То, что прилагается – не художественное произведение, а обычное частное письмо одного моего, ещё школьного, друга, Виссариона, другому нашему общему другу, Юрию, у которого я выпросил это письмо, поразившее меня своей, именно, художественностью(!?), совершенным литературным стилем, ну и конечно же сатирическим содержанием. Чудом это письмо сохранилось – прошло как-никак более полувека. При нынешних возможностях полагаю, что оно ещё кого-нибудь развеселит.

Коротко об авторе. Виссарион (по-домашнему Венка) учился последние 2-3 года классом позже меня, хотя по возрасту был старше на два года. Личность весьма незаурядная. Пацаном был втянут в карманники, бывал привлечён, наказывался, но, когда поступил в школу в 8-й класс, с прошлым «завязал», школу окончил вполне успешно. Отличался тем, что когда писал сочинения по русскому языку, предпочитал свободную тему и выполнял работу… стихами! На выпускных его предупредили, чтоб этого не делал. Мне и многим было непонятно почему. А дружили мы 8-10 классы одной компанией – нас было мало и для «стайности» подростковой объединялись без отличий по возрасту и «образованию». Это были послевоенные годы, конец сороковых – начало пятидесятых. Потом он окончил курсы следователей, заочно юридический факультет университета. Как он говаривал: «Прошёл путь от вора до прокурора!». Правда, прокурором не был, подрабатывал адвокатом по защите авторских прав. Постоянно работать не мог – инвалид 1 группы по онкологии в течение почти 30 лет! Умер в 1986-м в возрасте 57 лет…

Вот это письмо.

Здравствуй, Юра!

Большое спасибо за поздравление. Оно пришло как раз 7-го ноября и точно вовремя. Мы, т.е. те ребята, которым ты передаёшь привет (Вовка Фед. и Глеб Гамаюнов со супругами) за день до праздников (5-го ноября) страшно весело провели время на одной из вечеринок. Натанцевались, насмеялись, под конец упились и в 2 часа ночи по домам разошлись.

Разумеется, на другой день были чуть живы. Я после работы только было хотел распластаться и вздремнуть, как пожаловали Федоровы ну и… пиво там всякое и прочее до 1 часу ночи. 7-го в 2 часа дня я решил наперекор всему и вся всё-таки отдохнуть. Тем более что вечером предстояла снова вульгарная выпивка и закусывание. Не буду рассказывать, как я готовился к отдыху, предвкушая сладость сна и сновидений, т.к. этому всё равно не суждено было сбыться. И виной тому, твоя телеграмма.

Её принесли через пять минут после того, как я смежил очи. Первой телеграмму прочитала жена и с огромной скорбью на лице с примесью едва уловимых штрихов жалости, презрения, отвращения и ещё чего-то, передала её мне. Помнишь у Маяковского: «…берут как бомбу, берут как кинжал, как бритву обоюдоострую…». Ну, так это очень бледное сравнение тех чувств, которые овладели мной. Леденящее душу предчувствие и жидкий холодный страх покатились от селезёнки куда-то к коленям. И предчувствия меня не обманули. Вслед за текстом телеграммы: «Поздравляю праздником желаю здоровья счастья успехов работе» стояла подпись – «ИРА» Пока я вновь и вновь перечитывал телеграмму – жена молча оделась и собралась уходить из дома. Поймав её за полу пальто, я пытался воздействовать на ее психику гомерическим смехом, перемежавшимся подленькими смешками. Тщетно! На улице я продолжал хихикать под гробовое молчание жены. Наконец голосом, который нам, женатым мужчинам хорошо знаком, она попросила рассказать всю правду, пока она сама ещё не начала эту правду рассказывать. Сгоряча я хотел было тут же покаяться и рассказать что-нибудь о неведомой мне Ире, но вовремя вспомнил, что в записной книжке хранится номер твоего телефона. Я ухватился за идею так же, как упившийся хватается за милиционера. Но жене, к сожалению, всё было ясно. Тихим голосом мне было предложено собрать свои вещи (как будто у мужей бывают свои вещи!) и мотать к чортовой матери, то бишь к вышеупомянутой Ире. Как ты можешь легко понять, положение складывалось явно не в мою пользу, ибо «Ира» меня вряд ли смогла бы принять. По телефону мы всё-таки позвонили, но старческий голос из твоей квартиры сообщил, что кроме него, в доме ни души…

Обратный адрес «Иры» мог многое объяснить. Через несколько минут мы были на телеграфе и заказали «срочную» о сообщении адреса отправителя, бросив на это дело 1 руб. 50 коп. (часть суммы, зарезервированной на вечеринку). В 5 ч.30 мин. пришли Гамаюновы и Федоровы. В комнате, было похоже, лежал покойник, и они долго не решались раздеваться, вопросительно поглядывая на меня и на Эрну. Я, разумеется, делал всё возможное, чтобы спасти праздничный вечер: кричал дурным голосом: «А-а-а! Наконец-то!» и с затравленной улыбкой пытался поймать руки друзей и пожать их. Мы с Вовкой пошли на телеграф около 7 часов вечера, но телеграммы ещё не было. Работницам телеграфа я предложил альтернативу: либо они мне сообщают правильный текст телеграммы, либо дают напрокат жену, т.к. развязка приближалась с катастрофической быстротой. В 9 ч.45 мин. Я, наконец получил ответ на запрос, ответ лаконичен и точен «подпись Юра».

Вопрос был исчерпан, я вновь обрёл жену, так что ещё раз спасибо за поздравление. От всей души и тебе тоже желаю здоровья, счастья, успехов в работе. Если есть дети – то привет ребятам.

Сейчас утро – 7 часов. Жена сладко спит, а мне не спится что-то. Ещё должна прийти телеграмма на запрос об обратном адресе отправителя. Боюсь прозевать её. Вдруг там вместо «Садово-Спасская» будет какая-нибудь «Седова-Баская» и начинай тогда опять сначала.

Ну, хватит о телеграммах.

Чуть-чуть о нас.

Как тебе известно, из «трёхминутного» телефонного разговора (чуть-чуть не ушли без штанов домой, порасспрашивай Вова о родителях ещё немного – так бы оно и было) Федоров теперь в Ленинграде – всё строит и строит. Глеб – инструктор РК КПСС, а я (ты ведь знаешь моё тяготение к большой и Трудоёмкой работе) заведую кадрами одного из КБ. Встречаемся довольно часто, иногда устраиваем коллективные вылазки в баню, безропотно выслушиваем брань жён по поводу затянувшихся банных часов, с готовностью дышим, когда слышим зычный голос «а, ну-ка, дыхни!». Женись, Юра, а?

Иногда ходим в кино. У нас с Эрной телевизор и я, поэтому начал обрастать жирком. Сидишь по вечерам, как приговоренный и лупишь глаза на экран. Ну, пора и честь знать, а то расписался – не удержать. Привет дружеский от Глеба, Вовки и от Эрны, Нели, Инны.

Крепко жму руку, пиши, как ты там

Виссарион 8/ХI-63 г. Ленинград.