Высадку супердесанта сорвала революция

Некоторые российские исследователи заодно, кстати, с Лениным называют Первую мировую самой бессмысленной из войн в истории человечества. Бесспорно, однако, то, что Владимир Ильич делал свои выводы исключительно из собственных классовых теорий, а наши современники, мягко говоря, рисуют слишком упрощенную картину, зная заранее, чем все закончилось.

Какие цели преследовали в августе 14-го другие страны, мы здесь рассматривать не будем, остановимся только на Российской империи, имевшей немало вполне объективных причин для вступления в общеевропейскую схватку. И, возможно, главной из них была, конечно же, не военная помощь Сербии, а собственные национальные интересы, связанные с обеспечением свободного экспорта товаров и прохода русских военных кораблей через проливы Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Совершенно очевидно, что решение подобной сверхзадачи требовало неминуемого захвата турецкого Стамбула-Константинополя. Да к тому же и сама Турция выступила в войне на стороне Германии.

Для проведения столь сложной и опасной операции Николай Второй лично выбрал известного своими талантами, решительностью и волей адмирала Колчака, назначив его командующим Черноморским флотом.

Все в дыму — война в Крыму

Первые идеи о необходимости завоевания Россией прямого выхода в Средиземноморье появились еще во времена побед над турками Суворова и Ушакова, однако при Екатерине Великой эти «наполеоновские» планы так и остались на уровне салонных разговоров. А вот к середине 19-го столетия они стали приобретать вполне конкретные очертания, когда царь Николай Первый под предлогом «защиты православного населения Османской империи и христианских святынь Иерусалима» спровоцировал очередную русско-турецкую войну, получившую позднее наименование Крымской. Надо признать, что накануне ее российская дипломатия действовала, увы, в духе нынешних США,   попытавшись  поднять всеобщее восстание подвластных туркам славянских народов Балкан, но из этого ничего не вышло. То ли турок еще слишком боялись, то ли славянам под их владычеством жилось не так плохо, как об этом думали в Петербурге.

Полный  разгром турецкого флота в Синопской  бухте Нахимовым породил надежды Николая Первого на совершенно самостоятельное  решение «константинопольского» вопроса, но они очень быстро рухнули, когда в дело вмешались Англия и Франция с их гораздо более современными по сравнению с русским флотами. Дальнейшее хорошо известно — Севастополь вместе со всеми черноморскими кораблями пал, Николай Павлович или умер с горя, или, по упорным слухам, отравился, а его преемник — Александр Второй — был вынужден заключить унизительный для России мир. Но спустя пару десятилетий и ему пришлось наступить на те же грабли. И опять под предлогом «защиты» братьев-славян.

За что умирали на Шипке?

В подробности русско-турецкой войны 1877-78 годов мы вдаваться не будем, скажем только, что в принципе она проходила не в пример успешнее Крымской. Хотя бы для сербов и болгар, обретших, наконец, независимость от Турции. Однако русская армия была вынуждена остановиться буквально в считанных километрах от истинной  цели кампании — Константинополя. И снова из-за вошедшей в Босфор английской «миротворческой» эскадры, командование которой намекнуло, что при попытке дальнейшего продвижения Александра Николаевича ждет повторение печального опыта своего упрямого отца. И царь, назвав это «худшим решением в своей  жизни», был вынужден отступить, поскольку Россию того времени, имевшую на Черном море всего несколько легковооруженных пароходов, не ждало ничего другого, кроме неминуемого поражения. Зато перед Первой мировой это была совершенно другая Россия, создавшая такой Черноморский флот, который обладал не только абсолютным превосходством на море (один линкор типа «Императрица Мария», например, мог всего несколькими залпами разнести в щепки все(!) турецкие боевые корабли), но и был способен высаживать на побережье крупные морские десанты. Именно это очень сильно беспокоило не только наших врагов, но и союзников по Антанте. Особенно англичан.

Черчилль переиграл сам себя

 В начале 20-го столетия у Англии было два главных геополитических конкурента: Германия в Европе и Россия в Азии. С первой Лондон предпочел воевать в открытую, а второй, формально дружественной, старался вставлять палки в колеса гораздо более изощренными методами. Спланировав, в частности, собственную операцию по захвату… Дарданелл, Босфора и Константинополя. Ее основным горячим инициатором стал никто иной, как сэр Уинстон Черчилль, бывший тогда Первым лордом  Адмиралтейства (морским министром). Из Петербурга последовал недоуменный вопрос – а вам-то зачем это нужно, коль скоро англичане итак владеют всем средиземноморским бассейном. Ответ был «наивен» до гениальности – мы хотим аннексировать проливы для обеспечения союзных поставок в… российские черноморские порты. Такая вот «услуга» в чисто английском стиле. Ну а турок как военных противников англичане вообще не воспринимали всерьез. Мол, если отсталые русские их постоянно били, то цивилизованные европейцы побьют тем более. Столь шапкозакидательская самонадеянность не могла не привести англичан и примкнувших к ним позднее французов к фатальным последствиям. Особенно с учетом того, что турецкой армией командовал не какой-нибудь паша, а один из лучших немецких генералов — Отто Лиман фон Сандерс с несколькими тысячами офицеров, переодетых в турецкую форму.

Операция, вошедшая в историю как Дарданелльская, началась 19 февраля 1915 года с попытки прямого прорыва к Босфору через Мраморное море силами свыше 80 кораблей, включая линкоры и тяжелые крейсера. Скажем сразу, что,  благодаря великолепно организованной и оснащенной немцами береговой обороне, эти атаки, продолжавшиеся целый месяц, были отбиты с потерей союзниками 3 кораблей потопленными и 3 тяжело поврежденными. Однако упрямые англосаксы во главе с Черчиллем на этом не угомонились, решив подавить мешавшие прорыву береговые батареи с суши, для чего 25 апреля 1915 года на полуостров Галлиполи был высажен мощный десант из 80 тысяч пехотинцев при 178 орудиях. Завязались длительные бои с переменным успехом, прозванные солдатами «галлиполийской мясорубкой» из-за тяжелых потерь. С обеих сторон прибывали подкрепления, но турки оказались сильнее, и 9 января 1916 года было, наконец, официально объявлено, что операция закончилась полным фиаско.

В общей сложности союзники потеряли убитыми, ранеными и попавшими в плен 157 тысяч человек, турки — 186 тысяч. Оказавшийся неважным стратегом Черчилль был со страшным треском в парламенте и печати отправлен в отставку. Он прекрасно понимал, что своими действиями, особенно в части значительного ослабления турецкой армии, англичане невольно способствовали будущим успехам своих «заклятых друзей» — русских.

Ставка больше чем жизнь

4 июля 1916 года в Ставку русского Верховного главнокомандования прибыл контр-адмирал Колчак, руководивший до того силами обороны Рижского залива. Начальник штаба Ставки генерал Алексеев сообщил ему о назначении командующим Черноморским флотом, с присвоением звания вице-адмирала. После чего начштаба кратко изложил суть предстоящих задач. Вспомогательная – подавление черноморского судоходства противника и поддержка с моря русской Кавказской армии, главная – овладение Босфором и Константинополем. «Окончательные указания вы получите у государя» — закончил Алексеев.

С Николаем Вторым Колчак беседовал наедине около часа. По воспоминаниям самого Александра Васильевича, царь особенно оживился, когда они заговорили и проливах. Он подчеркивал, что будет лично поддерживать любые начинания нового командующего в этом направлении, и попросил поторопиться с выбором варианта — либо наступать к Константинополю вдоль берегов, либо высадить десант прямо в Босфор (в отличие от союзников, преодолевать почти неприступные Дарданеллы русским не требовалось). Удивительно, но даже в протоколах допросов Колчака большевиками в 1920 году упоминается, что о столь грандиозном поручении адмирал мечтал всю жизнь. И даже трагические взрыв и гибель в Севастопольской бухте флагманского линкора «Императрица Мария» 7 октября 1916 года не могли его остановить.

За образец, в конце концов, была взята десантная операция… японцев под русским Порт-Артуром: десантники должны были зайти в тыл прикрывающим Босфор укреплениям, высадившись на расстоянии 40-50 километрах от них на почти незащищенное побережье. Всего предполагалось доставить на турецкую сторону не менее 8-9 дивизий (более 100 тысяч человек), для чего требовалось предельное напряжение всего военного и гражданского флотов Черного моря примерно в течение недели.

Фактор времени вызывал массу возражений со стороны скептиков, включая генерала   Алексеева, опасавшихся, что растянутость операции даст возможность туркам подтянуть резервы и резко усилить сопротивление. Однако смелый до дерзости Колчак,  учитывавший невосполнимые потери турок в «галлиполийской мясорубке» и на Кавказском фронте, где русским сопутствовали успехи, категорически возражал сомневающимся. Более того, его штаб разработал сразу два комбинированных удара: один, как указывалось выше, в виде массированного охватывающего наступления со стороны удаленных пляжей, другой, силами всего одной, но отборной дивизии, прямо на берега Босфора в непосредственной близости от Константинополя. И это вовсе не выглядело безрассудством, если учесть, что львиная доля турецких береговых орудий и войск оставались на защите Дарданелл.

Итогом споров стал прямой приказ Николая Второго о формировании на Черном море специальных десантных частей прорыва из уже имевших боевой опыт бойцов, желательно даже Георгиевских кавалеров. Поскольку на это требовалось не менее 3-4 месяцев, операцию назначили на март-апрель 1917 года. Эта дата, как легко догадаться, решила все.

Совпадение или мистика?

Ни царь, ни командующий Черноморским флотом, похоже, не понимали сути происходящего и в армии, и в стране в целом. Прибывавшие в Крым кандидаты в морпехи действительно были фактически профессиональными солдатами, но они пришли в ужас, узнав, что попали в части, предназначенные для свершения каких то невероятных подвигов, черт знает где и черт знает зачем. В результате бывалые фронтовики «прославились» крайне низким уровнем дисциплины и пьянством, а после Февральской революции и вовсе оказались в первых рядах дезертиров.

По загадочному стечению обстоятельств все российские самодержцы, прямо прикоснувшиеся к разрешению проблемы проливов, кончили плохо. Николай Первый умер от таинственной болезни, не пережив поражения, Александра Второго взорвали народовольцы, а Николая Второго расстреляли вместе с семьей большевики. Они же поставили последнюю точку в судьбе Александра Васильевича Колчака.