НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ БЛОКАДЫ

ЗА ДЕСЯТИЛЕТИЯ О БЛОКАДЕ ЛЕНИНГРАДА НАПИСАНЫ И СНЯТЫ НА КИНОПЛЕНКУ, НАВЕРНОЕ, ТЫСЯЧИ ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ. НО ДАЖЕ ПРИ САМОМ ИСКРЕННЕМ ЖЕЛАНИИ ИХ АВТОРЫ НЕ МОГЛИ ОТОБРАЗИТЬ ДО КОНЦА ВЕСЬ ДРАМАТИЗМ ОБРУШИВШИХСЯ НА ГОРОД И ЕГО ЖИТЕЛЕЙ ИСПЫТАНИЙ. НЕ ТОЛЬКО ИЗ-ЗА СТРОГОСТЕЙ ЦЕНЗУРЫ, НО И ПОТОМУ, ЧТО НИКТО ИЗ ИСТОРИКОВ, ПИСАТЕЛЕЙ ИЛИ РЕЖИССЕРОВ НЕ ИМЕЛ ПРЯМОГО ДОСТУПА К НАИБОЛЕЕ ИНФОРМАТИВНЫМ ИСТОЧНИКАМ — АРХИВАМ БЛОКАДНЫХ ДОКУМЕНТОВ ПОД ГРИФАМИ «СЕКРЕТНО», «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» ИЛИ «ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ». А ТАКИЕ ДОКУМЕНТЫ В ВОЕННЫХ УСЛОВИЯХ СОСТАВЛЯЛИ АБСОЛЮТНОЕ БОЛЬШИНСТВО.

ЛИШЬ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЗАВЕСА СЕКРЕТНОСТИ СТАЛА ПРИПОДНИМАТЬСЯ, ОТКРЫВАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЕЩЕ РЕЛЬЕФНЕЕ ВОССТАНОВИТЬ ПОДЛИННУЮ КАРТИНУ БЛОКАДНОЙ ЖИЗНИ ЛЕНИНГРАДЦЕВ, ПРОШЕДШИХ, БЕЗ МАЛЕЙШЕГО ПРЕУВЕЛИЧЕНИЯ, ЧЕРЕЗ ВСЕ КРУГИ ДАНТОВА АДА. И, УВЫ, ДАЛЕКО НЕ КАЖДЫЙ В ЭТОМ АДУ ОКАЗАЛСЯ ГЕРОЕМ.

ОШИБКИ ИЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ?
Существует мнение, что при Сталине, особенно после репрессий 1937-1938 годов, у нас в стране царил чуть ли идеальный порядок. Под всевидящем оком вождя все учреждения работали как часы, а чиновники буквально надрывались в заботах о благе государства. Однако, читая секретные справки и отчеты, убеждаешься — все выглядело, мягко говоря, несколько иначе. И даже в чем-то напоминало день сегодняшний. Вот только последствия были гораздо более трагическими, стоившими бессчетного числа человеческих жизней.

Примеров тогдашнего управленческого бардака, за который по законам военного времени могли расстрелять даже в самой демократической стране, было предостаточно.

Так, в отчете ленинградского отделения Всесоюзного объединения «Центрзаготзерно» за июль- декабрь 1941 года указывается, что всеми принятыми мерами, в условиях непрерывных бомбежек с воздуха, до установления блокады в Ленинград удалось завезти 62 тысячи тонн зерна, крупы и муки (примерно месячный запас — прим. авт.). Однако дальше с предельной откровенностью говориться: «Стоит отметить, что в то время, когда мы завозили хлеб из Ярославской и Калининской областей в Ленинград, Управление госрезервов эвакуировало примерно те же объемы зерна и муки со своих баз в Ленинградской области в… Ярославскую и Калининскую области, чему не смогли помешать ни вмешательство местных органов власти, ни перегруженность железнодорожного транспорта…» Иными словами, одна ведомственная рука направляла спасительный хлебный поток в город, вокруг которого должна была вот-вот захлопнуться смертельная ловушка, а другая без тени сомнения перевозила продовольствие в прямо противоположную сторону. Тут даже не в чекистской голову может придти мысль об умышленном вредительстве! Впрочем, сведений о наказании виновных автору найти не удалось.

Другой, не менее показательный пример связан с уборкой урожая выросшей на полях пригородных хозяйств картошки. Из докладной записки уполномоченного по заготовкам в ленинградский обком ВКП(б) от 16 сентября 1941 года:

«По предварительным данным, на 15 сентября убрано картофеля и овощей всеми районами всего 1300 тонн, а вывезено в Ленинград только 500 тонн. Значительная часть выкопанной продукции валяется прямо на земле, разворовывается, либо местными райсоветами передается воинским частям… В колхозе «Пахарь» Слуцкого района в течение 3 дней картофель -10 тонн был оставлен в поле, из которых 6 тонн было разворовано, а 4 тонны Слуцкий райсовет вынужден был отдать воинским частям на месте… Организацией работ по уборке урожая председатели исполкомов лично не занимаются, а передоверили это дело практически безвластным райпищеторгам и трестами общепита. В результате вместо положенных 2000-2500 человек на уборке работает максимум 100… Неприятие срочных мер к прекращению этой анархии приведет к полному разбазариванию урожая…». В общем, судя по записке, непосредственно до горожан дошло не более трети тех продуктов, которые выросли не где-нибудь в Псковской губернии, а непосредственно внутри блокадного кольца.

Ну и, наконец, некоторые подробности о, можно сказать, символическом пожаре разбомбленных немцами 8 сентября 1941 года Бадаевских складов, багровое зарево от которых было хорошо видно во всех районах города в течение нескольких дней. Словно знамение о грядущих бедствиях. В первую очередь, голода.

И сегодня многие блокадники утверждают — не будь того грандиозного пожара, когда только сахара сгорело около 2500 тонн, Ленинград пережил бы зиму 41-42-го неизмеримо легче, ведь на Бадаевских складах (располагались на Московском проспекте между нынешними станциями метро «Фрунзенская» и «Московские ворота») хранился, якобы, трехмесячный запас буквально для всего города. Увы, с учетом миллионов едоков — местного населения, беженцев и бойцов фронта — там погибло продуктов максимум на неделю. Однако и этого бы хватило, по некоторым исследованиям, для того, чтобы жертв блокады оказалось тысяч на 50 меньше. Но деревянные склады в одночасье поглотил огонь, поскольку при ясном сентябрьском небе они стали прекрасной мишенью для асов * «люфтваффе». Неужели нельзя было ничего предпринять? Можно было! Но не предприняли…

Из покаянного отчета парторганизации склада имени Бадаева за июнь-декабрь 41-го: «Увлекшись решением чисто оборонных вопросов, мы сделали грубейшую ошибку — забыли о сути своей хоздеятельности, о сохранении грузов и, понятно, ничего не сделали для рассредоточения находившихся в кладовых товаров, в результате чего при катастрофе 8 сентября они были потеряны…». Но может и не могли рассредоточить, например, из-за отсутствия транспорта? Или не хватало свободных складских площадей? К сожалению, дальнейшие действия властей доказывают обратное.

Из уже упоминавшейся выше записки объединения «Центрзаготзерно»: «Когда в сентябре (после бадаевского пожара — прим. авт.) исполком Ленгорсовета дал срочное задание рассредоточить оставшиеся запасы хлеба, это задание в короткий срок было выполнено… Были увеличены остатки в торговой сети, на хлебозаводах, а так же путем вывоза муки в пустующие магазины и другие помещения, подысканные и закрепленные за хлебозаводами в разных районах города…». Иными словами, пока не грянул гром в виде немецкой бомбежки, мужики в райкомах, исполкомах и прочих ветвях властной вертикали думали, вероятно, о чем-то гораздо более возвышенном! Впрочем, расплачиваться за их «отдельные недостатки» пришлось вовсе не им самим. Как теперь хорошо известно, если кто и голодал, то только не особо ценный партийно­хозяйственный актив.

Казалось бы, с введением в Ленинграде осадного положения, грозившего расстрелом на месте даже за незначительные провинности, городской криминалитет расползется по всем щелям и норам. Однако вышло с точностью до наоборот. Причина в том, что численность сотрудников милиции и. главное, уголовного розыска резко сократилась в результате мобилизаций на фронт. А оставшихся, как и других ленинградцев, постоянно преследовала забота — где бы достать чего-нибудь съедобного. И оперативная работа тут просто не могла не отойти на второй план. В итоге уголовники всех мастей не попрятались, а полезли даже оттуда, откуда их и не ждали в мирные времена. Преступления, которые ранее считались экзотикой, стали практически обыденными.

Из сводки оргинструкторского отдела секретарю обкома ВКП(б) Жданову от 4 января 1941 года: «Воровство и спекуляция приняли еще более крупные размеры… Только в Ленинском районе в последние дни совершено б краж со взломом магазинов. Завмаги и работники прилавка не дежурят ночью в торговых предприятиях. Директор магазина №57 заявил: «Я боюсь ночевать в магазине — убьют!»

30 декабря в булочную на Гулярной улице, 10 явился неизвестный в военной форме и, выждав пока ушел последний покупатель, вытащил пистолет с криком: «Смирно, ни с места!» Наложив в два вещевых мешка хлеба, неизвестный ушел, заперев за собой двери булочной на висячий замок. Это уже не первый случай ограбления булочных мужчинами в военной форме…» (читая это, невольно вспоминаешь Фокса из «Места встречи» — прим. авт.).

Не менее впечатляющие факты грабежей, а то и настоящих погромов продовольственных магазинов можно найти в докладной записке председателю Ленгорисполкома Попкову от 15 января 1942 года: «В ночь с 4 на 5 января путем проникновения через подвал и взлома стены в кладовую магазина N922 Василеостровского райпищеторга было похищено песку сахарного — полмешка, муки — 1 мешок изюма — 2 ящика и какао — 34 коробки…7 января при разгрузке хлеба в магазине №97 Красногвардейского райпищеторга группой неизвестных совершено нападение на грузчиков. Вырвав ящики и проколов шины хлебовозки, злоумышленники похитили 23 буханки. Подобный случай в * указанном магазине является не первым, а именно были факты, когда кучкой хулиганов был сломан прилавок, а в продавцов кидались кирпичами…10 января в магазине №12 Ленинского райпищеторга публика ворвалась в кладовую и начала расхватывать хлеб…12 января был разгромлен толпой народа магазин №8 Приморского райпищеторга, украдено 50 килограммов хлеба, часть хлеба потоптано в давке ногами…»

О масштабах подобных явлений в целом можно судить по другой милицейской справке от 30 января 1942 года: «За месяц по обвинению в хищениях хлеба в булочных задержано 235 человек, среди них выявлены зачинщики, дела на которых передавались на рассмотрение Военного трибунала…». Трибунал, как известно, не разглагольствуя приговаривал к смерти, но это помогало мало. Да и многих ли удалось поймать? И, кстати, возникает закономерный вопрос: если беспредельщики так смело громили государственные магазины, то что же они вытворяли на улицах, в подъездах и в квартирах в отношении рядовых граждан? Статистики по данному поводу, к сожалению, найти не удалось.

ДОРОГА НЕ ТОЛЬКО ЖИЗНИ
Признаться честно, особенно невесело было читать документы, где описывались преступления, имевшие место на, казалось бы. святая святых-легендарной Дороге жизни. И речь идет вовсе не об «отдельных фактах». Из докладной записки председателю Леноблисполкома Соловьеву от 24 марта 1942 года:

«В результате проведенных спецмероприятий в период с декабря 41-го по март 42-го было задержано за хищения перевозимых грузов: военнослужащих -586, гражданских лиц-282. Всего у задержанных и при обысках было обнаружено и изъято 33401 килограмм продовольственных товаров. Кроме того у задержанных изъято спичек — 294 коробки, папирос — 305 пачек, спирта -16 бутылок, керосина — 160 литров, бензина — 5 баллонов, мыла хозяйственного — 95 кусков, валенок — 28 пар, табаку — 600 граммов (именно такие по мирным понятиям мелочи ценились в блокаду на вес золота — прим. авт.)…

Подавляющее большинство хищений совершаются военнослужащими шоферами, а в отдельных случаях и лицами командного состава. Так, например, в деревне Сабона Мгинского района у гражданки Сениной при обыске было обнаружено 1080 килограммов муки, 15 килограммов мяса и другие продукты. Похищенное доставляли шоферы 850-й автобазы — Гайдуков, Богомолов, Носырев, регулировщик движения Федоров и другие…В деревне Лаврово помощник начальника перевалочного пункта интендант 2-го ранга Кругловин пытался похитить 2 ящика какао-концентрата. Там же задержан за хищение мешка ржаной муки весом в 70 килограммов интендант 3-го ранга Степанов. Между деревнями Подолье и Троицкое воентехником 2-го ранга Крамаренко был украден мешок пшеничной муки…

Буфетчица эвакопункта Иванова, вступив в сговор с директором столовой Фейгиным, незаконно отпустила ему 100 плиток шоколада. При вторичной попытке отпустить такую же партию Иванова была арестована…За присвоение талонов на питание эвакуируемых и получение по ним продуктов арестованы буфетчицы Матвеева, Климович, кассирша Буракова, уборщица Ларионова, раздатчица Клюкина…».

Куда же девалось похищенное? В основном на городские рынки, где за буханку хлеба можно было выменять новое зимнее пальто, а за десяток буханок массивный золотой перстень, кольцо с бриллиантами или картину известного художника. И происходил этот грабительский обмен на Сенной, в «Апрашке», на Кондратьевском и в других местах практически в открытую, без всяких там явок и паролей. Шатающиеся на ветру люди-скелеты возмущались: «Куда смотрит милиция!?» Ответ был очевиден при взгляде на схожие по упитанности физиономии не только спекулянтов и спекулянток, но и дежуривших на рынках милиционеров. Не правда ли знакомо? Кстати, информация о тогдашней коррупции в милицейских рядах засекречена до сих пор.

ОЖИВШИЕ ФИЛЬМЫ УЖАСОВ
Рассказывая о блокаде, невозможно обойти стороной самые мрачные границы ее истории, где пишется о дошедших до полнейшего одичания людях, ставших пожирателями себе подобных, в середине 20-го столетия и в культурной столице страны. Отметим сразу, что умышленные убийства людоедами совершались редко, в более чем 95 процентах случаев их привлекали» уже умершие, на улицах, в квартирах, в моргах, на кладбищах.

Из отчета управления коммунального обслуживания о работе с июня t-го по июнь 42-го, раздел «Похоронное дело»: «на Еврейском кладбище было обнаружено, что в во вскрытом гробу лежали отрубленными голова и ступни )г. Остальные части тела унесены… На Серафимовском кладбище заведующий кладбищем Беляевский и участковый инспектор милиции обнаружили брошенную голову покойника, Следы от места обнаружения головы привели к в деревянные дома, расположенные на окраине кладбища, где выяснилось, что их жители занимались варкой человечины… Сторож Богословского кладбища Самсонова задержала вечером гражданку, которая на ручных санках что-то вывозила с территории. При досмотре в мешке было обнаружено 5 детских трупиков, гражданка арестована… На Кременчугской улице недалеко от морга больницы имени Боткина был обнаружен труп со срезанными мягкими частями тела…»

Дальше, пожалуй, можно не продолжать, ведь в архивах схожих сообщений насчитывается сотни.    И если они в чем-то разнятся, то только  в деталях. Иногда, правда, таких, о которых без содрогания могут читать разве что судмедэксперты. Кем же были эти городские каннибалы? Как выясняется, в подавляющем большинстве самыми обычными советскими гражданами.

Из докладной записки военного прокурора города секретарю обкома ВКП(б) Кузнецову от 21 февраля 1941 года: «В условиях особой обстановки возник новый вид преступлений…  все случаи поедания    мяса покойников,  в силу особой опасности, квалифицировались как бандитизм. Независимо, были ли жертвы убиты или умерли естественным путем… С момента возникновения в Ленинграде подобного рода преступлений, то есть с начала декабря 1941-го, органами расследования привлечены к уголовной ответственности: в декабре 41-го — 26 человек, в январе 42-го — 366 человек, за первые 15 дней февраля — 494 человека… в отдельных случаях лица, совершившие эти вступления, не только сами поедали трупное мясо* но и продавали его другим гражданам…»

В соответствии с той же запиской до 21 февраля 42-го среди людоедов было арестовано и осуждено к расстрелу по «бандитской» статье 322 мужчины и 564 женщины, по возрасту они примерно одинаково распределялись между 16-летними подростками и пенсионерами, среди них было 363 рабочих, 40 служащих, 6 крестьян, 202 безработных и всего 18 (2 процента) ранее судимыx. В том же скорбном списке числились… 11 членов партии, 4 комсомольца 2 инженера. Обращает внимание, что из общего числа осужденных только 14.7 процента (131 человек) были коренными ленинградцами, практически все остальные — беженцы из ленинградской и других областей, порой нигде не зарегистрированные. Многие из этих попавших в ужасающие жизненные обстоятельства людей, столкнувшись с неодолимыми трудностями в трудоустройстве, а значит и в получении продовольственных карточек, были вынуждены либо умереть, либо податься в воры и бандиты, либо во всех смыслах озвереть и докатиться до каннибализма. И каждый делал свой выбор. Не в фильмах какого-нибудь Хичкока, а наяву.

Наука утверждает, что основным инстинктом любого живого существа зляется вовсе не стремление к размножению, как утверждается в известном голливудском триллере, а чувство голода. С совершенно непредсказуемыми реакциями для человеческой психики. И не случайно, что к лету 42 -го, коггда население города в результате смертности и эвакуации сократилось в разы, а снабжение продовольствием значительно улучшилось, случаи людоедства практически сошли на нет.

НЕЕДИНИЧНЫЕ ФАКТЫ
Как сообщали еще советские открытые источники, с июня 41-го до марта 42-го в результате бомбежек, обстрелов и, главное, голода, смертность в Ленинграде возросла примерно в 15 раз — с, в среднем, 105 человек в сутки до полутора с лишним тысяч. Поэтому неудивительно, что городские похоронные службы оказались совершенно беспомощными перед настоящей лавиной смертей, в результате в этой и в мирное время не очень благополучной, а часто и полукриминальной сфере началась дикая вакханалия неразберихи, проблем с транспортировкой, отсутствием рабочих рук, поборов, нарушений санитарных норм и даже… приписок.

Из докладной записки городского управления милиции председателю Ленгорисполкома Попкову от 29 апреля 1942года: «в целях ускорения работ по вывозу трупов…введена прогрессивная оплата труда — за каждую сделанную свepx установленных норм ездку шофер и бригада грузчиков получают дополнительно по 50 граммов водки и 100 граммов хлеба… Отметка путевых листов возложена на сторожей моргов и кладбищ, санитаров больниц и прочих низовых работников, которые подсчета вывозимых покойников не производят, практически ни за что не отвечают и подписывают любое количество, указанное путевом листе. Эти обстоятельства широко используются транспортными бригадами, которые предпочитают получать прогрессивную надбавку путем злоупотреблений. Так, например, при контрольной проверке одной из бригад оказалось, что сторож приморского морга Андреева заверила шоферу путевой лист на 220 трупов, тогда как этой машиной доставлено на Пискаревское кладбище лишь 107 трупов, то есть в два раза меньше… Аналогичные факты не ЕДИНИЧНЫ и имеют место из-за отсутствия контроля.»

Еще меньше порядка было непосредственно в местах захоронений, чем не преминули воспользоваться непонятно откуда взявшиеся «помощники», предлагавшие свои добровольно-принудительные и весьма недешевые по блокадным меркам услуги.

Из отчета треста «Похоронное дело» от 5 апреля 1942 года:
Конторки кладбищ были битком набиты близкими умерших. Они искали постоянных работников, но не находили их, так как те были заняты массовым траншейным захоронением. В конторках же толпились так называемые «волки» с ломами, лопатами, топорами и кувалдами. Эти люди, пользующиеся бедственным положением других, их бессилием, отсутствием штатных могильщиков, за хлеб, крупу, табак, водку, продовольственные карточки предлагали изготовленные кое-как, неизвестно кем и неизвестно где гробы, а так же услуги по рытью могил. Очень часто жульнические…

Граждане, доставившие покойника, усталые, голодные и промерзшие, не всегда могли дождаться непосредственного акта погребения. Пользуясь им, обнаглевшие «волки» либо просто бросали незахороненных на территории кладбища, либо в лучшем случае отрывали неглубокие, всего на 20-30 сантиметров вместо положенных по санитарным нормам 80 сантиметров, ямки, а  загем присыпали их несколько землей или просто снегом и считали свое дело сделанным. После чего отправлялись на поиски очередных несчастных… С половины декабря 41-го кладбища, особенно Серафимовское, Большеохтинское и Волково представляли собой настоящий хаос: перед их воротами или оградами прямо на прилегающих улицах, на самих кладбищах у контор, церквей, на дорожках, в канавах, на могилах и между ними, иногда сотнями, лежали омтавленные в гробах и без них… Постепенно покойников хоронили в траншеях, но их продолжали подбрасывать.

И это ужасное зрелище продолжалось до марта, когда в связи со значительным уменьшением населения, а так же с введением в строй креематориев на ряде заводов (только в печах 1-го Кирпичного завода на территории нынешнего Московского парка Победы удалось кремировать свыше ста тысяч умерших — прим. авт.) смертность удалось взять под хотя бы относительный контроль…»

В заключение волей-неволей приходишь к двум выводам. Описанные выше прямо-таки апокалипсические картины еще раз доказывают — точного количества умерших в блокаду ленинградцев и особенно оказавшихся в городе «внеплановых» беженцев даже самыми титаническими усилиями борцов за историческую правду установить совершенно нереально. В тех нечеловеческих условиях было явно не до регистрации каждой смерти теми или иными бюрократическими процедурами. И второе. Выглядит, возможно, кощунственно, но трудно не признать — случись поистине «девятый вал» смертей не на редкость ранней и морозной зимой, а весной или тем более летом, Ленинград однозначно бы погиб до единого жителя из-за чудовищных эпидемий. На что, кстати, и надеялся бесноватый фюрер.

ПОЧЕМУ ТАК МРАЧНО?
Кому-то может показаться, что автор умышленно сгущал краски едва ли не до черноты. Но такова особенность всех секретных бумаг, составители которых в силу служебных обязанностей избегали пропагандистских штампов или литературных изысков. Тем более, что за приукрашивание действительности им грозило самое серьезное наказание. А о великих победах советского народа и его героев в схватке с фашизмом, как уже говорилось вначале, нам и за целую жизнь не перечитать и не пересмотреть. И все-таки думается, что о прошлом стоит вспоминать не только хорошее. Хотя бы для того, чтобы кое-чего из этого прошлого больше никогда больше не повторилось.

P.S.: При подготовке материала использовались документы из архивов Петербурга и Ленинградской области.

(Опубликовано в газете «Тайный советник / Петербургский дневник», 17 января 2014 г.)

 

Автор: Кудрявцев Николай | слов 2952


Добавить комментарий