Сразу после радиообращения Молотова 22 июня 41-го началась массовая запись в народное ополчение. Большинство, включая высшее руководство страны, похоже, не понимало, что новая война это не Отечественная 1812 года, Первая мировая и, тем более, не Гражданская.

Причины наших поражений в первые месяцы можно перечислять долго, но тяжелее всего то, что они привели к огромным и часто совершенно неоправданным потерям. А набольшие жертвы на алтарь будущей Победы принесли тогда ополченческие дивизии. В Северной столице их начали формировать после заседания  обкома партии под председательством Жданова 27 июня 41-го. В тот же день были экстренно разработаны и спущены «вниз» разнарядки по каждому району. Еще через три дня были образованы военный совет и штаб отдельной ополченческой «армии». Такая лихорадочная спешка ни к чему хорошему привести просто не могла.

Уже 2 июля в Ленинграде насчитывалось 45183 добровольца. Интересен их социальный состав по отдельным городским районам. Например, из 5418 бойцов промышленной Выборгской стороны 3316 являлись рабочими, а вот в Дзержинском районе из 9143 ополченцев рабочих было всего 2588, представителей же «белых воротничков» — 6495. Соответственно, «очкарики — интеллигенты» составляли большинство и в других центральных районах. Какие из ученых, инженеров, учителей, бухгалтеров или мелких чиновников могли получиться за считанные дни солдаты, догадаться нетрудно.

Первый этап создания соединений народного ополчения завершился всего за полторы недели — до 18 июля. Из набранных на этот день 52.7 тысяч были сформированы три дивизии, 6 отдельных частей и 16 условно (оружия не хватало и регулярной армии) пулеметно-артиллерийских подразделений. Худо-бедно, вооружались и оснащались дивизии своими административными районами, что очень напоминало далекие и славные времена Минина и Пожарского. Например, трудящиеся Володарского района передали 772 винтовки Мосина (откуда они их взяли, непонятно), 998 охотничьих ружей и 873 «мелкашки». Мягко говоря, негусто против вооруженных до зубов гитлеровцев, но еще хуже обстояли дела с транспортным, связным, медицинским и другим обеспечением, которые почти отсутствовали.

Некоторые ополченческие формирования получили винтовки иностранных образцов, хранившиеся на гарнизонных складах еще с Первой мировой войны. Немецкие, французские, польские, канадские… Правда, снабжение их подходящими патронами стало практически неразрешимой проблемой.

Однако гораздо большую головную боль создавало другое. Так, в 1-й дивизии народного ополчения (далее — ДНО) из 8731 бойца 5246 не стреляли ни разу в жизни! Во 2-й ДНО не обученных военному делу оказалось 4027 человек, в 3-й — 4934. Попытка сформировать, научить стрельбе и, тем более, хотя бы минимальным навыкам боя всего за пару недель была самой настоящей, на грани преступления, авантюрой. В 30-е годы существовал популярный лозунг: «Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики!» Возможно, но явно не такими методами.

В итоге на 970 бойцов и командиров, например, 3-го стрелкового полка 3-ей ДНО, принимавших участие в контрольных стрельбах, 289 человек вообще не попали по мишеням. Еще плачевней обстояло дело с тактической подготовкой. Поспешные и довольно примитивные занятия были организованы максимум на уровне взвода-роты (100 человек). Обстановка, сложившаяся под Ленинградом не позволяла организовать ни батальонные, ни полковые учения. Короче, вся история с ополчением была сплошной дилетантской импровизацией. Просто удивительно, но определенную роль оно все-таки сыграло.

Дотошные до мелочей немцы, увидев перед собой неких вооруженных людей, педантично принимались за проведение разведки на местности, артподготовку, авианалеты и так далее. Лишь через несколько дней они осознавали, что им противостоит, по сути, вооруженная толпа. Но так сложилось, что эти дни оказались решающими для обороны Ленинграда. Правда сил, например 2-й ДНО, хватило лишь на две недели — в город из нее вернулось не более сотни человек. Среди них были отмечены случаи сошедших с ума.