Ревность — не лучшее человеческое качество. По моему мнению, это проявление древнего инстинкта, который обеспечивал индивидуализацию живых существ, выделяя одного из множества подобных, что послужило делу дальнейшей эволюции живой материи. (Альтернативный путь был тот, что описан в «Солярис» Станислава Лема, где не было индивидуализации и вся планета представляла собой единую «мыслящую биомассу»). Нам этот инстинкт хорошо известен в советской интерпретации как «частнособственнический». Сыгравший решающую роль в доисторические и в более поздние времена, вплоть до наших дней, пришло теперь время ему угасать.

Не могу сказать, что лично я лишен подобных ощущений, что никогда ничего подобного не испытывал («ничто человеческое мне не чуждо!»), но считаю, что его необходимо подавлять. Ревность вредит открытости, душевной близости, она заставляет скрывать подробности, что не всегда бывает правильным, вызывая неверное мнение о человеке. Это вопрос о том, — что лучше, — казаться или быть? Я склоняюсь к тому, что эти образы должны по возможности совпадать, даже если истинное лицо человека не будет идеальным. Надо подтягивать его до надлежащего уровня, несколько снижая завышенные моральные требования, плохо согласующиеся с природными устремлениями. Легализация однополых браков — движение в том самом направлении. Мне казалось, что это не самое важное направление, но первые шаги почему-то начались оттуда.

Ревность — чувство исключительно индивидуальное, как, например, боль, оно сродни физическому ощущению. О ней можно рассказать, но нельзя передать другому так, чтобы он тоже прочувствовал во всей полноте. — Такое возможно только как сопереживание (эмпатия), что доказывает ее древние корни. Вероятно, животным тоже знакомо такое чувство.

Непросто изживать ревность. Вся наша культура, разнообразные социальные институты будут тормозить ее угасанию.

Ревность такова, что она не принимает полутона — свое должно быть своим целиком, без остатка. Однако, приближение к одному не должно непременно вызывать удаление ото всех остальных (я имею в виду любое приближение, не обязательно физическое). Тут сразу вспоминается Евромайдан. Украина оказалась перед выбором, — либо Россия, либо Европа, — никаких полутонов. Ревностные мотивы ворвались в политику. Тов. Путин отмечал, что сама постановка вопроса неверная, — Европа и Россия не были полярными, даже в самые неблагоприятные времена. Мы разные, но с изрядным взаимопроникновением. К сожалению, это только российская позиция, ее никогда не разделяла Европа. И потому именно Европа несет ответственность за укрозаварушку. Предлагать выбор — с Россией, или против нее бывшим русским, мягко говоря, странно. И я не верю в то, что «русский дух» на Украине исчезнет навсегда. Он сохранился в разрушительные для него советские годы, и в другие неблагоприятные времена, — значит, все вернется «на круги своя»…

Я говорил о том, что ревность отслужила свой срок и в обозримом будущем, при новых соотношениях личности, семьи и общества, она постепенно уйдет в небытие. Но все эти построения низвергает одно только слово — «Любовь». По той причине, что она тоже индивидуальна и целостна, как и ревность. Иногда даже проводят параллели между ними — «ревнует, значит любит». Любовь тоже не дробится, она либо есть, либо ее нет. Нельзя любить отчасти (это называется как-то иначе). — Таковы наши представления о любви. Однако, любовь — понятие широкое, она может проявляться в разных формах. Попробую перечислить некоторые из них, которые кажутся основными. Это: восхищение, преданность, объединение, поглощение, восприятие другого человека как частицу самого себя.

Восхищение влечет признание безусловного авторитета любимого, готовность растворить себя в нем без остатка. Здесь нет места ревности, — действия божества не обсуждаются. Мне кажется, подобную форму в какой-то степени практикует исламская полигамия. Мужчина — царь семьи, он несет за нее полную ответственность. Мне трудно представить семейные проблемы по поводу измены многоженца. Грусть и печаль — возможно, но без претензий со стороны гарема, который может пополниться еще одной наложницей (женой).

Европейская семья практикует форму объединения (слияния) двух в единое целое (в 60-е пытались перейти к коммуне, но не прижилось). Здесь ревность уместна, поскольку появление нового «члена семьи» имеет отношение к каждой составляющей этого единого целого. Когда же такое целое не получается, или оно охватывает лишь часть жизни каждого, или существует гласное или негласное согласие на свободу «внесистемных отношений», ревность отступает.

Наконец, следует отметить еще одну основную форму любви, которую я условно обозначил как преданность. Я понимаю ее как ответственность за жизнь другого человека, — такова форма любви родителей к своим детям. Обратное отношение — признание авторитета. Такие отношения сохраняются до тех пор, пока ребенок не осознает возможным выйти из под опеки родителей. В таких случаях любовь перестает вдруг быть взаимной, либо она принимает иные формы. Родители бывают к этому не готовы, как и их дети.

Выше я говорил о целостности любви. Однако любовь первого рода (названная по преобладающему признаку «восхищение») может относиться только к одному определенному человеческому качеству, которые подавляют все остальные — они меркнут, становятся несущественными и принимаются как людские слабости. Так, Нобелевский лауреат А.Солженицын, как я узнал, посмотрев фильм про него, был большой любитель женщин. Но я предполагаю, что его почитателей такая оценка не спугнет. Как прощались Высоцкому алкоголизм и наркомания.

О формах единения.
Хочу рассказать случай из своего давнего прошлого. Во время какого-то застолья исполнялись русские песни и романсы. Раньше было популярно хоровое пение. И вот, мы с одной из участниц исполняем дуэтом песню, слова которой, как оказалось, знали только мы. Она любила петь, и мне это тоже всегда нравилось, — с детства, с хорового кружка. В итоге у нас получилось хорошее исполнение, голоса звучали гармонично, в унисон. И я вдруг почувствовал высокое единение, которое могло бы принимать и иные формы. У Томаса Манна, есть рассказ, где он описал подобный эпизод музыкальной гармонии мужского и женского голосов, которая имела сексуальные черты.

У Т.Манна (это один из моих кумиров молодости) я видел еще один эпизод любви. — Односторонней, старика к мальчику («Смерть в Венеции»). Любовь затрагивала исключительно визуальные впечатления старика, о которых мальчик ничего не знал (он и не замечал того старика на коляске). Старик каждый день ожидал появления той, эстетически совершенной картины — «Мальчик на берегу моря». Несмотря на абсолютную «духовность» и полную «бесконтактность», это, несомненно, были эротические переживания. Потому, что бы нам ни говорили целомудренные эстеты, восприятие нагого тела на картинах признанных мастеров имеет определенную сексуальную составляющую.

Еще один пример описан в моем рассказе «Мастер патентного дела», в котором случился резонанс мыслей по поводу технических нюансов обсуждаемой системы.

Подобные резонансы — музыкальные, визуальные или даже научно-технические имеют между собой одно общее, — вызывают удовольствие, сходное с сексуальным возбуждением. Здесь приведены примеры взаимодействия или одностороннего влияния конкретных лиц, несущее в себе элемент любви. Однако, суть процессов шире, они охватывают (вероятно) любые эстетические впечатления, в частности, произведений искусства. Потому нельзя ввести табу на удовольствия, в том числе интеллектуальные, хотя в них всегда имеется «эротическая составляющая». Она непременно проявляется, хотя и в разной степени, она зависима от воспринимающего субъекта.

27.06.2015

В начало