Герой Советского Союза Валерий Чкалов

 

(малоизвестные страницы биографии) 

Много книг написано о Валерии Павловиче Чкалове, много газетных статей, сняты кинофильмы, посвящены стихи, его именем назван город, названы улицы и проспекты, а в Санкт-Петербурге станция метро. Жизнь этого человека была примером для воспитания подрастающих поколений. Жить и работать, как Чкалов, стремились многие.

Причиной написания очерка оказался материал, опубликованный в популярном историческом журнале «Ваш Тайный Советник» (выпуск №5 ноябрь 2015 г. стр.64), в котором содержится клевета, не только порочащая светлую память великого человека, но и не имеющая ничего общего с реальными событиями. Автор данного материала, некто Денис Орлов, основываясь на непроверенных сведениях из сети интернет не только подверг сомнению факт пролета Валерия Чкалова под Троицким мостом в Ленинграде, но и изобразил его заядлым пьяницей. При моем общении с руководителем проекта, шеф-редактором журнала Максимом Кузахметовым, сложилось впечатление, что он вообще не понимает, какую подлость они творят в своем журнале, и что ему никогда не объясняли что такое хорошо, и что такое плохо. В другой публикации я увидел, что В.П. Чкалов оказывается, не умел пилотировать тяжелые самолеты, так как был истребителем.

Что же происходит? А происходит следующее, в нашем современном российском обществе имеется какое то поветрие, когда некие ничтожные личности, не представляющие ровным счетом из себя ничего, в погоне за сенсацией, а может быть преследующие иные далеко идущие цели, стремятся облить грязью историю нашей страны, опорочить память великих людей, которые являлись столпами развития мощи нашей страны, ее признания на международной арене. 

В своем очерке я приведу лишь факты. Это опубликованные о Валерии Чкалове в разное время рассказы очевидцев, лично знавших Валерия Павловича. Расскажу лишь о некоторых фактах его биографии, мало известных широкой публике.

Валерий Павлович в 1922 окончил Егорьевскую авиационную теоретическую школу, а затем в 1923 году Борисоглебскую летную школу. Об этом периоде его жизни летчик-испытатель Н.Ф.Попов вспоминает: «… к вмешательству инструктора в управление самолетом в полете он был необычайно щепетилен. Сделав посадку, торопился выяснить, чем было вызвано то или иное замечание педагога». Однажды на учебной машине учлет Чкалов неожиданно начал делать глубокие виражи. Летал, как на истребителе. После того как Валерий приземлился, инструктор сделал ему выговор за неточное выполнение задания. Ответ был неожиданный. Валерий заявил:

— Я хотел показать вам, что могу делать не только мелкие, но и глубокие виражи. — Минуту помолчав, он добавил, что стремился выжать из самолета все и показать, на что способна машина. В дальнейшем по почину Чкалова другие летчики стали выполнять на таких же старых машинах не только глубокие виражи, но и фигуры высшего пилотажа, вплоть до нестеровских мертвых петель. Выдающиеся летные способности Чкалова были отмечены. Руководство Борисоглебской летной школы записало ему в школьную аттестацию:

«Чкалов являет пример осмысленного и внимательного летчика, который при прохождении летной программы был осмотрителен, дисциплинирован.

Чкалов с первых полетов обращает внимание высокой успеваемостью по полетной программе, уверенностью движений, спокойствием во время полетов и осмотрительностью.

Он быстро соображает и действует с энергией и решительностью, раскрывает причины своих ошибок и удачно их исправляет. Хорошо чувствует самолет и скорость полета. Полагаю, что ему более всего подходит быть военным летчиком».

Валерий Чкалов, как один из лучших курсантов получил направление в Московскую школу высшего пилотажа.

Свое летное образование Чкалов закончил в Высшей военно-авиационной школе воздушной стрельбы и бомбометания в Серпухове. Ее начальник, Федор Алексеевич Астахов, ставший впоследствии маршалом авиации, направил Чкалова к лучшему инструктору, Михаилу Михайловичу Громову. Учебный комитет школы на своих заседаниях систематически разбирал те полеты, во время которых нарушалась инструкция. Не раз приходилось Чкалову присутствовать на этих разборах. Руководство школы, отдавая дань искусству Валерия Чкалова, старалось «охладить пыл» темпераментного летчика, требовало от него спокойствия, выдержки и строгого соблюдения всех правил.

Ф.А. Астахов вспоминает, что иногда проявленное Чкаловым новаторство в технике пилотирования создавало у инструкторов и руководителей впечатление недисциплинированности. Бывало и так: горячая натура Чкалова подводила его, и он не только по форме, но и по существу выходил из рамок дозволенного. Партийная организация, командование школы убеждали молодого пилота не нарушать порядка и даже изредка применяли к нему дисциплинарные меры воздействия. Чкалов принимал наказание как должное. Он и сам предупреждал товарищей:

— Нам надо сначала учиться и учиться, а пока берегите свою жизнь и машину!

При обсуждении авиационных событий товарищи прислушивались к его мнению. Нравилось им также, что, несмотря на страстное увлечение авиацией, Валерий не был узким профессионалом, — он интересовался и многим другим, не имеющим отношения к авиации. То летчики видели Чкалова погрузившимся в книгу натуралиста Брема, то через несколько дней заставали его читающим историю античной культуры.

Чкалов строго следил за состоянием своего здоровья, как правило, после полетов обязательно минут пятнадцать-двадцать купался в Оке. Занимался гимнастикой, тренировался на рейнских колесах, стрелял из малокалиберной винтовки в тире. В свободное время от теоретических занятий в классах и технических лабораториях много читал технической литературы, главным образом авиационной.

Особая краснознаменная истребительная эскадрилья Военно-Воздушных Сил находилась в Ленинграде. Возглавлял ее опытный боевой летчик Иван Панфилович Антошин, которого Чкалов любовно звал «батей». Самолюбивое упорство молодого пилота нравилось командиру эскадрильи, и он предложил Чкалову провести в день отдыха внеочередную стрельбу на полигоне по летающим мишеням, причем вызвался сам выпускать шары.

Гордый вниманием командира, Чкалов старался изо всех сил. Первый шар-пилот он сбил со второй атаки, второй – с первой атаки. Когда был выпущен последний, третий шар и летчик бросился атаковать его, неожиданно отказал пулемет. Чкалов продолжал атаку из другого пулемета, но момент был упущен, шар уходил все выше и выше. Увидав, что в работающем пулемете кончились патроны, а шар ушел на высоту примерно 1500 метров, Валерий догнал его и таранил пропеллером. Командир, наблюдавший за боем с полигона, спросил летчика, зачем он разбил шар винтом.

Тот ответил:

— Если у меня не будут стрелять пулеметы, я так поступлю с теми вражескими истребителями, которые попытаются ворваться в наше небо.

Каждый полет Чкалова, выходивший из обычных рамок, вызывал у командира серьезный интерес. Он старался вникнуть в причины нарушения устава. Так поступил он и после полета под аркой Троицкого моста в Ленинграде. Этот исключительный военный эксперимент не был случайным, он имел свою историю.

Полярный летчик, Герой Советского Союза М.В. Водопьянов в своей книге «Валерий Чкалов» (Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия» 1954 г.) так описывает эту историю. Ленинградская истребительная эскадрилья славилась учебно-боевой подготовкой. Ее летчики безукоризненно выполняли сложные фигуры высшего пилотажа. Единственно, что им плохо удавалось, – это правильно рассчитывать скорость и угол планирования при посадке самолета с выключенным мотором на точность.

С таким важным пробелом в боевой подготовке не хотели мириться ни командир, ни летчики. Для тренировки командир приказал поставить на аэродроме легкие ворота из тонких шестов. Взамен верхней перекладины висела полоса марли. Высота этих ворот равнялась десяти, а ширина – двадцати метрам. Планирующий на аэродром самолет должен был пройти в ворота, не задев марли. Чкалову очень нравилось это упражнение. Он проделывал его много раз и всегда с успехом.

Тренировочный полет через ворота навел Чкалова на мысль о чрезвычайной важности искусства точного маневра для будущих воздушных боев. Чтобы проверить себя, он и решил пролететь под аркой Троицкого моста. Малейшая ошибка в управлении машиной грозила здесь гибелью.

На этот полет Чкалов решился не сразу. Летая в районе Троицкого моста, он снижался над Невой так, что колеса его самолета почти касались воды. Не раз ходил он по Троицкому мосту и, делая вид, что гуляет, время от времени заглядывал через перила вниз. Опытный, зоркий глаз летчика отмечал и ширину пролета, и высоту над водою. Чкалов улыбался удовлетворенный. Ворота на аэродроме были еще уже. «Пролечу!» — уверенно думал он.

День для полета был выбран ясный, безветренный. Река отражала голубое небо и темные контуры моста. В последний раз Валерий проверил свои расчеты: машину надо было провести точно посредине пролета под аркой, не задев ни устоев, ни ферм, ни воды.

…Оглушающее эхо от грохота мотора обрушилось на летчика в ту долю секунды, когда он промчался в теснине между устоев моста.

Полет под мостом был совершен среди бела дня, в многолюдном районе большого города, на глазах у сотен зрителей. Естественно, что молва о нем распространилась быстро. Особенно бурно обсуждалось это событие в Ленинградской истребительной эскадрилье. Большинство летчиков восхищалось блистательным авиационным мастерством Чкалова. Но нашлись и такие, что расценили этот полет как бессмысленное трюкачество. Валерий принимал поздравления и одновременно отшучивался от нападок.

— Чего вы от меня хотите? – говорил он. – Французский летчик за большие деньги взялся пролететь под Эйфелевой башней. Полетел и разбился. А я под мост даром слетал.

— Вовсе не даром, Валерий, — дружелюбно-иронически заметил один из летчиков. – Ты еще получишь за этот полет… суток пятнадцать гауптвахты.

На этот раз, однако, командование части ограничилось тем, что вынесло Чкалову за неуставные действия строгое предупреждение. Антошин понял и оценил по заслугам искреннее стремление Чкалова доказать, как далеко может шагнуть мастерство пилота, соединенное с мужеством и волей советского человека.

Полет под мостом показал возможности маневрирования при воздушных боях на малых высотах, впоследствии эта техника вошла в обязательную программу учений. Умение уверенно, точно и энергично пилотировать на бреющем полете у самой земли спасло немало наших летчиков в первые, самые тяжелые месяцы Отечественной войны, когда едва ли не все воздушные бои протекали в условиях подавляющего количественного перевеса противника. Одним из первых, если не первым, разведчиком такого маневра был Чкалов.

«Этот полет, — пишет И.П. Антошин в своих воспоминаниях, — отнюдь не был воздушным лихачеством, как кое-кто называл смелые полеты Чкалова, — здесь был трезвый, уверенный расчет…»

Но нетерпим он бывал только в тех случаях, когда риск не оправдывался необходимостью, а сам полет не представлял ценности боевой подготовки.

До глубины души возмутился командир эскадрильи, узнав, что Чкалов почти два часа подряд делал мертвые петли.

— К чему такой трюк? – гневно спрашивал он. – В каком это воздушном бою придется так петлять?!

Его возмущение только усилилось, когда виновник чистосердечно признался:

— Товарищ командир! Это полет на пари. Поспорил с летчиком Козыревым, что сделаю подряд пятьдесят мертвых петель. А потом вошел во вкус и сделал больше. Вскоре имя Чкалова стало широко известно в авиационных кругах, но еще большую популярность принесло Чкалову участие в воздушном параде в честь десятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Смело, под гром аплодисментов проделывал он над Центральным аэродромом Москвы свои фигуры. И даже тот, кто не один раз видел великолепный чкаловский полет, не мог оторвать глаз от его машины. События развернулись неожиданно. Через полтора месяца после рождения сына Чкалова, по проискам людей, которых отнюдь не радовали успехи советской авиации, перевели «за недисциплинированность» в истребительную авиацию в Брянск. Чкалова поставили в такие условия, что ему было не до решения новых, интересных авиационных задач. Здесь, в Брянске, вместо строгого, но сердечного отношения «бати» Чкалов видел лишь равнодушие нового командира. 15 августа 1928 года Чкалов летел из Гомеля в Брянск. Был пасмурный, почти совсем осенний день, тяжелые облака давили самолет к земле. Пользуясь возможностью потренироваться на малых высотах вдали от «бдительного ока» начальства, Чкалов нырнул под телеграфные провода. За сеткой мелкого дождя он не заметил низко нависших рядов проволоки и сломал машину.

Комиссия, расследовавшая причины аварии, установила: «Врезался в провода. Повреждение: поломка самолета. Заключение: виновен летчик». И эта случайная авария была раздута чуть ли не до размеров тягчайшего преступления.

Сохранился интересный документ – пилотское свидетельство Чкалова за первый период его летной жизни. Из свидетельства видно, что за все время это была у него одна-единственная авария по своей вине. За поломку самолета суд приговорил его к году тюремного заключения. Молодой темпераментный летчик много передумал и пережил в камере Брянского исправительного дома.

11 ноября 1930 года Чкалов был зачислен летчиком-испытателем в Научно-исследовательский институт Военно-Воздушных сил.

Начав с обычных аэродромных полетов, Чкалов скоро перешел к выполнению специальных заданий, иногда связанных с дальними воздушными маршрутами. Летчик-истребитель, он изучал в НИИ машины разных типов. Много летал и на тяжелых воздушных кораблях. В полетах был по-прежнему неутомим, за первый же год работы в институте он провел в воздухе около 300 часов и освоил методику летных испытаний тринадцати типов самолетов.

Испытания в воздухе требуют от летчика, помимо профессионального мастерства, таких личных качеств, как мужество, выдержка, умение молниеносно принимать решения. При испытании трудно предусмотреть все случайности.

Однажды Чкалов принимал участие в опытном бомбометании. Опыты велись на Черноморском побережье. На исходе жаркого дня Чкалов осторожно поднял в воздух тяжело нагруженный двухмоторный бомбардировщик. На борту самолета находились опытный бомбардир-инженер и молодой бортмеханик. Сначала летели над дышащей зноем степью, и машину бросало во все стороны. После короткого отдыха в полете над морем самолет снова ушел по назначенному маршруту в беспокойный воздух над раскаленной землей. Под крылом мелькали деревни, пашни, изрытые оврагами поля, перелески.

Внезапно лопнул шатун, и левый мотор, окутанный белым паром, затрясся как в лихорадке. Валерий повел самолет на одном правом моторе. Напрягая все свои силы, он пытался удержать самолет от снижения. Высота постепенно терялась, а внизу, как нарочно, мелькали глубокие овраги, не было видно ни одного ровного кусочка земли, годного для посадки. Вынужденная посадка вообще не предвещала ничего доброго: висевшие под фюзеляжем несколько сот килограммов бомб неминуемо должны были взорваться после первого же сильного толчка. Это понимали и летчик, и инженер, и бортмеханик.

По уставу садиться с бомбами не разрешается. Инженер решил сбросить опасный груз. Он уже открыл люк бомбового отсека. Внизу изредка мелькали селения. Заметив приготовления инженера, Чкалов гневно приказал ему немедленно перейти в пилотскую кабину. Инженер повиновался. Машина на одном правом моторе тянулась к берегу моря. Мотор перегрелся, работал неверно, с выхлопами, вот-вот готовый взорваться, а годного для посадки места не было видно. Чкалов решительно выключил зажигание последнего мотора, — другого выхода не оставалось.

Самолет, нагруженный бомбами, опускался над обрывистым берегом моря. Много самообладания и физической силы понадобилось летчику, чтобы выровнять машину и дотянуть ее до прибрежной полоски земли. Инженер и бортмеханик не сразу пришли в себя, не сразу поняли, где они, когда Чкалов посадил машину с сотнями килограммов взрывчатых веществ на самом краю обрыва. Обычно веселый механик на этот раз был серьезен.

— Товарищ командир, — сказал он Чкалову, — вы спасли не только нас, — вы спасли и тех, на кого могли обрушиться бомбы.

В январе 1933 года Валерий Чкалов был назначен летчиком-испытателем авиационного завода.

5 мая 1935 года было опубликовано постановление Центрального исполнительного Комитета Союза ССР: «Конструктор Николай Николаевич Поликарпов за создание новых высококачественных конструкций самолетов и летчик-испытатель Валерий Павлович Чкалов за неоднократно проявленную исключительную смелость и мужество при испытаниях этих самолетов награждались орденом Ленина».

Незадолго до этого дня в жизни Чкалова произошло другое знаменательное событие.

1 мая была чудесная безоблачная погода. Высоко в небе над Красной площадью проплыли тяжелые воздушные корабли. Вслед за ними, сверкнув на солнце крыльями, стремительно пронеслись скоростные самолеты. Последней промчалась пятерка истребителей. Ведущим этой пятерки был Валерий Чкалов.

На другой день члены правительства знакомились с участниками воздушного парада. На Центральном аэродроме имени Фрунзе перед стоявшими на земле самолетами вытянулась шеренга летчиков и конструкторов. Валерий Павлович тоже находился у своего истребителя.

И.В. Сталин неожиданно подошел к Чкалову и задал ему несколько вопросов. Летчик отвечал по-военному точно и коротко. Иосиф Виссарионович спросил:

— Почему вы не пользуетесь парашютом, а обычно стараетесь спасти машину?

— Я летаю на опытных, очень ценных машинах, губить которые жалко. Стараешься спасти машину, а в месте с ней и себя, — ответил Чкалов.

— Ваша жизнь дороже нам любой машины, — сказал товарищ Сталин.

Интересен еще один случай, показывающий высочайшее летное мастерство Чкалова.  В программу подготовки перелета по маршруту Москва – Петропавловск-на-Камчатке, входили летные испытания самолета АНТ-25 (NO-25). Во время заключительного испытательного полета у самолета не вышли стойки обоих шасси. Неимоверными усилиями экипажа удалось вручную поставить одну стойку, но добраться до второй было технически невозможно. Гибель огромного самолета при посадке казалась неминуемой.

У Чкалова уже был опыт посадки самолета на одно колесо. Но здесь ему приходилось садиться на огромном и тяжелом воздушном корабле. Все же он недаром считался непревзойденным мастером, — посадка прошла блестяще: самолет плавно коснулся земли одной левой «ногой» и хвостовым колесом. Уже теряя скорость, машина слегка задела землю плоскостью с той стороны, где находилась наполовину выпущенная правая «нога). Самолет остался цел, подломился только узел правой «ноги» да помялись консоли правого крыла.

20 июля 1936 года в 2 часа 45 минут по Гринвичу начался первый исторический сверхдальний перелет из Москвы на Камчатку. Потом был второй полет по маршруту Москва – Северный полюс – Северная Америка.

— Нашим полетом мы только начинаем потихоньку платить свои долги Родине, народу, — сказал товарищам Валерий Павлович. Победа чкаловского экипажа была настоящим триумфом советской авиации, демонстрацией силы и могущества Советского Союза.

Во всех газетах США передовые статьи были посвящены героическому перелету. Даже реакционная печать восхищалась советскими летчиками, вписавшими замечательную страницу в историю авиации. Единодушно признавалось, что Чкалов и его спутники совершили большой подвиг.

Американцы даже не допускали мысли, что наша молодая страна может создать в короткий срок собственное машиностроение и поэтому, как только АНТ-25 сел на аэродроме Ванкувер близ г. Портланда, все корреспонденты задавали командиру один и тот же вопрос:

— Мистер Чкалов, скажите, чей у вас мотор: английский, американский или немецкий?

Чкалов немедленно попросил стремянки и лестницы и раскопотил наш, еще не остывший после 63 часов непрерывной работы мотор, говоря:

— Взгляните, друзья, на эмблему нашего авиационного завода и вы убедитесь, что все здесь нашенское, русское, советское, а зовут его АМ-34р. Искусство наших летчиков и наша великолепная авиационная техника явились неожиданностью для народа США. Рядовые американцы не имели действительного представления о СССР, так как принуждены были пользоваться грубо-тенденциозной, ложной информацией о жизни в Советском Союзе, о советских людях. Теперь из Москвы через Северный полюс прибыли в Америку посланцы нового мира. Валерия Павловича никогда не покидало сознание большой ответственности перед детьми. К беседе на пионерском костре он готовился не менее тщательно, чем к выступлению перед «взрослой» аудиторией. Однажды юная пионерка преподнесла ему стихи собственного сочинения и добавила:
— Хочу быть такой, как Чкалов!

Валерия Павловича сильно взволновали ее слова, и он заявил присутствовавшему при этом брату:
— Ты только подумай, как она сказала: «Быть такой, как Чкалов!» Ведь это значит, что я сам должен стать много лучше.  
Я. Волчек рассказывает: «Как-то раз я ехал в командировку. Купированных вагонов тогда еще не было. Постель не заказывал, лежал на голых досках, хотя это было неудобно. Меня разбудил проводник. Он пытался подложить под меня тюфяк. Такая внезапная забота удивила.- Я постель не заказывал!Полка напротив уже была застлана. Летчик в меховых унтах, в желтом кожаном пальто на белом меху положил под одеяло свои великолепные полярные перчатки с раструбами и застежками. Голос у него был густой и сочный.— Я заказал тебе постель. Ты брось эту свою привычку экономить. Лежишь на голых досках.

Рано утром он собрался выходить. Попросил меня помочь вынести чемодан. Впрочем «попросил» — это не то слово. Просто оглядел всех, кто ехал вместе с нами, и потом остановил взгляд на мне.

— Ну-ка! – приказал весело. – Тебе полезно размяться. Ухвати-ка мой чемодан за ручку, и пойдем в тамбур. Мы стояли на площадке у раскрытой двери и курили его папиросы. Он был одет, застегнут и держал в правой руке свои замечательные кожаные перчатки на меху. Поезд мчался по заснеженной пустыне. И в это время одна из его перчаток, сверкнув застежкой, упала на ступеньку. Он хотел прижать ее ногой, но вместо этого толкнул ее – и перчатка свалилась на снег.

— Это была такая хорошая перчатка!

Я торопливо сказал:

— Может остановим? В вагоне стоп-кран есть…

Он прыгнул на ступеньку и ловко размахнулся левой рукой от плеча. И швырнул вторую свою перчатку в ту сторону, куда упала первая. Я крикнул не понимая:

— Зачем?! А он подмигнул мне и довольно улыбнулся, возвращаясь в тамбур. Хлопнул меня по плечу так, что я чуть не подломился.
— А как же! — Он, не торопясь, закуривал, держа огонек в ладонях. – Найдет человек одну перчатку – на что она ему одна? А две – они любому пригодятся. Вот о чем были его помыслы! А я-то предложил включить стоп-кран…Едва мы отъехали от станции, в наш вагон примчались два парня в кожаных пальто и летчицких шлемах.

— Где Чкалов? Спросил один.

— Какой такой Чкалов? — поинтересовался красноармеец.

Имя это в ту пору не было еще так известно, как ныне. Но я все же и слышал и читал о смелом летчике.

— Был какой-то летчик, очень даже приятный, — сказала девушка. – Только что его проводили…

Я рассказал про перчатки.

— Ну, тогда определенно он! – воскликнули оба – Это уж наверняка Чкалов!..

В трудные минуты жизни, ища правильный поступок. Я и сейчас обращаюсь за советом к летчику с перчатками, которого больше никогда не видел, больше никогда…

Валерий Павлович Чкалов был избран трудящимися горьковской области Чувашской республики в Верховный Совет СССР первого созыва. Работал так, что буквально валился с ног от усталости, и это с его богатырским здоровьем. Интересен такой эпизод. Приходит к Валерию Павловичу на прием посетитель с жалобой, что его начальники из-за каких-то бюрократических проволочек не выдают зарплату.  Чкалов достает из своего бумажника необходимую сумму денег и говорит:

— Бери отец, а с твоими бюрократами мы разберемся.

15 декабря 1938 года Валерий Павлович Чкалов ушел на проведение испытаний нового самолета, и ушел навсегда.

Мой отец переписывался с супругой Валерия Павловича, Ольгой Эразмовной Чкаловой. На протяжении многих лет я с любовью храню ее письмо и фотографии из домашнего архива семьи Чкаловых.

Служение Родине и мужество этого по-горьковски Человека с большой буквы, влюбленного в авиацию, — тот благородный эталон, по которому оцениваешь свои поступки. Это Человек Высочайшего патриотизма – страстно беспредельно желающего блага Родине. Его жизнь была удивительной сказкой, символом величия пролетарского духа.

Декабрь 2015 г.

Автор: Грачев Владимир Германович | слов 3513


Добавить комментарий