Я и подумать не мог, что после крушения планов создания завода больших интегральных схем рядом с фабрикой «Оливетти», я снова ступлю на эту столь заманчивую, но и столь же рискованную дорогу. Мне казалось, что она уже пройдена и давно стала частью моей биографии. Но всё же это случилось, да ещё и как-то неожиданно, почти против моей воли. Видно, с того момента, как я нашёл приют и обустроился в моём родном институте, я был обречён.

Где-то в середине 90-х годов я принял на работу одного из самых скромных и талантливых парней из моей прежней команды, ведущего инженера – Никиту Бороденкова, а затем и Виктора Салажова, в старые времена руководившего одной из лабораторий.

Оба они не выдержали безработицы и безденежья, не прижились ни в одной из многочисленных компаний, рождавшихся и исчезавших в то время с удивительной регулярностью. Ведущую тройку дополнил Валентин Шилков, человек незаурядной инженерной интуиции. Немало сил нашему бизнесу отдал один из достойнейших и обязательнейших людей, с которыми мне довелось работать долгие годы, Николай Александрович Задорин.

Тогда у нас уже был небольшой угольный бизнес, и наша маленькая компания «Анком» росла и кормилась за счёт него. Мы с Никитой иногда вспоминали, как выполняли «слёзную» просьбу наших партнёров из Октябрьской железной дороги по обеспечению поставок угля в лагерные зоны. Про них страна просто забыла. Тогда ещё никто не понимал, что любые государственные заказы – это золотое дно, а зоны просто замерзали! Наш уголь стоял в вагонах в Автово. Никита его переоформлял, и, не перевешивая, мы отправляли уголь прямо по зонам. Однажды где-то в Карелии один из вагонов сошёл с рельсов, Никиту потом затаскали по всяким инстанциям, грозя всевозможными карами.

Появление Виктора совпало с нашим третьим приходом на ЛЭМЗ. Этот завод в те времена являлся единственным производителем механических счётчиков электроэнергии в России. Более того, по требованию компании «Ленэнерго» завод готовился выпускать новые приборы учёта на основе современной микроэлектроники. Директор завода Валентин Борисович Смирнов знал нашу команду со старых времён и доверил нам эту работу. Мы узнали, что это направление активно развивается в компании «STMicroelectronics», а наш старый друг Франко Коэн познакомил нас с Джианом Гвидо Ризотто, с которым его связывала давнишняя дружба. Это очень уважаемый человек, он является одним из технических руководителей компании ST. В 1999-м году Джиан Гвидо стал зарубежным членом Российской академии наук, то есть получил очень высокую оценку нашей Академии.

Диплом Российской академии наук, выданный Джиану Гвидо Ризотто

Совместная работа началась с того, что Ризотто пригласил нас в Рим, в городскую энергокомпанию, где подробнейшим образом познакомил c её проектами. Ризотто помог сформулировать требования к современным электронным счётчикам и системам на их основе. Как всегда, вспоминаются не технические детали, а различные казусы, сопутствующие таким необычным поездкам и встречам – ведь это было начало 90-х годов.

В состав нашей группы входила переводчица, блестяще владевшая итальянским языком. Благодаря ей общение между нами и хозяевами проходило легко и непринуждённо. И вот, во время очередного посещения энергокомпании, переводчица стала активно объяснять нам, что в составе счётчиков имеются… «бычки»! Потребовалось время, чтобы сообразить, что её гуманитарный мозг только так и может воспринимать слово «тороид».

Другой казус удивил нас не меньше. В те годы в Риме было много случаев ограбления людей на улице среди белого дня. Нам, русским, такое и в голову не могло прийти. Поэтому предупреждение хозяев мы не восприняли всерьёз, пока Виктор не схватил за руку цыганку, попытавшуюся залезть к нему в карман. Чтобы мы не сочли это событие случайным, Джиан Гвидо продемонстрировал нехитрый способ защиты своих денег и документов – в его брюках имелся специальный карман для бумажника, спрятанный где-то чуть ниже пупка! Такая конструкция брюк использовалась моим отцом во время войны, без этого поездка в тогдашних поездах была весьма рискованной.

Запомнилась и ещё одна встреча с Джианом Гвидо в Риме. Он показал нам самую старую часть города, куда редко приводили туристов. Был поздний вечер, город казался совершенно сказочным и неузнаваемым. Запомнился старинный рыбный ресторанчик, в интерьере которого сохранились многие детали древних веков. Так, прямо напротив входной двери стоял грубо сколоченный стол, на котором лежала и шевелилась гора живых рыб и «морских гадов», временами даже падавших на пол. Гости выбирали живность на свой вкус, и через короткое время она появлялась на их столе в приготовленном виде. Нечто подобное я через несколько лет увидел в сицилийском ресторанчике на берегу моря, но там это являлось как бы частью рыбацкого мира, а в центре древнего Рима это выглядело потрясающе.

Джиан Гвидо много сил и свой бесспорный дипломатический талант вложил в то, чтобы дать нам возможность получить доступ на льготных условиях ко всем необходимым средствам машинного проектирования – как к рабочим станциям, так и к программным средствам компании ST. Нам открыли постоянный доступ в отделение компании в Гренобле. Там мы чувствовали себя, как дома. Французские коллеги очень уважали наших специалистов и относились к нам как к хорошим друзьям. В конце концов проект интегральной схемы был успешно реализован.

Однажды во время моего визита в Гренобль хозяева пригласили нас на товарищеский ужин. Среди угощений особенно запомнилось блюдо с травяными улитками в кипящем прованском масле. Мы быстро расправились с этим угощеньем, а когда утром снова встретились со своими хозяевами, они облегчённо вздохнули. Оказывается, что это блюдо содержит такое количество белка, что половины порции хватило бы, чтобы любого из них увезли на скорой помощи! Мы успокоили их, но не открыли секрета своей антибелковой защиты. Простившись вечером с гостеприимными хозяевами, мы отправились в бар и приняли там изрядную порцию виски, вот и остались живы. Запомнилось также, что недалеко от Гренобля есть старинный монастырь, где монахи уже много веков сохраняют в тайне рецепт приготовления ликёра Шартрез. Напиток этот я знаю не понаслышке, а вот в монастырь так и не выбрался – визиты в Гренобль всегда были расписаны по часам.

Совместно с бригадой инженеров ST мы разработали аналого-цифровую схему счётчика, которая стала успешно выпускаться на заводе в Гренобле. Потом ее производство перевели в Техас.

Никита вспоминает: «Помню, что SТ прислали нам пробные образцы микросхем с завода в Техасе. Мы их посмотрели в составе счётчиков. Стабильный сигнал, никаких замечаний. Через некоторое время к этим образцам так привыкли, что даже не вспоминали, откуда они взялись. Вообще надёжность и время наработки на отказ по сравнению с микросхемами, выпускаемыми на наших заводах, впечатляли. Особенно удивляла технологическая стабильность массового производства. Не зря они нас мучили с расширенным тестовым покрытием»

Запомнилась одна наша деловая поездка из Гренобля в Центральный офис SТ во Франции с двукратным пересечением швейцарско-французской границы. Нам потребовалась подпись господина Писторио на каком-то очередном документе для придания ему необходимого статуса. Мы запланировали короткую встречу, которую удалось согласовать с большим трудом из-за его необычайно загруженного рабочего графика. Поездка предстояла совсем недалёкая. Особенность её заключалась в том, что добраться до цели можно было по одному из двух маршрутов – короткому и длинному. Короткий занимал не более часа по просёлочной дороге, которая петляла от одного городка к другому, обходя небольшие усадьбы, рощи и овраги. Длинный проходил по скоростной трассе, прямой, как все современные магистрали Европы, но… поездка по этому маршруту требовала в два раза больше времени! Пожалуйста, не удивляйтесь, в моей истории нет опечатки – эта дорога казалась такой прямой только на первый взгляд. На самом деле в отличие от первой она хоть и не петляла среди косогоров и маленьких усадеб, но зато обходила стороной все сложные изгибы государственной границы, разделявшие две европейские страны. Эта граница сложилась в результате многовековых междоусобиц из-за амбиций царствующих особ, маленьких князьков и феодалов.

Казалось бы, что всё очень просто – надо не спеша насладиться окрестным пейзажем, тут и думать нечего! Ан нет! Короткая дорога дважды пересекала границу между соседними странами, при этом путь по швейцарской территории имел длину всего в несколько сотен метров. На обоих «погранпереходах» стояли маленькие домики. Рядом с ними были оборудованы настоящие, но всегда открытые шлагбаумы, у каждого из них стоял скучающий страж границы, который раскланивался со всеми пешеходами и водителями немногочисленных машин, большинство из которых он знал в лицо. Иногда пограничник мельком взглядывал на привычную карточку на ветровом стекле. Этакая уютная семейная граница. Не возникало проблем и с редкими такси, которые останавливались, демонстрируя свою полную лояльность. Их местные пассажиры бурно проявляли радость от встречи с давно знакомыми стражами, спрашивали, как растут детишки, кто выдаёт замуж свою красавицу-дочь, да и мало ли о чём можно узнать друг у друга!

В этот день на фирме в Гренобле не оказалось свободной служебной машины, и нам предоставили такси. При этом нас предупредили, что водитель может выбрать привычный короткий маршрут, надеясь, что его карточки на стекле и знакомой физиономии вполне достаточно, чтобы проскочить через все четыре шлагбаума, сэкономить время и положить в карман разницу в стоимости проезда коротким и длинным путём. Естественно, что в наших паспортах не было швейцарской визы! Мы обещали внимательно следить за нашим таксистом, но настолько устали в этой командировке, что почти сразу крепко уснули. Нас разбудил раздражённый голос пограничника, который потребовал предъявить паспорта, и мы сразу поняли, что этот страж охраняет последний из четырёх шлагбаумов, а это значит, что мы уже три раза незаконно пересекли границу! Наши советские сердца начали замирать – в центре Европы, без надежды на консульскую защиту. Таксист успокоил нас, заверив, что этот боец двоюродный племянник его тёщи. Но страж собрал наши паспорта и передал их пограничнику, который небрежно махнул рукой и скрылся в будке.

Прошло несколько минут, мы поняли, что спать нам уже совсем не хочется, а наш водитель явно начал проявлять признаки беспокойства. Тут из будки вышел уже другой боец, а у него на лбу было написано, что за проявленную бдительность он скоро получит очередную лычку на свои скромные эполеты.

Он торжественно сообщил нам, что всего день назад он получил приказ с особой тщательностью проверять российские паспорта, так как ожидается появление группы российских граждан, причастных к международной мафии, и что для проверки наших документов ему потребуется время. Признаюсь, что я почувствовал себя прескверно, вспомнив любимые фильмы о советских героях невидимого фронта…

Зато как мы оживились, когда всего через полчаса тот же сержант торжественно вернул нам наши паспорта и сообщил, что мы не являемся членами мафиозной группировки и можем свободно следовать дальше. Тут к нам вернулось не только чувство собственной гордости, но и неожиданное желание пошутить. Я вдруг заявил, что требую выдать нам соответствующую справку на гербовой бумаге с печатью. Сержант послушно ушёл в свою будку, а вернувшись, сообщил, что «Не положено». К Писторио мы, конечно, опоздали. Наш рассказ развеселил его. Обратный путь проходил уже под нашим неусыпным контролем.

Следующая встреча с Писторио произошла во время торжественного открытия нового факультета микроэлектроники Миланского политехнического Института в городе Крема. Его учредителями, помнится, являлись IBM, Microsoft и ST. Институт располагался в роскошном современном здании с прекрасно оснащёнными лабораториями. Особенно запомнился зал, в котором проходило торжественное заседание. В те годы мой родной институт находился в ужасном состоянии, контраст был обиден и даже унизителен! Меня пригласил на это заседание Джиан Гвидо Ризотто, чтобы организовать очередную, крайне важную для нас встречу с Писторио. Он считал успешной работу нашей маленькой фирмы в Петербурге, хотел заручиться поддержкой президента и получить для нас допуск на самые современные предприятия ST. Эти предприятия в те годы считались одними из лучших в мире, поэтому и допуск на них наших специалистов требовал разрешения президента.

Начало заседания несколько задерживалось, так как Писторио опаздывал. Закончилось чтение поздравительных телеграмм, настало время обеда, а он, как сквозь землю провалился. Расстроенный Джиан Гвидо повёл нас в общий обеденный зал, где мы неплохо подкрепились. И вдруг слышим, что все вокруг шепчутся – «Писторио приехал!». Вместе с Ризотто мы поспешили ему навстречу. Джиан Гвидо пригласил его в маленький обеденный зал для ВИП. Писторио сообщил, что уже пообедал, но готов всё повторить – он всегда был неравнодушен к этому святому делу, которое не очень умные люди назвали «чревоугодием». Так мы оказались втроём, никто нам не мешал, и мы долго и душевно поговорили о разном. Писторио знал, что я в те годы много и успешно занимался угольным бизнесом – я позиционировал себя как первый угольщик среди микроэлектронщиков и первый микроэлектронщик среди угольщиков. Писторио спросил, что меня заставляет тратить деньги, которые достаются с таким трудом, на развитие микроэлектроники. Ведь во всех странах такие проекты проводятся с максимальным участием государства.

И тут я надулся, как индюк, и произнёс самую нелепую фразу в своей жизни: «Я делаю это ради своего прошлого и ради своего будущего». Писторио с удивлением попросил объяснений, и я сказал, что моё прошлое – это та компания, которую я с гордостью показывал ему в Ленинграде, а моё будущее – это мой внук Саша, которого я прошу принять на стажировку в ST. Решение было принято незамедлительно. Меня и ещё трёх человек, в том числе и моего внука, допустили во все цеха и лаборатории новейшего завода в Катанье на Сицилии для трёхмесячной стажировки. Более того, к моменту нашего приезда в Катанью туда направили синьора Кармело Папа, одного из ближайших соратников Писторио (оба они сицилийцы), который в течение трех дней (а это были три дня из его отпуска!) составлял подробный план стажировки и сам водил нас по цехам и лабораториям. В настоящее время синьор Папа является вице-президентом ST.

Саша провёл на Сицилии все три месяца. К сожалению, вирус микроэлектроники к нему не привился, но ведь никакие знания не бывают напрасны. Сразу из Катаньи мой внук полетел в Англию, где учился в университете в Саут-Хэмптоне. Выбором тройки лучших в те годы университетов Европы тоже занимался Джиан Гвидо Ризотто. Но это – отдельная тема, смешные подробности которой описаны в главе 2.26 этой книги.

Никита Бороденков вспоминает: «В Катанью мы ездили, кажется, в 2002-м году. Мы пытались стать одним из центров проектирования для ST и вели переговоры по разработке контроллера для вакуумного флуоресцентного дисплея. Нам хотели поручить полный цикл проектирования (frontend & backend). Мы же соглашались поначалу только на его первую стадию (frontend). Потом пошла морока – кто должен платить за лицензии… В конечном итоге они подумали и отказались от наших услуг»

Трудно судить своих коллег, да и самого себя за то, что всё так нелепо закончилось тринадцать лет назад – ведь в одну воду два раза не войдёшь. А сколько сил и денег было вложено для того, чтобы стать полноценным центром проектирования для ST – даже над входом имелось специальное место, как будто предназначенное для гордой вывески STMICROELECTRONICS. Видно, не судьба!

Никита продолжает: «Мы с Валентином (В. Шилков, третий участник ядра нашей команды) потом анализировали, что нас как инженеров поразило в ST:

1. Хорошо продуманная организация работы. Для проекта нам выдали специальную папку, в которой чётко прописаны действия, реперные точки, кто за что отвечает, подчёркнуты возможные проблемы на каждом этапе. Достаточно удобно и дисциплинирует.

2. Повышенное внимание к тестируемости и покрытию при тестировании.

3. Строгая дифференциация конкретного специалиста: пригласили на встречу – пришёл, ответил на вопросы – всё, до свидания. Если потребуется какая-то иная информация – это к другому человеку.

4. Повышенное внимание к обеспечению безопасности и конфиденциальности у менеджеров. Я помню, приехав на встречу, мы случайно в коридоре столкнулись с командой из Nokia. Потом французы долго извинялись. У нас же этому вообще не придавалось значения. Если командировочный забрёл на этаж, то всем на него наплевать – он шляется где хочет, и никто на него особого внимания не обращает».

Далее
В начало