С сестрой. Бухара, 1959 г.

(отрывок из автобиографической повести «О чём умолчал Мессия…»)

А вот и следующий фрагмент, который до сих пор вызывает ироническую улыбку, поскольку напоминает мне о том, что уже с самых детских лет я был обречен на то, чтобы неустанно проявлять повышенный интерес к противоположному полу, всячески обхаживая и красуясь перед ним своим оперением. Наверное, не случайно я родился в год петуха.
Тихий час. Все дети давно уже спят, и только мы с Лией никак не можем уснуть, шепотом жарко споря и ни в какую не желая уступать друг другу. Наши кровати сдвинуты почти вплотную.
- Покажи ты, сначала. — не унимаюсь я.
- У-у, ты какой хитренький! — не сдается моя соседка (кстати, — наши дома тоже расположены совсем рядом) — Нет, сначала ты покажи.
Мне совсем недавно сделали обрезание, обильно обложив мою гордость специальной черной ватой, способствующей быстрейшему заживлению и надежно защищающей «хозяйство» от всякого рода инфекций и микробов. Со временем вата высыхает и постепенно, частями начинает отваливаться. Кожа шелушится и ужасно чешется, а потому я время от времени помогаю этому процессу искусственно. И вот, наконец, настает тот день, когда всё ненужное исчезает, обнажая идеально чистую и гладкую головку, и вчерашний «гадкий утенок» во всей своей красе является изумленному взору, преобразившись в красавца-лебедя!
По-видимому, мужская природа всё-таки изначально слаба и легко подвержена женским уговорам. Это зафиксировано мною уже в пятилетнем возрасте. Я сдаюсь, приспуская свои детские трусики и капитулируя на радость победителю. Лия внимательно и с интересом рассматривает этот странный довесок, который сейчас ей кажется таким необычным и смешным. Однако, вскоре она, то ли от смущения, то ли от стыда отводит глазки и мгновенно с головой скрывается под одеялом, коварно и предательски оставив меня с… «носом».
- А ты?! Теперь твоя очередь! — чуть не кричу я, чувствуя, как какой-то непонятный комок подступил к самому горлу и крепко сдавил его. Одна из первых обид. О подушку глухо разбиваются две крупные слезинки, расплываясь по ней большими мокрыми пятнами. Боже мой! Успокойся малыш и побереги свои слезы: тебе не раз ещё придется расстраиваться в этой жизни по разным причинам, а потому — поверь мне — это ещё далеко не самая страшная измена.
Пройдет несколько лет, и мы оба станем взрослыми. Лия, превратившись со временем в настоящую фотомодель, с высокими точеными ножками, тонкой талией и дразнящими округлостями в соответствующих местах, ещё долгое время будет жить в том же доме, напротив, заставляя грезить и захлёбываться собственными слюнками каждого мальчишку из нашей округи.
Это не наш двор, однако, даже поверхностное знакомство в небольшом городе, тоже требует соблюдения этикета. А потому, иногда, когда мы совершенно случайно встречаемся, я неизбежно первый, киваю ей головой и произношу вежливое «Здрасьте!», на которое она тоже, улыбаясь, свободно и совершенно раскованно бросает своё дружеское: «Привет!». И — как ни в чем ни бывало — мы расходимся.
И всякий раз, я ужасно терзаюсь одной и той же мыслью: «Интересно, а помнит ли она?»
Мне кажется, что — помнит…