1. 3-я Советская ул, дом 9 (декабрь 2008)"

Квартира
Двор
Летошниковы
Черный ход, темная личность
Кафе в той комнате, где я когда-то жил

Двор

Вход в нашу квартиру был здесь (на снимке 2 — в глубине, левее центра). Сейчас этот вход заколочен, а 60 лет назад тут были ступеньки, которые вели к обычной деревянной входной двери. Крыша была, она, собственно и сохранилась. Мне нравилось выходить на крыльцо в сильный дождь. Его капли громко барабанили по железной крыше, а из соседней сточной трубы лился бурный поток. Кругом вода, много воды, но там я оставался сухим в непогоду.

2. Вход в квартиру №34, фото: декабрь 2008

А в светлые дни солнце пробивалось в этот уголок и собирались в нем дворовые коты и кошки, они мирно сидели на прогретом асфальте. Среди них бывала и наша Мурка, тоже рожденная в одном из окрестных подвалов. С определенной регулярностью Мурка приносила нам котят. Топить их была обязанность отца. Он старался это делать без нас, детей, но мы все знали, причем со всеми подробностями. И я представлял, как отец открывает крышку люка (люк на снимке справа) и бросает вниз эти прелестные существа. Мы с сестрой потом долго слышали их писк, или нам казалось, что мы слышим.

Заколоченное окно внизу, справа от входа, — это окно нашей кухни. В ней была большая дровяная плита, умывальник и столы трех хозяек. Умывальник с холодной водой здесь был один на всю квартиру. Мама отлавливала меня после прихода со двора и в любое время года с насильственным энтузиазмом мыла мне руки. Запомнились неприятные ощущения ледяной воды.

Справа — ныне заколоченный вход. Это вход на черную лестницу, а парадная вела с улицы. Витька Мещанинов, мой одноклассник, жил на пятом этаже. Мы были дружны. Я часто приходил к нему, обычно поднимался по черной лестнице. Но иногда почему-то и по парадной. У самого входа парадной были инкрустированы цифры года постройки дома, — 1898.

Витькины родители купили телевизор КВН-49 примерно в 1955-м году. Такое чудо мало у кого было, и в маленькой комнате (метров десять) иногда собиралась ватага детей, человек до восьми. Мы располагались, кто как мог и смотрели на экран, размером с открытку. Там я посмотрел захватывающий фильм «Тайна двух океанов» (это, правда, единственное, что осталось в памяти)… Лет через 20 возле метро «Нарвская» меня остановил некий человек и стал допытываться, узнаю ли я его? — Я не узнавал. Он назвался, — Витька Мещанинов. Мы поговорили немного и разошлись навсегда.

3. Садик, бывший пустырь

На снимке 3 виден забор, рядом припаркован автомобиль, на котором я приехал туда, чтобы сделать эти фотографии. За забором садик и высокие деревья. Когда я что-то начал видеть, понимать и запоминать (в 4 года, в 1953-м), никакого садика там не было, и забора тоже не было. Слева, как и сейчас, была дворницкая, там дворники хранили свои инструменты. С ними мы общались, вероятно, больше, чем с другими взрослыми. А на месте садика был пустырь, — неровная территория, заваленная горами строительного мусора. Как я потом предположил, это были остатки дома, разрушенного во время войны. В то время (до пяти лет) мне еще не разрешали туда выходить из двора, но зимой с отцом мы туда наведывались часто. Снег покрывал мусор, из чего получались снежные горки. Отец был заядлый спортсмен и с самого раннего детства поставил меня на лыжи. С тех заснеженных горок мусора и я научился спускаться на лыжах. Потом мы приходили туда с сестрой, катались на санках, поливали спуски водой, делали ледяные горки. Весной снег таял, собирался в ручейки, которые бежали куда-то в поисках выхода. Таковыми были люки, но со стороны улицы они располагались где-то далеко, и вода на пути к ним выполняла замысловатые виражи. Мне нравилось управлять этими водяными потоками. Я менял русла, объединял ручейки и представлял себя повелителем рек, морей и океанов. А прочитав книжку о капитане Врунгеле, мечтал о том, что когда-нибудь в безбрежном море буду плыть на корабле к незнакомым берегам…

Я не стал моряком, не стал проектировщиком гидросооружений, хотя к воде и к ее потокам тянуло долго. Мой главный интерес, однако, уже давно переключился на информационные потоки, хотя не исключаю, что долгим пристрастием к плаванию, путешествиям, интересом к строительству бассейна я отдавал дань детским увлечениям. И только к 60-ти годам, когда интересы переменились, я стал взрослым (или старым).

Примерно в 1958-ом на пустырь пришли строители, вокруг него стали класть кирпич. Мы недоумевали, — что будет тут, — новый дом? Строители построили забор, разровняли пустырь, насадили деревья, сделали дорожки, и наш пустырь превратился в сад. Но к тому времени (9 лет) ареал моего обитания уже был широк, — охватывал все дворы на соседних улица и Овсяниковский сад, куда зимой мы с сестрой приходили на каток. Как было трудно идти первый раз на коньках по Третьей Советской! Идти метров пятьсот. Надо перейти Дегтярный переулок, пройти мимо пожарной части, и дальше уже по садику, это проще. Мой первый выход не стал последним, потом я увлекся этим спортивно-музыкальным времяпровожденем.

04.01.2017.

4. ул. 3-я Советская, д. 9, двор, фото: декабрь 2008

Летошниковы

Три окна в глубине двора на третьем этаже, — это квартира Летошниковых. В 50-е годы там жили: тетя Дуся, дядя Коля, их сын Витя и бабушка. В середине 50-ых родилась дочка Валя. Семья занимала всю квартиру. В ней была комната большая (метров 20 кв.), маленькая комната и кладовка, где мы  играли с Витькой. Виктор почти мой ровесник. Тетя Дуся с моей мамой были подруги. Познакомились, вероятно, во дворе, куда выводили своих маленьких детей на прогулку. Дружба продолжалась до самой смерти тети Дуси, это было примерно в 1990 г. Вместе отмечали праздники, — у них или у нас. Когда мы переехали в Невский район, они с дочкой приезжали к нам часто. Все наши важные семейные события происходили у нее на глазах.

5. Евдокия Ивановна. Июль, 1952

Дядя Коля — инженер, на новую квартиру к нам он приезжал редко. Пил не так много, как это было принято в то время. Однажды они с отцом все-таки выпили изрядно, разговорились. Потом дядя Коля называл отца: «мой друг металлург». Высшее образование в то время мало у кого было, 7-8 классов — предел, но даже его не все по разным причинам (в основном, финансовым) могли освоить. У моего отца, например, «за душой» было всего четыре класса, что не мешало, однако, помогать своей дочери решать задачи почти до конца восьмилетки.

Жили бедно. И мы, и Летошниковы. Иногда по какому-то поводу приходили на Московский вокзал, — он расположен недалеко от нашего дома на Третьей Советской. Долго, наверно до самой школы (до семи лет) я боялся паровозов. Они стояли «под парами», обращенные к вокзалу, громко шипели, а иногда издавали душераздирающий крик — гудок. Мы проходили по платформе совсем рядом с этими, казалось, живыми, чудовищами. Однажды были там с тетей Дусей и мамой, они кого-то провожали. Проходим мимо поезда Ленинград — Адлер, в который начинается посадка. «Господа ленинградские едут отдыхать» — заметила тетя Дуся. Это был примерно 1954 год. В то время поездка на юг была сродни нынешним поездкам в дальние страны, что не каждый может себе позволить. И все-таки, тетя Дуся с сыном Витькой один раз поехали на море, куда-то в Сочи. Много потом было разговоров об этой поездке, но я уже их не помню, только встречаю иногда в архиве фотографии  той поездки.

6. Летошниковы: Валентина Николаевна, Виктор Николаевия, Евдокия Ивановна. 1967 г.

С Виктором в раннем детстве мы играли много. Но он был немного старше меня, учился в другой школе и как-то так получилось, что во дворе наши контакты были не столь крепкие, как в более раннем возрасте. В 10 лет (1959) наша семья получила комнату в новом доме и мы переехали в Невский район. С тех пор я Виктора не видел. Следующий раз мы встретились через 30 лет, на похоронах тети Дуси. Конечно, уже мало ниточек тянулось из далекого детства и мне было трудно сопоставить этого незнакомого мужчину с тем мальчишкой, с которым мы когда-то вместе провели немало времени.

До конца жизни т.Дуся работала медсестрой. На похороны пришли коллеги, на поминках в большой комнате за столом собрались человек 15. Запомнились слова одной женщина, видимо это была подруга по работе. Она говорила о том, что многих из присутствующих здесь она видит в первый раз, но заочно она очень хорошо знает каждого. И я подумал тогда, что эта незнакомая женщина знает обо мне более, чем кто-либо, поскольку тетя Дуся сопровождала меня почти от самого рождения, все 40 лет, которые я прожил к тому времени. И, конечно, она много рассказывала подруге, не предполагая, что мы когда-нибудь с ней встретимся. С большим интересом поговорил бы я сейчас с этой женщиной о себе, о моей семье и о тете Дусе. — Со стороны всегда все видно как-то по-другому. Но сейчас ей уже должно быть за 90, до такого возраста у нас редко кто доживает. А тогда, 27 лет назад, я смотрел исключительно в будущее, не желая знать о прошлом и не всегда замечая настоящее. «Всему свой час и свое время», как говорил проповедник. — Вот только время начисто смывает воспоминания, оставляя лишь смутные образы на плохих фотографиях и слабо различимые следы в памяти.

03.01.2017

Черный ход, темная личность

На фотографии двора (4), в его глубине видна дверь. Она была закрыта, когда я был там последний раз, а в былые времена такие двери наглухо не закрывались. Это черный ход в дом номер 12 по улице 2-я Советская. Кстати, до революции все эти 10 пронумерованных улиц имели название «Рождественские». Прошла перестройка с переименованиями, но почему-то она не затронула «Советские».

Здесь был только черный ход, черной лестницы не было. Маленький ступенчатый зигзаг, всегда погруженный во мрак, выводил на площадку бельэтажа, на котором был лифт, и еще в мое время, возле лифта всегда сидела лифтерша. Я иногда поднимался на верхний этаж, там жила моя одноклассница Оля Коган. Помню ее как тихую, скромную, тонкую, и была еще у нее сестра. А какие причины были для ее посещения, память не сохранила, — вероятно, что-то связанное с домашним заданием.

Через черный ход на 2-ю Советскую я выходил часто. Ближе к Суворовскому располагался газетный киоск, где покупал газету «Ленинские искры» или «Пионерскую правду». Там же была остановка трамвая, куда мы приходили провожать или встречать гостей. Оттуда же, на трамвае, уезжала моя сводная сестра, на Петроградскую, где жила ее тетушка и старшая двоюродная сестра Света. Я завидовал такому свободному перемещению по городу, но она и старше меня на два года.

Однажды я гулял на 3-й Советской, где-то возле пустыря (мне было лет 6 — 7). Почему-то оказался один, хотя обычно пребывал в стайке детей. Ко мне подошел мужчина лет тридцати, попросил показать ему, как найти дом по адресу, который он назвал. Я показал направление, но он попросил проводить его. Я, воспитанный как тимуровец, с воодушевлением согласился помочь и повел его в сторону Мытнинской улицы. В конце 3-й Советской был расселенный дом, который готовили к капитальному ремонту. Это и был тот адрес, который назвал незнакомец. Я хотел вернуться, но он попросил сопровождать его дальше, пока он не найдет то, что ему нужно. Мне стало как-то не по себе. Мы зашли в пустой двор, он открыл одну из дверей и предложил туда войти. Мне стало совсем страшно, я думал, как убежать, но придумать не успел, да и был он совсем рядом. Я оказался впереди, поднимаюсь по лестнице заброшенного дома, где никто не живет, он следует за мной. Где-то в районе третьего этажа я остановился. Он тоже. Расстегивает брюки и спрашивает, знаю ли я, «о чем речь?» Я смутился. Конечно, я рано был просвещен рассказами о скрытых сторонах отношений мужчин и женщин, это была популярная в дворовой среде тема, но никогда со взрослыми не приходилось об этом говорить, и, конечно, я ничего не понял. Ответил что-то невнятное. Он увидел, что я не имею никакого представления о его намерениях и почему-то отпустил меня. — Ну, иди, говорит. Я осторожно проскользнул мимо него, вышел во двор и побежал, что было сил. Вечером рассказал эту историю сестре. Она, старшая, была более просвещенная. Сказала мне, но «без подробностей». Я не стал уточнять, так и остался в неведении и в недоумении.

Кафе в той комнате, где я когда-то жил

Иногда я приходил в этот дом. Первый раз года через полтора после того, как мы уехали. Поговорил с соседями, — с кем именно, сейчас не помню. Почему-то разговор проходил в той большой прихожей, где прошла большая часть моего детства. Потом приезжал после армии. Квартира была уже нежилая, но как-то использовалась, вероятно, как склад. Долгое время этот подвал вообще был пуст, что я мог видеть сквозь окна. Наконец, осенью 2013-го обнаружил в нем грузинское кафе. В 2014-ом мне исполнялось 65, некоторый юбилей, который я хотел как-то отметить. Была мысль это сделать в грузинском кафе, пригласить Летошниковых, а через них может быть еще кого-нибудь, кого я знал. Поговорил с работниками, прошел внутрь, все посмотрел и сделал фотографии.

Кафе в доме №9. 28.03.2014.

В кафе есть два зала — большой и маленький. Большой занимает две бывших комнаты — нашу (34 кв. м.) и небольшую (метров 12) соседки тети Шуры. Стена между комнатами снесена. Малый зал, человек на 15, выполнен в достаточно большом пространстве между нашей комнатой и кухней. В той прихожей я когда-то резвился со сверстниками, строил сооружения из бытового хлама, которого там было много. Сюда мы переселялись на время, когда рабочие из-под пола откачивали воду, это случалось часто. Иногда в праздники здесь накрывали стол, где собирались все жители этой квартиры и гости из других. Так что традиция отмечать на этом месте праздники давняя.

Я зашел во двор, дверь парадной, где жила тетя Дуся, была открыта. Поднялся на второй этаж, позвонил, но дома никого не было. Отмечать день рождения в грузинском кафе не стал, цены показались большими.

Кафе, большой зал. 28.03.2014.