(1972 год; г. Киев, УССР)

С первокурсником факультета кибернетики КГУ им. Т.Г. Шевченко Николаем Машталиром снимаем комнату у старушки почти в центре Киева Живем, как большинство собратьев, — от стипендии до стипендии, дополняемой пособием от родителей. И ректору понятно: не хватает! Поэтому на столе – то «Докторская» с вином, то «Килька в томате» с чаем. А иногда и килька проплывает мимо желудком – обходимся чаем.

В очередной финансово напряженный период наша хозяйка уже не первую неделю находилась в больнице. Нас же регулярно контролировала ее дочь, появляющаяся едва не ежедневно. В один из визитов она, ставя в тумбочку банку шпрот, сказала:

- Хотела побаловать маму, а в больнице есть консервы ей, оказывается, запретили. Пусть стоят до лучших времен!

И вот у нас с Николаем ситуация «Сытый голодного не разумеет»: из еды – только хлеб и пачка маргарина. И тут мой отощавший желудок вдруг обращается с тонким намеком к мозговым извилинам: мол, я знать ничего не знаю и вообще моя хата – с краю, но в бабкиной тумбочке без видимого дела пылится банка шпрот.

Само собой, мы тут же ее с аппетитом оприходовали, решив, что как только появятся деньги купим и поставим на место. Увы, появляясь, наличность имела скверную привычку с крейсерской скоростью исчезать, и мы все никак не могли «сколотить» необходимую для покупки консервов сумму. Сначала чувствовали себя очень неуютно при посещении дома дочерью хозяйки: а вдруг обнаружится пропажа? На форс-мажорный случай договорились признаться, заявив, что уже завтра тумбочковую «убыль» возместим. Однако бежали дни, а факт потери не всплывал, как и не появлялось «лишних» денег.

В результате мы пришли к выводу: дочь о шпротах – напрочь забыла, а мать-старушка – тем более. Да и вообще она не в курсе, куда злополучную банку из больницы унесли: логичнее к себе домой. А раз так, то отныне считаем, что слопали копченую кильку с благородной целью — во имя быстрейшего бабкиного выздоровления.