(1970 год; в/ч 56653, п. Косулино-1, Белоярский р-н, Свердловская обл., РСФСР)

7 ноября. Всех, свободных от несения службы, собирают в Ленинской комнате – смотреть парад на Красной площади, посвященный  годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Что касается последней, то я против нее ничего не имею. Но торжественное шествие, право, видел великое множество раз. Что даст очередной?

И на свой страх и риск остаюсь в расположении. Сержанту, который хотел меня приобщить к коллективному «мероприятию», так и все и объяснил. А еще добавил, что хочу написать письмо родным, что в армии весьма поощряется.

Безусловно, если бы я был солдатом более молодого призыва, подобный «финт» вряд ли бы удался. Однако без пяти минут старик – корова почти священная.

И, надо же, где-то спустя полчаса в казарме появляется дежуривший по гарнизону полковник. Да и не просто полковник, а заместитель командира по политчасти.

Первый же его вопрос:

– Почему рядовой находится в расположении, а не в Ленинской комнате?

Сержант и дневальный мнутся. Прихожу им на помощь (что ребят подставлять?):

– Товарищ полковник, пишу родным!

-– Что, другого времени не будет? Марш в Ленинскую комнату!

– Но я ведь парад видел множество раз. Что толку, если еще раз посмотрю?!

– Главное не в том, сколько раз ты его видел, а в том, что оторвался от коллектива.

– Но ведь неинтересно, товарищ полковник! И пользы – никакой. Уставлюсь в экран, как баран на новые ворота.

«Разговорчики в строю» тому начинают надоедать. Он командует:

– Встать! Смирно! Правое плечо вперед, шагом марш в Ленинскую комнату!

И – в спину:

– А если такой грамотный, можешь на экран не смотреть!

За те полтора десятка метров до Ленинской комнаты у меня в голове зреет «фортель», хотя прекрасно понимаю, что завтра очень даже не поздоровится. Народ, кстати, меня тоже хорошо знает: если попала вожжа под хвост (а как иначе назвать пререкания не с кем-нибудь –  с полковником?), дам представление. Все ждут с нетерпением дальнейшего  развития событий – парад им тоже уже по фигу.

Захожу в Ленинскую комнату, прохожу мимо незанятых стульев и прямиком –  к телевизору. Публика в недоумении.

Беру столик, на котором стоит аппарат, и отодвигаю его от стены немного к центру «помещения». Потом беру стул, заношу его …за телевизор и удобно усаживаюсь.

Теперь представьте себе картину. Все бойцы смотрят в экран, а я – из-за телевизора – на них. Комната грохает смехом.

Тут же влетают полковник, сержант и дневальный.

– Что такое?! – орет замполит.

Все мгновенно замолкают.

Полковник грозно обводит глазами комнату, чтобы выявить очаг дикого хохота. И натыкается взглядом на меня. Глаза его едва не вылезают на лоб:

– Рядовой, что вы себе позволяете?!

– Ничего, – невинным голосом отвечаю я. – Вы ведь разрешили мне не смотреть на экран, вот я и сел тут. Какая разница, с какой стороны «не смотреть»?

Думаю, излишне говорить, что письмо домой я дописывал уже из гауптвахты.