(1990 год; г. Ашхабад, ТССР)

В середине 80-х в «Туркменской искре», где я был первым заместителем главного редактора, сменился куратор от КГБ. И если с прежним никаких отношений не имел (тот контачил исключительно с внештатником в ранге заведующего отделом пропаганды Олегом Фадеевым), то с новым мы подружились.

Не знаю, как с информатором, но со мной Николай Калинкович беседовал исключительно о творчестве, ибо сам писал и даже издавался. А еще – пили пиво, а нередко – и водку. Вскоре он уехал в Москву — поступил в «их» аспирантуру. По распределению парня направили в Тбилиси. И изредка он заглядывал в Ашхабад, где в издательстве «отлеживалась» пара книг.

В тот день Николай заглянул ко мне в кабинет, доложив буквально с порога:

- Я только на сутки!

И поставил на стол огромный баул:

- Грузинское вино. Пальчики не только оближешь, но  и проглотишь. Как у тебя с временем?

- Полет нормальный – последние информации на первую полосу загнал.

- Тогда звони Агагельды – пусть подтягивается, а я пока смотаюсь в туалет.

Набираю номер главного редактора издательства «Туркменистан» — общего нашего товарища. Тот оказывается на месте.

Закрывшись изнутри на ключ, начинаем обмывать встречу. Дошла очередь до седьмой бутылки. Николай срывает пробку и из горлышка, словно это шампанское, бьет бордовая струя. Растерянный гость инстинктивно дергается и окатывает жидкостью мои брюки, а потом – стену.

- От жары забродило, что ли? – удивился Агагельды.

А я, между тем, газетной бумагой, выполняющей роль салфеток, как могу «сушу» штаны, и тру стену. Амбре в кабинете – как на винокурне, которую с полгода не проветривали. Поэтому я выключаю кондиционер и пошире распахиваю окно.

Если вы думаете, что мы забродившее спиртное вылили, то глубоко ошибетесь – допили все, что сталось в бутылке. Откупорив же очередную, Николай извинился и ушел на еще одну запланированную заранее встречу, откуда сбирался отправиться прямо в аэропорт. Выпили на посошок и остались продолжать неожиданный банкет вдвоем.

Не успели выпить полпузыря – звонок по «вертушке». Поднимаю трубку: заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК. Срочно ждут меня для какого-то разговора.

Ну, о, что я под мухой, — еще полбеды: мускатный орех для отбития запаха всегда в кармане. Но ведь мои брюки, хотя на жаре уже и подсохли, исторгают такой аромат – через дорогу уловишь. Что делать, если учесть, что не поехать я не могу? Безвыходная ситуация? И вдруг меня осеняет:

- Ты на работу еще пойдешь? – спрашиваю Агагельды.

- Нет! Выйдем вместе, и я поеду домой.

- Не поедешь, — говорю я опешившему товарищу.

- Почему?

Вместо ответа, командую:

- Снимай штаны!

- ?!!

- Одолжишь их для визита в ЦК, а сам посидишь здесь до моего возвращения. Я кабинет закрою на ключ.

Затея увенчалась успехом. За исключением небольшой накладки. В ЦК меня задержали почти на два часа. Агагельды, не зная, что и думать, ушел бы домой и в моих, да закрыт-то.

Что удивительно: вина он, несмотря на заточение, так и не допил, и мы его с удовольствием прикончили на пару.