(1974 год; г. Киев, УССР)

В этот раз решили разыграть Анатолия Лютого, допоздна засиживающегося в библиотеке и являющегося, таким образом, в общежитие не раньше 23.00.

Сбросившись втроем по сорок копеек, в хозмаге приобрели навесной замок. Вечером задрали матрац на кровати жертвы студенческого юмора и замком к панцирной сетке «пристегнули» банный тазик, причем вверх дном.

Ключ тут же выбросили в снег за окно. Выключив свет и улегшись в свои постели, стали ждать Толика.

Вот он появился. Потянулся к выключателю, но все зашикали:

– Не включай! Мы уже почти уснули. И так постоянно мешаешь отдыхать, приходя столь поздно (это притом, что в нашей комнате раньше двух редко когда ложились).

Тот послушался. Немножко приоткрыв дверь, чтобы хоть полоска света проникала бы внутрь, разделся и, откинув одеяло, с размаху бухнулся в кровать. Мы под одеялами еле сдерживаемся от смеха: что же будет дальше?

Товарищ что-то бубнит под нос, начинается возня. Потом раздается мат и тут же вспыхивает свет.

– Что за мудаки положили сюда тазик? – возмущается однокурсник.

Бедняга еще не видит замка.

А когда его зрит, то традиционное спокойствие обычно выдержанному парню изменяет вовсе. Однако в драку один против троих он не лезет. Пытается решить конфликт мирным способом. Честно глядя ему в глаза, признаемся: ключ выбросили в окно.

Несмотря на темень и снег, Толик одевается и собирается идти на его поиски. Мы искренне парня отговариваем: это все равно – что искать  иголку в стоге сена.

– А как же мне переспать эту ночь? – так же искренне удивляется он.

– Ложись животом вниз и не переворачивайся, – советуем без всякого подвоха (сколько можно?)

– Неудобно же! – возражает Толик.

– Но ведь иного выхода нет, – констатирует один из нас.

Толик, ворча, пристраивается на тазике, а мы снова покатываемся от хохота.

На следующий день с утра, разбежавшись веером по общежитию, находим кусачки, перекусываем звено сетки, освобождая тазик, и возвращая постели первозданный вид.