(1970 год; в/ч 56653, п. Косулино-1, Белоярский р-н, Свердловская обл., РСФСР)

Нас, четырех солдат, отправили рыть траншею. И до обеденного перерыва оставили без присмотра. Кайф!

Тут же отправили гонца в гастроном. Раздавили два флакона «Солнцедара». И… отправились в общежитие к знакомым девушкам. У меня как раз еще оставался предыдущий гонорар из окружной газеты, поэтому квасили на славу.

Пару пузырей брал я, а следующую пару, взяв в займы у меня денег, принес Владимир С. Так продолжалось несколько часов. И вдруг на каком-то этапе он заартачился. Мол, больше в гастроном он не пойдет – не салага какой-нибудь! А если и пойдет, то …на определенных условиях.

– На каких? – интересуюсь.

– Если ты признаешь, что я тебе ничего не должен.

«Ни хрена себе собутыльник», – думаю. Но кураж – уже пойман.

– Идет! – царственно соглашаюсь.

– Э-э, нет, – хитро прищуривает глаз Владимир. – Так не пойдет.

– А как пойдет? – уже еле сдерживаюсь я.

– Напиши расписку, что я тебе ничего не должен.

– Хрен с тобой, напишу!

Прошу у девушек бумаги — трубы-то горят, да еще как! — и строчу: «Я, рядовой Сухомозский Николай Михайлович, настоящей распиской удостоверяю, что рядовой Владимир С. мне ничего не должен». Размашисто ставлю дату, время и свою подпись.

Воха (кличка любителя расписок) отправляется в магазин. Приносит выпивку, осиливает одну рюмку — и отрубается. Причем сходу начав храпеть. Это мешает честной компании. Поэтому переходим в другую комнату — тремя этажами ниже (сидели на пятом). Гулянка оборотов не сбавляет.

Примерно через час за очередной порцией спиртного отправляюсь уже я. Осторожно выглядываю из подъезда: нет ли поблизости офицера? И вижу женщину с выпученными глазами, хватающую ртом воздух, словно ей не хватает кислорода.

– Вам плохо? – спрашиваю участливо (джентльмен – он и в кирзовых сапогах джентльмен). – Может, я смогу чем-то помочь?

– Спасибо, мне ничего не нужно, – отвечает дама. И машет рукой куда-то вдаль:

– Но там… там…

- Что там?

- Солдат из окна выпал! На моих глазах.

Внутри меня все холодеет. Молю бога, чтобы подозрение оказалось ошибочной.

– А с какого этажа?

– С той стороны, с пятого. Парня только что увезла «скорая». Его увидели из Дома офицеров – как ни в чем ни бывало сидел на окне и размахивал ногами. Позвонили дежурному, в штаб. Увы, те не успели. Несчастный сорвался.

Чувствую, мне уже — не до спиртного. Ракетой взлетаю вверх, сообщаю собутыльникам о произошедшем, и мы, взяв ключ, мчимся еще выше. Дверь открываю я. Так и есть: окно распахнуто, Вохи – нет.

Мы, военнослужащие, не находим ничего лучше, как рвануть назад к траншее. Чтобы туту же с остервенением продолжить ее углублять. За этим занятием нас и застает дежурный офицер, получивший приказ срочно препроводить всю троицу в гарнизонный штаб.

Рядовых в святая святых практически никогда не зовут, поэтому нам ясно, с чем приглашение связано. На мигах договариваемся все отрицать: ничего не видели, ничего не знаем, впервые слышим.

В штабе нас сразу разделяют. Меня ведут к начальнику.

Когда с сопровождающим заходим в приемную, из кабинета появляется …хозяйка комнаты, из которой выпал Владимир. Как она сюда так быстро попала?!!

Проходя мимо меня, девушка утвердительно кивает головой: мол, я во все призналась. Чем значительно упрощает мою задачу.

Отнекиваться в такой ситуации – просто смешно.  Короче, я сразу во всем признаюсь (за исключением количества выпитого). И по ходу разговора узнаю, как удалось с такой скоростью вычислить участников пьянки. Оказывается, «парашютист» оставил на столе расписку, написанную мной.

На прощанье, отправляя меня в сопровождении конвоя на гауптвахту, начальник штаба сказал:

– Сиди и молись, чтобы он остался жив! В противном случае загремишь лет на десять.

Ставшая уже родной «одиночка». Брякают окованные металлом двери, гремят ключи. Я остаюсь наедине со своими мыслями.

Пожалуй, это были худшие дни в моей жизни. Пока караульные, прибывшие на смену, не сказали, что собутыльник-планерист не только жив, но и уже …вышел из госпиталя: грохнувшись с пятого этажа, Владимир не получил ни одной трещины. Вот что значит напиться в стельку!

Как «герой» рассказал мне впоследствии, ситуация развивалась следующим образом. Он где-то через полчаса проснулся. Ломанулся к двери – та закрыта.

Вернулся. Заскучал. И вознамерился выбраться на волю через окно. Однако вовремя заметил, что высоковато. Тогда решил просто посидеть на подоконнике (не понимая, что его сразу же «засечет» любой проходящий командир). Свесил ноги. Залюбовался природой. И не почувствовал, как соскользнул вниз.