(1989 год; Геоктепинский р-н, Ашхабадская обл., ТССР)

Поздняя осень. Выполняя редакционное задание, в сопровождении первого секретаря Геоктепинского райкома партии прибыл в один из колхозов. Прихватив председателя правления, двинулись дальше – непосредственно знакомиться с передовым опытом производства свинины, что, учитывая горбачевский продовольственный кризис, весьма актуально.
– Подъезжаем! – провозгласил хозяйственник.
Удивленно верчу головой: вокруг, насколько глаз хватает, – ни одной хотя бы примитивной постройки. «Где же животные? – прикидываю. – Ведь на улице – ощутимо прохладно, местами даже вода подмерзла».
Между тем УАЗик останавливается. В аккурат …посреди пустыни. Водитель выключает двигатель, и я слышу …хрюканье.

Выходим. Знакомый с детства звук усиливается. Секретарь райкома широким жестом приглашает продвигаться дальше. Делаем с десяток шагов, и я, как баран на новые ворота, таращусь на «свинарник».
Это – обычная траншея метров сорок длиной, метров десять шириной и метра три – глубиной. А поскольку в ней не убирали с момента окончания экскаваторных работ, то и продуктов жизнедеятельности животных, дождевой воды, миазмов брожения и гниения накопилось куда больше, чем потенциального мяса. И бедные чушки, чтобы в заморозок не барахтаться в холодной ядовитой гадости, все до единой, как по команде «Смирно!», выстроились по периметру на задних ногах, подняв передние на отвесные стенки котлована.
Без малейшего преувеличения, апокалипсическая картина на всю жизнь осталась как одно из глубочайших потрясений.