(1986 год; г. Ташкент, УзССР)

Мой одногруппник по ВПШ ашхабадец Нуры Караев получил очередное «вспомоществование» от родственников и по этому случаю пригласил нас с женой в ресторан. Злачными местами мы избалованы не были, поэтому данный визит стал в определенной мере событием.

Засиделись более чем допоздна. Стол буквально ломился (земляк не поскупился) от яств, одно блюдо сменяло другое, спиртное лилось Сырдарьей, гремела музыка, в воздухе вились непередаваемые ароматы восточных благовоний. Не знаю, как собутыльники, но я уже, что называется, балдел — сидел, как обкуренный – смешались в кучу пони, люди и залпы тысячи орудий.

В какой-то момент очередь танцевать с моей супругой подошла Нуры. Они и отправились выписывать кренделя. А я, как та Ярославна Игоря, ожидал возвращения «балерунов» из «похода». И тут у столика нарисовывается официант:

- Что-нибудь еще?

Невзирая на то, что хозяином положения был однокурсник (ему ведь предстояло расплачиваться!), я вдруг брякнул:

- Черной икорки еще, пожалуйста!

Служитель ножей и вилок – рад стараться: «блюдо» — из самых дорогих! Короче, не успели плясуны вернуться, как центр нашего столика украшала емкость размером с тюбетейку, наполненная не рожденными осетрами.

Два момента.

Во-первых, я икру не потребляю.

Во-вторых, остальная публика была столь навеселе, что на ландшафтные изменения пищевого ареала не обратила никакого внимания. Иными словами, на то, что я в их отсутствие вильнул плавником, сошло мне с рук. Оба партнера по застолью по ходу гулянки не раз закусывали паюсным деликатесом, считая, что это — запасы начала застолья.

На счет Нуры тоже не обратил ни малейшего внимания. И пьян был – еле добрался до такси, и деньги – не его, а халявные.