(1995 год; г. Макеевка, Донецкая обл., Украина)

В местной газете, где я исправляю должность первого зама главного редактора, то и дело приходится отправляться бесчисленные командировки. Да, издание городское, а поездки – дальние. Такая у меня – единственного мужчины в руководстве «Вечерней Макеевки» — планида: поставлять все, многое – на бартер, обеспечивающее нормальное функционирование коллектива. И как-то так получалось, что первые вояжи делал на МАЗе-длинномере Василия (хотя ездил и с другими). Мы с ним уже почти подружились.

И вот в очередной рейс я попал с другим шофером – тоже нормальным парнем, с которым уже путешествовал. Ужиная, не без сугреву, конечно, вечером в кабине КамАЗа, разговорились. И я, не имея никакой задней мысли, с восторгом поведал о Василии. Точнее, о его отчаянной утренней лихости, независимо от времени года и погоды: перед тем, как нажать акселератор, принять на грудь стакан водяры, «закусив» ее парой таблеток «Антиполицая».

Месяца три после этого обошлось без командировок (в достаточном количестве завезли и бумаги, и пленок). И снова нужно отправляться в путь. «Зайду, — подумал, — к Василию домой (жили мы в одной высотке, только в разных подъездах), спрошу: вдруг он не против смотаться в Жидачов». Поднимаюсь на этаж, звоню. Открывает. Начинаю разговор и чувствую, что-то треснуло в наших отношениях. Василий даже в квартиру не приглашает, так и изображаем разговор на ее пороге. У меня в голове – уже единственная мысль: как скорее уйти.

Собственно, через пару минут я это и сделал. Напоровшись на отказ.

Долго потом размышлял: что да почему? И пришел к естественному выводу: водитель №2 передал мои слова о стакане спиртного «на дорожку» кому не следует. Воистину: язык мой – враг мой.