Дневник 1982 – 84 г.

01.01.1982. Вчера на встрече Нового да у нас были Плосковы: Яков Иванович и Тамара Михайловна, Петр Реутский, его сестра Нина с мужем Валентином. Досидели до утра . Сергей с Татьяной были у Каретниковых: Сергея и Марины. Славно поговорили.

Сегодня как-то потерял ощущение времени. Вроде бы спать лег днем, а проснулся в пол двенадцатого ночи. Теперь сижу, не знаю, чем заняться.

Что было в прошлом году? Год был не очень продуктивный: «Снег на зеленом поле» (гл. роль), штормовое предупреждение (роль), «Правда лейтенанта Климова» (эпизод), напечатан в «Звезде» рассказ «Возвращение к Шукшину», перепечатан на чешском языке в журнале «Советская литература», принята во второй номер «Звезды» рукопись «Присяга»
И – все… — Маловато.

Помешала поездка в Германию. Как-то выбила из графика  Из-за нее потерял опять С.Ростоцкого (не везет мне с ним!) и Центральное телевидение – «Незримый бой». Пробовался на одну из ролей в картине Одесской студии «Взять живым» (В. Лысенко), но подтверждения об утверждении до сих пор нет. Зовет сняться (тоже на Одесской студии) В. Нестеренко в его картине «Сто первый», — надо давать согласие. В связи с этим сценарием, 23-го были с Раисой у композитора Кладницкого Владислава Ивановича.

Хорошо посидели, попили чаю с домашним печеньем (мы с Раисой заехалм к ним на Наличную улицу на ВО после бани).

Так что … перспективы довольно туманные. Пока тружусь над повестью («После ливня»). Что выйдет? Не знаю. Да и выйдет ли? Сложно…

07.03.1982. 5-го вернулся из Борисово, из к/экспедиции «Взять живым». До этого снимался на ЦТ «Незримый бой».

Вчера – день рождения Андрюхи. Парню исполнился год! Отметили. Были все Плосковы. Сегодня перечитываю «После ливня». Написано вполне прилично, но не получается композиция. Целый день бьюсь над нею. Тут надо поломать голову…

01.07.1982. (в больнице) 29-го вернулись из Одессы, через Севастополь, куда заскочил по приглашению Андрея Радзиевского на его выпуск из училища. Прилетела туда и Раиса, встретились с ней в Симферопольском аэропорту, на пути в Севастополь.

Сам выпуск, торжественное построение, вручение кортиков, торжественный марш, фотографирование, банкет…

Все складывалось слишком удачно: Ленинград – Рига – Одесса (по пути – встреча с Раей), знакомство на банкете с контр-адмиралом Алексеевым Станиславом Георгиевичем, поездка в Батилиман (база отдыха подводников), слишком удачно и гладко, чтобы все закончилось благополучно. В Батилимане почувствовал онемение правой части тела: ноги и руки, которое не прошло до самого дома Радзиевских. Вызвали  «Скорую», чего-то вкололи, вроде, прошло.

А в Ленинграде началось снова. Вдруг забыл, откуда мы летели с Раисо…

Рая сразу отвезла меня в поликлинику, оттуда сразу же вызвали «Скорую»,  — и вот я второй день живу в больнице. Колют, измеряют давление, температуру, кормят. Вставать не дают. Диагноз: «Острое нарушение мозгового кровообращения ишемического типа».  Вот такие … если перегрелся на солнце?

01.07.1982. Сегодня подселили ко мне парня, у него что-то с позвонком (от занятий штангой). Но веселее не стало. Из-за двери второй день доносится женский прерывистый вой или скуление, — монотонное, бесконечное, на которое никто не обращает внимание. Затих «разговорчивый»,  как я прозвал его. У этого нечленораздельная речь, но поговорить он любит. Вчера, я слышал, пристал к кому-то, долго пытался что-то объяснить, пока тот, другой, не вытерпел:
- Ты говори, говори, я сейчас вернусь, а тот тут с тобой обо…
- Свой больничный юмор. Должен быть, очевидно, и фольклор.

03.07.1982. Сегодня онемения конечностей не было, но иногда теряю ориентировку, -  забываю, где нахожусь, в каком городе, но быстро вспоминаю, что в Ленинграде, и сразу становится легче на душе.

Вот опять началось онемение правых конечностей, ручки не чувствую, но держу. Перестаю писать…

* * *
Уже не помню,: или позвал, или сама нянечка пришла  и что-то вколола… Какое-то ощущение нереальности.

Да, скверно, Юрий Васильевич, и до таких вещей пришлось дожить. Даром ничего не проходит. Записываю урывками, и очень кратко, пока работает сознание.

* * *
Записываю урывками, и очень кратко, пока работает сознание. Сейчас вошла нянечка, спросила, как я себя чувствую.
– Вроде бы нормально.
- Ну да, я вам сделала инъекцию. Теперь четко видите?
- Да.
Оказывается, перед уколами я видел участками. Не помню.

* * *
Парня от меня почему-то переселили, оставили одного. Может быть, так положено?  Или мне уже совсем худо?

Очень хочется найти повод для юмора, но юмор, видимо, заблокирован (болезнью, или лекарствами). Ладно, не будем ерничать, дело-то, сдается, нешуточное.

* * *
Вот, ведь до чего можно дойти: с трудом вспомнил сегодня, сколько мне лет, а который нынче год, не только не мог вспомнить, но даже вычислить от года моего рождения. Да, интересно…,

* * *
Оказывается, ни сегодня, ни завтра, Рая не придет: не приемные дни в субботу и в воскресение. Грустно.

04.07.1982.
Утром разбил тарелку с кашей. Мне хотели еще принести, отказался, позавтракал пряником с чаем.
Читаю Фолкнера. Но плохо со зрением. Все время приходится выбирать положение головы по отношению к тексту.

* * *
Заходили Рая, Боря и Женя Аракеловы. Поболтали немного, настроение поднялось.

05.07.1982. Заскочила Рая, привезла всякой всячины, посидела, и умчалась в Вырицу за Андрюхой,  — ему надо делать прививку.

Вышел размяться в коридор, из дверей 13-й палаты стоны, стенания. Зашел. Лежит одна старуха в кровати с барьером, чтобы не упал.
- Чего, бабушка?
- Ой, плохо, снесите меня вниз, мне здесь плохо.
- Сейчас сестру позову.
- Позови, мил-человек.
Спросил у какой-то женщины, где сестра?  Она указывает на крайнюю палату в конце коридора. За дверью палаты – гитара, там весело. Заглядываю. Одна молодежь. Там же и мой бывший сосед. Сестры там нет. Опять выхожу в коридор. Встречаю сестру.
- Соловьев, на давление.
- Там бабке плохо, зовет.
- Ей все время плохо.
- Вниз просится.
-  А вчера просила вынуть из под нее 9 рублей,  — от этого ей плохо было.
- Старенькая.

* * *
Хорошо, что закончил все съемки: «Взять живым», «Незримый бой», и озвучил гл. роль у рижан («Моя семья»). Никому ничего не должен. Осталось только озвучание  у Лысенко, но оно должно начаться 18-го в Москве, — успею.

06.07.1982. Седьмые сутки в больнице. Кажется, прошел месяц. Правда, с одной стороны, даже приятно, отдыхаю, ничего не делаю, ничто не беспокоит. Только завтрак, обед и ужин, да осмотры и процедуры. Может быть, отдохну здесь впервые в полной мере, как и полагается отдыхать, а не так, как я отдыхаю обычно. Вот бы научиться еще здесь и работать, ведь уйму страниц можно накатать, — никто не мешает. Можно сказать, идеальные условия. Но, во-первых, долго не могу писать, и даже читать, — все в глазах начинает размываться, да и мысли путаются, быстро устаю. А во вторых, тогда надо доставить сюда все мои материал, и машинку.

Но может быть, что-нибудь напишу здесь. Например, рассказ о ветеране, который каждый год приезжает на места боев, к станице Клетской, где строил переправу для танков перед прорывом на окружение сталинградской группировки немцев в 1942 году. Иван Коротков. Полковник. В отставке? – Нет. «Академики в отставку не уходят». А что? Фигура колоритная.

Вспоминаю, что когда мы снимали «Любовь Дуняшину» в 1976 году  на Дону, у хутора Мелоговского, на гребне соседнего холма стояла величественная фигура в шляпе, в широкополом черном пиджаке, с палкой и узелком в руке. Затем, человек подходил ближе к нам, наблюдая, чем мы занимаемся, и неожиданно говорит, указывая палкой: «Этот солдат у вас уже убит».
– Почему?
- Кто же так высовывается из окопа? Только высунулся, — считай, убитый. Все же пристреляно.
- А как же воевать?
- А так, сидеть в земле.
- А если атака?
- Ну, атака… — неопределенно сказал он и посмотрел на другой берег Дона.
- Вы, — обратился он ко мне, — вы здесь главный? – Не пускайте людей туда, туда и туда, — опять указал палкой. – Там могут быть мины.
- Да что вы? Столько лет прошло. Тут еще во время войны все разминировали. После войны, потом здесь снимали фильм «Они сражались за Родину». Саперы еще раз прошлись по этим местам, во время съемок стреляли боевыми снарядами.
- А все же не ходите туда, я эти минные места помню с сорок второго года…

На всякий случай провел беседу со съемочной группой, запретил ходить в указанных направлениях, хотя в глубине души не верил, что до сих пор здесь могут сохраниться мины.

Оказывается, могут. Через несколько дней после ночного ливня около колодца, из которого брали воду, в самом центре бывшего хутора актер Слава Копылов обнаружил хвост – оперение  мины, торчащий из рыхлого мелового грунта. Я попросил его молчать, сходил с ним к колодцу, убедился в том, что мина настоящая, приказал всем отойти подальше, остановил съемки, поставил Славку и еще одного, чтобы следили за тем, чтобы никто не подходил к колодцу и послал Зам директора Мельничука в г. Калач за саперами.

Приехал маленький сухонький майор в очках, осмотрел мину, велел выставить оцепление на расстоянии не ближе 500 метров от колодца, заложил по мину тротиловую шашку. Взрыв был безобразным, что-то зыбкое рванулось в стороны, качнулась под подошвами земля, уши заложило, грохнуло.
- Много здесь этого добра? – спросил я.
- На мой век хватит – ответил этот майор.

* * *
Рассказ Воронкова о том, как строили переправу.
Он сидит на берегу Дона, на срезанной свае и, глядя на быстрое течение Дона, ровно говорит:
- Работаем на виду, куда же спрячемся? Как налетит авиация, так только фуражки по Дону плывут.

Сразу после налета следующая команда выходит. У нас на том берегу, — показывает он палкой — саперов сосредоточили, резерв.  За 64 (или 74?) часа построили. Это под бомбежками-то. А немец за 24 часа такие переправы наводил. Ну, у него техника, а мы топориком, да пилой… А сейчас такую переправу месяц строят, а то и больше – и никто не стреляет…. Н-да…

Сидит на пеньке, вспоминает, погружается в думы, смотрит в быстрые воды Дона, которые поглотили много его друзей…

- Вот тут танки выходили на берег, сворачивали налево и вон там, по балочке шли к месту сосредоточения…

- Слышал, сегодня будете снимать бой… Не найдется ли у вас в автобусе местечка? А то могу опоздать к началу – пешком-то.  (А это 18 километров!)

Конечно, место нашлось.

* * *
В связи со съемками на Дону, надо написать и о тете Шуре. О том, как она просила похлопотать за медаль, которую ей обещал Никитенко за «языка», которого она помогла ему изловить.
- Вы люди большие, будете там, в Москве, так узнайте, где тот Никитенко, что обещал?
- А может, он погиб?
- Та все может быть. А вы все же, похлопочите. А чего он болтал?

07.07.1982.Почему бы не начать понемногу большую вещь о кино? А пока можно создать серию кинопортретов, а также, допустим, рассказ «Землетрясение в Дагестане»? А может быть, «Землетрясение» вырастет в повесть? О том, с каким энтузиазмом создавалась картина, и какие трудности пришлось преодолеть группе, что потерял режиссер, о подвиге «Хо-ши-мина» (Балабскина) – и чем все это кончилось.

Большая вещь может быть основана на сюжете, посвященному «Премии». Сюда же может войти история «Солдатки» (или эта история – основа?)

Вещь о тех, кто вредит искусству, кто разрушает нашу культуру, о борьбе за чистоту идеалов, о снобизме, о «мафии» и о рабах, которые верно служат мафии. А рабы – часто люди средних способностей: Вот потолок, на что вы способны!  Истинно талантливых – в архив!

История с Фоуменом.
Крайнее выражение интенденции. Провокация. Нет, дескать, ходу истинному таланту: он вынужден покинуть Родину. Круглый, Панич, Галич.

Французы – в гостях. О диссидентах типа Галича.

Вот такой боевой роман!

* * *
11:55. Только что вернулось легкое онемение – и постепенно проходит. ..

12:00. Правда, не очень-то и проходит. Слабо держится. До каких пор? Подождем

12:05. Ногу почти не чувствую. И это – после осмотра врача, когда сказал, что чувствую себя великолепно!

* * *
Написать рассказ о восхождении на Малый Домбай (Домбай — Ульген). Собрание, инструкции, жизнь в лагере у «Питыша», «Ловите миг удачи!», ежедневный подъем к «Бараньим лбам». Как мы успели убежать из грозового  облака (в разрыве увидели трех альпинистов, затем из облака вылетел обломок скалы, несколько раз ударялся о склон скалы, рассыпая осколки, описал большую дугу над ущельем и рухнул на льдину). И т.д.

Кухня, дежурство, быт. Толик Абрамов: «Капуста с фаршем, ленивые голубцы.

Жизнь в палатке, спальный мешок, непривычно. А в тишине ночи словно идут вдали поезда – водопады. После захода солнца слышны камнепады.

Когда делали восхождение – видел, как откололся нижний край ледника и беззвучно стал медленно  смещаться к круче.

Оператору не хватает в кадре высоты, хотя снимаем на высоте 2800 м. Нет перспективы. Возникает идея сделать восхождение на вершину.

Жена:
- Сходи на вершину. Скажу сыну: «Твой отец был на вершине!»

А почему бы и нет? А то когда представится такая возможность, да и представится ли?

Подготовка к восхождению.

Погоня за Юрой. Думал, так надо, не хотел ударить в грязь лицом, а он, оказывается, свой радикулит разминал. Зато до полной темноты были уже в лагере.

Ужин, ночевка, в семь утра выход и с одним коротким привалом – восемь часов непрерывного хода к вершине.

(До этого описать вершину снизу – рогатую, в клочьях облаков).

Как чуть не сорвался, как учил Балашов переходить «мостики» над трещинами, как шли по гребню, как разговаривал с Домбаем (эхо), как первым ступил на седло Фишера.

Организация ночлега. Закат. Ночь. Звезды близко, звездный свет на склоне Большого Домбая, тишина.

Съемки. Нирвана. Как я брал Карену. Ночь. Тяжелое дыхание Разовского.

Фантастическое утро!

Переговоры по рации. Тишина. Солнце. Мир затоплен облаками, под которыми мрак, сырость, снегопад.

Все сняли (всю пленку добили, все съели – нужно спускаться. И тут – радоновое или ионное облако! Финская баня!)

Неужели спустимся? Неужели я когда-нибудь снова буду на земле?

Идея:  братство, жизнь каждого зависит от других. Название: «Связка» или «Восхождение» в зависимости от того, как выстроится сюжет, тема.

* * *
Надо писать. Надо больше писать. Писать каждый день. Завтра Рая привезет тетради – и начну. Ни дня – без строчки! Кино – это кино, а литература – главное. Нужно очень многое сделать. Очень многое. И нужно успеть.

* * *
Вот, пожалуйста, опять началось онемение конечностей – и довольно сильное. И продолжительное.

08.07.1982. Сдал анализы, взяли кровь, ввели инъекцию. Сплю много, — до безобразия. По-моему, мне дают снотворное. Может быть, так и надо.

09.07.1982.  Вчера Рая «украла» меня из больницы на час в город. Потеряла доверенность на вождение машины, нужно было съездить на Боровую, в нотариальную контору. Вырвался в мир.

Закружилась голова. Стал заметно легко возбудим. Когда приехал в контору, там была очередь, к тому же, приближался обеденный перерыв. Попросил очередь, чтобы пропустили без очереди, объяснил причину, на что услышал: — у тебя на лбу не написано, что ты больной.

Сорвался, причем удивительно легко. Рая меня вытолкала из конторы.

Приходил Толя Бахрушин. Пробыл час. Дождался Раису.

Она была у врача, говорила с ней. Судя по всему, у меня начальная стадия атеросклероза.

* * *
Может быть, написать серию забавных рассказов о курьезных случаях на киносъемках. Например, о том, как фотограф по прозвищу «Кот» очень хотел сняться в кино, и однажды его решили снять в групповке пленных немцев («На дорогах войны»), и что из этого вышло.

Или, как Санаев уронил боевой снаряд, лег рядом, закрыв голову руками и стал ждать взрыва.

Или о том, как наши две противотанковые мины в кудрявой роще, которая после того, как взорвали эти мины, осталась без листьев.

А  может быть, про актера Любешкина, которого решили снять впервые за долгие год простоя, а консультант приказал ему надеть противогаз.

Или совсем свежий случай с героем Ефимовым, когда для него не нашлось мундира для парада Победы, и ему распороли на спине какой-то мундир и вшили цветастую тряпку, которую не отрезали внизу, т.к. Марье Петровны стало жалко тряпку, — а вдруг еще пригодится, зачем добро портить? Так он и стоял в строю, увешанный орденами и со вшитой ситцевой тряпкой сзади, в штатских штанах и штиблетах на босу ногу. Нам самим было смешно. Но на несчастье на съемках появился генерал-лейтенант:
- Стой! Это не пойдет! Я главный консультант, съемку запрещаю!

Представляю, что творилось в его голове при виде полковника в этакой форме! Ведь генерал знал, что снимается парад Победы! И сколько ему ни объясняли, что снимут крупно по грудь, он не мог успокоиться, пока его не догадались пригласить к кинокамере, а в кадре Ефимов выглядел очень внушительно. Тогда генерал подошел ко мне и развернул плечами чуть направо.
- Когда будет команда «Равнение налево!»  — так будет выразительней.
Я не стал спорить, может он и прав.

* * *
Как я чуть не сбил кинокамеру вместе с оператором на съемках «Последнего хлеба», как снимали драку в декорации, когда в кадре упали стены.

* * *
О самоотверженности актеров на киносъемках.

10.07.1982. Посетили меня в первой половине дня Арапеловы: Борис и Аришка. Аришка стала совсем взрослый. Девушка в цвету.
- Что вы хотите, дядя Юра? Мне уже 20 лет
- Да, ей «уже 20 лет».

Процедуры, кажется, закончились.

Начал потихоньку писать. Пока – наброски к «Восхождению»

* * *
На крыше выступающего первого этажа белилами написан милый лозунг-призыв: «Не сорить, иначе не вылечат и не выпишут»

11.07.1982. Только что приехал Рая. Встретил ее во дворе, куда вышел погулять в предчувствие ее приезда. Проводил ее, вернулся в палату, немного еще пописал к «Восхождению». Может быть, получится…

12.07.1982. Открывается дверь и вошла Рая. Господи, до чего я рад ее приходу каждый раз! До чего я счастлив, что она – моя жена!

Погуляли вокруг больницы. Постоял, пока машина не скрылась из виду.

* * *
А почему бы не написать рассказа, с использованием письма от В.Тендрякова, о том, как, нашлась Любовь Дуняшина, о том, как я не очень-то верил, что вся эта история документальна?

А может быть, съездить во время отпуска в Нижнеангарск, познакомиться с нею и показать там картину? А уж потом написать.

15.07.1982. Хотели было выписать в конце недели, но сегодня врач огорчила меня – задерживает до понедельника. На всякий случай. Может быть, она права.

И ни в какое путешествие в отпуск ехать категорически не рекомендуют. Так что, лопнула  наша идея вместе поехать в Сибирь. Кончится, вероятно, тем, что попрошу  путевку в Репино и просижу отпуск там. Жаль. Но, может быть, что-нибудь напишется. Вдруг это будет моя «Болдинская осень»?

* * *
В рассказе о Воронкове представить строительство переправы, проход танков и с переправы, сразу в бой. Представить масштаб прорыва.

19.07.1982. Вчера прилетел из Братска Валера. Раиса встретила его в 4 утра. Днем они были у меня, а с ними – Балтрушайтис! Поговорили часа полтора, побалаганили, пошутили, посмеялись – и я «сварился». После их ухода прошел час, «восстановился».

* * *
В первой половине дня приезжали Валера и Рая. Поговорили с ними час-полтора и опять раскис. Вялость необычайная.

Завтра, как будто, меня выписывают на амбулаторное лечение. Бюллетень не закрывают.

21.07.1982. Вчера некогда было записывать, да и не до того было: долгожданная выписка! Волновался, ждал, когда за мной приедут Рая с Валерой, оказывается, напрасно волновался, — до назначенного времени еще оставался  целый час…

И вот я дома. Непривычно, как будто был в долгой командировке. Привыкаю к квартире, вещам, виду из окна. Почитал свою рукопись…

Ничего, так вроде бы благородно, но, кажется, в ней не хватает изюминок.  Пусть еще полежит, а я возьмусь за рассказы.

Сейчас идем с Раей в поликлинику, где я должен проходить дальнейший курс лечения.

01.09.1982. Вчера въехал в свой номер в Доме творчества «Репино». Первый раз отдыхаю, как все нормальные люди. Состояние непривычное. Но, очевидно, привыкну…

03.09.1982. Только начал отдыхать, сразу же пришлось прервать свой отдых. Уехал по вызову в Ленинград и отработал два дня на дубляже – вчера и сегодня. Только что вернулся в Репино. Дубляжная группа не выполнила своего обещания озвучить меня до 30-го августа. Но сегодня, кажется, закончил – вечером только позвоню Мушкетину, узнать, нет ли поправок. А то еще придется ехать на работу. Скорее всего, так оно и будет. Когда же, наконец, нормальный отдых? Сегодня – первый день отпуска.

* * *
Вчера чествовали Игоря Ефимова. Ему исполнилось 50 лет! Чествование было похоже на него самого – с юмором, с добрыми, но справедливыми словами. А когда сказали, что он прекрасный семьянин, у его жены Ирины заблестели слезы, и она еще раз публично призналась ему в любви. Таких аплодисментов – искренних и горячих, я еще не слышал. Что и говорить, Игорь – настоящий человек. И все это чувствуют.

* * *
Сегодня – знаменательный день у Андрюхи и у всех нас. Он впервые идет в ясли.

04.09.1982. Начинаю планомерный свой отдых, как все нормальные люди. Со вчерашнего дня считаюсь в отпуске. Остался в резерве еще один отпуск, т.к. в прошлом году тоже был резерв. Погода пока стоит хорошая. Первые признаки осени – настроение в природе. Влетел в окно первый желтый листок. Я запечатал его в конверт и послал Раисе.

По-прежнему, ни одного знакомого лица. Познакомился за столом с инженером – кораблестроителем. Он, в частности, строил и испытывал «Арктику».

06.09.1982. Сегодня день прошел, как и все остальные. Ждал в гости Орлеанского, но он не пришел. Вчера он был у меня вместе с сыном. Я предложил впить коньяку. Орлеанский отказался, потому что не переваривает коньяк с тех пор, как они чествовали Черкасова и всю ночь сидели в Доме кино, пили коньяк. Перепили, должно быть. Теперь Александр Вениаминович даже запаха его не переносит. Но у меня ничего больше не было. Пили с его сыном. На водку я пригласил их на сегодня, сбегал, купил, но они не пришли.  Наверно, дела на их даче, которая находится здесь же, в Репино, неподалеку. Опять провел день один. А вчера было здорово, интересно. Болтали о всякой всячине, обменивались новостями, смеялись…

Погода начинает ломаться. Идут короткие дожди. Холодает. Но иногда проглядывает солнышко.  Послал Раисе желтый листок, который упал на мой подоконник – первый вестник осени.

Сегодня почувствовал, что книга готова. Там еще много чистить, но ощущение целого появилось впервые. Бог ее знает, — так она мне надоела! Неужели закончил? Не верится.

11.09.1982. Кое-что выправил в рукописи, ввел два новых куска, покопался в финале. Есть ощущение не материала, а повести. Кажется, она проснулась и зацепила. Но… утро вечера мудренее. Завтра прочту целиком, увидим, насколько она убедительна и красива.

Дни установились ясные, теплые. Приятно гулять. Но гуляю по-прежнему только с целью – хожу на почту, за газетами в гостиницу «Репино», где у меня установился контакт со старушкой – гардеробщицей, которая и торгует газетами. Обещала оставить мне «Литературную газету».

Одиночество прекрасно, но ненадолго.  Уже становится беспокойно, но скоро, я знаю, будет невмоготу.

Мир тесен. Познакомился здесь  — сидим за одним столом с врачихой из 26-й больницы, в которой лежал. Она знает и Екатерину Ивановну, которая мне делала кардиограмму, и ее мужа Витю – газосварщика, с которым я находился в одной палате, и моих лечащих врачей, а с нею вообще отдыхает и тоже сидит за нашим столом старушка, мать главного врача этой больницы. Приглашают меня на любую консультацию в эту больницу. Спасибо судьбе.

* * *
Два дня у меня кот Дома творчества. Вспрыгнул через балкон и улегся в кресле. Что ни предлагали ему – не ест. Еще бы! Его закармливают отдыхающие в столовой, куда он аккуратно по расписанию, которое знает. Прилетают два голубя, но дальше балкона не идут – очень скромные.  Подкармливаю. Все-таки, не так одиноко. Они не мешают. Даже кот, вспрыгнув на стол, не мешает писать, ложится на бумаги и спит.

А вот убежал, бродяга. Чем я ему не понравился? Или он считает необходимым пожить у всех понемногу, чтобы никого не обидеть?

13.09.1982. Вчера получил телеграмму от Раисы. Сообщает, что получила от меня кучу писем и беспокоится о моем самочувствии. Хотел бы и я послать подобную телеграмму, но к сожалению, я не получил от нее кучу писем. Может быть, я провинился?

Лес постепенно желтеет. Солнце появляется все реже, но дождей нет – сухо и тихо.

17.09.1982. Сегодня пятница, в среду я уже еду домой. Среда – 22 сентября. Записываю, чтобы запомнить. Числа все уже перепутал, высчитываю по пальцам.

Вчера нужно было пришить пуговицу на брюках, сломалась на поясе. «Как вам отдыхается?»  — спросила дежурная Зоя Викторовна. «По-моему, я у вас сильно растолстел. Пуговицы лопаются на поясе».

Вечером была встреча с Любарским, он тоже здесь отдыхает. Рассказал о росте преступности. В Ленинграде особенно. Причины? Видимо, в том, что  предшествующие поколения жили и воспитывались в экстремальных условиях – гражданская война, индустриализация, коллективизация, отечественная война, когда прежде всего для человека были интересы государства и общества, а уж потом – свои личные интересы. А теперь у нас лозунг – все для человека и его блага, — многие хорошо уяснили его для себя. Не нужно сбрасывать со счета и влияние Запада, контакты с которым расширялись, а там неуклонно растет преступность. Мелкобуржуазным мещанством заражены даже крупные административные, торговые, даже научные работники и работники культуры. Потребительство, вещизм, стремление к наживе – это на практике также становится преступлением.

22.09.1982.  Вернулся домой. Когда сдавал номер, горничная сказала лестная фразу:
- Все бы отдыхающие били такими.
Не понял, что она имела ввиду.

Снова за окном пейзаж города, а мои березы остались там, в Репино. И мои голуби – кто их теперь будет кормить, ведь они привыкли прилетать к определенному часу. Придет ли в этот номер и кот?

1983

02.01.1983. Вот и еще год прошел. У меня он был не очень удачным. Тяжелая болезнь надолго выбила из колеи, свалила в постель. Теперь нужно снова включаться в работу.
Тем не менее, что-то сделано. 3-х серийный телевизионный фильм «Взять живым» (гл. роль  - Караваев), 5-ти серийный «Незримый бой» — роль Сидоренко.  Озвучена гл. роль в 2-х серийном фильме «Моя семья» (Рита).

25.04.1983. Год начался с моего юбилея. Отметил свое 50-летие. Было чествование в студии киноактера, все как полагается.

* * *
Слетали  с Раей в Братск, на 70-летие отца. Рая вернулась с трофеями – привезла распредвал.  Счастлива-а!

* * *
22 апреля, в день рождения Ленина, мне наконец-то сделали операцию. Теперь у меня нашлепка из пластыря, а под нею 18 швов, которые постепенно заживают.  История этой операции достойна описания.

12.11.1983. Постепенно выкарабкиваюсь из очередной простуды, полученной на овощной базе. Даже на демонстрацию не ходил, хотя и избран вновь секретарем бюро парторганизации ст. Киноактера и УДФ.  Но завтра нужно ехать на съемку, на Финский залив («Челюскинская эпопея»).

18.11.1983. Сегодня – непривычно выходной день.

1984

15.03.1984. Сегодня состоялся партком по итогам выборов в Верховный совет СССР, разделению парторганизации ст. киноактера и по задолжности в уплате членских взносов в парторганизациях ст. киноактера и ЦДФ. Перед заседанием Масленников, проходя по коридору мимо меня, бросил:
- Ну, намыливайся, сегодня тебе мало не достанется.
Ответил:
- А чего мне намыливаться? Вы меня мылить будете.

Ожидал, исходя из нынешней ситуации, что вклеют мне по первое число – благо, повод есть: накладка с дежурством на избирательном участке в день выборов и задолженность коммунистов в членских взносах, — предыдущую ночь почти не спал, но, как ни странно, обошлось не так тяжело, как предполагалось. И – только благодаря большинству членов парткома, но не руководству, которое, конечно, хотело как можно строже нас наказать. «Выговор» — сразу сказал Масленников (а Федорезов удивился и спросил у меня: «так они уже решили до заседания?», но Татарский предложил поставить на вид, весь партком поддержал — и выговор не прошел.

Тогда накинулся Масленников на членские взносы. Да, должников много. И я сам должник на 43.50р. , которые позавчера уплатил. И уж тут я почти что бессилен. На этом меня когда-нибудь и «прокатят», потому что при наше системе зарплаты мы так или иначе всегда дадим повод к тому, чтобы нас обвинить в недоплате партвзносов. А я – естественно – буду за все отвечать, вплоть до исключения из партии.

* * *
Состояние ужасающее. После собрания встретил Машку Ершову, которая попросила у меня денег (показала ногу с синяками – на нее вчера накинулся маньяк с целью изнасилования). «Вы понимаете, мне нужно сегодня!» — и оказалось, что это не первое на нее покушение. Первое было со стороны зам зам. секретаря парткома  Матюшина, которого директор Ленфильма Аксенов включил в комиссию по проверке деятельности студии киноактера .

В начало

Автор: Соловьев Юрий Васильевич | слов 4319


Добавить комментарий