Валерии Заславской – жене,
другу, штурману моих дорог.

Заканчивая свои воспоминания «Заметки на полях жизни», я извинился перед  читателем, который неожиданно  оказался  благосклонен к моему довольно сумбурному повествованию, за то, что  упомянул не всех своих друзей. Это касается и моих автомобилей — верных  друзей пяти десятилетий  жизни. Было  заманчиво, так и назвать новые воспоминания — «Мой друг автомобиль». Но, увы,  меня опередили ученый  Евгений Улицкий (отец известной писательницы Людмилы Улицкой) и писатель Владимир Гугель.

Взамен пришло более правильное название —  «Остановки на обочинах дорог». Ведь автомобили, дороги и обочины неразлучны. Обочины необходимы автомобилям и водителями не только для отдыха или вынужденного ремонта. На обочине, прервав стремительное движение своего четырех колесного друга, можно постоять в одиночестве, о чем- то задуматься, что- то вспомнить, что-то решить. Оказалось, что и жизненным дорогам тоже нужны свои обочины.

Вероятно, что и это повествование будет носить сумбурный характер – воспоминания об остановках на обочинах не всегда поддаются строгой логичности изложения.

Дети рождаются с врожденным чувством любви к родителям, к себе подобным, к солнцу и воздуху…Я родился с любовью к автомобилям. По семейным преданиям я, никогда не отличавшийся способностями, говорить начал довольно поздно, ограничиваясь двумя начальными буквами слова. Довольно часто слышался мой вопль «Ма…» и родители вполне справедливо ждали появления окончания слова «ма». Но моим первым законченным  произнесенным словом оказалась «Махина!» (в переводе с детского косноязычного «машина»). Из всех игрушек я предпочитал   оловянных солдатиков и машины, как способ их передвижения. Мое предвоенное детство прошло на Невском проспекте. Поэтому предметы своего обожания видел довольно часто. Но первая любовь, как это и положено, пришла внезапно. Летом 1938 года в нашем дворе поселился шофер  средней руки советского начальника,  и он   изредка приезжал домой на новенькой «Эмке».   Я немедленно бросал все игры во дворе, стеснительно подходил к машине,  с волнением разглядывая блестящие насыщенно черные дверки и капот, от которого исходило тепло остывающего двигателя. Хромированные детали автомобиля забавно отражали искаженные черты моего лица, словно смеясь над его восторженным и нелепым видом. Хозяин автомобиля настороженно наблюдал за мной, видимо, опасаясь, что я дам волю рукам. Но однажды, окончательно убедившись, что мальчишка глазками глядит, но ручками ничего не трогает, молча взял меня в охапку и посадил в машину рядом с собой. Короткую поездку из глубины двора до Невского проспекта я запомнил на всю жизнь. В холодную зиму 1941 года в эвакуации в селе Буланово, что в сотне километров от г. Чкалова (ныне г. Оренбург) я безвылазно сидел в хате, так как зимнюю одежду мама, уверенная в нашей быстрой победе, не взяла. При тусклом свете свечки проглатывал одну за другой книги, присылаемые отцом из блокированного Ленинграда. В промежутках вспоминал огни Невского проспекта, витрины его магазинов, заполненные вкуснятиной, запах белого французской булки и «Эмочку».

Но, к счастью, ко мне пришла новая любовь. В ноябре 1942 года напротив мазанки (я не оговорился:  не хаты, а именно мазанки – потому как почти все жители села Буланово были украинскими переселенцами и сохраняли многовековой уклад своего бытия), в которой мы проживали, на долгие месяцы застряла грузовая полуторка. К этому времени меня экипировали достойным образом: овчинный полушубок, валенки и зимняя шапка ушанка. Объяснялось это довольно просто. Моя мама и ее старшая сестра  Татьяна Григорьевна родились и выросли в местечке  Ялтушково  Винницкой губернии и хорошо знали украинский язык, не только литературный, но и разговорный. Кроме того, в силу буржуазного происхождения, сестры были хорошо образованы и поэтому оказались востребованными не только на полевых работах, с которыми успешно справлялись первые полгода, но и на таких престижных должностях, как главные бухгалтера крупного колхоза и районного отдела сельского хозяйства. Вследствие этих обстоятельств и руководители района, и местное население к ним относились вполне терпимо в отличие от остальных эвакуированных («выковыренных», как метко окрестили их сельчане). Едва придя из школы, я забирался в деревянную кабинку автомашины, благо дверные замки на таких автомобилях не предусматривались. Ничего, что и боковые и лобовое стекла были давно выбиты местными мальчишками и на сидениях скопился снег – главное, что я мог дотянуться до руля и  рычага переключения скоростей, застывших намертво, и отправиться в увлекательные путешествия. Все, что я видел на кадрах военной хроники и немногочисленных художественных фильмов, перетекало в мир моей необузданной фантазии, делавшей меня реальным героем военных сражений или далеких странствий. Но пришла весна и молодые красноармейцы на буксире утащили в город моего молчаливого друга. Любили ли его в дальнейшей жизни так же нежно, как я?

Любовь к автомобилям, и особенно   собственным, сохранилась навсегда.  Расставанье с моими машинами причиняло мне такую же боль, как потеря близких людей. Я чувствовал себя неблагодарным предателем и, отдавая машину очередному владельцу, гладил ее крылья и просил прощение за дурной поступок   В послевоенные школьные и студенческие годы я даже не мечтал иметь собственный автомобиль. Для меня это казалось таким же недостижимым, как сегодня желание собственного вертолета. Наличие  же служебного автомобиля и, конечно, без шофера, почему то мне представлялось делом более реальным. Поэтому, проходя полугодичную стажировку на кафедре судебной медицины 1 ЛМИ перед началом  своей работы  в должности Тихвинского межрайонного судебно-медицинского эксперта, я надеялся на то, что милиция подыщет для меня какой-либо поношенный «Москвич 4О1» и я лихо буду гонять на нем по обслуживаемым районам и по местам происшествия.

Странное дело, но, как показала прожитая жизнь, большинство моих, казалось  бредовых мечтаний, осуществилось. Так было и в Тихвине. Через несколько лет я возглавил  партийную организации центральной районной больницы. Главный врач ЦРБ С.А.Концепольский, прекрасно понимая  важность поддержки секретаря партийной организации и мои временные затраты по обслуживанию пяти районов, передал мне в служебное пользование автомашину «Запорожец», которыми по явному недоразумению начали снабжать больницы, а затем и подержанную «Победу». Нужно отдать должное Концепольскому, что такая мелочь, как отсутствие у меня прав на вождение автомашины, его не смутила – он поверил на слово завгару, что Заславский ездит классно. Так уж неправильно повелось в моей жизни, что многое я вначале осваивал на практике, а потом уже изучал теорию.   Основы судебной медицины постиг в ходе практической судебно-медицинской деятельности и лишь через 5 лет прошел первичную специализацию. Кандидатскую  диссертацию, представил к защите, не видя  до этого ни одной написанной диссертации, и  о существующих правилах узнал спустя  многие годы, когда сам стал научным руководителем. В полной мере это относится к вождению автомобилем – правила дорожного движения я начал изучать, имея права. Мы с женой подарили сыну Леше автодорожную игру. Вместе с ним, строго соблюдая ПДД, двигали машинки по перекресткам, пересекали железнодорожные переезды и т.д.

Не буду врать, что  искренне каюсь в  получении водительских прав, мягко говоря, не  совсем законным путем. Когда я начал разъезжать по Тихвину на собственном  «Запорожце» без прав и номерных знаков,  пришлый начальник милиции  задумчиво заметил: — Ни прав, ни номеров, доктор, — хоть что- то надо иметь!

Я начал с более простого и утром следующего дня моего «Запорожца» украсили номера  серии «ЛОБ», что весьма  соответствовало его внешнему облику. Через некоторое время начальник Тихвинского ГАИ зашел в мой кабинет, расположенный в прокуратуре, и  довольно буднично  вручил водительские права, заметив: — На троечку, доктор, сдали.

Первыми моими учителями были водители машин милиции и больницы, которые мне   нередко  предоставляли для выездов в районы. Около 100 км за рулем  по грунтовым разбитым дорогам – отличная практика для начинающего водителя. В пути мы вели дружеские беседы, но я упрямо уклонялся от дачи медицинских советов, особенно касающихся мужских проблем,  не будучи уверенным в их правильности. Зато врачебную заповедь «Не навреди больному (тем более, здоровому) я хорошо помнил. Ребята  ненавязчиво вбивали в мою память писаные и рожденные  личным опытом правила вождения.   Я научился плавно тормозить, выжимая одновременно сцепление. При переходе с высшей передачи на низшую осуществлять так называемую перегазовку, дабы синхронизировать коробку передач со сцеплением.  Не держать ногу на педали сцепления до  момента переключения передачи, чтобы не сжечь его. Конечно эти рекомендации не могут не вызвать  улыбку водителей современных моделей автомашин, ползущих часами со скоростью пешехода,  в дорожных и уличных пробках. Учеником я оказался способным и поэтому довольно быстро научился прилично водить и «Победу», и «Волгу», и «Уаз». Но впоследствии оказалось, что моя подготовка носила в полном смысле слова прямолинейный характер. Никто не научил меня толком двигаться задним ходом и парковаться, так в те годы в Тихвине да еще с моим удостоверением можно было поставить машину в любом месте. В Тихвине не было светофоров и дорожных разметок. Поэтому многие премудрости,   я осваивал   в аварийном режиме. В гараже Тихвинской милиции для моего «Запорожца» выделили бокс, в котором можно было спокойно разместить грузовую и легковую автомашины. Многие годы я наблюдал, как милицейские водители довольно лихо с поворотом заезжали в этот бокс. В первый же день я повторил, как мне казалось, простой маневр, в результате которого мгновенно вспорол правое заднее крыло двумя болтами, выступающими примерно на 8 см из створки ворот. В результате  освоил несложное правило: при движении машины задним ходом, особенно при заезде в гараж необходимо высунуть голову из дверки и смотреть назад. Но то, что вращение головы не всегда достаточно, я убедился утром прекрасного летнего дня, когда мы с женой и старшим следователем областной прокуратуры Володей Писаревским отправились на Карельский перешеек. Выезд на Приморский проспект с Шишмаревского переулка внезапно перегородил молодой инспектор ГАИ. Стремительно надвигаясь на «Запорожца» и устрашающе размахивая жезлом,  он истерично закричал: — Назад, назад!

Поняв абсолютно дословно его команду, я  еще не до конца освоенным движением высунул голову в боковое окно, оглянулся и, ничего не увидев, включил заднюю передачу и тут же уткнулся в подъехавший грузовой УАЗик. Пока я с тоской разглядывал довольно большую вмятину на крышке моторного отсека, Писаревский привел лейтенанта ГАИ в полное смятение, ознакомив его с удостоверением старшего следователя Областной прокуратуры и  в не совсем корректной форме разъяснив, что его не профессиональные действия привели к срыву выезда оперативно-следственной бригады на осмотр места происшествия. Поняв, что его отчитывает следователь, а судмедэксперт находился за рулем, инспектор ГАИ сделал логичный вывод, находящаяся в машине женщина оперуполномоченный уголовного розыска. Конечно, он разрешил нам выезд на Приморский проспект. Мои же знания пополнились еще несколькими правилами. При движении задним ходом следует не только крутить головой, но и смотреть в зеркало заднего вида. Все указания инспекторов ГАИ нужно выполнять быстро, но с некоторым замедлением, позволяющим понять, что они хотят. Применительно к анализируемому случаю команду «Назад!» следовало понять следующим образом: — Развернитесь и двигайтесь в обратном направлении.

В  последующем опытным путем, то есть в результате нескольких наездов задним ходом на  неподвижные предметы (стены зданий, мотоциклы, металлические ограждения и т.п.) я, казалось, усвоил, что автомобильные зеркала искажают истинные расстояния. Вот именно «казалось», потому что в ходе одного из маневров задним ходом моя «Волга врезалась в стену дома около собственной парадной. От сотрясения в квартире на первом этаже со слов соседа,  тоже автомобилиста, обладающего чувством юмора, сорвалась картина и начала протекать труба в туалете. Улыбаясь. сосед  предупредил, что второго удара его душа не выдержит. Действительно, вскоре после повторения сотрясения  квартира была продана. В ней разместилась швейная мастерская,  вход  же в  подъезд   предусмотрительно оградили высоким поребриком.

На практике,  приятели  - тихвинские водители учили меня навыкам выхода из заноса автомобиля при движении по гололеду: — Не тормозить! Повернуть руль в сторону заноса и плавно прибавить газ.

Просто? Конечно! Вот только я не могу понять, почему не только я, но и водители профессионалы иногда при внезапном заносе поступают ровно наоборот – резко тормозят и крутят руль в сторону, противоположную стремительно приближающейся обочине или, того хуже, невесть за какие прегрешения посланной богом на эту обочину одинокое дерево или заснувшую фуру. Зато  однажды, двигаясь по весеннему ледку «Скандинавии» на передней приводной девятке ВАЗ, при заносе поступил ровно наоборот и автоматически крутнул руль в сторону заноса. Машина, к счастью, в одиночестве покружилась на шоссе в танце, напоминающем вальс бостон, пока, непонятно как, я не вернул ей прямолинейное движение. С выполнением рекомендации при заносе автомашины плавно прибавлять скорость, у меня связаны грустные, представляющиеся сегодня комедийными, воспоминания. Мы возвращались с моим другом, заместителем начальника Тихвинского ГОВД Александром Михайловичем Понамаревым из служебной поездки в поселок Шугозеро. По заснеженному покрову дороги «Запорожец» под моим управлением вел себя послушно и благоразумно, как хорошо выдрессированная лошадка. Но приблизившись к временной деревянной переправе через замерзшую реку Тихвинку (мост капитально ремонтировался), «Запорожец» на накатанном льду своенравно взбрыкнулся и круто потянул в сторону. «Газ!» — крикнул Александр Михайлович, приказывая мне немедленно сбросить скорость.  Но выученный стереотип «занос – увеличение газа» не по месту сработал – мотор взревел, «Запорожец» подпрыгнул и завис днищем на  ограждении переправы. С помощью подоспевших водителей мы приподняли присмиревший «Запорожец» и вернули его на дорогу, после чего он продолжил движение, как ни в чем не бывало. Как ему удалось сохранить себя в полной целостности и исправности, не знаю. Но правильное понимание крика:- «ГАЗ!» в зависимости от конкретной критической ситуации в те драматические секунды ко мне, уж точно, пришло.

Отвращение к езде по гололеду у меня выработалось в виде устойчивого условного рефлекса. Не было зимы, чтобы пару раз вместе с оперативной группой я не вылезал из перевернувшейся автомашины, потирая ушибленный бок и конечности. Никакое мастерство водителей не могло предотвратить занос  на гладкой, как каток, дороге с  такой же гладкой лысой резиной, на которой и летом ездить было страшно. Каждый раз все  происходило однотипно, как дубли одного сценария.

Но были и исключения. При возвращении из Шугозера по накатанному зимнику я в полудреме увидел, как по правой обочине наш милицейский УАЗик  перегнало  одинокое  набирающее скорость автомобильное колесо. Я не успел обратить внимание  водителя на фантастическое зрелище – автомобиль, потерявший колесо резко вильнул влево и залег боком в кювет. Подоспевшие шофера подняли машину на дорогу, а не растерявшийся  хозяин УАЗика вырубил подходящее деревцо и прикрутил его к ступице. Так нас волоком и дотащили на буксире обратно в отдел милиции.

Говорить о коварстве обледенелой дороги, покрытой свежим снегом, не стоит. По такой дороге поздним вечером мы осторожно возвращались с места происшествия с моим близким другом  старшим следователем Тихвинской прокуратуры Евгением Андреевичем Евневичем.  Фары старенького  УАЗика едва пробивали сплошную снежную пелену и  границы дороги Женя определял скорее по памяти и особому чутью опытного охотника. Но поворот на мост через речку он не разглядел.  Момент падения не зафиксировался в моей памяти.  Не знаю, через какое время пришел в себя и попытался выбраться из машины. В действительность меня вернул  крик Жени:

- Ты чего по мне ходишь!-

Оказалось, что УАЗик лежит на боку и я, потеряв ориентировку,  зашагал по дверцам и наступил на Евневича. Про ушибы мы не думали – главное было выбраться на дорогу.

Утром я обратил внимание на то, что разбегаются углы схождения стен с потолком. Мелькнула мысль о последствиях сотрясения мозга, но в текучке дел об этом забылось. Лишь через много лет во время операции по поводу катаракты были выявлены разрывы связок хрусталика.

Накопленный личный опыт  укрепил нашу с гололедом взаимную неприязнь.  Гололед не понимал, почему я езжу на не шипованной резине, а я  — отчего он возникает на фоне полного погодного благополучия.  Окончательно  избегать встреч с гололедом  я решил после проигранной встречи. В первых числах октября в Выборге солнечная погода сменилась мокрым снегом. Он быстро таял на дороге и поэтому запланированную поездку в Светогорск мы отменять не стали. Через полчаса снег начал подмерзать, но я, снизив скорость, спокойно продолжал движение. Вдруг неведомая сила резко повернула руль «Волги» влево и машина под острым углом устремилась вверх по скалистому склону,  опасно накреняясь.

- Мы сейчас перевернемся! – отчаянно закричал я, пытаясь  уменьшить угол наклона.

«Волга», похоже, сама испугалась и остановилась, уткнувшись в бугорок. Подоспевшие шофера поздравили  меня с благополучным исходом и помогли спустить машину на дорогу. Я часто ругаю себя последними словами за ошибки и промахи, но в тот день еле сдерживался, чтобы не заплакать из-за чувства своей беспомощности.

Что произошло, почему я не справился с заносом? – этими вопросами я замучил себя и жену. Дождавшись хорошей погоды, мы повторили маршрут. Напротив пожалевшего «Волгу» склона я обнаружил глубокую широкую  косо продольную полосовидную выбоину  асфальта, направленную в сторону склона. Причина происшествия прояснилась: в условиях гололеда левое колесо  попало в выбоину  и  автомобиль резко изменил  направление движения.

Может быть, есть преувеличение  в том, что иногда занос на гололеде по безысходности сродни полету самолета, потерявшему управление. Внезапное, измеряемое секундами, кружение  автомобиля на чистом гололеде между двумя обочинами, прерванное столкновением с встречным автомобилем, не приведи, Господь, грузовым. Не помогают ни водительский опыт, ни шипованная резина. Так погибли сотрудники Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, видные судебно-медицинские эксперты России Владимир Федорович Мордасов, не имеющий водительского опыта, и  Татьяна Михайловна Самойлова. При схожих обстоятельствах с разрывом в несколько лет трагично ушли из жизни мои друзья, выдающиеся руководители судебно-медицинской службы,  заслуженные врачи РФ Юрий Павлович Калинин, начальник Бюро  республики Татарстан и Николай Иванович Неволин, начальник Свердловского областного бюро, Главный судебно-медицинский эксперт Приуральского Федерального округа.  Оба были опытнейшими водителями.

Не могу отнести себя к людям смелым, но и трусливым окружающие меня не считают. Зависит от обстоятельств. Нормальный человек, поймавший при нырянии головой дно или топляк, становится инстинктивно осмотрительным. По этой же причине управляю машиной на гололеде излишне осторожно и передвигаюсь, если уж не на цыпочках, то мелкими шашками точно.

Приступив к завершению гололедной тематики, я не в первый раз  потерял ориентировку  в своем изложении. Продолжаю движение по дороге? Или задумчиво стою на очередной обочине? Ведь и в реальной жизни порой приходится ехать по обочине, а на дороге застрять в пробке столь продолжительно, что можно написать воспоминания с броским названием, перефразированным у Я.И.Гилинского  «Я в пробке, пробка во мне».

Поверьте моему более чем 50 летнему водительскому  и  судебно-медицинскому опыту, что управление автомобилем начинающим, неопытным водителем по первому гололеду, как правило, заканчивается опрокидыванием в кювет или столкновением с встречным транспортом.

Со слов водителя рейсового автобуса, ранним октябрьским утром  осторожно двигавшегося  из Ленинграда в Волхов по первому, а потому наиболее опасному ледку, навстречу ему по центру дороги стремительно неслась «Волга ГАЗ 21». Перед автобусом «Волга», не сбавляя скорости, внезапно затормозила. Автомобиль развернулся и, продолжая движение юзом, левым боком врезался автобус. Первым через считанные минуты на месте ДТП  случайно оказался полковник милиции начальник районного отдела внутренних дел. На переднем сидении деформированного автомобиля  он увидел полулежащего мужчину без признаков жизни. Было  очевидно, что это водитель. На левом заднем пассажирском месте находился второй перепуганный, дрожащий мужчина.

Что случилось? Что с Вами? – задал естественный вопрос полковник.

- Я испугался, что мы столкнемся с автобусом и нажал на тормоз.

Вы, что за рулем были? Какую чушь  несете? Шофер мертвый на переднем сидении лежит! – возразил сердито полковник, решив про себя, что у мужика после аварии «поехала крыша».

Дело казалось очевидным, тем более, что после столь убедительных слов милицейского начальника пассажир — главный врач Тихвинской психиатрической больницы Чермышев  категорически отрицал, что в момент столкновения управлял автомобилем. Он так же настаивал, что постоянно находился на заднем сидении.  Но по тем временам дорожно-транспортных происшествий со смертельным исходом так же, как и убийств, было поменьше, чем ныне, и они расследовались более тщательно. К тому же Алексей  Деев, молодой следователь 4-го отдела Главного следственного управления ГУВД, специализировавшегося на расследовании ДТП, был человеком очень толковым, с хорошо развитой интуицией. Не случайно  в последствие стал одним из руководителей милицейского следствия. Деев не отбросил с легкостью первое признание Чермышева. Он установил, что главный врач с недавнего времени, не имея прав,  частенько садился за руль, правда, в присутствии своего шофера Петрова, и любил полихачить.  Следователь опросил сотрудников ГАИ, работников АЗС и придорожных кафе и установил, что по пути из Тихвина до Кировска, под которым произошло ДТП,  Петров и Чермышев несколько раз менялись местами.  Деев поделился со мной своими сомнениями. Было принято решение о назначении комплексной судебно-медицинской, автотехнической и трасологической экспертизы для решения вопроса о том, кто находился за рулем «Волги» в момент ее столкновения с автобусом. К проведению этой экспертизы я отнесся не только с профессиональным интересом, но и азартно, напористо. При этом мной руководила не только абстрактная потребность найти истину, но и лишнее при выполнении экспертных исследований чувство сострадания. Сострадание к трагичной, не по своей вине смерти шофера Петрова и его семье.
Мне посчастливилось выполнять эту экспертизу с очень опытными специалистами Северо-Западной центральной лаборатории судебных экспертиз. Фамилию эксперта трасолога, к сожалению, запамятовал. С известным экспертом авто техником, впоследствии  ставшим не менее известным адвокатом, Валентином Величко мы подружились на всю жизнь. Не буду приводить все детали сложной, уникальной экспертизы. Изучив характер и локализацию повреждений на теле шофера и их соотношение с выступающими и деформированными деталями салона автомобиля, мы пришли к выводу, что он в момент столкновения находился на месте правого переднего пассажира и погиб  в результате удара головой о лобовое стекло. Но казалось невероятным, что Чермышев отделался   не значительным объемом повреждений. При этом не характерных для повреждений, возникающих  в результате столкновения транспортных средств у человека, находившегося за рулем. И как он смог молниеносно  перебраться на заднее сидение? Без решения этого вопроса экспертизу нельзя было считать законченной. Мы вновь и вновь изучали повреждения автомобиля, реконструируя динамику его разрушения. На основании комплексных экспертных исследований был сделан вывод о том, что в процессе деформации после столкновения левая часть неразделенного переднего сидения  «Волги»  была сорвана с креплений к кузову и переместилась в  направлении  кзади. В результате Чермышев был выдавлен на заднее сидение. В этот механизм уложились выявленные у него повреждения. Суд в отношении Чермышева вынес обвинительный приговор.

Сегодня, вспоминая этот давний случай, понимаю, что дело не только в отсутствии у Чермышева необходимого опыта. Роковую роль в произошедшей трагедии сыграл характер главного врача – упрямство и бессмысленная неуступчивость. Ему бы отказаться от управления автомобилем в условиях гололеда. Но он не смог, так как относился к категории тех руководителей, которые с гордостью провозглашают: — Я принятых решений не меняю!

Сколько же бед вокруг происходит именно из-за принятия неправильных решений? Я даже придумал гипотетическую, доведенную до полного абсурда картинку. По  знакомой дороге мчится автомобиль. Внезапно возникает знак, запрещающий дальнейшего движения.

-  Принятых решений никогда не меняю – кричит водитель пассажиру перед тем, как машина слетает с обрыва.

Я искренне благодарен питерским гаишникам – они без радости, но безвозмездно обучали меня правилам дорожного движения, начиная с общения со светофорами. Оказалось, что для меня такая форма усвоения правил  на слух была более эффективной, чем простое зазубривание. Намного раньше меня эту истину освоил мой однокурсник Вася Аксенов. Он не тратил время на подготовку к экзаменам. Будущий  талантливый русский писатель Василий Павлович Аксенов вместо медицинских дисциплин в журнальном  зале филиала Публичной библиотеки на Фонтанке, соревнуясь с моей любимой девушкой в скорости, жадно и ненасытно  поглощал  новинки отечественной и  зарубежной литературы.

Что ж экзамен на писателя Аксенов сдал на пятерку  с плюсом! Экзамены  же в институте Вася сдавал по накатанной методике. Он с утра становился около двери в учебную комнату и проводил краткий опрос студентов, сдавших экзамен: — Какой билет тебе достался? Что ты ответил? Ну, и что поставили?

Полученная информация позволяла Аксенову провести правильную селекцию ответов и уверенно самому прилично сдать экзамен.

   Я притормозил  на обочине, чтобы отклониться от заданной автомобильной тематики. Обочина для автомобилиста не просто короткая остановка для  мелкого ремонта или отдыха. Это и  своеобразный клуб по интересам,  место  встреч и бесед, новых знакомств, начала и окончания романов. Порой на обочине, как в предутреннем  сне,  приходят минуты истины, находятся ускользавшие решения. Нельзя только нарушать разумное правило обочины  — время, затраченное на остановки, не должно превышать времени движения в пути.

  У меня не было недостатка в знакомстве и добрых отношениях  с замечательными людьми. Но есть и те, общение с которыми  могло оказаться  взаимно востребованным, логичным – да вот судьба или случай не свели. Но это не про меня и Василия Аксенова. Он перевелся на 5-й курс нашего института после исключения (с последующим восстановлением) из медицинского факультета Казанского университета. Высокий, широкоплечий, со стильным коком вьющихся волос он невольно привлекал  к себе внимание. Но уверен, что главное было в  непривычном для студенческой массы замкнутом, казалось надменном, выражении его лица и пристальном, порой отчужденном взгляде. Эту отчужденность я испытывал на себе, когда наши глаза случайно встречались. Поэтому при всей своей коммуникабельности даже не делал попыток сойтись с Васей поближе. Только через несколько лет я узнал ныне общеизвестные факты трагической судьбы Василия Аксенова, ставшего вместе со своими родителями жертвой сталинских репрессий. Мог ли я, первый заместитель секретаря комитета ВЛКСМ института, представить интерес для человека, крайне неприязненно относящегося к партии и комсомолу?

Первым в плеяде инспекторов ГАИ – моих наставников  суждено было стать регулировщику  на пересечении Литейного проспекта и ул. Салтыкова-Щедрина. Именно к дому № 41 по этой улице, в котором располагалась кафедра судебной медицины ГИДУВа, и лежал мой ежедневный путь в течение 3-х месяцев  прохождения первичной специализации. В первое же утро по зеленому знаку светофора на Литейном я выехал на своем «Запорожце» на перекресток  и под аккомпанемент сигналов сзади идущих автомашин и непрерывного свистка регулировщика, пропустив поток встречного транспорта, завершил  левый поворот. Конечно, меня несколько смутило музыкальное сопровождение этого не хитрого маневра. Проанализировав ситуацию, я вычислил допущенную ошибку – свой поворот осуществил из правого ряда и тем самым перекрыл движение в правом ряду. Следующим утром я заблаговременно перестроился в левый ряд. Но пред поворотная остановка вновь вызвала рассерженные  автомобильные гудки, не заглушающие  трель милицейского свистка.

– Вероятно, долго задержался на перекрестке, — упокоил я себя.

Третьим утром, разглядев мою автомашину на подступах к перекрестку, инспектор установил на светофорах мигающий желтый  сигнал и жезлом припарковал меня к своей будке. С профессиональной вежливостью он поинтересовался, почему я столь настойчиво нарушаю правила движения. Привыкший за долгие годы работы в Тихвине к  благосклонному отношению сотрудников милиции, я с искренней приветливостью ответил, что не чувствую своей вины – левый поворот совершал под зеленый сигнал светофора.

- Какой зеленый? – возмутился инспектор – Вам нужно было дождаться стрелки.

- Какой стрелки? – удивился я.

По выражению моего лица инспектор понял, что про стрелку на светофоре я  действительно слышу впервые и даже немного растерялся. Но, ознакомившись с  удостоверением  Областного бюро судебно-медицинской экспертизы, очень доходчиво рассказал обо  всех нюансах работы светофора.

Спустя непродолжительное время следующий  гаишник на углу Кировского и Большого проспектов менее приветливо разъяснил мне, что при повороте направо необходимо пропустить пешеходов, даже, если они при этом нагло издеваются и выражаются нецензурно.

Ну, а потом добрый десяток инспекторов ГАИ, кто, улыбаясь, кто  возмущенно, но удерживаясь от просечек в талоне предупреждения, научил меня не пересекать сплошную осевую линию, не останавливаться вне положенных мест,  не двигаться по трамвайным путям вслед  за черными «Волгами» с обкомовскими номерами и многому другому, прописанному и не прописанному в правилах дорожного движения. Возможно, что именно эта форма учебы позволила мне вот уже 50 лет оставаться за рулем в целости и сохранности. Но особая благодарность за то, что профессиональные водители и многие инспектора ГАИ с большим трудом, но все-таки научили главному нигде не прописанному правилу трех «Д»: – Дай дорогу дураку!». Первым меня ознакомил с этой, поистине народной мудростью инспектор ГАИ, ставший свидетелем происшествия, едва не закончившегося гибелью моего «Запорожца». Начав неспешно по зеленому сигналу светофора пересечение Невскому проспекта с Садовой улицей (подчеркиваю неспешно, поскольку «Запорожец» в силу своего украинских «комбайных» корней, обладал, как, впрочем, и я сам, замедленной стартовой скоростью) был внезапно атакован несущейся под красный сигнал светофора черной «Волгой». Автомобиль, резко с визгом затормозил и, избегая столкновения, вылетел на встречную полосу движения. Водитель бросил машину на перекрестке и с лицом, искаженным от злобной ярости, накинулся на меня с обвинениями и угрозами чуть ли не в совершении террористического акта. Бывает, но правда крайне редко, что в подобные минуты рядом оказываются гаишники.  Инспектор  мгновенно разрядил обстановку. Скользнув взглядом по номерам «Волги», отпустил без наказания водителя, а мне посоветовал, впредь выезжая на перекрестки под зеленый свет, убедиться, не мчится ли наперерез «дурак», которому не дали дорогу, … или Мастер. При этом, улыбаясь, поведал быль, которая с ним случилась,  и которую я потом не раз слышал в качестве  анекдота.

Грузин – водитель такси в Тбилиси, в котором ехал мой собеседник, проскакивал  на красный сигнал светофора один за другим оживленные перекрестки. При очередном нарушении он, гордо улыбаясь, полностью повернулся к моему гаишнику и доверительно сообщил:

- Не волнуйся дорогой! Таких классных водителей, как я, в Тбилиссо не много. Я — Мастер, доставлю, уважаемый, целым и невредимым.

Однако, когда при подъезде к очередному перекрестку загорелся зеленый свет,  такси резко затормозило. Поймав удивленный взгляд пассажира, таксист пояснил:

- Вдруг под красный свет  тоже Мастер едет!

К сожалению, я несколько раз забывал про правило «трех Д», а дважды сам оказался в роли того дурака, которому не дали дорогу. Затратив немалые деньги на ремонт машин, я каждый раз клялся  быть осмотрительным за себя и за того парня.

Но боюсь, что простоватые «автомобильные» дураки оказались пережитком  далекой социалистической страны. Сменился общественный строй. Стремление к личному обогащению любой ценой захлестнуло Россию. Произошло невиданное по размаху расслоение граждан на супербогатых и бедных. Многократно  выросла организованная преступность. Огромная людская масса оседлала мощные скоростные автомобили и вступила почти в открытый  коммерческий сговор с сотрудниками ДПС. На дорогах начал доминировать агрессивный стиль вождения в разнообразных формах проявления, превративший правила дорожного движения в простую формальность. Агрессия на дорогах стала одним из значимых факторов, обусловившим неуклонный рост  ДТП со смертельным исходом, и поэтому причины ее возникновения привлекли к себе  пристальное внимание социологов, политиков и врачей.  Безнаказанная агрессия состоятельных коррумпированных политиков, чиновников и бизнесменов, многие из которых имеют преступное прошлое, с одной стороны. А, с другой, — те, кто не сумел  по жизни реализовать свои амбиций, и кому только агрессивный стиль вождения дает возможность  самоутвердиться и продемонстрировать  свое превосходство над другими.

Но есть еще одна категория  дорожных агрессоров. Речь идет о людях, которые в силу выраженных врожденных способностей и умения их толково применить себе во благо, даже достигнув вполне справедливо заметного положения в занимаемой сфере деятельности, неизменно, почти на подкорковом уровне исповедуют главный принцип – «Не упустить своего (а при некоторых обстоятельствах и чужого)». Это касается и потребности быть всегда и во всем на виду, играя  только первые роли и, казалось бы, мало значимых бытовых деталей: лучшее место в самолете, автобусе, или гостинице, игнорирование очереди в знаменитые музей, запрещенные обгоны и много другое.  Воистину они обладают удивительной способностью постоянно использовать для себя любую даже самую крохотную возможность выгоды, которой большинство людей постесняется воспользоваться во вред другим, либо вовсе не заметят.

Так мне пришлось наблюдать, как мужчина респектабельного вида за завтраком в  ресторане курортного отеля несколько раз наполнял  свою тарелку креветками, вылавливая их, одиноких из разнообразных салатов. В другой раз в маленьком приморском ресторанчике я оказался случайным  свидетелем любопытной сценки. За соседним столиком ужинали две семейные пары, явно находившиеся в дружеских отношениях. На пол со стороны торца столика официант поставил горящий сосуд с благовонным маслом для отпугивания жадно кусающих ноги посетителей многочисленных москитов. Через несколько минут один из мужчин ловким, незаметным движением ноги переместил сосуд, расположив его между собой и супругой.

– Ну и друзья! – подумал я.

Такие люди, талантливые и одаренные, быстро и успешно достигают  высокого профессионального  и карьерного положения, чему в немалой степени  способствует их коммуникабельность, дружелюбие и привлекательность.  Однако на поверку эти качества оказываются искусным внешним прикрытием внезапно прорывающихся на поверхность бестактности, высокомерия, пренебрежительного игнорирования мнения и интересов окружающих людей. Легко приспосабливаясь к изменившимся обстоятельствам,  они могут обосновать взаимоисключающие суждения и позиции. Нет, не грубо и топорно, а с изяществом прирожденных софистов. Так же просто, не испытывая  ни малейшего душевного дискомфорта, порой даже воинственно расстаются с ненадобными более по жизни товарищами, друзьями и  даже собственными лучшими учениками.

Но вернемся к нашим  дорогам. Когда вы вынужденно стоите в многокилометровой безнадежной дорожной пробке, вызванной то ли ремонтом, то ли аварией, а мимо вас по встречной полосе движения или, пыля, по обочине  несутся презирающие любую очередь водители, то поверьте мне, среди них и те, кто по жизни боится упустить свою выгоду. В данном случае – первоочередности движения.

Оценивая высокие человеческие качества своих товарищей и друзей, говорят: — С ним бы я пошел в разведку!

Применительно к тем людям, о которых шла речь, следует дополнить  формулировку народной мудрости: -  С ним бы я пошел в разведку, но назад он бы вернулся один.

Печально, что в « битву на дорогах» невольно втягиваются  и люди вполне достойные и интеллигентные. При этом в конфликтных ситуациях они, не находя убедительных цензурных слов, но,  не владея матерным лексиконом, тянутся к бейсбольным битам. Сегодня, редактируя написанное, с радостью услышал о включении в ПДД ответственность за «опасное вождение».

По мере того, как я набирался практического опыта вождения, росло неодолимое желание иметь собственный автомобиль, к счастью,  поддержанное женой. Правда, существовало два «небольших» препятствия. Стоимость машин  намного превышал наш скромный семейный бюджет. К тому же, даже одолжив требуемую сумму, мы бы безнадежно уперлись  в главный закон развитого социализма – дефицит. Потребительский спрос в десятки раз превышал совокупный ежегодный выпуск «Волг» и «Москвичей». Автомашины продавались по правительственным спискам выдающимся ученым, писателям, производственникам и артистам или реализовались на черном рынке по трехкратной цене.

И вдруг свершилось чудо! Как бы мы сегодня негативно не оценивали многие аспекты деятельности Никиты Сергеевича Хрущева, но именно по его инициативе началось массовое строительство кооперативных домов, цены на квартиры в которых были более или менее доступны для населения.   В 1961  году по указанию Хрущева из Запорожского завода «Коммунар», выпускавшего  сельскохозяйственные комбайны,  на скорую руку сделали автомобильный завод для производства микролитражных автомобилей «Запорожец» на базе итальянского «Фиата».

Весной 1962 года Никита Сергеевич не только детально ознакомился с опытным экземпляром ЗАЗ-965А, непонятно, каким образом, доставленным в Москву, но и лично за рулем сделал почетный круг по Красной площади. Историческое  добро на запуск  нечто похожего  на конвейер было дано. Конечно, Владимир Путин пошел дальше –  он за рулем «Лады-Калины» проехал несколько тысяч километров по Транссибирской магистрали. Но Путину предоставили три машины, Хрущеву — всего одну. Кроме того, хорошо зная внутренние габариты «Запорожца», подозреваю, что опытный экземпляр был подогнан под его  объемные размеры, как и отлично сидящие на Никите Сергеевиче костюмы.

Ну, а потом  события внезапно начали развиваться по совершенно незнакомому для социалистического общества сценарию: никакого распределения, никаких утвержденных партийно-советскими органами списков. В  Ленинграде в заранее объявленные дни  на задворках «Апраксиного двора» в порядке живой, но весьма скептически настроенной очереди была произведена предварительная запись на «Запорожца» с указанием конкретного номера.  К очередям и спискам с обязательными отметками для приобретения мебели, ковров, холодильников и другого дефицита нам было не привыкать. Но запись  на автомашину!

Записались и мы с моим приятелем Толей Шишацким. Наши порядковые номера отпугивали своей величиной и вся эта затея казалось авантюрной. Но через год поползли слухи, что очередь довольно быстро движется. По улицам начали юрко сновать непривычного вида машинки, которые  немедленно получили народные прозвища «горбатый» и «еврейский броневик». Правда, вторая обидная кличка  почти исчезла  после того, как в 1967 году в ходе 6 дневной войны танковая бригада Израиля под командованием генерала Шарона, как ножом разрезала египетскую армию под командованием Героя Советского Союза Абдель Насера, и вышла к Суэцкому каналу.

Получив извещение, мы с женой наскребли необходимые 1800 рублей и стали владельцем первой незабываемой и, к счастью, не последней автомашины. Следует заметить, что стоимость «Запорожца» укладывалась в наш шестимесячный бюджет. Такую заботу о гражданах руководство страны не выдержало – цены на все автомашины, особенно на «Волгу» быстро выросли.

Через шесть лет мы с горечью и сожалением расстались со своим несовершенным и непредсказуемым, но таким любимым первенцем, принесшим столько радости. Нам срочно понадобились деньги для приобретения комплекта датской мебели, которая в полной исправности служит и поныне. Правда, была и более веская причина – Волжский автомобильный завод в городе Тольятти  освоил настоящее конвейерное производство современных скоростных малолитражных автомобилей на базе итальянского Фиата. У нас появилась новая мечта.

Однако реализоваться ей было не так просто — партия решительно вернулась к распределительно-поощрительной системе продажи автомобилей. Каюсь, пару лет мне пришлось  слегка злоупотреблять служебным положением заместителя начальника бюро и  пользоваться служебной автомашиной в личных целях, что радости от поездок не приносило. Но вновь свершилось чудо – Минздрав РСФСР выделил областному здравоохранению три «Жигуленка» для поощрения лучших сотрудников (конечно, за их личные средства).

Алексей Кондратьевич Кондрашов в должности заведующего  Леноблздравотделом  умел уклоняться от  бездумного исполнения требований государственной антисионистской политики (так стыдливо прикрывался государственный антисемитизм). По крайней мере, на себе я этого особо не ощущал. Алексей Кондратьевич не только «поощрил» меня столь дефицитной по тем временам двоечкой (ВАЗ 2102), но и вскоре представил к награждению орденом. Затем последовало назначение на должность начальника бюро, а в 50 лет по инициативе Кондрашова мне  было  присвоено почетное звание «Заслуженный врач РСФСР». Прошли многие десятилетия, но я сохраняю к поныне здравствующему Алексею Кондратьевичу чувство глубочайшего уважения и любви.

Только человек, пересевший с неторопливого ослика на резвого скакуна, может понять мои чувства, когда я оказался за рулем быстроходного, легко управляемого, красивого палевого цвета  автомобиля. Два с половиной года промелькнули незаметно и, к сожалению, нам пришлось расстаться со своим ни в чем не повинным другом. Дело в том, что моя жена, несмотря на блестящие математические способности, не научилась копить деньги на дорогостоящие покупки. Зато она была непревзойденным мастером  своевременного возвращения долгов и поэтому мы спокойно одалживали необходимые средства. Но случилось так, что один из основных кредиторов  в мягкой родственной форме потребовал досрочно вернуть свою сумму долга. В результате наша едва обкатанная двоечка отправилась в солнечный Узбекистан, навсегда избавившись от губительной соли на зимних дорогах Ленинграда. Партийная совесть начальника бюро судебно-медицинской экспертизы не позволила мне лично заниматься продажей автомобиля, что называется с рук. Посредник заработал на сделке полторы тысячи рублей  -  у меня даже мелькнула коварная мыслишка: — Может быть, за такие деньги  следовало уговорить совесть временно примолкнуть.

У человека, привыкшего к собственному автомобилю, складывается определенный образ жизни, нарушение которого приводит к депрессивному состоянию.  Вариант повторного приобретения автомашины через Облисполком в связи с тем, что я вынужден был продать машину из-за «многочисленных заводских дефектов»,  А.К.Кондрашов  мгновенно и категорически отверг. Я перебирал вариант за вариантом и на всякий случай обратился к своему хорошему другу Сергею Крелю, начальнику Приозерского районного отдела внутренних дел.

С удовольствием продолжу «обочинное»  отступление.  Сергей Валерьевич вырос на моих глазах из молоденького, подающего надежды оперуполномоченного уголовного розыска до полковника милиции. По семейным обстоятельствам был вынужден отказаться от одной из ведущих должностей в ГУВД и уйти в отставку. Требовательный и обязательный, четкий, собранный Сергей  по всем параметрам, включая и внешность, полностью соответствует нордическому характеру, столь выпукло описанному  Юлианом Семеновым. О вероятности  немецких корней у Сергея Креля  может свидетельствовать необычная для России фамилия. Действительно, «Центр изучения фамилий» утверждает, что фамилия Крель восходит к немецкому слову «krellen». Любопытно, что одно из значений этого слова  «ловить внезапно», а так же то, что в России этим словом определяются  черты характера удальца, бойкого, ловкого, расторопного человека. Как будто срисовали  с Сергея Валерьевича!   Он удивительно напоминает моих  талантливых друзей  из обрусевших алтайских немецких переселенцев, для которых одним из важнейших  жизненных устоев является порядок.

Спустя несколько месяцев после того, как были написаны эти строчки, мы с Сергеем оказались в русском ресторанчике на Кавалергардском бульваре. После очередной рюмки я осмелел и спросил Сережу о его происхождении. Он словно ждал моего вопроса и с гордостью рассказал о своих немецких корнях. Происходил Сергей Крель из семьи, переселившейся в поселок Вырица еще в Екатерининские времена. Прадед Сергея основал известную и поныне Вырицкую картонажную фабрику.

Признаюсь, что для меня, этнического еврея немецкие корни моих приятелей и друзей являются не только не антипатичными, но, напротив, притягательными. Конечно, моя ненависть к немцам была столь же естественна, как любовь к Сталину и вера в победу. Помню пронизывающий, кажущийся сегодня  крайне кровожадным, призыв писателя Ильи Эренбурга в годы войны: — Немец! Где увидишь его, там его и убей!

Призыв, который полностью соответствовал духу времени.  Но помню и лето 1944 года в Москве, когда 12-летним мальчишкой  оказался в числе десятков тысяч москвичей, которые молчаливо наблюдали за прохождением по Садовому кольцу многотысячной  понурой, истощенной колонны немецких военнопленных. Стояли молчаливо, без криков ненависти, скорее даже с состраданием. Помню школьные каникулы 1947 и 1948 годов, которые мне довелось провести в маленьком эстонском городке Ахтме, где отец был главным инженером строительства и поныне работающей ТЭЦ. Для обеспечения стройки рабочей силой вблизи Ахтме был развернут лагерь немецких военнопленных.    Молодые, стройные ребята, всего лишь на 5-7 лет старше меня, после работы, приветливо улыбаясь, приторговывали симпатичными  деревянными поделками, дружески переговаривались с такими же молодыми охранникам, и явно отличались от «киношных» немцев. Несколько немцев постарше работали на инженерных должностях. Они неукоснительно соблюдали все строительные нормы и осуждающе относились к русским прорабам, которые приписывали объем выполненных работ для того, чтобы продать сэкономленный цемент эстонским крестьянам. Я стригся у немцев парикмахеров, смотрел  кинофильмы в клубе охраны, которые крутил немец кино — механик и куда пускали по очереди военнопленных, вечерами в команде охраны азартно играл с военнопленными в волейбол. Этот опыт, пусть даже короткий, бытового повседневного  общения, очень помог мне – заместителю секретаря комитета ВЛКСМ 1ЛМИ по политико-массовой работе в 1954 году быстро наладить дружеский контакт  с первокурсниками  из ГДР и помочь им  преодолеть психологический барьер. Но и я, общаясь с этими ребятами, узнал много того, о чем и не говорилось и не писалось, но что укрепило мое уважение к немцам. Да, немцы планомерно уничтожали еврейский народ, но, что в этом участвовал каждый  без исключения немец? А сколько евреев уничтожено  украинскими, эстонскими, литовскими,  латышскими и польскими предателями и националистами?

Чтобы завершить  неожиданное отклонение от заданной темы, буду искренен до конца. Моя симпатия к немцам в значительной мере связана и с тем, что в крови моей русской жены немалая толика немецкой крови, о чем я знал с юношеских лет и что никак, даже в самых потаенных мыслях, не могло поколебать моего твердого желания быть с ней всегда вместе. Так и появился на свет наш сын Леонид, в котором соединилась кровь трех великих наций. И мне любопытно наблюдать в этом талантливом враче, докторе медицинских наук и профессоре лучшие проявления (да и недостатки) русского, еврея и немца. Уверен, что он, уж если и не гордится, то вполне доволен своей не ординарной национальной смесью. И в этом он не одинок. В крови многих моих добрых талантливых и красивых приятелей и друзей прекрасно, как в хорошем коктейле, уживаются  разнообразные генные смеси. Впрочем, встречаются исключения. Так, мне довелось быть знакомым с человеком очень талантливым, весьма острым  и критичным во всех проявлениях.  Принадлежность его к титульной нации не вызывала сомнения, так как он трудился в крупном почтовом ящике, режимный отдел которого свято соблюдал чистоту кадров. Однако оказалось, что мой товарищ  был русским лишь по паспорту, а на самом деле состоял из двух хорошо пригнанных немецких и  еврейских половинок. Русских он, мягко говоря,  недолюбливал. Евреев,  как нацию в целом, просто не переносил. Зато фанатично преклонялся перед всем немецким.  Вероятно, в тайниках его души, не смолкая, звучало — «Германия превыше всего!»  Случайным ли совпадением оказалось, что он трагически погиб, если не во имя Германии, то уж точно из-за безмерной любви к своим вновь открывшимся многочисленным  родственникам, наезжавшим из ФРГ?

Кем бы ни был Крель – русским или немцем, русским с примесью немца, немцем с примесью русского, украинцем, белорусом или, боюсь сказать, даже креолом, он пользовался у руководства района огромным авторитетом. Через несколько месяцев Сергей будничным голосом сообщил, что новенькая «ВАЗ 2102» дожидается  меня с нетерпением в Приозерске.  Увидев свой новый автомобиль, я слегка оторопел. С детства люблю зеленый цвет – радостный цвет весны и лета. Но ездить на зеленой   машине?

– У Вас нет другого цвета? – с надеждой спросил я заведующего складом.

– Получили две одинаковые, что не будете брать?

Первой ахнула заправщица на бензоколонке: — Ой, какой симпатичный крокодильчик! –

Потом на Приозерском шоссе я ловил удивленные взгляды встречных водителей и предвидел реакцию жены – она не выносила ярких раскрасок. Мне повезло. Дома Лерины сослуживцы весело отмечали какое-то торжество и под влиянием хорошего вина, а может быть и еще кое-чего, жена оказалась удивительно снисходительной. Мы, включая эрдельтерьера Джея, быстро привыкли к необычному цвету  нового члена нашей семьи, благо он оказался резвым,  выносливым, трудолюбивым и очень надежным. Вместе с нами он путешествовал по Кавказу и Крыму, Закарпатью и Молдавии. Родными для него стали дороги Прибалтики и Калининградской области. Наравне со мной и Лешей он строил дачу, таская на себе цемент и кирпичи, вагонку и шпунт, блоки фундаментов бывших финских домов.

Но за 11 лет совместной жизни машина начала потихоньку сдавать. Продать ее было легко – на нее давно нацелился мастер ВАЗовской станции технического обслуживания, предлагая стандартные 6 тысяч рублей. Но извечная проблема приобретения нового автомобиля! Божья помощь пришла, воплощенная в облик Бориса Александровича Ермакова — первого заместителя директора ГОИ, крупнейшего оборонного НИИ страны, в котором старшим научным сотрудником работала моя жена. Ермакова был тесно связан с ней многими рабочими вопросами   и  очень ценил ее инициативность, деловитость  и высокую организованность. Природу быстро возникающих взаимных мужских симпатий  трудно объяснить, как и любовь с первого взгляда. Вот и мое знакомство с Борисом Александровичем  вскоре переросло в дружеские семейные отношения, хотя первоначально меня несколько сковывала масштабность его личности – он был буквально обвешан званиями и регалиями, включая такое высоко ценимое, как лауреат Ленинской премии. Однажды, скептически оглядев мою постаревшую двоечку, Ермаков, который к этому времени стал директором ГОИ, неожиданно предложил: — Давай организуем тебе через Леру новую машину! –

Мог ли я при всей своей врожденной скромности и стеснительности, в которые почему — то никто не верит, отказаться от такого?

Но в те времена, когда вопрос касался приобретения автомобиля, сталкивались интересы многих людей и события нередко принимали драматический характер. Стоило только жене написать заявление  о выделении автомашины, против нее дружно ополчились и сослуживцы, и отдел кадров, и профсоюзный комитет. Как же, в очереди  давно стоят более известные люди. Но Ермаков настоял на своем: — Назовите мне, кроме Валерии Романовны Заславской, хоть одного старшего научного сотрудника в ГОИ, который в 12 лет был награжден медалью «За оборону Ленинграда»?-

Возражать далее генеральному директору при   столь убедительном аргументе  было бессмысленно.  Через несколько дней ГОИ передал в автосалон ВАЗ в Красном селе документы на выделенную ему Министерством оборонной промышленности автомашину ВАЗ 2109 – самую престижную среди «жигулей». Но шел месяц за месяцем и, хотя в автосалоне меня уверяли, что машина поступит в следующей партии, положение не менялось.  Мой приятель, бывший начальник ГАИ Приморского района, сосланный за какой-то должностной проступок инспектором в ВАЗовский автосалон, объяснил понятливо: — Ждут на лапу!-

Такой вариант мне не очень понравился и вскоре после активного вмешательства отдела КГБ по Красносельскому району и личной встречи с директором салона мы с Лерой стали владельцами престижного шоколадного цвета девятки. Да и номера мне мой приятель подобрал не слабые – 009. Как легко гонялось на этой машине – чуть- чуть надавил педаль газа и на спидометре 140 км. Такие девятки пользовалась (как ныне БМВ), особой симпатией бандитов, и они не раз мне предлагали ее продать по трехкратной цене. Спасибо не угнали.

Я снова прервал нескладное движение  и остановился на обочине. За долгую, долгую жизнь у меня было немало друзей (или тех людей, которые по стандартным признакам могли считаться друзьями). Порой дружба гасла, как гаснет костер  на сильном ветру или  в сырую погоду. Порой приходило пресыщение отношениями или разбегались дороги. И только с одним человеком я не успел насытиться дружбой – с Борисом Александровичем Ермаковым — познакомились сравнительно поздно, а ушел он из жизни рано. Понимали мы друг друга легко, да и многие вкусы и привычки, даже вредные, оказались общими. Вам часто приходилось встречать в застолье двух людей, которые с наслаждением запивали перцовку холодным пивом?

Давно известно, что глаза и улыбка довольно точно отражают суть человека. Так вот, улыбка Бобсаныча была открытой, доброй, притягивающей, но всегда чуть-чуть ироничной. В глазах, тоже едва ироничных, легко прослеживалось его настроение – от восторга до раздражения. Яркий, остроумный Бобсаныч мгновенно реагировал и на слова и на поступки, не очень ограничивая себя в выборе выражений. Всех, кто общался с Ермаковым на работе и в быту, отмечали его естественность и простоту, которую, как правило, теряют люди, достигшие высокого карьерного уровня. Такую же естественную простоту на протяжении многих лет я наблюдаю у генерала В.Г.Петухова и его генеральского окружения (видимо такие люди тянутся друг к другу). Будучи человеком, не только одаренным, деятельным, но и очень трудолюбивым, умеющим упрямо  двигаться к цели, Борис Александрович неприязненно,  с нескрываемой нетерпимостью относился к людям аморфным, ленным и считал само их существование никчемным.

Умер генеральный директор ГОИ Б.А.Ермаков от тяжелого заболевания в 58 лет. Преждевременная его смерть на совести горбачевской перестройки,  внедрившей порочную систему выборности руководителей крупных производственных и научных объединений. Судьба многих из них оказалась в руках несостоявшихся недорослей и горлопанов из младших научных сотрудников.  Борису Александровичу пришлось пережить несколько тяжелых лет, живя на пределе душевных сил, пока Министерство оборонной промышленности не сформировало на базе ГОИ и ряда родственных научных учреждений мощное НПО, во главе которого был назначен Б.А.Ермаков. От назначения на одну из ключевых должностей в Министерстве он отказался.

Наша дружба с вдовой Бориса Александровича Тамарой Семеновной Ермаковой, доцентом и юридического факультета ЛГУ, не только окрепла, но и, по сути, перешла на уровень родственных отношений.   И в том, что я пригласил на вакантную должность юрисконсульта Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы их сына — Александра Ермакова большую роль сыграл личный фактор – чувство  моей внутренней ответственности перед памятью друга. Меня полностью поддержал председатель комитета по здравоохранению Александр Яковлевич Гриненко, который через меня хорошо знал и уважал Бориса Александровича.

Ермаков младший, пройдя хорошую школу работы в прокуратуре и адвокатуре, являлся подготовленным юристом, но преимущественно в вопросах уголовного права. Поэтому на вопросы, касающиеся гражданского права, он не любил отвечать сходу, да и необходимости в этом не было. Зато он тщательно изучал каждую проблему, советовался с опытными специалистами. В результате за 10 лет работы не допустил ни одного  прокола или проигранного дела в судах. Неплохой показатель работы юрисконсульта!

За несколько дней до моего 80-летия и окончания  контракта начальника бюро у меня состоялся обстоятельный разговор по кадровым вопросам со своим преемником. Он был неожиданно определен на эту должность то ли в силу родственных связей, толи благодаря высочайшему покровительству Москвы, несмотря на наличие официального отлично подготовленного резерва -  моего заместителя доктора медицинских наук Игоря Лобана. Незадолго до этого новый председатель комитета здравоохранения  А.А.Лобжанидзе доверительно шепнул:

- Григорий Иосифович, не волнуйтесь – новый начальник будет относиться к Вам, как родной сын! (В тот день ещё предполагалось, что я останусь работать в бюро).

Памятуя об этом заверении, я обратился к своему преемнику В.Н.Лебедеву с единственной личной просьбой, не утаив ее мотивов, оставить в Бюро Ермакова. Через несколько дней Александру Борисовичу Ермакову было предложено написать заявление об увольнении по собственному желанию. Трудно объяснить, но  и по ныне чувствую  свою вину перед Бобсанычем.

По природе я человек не очень волокитной, но какая- то непреодолимая сила мешала мне завершить  своей литературный автопробег. Теперь, спустя три года, пришло понимание, что я неосознанно ждал развязки последующих  событий. Вслед за Ермаковым  Бюро вынужденно покинули еще девять ведущих сотрудников, включая заместителя начальника Бюро И.Е.Лобана.

Лобжанидзе под давлением правоохранительных органов вынужден был покинуть пост председателя комитета по здравоохранению. Лебедев  же оказался в центре серии скандальных историй, привлекших внимание средств массовой информации и следственных органов.

8 февраля 2016 года, рассмотрев инкриминируемые Лебедеву следствием преступления   («мошенничество, совершенное  лицом с использованием служебного положения» и «воспрепятствование осуществления правосудия и производству предварительного расследования с использованием своего положения»), суд определил на период следствия заключить его под домашний арест. Что-то мне подсказывает, что такое завершение событий начальник Санкт-Петербургского бюро судебно-медицинской экспертизы Игорь Евгеньевич Лобан считает справедливым.

С трудом преодолев страх, что после длительного простоя я не смогу писать более или менее интересно, сел за компьютер. Подобные  суеверные страхи меня преследуют с раннего детства. Зимой боялся, что не встану на коньки, весной – что не справлюсь с велосипедом. Через несколько дней сяду за руль. На душе чуть, чуть тревожно. Это и понятно.  Даже очень набожные люди, верящие в бессмертие души, боятся смерти – им жалко расставаться с телом, к которому так привыкли.

Говорят, что беда не приходит в одиночку. Но бывает, что одна радость сменяет предыдущую, не дав ею насладиться.

Юрий Федорович Яров председатель Леноблисполкома решил поправить финансовое положение области своеобразным способом. Он заказал на Горьковском автомобильном заводе десять автомобилей  «Волга» ГАЗ 2110 улучшенной сборки, дабы продать их по коммерческой цене новоявленным бизнесменам. По тем временам «Волга» была столь же престижна, как ныне «Мерседес» или «Вольво». Но в страну начали просачиваться первые иномарки и новенькие «Волги» оказались невостребованными. Тогда   Ю.Ф.Яров передал машины в отраслевые комитеты для продажи ведущим сотрудникам в качестве поощрения.

Председатель комитета по здравоохранения  А.Я.Гриненко по разумению и велению сердца (мы с ним многие годы были очень близкими людьми) включил мою фамилию для рассмотрения Облисполкомом. Юрий Федорович кандидатуру утвердил. Остались такие мелочи, как обосновать в налоговой комиссии законность наличия у меня такой  крупной суммы денег (27 тысяч рублей) и, главное, найти такие деньги, что неожиданно оказалось несложным. Мастер со станции обслуживания, не задумываясь, выложил необходимую сумму за  мою молоденькую девятку, которую знал даже лучше, чем я.

Пришло время и моя «Волга», удивительно надежная, быстроходная и работящая, перешла в руки соседа по дому, а потом и к другому.  Бывает, что иногда я встречаюсь с ней и приветливо здороваюсь, с удовольствием отмечая, что, несмотря на преклонный возраст, она выглядит вполне достойно. А я, поездив несколько лет на более престижной  «Волге» ГАЗ 3110,  устал от ее неповоротливости  на  современных перегруженных дорогах и улицах и чрезмерной бензиновой жажды. Но пересел, как положено, не в новый автомобиль, а в подаренный сыном «Форд Мондео» немецкой сборки, набегавший по дорогам Германии и России полторы сотни тысяч километров.  Перешагнув 200 тысячный барьер, машина явно не чувствовала, как и я, своих лет. Вероятно, сказывалось мое еврейское и ее немецкое происхождение.

Однако спустя полгода  после начала работы над воспоминаниями  я неожиданно вернулся к оценке своего Форда. С  возрастом приходит понимание того, что, казалось бы, разрозненные факты нередко каким-то непостижимым, почти мистическим образом выстраиваются в единую закономерность.  И, все же, не осмеливаясь связать воедино череду серьезных поломок своего автомобиля  и его непослушание на дороге с резким охлаждением официальных отношений между Германией и Россией, я пересел  за руль новенького «Рено Сандеро».

Итак, в течение 50 лет 8 автомобилей. Прямо скажем, не густо. Отличаясь разными техническими возможностями и различными характерами,  все мои машины становились для меня  близкими и любимыми, как настоящие члены семьи. Друзьями. Друзьями купленными, но неподкупными.  Надеюсь, что и они ко мне относились вполне прилично.  Впрочем, после необходимого взаимного привыкания и притирания, могли внезапно закапризничать не к месту и не ко времени. Порой я только делал вид, что устраняю какие-то неполадки – машина, словно простив мне какую-то обиду, вновь охотно продолжала движение.

Внезапные самопроизвольные остановки моих автомобилей напоминали  езду на  лошади, предоставленной мне председателем колхоза «Победа» для обеспечения  ответственной деятельности в качестве комсорга студенческого отряда. Первую половину дня я вкалывал на трелевке леса, а после обеда  должен был поднимать трудовое настроение однокурсников, разбросанных по  удаленным точкам. Конечно, я не скакал – ни лошадь, ни я к этому не были готовы. Но и брести она внезапно переставала. Мне приходилось сползать на землю и вступать в душевные переговоры. Постояв минут 15, она так же внезапно продолжала  свое медленное движение, не обращая на меня ни малейшего внимания. Мне потом местные ребята объяснили, что лошадь привыкла к постоянному запаху алкоголя от своих  прежних хозяев. Вероятно,  мой безалкогольный запах приводил ее в замешательство. Кстати, я обратил внимание на то, что и мои машины никогда не позволяли себе беспричинно останавливаться, когда от меня попахивало спиртным. Видимо содержится крупица истины в утверждении моего покойного приятеля начальника Тихвинского ГАИ Виктора Литвинова: — Автомобили и мотоциклы не любят трезвенников.

Не буду спорить, — автомобиль, как и животное, нельзя очеловечивать, но они требуют  человеческого отношения и доброго слова хотя бы для того, что бы самому не превратиться в скотину или бесчувственную груду металла.  Вероятно, поэтому интуитивно я в каждую свою собаку и машину вкладывал свою душу. Увы, я не уделял им должного внимания, не сдувал, как говорится, пылинки. Но они видели, что  к близким членам семьи отношусь хорошо и заботливо, но ровно, без демонстрации трепетной нежности.

Я никогда не мечтал стать художником или музыкантам в связи с абсолютным отсутствием даже намека на способности. Но природа наделила меня малыми крохами таланта пересмешника и я всю жизнь преклоняюсь перед людьми, способными несколькими острыми и ироничными словами выразить суть любого явления. Ближе всех мне Станислав Ежи  Лец с  «Непричесанными мыслями». Завидую ли я ему? Завидовать гению -  это даже больше, что завидовать Богу.  Одним нравятся мои шутки и афористичность, другим (и среди них, в первую очередь мои близкие) они представляются не приятными и злыми. Поэтому стараюсь, правда, не всегда успешно, шутить про себя, уклоняясь от ответа на вопрос о   беспричинности улыбки или передергивания плечами. Новую форму своего поведения можно выразить одной фразой: — Нередко говорил раньше, чем подумал. Научился думать прежде, чем промолчать.

Но по отношению к своим автомобилям я  никогда не допускал и толики  насмешливого острословия – где-то в подкорке сидит первобытный страх перед неуправляемой стихией.

Безусловно, что от общения со своими автомобилями я получал не только водительский, но и жизненный опыт. Они во многом участвовали в формировании моего характера. Но первым и, пожалуй,  главным моим наставником был, вечная и добрая ему память, «Запорожец».  Боюсь соврать, но похоже, что, приобретя лицензию на производство этой машины у итальянского концерна ФИАТ, Министерство автомобильной промышленности СССР сильно сэкономило на конвейерной линии, приспособив  оснастку для производства сельскохозяйственных комбайнов. А они, были предназначены в лучшем случае лишь на одну жатву, как  танки выпуска военных лет – на один бой. Добавлю, что ряд  смежных  заводов явно принял повышенные обязательства по  преимущественному выпуску  дефектных или вовсе бракованных комплектующих узлов и агрегатов. Но с непременным знаком качества. На выходе «Запорожец» — дорогостоящая самоходная, сама рассыпающаяся игрушка для взрослых, полностью отвечающая одной из главных задач детского конструктора: — А, ну-ка разбери, а ну-ка  собери!

Но, тысячи и тысячи водителей, мучаясь и страдая, обожали своих «Запорожцев» и коллективным разумом  устраняли конструкторские просчеты и дефекты сборки, находили остроумные технологические решения.

На второй тысяче пробега у моего «Запорожца» развалился наконечник рулевой тяги – выпали стопорное кольцо, заглушка с пружиной и капроновая втулка. На станции обслуживания и в автомобильном магазине  мне очень дружелюбно разъяснили, что это общая болезнь «Запорожцев», что в продаже запасных деталей для них практически не бывает, а с рук покупать опасно – могут подсунуть «паленую» подделку.

Всю жизнь я следовал этому мудрому совету. Но… надо понять психологию человека того советского времени, на которого внезапно сваливается  дефицит и не втридорога, а по разумной цене. В каком-то украинском городке скромный паренек застенчиво предложил мне купить по магазинной цене  заводской комплект новых торсионов, тщательно обернутых в промасленный пергамент. Иметь в запасе торсионы — несбыточная мечта каждого владельца «Запорожца». Поясню, что на них вместо передних амортизаторов устанавливалась торсионная подвеска, рабочим элементом которой являются торсионы (упругие стержни, работающие на кручение). Вообще то, торсионные подвески предназначаются для танков и другой бронетехники, к которой видимо, был  неосторожно отнесен и «Запорожец». При всех своих многочисленных недостатках автомобиль обладал уникальной способностью без труда преодолевать большие ямы – он просто вкатывался в них и легко выбирался на дорогу. Зато бесконечные небольшие ямы и дорожная гребенка выводили из строя один за другим стержни торсионов. «Запорожец» приобретал  вид не только горбатый, но и перекошенный. Душа моя успокоилась — к многочисленным запасным частям присоединились торсионы. А зря! С новыми, как оказалось некондиционными, торсионами амортизация полностью исчезла и машина начала подпрыгивать  на  ровном асфальте, словно резвый ослик, проклиная мою доверчивость.

Доверчивость, иногда излишняя, сопровождала меня всю жизнь, за что меня  дружески критиковали близкие товарищи в бюро и на кафедре,  правда, не забывая использовать мой недостаток в своих целях.

Сегодня, неторопливо вышагивая по обочине, я успокоился, придумав, что доверчивость свойственна людям  добрым и бесхитростным. Напротив, излишне подозрительны эгоисты, готовые к измене и предательству. Загрустил и одновременно обрадовался, когда наткнулся на афоризм австрийского драматурга Иоганна Нестроя: «Чрезмерная доверчивость оказывается глупостью. Чрезмерная недоверчивость всегда оказывается несчастьем». Совсем я успокоился, ознакомившись с результатами последних социологических исследований. Они показали, что привычное мнение о том, что доверчивость до добра не доводит, не всегда верно, даже скорее наоборот. Доверие повышает эффективность командной работы в организации. Постоянное испытываемое недоверие снижает инициативность.

И все же, подкрепив теоретические знания об опасности приобретения запасных частей с рук  столь выразительным практическим примером, я был вынужден повторно нарушить свой принцип. Но не по своей воле. АвтоВАЗ наращивал производство автомобилей, явно считая их вечными, не подлежащими износу и авариям — запасные части и детали на прилавках  автомобильных магазинах  и на станциях технического обслуживания отсутствовали. Что не скажешь о черном рынке. С одной стороны, функционировала хорошо налаженная (не хуже заводского конвейера) система хищения деталей с самого завода. С другой стороны возникли преступные группировки, в течение нескольких минут раздевающие и разувающие несчастные «Жигули». Вот и у моей двоечки в центре города осенью были сняты задние фонари. Понятное дело,  в фирменном магазине запчастей  ВАЗа их не оказалось. При мне заместитель начальника ГУВД генерал Михаил Иванович Михайлов позвонил в отделение милиции, курирующее магазин и дал жесткую установку. В течение зимы я регулярно общался с начальником милиции, оперуполномоченным ОБХСС и директором магазина. Никто не говорил: — НЕТ! Все обещали, что фонари обязательно появятся при ближайшем поступлении. Но,  они словно заколдованные,  обходили магазин стороной. Наконец, в апреле оперативник, сжалившись над моими страданиями и поняв, что я не побегу доносить генералу, подвел меня  на толкучке около магазина к жизнерадостному молодцу, который вручил мне новенькие фонари в нераспечатанной заводской упаковке всего лишь по двойной цене. Указание генерала М.И.Михайлова было выполнено.

Возвращаюсь  к продавцу,  предупредившему меня об опасности приобретения подделок.    Он дал ценный совет – умельцы на оборонных предприятиях  вытачивают любые необходимые детали для «Запорожца».  Действительно, через пару дней мой друг Толя Шишацкий  привез целую охапку  шалабушек для наконечника рулевой тяги, изготовленных на опытном заводе ГОИ. Я не только освоил сложную процедуру  их установки, но и приступил к созданию обменного фонда. А сколько самых разных сложных деталей от втулок до вкладышей было выточено для меня на Пролетарском заводе, где работал  мой друг Фима Шифрин, который стал крестным отцом моего «Запорожца».

Крещение автомобиля  происходит не  путем разбития  бутылки шампанского об его крышу или погружения по крышу в огромную дорожную яму, заполненную дождевой водой.

Крещение автомобиля – это  первое продолжительное путешествие по незнакомым местам и дорогам.  Инициатором и командором такого двухнедельного пробега молодого «Запорожца» по трем братским прибалтийским республикам как раз и выступил Фима Шифрин.

Меня познакомила с ним, очень симпатичным и контактным студентом матмеха ЛГУ летом 1951 года  моя очаровательная сокурсница и близкая приятельница Кларочка Маркус. Представила, немного стесняясь, в качестве то ли двоюродного  брата, то ли кузена. Кузен, так кузен. Фима периодически мелькал на наших сборищах, но что-то я не видел, что бы даже родные братья так нежно поглядывали на своих сестер. Поэтому особенно не удивился, когда Клара, прекратив крутить скоротечные романы,   пригласила меня на  свадьбу с Фимой.

Я всегда, не таясь, восхищался людьми, которых Господь  путем специального  генного подбора  или иным, пока неведомым способом  одаривал людей многогранными талантами. Фима обладал абсолютной памятью, что дало ему  возможность легко, без усилий окончить школу с золотой медалью, а университет с красным дипломом. Он обладал абсолютным музыкальным слухом и красивым тембром голоса, благодаря чему пел в знаменитом в те времена университетском студенческом хоре. Никогда не забуду Пасхальную службу в небольшой вологодской церкви. Фима начал подпевать священнослужителю пасхальный тропарь. Тот, обратил внимание на Фимин голос и подозвал его к себе. Два голоса — русского вологжанина и вильнюсского еврея слились воедино и заполнили  церковь радостными ликующими звуками.

К тому же Фима был наделен прекрасной, воистину универсальной координацией движений, что на первый взгляд не очень вязалось с не совсем атлетическим обликом. Благодаря  своим физическим способностям и спортивному бесстрашию, он в Вологде стал чемпионом юношеских соревнований по прыжкам с трамплина, легко проходил слаломные трасы в Кавголово на беговых лыжах, прекрасно играл в футбол и волейбол, а в пенсионном возрасте в короткий срок на приличном уровне освоил теннис. Да и водителем был классным, составляя с машиной единое целое, как хороший наездник со своим конем. Я бы не стал утверждать, что у Фимы были пальцы еврейского пианиста вундеркинда, но это не мешало ему прекрасно играть на любых клавишных инструментах. На зависть мне эти пальцы так же виртуозно обращались с гаечными  ключами и другими инструментами при ремонте автомобиля.

Прошло лет 40, но мы с сыном и, вероятно, десятки автомобилистов, отдыхавших тем летом в Литве под  Дягучаем на берегу Андалептского озера,  с удовольствием вспоминаем затеянный Фимой невероятный ремонт, в благополучный исход которого никто не верил. У меня тем летом случился «безлошадный» период и Фима, как настоящий друг, нашел выход: за рулем его «Волги» я привез обе наши семьи на любимую поляну, а Фима, у которого отпуск начинался позже, должен был присоединиться к нам поездом. Но случилась, как всегда не вовремя, беда – застучал двигатель. Что делать? До Риги, Каунаса или Вильнюса с таким двигателем для его капитального ремонта не доехать. Фима спокойно выслушал меня, задал несколько уточняющих вопросов и произнес любимую фразу: — Ждите, чего-нибудь придумаю.

В Даугавпилсе он вышел с двумя тяжелейшими рюкзаками, наполненными деталями для капитального ремонта двигателя. Первым делом вместе с сыновьями мы сколотили большой верстак  и установили над ним брезентовый тент. Затем сняли карбюратор, генератор, стартер и прочее, благо на «Запорожце» я эти операции неплохо освоил. Отсоединили блок двигателя от сцепления, подушек амортизации. Боялись с Фимой мы одного – растерять при разборке болты, гайки, шпильки, так как способности к этому у нас были равными. Самым сложным в условиях лесной поляны оказалось вывесить двигатель и, отогнав в ручную автомобиль, плавно установить на верстак. Вскоре двигатель был полностью разобран. Далее Ефрем Львович приступил к сложнейшей операции, доступной не каждому квалифицированному механику, -  от установки  новых узлов поршневой группы до притирки клапанов.  Все это — с микронным соблюдением всех зазоров.  Мне была отведена роль подмастерья, точнее операционной сестры: вложить в руку Мастера нужную деталь или ключ. Зрители и неизбежные в таких делах советчики рассосались, дабы  не отвлекать Фимино внимание  и,  не дай бог, брякнуть лишнее под руку. Наконец пришла минута, приближение   которой с нескрываемым интересом ожидали обитатели лагеря. Фима повернул ключ зажигания. Стартер крутнулся впустую. С третьей попытки двигатель неритмично схватился, для приличия фыркнул в выхлопную трубу и  загудел мощно и ровно без лишних стуков и шумов.   На радостно и счастливо улыбающегося Фиму обрушился шквал поздравлений,  обычно сопровождающий успех Маэстро.

Как и положено, двигатель в холостом режиме прошел шестичасовой цикл сухой  обкатки,  а утром третьего дня этой почти неправдоподобной истории соскучившийся по рулю своей «Волги» Шифрин на отлично провел ходовые испытания.

Недюжинные разносторонние, и в том числе творческие, способности, высокий уровень коммуникабельности дали Ефрему Шифрину существенную фору для карьерного роста. Действительно, он между прочими делами без напряга защитил кандидатскую диссертацию, стал начальником  головного отдела заводского КБ и, выражаясь казенным языком, своими научно-техническими разработками внес  личный вклад в укрепление Военно-морского флота СССР. Но, и в этом меня поддержали бы все его товарищи и друзья, Фима мог достичь в карьерном росте существенно  большего. Похоже, превратившись в биографа Ефрема Львовича Шифрина, я бы выделил несколько причин объективного и субъективного характера.

К сожалению, на первое место я вынужден поставить пятый параграф анкеты. По отношению к Фиме это была двойной несправедливостью, поскольку он был совершенно не обременен еврейской национальной идеей. Как и отец – активный деятель литовского рабочего движения, вынужденный нелегально эмигрировать в СССР.  Россия для Фимы была естественной средой  обитания. Русская культура, русский образ жизни, русские друзья   были не вынужденным приспособлением, а его жизненной потребностью. В то же время он не только не стеснялся, но и гордился своим еврейским происхождением.

На фоне фундаментальных исследований Александра Солженицина мои рассуждения о месте  евреев в истории России наивны. Россия в течение последнего столетия бессмысленно, во вред себе не использовала мощный потенциал  миллионов своих сограждан еврейского происхождения, готовых преданно ей служить. Так же преданно, как всегда служили России этнические немцы.  Презрительное отношение  к евреям и унизительное средневековое ограничение их прав в Российской империи синтезировали тот горючий материал, который помог разжечь  костер Октябрьской революции и поддержать  пламя Гражданской войны.  Затем на протяжении  нескольких послевоенных десятилетий политика государственного антисемитизма в СССР жестко ограничила образовательные и кадровые возможности евреев и привела  к отторжению от собственной страны миллионов талантливых граждан. Этим был искусственно причинен ущерб экономике, науке, здравоохранению и культуре.

Уверен, что есть еще одна, может быть менее значимая, но сыгравшая свою роль, причина, не позволившая моему другу реализовать свой талант и способности.  Это – неумение,  да и нежелание Фимы ограничить свое безмерное любопытство, тягу ко всему новому и интересному, будь то театральные новинки или концерты, выставки современных  художников или зарубежные фильмы, встречи с интересными людьми. Он жаждал все увидеть и все узнать. Но особой страстью Ефрема Шифрина были путешествия, путешествия большие или даже самые крохотные. Благо в 30 лет он стал обладателем новенькой «Волги», подаренной отцом – директором Вологодской типографии. Автомобиль навсегда вошел в жизнь Фимы, стал его вторым «Я». Сложись судьба Фимы иначе, — родись  он лет на 5 раньше не в Литве, а в Чехословакии, за рулем «Татры» знаменитых журналистов путешественников Иржи Ганзелки и Мирослава Зигмунда оказался Ефрем Шифрин. Поэтому не сомневаюсь, что главной причиной внезапно отъезда супругов Шифриных в США стала не только  тоска по сыну, а появившаяся возможность путешествий по Новому свету.

Мне кажется, что из всего сказанного Вы поняли, почему Фима срочно взял отпуск и проложил для своего крестника один самых увлекательных автомобильных маршрутов по прибалтийским республикам. Ему не просто хотелось вновь побывать в любимых местах – в нем жила  радостная потребность   поделится с близкими друзьями  неповторимой красотой приморских курортов  Нарвы -Йызсуу, Пярну и Юрмалы, Паланги и Куршской косы, средневековыми замками и улочками Таллинна, Риги, Вильнюса, Каунаса, Тракая и Кенигсберга, извилистыми берегами и национальным парком Гауи, ожерельем литовских озер. А десятки маленьких уютных городов, названия которых до сих пор вызывают щемящие воспоминания: Раквере и Тарту, Цесис и Заросай…И на десерт  берег Чудского озера в районе Каукси.

Фима влюбил нас в Прибалтику. Она стала неизменно притягательной на протяжении последующих нескольких десятков лет, пока у нас не появилась возможность путешествовать по  многим странам  Европы, Азии и Африки. А жена моя  слегка влюбилась в Фиму, по крайне мере мне не без основания так показалось. Лера по нордической своей природе  сдержанна в  проявлениях симпатий к подругам и тем более к мужчинам, даже к тем, которые ей нравились. Несомненно,  сказывалось и то, что с 16 лет мы практически всегда были рядом и я, влюбившись в русоволосую девочку в течение нескольких минут знакомства в декабре 1947 года  на всю жизнь, невольно, а возможно и умышленно на подкорковом уровне, ограничивал ее свободу общения, словно подрастающий вожак стаи. И вдруг впервые за  15 лет я почувствовал  проявление Лериной  повышенной симпатии к другому мужчине, скорей всего даже неосознанное. Пусть не покажется странным, но, будучи весьма ревнивым, я к этому отнесся с болезненным пониманием. Ведь в Фиме Лера обнаружила то, чего так не хватало ей, женщине волевой и решительной во мне на том этапе моего запоздалого развития. Наш друг удивительно легко  и быстро ориентировался в пространстве и времени, как кошка,  неземным чутьем выбирая правильное направление движения. Он не впадал в уныние в любых сложных ситуациях  и находил верные решения. Но единственным  проявлением Лериной легкой  влюбленности, кроме непривычной для меня  повышенной оживленности, была  потребность  периодически ласково потрепать  Фимкин загривок, благо  с заднего сидения машины он был всегда доступен. Я — то знал цену этого движения, так как удостаивался такой ласки в исключительных случаях. Кстати, спустя многие десятилетия нашей семейной жизни понял, что мне всегда были симпатичны мужчины, которым нравилась Лера и, которые нравились ей.

«Запорожец» в целом успешно прошел «судовые испытания» и в течение шести последующих лет погонял по дорогам России и Прибалтики, Белоруссии и Украины, Северного Кавказа, Грузии и Армении. Прошли испытания и отношения с Ефремом Шифриным, показав  нашу абсолютную совместимость,  подтвержденную всей последующей жизнью. В то далекое путешествие нам одинаково комфортно было ночевать и в столичных гостиницах, и в палатке, и у Фиминых родственников и друзьях.  Но, в мою не очень  надежную память врезалась ночевка в Даугавпилсе. Мы въехали в город поздним вечером. В гостинице свободных  мест не оказалось. Палатку в городе не поставишь, тем более, под проливным дождем. В  темноте долго кружили по городу, пока не исчез тусклый свет редких   фонарей и мы не наткнулись на  спасительную лесную полянку. Наскоро перекусив, заснули в машине. Утром мне приснилось, что я плыву в качающейся лодке навстречу солнцу под громкий колокольный перезвон. Оказалось, что мы остановились в саду кафедрального собора и прихожане, идущие на утреннюю службу, раскачали автомобиль, что бы нас разбудить. С того солнечного утра я полюбил звон колоколов и собрал во время путешествий приличную видео коллекцию, которую все никак не соберусь смонтировать в один ролик.

   Вновь прерываю нестройное движение своего повествования для очередной остановки на обочине. Автомобиль, как и собака, наш верный друг. Друг купленный, но неподкупный. И в каждом хозяина живет естественный страх  потери или поломки (болезни) своего любимца.

Мой страх усиливался двумя обстоятельствами. За годы работы в Тихвине я был не только свидетелем, но и участником многочисленных неожиданных и весьма разнообразных автомобильных происшествий. Немалое значение имеет странное сочетание в моем характере  определенного пофигизма к целому ряду жизненных факторов с крайне тревожным, в первый момент паническим ожиданием в случае неприятности  наихудшего варианта развития событий. Несложная классификация моих автомобильных страхов включает страх угона автомобиля, выхода из строя узлов и агрегатов и дорожно-транспортных происшествий с повреждением кузова.

Особое место занимает страх столкновения с животными. Родился этот страх не на пустом месте. Мне  пришлось убедиться,  что  автомобили никогда не выходят победителями  при столкновении с лосями, превращаясь в груду металла. Поэтому  каждый раз при виде лося, пересекающего дорогу перед моей автомашиной, у меня возникал страх, что он опасно изменит направление своего движения. Однажды на лесной дороге под Рощино так и произошло.  Лось остановился в середине дороги и отправился на встречу моего притормозившего  «Жигуленка». Остановился и, видимо поняв, что угрозы нет, ушел в лес. Отец, оказавшийся свидетелем этой сцены, спросил, почему я  в секунды противостояния лихорадочно шарил на заднем сидении. Удивительно, но я искал оружие, которого там никогда и не было.

Оказалось, что  неприветливое поведение  на дорогах и домашнего крупного рогатого скота, тоже грозит серьезными последствиями. Следственно-оперативная группа возвращалась в Тихвин с места серьезного ДТП на  «Победе» начальника ГАИ Виктора Литвинова. Километров в 20 от города догнали неторопливо бредущее по дороге и обочинам колхозное стадо. Коровы  неохотно уступали дорогу, заслышав сзади шум автомобильного двигателя. Кроме одной, словно глухой, упрямицы. Литвинов, привыкший к тому, что на тихвинских дорогах ему уступают место всегда и все, слегка посигналил. Корова не отреагировала. Тогда Виктор Иванович со злостью начал гудеть непрерывно. Оказалось, что корова прекрасно слышит. Она мгновенно развернулась и стремительно нанесла удар рогами по обидчику, прошив переднюю облицовку и радиатор.

Первые «Запорожцы» привлекали к себе внимание окружающих своей непривычной формой почти как иномарки, но вызывали не восторг, а осуждающее удивление, не всегда молчаливое, особенно у жителей Грузии и Армении. С этим я смирился, так же как  с дразнилками в детстве дворовых приятелей по поводу моих рыжих кудрей.

Вероятно, что и домашние животные привыкают к определенному внешнему облику предметов окружающего мира, в том числе автомобилей, благо моделей их в те годы было лишь несколько. Внезапное появление необычного  вида автомобиля вызывает у них любопытство или страх. Иначе, чем объяснить поведение нескольких баранов в эстонском городке Мустве на обратном пути нашего путешествия?  Через высокий частокол  забора на обочину дороги внезапно прыгнул баран.  Пригнув голову,  он удивленно и угрюмо уставился на притормозивший  «Запорожец». Его поза  не внушала мне особого доверия, и я прибавил скорость. Но  через забор, как по команде,  по очереди выпрыгнуло три  его  родных или двоюродных  брата, и я  трусливо остановил машину. Затем, боясь, что хрупкое равновесие взаимного стояния нарушится не в мою пользу, я резко набрал скорость. В то же мгновение, но уже под колеса автомобиля прыгнул   пятый запоздавший баран. После столкновения он отлетел на обочину и завопил воистину не человеческим голосом. Еще громче завыл бедный «Запорожец» от трения об колесо  правого переднего крыла. Пока мы с Фимой Шифриным отжимали его, к нам со спринтерской скоростью приблизилась угрожающе настроенная группа бараньей поддержки.  Короткие слова  межнационального лексикона не обещали от встречи ничего хорошего и мы предпочли бегство.

Прошел год. В центре стада  мы с нашими друзьями Толей и Люсей Шишацкими спускались  на  «Запорожцах» с Крестового перевала по Военно — Грузинской дороге, завершив путешествие в Ереван и Тбилиси.  Вперемешку неторопливо топали  представители всех  видов домашней живности Кавказа, словно  покинувшие Ноев ковчег. Мы двигались также медленно, будто на цыпочках, боясь привлечь внимание четвероногих попутчиков. Но они, уставшие от длительного перехода, вели себя внешне безразлично. Кроме маленького симпатичного любопытного поросенка, похожего на разгильдяя Ниф-Нифа из сказки о трех поросятах. Только без штанишек. Он трусил перед моим «Запорожцем», постоянно оглядываясь на незнакомое,  фыркающее и дурно пахнущее, досель невиданное животное. Но, видимо, на ходу Ниф-Ниф не успевал его разглядеть. Поэтому он внезапно остановился, полностью повернулся к машине и тут же получил не  сильный, но очень болезненный удар бампером по пяточку.  Поросенок заверещал на все ущелье, а у меня сердце сжалось от состраданья.  И от страха, что мирное  и хрупкое сосуществование разрушится. Вместе с машиной. Но обошлось — победило кавказское гостеприимство.

Конечно, большая часть столкновений на дорогах с меньшими нашими братьями не только результат стечения обстоятельств, но и своеобразная форма естественного отбора. Но нельзя исключить и случаи самоубийства. Я поддерживаю мнение тех немногочисленных ученых, что животные, обладающие  зачатками интеллекта, по каким-то причинам обрывают свою жизнь. Иначе нельзя было расценить поведение крупной собаки, спокойно ждавшей на левой обочине Приморского шоссе на выезде из Лисьего носа  моего приближения.  Когда на  довольно большой скорости машина приблизилась к ней, собака начала быстро наперерез перебегать дорогу. Я успел остановиться, что бы пропустить ее. Однако собака вернулась на прежнее место. Снова начал движение. Собака то же.  Машина сразу  остановилась, но собака  вновь переместилась  на левую обочину. Пользуясь, как мне казалось, превосходством своего интеллекта  и скоростными возможностями автомобиля, прикинув скорость бега упрямицы, я решил ее перехитрить. Надавив полностью педаль газа,  рванул стремительно автомашину вперед, но…явно переоценил  свои преимущества, — боковым зрением увидел  стремительный собачий прыжок, за которым последовал глухой удар. Думаю, что собака достигла  своей суицидной цели, так как  признаков жизни не подавала. Мне было искренне жаль ее, да и себя  в  связи  предстоящим ремонтом  автомобиля.

Один только бог знает, сколько горьких и тягостных минут провел я на обочинах дорог, да и в других проезжих и не особенно проезжих местах, разглядывая повреждения кузова своих автомобилей от мелких царапин до значимых деформаций. К этому нельзя привыкнуть – каждую вмятинку ощущаешь сильнее, чем собственные травмы. Всем  новым автомобилям я  искренне обещал, что буду ездить предельно внимательно и аккуратно. Но это  было так же бессмысленно, как, при выходе из  дома зарекаться, что не оступишься в неведомо откуда взявшуюся яму на тротуаре, больно не ушибешься, растянувшись на гололеде,  что на тебя не свалится с крыши снежный или ледяной ком или, что тебя не зацепит на пешеходном переходе лихой водитель.

Особенно подвержена напастям первая собственная машина начинающего водителя. Ведь ваш тандем – маленькое дитя, которое, учась ходить и бегать, бесконечно задевает окружающие предметы, спотыкается и падает. Но проблема тех давних времен была не только в объеме повреждений кузова, но и в  стоимости ремонта и профессионализме мастеров. Я рассказывал, как вспорол заднее правое крыло «Запорожца», при  неудачной попытке въехать задним ходом в гараж Тихвинской милиции. Это было так же невероятно, как кошке зацепиться за косяк входной двери парадной. Поэтому  нельзя было даже  подумать, что я покажу жене машину в таком виде. Но в Тихвине все отказывались от сложного ремонта, тем более, что задние крылья «Запорожца» были несъемными. Видя мое отчаяние, два молодых шофера больничного гаража, с которыми меня связывали добрые отношения, решились на подвиг. Впервые в жизни они взялись за сложный ремонт, в ходе которого нужно было не только выправить вмятину, но и заварить разрывы металла. Для храбрости мы глотнули спирта.  Ребята вошли в ремонтный бокс с обреченным видом, а я, дабы не путаться под ногами,  удрал  домой. Утром, явно смущаясь итогов своего творчества, мастера выкатили машину на улицу. Что и говорить – это не была картина маслом. С вмятиной путем наложения многочисленных слоев шпатлевки они более или менее справились, но сварка была такого качества, что и танк  с подобными  швами не осмелились бы выпустить с завода. Устрашающий вид крыла дополнила пятнисто наложенная краска, цвет которого назвать не могу – он просто отсутствует в природе. Уверен, что на выставке современной абстрактной живописи это крыло под названием «Ответ турецкого султана запорожским казакам» заняло  бы достойное место.

Только через несколько лет ко мне пришло понимание того, что все в руках всевышнего. Бог покарал  меня за  какое то серьезное погрешение. Какое именно? Ну, их у меня всегда хватало сполна.   Но в то же время Господь оградил  от лишних мук и страданий, поскольку подавляющее большинство  последующих затрещин, нанесенных «Запорожцу», концентрировалось исключительно на  его правом заднем крыле. И автобус притерся   на авто заправке, и в него попал камень, брошенный хулиганистым подростком, и велосипедист уткнулся на полном ходу… Конечно, я переживал, но никогда не хулил Бога и напротив благодарил за то, что удары причинялись в одно и то же место и машина в целом выглядела вполне прилично.  И вот пришел день, когда  Он счел, что мы с машиной  достойно и смиренно выдержали ниспосланные испытания и сжалился над нами. Но, как всегда, облек свою милость  в весьма нестандартную форму.

Во время  летнего отпуска двумя машинами с Фимой Шифриным, продвигаясь из Юрмалы в Палангу, ранним утром мы въехали в симпатичный латвийский город Салдус. Справа с  второстепенной улицы, не уступив дорогу, между  моим «Запорожцем» и Фиминой «Волгой» бесцеремонно вклинилась грузовая автомашина. Обидевшись и боясь потерять из виду Шифрина, я начал обгонять грузовик, что совпало с его поворотом влево. Совпадение наших  противоположных желаний в одну короткую единицу времени привело к тому, что грузовик въехал в  многострадальное заднее правое крыло «Запорожца». Крыло не просто деформировалось – оно превратилось в конгломерат сплющенного металла. С огромным трудом, не без помощи удостоверения судебно-медицинского эксперта мне удалось уговорить инспектора ГАИ разойтись миром, тем более что на грузовике не осталась никаких следов столкновения, словно он воткнулся в ватный тюк. Через пару часов я разжалобил молчаливого  латыша кузовщика на станции технического обслуживания в городе Лиепае на границе с Литвой и он взялся за безнадежное с моей точки зрения дело.   Возможно, он был вовсе не кузовщиком, а волшебником, но скрывал это.  Эта мысль и то, что Бог, вероятно, завершил мои страдания,  мелькнула у меня, когда я увидел практически новое крыло. Изумленные глаза и  беззвучно широко раскрытый рот впервые вынудили латыша улыбнуться. Я прикинул, что такой ремонт обойдется мне по ленинградским меркам в кругленькую сумму и робко спросил:

- Сколько я Вам должен? – То, что я услышал, подтвердило — передо мной волшебник: — Девять рублей.

В ответ на мой обалдевший вид последовало короткое разъяснение: — Я в час зарабатываю три рубля. На ремонт ушло три часа. Стало понятным, что Бог простил меня.

Но не совсем. По какой-то причине маляр отсутствовал.  Мне пришлось довольствоваться услугами суетливого  помощника, который поклялся, что все будет в порядке и, что я его никогда не забуду. На моих глазах он подобрал  соответствующий колер краски и приступил к грунтовке крыла.

Мы с Лерой провели прекрасный вечер у ее институтской подруги Нины, которую к нашему счастью занесло на жительство  в Лиепаю, и утром пришли на СТО за машиной. Выправленное крыло выглядело прекрасно. В радостном настроении приехали в Палангу на встречу с Фимой, который со своей семьей  и моим сыном ждали нас со вчерашнего дня. Мне не понравилось, когда увидел, как по мере приближения «Запорожца» их радостные лица приняли недоуменный и озадаченный вид, словно на них надвигалось что — то странное и не понятное.

- Неужели отвалилось крыло? — ёкнуло сердце. Когда мы с женой вышли из машины, наши лица приняли такое же выражение – на фоне палевого цвета «Запорожца» отремонтированное крыло выделялось грязно-зеленым цветом. Плохая краска, непрофессиональная работа, ветер и июльское  солнце сделали свое дело. Чёртов мазила сдержал свое слово – я его вспоминал каждый раз, подходя к машине. Так я и ездил  до ее продажи — внутренней потребности дразнить Бога повторной окраской  крыла не было,  а инспектора ГАИ не придирались, поскольку никогда не видели оба крыла вместе.

Я часто вспоминаю лиепайского умельца. Это  сейчас профессия кузовщика во многом изменилась – кому нужны колдуны и волшебники, когда  вместо вдребезги разбитых дверок и крыльев, крышек капотов и багажников  по страховке устанавливаются новые. Но в середине прошлого века  при  остром дефиците запасных деталей  найти отличного кузовщика было делом нелегким. Я ранее упомянул нелепый случай, когда,  бездумно выполнил команду молоденького лейтенанта ГАИ и помял крышку моторного отсека, но, к счастью, без повреждения краски. На  станциях технического  обслуживания нескончаемые очереди. Частники заламывали немыслимые цены, ссылаясь на необходимость нагревания металла, применение специальных отжимных устройств и последующую окраску. Кто-то из приятелей вывел меня на нормального мужика с «золотыми» руками. Смотрины мужик назначил на Малой Садовой. В течение минуты  снял крышку, но вместо того, что бы отнести  ее куда-то для ремонта, на весу сильно надавил  под углом на выпуклую поверхность вмятины своим  коленом, вследствие чего она бесследно исчезла. Никогда я так радостно не расставался с  запрошенными за работу  тремя рублями.

Водители первых «Запорожцев», поневоле сбиваясь в дружные стаи, во всем поддерживали друг друга, обменивались не только деталями, но и ценными советами, которые  не снились создателям этой уникальной машины. Нас могли понять только любящие матери, объединенные  страданиями и проблемами  безнадежно больных детей. Им тоже,  врачи, не имея возможности оказать реальную помощь, давали советы. Советы, советы…

Как не вспомнить бывший в то время на слуху замечательный грузинский анекдот.  Горный аул. Молодой грузин, выросший без отца, готовится к свадьбе. По совету старой матери он обращается к соседу:
- Слушай, отец, завтра женюсь, продай барана.
- Не могу, но сходи к тому  крайнему дому, там тебе продадут барана.
Обратился парень ко второму соседу:
- Слушай отец, завтра женюсь, продай барана.
- Не могу, но спустись на равнину, там тебе у первого дома продадут барана.
Спустился парень с гор, зашел в первый дом и обратился к хозяину:
- Слушай отец, завтра женюсь, продай барана.
-Не могу, но обратись к моему другу в Сванетии, он продаст барана.
Поднялся парень снова в горы.
-Слушай отец, завтра женюсь, продай барана.
- Не могу, но дам совет: барана надо покупать в ауле, где живешь.
Бредет парень домой, встречает аксакала.
- Слушай, дед! Почему мне никто не продаст барана, но все дают советы, где купить барана?
- Потому, дорогой, что у нас не страна баранов. У нас страна Советов!!!

Спустя десятилетия, мне представляется, что владельцы «Запорожцев» были одной из ярких разновидностей шестидесятников.  И поныне  в компаниях они непонятно, каким образом находят друг друга, и, несмотря на прошедшие 50 лет,  с удовольствием предаются воспоминаниям, рассказывая самые невероятные истории.  На основании этих историй можно было написать  книжку «Как не надо делать автомобиль». Генри Форд отнес бы это повествование к разряду фантастического юмора. Но, что характерно, бывшие владельцы говорят о своих машинах с легкой иронией, но никогда плохо. Как и выдающиеся люди о своих прежних женах  и мужьях. Вспомню и я.

Неожиданный сюрприз поджидал нас с женой при  возвращении в город. Машина плавно катилась по Приморскому шоссе, через открытые окна врывался теплый  ночной летний ветерок, но вдруг исчез привычный гул двигателя. Автоматически бросил взгляд на приборный щиток. Стрелка уровня бензина застыла на отметке четверть бака. Внимательно осмотрел двигатель – все провода на месте. Начал искать искру.  Зажигание  в  полном порядке, но машина не заводилась. Меня начало охватывать знакомое молодым владельцам автомашин чувство растерянности и тревоги. Как всегда в очень трудную минуту, я вспомнил  Бога и в очередной раз, простив мой неосмысленный атеизм, он пожалел меня и послал на помощь  водителя такси.

- Искру проверял? — Получив утвердительный ответ, он отсоединил бензопровод от карбюратора, который,  к счастью, я еще не успел разобрать, и пару раз качнул бензонасос.

– У тебя, парень, бензин на нуле!- После того случая я понял, что показателям приборов «Запорожца» доверять особо нельзя.  Поэтому в багажнике, так, на всякий случай поселилась десяти литровая канистра с бензином.

Ежедневной проверке уровня масла в двигателе меня научили тихвинские шофера – боязнь  запороть движок во мне живет до сих пор.  Однажды вынимаю щуп – масло на нижнем уровне!  Утром долил, но к вечеру та же картина. При этом следов подтекания масла под машиной нет. Кинулся на станцию обслуживания. Мастер на приемке диагноз  установил сходу: — Залегли маслосъемные кольца – это болезнь «Запорожцев», но завод поставляет такой неликвид, что менять нет смысла. Катайтесь пока с доливкой масла — только не подпалите двигатель.

В результате на верхнем багажнике машины свое постоянное место заняла канистра с  маслом.

-Ездишь на масле – констатировал Саша Понамарев. А что оставалось делать?

Замечу, что прошли годы и, отправляясь в дальние путешествия, я укладывал на багажник своего «Жигуленка», не канистру с маслом, которое он расходовал вполне умеренно, а  две двадцатилитровые канистры с бензином —  по дороге на юг водителей от Тулы до Ростова встречали закрученные шланги бензоколонок и объявления «Бензина нет!» Причина якобы в том, что  все лимиты  с весны до осени уходят на сельскохозяйственную технику.  В Ростове на автомобиль выдавали по 20 литров. Очередь на бензоколонку растягивалась на несколько километров. Что бы зазря не израсходовать даже каплю драгоценное топливо, машины толкали вручную. Зато в Сочи бензиновый рай!  Обратный маршрут с Борей Утенковым   мы проложили специально через Днепропетровск, т.к. были абсолютно уверены, что на родине Леонида Ильича Брежнева бензин всегда есть. Не станут же местные власти позорить его имя. Действительно, заправились под завязку. Но когда я поделился своим правильным  расчетом с местными водителями, они расхохотались. В Днепропетровске  бензин отсутствовал  месяц и появился только накануне. Поэтому меня, как и большинство старых водителей, не очень пугает постоянное повышение цен на бензин – мы исповедуем выстраданный годами принцип:- Главное в бензине не цена, а его наличие.

Не боюсь повториться.  Порой мне представляется, что первые «Запорожцы» были задуманы как эффективные пособия для изучения устройства автомобиля и его ремонта,  для воспитания волевых качеств мужчин, особенно таких, как я, казалось навсегда несовместимых с техникой. Спустя полвека с грустной улыбкой  продолжу список моих обид на своего любимца, хотя в те минуты мне было не до улыбок.

При въезде в Цесис в моторном отсеке «Запорожца» раздался металлический перезвон. Словно кто-то неведомый поколачивал молотком по ведру. Я остановил машину. Звон прекратился. Однако при движении звуки, раздирающие мое сердце, возобновились. Заглушив двигатель, мы с Фимой осмотрели моторный отсек. Обжигая руки, пощупали все детали. Ничего не открутилось и не ослабло. Невольно вспомнилась история с котенком, пристроившимся на ночь в передней подвеске «Победы» Вали Глазанова. Каждый раз, когда  машина начинала движение, котенок жалобно мяукал, но насиженное место не покидал. С огромным трудом нам удалось извлечь это симпатичное инородное тело наружу.

Но в моторном отсеке «Запорожца» незваных гостей не было. Мы вынужденно остановились у военного санатория и с десяток одетых  в одинаковые пижамы отдыхающих «оккупантов» с любопытством окружили доселе невиданный автомобиль. К счастью, молча, без обычных в подобных случаях советов.  Пока Фима изучал тощее описание «Запорожца», я раз за разом дергал за все детали двигателя. И вдруг почувствовал, что лопасти охлаждающего вентилятора легко перемещаются по оси, причем в задней позиции цепляются за кожух вентилятора. Поставив вентилятор на место, и подтянув ослабший стопорный винт, я ощутил такую же радость и гордость, как в памятный день 1958 года, когда в ходе двухсуточного исследования расчлененного трупа обнаружил в кости отломанный кончик бранши ножниц.  Мое первоначальное утверждение, что расчленение произведено ножницами, расцененное руководством бюро судебно-медицинской экспертизы и уголовного розыска  как абсурдное, нашло объективное материальное подтверждение. Ну, а подтягивание стопорного винта вентилятора вошло в мой утренний пред выездной ритуал.

Через два месяца при въезде на Малую Садовую я услышал дробный перестук. Оказалось, что открутились все гайки, крепящие карданную тягу к барабану заднего колеса. Приехавший ко мне на помощь Шифрин не поверил своим глазам – конструкторы не предусмотрели в крепежных пальцах обязательные  отверстия для установки шплинтов. Эту ляпу на Фимином заводе устранили, а в ящике для запасных частей появились шплинты и специально выточенные гайки. За время эксплуатации «Запорожца» я оброс внушительным набором болтов, гаек, прокладок, подшипников, проволочек, хомутов и прочего на все случаи жизни.  Этот комплект с некоторым изменением неизменно кочевал из машины в машину вместе с наборами самых разнообразных ключей. Бессмысленно?  Да, – при  современном качестве автомобилей и сервисе. Но меня может понять только жена, перенесшая все годы блокады. Наш холодильник всегда под завязку забит продуктами. А вдруг?

На смену откручивающимся болтам и гайкам, пришли более серьезные поломки. В горах Северного Кавказа, вдали от Фимы и Пролетарского завода от блока начала убегать его головка. Не за счет само откручивания крепежа, а вследствие выдергивания шпилек! Даже для временной установки на место головки блока с регулировкой клапанов у меня уходила пара часов. Поэтому обратный путь в Ленинград был и долог и мучителен. Впоследствии с этим типичным недугом «Запорожцев» я справлялся проще. Шифрин изготовил  несколько комплектов шпилек с саморезами на концах, диаметр которых последовательно нарастал. При необходимости я наловчился довольно быстро их менять, как картриджи авторучек.

В более сложной ситуации оказались мы с Лерой летом 1968 года. С тремя детьми  на борту «Запорожца вместе с соседской семьей на «Москвиче» мы отправились в отпуск  на Витебщину под городок Браслав, где на родительской даче жили наши друзья Утенковы. Разбили палаточный лагерь в прекрасном бору на берегу озера, но солнечная погода сменилась холодными дождями. Под восторженные  крики  закоченевших четырех юных путешественников мы приняли решение: — Даешь солнечную  Одессу!  Но «Запорожец», вспомнив прошлогодние Кавказские приключения, не разделил наши намерения. В 200 км от Киева рассыпался генератор. Меняя с соседом аккумуляторы, мы добрались до кемпинга в Дарнице на левом берегу Днепра под Киевом. Утром приветливые хлопцы из станции технического обслуживания «Запорожцев» поведали, что генераторы к ним даже по гарантии не поступали. Обзвонили автомагазины – ответ тот же. У меня сложилось впечатление, что генераторы для «Запорожцев» выпускаются строго по количеству автомобилей. К счастью, я ошибся.  По телефону я озадачил своего друга в Ленинграде Валентина Глазанова, сын  Дима и дочь Таня которого вместе с моим Лёшей радовались солнцу и теплой Днепровской воде. Прошла тревожная неделя, в течение которой мы бродили по прекрасному Киеву, благо станция метро располагалась вблизи  кемпинга, и играли на пляже с детьми в футбол и бадминтон. Свершилось чудо! Точнее, его свершил Валя Глазанов, отцовская и дружеская энергия которого, была возведена в квадрат усилиями жены Наташи. Прошло две недели. Из глазановской посылки я извлек новенький в промасленной бумаге генератор. Устанавливая его на машину, мастер тихонько спросил меня, могу ли я за хорошие деньги наладить поставку генераторов в Киев. На радостях, пообещал подумать, да забыл. Очередная и не последняя упущенная выгода.

Через несколько часов на пути домой нашу сплоченную команду  в городе Рогачеве Витебской области   с радостью ждала завершающая  отпуск семья  Симановских. Помимо встречи со старыми друзьями и дивной природы,  город запомнился мне двумя событьями.  На берегу Днепра впервые одиннадцатилетние Лёша и Митя сели за руль автомашины. И, что характерно, не в последний раз.  Мне так же впервые в жизни, из-за невозможности поставить палатку на ночь под проливным дождем   пришлось совершить безостановочный  тысяча километровый   пробег не по лучшим дорогам  четырех областей до  разведенного Литейного моста в Ленинграде. Ни на секунду не забывая ответственности за жизнь и благополучие трех детей. Не сомкнула глаз и жена, подкармливая меня шоколадом и фруктами.  Не помню, поблагодарил ли я Леру за помощь, но, наверняка дружески похлопал «Запорожца»  по лобовому стеклу.

Напряженная, многолетняя, выматывающая работа начальником областного бюро судебно-медицинской экспертизы не оставляла ни времени, ни желания к психоанализу. Да и не было особой потребности в  глубинном  самокопании. И лишь, когда привычное окружение начало оседать, словно детские песчаные крепости  на пляже после прилива, а многих близких и верных приятелей смыло прочь, я начал искать причину в себе и потихоньку втянулся в изучение собственной личности. Не скажу, что совсем беспристрастное – я не смог избавиться от полной незаинтересованности, но по возможности объективное. Мне представляется, что самоанализ сродни разглядыванию себя в зеркале. Не понравился?  Невольно слегка повернешь и наклонишь голову, да улыбочку добавишь. Собственное отражение  в зеркале не фотография, которая безжалостно фиксирует реальную внешность. Но, так, или иначе,   по давнишней  экспертной привычке взвешивать все «за» и «против» я разграфил лист бумаги и в каждую колонку внес, начиная с детского возраста, свои положительные и отрицательные качества. Оказалось, что я о себе думал гораздо лучше, чем на самом деле. Расстроился, но не очень, так как к положительным качествам прибавилась способность  критической оценки своей личности, которую с возрастом я не разлюбил. Как раз в эти дни, словно по заказу,  Мая и Леня Симановские, проживающие в США, переслали подборку картин бельгийского художника-сюрреалиста Рене Магритта. Под их влиянием мои попытки самоанализа представились  в сюрреалистическом виде – глаза моего мозга, находящегося в пространстве вне черепной коробки, разглядывают его содержимое и видят мешанину   радужных планов, неоконченных дел, обрывки стихов и статей, обид и сомнений…

…Грустно признаться, но во взрослую жизнь я вступил по многим параметрам, мягко говоря, недостаточно подготовленным. Из перечня объективных и субъективных причин, назову, как мне представляется, одну из ведущих – отставание во взрослении. Я не оговорился – не в умственном или физическом развитии, а именно во взрослении, словно я всегда был на несколько лет моложе, что серьезно осложнило первые годы нашей с Лерой семейной жизни.   Но к моему счастью, ей, вышедшей замуж за мальчика, хватило любви, желания и сил слепить из меня мужчину. Вероятно, что такой генетический сбой объясняет явную замедленность  моего движения по жизни. Так начальником бюро был назначен не в  оптимальном 35 летнем возрасте, а в 42 года, кандидатскую диссертацию защитил не в  молодости, а поздно – в 40 лет. И лишь к 64 годам с 15-20-летним опозданием созрел до докторской диссертации и педагогической деятельности. В результате до профессорского звания добрался к 75 годам. (Правда, однажды у меня промелькнула крамольная мысль – может быть судьбой мне предопределена долгая жизнь со сдвинутыми по времени ключевыми этапами).

Одним из  проявлений такого отставания была  моя продолжительная техническая стерильность. Единственное, что я умел, войдя во взрослую жизнь, это с закрытыми глазами разобрать и собрать свой, точнее отцовский, довоенного выпуска  велосипед.

Спасибо моему другу «Запорожцу» — своими нескончаемыми и разнообразными поломками он приобщил меня ко многим техническим навыкам, привил любовь к технике и научил находить выход в критических ситуациях. Приведу лишь два примера. В центре  Владимирской площади  после переключения передачи  со второй на третью у меня в руке остался  отломанный у основания рычаг переключения передач. Пару лет  до этого с буксировочным тросом в руках я бы жалобно бегал  в поисках сострадающего водителя. Но,  будучи «обкатанным»  «Запорожцем», принял правильное решение. Освободив оставшуюся часть рычага, длинной отверткой переместил сферический палец механизма переключения передач в позицию первой скорости и потихоньку добрался до дома. Установить сваренный рычаг на место было в радость. К тому, что  вот-вот «полетит» сцепление «Запорожца» я был готов. И по времени эксплуатации и по едва уловимым признакам пробуксовки. Но случилось, как всегда неожиданно и не во время – накануне отпуска.  В течение нескольких часов мне пришлось самостоятельно, без малейшей помощи вынуть двигатель, благо его нужно было сместить кзади, а не вывешивать, поставив на опору, поменять корзину сцепления и установить двигатель на место. Двигатель завелся с пол оборота, а машина легко двигалась на всех передачах! Меня распирало такое же чувство гордости, как Александра Сергеевича Пушкина, когда он завершил последнюю главу Евгения Онегина.

Повторное « Спасибо» моему первенцу за то что, он на практике показал, что строгое  бездумное соблюдение инструкции по обслуживанию автомобиля не допустимо. Не только потому, что время, проведенное под машиной, начинает превышать ездовое время, и становится вредным для здоровья водителя. Бесконечное вмешательство в личную жизнь автомобиля само по себе приводит к наращиванию его поломок и, как у живого существа, вызывает  чувство протеста, с которым сталкивался каждый водитель.

Сознаюсь, что в течение нескольких десятилетий руководства бюро судебно-медицинской экспертизы я научился грамотно балансировать между сотнями законов, инструкций и приказов, не выполнение которых грозило мне снятием с работы, а  безусловное выполнение – остановкой  функционирования службы. Был, правда, светлый промежуток, когда Правительство СССР возглавлял Николай Иванович Рыжков. Он, как опытнейший хозяйственник, расширил права руководителей предприятий и учреждений. В частности, нам было предоставлено право при  крайней производственной необходимости самостоятельно в пределах годового финансирования использовать средства ряда  статей сметы расходов.

После обманчивого затишья в наших непростых отношениях  «Запорожец» нанес мне завершающий удар. Автомобиль раздумал заводиться – отказал стартер.  Оставив машину во дворе, я с неспокойным сердцем уехал на  месяц  в Москву. После возвращения поставил запасной стартер, но что-то мой железный друг, скованный затяжными морозами, заупрямился. Я вспомнил, что мой приятель в крутые морозы заводил автомобиль танковым аккумулятором. Выручил  меня начальник Красносельского   ГАИ, добывший на танковом полигоне в Горелово  это мощное изделие. Воистину мощное, так как  двигатель сразу же завелся, правда, издав сильный неприятный звук. После прогрева  я тронулся вперед, но немедленно остановился от крика мальчишек: — Дяденька, у Вас масло течет!

Сбылась страшилка, которой пугали меня тихвинские учителя-водители, — заклиненный поршень показал кулак, пробив десяти сантиметровое отверстие в блоке двигателя.  Проклиная себя, я проехал пару километров и оставил машину в гараже до первого тепла и окунулся в добывание поршневой группы и других необходимых деталей. В апреле вместе с Витей Любачевым, шофером областного бюро судебно-медицинской экспертизы, с которым мы дружили всю жизнь, разобрали двигатель и приступили к его ремонту.  Мы приступили – громко сказано! В начале Леша Кулаков, начальник отдела микроскопии КБ ЛОМО, умеющий делать без всякого преувеличения все возможное и невозможное,  словно хирург  отточенными выверенными движениями, наложил бандаж на пробоину. Затем на Фимином заводе расточили шейки коленчатого и распределительного валов и изготовили вкладыши. Пришла очередь Любачева завершить операцию с будничным названием «Перебрать двигатель». Мне помнится, что главным инструментом в руках Вити был микрометр, так как ему приходилось выбирать зазоры с помощью алюминиевой фольги.  Реанимацию «Запорожца» мы отпраздновали с Витей и Машей Любачевыми в семейном кругу, словно выздоровление ребенка после тяжелой болезни.

 Очередную остановку на обочине дороги с  отвлечением от заданной темы я позволю  себе нескромно начать с цитаты, посвященной мне в книге близкого друга Якова Гилинского «Я в мире, мир во мне»: «Гарика всегда отличали дружелюбие, юмор, порядочность, верность дружбе, что обеспечило ему со временем немыслимо широкий круг друзей, приятелей, хороших знакомых». Хронически страдающий от поломок  «Запорожец» тесно познакомил меня с тремя водителями гаража Облздравотдела, моими сверстниками Толей Мирсковым, Володей Бахваловым и Витей Любачевым, ставшими моими друзьями на долгие, долгие годы. Анатолий Александрович Мирсков создал с нуля гараж Областного бюро судебно-медицинской экспертизы и поныне успешно и незаменимо работает в АХЧ. Владимир Иванович Бахвалов до своей преждевременной смерти был моим замом по административно-хозяйственной работе. Виктор Матвеевич Любачев без отрыва от шоферской работы закончил школу и автодорожный техникум , после чего, говоря языком стандартных характеристик, последовательно прошел путь от механика гаража до руководителя крупного авто-транспортного предприятия. Тройку моих друзей отличал природный пытливый ум, деловая хватка, обстоятельность и уверенность в себе. Поэтому, вполне естественно, что с ними подружились и мои друзья врачи, юристы, партийные работники. Сегодня, когда маститые интеллектуалы полярно высказываются о судьбе России, мне, человеку не очень разбирающемуся в хитросплетениях  политологии, представляется, что костяк страны составляют именно такие мужики. И главное – не мешать  делать им свое дело.

Ефрем Львович Шифрин, как опытный конструктор-механик, понимал, что капитально отремонтированный двигатель «Запорожца»  не предотвратит дальнейших поломок. Перепрофилировать даже небольшую часть  оборонного завода на ремонт одного автомобиля ему было явно не под силу. Фима, как всегда, принял единственно правильное решение, но почти невероятное по исполнению. Из Вологды, в которой Фимин отец Лев Ильич Шацкий  (у Л.И. сохранилась подпольная фамилия), был человеком весьма уважаемым и авторитетным, мне прислали новенький двигатель. Путь его попадания в Вологду из Мелитопольского моторного завода загадочен. Смею предположить, что не последним человеком в руководстве завода был товарищ Льва Ильича по рабочему движению.

Но я даже не успел обкатать новый двигатель. И дело не только в том, что мы с моим «Запорожцем» прилично устали друг от друга. Путем жесткой экономии жены мы переехали из двухкомнатной в трехкомнатную  квартиру и срочно потребовались деньги на приобретение дефицитного  датского кабинетного гарнитура. Но, действительно, ничто на земле не проходит бесследно. Воспоминания  о «Запорожце» я пишу за письменным столом из того самого гарнитура.

Многолетнее общение с автомобилями невольно откорректировало и мое мышление. На почти не существующей обочине узкого шоссе, ведущего в Финляндию, на которой мой Форд со сгоревшим сцеплением стоял в ожидании эвакуатора, у меня промелькнула нелепая мысль о схожести моих возрастных проблем с поломками изношенного автомобиля. Спустя полтора года, когда мои неудачи побежали наперегонки друг с другом, начали нагромождаться нерешенные дела, а вокруг меня сгустилась безответная тишина молчания, я вспомнил ту мысль на обочине дороги.

Бывало, что  поворачиваешь ключ зажигания, и не важно, по какой технической причине исчезла обратная связь, — двигатель не заводится. Такая же ситуация порой начала возникать при общении с былыми приятелями и новыми знакомыми. В ответ на мои  деловые, достаточно серьезные электронные обращения  — молчание заглохшего двигателя. Вторая  грустная аналогия с отказавшим сцеплением. Двигатель автомобиля мощно ревет, а колеса не крутятся. Так и со мной –  утром набираю обороты, и… ни какого движения.

Причины?  Не надо искать внешних причин, как бы этого не хотелось,  — дело в собственной изношенности. А запасных деталей нет.

Мне иногда снится сон, что я выпал из собственного автомобиля и, стоя  одиноко на обочине дороги, с ужасом вижу, как он уносится вдаль. Мимо, не притормаживая, стремительно проносятся другие автомобили. Я понимаю, что это сон и мечтаю скорее проснуться. Просыпаюсь, но успокоение не приходит – я действительно на обочине.

К  снам у меня отношение особое. Несколько  абсурдов кошмарных снов оказались пророческими. Однажды зимой мне приснилось продольное расщепление одного из венцов бани на даче около входной двери. Я даже отпрянул в сторону, ожидая обрушения стены. А днем мне позвонил дачный сосед  и сообщил, что воры взломали дверь бани. Примчавшись на дачу, я ахнул от удивления – толстый  осевой штырь с проушиной для наружного замка, ввернутый почти на половину диаметра венца на границе с коробкой входной двери, с помощью лома оказался выдернутым наружу.  Это и привело к продольному расщеплению венца. Как говорится, сон в руку! Согласен — я мог предвидеть подобное повреждение, что и трансформировалось в ночное видение. Но, как объяснить временное совпадение?

Автомобильное человечество можно условно разделить на два лагеря: тех, кто покупает автомобили и  принимает меры по их охране, и тех, кто эти автомобили угоняет. Чем совершеннее системы охраны автомобилей, тем изощреннее становятся методы их угона. Думаю, что конструкторы первых «Запорожцев» поверили словам Н.С.Хрущева о ближайшем наступлении эры коммунизма в буквальном смысле, — открыть «Запорожец» без ключа не представляло особых усилий. Ровно столько, сколько требовалось цыгану-конокраду, что бы проникнуть в конюшню крестьянина — бедняка. Психологи утверждают, что человека в течение  жизни во сне преследуют  тематические кошмары. Мне многие десятилетия снился один и тот же сон – я выхожу на улицу и не нахожу своего автомобиля. В панике безрезультатно  бегаю по незнакомым улицам и дворам, пока не просыпаюсь, не веря счастью, что беда пронеслась мимо. Основанием для такой тревоги была не только информация о краже автомобилей моих приятелей и знакомых. Несколько случаев исчезновения своих машин мне пришлось пережить не во сне, а наяву. Они пропадали на стоянках крупных торговых комплексов, что согласуется со статистическими данными угонов. Озираешься на автомобильной стоянке, и  нарастает тоска — машины, которую ты покинул минут 15 – 20 назад, на месте нет. Зато, какая радость понять, что случайно вышел на противоположную сторону торгового центра и найти свой автомобиль целым и невредимым.

Но были и более драматичные случаи.  После окончания выездного заседания Областного суда в г. Пикалево, в котором мы участвовали с Николаем Ивановичем Сонином, экспертом-гинекологом Бюро судебно-медицинской экспертизы, я отвез его на своем «Запорожце» на железнодорожный вокзал. Припарковав машину у входа, я попросил знакомого дежурного милиционера присмотреть за ней. Проводив Николая Ивановича, я вышел на привокзальную площадь. «Запорожец» исчез! С истошным криком:- У меня машину угнали — я ворвался в дежурную комнату милиции. В ответ милицейская пара  как бы простодушно улыбнулась.

- Доктор, ты  же попросил присмотреть за машиной. Вот мы ее и перенесли  для сохранности за угол под  наше окно.

Действительно, под окном милицейского кабинета смирно стояло мое не угнанное, а аккуратно перемещенное сокровище. Понятно,  что я простил ребят за розыгрыш, представив, как со стороны выглядела  сцена «милицейской эвакуации» автомобиля»

Мне посчастливилось быть делегатом 1-го учредительного съезда судебных медиков РСФСР (ЗО.09-2.10.1980 г, Суздаль)  Он запомнился не только, как событие, сыгравшее существенную роль в сплочении судебно-медицинской службы России. Я поверил в закон парных случаев, который прежде воспринимал, как нечто мистическое. У нас с женой появился новенький ВАЗ 2102 и поэтому мы решили поехать на нем в отпуск в Сочи, с предварительным заездом в Суздаль. Заблаговременно договорился с администрацией туристического комплекса, что нас с женой поселят в домик с гаражом. Перед выездом из Ленинграда я удостоверился, что моя просьба будет выполнена. Но по закону, нет, нет, не парных случаев, а удивительной  бестолковости, мне, единственному, приехавшему в Суздаль  на автомобиле, достался домик без гаража! Напрасно было мое возмущение. Обслуга, раздавленная шумом и гамом 300 не совсем трезвых делегатов, даже не пыталась мне помочь. Да и как? Переселить кого либо, вырвав из теплой компании? Молодые женщины из администрации боялись оторваться от стульев, не то, что зайти в номер российских экспертов. Пришлось мне разлучиться со своей двоечкой, загнав ее в гараж соседнего домика, в котором лихо гуляли ребята из кафедры судебной медицины ВМА им. С.М.Кирова и военные судмедэксперты. В течение первых двух дней я периодически навещал «Жигуленка», а  рано утром третьего дня с женой и Геной Новиковым, моим другом и сослуживцем, решили съездить в город Гусь Хрустальный. Я открыл ворота гаража и… не подобрать слов, определяющих мое состояние при виде пустого гаража. Их просто не существует. Я метался в панике между охраной комплекса,  администрацией и проездами между домиками. В полуобморочном состоянии поплелся к жене, чтобы сообщить ей страшное известие. У открытых ворот гаража весело галдели соседи и Гена Новиков. Я с трудом выдавил: — Угнали машину.

Как угнали? – удивился кто-то из ребят. Наверняка, ты под градусом  ее в соседний гараж поставил?

- Нет, я не то, что не ездил, я и машину не открывал. Да и ключа от соседнего гаража у меня нет.

- Здесь, наверняка все замки на гаражах одинаковые. Чем, черт не шутит, давай посмотрим!

Ключом, который действительно подошел, мы открыли ворота и я увидел свою чистенькую и целенькую машину. После длительного многоголосого внушения, что  пить мне надо меньше, три будущих светила отечественной судебной медицины и несколько примкнувших начальников бюро покаялись, но не покаянно, а весело и улыбчиво, что накануне вечером решили разыграть меня. И на руках перенесли машину весом около тонны из одного гаража в другой. Тяжеловато? Поэтому  меня не оставляет предположение, что моим приятелям удалось вовлечь в эту комбинацию мою жену и выманить у нее на несколько минут ключ зажигания. Но, так или иначе, я поверил в закон парных случаев.

Мне представляется совершенно логичным вопрос о принятии  мер противоугонной защиты. Но в те годы единственной штатной защитой являлся замок водительской дверцы. Для опытного угонщика на преодоление этой «защиты» требовались секунды. Кстати, не намного больше времени тратят современные угонщики, что бы справиться даже с самыми совершенными автомобильными охранными системами. Здесь уместно привести негативное отношение к оружию самообороны опытного сыщика и криминалиста генерал-лейтенанта милиции, профессора Вениамина Петухова. Он считает, что преступник, как правило, технически более вооружен, чем его возможная жертва. Например, жертва пытается применить газовый баллончик – у преступника в руках газовый пистолет. Жертва вынимает газовый пистолет или травматический пистолет – преступник пистолет Макарова. Ну, а тех, кто вооружен ПМ, преступник опередит автоматной очередью. Высококвалифицированный угонщик опережает разработчиков охранных систем или хотя бы не отстает от них.

Но я в страстном желании не расставаться со своим автомобилем применял простые, но как мне казалось, надежные противоугонные способы и приемы, в корне нарушившее мое желание следовать примеру зарубежных фильмов. Там водитель быстро выходил из остановившегося автомобиля, легким небрежным движением захлопнув дверку. Так же быстро он садился в машину, которая  в ту же секунду   стремительно срывалась с места. Какая там быстрота и стремительность? В первые дни авто владения  я решил, что самый надежный способ на ночь уносить аккумулятор домой. Но процедура оказалась не только долгой и физически тяжелой, но и вредной для одежды. На смену пришло снятие бегунка распределителя  зажигания, перепутывание свечных проводов и прочие действия, бессмысленные с точки зрения подготовленного угонщика, равно как и способы прерывания цепи зажигания. С появлением аккумуляторных болгарок и спецназовских кусачек снизилась надежность механических средств защиты в виде ограничителей движения педалей и руля. Все противоугонные средства были хороши для борьбы со случайными,  неподготовленными угонщиками. Профессионалов же нагромождение противоугонных средств могло лишь задержать во времени и привлечь тем самым внимание  прохожих. Но с этой иллюзией я однажды распростился в центре города на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы напротив Елисеевского магазина.  Внезапно заклинившийся замок дверки преградил мне путь в автомашину. В течение полутора часов  мне пришлось петлей из тонкой стальной проволоки, просунутой между резиновым уплотнителем и боковым стеклом, ловить стопорную кнопку пассажирской дверки. За это время мимо прошли сотни людей, включая сотрудников милиции. Но мои явно противоправные действия не привлекли внимание ни одного прохожего. Об отсутствии любопытства к нештатным ситуациям или нежелании в них ввязываться я убедился и на другом примере. В первые годы своего существования наша трехрядная гаражная стоянка не охранялась. Особо опасным был  ряд, незащищенный  со стороны железной дороги. Поэтому знакомый  из вневедомственной охраны оснастил мой гараж мощным ревуном, срабатывающим на открытие ворот. Его было слышно не только в соседних рядах, но и на оживленной улице. Случилось так, что однажды отключение звуковой сигнализации не сработало. Минут 15-20 я пытался  угомонить вой ревуна. Желающих понять, что случилось в гараже соседа, не нашлось.

Но был в моей автовладельческой  жизни 15-летний период, когда я без страха угона или кражи дворников, боковых зеркал, задних фонарей или приемника  оставлял автомобиль в любом месте и на любое время. При этом и окна оставались полуоткрытыми, да и дверку порой забывал закрыть на замок. И это в лихие девяностые годы зашкаливания всех видов преступности.  Жила в нашей семье замечательная собака – ризеншнауцер Зонг. В характеристике указано, что  представителей этой породы отличает исключительная любовь и преданность хозяевам, отвага, стремление достичь цели, проходя через огонь и воду. Зонг полностью соответствовал характеристике породы, к тому же был хорошо отдрессирован моим сыном Леонидом. Но был у него существенный недостаток. Зонг всегда, в любом месте охранял членов нашей семьи, к которым  относил и семейный автомобиль. В зависимости от конкретной ситуации Зонг мысленно очерчивал границы нашей безопасности и принимал решительные меры против нарушителей. Он, молча, не лая, который он явно считал пустой тратой времени, сносил в сторону все, что расценивал, как несущее угрозу. В эту категорию он включал быстро двигающихся лыжников, велосипедистов, людей громко разговаривающих или размахивающих руками. В порядке профилактики мог гавкнуть или слегка, как ему казалось, прикусить за выступающий животик или руку. Иногда он просто смотрел в глаза «нарушителя». Этот взгляд не предвещал ничего хорошего и, как правило, в контакт с Зонгом добровольно никто не вступал. Поэтому я и  в мыслях допустить не мог, что найдется желающий  проникнуть в мой автомобиль и пообщаться с грозного вида ризеншнауцером.

Конечно, риск, что, несмотря на все меры предосторожности, твою машину могут угнать, неизбежен. Так же неизбежен риск,  быть сбитым  автомашиной, управляемой лихачом на нерегулируемом пешеходном переходе, или попасть в ДТП на автостраде  при личном соблюдении всех правил дорожного движения. Но мы же выходим на улицу, мы садимся за руль автомобиля и оставляем его без присмотра. И все потому, что надеемся, что беда случится не с нами, а с  другим, выбранным невесть кем в  очередную жертву.

Вновь присел на обочине. Мне трудно определить суть того, что я пишу. Уж точно не воспоминания и не исповедь. Тем более, что почти на 100% уверен – читателей этих строк, кроме жены, не будет. Заметьте: почти. Это значит, что все-таки в тайниках души живет крошечная надежда на крошечное издание. Для близких друзей, которые простят и заранее и после, возможно дочитав до конца правдивую историю обо мне и моих автомобилях. Правдивую, так правдивую.  В целом я причисляю себя к хорошим, вменяемым водителям, четко подпадающим под категорию тех автомобилистов, которые хуже, чем они думают о себе, но лучше, чем о них думают другие водители. Иначе не дожил бы до своего возраста. Тем более что о тяжелых последствиях дорожных происшествий я знаю, как говорится, из первых рук. Тема моей кандидатской диссертации «Следы и повреждения на теле и одежде при основных видах автомобильной травмы».

Однако в каждом водителе, как и в мужчине, борется законопослушность и греховность. Разница, скорее всего, заключается в том,  что грешный водитель может быть в миру праведным мужем, но праведный муж – законопослушным водителем? Никогда! Ведь в каждом из нас живет непреодолимая жажда исключения из правил дорожного движения. Мое водительское становление происходило в среде коллектива работников прокуратуры и уголовного розыска. Для них,  и соответственно для меня, не было четкого разграничения  рабочего и нерабочего времени. Выезды на места происшествия происходили в любое время суток. Оперативная группа перемещалась, законно игнорируя любые запрещающие знаки. Превышение скорости в условиях своего небольшого города и своего района для моих правоохранительных коллег по привычке являлось нормой и при частных поездках, благо по дорогам того времени особенно разогнаться было невозможно. Да и  проезд под «кирпич» или остановка в любом месте были вполне естественны.

Хорошо или плохо, но чувство профессиональной исключительности и гарантии безнаказанности я приобрел раньше, чем научился прилично водить автомобиль.

Питерские гаишники поубавили мои нарушения – не все с пониманием и уважением относились  к удостоверению Бюро судебно-медицинской экспертизы и признавали своим. Некоторые   с явным  удовольствием делали просечки в талоне предупреждения, объясняя, что своих сотрудников наказывают в первую очередь.

Однажды на итоговой коллегии прокуратуры Ленинградской области заместитель начальника ГУВД, мой близкий друг, вручил прокурору области карточку, в обиходе называемую  «непроверяйкой»,  запрещающей сотрудникам милиции останавливать и проверять транспортное средство, в котором находился владелец удостоверения. Сказочно недостижимое вожделение каждого водителя!  Для меня такое удостоверение было не по чину. Но генерал перехватил мой завидующий взгляд и через некоторое время одарил скромного вида  вкладышем, подписанным начальником  Управления ГАИ с таинственным текстом «Разрешено движение повсюду».  Конечно, я не начал беспардонно систематически нарушать правила дорожного движения. Но, когда они происходили,  гаишники ко мне претензий не предъявляли. Магически вкладыш действовал на территории всего Советского союза. Благодаря ему, мы беспрепятственно въехали в пограничную зону мыса Ласпи в Крыму. Но вершиной его всесильности оказалось посещение Фороса – резиденции Генерального секретаря КПСС М.С. Горбачева. Строго охраняемая территория с единственным пограничным пунктом пропуска. Молодой пограничник у шлагбаума с недоумением разглядывал никогда не виданный им документ. По его звонку появился строгого вида насупленный офицер. После тщательного, медленного изучения вкладыша и проверки паспортов скомандовал: «Пропустить!». Шлагбаум послушно открылся и мы в течение нескольких часов бродили по Форосу, понимая, что у четы Горбачевых хороший вкус.

Но пришла эпоха Б.Н. Ельцина. Все привилегии были отменены. На смену им пришла главная привилегия рыночной экономики — деньги. Один из главных законов экономики гласит, что спрос определяет сбыт. Не знаю, как этим законом определить взаимоотношения водителей и инспекторов ГИБДД. У кого спрос, у кого сбыт? Но главное, что предъявленные деньги для водителей оказались гораздо эффективнее ушедших в прошлое специальных документов. Но ни разу за всю свою водительскую жизнь я не пытался откупиться. И не в принципиальности дело, — не было необходимости.   Водить машину стал спокойней и внимательней.

Но, Николай Васильевич Гоголь, даже не предвидя автомобильную эпоху, гениально сказал: — Какой  русский не любит быстрой езды?-  Добавлю – особенно, если речь идет о русском еврее. Исторически доказано, что евреи, сохраняя свою национальную идентичность и особенно религиозную, легко ассимилируются с коренной нацией, впитывая многие черты  характера. От русских за три столетия тесного общения евреи переняли не только душевную открытость, но и потребность нарушения вся и всего, в том числе преодоления ограничений скоростного режима. Тем более что для столь необходимой каждому мужчине демонстрации силы и ловкости за рулем автомобиля особых усилий не требуется. За долгие годы, проведенные за рулем, я опытным путем вывел наиболее оптимальную и комфортную для себя скорость движения на федеральных трасах – 120-130 км в час, довольно скромную по понятию большинства водителей.  Однако, учитывая, что на Скандинавии скорость  ограничена 90 км, сотрудники ГБДД  не разделяли моих потребностей, но, повертев в руках то удостоверение советника начальника ГУВД, то помощника прокурора области, то главного судебно-медицинского эксперта СЗФО, отпускали с Богом, традиционно рекомендуя ехать осторожней. Но пришло время, когда мои удостоверения потеряли силу – не будешь же их тыкать в объективы видео радаров, внезапно возникающих на трасе. Совсем я скис, когда получил квитанцию о штрафе 500 р. с зафиксированной на фотографии скоростью 114 км, лишь на 4 км, превышающий допустимое превышение. Так в возрасте 82 лет я вынужден был психологически перестроить многолетний алгоритм. Но, может  быть, такое ограничение скорости выбрал мой ангел-хранитель, что бы уберечь от серьезного ДТП? Или подсказал, что пора установить радар детектор?

Как бы мне хотелось с гордостью сказать, что я за рулем не пью и никогда не пил. Но в очередной раз, притормозив на обочине  длинной дороги воспоминаний, я не могу не признаться, не каясь и не сожалея, что не находил ничего предосудительного в том, чтобы при необходимости, а иногда и без таковой сесть за руль автомобиля в нетрезвом состоянии.

Вероятнее всего, что проходи мое  личностное и водительское становление в других условиях, я бы стал  очень дисциплинированным водителем. Но прокурорский и милицейский круг моего общения любил жизнь во всех ее проявлениях. Нередкие коллективные выпивки ни в коей мере не были самоцелью. Они были своеобразной формой клубного общения, позволяющей не только душевно пообщаться, но и решать многие вопросы. После первых стаканов водки (рюмок в обиходе не было) появлялась обязательная потребность выехать на полянку, где дружеская встреча набирала обороты. Наливали по потребности, пили по способности. К сожалению, бывало, что потребность намного превышала способность. В Тихвине я вывел формулу наших встреч – пили, чтобы поехать, ехали, что бы выпить.

Природа наградила меня не только повышенной толерантностью к алкоголю, но и отсутствием симптомов похмелья. Поэтому я сравнительно легко переносил повышенные дозы алкоголя. По той же причине состояние алкогольного опьянения  совершенно не сказывалось на моем управлении автомобилем. За то была возможность после дружеских семейных встреч быстро добраться домой. Встреч с инспекторами ГАИ я особо не боялся, т.к. не нарушал правил дорожного движения, а внешний облик не давал возможности даже заподозрить мое алкогольное опьянение. Главное – приостановить дыхание, хотя  профилактически принятая таблетка валидола ослабевала запах алкоголя.

Глядя назад, я понял, что Всевышнему надоело ждать, когда я сам осознаю пагубность бесконечного заигрывания  с судьбой и он ниспослал три предупреждения.

В июне 1970 года в Нарве закончились съемки фильма Григория Козинцева «Король Лир». Маша Ткаченко, заведующая Кингисеппским районным судебно-медицинским отделением, моя приятельница, пригласила нас с Шифриными принять участие во встрече наровчан с съемочной группой. Я с огромным удовольствием согласился, тем более, что представилась  возможность  встречи с Олегом Далем, с которым у нас завязались дружеские отношения во время гастролей театра «Современник» в Ленинграде. К сожалению, Олег, гениально сыгравший роль шута, отсутствовал. После более или менее официальной церемонии  переместились в Усть-Нарву на дачу Ткаченко.  Юри Ярвит, исполнитель главной роли, как и все выдающиеся актеры, в быту оказался человеком очень скромным, веселым и остроумным. Он  легко задал радостный и непринужденный тон многочасового застолья.

Впереди был выходной день, прогулки по любимому взморью. Поэтому я с удовольствием запивал водку пивом, предвкушая, как рухну в постель и солнечным утром встану выспавшимся и свежим. Но… к двум часам ночи на всех постельных местах не очень большой дачи посапывали члены съемочной группы. Спали и в сауне и в предбаннике. У нас оставался один выход – дотянуть до утра, сидя в машине, деля ее с комарами, слетевшими на гуляние со всего городка.

Поехали домой! – скомандовал я, преодолев не очень сильное сопротивление своего экипажа. Минут через 10 вырулил на шоссе и двинулся в сторону Ленинграда. Ехал спокойно, наслаждаясь пустой, хорошо освещенной  белой ночью дорогой и свежим ароматным  ветерком, врывающимся через приоткрытое окно. Я даже не завидовал дремавшим жене и друзьям. Примерно через час или более Фимочка, который, как мне справедливо казалось, мог даже с закрытыми глазами, легко ориентироваться в пространстве, проснулся и невозмутимо заметил: — Мы к Таллину подъезжаем.

Я резко затормозил. Благодушное настроение мгновенно испарилось, чего, естественно  не произошло с промиллями алкоголя в крови и выдыхаемом воздухе. Не надо было обладать особым даром предвидения, чтобы представить радость эстонских гаишников, отловивших пьяного заместителя начальника Бюро судебно-медицинской экспертизы Ленинградской области. Вздохнул я облегчением только, когда пересек родную границу. Но я не внял серьезному предупреждению сверху, расценив происшествие как очередной случай врожденной невнимательности, от последствий которой меня частенько спасала жена, мой верный и надежный штурман.

Что такое для Всевышнего 8 лет? Так, несколько сотых секунды, через которые он повторно предупредил меня в другом формате. Даже не пытаюсь вспомнить, почему на итоговую коллегию Леноблздравотдела, отправился на служебной «Волге» без водителя. По традиции с десяток членов коллегии, близких к заведующему, отметили успешное завершение коллегии в маленьком уютном ресторанчике. Алексей Кондратьевич Кондрашов терпеть не мог пьяниц, но с настороженностью относился к тем,  кто за столом под разными предлогами не пил или подменял водку водой. «Сегодня с нами ты не пьешь, а завтра Родина продашь!»  - выговаривал Алексей Кондратьевич уклонисту вполне серьёзно. Я таковым никогда не был, не собирался и в тот раз.  По дороге домой несколько членов коллегии заскочили в кафе. Выпили на прощание по кружке пива, подумали и добавили водки и еще пиво. Утром,  жена, вернувшаяся домой из командировки, обнаружила меня спящим в «Волге»  с работающим двигателем. О событиях прошедшего вечера у меня остались только обрывки странных воспоминаний, причем в их реальности я не был уверен. Кто и когда, во сне или наяву произнес строгие слова  «Брось пить», я не помнил. Но мне представилось, что правильная команда была дана расплывчато. Бросить пить вообще или только за рулем? Поэтому я принял компромиссное решение. Сам себя наказал тем, что полностью завязал, но… на один месяц. И, не смотря на многочисленные поводы в виде череды совещаний и дней рождений, наслоившихся майских праздников, не принял даже  пол глотка алкоголя.  При этом неожиданно для себя заметил, что, будучи совершенно трезвым, в кругу  подвыпивших приятелей и друзей оставался веселым и жизнерадостным.  Четыре недели пролетели, и там, наверху мое игнорирование двух предупреждений и чувства собственной безопасности вызвало явное раздражение.  Решение было простым и мудрым: — Не  смог  сам справиться со своей греховностью,  оставайся без водительских прав!

Поставленная задача  технически оказалась выполненной безукоризненно. Все началось с совещания в моем кабинете с участием руководителя областного уголовного розыск, начальника отдела ГУВД по работе с иностранцами и заместителя декана  юридического факультета ЛГУ.   Речь шла о спорной  квалификации тяжести телесных повреждений, причиненных   студенту, приехавшему на учебу  из дружеской африканской страны. Конец дня, тяжелая давящая июльская жара. Поскольку всех участников совещания связывали не только служебные, но и тесные товарищеские отношения, было принято единодушное решение поехать покупаться. Представить четырех здоровых мужиков на пляже, ведущими беседу со стаканами в руках, наполненными лимонадом, не может даже подросток.  Часа через два наши дальнейшие намерения разошлись. Моим сотоварищам нужно было  непременно попасть на факультет, а мне – к моим друзьям Глазановым, у которых гостили современниковцы Мила Иванова и Валя Никулин. Я радостно предчувствовал, как они обрадуются и встрече со мной и тому, что не надо думать, как ночью добираться в гостиницу. Элементарная логика подсказывала, что мои правоведные коллеги довезут меня до моего гаража и двинутся по своим делам. Но тот Сценарист на верху  предусмотрел другое абсурдное продолжение дальнейших событий – служебная машина была отпущена, а мои товарищи перебрались в мой «Жигуленок». Похоже, что  и дальнейший сценарий был прописан до мелочей. На Каменноостровском мосту ехавшая передо мной автомашина внезапно  резко остановилась, хотя ничто не мешало ее дальнейшему  движению. Чтобы избежать столкновения, я буквально прошмыгнул в правый ряд перед троллейбусом, но через несколько метров сам резко затормозил – какой то водитель передумал поворачивать направо под стрелку. Троллейбус чудом не уткнулся  в мою машину. Взбешенный моим подрезанием и внезапной остановкой, водитель троллейбуса подбежал к левой дверке «жигуленка» и через открытое окно выдернул ключ зажигания с криком, что по моей вине в результате экстренного торможении упал и ушибся маленький ребенок. Регулировщик немедленно покинул будку и попытался разобраться в происшествии. Полковники ГУВД объяснили причину происшествия, но водитель троллейбуса категорически отказался вернуть ключ зажигания, пока не убедится, что меня арестовали.  Для разрешения конфликтной ситуации прибыл заместитель начальника дорожно-патрульной службы УГАИ. Его опытный нос уловил запах алкоголя в машине и, несмотря на все просьбы и уговоры высокопоставленных пассажиров, отправил меня на экспертизу в наркологическую экспертизу на Боровой улице. Я уступил водительское место молодому лейтенанту ГАИ и вскоре впервые в жизни стал объектом экспертизы, которую в тихвинскую бытность много раз проводил сам. Безукоризненно выполнил весь перечень неврологических проб, после которых должен был быть поставлен диагноз – «клинически трезв». Но, только клинически. На газовый хроматограф  своей высокой толерантностью и силой воли подействовать я не смог —  в выдыхаемом воздухе было обнаружено содержание этанола в концентрации, достаточной для лишения прав за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. А это  - испорченные лето и отпуск, не говоря о моральном облике коммуниста начальника Областного бюро судебно-медицинской экспертизы Г.И.Заславского.

Всевышний мог успокоиться. Он наказал меня за то, что я не внял его предупреждениям. На этот раз внял и дал себе слово, что никогда в жизни  больше не сяду за руль  после принятия алкоголя. Я не отношу себя к волевым людям – количество выполненных решений явно уступает количеству принятых. Но в 42 года в день назначения на должность начальника Бюро бросил курить и больше не сделал ни одной затяжки.  В течение  последних 35 лет ни разу не нарушил принятое историческое авто антиалкогольное решение. Но, как было приступить к реализации моих волевых усилий без прав на вождение автомобиля?

Пишу правду и только правду, не боясь запоздалых осуждений  своих вполне естественных действий по спасению прав. Не боюсь  подставить и участников этой операции, поскольку они не сделали ничего  предосудительного  и к моему глубокому сожалению ушли из жизни. Наутро наша четверка собралась в кабинете начальника УГАИ. Я сидел скромно и тихо в сторонке, как больной на консилиуме врачей в ожидании диагноза и прогноза. С первым вопросом разобрались быстро – каких-либо нарушений правил дорожного движения я не совершил, благо и последствий не оказалось – девчушка при  падении с колен матери не пострадала. Об игнорировании заключения наркологической экспертизы, установившей легкую степень алкогольного опьянения, не могло идти и речи, так как документ прошел регистрацию, да и заместитель начальника ДПС слыл человеком  вредным,  с радостью подставляющим и коллег и начальство. Единственный выход – снятие диагноза алкогольного опьянения  конфликтной комиссией городского наркологического диспансера.

Встречу по столь щепетильному вопросу с главным врачом городского наркологического диспансера  Ириной Николаевной Лежепековой мне обеспечил звонок близкого друга Георгия Васильевича Никитина, ответственного сотрудника Обкома КПСС, курировавшего вопросы здравоохранения города и области.  Ирина Николаевна одновременной являвшаяся   главный психиатром и главным наркологом Ленинграда, была умной, красивой и обаятельной женщиной, имеющей большой авторитет в медицинских кругах и властных структурах.  Мне пришлось несколько раз общаться с Лежепековой по рабочим вопросам. Но главным для нее была моя характеристика, данная Никитиным, которого она искренне уважала и ценила. Ирина Николаевна внимательно выслушала мой правдивый рассказ, улыбнулась в ответ на мою клятву и расспросила  о принимаемых лекарствах.  Принимал я регулярно в течение трех лет солутан в связи с приступами бронхиальной астмы профессионального происхождения. Сведения о том, что солутан спиртсодержащий препарат противоречивы, но кого это в данном случае волновало? Через неделю после поданного заявления я получил « Заключение конфликтной комиссии», из которой следовало, что клинических проявлений алкогольного опьянения при освидетельствовании наркологом у меня выявлено не было, а наличие этилового спирта в выдыхаемом воздухе объясняется постоянным приемом спиртсодержащего лекарства.

У меня не осталось  чувства обиды на  гаишного подполковника. Но и не возникло сочувствие, когда узнал, что спустя 2 месяца, он на том же месте, где отобрал у меня права, сбил перебегавшую дорогу молодую девушку и был уволен из органов.

В  «Заметках на полях жизни» я  по смыслу темы воспоминаний не смог упомянуть некоторых близких друзей.  Георгия Васильевича Никитина упустил умышленно, так как написал о нем хорошую статью в планируемую книгу  ПСПБ ГМУ им. акад. И.П.Павлова. С Юрой Никитиным нас связывали десятилетия дружбы, начиная с совместной работы в комитете ВЛКСМ 1 ЛМИ. Дублировать статью не хочу, поэтому рискнул  привести шутливое поздравление,  написанное  мною ровно 23 года назад к его 60-летию. Несмотря на весьма необычную форму поздравления, (оно выполнено на воровском жаргоне (фене) с переводом на русский язык), оно дает представление о характере блестящего хирурга, педагога и видного организатора здравоохранения нашего города.

Что-то есть символическое в том, что эту страничку я набрал на компьютере вечером 10 апреля – накануне Юриного дня рождения. А следующим утром мы с женой и  Славой Макутуном, однокурсником и  преданным другом семьи Никитина более получаса бродили по кладбищу в поисках его могилы, которую легко находили в течение 16 лет. Все эти годы Алёна Никитина, дочь Георгия Васильевича отмечала день рождения отца с участием его друзей, к глубокому сожалению уходящих и уходящих из жизни. Мы опаздывали к Алёне и уговорили Славу прекратить поиски. Но стоило ему пригубить первую рюмку, как в нескольких метрах он увидел могилу Никитина. Мы с облегчением положили цветы на  семейную могилу Никитины. Услышав рассказ, наш водитель мудро посоветовал Макатуну — В следующий раз первую рюмку принимайте, выходя из машины!

Потом мы за столом в квартире Никитиных вспоминали разные добрые и грустные истории про Юру. А его ироничный и лукавый  взгляд с  настенного портрета  привычно шутил: — Пить, ребята, надо, умеючи…

Только не за рулем! Нельзя и нельзя. Тяжкие последствия не обязательны, но весьма вероятны, как при игре в русскую рулетку. Однажды пуля окажется в стволе. Так сломалась жизнь замечательного человека начальника Осьминского отделения милиции, 16-летним подростком партизанившего в Лужских лесах и награжденного двумя боевыми орденами. Управляя мотоциклом в состоянии легкого алкогольного опьянения, он тяжело травмировал девчушку, внезапно выскочившую на дорогу. Два года  в колонии – поселении. Приговор не очень суровый, но, не будь его, дослужился бы до хорошей должности в ГУВД.

Не менее драматическая ситуация произошла  с Хореном  Азарпетовичем Бадальянцем — генеральным директором Пикалевского глиноземного комбината (ПГК), человеком знаковым в Ленинградской области. Герой Социалистического труда, депутат Леноблсовета, член бюро Ленинградского обкома КПСС.  Мы в молодости были шапочно знакомы. Пикалево,  в котором возводился глиноземный комбинат союзного значения, входил в зону моего обслуживания в качестве Тихвинского межрайонного судебно-медицинского эксперта. Харитон Андреевич (так по русски звали Бадальянца) после окончания Горного института начал работать сменным мастером.  Но наши близкие товарищеские отношения возникли лет через 25. Поводом  для встречи послужила конфликтная ситуация, связанная с обнаружением  в вечернее время на внутризаводских железнодорожных путях  умершего рабочего ПГЗ. Опытный, высококвалифицированный судебно-медицинский эксперт Пикалево Александр Иванович Овчинников на правой кисти трупа выявил электрометку и выдал врачебное свидетельство, в которой указал электротравму, как причину смерти.  Трудно  передать, какой взрыв эмоций руководства комбината вызвал указанный диагноз. Это и понятно. По тем социалистическим временам несчастный случай на производстве  со смертельным исходом был настоящим ЧП. Перечеркивались положительные показатели социалистического соревнования, срезались годовые премии. Предприятия сотрясали проверки комиссиями всех уровней, следовали партийные и дисциплинарные наказания.

Похороны рабочего были приостановлены до проведения повторной  судебно-медицинской экспертизы, правда,   на основании  не процессуального решения, а поручения Обкома КПСС. Заведующий  Леноблздравотделом попросил меня быть предельно объективным, передав, что ситуацию отслеживает первый.  Мягкая просьба. Чего скрывать — в те времена действовало телефонное право. Но право, а не телефонное бесправие, как ныне. И я не боялся быть объективным. Установленная причина смерти не вызывала сомнения. О чем я доложил на заседании представительной комиссии в  кабинете  генерального директора ПГК с участием главного технического инспектора ЦК отраслевого профсоюза и районного прокурора. Возражения носили аргументированный характер. Погибший рабочий при жизни страдал гипертонической болезнью, по поводу чего несколько раз лечился в больнице. Следовательно,  скоропостижно умереть он мог и без электротравмы. По предварительному заключению технической экспертизы воздействие электрического тока на железнодорожных подъездных путях и прилежащих зданиях комбината исключалось.  Я понимал, что необходимо промежуточное компромиссное решение, снимающее напряжение, с  которым все согласились. Прокуратура назначает судебно-техническую экспертизу.  Бюро  судебно-медицинской  экспертизы проведет дополнительные лабораторные исследования (гистологическое и спектральное), после чего будет выдано процессуально оформленное заключение о причине смерти. Правильно или не правильно я поступил, не знаю, но мы посидели  с Бадальянцем пару часов к комнате отдыха его служебного кабинета. Выпили, поговорили по душам, не затрагивая темы нашей вынужденной встречи.

Прошел месяц. Новая встреча. Те же участники с напряженными лицами. Вывод комиссионной судебно-медицинской экспертизы категоричен – смерть последовала от поражения электрическим током в результате соприкосновения кисти с металлическим проводником.

Если бы в тот день я мог предположить, что многие годы спустя я попытаюсь описать все подробности события, то оставил бы пометку в записной книжке, как это делают оперативники и писатели. Но о писательской деятельности не помышлял. И не потому, что отсутствовали способностей, а потому, что литературное творчество не стало моей жизненной потребностью.

Я запамятовал детали того дня. Допускаю, что правящее нами подсознание стерло  из памяти ненужные детали, что бы оттенить главное, решающее событие. Мы идем с Х.А.Бадальянцем  по тропинке вдоль подъездных железнодорожных путей. Кто не бывал в Пикалево тех лет, тот даже не может себе представить, что такое  настоящая грязь, готовая, словно болото, всосать в себя не то, что ноги пешехода, — его самого. Мы с трудом перебрались на шпалы железной дороги. То же сделал встречный рабочий, несший в руках, как древко флага, длиннющий металлический стержень. Обходя нас, он едва не коснулся стержнем контактного электрического провода. Бадальянц остановился, крутнул головой,  бросил на меня быстрый понимающий взгляд, и неожиданно крепко обнял. С  этого дня мы стали друзьями. Навсегда, до его  преждевременной смерти.

В Пикалево присутствовали  все атрибуты советской власти. Но подлинным хозяином города был генеральный директор ПГК. Чего скрывать,  Бадальянц помогал мне и квартирой для судебно-медицинского эксперта, и ремонтом морга и даже приобретением  дорогостоящего оборудования. Но об этом отдельно.

Гайдаровский переход к рыночной экономике сопровождался обнищанием не только людей, но и всех бюджетных  учреждений. Задолженность выплаты заработной в Бюро однажды достигла 4-х месяцев. Практически прекратилось финансирование, предназначенное для приобретения оборудования. Но  допустить, что остановится оснащение лабораторных подразделений современными приборами, я не мог – этого требовали интересы следственных органов. Использовал все возможные рычаги. В том числе, обращение за помощью к руководителям крупных  предприятий области. Но просто клянчить было стыдно. Поэтому вместе с заведующей судебно-химическим отделением Светланой Валерьевной Волченко мы решили предложить руководителям Пикалевского глиноземного комбината, Киришского  «Нефтеоргсинтеза» и Сланцевского перерабатывающего завода заключить с Бюро судебно-медицинской экспертизы  хозрасчетные договора. В соответствие с этим договором во внутренних органах умерших рабочих этих предприятий  химическими методами  устанавливалась бы повышенная и вредная для организма концентрация веществ, образующихся в ходе производственного процесса.

Начал я с визита к Харитону Андреевичу. Объяснил заманчивую картину того, что он единственный в стране будет располагать уникальной информацией, которая позволит принять дополнительные меры охраны труда.

Ответ в переводе  с  очень крепкого русского языка на тоже русский, но почти певучий: — А для чего мне такая негативная информация? А для чего ты это затеиваешь?

Ответил честно, что нужно заработать для приобретения спектрофотометра.

Сколько он стоит? – полюбопытствовал Бадальянц.

Всего 300 тысяч рублей? – удивился он, направляясь к письменному столу.

У меня мелькнула мысль, что генеральный директор пошарит в ящике и вынет необходимую сумму. Но Харитон Андреевич позвонил начальнику планового отдела и поручил запланировать на следующий квартал приобретение спектрофотометра для Пикалевской городской больницы.

Главный врач придумает, как передать в Бюро: – завершил он не состоявшуюся коммерческую сделку, подталкивая меня к комнате отдыха.

Владимир Алексеевич Жиховский, главный врач Пикалевской больницы долго торговался со мной, боясь продешевить. Наконец, мы заключили договор, в соответствии с которым Бюро получило спектрофотометр и приняло обязательство до конца света проводить безвозмездно  судебно-химические исследования мочи и крови лиц, освидетельствованных в больнице для определения алкогольного и наркотического опьянения.

Генеральных директоров «Киришнефтеоргсинтеза»  Вадима Евсеевича Сомова и Сланцевского перерабатывающего завода Геннадия Ивановича Боровикова, я не стал втягивать в  договорные отношения. Мотивированное письменное обращение  вице-губернатора Ленинградской области по правовым вопросам А.А.Смирнова, прокурора области Г.Н.Порукова  и начальника ГУВД А.Г.Крамарева об оказании помощи в укреплении материально-технической базы Бюро судебно-медицинской экспертизы нашло их  понимание.

Общения с Х.А.Бадальянцем, в котором прекрасно уживались  армянское гостеприимство и русский размах, всегда отличались атмосферой искреннего тепла. Он был  неизменным искрометным тамадой, не оставляющим и нескольких минут на паузы, и тщательно следящим, что бы рюмки с водкой (других алкогольных напитков, как и большинство армян, не признавал) выпивались гостями до дна. И сам пил лихо и красиво, с размаха одним глотком отправляя содержимое рюмки в рот. Сам я,  прирожденно устойчивый к алкоголю, раз за разом удивлялся, когда Хорен ранним утром  перед работой навещал меня в гостинице  буквально через несколько часов после окончания дружеской встречи абсолютно трезвым.

Вот это стойкий мужик: — завистливо думал я, не зная, что имею дело с искусным мистификатором.

Однажды, оказавшись за столом рядом с Бадальянцем, я увидел как минут через десять после начала застолья его рука, стремительно  направляющая очередную рюмку в рот, в конце  маршрута слегка меняла направление. Драгоценную жидкость поглощало ковровое покрытие.

Харитон Андреевич жил в неослабевающем скоростном режиме. Принимал мгновенные решения, стремительно перемещался в пространстве и во времени, в том числе находясь за рулем автомобиля. Занимаемая высокая должность, если не позволяла, то уж точно не препятствовала  возможности на территории родного района находиться не вполне в трезвом состоянии. Тем более, что норму свою соблюдал четко.

Летним вечером «УАЗ – 469», принадлежащий ПГК, под Пикалево столкнулся с автомобилем «Москвич-407», малолетний пассажир которого погиб.  По словам очевидцев ДТП,  мужчина водитель УАЗа и женщина пассажир  немедленно скрылись в лесу. Кто же   был тот человек, я не знаю. Или не хочу знать.  Верю  генерал-лейтенанту  СКР РФ Владимиру Владимировичу Лоскутову, в то время, расследовавшему  уголовное дело в качестве молодого следователя Бокситогорской  прокуратуры, что за рулем находился Х.А.Бадальянц. Не могу не верить Харитону Андреевичу, который лично мне поклялся, что машиной управлял его друг, имя которого никогда и никому не назовет, даже под страхом тюрьмы. До суда дело не дошло. Но Хорен Бадальянц был таким человеком, который не мог не ощущать не притупляющегося чувства  личной вины. Вины, которая как внутренний приговор, привела его к смерти – он вскоре умер от тяжелого сердечного приступа. Не могу не вспомнить добрым словом Х.А.Бадальянца и многих других ушедших и, к счастью, здравствующих областников  — работников правоохранительных органов, врачей, руководителей предприятий, секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов, с которыми меня свела судьба. Они, становясь во главе Ленинградской области, Областной прокуратуры, Областного суда и милиции, поддерживали судебно-медицинскую службу и меня лично. И это правда.

Когда Ваш собеседник  раз за разом утверждает, что говорит правду и только правду, рождаются невольные сомнения. Они возникают и у меня по отношению к самому себе. Излагал ли всегда только правду? Всё- таки, я не заполнял протокол  следственного допроса, а писал нечто близкое, хотя и отдаленно, к художественному произведению. Кроме того пришло понимание, что не всякая правда прочна, как алмаз, и возвышается, словно вечный монумент. И оказывается, что никакая она не правда, а  в лучшем случае простое заблуждение. И многие дороги, которые представлялись  прямыми, приводили в никуда. Сочувствую ли себе? Нет! Скорее – своему ангелу, уставшему от моих бесконечных отклонений и завидующему ангелам праведных людей. Не ведующих, что радость праведной жизни в грехах.

Закончить любое творение, будь то научная статья, стихотворение или повествование, мне всегда  было гораздо сложнее, чем  его начать. Но, к  счастью эпилог не обязательно связан с произведением непрерывным развитием действия. К тому же мое повествование неоднократно прерывалось или надолго убегало прочь.

Всем приходилось  на свалках, а то и просто во дворах сталкиваться с брошенными старыми, ржавеющими автомобилями. Иногда  неспокойными ночами мне мерещилось, что я сам заброшенный  на задворках старенький автомобиль, не способный к движению, обречённый ржаветь и разрушаться. Но порой находятся странные люди, вдыхающие жизнь в груду металла. И  чудом  восстановленный автомобиль начинает двигаться по дороге. Пусть медленно,  не очень уверенно, но вперёд.

Так случилось и со мной. По инициативе нового председателя комитета по здравоохранению Сергея Валентиновича Вылегжанина началась моя деятельность в качестве заместителя  председателя правления «Врачебной палаты Ленинградской области» — регионального отделения Национальной медицинской палаты России. С  Александром Михайловичем Дворянским, одним из авторитетнейших  юристов Санкт-Петербурга, у нас десятилетия делового сотрудничества  и дружбы. По его рекомендации  губернатор Ленинградской области Александр Юрьевич Дрозденко включил меня в состав комиссии  по вопросам помилования на территории Ленинградской области. С радостью окунулся в новую деятельность.

После нелегких раздумий я набрался решительности и уничтожил личный рабочий и кафедральный  архивы, поставив  точку  на своём  судебно-медицинском прошлом. Но прошлое сопротивляется, покусывая пятки. И нередко во снах возвращает меня к проведению сложных, не реально замысловатых экспертиз или к решению нерешаемых управленческих задач.  Но сон – это только сон и никогда для меня не будет в руку. Ушло мое время судить. Пришло ли – миловать?

И все-таки самое главное – за окном новая весна, полная радостных ожиданий,  и вновь зовут  дороги  с остановками на обочинах…. И рядом надежный штурман.

Моим родным, товарищам, друзьям

Дворянскому А.М.
(к 60-летнему юбилею)

Ты – из дворян. Элитная порода.
Попроще мы, мы – из народа
И не кончали в ЛГУ юр.фак.,
Как ты, В.Путин и тандемный артефакт.
Однако, в чем-то мы похожи.
Не только потому, что тонкокожи,
Остры на слово, часто ироничны
И пьяные всегда приличны.
Пусть не поймут того иные,
Основа схожести – мы областные,
Где поднялись наверх без пап и лап,
Играя чисто, отметая крап,
Любовь и дружбу для корысти.
И в том мы старомодны, как герои Кристи:
Эксперт, шериф и прокурор.
Быть может на троих на спор
Сообразить не виски, а правдивый триллер
Иль драму про любовь, как Шиллер,
Иль новый вариант Юноны?
А, если нам продолжить Сименона,
Ведь за столом одни Мегрэ –
Сюжетов столько не найти нигде!
Ну, что согласен Юбиляр? И ничего, что вместе
Нам минуло лет семь уже за двести.
И псевдоним готов – звучит не по-мещански:
Вениамин Григорьевич Дворянский.

Киму А.В.
(к 75-летнему юбилею)

                          Когда вдруг невозможного хотим,
Как Алладин из лампы, возникает Ким

Мы с прошлого снимаем грим,
Но настоящее не чтим
За бесконечность перемен –
То вправо крен, то влево крен.
Куда бежим?
Зачем спешим
К вестям дурным,
К делам плохим?
И неизменен только Ким –
Устойчив и невозмутим.
Бывает, невозможного хотим
И из волшебной лампы возникает Ким –
Наш оберёг от всех несчастий.
Помочь в леченье иль в зачатье?
Пирата Сомали угомонить на рее?
За стол переговоров усадить Кореи?
Всё это может только Ким –
Всесилен, словно древний Рим,
И мудр, как мудр Иерусалим.
А может проще – воедин
Ким и волшебный Алладин!
Ksju Zslvsk

Идешь сегодня не спеша
Или бежишь ускоренно дыша,
По улице знакомой иль чужой,
Незримо Лера, я с тобой,
Поскольку генно, хоть чуть-чуть,
Твоей судьбы мы освещаем путь.
17.10.2016 г

Молину Ю.А.
(к 65-летнему юбилею)

Эксперт, Писатель, Педагог –
Вы триедины, словно Бог.
Но, кто Отец, кто Сын, кто Дух Святой –
Вопрос, поверьте, не простой.
Они меняются местами,
Но отчего не знают сами.
И в каждой роли неизменно
Блистают ярко, вдохновенно,
Хоть с осторожною оглядкой –
Двоюродною сестрой порядка.
А без Порядка – все в песок:
Эксперт, Писатель, Педагог.

Нещеткиной Е.В.

По стилю старому – Стрельчиха!
По «Скандинавии» гоняешь лихо,
Как и по жизни, смелою рукой
Сжимая руль и лук тугой.
По стилю новому ты – Козерожка!
Тверда, порой кокетлива немножко,
И в подчиненье млад и стар,
И держишь по-мужски удар.
Лишь в Зодиаке твой портрет?
В нем и десятой доли нет,
Того, не скрыто что во мгле,
А в Яндоксе доступно и Гугле
О сути имени «Елена».
Мазок добавлю – папы гены
И женственную стать,
Которой наградила мать.

Окуневу А.Ю.
(к 60-летнему юбилею)

Давным-давно мы стали близки
Не только потому, что любим виски, -
Тому не мало есть причин.
Пусть дружбу нашу укрепит « Туллибардин»!

Петухову В.Г.
(к 70-летнему юбилею)

Дяде Вене семь десятков
Боевых, не очень гладких
Дядя Степа – жил он где?
Постовым служил в Москве!
Дядя Веня же в Отрадном
Начинал свой подвиг ратный.
Пинкертон был классный сыщик,
Лучше вроде и не сыщешь.
Дядя Веня наш покруче –
Разгребал убийств он кучи.
Дядя Степа ростом вышел,
Был длиннее многих вышек.
Дядя Веня рос корнями.
Результат? Глядите сами.
Как начальник ГУВД,
Успевал он быть везде.
Дядя Веня генерал
В три минуты рассосал
Нескончаемую пробку.
А водители не робко,
С матерком во всю орут: -
На хрена такой ОРУД,
Если самый главный мент,
Заменил его в момент?
Жаден был, к рабочим лют
Главный водки «Абсолют»
Александр Саботаш.
Но, когда вошел в раж,
На пути встал дядя Веня
И послал его по фене!
Олигарх теперь сидит
И народ уже не злит.
Дядя Веня без авралов
Штук двенадцать генералов
Милицейских воспитал.
Мог бы больше, но не стал –
Сверху тонко намекнули: -
Есть в Москве свои сынули.
Дядя Веня гнет монету,
Верит в мудрую примету,
Кто бездельник на работе,
Тот – погибель на охоте.
Сам, пройдя с десяток миль,
Меток, словно юный Тиль.
Шутки Венины в десятку.
Он подвижен, словно ртуть,
Может барыню в присядку.
Вжарить рок или твистнуть.
Дядя Веня – педагог!
Не из тех, кто демагог –
Учит правде, учит жить,
Учит верить и любить.

Петуховой Н.П.
(к юбилею)

Генеральша, конечно, не звание.
Генеральша – народом признание
Соответствия мужнему званию.
Сколько нужно старанья,
И любви и таланта,
И усталости рук,
И тревожных разлук,
Чтобы звездочки две лейтенанта
Генеральских достигли  размеров
И продолжили клан офицеров.
Нет у Нины ни лычек, ни звезд,
По Уставу она – рядовая,
Но упрямо без стонов и слез,
Без остатка себя отдавая,
Остается главным гарантом
И семейного счастья порукой.
Пожелаем увидеть полковником внука
И на правнуке форму курсанта.

Словохотову В.Д.
(к 60-летнему юбилею)

Наш круг предельно суженый –
Юрист России в нём Заслуженный
И прокурор давно Заслуженный
И врач, не только не засуженный,
А тридцать лет уже Заслуженный.
Наш круг – сыскарь, эксперт, следак
Способен выпить натощак,
Раскрыв убийство на закуску
Довольно быстро и искусно,
Что лишь подобие искусства.
Искусство – Словохотов. В нём умело
Соединил Всевышний Слово с Делом
И, устранив помеху за помехой,
Привел Заслуженно к успеху.
Мы в нашем круге все равны,
Но в каждом деле первые нужны.
Нам подчиниться Словохотову не грустно –
Он  деятель Заслуженный искусства!

Толмачеву И.А.
(к 50-летнему юбилею)

<strongТалантлив, твёрд и тонко ироничен,
Объятий славы мудро сторонится,
Любимец женщин, но всегда приличен,
Миролюбив, пока не разозлится.
Артист в душе, но всё равно приметен,
 Честь офицера – в словах, а в деле.
Ещё не штиль – зовёт попутный ветер,
Вас любит жизнь, а Вы не всё ей спели…

Утенковой Т.Н.
(к юбилею)

С тобой по Киеву бродил,
Был робок и совсем не мил,
Потом дружил, потом любил,
Потом стихами истомил,
А Борю так и не затмил,
К ответным чувствам не склонил.
Но от расстройства не запил.

Оно и лучше! – я решил:
Ведь недоступная звезда
Не в прошлом – в будущем всегда!

Шуру Ю.Б.
(к 75-летнему юбилею)

Не Гай, не Цезарь Юлий Шур,
Но, как похож его прищур –
И ироничен и умен.
Что: совпадение имен?
Или Природы тайный знак?
У них ведь общий Зодиак,
Поскольку оба Юлия
Рожденья первой половины июля,
Хотя с разбросом в пару тысяч лет.
Отсюда повторение примет:
Владея логикой отменно,
Часами говорить могли бессменно
Столь артистично, вдохновенно,
Что покоряли женские сердца
От первых слов и до конца.
Но, как историк беспристрастный,
И истины поклонник страстный,
Блюдя экспертное приличье,
Вам назову их два отличья
(для устраненья нет идей):
Из римлян Цезарь, Шур же – иудей!
Зарезал Цезаря любимый Брут,
Подрезал Шура важный плут.

Автопортрет

Романов многих был героем
Веселых и не пошлых.
Теперь под грядки землю рою –
Всё остальное в прошлом.
Формула долголетия семейной жизни
Валерии и Григория Заславских (материалы платиново-бриллиантовой свадьбы)
ДСЖ=mv²/2,
где ДСЖ – долголетие семейной жизни,
m – мы,
v – Валерия, в знаменателе деление пополам трудностей и радостей.

Некоторые условия, обеспечившие реализацию формулы:

• Народная мудрость гласит: — Никогда не женись на женщине, с которой можно жить. Женись на той, без которой жить нельзя. Мне эту истину сообщил Господь Бог 27 декабря 1947 года, через несколько минут после знакомства на катке с русоволосой девочкой Лерой Румянцевой.
• За восемь последующих лет Лера приняла мое решение, как неизбежную данность.
• У неё, вышедшей замуж за мальчика, хватило любви, желания и сил слепить из меня мужчину.
• Кто-то неизвестный сказал, что муж, у которого жена отбирает зарплату, — слабак, отдающий сам – настоящий мужчина. Последнее про меня, но добавлю, что настоящая женщина не отбирает у мужа побочные заработки. Это про Леру.
• Будучи умными разнонаправленно, мы удвоили наш ум, оставив глупости в индивидуальное пользование.
• Большинство недостатков одного стали достоинством другого.
• Всегда советуюсь с Лерой прежде, чем поступить наоборот.
• Мы смеемся над одним и тем же.
• Я обижаюсь по-новому, отправляя старые обиды в спам.
• Мне всегда были симпатичны мужчины, которым нравилась Лера, и которые нравились ей.
• Я внимательно прислушивался к её критическим замечаниям в адрес моих мимолётных симпатий.
• Мы никогда не боролись с друзьями друг друга – они становились нашими общими друзьями.
• Мы всегда едины, особенно в трудные минуты.
• Нередко говорил раньше, чем подумал. Научился думать прежде, чем продолжать.
• Мы не относимся друг к другу, как к собственности, и не высказываемся уничижительно в присутствии третьих лиц.
• Выполняю, правда, не всегда беспрекословно, желания Леры. И нежелания тоже. С удовольствием занимаюсь домашними и дачными делами, которые мне позволяют.
• Продукт нашего брака не оказался браком – у нас умный, красивый и состоявшийся сын. Умные, красивые и талантливые внучки. Невестка не бьёт нас и даже наоборот.
• Марк Твен высказал, вероятно, выстраданную мысль: - Если мужчина утверждает, что он в доме хозяин, значит, он и в других  случаях лжет.

Не скрою, бывает, что я отклоняюсь от правды. Но только  не в этом вопросе. Именно поэтому в формуле долголетия семейной жизни показатель V (Valerya) возведен в квадрат.

Заключение: Американский писатель и сценарист Джон Ирвинг писал: — Семейная жизнь – вот единственная партия, которую стоит выиграть. Мы, Валерия и Григорий Заславские свою партию выиграли!

                                 Валерии Заславской

Кто из нас коробок,
Кто горящая спичка,
Кто жестокий стрелок,
Кто подбитая птичка,
Легкий кто ветерок,
Кто смертельный цунами, -
Не ищи среди строк –
Мы ответа не знаем и сами.
Кто сырой коробок,
Не зажжённая спичка,
Кто неловкий стрелок,
Кто бесстрашная птичка,
В ком погас ветерок,
Усмирил, кто цунами, -
Не найдёшь среди строк –
Мы меняемся просто местами.
Февраль 2016

                                Отсебятина разных лет

 Женщина
Устами женщины говорит бог? Тогда понятно, почему я атеист.
Загадочной может быть только красивая женщина.
Женское очарование непредсказуемости.
Она была изнасилована способом, опасным для жизни многих. Женское приличие – одежда для двуличия, уж лучше обнажённость  безразличия.
Не верь в обостренное чувство справедливости женщины, не способной признать собственную вину.
Новый показатель благополучия региона: процент женщин, охваченных беременностью.
Сексопатологи в нашей стране появились раньше самого секса.

Любовь
Запретная любовь – игра без правил на вылет.
Она – его муза. Он – её музобоз.
Я не однолюб, я – одножен.
Взаимная любовь с годами превращается в кассу взаимопомощи.
Он любил ее до последней капли тестостерона.
Я б её позвал за поворот./ Не зову – мне повод не даёт.
Безразличие, перешедшее в привычку.
Любовь снега к лопате. Нелюбовь лопаты к снегу.
Ночь любви и тысяча и один день ссор.
Ревность – допинг для любви, чрезмерное употребление которого грозит дисквалификацией.
Слова «тобой переболел» — мужчин отвернутых удел.

На полях семейной жизни
Потребности молодой семьи должны укладываться в бюджет родителей.
Самые устойчивые браки у вегетарианцев – они не едят друг друга.
Семья – акционерное общество открытого типа, в котором жёны имеют привилегированные акции.
Семья – это храм, в котором исповедуются одним, а каются другим.
Семья – саморегулирующаяся система, в которой муж добивается равных прав, а получает равные обязанности.
Семья – ячейка общества. Как только не назовут клетку.
Если правда, что ответственность за всё несёт тот, кто сверху, то понятно, почему со временем в семьях рождается безответственность.
Мужьями не рождаются – мужей делают жены.
Ласковое слово и мужу приятно.
Муж с женой – двуполый Янус./Взгляды врозь, но общий анус.
Муж, которого постоянно ставят в угол, становится многоугольным.
В мужчине главное не разбираться в женщинах, а быть ими разбираемым.
Хороший муж  — это тот, который желание жены считает своим, а свое ошибочным.
Кто в доме хозяин? Конечно жена. Утешенье мужа в том, что он хозяин хозяйки.
Желание настоять на своем – извечное желание мужа. Умение уступать ему в мелочах – мудрость жены.
Вероятность выиграть спор с женой также абсурдна, как возможность выиграть ралли, поставив на лошадь на ипподроме.
«Милые бранятся, только тешатся» — такое могла придумать только женщина.
Молодые супруги, притирая свои характеры, остановитесь при запахе дыма.
Что общего между женой и инспектором ГИБДД? Они всегда правы, тонко улавливают запах алкоголя и не продаются за маленькие деньги.
Хвалите, хвалите чужих мужей – ваших похвалят другие жёны.
Никогда не критикуйте мужа в присутствии приятельниц. Всегда найдутся желающие его пожалеть.
Крик и слёзы в семье, как майская гроза, — не всегда во время, но всегда очищающая.
Крик жены – это аргумент без фактов.
Ничто так не действует на нервы, как крики чужой жены.
«Да убоится жена мужа своего» — многовековое заклинание отчаявшихся мужчин.
Существование двух лидеров в семье такая же иллюзия, как возможность одновременного управления одной машины двумя водителями.
Мужу, постоянно твердящему о равных правах, следует напомнить, что на семью не распространяется конституция США.
Передал инициативу супружеских отношений жене и однажды проснулся импотентом.
Жена – надёжный тыл мужа. Но, чем надёжней тыл, тем чаще тянет на передовую.
Лучше жена в постели, чем журавель в небе.
Семейному рабу вся жизнь табу.
Обет молчания  плавно перешёл в обед молчания.
Обет молчания мужа  и обида молчания жены.
Слово жены – серебро, молчание мужа – золото. Иначе до золотой свадьбы не дожить.
Чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта.  Чтобы стать женой профессора, надо стать женой аспиранта или аспиранткой профессора.
Жена говорит мужу: — «Ты мой счастливый билет». На самом деле он всего лишь кредитная карточка.
Не та жена хороша, которая делает мужа счастливым, а та, которая не делает его несчастным.

Дружба
Дружба  мужчины и женщины может перерасти в любовь. В дружбу – нелюбовь.
Любовь – расцветшая дружба, дружба – увядшая любовь.
Достоинства наших друзей не должны превышать наши недостатки.
Деньги друзей начинают считать тогда, когда устают считать свои долги.
Первым можно быть только среди равных, т.к. быть первым среди вторых, ещё не значит быть первым вообще.
Тянуть одеяло на себя можно только в том случае, если его хватит на друга.
Как ни сладка от друга лесть, она – отсроченная месть.
Горечь дружбы острее сладости вражды.
Он своих друзей не сдавал. Не успел – они его сдали раньше.

 Алкоголь
Народная примета: Если из Санкт-Петербурга в Москву приезжаешь в дождь, то обратно уедешь выпивши.
Начали, как всегда, с маленькой. Кончили литл литром.
Поганка – пьяному приманка.
Недоперепил…
Пил меньше, чем хотелось, но больше, чем мог.

Талант
У таланта и помарки ярки.
Бог дарует людям талант, как дополнительную начинку. Кому на целый пирог, кому-то на пирожок. Большинство остается хлебом, мацой или лавашом.

Евреи
На солнце лучше быть голым евреем, чем одетым арабом.
Каждый еврей – немножко Горинмыка.
Выхрист во время поста, картавя: — Поцтюсь, поцтюсь…
Православные и католики всех стран, в Рождество Христово соединяйтесь с евреями!

Самопокопушки
Самоанализ – попытка взломать код  программы жизни.
Тост должен быть как секс: начав, нужно во время кончить.
Чем отличается пляж нудистов от пляжа мудистов? Искренностью отношений.
Руководить, не совершая ошибок, так же невероятно, как подниматься в гору, не спотыкаясь.
Внешняя жестокость прямо пропорциональна неуверенности в себе

Года преклонные:
Преклонный возраст – конечная форма существования материи.
Жизнь течёт медленно, но проходит быстро.
Старость – отсроченное одиночество отрочества.
Когда тебе за 80, ощущаешь себя шариком, выпавшим из подшипника.
Ночью просыпаюсь и вздрагиваю. Мне 83 года! На каком я свете?
- На этом, на этом, — успокаивает боль.
Порой кошмары сна – предвидение, доведенное до абсурда.
Он верил в бессмертие души, но было так жаль расставаться с телом, к которому с годами привязался.
Жизнь – подготовка нашего будущего к нашему прошлому.
Принял обет. Какой  -  точно не помню, но твёрдо соблюдаю.
Лучше быть живой легендой, чем вечной памятью.
Тамадами не рождаются – тамадами умирают.
Хвалят  мужа в присутствии других?  Верный признак его старения.
Мои рога – моё богатство?
Цыплячья шейка надежды.
Лучше в памяти остаться демоном, чем ангелом с подпаленными крыльями.
Не чувствовать свой возраст – конечная стадия старения.
Свой возраст я почувствовал тогда, когда на экзаменах студентки на экзамене перестали показывать свои коленки.
Прошёл тернистый путь от импозантности до импотентности.
С возрастом – чем ниже член, тем выше чувство собственного достоинства.
Жизнь – переход от конца начала к началу конца.
Ум – умение промолчать, мудрость – умение молчать.
Умереть, не умирая, круче, чем надежда рая.
Живу, отделившись от своего возраста.

Дворянский Александр Михайлович – государственный советник юстиции 3-го класса, к.ю.н., доцент, заместитель прокурора Ленинградской области, Северо-Западный транспортный прокурор, ректор юридического института Генеральной прокуратуры РФ, вице-президент Балтийской коллегии адвокатов,
Заславская Оксана Леонидовна – студентка ПСПбГМУ им.акад. И.П.Павлова.
Ким Ги Ым – почётный Генеральный консул республики Южная Корея в Санкт-Петербурге, почётный профессор СПб Политехнического университета.
Молин Юрий Александрович -  советский и российский судебно-медицинский эксперт, заслуженный врач России, д.м.н., профессор, член союза писателей РФ, заместитель начальника Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, профессор кафедры судебной медицины СЗГМУ им.И.И.Мечникова.
Нещеткина (Петухова) Елена Вениаминовна – полковник юстиции, начальник отдела СУ СК РФ по Ленинградской области.
Петухов Вениамин Григорьевич – заслуженный юрист России, генерал-лейтенант милиции, к.ю.н., профессор, начальник ГУВД СПб и ЛО, судья Уставного суда СПб, профессор кафедры теории права и правоохранительной деятельности юридического факультета СПб Гуманитарного университета профсоюзов.
Петухова Нина Павловна – педагог.
Словохотов Владимир Дмитриевич – заслуженный деятель искусств России, художественный руководитель, директор государственного драматического Театра на Васильевском.
Толмачев Игорь Анатольевич – д.м.н., профессор, заведующий кафедрой судебной медицины ВМА им.С.М.Кирова.
Утенкова Тамара Николаевна – инженер-оптик.
Шур Юлий Борисович – к.т.н., лауреат Государственной премии РФ, генеральный директор НПО Интелсет-ТСС.

Санкт-Петербург            2016