Том 3. Югославия

Оглавление

Часть 1. В королевской Югославии (IV. 1935 — IV. 1940)

 Скоплье. Дорога Скоплье-Капино-Требовлье. Планина Рогозин (25.04.1935 — 15.07.1935). Поречье (7.1936 -6.1937). Сиринич (15.07.1937-31.12.1940), ж.-д. Метохия. Последние дни королевства Югославии (01.01.1941 — 15.04.1941). 

 Часть 2. Оккупация Вардарской Македонии

Раздел I. На оккупированной территории.а. Безвластие в Лоянах.Завоеватели в Лоянах. Наши переселения и уход в партизаны. Результаты геологоразведочных работ в Лоянском районе (01.05.1941 – 01.03.1944). Положение в Поречье (1941 – 1944).  Арест отца. Судьба евреев (1941).Настроения белой эмиграции. Начало вооруженного сопротивления фашистам в Македонии. Развал итальянской оккупационной армии (сентябрь 1943). Перед расторжением Германо-Болгарской оси (1 полугодие 1944). О подпольной деятельности в Лоянах (1941 – 1944).

Раздел II. В партизанах (1944). а. Похищение. В монастыре Прохора-Пчиньского. 1. АСНОМ. Формирование правительства. 2. Общежитие. Мои обязанности. Перебазируемся в монастырь Джуриште.Наши семьи в Жеглянах.Из Градище в Горне Врановцы.Горни Врановцы партизанская столица Народной Республики Македонии (1944).Прилеп.Битоль. Живойно.

Часть 3. В Федеративной Народной Республике Югославия (1945 – 1948)

Раздел I. а. Наше участие в восстановлении народного хозяйства Вардарской Македонии. Разруха. Организация геолого-разведочного института НРМ.Результаты  работ за первые два года (1945 – 1946).Охрид.Кукольный театр НРМ.

 Раздел II. Македония, Адриатика и Сербия.Встреча с Ф.Е. Махиным.Отъезд брата Вячеслава с семьей в ЧСР и смерть дяди Романа.Посещение раскопок римского города Стоби.Автокатастрофа (конец 1946).Отъезд родителей (конец сентября 1947).Лапад (Адриатика).Цавтат и Дубровник (август 1948). 

Раздел III. Борьба за власть. Репрессии.

Часть 1. В королевской Югославии (IV. 1935 – IV. 1940)

Братислава, Дунай, Белград позади, ж.-д. Ниш-Скоплье-Салоники, почти до границы с Македонией идет по середине, уже знакомой мне, широкой долины. Последний её участок от ж.-д. ст. Буяновац до входа в Скопскую, сравнительно узкую, котловину. По обе стороны горы, вблизи леса вырублены, на вершинах гор сохранились. Склоны гор изрезаны оврагами и балками, покрытыми пожелтевшей выгоревшей сухой травой. Чувствуется юг. Дорога резко поворачивает на запад, открылась широкая почти горизонтальная равнина – дно молодого плиоценового озера, дренированного рекой Вардар. Перед нами глубокий грабен Скоплянской котловины, окруженный со всех сторон высокими горами. Та же картина –   покрытые выгоревшей травой склоны хребтов. Жарко. На севере, в середине равнины, ярко-зеленая поверхность, это болото и заболоченный участок бывшего озера. На равнине деревень нет, они жмутся к её окраине, поближе к горам. Историческая необходимость. Наконец и Скоплье. Город лежит в подножии хребта Карлиак, над ним возвышается Крастовяц (1600 м). На юг видна белоснежная пирамида известняков Люботена (2496 м над уровнем моря).

а. Скоплье

Свисток. Конечная остановка. Вокзал небольшой, облицован желтовато-коричневатым травертином. Самый красивый из виденных мною вокзалов. Оставив багаж, отправились в поиски рекомендованного отцу отеля. Оказался рядом.

«Хотель у Пены» деревянное с виду довольно ветхое здание весьма нереспектабельного вида. Издали нам не верилось, что это гостиница. На первом этаже, что-то вроде забегаловки, столы, стойка, на ней ракия и лук, за стойкой хозяин Пепе лет тридцать, среднего роста, встретил нас очень любезно, ожидал приезда. Довольно грязно. Отвел нас по скрипучей лестнице в номер. Обстановка убогая. Но все скрашивалось гостеприимностью хозяина, мы не были избалованы. Уборная весьма примитивного устройства.

Знакомство отца с Пепой связано с исследованием отца обозначенной на картах тропы вдоль р. Трески с выходом в Скопскую котловину и, минуя подъем, на отроги Дтицы. Отец решил ее проверить. Дело в том, что почти сразу за д. Здунье река входит в каньон узкий и с почти отвесными скалистыми берегами. На крупномасштабных картах означена тропа, она в свое время была пробита изыскателями, при постройке гидроэлектростанции «Треска». Крестьяне отговаривали отца, доказывали, что сейчас она уже непроходима. Тропа шириной от 0,8 до 1,0 м на расстоянии почти 13 км возвышалась над уровнем реки до 20 м. довольно часто пересекалась узкими оврагами и расщелинами, также с почти отвесно падающими берегами. Через них были переброшены примитивные «мостики» – бревно или жердь. Переползая по «мостику» через одну из щелей, отец потерял сапог, который свалился в пропасть. Пройдя клисуру (каньон) пришлось идти в город босым. Ни одна из местных «гостиниц» не приняла отца на ночлег. Пепа принял, оттуда знакомство и дружба.

Поезд пришел рано утром. У Пепы ждать не хотелось. Пошли знакомиться со Скопльем. Сначала к вокзалу. Он замыкал главную короткую улицу города – улицу Краля Петра. Другой её конец выходит на вытянутую в том же направлении площадь Престолонаследника Петра, дальше, через Душанов мост, в мусульманскую часть города. По обе стороны двух-трехэтажные дома европейского типа, внизу магазины и другие подсобные помещения, вверху жилые. Насаждений нет. Улица и площадь вымощены. На площади трехэтажная гостиница и расположенное вдоль берега реки массивное самое высокое в городе здание офицерского дома, похожее на паровоз. С надстройкой (труба) – семиэтажное. Душанов мост построен в средние века очень похож на Карлов в Праге, но здесь нет по бокам статуй святых. На другом берегу, против офицерского дома, драматический театр, построен с большим вкусом (рис. 3-1). Вдали, на возвышении стены старой турецкой крепости, теперь казарма. Вблизи реки, вдоль набережной, каменные виллы местных богачей. Дальше вглубь, улицы города постепенно приобретают восточный колорит с мечетями, а на окраине полностью становятся типичными для мусульман улицами – кривыми с многими тупичками и частыми домиками, обращенными окнами во дворики, снаружи белые отштукатуренные стены.

На базаре стоит невообразимым шум, все в движении, торгуются с азартом, кричат. Смешение европейских костюмов, македонских и арнаутских национальных одежд, некоторые очень красочны. Много гибридных одеяний – на голове феска, круглая белая албанская шапочка или чалма, остальное европейское. Типичные фигуры базара – чайханджия и бозаджия. Чайханджия в турецкой феске предлагает чай. За плечами у него оригинальный крупный сосуд, в нем кипяток, в левой руке чайник (скорее кофейник) с узким и длинным носиком, здесь чай, в правой стакан, вокруг пояса набор жестяных цилиндров, в них стаканы. Бозаджия продает бозу (пшеничный напиток похожий на квас). К поясу прикреплен поднос, на нем жестяные кружки, в руке глиняный сосуд, похожий на амфору – в нем боза. Оба кричат: «боза! Боза, чай! Чай!». Жарко, очень жарко. Набегались. Возвращаемся в «хотель». Кстати, во всех македонских городах гостиницы были такого же типа как у Пепы.На наиболее высоком месте стоит джамия (мечеть) Гази Мустафа паши с ее высоким минаретом. Улицы вымощены булыжником, содержатся в чистоте, но все же пыльно. Здесь встречаются буйволы, а на окраине довольно часто верховые на лошадях и осликах. Седла деревянные – самары, через них всегда перекинуты сумы (бисаги). Женщин почти не видно. Повернули к главному базару. На улочках появляются мелкие лавчонки (дучаны), их все больше и больше. Городской базар наиболее живописное место города. Со всех сторон к нему сбегаются улицы и улочки, народу всё больше и больше. Появляются двухэтажные дома, а около базара почти все имеют два этажа, внизу дучаны, чайханы, различные кустарные мастерские, народные «куйны» (кухни), мелкие, европейского типа, лавочки. Встретил антикварный нумизматический магазинчик, много римских и древне греческих монет, большинство фальшивые, современное греческое производство. Туристы покупают охотно, принимая их за оригинальные. Жестянщики выбивают по жести различные рисунки. Кустари филигранщики предлагают серебряные перстни, серьги, запонки, заколки, браслеты, ажурные подстаканники; при вас создают из тонкой серебряной проволоки эти художественно сделанные вещицы, а если нужно, то и по вашему желанию, и без промедления. В других дучанах развешены образцы текстиля фабричного и местного изготовления. Рядом вывешены опанки (кожаные лапти), особо нарядные для женщин, немного далее головные уборы, в основном, национальные. В чайхане предлагают ароматный чай, у каждого чайханщика свой рецепт приготовления заварки. А вот поджаривают ражниче и чувабчичи, все очень вкусно и аппетитно, особенно в народных куйнах. Все готовят у вас на виду. Базар и прилегающие улочки заполнены народом, много из окрестных деревень, сел и аулов.

Утром встали рано. Ночью нас изрядно покусали клопы и блохи. Пепа очень подробно объяснил дорогу в Поречье. Повторяя многократно, покачивая головой, как там «шуми шума» (шумит лес), какой там воздух. Лес представлялся ему чем-то вроде библейского рая. Нам уже хотелось попасть в эти благословенные края, где отсутствуют духота, пыль и неимоверная жара.

б. Дорога Скоплье-Капино-Требовлье

Первые два км до источника Кисела Вода – равнина и хорошая грунтовая дорога. Подъем – уже тропа, крутой поворот вдоль восточного окончания Крстовара, резкий поворот направо, исчезла панорама города, тропа становится более пологой. Мы на высокой террасе плиоценового озера. С правой стороны на склоне горы видны обнажения верхнего мела, а в многочисленных оврагах мергели, пески, супеси и глины древнего озера. Солнце высоко, изрядно пригревает. Первое село Сопиште (500 м), прошли пять км и поднялись на 250 м над городом. Каменные одноэтажные домики разбросаны по склону горы. Главная улица – наша дорога. Попутчиков нет.

Встречных много, все македонцы. Одни пешком в одиночку и группами, другие ведут на поводу горных лошадок, к самарам приторочены нехитрые товары, в основном, дрова. Все спешат на базар. Тропа медленно поднимается вдоль южного склона хребта, на юге широкая рассеченная плоская озерная терраса, много македонских деревень. Травы выгорели пожухли, зелени почти нет, редко встречаются источники, вдали на горизонте покрытые лесом вершины гор, туда мы идем. Еще село – Горное Сольне (636 м), поднялись над Скопльем на 400 м, прошли 11 км. По дороге не встретили ни одного источника. Жарко, нет тени.

Село расположено на склоне горы. В сторону долины здания двухэтажные, к горе одноэтажные. Вверху живут, внизу скот и инвентарь. Дома стоят один над другим. Свиней держат в специально для этого построенных деревянных клетках, особо, пол их поднят над землей. Местные свиньи покрыты грубой темной щетиной, морды удлиненные с узким рылом, похожи на диких свиней. Зашли в крестьянский дом напиться, хозяева приветливы, понимаем друг друга хорошо, объяснили дорогу до Пустой Брезницы. Тропа петляет, подъем-спуск, сухо, тени нет, сильная жара, ни облачка.

Вдруг услышали сильный галочий крик. Не очень высоко над нами летит орел, над ним кружит большая стая галок. Пикируют на орла, но мимо, близко не приближаются. Орел же внимания на стаю не обращает, летит совершенно спокойно. Огромная птица, по-видимому гриф. Галдеж медленно удалялся. Мне казалось, что гриф беспомощен против этих подвижных противников. Но галки его очень боялись, а наш великан лишь изредка шевелил могучими крыльями. Постепенно стая редела, преследование прекратилось. Светланины тапочки развалились, сидела на камне пригорюнившись, рассматривала муравьев с необычно длинными ножками, похожими на пауков, таких встречаем впервые. Озерная терраса окончилась, спускаемся в довольно узкую долину, тропа ведет по её дну, с обеих сторон торчат скалы палеозойских кристаллических известняков, это Древен дол, воды нет. Вскоре увидали последнюю деревушку на нашем пути. Пусту Брезницу (780 м). С левой стороны ущелья буковый лес, постепенно опускается. На правом склоне, где стоит деревня, голые скалы известняков, лес вырублен высоко над деревней. Разбросанные на склоне убогие хижины, их немного, действительно пустая брезница. Вблизи лес и тень. Спешим туда. Судя по карте, мы поднялись над городом на 650 м, удалось это нам с трудом, безводье и жара. Тропа узкая, петляет между деревьев (бук). Мы уже в области карста, вода глубоко под землей и дренируется каньоном реки Треска, это за перевалом. Подъем все круче и круче, лес почти не проходимый, подниматься всё труднее. Светлана терпит, но идет, очень устала. Наконец перевал и мы на водоразделе на высоте 1140 м, прошли почти 30 км, и поднялись над Скоплье на 630 м, по выжженной солнцем полупустыне.

Кула. На перевале поляна, выше альпийские луга. Вправо от тропы двухэтажный дом европейского типа, необычный для такой глуши, бездорожья и удаленности от культурных центров. Это «кула». Название осталось от недавних времен турецкого ига. Нужно иметь в виду, что Македония освобождена от власти турок всего 20 лет назад, в результате Балканских войн 1912-13 гг. До этого здесь стоял янычарский пост, контролирующий движение враждебного туркам славянского населения. В то время турки построили на всех контролирующих путях небольшие каменные крепости с гарнизоном 5-10 человек. После первой мировой войны, образовавшееся Королевство Сербов, Хорватов и Словинцев (1918 г) контрольные посты оставили, на месте их построили удобные каменные дома, где жили 4-6 жандармов. Из Поречья в Скоплье был только один путь – тропа, по которой мы и прошли.

Стемнело, видя наше безвыходное положение, хозяева предложили переночевать, приняли очень радушно, накормили и выспались мы на хороших кроватях. Чистота. Утром после завтрака они обстоятельно разъяснили как идти до Калины и заверили, что заблудиться невозможно. Тропа одна.

С перевала открылась широкая панорама. Просматривалась долина р. Трески, горы, окаймляющие Поречье, и каньон реки. Внизу перед нами глубокий каньон (свыше 750 м глубины) с очень крутыми, часто отвесными склонами, по дну которого стремительно несётся река. Бросается в глаза резкий контраст между правым и левым его сторонами.

Правый склон каньона сложен карбонатными породами, безводен, расчленен многочисленными оврагами, ущельями и щелями. Между ними в беспорядке острые отвесные скалы и утесы. Растительности мало – редкие сосны (pinysnigra) и кустарники. Господствуют светло-серые и белые цвета. Дикое и страшное ущелье, поистине дьявольское.

По другую сторону поднимается узкий гребень Осоя (1200-1400 м). Он сложен палеозойскими филлитами, аргиллитами, разнообразными сланцами. Всюду зелень, хотя эти склоны также круты, местами отвесны и неприступны, все неровности рельефа маскируются зеленью широколиственного леса, многочисленными кустарниками, местами высокими травами.

На западе больше простора, видна долина р. Трески, хорошо просматриваются склоны гор левого берега. Они сложены известняками, доминируют светло-серые тона, безлесны и только на участке между деревнями Лака и Эдунье небольшой участок их покрыт лесом. Дальше высокогорное карстовое плато Суве Горы, покрытое выгоревшей травой желтоватого цвета, печальная панорама. Высоты Суве Горн варьируют от 1500 до 1700 м.

Капино. До Капино осталось 6 км. Первый км тропа идет около отвесной стены известняков, которая дальше увеличивается, а под Караджичей достигает 300 и выше м. Здесь, на неприступных утесах, многочисленные гнездовья грифов. Тропа отходит от стены, спуск становится все круче и круче. Теперь идем сосновым лесом. Он не похож на наши леса. Склоны изрезаны многочисленными ущельями. Сосны повсюду, цепляются своими корнями за каждую трещину, глубоко в них проникают, сами держатся и одновременно задерживают глыбы известняков от падения. Растут в одиночку, но их много. Последний км – сплошные небольшие серпантины и очень крутые спуски. Как проводить по тропе лошадок трудно представить. Наконец, за поворотом внизу в развилке двух ущелий, видим несколько строений. Это Капина. Место для постройки завода выбрано удачно. На небольшом выравненном конусе выноса двух ущелий, на небольшом пятачке разместились двухэтажный завод по производству скипидара и канифоли, контора, домик технического персонала, общежитие для рабочих и дощатый склад. Пятачок находится в центре борового массива, где испокон веков производится подсочка. По дну обеих ущелий протекают ручейки, дебит их постоянен, сразу ниже оба исчезают, уходят под землю. Карст. Оба вытекают выше из двух небольших пещер. Отец заканчивает работу и обучение персонала по производству скипидара. Забегая вперед замечу, средства, затраченные на постройку завода, окупились уже в 1935 г. Всего горяне в 1935-36 гг. получили в счет заработка и продажи живицы около 700 тысяч динар. Неплохое подспорье для очень бедного населения этих гор.

Отец познакомил нас с руководителями завода лесными инженерами и энтузиастами своего дела Бруно Шикичем (серб) и Эмом (словенец) и представил меня как их единомышленника. Оба коммунисты, члены КПЮ, партии в королевстве поставленной вне закона. Вскоре мы подружились и дружили вплоть до раскола партии на советофилов и титовцев. Впоследствии один из рабочих завода рекомендовал меня в партию. По воле случая, с первых дней пребывания в стране, у нас нашлись не только друзья, но и хорошие товарищи.

Был еще молодой лесной инженер – практикант, эмигрант, по-видимому, член «христианских мальчиков», так звали мы членов молодежной организации ортодоксальных монархистов. Показывая Светлане как работает завод, решил похвастаться и сказал: «Нам о Вашем прибытии сообщили и поручили мне за вами следить. Знайте, что каждый ваш шаг нам будет известен». С ним мы больше не встречались, а что он мог сообщить своему начальству, неизвестно.

Вечером, когда стемнело, все смотрели македонское коло (национальный танец – хоровод). Такого коло я больше никогда не видал, а видел их много и разных. Летняя южная теплая ночь. Кругом дикие горы. Большой костер. Вокруг пламени костра темные фигуры мужчин в темпераментном танце под звуки барабана и пронзительной мелодии флейты. Зародилось коло много веков назад. Так танцевали в древности народы Балкан.

Из Капино в Требовлье. Рано утром с отцом отправились в Требовлье. Дорога идет долинами рек Калины и Очи, похожа на грунтовую, но колеи нет, сплошной галечник и заросли вечнозеленого самшита (зеленики Buksus semperveritas). Высота кустарников достигает 3-4- х метров. Встречается местная разновидность дуба (Qercus macedonum) с узкими ланцетовидными листьями. Долина Очи значительно шире. Дно её покрыто ослепительно белыми гальками карбонатных пород. Справа на склонах редкий боровой лес, слева склоны покрыты неизвестными мне кустарниками и зарослями самшита. Воды нет. В двух км, не доходя до реки Трески, слышно журчание воды через несколько десятков метров она проступает из-под галечника, а вскоре превращается в полноводный поток шириной несколько метров. Идем по обочине долины. Неожиданно открывается вид на долину р. Треску и мост через неё. Треска шириной с Суланду. Поднимаемся на речную террасу, перед нами несколько разбросанных в беспорядке крестьянских домиков и здание жандармского поста, такое же как на куле. Из Здунье, вверх по течению реки, хорошая грунтовая дорога. Ведет в районный центр Южный Брод. Справа и слева голые склоны известковых гор, в долине тоже не весело, все выгорело. Наконец, вправо от дороги отходит тропа, перед нами крутой безводный и голый склон, а солнце уже печет. Здесь подъем к Требовлье – 650 м высоты. Тропа ведет круто вверх, почти в лоб, напрямую, но есть и серпантины. Кроме редких кустарников никакой зелени, нет и тени. В одном месте тропа проходит под нависающей скалой, отец зовет это место «Пронеси господи». Несколько раз отдыхаем. Наконец, перевал, подъем длился три часа.

На перевале Чуло несколько сосен и тень, немного травы. Прохлада и тень. Отдыхаем. Кругом горы. Глубоко внизу Треска. Перед нами на востоке белые отвесные склоны Караджице (2473 м), вправо Попово Брдо (2337 м), громада Солунской Главицы (2499 м), еще вправо белоснежные вершины Даутицы (2179 м) и Белого Камня (2087 м). Они ограничивают Поречье с востока. Вверху альпийские луга и голые вершины, лесов уже нет, ниже на склонах зеленая полоса сосновых лесов. Величественная картина. На севере безводное высокогорное карстовое плато Суш Гора. На востоке сквозь просветы сосен видны вершины хребта Лисац (1843 м) – Добра Вода (2062 м). Все в зелени – буковые леса.

От Чуло до дома около 2- х км, а спуск всего 160 м. Кругом шумит бор. Внезапно бор кончается, перед нами в устье небольшого оврага видны маленький домик и смолокуренная печь. Это жилище отца, дяди Романа, а теперь и наше. Выше, на полого падающем склоне, село Требовлье и небольшая часовня.

«Фабрика катрана» – так крестьяне называют смолокуренную печь, хотя работают в этой «фабрике» всего два человека – отец, да дядя Роман. Поднимаясь по оврагу вверх, сначала видим большую поленницу смолья, вправо от неё под деревянными навесами из досок, смолокуренная печь, ниже к ручейку перегонная аппаратура для получения скипидара, а за этими сооружениями небольшой домик. Комната и кухня, в каждом помещении по окну оригинальной конструкции. Окно разделено на две половины, внизу постоянная рама, вверху раму можно поднять – окно закрыто или опустить – окно открыто. Окна обращены к устью оврага, из них видна часть бора. Склоны оврага очень круты, внизу небольшой ручеек, справа на левом склоне небольшой огород и две сосны. Вода ручейка используется для –охлаждения какого-то бака и служит как питьевая. Все строения деревянные, за исключением фундамента домика. Домик стоит на косогоре, внизу небольшая кладовка. В комнатке, которая служит спальней – два топчана, скамейка, в кухне – плита, стол, скамьи. Около «фабрики» – тропинка вверх ведет в Требовлье, вниз в с. Растеш, оно в пяти км, но там почта, а также староста общины.

Сразу по прибытии начали расширять домик, пристраивать комнатку для нас. Используем местный опыт. Три вертикальных и три скрепляющих их балки, в промежутках между ними вертикальные колья. Пространство между кольями переплетается ветками и обмазывается глиной, выравнивается и белиться – стены готовы. Удалось сделать и окна, но с дверями вышел конфуз, повесили для начала занавеску. Сделали мебель – топчан, скамейки, столик и полку-шкаф (вместо дверок занавеска). Спальня и рабочий кабинет готовы. На столике я записывал свои геологические наблюдения. Вид из окон – голые скалы оврага.

Отныне живет здесь четыре человека. С производством раньше свободно справлялись отец и дядя, перспектив на расширение нет. Крестьяне категорически отказываются организовать артель. Смолокурение здесь имело третьестепенное значение, в экономике хозяйства роли не играло. А скипидар дело темное. Надежды на организацию артели пропали, да и сырьевая база ничтожная. Смолокуренную печь, а дальше и получение скипидара, организовали, стали работать, этим и жили. В Европе всё еще кризис. Дядя Роман шефствует над смолокурней, отец занят опытами, в основном, для улучшения качества скипидара, что ему и удалось. Я помогал, как мог, Светлана занялась хозяйством, даже у попадьи научилась выпекать хлеб.

Я всегда сопровождал отца, когда он с грузом своих «производов» отправлялся его реализовать в небольшие городки Тетово, Гостивар и Кичево. Нанимали лошадку, грузили на самар канистры со скипидаром и отправлялись. Все городки находились в глубоких тектонических котловинах. Приходилось опускаться по крутым склонам гор 350-700 м по вертикали. Самым скучным и однообразным был путь в Тотово. Почти от начала до конца карстовым плато Сува Гора с особенно крутым спуском в Тетовскую котловину. Спуск с груженной лошадкой вниз и труден, и опасен, вверх подниматься менее опасно. В Тетово, как и в других городках, охотно брали терпентин (скипидар) аптеки. Покупали муку, сахар, чай, фасоль,соль, керосин. С этим грузом обратно. На все уходило два дня. Ночевали обычно в поле. Юг. Тепло. Нет блох и другой живности.

Более интересной быта дорога в Гостивар, он расположен на южном конце Тетовской котловины. Но здесь была другая геологическая обстановка (граниты и метаморфические сланцы), вода и буковый лес. В долине также много воды, много зелени. Спуск местами также очень крут.

И наконец, наиболее живописным и продолжительным были путешествия в Кичево. Большая часть пути проходила хребтом Ошляк, в основном, зоне альпийских лугов или небольшими участками букового леса. Много зелени, цветов, чистые источники, прекрасный виды на соседние горные хребты. Во всех этих городках у отца уже была постоянная клиентура и в них много не задерживались.

По дороге я вел свои геологические наблюдения, наносил на карты особенности строения и другие данные. Мы считали себя временными. Я искал работу по специальности. Бывал с. Скоплье, где познакомился с местными весьма малограмотными искателями руд. Они работали на белградских спекулянтов концессиями и мечтали разбогатеть. Они собирали образцы руд и незнакомых им минералов, посылали их в Белград своим шефам. Если было что-либо интересное, те в свою очередь на недельку нанимали безработного горного инженера, тот осматривал проявление руд и писал отчет, спекулянт принимал его рецензию во внимание и, если она была положительная, делал заявку, получал концессию и старался её продать местному предпринимателю (иногда удачно) или солидной иностранной фирме (как правило, неудачно). В Скоплье мне дали два адреса таких «предпринимателей». Поехал в Белград, познакомился с одним из таких «концессионеров», он обрадовался, дал небольшой аванс и назначил меня заведующим своего рудника лигнита, находившегося на территории Скопской котловины и попросил посмотреть еще несколько рудных объектов (рис. 3-2). Что из этого вышло увидите дальше.

довольно широком склоне горы домики крестьян, одноэтажные, на периферии иногда удаленные друг от друга. В центре села 12-15 домов, некоторые двухэтажные между ними сливовые садики. Одноэтажные на четыре ската, разделены на два помещения, в одном живут хозяева, в другом размещается скот и сельскохозяйственный инвентарь. У более зажиточных – двухэтажные, наверху люди, внизу скот. В некоторых домах в жилых комнатах сохранились двери «в ничто», задернутые занавеской. За ними проем, крыльца нет, лестницы тоже. Мне рассказали, что так было принято строить во время турецкого ига. Это запасный выход на случай нападения башибузуков, когда через эти проемы выпрыгивали мужчины и бежали в лес, скрывались. Турки мужчин не щадили, считая их потенциальными четниками или комитами. В таких условиях жила православная «рая» еще 25 лет назад, когда христианское население фактически было вне закона. Многие еще помнили это время. В некотором удалении от села была часовня. Исполнял все требы и службы русский священник из эмигрантов. Взаимоотношения между служителем культа и крестьянами оригинальные. Крестьяне в церковь не ходят, за исключением больших праздников, платят за душу по 10 динар, просят священника молиться за них. Обе стороны довольны. Посты держат.

 Конец смолокурения в Требовлье.

Оккупация и расчленение Югославии сопровождаюсь юридическим присоединением Вардарской Македонии к Болгарии и нарушением многочисленных экономических связей. Фактическими ее хозяевами были гитлеровские захватчики. Отца арестовало Гестапо, его вывезли в Белград. Остался дядя Роман. Брат Вячеслав переехал ко мне в Табановцы вместе с семьей и матерью. Георгий в Брезнице. Дело постепенно затухает.

После возвращения отца, оба еще некоторое время работают в Требовлье. Но вскоре переезжают к нам в Табановцы. Здесь собрались все Малаховы за исключения Жоржа, смолокурение в Требовлье прекратилось.

В конце октябре 1935 г. я получил приглашение от белградского спекулянта горнорудными концессиями (об этом я не знал) Милана Поповича руководить его разведочными работами в Вардарской области.

Мы были очень рады, наконец интересная работа и по специальности. В это время мы жили в Скоплье, занимали комнатку в доме полковника югославской армии. Оставив Светлану отправился на объекты. Сделали несколько шурфов, золота не оказалось, о чем сообщил в Белград, оттуда распоряжение, взять руководство над эксплуатацией и разведкой лигнита вблизи Катланово. Зарплату будет выплачивать рудник. Решаем переехать. Тем более, что хозяин оказался грубым солдафоном. За малейшую провинность избивал своих денщиков – новобранцев из крестьян. Старался бить в лицо и обязательно кулаком, а несчастный денщик при этом должен был стоять в позиции смирно. Типичный «скалозуб» и таких в королевской армии оказалось немало.

В Катлановскую баню (рис. 3-2 – 3-5), местный курорт горячих минеральных источников, вблизи которой находился рудник, отвез небольшой грузовичок «предприятия». По дороге он чуть не свалился в реку. Вытащили волы.

Приехали поздно. Нас поселили в комнату совершенно не пригодную для жилья. Дня через два мы переехали в село Катланово. Оно в 3- х км от «рудника».

Катлановская баня – ее история интереснейший геологический феномен, являлась одним из самих древних курортов Балканского полуострова. Здесь к открытой тектонической трещине приурочено или с ней связано более 30- и горячих (З9- 41 °С) и холодных источников гидрокарбонатно-натриево-кальциевых, слегка радиоактивных, вод. Мощные образования травертинов по обе стороны р. Пчини образуют короткий каньон и свидетельствуют о значительном в доисторическое время дебите их вод.

Для лечебных целей воды использовались с незапамятных времен. Первые свидетельствовали об этом римляне, которые использовали их сразу после завоевания этой части Балканского полуострова (200 лет до нашей эры). Остатки фундамента римского поселения сохранились внизу на площадке современного курорта, здесь же были найдены римские сосуды, а в осадках реки – монеты того времени. На вершине гребня, господствующем над «баней», около открытой трещины, видны четырёхугольные высеченные в травертине остатки римских ванн, в них также найдены монеты римского времени. Минеральные воды Катлановской бани добросовестно и безотказно трудятся свыше 2200 лет.

Шестьсот лет тому назад «баня» перешла во владение турок-османов, они разрушили римское поселение. На месте его по приказу Фаик-паши была выстроена гостиница (хан). Позже Азив-паша распорядился о сооружении крытого бассейна, но вскоре катастрофическое землетрясение разрушило все сооружения курорта. По приказу того же Азив-паши были сооружены новые гостиница, крытые бассейны для мужчин и женщин, облицованные внутри полированными плитами серого мрамора. Они сохранились до сих пор. В одном из них, в котором мы обычно купались, в углу его бьют два минеральных источника, общим дебитом 110 л/мин горячих вод. Здесь проводили время паша, его гости и приближенные. В соседнем – его гарем. Зимой, когда мы шли в Катланово, никого нет. В нашем распоряжении оба бассейна, но купались и плавали в мужском, площадь его около 60 кв.м. Это было единственное место нашего «курортного отдыха» и, притом, бесплатное.

Югославы гостиницу частично перестроили, увеличили количество покоев до 100, половину их обставили весьма скромной мебелью, вторую сдавали курортным постояльцам пустыми. Близкое расстояние от Скоплье (28 км) и от с. Катланово (3 км), хорошие дороги, летом регулярное автобусное сообщение, а, главное, широкая популярность среди местного населения минеральных вод – причина  перенаселенности бани в весенние, летние и, частично, осенние месяцы. Весной 1935 г. мы наблюдали это переселение народов. Начиная с конца февраля, по дороге на курорт движутся повозки, буйволы с телегами, нагруженными нехитрой мебелью, спальными вещами, корзинами, посудой, железными печурками, продуктами и даже живой птицей. Все стремятся в «баню». На курорте оживление, хозяйки стряпают, пекут и варят на воздухе. Всюду дым и чад. Воздух «бани» уже чистым назвать нельзя. Вероятно, такие же нашествия были и во времена Оттоманской империи. Курортники побогаче столуются в ресторане, живут в меблированных комнатах. Шум и гам.

Познакомился с «рудником», такая же мистификация, как золотые россыпи. Небольшая штольня в слое низкокачественного лигнита. Рядом в такой же штольне лигнит горит. Добыча ведется примитивнейшим образом, имеет сезонный характер. Шесть рабочих, десятник, он же и продавец угля, все без квалификации, шофер и я. В Белграде, по рассказам М. Поповича, все представлялось иначе. Он, спекулянтским нюхом чуяв желторотика, использовал это, а я попался «как кур во щи». До февраля мы перебивались кое-как, получая кое-что от продажи лигнита. В феврале тепло, лигнит не покупают, в марте крах, остались без денег. Рабочим тоже не платят, но они не протестуют, местные крестьяне и считают заработок сезонным. Записал в Белград, потребовал причитающуюся мне зарплату. Ответ: «Передайте рудник инж. Лупиберезе и поезжайте в Джевджелию, там рудник хрома, с них получите деньги». Довольно. В марте наше полуголодное существование перешло в голодное.

Неожиданно приехал отец из Скоплье, где собирался приобрести костюм. Увидал наше положение, отдал все свои сбережения. Мы выплатили долги и переехали в город, в надежде найти работу. Здесь нас ожидала удача.

Несмотря на полуголодное существование, мы не сидели без дела. Все свободные дни использовали для изучения геологии междуречья рек Пчинья и Варвар. Исходили эту местность вдоль и поперек. Отбирали образцы, описывали разрезы, в результате подробно знакомился с составом и строением велесской свиты, описал ее и опубликовал. О двух интересных геологических наблюдениях и о поведении некоторых животных кратко изложу ниже.

 Оползень. Однажды, выйдя из штольни сел отдохнуть на бровку оврага, глубиной около 20 м. Вдруг услышал шелест, это с другой стороны начал мелкими струйками сыпаться песок. Количество струек постепенно увеличивалось. Начало оползня. Решил дождаться конца. Противоположный берег сложен глинами, суглинками, песками, падающими в сторону оврага, у меня безопасно. Внезапно песок и супесок посыпался большими струями и почти сразу после этого пополз весь противоположный склон. Инерция движения была настолько велика, что часть материала заполнила дно оврага и поднялась на несколько метров в мою сторону. Все произошло так, как описывают в учебниках, а я видел это впервые.

Вулкан. В конце геологического маршрута вблизи р. Вардар в овраге, расположенном параллельно долине Вардара, сзади озерных осадков увидал обломки черного камня. Базальт. Стал пониматься по крутому склону и нашел базальтовый небольшой мощности покров, залегающий, согласно с отложениями озера. Обследовал местность, нашел шесть базальтовых покровов, залегающих друг за другом, а в промежутке пески и глины. Пирог, слоеный. Обнаружил и жерловину излияний базальта в сравнительно недавнее время, когда начало формироваться озеро и тектонические движения еще не прекращались. Возраст вулкана менее миллиона лет. Удача, не каждому геологу суждено найти вулкан. О вулкане сразу опубликовали в научном журнале.

Гадюка на деревне. Поведение ядовитых змей на юге отличается от наших гадюк. В этом я убедился на собственном опыте. На левом берегу р. Пчине, против «бани», замечательное место. Почти ровная невысокая речная терраса (рис. 3-5). Заросла отдельными хорошо сформировавшимися кустами сирени, много полянок, природный парк. Особенно хорошо здесь во время цветения, фиолетовые кусты сирени и воздух напоенный её ароматом. Но был один недостаток этого райского дикого уголка природы. Почти под каждым кустом можно увидать свернувшуюся в спираль рогатую гадюку (vipera amodires). Они очень ядовиты, македонцы их боятся и безжалостно уничтожают. Я тоже. Обычно тихо подходил к ней и спускал на голову тяжелый камень. Однажды охота оказалась неудачной. Змея уползла. Найти не могу. Вдруг над головой послышалось шипение. Отскочил и вовремя. Гадюка, забравшаяся на сирень, спускала голову с намерением укусить. Я знал, что в тропиках змеи залезают на деревья в поисках пищи, но не учел того, что субтропики долины Вардар находятся в 20 км. Крестьяне рассказывали мне о случаях укусов гадюк с ветвей деревьев. С тех пор на экскурсиях смотрел не только на землю, но и на кустарники, а к рогатым гадюкам стал относиться более уважительно.

Об аистах. Гнездо аистов напротив нашего дома. Прилетели, стали ремонтировать гнёзда, вывели малышей. Интересно наблюдать за их поведением, они хорошие семьянины. Однажды повадился на гнедо к аистихе другой аист. Сначала отгоняла от гнезда она, но вскоре услыхав скандал прилетел хозяин. Нахалу досталось, улетел с позором. Вблизи небольшое заросшее тростником неглубокое озеро и заболоченная местность. Это охотничьи угодья аистов. Их всегда там много. Ловят лягушек, ходят ищут поживу, иногда подолгу стоят притом на одной ноге. Однажды папа аист принес в клюве ужа. Родители долго щелкали, сомневались, очевидно, как поделить добычу. С лягушками было просто, а как змею. Это продолжалось довольно долго, конца не дождался.

Маркова кула. (рис. 3-6) Королевич Марко легендарная личность балканских славян. Народ всюду, где имеются старые остатки каменных башен, крепостей, о строителях которых уже позабыл, именует их Марковыми кулами (крепостями, замками) и считает, что их построил Марко. Одну из таких кул около р. Вардар мы со Светланой обнаружили. Каменная полуразрушенная башня, на почти неприступной скале. Заходили внутрь. Очевидно развалины бывшей небольшой крепости, вероятно времен турецкого ига, а может быть и более древняя. Она охраняла путь из Салоник в Скоплье, который находился в каньоне р. Варда, и который на большое расстояние хорошо просматривался с верхнего наблюдательного этажа башни. Вблизи крепости вход в пещеру.

Наконец следует сказать несколько слов о наших хозяевах македонцах. Они были очень внимательны к нам, иногда старались незаметно помочь, никогда не требовали платы за постой.

В Скоплье, кроме семейств Поповых и Шпоры, среди эмигрантов, знакомых не было. Разные мы люди. Появились друзья и единомышленники – македонцы, сербы, словенцы. Познакомился с профессорами Скопского университета: П.С. Иовановичем и В.С. Радовановичем (географами), С. Караманом – директором природоведческого музея и доцентом А. Урошевичем (энтограф). Был принят в Скопское научное содружество. Получил из общества документ, разрешающий проводить исследования, с просьбой помогать, где возможно. Документ подписан баном (губернатором) области и, впоследствии, он неоднократно мне помогал. На этот раз Поповы сообщили нам радостную весть. Инженер Л. Залеман, руководитель некоторых разведок фирмы Трепча, крупнейшего производителя свинца и серебра в Югославия, берет меня в качестве руководителя разведки серебро-свинцовых руд в горах Рогозно в Южной Сербии на границе с Македонией. Неожиданная удача. Катлановские мытарства закончились.

в. Планина Рогозно (25.04.1935 – 15.07.1935)

Сразу же отправился в Косовскую Митровицу, где было управление рудниками «Трепча Мейнс Лимитед», нашёл инж. Зелемана и в тот же день выехал на попутном грузовичке фирмы в Рогозно. Везли взрывчатку в кузове машины, а запалы пришлось принять мне, всю дорогу держал их на животе. Ехали осторожно, но иногда потряхивало. Таковы были меры безопасности даже на модерных благоустроенных предприятиях англичан.

Наконец Новый Пазар, дальше добираться можно только на лошади. Ящики приторочены к самарам, десятник взял детонаторы, я верхом. Подъем, густой буковый лес. К вечеру добрались на место.

Небольшая бревенчатая избушка, величиной с нашу на Суланде, банька. Комнатушка в одно окно и кладовка. В кладовку поместили динамит, комнатушка – наше будущее жилье. Обстановка: грубо сколоченный стол, скамейка и топчан. Освещение керосиновая лампа. Десятник с детонаторами ушел. Я остался один в густом темном лесу. Тишина. Кругом никого. Через несколько дней привез Светлану. Комнатка приобрела жилой вид. Ненужные вещи сложили в кладовку. Жалование получил вперед (аванс) и вполне достаточное для нас. Продукты привозят из Нового Пазара, районного центра. Там красочный базар, только национальные костюмы изменились. Преобладают сербские, шумадийские, много арнаутских – албанских. Нет надобности думать о том, как прожить завтра. По вечерам мы одни. Тишина. Темный, почти черный, лес шумит над головой. Отойдешь немного, в нем чуть виден огонек, это светит наша керосиновая лампа. Совсем избушка на курьих ножках. Ночью её не видно. В ней мы прожили лучше время года – лето.

Рабочий день начинается с семи утра – осмотр штольни и вскрытие старой шахты. До них около 4- х км пути. Рабочих немного, но есть горняки профессионалы – личане. Много свободного времени.

Планина Рогозно и история добычи здесь свинцово-серебряных руд. Рогозно – меридионально вытянутый хребет с высотой 1-1,5 км. Почти весь покрыт густыми буковыми лесами. На востоке хребет ограничен долиной реки Ибар, на западе её притоком р. Рашкой. В районе разведки доминируют андезиты и трахиты, встречаются ультрабазиты. Здесь, на полого падающем плато в районе реки Ибар, свыше 200 различной величины воронок, окаймленных небольшими отвалами. Иногда среди обломков породы встречаются сфалеритовые руды, галенита нет, полностью выбран средневековыми рудокопами. Многочисленность отвалов хороший поисковый признак на свинцово-цинковое оруденение. На площади старых выработок растительности почти нет, редкие кусты горного шиповника. Плодородная почва погребена, частично вынесена водами.

Обилие выработок, их размещение указывают на возможность в долине выхода водоотливной штольни (наследственной штольни). Такие штольни в средние века проходились на средства всех добытчиков руды, работы по проходке её продолжались десятки лет и даже, наверно, сотни, поэтому и называются они наследственными. Протяженность часто превышает км, в Пршибраме длина ее свыше 14 км. Водоотливная штольня позволяла отрабатывать руду до её кровли, в подошве её не добывали, так как в то время не было технических средств для откачки рудничных вод.

Начало разведки. Необходимо найти выход водоотливной штольни. Расположение отвалов, особенно более крупных, приурочено к почти прямой линии и указывало на существование здесь жилы с серебро-свинцовым оруденением, крупные отвалы – на места вентиляционных шахт того времени и одновременно на места выхода штольни в долине. Но в долине у подножия склона отвала не было. По-видимому, в течение столетий каменный материал бывшего здесь отвала был использован населением и государством (обычно для ремонта дорог, строительства). Там, где предполагалось устье штольни, стояла крестьянская мельница, питалась она водами напорными. В землю была глубоко вкопана почти горизонтальная деревянная труба, по ней подавалась вода на лопасти деревянной турбинки. Других источников по близости не было. Предположение, что именно здесь был выход штольни, подтверждалось и тем, что дебит вод постоянный, напор их не меняется, мельница работает круглый год. Решено мельницу купить и вскрыть место выхода вод.

Около мельницы большой фруктовый сад. По югославским законам самовольное уничтожение плодового дерева каралось каторгой. В ход была пущена взятка, обычный метод капиталистического предпринимательства. Ночью неизвестные сад вырубили. Хозяин сада и мельницы подал в суд. Дело было поручено местным жандармам. Преступников они не нашли, получили соответствующую мзду. Дело закончено. Мельницу купило подставное лицо фирмы Трепча. К слову, сад вырубил сам хозяин. Мельницу, это было небольшое деревянное строение, снесли, вскрыли насыпь, вода под напором прочистила отверстие, открылось устье наследственной водоотливной штольни.

Размеры штольни 160×80-90 см. Наша задача её расширение до нормальных размеров. В основном, штольня хорошо сохранилась и если в ней не было завалов можно было пройти вперед до ста м. Проложена она по контакту сильно окварцованных ультрабазитов и андезитов. Каменный материал и руду древние рудокопы вывозили на узких тачках, местами на подошве штольни сохранились толстые широкие доски. Через определенные промежутки по бокам штольни расширение, здесь расходились встречные. Для крепления использовали дубовые доски шириной до 80-90 см, толщиной около 10 см. Они прекрасно сохранились. Прошли первые 150 м, не хватает воздуха, после взрыва газы долго не выветривались. Нужна вентиляция. Приблизительно в этих местах встретили справа по ходу квершлаг, на конце высокий завал, предполагаемое место средневековой вентиляционной шахты. На поверхности, приблизительно над завалом, большой отвал. Раскопав его, увидали глубокий колодец, это и есть шахта. Поставили ворот, начали работать, рабочий, который опустившись на бадье вниз, выбирал материал, грузил, поднимали на верх. Каменного материала оказалось не так много, на глубине 80 м, появилась тяга. Решил спуститься сам и, если возможно, добраться до штольни. На дне небольшой узкий вход горизонтальной выработки. Светлана с нашим приятелем рудокопом личанином ждут в штольне. Штрек длинной около 20- и м делал дугу, остановился перед завалом. Хорошая тяга. Лампа погасла, но слышу внизу голоса, и вижу два огонька. Личанин поднялся наверх, оказалось, что завал подходит к подошве штрека. Вдвоем опустились на дно квершлага. Все расчистили, появился воздух, идем дальше.

Дубровский ключ. Существует много исторических доказательств о интенсивной добыче серебро-свинцовых золотых руд в XIII веке нашей эры дубровчанами во время расцвета Дубровачкой республики. После захвата этой территории турками и османами, добыча быстро упала и вскоре прекратилась. Свыше 500 лет подземные кладовые лежали внутри. Прямое доказательство деятельности дубровчан нашли в штольне. Разбирая очередной завал, горняки обнаружили выемку в боку штольни, как обычно – скамья, на ней остатки скелета, небольшой пожелтевший ящичек и необычного вида заржавленный железный предмет. По определению специалистов Скопского краеведческого музея «предмет» оказался ключом от кассы. Типичная работа мастеров Дубровачкой республики, датировка XIII век.

В 1935 г. английская фирма Трепча начала разведывать месторождение, обнаружив в подошве штольни жильное рудное тело с высоким содержанием цинка и низким серебра и свинца, разведку прекратила. В полуколониальной стране, какой была в это время Югославия, практически все рудные богатства были проданы иностранцам. Евреи захватили все рудники хрома (братья Аллатини, Декок, Ассео) и очень крупный медный рудник с высоким содержанием золота Бор (французский Ротшильд), английский капитал приобрел почти все рудники и концессии серебро-свинцово-цинковых руд на юге Сербии и в Македонии. Хозяева, вне зависимости от национальности, труд горнорабочих оплачивали низко. Десятники и надсмотрщики брали с рабочих взятки. Так было и в Рогозно. Десятник был «царь и бог», штрафовал в свою пользу, брал взятки. С моим приездом это прекратилось, исчезло самоуправство, незаконные поборы, рабочие были довольны. С десятником отношения испортились. В Рогозно мы прожили два с половиной месяца и сохранили о нем самые лучшие воспоминания. Настоящий курортный климат, высокий буковый лес, рядом роща столетних дубов, горный воздух и интересная работа, полная самостоятельность. Это было резким контрастом со сравнительно монотонной полупустынной природой Скопской котловины в районе Катланово. Живя в глухой горной местности, естественно, наблюдал за жизнью в природе.

Орел и черепаха. Орлов в Рогозно много. Однажды наблюдал как орел охотиться на черепах, которых много в долине р. Ибар. Отдыхая на кромке крутого склона видел, как один из орлов стремительно пикировал вниз, почти до земли. Вскоре поднялся и стад кружить, что-то выбирая. Были близко и почти на уровне со мной, т.е. около ста метров над дном долины. В когтях держал черепаху. Затем немного покружив выпустил ее. Она точно упала на выступ большого камня, панцирь лопнул. Орел снова спикировал и началось пиршество. Получается цепь логических действий в поисках пищи: поиск – захват добычи – поднятие её на нужную высоту – падение черепахи на камень – повреждение её панциря – пиршество.

Собака и кукуруза. Крестьяне соседней деревни заметили, что кто-то по ночам выламывает початки кукурузы и уносит. Вор действовал, когда в поле никого не было. Караулили, но поймать вора не удалось и лишь случайно заметили, что этим занимается овчарка. Очевидно хозяин её не кормил, «голод не тетка», собака сама решила «продовольственную» проблему. Стала срывать созревшие кукурузные початки и только поздно вечером или ночью. Другие псы этим не занимались.

Священная роща. Недалеко от нашей избушки, на опушке букового леса замечательная роща, чистая, без валежа, есть скамейки. Огромные столетние дубы. Внутри рощи стоит длинный дубовый стол и такие же скамьи. Иногда крестьяне здесь собираются, о чем-то беседуют. Думал, что это бывшее кладбище, но нет признаков захоронений. Здесь строго запрещено рубить деревья. Очевидно памятное место. Какое, узнать не мог. Возможно связанное с борьбой против турецких завоевателей. Рабочие уверяют, что здесь зарыт богатый клад и даже несколько. Клад зарыли гайдуки еще во время турецкого ига, когда – неизвестно, но давно. Клад охраняет нечистая сила, ночью ходить в рощу боятся.

В июле получил отказ от работы. Разведочные работы закрывают. Опять безработный. Пришлось уезжать в Поречье. Теперь там все.

г. Поречье (VII. 1936 – VI.1937)

Мы снова в Поречье, на этот раз почти на год. Знакомая дорога из города в Капино и оттуда в Требовлье. Почти ничего не изменилось, даже горные тропы. Нет перемен и на «фабрике катрана». Отец и дядя Роман приспособили для жилья подвал, мама в отдельной комнатке, рядом Жорж, Вача и Лека, мы в нашей пристройке. Кухня стала и столовой.

На деньги, заработанные в Рогозно купили две лошадки – Карчи (коричневая) и Алчи (черная). Свой вьючный транспорт, не нужно больше просить лошадей и довольно дорого платить за их аренду. Запаслись сеном, построили два навеса для сена вверху и для лошадок ниже. Запланировали строительство конюшни. Мама и Светлана по хозяйству. Я помогаю отцу и дяде и вместе с Вячей и нашим поваром хожу в соседние городки, иногда Скоплье. Они глубоко внизу. Отец все усовершенствует перегонный аппарат, получает почти бесцветный скипидар. Дядя, Вяча и Жорж работают на смолокурне. В свободное время и во время наших с Вячей экскурсий занимаюсь полевой геологией.

С наступлением зимы, короткой, но очень снежной, в горах большинство троп закрыты. Все покрыто белым саваном, в безоблачные дни все блестит и слепит глаза. Тишина, только сосны покачиваясь ведут свой беспрерывный разговор. «Шуми шума» (шумит лес). В хорошую погоду можно провести лошадь до Скоплья и в Гостивар, но трудно. Зимой повалили несколько сосен в лесу над селом, обрубили сучья, подровняли и волоком втроем дотащили к оврагу, это для будущей конюшни и сеновала. По ночам воют волки, они близко, нужно на следующую зиму построить закрытую конюшню. Времени много, каждый занимается своими делами, я обрабатывал геологические заметки и материал. Наши планы и надежда на будущее. Жорж с Лекой собираются перебазироваться в Брезницу (осуществимо), мы не теряем надежды летом устроиться по специальности (надежды мало), Вяча по своим делам должен съездить в Прагу (осуществимо). Смолья летом запаслись достаточно и смолокурка работает.

Переезд Жоржа в Брезницу. В марте тепло, снег остался только на вершинах гор, все пути открыты. В Брезнице, по другую сторону р. Трески, большой массив сосны. Отец здесь давно присмотрел удобное место для постройки смолокурни. Большая, ровная, слегка наклонная в сторону реки, площадка на высоте около 1000 м, окруженная с трех сторон горами, покрытыми сосновыми лесами; в сторону Трески очень крутой и обрывистый склон высотой около 600 м. На площадке в подножии вершин гор заросли зеленики (самшит). Очень красиво_, много солнца и простора. Не то, что голое ущелье в Требовлье. На востоке над зоной лесов отвесная стена Караджицы.

Первое, что сделали – устроили из зеленики шалаш, около поставили железную плитку. Здесь хозяйничали отец и Светлана. Три брата занялись строительством, к концу мая закончили деревянную конструкцию. По сравнению с нашим домиком это хоромы. Постепенно начали переправлять домашние вещи и необходимое оборудование, что было трудным и опасным делом, особенно на серпантинах горных троп. Трудным и опасным, особенно на серпантинах горных троп, с Чуло в долину Трески и оттуда на площадку Брезницы был спуск и подъем громоздкого металлического цилиндрического котла. Его прикрепили поперек самара на нашего смирного Алчика. По обе стороны котла его придерживали мы. Алчика вел паренек из Требовлья. Было очень трудно, но все кончилось благополучно. Вскоре печь, с помощью Вячи и отца, была готова, дом тоже, в значительной мере. Жорж с Лекой переехали туда.

Морфология Поречья. Со всех сторон Поречье ограничено горами. На востоке высокогорное плато с высотами Сува Планина (2180 м), Караджица (2473 м), Мокро (2540 м), Даутица (2179 м) и Бели Камен (1037 м); на юге р. Велика; на западе – узкий гребень хребта Песъяк (1733-1874 м), Кула (1917 м), Березовац (1896 м), Добра Веда (2062 м), Лимуна (1858 м) и Тетовская котловина; на севере склоны карбонатного плато Суха Гора и Осоя, частично р. Трески. Горная страна разделена на две части: восточную и западную с глубокой долиной р. Трески и ее каньоном. Ширина долины местами достигает 22-24 м. Уровень Трески падает с 535 м на юге до 280 м у выхода из каньона, т.е. на 260 м.

Геологические экскурсии. Они совпадали в значительной мере с тропами, идущими из Требовлья, Тетово (1), Гостивар (2), Кичево (3), Южный Брод (4) и Скоплье (5), а также многочисленными поперечными сечениями через горные хребты и каньоны р. Трески (6). Ниже привожу описание главнейших.

(1) Требовлье-Растеш-Волчица-Суха Гора-Балин Дол-Тетово обычно продолжалась трое суток, с ночевкой в одной из ниш почти отвесного склона Суве Горы над аулом Балин Дол, в основном, по безводному, безлесному плато Сува Гора. Поселков нет. Дорога шла по дну карстовых долин. Спуск тропы начинается от высоты 1330 м, превышение над долиной около 800 м, притом – первых 700 м, очень крутое. С кромки плато открывается внизу узкая меридиональная совершенно зеленая Тетовская долина (грабен). На северо-западе величественная панорама Шарпланины, на западе высокие хребты Рудоча (2662-2623 м) и Врача (2582-2452 м). В отличие от желтоватого тона карстового плато с выгоревшими травами, там покрытые зеленью альпийские луга, ниже широколиственные леса. Вечером выбираем место на одной из узких ниш, расседлываем лошадей, ночевка. Особенно приятно здесь ночевать во время цветения сирени. Она тянется широкой полосой (200-300 м по вертикали) вдоль обрывистого склона Суве Горы. Ночи теплые, воздух насыщен ароматом сирени. В отличие от запаха цветов олеандра южного побережья Адриатики, который чувствуется в море на расстоянии одного км от берега, этот безвреден. Таких огромных пространств, занятых дикой сиренью я больше нигде не видал. Утром еще часть крутого спуска до аула Балиндол, и мы в долине. Она плодородна, много воды, ручьев и искусственных мелиоративных каналов. Высота кукурузы достигает 3- х м, в ней свободно скрывается всадник. Тепло, даже жарко, но нет изнуряющей жары, плато Сухой Горы. Хорошей грунтовой дорогой до Тетово 15 км. Закончив дела тем же путем обратно.

Маршрут пересекает в крест простирания всю толщу карбонатной палеозойской свиты, прекрасно вскрыто её ложе с перемежающимися сланцами, известняками и филлитами. Здесь познакомился с разнообразными    феноменами карста – пещерами, колодцами, воронками, долинами и оврагами (рис. 3-7).

(2) Требовлье – р. Волчица – Турчаны – Гостивар. До Волчицы тем же путем. Дальше карбонатный карст сменяется гнейсами, и значительная часть пути идет высоким буковым лесом, затем по южному склону гор Шар и Шиковац, небольшой крутой и опасный спуск к аулу Турчаны и почти сразу – Гостивар. Пересекаем типичный диапир гранитных пород. В ядре гнейсо-граниты, которые постепенно к периферии переходят в гранито-гнейсы и далее в хлоритизированные и серицитизированные метаморфические сланцы, в удалении филлиты.

(3) Требовлье-Растеш-Ботушка река-хребет Добра Вода-Беластовац – г. Кичево. Самый живописный, интересный и продолжительный маршрут. До Растеша пологий спуск, далее пологий подъем вдоль Ботушской реки и крутой подъем на вершину хребта. Склоны гор заросли буковыми лесами. Тень и прохлада. На гребне альпийская зона, разнотравье, обилие цветов, иногда кустарники, встречаются ключи. Тишина, ее нарушает только пение птиц. В понижениях, между вершинами хребта, буковый лес смыкается, идем им. Дорога петляет: то по правому, то по левому склону гребня. Народу нет, часто целый день ни одного встречного. Широкие панорамы. На востоке, на переднем плане, покрытые лиственными лесами планины Седло (1212 м) и Чаторовац (1025 м), позади тёмно-зелёный пояс боровых лесов, а над ними белая вертикальная стена Караджицы и Якупицы. Видны остатки ледниковых цирков. С вершины Добра Вода прекрасно просматривается южная часть Поречья, частично долина р. Трески. На западе голые холмистые безлесные безводные карстовые известняки Буковника. Бук давно сведен. За ними громоздятся горы Караормана и Бистра с высотами свыше 2- х км. Горы, горы и горы! Хребет Добра-Вода-Песьяк очень крут, подняться на него можно тропами и только пешему. Здесь нет ни изнуряющей жары, всегда легкий ветерок, горный воздух, аромат трав и, где пожелаешь, тень. От Беласицы крутой спуск до с. Туйна, дальше грунтовая дорога до Кичева.

Здесь детально изучил комплекс древнейших пород Македонии гранитно-гнейсов и залегающий над ним комплекс сланцев и филлитов. Он поражает разнообразием состава и расцветок: от тёмно-серых до почти светлых, зеленоватых, густо-зелёных. На Доброй Воде встречены празиниты, ярко-зелёные эпидозиты и тальковые сланцы. Песьяк сложен парагнейсами.

(4) Требовлье-Требовлянска-Рстешка-Мала река-Треска-Южный Брод. Самый легкий маршрут, до Рстеша тропа, дальше грунтовая дорога. Повсеместно выходы серии сланцев и филлитов, на юге появляются гранито-гнейсы Песьяка. Около впадения малой реки в Треску карст, Мала река уходит в пещеру. У подножия Песьяка остатки озерных террас неогена, иногда с незначительными скоплениями магнетита, которые в прошлом столетии турки отрабатывали для получения кустарным способом железа.

(5) Требовлье-Пуста Брезница и все правобережье р. Трески до Юного Брода сложено карбонатными породами. Мощность их достигает до 2- х км. Горы изрезаны многочисленными ущельями, каньонообразными долинами, источники встречаются редко, вблизи р. Трески и Малой встречены пещеры. Поноры рек и ручьев в долинах рек Белащица, Модршка река, Оча и др., в реке Треска обнаружены мощные подводные ключи карстовых вод.

(6) Каньоном р. Трески. Во время изысканий для строительства гидроцентрали Треска, построенной в устье каньона, при выходе Трески в Скопскую котловину была пробита тропа по левую сторону реки до выхода через всю протяженность каньона. Она проходила почти по отвесным скалам, 20-25 м над уровнем реки, шириной от 0,8 до 1,2 м. Заброшена. Отец два года назад, решив сократить дорогу до Скоплья прошел ею. Я решил воспользоваться этим путем для детального знакомства с геологией каньона. Дорога оказалась трудной. Идти км за км по узкой тропе, имея с одной стороны отвесную иногда нависающую стену, с другой пропасть, на дне которой беснуется гремящая стремительно несущаяся река, очень утомительно. Нет места, где бы можно было отдохнуть, посидеть или полежать на травке и не смотреть на буйство вод глубоко под ногами. Каньон, узкий коридор, пробитый Треской в течении многих тысячелетий. Склоны обоих берегов чрезвычайно круты, а последние 50-100 м почти отвесны, итак около 18 км. Ширина реки вниз колеблется от 20 до 30 м. Удобные места для возведения гидроцентрали. Приходится пересекать многочисленные щели, отвесные и глубокие. Правда, почти через все переброшены жерди, это мостики, но не всегда такая удача, один раз пришлось поднять упавшую жердь и переползти по ней щель. Эпизод этот хорошо помню и сейчас, а прошло много лет. Один из берегов всегда в тени, часто оба. Единственное достоинство каньона, нет ужасной жары, всегда продувает. Вдруг буйство реки прекратилось. Тишина. Необычно. Внизу гладь вод. Тропа стала спускаться и скоро я был на берегу водохранилища, около небольшого монастыря св. Андрея. Живет в нем, вероятно, несколько монахов, но не больше десятка. Вдали виднеется плотина ГЭС, на фоне выхода каньона в Скопскую котловину. Несколько сот метров и чрезвычайно утомительное путешествие окончилось. Желания сокращать путь до Скоплья уже нет.

Правый берег реки построен поставленными на голову разнообразными метаморфическими сланцами, левый – сплошное обнажение кристаллических известняков и доломитов (рис. 3-8). На плато поднимаются вершины Рудина (1655 м), Симоница (1127 м) и Высоки Рид (820 м). Здесь много карстовых воронок, среди которых доминирует направление цепочек в сторону каньона, хорошо трассируются глубоко находящееся подземные ручьи и речка, внизу на месте предполагаемого их выхода, бурлят на дне мощные подводные ключи. Эта экскурсия значительно позже имела практический выход. Была запроектирована вторая ГЭС, геологические изыскания проводились под моим руководством. В результате я рекомендовал на одном из участков воздвигнуть плотину высотой 120 м, государственная комиссия пришла к выводу о возможности возведения ее до высоты 80 м, много позже, в результате дополнительных исследований, запроектировали строить до высоты 240 м, что считаю весьма опасным, учитывая карст правого берега и повышенную растворимость карбонатных пород при таком давлении.

Результатом моих исследований было создание стратиграфической (рис. 3-9) и тектонической (рис. 3-10) карт Поречья, опубликованных в «Геологических журналах Балканского полуострова» в 1938 г. – исчезло еще одно пустое пятно на карте страны.

Распределение растительности. Поречье почти целиком лежит в лесной зоне. На правобережье, где доминирует силикатные породы, верхние части хребтов покрыты узкими вытянутыми полянами альпийских лугов, ниже широколиственные леса, вверху, преимущественно, буковые, внизу в долине реки Растешская-Малая остались еще остатки ореховых и каштановых лесов, они, сведены человеком. В дуплах мощных каштанов свободно помещается взрослый человек. В областях развития карбонатного карста, картина иная. Вверху на плато и склонах высоких гор альпийские луга с угнетенной растительностью, уже весной трава на них выгорает и поверхности приобретают монотонный желтоватый оттенок. Ниже зона боровых лесов (Pinus nigra), в долине Очи они опускаются почти до уровня р_. Трески. Под ними в долинах, ущельях и пологих склонах много самшита-зеленики (buksussemperueritas) и различных кустарников. Долина р. Трески безлесна, на речной её террасе угнетенная травяная растительность, она быстро выгорает.

Горькая судьба ореховых и каштановых рощ Поречья. В конце XIX века и начале ХХ-го в долине Малой и Растешской рек было много каштановых (Castanes) и ореховых рощ. После освобождения Македонии от турецкого ига площади их резко сократилась. Фабрикам Словении и Хорватии потребовались значительные количества древесины этих модных деревьев для производства фанеры. В Македонии орех продавали за бесценок, крестьяне не знали настоящей его стоимости. Появилось много скупщиков, искали повсюду, началась массовая вырубка этих деревьев. В начале 30- ых годов под давлением общественности была запрещена их вырубка, а главное их вывоз. Мера оказалась очень эффективной, контроль был очень строгий и вырубка прекратилась. Мудрое решение. Горцам Поречья орех давал некоторый доход, получали более ста кг, грецкого ореха с дерева, но ежеминутная выгода восторжествовала, орехи безжалостно сводили. Восстановить орех очень трудно. У поречан поверье – если посадишь орех, то в этом году жди смерти в семье. Не садили. В дальнейшем, в мало доступных местах Македонии мне приходилось видеть ореховые и каштановые леса – любимые пастбища диких свиней.

История Поречья имеет свои особенности. Более тысячи лет район был тесно связан с Болгарией и даже входил в состав царства (852 – 1052, 1230, 1878 гг.). Во время турецкого ига эти связи сохранялись. После освобождения Болгарии Вардарская Македония была присоединена к Болгарии, но по требованию Англии, Австрии и Германии, возвращена Турции. Этот период турецкого владычества ознаменовался ожесточенным сопротивлением македонского народа, жестокими репрессиями турок и формированием двух освободительных организаций. Одна с помощью болгарского правительства, сформированная в 1893-94 гг при непосредственном участии и руководстве болгарских социал-демократов, в частности, Г. Дельчева, называлась 35 «Внутренняя македонская революционная организация» болгарской ориентации. Она пустила глубокие корни в Битольской области на юге Македонии. Руководила сопротивлением. С 1898 по 1903 гг. было зарегистрировано свыше 150 стычек и сражений с турками. В 1903 г вспыхнуло восстание, была провозглашена Македонская республика. Восстание было жестоко подавлено, сожжено свыше 200 деревень и сел, вырезано несколько тысяч македонцев. В Поречье (Самоково) был размещен турецкий гарнизон.

Усиливающее влияние BMPО заставило царя Фердинанда и королей Греции и Сербии при помощи консервативной буржуазной части македонской эмиграции организовать противовес в виде Македонского Верховного Командования. (ВМК). На территории Македонии началась борьба этих групп. ВМК терпела повсюду поражение, за исключением Поречья, где отряд воеводы М. Крстича-Павловского разгромил четников ВМРО и сербское влияние здесь укрепилось. Поречье поречанцы стали называть Малой Сербией. В 1915-1917 гг. Вардарская Македония была присоединена к Королевству Сербов, Хорватов и Словинцев, началось усиленное «посербиванье» македонцев, в общем, безрезультатное, за исключением Поречья. Во время фашистской оккупации только в Поречье около с. Растеша обосновалась группа «дражичевцев». Называли себя шумцами. В 1944 г. была разбита партизанами под начальством Бруно Шикича и разбежалась. Штаб партизанского отряда находился в Требовлье в нашем домике. Там, в это время, были только отец и дядя Роман. Эта небольшая партизанская эпопея опубликована в одной из газет центральных органов КПЮ – газете «Борьба» – отца называют там народовольцем-большевиком.

Быт, суеверия и обычаи поречан. Горяне носят народные костюмы – белая расшитая суконная куртка, штаны с обшитыми черным кантом карманами, до колен красного цвета толстые в узорах чулки, на ногах опанки, поверх черная суконная безрукавка, зимой такого же цвета куртка. Всегда расшитый широкий пояс, на голове сербская шапочка. Очень любят оружие, особенно, винтовки. Женщины одеты в белую полотняную, расшитую узорами, кофту и юбку, поверх которой всегда расшитый красного цвета передник, узкий расшитый пояс, на голове платок.

Лучина. В Брезнице по вечерам единственное в доме жилое помещение (во втором козы и овцы) освещается лучиной. На стене прикреплен старинный металлический светац, туда вставляется драночка «борины» (смоленой лучины из молодой сосенки). По мере сгорания, вставлялась новая. Освещение слабое, но женщины умудрялись при нем прясть. В Требовлье лучина уже была заменена фитильным освещением. В маленькую жестяную баночку вставлялся самодельный фитиль в узкое горлышко, наливали масло или керосин и зажигали. Полутьма, но нужно сказать, что крестьяне освещением пользовались редко – рано ложились спать с заходом солнца, вставали – с восходом.

Шестисотлетняя изоляция Поречья во время турецкого ига, отсутствие дорог, множество пещер куда прятались жители и даже скот во время карательных экспедиций башибузуков способствовало сохранению древних обычаев, множества суеверий, особенностей уклада жизни.

Дети и ракия. Согласно преданиям, юнаком (героем) может быть только тот, кто с детства пьет ракию и привыкает к курению. В это верили. С раннего возраста детей приучают к ракии и табаку, в результате распространенные болезни печени, большая смертность. Население почти полностью неграмотное. Убедить во вреде этих снадобий невозможно. Каждая семья мечтала иметь своего юнака.

Отношение к купанию.  Горцы умывали только лицо и руки. Больных для излечения возили в местные «купатила» – горячие и теплые минеральные источники с примитивными, высеченными в скалах, небольшими ваннами. Тут и лечились. Считалось, что только больным полагается полное омовение тела. У нас, у домика небольшой водопад, там каждое утро мылись до пояса, иногда купались. Крестьяне это видали и считали, что мы лечимся от какой-то болезни. Вероятно, купание им заменяло частая смена грубой полотняной нижней одежды.

Престольные праздники у македонцев, также, как и у сербов, всегда коллективные. Обычно выбирают удобное место, расстилают полотенца (получается длинная узкая скатерть), женщины на него раскладывают еду, кто что принесет, на некотором удалении готовят баранину. Мужчины усаживаются, у каждого наполненная ракией фляжка, она идет по кругу, одна за другой. Женщины угощают. После вкушении жаренной баранины, мужчины встают и уходят, усаживаются компаниями, обсуждают свои дела и события. После удаления мужчин, садятся женщины, угощаются, тем что осталось, я спрашивал почему так, почему не вместе. Ответ: «Так исстари повелось».

Врач и его пациенты. Один врач обслуживает несколько районов величиной с Поречье. Он на государственной службе, лечит бесплатно, но как: останавливается всегда у священника. Народ верит, что раз доктор у попа, значит он не опасен и вреда не причинит. В противном случае на прием вообще бы не пошли. Доктор всегда со слугой, который везет медикаменты и множество маленьких бутылочек. В Требовлье он останавливался у нашего священника, и я мог наблюдать весь процесс лечения. Попадья приготавливает кипяченую воду, её разливают по скляночкам, растворяют соду или что-либо безвредное, но обязательно имеющее свой вкус или запах. Начинается прием. Приходят только мужчины, обычно, с детьми. У детей часто заболевание почек или печени. Они с малолетства пьют ракию и курят. Первый вопрос врача: «Заставляли ли мальчика курить или пить ракию». Ответ стереотипен: «А как же. С малых лет. Он должен вырасти настоящим юнаком». Уговоры доктора не действуют. В результате, часто фатальный исход. Доктор должен обязательно дать лекарство и за палату. Получает баночку с безопасным раствором, врачу вручается десять динар. Оба довольны. Мы спрашивали, почему он так делает, а не лечит. Отвечает: «О каком лечении может быть речь. Не даю и не прописываю лекарств. Может быть несчастье. Были случаи использования таблеток, в один прием, что иногда крайне опасно. Советов не слушают, если это не соответствует их представлению. Я должен что-нибудь прописать и дать, иначе смертельная обида. Следующий визит сюда через год». Так было в то время в наиболее глухих местах Македонии. В городах, конечно, дело обстояло иначе, было много сведущих врачей и весьма опытных.

Наши связи с нечистой силой. Это было уже после нашего отъезда в Брезовицу. В Поречье все поголовно верят в существование нечистой силы, оборотней, ведьм, дьявола и других её разновидностей. Одно время сам дьявол поселился у нас. Вяча сконструировал радиоаппарат. По вечерам слушали музыку, новости, а когда приходил поп и богослужения из Софии. В селе стали говорить, особенно женщины, что внизу у оврага, что-то неладно. Наиболее храбрые мужчины приходили тайком слушать музыку. Садились под окном, но в дом заходить боялись, от приглашений отказывались, боялись встречи с нечистой силой. Однажды среди слушателей Вяча увидал кмета (старосту села), пристыдил его и затащил в комнату, показал радиоаппарат, открыл крышку. Кмет убедился, что внутри дьявола нет. Вяча показал, как нужно настраивать. С тех пор часть македонцев уже не верили в наши связи с нечистой силой, приходили слушать радио уже в помещение.

Женщины верить в наши связи продолжали. Это обошлось попу изрядной шишкой на голове. Однажды, закончив богослужбу, как всегда отправился к нам провести вечер, послушать радио. Передавалось богослужение из Софии. В это время по тропе поднималась в село здоровенная старуха, она верховодила бабами в Требовлье. Проходя мимо домика, услышала богослужение и пошла дальше. Вдруг, на встречу ей, по той же тропе, спускается священнослужитель. Посчитав его представителем нечистой силы, ударила посохом по голове, набила здоровенную шишку. Поп поднял свою трость и заявил, что в он может её отдубасить. Это подействовало. Дьявол по поверью не дерется с простыми смертными. Разошлись. Придя к нам, молодой священник долго смеялся, рассказывая, как его ударила одна овечка его стада.

Таково было Поречье до начала Второй мировой войны. Приобщаться к современной культуре оно стало только после формирования Македонской федеративной республики.

О некоторых мелких событиях в Требовлье.

У нас живет семейство совят. Ребята из с. Требовлья принесли маленьких, но уже оперившихся совят. Сначала они на нас шипели, но вскоре привыкли. Кормили их воробьями, другого мяса не было. Очень симпатичные серые создания. Жили в комнате, куда посадишь, там и сидят целый день. На каждый шорох и звук реагируют, поворачивая голову. Посадишь на руку или плечо сидят пока не снимешь. Как только они подросли их выпустили. Больше их не видали, днем прячутся, ночью летают бесшумно. Крестьяне были недовольны, говорили, что таскают у них цыплят. Маловероятно.

Грифы по соседству. Поречье единственный в Македонии район массового гнездования грифов. Гнезда строят на неприступной стене под Караджицой и Якупицой. Обитают две их разновидности – белоголовый гриф или сип (Сур) и черноголовый (Аеоур).

Каждый день высоко в небе делают круг за кругом, то поднимаясь, то опускаясь. Под ними вершины всех гор Поречья. Красивое зрелище.

Однажды я заметил необычное поведение грифов. Они скопились довольно большой стаей и непрерывно спускались, где-то близко в сосновом лесу, вероятно в верховьях соседствующего распадка. Пошел туда. Распадок все уже и уже, бока круче, за одним из поворотов увидал около 20- и этих огромных птиц. Кто-то выбросил сюда дохлую корову, стервятники заметили. Случайно спугнул. Начали подниматься на крыло, дается это им с трудом. Взлететь могут только в сторону падения ущелья, кругом лес. Некоторые так наелись, что сидят на месте. Громадные птицы, высотой 1,2 м, при размахе крыльев 2,5 м и все черные. Летят над головой в 3-6 м., спрятался за ствол сосны. Голые красные шеи, покрытые пушком, производят неприятное впечатление. Жуткая картина полета черных огромных птиц почти над головой и рядом несколько рвущих клювами и когтями мясо. Недаром их прозвали стервятниками. Совсем как в сказках. Стал наблюдать дальше. Всё успокоилось. Опускаются новая партия за партией. Друг другу не мешают и не ссорятся из-за пищи, ее много. Около туши на почтительном расстоянии несколько голодных собак. Ждут. Подойти близко не решаются. Вернулся к домику, пошли все мы смотреть пиршество грифов, с нами собака Гол, но он также жмется к нам даже лаять не решается. На следующий день от коровы остались только обглоданные кости, это уже собаки. Грифы великие санитары Поречья.

Мы пробуем плов из улиток. В Поречье во время постов крестьяне мясо не едят, но с удовольствием употребляют улиток с рисом. Французы также кушают блюда из улиток. Довольно долго у нас было плохо с продуктами. Решили попробовать и мы. В лесу набрали улиток. Они здесь крупные, вместе с раковиной величиной с малое яблоко. Светлана решила накормить нас местным кушаньем – пловом с улитками. Кушанье распробовали, но позже улиток уже не ели, хотя иногда с пищей было очень трудно.

В июле 1937 г. узнал, что меня принимают на работу по эксплуатации и разведке хромовых руд с центром в Брезовице около Штрбца. 15 июля я уже работал инженером у фирмы «Хромасео». После этого в Поречье я бывал редко, от случая к случаю, с начала оккупации только один раз по поручению партизанского правительства Македонии. Что произошло во время моего отсутствия, пишу по воспоминаниям брата Вячеслава, его жены и рассказам отца и дяди Романа.

Отъезд в Прагу и возвращение Вячеслава в Требовлью.

В августе 1938 г. Вяча вступил добровольцем в чешскословацкую армию, уехал в Прагу, женился, получил гражданство. После предательства «союзников» и сговора Чемберлена и Даладье с Гитлером в начале 1939 г. вернулся в Требовлье вместе с женой Богумилой Войтеховной и шестимесячной дочкой Леночкой. Первое знакомство с горной страной Поречье, тогда еще диким краем, пишу со слов Буси:

«Первого июля мы уже в Скоплье. Нас встретил Александр Егорович. Переночевали в «хотеле Ловац» у Пепков. С утра на бричке отправились в Капино. (Туда уже была проложена грунтовая дорога. Пешеходной тропы уже не было, по которой Светлана и я добирались с таким трудом четыре года назад). В Капине нас ожидал Миливой с двумя лошадьми – Алчиком и Карчиком. Переночевали. Утром приторочив наши чемоданы к самару Карчика отправились в путь. Вяча вез на Карчике Леночку, Александр Егорович шел впереди, я замыкала шествие. Спуск до Капинской долины и подъем по Оче до Козиего Дола пологие, всего 6 км. Крутой подъём начался в Козьем ущелье, чем выше поднимались, тем уже и круче становилось ущелье. Внезапно тропа пошла почти по отвесной скале, все за поворотом. Мне с непривычки стало страшно, внизу пропасть, тропа узкая, как здесь прошли лошади с поклажей и Вяча с Леночкой на Алчике представить не могу. Дальше не пойду. Села. Скоро вернулся Вяча, Леночку оставил деду. Успокоил меня, посадил на лошадь и сказал мне, чтобы я не  смотрела вниз (в таких местах верхом куда страшнее, чем пешком). Так проехала опасные места зажмурив глаза почти до перевала Чело (1140 м). Каньон позади, поднялись более полукилометра вверх, а пути было всего 3 км.

С перевала открылась круговая панорама. На востоке отвесная стена Караджице и Суве Планине, под ней от Кулы и далеко на юг темно-зеленая полоса сосновых лесов. На западе видны вершины гор, покрытые лиственными лесами. Они уже по ту сторону р. Трески. Спускаемся по одному из отрогов вершины Чело (1233 м), кругом шумит бор, вскоре увидали жилье Жоржа, смолокуренную печь. Перед ними в сторону Трески широкая пологопадающая к реке поляна. По её краям заросли зеленики. Нас встретили Евдокия Андреевна и Жорж. Через неделю вместе со свекровью направляемся в Требовлье.

Бабушка на Алчике, поклажа на Карчике, Леночку несем попеременно с Вячей. Спуск к Треске крутой, но менее страшный чем в Козьем доле. Перед концом спуска в одном ущелье появился ручей, здесь крестьяне поставили, одна над другой, маленькие мельницы. Еще немного и мы на берегу реки. Семь км хорошая грунтовая дорога вдоль реки по узкой долине, затем тропа отходит влево в горы. Опять подъем. Солнце уже высоко, жарко, а подняться нужно на 650 м и опять на Чуло. Всюду почти голые известняки. Подъем по склону Мачище очень труден, не столько крутизной, сколько страшной жарой, отсутствием тени и источников, продолжался четыре часа. Особенно трудно было бабушке и нести на руках Леночку. Бабушка сама передвигаться не может. Наконец долгожданный перевал, сосновый лес и продолжительный отдых. Глубоко под нами полоска реки Трески. До Требовлья осталось около 8- и км. Спуск легкий, все лесом. Внезапно появилась смолокуренная печь и за ней белый домик, будущее наше жилище. Все строения расположены на правом борту ущелья, при его устье, внизу небольшой ручеек. Наверху над оврагом плоский склон, разбросанные в беспорядке дома – это с. Требовлье».

Скоро зима. Вяча закончил постройку конюшни, наверху сеновал, и здесь же кладовки и комнаты, душ отца и дяди Романа. Застеклил веранду, переоборудовал подвальчик на баню. Разместились. Вяча с семьей в большой комнате, окна которой выходят в сторону леса, мама в бывшей нашей. Буся взяла на себя все заботы по хозяйству, остальные на производстве. Пища: хлеб, фасоль, рис, молочные продукты, иногда мясо.

Поездка в Брезницу. Мама несколько раз просила Вячу сходить в Брезницу помочь Жоржу, просил и он. Решили вместе с Бусей временно переехать туда. Вяча ушел раньше. Буся свое первое самостоятельное путешествие описывает так: «Я уже опытная горянка. Отправляюсь вместе с пареньком Митрием и Леночкой. Приторочили к самару вещи. Миливой ведет Арчика, я с дочкой на руках. Спуск прошел благополучно, а подниматься пришлось в самую жару. Иду впереди, поднялись уже на половину пути. Вдруг слышу, что-то неладное с Карчиком. Обернулась. Паренек лежит около тропы, с самары начинают сползать вещи, которые были плохо подтянуты. Леночка спала, положила ее в безопасном месте и к Митрию. С ним солнечный удар. Израсходовала весь запас воды, предназначенный для девочки. Привела Миливоя в чувство, с большим трудом закрепили вещи и едва-едва выбрались наверх. Дальше идти уже не могли, очень устали. Решили отдохнуть и заснули. Проснулась темно, на небе сияют звезды. Быстро собрались, дом близко.

Утром начала чистить и белить помещение, где мы будем жить. Вяча возиться около смолокурки, Марья Романовна помогает Жоржу (жена Жоржа). Вижу Жорж начинает бить палкой жену. Вяча бросил работу, палку выхватил. Жорж закричал. «Вот еще пришли нахлебники, убирайтесь». Вяча всё бросил и сразу все вместе перебрались в Требовлью. Больше в Брезнице мы не бывали».

Нужно сказать, в строительстве дома и смолокурки принимали все участие и особенно много сделал Вячеслав. Откуда у Жоржа кулацкая психология?

Волки и Карчик. В том году в Поречье приезжала Галя и вновь собрались все вместе. Пробыли недолго, работа. После нашего ухода случилась беда, чуть было не потеряли наших лошадок. До позднего вечера они паслись в лесу около дома, далеко не уходили. Смирные и умные помощники. Поздно вечером услышали необычный шум, ржание и даже крик наших лошадок. Побежали туда, оказывается на них напали волки, их отогнали, искусанных лошадей привели домой. Галя занялась лечением и вылечила. С тех пор они всегда ночевали в конюшне, она уже была выстроена и закрывалась. Лошадей потеряли в первые годы войны, их мобилизовали и больше мы их не видали.

Отец выводит пятна на брюках. Отец человек инициативный. Всегда что-то изобретает и экспериментирует. По требованию мамы он наконец приобрел хорошие суконные выходные брюки. Но дня через три умудрился посадить на них пятно. Больше этих брюк не видали, внимания на это не обращали. В это время Вяча уехал в Гостивар за капустой. Буся вычистила и вымыла бочонок, поставила сушиться. Перед засолкой решала его пропарить, но бочонка на месте не оказалось. Подозрение пало на отца, не использует ли он его для очередных опытов. Так и случалось. Нашла его заполненной черной жидкостью. Рассердившись, в сердцах его перевернула, услышала крик «Бусенька, что ты наделала. Ты же запачкаешь мои брюки. Они очищаются от пятен. Осторожнее, не запачкай их». Прибежал. На земле несколько пуговиц и полотняные карманы. Брюк нет. Они вместе с пятнами растворились. На вопросы мамы, почему отец не надевает новые брюки к праздникам. Отец отвечал всегда: «Берегу».

Отец нянчит внучат. Бывали случаи и в Требовлье, а позже в Табановцах, когда детей не на кого было оставить. Единственная кандидатура няньки был отец. Упомяну два случая, о которых вспомнил.

Однажды Бусе нужно было спешно сходить за почтой в Растеш, это в трех км от нас. Леночку оставила на попечение отца, погода хорошая она спит в коляске. Отец одной рукой качает коляску, в другой держит газету. Перед самым приходом Буси Леночка каким-то образом вылетела из коляски и матрасик и подушечки попали в чан со смолой, девочка забрызгана, ручки запачканы, несколько капель упало на голову. Отец вырезал волосики, слипшие от смолы, а потом начал скипидаром отмывать ручки. Поднимаясь к смолокурке, Буся услышала крик и плачь. Подбежала обмыла дочурку теплой водой. Все обошлось и только на ручках, где смола снималась скипидаром, остались небольшие ожоги. Отец не учел, что кожа годовалого ребенка очень нежна.

Второй и более серьезный случай, когда отцу был доверен маленький Сережа, произошел во время войны в Табановцах. Буся уехала утром в Куманово, дома остались больная мама и отец. Возвращаясь обратно и подъезжая к дому, кучер брички сказал: «У вас в доме пожар». Действительно из окна дома валил густой дым. Погнали лошадку. Застали следующую картину. Из окон валит черный дым, пожара уже нет, отец потушил. Сережа ревет, дым режет глаза, в доме странная вонь, в комнате у мамы тоже. А произошло следующее. Отцу нянчиться надоело. Пришла в голову мысль проверить какую-то реакцию. Найдя чистый Сережин горшочек, использовал его в качестве химической посуды. Что дальше он делал, осталось неизвестным. Произошел сильный взрыв, горшочка не стало, комната разрушена, стекла в окне выбиты, зловонный черный дым, все помещение в черной копоти. И на этот раз все обошлось благополучно, но после этого случая Буся уже никогда не доверяла деду присматривать за внучкой, Леночке в это время было около пяти лет.

д. Сиринич (15.07.1937 – 31.12.1940)

Границы. Сиринич узкая замкнутая котловина верхнего течения р. Лепенац, окаймленная высокими горными хребтами. На юге гребнем Шарпланины с высотами Лобстен (2640 м) – Езерска Чука (2604 м) – Бистра (2640 м); на западе отрогами Шарпланины – западными склонами Ошляка (2212 м) и Пашалоры (2081 м); на северо-западе и севере хребтами Коца Балкан и Шарпланины с высотами Попова Глава (1797 м) и Болован Камец (1694 м); и далее горами Букот (1635 м), Студеница (1721 м) и Куркулица (1549 м) и Бродским каньоном.

Рельеф, гидросеть, климат. Склоны доминирующих хребтов и их отрогов, круты, изрезаны многочисленными ущельями, оврагами, ледниковыми феноменами в прихребтовом участке Шарпланины, на Ошляке почти отвесны, внизу при входе в долину р. Лепенац на небольшом участке горных речек (Блатешница, Муржица, Калуджерская, Врбештичка и др.) короткие узкие долины. Повсеместно много ключей, источников, ручьев и мелких речек. Гидрографическая сеть разветвленная и густая. Полная противоположность Поречью. Долина р. Лепенац расположена на высоте 1100-950 м. Окаймленная со всех сторон высокими горами и защищенная от ветров всех румбов, в котловане сформировался мягкий, умеренный и теплый климат зимой и очень приятный в остальное время года. Весна, лето и осень в Окрестностях Брезовицы удивительно хороши, особенно на склонах гор, их хребтах и гребнях, покрытых густыми лесами, а на Шарпланине удивительно красивыми альпийскими лугами.

Геология Сиринича. За время трехлетнего пребывания в этом высокогорном районе я, или вместе со Светланой, буквально исходили весь район, гребни его хребтов, остроги гор и их ущелья и долины. Изучил детально его геологию, петрологию, стратиграфию и тектонику, изверженные породы и полезные ископаемые, составил карты. Перевод на другое место, оккупация и война не позволили закончить и опубликовать монографию Сиринича.

Древнейшими породами района являются микроклиновые граниты, диапировая интрузия которых вскрыта на гребне Шарпланины между Бистра и высотой 2522 м. На периферии граниты переходят в ортогнейсо-граниты – гранито-гнейсы и ортоаркозы. Комагматические дайки представлены аплитами, кварцевыми диоритами, измененными в разнообразные актинолитового состава образования за счет метаморфизма.

Выше залегает серия филлит-сланцевых, аргиллитовых пород, аналогичных поречанским. Еще выше серия кристаллических известняков, доломитизированных известняков и доломитов. Этими породами сложен величественный пик белоснежного Люботена (2496 м). Геологический профиль хребтом Шапланины дает представление о их размещении. Наиболее тщательно были изучены ультраосновные породы, их локализация, состав, петрология и полезные ископаемые. Все крупные месторождения хромитов Сиринича приурочены к мощной (до 900 м) пластовой интрузии, протяженностью свыше 13 км. Плита расчленена эрозийными процессами на ряд отдельных массивов.

Располагалась на гребне хребта Пашалора, был вскрыт ее лежачий бок. В результате установлены следующие закономерности расположения пород: а) повсеместное залегание ультрабазита на серии филлито-сланцевых сланцах; б) котактное превращение сланцев и филлитов в амфиболиты и горнблендиты; в) зональное размещение внутри плиты фаций ультрабазитов – внизу широкое дунитов и массивных высокосортных хромитовых тел (рис. 3-11, 12), выше почти повсеместное залегание гарцбургитов и подчиненных иных разновидностей пироксенперидотитов, а также дунитов с кластообразными и линзообразными телами вкрапленных руд, иногда оолитового сложения; г) одинаковый комплекс комагматических пород, представленных дайками пироксенитов, бронзитов и др., в меньшей мере основных пород (габбро, нориты) и очень редкое  – средних (диориты); д) наличие на контакте с телами массивных руд высокотемпературных гидротермальных парагенезисов  (хромактинолит, уваровит, флогопит, цеолиты и др.); е) повсеместсна серпентизация ультрабазитов.

Позже аналогичное распределение фаций ультра

основных пород было обнаружено и ультабазитах Метохии, что позволило более целеустремленно и с успехом вести поиски этих руд.

Четвертичные отложения представлены ледниковыми моренами, флювиогляциальными отложениями и речными седиментами. Чельные морены местами опускаются до высоты 1000-900 м. Флювиогляциальные отложения обычно примыкают к р. Лепенац. Всюду в долине разбросаны огромные валуны, свидетели недавнего оледенения, объем некоторых достигает 8-12 м. куб (рис. 3-12 а). Речные отложения занимают более чем скромное место.

Зональность растительного покрова. На территории региона выделяется три области с различной зональностью – Шарпланина, Ошляк и Пашалора. Южные склоны хребтов и их отрогов безлесны.

1) Долина р. Лепенац. На дне долины до высоты 850 м кукурузные и пшеничные поля, реже – овес, ячмень и рожь, сады (слива, яблоня, черешня, груша) и сенокосные луга. Местами огромные деревья грецкого ореха, а на лугах живописные группы березок. Весной во время цветения весьма красиво. Особенно хороша в это время сравнительно широкая долина р. Блатещипы, недалеко от рудничкого поселка. Весна начинается здесь цветением белых нарциссов. Недели через две-три на смену им зацветают дикие гладиолусы розовые «секирицы» (топорики). Они невелики и цветочки на стебле повернуты в одну сторону.

2) Северные склоны Шарпланины. Узкая зона сведенных лесов. Выше полоса высоких папоротников, среди которых встречаются отдельные рощицы бука. Папоротники крупные, некоторые выше человеческого роста. Раньше здесь рос бук, но человек, а с ним и местные домашние козы, погубили буковый лес и его дорост, который козы полностью поедали. Зона папоротников обычно не поднимается выше 1 км. Зона буковых (западная часть Сиринича) и грабовых (восточная часть) лесов поднимается до высоты 1600-1800 м. Во время моих многочисленных экскурсий по склонам Шарпланины бросалось в глаза почти полное исчезновение леса вблизи с. Штрпце и «Кауджерска река» и в меньшей степени около других деревень. Образовалась антропогенная зональность – внизу низкорослая зона лесов, крупные вырублены, выше нормальный лиственный лес, которые сохранились в почти непроходимых ущельях, их склонах. Из животных здесь еще сохранился медведь и много диких свиней. Шкуру убитого медведя над с. Штрбце я видел и даже однажды купили медвежатину.

Над зоной лесов альпийские луга. Они поднимаются здесь от горизонтали 1600-1800 м и простираются до гребня Шарпланины. Северные склоны все лето зеленеют, много разнотравья. Прекрасный воздух, много воды, но на гребне ее нет, сухо. Встречаются участки с разнообразной альпийской флорой. Особенно хорошо здесь весной, когда все цветет. Однажды управляющий В. Горский решил показать нам один из удивительных уголков альпийской природы – Яжиначное ледниковое озеро. Подъем выше км, на лошадях. Остановка почти у цели. Сравнительно ровная местность, с многочисленными разбросанными в беспорядке большими и очень большими валунами, позади почти вертикально поднимающиеся скалы темных сланцев, а в километре за ними виднеются вершины Шарпланины. На склоне заросли альпийского рододендрона. Невысокие кустарники осыпаны ярко-красными цветами. В природе я вижу их впервые. Светлана знает их по Швейцарским Альпам. Почва влажная, между валунами и в углублениях валунов, где есть, хотя бы немного почвы, цветут. Тут и наша северная балаболка (купальщица желтая), темно-синие колокольчики генцианы, почти белые пушистые листики и стебельки желтых бессмертников, альпийские астры и еще много мне неизвестных трав и цветов высокогорной южной флоры. Небольшой альпиниум. Такое скопление разнообразных представителей альпийской флоры на небольшом пространстве встречается редко. Справа проход в довольно широкую долину с почти отвесными склонами. Этот трог – долина, выработанная ледником. Перед нами поднимается чельная морена, внизу много ключей, еще ниже ручей с очень холодной чистой водой. Всюду разбросаны валуны (рис. 3-12). С трудом поднимаемся по мереным отложениям вверх. Там яжиначкое озеро или по-местному еще «горское око» (глаза гор). Удивительно красивое небольшое озеро, окруженное с трех сторон вертикальными скалистыми склонами. Днем, когда светит южное солнце, очень веселая, но по вечерам мрачная картина. Здесь берет начало Сува река. С морены она просматривалась на всем своем течении до впадения в Лепенац.

Кроме этого, на северном склоне Шара имеются еще два «горних ока», одно под Ливадией. Вдали почти до гребня видны цепочки ледниковых цирков и карр, нанизанные один на другой. Огромные пастбища альпийской зоны использованы слабо. Это связано с тем, что после балканской войны 1877-78 гг. и возвращения этой части Балканского полуострова туркам, вплоть до освобождения в 1912 г., здесь царствовали произвол и беззаконие. Выпас скота почти прекратился. Албанские шайки грабителей угоняли скот, иногда вместе с пастухами. Турецкие власти этому не мешали. И только в Югославии грабежи прекратились и постепенно альпийские луга стали вновь осваиваться. Пользовались пастбищами, в основном, сербы из Севце, Яжинце и Штрбце. Теперь начался выпас овец. Кроме того, местные крестьяне этих сел пасут за плату скот из соседних областей или отдают участки планины в аренду на год овцеводам Метохии, Тетовский котловины и Овчего поля. Стада из этих районов достигают до 2200 голов.

      3) Пашалора. Северные склоны хребта со стороны Врбещицкой реки начинаются зарослями лещины и широколистных деревьев. Выше к ним присоединяются ель и пихта, еще выше располагается зона хвойных лесов, которая заканчивается сосновыми лесами, а над ними непроходимыми зарослями альпийской стланиковой сосны. Сосновое криволесье недоступно и хозяину здешних мест медведю. На самых высоких местах есть небольшие полянки, поросшие скудной травой, альпийских лугов нет.

О медведях Пашалоры. Опишу два случая. На наиболее высоком этаже озеринского карьера к небольшой выработке Островица (1800 м) от домика штайгера ведет тропа, с одной стороны альпийская стланиковая сосна, с другой черная сосна – высокие деревья.

Здесь состоялась встреча немецкого геолога, приехавшего вместе с женой посмотреть на карьер. Осмотрев, решили пройтись на островицу (всего несколько сот м). Оправились и через несколько минут бегом вернулись. Между директором и немцами произошел следующий разговор: Он «Что случилось. На вас лица нет»; Они – «за поворотом встретили медведя. Но мы поспешили вернуться»; Он – «Разве не знаете, что при встрече с медведем нужно идти прямо на него. Он обязательно убежит»; Они – «Да это так, но знал ли это медведь?». Много смеялись. Такая встреча днем вблизи карьера маловероятна. Я часто ходил по этой тропе на Островицу и дальше, но медведя не встречал.

Рабочие много рассказывали о повадках медведей. Медведи любят лакомиться малиной, а здесь в открытых местах имеются большие ее заросли. За сбором малины сюда отправляются женщины и дети из ближайших деревень и аулов. Медведь из укромного места наблюдает и когда решит, что собрано достаточно, выходит из укрытия. Увидав его, все разбегаются. Медведь никого не трогает. Его интересуют корзинки с ягодами. Наевшись, уходит в лес. Это, конечно, случается не всегда. Когда мы собирали малину «хозяин» не появлялся. Рассказ арнаутов очень правдоподобен.

4) Ошляк. Узкий и плоский на вершине хребет с очень крутыми и отвесными склонами мраморизованных карбонатных пород. Ограничен глубокими узкими долинами р. Бистрица на юге и р. Лепенац на – севере. Внизу остатки буковых лесов, выше и на гребне – сосна. Однажды на хребте неожиданная и приятная встреча. Выйдя из-за очередного поворота тропы, вижу несколько крупных темного оперения птиц. Сидят на ветке сосны. Подпустили очень близко. Очевидно, за ними здесь не охотятся. Глухари. Исчезающая птица Балкан. Для меня это «первый глухарь». Некоторое время наблюдали друг за другом. Улетели. Как обычно на моем пути вплоть до выхода из лесной зоны у Яжинца не встретил ни одного человека. Крестьянам здесь делать нечего, пастухи с отарами внизу.

Население. Сириничный район – сербский оазис среди арнаутского и потурченного народа. Отсутствие дорог в турецкое время (только тропы) препятствовали проникновению сюда албанцев, которым удалось албанизировать славянское население Косова поля и частично Метохии. Начинавшееся в XIX веке проникновение сюда мусульман не имело успеха. Исторически сложилось, что Штрпце и сербские села верховьев р. Лепенац сохранили вероисповедание, язык и старинные славянские обычаи. Сохранились памятники православного средневековья (остатки церквей), а в с. Штрбце, культурном и административном центре района, сохранилась около храма св. Николаю каменная плита с высеченной на ней надписью о постройке церкви в 1577 г. В страшный период турецкого владычества, вплоть до освобождения, в Штрбце существовала тайная сербская школа. В этом селе еще остались заимствованные от албанцев дома крепости. Их начали строить в прошлом веке в связи с нападением албанских разбойников.

Занятия крестьян. На первом месте стоит скотоводство, земледелие, а остальные отрасли сельского хозяйства имеют второстепенное значение. Часть сербов едут на заработки в Северную и Южную Америки. Албанцы только в соседние районы (сенокос, жатва). С открытием и добычей хромитовых руд, часть населения занялась перевозкой руды на лошадях (Врбештица) из Езерины в Брезоицу, часть на буйволах и волах из Брезоицы к ж.-д. ст. Урошевац. Основной кадр горнорабочих – албанцы из аулов, расположенных за границами Сирича (Мушитиште, Делавце, Мачетово и др.).

Брезоица.  Самым малым населенным пунктом района является поселок управления рудниками хрома фирмы «Хромасео». В нем постоянно живут семь человек – шесть из них русские эмигранты: В.Горский (управляющий) с женой, Светлана и я, семья Стровых (приемка руды) и еврей бухгалтер Рубен. Ежедневно приходят на работу два повара (Горских и наш) и конюх (серб).

В Брезоице мы прожили три с половиной года. В поселке не было воды (привозили), электричества, радио, помещения отеплялись «буржуйками». Почтовое отделение в Штрбце, телефонная связь с внешним миром через жандармскую станцию.

Управление рудниками было в Брезоице. Здесь на открытом месте вблизи р. Лепенац имелись два одноэтажных здания. В одном помещалась квартира управляющего рудниками (сначала В. Горского, затем Л.Залемана), бухгалтерия, комната счетовода Рубена, комната для гостей и моя канцелярия. В другом доме – кухня, склад, наша комната и далее конюшня. Во дворе близ ограды имелись две беседки, одна для Горских, другая для нас (летом в ней обедали или пили чай). Позади двора около дороги в Штрбце небольшой домик, в котором жила семья заведующего транспортом Старова. Постоянных жителей рудничного поселка было восемь человек.

Наша комната 4 х 4 м., с дверью на улицу. Имущества у нас было немного. Мебель: кровать, стол, шкаф, полка для книг, четыре стула и железная печь «буржуйка». Около окна, снаружи вдоль стены нашей комнаты, посадили черенки вьющихся роз. Они принялись и вскоре разрослись, закрыв стену. Появились цветы, цвели они каждое лето до самой осени. На Шарпланине нет эдельвейсов. Светлана получила их семена, так же посадили перед окном. Они выросли, но не были похожи на эдельвейсы. Условия не те. Жаль, что не догадались их посадить на гребенке Шара.

Буржуйка грела плохо, быстро остывала. Мы мерзли. Познакомившись в Призрене с устройством турецкой печи, решил соорудить подобную у нас. Печь высотой с человеческий рост сооружена. Затопили. Стала быстро нагревать комнату. Пришли жители поселка смотреть. Горским очень понравилось. У нас равномерная приятная температура. Тепло. Подкладывать непрерывно дрова не надо. Заснули. Проснулись ночью от холода. Смотрим наверх дыра, в ней силуэт нашего кота-фашиста, мяучит. Пожара избежали благодаря конструкции потолка. Местные жители строят его, обмазывая глиной колья, колья концами лежат на балках, получается глиняный потолок. На следующий день дыру замазали, труба теперь окружена глиной, пожар не опасен. Печь служила нам безотказно, зимой было тепло.

Колодец. Наконец наша скаредная фирма разрешила копать колодец во дворе. Много лет, после постройки поселка, собственники рудников не выделяли денег на устройство колодца. Горские решили с помощью «таинственных сил» обнаружить место, где может быть вода. По вечерам они иногда занимались спиритизмом, увлекались учением йогов, верили в действенность модифицированного прутика, при помощи которого ищут воду. Современная аппаратура такого рода состоит из полого конуса и тонкой бечевки. Конус заполняется водой, рудой, т.е. материалом который ищут, затем тремя пальцами держат веревочку и идут, там, где конус начинается крутиться и находиться якобы под землей вода и руда. Таким образом, они обнаружили место, где вода должна быть и не только место, но и глубину ее нахождения. Мы также принимали участие в этой, по нашему мнению, игре. Глубина 8 м, управление разрешило копать до этой глубины. Место не вызывало сомнений, под нами водосодержащий пласт, где бы мы не копали, будет вода. Но определение глубины залегания водоносного горизонта таким способом бессмысленно. Наш поселок построен на второй речной террасе высотой в 22 м над уровнем Лепенца, ниже параллельно протягивается первая высотой 3 м, под ней много ключей и даже заболоченное место. Пронивелировав участок террас, и сделав необходимые вычисления, получил глубину горизонта 12-13 м., вода была встречена на глубине 13,4 м и поднялась на высоту 4,5 м. Таинственные силы были посрамлены. Итак, с апреля 1938 г. у нас прекрасная артезианская вода.

Наши зверюшки.

Гусь – будильник. Как-то мы купили гуся. Ежедневно его кормили. Гусь решил, что мы обязаны его кормить, и стал регулярно каждое утро около семи часов взбираться на крыльцо и начинал долбить дверь в нашу комнату. Долбил до тех пор, пока дверь не открывалась, и кто-либо из нас не выходил. Гусь получал «завтрак» и уходил. Обед получал на кухне.

Белочка. Однажды купил белочку у ребятишек. Была ранена, испугана, дома выпустил ее в комнате, обследовав ее, нашла мою зимнюю шапку, залезла, свернулась клубочком и затихла. Так шапка стала ее постоянным жильем на много месяцев. Вскоре она к нам привыкла. Стала брать из рук орешки, если были высоко, становилась на задние лапки, упиралась хвостиком в столешницу (кормили ее всегда там), а передними лапками старалась схватить орешек, что ей всегда удавалось. Делала это с большим изяществом. Поспела лещина. Возвращаясь из Езерины, внизу на склоне долины Врбещицкой реки имелись большие заросли лесного ореха, здесь набивал карманы орехами для белки. Через некоторое время она привыкла к тому, что я привожу орешки. Как только я открывал дверь, бежала ко мне, взбиралась по брюкам к заветному карману и доставала оттуда орешек. Схватив лакомство, забиралась на подоконник или крестовину рамы, на шкаф, вообще повыше, садилась и начинала грызть орешек. Если орехи были на ее блюдце, она тщательно их просматривала, обнюхивала, годные забирала и убегала кушать в удобное место. Часто, когда я сидел за столом (писал, читал), забиралась ко мне на плечо и там грызла свои орехи, пыталась усесться и на голове, но оттуда изгонялась. Техника обработки орехов проста, ни одного лишнего движения, надрез и еще надрез, выбрасывается скорлупа, достается ядрышко, трапеза.

Гнездо – шапка всегда находилось на подоконнике. Белочка укладывалась на ночлег, как только задергивалась вечером занавеска. Залезала в шапку, свертывалась клубочком, закрывала мордочку пушистым хвостом и засыпала. Свет от лампы ей не мешал. Утром, как только отдергивалась занавеска, вылезала, забиралась на перекладину внутренней рамы или садилась на подоконник, и начинала себя приводить в порядок тщательно умывалась. Затем завтракала, носилась по комнате и вообще время проводила по своему усмотрению. Зимой, уезжая в отпуск, белку оставляли на попечение Родовану.

Возвратившись, нам рассказывали, что по вечерам и рано утром белка «давала представление», приходили смотреть все. По утрам белка уцепившись зубами и передними лапками за занавеску, оттягивала ее до предела, затем обычная церемония умывания. По вечерам таким же образом занавеска задергивалась и белка залезала в шапку. Очевидно живя с нами и наблюдая одну и ту же процедуру у нашего зверька возник условный рефлекс: задернуть – спать, отдернуть – вставать. Жила белочка у нас четыре года.

Четырехногие друзья. В поселке жили штатные четвероногие – кот, собака и четыре лошади.

Черный как смоль кот, очень важный, кормится на кухне. Ловит ли мышей неизвестно. Ладит со всеми. Даже с собакой ест иногда из одной миски. Владения свои обходит по ночам.

В конюшне были четыре лошади. Черный своенравный Вранац, смирные лошадки Марко и Карчи, крупная кавалерийская кобыла Эльба – весьма глупая и рыжая, звал я ее Ксантиппа. На Вранце ездил В. Горский и я, на Марко, во время экскурсий в горы, Светлана, на Ксантиппе – директор и Е. Горская. Первый раз когда я сел на Вранца он показал свой нрав. Спустился на нем из Езерины в долину р. Лепенац, там от дер. Севце до Брезоицы очень хорошая дорога. Все хорошо было до дороги, а тут он понес, пытаясь меня сбросить, до самой конюшни. Вернулся весь в мыле, но с тех пор смирился и всегда слушался. Очень хорошая и сильная горная лошадь.

Зима в Брезоице.    Зимой долина р. Лепенац, горы, особенно их северные склоны, покрыты глубоким снегом. Верхняя часть ущелий высоко в горах полностью занесены снегом. Толщина снега достигает здесь много метров. На склонах Пашалоры местами видны только вершины сосен. Зима здесь короткая, в отличие от северной, солнце и светит, и греет. Иногда завтракали и пили чай во дворе без рубашки, одновременно загорая. В безветренные погожие дни кругом все блестит, больно глазам. Развлечений немного. У нас пара лыж. Иногда с пологого склона Шалдары вдвоем спускались на лыжах вниз. Светлана сзади, я управляю, наст очень  крепкий, огромная скорость. Других развлечений, кроме радио и чтения, не было.

Распорядок дня зимой и летом одинаков – два раза в неделю поездки на Езерины и в конце месяца осмотр рудников в Метохии. Особенно трудно было добираться на Езерину. Карьер на высоте 1800-1900 м. Снега на северном склоне глубокие. Карьер закрыт снегом, вместо выходов штолен на самом верху небольшие дыры для вентиляции. Тропа ведет к нижнему этажу, ее протоптали вьючные груженные рудой лошади. После сильных ветров ее заносит. Поэтому всегда ждешь погожей погоды и прихода лошадей, груженых рудой. Если возчики скажут пробраться можно, собираюсь и еду. До крутого подъема еще можно верхом, а дальше нужно вести лошадь и очень осмотрительно. Склоны круты, сплошной ровный крутой склон, редкие вершины сосен торчат тут и там. Если оступится Вранац, его уже не вытащишь, погибнет. Наконец площадка, она небольшая, устье штольни глубоко под снегом, до него в снегу проложена новая длиной до 12 м, по всем правилам горного дела (стойки, обклады). Сюда же спускают гезенками руду, отсюда ее вывозят. Дальше подземными выработками свыше 80 м подниматься по обледеневшим лестницам и столько же спускаться. Завтрак под землей. После осмотра и дачи штейгеру указаний, спуск. Он опаснее подъема. Весь склон приходится вести лошадь на поводу. От с. Врбещицы долиной ровная хорошая дорога. Здесь верхом. Часто здорово мерз.

Отпуск давали зимой. Сначала уезжали Горские, обычно за границу. Затем наш месячный. Мы поскромнее, бывали в Белграде, ездили в Любляна.

По приглашению Василия Васильевича Никитина, профессора университета в Люблянах и бывшего профессора Петербургского горного института, две недели жил у него, обучался методам оптических определений горных пород. Мать Светланы, Евгения Евгеньевна Карцевская, подарила мне поляризационный микроскоп, а пользоваться на все 100%, я им не мог. В.В. Никитин ассистент, а затем помощник Евграфа Степановича Федорова, выдающего русского кристаллографа и академика, популяризатора федоровского метода в петрографии и минералогии, крупнейший специалист оптических методов исследования – были моими учителями.

Встреча с однокурсником. Однажды Василий Васильевич сказал, что завтра у него будет экзамен по петрографии и экзаменоваться должен пршибрамак, один из вечных студентов. Не мог ли я ему помочь, назвал знакомую фамилию. Я согласился. Утром перед экзаменом увидал нервно шагающим по коридору студента. Оказался однокурсником. Он очень обрадовался, когда узнал, что я также сдаю петрографию. Нас вызвали, сели каждый за своим столиком – на нем микроскоп и шлифы. Получив у моего товарища его шлифы, быстро их описал и с определением породы вернул, обратно получил свои. Экзамен сдал. Теперь может записываться на третий курс. Два курса закончил почти что за шесть лет, окончание ВУЗа при таких темпах лет через 15. Вечный студент.

Теплое время года в Брезоицах.  Свободные дни Светлана и я обычно проводили в экскурсиях, в основном на Шарпланину или Пашалору, купались в р. Лепенац, а иногда ловил рыбу. В горы обычно на лошадях или пешком. Поднимались на гребень Шарпланины. Обследовали ее вершины, побывали на самой высокой точке – Бистре (2640 м). Отсюда широкий обзор во все стороны. Горы, горы, глубокие долины и непроходимые ущелья. На северо-западе цепь зеленых высот Шара завершается белоснежной пирамидой Люботена. На востоке и юго-востоке холмистый безводный Жеден, к югу глубоко внизу плодородная ярко-зеленая долина р. Вардара, дно ее ниже нас на 1,3 км. С запада ее ограничивают крутые и отвесные склоны знакомой безлесной, безлюдной и безводной Сувой Горы (это Поречье). На западе продолжение Шарпланины с высотами от 2,0 до 2,65 км и наконец на севере, глубоко под нами, каньон р. Бистрицы, за ней светло-серый гребень Ошльяка, еще далее Пашалоры, немного вправо долина р. Лепенац, Брезоица и Штрице, за ними отроги Шарпланины.

Особенно живописен участок Шарпланины между Черным Врхом (2587 м) на западе и Езерской Чукой на востоке, в середине Бистра. Северные склоны здесь чрезвычайно круты и часто отвесны, отроги, спускающие на север, местами напоминают острие ножа. Однажды решив сократить спуск, воспользовался одним из таких отрогов. Участками пришлось буквально ползти по такому «ножу», с обеих сторон пропасти, но очень красиво. Крутизна склонов – наследство ледникового периода, это остатки цирков. Здесь же два «горних ока» – ледниковых озер, подпруженных чельными моренами Яжиначко (2200 м) под Езерской Чукой и без названия под Бистрой. Огромная зона альпийских лугов практически не использована, безлюдна. Эти прогулки-экскурсии доставляли нам большое удовольствие. Мы близко познакомились с природой Шарпланины и ее геологией. Иногда нам составляли компанию Горские, но тогда прогулки превращались в пикники, а это не всегда интересно. Однажды ездили вместе с учительницами школы в Врбештица. Одна из них Анка была близка к нам по убеждениям. Во время оккупации была партизанкой, впоследствии министром просвещения в Народной республике Македонии. Жена Вани Андреева. Во время внутрипартийной борьбы защищала позицию тесного сближения с СССР.

Весной альпийские луга покрыты белыми пятнами. Это еще не растаявшие снега. Они очень плотные. Ходишь не проваливаешься. Если была возможность спуститься метров 100-200 вниз, и была под руками палка, спускался и очень быстро. Палка изображала детскую лошадку и одновременно служила рулем. На кромке снега ранние цветы – крокусы. Они пробивали снег и сразу расцветали.

Не всегда геологические экскурсии были приятными и безопасными прогулками. Несколько раз я попадал в сложное и даже критическое положение. Наиболее результативными были маршруты по гребням отрогов и дну ущелий. Здесь всегда обилие выходов горных пород. По гребням обычно спускался; по дну ручьев, речек и ущелий поднимался. У каждого маршрута свои трудности. С хребта Шарпланины перед спуском тщательно изучал возможности спуска, главное, нет ли на пути внезапного обрыва или расщелины, если есть, спуск невозможен. В верхней части хребта как я уже писал гребни острые, есть расщелины. Подъем руслом горного потока всегда неизвестность. На пути могут быть водопады с почти отвесными и неприступными обрывами, в лесной зоне бурелом, иногда приходится возвращаться, оба берега вертикальны, вперед прохода нет. Троп здесь не бывает. Но есть и достоинство, здесь можно проследить наиболее точно смену и залегание пород, их состав, сделать зарисовку. Подойдя к почти отвесному препятствию, тщательно изучаешь все варианты возможного поднятия. Обычно все кончается хорошо, но бывают и непредвиденные обстоятельства и совсем неожиданные. Так, поднимаясь по одному из ущелий, впадающим в долину Призренске Бистрице, очередная преграда. Почти отвесная стена, сложенная метаморфическими сланцами высотой около 20- и метров. Взобраться можно. Выбрал наиболее подходящий вариант. Уже поднялся выше половины расстояния. Как всегда, одной рукой захватываешь выступ наверху, поднимаешь ногу и ставишь ее в углубление или на выступ скалы, и потом поднимаешься. Проделав все это, увидал перед собой гадюку. Рукой я ее не задел, она не реагировала, но, когда увидала близко мою голову, уползла в расселину. Я тоже испугался, но делать нечего, вниз спускаться уже не мог. Отвес. Не видно. Остальной путь взбирался наверх в надежде, что такой встречи не повториться. Наконец, наверху. Поблагодарил судьбу и отправился дальше.

Однажды пришлось отказаться от маршрута по другой причине. Поднимаясь вдоль Баланской реки на Шарпланину, встретил крестьян, жгли уголь. Как всегда, поговорили. Крестьянин сказал, что вверху в ущелье берлога медведя, тревожить его не желательно. Пришлось изменить маршрут, поднялся по гребню, благо до альпийской зоны шла тропа. Медведя потом убили, и мы даже купили один из окороков.

На хребте Шара бывали внезапные очень сильные порывы ветра. Однажды, спускаясь по гребню отрога и ведя с собой Вранца, я чуть не потерял моего верного спутника. Спускаясь по очень узкому участку отрога, где с обеих сторон глубокие пропасти, мы пережили один из таких порывов. Удар ветра был настолько внезапен и силен, что я чуть не свалился, ну а Вранец, горная лошадка едва устоял. Но вихрь промчался, и мы спокойно спустились на зону альпийских лугов, а дальше по тропе домой. Очень испугался за лошадь.

Осень очень хороша в горах. Поднимаясь на Пашалору, особенно в сумрачную погоду, над долиной низко нависают облака и настроение поэтому не из лучших, особенно во время подъема, когда вступаешь в зону облаков. Это мокрый туман, почти ничего не видно. Но поднявшись метров на двести-триста туман начинает рассеиваться, светлеет, и кажется, что он не такой мокрый и неприятный. Еще немного и на верном труженике Вранце мы над облаками. Здесь светит солнце, тепло. Чем выше, тем ниже море тумана, над ним поднимаются вершины гор и хребтов. Острова среди белого моря. Езерина в такие дни всегда зеленеющий остров. Как-то мы с Галей побывали в заоблачных высотах. Ей понравилось.

Часто после работы совершали прогулки-экскурсии, обычно не поднимаясь выше зоны папоротников. Ходили купаться в Лепенац, речку шириной 10-12 м, мелкую, каменистую. Здесь много крупных валунов. Под одним из них неглубокая промоина – место нашего постоянного купания.

В местных речках и ручьях водится форель. Ловят ее оригинальными способами. В одном из них мы участвовали.

Подобным способом лова пользовались, вероятно, первые жители Балкан; отвод вод из русла речки и затем ловля ее руками. Резкая смена наклона Муржицы при выходе ее из ущелья в долину р. Лепенац, правый берег которого плоская слегка наклоненная равнина, сложенная флювиогляциальными седиментами. Во время таяния снегов горные ручьи становятся многоводными и в результате образуются новые протоки, новые русла и старицы. Дно всегда каменистое, много крупных валунов, а за ними обычно глубокие промоины, любимое место форели. Отправились туда как-то большой компанией, жители поселка и гости. Знатоки определили место, где нужно отвести воду. Отвели, вода еще немного протекала, начали обследовать ямы около валунов и под ними. Все приняли участие, много шума и крика. Рубен и я выбрали валун, стали обследовать подводные ходы. Вдруг у меня удача. Рукой схватил что-то живое. Форель. Рубен шарит с другой стороны, его не видно. Валун большой. Тащу к себе. Упирается. Кричу Рубену, что поймал форель. Он то же что-то кричит. Выяснилось, схватил палец Рубена, пришлось отпустить. Так в этот раз я ничего не поймал. Старова под водой ухватил клешней рак. Были и другие приключения. Но в общем форели поймали в достаточном количестве. Ну, а еще больше смеха и веселья.

Другой способ ловли форели накидкой сети. Учиться ему нужно с детства. У меня не было даже способности. Да к тому же боялся порвать сеть. Зато удачно сфотографировал. Фото дает полное преставление об этом методе ловли. Он очень красив.

Летом иногда у нас бывали отец и дядя Роман, приезжала Галя. С ней ездили в горы, забрались на Пашалору, впервые в жизни побывала на заоблачных высотах. Осталась довольна. Из Призрена приезжали Пузановы, из Скоплье – Попова с дочерьми.

Пузанов учитель математике в Призренской гимназии. До 1-й мировой войны участвовал в составе русской экспедиции в Африке на территории современной Анголы. Много рассказывал о природе тех мест, жизни и быте, вымирающих от недоедания африканских племен, о своих охотничьих приключениях, об отношении к местному населению немецких колонизаторов. Знал туземный эффективный способ лечения малярии. Летом мы бывали у них в гостях. Призрен находится сразу за Шарпланиной. Стоит на равнине у подножия горы Цвилен (1384 м) на высоте 400 м. Типичный город Метохии с мусульманским и православным населением. Много мечетей, православных храмов, гимназия. Река Призренска Бистрица делит город на две части с преимущественно мусульманским и славянским населением. Много построек турецкого типа. У Пузановых обратил внимание на турецкую печь в комнате. Она кирпичная с вмурованными керамическими трубками, внешние отверстия которых выходят наружу. Принцип кирпич держит тепло, трубки отдают его, быстро нагревая комнату. Светлана получила заказ изготовить деревянные резные детали в византийском стиле к обкладу для иконостаса православной церкви.

В 1939 г. летом на Езерине побывал представитель еврейской фирмы «Нестле». Его сопровождал В. Горский. Хромовые рудники фирма «Нестле» не приобрела, а с Горским договорились о переезде его на о-в Крит, где у «Нестле» были крупные рудники хромитов. Вскоре они выехали туда.

На место Горского приехал В. Залеман. Мой бывший начальник в Рогозно. При нем в Брезоице работал год. Ничего не изменилось. Хозяева, как и раньше, пользуясь бедственным положением горцев, платят на руднике мало, а возчикам и того меньше. Бедняги вынуждены зимой и летом спускать руду, навьюченную на самары в Брезоицу. На просьбы о повышении оплаты за труд директор отвечает, якобы прибыли Хромасео настолько малы, что рудник, вероятно, придется закрыть. Мужчины молчат. Проверяя после освобождения от фашистов финансовую деятельность горных предприятий, поразился, насколько у хозяев велики были прибыли.

Немецкие шпионы. В 1940 г. чувствовалось приближение войны. Югославию наводнили немецкие «туристы». Бродили по стране, видимо собирали сведения о коммуникациях, мостах, перевалах. Были они и на Шарпланине. В то время много писали о преследовании евреев фашистами. В 63 Скоплье приехали торговые представители индустрии вооружения фашистской Германии (фирма Герман Геринг) и Великобритании (фирма Викерс). Покупали «на корню» все производство хромитовой руды за несколько лет вперед. Еврейские фирмы руду продали немцам – те дали больше. Все руководство еврейских фирм считает себя социал-демократами, прикрываются левыми фразами. Директор Алкалай – член масонской ложи. Я спросил Бехера, главного бухгалтера фирмы, как это могло случиться, что еврейские фирмы запродали всю руду фашистам. Вам это обойдется в скором времени очень и очень дорого. Бехар ответил: «Вы ничего не понимаете в торговле. Деньги в твердой валюте, внесены в швейцарские банки». Совсем по К. Марксу, который писал: «Если капиталисту предложат сделку, которая сулит 300% прибыли, он и отца своего продаст». Так еврейские капиталисты в Югославии продали своих соплеменников. Они знали, что в Европе единственным источником хромитов, важного стратегического сырья, являются месторождения Югославии, Албании, частично Греции. Менее чем через год после позорной сделки наступила расплата. Оккупировав Югославию, немцы вывезли всех евреев в Польшу и Германию, где они были уничтожены. Капитал в швейцарских банках сохранился, хозяева остались живы, их вывезли в Италию. Но самое главное, чего они не учли, в ФНРЮ все рудники были национализированы.

Перевод в Лояне. С первого января меня перевели в новый район – Скопску Црну гору, на разведку хромитовых руд вблизи аула Лояне. Самостоятельная работа у фирмы «Декок». Прощай Шарпланина, прекрасный уголок Балканского полуострова.

ж. Метохия

В круг моих обязанностей входили наблюдение за добычей на рудниках Бабай Бокс и Дева (рис. 3-13) в районе Джаковицы и обследование старых выработок, карьеров и проявлений хромитов, залегающих в ультрабазитах Метохии. Их много и есть крупные, частично переходящие на территорию Албании.

Границы. Метохия находится к северу от Сиринича. Представляет собой равнину в бассейне среднего и верхнего точения р. Белый Дрин. На с.-в. невысокие поднятия отделяют ее от котловины Косова поля; на юге граничит с северными отрогами Коце Балкан; на ю.-з. междуречьем рек Дрин и Белый Дрин и на севере высоким хребтом Проклетие. Все крупные притоки Белого Дрина стекают со склонов водораздела на восток. Высота котловины колеблется от 300 до 400 м. Зима мягкая, лето жаркое. Склоны восточного холмистого обрамления безлесны. Когда Балкан и Прелетия покрыты широколиственными лесами.

Население. Бассейн Белого Дрина густо заселен. На юге и в центре много арнаутских и сербских поселений, на севере черногорских. Много хуторов и отдельных поместий. Обращает внимание их архитектура. Высокие двухэтажные каменные здания. Внизу глухая стена, иногда видны мелкие отверстия, здесь размещаются сельскохозяйственные орудия и скот, вверху вместо окон бойницы. Дома крепости, живут арнауты. Они защищали хозяев от нападения «ржи» и даже своих соплеменников, которым были должны «кровь». Кровная месть существовала и при мне.

Земля плодородна. Много виноградников. Бахчи с арбузами, тыквами и кабачками. Большие площади засажены табаком, нанизанные листья которого на бечевку закрывают стены крестьянских домов. Много персиковых, абрикосовых и сливовых садов. В отличие от Тетовской котловины мало кукурузы. Землю обрабатывают при помощи огромных могучих черных буйволов. Много всадников. Поражает, как маленький ослик тащит на себе огромную поклажу и к тому еще здоровенного хозяина, ноги которого касаются земли. Ослик и лошадь единственное средство передвижения в горном окаймлении Метохии.

В Метохии три небольших города с населением от 10 до 20 тысяч. Около городов много садов, виноградников и огородов. Садят помидоры, баклажаны, перцы острые и сладкие и др. овощи. Соединены хорошими грунтовыми дорогами.

Призрен. Торговый, культурный и религиозный центр области. Раскинулся у подножия Коце Балкан. Наиболее живописный, красочный город Метохии. О его существовании известно со времени завоевания этих мест римлянами. Тогда был главным городом провинции Дардания. Горожане – сербы, арнауты, много евреев. Две мечети, православные храмы, гимназия. Речка Призренская Бистрица делит город на две части – мусульманскую и православную. Как всегда, имеется базар, он еще сохранил черты востока, изобилие фруктов и овощей, горы арбузов, обилие разных сортов винограда. Центр филигранных кустарных разнообразных изделий, старинные «турецкие кольца», богатый выбор холодного оружия, украшенного вороненным серебром, много медной чеканной посуды, разнообразие глиняных изделий. Базарная площадь заполнена народом в европейских и национальных костюмах. Шум, гам и говор на разных языках и наречиях. Призрен сотни лет был главным городом Метохии. Это чувствуется повсюду.

Во время 2-й мировой войны Призрен прославил житель города – слуга великобританского посла в Анкаре. Работал у него лакеем. Ему удалось выкрасть, сфотографировать и продать немецким фашистам за огромные деньги протоколы заседаний великой тройки (И.В. Сталин, Фр. Д. Рузвельт, У. Черчилль) в Тегеране. Они содержали планы союзников о дальнейшем ведении войны. Посол был глуп, слуга неграмотен. Фашисты, как выяснилось после войны, его обдули, выплатили фунтами стерлингов собственного производства.

Джаковица. Городок, вблизи которого находились рудники Бабай Бокс и Дева. Типичный арнаутский городок с населением менее 10 тысяч. Небольшая прослойка евреев держала в своих руках торговлю. Была синагога. Проезжая около нее всегда слышен страшный шум, крики, вопли. Мне арнауты объяснили. Ничего страшного там не происходило. Евреи молятся своему богу, просят его помочь в своих делах, даже торгуются с всевышним. Улицы города узкие, образованы сплошными белыми без окон стенами домов. Жизнь у арнаутов проходит внутри. Женщины закрыты очень грубыми из конского волоса чадрами. На улицах много осликов.

Однажды наблюдал такую картину. Автобус, как всегда переполненный пассажирами, въехав на турецкий мост, остановился. Мост средневековый узкий, разъехаться невозможно. Остановились. Вышел из машины. Смотрю, перед автобусом лежит ослик. На крик, сигналы не реагирует. Водитель автобуса вышел из машины, ухватив ослика за хвост, оттащил. Сделав это, вернулся, ослик  вернулся и улегся поперек моста. Так продолжалось несколько раз. Пока прохожие не сжалились над шофером и прогнали осла. Чем вызвано такое бессмысленное упрямство я до сих пор не могу объяснить, зная, что они умные и осторожные животные.

История Метохии. В конце III-го века до н.э. была завоевана римлянами и вошла в состав римской провинции Дардении. После распада римской империи присоединена к Византии. В VI-VII веках н.э. была заселена славянами, которые почти полностью ассимилировали местное население. В середине IX века завоевана Болгарией и вплоть до XI века входила в состав Первого Болгарского Царства. Затем снова, около ста лет входила в состав Византии. В начале XII века была завоевана сербами и только после битвы на Косовом поле в 1389 г. владычествовали здесь Османиды. С 1913 г. по 1918 г. вошла в состав Черногории, а с 1918 г. присоединена к Королевству Сербов, Хорватов и Словинцев.

В период порабощения Метохии турками она была центром культурной жизни сербского народа и народно-освободительного движения сербов и черногорцев против турецкого ига. Во время австро-турецкой войны 1689 г. сербские четы из Метохии оказали значительную помощь австрийским войскам, временно вытеснили турок из Косова поля. После отступления австрийцев свыше 37 тыс. семейств сербов ушло за Дунай, заселили Воеводину, богатейшую сельскохозяйственную область современной Югославии, после образования Сербии миграция продолжалась, но уже преимущественно в Сербию. Обезлюдившая Метохия в XVIII-XIX веках стала заселяться, при поддержке турецкого правительства, арнаутами, частично турецкими помещиками. В результате вдоль границы с Албанией образовались компактные мусульманские районы, в некотором удалении смешанные – на юге сербо-арнаутские, на севере черногорско-арнаутские.

XVIII-XIX и начало XX века были временем особенно жестоких притеснений славян, со стороны арнаутов и турецких помещиков. Сербов и черногорцев приравняли к «рае» (бесправная чернь). Пожилые люди, которые еще хорошо помнили это время, рассказывали мне: арнауты и турки безвозмездно отбирали лучшие земли, заставили «раю» обрабатывать свои поля, могли безнаказанно убить непослушного. В течение этого периода арнауты вырезали несколько десятков тысяч южных славян в т.ч. женщин, детей и стариков. Достаточно было зайти во двор сербской семьи и бросить арнауту патрон (патрон — символ смерти) и уйти, не промолвив ни слова, «рая» уже знала – нужно немедленно идти обрабатывать поля бросившего патрон. Славянское население еще хорошо помнило недавние насилия, убийства и свое бесправное положение, знала об отработанных полях и нивах.

Хотя в Югославии была установлена одинаковая ответственность перед законом, Метохия стала заселяться сербами и черногорцами. Славянское население хорошо помнило земли, отработанные у их дедов и прадедов и считало их своими, Арнауты, которые не бежали, так же считали эти земли своими, они получили их от дедов и прадедов. Вековая ненависть между сербами и арнаутами не затихла, а лишь не проявлялась столь открыто. Открыто, как в начале нашего столетия до 1913 г.

Двойной геноцид.

Мне приходилось наблюдать жестокую дискриминацию арнаутского населения на руднике Бабай Бокс. Находился он на самой границе, а маленький поселок горняков метров 400 от нее. В поселке были домик штайгера, комната для приезжих, в которой я остановился, общежитие для рабочих и складское помещение. Внутри большой пустой двор. Склоны горы поросли травой и редкими низкими кустарниками. Всем жителям поселка запрещалось выходить из помещений с наступлением сумерек и до рассвета. Пограничная зона. Рабочие исключительно арнауты. Однажды меня разбудили выстрелы. Стреляли в непосредственной близости. Утром, выйдя из помещения, увидал на дворе перед общежитием убитого рабочего. Обратился к штейгеру и вот что он мне рассказал: «Такие происшествия в летнее время у нас случаются довольно часто, но обычно за пределами двора. Дело в том, что у арнаутов много родственников в Албании. Страна эта бедная, невесты стоят значительно дешевле, чем здесь. Поэтому арнауты жен покупают там. Кроме того, у них существует неписаный закон. Жених должен показать себя храбрым и мужественным человеком и совершить подвиг. К числу их относится и нелегальный переход границы. Югославия свои границы охраняет очень тщательно, Албания вовсе не охраняет. Днем переход границы невозможен. Пограничники стреляют без предупреждения. Остается ночь. Подвиг должен совершить жених и в том случае, если покупает невесту на нашей территории. В качестве доказательства благополучного перехода границы жених приносит с другой стороны подтверждение от родственников или знакомых невесты. Одним из наиболее удобных мест является наш поселок. Граница под боком. Возможно, и сейчас произошел такой случай, но может быть рабочий вышел ночью по другой причине. Теперь не докажешь. За каждого убитого жандарм получает денежную премию».

Аморальность правительства заключается в выдаче жандармам премии за убитого в пограничной полосе. Это способствовало наличию здесь охоты за людьми. У жандармов в каждом ауле были осведомители. Они сообщали им, когда кто и даже в каком месте собирается перейти границу. В том месте устраивается засада. Желающих прослыть юнаками достаточно. Теперь мне стало понятно наличие замаскированных проволок с навешенными на них консервными банками непосредственно вдоль границы, а также и недовольство жандармов постоянными переходам границы кабанами и зайцами, которые по ночам поднимали ложную тревогу.

Фашисты, захватив Югославию, были хорошо осведомлены о старинной неприязни между арнаутами (считали своими потенциальными помощниками) и сербами и черногорцами (считали опасными неприятелями). Они окружили Метохию с всех сторон и сообщили албанским шовинистам о том, что на трое суток отдают территорию им для расправы над славянским населением. Трое суток пылали дома, безнаказанные убийства и грабежи. Было уничтожено несколько десятков тысяч человек. Как только в Метохию вступили итальянские и немецкие войска, бесчинства моментально прекратились.

з. Последние дни королевства Югославии (01.01.1941 –15.04.1941)

Концессия Лояне в 14 км к ССВ от г. Куманово и в 5 км к западу от ж.-д. линии Белград-Скоплье. Ближайшая ж.-ст. Табановцы. Территория концессии около 20 км. кв. Она охватывает бассейны потоков Мала Река и Сува Река. На западе ограничена гребнем Кодра – Шавариц (1109-762 и) на с.-в. – высотой Голяк (886 м), на востоке Кумановской долиной. Расположена на северных отрогах Скопской Црной Горы. Местность безлесная, безводная (маленькие ручейки на дне ущелий) и безлюдная. Арнаутский район – и лишь по ту сторону долины живут македонцы на Руенпланине.

Геология и полезные ископаемые. Концессия Лояне новое белое геологическое пятно. Геологической карты нет, имеются детальные петрографические описания кислых гранитоидов и довольно обильные сведения о минералах лоянского карьера, остались карты его подземных работ. Открытое здесь в 1933 г. и отработанное крупное рудное тело интересовало хозяина, итальянского подданного, еврея Алатини, только с точки зрения быстрой наживы. Итак, снова «терра инкогнита» и отсутствие реальных обоснованных перспектив. Нужна разведка, разведка и еще раз разведка.

Главной задачей, которую предстояло решить в течение трех лет, являлось составление крупномасштабной геологической карты, выявление наиболее перспективных участков для разведки, обследовать заброшенные выработки и реализация попутно добытой руды.

Забегая вперед, можно сказать, что в результате исследований 1941-1943 гг. были составлены: геологическая карта концессии в масштабе 1:10000; выяснено чешуйчатое строение района с выдержанными нарушениями, динарского направления; установлена приуроченность интрузий к этим дислокациям; ограничено и изучено мощное внедрения монцонитовых гранитов и сиенитов в бассейне Мала Река; определенно положение мощной толщи перидотитов, а в них – пластообразных хромитоносных тел дунитов; выявлены последовательность внедрения миоценовых андезитов, дацитов, монцонитовых сиенитов и гранитов (рис. 3-19) и их приуроченность к нарушениям «динарского» направления; на юго-западе ограничена полоса габброидов различного состава; выяснена прогнозная перспективность хромитового оруденения и найдено крупное месторождение реальгара (рис. 3-15– 3-18).

Поселок ИТП и материальная обеспеченность работ. Первого января 1941 г. мы были в новом месте, в поселке Лояне-Цнтрала. От ж.-д. всего 5 км, хорошая грунтовая дорога. За отсутствием ровного места все здания построены на отвале отработанного карьера. Одноэтажные, примитивные на вид, все здания в хорошем порядке. В нашем распоряжении дом № 71 с небольшим садиком и виноградной лозой. Квартира из трех комнат, кухни и помещения, в котором я поместил шлифовальный станок собственной конструкции. В соседнем здании находилась контора, маркшейдерская и комнаты для кассира и маркшейдера. Далее склад, конюшня и помещение для переклички рабочих, небольшое общежитие. За нашим домом выемка карьера и склон горы.

Обслуживающий рудник персонал. К концу января сформировался технический, административный и подсобный персонал. Маркшейдер (Т.С. Щепетков), три штайгера (Акиншин, Радеш и Мане), кассир и письмоводитель, кузнец, конюх, наш повар (Тодор) и три сторожа во главе с Чикой Зимером. Тодор македонец из с. Четырце, что на западных склонах Руен-планины, оказался очень добросовестным и

честным тружеником. Постоянно жили здесь мы (Светлана и я), ночевали конюх, сторож и иногда Т.С. Щепетков. Рабочие почти все арнауты из соседних аулов Лояне, Ваксинцы, Рудженце и Миратовце. Отношения со служащими и рабочими установились хорошие. Работы начнем развертывать в конце марта – начале апреля. В конюшне стоят три горных лошадки. Механизация на руднике отсутствует, нет даже компрессора, электричества тоже, нет и телефонной связи с рудником, нет рельс для штолен. Есть немного технического дерева (для стоек, креплений) и несколько видавших виды рудничных вагончиков. Но есть деньги, есть указание, что нужно делать, на что тратить средства, а главное полное отсутствие бюрократизма и широкая свобода действий. Мне повысили зарплату до 3250 динар, а несколько позже до 5000 дин., т.е. почти в четыре раза выше по сравнению с тем, что получал в Брезоице. Правда, все быстро дорожало.

Весна здесь ранняя, в марте снега нет. К этому времени был набраны кадры горнорабочих и сортировщики руды (дети горнорабочих от 12 до 15 лет). По закону использовать их на этих работах запрещалось, но на практике на всех рудниках хромитов широко применялся детский труд. Оплачивались они чрезвычайно низко и горняки на еврейских рудниках Македонии и Космета, в два раза ниже, чем на соседних английских. Чрезвычайная бедность и безработица широко использовалась хозяевами.

О некоторых обычаях арнаутов. Касаюсь только тех, которые имели влияние на производственную деятельность. В аулах арнауты живут в родовых сообществах (задругах). Глава семьи отец. После женитьбы сына он уже не работает, а входит в состав совета старейшин аула. Члены задруги помогают друг другу материально и морально, а также являются активными участниками выполнения кровной мести. Большинство местных арнаутов одето в национальные костюмы – белую полотняную рубаху, узкие серые или черные штаны, широкий кожаный ремень, на голове черная войлочная круглая шапочка. Представителем совета старейшин окружающих аулов был Чика Зимер.

Кровная месть. Причины кровной мести самые разнообразные (убийство, обман при покупке жены и др.). Процесс взаимного уничтожения продолжался десятками и даже сотнями лет. Он заканчивался иногда полным уничтожением мужчин в ауле. Убивали только мужчин в возрасте до 45-50 лет, стариков не трогали. В Югославии кровная месть преследовалась и каралась как обыкновенное убийство. Теперь стали часто договариваться о компенсации деньгами. По-видимому, кровная месть стала изживать себя. Работая в Брезоице, я познакомился с этим обычаем, но там территория работ находилась в пределах сербского населения и кровные расчеты происходили за ее пределами. Здесь обстановка иная. Мы находимся внутри арнаутской территории, и это сначала очень мешало производству. Обходя подземные выработки, ко мне часто обращались с просьбой разъединить бригаду. На вопрос почему, ответ почти всегда стереотипен «Долг крови». Вопрос разрешился довольно просто. Однажды я собрал всех рабочих и предложил им следующее джентльменское соглашение. Я просил их не мстить на территории концессии, так как это связано с большими неприятностями для работы рудника вообще. Они это прекрасно знали. Довольно долго шумели, кричали и наконец, договорились о границах. С этих пор гребни гор окружающие бассейн Суве реки неприкосновенная территория. Разговоры и просьбы арнаутов, связанные с кровной местью, отпали. Бывало проезжая по гребню Кодра Шаварин, встречал по другую сторону хребта нашего рабочего с винтовкой в руках. Спрашивал: «Кого ждешь». Ответ: «Такого-то». Говорю, что он давно спустился другой дорогой. Неудача!

Калым.  Моим верным помощником по поискам выходов на поверхность руд был арнаут Камбер из аула Ваксинце. Ему за сорок. Копит деньги на покупку жены. Обзавестись семьей мешает мусульманский обычай выплачивать родителям невесты калым (откупное). Он уже несколько лет работает с целью скопить соответствующую сумму. Такова участь многих арнаутских бедняков. Невесты есть и здесь, но дороги. Калым колеблется от 20 до 60 турецких золотых лир. Желательно расплачиваться золотом. Заработок горнорабочего невелик от 20 до 40 динар. Собирается приобрести невесту в Боснии, там они значительно дешевле. Процедура купли очень сложная. Главное лицо – сваха. В ее обязанности входят: знакомство с родителями невесты, выяснение достоинств и недостатков невесты, взаимное знакомство родителей будущих супругов, уточнение величины калыма. Уплатив калым, «дружки» отправляются за невестой и привозят ее в дом жениха. Здесь впервые видит жених свою будущую жену. Но бывают и неудачи – «товар» не отвечает предъявленным требованиям. Невеста с изъяном. Ее можно вернуть и получить назад калым. В случае неуплаты, кровная месть. При нас чаще использовали другой вариант – похищение невесты. Обычно об этом заранее договариваются. Узнав о похищении дочери, родители снаряжают погоню, конники вооружены. По дороге постреляют и возвращаются с ничем. Дело полюбовное. Так было в королевской Югославии.

Фашизм наступает. Уже три года полыхает пожар войны в Европе. Попирая человеческие, моральные и международные обязательства, фашизм стремительно расширяет свою территорию. При этом, в первую очередь, им преследуются все патриотические и прогрессивные течения. Буржуазные правительства зарождению и развитию его в своих странах не препятствуют, а реакционная часть даже помогает.

К концу 1937 г. в Западной Европе сформировался мощный блок фашистских и профашистских государств: Испания, Португалия, Италия, Германия, а на Балканском полуострове к ним примыкают Болгария, Румыния и Венгрия. В течение трех лет почти вся Западная Европа уже под пятой фашизма.

В 1938 г. присоединена к Германии Австрия (аншлюс); в сентябре, согласно правительственному соглашению с Даладье, Чемберлен и Гитлер расчленили Чехословакию; в октябре оккупированы Судеты; произошла передача панской Польше Тешина; в ноябре южные районы Словакии и вся Подкарпатская Русь присоединена к Венгрии.

В 1939 г. окончательная оккупация Чехословакии фашистской Германией (март). Образование марионеточного государства – «Независимая Словацкая республика» (март); присоединение Клайпеды к восточной Пруссии (март); нападение Германии на Польшу и начало Второй мировой войны (1 сентября); включение западных и северных областей Польши в «Генерал–губернаторство» (октябрь); в апреле Италия заняла Албанию.

В 1940 г. В апреле оккупация Дании и Норвегии; в мае – Бельгии и Голландии; 22 июня капитуляция Франции и ее расчленение; в сентябре присоединение Северной Трансильвании к Венгрии и Южной Добруджи к царской Болгарии; 28 июня воссоединение Бессарабии с СССР; 17 сентября воссоединение Западной Белоруссии и Западной Украины с СССР.

Свободными оставались Швеция, Англия, Греция, Югославия, СССР и прибалтийские республики, которые подписали с СССР соглашение о взаимной помощи. В 1941 г. ожидалось вторжение на Балканы. А дальше большая война.

Внутренняя обстановка в Югославии (1937-1940) в течение этого времени быстро менялось. В области внешней политики правящие круги все более сближались с фашистской Германией и Италией. Это вызвало сопротивление народа и оппозиции правительству. В январе 1937 г. реакционным правительством Югославии были заключены договор о «вечной дружбе» с монархо-фашистским правительством Болгарии и в марте договор о «дружбе» с Италией. Демократическая общественность Югославии была сильно встревожена подписанием в 1938 г. мюнхенского соглашения. В Белграде и других городах состоялись демонстрации протеста. Более 100 тысяч добровольцев югославов выразили готовность защищать независимость Чехословакии. Выборы 11 декабря 1938 г. показали рост недовольства правительством Стоядиновича. Правящая партия собрала 58,9 % голосов и 306 кандидатов в Скупштине, оппозиция 41,1% и только 67 мандатов. Большинство депутатов оппозиции собрались в Загребе объявили себя Хорватским национальным представительством. 4 февраля правительство Стоядиновича пало. На смену ему пришло откровенно профашистское правительство Цветковича. В декабре 1939 г. в Белграде состоялись мощные демонстрации протеста. Хорватия получила автономию. Начало Второй мировой войны (01.09.1939 г.) сразу сказалось на политическо-экономическом положении страны. Все противофашистские и патриотические силы требовали признания СССР и заключения с ним союза, в результате 11 мая был подписан договор об экономическом сотрудничестве между Югославией и СССР, а 25 июня между обеими странами были установлены дипломатические отношения. Однако, профашистское правительство Цветковича-Марковича и Мачека продолжало работать на сближение с Германией, в марте 1941 г. кабинет был пополнен сторонниками Гитлера, в результате 25 марта был подписан между Югославией и Германией договор о присоединении страны к антикоммунистическому пакту. По всей стране начались демонстрации протеста. Народ требовал расторжения позорного договора и заключения союза с СССР. 27 марта группа высших офицеров во главе с генералом Симичем упразднила правительство Цветковича и 5 апреля в Москве был подписан договор «О дружбе и ненападении между СССР и Югославией». Он был с великим облегчением и радостью встречен всеми народами многонациональной Югославии.

Крах. На следующий день 6 апреля началось вторжение германских, итальянских, венгерских и болгарских войск, а 18 апреля 1941 г. Югославия капитулировала. В результате была расчленена: большая часть Далмании с островами и Черногория были оккупированы Италией; часть Словении присоединена к Германии; другая часть Словении – Воеводина и часть Хорватии были переданы хортисской Венгрии; Вардарская Македония присоединена к монархо-фашистской Болгарии; образованы два марионеточные государства – «Независна Држава Хорватска» и Сербия (в весьма узких границах). В июне завершена оккупация Греции. При этом Западная и Восточная Македония до р. Струмы, острова Фасос и Самое Колхида и Салоники заняла германская армия и эти области находились под непосредственным управлением германской армии. Часть Греции была передана Италии. Последняя славянская страна в Западной Европе временно исчезла с политической карты. Таково было положение на Балканах до вероломного нападения фашистов на Советский Союз 25 июня 1941 г. (БЭС, т. 9, 1957, Шиггер, М, 1961 и др.).

Часть 2. Оккупация Вардарской Македонии

Раздел I. На оккупированной территории.

Во второй части рассматривается положение в Македонии на оккупированной территории (раздел I) и в пределах освобождённых районов от болгаро-фашистских и немецких оккупантов (раздел II).

а. Безвластие в Лоянах.

В конце марта начале апреля отец гостит у нас на руднике. В Требовлье, как всегда, дела идут плохо. В конце первой декады апреля утром нас разбудил непривычный гул многочисленных моторов. Все выбежали во двор и прошлись далее по дороге до места откуда хорошо была видна Кумановская Долина. С востока из Болгарии летели несколько эскадр фашистских самолетов. Одни завернули в сторону Куманово и начали бомбить город, другие летят бомбить город Скоплье. Куманово закрылось облаком пыли и дыма, хорошо слышны взрывы. Внезапно появилось несколько небольших югославских самолетов. Почти сразу все были сбиты фашистами, но один пошёл на таран. Удар. Падение обоих самолетов. Взрыв на Земле. Кто был героем узнать не удалось. Позже рассказывали, что воздушный бой принял средние-технический персонал. Все офицеры-летчики были в Скоплье на банкете (?). Все всюду видели измену и в мелочах, и в крупном. Она была, но в высших эшелонах власти и по большому счёту.

Из рудника все разбежались. Дня через два ушел отец. Спешил в Требовлью. Работа естественно прекратилась. Наверху в горах остались только мы, Тодор, конюх и Чика Зимер.

Внизу, сразу после бомбежки, переселенцы бежали, нахлынули с гор арнауты, начался сплошной и молниеносный грабеж. Пассажирский поезд, который остановился на станции Табановцы, ожидая окончания бомбежки в Куманово, был полностью разграблен, стекла выбиты, материя и кожа с сидений вырезана, валялись корзины и разбитые чемоданы. Пассажиры успели убежать в находящееся вблизи большое македонское село Табановцы. Порядок навели быстро немецкие и болгарские войска.

На руднике несколько дней в полной изоляции. Стали наведываться арнауты. Приходят посмотреть и уходят. Почему рудник не подвергся разграблению. Непонятно. Расспрашивая Чику Зимера, нашего сторожа и по-видимому оберегавшего нас, узнал. «Мы, арнауты, не могли понять почему инженер не бежал и каждый день разговаривает по радио. Он всё знает. Трогать рудник нельзя. Он скоро опять будет работать» и т.д. и т.д.

Такие разговоры вели между собой и редкие посетители с Чикой Зимером, уважаемым старейшиной аула Лояне. Возможно, хорошее отношение к арнаутам с нашей стороны также сыграло свою роль. В Югославии сербскими чиновничеством и властями они всячески притеснялись, унижались и без вины преследовались.

Первые недели пробирались горами остатки разбитой армии. Шли группами и в одиночку, вооруженные и безоружные, в основном, в солдатской форме. Одна группа оставила нам свыше 10 винтовок. Мы их спрятали в штоленке, позади нашего дома. В будущем они пригодились, были переданы партизанам. Внизу, в долине, железнодорожное движение восстановилась, гражданское население, в основном сербское, уезжало на север.

б. Завоеватели в Лоянах

Через несколько дней после бомбардировки Куманово, в Лояне пожаловали оккупанты. Лейтенант Харниш со взводом солдат. Он горный инженер. Сообщил мне, что отныне, вся еврейская собственность в т.ч. и горные предприятия (Алатини, Ассео, Декок) перешли в собственность рейха. Генеральным директором этих предприятий назначен генерал Дирюгль, уполномоченный рейха. Все служащие и рабочие должны вернуться на место. Делопроизводство ведется на немецком языке. Поиски и разведка должны пока вестись по прежним планам. На всех горных предприятиях поставлена немецкая охраны, руководителями назначены немецкие офицеры – горные инженеры. Все живут в городе Скоплье.

Подчеркнул при этом, что болгарские власти и полиция вмешиваться в дела рудника не имеют права. Выдал мне аусвайс для поездки в Скоплье и для получения дальнейших инструкций от генерала Дирюгля, что было очень кстати. С этим документом я мог передвигаться по оккупированной территории, не спрашивая на это разрешения болгарской полиции. У Дюригля мне очень повезло. Главным консультантом и геологом всех хромитовых рудников Македонии был назначен Хиссляйтнер, австриец, не фашист, известный знаток хромитовых месторождений Балканского и Анатолийского полуостровов. С ним я был знаком до войны, были общие геологические интересы. Очевидно, он рекомендовал назначить меня в Лояне управляющим поисками и разведками хромитовых руд. Тем более, что я перед этим занимался именно этим и не без успеха. В мою пользу были и следующие обстоятельства: я закончил знаменитую горную академию в Пршибраме, знание немецкого языка и, по-видимому, хорошие характеристики, которые лежали в архивах Декок, написанные при назначении на эту же должность бывшими хозяевами. Одновременно выдал соответствующие документы, даже разрешение на право ношения револьвера, утвердил старые планы для поисков и разведки, потребовав их расширение и интенсификации, право на открытие новых штолен, проверки старых и так далее. Очевидно и немцы надеялись на открытие здесь крупных месторождений, подобные выработанным Лоянскому. Одновременно обещал всяческую техническую помощь и значительно увеличил бюджет. Совершенно самостоятельная и практически не поддающаяся контролю работа. Посоветовали за счёт рудника нанять в городе квартиру. Вскоре немецкая охрана была снята (охранять то было нечего).

Разыскал товарищей, сообщил им о создавшейся ситуации. Посоветовали оставаться на месте, работать и не вызывать подозрений у немцев, вести себя лояльно, а партийные поручения, когда найдут это необходимым, буду получать при личном свидании или через связного.

Предложение генерала нас устраивало. Это позволило сразу же решить следующие проблемы переселения больной мамы и Буси с малолетними детьми в благоустроенную квартиру; ночевку в городе; непосредственную связь с товарищами подполья.

в. Наши переселения и уход в партизаны

1. Семья брата Вячеслава и мама.

В июне 1941 г. Буся находилась в положении и Вяча приехал в Скоплье. Перед этим в Требовлье бежал сербский офицер, наши отдали ему штатский костюм, он ушел, но просил, если что-либо будет об Илье, сообщить жене, что он уже дал адрес. Вяча зашел к ней, рассказал о положении Буси. Хозяйка предложила комнату. Затем заехал ко мне в Лояне, договорившись о том, что будет работать в Табаноцах в качестве механика, а маму и своих переведет в город. Вскоре они были у «бабы големой», так называла маленькая Леночка хозяйку дома за ее высокий рост. Болгарская полиция хозяйку арестовала и увезла. Армяне, занимавшие часть дома, испугались и сразу выехали. Наши остались одни. К этому времени я нашел благоустроенную квартиру в центре города, куда все переехали. Я и Светлана в Скоплье бывали редко и всё было в их распоряжении. Одновременно в Табановцах рудник получил домик бежавшего серба и приступил к его ремонту и расширению. Там предполагались одна комната для нас, двухкомнатная для брата, механика рудника, и маленькая комнатушка для мамы. В ноябре всё было готово и наши скоплянцы переехали в Табановцы – небольшой поселок при одноимённой железнодорожной станции. После первого нападения партизан на рудник Лояне в 1942 году, некоторое время жили здесь и мы, затем переехал сюда дядя Роман, а в 1944 году и отец.

2. Наши местожительства в период оккупации: Лояне, Скоплье, Табановцы. Обстановка в районе менялась, соответственно, менялось и наше жилье. Вплоть до начала зимы 1942 года, точнее до удачного нападения партизан на контору рудника Лояне. После этого я получил распоряжение переехать или в Скоплье или Табановцы. Чтобы не возникло никаких подозрений в Гестапо о связи с партизанами мы нашли двухкомнатную квартиру в городе, перевезли туда наше немудреное имущество. Здесь в доме № 13 на улице № 204, 4 августа 1943 года родился сын Дмитрий. В это время я жил частично в Лоянах, частично в Табановцах. В Скоплье появлялся редко. В 1942 году американцы начали бомбить город и чем дальше, тем интенсивнее. Особенно сильно бомбили в конце ноября, когда летающими крепостями была почти полностью уничтожена мусульманская часть города и погибло несколько тысяч человек. После этой «ковровой бомбардировки» часть скоплянцев, кто имел возможность, покинули город. Тоже сделали и мы. Захватив необходимое, усадив Светлану с трехмесячным Димой на нашу рудничную бричку, я благополучно вывез их из города. Погода стояла хорошая, местами снег лежал в долине, горное окружение сверкало на солнце. Это было первое путешествие трехмесячного сына. Квартиру в городе держали до конца войны. Здесь всегда останавливались отец и дядя Роман, когда приходили из Поречья, и я с братом Вячеславом. Итак, мы снова в Лоянах, где перезимовали и прожили до зимы 1943 г. Весной 1944 г окончательно переехали в Табановцы. Ожидалось новое нападение партизан. Хотя к этому времени рудник был укреплен дзотами, была постоянная болгарская стража, но судьба его была обречена.

В Табановце проживали все македонские Малаховы, за исключением брата Георгия, до ухода в партизаны. При домике был небольшой фруктовый сад, на случай бомбардировки вырыта узкая щель.

3. Переезд в Куманово, уход в партизаны.

В мае 1944 г. товарищи сообщили, что скоро нас переведут к партизанам. В это время я уже был принят в компартию Югославии и, конечно, подчинялся всем ее приказам. Спешно стали к этому готовиться. Нашли квартиры для наших в г. Куманово. Светлана с Димой устроились в одной комнатке на втором этаже у местного пекаря, остальные занимали первый этаж и подвальное помещение неподалеку. Наверху две большие комнаты, в одной поместили маму, в другой поселилась Буся с Леночкой и Сережей. В полуподвале отец и дядя Роман, столовая, кухня и кладовка. Мы, я и Вяча, каждый день на мотоцикле бывали в Табановце и Лоянах, там в сущности жизнь и работа были только показными, сотрудники и рабочие православного вероисповедания постепенно уходили к партизанам. По вечерам, засветло (военное положение) возвращались домой. Вскоре, после нашего «похищения», в горы, на свободную территорию, бежали наши семьи. В Куманово освобождения дождались родители и дядя Роман.

Еще несколько слов о Скоплье. В прошлом году (1943) летом, будучи в городе неожиданно встретил Сашу Циолковского, сына Константина Эдуардовича Циолковского, теоретика и основателя отечественной космонавтики. Мобилизован, направлен в организацию ТОД. Хорошо зная его прогрессивные взгляды, предложил переправить его в партизаны. Отказался, его семья осталась в Белграде, в качестве неофициальных заложников, в случае бегства ее уничтожат. Таковы порядки страшного времени под гитлеровской оккупацией, особенно в Сербии. Здесь, кроме немцев, свирепствовала и белогвардейская фашиствующая эмиграция.

г. Результаты геолого-разведочных работ в Лоянском районе

(01.05.1941 – 01.03.1944)

О широких задачах и планах геолого-разведочных работ в этом районе я уже писал. Что-же было сделано за это время.

1. Набор кадров. Вскоре, после занятия рудника немцами, стали возвращаться старые технические кадры. Вернулся маркшейдер Тимофей Сергеевич Щепетков и три сменных штайгера Мане и Радош, оба македонцы из с. Войничи, что расположен на восточном ограничении Кумановской котловины; Акиншин, верный служака старых хозяев, был уверен, что они вернутся.

В Табановцах Вячеслав – механик. Люди проверенные и надежные. Далее помощник маркшейдера Федя Щепетков, племянник Т.С. Щепеткова и прораб Михаил Степанович Мищенко, кубанский казак лет пятидесяти, самоучка и очень способный строитель. В антифашистских настроениях этих людей я не сомневался. Во время оккупации Македонии, Мане, Радош и брат Вячеслав были приняты в коммунистическую партию, Федя в партизанах во время одного из боев был ранен.

Постепенно набирался административный персонал. Люди новые. Хотя я учитывал их антинемецкое настроение, но доверия к большинству не питал. Были приняты на работу: бухгалтером Георгий Стошев, македонец, рекомендован скоплянскими товарищами; назначен грек, посланный Управлением рудников, фамилию уже не помню; письмоводителем Васильев, русский эмигрант и сербский офицер, человек случайный; два помощника письмоводителя, оба македонцы, в 1944 г. оба ушли в партизаны, один погиб. Более подробные сведения привожу ниже о Васильеве и Стошеве.

Васильев попал на рудник случайно. Однажды, в первые дни оккупации, возвращаясь поездом из Скоплье, оказались в одном купе с молодым человеком. Русский, только что окончивший офицерскую школу, бежит в Сербию, очень подавлен, зная, что всех военных фашисты забирают и посылают в Германию. Предложил ему должность сторожа на руднике. Согласился, впоследствии стал письмоводителем.

В 1943 г. с ним стали происходить странные превращения. Фашисты заняли Харьков. Просматривая платежную ведомость, заметил незнакомую фамилию Василенко. Спросил откуда такой появился. Встал Васильев и сказал, что чувствует себя украинцем. Ну пусть будет украинцем. Возможно смена национальности связана с успехами немцев, подумал я про себя. Через некоторое время советская армия вновь заняла Харьков. В платежной ведомости снова непонятые изменения, исчезла фамилия Василенко, 83 появилась Васильев. Служащие македонцы посмеивались и, по-видимому, изменили к нему свое отношение. Немцы вновь в Харькове и даже под Сталинградом. Теперь на ведомости стоит фамилия Вильд. Дело приняло серьезный оборот. Немцам на руднике быть не полагалось, опасно. На мой вопрос о причине перемены фамилии, встал и заявил. «Моя жена фольксдейче, дочь русского генерала немецкого происхождения. Он уходит с работы, едет в Белград на исследование в немецкий госпиталь для проверки чистоты арийской расы». Через несколько времени вернулся в Скоплье ему, было признано арийское происхождение, призван в армию, получил чин лейтенанта и послан на Восточный фронт. Позже встретил его в Скоплье я спросил о причине его странных превращений и получил ответ: «После победы рейха, ему как участнику войны, обещана должность уездного начальника на Украине. На этой должности, в течение года, он без труда сможет заработать миллион и будет обеспеченным человеком. На руднике перспектив нет. На доме, где жил Василий-Василенко-Вильд уже красовались два ганкенкрейцера (свастики), что означало, что дом находится под охраной немецких властей. Больше в Македонию он не вернулся, вероятно, вместо железного креста получил березовый. Сын русского генерала, человек оборотень. Бывают предатели и в таком образе.

Георгий Стошев, пожилой седой македонец, лет 50. На работу был принят в 1942 году. Перед этим преподавал в гимназии города Крагуезца. Пережил невероятно жестокую расправу фашистов над жителями города. А сам чудом уцелел. Но прежде чем передавать услышанное от него, следует кратко сообщить об обстановке предшествующей трагедии.

В Шумадии (центральная Сербия) с начала июля 1941 года партизанское движение приняло организованную форму. В Кранаувце с начала июня существовала крупная подпольная организация, весьма активно действующая против фашистов. До войны город был центром оружейной промышленности Югославии, с хорошо организованными рабочими, мощной прослойкой коммунистов и симпатизирующих им. Население города около 25000 жителей. В октябре 1941 года на территории Шумадии действовало несколько партизанских отрядов с общей численностью около 15000 бойцов. Они совершили к этому времени свыше 100 различных диверсий. И вот в одном бою с фашистами под Крагуевцем было убито около 50 немецких солдат и офицеров и 40 ранены. Фюрер Сербии генерал Франц Боше незадолго до стычки издал следующий приказ. Привожу выдержки:

«В Сербии, из-за балканского складом ума и больших размеров коммунистического и замаскированных под национальное повстанческое движение организаций, нужно выполнять приказания Верховного командования Вооружённых Сил с самой большой строгостью… Если будут потери среди немецких солдат или фольксдойче, то территориально уполномоченные коменданты вплоть до командующего полка сразу же дадут приказ о расстреле противника по следующему порядку: а) за каждого убитого немецкого солдата или фольксдойче (мужчину, женщину или ребенка) – 100 пленных или заложников; б) за каждого раненого солдата или фольксдойче – 50 пленных или заложников… 10 октября 1941 год».

По словам Г. Стошева выполнение приказа, который несколько позже действовал и в Македонии, происходило следующим образом. Утром 21 октября город был окружен немецкими солдатами. Базарный день. В город пропускали свободно, но из города никого не выпускали. Всех жителей выгнали из домов, а вместе с ними и всех с базара и отвели на площадь и началась казнь. Сотню за сотней выводили на расстрел. Пришла очередь гимназии, сначала расстреляли руководителя, затем воспитателей с их классом, начиная со старшего класса. Пришла очередь 2 класса, где Стошев был классным наставником. Я закричал. Я болгарин. Немецкий офицер приказал подойти, посмотрел документы и отпустил. Учеников его расстреляли у него на глазах. До конца казни, как и все на площади, должны были стоять и смотреть. Затем начали расстреливать жителей города и лиц пришедших на базар. К вечеру приказ Боше был выполнен – всего уничтожены 7000 человек в том числе 5000 за убитых немцев и 2000 за раненых. Всем оставшимся в живых еще раз прочитали приказ и отпустили. Как видите здесь уже не было ни пленных, ни заложников. Уничтожали всех. Геноцид в одном из наиболее жестоком проявлении.

2. Модернизация геологоразведочных работ началась с того, что привезли три компрессора. Затем, управление нашло вывоз руды, доставку разных материалов на волах невыгодным, предложили строить узкоколейку, а в дальнейшем еще теплоэлектроцентраль небольшой мощности. Трасса узкоколейки почти на всём протяжении проходила полями. Начиналась от штольни Сува Река, кончалось на ж.д. станции Табановцы. На всём протяжении небольшой и равномерный уклон в сторону ж.д. станции. Протяжённость около 5 км. Постройка узкоколейки и теплоэлектростанции форсировалась, несмотря на то, что запасы руд были незначительные и все предприятие не имело экономического смысла. Надеялись на обнаружение крупных запасов. Весной 1943 года работы развернулись, к концу года из Табановцев до реки Суве Реки бегала «кукушка». Руду плохого качества вывозили на небольших платформах грузоподъемностью около 4 тонн, вверх шел крепежный лес и другие материалы. Был подготовлен фундамент для здания теплоэлектростанции. Время пути из Лоян в Табановцы сократилось до 20 минут. Вниз всё катилось самоходом, приходилось только тормозить.

Строительством электростанции руководил инженер Широкий, бывший служащий Трепча Майнс Лимитэд, англофил. Он также видел бессмысленность строительства, но молчал. Летом 1944 года теплоэлектростанцию закончили, опробовали и на следующий день она была партизанами подорвана, болгарская охрана уничтожена, часть персонала убежала к партизанам. Рудник практически перестал работать, но зарплату в немецких марках все получили.

3. Геологическая рекогносцировка на территорию ССЗ продолжения лоянской перидотитовой зоны. В 1943 году Хиссляйтнер попросил меня познакомиться с продолжением хромитоносной полосы на ССЗ. Далеко в горах, дорог, кроме троп, нет, местами много леса. Там ведут разведку два русских инженера. Поездка мне показалась интересной. Поехал. Оба инженера оказались угольщиками. С месторождением хромитов не знакомы. При опоисковании полностью полагались на двух «штейгеров», которые когда-то работали в Прешево. Оба быстро сообразили, что инженеры в руде не разбираются и повели дела по-своему. Копали где нужно и не нужно. Объезжая район, издалека увидал штабеля первоклассных хромитовых руд (триажеры получали здесь от «кубика»). Подъехав к закопушке, заметил, что в штабеля аккуратно сложены куски амфиболитов, закопушка также в них. Триажеры страшно испугались, они-то знали, что в штабелях пустая порода, правда очень похожая на руду. С лошади не слезал, поблагодарил ребят за работу. Уехал. Здесь всё в порядке. Пусть работают с таким же усердием, всё-таки заработок. Инженеры были довольны своими успехами. Больше я туда не ездил, зная, что ни один немец не осмелится приехать в эти места. Горы. Партизаны. А полоса оказалось с геологической точки зрения очень интересна. Фашисты ещё надеялись, что долго будут хозяевами Балкан, но часы их были сочтены.

д. Положение в Поречье (1941 – 1944)

После переезда Вячеслава с семьей и мамы в Табановцы и Требовлье, остались наши старцы, особняком в Брезнице – Жорж с семьёй. Решено было перебираться к нам в Табановцы. Но внезапно всё изменилось. Пришел дядя Роман и сообщил, что отца арестовало Гестапо и отвезли, но куда не знал. В Скоплье приехала Марья Романовна, жена Жоржа, немка по происхождению. Мы попросили ее написать прошение и передать его в комендатуру. Испугалась, отказала. Пришлось писать нам, Светлана пошла туда, там посмотрели наше заявление, рассмеялись, сказали, что армия такими делами не занимается. Очевидно, отца отвезли в Белград.

1. Арест отца, причины и освобождение (пишу это со слов отца)

22 июня 1941 года в Македонию из Белграда была направлена гестаповская экспедиция, получившая сведения о том, что в Требовлье к отцу бежали Федор Евдокимович Махин вместе с некоторыми руководителями КПЮ, предполагали, что и Тито. До Растеша они доехали на машинах, а дальше были только горные тропы, добирались пешком. Окружили с. Требовалье и наконец нашу смолокурню, но там никого кроме двух старцев не нашли, все перерыли, просмотрели корреспонденцию. Им попались мое письмо из Праги, в котором писал о возможности в ближайшее время войны Германии против СССР. Гестаповец, хорошо говоривший по-русски, спросил кто писал, сказал, что всё это детский лепет. Ерунда. Отца арестовали и увезли в Белград. Там сразу попал в Белградскую «Главнячу» (тюрьма для политзаключенных в Югославии) и передали в распоряжение Аирзатцкоманды (специальное подразделение СС, занимающиеся уничтожением врагов нацизма. Всего их было кажется шесть, один свирепствовал на Балканах, один во Франции и т.д.).

В гестапо отца держали до середины сентября. Выяснилось, что упомянутая группа бежала в Байну Башту (Шумадия). По словам отца, их тюремные камеры были всегда переполнены, первое время здесь сидели представители высшей администрации, генералитета, руководители прогрессивной партии и высшее духовенство. Им шли богатые передачи, но получившие ими не делились. У отца передач не было, возмущались даже охранники и иногда приказывали поделиться с отцом. В этот период отец очень голодал. Постепенно положение менялось. Поступали представители сельской и городской интеллигенции, рабочие и крестьяне. Передачи были скудными, но все это шло в один котёл, все старались поддержать друг друга. В ноябре отца выпустили (рис. 3-20), очевидно имело значения то, что я являюсь управляющим крупной разведки. Сужу это потому, что отцу при выходе из тюрьмы сказали, что неужели у вас нет хорошего костюма, ведь ваш сын крупный инженер. Итак, отец на свободе. Переночевал, у Оловянникова и отправился в путь, денег не было.

До Лоян добираться пешком. Население узнав, что он выпущен из тюрьмы, помогло ночлегом, питанием и сведениями: как можно пройти, минуя жандармские посты, где можно переночевать. К белой эмиграции сербы стали относиться враждебно. Основные причины две – профашистская ориентация значительной части иммиграции и организация эмигрантского корпуса по борьбе против партизан. На территории Вардарской Македонии (Болгария) такого соединения организовать не удалось, хотя «национальные мальчики» старались вовсю.

В Лояне отец пришёл исхудавший и плохо одетым, пробыл несколько дней, спешил в Требовлье. На всякий случай я отпечатал ему удостоверение о том, что он идет из рудника домой. Мой аусвайс был свежий. Фашистскую печать удалось перевести при помощи яйца удачно.

О причинах ареста отца я узнал после освобождения Югославии от Фёдора Евдокимовича Махина, бывшего полковника царской армии, а теперь партизанского генерал-лейтенанта, соратника Иосива Броза. А случилось это так. Непосредственно перед вторжением фашистов в Югославию, группа ответственных работников КПЮ, в т.ч. и Ф.Е. Махин бежали в Шумадию. Здесь образовался центр народно-освободительного движения страны. Взяв Белград, фашистское Гестапо сразу занялось арестами и репрессиями, и поисками бежавших. Были арестованы почти все сотрудники Земгора и расстреляны. В квартире Ф.Е. Махина проживала его приемная дочь, девушка лет восемнадцати. Куда исчез отец она не знала. За ней стал ухаживать немецкий офицер, агент гестапо. Она влюбилась и ему удалось узнать, что отец вероятно бежал к своему приятелю – моему отцу. Роман окончен. В результате неудачные поиски бежавших и арест отца.

2. О «шумцах» из окрестностей Растеша. Поречье – единственный, как я уже писал, район Македонии, где сербы пользовались симпатией среди населения. Сюда бежали не успевшие пробраться на север жандармы, представители полиции и офицеры, образовался небольшой отряд сторонников Дражи Михайловича (сторонники короля). Называли они себя «шумцами» (шума – лес) и были ярые противники партизан. В Сербии они действовали активно, иногда против немцев и итальянцев, а чаще вместе с фашистами против партизан, причём для этих операций иногда получали и вооружение от фашистов. Дали клятву не бриться пока не вступит на престол король, поэтому носили бороды. В Поречье они никаких действий против немцев и болгарской полиции не предпринимали, в свою очередь, и фашисты их не трогали, дружеский нейтралитет.

В начале 1945 года небольшой партизанский отряд во главе с Бруно Шикичем ликвидировал гнездо королевских войск. Дражичевцы сдали оружие, боеприпасы и архив и разбежались. Штаб Б. Шикича находился в Требовлье в доме отца. Они старые знакомые. Эпопея уничтожения дражичевцев в районе Растеша опубликована в газете «Борьба». Отца там именуют народовольцем-большевиком. В архиве обнаружили список лиц, подлежащих уничтожению, в список был занесен и я. После этого отец и дядя Роман окончательно переселились к нам.

е. Судьба евреев (1941)

Вардарская Македония во время войны де юре находилась под управлением немцев и здесь действовали антисемитские законы рейха. Сразу же после занятия города Скоплье, все евреи были зарегистрированы, носили жёлтые звёзды. Но это продолжалось недолго. Осенью 1941 года всех собрали, погрузили в товарные вагоны и стали вывозить в Польшу, в лагеря уничтожения. В Табановце мне пришлось видеть такой транспорт. Вагоны были набиты битком, заключённые могли только стоять, кажется и умирали стоя. Состав некоторое время стоял, впереди был прицеплен классный вагон с эсэсовцами. Из него вышло несколько эсэсовцев, в кобуре револьвер, в руках стебель с корневищем от кукурузы. Весьма странное оружие охраны. Я спросил эсэсовца, почему в руках в него кукурузный стебель. С презрением ответил «юден» (еврей) и пошел дальше, размахивая стеблем. Поезд ушёл. Севернее на территории Сербии ночью эшелон был остановлен (взорваны пути), эсэсовцы перебиты, всего было около 40 человек. Был устроен митинг, предложено всем уйти к партизанам. Евреям объяснили, что их ждут лагеря смерти, но всё было напрасно. Многие кричали, что немцев убивали не они, другие – что всё в руках Иеговы, а в массе были уверены, что ничего им не будет. Ошиблись. Испанские евреи весьма ортодоксальный народ. Вероятно, всех сожгли в одном из лагерей в Польше. С партизанами ушли только три человека. После освобождения все вернулись живыми. Большинство евреев, работавших в фирмах Ассео и Декок, бежали в итальянскую зону оккупации, где евреев не преследовали. Директора фирм Ассео туда вывез племянник Круппа – доктор Уфер, тогдашний директор фирмы, и Югохром. Уферу позволено, он племянник одного из хозяев Германии и финансиста фашистского движения. После освобождения Алкалай вернулся, стал работать торговым экспертом в Министерстве горного дела в Белграде. Рубена, нашего приятеля из Брезоицы, сожгли.

Во время войны, Алатини – итальянский подданный, собственник концессии Лояне, приезжал с группой немецких офицеров в Лояне. О цели приезда не сообщили. Вероятно, были переговоры о продаже концессии фашистам. Два других его брата (английский и югославский подданные) и сестра (греческая подданная) были арестованы и уничтожены. Деньги в швейцарских банках не помогли.

ж. Настроения белой эмиграции.

В Югославии, как и в других оккупированных странах Западной Европы, произошел раскол и даже поляризация. Большая часть встала на антисоветскую позицию, меньше – на просоветскую, вне зависимости от политических убеждений.

Идеологами фашистских настроением были т.н. «национальные мальчики». Они не скрывали своих симпатий к немцам, не скрывали уже своих связей с фашистами. В Белграде давали банкеты и балы в пользу немцев. Считали и так объясняли другим, что с помощью фашистов они вернуться на родину, но уже в качестве, как они думали, хозяев земли русской. Считали, что под их руководством русское государство окрепнет и в будущем немцы будут из России изгнаны. При этом всегда упоминали о свержении татарского ига. Справились же русские с татарами. Другие мечтали вернуть бывшие привилегии, поместья, фабрики, заводы. Они говорили у нас земли много, Германии необходимо жизненное пространство, придется с ними поделиться, и фашисты успокоятся. При такой философии считали себя истинными русскими патриотами. Знающие немецкий язык поступали к фашистам переводчиками, направлялись ими в лагеря военнопленных или сотрудничали непосредственно с Гестапо, где они субсидировались, когда это находилось нужным фашистами. Наконец правой профашистской организации удалось в Сербии сформировать карательный корпус против партизан. Среди них были и доносчики: как на своих соплеменников, так и на инакомыслящих югославов. В общем, основной мечтой этой группы белоэмигрантов было желание улучшить свои позиции в оккупированной России, в основном, материальное.

Другую группу составляла та часть эмиграции, которая считала себя противниками фашистов, поскольку те напали на их Родину. Сюда входили люди разных направлений – от монархистов до республиканцев. Значительная часть их считала нужным всяческими способами помогать народно-освободительному движению, активно (в партизанах, связных, подпольщиках и т.д.) или пассивно (помогая при случае партизанам раз­личными сведениями, деньгами, пищей). Пересылали бежавших из плена красноармейцев к партизанам, в т.ч., и Федя Вистеропский, на кого донес один из пленных, желавших перейти к партизанам, который оказался агентом Гестапо. Федю расстреляли. Всего он переправил около шестидесяти чело­век. Один монархист, старый офицер, скрывал у себя члена ЦК КПЮ, своих монархических убеждений не скрывал, но считал раз напали на Россию, значит враги русского народа. Иногда и семья разделялись на два лагеря. Примером являются Вергуны, наши знакомые по Праге, отец не скрывал свое враждебное отношение к немцам, сидел в Гестапо, сын еще до войны сработался с фашистами и был одним из руководителей «нацио­нальных мальчиков».

з. Начало вооруженного сопротивления фашистам в Македонии

В Сербии, Боснии, Черногории и других частях Югославии систематическая борьба, диверсии и вооруженные нашествия на фашистов начались практически сразу после нападения на Советский Союз оккупантов. Затем были организованы партизанское правительство и Штаб народно-освободительной борьбы (НОВ) против немецких, итальянских и прочих оккупантов страны. В Македонии первый партизанский отряд был сформирован позже – в октябре 1941 г. Первое время он занимался мелкими диверсиями, но народно-освободительное движение ширилось. Немецкие власти и болгарская полиция перешли к репрессиям, которые со временем усиливались, как это видно из следующих приказов немецкого командования. В середине 1942 г., ими был издан приказ, в котором сообщалось, что за каждого убитого немца будет расстреляно 50 человек, несколько позже опубликован второй приказ, в котором количество репрессированных увеличили до 100 человек, а в 1944 г., последовал новый – за каждого оккупанта немецкой армии уже уничтожали по 400 человек. Приказы выполнялись с немецкой пунктуальностью. Но и сопротивление развивалось, ширилось, повсеместно получало поддержку македонской части населения оккупированной страны.

Зимой 1942 г. было совершено первое в Югославии успешное нападение на рудник Лояне, в подготовке которого участвовал и я (см. стр. 97-90). Об этом известило и радиовещание из Москвы, что конечно произвело соответствующее впечатление на жителей Македонии.

Оборотни. Эта мерзкая организация была создана болгарской полицией под руководством Гестапо. Были сформированы отряды с целью дискредитировать партизанское движение и выявить на местах граждан симпатизирующих и помогающих народно-освободительным отрядам. Этот сброд был одет, как и большинство партизан в штатское, но на головных уборах носили красноармейские звезды. Занимая село, деревню они чинили всякие безобразия, но главной их задачей была провокация – обнаружить крестьян, симпатизирующих партизанам. Их брали на заметку, передавали сведения болгарской полиции, которая занималась их уничтожением или изоляцией. Местное население скоро разобралось «что к чему» и уже не попадалось на эту удочку. После удачного нападения партизан на рудник Лояне, одна из таких банд появилась в Лоянах. Я их встретил, возвращаясь верхом после осмотра полевых работ. Сброд отдыхал после трудного перехода, развалившись на обочинах дороги, ведущий на рудничный двор. Дальше не посмели, все горные предприятия под защитой господствующей расы. Вели себя смирно, с ними никто не разговаривал. На головных уборах нацеплены красноармейские звезды. Болгарская полиция не знала одной тонкости, а именно того, что среди партизан красноармейские звездочки имели право носить только политработники, остальные – самодельные красные звезды. И второе – партизаны время своих акций выбирают темное, днем их не найдешь.

Бомбежки и диверсии (1942 – 1944). После нападения на рудник Лояне партизаны активизировали свои действия в районе Табановцы, подрывая железнодорожный путь Белград-Скоплье-Салоники, единственную транспортную и важнейшую артерию, соединяющую север с Эгейским морем. Иногда повреждались и паровозы, движение по ж.-д. обычно прекращалось на несколько часов, но и это не мало, война. С 1943 г. все чаще и чаще стали появляться спитфаеры. Они летели очень низко и охотились главным образом за поездами и транспортом, двигающим по шоссе Куманово-Скоплье. Эти охотники появлялись внезапно, были неуязвимы. Заметив паровоз или машину делали заход и нападали без промаху, на шоссе не брезговали и отдельными путешественниками. Иногда пролетали над городом, зенитная артиллерия была беспомощна, да они много шкодить также не могли, очевидно, не было бомб.

В Скоплье нам (Вяче и мне) приходилось бывать несколько раз в месяц. Ездили мы на мотоцикле. Однажды и мы попали в переделку. Спаслись лишь потому, что во время этих поездок мы сидели спина к спине. Я наблюдал, что делается сзади, Вячеслав – спереди. Подъезжая к городу, увидал «спитфаер», он также начал делать заход. Мы успели сбросить мотоцикл в канаву и сами залегли на её дне. Пули врезались в бок канавы, «спитфаер» сделав свое дело, улетел. На память выкопали пули одна оказалась бронебойной, вторая зажигательной и третья разрывной, необычно большие. Подождав немного, продолжили свой путь.

Как люди умудренные, если при подъезде к Скоплье мы встречали кавалькаду легковых немецких машин, удиравших с немецкой элитой из города, уже знали, что предстоит бомбежка. Фашисты, обычно узнав о предстоящей бомбежке, вернее их начальство, удирало, а сигнал тревоги давали с запозданием, после своего выезда за город. Мы также поворачивали назад, останавливались в укромном местечке и, как только бомбпрдировка кончалась, направляли свои стопы в город.

В первой половине 1943 и начале 1944 г. через Лояне стали все чаще и чаще пролетать эскадрильи огромных самолетов – американских летающих крепостей. Воздух в горах гудел от этого гула и шума. Обычно пролетали волнами, эскадрилья и, через некоторое время, следующая. Каждую охраняли небольшие истребители, интересно было наблюдать как они облетали эскадрилью по винтообразной спирали. Бомбили Нефтяной центр добычи нефти в Румынии – Плоещи, один раз сильно пробомбили Софию. Обратно летели не всегда в порядке и почти без охраны. Один из бомбовозов пролетел над рудником очень низко и все время сбрасывал какие-то вещи, очевидно, был поврежден. Дотянул ли он до базы маловероятно. На всякий случай экипаж его был снабжен летучкой, в которой, в случае вынужденного спуска экипажа на землю, было написано обращение к жителям с просьбой доставить их к партизанам, в состав обслуживающего персонала, как правило, входил и югослав.

В конце 1943 г. пришла очередь и за Скопльем. Бомбили его летающие крепости, летели очень высоко и для зенитной артиллерии были недосягаемые. Светлана с Димой жили в Скоплье, но после одной из очередных бомбардировок пришлось вернуться в Табановцы. Диме было всего три-четыре месяца. Отвез их из города наш коневодец Дичко на рудничной бричке, впоследствии и он стал партизаном. Квартира в городе осталась за нами. Во времена наших поездок или путешествий папы и дяди Романа в Поречье и обратно там останавливались они. В течение бомбежки мы не прятались в подвалы. Нет смысла. Бомбы пробивали двух и трехэтажные здания. Однажды после бомбежки я поспешил домой, ждал Вячу. Его нет и нет. Жду. Пришел весь в крови. Во время налета был на окраине города, заметив летевшие самолеты жители бросились в бомбоубежище, Вячеслав в канаву. Бомба упала в бомбоубежище, почти все погибли, а Вяче пришлось вытаскивать убитых и раненных, потому и задержался. Условие – всегда после налета спешить в квартиру.

Последствия Сталинградской битвы. Капитуляция фашистских войск в Сталинграде всколыхнула всю страну. Слепые прозрели. Пошатнулась вера в победу фашистских полчищ. В Германии трехдневный траур, газеты полны сведениями о стратегических сокращениях фронта на востоке; брали под сомнение легенду о таинственном оружии фашистов, которое приведет к победе оккупантов, не верили больше истошным крикам Геббельса, о том, что людские резервы в Союзе полностью исчерпаны. Слово отступление заменено сокращением. Полный перелом настроения народа.

и. Развал итальянской оккупационной армии (сентябрь 1943)

После панического бегства итальянской армии в Союзе, политическая конъюнктура в Италии менялась час от часу. 24 июля Муссолини получил вотум недоверия; 25 июля – арестован и повешен. Было сформировано проанглийское правительство во главе с генералом Бадолье. В Югославии моральное состояние итальянских войск упало, практически до нуля. 3 сентября Италия капитулировала, 8 сентября оккупирована Германией, 13 сентября правительство ген. Бадлье объявило войну против Германии. Эти события окончательно сломили волю миллионной итальянской армии вести борьбу против партизан. Началась эвакуация итальянских оккупантов из Югославии. Из Космета и Метохии их вывозили по линии Скоплье-Белград. Повсеместно развал итальянской армии был на руку партизанам: в Черногории, Боснии, Далмации и Герцеговине они получили почти полностью всё вооружение. Мне пришлось наблюдать эшелоны итальянцев на ж.-д. ст. Табановцы. Это была веселая, беззаботная, орущая банда (едут на родину), но уже не армия. Немцы способствовали эвакуации, держали итальянцев на полуголодном пайке, иногда вовсе не кормили. На станции форменный базар. Итальянцы на хлеб и продукты меняли все – шинели, награбленное имущество, мелкие вещи и оружие (пистолеты, автоматы). Македонцы охотно приобретали оружие, которое в дальнейшем переправлялось партизанам. Жалкое зрелище.

Итальянцы были уверены, что дней через 5-6 будут дома. Но случалось иначе. На границе с Австрией эшелоны окружались эсэсовцами и, в качестве военнопленных, отправлялись в пересылочные лагеря. Там их распределяли: желающих продолжать войну на стороне фашистов, таких было меньшинство, отправляли на переформирование; остальных – в Германию на работу в военные и гражданские промышленные предприятия или в концентрационные лагеря. Домой они вернулись после победы и далеко не все. Крах оси Рим-Берлин в Югославии сопровождался неслыханным усилением партизанского движения. Все видели конец войны, но он был еще далеко.

й. Перед расторжением Германо-Болгарской оси (1 полугодие 1944)

Весной диверсии на ж.д. усиливались, но взрывчатка уже не наша, посылают союзники. Однажды после крушения поезда Белград-Скоплье на рудник нагрянули гестаповцы, забрали меня и стали уверять, что партизаны используют взрывчатку из нашего рудника. Я уверял, что этого не может быть. Забрали и поехали на место происшествия. Тщательно осмотрев место взрыва, мне удалось найти кусочек от английского взрывного устройства. Кончилось благополучно и не только для меня, но и многих рабочих, в основном, технического персонала.

Очевидно и в Греции усилились партизанские акции. Генерал Mapкос действует. На юг следуют поезда с карателями. Проехала фашистская карательная экспедиция имени Скандерберга. За ней проследовал карательный отряд численностью не менее 3000 бойцов. Он состоял из крымских татар, одетых в немецкую форму, с некоторыми различиями, сшитую специально для этого формирования. Разговаривали между собой по-татарски или по-русски. Офицеры были, в основном, немцы, часть – татары. Так же направлялись в Грецию. Проследовала какая-то немецкая карательная часть, свирепствовавшая в Сербии, Хорватии и Боснии. Везла лошадей. Конюхами при них были украинцы. Разговаривая с ними, узнал, что за маленькую провинность их бьют нещадно. Спросил, что же скажет им батька (так иногда называли Сталина, безопасно) и показал на восток. Виден партизанский пост на гребне горы, по прямой около 3-6 км. Оба ответили, что они там уже были, там плохо кормят, поэтому сбежали. Мне это было непонятно. Дрянь есть у всех народов.

Весной партизанское движение приняло широкие размеры. В мае мне сообщили, что на днях будет нападение на ж.д. станцию, и нас уведут к партизанам. Нападение было, но отбито болгарским гарнизоном. Приходится ждать другой оказии. Западная часть Руен-планины уже была освобождена. Из рудника славяне бегут к партизанам, молодой болтливый писарь, тоже вскоре был убит. Арестовали механика, македонца, пытали, выкупили за большую сумму – дали полицейскому офицеру, сразу ушел в партизаны, но перед уходом сообщал мне, что в полиции его расспрашивали обо мне. Подозревают. Большинство моих товарищей уже там, мне сообщили, что на днях брата и меня переведут в партизанский штаб. Осталось недолго.

к. О подпольной деятельности в Лоянах (1941 – 1944)

Первое время, после вторжения немецко-болгарских оккупантов, связь с центром поддерживалась через Шикичей – Сабо и Эма, несколько позже – через связных. В октябре 1941 года сформировался первый партизанский отряд, просил меня зачислить, получил отказ со старой формулировкой. Одновременно на руднике была создана группа сопротивления. Она имела пирамидальную структуру (система троек). Возглавлял я, следующие две тройки – Радош и Мане и т.д. В случае провала, начальник тройки исчезал (бежал в партизаны). Арестованный уже никого выдать не мог. О связи с центром знали только Светлана и я. В марте 1943 г. я был принят в партию, несколько позже коммунистами стали Радош, Мане и брат Вячеслав.

Поручения партии первое время были скромные – сбор денег и оружия, помощь агитаторам в смысле ночлега (на руднике было безопас­но). Несколько позже задания усложнились – снабжение взрывчаткой партизан, давать руду низкого качества, что делалось с самого начала. За снабжение партизан взрывчаткой полагалась смертная казнь, это знали все товарищи, имеющие отношение к делу. В 1942 и 1943 гг. партизаны очень в ней нуждались, единственным местом где имелся склад эксплозива в Кумановском районе был немецкий рудник т.е. мы. Штейгеры, заполняя шпуры, клали туда меньше взрывчатки чем получили со склада, разница партизанам. Значит основным делом было правильно и точно вести журнал расхода динамита и его наличности на складе. Каждый день утром проверялась наличность и его расход, записывалась в журнал. Я и заведующий складом Ф. В. Акиншин расписывались в журнале. На случай внезапной ревизии всё было в ажуре. Болгарская полиция, хотя и подозревала о возможности снабжения взрывчатой из рудника, но нос в немецкие дела не совала. Доказательств не было.

Осенью 1944 г. связной из города принес трудное поручение партии. В ближайшее время, очевидно перед выплатой рабочим зарплаты, предполагается нападение на рудник Лояне партизанского отряда, желательно снабдить его деньгами и уничтожить документацию, которая имеет смысл, судя по обстановке. Я поехал в Скоплье лично забрал деньги для выплаты рабочим, триажерам, за транспорт и материал, всего около миллиона лев. Два мешка привез на рудник лично, мешок с мелочью казначей. На руднике деньги передал казначею и их заперли в сейф, как это делали и прежде. Около полуночи раздался стук в двери нашей квартиры. Открыл. Вошел начальник отряда, договорились как нужно себя держать на допросе в конторе, где находился сейф, а также об общей сумме денег, лежащих в двух мешках и о том, что имеется еще и третий с мелочью. Вскоре меня привели в контору, предварительно всех бывших на смене рабочих, подсобный персонал заперли в помещении, где обычно происходила перекличка, политкомиссар остался там. Он разъяснял рабочим о цели партизанского движения. В это время в конторе происходили странные вещи. Кроме партизан там присутствовали казна­чей, маркшейдер и я. Сейф был вскрыт, но там нашли только два мешка, третьего нет, начальник отряда перед этим спросил казначея все ли деньги в сейфе, тот ответил утвердительно. После этого он спросил меня сколько я привез денег и мешков. Я ответил – «три». Казначей признался, упал на колени и просил его не наказывать, потом быстро в сопро­вождении охраны сходил к себе и сдал партизанам третий мешок. Уни­чтожив всю документацию, партизаны исчезли. Телефона у нас не было, полиция в Куманово, начальство в Скоплье о нападении партизан уз­нали на следующий день. Спектакль был разыгран по всем правилам. На следующий день многочисленные комиссии, расспросы, допросы, но ничего путного они не дали.

Несколько месяцев рудник лихорадило. Сомнений в моей лояльности у фашистов не возникло. Все продолжалось по-старому. Предложили переехать жить в Табановцы, где стоял болгарский гарнизон и взять квартиру в Скоплье, что я выполнил с большой охотой. Первая удачная операция партизан имела большой резонанс не только в Македонии, обросла фантастическими слухами, а главное об этом было сообщение по радио из Москвы.

В апреле 1944 г. из Скоплья пришел Благое (связной) и сообщил мне, что необходимо спешно достать планы немецких укреплений единственного крупного рудника молибдена – Мачкатицы. Он хотя и находится в Южной Сербии, недалеко от современной болгарской границы, подчинялся Дюриглю. Мачкатицу партизаны пытались несколько раз захватить, понесли большие потери и не смогли этого сделать. Мачкатица единственный источник молибдена в фашистской Германии. Как выполнить поручение я сначала вообще не представлял. Решение пришло быстро и неожиданно.

Планы всех военных укреплений, возведенных немцами около рудников, находились в сейфе ген. Дюригля. Кроме него ключи от сейфа имел инж. Широких. С ним в процессе работы в Лоянах я хорошо познакомился знал о его англофильских настроениях. Решил пойти ва-банк. Широкий был достаточно умным человеком, предвидел приближающийся крах фашистского режима, а вслед за этим арест его новым правительством Югославии и возмездие за соработку с фашистами. Такой закон был опубликован партизанскими властями. Пришлось ехать в Скоплье. Там с инж. Широких произошел весьма странный разговор. Он согласился со мною, что у нас сейчас одна цель способствовать поражению фашистской Германии. После этого я приступил к делу. Сообщил ему о том, что мне нужны и срочно планы рудника Мачкатица, на которых означены дзоты, а также план машинного отделения рудника, одновременно сообщил, что, если он попытается меня выдать, будет уничтожен партизанами, в случае согласия обещаю со своей стороны ходатайствовать не преследовать его после освобождения. Он очень перепугался, но должен был согласился. На следующий день планы были у меня, перечертив положение дзотов, указав их мощность, количество охраны и вооружений, а также при помощи Широкого отметил на плане объекты для взрыва (машин). Отдал все назад, кроме того, он обещал еще каждый месяц уплачивать взнос деньгами в пользу партизан. Но случилось непоправимое. В Табановцах узнал, что Благое выследила полиция и при перестрелке он был убит. Планы, перечерченные на портянку нужно было спешно переслать и притом в соседнюю страну. Обратился за помощью к Радошу, сказал будет сделано. Завтра утром к вам придет мой брат Пера. Утром он действительно пришел, я передал портянку с просьбой передать её партизанскому генералу Брко. Через несколько дней узнал, что Мачкатица была взята партизанами, машинерия уничтожена, рудник перестал давать немцам молибденовый концентрат и уже больше не работал. Позже Пера рассказывал, что, получив от меня портянку и просьбу передать её Брко, он страшно перепугался и думал, что его на станции арестуют. Конец.

Через несколько дней новое аналогичное поручение, касающееся крупного свинцово-цинкового рудника Злетово. Планы теперь получил легко, опять портянка, на ней указано, какие объекты нужно было взорвать, чтобы рудник больше не производил полиметаллических концентратов. Через неделю все было сделано, партизаны заняли рудник и взорвали нужное, рудник перестал работать. Здесь дело было проще, дело в том, что вся машинерия была английская т.е. размеры в дюймах. Взорвать нужно было только трансформаторы, таких у немцев не было. Немцы пытались рудник захватить, но партизаны отбили их попытку наступления. Это было последнее партийное поручение. Одновременно сообщили, чтобы немедленно уходил в партизаны, за мной в Табановцы придет связной и переведет через линию фронта. Решено, что меня с братом поймают вечером, когда поедем на мотоцикле в Куманово и пустят слух, что арестовали за соработку с немцами и партизаны будут судить. Это нужно было сделать, чтобы пока фашисты не разберутся в чем дело, не трогали семьи, а в это время их переведут на свободную территорию, что и было сделано.

Раздел II. В партизанах (1944)

а. Похищение

Мы из Куманово каждое утро выезжали на мотоцикле в Лояне, засветло возвращались. Военное положение, передвижение только днем. Туда и обратно 24 км. Нас скоро должны похитить партизаны. Пришел Пера предупредил, чтобы сегодня задержались, вечером на шоссе вблизи села Табановцы он встретит нас. Темнело, на месте встречи устроили шум, я стрелял из парабеллума, Пера взрывал запалы. Мотоцикл оставили в канаве. Шум хорошо слышался в селе. Мы исчезли. Распустили слух, что нас поймали партизаны, будут судить.

Ночью поднимались по западным склонам Руен-Планины, перевалили через хребет, стали спускаться, затем тропа пошла почти по горизонтали, по правому берегу р.Пчини. Светает. Идти стало легче, кругом скалы, редкие кустарники. Перешли реку и вышли на пологий склон одного из отрогов. Вдруг услышали крик, шум, беспорядочную стрельбу. Из-за кустов увидал Милеву, бегущую по поляне, а за ней партизан, отбивают атаку фашистов. Увидала нас, встреча была очень сердечной, но короткой. У нее свои дела, нас Пера спешит отвести в Штаб. Милева – политкомиссар отряда. Спустились вниз, возле реки грунтовая дорога, недалеко виднеется лес. В нем спрятался монастырь Прохора-Пчиньского – цель нашего перехода, в будущем, историческое место партизанского движения Вардарской Македонии.  Жара сменилась прохладой и тенью.

б.В монастыре Прохора-Пчиньского

Монастырь стоит на берегу р. Пчини, кругом лес. Река мелкая, светлая, каменистая, похожа на родную Суланду. Монастырь по местным понятиям большой. Несколько каменных зданий, церковь, в середине большой вымощенный камнем двор. Сначала нас накормили, потом отвели в штаб к тов. Иовановичу – черногорцу, личному посланнику Тито при македонском Штабе НОВ и партизанских отрядов. Разговорились, узнал, что Ф.Е. Махин работает в штабе у Тито. Вячеслава сразу направили в с. Жегляне, заведовать складом оружия и ремонтной мастерской оружия. Это в 5 км от монастыря, выше в горах (рис. 3-21).

О моей судьбе решат несколько позже. Мы здорово устали, пошли к реке, выкупались, освежились и под кустиком заснули недалеко от входа в монастырь. Пока спали, пришло известие, что немцы несколько продвинулись вперед, объявлена тревога, нас искали, но не нашли. Затем второй курьер, фашистов отбили и они отступают. Вскоре мне выдали форму американского парашютиста, которую носили партизанские ударные группы. Получил прозвище «парашютист». Мой акцент указывал на русское происхождение. Для многих, не знавших меня, я был настоящим парашютистом. Это устраивало всех, в т.ч. и меня. Пока болгарская полиция и Гестапо разберутся откуда при правительстве появился русский парашютист, пройдет время и наши семьи будут в безопасности. Так и случилось.

При штабе в монастыре находилась группа американских радистов, в распоряжении которых были средства связи. Связь с Москвой каждую ночь. Был представитель Великобритании – видимо офицер «интеллиджест сервис», человек образованный и полиглот, кроме сербского и русского знал еще девять языков.

1. АСНОМ. Формирование правительства

В это время в с. Равно, удаленном от монастыря на 13-14 км, глубоко в горах сходились делегаты из освобожденных районов и еще оккупированных областей и городов на первый съезд, именуемый «Антифашистское собрание освобождения народов Македонии» («Антифашистското собрание на народното ослебодуение на Македония») – АСНОМ. Естественно, место и состав делегатов держали втайне. На съезде: провозглашена Народная Республика Македония (НРМ/, утверждено вхождение ее в состав Югославии в качестве самостоятельной республики, выбрано правительство. Председателем республики избран прилепчанин тов. Ченто, с которым мы после подружились. Образованы Поверенства (министерства). Меня назначили советником при «Поверенстве на народното стопанство и экономична обнова на земйата» (Министерство народного хозяйства и восстановления экономики страны). Повереник – Лазар Соколов, советники: Ароен Симичев (торговля и промышленность), Александр Малахов (горное дело), Бранислав Шикич (лесное хозяйство) и Славко Поп-Антонски (земледелие). Два македонца, серб и русский. Сотрудников пока нет.

После образования правительства, по-прежнему, главную роль играл Главный штаб НОВ и партизанские отряды. Правительству подчинены многочисленные мелкие по масштабам освобождённые районы, разбросанные по всей Македонии, преимущественно в горах со слабо развитыми коммуникациями.

2. Общежитие

Всех советников поместили жить в трапезный монастырь. Длинное темное помещение, по середине длинный стол, по краям скамьи, около стен солома и сено, наши кровати. По вечерам освещения нет, нет керосина. В трапезной мы встретили приятную весть. Из Москвы по радио сообщили о награждении орденами Кутузова и Суворова члена КПЮ тов. Светозара Вукмановича (Темпо) и начальника штаба НОВ Вардарской Македонии полковника Апостольского. По такому случаю было разрешено выпить по чарочке сельского вина. Банкет освещался несколькими свечами. Следует подчеркнуть, что партизанам было строжайше запрещено употреблять спиртное и всякие поборы населения. Этим поведением партизаны резко отличались от четников, последователей Драже Михайловича.

3. Мои обязанности

В моем распоряжении горнорудные предприятия республики. Дела появляются неожиданно, иногда удивительные. К примеру, после второго нападения на рудник Лояне, а рудник перестал функционировать, ко мне явился наш конюх и спросил, что делать с лошадьми. Посоветовал привести их сюда и передать партизанам. Он обрадовался, попросил меня нельзя ли ему взять жеребенка. Бери ответил я. Так он и поступил, и после этого остался в партизанах, направлен в Жегляны. Охранял склад с оружием.

Или. Неожиданно направили ко мне управляющего Злетовским серебро-свинцовым рудником, крупнейшим на территории Македонии, a сейчас и в Югославии. Вместе с ним пришел и главный инженер, оба словенцы. Напуганы, чувствуют себя неуютно и одновременно знают, что Рейх проиграл. За работу с фашистами полагается возмездие, но это будет позже.

После нападения на рудник, рабочим не заплатили. Посоветовался с товарищами. Решили зарплату выдать, рудник находится на партизанской территории, но от имени Македонского правительства. Инженеров снабдили деньгами, провели через занятую немцами территорию. Рабочим и служащим зарплату выдали, а рудник временно закрыли. Расчёт с рабочими имел большое политическое значение. По стране разнесся слух, что в руках партизан работает рудник и даже выдают зарплату. Нам это на пользу, народу тоже. Словенцы остались на руднике и после освобождения Македонии продолжали там работать.

в. Перебазируемся в монастырь Джуриште

Долго оставаться на одном месте нельзя. Недели через три мы покинули монастырь Прохора-Пчиньского и днем отправились в неизвестном для нас направлении. Спрашивать не положено. Целый день крутились около сел Младотурции и Кочино, около полудня были в Жеглянах. Встретился с братом Вячеславом. В складе очень много оружия. Оказалось, партизанами была разоружена болгарская часть, численностью около 3000 бойцов. Они восстали, приняли бой против немцев, были разбиты, ушли в горы. До болгарской границы осталось около 80 км. В горах попали на партизанскую территорию. В первом ущелье по дороге к дому их задержал партизанский отряд, предъявили ультиматум – все награбленное офицерами имущество сдать партизанам, иначе не пропустят. Болгары все побросали и группами их пропустили дальше. Вячеслав говорил, что почти все оружие, выброшенное болгарами, было в полном порядке. Я пошел осматривать поле. Всюду разбросана мебель, бумаги, книги, а главное много бесхозных 105 лошадей с седлами, подобрал товарищам и себе, теперь мы превратились в кавалерию. Меня особо заинтересовали бумаги и книги. Ничего интересного не нашел. Книги деловые и хозяйственные. Навстречу мне с другого конца поля также ехал всадник. Мы оба по временам сходили с лошадей и просматривали бумаги и книги. В середине поля встретились. Оказался английский представитель. Спросил его «Чем же он интересуется» ответил с улыбкой: «Вероятно тем же, чем и Вы». Разъехались.

В Жеглянах нашел Федю Ласкарева, ранен, но, кажется, не опасно. Лежал на полу на соломе в крестьянской хижине. Больше я его не видал. Приказ. Двигаемся дальше. Попрощался с братом, с ним встретились уже после освобождения страны.

Бесконечные подъемы и спуски по проросшей редкими кустарниками безводной гористой местности. Мы на лошадях, но ночью с ними стало труднее. Главными препятствиями на нашем пути оказались два шоссе: Куманово-Крива-Паланка-София и Куманово-Штип. По ним интенсивное движение фашистских войск. Шоссе проходили ночью. Где-то стоял прожектор, освещал дорогу, крутился. В промежутках, когда наступала темнота и переходили. Обошлось благополучно (рис. 3-22). Ночью спустились на равнину Овчего Поля. По ней передвигались только ночью. Наконец, крутой подъем вскоре закончился и мы вступили в густой лес. Здесь в глубине спрятался монастырь Джурджиште, наше новое местожительство. Наверное, не надолго, пока фашисты не разузнают. Как и где заснул не помню.

Монастырь по планировке похож на прежний, но меньше. Мы опять заняли трапезную. Кругом дубовый лес. Мы почти на вершине плиоценового вулкана. Высшая точка Градища (865 м). Превышает равнинную часть Овчего Поля на полкилометра. Видимость с вершины прекрасная. Здесь нагромождение скал, много кустарников. Тут и партизанский пост. Лес, казавшийся ночью мрачным и непроходимым, оказался густым и веселым. Оазис, среди безлесной выжженной солнцем серой равнины Овчего Поля.

Со всех сторон вулкан обрывается почти неприступными и отвесными скалами, в подножии которых прилепились небольшие села: Преод, Сопот и Трстеник. От них хорошие грунтовые дороги к районному центру г. Св. Никола, но на вулкан только тропы, причем трудно проходимые. Город соединен с Белесом, Штипом и Куманово шоссейными дорогами. Во всех этих городах стоят немецкие гарнизоны. Расстояние по прямой до города около 10 км., в 15 км – Катлановская Баня.

Болгарская полиция и Гестапо не подозревали, что главный штаб и правительство находиться так близко, притом в полном окружении. Этому были две причины: народ молчал, и вторая – каждый партизанский отряд мог называться главным штабом, что изрядно путало представление, где в самом деле главный штаб. От монастыря св. Прохора-Пчиньского до Градище около 80-90 км. Перед концом нашего пребывания здесь был пойман соглядатай, полицейский агент и провокатор. На завтра назначен новый поход.

г. Наши семьи в Жеглянах

После нашего исчезновения, в Куманово пришел один из служащих рудника, был арестован, выпущен под залог и сообщил Светлане, вероятно по поручению Широкого, что на люботенских рудниках произведены аресты жен партизан и получен приказ тоже сделать с лоянскими, советовал немедленно уходить, тоже сказал Бусе её знакомой. Связь с Вячеславом наши держали, известили его. Пришел Тодор, появилась возможность перейти линию фронта, Светлана обратилась в немецкую комендатуру с просьбой разрешить выезд из города. Разрешение выдали, нашли две подводы, погрузили детей, необходимые морепродукты и выехали, Тодор сопровождал, сначала приехали в с. Четыре, где переночевали у родителей Тодора, на следующий день горными дорогами через с. Пелинце в с. Рамне и наконец в с. Жегляне. Почти одновременно с нами из Курманово в Жегляне прибыло еще 16 подвод с беженцами из Куманово. Думали переждать здесь события, но всем сразу пришлось уходить дальше в горы. В долине шел бой с восставшими болгарами и нацистами. Немцы теснили болгарские части в горы, подальше от шоссе Куманово-София. Вяча занялся вывозом оружия сначала в с. Коинце и далее в с. Стубице, наши уходили вместе с ними. Вскоре всё успокоилось, болгары бежали в горы, фашисты преследование прекратили. Новая кочевка опять в Жегляне, где был благоустроенный склад и находился центр Кумановского партизанского военного округа. Здесь дождались освобождения и в середине ноября 1944 г. вернулись в Кушманово, где нашли родителей и дядю Романа целыми и здоровыми. Правда немцы их выгнали из первого этажа в подвал, где и прожили до освобождения. В начале декабря было Скоплье, через несколько дней я приехал в Кушманово, забрал Светлану и Диму и увез их в город, а с Вячей договорились, что сразу после его демобилизации, он переедет в Ханризво, где займется восстановлением обогатительного завода, разрушенного фашистами во время отступления.

д. Из Градище в Горне Врановцы

Уходили в высокогорный, малодоступный район, расположенный по правую сторону p. Вардар на восточных склонах карстовой области Даутица-Солунска Главица. До р. Вардара добирались ночью, около 30 км. Ехали на лошадях. Дорогу, по которой пролегал наш маршрут, восстановить не могут. Помню, как мы с большой осторожностью пересекали шоссе Скоплье-Салоники. По шоссе временами продвигались колонны немецких войск. Шоссе освещалось прожектором, который все время крутился. Знакомая картина. Переходили группами. После шоссе начиналась долина, поросшая кустарниками, немного проблуждали, но к часу ночи были на берегу Вардара, вышли к месту нашей переправы. Лошадей вместе с имуществом сдали обозным. Место переправы находилось перед входом в железнодорожный тоннель, перед ним дзот и сразу около него тропа, уходящая вверх, причем круто, почти в лоб. Вардар оказался сравнительно глубоким, вода очень холодной (зима), течение быстрым. Тихо, никто не курит. Немцы по ночам из дзота не выходят, боятся. Реку перешли с трудом, некоторых унесло течением вниз, если не умеют плавать, могут и утонуть. Прибьет к какому-либо берегу, доберутся позже.

Ночь, темно, перед нами крутой берег кажется обрывом. Идем ощупью один за другим, подъем несколько сот метров. Днем его осмотрел, такой же крутизны как в Брезницу, тропа только для пеших. Пока дошли до перевала, мое обмундирование совершенно высохло. Поднимались около двух часов. Очень устали. Наверху снег. Остановка четверть часа, все повалились в снег. Пришел проведать тов. Ченто. Выругал тех, кто с обозными отправил свои рюкзаки с вещами, в том числе и меня. Но у меня теплое шерстяное и суконное обмундирование, американское, хорошего качества. Небольшой подъем и снова в путь. После нашего ухода с Вардара ударная группа подорвала дзот. Очень спешим, начальство видимо опасалось, что нас обнаружат самолеты. Тогда беда. Местность безлесная, правда много оврагов, непрерывный подъем и спуск. В полдень стало пригревать, жарко. Постепенно подымаемся все выше и выше наконец долгожданный лес. Тропинка около самой его кромки. У Апостольского правило, никогда по возможности не терять высоты. Вскоре открылась долина, глубоко внизу видно было большое, компактной застройки, село. Это Горни Врановци – отныне первая партизанская столица НРМ. Почти все расположилось на левом берегу горного потока Лакаровац на высоте 600-700 м у подножия гребня горы Прерог (1718 м). С его склона в Лакаровац несутся несколько горных потоков. Много зелени, воды и лесов. Небольшой привал. Прекрасный вид на долину и село. На севере возвышаются очень крутые, местами отвесные, склоны отрогов Голешницы – Прерог и Лукова поле; на западе очень узкий гребень хребта Бегови Вирови (2112 м), Дестиловац (1872 м) и Бели Кармен (1924 м); на юге, спускающийся с Иванова Врха (1969 м), отрог Соколица-Кориана. Котловина Лакаровца окружена очень крутыми, заросшими лесом почти непроходимыми склонами. Ниже села, в четырех км, поток впадает в Голему реку и после их слияния называется р. Тополкой. Прекрасно просматривается хорошая грунтовая дорога по направлению к вершине Даутице (2179 м), Плавника (2160 м), Бабиной Рупы (2337 м) и Солунской Главицы (2540 м), те самые высоты, которые мне так часто приходилось видеть с перевала около Требовлье. Леса здесь практически непроходимы, много бурелома, преимущественно буковые, а выше – хвойные (ель, пихта). До Солунской Главицы по прямой около 13 км, а дальше, глубоко внизу, долина р. Треске (Поречье). Местами на высоких крутых склонах видны следы ледниковой эрозии. Всюду много воды: горных ручьев и потоков. Мы на древнейших геологических образованиях Македонии – кристаллических сланцах (гнейсы). Таково положение горных Врановцев – большого мусульманского аула. Завтра он будет первой столицей Народной Республики Македонии.

Переход Градище-Горне Врановцы продолжался двое суток и практически без остановки. Всего горными тропами около ста км. Все устали, особенно не привыкшие к походам горожане. Большую часть пути прошел вместе с Ченто почти во главе колонны. Ченто старый солунец (воевал на Солунском фронте во время первой мировой войны), человек умудренный в военных походах в горах сказал мне: «Александр, старайся всегда идти вперед, хотя это сначала трудно, но вскоре поймешь, что наименее утомительно». Так оно и было. Когда делали привал, шедшие впереди всегда отдыхали больше. Колонна растягивалась и пока подтянутся остальные – отдыхаешь.  Рассказал мне о том, как пришлось недавно побывать в Греческой Македонии. Этой ранней весной фашисты всех мастей решили уничтожить македонских партизан. Горы, где они находились, были окружены почти тридцатитысячной армией немецких и болгарских войск. Кольцо стягивалось, но все проходы на юг охранялись болгарскими войсками. Партизан было около тысячи бойцов. Удалось договориться с одним из офицеров болгарской заставы, русофилом и, по-видимому, симпатизирующем Союзу. Офицер сказал так: «Если мы вас заметим, не пропустим, иначе нас расстреляют, но ночь в вашем распоряжении, мы постараемся вас не увидеть», и не увидели. Кольцо было прорвано. Среди болгар, особенно рядовых, большинство к Советскому Союзу относилось с симпатией, но сербов не любили, в этом была их трагедия. Это использовали болгарские монархофашисты, послав войска против сербов. Против России правительство Болгарии, несмотря на сильный нажим Берлина, послать свою армию не решилось.

е. Горни Врановцы партизанская столица Народной Республики Македонии (1944)

Большой аул с добротными двухэтажными домами, чувствуется достаток. Главный штаб и правительство расположились на краю аула (рис. 3-23), нас поместили в центре, отвели хорошую светлую комнату, без мебели в благоустроенном доме на втором этаже. Большой чистый двор ограничен высокой каменной стеной.      Сразу за домом довольно крутой склон Лукова Поля и тропинка вверх в лес. Столовая общая для всех. Появился Агитпроп и небольшая типография, руководит Лазар Мойсов.

На востоке дела идут хорошо. Скоро ожидается наступление на Румынию и Болгарию. На Балканах фашисты держат только важнейшие коммуникации и города, больше не в состоянии.

Повереник, Лазар Соколов, готовит программу о нашей будущей деятельности, участвуют все. В ней 7 глав, моя «Рударство». Запланировал организацию геологоразведочного института. Одобрена правительством и издана в виде брошюры «Организация и работа на поверенство за народне стопанство и економска обнова на земйате и на економските одели при областни, околийские, градски и обштински народно-освободительни отбори. Снетебрий, 1944, с. Вранчицы, 1944». Сейчас она редкость. У А. Симичева появилось два помощника, у С. Попантоски один. Народная власть оформляется (рис. 3-24 – 3-26).

Белград свободен. Поздно вечером 20 октября, со стороны где находился Штаб и Президиум все услышали стрельбу из пистолетов и автоматов. Постепенно приближалась к нам. Проснулись, все выскочили во двор, кто-то пытался бежать, охранник остановил, сказав: «Придет курьер, объяснит в чём дело, паники разводить ничего». Стрельба всё ближе и ближе. Вернулись в комнату, освещения нет, нет керосина. Вдруг застрекотал автомат охранника. Выбежали. Кричит «Белград свободен!» А стрельба уходит дальше, и у нас замолкли, из штаба бежали курьеры, запрещали стрельбу, боялись создать панику. Село растянулось вдоль ручья свыше 2 километров, стрельба не прекратилась пока не достигла конца аула. Но паника всё же была. Во Вранчицы пришло много штатского народа из городов, старались заручиться благосклонностью новой власти. Часть и убежала в лес, их разыскивали около 2 дней. Много смеялись над двумя храбреца – один спрятался в женской половине, другой умудрился забраться в трубу, где просидел двое суток, не подавая признаков жизни.

2. Немецкие перебежчики.  Разгром фашистов на Востоке пагубно отразился на моральном состоянии оккупантов. Появились фашистские перебежчики. Они делились на две группы. Одна хотела остаться в плену, вторая желала сражаться на стороне партизан, их отправляли обратно, предлагали вернуться вновь и привезти с собой желающих, снабжали пропусками. Большинство возвращалась, приводили с собой оккупантов.

3. Снабжение населения солью. Македонское население признало свое правительство и начало обращаться к нему со своими просьбами. Просили обеспечить их солью. Мне были известны все соляные источники Македонии. Они совершенно не изучены. Находятся в районе Богумил и около Южного Брода. Решение: ехать и разобраться. Получив документы из Главного Штаба, собрался в путь. До Богумил и далее можно на мотоцикле с корзинкой. Богумилы исторический центр небольшого горного района, издревле седище религиозной секты богомилов, теперь одного из горных свободных районов. Живут македонцы, имеется Партизанская комендатура. Дорога ведет живописным ущельем, с обеих сторон крутые склоны, покрытые лесом, местами гранитные скалы, огромные валуны, крутые обрывы сложены серыми парагнейсами и розовыми гранитами. Геологические достопримечательности ущелья две –  эрозионные котлы и соляные ключи.

Речка Бабуна – сплошные пороги невысокие водопады, в подножии которых, на дне речки углубление. К гулу падающей воды примешивается другой. Вода удивительно прозрачна и видно в чём дело. Под напором воды в углублении-котле непрерывно крутится крупный валун или несколько, они непрерывно углубляют дно, образуется эрозионные котлы. Редкое зрелище, а для геолога незабываемое. В таком количестве такие котлы я больше нигде не встречал.

Выходы соляных источников среди кристаллических сланцев и гранитов загадочное явление. Они расположены на правом берегу речки и приурочены к меридиональному разлому, между селом Нежилово и Корабом (около Богумил) на протяжении 8 км. Осмотрел всё, дебет небольшой, вода содержит от 1 до 3 г/л соли, залежей соли ожидать нечего. Вечером феноменальное зрелище, около ключей масса народу, пасутся лошади, множество костров на них выпаривается из рассолов соль, до установленных селянами кондиций, наливают в бочонки, увозят домой, остальные ждут очереди. Темно, всюду движутся около огней силуэты. Цыганский табор.

Все источники расчищены, приведены в порядок, увеличить дебит воды не предоставляется возможным, населению района минимумом соли обеспечено.

Утром, перед отъездом, комендант просил меня отвезти пленного немца в Главный Штаб. Есть приказ доставить его целым и невредимым, очевидно это видный коммунист. Детина ростом около 2 м. Посадили в коляску, сам сел за водителем. Дорога горная, если это фашист, то в удобном месте перевернуть мотоцикл и убежать не трудно, фашисты не так далеко. По дороге расспрашивал его о судьбе Тельмана и его соратников. Рассказывал правдиво и все сходилось с тем, что мне было известно. Я даже спросил его в шутку, не гестаповец ли он.  Улыбнулся и рассказал, что в Гестапо действительно есть группа детально изучающая коммунистические движения стран Европы. Ему же сейчас дорога в Союз, а оттуда с наступающими советскими войсками в Германию. В штабе его приняли радушно, значит свой.

4. Поречье. В первые дни ноября отправился в Поречье, вдвоем – я и мой охранник и верхом. Сначала долиной р. Тополки, затем свернули на юг, подъем по склонам Белушницы и далее спуск к р. Бабуне, на этом промежутке наш путь идет параллельно шоссе Прилеп-Велес в 4-5 км от него. На шоссе в Велес двигается непрерывный поток военных машин – легковых и грузовых, очевидно из Греции. Отступают. Поднявшись по правому крутому склону р. Бабуны наш маршрут на запад. Спуск и подъем безлесные, участками густые леса, сплошная смена ландшафтов. Чабаны сказали, что болгары бежали из Поречья. Южный брод свободен. Родничок с соленой водой нашли быстро, привели в порядок, зацементировали, получилась «чесма», дебит ничтожный, соленость тоже.

Заехал к Жоржу. Он был некоторое время проводником и переводчиком русского батальона, спустившего с Суровой горы в Поречье. После неудачного боя около с. Здунье, 5- я Косовско-Метохийская бригада, в составе которой был батальон, отправилась в Прилеп. Жорж остался у себя дома, воевать не пожелал. Маршрут партизан Поречьем имел важное значение, болгары сразу из бассейна р. Трески исчезли. Остались лишь недобитые партизанами четники, база которых была около р. Растешь, с ними позже справился отряд Бруно Шикича. Теперь ни тех, ни других. Освобожденная территория. Обратный путь тем же маршрутом. Фашисты по-прежнему бегут по шоссе в Велес. 

5. Последние недели существования партизанской столицы МНР.

Во Врановцах у товарищей по комнате повышенное настроение, Белград освобожден, Болгария объявила войну фашистам, советские войска на ее границе, полным ходом идет изгнание фашистов из Македонии. Скоро конец войне. В это время у меня произошла удивительная встреча, и с кем думаете? С представителем татар — карателей.

Из штаба сообщили. Нужно зайти в столовую, поговорить с русским и накормить его. Его уже накормили. Оказался делегатом крымских татар немецкого карательного корпуса. Произошел следующий разговор: он – «нас в отряде около 2000 бойцов крымских татар. Уполномочен переговорить с вами. Мы готовы помогать партизанам, но при одном условии – нас не разоружать и оставить в качестве обособленного подразделения в НОАЮ». Странное предложение. Пришлось ответить, очевидно, также как это сделали и в штабе. «Условия неприемлемы, в случае согласия, очевидно, будете распределены группами в различные бригады, затем переданы советскому командованию, поскольку являетесь советскими гражданами». На том и разошлись. Больше они не появлялись, вероятно сдались англичанам.

Наконец свершилось. Ждали мы этот день с нетерпением. Из штаба приказ. Утром выступаем. Прилеп и Битоль свободны. До шоссе Прилеп-Велес всего около 15 км. Часов в десять утра были уже там. Нас ждет вереница автомобилей, трофейных и разных марок. Выбирайте любую. Выбрал «Опель», небольшая легковушка, удобная и жрет мало бензина. Теперь она приписана Геологическому институту НРМ.

И все машины направились в Скопье. Мы в Прилеп. «Опель» забрал все «Поверенство» – семь человек.

ж. Прилеп

Едем в гости к другу и товарищу Ченто, председателю АСНОМ и правительства, уроженцу города. В одной из комнат устроили банкет. Налицо всё правительство, теперь уже не партизанское, и его референты, вечер прошел в приятной весёлой и истинно дружеской обстановке. Все радовались, кончилась партизанская жизнь, началась гражданская, утром все разъехались, большинство в Скоплье.  Мне предстояло решение первой практической задачи – обеспечить Битоль и Прилеп на зиму углем, еду в Битоль.

Но прежде скажем несколько слов об освобождении этой части Македонии. Прилеп важный экономический центр, узел 5 шоссейных дорог, железная дорога Прилеп-Битоль и важнейший стратегический пункт связывающий Македонию с Грецией. Для взятия города были использованы 5 и 9 Косовско-Метохийские бригады, в том числе и русский батальон. В результате боёв за город болгарский полк капитулировал, немецкие части разбиты и бежали, затем поход на Битоль, освобождение города и плодороднейшей Битольской котловины. В результате захвачено много вооружения, военные склады и весь транспорт, часть которого и передали в расположение АСНОМ.

з. Битоль

До Битоля около 40 км. Получил 2 лошадки и охранника, отправились по шоссе, никаких подъемов и спусков, вечером были в городе.

1. Встреча с калмыцкими карателями.  В город приехали, начало темнеть. На главной улице встретили колонну русских военнопленных, конвоируемую вооруженными автоматами калмыками. Остановился, подбежал калмык, мы были одеты в американскую десантную форму, а затем и начальник конвоя. Спросил, почему конвоируют военнопленных, в чём дело, мне начальник конвоя ответил, так приказал комендант. Стал расспрашивать военнопленных, сказали, они и сами не знают в чём дело, вчера они были свободны, а с сегодняшнего дня опять в лагере под охраной. Начальник конвоя был очень смущен, во-первых, потому что я разговаривал со всеми по-русски, во-вторых, ему казалось, что я из начальников. Показал бумагу, на ней было написано, что в течение 6 месяцев они были бойцами Калмыцкого партизанского отряда, но такого у нас не было. Расстались утром, зашел к военному коменданту города.

Битоль освобождён три дня назад (рис. 3-27). Партизаны, освободившие город, вернулись назад, оставив небольшой отряд македонцев. В комендатуру огромный наплыв Добровольцев, пришлось организовать крупное подразделение. Рядовые стали офицерами, он комендантом города. Как и следуют такому важному начальству, нанял сразу пять машинисток. Полюбопытствовал, почему так много? Пожимает плечами. Полная неразбериха. О калмыках ничего не знает. Я сказал, что видал у них удостоверение с печатью битольской комендатуры и соответствующими подписями. Отвечает, такого быть не может, всё выяснилось сразу, оказалось, что из Эгейской Македонии в Битоль бежал отряд Калмыков-карателей, свирепствовавшей там, и чтобы замести все следы своей мерзкой деятельности перед советскими властями, за крупную взятку золотом одна из машинисток напечатала соответствующие удостоверения. Поставила печать и подделала подписи, довольно наивная махинация, но комендант урок получил, и с этого дня всегда печать имел при себе.

2. Об английских гостях. В гостинице, где мы остановились, нам рассказали забавную историю, она произошла за день до нашего приезда. В Битоль на двух легковых машинах пожаловали английские офицеры. Начальники партизанских пограничных подразделений были осведомлены о границах, установленных на Тегеранской конференции, и получили приказ ни в каком случае не пускать на территорию Югославии союзников. Поэтому англичан, к которым партизаны особых симпатий вообще не имели, были на то причины, обе машины отправили назад, под конвоем, и даже не дали им напиться, сказав, граница близко там жажду и утолите.

и. Живойно

Рано утром отправились в Живойно. Небольшое месторождение лигнита, среди озерных глинисто-песчаных отложений плиоцена (рис. 3-28). Два слоя, разделенных маломощным прослоем суглинков. Во время оккупации здесь подземным способом добывали лигнит. Все осталось в полном порядке, даже штайгер на месте. Запасы невелики, но смогут ряд лет обеспечить снабжение обеих городов топливом. Разыскал инженера, втроём: инженер, штайгер и я, составили план добычи, решили вопросы финансирования и обратно в Прилеп, оттуда попутной машиной до Скоплья.

Часть 3. В Федеративной Народной Республике Югославия (1945 –1948)

Раздел I. а. Наше участие в восстановлении народного хозяйства Вардарской Македонии.

1. Разруха

В ноябре освобождено Скоплье, сотрудники Поверенства отправились на «Опеле» в столицу НРМ – Скоплье. Я отправился позже, после окончания дел в Битоле, до Велеса на попутной машине, а дальше думал поездом. Увы, невозможно, железнодорожный путь между Салониками и Белградом разрушен, все шпалы вывернуты, через каждые 10 м рельсы взорваны. Для этого фашисты использовали плуг, который тянули два паровоза и автоматическое устройство для взрыва рельс. Автотранспорт стоит, нет бензина. В горах еще лежит снег, в долинах его нет. Как добрался в Скоплье уже не помню, но окрестности города производят тягостное впечатление. Город вымер, магазины пусты. Электрогидростанцию Треска удалось сохранить, но тока нет, взорваны фермы электропередач, с водой тоже плохо. Вечером и ночью полное затемнение. Нет керосина. Связь с другими городами отсутствует. Полная изоляция. Город на военном положении, начались грабежи, но сразу прекратились, после того как несколько грабителей были расстреляны на месте. На Косово и в западной части долины Тетово, где в предгорьях высоких хребтов проживают арнауты, беспокойно, действуют шайки албанских националистов. Все ждут перемен к лучшему, но как это сделать население еще не знает. Власти новые, правда, свои, неопытные, но всё же им верят.

Наша квартира в целости и сохранности. После ухода в партизаны она была передана какому-то инженеру, русскому эмигранту.

Предчувствуя скорый крах фашистского правления, в квартире он ничего не тронул, всё осталось на своих местах, его я не застал, куда исчез неизвестно. Наши знакомые также остались в городе в т.ч. Широкий, помогавший мне достать планы укреплений, инж. Балогме Шикича, он остался в Министерстве лесного хозяйства.

2. Разминирование. В первую ночь прозвучал взрыв, уничтожено помещение, где находилась партизанская охрана банка, охрана погибла. Все монументальные здания взяты под контроль, назначены ответственные за разминирование. Мне выделили центр города (Офицерский дом, Госбанк, музей, гостиница). Ответственные в этом деле ничего не по­нимали. У партизан не было миноискателей. Военное командование решило проблему просто, в каждое из зданий послало военнопленных фашистов с заданием разминировать, иначе из здания не выйдут. В офицерском доме я нашел их в котельне, работали дружно, сказали мне, что они в этих делах разбираются и все будет в порядке. Тоже было и на других объектах. Метод себя оправдал. Больше взрывов не было. Город посте­пенно стал возвращаться к нормальному состоянию (рис. 3-29 – 3-30).

3. Переезд наших в Скопие и Ханриево. После разминирования сразу поехал в Куманово. Светлану и Диму нашел в той же комнате, одно окно забито досками, помещение не отапливается. Холодно. На дворе зима. Остальные так же на месте. Вячеслав заведует техническим отделом Кумановского военного округа, но есть дела и поважнее. Решено всем перебираться в Скопие и Ханриево (в 5 км от Скоплье). Поверенство ходатайствовало о демобилизации Вячеслава и назначило его шефом монтажа обогатительной фабрики. С 6- го числа он на работе, демобилизован 14 декабря (рис. 3-31).

Родители и мы поселились в городе, брат с семьей и дядя Роман в Ханриево, где получили благоустроенную квартиру, у дяди отдельная комната. Нам предстояло искать более крупную квартиру. Это оказалось сложным делом. Скопие-столица – появлялось много новых организаций, вернулись партизаны, многих определяли на гражданские должности, всем нужна жилплощадь. Наконец получили ордер на трехкомнатную квартиру на первом этаже в доме № 11 на улице 234, недалеко от старой. В одной комнате родители, в другой мы, третья столовая. Дядя Роман весь в движении и отец тоже – то у нас, то в Требовлье. Там уже ничего нет. Но прожили в Требовлье десять лет. Дима много времени проводит во дворе со своей приятельницей Елкой, а если за мной приезжала машина, то бессменно стоял около или забирался в кабину и крутил баранку и очень любил, чтобы его подвезли. Летом любимым местом наших прогулок был Скоплянский парк, расположенный в пойме р. Бардар. Здесь был одновременно и ботанический сад, небольшой вольер с птицами и зверями. Парком заведовал доктор Караман, он постарался, чтобы в нем были представители местной флоры деревьев и кустарников, как высокогорной, так и субтропической. Парк граничит с мелководным каменистым Вардаром, место купанья Димы. Единственное место в городе, где во время изнуряющей жары господствовали тень и прохлада.

4. Поиски архивов горных предприятий. Сразу же после занятия города к конторам горнорудных предприятий была поставлена охрана. Всюду одна картина. Мебель исчезла, на полу разбросаны документы, папки с делами. Местные жители основательно и весьма быстро успели утащить, что могли. Большая удача сопровождала меня при осмотре дирекции фирмы Алатины, здесь нашлась вся документация, упакованная в ящики, очевидно для эвакуации, и кроме того, огромный письменный стол генерала Дюригля, который из-за его громоздкости не смогли вынести. Стол и документацию забрал в Институт. В конторе фирмы «Югохром» все разграблено, но нашел интересный документ. На полу валялась небольшая бумажка с печатью английской фирмы, снабжающей вооружением английскую армию, адресованная фирме Крупп (вооружает фашистскую ар­мию), дата – начало 1943 г. Содержание: «Уважаемые деловые друзья, мы с вами прекрасно знаем, как окончиться война после Сталинградской битвы, поэтому возобновим наши старые связи. Просим выслать образцы хромитов, для производства их анализов на случай их приобретения». К сожалению, письмо я должен был передать для пересылки его в Лондон на какую-то выставку. Еще два года шла кровопролитная война, были Курская дуга, бои на Украине, Белоруссии, Германии. Погибло несколько миллионов человек, а фабриканты смерти уже договаривались. О таких махинациях я конечно знал и раньше, но одно знать в теории, другое видеть своими глазами.

5. Пакеты контрольных акций. Во время войны пакеты еврейских контрольных акций перешли руки фашистов, собственность стала немецкой, следовательно, национализировалась безвозмездно. Необходимо их разыскать или найти документы о покупке фашистами этих предприятий. Дело трудное, возможно безнадежное. В средней школе, по совету нашего латиниста Аркадия Владимировича Стоилова, я прочел труд Гильфердинга «Финансовый капитал» и имел представление о значении контрольного пакета акций. Мне повезло. Арестован коммерческий директор фирмы Алатини. Его привели ко мне, в это время я как раз разбирал ящик с документацией – арестованный знал, что за добровольную соработку с фашистами, особенно ответственных лиц, будут судить, но каков будет ему приговор не имел представления. Попросил его помочь мне в этом деле. Нужные документы быстро нашлись. Хромитовые рудники перешли в собственность государства.

От него узнал о судьбе крупнейшего на Западе медного рудника Бор (попутная добыча золота 10 тонн в год). Рудник был собственностью еврейского банкира Ротшильда, акции фашисты нашли во время оккупации Франции. Рудник Бор стал немецким и, по этой причине, безвозмездно перешел в собственность ФНРЮ.

6. Ваше Поверенство упразднили. Возникли Министерство Промышленности и горного дела, Земледелия и Лесного хозяйства. В конце февраля 1945 г. я сдал инж. Валенчичу свой отдел и был назначен директором Геологоразведочного института НРМ (рис. 3-32).

7. Советские советники в Скопие. В январе 1945 г. Бане Андреев стал Министром Горной промышленности ФНРЮ, был в Москве принят Сталиным, просил его помочь советниками и специалистами для организации горной промышленности. Вскоре советники прибыли и сразу были направлены в Скопие. Я получил записку из ЦК с просьбой встретится с ними, проинформировать их о состоянии дел, составить план осмотра месторождений. Состоялся банкет. Он очень похож на тот, что был в монастыре Прохора-Пчиньского. Те же свечи, полутемно, угощение весьма скромное, человек пятнадцать. При моем появлении, советники насторожились, но я показал записку из ЦК и отношения наладились, оче­видно Бане их обо мне информировал. Группу возглавлял Андрей Яковлевич Яковлев (геолог), горный инженер и два обогатителя из ленин­градского Механобра. С Я.Я. Яковлевым договорились встретиться ранней весной, когда с гор сойдет снег, к этому времени составлю план, на том и порешили.

б. Организация геолого-разведочного института НРМ

1. Помещение. 1 марта 1945 г. – институт функционирует. Выделе­но помещение – контора управления рудниками Ассео на левом берегу Вардара, в центре города, четвертый этаж. Из окон прекрасный вид, по ту сторону реки центральная площадь, офицерский дом, Госбанк, вдали – железнодорожный вокзал, а за ним панорама горы Водно. К со­жалению, помещение не отвечало требованиям научно-исследователь­ского учреждения. Нет помещения для лабораторий, собственного двора складских помещений. Оно очень многим нравилось, и мы быстро его обменяли на небольшой двухэтажный особняк, перевезли туда наше нехитрое имущество. В новом здании быстро организовали химическую лабораторию, чертежную, выделили комнаты для геологов. Микроскопов нет и в близком будущем не предвещается. Помощи пока из Белграда, Загреба и Любляны ожидать нечего. Разруха.

2. Программа работ – изучение геологии Македонии, её минеральных богатств, геологическое картирование, сбор и регистрация различного каменного материала, составление картотек, консультации, организация библиотеки и публикация работ. Все подчинено одной цели – обеспечить актуальные требования народного хозяйства и на бу­дущее. Запланированы следующие отделы: административный, геологи­ческий с секциями – геологического картирования, полезных ископаемых, гидрогеологической и специальный архив.

3. Кадры. Геологов в Македонии не было. Приехал из Белграда Николай Измаилов, в лагерях военнопленных нашли австрийца Мурта Колмана и хорвата, бывшего офицера армии Роммеля (Сахара) К. Енко, все стратиграфы, региональщики. В 1946 г. приехал из Болгарии проф. Дмитрий Яранов. Геолог-рудник – я. Нашли опытного химика Жупана и старательного чертежника Ристова, оба македонцы.

Выделен транспорт, взамен «Опеля» получили мощный небольшой военный грузовичок на 12 солдат с прекрасной проходимостью «Доч». Среди трофеев нашел военный итальянский мотоцикл с коляс­кой. Бензином обеспечены (Злетово). Первый полевой сезон обеспечен (1945 г.).

в. Результаты работ за первые два года (1945–1946)

Геологические исследования в Македонии обобщены в двухтомной монографии: «Геология и металлогения Вардарской Македонии», за которую мне присуждена ВАКом СССР степень доктора г.-м. наук. Поэтому буду краток.

1. Организация промышленных предприятий. Сразу после организации ГРИнститута НРМ (ГРИ НРМ) я вошел с предложением в правительство приступить к организации вблизи города хромитового Комбината, постройки камнерезной фабрики и стекольного завода. Предложение было одобрено, средства отпущены.

На составление проекта хромового комбината потребовалось около десяти дней. Проводилось оно в характерной для партизанского правительства обстановке. В распоряжение горного отдела выделили всех административных служащих Поверенства и шесть машинисток, всего 15 человек. Партизанский энтузиазм и отсутствие бюрократических навыков, которые появились позже, позволили сделать его в кратчайший срок. Докладная записка была утверждена нашим и союзным министерством, заказ на выполнение его принят фирмой Крупп. Впослед­ствии, в связи с обострением отношений между Германией (ФРГ) и Юго­славией, фирма нарушила договор, считая выполнение нежелательным в связи с его возможным военным значением. Комбинат предполагали строить вблизи Ханриево. Он должен был производить огнеупорные материалы, феррохром, рудные концентраты и т.д.

Шлифовальная и камнерезная фабрика была построена еще в бытность мою в Югославии, производила резку мраморных материалов, гранитов и травертинов, а также обработки художественных изделий из арагонита и оникса.

Стекольный завод построен позже. Первосортным сырьем был обеспечен из месторождений около Скопие, запасы которых и химический состав подсчитаны в ГРИ НРМ. Чтобы его получить пришлось ехать в Белград и далее в Воеводину. В конце апреля выехал, в Белграде остановился у Кира Васильевича Белозерова (рис. 3-33), во время войны у него было место явки партизанских связных, работал сапожником, удобная для таких дел специальность.

В нашем министерстве получил нужные бумаги. Кир Васильевич написал своим знакомым рекомендательное письмо на случай ночевки. Рано утром в Земун, оттуда пароходом по Саве до городка в Воеводине, где находился стекольный завод. Река Сава основная речная магистраль Югославии, река труженица – по ней плывут, в основном, буксиры и баржи, небольшие скромные пароходы. Это не международная река Дунай, где много красавцев пассажирских пароходов с флагами многих государств, в т.ч. и Советского Союза.  Берега, как и на Дунае, однообразны, поросшие ивняком, кругом пашни, много лугов. Богатая аграрная часть Югославии. Но в этот раз плыть по реке было более чем неприятно. Навстречу нашему пароходику плыли и плыли трупы замученных и убитых в католическом концентрационном лагере. Он расположен на берегу реки в пределах марионеточной «Независной Државы Хорватской». Во время оккупации государство возглавлял кардинал, ставленник Ватикана, управлялся католическим клерком. В лагере бесчинствовали католические попы, они зарезали (расстрел не позволяли какие-то католические догмы) несколько сот тысяч человек, в основном, православных, коммунистов и других противников фашизма. На берегу были сооружены специальные помостки, где попы убивали, трупы падали в воду, их уносила река. Перед казнью у заключенных отбирали золотые вещи, снимали золотые коронки. Позже склад золота был обнаружен под престолом главного собора в г. Загребе. Вскрытие престола было сделано во время богослужения, найдено свыше одной тонны золота. Средневековье. Кто лучше: фашисты-католики или противники католиков –нацисты, определить трудно. Такова была свобода совести в католическом государстве.

Наконец пароход прибыл к месту назначения. Потрубил и пристал. Городок небольшой, фабрику нашел сразу. От войны еще не оправился, но, что меня поразило, окна жилых помещений застеклены. Завод работал на полную мощность, сейчас, в основном, производил оконное стекло. Предъявил документы, осмотрел завод, его мощности. Подходят по всем габаритам. Решено перевозить в Македонию. Завод немецкий.

2. Как праздновали победу здесь и в Скопие. Уже темнело, но квартиру знакомых Кира Васильевича нашел. Вошел, много народу, хозяева приняли радушно. Пасха, пригласили за стол. После голодной Македонии, того же Белграда, меня поразило обилие явств. На столе окорок, зажаренный поросенок и много всякой другой снеди. Такого обилия я не видал с начала войны. Воеводина богатейшая провинция Югославии. Фашисты её называли Малая Германия и планировали выселить отсюда всех славян и венгров.

Все спрашивали, когда кончится война. Здесь происходили кровопролитные бои советской армией против хортистов и немецких фашистов. О том, что сегодня в полночь объявят о Победе мне сообщил Ф.Е. Махин, но просил об этом пока не говорить. Я ждал. В 12 часов загремели артиллерийские орудия, стреляли катюши, пулеметы, автоматы. Все страшно испугались. Поздравил всех с победой и капитуляцией Германии. Радостные просидели до утра. Утром – назад через Белград и голодную Македонию. Так тогда Победу встретить удалось не каждому.

В Скопие встретили Победу с огромной радостью. Наши весьма скромно. Угощение вареная картошка и фасоль. Светлана сообщила маме радостную весть, мама расплакалась, но это были слезы радости и большого облегчения. Вскоре пришли Вяча и Буся с детьми. На улицах города стихийный праздник. Дима и его приятельница Елка, им по два года, бегали и кричали Тито-Сталин. Тито-Сталин! Война окончена.

Что происходило в Советском Союзе мы, конечно, не знали, так как все сведения черпали из газет или радио и нам было непонятно столь быстрое отступление советских войск, огромные потери. Репрессии в высших эшелонах армии и государственного аппарата указывают на наличие серьезной внутриполитической борьбы. Для анализа происходившего, нужны рассекреченные архивы, выявление подложных (сфабрикованных) документов и т.д.

3. Ревизия горных предприятий. В Македонии их четыре. Цементный завод –работает, Лояне – положение знаю, Злетово и хромитовые рудники необходимо посмотреть (рис. 3-36).

Люботенский перидотитовый массив. Узкоколейка и мосты во многих местах повреждены, линии электропередач испорчены, крупнейший в Европе карьер по добыче высокосортных хромитов затоплен, насосная станция взорвана, все технические устройства повреждены. Обогатительный завод в Ханриево на 80% уничтожен. Такова ситуация по добыче хромитов (рис. 3-34 – 35).

Добрево (Злетово-Кратовский район). Здесь сосредоточены крупнейшие в Европе запасы серебряно-цинковых руд, приуроченные к рудоносной зоне протяженностью 14 км. Англичане заложили шахту, провели подземные изыскания, подготовили блоки к эксплуатации, построили обогатительную фабрику и поселок для технических работников и административного персонала и законсервировали до лучших дней. Нашел все в порядке, кроме машинного отделения, где были взорваны трансформаторы. Дело партизан. Управляющий рудником и главный инженер, с которым я познакомился в монастыре Прохора-Пчиньского, работают. На рудник добирался в вагончике для руды по воздушной канатной дороге. Вагончик сильно подбрасывало, особенно при переходах над глубокими ущельями, всего пути около пяти км.

Пока единственный способ сообщения между рудником и поселком. Путешествие людям по канатной дороге запрещено, только для транспортировки руды. В здании шахты все окна замурованы. Оказывается, здесь работали пленные итальянцы, боясь партизан замуровались. Храбрый народ.

На складе обнаружил две тонны бензина, теперь наше министерство и институт обеспечены горючим.

При осмотре горных предприятий установил интересное отношение фашистов к ним – все еврейские (немецкие) рудники были повреждены ими во время отступления, но английские остались нетронутыми, а Трепча передана на ходу. По-видимому, сговор «деловых друзей». Роясь в архивах, обнаружил в королевской Югославии другой вид деловой «дружбы». Через адвокатскую контору Врабец в Белграде министр и высшие чины горного министерства получали от иностранных рудников ежемесячное «пособие». У министра суммарная взятка превышала его ежемесячный оклад в несколько раз!

4. Полевые работы в 1945 – 1946 гг. Институт получал задания поэтапно. В 1945 г. основное внимание было обращено на обеспечение строительными материалами и топливом. В 1946 г. – гидрогеологические исследования для постройки гидроцентрал и рекогносцировочный осмотр проявлений рудного сырья.

Строительные материалы. Были обеспечены строительные организации гравием и песками (Маркова река), глиной, мергелями для запроектированного цементного завода вблизи г. Скоплье (Устье и др. залежи в Споколье котловине), известняками для постройки печей для получения извести мощностью 100 тыс. тонн ежегодно (Велес), гипса (Косоврасти), разнообразных мраморов (Плетвар и др.). Осмотр выходов лигнитов и частичная их разведка (Осмолей, Живойно и др.) показал бесперспективность нахождения на территории НРМ крупных залежей.

Рудное сырье. Осмотру проявлений металлических руд, в основном, был посвящен 1946 г. Осмотрено значительное количество их, в т.ч. хризотил-асбестов (Трнава, Богословац и др. – рис. 3-37), хромитов (рис. 3-36), никельсодержащих оолитовых руд и магнезитов (рис. 3-40) Вардарской чешуйчатой зоны. Все месторождения оказались мелкими и не перспективными. Среди проявлений полиметаллических руд, заслуживающими разведки оказались Сасы и Бучим, а Дудица, в разведку которой немцы вложили огромные средства, бесперспективным объектом. Сурьмяно-мышьяковые месторождения Альшарской рудной зоны обладают большими запасами трудно обогатимых руд (окварцевание). Кроме того, мною были осмотрены все выходы минеральных вод и написана монография.

Основным заданием 1946 г. было изыскание мест для постройки крупных (по масштабам республики) гидроэлектроцентрал. Первоочередными являлись Маврово Поле и каньон р. Трески.

Маврово Поле (рис. 3-38 – 40) расположено в небольшой тектонической депрессии на высоте 1190–1200 м, в 10 км к ЮЗ от г. Гостивара. Со всех сторон была ограничена высокими хребтами (Кожа –1943 м, Крстови – 1600 м, Влайница – 1328 м, Бистра – 1820, 1983, 1780 м). С их склонов в долину стекает много речек и протоков, которые здесь образуют Мавровскую реку. Между Коже Крстови река прорезала хребет, образуя каньон, здесь предполагается построить запруду для создания искусственного озера, а воду туннелями спускать в ущелье верховьев р. Вардар. Превышение 300 м. Запроектирована постройка двух гидроэлектростанций (каскад). В изучении тектоники Маврового Поля принял участие я, стратиграфии и геологии – профессор Д. Яранов. Плотина построена, электростанции подают ток.

Каньон р. Трески (рис. 3-41, 42, 45, 46). Геологическое строение, небольшая ширина и при высоте несколько сот метров, широкая бесплодная, голая долина реки выше каньона весьма благоприятны для возведения здесь высокой плотины.

Геология каньона и Поречья была изучена мной, ранее опубликована и взята за основу проектирования. Я предлагал возвести плотину высотой 120 м, союзная комиссия после долгих споров, согласилась на 80 м, позже (из литературных источников) решение комиссии было пересмотрено и после небольших дополнительных гидрогеологических испытаний, высота будущей плотины поднята до 200 м.

Рекогносцировки. Ими были охвачены значительная часть планин Кожуф, Каймачкалан, Букович и Галичница – карбонатный хребет, разделяющий Преснанское и Орхидское озера. Несмотря на малый штат специалистов, институт работал интенсивно. В первые два года своего существования сотрудниками института было закартировано 2500 км. кв. территории в масштабе 1:100000, осмотрено 189 геологических объектов, в основном, рудных, произведено 277 анализов руд (Труды ГРМ, НРМ, т. 1, вып. 1, Скопие, 1947). Работать в поле было очень трудно, не было обуви, плохо с продуктами, о палатках можно было только мечтать и особенно тяжело с транспортом. Геологи в поле вели полуголодное существование. Местами работать мешали остатки профашистских банд.

Кроме того, много времени отнимала оценка убытков, причиненных нацистами во время оккупации горнорудных предприятий комиссией, членом которой являлся и я.

О некоторых наиболее интересных геологических объектах и уникальных явлениях следует упомянуть подробнее. К ним относятся: гипсовая долина Косоврасти, Галичница, Кожуф планина с ее вулканами, Альшар и Каймакчалан.

Косоврасты. Долина гидротермальных гипсов приурочена к участку р. Радиги между впадением в нее Малой реки и г. Дебар (рис. 3-43, 44). Узкий каньон с весьма крутыми склонами, дно которого сложено гидротермально-измененными триасовыми сланцами. С обоих склонов с высоты 100-120 м на дно долины опускаются конусообразные образования гидротермальной деятельности могучих минеральных источников недавнего времени. Сейчас большинство сульфатных горячих источников бьет на дне долины или в р. Радике. Два таких источника с температурой воды 40-42^о С бьют на правом берегу. Здесь высечены в сланцах два бассейна, доступных для всех страждущих, в них я купался с большим наслаждением, вместо крыши – небо, чистый воздух. По другую сторону хребта находится лечебный курорт Дебарская Баня. Дебит источников значительный и меняется: в косоврастах и Дебарской бане он варьирует следующим образом (соответственно) – в 1921 г. был 0,72 м. куб. и 30 м. куб. в сутки; в 1947 г. – 42 м. куб. и 152 м. куб. – т.е. в косоврастах увеличился за 21 год в 60 раз, в Дебарской Бане в 5 раз. Местность сильно сейсмична, а меняющийся дебит указывает на продолжающееся и сейчас формирование грабенов.

Снизу увидал вход в пещеру, поднялся, зажег карбидку (всегда со мной). Красота пещеры меня поразила, ничего подобного мне видеть ранее не                                           приходилось. Давно, в доисторические времена, здесь находился подземный бассейн сульфатных вод. На стенках пещеры осаждались и росли кристаллы почти прозрачного гипса (Марьянское стекло). Сейчас воды исчезли, но украшения стен остались. Пластинки гипсовых кристаллов достигали до 30 см в длину, при свете карбидки кристаллы блестели, как будто зажигались, то же и на полу пещеры, где они валялись в изобилии. При каждом повороте лампы блеск перемещался и даже при малейшем ее колебании зажигались новые огоньки в других местах. Пещера Аладдина. До сих пор храню отсюда крупный прозрачный кристалл гипса. Не так давно такие гипсы были использованы местными жителями в качестве стекла, отсюда и название марьянское стекло. Надеюсь, что эту пещеру объявили заповедным местом.

Тайна Охридского озера. Охридское Озеро (рис. 3-47 – 3-50) гидрогеологический уникум и место реликтовой фауны сходной с байкальской. Карбонатный хребет Галичица отделяет Преспанское озеро (высота 853 м) от Охридского (высота 625 м). Хребет высотой от 2275 до 2258 м испещрен многочисленными карстовыми воронками, колодцами и другими его формами. Ширина водораздела 14-16 км, оба озера бессточные. Глубина Преспанского озера редко достигает 20-25 м, а Охридского, представляющего собой глубокий плиоценовый грабен, достигает 200 м, (в середине – 285 м). Преспанское озеро моложе, образовалось в четвертичное время. Существуют доказательства о том, что оба озера соединены подземными водотоками между собой. Одним из них являются «поноры» (Глубочинский, Завир и др.) в Преспанском озере, а на противоположной стороне Галичницы против этого места на дне Охридского озера, около монастыря св. Ндума, мощных подводных ключей. Перепад уровней озер в этом месте 160 м. Другим – дисбаланс поступления вод в Охридское озеро из рек и речек с рекой Черный Дрим, и отсутствие оттока из озера.

Крупнейшие запасы пресных вод в Европе сосредоточены в Охридском озере. Установлена температурная глубинная зональность вод. Летом оно прогревается до глубины 35 м, ниже температура вод постоянная – от 8 до 6 ^оС, в верхних горизонтах на 6,2 – 5,6 ^оС ниже.

Почти полная изоляция озера, начиная с плиоцена и до наших дней, способствовала сохранению реликтовых форм жизни. Среди эндемиков различают древнейшие – плиоценовые и более юные, появление которых обусловлено незначительным влиянием внешней среды, миграцией сюда некоторых представителей балканской фауны, которая попав в другие условия, дала развитие новым формам, встречающимся только здесь.

Воды озера богаты рыбой из семейства лососевых. Особенно славится житель глубин лосось (Safmo letnica), достигающий в длину больше метра.

В средние века склоны Галичницы были покрыты высокоствольными лесами. Они давно вырублены. На месте их теперь местами непроходимые заросли самшита, можжевельника, македонского дуба и других кустарников.

Климат в теплое время года курортный. Днем со склонов Галичницы дует прохладный ветерок «ветерник», вечером «стремец», который охлаждает горячий воздух долины.

 г. Охрид (рис. 3-49, 51)

Охрид-с начала греческое поселение Лихнидос, позже римский город Лихиндус, с половины VI века становится славянским Охридом. В конце IX века – центр славянской культуры.  Здесь создана учеником Кирилла и Мефодия Климентом славянская письменность (кириллица). В конце X века входит в   состав царства Болгарии, а с XIX веке господствуют здесь турки, вплоть до 1912 г., после чего вошла в состав Югославии. Среди средневековых достопримечательностей следует отметить храм св. Софии (XI век), монастырь св. Климента (XIII век) и часовню Яна (Ивана) Ханийского (XIII век).

Кожуф – область интенсивного плиоценового вулканизма.  Кожуф знаю довольно хорошо. Здесь два месторождения Дудица и Альшар. До Дудицы немцы построили хорошую грунтовую дорогу, а около рудопроявления небольшой поселок (рис. 3-52). Выходы медных руд не представляют интереса. Дорога поднимается вверх на вершину хребта многочисленными серпантинами среди густого букового леса. Наверху они сменяются альпийскими лугами и редкими рощами буков. Всё в цвету, впервые в Македонии здесь встретил заросли Иван-да-Марьи, увенчанные гроздьями ярко-фиолетовых цветов, очевидно реликтовое растение. На хребте дорога петляет, переходя из Югославии в Грецию и обратно. Кое-где сохранились пограничные столбы. В горах партизаны Маркоса, внизу жандармы. Безопасно. Панорама с вершины Дудицы великолепна. На запад и восток хребет постепенно понижается. Северные склоны Кожуфа, покрытых непроходимыми буковыми лесами, среди которых возвышаются остроконечные пики жерловин плиоценовых вулканов. В их размещении наблюдается закономерность. Они приурочены к пяти параллельным линиям, фиксирующим разломы, по которым поднималась из недр Земли раскалённая лава, выбрасывалось огромное количество пирокластического материала (около миллиона лет тому назад). Мной установлены пять цепочек вулканов: Бели Камен (994 м) – Турски Камен (915 м); Лисац (925 м); с. Майдан; Козьяков Камен (1264 м) – Власов Грб (1497 м); Студена Вода (1591 м) – Остец (1542 м) – Дудица – Момина Чука (1815 м). Длина цепочек колеблется от 10 до 20 км. Пространство между ними заполнено вулканическими туфами и лавами. Опускаясь по северным склонам Кожуфа, мощность туфов уменьшается и сходит на нет среди отложений плиоценового озера (рис. 3-53). Особенно красивый серединный участок, где туфы частично эродированы, а огромные вулканические бомбы выброшены во время грандиозных извержений на несколько км.

В настоящее время здесь лес каменных «грибов» для великанов (рис. 3-53). Довольно тонкая ножка высотой до 6-10 м, на ней шапка, иногда диаметром до двух метров. «Грибы» самых разнообразных форм и высоты. Удивительное чудо природы.

Альшар.Мне пришлось побывать здесь три раза, остановлюсь на описании маршрута Дудица – Альшар проделанного вместе с А. Я. Яковлевым – советским советником союзного министерства. С Дудицы спускались по гребню Кожуф-планины на запад. Тропа. Около высоты Блатец нас встретил офицер-пограничник, которого я знал ранее, и он стал уговаривать спуститься вниз. Времени у нас в обрез. Спросил в чём дело. Объяснил, что армию Маркоса прижали почти к самой границе, идет бой, правда еще внизу. Нам видны самолеты, слышна орудийная стрельба.

Уговорил товарища пройти с нами до опасного места и предупредить меня. Начался буковый лес, с обоих сторон подступил к тропе. Вдоль тропы кустарник, сквозь листву ничего не видно, но слышно, что вблизи стоят лошади. Идем молча, пройдя лес, открылась широкая панорама на север и юг. Опасное место прошли, распрощавшись с пограничником, рассказал Яковлеву почему просил его не разговаривать. С Топольца начался спуск, сначала лесом, а затем водораздельной частью хребта, уже безлесного.

Внизу видны древние отвалы, располагаются на прямой меридиональной линии – нарушение, по которому поднимались гидротермальные рудоносные растворы. Альшарские жилы разрабатывались течение 2000 лет, сначала добывали реальгар для производства косметики, а в прошлом столетии сурьмяные минералы. Знаменит таллиевыми минералами и огромными кристаллами антимонита, достигающими величины 60-70 см.  Кварцево-антимонитовые жилы весьма тверды, что делает в настоящее время добычу их нерентабельной. Во время оккупации здесь было добыто свыше 2500 т. муковитовой руды. Достопримечательностью некоторых пегматитов Морихово являются огромные кристаллы эпидота, достигающие в длину до 50 см. Пегматиты без сомнения заслуживают внимательного к ним отношения.

В связи с отсутствием черепицы я посетил почти все заброшенные карьеры грифельных и кровельных сланцев к югу от Велеса. Они разрабатывались в прошлом столетии и вывозились во Францию. Прекрасный кровельный материал, который местные жители еще используют для покрытия своих хижин, а грифельные сланцы, ввиду отсутствия бумаги в школах – для записей, как и мы это делали в детстве. Запасы огромны, материал превосходен.

Произведена рекогносцировка и осмотр многочисленных выходов марганцево-железнорудных осадочных залежей. Перед нами обширный железорудный бассейн, приуроченный к нижнепалеозойской серии филлит- сланцевой серии, сформировавшейся при отложении соединений железа в мелководных заливах. Особенно перспективным и первоочередным для разведки является месторождение Таймище. В настоящее время здесь сосредоточена основная добыча железных руд в Югославии и их металлургическая переработка.

Кроме серии геологических карт Вардарской Македонии (рис. 3-57–3-60), к числу фундаментальных работ следует отнести карту бассейна р. Черной, составленную Н. Исмаиловым и К. Колманом в 1946 г. (рис. 3-54).

В конце 1948 г. закончилась моя бурная геологическая деятельность на юге Балканского полуострова, а в феврале 1949 г. пришлось покинуть Югославию.

д. Кукольный театр НРМ

После освобождения г. Скопие Светлана работала в драматическом театре города. Организовала детский кукольный театр. Со стороны македонских властей встретила поддержку. В феврале было первое представление, которое прошло с большим успехом. Кукольный театр стал самостоятельным Государственным кукольным театром НРМ, а Светлану назначили его руководительницей, на этой должности она работала до нашего отъезда (рис. 3-61). Среди пьес, поставленных на сцене этого театра, были: «Злата рыпка», «Шумска дружба», «Храбриот Цане», «Силан штрекот». Автором всех была она. Сценарий первой создан по мотивам известной  сказки А.С. Пушкина, второй – по мотивам македонской сказки, в третьей использованы стихи молодого македонского поэта Славко Яневского. В Скопие постановки, как писали газеты, имели успех не только у детей, но и у взрослых. 

Во время летнего турне 1947 г. представления давались и в других городах Македонии. Светлана побывала в горном городке Галичник (рис. 3-62), на Охридском озере, проехала долиной р. Вардар до Джевджелии (субтропическая зона), видела дикие рощи платанов, каштанов, многих видов растущих здесь кустарников, осмотрела раскопки греческо-римского города Стоби.

Представления повсюду имели успех. В июле 1947 г. ездила в Женеву к родителям вместе с Димой, откуда вернулась в октябре. Работы ее получили широкое признание в других республиках Югославии. Пьесами заинтересовались кукольные театры Сербии, Хорватии и Словении, они были переведены на языки этих народов.

В январе 1948 г. Светлана была избрана делегатом от г. Скопие на второй конгресс антифашистских женщин (АФЖ) Югославии (рис. 3-63, 64), который состоялся 25-26 января в г. Белграде, а 26 марта 1948 г. награждена государственной премией за «высоко художественное руководство кукольным театром».

По ее ходатайству, 14 января 1949 г. была освобождена от должности руководительницы Государственного кукольного театра народной Республики Македонии.

В начале февраля мы выехали из Югославии в Чехословакию. О причинах нашего отъезда написано во II и III разделах 3- ей части третьего тома.

Раздел II. Македония, Адриатика и Сербия

Данный раздел посвящен различным семейным событиям, нашим переселениям, путешествиям и т.д.

а. Встреча с Федором Евдокимовичем Махиным

Во время поездки в Воеводину мне пришлось несколько дней пробыть в Белграде, где встретился с Федором Евдокимовичем. Он теперь генерал-лейтенант НОВ, живёт в генеральском доме. Принял меня очень сердечно. Мы знакомы более двадцати лет. Много рассказывал о себе, о своих сослуживцах, о причине ареста отца. Биография Ф.Е. интересна. Полковник генерального штаба царской армии революцию принял безоговорочно, человек левых убеждений. После Октябрьской революции остался в Красной армии, но в 1918 г в Уфе перешел на сторону Комуча (Комитет учредительного собрания). После колчаковского переворота бежал в Китай, оттуда в Европу, затем в Прагу, где вошел в состав Земгора, вскоре порвал все связи с правыми эсерами, уехал в Белград, организовал здесь Земгор, в который входили люди более левых убеждений, выбран его председателем.

Организация Белградского отделения Земгора в монархо-фашистском государстве, где проживала самая реакционная часть белой эмиграции, лишь кажущийся парадокс. Причиной являлись перемены политического климата в Западной Европе, усиление фашистской Италии и нацистской Германии, распад марионеточных профранцузских военных союзов (Малая Антанта: Чехословакия, Румыния и Турция). Агрессивные намерения держав оси Рим – Берлин против Югославии заставили короля Александра искать сближения с более мощными союзниками. С этой целью король выехал во Францию для встречи с Ж.Л. Барту – сторонником сближения с СССР на переговоры о признании Югославией СССР, постепенном сближении и в, конечном итоге, военном союзе: Югославия, Франция, Советский Союз. В Марселе оба были убиты хорватскими усташами по тайному приказу Канариса и Гиммлера. Одновременно – критическая ситуация внутри страны. В 1932 г. после крупных крестьянских волнений в Сербии, Хорватии и Герцеговине, всемирного экономического кризиса, объединения прогрессивной части интеллигенции, легализации части запрещенных партий, требовали реформ внутри государства, частично, косметического характера. в н том числе и наличия в Югославии кроме ультраправых организаций также и левых, хотя бы для приличия (демократизация). В этом причина организации Земгора. Земгор быстро приобрел симпатию левых слоев интеллигенции, благосклонность прогрессивно-буржуазных слоев и даже некоторых капиталистов. Земгор получил право выписывать для своей библиотеки советскую периодику и некоторые книги экономического содержания. В Югославии все это было запрещено. Доступ к советской литературе был возможен только в стенах Земгора и то с разрешения председателя. Отсюда близкие, а потом и тесные, связи и знакомства с левонастроенными и коммунистическими слоями интеллигенции. Ф.Е. Махин был принят даже в масонскую ложу Югославии, хорошо информированную организацию о экономическом и политическом положении внутри страны и о внешней политике Правительства. Членами ложи были политики, коммерсанты, промышленники, либеральная часть интеллигенции. Отсюда большая осведомленность Ф.Е. Махина.

После захвата гитлеровцами Белграда, большинство сотрудников Земгора были арестованы Гестапо и репрессированы. В том числе, и левый эсер Верещак, товарищ Сталина по тюрьмам Закавказья, с которым разошелся в 1917 году. Он опубликовал первую биографию Сталина, что было отмечено Демьяном Бедным (кажется в «Правде»). Махин вместе с группой ответственных партийных работников и политических деятелей бежали в Шумадию, в район Байна-Башта, близ г. Ужице. Здесь сформировался центр народно-освободительного движения и даже некоторое время существовала Ужичка республика. Партизан первопроходчик с первого дня и до конца работал в руководстве народно-освободительного движения. Два раза был в Москве (1942 и 1943 гг.), выполняя правительственные здания. Рассказал мне о жизни в это тяжелое время нашей столицы.

Рассказал об удивительном случае. В Боснии приверженцы итальянских оккупантов захватили небольшую группу партизан в т.ч. и его. Повели на расстрел. Вдруг начальник конвоя спросил его, был ли Ф.Е. Махин во время нашей революции в Уфе. Махин ответил: «Да». Ответ: «А не помнишь ли ты, что, встретив в Уфе группу югославов и меня также, которых также вели на расстрел и, узнав, что мы югославы, приказал нас освободить. Так в той группе был и я. Я тебя узнал. Так вот, как только мы подойдем к лесу, убегайте, мы будем стрелять в воздух». Так и сделали. Скрылись. Долг платежом красен. А в Уфе произошло следующее. Белогвардейцы заподозрили югославов в симпатиях к большевикам и решили их ликвидировать.

Ф.Е. Махин познакомил меня с молодыми партизанскими генералами, но я их знал еще в Македонии, работали в Главном штабе, правда в меньших чинах. На прощание сказал, что завтра вечером объявят о капитуляции Германии, но пока сообщать об этом не следует. Умер Ф. Е. Махин при странных обстоятельствах, ходили слухи, что его отравили приспешники Тито, считая его сторонником сближения с СССР.

б. Отъезд брата Вячеслава с семьей в ЧСР и смерть дяди Романа.

Начиная с 1946 г. внутренняя обстановка в ФНРЮ обострялась, отношение властей к СССР усложнялось, постепенно с высоких и средних постов стали убирать сторонников Союза, особенно участников сопротивления. Мы стали подумывать о переезде в ЧСР, а от оттуда в СССР.

1. Первым уехал Вячеслав с семьей. После демобилизации из рядов народно-освободительной армии, где он был заведующим техническим отделом Кумановского военного округа, они жили и работали в Ханриево. Вячеслав на должности шефа монтажа и восстановления обогатительного завода и рабочего поселка, разрушенных при отступлении фашистами. Здесь получили благоустроенную квартиру, где была комната и для дяди Романа. Много времени отнимало участие в общественной жизни завода. С декабря 1944 г. до середины апреля 1946 г. он был временно исполняющим обязанности председателя обкома профсоюза (рис. 3-65). Буся, кроме домашних работ, принимала деятельное участие в разных «акциях», помогала благоустройству рабочего поселка. В конце апреля монтаж оборудования и ремонт фабрики были закончены и Вяча с семьей выехали в Чехословакию, а через год в Советский Союз. Поселились в Квасилово близь г. Ровно. Здесь он работал начальником цеха в ремонтно-механическом заводе, одновременно исполняя обязанности председателя обкома профсоюза по своей отрасли до 1 марта 1950 г.

2. Смерть дяди Романа

Дядя менял местожительство по своему усмотрению. Часто на короткое время уходил в Требовлье, хотя там «фабрика катрана» не работала, но его и отца тянуло туда, где безвыездно провели около 10-и лет. Одно из таких путешествий кончилось фатально. В августе 1946 г. дядя там заболел и, не дождавшись попутчиков, решил возвращаться домой. По дороге ему стало хуже и к нам вернулся совсем больной. Врач посоветовал немедленно отвести его в больницу. Я был в командировке, но в это время в городе был Тодор, он нашел повозку. По дороге дядя скончался. Последний, кто его видел, была Светлана. Похоронили дядю на городском кладбище. Получив советское гражданство, дядя Роман, стремился на Родину, но не смог этого осуществить, были потеряны все связи, мы не знали, что с Василием Романовичем, жив ли он, если да, то где проживает.

в. Посещение раскопок римского города Стоби

Во время одной из поездок на юг мне удалось осмотреть раскопки римского города Стоби, что находится невдалеке от впадения реки Черной в р. Бардар к югу от г. Велес. Совершенно безводная, выгоревшая под жарким солнцем юга равнина, покрытая сухой желтовато-бурой степной растительностью. Грунтовая дорога привела нас прямо к раскопу. На глубине нескольких метров хорошо видна планировка древнего города. Впервые вижу остатки римского поселения, хотя читал об этом много, много видал и иллюстраций, но одно дело прочитать, другое видеть своими глазами.

О существовании города впервые упоминает в 197 г. до н.э. римский историк Тит Ливий, в связи с нападением дардянов при Македонском царе Филиппе V на северные окраины царства. Филипп V, собрав в македонских городах войско в количестве 6000 пеших и 500 конников, разбил и изгнал врагов из страны. По-видимому, уже в это время Стоби был значительным городом. Позже другой римский историк Диодорус пишет, что Стоби было основано в 360 г до н.э. В 168 г. Македония была завоевана Римом. Край был разделен на четыре независимых области и Стоби стал центром одной из них. В правление Октивиана Августа (63 до н.э. – 14 н.э.). Стоби достиг наивысшего расцвета, получил титул (Мунициум Стоби» (рис. 3-66), а это означало, что он стал полностью римским городом, управлялся сенатом по законам гражданского римского права, получив ограниченное самоуправление – одновременно, с этих пор, это столица римской провинции «Македония Секунда». III век – расцвет города, в это время был построен амфитеатр на 7600 зрителей, сооружена арена для борьбы гладиаторов с дикими зверями, богато украшенны христианские базилики, пол которых был выложен цветной мозаикой с изображениями геометрических фигур, рисунками оленей и птиц. На сиденьях амфитеатра сохранились имена влиятельных семейств патрициев, высеченных в мраморе (Вибиус, Меркуриус, Терантус и др.). В 325 г. н.э. императором Константином были запрещены бои гладиаторов. В пятом веке, несмотря на разгром вестготов, напавших на римскую империю, начинается упадок Стоби, в 518 г. город был полностью разрушен землетрясением, большинство жителей бежали. Прекратил Стоби существование в 1014 г. при императоре Василии 2- м, просуществовав почти 1400 лет.

Вход в город один, через ворота Геракла (Porta Heraclea) в конце улицы Via Heracla. Отсюда вела дорога в римский город Гераклеа около Битоля. Часть римского города вскрыта и доступна для осмотра. Пока работы по расчистке не ведутся, но запланированы, а в будущем предполагается соорудить музей. Сверху хорошо видна планировка города, его мощеные крупными плитами улочки, городская площадь и амфитеатр. В город можно войти центральными воротами, пройтись по римским улочкам, заглянуть в дома патрициев и посмотреть маленькие коморки, в которых жили рабы (слуги дома), на стенах местами сохранились мозаичные цветные украшения, в дворах патрициев небольшие бассейны. На площади сохранилось несколько колонн, украшенных резными капителями. Амфитеатр небольшой полукруглый, широкие каменные скамьи расположены в несколько ярусов, имеются проходы, сцена глубоко внизу. Все здания города построены из белого, по-видимому, плетварского мрамора. Стоби в римское время был одним из районных центров провинции.

г. Автокатастрофа (конец 1946)

Год 1946 мог закончиться для меня фатально. В середине ноября Бане Андреев назначил встречу на марганцевом руднике Цер. В понедельник за мной приехал «Доч», но шофер другой. Спросил у водителя, в чем дело. Он поведал мне весьма неправдоподобную историю: «Вчера вечером, т.е. в воскресенье, ваш шофер самовольно забрал машину из гаража и уехал в Тетово на свадьбу. Возвращаясь обратно, машина врезалась в скалу. Он и несколько спутников погибли». Много непонятного и неясного – министерский гараж, где стоял «Доч», был на особом положении, водитель без разрешения вывести машину оттуда не мог; на машине не видно никаких повреждений; водитель был очень добросовестный, исполнительный и дисциплинированный. Но время не терпит, нужно спешить, разберусь по возвращении. До рудника около 180 км, причем большая часть пути асфальт, от Кичево горная грунтовая наезженная (возят руду) дорога. Выехав из городка, заснул. Как очутился в небольшой горной речке под машиной, но в углублении между двумя крупными камнями, я не помню. Очнувшись, с трудом, наполовину вылез на берег, дальше не мог. Боли не чувствовал, в чем дело не понимал. Пытался кричать, крика не было, шок. По мосту проехало несколько машин, но меня не заметили. Наконец, меня увидал горец, остановил первую машину. Дальше ничего не помню. В кичевском военном госпитале констатировали фатальный исход, но немедленно отправили в Скоплье. Здесь в госпитале ко мне вернулось сознание. Около недели меня не трогали, ждали опытного хирурга из Битоля. Туда был сослан македонец, во время войны работавший в Берлине главным хирургом в одной из больниц. К сожалению, фамилии его не помню. Рентген и осмотр показали компрессию трех позвонков, искривление позвоночника, перелом бедра и трещины тазовой кости. Отвезли в операционную, где начали растягивать позвоночник. Светлана держала за голову, несколько врачей тянули за ноги и руки, было очень больно. Мне казалось, что все это делали на весу. После поместили в палату, запеленали спину бинтом, смоченным в гипсе, получилось корыто (медицинский термин), подняли ногу и навесили гирю. В таком положении, лежа на спине, я пробыл двадцать дней. Несмотря на гирю, левая нога у меня стала короче на 15 мм. Руки двигались свободно. Лежать без движения скучно. Ничего не болело. Электрик больницы устроил над головой полочку, подвел освещение. На полочку можно было положить раскрытую книгу листами вниз и читать. Книг мне приносили много. Здесь прочел фундаментальный труд «Рудные месторождения» Шнейдерхёна (на немецком), лучшее описание главнейших месторождений мира, подарок Хисслейтнера.

В больнице часто навещали друзья, каждый день приходил сотрудник института, информировал о делах и советовался. Врачи хранили молчание. Только санитар каждый день наведывался, щекотал пятки и, посмеиваясь, уходил. Наконец сняли гипс, отпуская домой, врач мне объяснил, почему молчали, боялись возможности паралича ног, но все обошлось благополучно. От корсета я отказался, очень долго восстанавливается мускулатура. Проинструктировали как вести себя в течение двух лет – не ездить на грузовых машинах, не поднимать тяжести и т.д.

Наконец дома. Первое время передвигался из комнаты в комнату на трехколесном Димином велосипедике, к новому году встал на ноги, а в январе 1947 г. работал в институте, летом чувствовал себя хорошо, но режим соблюдал.

По выходе из больницы, я узнал, что водителя судили, оказался дражичевцем. Заменяя погибшего (?) водителя, ОЗНО (КГБ) конечно знала кого посылает. Очевидно, шоферу было приказано устроить катастрофу. Бане Андреев в то время был одним из руководителей оппозиции, сторонников Советского Союза, о наших дружеских отношениях было известно. Кому-то нужно было воспрепятствовать нашей встрече. Водителя не осудили даже за то, что, будучи здоровым, не оказал помощи.

д. Отъезд родителей (конец сентября 1947)

Здоровье родителей ухудшалось, в разоренной войной Македонии с лекарствами и медицинским обслуживанием было очень плохо. Мама последние годы почти не двигалась, требовала внимательного медицинского обслуживания и ухода. Политическая обстановка менялась к худшему. Списались с Галей, она и муж врачи, они выслали вызов, а мы с большим трудом получили разрешение родителям на выезд к дочери. В конце сентября они выехали в Чехословакию. В Скопие остались только Светлана, я и Дима.

е. Лапад (Адриатика)

В августе 1947 г. по совету Евгении Евгеньевны и моего врача поехал лечить переломы на море. До станции Груж знакомая дорога через Сараево. Железнодорожный путь восстановлен, мосты временные, в Сараеве базар полупустой. Последняя остановка – Груж. У меня только рюкзак, курортников нет. На станции посоветовали поискать комнату в местечке Лапад, час ходу. Богатые каменные виллы. Удача. В одной хозяйка предложила комнату с полным довольствием. Муж капитан дальнего плавания, на пенсии. Море в нескольких сотнях метров.

С утра на море. Всюду надписи, ходить только по берегу, центральная часть полуострова заминирована. Полуостров небольшой, обошел его за три часа, берега каменисты, пляжей нет.

Море довольно плотно заселено представителями разнообразной фауны. Впервые в жизни встретился с осьминогом. Сидел под камнем, выглядывала только голова, тельце величиной с кулак. Наблюдал за его поведением несколько часов. Начитавшись в детстве о повадках осьминогов, особенно в романе В. Гюго «Труженики моря», к этому малышу относился с уважением и побаивался его присосок. Тронул его палочкой, залез в норку, я еще, ему не понравилось, выскочил из норки, выбросил струю коричневой краски и исчез. Снова поиск. Нашел под другим камнем. Через некоторое время он успокоился и вновь выглянул из своей норки. Дома рассказал хозяевам о моем знакомстве, они много смеялись и очень сожалели, что я его не поймал. По их мнению, мясо осьминога деликатес. Много небольших крабов, все бегают бочком, но очень быстро, при попытке поймать моментально прячутся, даже зарываются в песок. Прибрежная часть моря мелкая, но и в ней кипит жизнь. К камням присосались многочисленные мидии – колониями или в одиночку. На дне много морских ежей с удивительно длинными и очень колючими иглами. Около них всегда морские звёзды красивых расцветок. Наконец встретил актинии, приросли к камням, они красочны и кажутся настоящими морскими цветами, при соприкосновении с ними чувствуется небольшой ожог. К берегу пристали рыбаки, завтракают, вынимают из раковин мидий тельца моллюсков, сырыми, без специй и соли, едят. Пригласили принять участие, но я не решился.

Внутренняя часть полуострова заросла колючими кустарниками, которые сменяются небольшими каменными полями из обломков известняков, вероятно здесь много змей. Положение мин означено кучками камней. Хожу осторожно. Внезапно вдали на возвышении увидал огромные веерообразно расположенные листья пальм. Очень жарко и душно, решил идти туда отдохнуть в пальмовой роще, в тени. Когда добрался, разочаровался, никакой тени. Высокие стволы, вверху зелёные кроны веерообразных листьев. Оказалось, что полтораста лет назад Лапад объявил своей резиденцией турецкий паша, приказал посадить пальмы, построил дворец и разбил сад. Прошло много времени, дворец до основания был разрушен землетрясением и уже не восстанавливался, остались живописные руины, заросшие колючими кустарниками и ежевикой. Все, что осталось от былого величия. На полуострове два небольших возвышения, на одном была резиденция паши, на другом роща пиний.

Днём, в самую жару, заросли звенят от пения цикад, но к нему быстро привыкаешь и перестаешь замечать. Цикады здесь крупные, пытался поймать, но они очень пугливы, при приближении перелетают на соседний куст и опять за свое пение. Ночью отдыхают.

Три недели прошли незаметно, пора обратно. Впереди мучительная дорога. В Скопие Светлана рассказала о своей поездке в Женеву. В Италии не лучше. Во время переезда через Альпы, вагоны не топились, было холодно, дуло. Диму она закутала, но сама простудилась, а ведь после войны прошло уже более двух лет. Решили следующее лето провести отпуск на Адриатике.

з. Цавтат и Дубровник (август 1948)

Едем в Дубровник, на этот раз через Белград, Ужицу, Сараево до Гружа. В Белграде наш знакомый Царик дал рекомендательное письмо к своим друзьям в местечко Цавтат близ Дубровника. Запаслись основательно продуктами и отправились в путь. На третий день были на побережье Адриатики. На всякий случай зашли в Лапад. Неудача. Забрали из камеры хранилища вещи, оттуда трамваем до Дубровника. Мощные кирпичные стены, средневековые ворота, это вход в Дубровник, там по главной улице пешком до пристани. На пристани зашли в кафе выпили «црну каву», подкрепились, немного отдохнули. Затрубил пароходик. Туристов нет, билеты получили сразу, забрались на палубу, для нас это интереснее. До Цавтата морем 17 км. Пароход плывет около двух часов. Останавливается на пристани каждой приморской деревни, справа возвышается беловато-серый известняковый хребет, спускаясь крутыми уступками к морю, голый, редкие кустарники, карст. Появился мыс Рока, пароход резко изменил курс и вошел в узкую бухту шириной 600 – 700 м, в глубине видны белые домики Цавтата. Справа полуостров св. Стефана. За Цавтатом невысокие холмы, покрытые оливковыми садами, а еще дальше тот же хребет.

1. Цавтат небольшой прибрежный далматинский городок. Внизу пристань, главная площадь, двух и трехэтажные каменные дома, два костела, магазины, кафе, небольшая гостиница, памятник местному меценату, несколько финиковых невысоких пальм. Это центр Цавтата. По вечерам здесь собираются жители городка, посидеть в кафе, обменяться новостями, много гуляют по набережной (променада). Около пристани несколько деревянных парусных судов. Автотранспорта нет. Тишина. Пароход затрубил и пристал.

Поднимаемся вверх по узкой улице-лестнице, вымощенной крупными каменными плитами, как и на пристани. С обеих сторон каменные домики, фасад которых всегда смотрит в сторону моря, небольшой садик и обязательно с лимонными или апельсиновыми деревьями. Поперёк в обе стороны отходят узкие улицы. Они пролегают параллельно очертаниям бухты. В одном из домиков оказались знакомые Цариков. Приняли радушно, отвели хорошую комнату, широкая крытая веранда, прекрасный вид на бухту, вдали Адриатическое море. Очень устали, знакомство с городом оставил на завтра.

В городе около тысячи жителей. Построен на крутом склоне горы. Крыши покрытой красной тяжелой черепицей. Зимой здесь бывают сильные шквальные ветры. Какое разнообразие печных труб. Нет похожих одна на другую. Некоторые поднимаются на высоту нескольких метров над крышей и похожи на миниатюрные башни, другие прилепились к самой крыше, у третьих из середины кирпичных труб вытягиваются наверх узкие жестяные трубы с окошечками. Каждый на свой способ спасается от зимних ветров, чтобы не задувало.

Цавтату свыше 2000 лет. Это один из древнейших греческих городов античной эпохи – г. Эпитдариус, позже, главный город римской провинции Нижний Иллирии. В 539 г. Эпитдариус был разграблен и разрушен, значительная часть жителей уничтожена во время аварско-славянского нашествия. Оставшиеся в живых, бежали морем и основали на острове Лапад рыбацкий поселок Дубровник. С тех пор Цавтат навсегда стал заштатным местечком адриатического побережья.

Окрестности Цавтата очень живописны. По дороге к бухте Тихой, которая пересекает мыс Роко, по обе стороны на скалах изобилие агав, небольшие рощи пиний и одиночные деревья (рис. 3-67). В Европу агавы завезли из Америки, вскоре после ее открытия Колумбом. Сейчас это обычное растение побережья Адриатического моря. Они повсюду. Розетка крупных мясистых колючих по краям листьев достигает двух и более метров в диаметре. Довольно часто из середины розетки наблюдается соцветие в форме канделябра. Цветут агавы через 15-17 лет. Очень декоративны пинии, хвоя их необычно длинная, а еще крупнее шишки, достигающие в длину 10-15 см. Это неприхотливое засухоустойчивое дерево прекрасно чувствует себя среди известковых скал, где воды на поверхности почти не бывает.

Местная флора своеобразна. Господствуют ксерофиты – растения, приспособившиеся к жизни в засушливых районах. На склоне мыса св. Стефана встретил дикорастущий лавр и местный дуб. Оба имеют форму небольших кустарников. Возможно, есть и крупные деревья. В городке много кипарисов, в садиках лимоны и апельсиновые деревья, маслины. Лимоны в нашем садике одновременно цветут и плодоносят.

2. Димино море. Так назвали небольшой заливчик, огражденный со всех сторон крупными валунами. Глубина его каменного дна около 40-45 см. На дне его множество темно-фиолетовых колючих морских ежей и как всегда в воде очень много красивых пятиконечных морских звезд. Они разноцветны. Мы наблюдали, как эти хищники охотятся на ежей. Это их любимое блюдо. В своём море Дима проводил целые дни. Купаться мы ходили на северный берег мыса св. Стефана. Здесь трёх-четырех метрах от берега уже глубоко. Мы плавали подальше, а Дима учился и научился плавать в прибрежной зоне. Плавал он весьма своеобразно. Весь под водой, кроме лица, причём голову загибал назад. Однажды, когда мы возвращались к берегу и были от него всего в несколько метров, Дима решил, что он уже заправский пловец и поплыл навстречу. И вдруг, к его великому удивлению, пошел ко дну. Оттуда его вытащили, но что с ним случилось, не понял.

Адриатическое море расположено в активной сейсмической зоне. Часто случаются сильные землетрясения, во время которых значительные части суши опускаются под воду, другие поднимаются со дна морского, иногда с остатками городов. В бухте Тихой рыбак показывал мне подводный город. На глубине 20-25 м с лодки были видны очертания улиц и зданий. Правда, они погребены под толстым слоем ила. Очевидно, город античного времени.

Особенно приятные вечера на берегу моря, когда жара спадала и солнце медленно погружалась в теплое ласковое тёмно-синее море, оно бросало последние лучи на побережье, небо окрашивалась в пурпурные тона. Тишина. Приятное зрелище.

3. Дубровник (рис. 3-68 – 3-72). В городе-крепости мы были несколько раз. История этой архитектурной жемчужины Далматинского побережья удивительна. Город построен, как я уже писал, беженцами из Эндариуса и возник из рыбацкого поселения в середине седьмого века. Этнический состав нового поселения постепенно романизировался, вскоре он превратился в один из провинциальных городов Римской империи, управляющийся по законам Римского права. В конечном итоге сформировалась небольшая город-республика. В VII и VIII веке греко-романское население пополнилась славянами, а в X веке превратилось в славянский город-республику. На всем протяжении своей истории Дубровник никогда не вел захватнических войн и, несмотря на это, расширил свои владения, покупая земли побережья и прилегающие острова (Брач, Млет, Корчула и др.) от Катарской бухты до полуострова Пелешац (около 200 км побережья). Площадь города не более четверти кв. км. Основным источником существования города были торговля, рыболовство и земледелие. В средние века он один из крупнейших торговых центров Адриатики. Природное положение, политические связи и могущественные покровители позволили Дубровачкой республике отразить попытки захватить город: в IX веке во время арабского нашествия при помощи византийского флота; в середине X века таковые Венеции; через полсотни лет посягательства болгарского царя Самуила; в середине XI века отразить новую попытку подчинить город Венецианской республике; в конце XI века нападение нормандцев и т.д. XII-XV века расцвет Дубровачкой республики. Торговый флот ее бороздил воды всех известных тогда морей, его купцы торговали с Персией и Индией.

Руководители Республики в совершенстве владели способом вовремя и без ущерба для себя менять своих покровителей не теряя самостоятельности. После захвата крестоносцами Константинополя и потери влияния Византии, дубровчане принимают покровительство Венецианской республики (1207-1358 гг.); с 1358 по 1526 гг. ими (покровителями) являются Венгерские короли; с 1527 по 1684 гг. – Османская Турция; с 1685 по 1808 гг. – вновь короли Венгрии. Ликвидирована республика в 1808-1812 гг. во время нашествия Наполеона.

С 1812 г. Дубровник заштатный город Австро-Венгрии, в 1918 г. вошел в состав Югославии.

Падение политического и торгового влияния Республики начинается после сокрушительного землетрясения в 1520 г., когда значительная часть города была разрушена до основания, и чумы 1526 г. унесшей свыше 20000 тысяч жителей Дубровника. После этих бедствий экономическое значение города- республики постепенно падает.

Начиная с 1272 г. до конца существования Дубровачской республики, она управлялась по собственной конституции. Во главе был ректор. Он сменялся ежемесячно. В его обязанности входило принимать послов, хранить ключи от крепостных ворот и печать республики, а также председательствовать в сенате. Значение его было минимальное, более важную роль имел секретарь сената.

Фактически городом управляло Малое Вече, оно состояло из 11 представителей узкого круга патрициев. Великое Вече образуют все граждане города, достигшие 20 лет безупречного поведения в школе и дома. Оно выбирало князя, контролировало деятельность сената, изменяло конституцию, определяло высоту (размер) налогов и имело право помилования преступников. Великое Вече выбирало 51 члена Вече умоленных (сенат), которое управляло внешними и внутренними делами республики и выбирало 5 проведиторов республики – хранителей правильного выполнения законов и конституции республики. В 1417 г. в Дубровачкой республике было упразднено рабство, а в 1432 г. основан приют для престарелых граждан города, который существует и сейчас.

Дубровник город музей. Окружен мощными стенами, высота которых местами достигает 40-50 метров, в нём нет автомобилей, туристических гостиниц, увеселительных заведений, трамвая. Туристический сервис сосредоточен за крепостными стенами. Ежегодно город посещает несколько сот тысяч туристов. В Дубровнике все осталось таким, как это было 200-300 и более лет тому назад. Туристов почти не было, и мы спокойно бродили узкими улочками города, забирались на крепостные стены, осматривали средневековые достопримечательности. Фотографировали.

4. Отъезд. Отпуск кончился, простились с хозяевами. Билеты куплены самолетом до Белграда, дальше железной дорогой. Сегодня до Дубровника плывем на деревянном парусном судне. Это интереснее. Ветерок небольшой, тишина, нет стука мотора, плыть очень приятно. Вдруг налетел сильный шквал, поднялась буря, наш парусник мотает туда-сюда. Многие забрались в трюм, мы решили остаться наверху, забрались под мачту, считая, что тут должно меньше всего качать судно. Трепало нас довольно долго. Вдруг забегали матросы, нам показалось, что они собираются рубить мачту, но до этого не дошло. Чувствуем себя неважно. Вместе с Димой считаем до девяти, ждем девятого вала, но он так и не появился. Нет девятого вала. Предрассудок. Ветер стих внезапно, полный штиль, на поверхности моря нет даже бурунчиков, но судно качает из стороны в сторону и без всякого порядка. Это и есть мертвая зыбь. Она измучила нас сильно. Наконец Дубровник. Сразу в кафе, выпили по чашечке «црно каве» и немного пришли в себя. Автобусом до аэропорта, посадка на самолёт, летим. Летим впервые, новый вид транспорта.

Самолет летит низко. Видны все особенности карстовой поверхности. Здесь в Далмации и Герцеговине сформировалась международная научная терминология карстовых форм (долина, колодец, понор, карстовая воронка и др.). Воды и растительности нет, видны даже детали более мелких форм. Многочисленные карстовые воронки, их расположение и направление долин указывает, иногда, на направление подземных водотоков и значительные размеры пещер и карстовых пустот. Выходы подземных рек в море известны во многих местах побережья Адриатики. Об одном мощном потоке в начале каньона залива Омбия я уже писал. Здесь мощные источники выбрасывают в залив воду изумрудно-зеленого цвета, в который окрашены воды залива и дальше в море прослеживаются на несколько км. Некоторые пещеры прослежены спелеологами на протяжении многих десятков километров. Местами на побережье подводные выходы подземных рек выбрасывают стволы деревьев.

Раздел III. Борьба за власть. Репрессии

а. Как только партизанское правительство переехало из Прилепа в Скопие, начались непонятные для меня события. Во-первых, почему КПЮ осталась на нелегальном положении и собрания партийных ячеек проходят в тайне, а также запрещено называться членом партии. Во-вторых, после расформирования Поверенства на несколько министерств, что правильно, исчезли выбранные общемакедонским съездом повереники. Исчез Лазарь Соколов, арестован старый коммунист, приверженец Советского Союза, председатель партизанского правительство тов. Ченто. Несколько позже стали убирать с ответственных постов испытанных друзей СССР. Бане Андреева перевели в Белград на должность министра горного дела ФНРЮ, его жену Анку, нашу приятельницу по Сириничу, освободили от должности министра народного просвещения Македонии, уехала в Белград. Шикич, Эм, Милева и др. постепенно лишались влияния, хотя на словах им оказывали внимание и доверие. В чем дело от рядовых членов КПЮ скрывали. Пока внутрипартийная борьба происходила в верхах. В Македонии всем заправлял Лазер Кулешевский – личный ставленник Тито. Начался массовый прием в партию, значительная часть новых членов не была партизанами, не имела представления о целях и задачах коммунистического движения, часть новых членов вступила в партию и из корыстных побуждений. В королевской Югославии правительственная партия представляла своим членам различные льготы и привилегии, в основном, материального характера (высокие и средние посты в управленческом аппарате и т.д.). Многие мыслили – теперь правительственной является коммунистическая партия, значит туда и надо пролезать, многие впоследствии преуспели.

В начале 1948 г. началось обсуждение вопроса об отношении между КПЮ и КПСС. Секретарь нашей партячейки в весьма туманной форме объяснил о каких-то расхождениях между КПЮ и КПСС, но каких – толково не разъяснил. В это время открыто в центральных органах КПЮ и НРМ газетах «Борьба» (с 1952 года стало органом социалистической партии) и Новой Македонии, критика против СССР не велась. Россия и Советский Союз в Македонии, Черногории и Сербии пользовались огромным авторитетом и уважением. Сербы, македонцы и черногорцы называют Россию «Майка Руссия» и считали русских кровными братьями. Сразу после окончания войны македонский народ мечтал о присоединении к России. Титовская верхушка учитывала это, принимая новых членов в партию. На партийных собраниях они всегда молчали и голосовали только за предложения секретаря, а многих секретарей уже сменили.

В конце 1947 г. борьба охватила средние и низшие эшелоны членов партии. Скрывать истинное положение стало трудно. Многие слушали передачи московского радио. Особенно трудно стало скрывать истину после Совещания коммунистических партий в Варшаве. В нашей ячейки два коммуниста, принятых в партию во время оккупации, большинство кандидатов и членов набора 1946-47 гг. При обсуждении резолюции Информбюро, она была сообщена частично, главные моменты упущены. Сплошное пустословие и ни слова о сущности проблемы. Во время прений выступили несколько человек, они лепетали о каких-то обидах Тито. Мне пришлось выступить и поставить на голосование два вопроса, а не заниматься какими-то обидами:

–               первое – следует ли нам укреплять дружественные отношения с Советским Союзом;

–               второе – необходимо ли сохранять единство коммунистических партий в международном масштабе или идти на раскол рабочего движения.

Предложил руководству КПЮ договориться и уладить возникшие разногласия. Секретарь поставил также на голосование вопрос о безоговорочной поддержке линии Тито. За мое предложение голосовали два, оба старые (так их называли тогда) коммунисты, остальные поддержали секретаря.

На одном из международных совещаний узнал, что Бане Андреев сбежал в СССР через Албанию. Возможно это и не так. Очередная версия Титлера (так тогда называли в ФНРЮ многие коммунисты, старые).

б. Репрессии и отъезд в Чехословакию

Я оставался директором института, хотя уже подал заявление об освобождении меня от этой должности. Нас пока не трогали. Министр Г. Васильев уговаривал меня остаться. Он говорил: «Мы понимаем тебя. Продолжай работу. Тебя никто не тронет, но, если будешь настаивать на отказе от работы, ожидай больших неприятностей». Рассказывал, как В. И. Ленин охарактеризовал Сталина, о письме Мао Цзэдуна правительством Югославии и Албании, в котором он сообщал свое покровительство, всестороннюю поддержку и финансовую помощь. Тито отказался, Албания клюнула, и долгое время была рупором Китая в Западной Европе.

Получили приглашение нашего Посольства (рис. 3-73) на торжественное собрание, посвященное 29- й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции, все же признание проделанной работы, а главное моральная поддержка в это тяжелое опасное для нас время.

В июле 1948 г. мы снова подали заявление (рис. 3-74) с просьбой освободить нас от занимаемых должностей – меня директорских в институте, а Светлану от руководства кукольным театром. Мое пошло по секретной линии. Партия все еще на нелегальном положении. Ответа на него я так и не получил.

Но после повторного письма в ЦК, уже по открытой почте, немедленно был освобожден. По моей просьбе мне была выделена для работы небольшая изолированная комната. Здесь было тихо, никто не мешал. Меня это устраивало и в первую очередь охраняло моих сотрудников, с которыми у меня были прекрасные отношения, от подозрений в тайной крамоле. Директором института назначили Енко, бывшего фашистского офицера роммелевской армии. На новой должности я проработал около месяца, а затем перешел в Скопский университет, где читал лекции на кафедрах лесного (декан Б. Шикич) и земледельческого (декан С. Поп-Антоски) факультетов. Относились они ко мне по-разному. Шикич, стремившийся попасть в аппарат партии, стал ярым сторонником Тито и прекратил всякие сношения с нашей семьей. Славко вел себя сдержанно, по-видимому, втайне симпатизировал оппозиции и всячески старался помочь мне.

Через некоторое время начались притеснения. Сначала местные власти организовали гражданский бойкот. Ничего не вышло. Жители квартала по-прежнему относились к нам хорошо. Затем распространили слух, что мы советские шпионы. Не помогло. Слишком близко были события оккупации Македонии немецко-болгаро-фашистскими войсками, борьба Советской армии за освобождение Югославии. Следует сказать, что македонцы хорошо помнили русских добровольцев, которые сражались за освобождение славян в конце прошлого и начале этого века (Македония освобождена от турецкого ига в 1913 г.). Затем последовало «уплотнение» – отобрали одну комнату. Через некоторое время была сделана попытка выселения, приехали даже подводы. Этому помешали жители квартала. Власти не ожидали этого, а правду об отношении к Советскому Союзу еще скрывали и публичного скандала не желали. В чем нас обвиняли, жители квартала не знали. Мы ожидали обещанного ответа от нашего посольства, получить не успели, должны были выехать.

В середине января 1949 г. Светлану освободили от руководства кукольным театром, а я закончил все дела с университетом. Готовимся к отъезду. О том, что пытаются предпринять против меня, мне сообщали товарищи. Узнал, что Г. Васильев пытается конфисковать мою геологическую библиотеку и рукописи, о том, что ОЗНО в ближайшее время собирается меня арестовать и даже сроке заключения (12 лет). Распродав наше нехитрое имущество и реализовав часть рукописей, получил разрешение на вывоз денег, купили билеты до Белграда и выехали. Провожающих нет. Знакомая артистка словенка – приятельница Светланы рискнула. Позже писала о том, что была «наказана» – отсидела три месяца. В Табановце в купе вошел Радош, бывший штайгер на руднике Лояне, теперь офицер НОВ. Встрече были рады, сожалел, что мы уезжаем из Югославии, но очевидно понимал необходимость этого. В Белграде остановились у Кира Васильевича Белозерова. В посольстве сообщили, что через две недели ожидают для нас визу в СССР. Ждать невозможно. Срок пребывания в стране ограничен. Едем в Чехословакию, там родители и сестра. При помощи посольства в один день оформили выездную визу из Югославии, транзитную через Венгрию и въездную в ЧСР. Неприятность – Министерство финансов ФНРЮ запретило вывоз денег. В министерстве, ведавшим экспортными делами, начальником отдела оказался македонец, хорошо знакомый по Врановцам. Узнав в чем дело, приказал оформить все документы. Вечером следующего дня мы уже в скором поезде Белград — Прага, а через день утром – в задымленной серой Праге.

Четырнадцать лет мы прожили в Югославии, где, по мере сил и возможностей, помогали освобождению югославских народов от монархо-фашистских властей и нацистских оккупантов, а позже принимали активное участие в восстановлении и обновлении Свободной Македонии. И все же, несмотря на все неприятности последних лет, у нас остались хорошие воспоминания о македонцах, сербах и черногорцах.

в. О судьбе русских партизан – югославских граждан.

Гонения сторонников сближения с Советским Союзом особенно жестоко проявились к партизанам, русским по происхождению. Их неофициально объявили русскими шпионами, почти всех арестовали и отправили в контрационные лагеря для «перевоспитания». Отбывали наказание много лет, многие оттуда уже не вышли. Большинство было осуждено на сроки от 8 до 12 лет, но партизанские офицеры получили более высокие сроки. Ниже привожу почти полностью содержание письма одного из русских партизан, пересланное мне Кир Васильевичем Белозеровым из Краснодара:

22.1.1963

«Дорогой Кир Васильевич»

Как много времени прошло после нашей последней встречи. Я узнал ваш адрес от Николая Шубина и послал письмо с просьбой, чтобы Вас нашли. Надеюсь Вы узнали, что я еще жив и здоров. 13 марта 1962 г. меня выпустили по политической амнистии, о которой Вы вероятно слышали. Сразу же поступил на работу в «Экономическую политику», как корреспондент и переводчик. К сожалению, на свободе мне не удалось прожить долго. 16 ноября меня снова арестовали и без суда сослали в лагерь, который находится в Словении. Как все это будет длиться, я не знаю, потому, что в решении Союзного министерства внутренних дел написано до дальнейшего приказания. Положение очень тяжелое. Я обратился к советскому амбассадору с просьбой получить позволение выехать в СССР, но он ответил, что сперва надо получить позволение югославских властей. Как ответ на это, они меня арестовали и сослали в лагерь. Адрес лагеря я написал на конверте. Открытку я получил от мамы. Бедный папа он не дождался моего освобождения. Из-за меня просидел на каторге один год, и выпустили его как старика. Умер он 4 ноября 1961 г. Мама еще жива, но я думаю, что она не дождется моей новой свободы.

Как вижу, Вас интересует судьба моего хорошего друга профессора Николая Никол. Немирович-Данченко. Еще в 1941 году он был арестован, но на интервенцию (вмешательство) Академии Наук, где он работал, его выпустили. Жил он на улице Жоржа Клемансо вместе с матерью. В августе месяце 1943 он нелегально перебросился вместе со мной и Виктором Зарубиным в Ниш-Лесковац. В команде подручия Ястребовац, мы разошлись, и он перешел на юг на Косовско-Метохийскую область, где вступил в 48 дивизию. В мае его перевели в 3- ю сербскую дивизию, 21 бригаду. Мне известно, что он был комиссаром роты в 1- м батальоне. В борьбе с болгарами на Пасияче июня 1944 г. он тяжело ранен в живот и после короткого времени умер в селе Кьювце. Там и похоронен, с надписью: «Никола — Коммесар чете». Обо всем этом я оповестил его мать Тамару Меркович, которая живет в Белграде. Вот Вам все, что я знаю о судьбе Немирович-Данченко.

Счастливый человек. Умер и не дожил до того, что я перебросил через свою голову. Меня судили три раза, и всё кончилось в 1953 г. Осудили меня на 14 лет, я почти все выдержал. Я и генерал Баков, последние русские люди, которые находились на каторге. Он бедняга ещё там. Осужден на 20 лет. Я Шубину рассказал обо всем и профессору Марку Вральшевичу, которые были с ним.

Здесь в лагере есть одна русская женщина, которая ведет цензуру писем, и я ее попросил это письмо обязательно пропустить. Надеюсь, что все пройдет благополучно….

Что касается меня, как видите, я снова на цепи, но не только я. До приезда Брежнева здесь снова были многие арестованы, а я лично, когда узнал, что может случиться и со мной такая процедура, выехал из Белграда в Сараево. Как видите, по возвращении в Белград я все-таки был арестован….

Писарев М. Григорие-Дзяде».

Примечание – Николай Никол. Немирович-Данченко внук Владимира Ивановича Немирович-Данченко.

г. Разговор с врачом, македонцем.

Значительная часть югославской интеллигенции, крестьянства и рабочих во время нашего там пребывания сохранили теплые чувства к русскому народу. Протитовская клика старалась и старается искоренить это чувство. Возможно, она преуспела среди католической части хорватской интеллигенции, но вряд ли среди простого люда Черногории, Сербии и Македонии. Косвенными доказательствами этого я считаю следующие: несмотря на запрет даже ссылаться в научной литературе на мои труды в Македонии, в 1970 г. я получил письмо из Скопие из института с просьбой написать небольшую статью о возникновении его и первых, особенно тяжелых годах его деятельности, а также прислать фотографию для опубликования в юбилейном сборнике. Приблизительно в то же время Светлана получила через кого-то памятную металлическую ультрамодельную статуэтку от руководства кукольного театра НРМ. И наконец, в 1984 г. будучи в Москве, встретил, ныне покойного, моего товарища Юру Горохолинского, помогавшего врачам Онтологического института в переводах с иностранных языков, а он знал их более десяти, и посещавшего там македонского врача, который прибыл из Югославии. В разговоре с Юрой он сказал следующее: «У нас, несмотря на многолетнюю пропаганду, до сих пор не удалось искоренить симпатии к русскому народу и России». Это уже прямое доказательство.

д. О деятельности моих братьев Георгия и Вячеслава Малаховых в Югославии.

Несколько слов о пребывании в Югославии Георгия и Вячеслава Малаховых. С Георгием после его приезда в Брезницу я видался очень редко, с Вячеславом непрерывно с 1941 г вплоть до его отъезда в Чехию.

Малахов Георгий Александрович в Македонию приехал в октябре 1936 г., где вместе со всеми жил и работал до апреля 1937 г. в Требовле. Позже, почти все время провел в Брезнице, где совместными усилиями ему были построены жилье и сооружена кожуховка. Во время оккупации был два месяца в партизанах, в качестве переводчика в русском (советском) партизанском отряде (1944 г.), по неизвестным мне причинам вернулся в Брезницу. После нашего выезда из страны, брат ликвидирует дело в Брезнице и переезжает в г. Берово, расположенный близь болгарской границы, где участвует в строительстве лесохимического завода, в качестве инженера технолога. После окончания строительства и пуска завода выезжает в Союз, направлен в г. Канск, где до выхода на пенсию работал по той же специальности. Проживает в г. Канске.

Человек неуравновешенный, большой фантаст и выдумщик, причем через некоторое время начинает верить в свои выдумки и принимает их уже за действительность.

Малахов Вячеслав Александрович жил в Вардарской Македонии с середины 1936 г. Закончил техникум, прекрасный механик с большой практикой и широким диапазоном знаний в области машиноведения, инструктор автоезды, хорошо разбирался в радиотехнике. До начала оккупации непрерывно жил в Требовлье, где помогал родителям. Во время чехословацкого кризиса уехал в Прагу, поступил добровольцем в армию, сразу же после безоговорочной капитуляции Чехословакии, возвращается в Югославию. В начале оккупации Вардарской Македонии болгарскими манархо-фашистскими и германскими войсками переехал вместе с семьей в Табановцы, где работал на руднике в качестве механика, об этом я уже писал ранее. С самого начала оккупации помогал народно-освободительному движению, был принят в КПЮ, а затем, после разрешения партии, ушел в партизаны. В партизанах сначала заведовал оружейно-ремонтными делами, а затем был назначен заведующим техническим отделом партизанского военного округа (с. Жегляне). Демобилизован из югословенской армии, в которую была переименована народно-освободительная армия и партизанские отряды (НОА и ПО), по просьбе Министерства промышленности НРМ в середине декабря 1944 г. и направлен начальником монтажа в Жостов (Ханриево), где была полностью разрушена фашистами крупная обогатительная фабрика. Закончив монтаж и восстановление фабрики, уехал в Чехословакию, откуда в 1948 г. (?), в ССР. Здесь работал механиком на ремонтном заводе в Квасилово около Ровно.

После освобождения Вардарской Македонии с декабря 1944 г. до середины апреля 1946 г. был исполняющим обязанности председателя обкома профсоюза. В механическо-ремонтном заводе в Квасилово сразу по приезде был выбран исполняющим обязанности председателя обкома профсоюза по своей отрасли до марта 1950 г. (рис. 3-75).

Это был уравновешенный, спокойный человек, хороший семьянин и человек слова и дела, очень добросовестный мастер, хороший гражданин, в тяжелую годину нашей Родины, помогавший в Югославии вместе с югославами в борьбе против фашистов и нашей родине.

Мы с братом во время войны в Югославии были членами КПЮ, а наши дети стали членами КПСС. Такова бывает поляризация и, довольно часто, внутри одной семьи во времена резких политических перемен. Такова жизнь.