2А на пик Щуровского

 Ильгиз Каримов, Эльмира Каримова

Весь день моросил дождь и бубнил что-то про нелетную погоду. К вечеру прояснилось. Уходящее солнце озарило бледное, будто выстиранное небо, и перед нами, во всю ширь, открылась панорама вершин Центрального Кавказа.

На нежно-голубом фоне четко проступили очертания горных хребтов. Какая легкость была в этом диком хаосе первоздания! Всё вокруг переливало уходящим светом – вздрагивало, менялось, оживало, затухало.

Потянуло прохладой, стемнело. После ужина жизнь в лагере замирает – мы пишем дневники, бренчат гитары, шахматные короли спасаются от матов. Спать ложимся рано. Завтра у инструкторов по горному туризму восхождение.

По склону Шхельдинского ущелья тропа идет через лес, огибая валуны и корни деревьев.

Руководит группой маленькая, неприметная Галя.

Беззаботная и смешливая, она все время пропадает в зарослях малинника, то и дело встречающегося на пути. Когда, порядком устав, мы подходим к кромке леса и делаем привал, Галя и здесь отправляется «по малину».

Фотограф Кирилл, почесывая обгоревший на солнце нос, бурчит лысому соседу:

– На прошлых сборах инструктор был, как инструктор, а тут – попал с какой-то замухрышкой. Ну, как эта пигалица нас через ледник проведет?
– Она уже три раза водила, – лениво отвечает Георгий Николаевич, развалившись на спальнике.
– У нее авторитета вообще нет. Приказывать не умеет, все упрашивает. И потом, у нас четыре мужика в группе и три, простите меня, птахи. Галины за рюкзаком не видно. Зину ветром шатает. Шурочка, вообще, с ноготок. С такой, извините за выражение, начальницей… – и Кирилл неопределенно махнул рукой.

После привала быстро миновали лес. Растительность поредела – ни деревьев, ни малины, только неутомимый шиповник, по-прежнему, путается в ногах.

В небольшом, круто уходящем вверх ущелье, группа растягивается цепочкой и пробирается к каменистым завалам. Тропа пропала. Далеко внизу остался вспененный поток горной речушки, пройдено разнотравье альпийских лугов. Вокруг голые серые камни и удивительная тишина. Такая, что кажется, громкий голос расколет ее на мелкие кусочки.

К полудню, миновав ледник, и прогулявшись по морене, вышли к ночевкам – площадкам у подножия пика Вуллея. Здесь мы стали лагерем по соседству с командой Леопольда Кенсицкого.

Со Шхельдинских ночевок пик Щуровского кажется огромным пальцем, воткнутым в бездонное темное небо. Со стороны красавицы Ушбы наплывают легкие узорчатые облака, но до пика они не доходят, зацепившись за снежную подушку, нависшую над ледником. Облака зажигают в снегу голубые сияния, такие яркие, что на них без защитных очков и не взглянешь.

Кенсицкий и Кашин, лежа на валуне, наблюдают за пиком Щуровского. Метр, за метром, изучают путь, оценивают освещенность, следят за камнепадами, лавинами.

От одного взгляда на стену сердце сжимается.

Мастера спорта по альпинизму готовятся к восхождению на пик Щуровского, по никем не пройденному, северному гребню.

Мне до них, как до звезды небесной…

Оказывается, на любую, самую опасную гору есть легкий путь. На нем учатся новички, по нему спускаются асы, пройдя до вершины сложным маршрутом.

Мы отправляемся по юго-восточному гребню пика Щуровского. Сложность маршрута – 2А. 2А означает пешеходную прогулку, со средней крутизной 30°.

Восхождение

Группа Кенсицкого идет по гребню северной стены, категория сложности 5Б, это – вертикаль.

Ребята из команды Лео готовятся к выходу.

Коля Мащенко – невозмутимый, высокий, длиннорукий парень, колдует над походными примусами. Перед ним их с полдесятка, все раскраснелись, шипят, а Коля все присматривается. Нужно отобрать два, самых надежных, на высоте дров нет – только снег, да камни.

– У нас на восхождение три дня, а у вас? – спрашиваю у Коли.
– Контрольный срок пять дней, так что еще встретимся, вы в это время будете в лагере отдыхать.

От одного взгляда на стену сердце снова замирает – полтора километра по отвесному гребню! Скалы похожи на древнее укрепление, возведенное природой вокруг своего замка.

– Пять дней – это четыре ночевки. Не вижу ни одной площадки под палатку.
– Илья, удобная ночевка на стене – редкая удача. На небольших скальных полочках можно устроиться, сидя. Крючья в скалу забьешь, пристегнешься, в спальник залезешь. Палаткой можно укрыться.
– Спите сидя?
Коля улыбается:
– И стоячие ночевки бывают.

В ответ я только присвистнул.

Иван Кашин, оторвав взгляд от вершины, крикнул:

– Коля! Ты Илье о Черном альпинисте рассказывал?

Дружно рассмеялись.

Лео протянул:
– О! меня кем только не пугали! И альпинистом, и Домбайской девой, и Белым стариком!
– По ночам, – поежился Володя. – Но вот, миражи, честное слово, бывают!

Владимир Моногаров с Борисом Субартовичем проверяют карабины.

Борис говорит:

– У Алексеева, конечно, тоже маршрут что надо, но он… как бы это сказать… нелегочный… Они шли там, где можно было спокойно выйти на безопасный путь.

Кашин не соглашается:

– Зато группа Алексеева шла первопутком. А победителей не судят!
– Дело не в том, судят или нет. Главное ведь в альпинизме – красота подъема! – вступает в беседу Борис Шапошников, крепыш-шахтер из Донбасса.
– Я думаю, пора ужинать – говорит Лео, – Коля, займись.

Все зашевелились, доставая из рюкзаков припасы – консервы, варенье, хлеб. Николай ловко нарезал толстые ломти, следя за тем, чтобы никого не обделить. Ужинали молча.

– Готовимся ко сну, завтра рано вставать – распорядился Лео.

Над скалой первозданная тишина. Горы искрятся. Небо чисто и пусто. Даже Эльбрус сегодня открылся, его двуглавая вершина окрасилась в розовый цвет, точно просвечивающий ее насквозь. Шумит по камням недалекий ручеек, да назойливая муха жужжит, как самолет.

В группе Кенсицкого участники связаны попарно. Держась за камни, двойка за двойкой, уходят наверх.

– Счастливого пути, вам, друзья!

Нам выходить через час.

Едва заметная снежная полочка, охватившая скалу узким поясом – место нашей первой стоянки. Солнце светит вовсю, но в щели, за камнями – обжигающе холодно.

Первые минуты, не снимая рюкзаков, отдыхаем. Перед глазами, как наваждение, все еще стоит подъем. Мысли только об одном: закончится короткий отдых и мы снова окажемся наедине со скалами.

Настороженно вслушиваемся. Стараемся уловить едва слышный голос гор. Зашуршал камешек, вскидывай голову, вглядывайся. И вот вслед за ним уже покатились камни, глыбы, «поехала» лавина.

Кирилл, щелкая фотоаппаратом, услышал, как Галя, с какой-то мольбой в голосе, сказала Георгию Николаевичу:

– Вам, видимо, надо первым идти. Вы все время немного отставали, по своим силам темп и задавайте.

Фотограф, весь напрягшись, зашептал Косте:

– Пожалуйте, бриться! На трудном месте сразу сдрейфила. Георгия Николаевича в голову, а сама в хвост.

Галя, вскинув на спину огромный рюкзак, подошла к Кириллу:

– Знаешь, тебе лучше всего двигаться сзади. Больше свободы для съемок.

Кирилл ядовито парировал:

– А я полагаю, что мне лучше всего впереди. На твое место не претендую.

– Ну, как хочешь. Тут пока не опасно, можно впереди. Тогда я замыкать буду.

Второй час поднимаемся по Шхельдинскому леднику. Со склонов свисают камни. Идем молча, в связке, шаг за шагом, отвоевывая высоту. Ветер сдувает снег, открывая прогалины чистого зеленоватого льда, такого твердого, что трикони лишь чуть царапают его. Полированный склон одного из участков падает на широкий веер из трещин. Это место Галина проходит особенно осторожно.

Перебравшись на островок, она выбивает упоры для ног, перебрасывает через плечо веревку, и, приготовившись к страховке, кричит:

– Зина, давай ко мне!

Зина успевает сделать несколько коротких шагов, как вслед за ней на лед, не желая упустить такой кадр, выходит Кирилл.

– Назад! – крикнула Галина.

Присев на колено, Кирилл поскользнулся, упал на спину и его понесло вниз, на трещины. Опрокинуло Зину.

Мы застыли, оцепенев, а Галя лихорадочно стравливала веревку. Первый толчок качнул ее, она устояла. Последовал второй. Тут подоспел Георгий Николаевич и подставил плечо под страховку.

Обоих «аварийщиков» вытащили на снег. Зина отошла сразу, у Кирилла еще долго не проходила дрожь в ногах.

Отдышавшись, Галя сказала: «Придется рубить ступени. Вы, пока, отдохните».

Больше часа на льду темнеет фигурка. Над рюкзаком равномерно взлетает ледоруб: шесть ударов – ступень.

Продолжаем подъем. Альтиметр показывает три с половиной тысячи метров. Чувствуется высота – дыхание прерывается, тело отяжелело, руки налились. Кирилл перестал щелкать свои кадры; чаще останавливается, опираясь на ледоруб, Георгий Николаевич. Только Галина, кажется, не знает усталости.

Переходим снежный кулуар и поднимаемся по острому, как плавники окуня, гребню. Идти трудно, но здесь над головой уже не нависают камни.

Мы оказались под скальной вершиной – жандармом. Увидели большую, защищенную площадку, покрытую голубоватым снегом. Связав, вместо жердей, по два ледоруба, ставим палатку.

Георгий Николаевич занялся примусами, и через минуту, в них весело зашипел огонь. В трехлитровой банке, из-под сгущенного молока, завариваем чай, вливаем в него две банки варенья.

Галя, поглядывая на жандарм, приговаривает:

– Это он на первый взгляд страшный, а вот подкрепимся, поспим, и завтра по нему вскарабкаемся.

Оживленно стало под скалой. Наступил ужин – каждый достал свою, видавшую виды, деревянную ложку.

Когда Георгий Николаевич приготовил неизменный гороховый суп с корейкой, Кирилл, протянув миску, попросил: «Налейте самого жирного».

Подойдя к уставшей, осунувшейся Гале, присел на корточки и аккуратно подал ей полную, до краев, тарелку супа.

– Ура капитану! – разулыбалась команда.

Мгновенно покраснев, Галя, с досадой, морщилась: «Ну, бросьте! Ребята!… Бросьте! Зачем на смех поднимать?».

Поужинав, мы залезли в палатку и сразу уснули.

Утро выдалось хмурое. Из-за горной цепи поплыли мутные перистые облака. Над вершинами Шхельды и Ушбы, как разорванные флаги, извиваются полосы черных туч. Погода портится.

На тяжелую схватку с жандармом мы потратили все силы и весь день. Давно пора разбить лагерь и залезть в спальные мешки, но Галя говорит:

– Нужно идти выше, навесить веревки, чтобы завтра, не теряя времени, выйти наверх.

Кто-то недовольно крутит головой, но молчит. Слово руководителя в горах – закон. Хотя, мелькает, конечно, мысль: «Стоит ли спешить?».

Ночью вздрогнули скалы. Мгновенно проснувшись, вслушиваемся в темноту.

Молния проложила сияющую радугу к вершине Шхельды. Гром, усиленный эхом, треснул над палаткой так, что все схватились за головы. И пошла грохотать непогода.

Страшна гроза в горах: вспыхивает фантастическими огнями, словно взлетают в небо невидимые звездолеты. Вершины гремят по склонам, с них, со скоростью курьерского поезда, мчатся лавины.

Мы вжались в скалы. Как предусмотрительно выбрано место! Камни пролетают в десяти сантиметрах от палатки, но ни один из них не попал в нас.

Повалил снег, густой, липкий. Ложится на лица, тает, холодными струйками проникает за воротник.

Как там группа Кенсицкого?!

Гроза утихомирилась только утром. Темный, стылый туман затянул все вокруг, в метре мы едва различаем друг друга.

Сегодня нужно быть на вершине, иначе… Лучше не думать об этом. Ждать погоду – верное поражение, продукты на исходе.

Как пригодились нам навешенные с вечера веревки! Оставив в лагере груз, налегке, в плотном тумане, мы миновали самый трудный участок пути.

Вершина рядом, каждый метр к ней дается с большим трудом. Идем шатаясь, низко опустив головы. Хватаем ртом пустой, бесполезный воздух. Несколько шагов – остановка. Еще несколько шагов.

Пройдя снежно-ледовым склоном медленно выбираемся на гребень. Туман сполз в ущелье, теперь яркий белый снег слепит глаза.

Отупев от головной боли, двигаюсь, как автомат. Поднялась скала, выдвигает уступ, за уступом. Переваливаюсь через один из них и ползу вперед. С трудом встаю на ноги. Ничего не понимаю – куда теперь?

За спиной кто-то выдохнул: «Дошли».

Мы стоим на узкой заснеженной площадке. Здесь нет ничего – собачий холод и ветер, который поклялся сдуть нас. Дыхание не унять, оно давно и безнадежно, сбилось. Оглядываемся.

Под голубой чашей летнего неба поднялись присыпанные снегом вершины. Сверкают вечные ледяные шапки Эльбруса и Донгузоруна, внизу угадываются долины. Весь Кавказ лежит, как на ладони.

Из-под каменной пирамидки Галя достала консервную банку. Вынув записку, прочла: «На вершину пика Щуровского, по юго-восточному гребню, в 1961 году поднялась группа московских альпинистов-туристов. Продавали дрожжи и выбивали зубами чечетку».

Все, дружно, захохотали.

Солнце садится. На востоке полосой протянулись облака.

И вдруг мы видим на небе… себя. Исполинские фигуры, точно сказочные кавказские дэвы, движутся на туманно-голубом фоне небес. Это выглядит так фантастично, что мы, не выдержав, кричим:
– Э-гей! Э-гей!

И дэвы шевелятся, машут руками.

Мы отсыпались после восхождения, когда в лагерь вернулась группа Леопольда Кенсицкого.

Маршрут на пик Щуровского, по гребню северной стены, стал классикой и назван в честь капитана звездной команды. На чемпионате страны по альпинизму ребята выиграли бронзовые медали, и еще долгие годы совершали восхождения на самые высокие, сложные, опасные и потрясающие горы.

Все, кроме Николая Мащенко. В 1971 году, на подходе к вершине Андырчи, сорвалась глыба льда.

И. Каримов первый слева

Автор: Каримова Эльмира Ильгизовна | слов 1852 | метки:


Добавить комментарий