Сабетта

05.10.2020. Ошвартовались к причалу Сабетты. С борта вид на технологическое чудо – завод по производству сжиженного природного газа (СПГ). Прямо перед нами – по носу здоровенные ёмкости, на которых крупно – эта самая аббревиатура. Слева длиннейший причал, по которому ведут трубопроводы с этим СПГ, к пришвартованному газовозу. На рейде, уже в очереди другой. Справа тоже причал и всякие сине-белые постройки.

Через некоторое время подъехала цистерна-водовозка с десятью тоннами воды. Первые 10 тонн размазались по двум танкам, которые выбрал первыми для заполнения, как это делал ранее, принимая воду с берега. Несколько раз нырнул в коффердам, но уровня так и не увидел. Уже начал опасаться, как бы вода не избрала себе свой путь. Но ничего не обнаружил. Автоцистерна уехала и только через некоторое время появились мениски уровней в своих трубках. Видимо, вода по своим путям, наконец-то добежала до кормовой группы.

Сразу стал умнее (в скромности себя никогда не упрекал), и следующую машину выливал уже в один танк. К этому времени начавшийся шторм разыгрался не на шутку. Ветер прижимной, наваливал борт на кранцы вдоль причала. Кранцы замечательные – большие, надёжные, гладкие, на цепях, отполированных до блеска. Нержавеющие, что ли? Грохот от них на волне – несусветный. Но борт уберегли. Швартовы на этой береговой качке набивались до треска, когда крен отваливал на другой борт. На берег, причалы и т.п. волны лупили со всей своей мощью. Такие красивые фонтаны хорошо бы наблюдать с борта, если бы не ветер и пронизывающий холод.

Очередную машину с водой принял уже в один из танков правого борта. Конечно, эта капля в 10 тонн, на выравнивание крена никак не повлияла. К водомерным стёклам правого борта, я постоянно перемещался с левого коридора коффердама через поперечный ход. Но из-за крена вода от каких-то протечек (там есть колодцы для её откачки, но они оказались выше уровня) накопилась слева – пройти, не замочив ног – невозможно. Пришлось открыть аварийный лаз на правом борту перед актовым залом. Он всегда закрыт, в т.ч. и декоративной крышкой, чтобы курсанты не попадали и не споткнулись, т.к. вход в актовый зал – прямо через него. Снизу, из коффердама, открыть не удалось.

Думал, что вода в цистернах будет приезжать постоянно. Но до очередной прошло более двух часов. Одного водителя сменил другой, но темп остался прежним. Так что за сутки заполнил только один танк на 50 тонн (как раз – пять машин). Между тем, по судну объявлен режим жесткой экономии воды. Только по часу на обед и ужин. Душевые отключены. Конечно – деваться некуда. Но, вообще-то, странно. «Седов» – чай, не «Святой мученик Фока» Георгия Седова.

На следующий день объявили об экскурсии на автобусе по заводу. Несмотря на ожидание автоцистерны, записался, проинструктировал временного сменщика и занял место. Продолжительность один час. Отобрали все телефоны – инструкция по безопасности – мало ли на какой сигнал может отреагировать какая-то автоматика. А с газом, никаких нечаянностей быть не должно. По окончании всё вернули и разрешили сделать снимки всего вокруг.

Строительство завода корпорацией «Ямал СПГ» на этом месторождении началось в 2013 году с нуля (не особо далеко, есть ещё месторождения, на которых примерно такие же сооружения). Было только тундровое пространство, олени и вечная мерзлота. Вначале построили инфраструктуру – причалы, жильё и т.п. На строительство задействовали около 30 тысяч человек. Сейчас завод и инфраструктуру обслуживают вахтовым методом всего около 2-х тысяч человек.

Завод по производству СПГ. Впереди – ст. боцман Рядных В.А. и парусный мастер Евдокимов И.Г.

Все причалы были для определенных целей. Одни для выгрузки стройматериалов, другие для выгрузки заранее собранных блоков предприятия, домов, контор и т.п. Подрядчиком выступала норвежская фирма «Мамут» (уж не та ли, что принимала участие в подъёме «Курска»?). На своих полупогружаемых судах они доставляли готовые блоки завода (размером 100×40×50 м). Судно погружалось до уровня причала. Подъезжала большая тележка со множеством колёс, домкратами и т.п. Полностью в сборе на ней перемещали эти конструкции по заранее проложенным бетонным дорогам. Монтаж на сваи, вбитые в вечную мерзлоту (на глубину до сорока метров). Причем, все опоры фундамента под строениями имеют заморозку для мерзлоты, которая имеет свойство подтаивать и создавать проблемы.

Производство сжиженного газа требует гигантского количества энергии. Это обеспечивается агрегатами фирмы «Сименс» (что-то около 7-ми штук) общей мощностью в 700 или 800 Мвт (точно не помню). Работают эти турбины на том же газе, который добывают. Достоинство всего комплекса, что практически всё, российского производства. Но технологии – из Штатов, которые впереди по этому вопросу. Каждое хранилище, на берегу вмещает количество газа, обеспечивающего, к примеру, Лондон в течение недели. Это со слов гида. Изготовлены ёмкости по отечественному проекту, ноу-хау и т.д. На порядок эффективнее аналогичных у капиталистов. У тех толщина бетонных стен более 2-х метров, у нас всего 80 см, но имеются металлические внутренности, более надежные, чем один бетон. Размеры этих ёмкостей внушительные: высота под 50 метров, диаметр около 40.

Производство СПГ (сжиженного природного газа) требует его очищения после скважин, сушки, нагрева и охлаждения, и много чего ещё. Весь завод – нескончаемые километры и лабиринты трубопроводов разного назначения. Апофеоз – криогенная колонна (видели верхушку только одной, но их несколько), в которой газ превращается в жидкую субстанцию с температурой минус 167 градусов. По длинным специальным трубопроводам по берегу и вдоль длиннющего пирса от хранилищ этот сжиженный газ поступает в газовозы. Видимо, доставка газа осуществляется по циклу: пока один загружается, другой уже в очереди, на рейде на якоре. Обеспечивают этот непрерывный процесс мощные морские буксиры – все, ухоженные, как с иголочки. На «Седове» они легко своими буксирными концами поковеркали два швартовных клюза (швартовка была в набирающем силу шторме).

Кроме газа, получают попутные вещества, в частности конденсат – нечто типа бензина, на котором вполне могут работать двигатели арктической техники. Конденсат тоже идёт на экспорт. Один газовоз забирает полностью газ из одной ёмкости. Идут по СМП в обе стороны круглый год. Одни в Китай, другие в Европу. Вдалеке видна труба с факелом дожигания попутного газа, который ценности не представляет. По словам нашего сопровождающего – это т.н. запальник. Для поджигания излишков газа, который возможно некуда деть. По крайней мере, я так понял.

Спросил: – «А где же дыра в земле, из которой поступает газ?» – Оказывается, скважин полно по всей тундре. Все они соединены коллекторами, трубами и т.п. Общий запас газа более полутора триллионов кубометров. Это только разведанные запасы. А неразведанных – на порядок больше. И «Ямал СПГ», один из немногих заводов в Арктике – есть и ещё такие же. При этом берегут тундру, быт местного населения, оленей и т.п. Оленье стадо на Ямале – 35 тыс. голов – самое большое в мире, среди аналогичных. Заработок уборщицы – 100 тыс рублей (со слов). Вахты по 12 часов со сменой в 45 суток. Народ за места держится, что видно по совершенному порядку, каким-то работам, технике (ни царапины) и т.п.

На причале, где ошвартовали «Седов», наша каюта оказалась на удачном правом борту для работы телефона. Удалось прямо из каюты выйти по интернету на связь с друзьями и, главное, с Машей, которая, несмотря на сильную занятость (Сёмочка, работа и т.п.), всегда отвечает на мои сигналы.

Получил множество писем по электронной почте. В том числе, и очень печальное и совершенно неожиданное – тяжело болен мой старинный приятель Коля Культенко. Рак в 4-й степени. Тут же, ответил Саше Корончику (все мы очень дружны и по сей день), с просьбой поддержать Колю, насколько это возможно. Но оказалось, что сегодня как раз 9-й день как Николая не стало.

Мой друг Коля Культенко

Ну, совершенно неожиданная весть – несправедливая, просто по своей сути. Коля был очень подвижным, никогда не курил, совершенно не увлекался спиртным. Очень светлый человек – всегда был рад встречам, звонкам, каким-то общим делам и т.д. Чаще всего, сам звонил мне с подробным рассказом, как у него дела, что с работой, как на даче у дочери и т.п. В период моей работы на «Мире» в СПб во время зимнего перестоя мы с ним много ходили пешком по Питеру, причем на такие расстояния, что сам я бы и не решился.

Наша дружба берет своё начало ещё от моей работы во Владивостоке после подводной лодки. Коля был в этой теме гражданским специалистом, и мы уже в то время подружились. Тогда, он жил во Владивостоке в районе бухты Тихой. Когда я впервые был у него дома – увидел самодельный компьютер, от которого, только монитор являлся покупным. Всё остальное представляло собой набор проводов, разброссанных по всему полу, каких-то блоков, конденсаторов, реле, панелей и т.д. Год был, по-моему, 1985-й – о компьютерах знали только самые продвинутые. Даже в ВМА в период освоения новой специальности мы пользовались только калькуляторами. Я его с тех пор только и называл «электронным гением».

Коля мог починить любую радиотехнику. Любой телевизор для него, был вообще, открытой книгой. Как-то, я ему пожаловался на блуждающий контакт в домашнем телевизоре (ещё старого типа, но надёжного долгое время) – Коля по телефону, устроил целый ликбез: куда лезть, что смотреть, как отломать и сделать… Конечно, я не победил (и вообще, не занимался), но Коле сообщил, что всё работает. (Кстати и работало, когда по корпусу стукнешь).

У нас с ним хватало разговоров на технические темы, автомобильные и т.п. Приёмник в моём ЛУАЗе (в те времена – супервездеход!) Коля починил, шутя. Ещё потрясающе было, когда я ему отдал свой старый ноутбук. Всё в нём работало, но экран при открывании, наполовину, крышки – отключался. Понятно, что где-то в шлейфе, какой-то проводок отходит. В мастерской, куда обратился, наговорили таких бочек арестантов, что срочно купил, взамен, редкий по тем временам, моноблок. А этот, в принципе, неплохой ноутбук (тактовая частота была более 3 Ггц – у новых, такой нет) отдал Коле на запчасти. Пока я несколько минут умывался – вернулся в комнату – Коля, уже рассматривает фотографии на полностью, нормально открытом экране. На мой, удивлённый взгляд, рассмеялся – всех-то дел, шлейф поправить. (Как будто, я не поправлял – но, в руках Мастера, наверное, само начинает работать…) Может быть, теперь, ещё и его внукам, послужит.

Одним из самых памятных дел на этом поприще, был ремонт нашей УКВ-радиосвязи перед походом на Филиппины на яхте «Пульсар» (Цетус), принадлежащей Морской Академии им. адм. Невельского. За день до выхода Коля, едва появившись, чтобы посмотреть, на чём же, мы отважились в такую даль – тут же разобрался в причинах неустойчивой УКВ-радиосвязи. Нашёл мгновенно причину, что-то перепаял и проверил как действует, связавшись со своим радиобюро Дальрыбы, где он в то время работал.

И, даже не представлял, как это нас выручило, когда мы в шторме пролетели мимо Филиппин в Тихий океан (штормовали трое суток – только по волне: было – не повернуть, а шли уже 18-е сутки похода без связи и информации о нас). По УКВ связались с танкером «Механик Ворсков» Новороссийского пароходства, попавшегося ночью нам навстречу. И тот передал о нас телеграммой прямо на дом, что спасло от набирающего пыл и жар шума в адрес ДВВИМУ от наших жён. Если бы не Коля Культенко – досталось бы нашим судовладельцам.

Часто я бывал у Николая в Питере, ещё даже и в старой коммунальной квартире на Суворовском проспекте, что недалеко от Московского вокзала. Оттуда, Коля всегда провожал меня пешком по Невскому и набережной Невы до самой стоянки «Мира» у Храма Оптиной пустыни на набережной Лейтенанта Шмидта.

А после бывал и в квартире, что ему дали по программе расселения. Коля, не спеша занимался ремонтом – только сам, по чуть-чуть. Конечно, рассчитывал только на себя – жил очень скромно. Работал и в метрополитене по настройке всяких систем, и в Эрмитаже – по сигнализации, и даже по настройке кодовых замков в подъездах. Но какое-то совсем недавнее время, жил только на пенсию, много рассказывал о своей работе на даче у дочки, внуках, и никогда не жаловался и не упоминал о здоровье. И когда мне пришло время уходить с «Мира», то все мои вещи на некоторое время перекочевали к нему.

С Колей Культенко

До сих пор слышу его голос – всегда, спокойный и доброжелательный… Прощай Культенко Коля, очень светлый, мой дорогой беззаветный друг…

Стоянка в Сабетте

09.10.2020. Всё время с начала стоянки принимал воду из автоцистерны. Темп, конечно, очень неспешный. Сливается цистерна 45 минут, затем исчезает почти на три часа. Днём работает один водитель, причём, совершает только две поездки. Вечером его меняет другой, но делает только три рейса. Так или иначе, удалось заполнить три танка (27, 28 и 29) и поддержать расход из 26-го. Посчитал все запасы – вместе с нетронутой средней группой – практически 400 тонн. Носовая полностью пустая. На две недели должно хватить. Тем не менее, с мостика поддерживают режим экономии, объявляя о включении воды на определённые часы.

Первые штормовые сутки мы простояли на причале, к которому нас сразу поставили. К концу вторых последовала команда на перешвартовку к соседнему. Я понадеялся, что там подведена вода, но водитель автоцистерны сообщил, что туда, он также подвозит воду для сухогрузов. Так что пока смысл этого перемещения «Седова» для нас остался непонятным. Буксиры, каски, швартовы и т.п. Возня довольно долгая и нудная. Защитные каски, почти все старые и без ремешков – копеечное дело, но я уже ничему не удивляюсь. Экономия на спичках – старая российская традиция. Конечно, непристёгнутые каски только мешают, постоянно падают, но и без них нельзя. Почему уж руки не доходят приделать самодельные ремешки.

Дня два перед бортом судна строили непонятную площадку. Укладывали автокраном бетонные блоки, поставили балок, какую-то будку. При швартовке автокрану нечаянно досталось – выброска при подаче швартова угодила ему в боковое зеркало. Крановщик, конечно, остался очень недоволен. Такое бывает. Я всегда при швартовках, где много встречающих, требую снимать лёгость (груз на конце) и подавать выброску, как лассо. Но здесь этого не требовалось. Рабочий класс, делающий площадку – в касках, но вот единственный КрАЗ подвернулся. Оправдывает, что бросок опытного матроса с фока был метров с 15-ти от стенки. Это достаточно много и выброску снесло ветром.

Но, в общем-то, невольно замечаю, что выброски не готовят к броску. Конечно, их по всей науке койлают в руку для подачи, остаток укладывают, чтобы не запутался и т.п. Но ведь, они (выброски) всё время перехода висят в кладовке, сохнут, теряют гибкость и т.д. Их надо бы намочить (хотя бы, метнуть за борт), растянуть под нагрузкой, и после некоторой выдержки, уже готовить к броску. На «Палладе», всегда, требую соблюдения этих несложных правил. Здесь – молча наблюдаю и ни во что не вмешиваюсь. Иногда, правда, прорывает, когда курсанты плетутся вместо перемещения, бегом (при необходимости). Помимо моей воли – рык: «Бегом! – руки поджать, ж..пу в горсть, и одним рывком!» (до большинства доходит, у меньшинства от неожиданности отпавшая челюсть – как у деда Щукаря с прилипшей цигаркой).

После обеда стало понятным, что готовится нечто, для празднества в честь прибытия высоких гостей. Здесь же, подобие сцены – всё вокруг застлано резиновыми покрытиями и т.п. Прибыло ещё много прессы, в т.ч. мелькнули куртки с надписью на спине, что это – Первый канал, и ещё какие-то. На автобусах прибыли представители фольклора. Знамёна (с нашими навершиями – наконечниками!), пляски народов Севера на сцене.

Выступление местного фольклорного ансамбля

Перед ней часть курсантов при параде, насколько это возможно в зимней одежде. И в ряд – суровые руководители в красивых форменных шапках и в чём-то типа шинелей. Вроде бы, в их числе ректор КГТУ и начальник Росрыболовства. Но я их не видел ни разу, может, и не они. Общее украшение – «Седов» с поднятыми косыми рекламными парусами и всё происходящее – на его фоне. Начало я проспал, из-за ночных дёрганий с водой, и видел только завершение концерта. Погода была хорошая, ясная. Морозец – минус два, ветра почти нет.

К сожалению, в каюте исчез приём интернета. Не тем бортом стали к источнику связи. Но выручил продвинутый пользователь, мой сосед Павел Андреевич. Показал, как использовать один из моих смартфонов в режиме модема с раздачей, а другой на приёме. Худо-бедно, смс по вотцапу и какие-то фотографии удалось передать. И, главное, Маша после ряда попыток сумела получить для меня одну необходимую справку для Дальрыбвтуза. Конечно, затея была ещё та: связь с «Палладой» по этому вопросу, с МФЦ, с Машей, хотя и очень занятой, и объединение этих усилий, да ещё и с учётом, что время у всех разное. К удивлению, всё благодаря Маше, получилось.

Во время стоянок, изменяется расписание на борту. Все уже привыкли, питаться с равномерным, в общем-то интервалом. А сейчас – обед в час дня, ужин в семь. И как-то, чувствуется. Наверное, рефлексы, установленные академиком Павловым. Даже я, несмотря на свой аскетизм, что-то чувствую. Утром съел манную кашу – редчайший случай. Но и каша удалась – без «медуз». Времена изменились, схода нет, в магазин не заскочишь. Здесь, на кунге возили человек 15 в местную лавку. Особо ничего там нет – всё московское. Всё – это какие-то консервы, икра, яблоки, ветчина (не всем хватило). Мой приятель Дима Марков принёс в каюту яблоки, сок, что-то сушеное из фруктов. Сегодня он улетает в Москву вместе с посетителями и ещё частью какого-то народа. Несмотря на не очень долгий срок нашего знакомства, мы подружились. Дима очень умело мне помогал в плотницких делах, вместе работали на реях по катке парусов – надёжный товарищ. От всей души – удачи и успехов по жизни, ему и его замечательной многочисленной семье!

В восемь часов вечера – со швартовых сниматься! Буксиры, неисправные каски и т.п. Трижды рявкнули тифоном в темноту и залитому электричеством заводу. Вперёд на Мурманск! Наконец-то…

Курс на Мурманск

10.10.2020. Вчера вечером замерил воду в расходном танке – 27 тонн. Утром, оказалось уже 17. Куда за ночь дели 10 тонн (то, что принял в последнюю секунду от автоцистерны) – загадка неисповедимая. Днём в плотницкой закончил вторую банку (скамейку) для шлюпки. Курсанты, которых привлёк к её покраске, оказывается не знают, что банки в морсом деле – это не для варенья, а то на чём сидят. Ради шутки спросил, что делают абгалдырем – реакция понятна…

Вечером аврал – брасопить реи. Мой сосед обогнал меня по надеванию одежды и вышел первым из каюты. Я натянул свитер – и за ним. Но, не тут-то было. Павел Андреевич машинально повернул ключ в замке снаружи. Ключ снаружи, не вынимается никогда, но замкнутая дверь обозначает, что хозяев нет. Вот тебе, раз! Попытки посигналить ручкой двери, чтобы привлечь чьё-то внимание – безуспешны. Больше никаким способом дать о себе знать невозможно. Только разве выбить филёнку. Ну, и ладно. Надеюсь, боцман удивится, но, конечно, обойдутся.

При появлении соседа: – ну, спасибо, Павел Андреевич, за возвращённую свободу! У того, и глаза – на лоб! На автомате, говорит. Привык, что я всегда первым выскакиваю.

11.10.2020. Обогнули остров Большой на выходе из Обской губы, вошли в Карское море. До пролива Карские ворота осталось 250 миль, до Мурманска 811. Море – почти штиль, ход 4 узла, мелкий дождь.

Вышли из Обской губы. Курс к Карским воротам

С утра – продолжает работать сауна – после махания перьями в полпятого, прогрелся в ней, макнулся в бассейн – вода весьма холодная. Но снова чуть подогрелся и всё, просто хорошо. Неделя осталась на «Седове». Там уже должен вернуться старый плотник Александр Васильевич – ему и карты в руки! По судну гуляет какой-то простудный вирус – то и дело, кто-то болеет. Мне важно уберечься – не хватало, только проблем с отлётом.

Во время заполнения водяного журнала в штурманской рубке – объявление: – таким-то членам экипажа, прибыть в неё. И я, среди названных. Не глядя по сторонам, пропел нечто: «А, Фигаро, уже здесь…» – «Вот и хорошо, Николай Александрович! Получите свой билет на самолёт!» — Оказывается, капитан «Седова» – Виктор Юрьевич Николин, стоит рядом, а я, в своих подсчётах по воде, его и не вижу. Так что, в своих каких-то мыслях, что лететь придётся за свой счёт, был неправ. Не только я, который покидает «Седов» по служебной необходимости, но и несколько человек экипажа, которые списываются в Мурманске, также получили билеты.

Конечно, есть некое чувство незавершенности мною этого рейса от Мурманска до Калининграда. Но, в Мурманск, к нашему приходу, прибывает старый плотник Александр Васильевич – надо вернуть ему его койку и обязанности. Снова переходить в матросы на мачту – откровенно, нет никакого желания. Я над этим раздумывал и решил, что если бы был такой поворот событий, то перешел бы на второй грот. С его боцманом Евгением Викторовичем сложились весьма добрые отношения. А, помимо этого, там и Костя, и парусный мастер Игорь Григорьевич. И с его матросами у меня самые хорошие отношения.

Впрочем, и на первом гроте – подружился со всеми. Боцманом мачты, вместо отбывающего в отпуск из Мурманска, Вербицкого Александра Евгеньевича, назначается мой сосед Павел Андреевич Новак – ветеран «Седова», очень опытный специалист. Не очень он хотел этого назначения, в предвидении появления новой группы курсантов, которых надо учить всему заново. Но, альтернативы ему нет – все остальные на этом гроте, пока ещё достаточно молоды. Так что, Андреич, чуть-чуть посопротивлялся, но деваться ему некуда.

Днём на палубе юта в районе первого и второго гротов – построение курсантов в парадной форме. Памяти, погибшего в августе 1944-го года от торпеды фашистской подводной лодки, транспорта «Марина Раскова». Погибло более 370 человек экипажа и пассажиров, в т.ч. более 120-ти женщин и детей. Бессмысленная злобная акция агонизирующего зверя, в глубоком советском тылу, каким был порт Диксон, в который и направлялся безоружный пароход.

Думаю, что знаменитая торпедная атака века, нашей подводной лодки С-13, менее чем через полгода после этой трагедии, стала немецкому подводному флоту, более чем адекватным ответом. Война не прощает. Был спущен в Карское море большой венок в координатах гибели «Марины Расковой». Это судно, ранее ходившее под американским флагом, было в составе печально известного конвоя PQ-17. Брошено ими, осталось на плаву, но отремонтировано нашими, и активно эксплуатировалось.

Кстати, в 20-ти км от немецкого Киля, в Лабё, расположена бывшая база подводных сил рейха, ныне, превращенная в мемориальный центр. Представляет собой стилизованную рубку подводной лодки, высотой около 70-ти метров, внутри которой расположен музейный комплекс, посвященный погибшим подводникам всего мира. Там, в отдельном помещении мы видели большой макет лайнера «Вильгельм Густлов», потопленного в январе 1945-го года А.И. Маринеско, следом за транспортом «Генрал фон Штойбен». По многим признакам в этом траурном зале видно, что немцы и по сей день тяжело переживают эту потерю. Так что, аналогия – налицо. Вернее, лицо войны, как бумеранг.

Все пять лет моего обучения в Высшем Военно-Морском Инженерном Училище им. Ф.Э. Дзержинского, заместителем начальника Училища являлся капитан первого ранга Коваленко Яков Спиридонович. В январе 1945 года он был командиром электромеханической боевой части на подводной лодке С-13. Непосредственно обеспечивал маневрирование командира ПЛ Александра Ивановича Маринеско в этих двух знаменитых атаках. В результате известны невосполнимые потери фашистов (более 9 тысяч военных). Хорошую, интересную статью о Якове Спиридоновиче, недавно опубликовал на страницах мемоклуба ветеран-подводник И.Г. Галутва («Рядом с Александром Маринеско»).

В плотницкой начал завершать разные, ранее начатые дела, от которых то и дело отрывали на всяко-разное. Приклепал новую полку в шкафу хранения комплектов пожарного имущества АСВ (дых. аппараты). Появился какой-то курсант, пожаловался, что не держится на столешнице раковина в санузле. Думал просто прижать её саморезами. Но оказалось, что вся доска уже никакая – шурупы в ней не держатся. Пришлось нарезать рейки через стусло (надо же, помню столярный термин – это приспособление для резки планок под углом 45 градусов). Привернул эту, получившуюся рамку, а уже к ней раковину. Получилось красиво, т.к. рейка из красного дерева. (Надо же, какой во мне, умелец скрывался!). Вроде, особых долгов по плотницкой части нет, но надо бы и Александру Васильевичу что-нибудь оставить (стулья в кают-компании!).

Вечером ветер зашёл на другой галс – аврал для перебрасопки. (Ну, ещё бы! Банный день!). На сей раз, я вышел из каюты традиционно раньше соседа. На борту много фотографов всяких СМИ, начиная с первого канала. Для них любое действо с такелажем – хлеб насущный. Поэтому суеты со всякой фототехникой хватает. Моя задача – обеспечить брасопку брам-реёв и бом-брам-рея. Основная борьба с курсантами на потравке наветренных брасов. Держат на пол восьмёрке на нагеле, ещё и сопротивляются моим командам. Не понимают, что даже такое слабое сопротивление, резко увеличивает нагрузку, на выбирающих брасы. Поэтому требую, чтобы на нагелях ничего не было, а кроме этого, ещё и надёргивали брас для слабины на нём. Вроде, должны привыкнуть, но пытаются огрызаться (это они напрасно, сразу во мне просыпается старший боцман – корреспондентам, лучше рядом не стоять…).

12.10.2020. До Карских ворот 112 миль, до Мурманска 720 . Море 5-6 баллов, качает, крен на левый борт. Часы вчера вечером перевели ещё на один час назад. С Владивостоком разделяет теперь 6 часов, с Москвой – один час. Пока «Седов» дойдёт до Калининграда, часы переведут назад ещё несколько раз.

Вода из бассейна выплёскивается, поэтому он неполный. Баня разогрета и, как ни странно, не отключена. Просыпаюсь я по старому времени и глаза уже закрывать бесполезно – сна нет. Поэтому вышел в 4 утра, вместе с заступающей вахтой. Крен, свист и т.п. Помогает двухметровый кусок эластичной резины, что привёз мне в Певек Дима Марков. Где мой двойной пятиметровый резиновый бинт – ума не приложу. Свои упражнения заканчиваю приседаниями, с растягиванием этой резины за спиной, после выпрямления в полный рост. А начинаю, чисто штангистским приёмом, отрывая её от палубы на растяжке. Всё это – тест: справляются ли, ручки-ножки.

Сразу вспомнил Лену Камратову – участницу перехода на «Палладе», у которой и ручки, и ножки никогда на месте не стояли… Тут же, вспомнил и спортсменку Ладу, и Кристину, и Дарью с Евгенией, и Ирину со Светой – уже смешались – и кожуховские путешественники, и Лёвкины – из Морской практики. Совершенно, замечательный народ… На «Седове», кстати, также были путешественники с «Паллады» – Александр Валерьевич, который сошел в Певеке. И в Сабетте, приходил с руководством ещё один человек – в лицо помню, но имя – никак. Он же меня помнит и очень удивился, увидев меня здесь. Ну, ещё не вечер…

Снова мелкий ремонт рундуков в курсантских кубриках (оторваны дверцы, то выдвижных ящиков, то своих рундуков, не говоря уж, о ручках). Конечно, у изготовителей этой мебели, явно с головой не в порядке – прикручено всё, какими-то хилыми шурупами и винтиками. На одноразовое применение. Не перестаю удивляться саморезам в плотницкой. Понимаю, что плотник получает то, что привезут. Не меряно каких-то под шестигранник, или ещё хлещё – под звёздочную биту. Причём, с мелкой резьбой. А нормальных, ходовых – размером 40-50 мм под крестовую отвёртку, почти нет. Я уже выбрал все запасы из всякого старья. Возможно, где-то хранит старый плотник, но не попадаются.

Выручает аккумуляторный шуруповёрт, такая же болгарка, лобзик и несколько циркулярных пил. Приходится применять длиннющие саморезы (вот этих полная коробка). И когда их концы вылезают с другой стороны этих дверок, стенок рундуков и т.п. – я их обрезаю этой болгаркой. В общем, скучать не приходится. Для шкафчика, что рядом с плотницкой, в котором хранятся АСВ и одеяние пожарных разведчиков, сделал замок и пенал для ключа. А то, открывай, кто хочет – ключ, который ничего не запирает – торчит из дверки.

У курсантов начались экзамены за практику. Боцман Николай Митрофанович надел красивую форму и вышел на тропу войны. А как ещё назвать это выжимание знаний из деток, которые кроме своих телефонов ничего знать не желают. Не все, конечно – есть и старательные ребята. Но прошлый раз Митрофаныча допекли, и двойки, несмотря на причитания рукпраков – пошли просто парадным строем. По-моему, всю ночь, с полсотни человек после этого, тренировались в вязании узлов. В общем-то, требования к курсантским знаниям, не ахти какие уж высокие. Но наплевательского отношения наш боцман органически не терпит.

13.10.2020.  Карское море. До пролива Карские ворота 13 миль. До Мурманска – 573. Море один балл, ход 4 узла, облачно, но без мороси и дождя. Температура около нуля.

Карта пролива Карские ворота

Во время утреннего махания обратил внимание на некое тонкое свечение в северной стороне горизонта. Из прочитанного об Арктике, возможно, это отблеск льда. На всех других главных румбах, такого нет. В принципе, не совсем понятно: то ли потепление такое глобальное, что мы льда так и не увидели за весь переход, то ли, это аномалия последних лет. Во всех описаниях Арктики менее чем за столетний период – постоянно упоминается борьба со льдом вблизи берега, и именно в это время года. Причём, всё – не на жизнь, а на смерть.

Немного об истории освоения Арктики

Например, знаменитый Амундсен в 1918 году организовал экспедицию на шхуне «Мод», и собирался повторить дрейф, не менее известного соотечественника Нансена. Он хотел вмёрзнуть в лёд севернее Новосибирских островов, чтобы дрейфующими льдами их вынесло к Северному полюсу. Но не удалось, и к зиме шхуну зажало льдами буквально у берегов Таймыра в 20-ти милях к востоку от мыса Челюскин.

Все члены экспедиции трудились не покладая рук, чтобы освободить шхуну изо льда. Взрывали, долбили – прокладывали канал. Победили и вышли на чистую воду. Но, через небольшое время шхуна снова вмёрзла в лёд.

Опасаясь, что дрейфом льдов их всё-таки потянет по Ледовитому океану, и на это уйдёт много времени, Амундсен решил отправить двоих матросов с научными материалами к радиостанции на Диксон. На их пути находились три известные закладки продуктов. Но для передвижения надо было дождаться зимнего замерзания всяких водных преград. Расстояние от шхуны до Диксона составляло 900 км.

И в сентябре 1919 г., дождавшись зимника, двое матросов Тессем и Кнутсен пешком отправились в путь.

Во время второй зимовки на шхуне «Мод», в декабре 1919 г. Амундсен отправил к Анадырю ещё двух человек – Оскара Вистинга и Хельмера Хансена, которые сумели добраться до радиостанции. Но о первых двоих – никаких вестей не было. Тут же была снаряжена спасательная советско-норвежская экспедиция, которую возглавил полярный исследователь и промышленник Никифор Алексеевич Бегичев (впоследствии, его именем назван открытый им остров – Большой Бегичев).

Из Норвегии в августе вышла шхуна под командованием Ларса Якобсена, которая за 10 дней дошла до Диксона. Но к месту, от которого начинали движение посланцы Амундсена – пройти не смогла. Объединенными усилиями Бегичев и Якобсен на оленьих упряжках в тяжелейших условиях (из 500 оленей множество погибло – из дневника Бегичева), нашли письмо, а позднее, и останки человека. Там же были некоторые вещи, по которым было точно определено, что это лагерь Тессема и Кнутсена. Но чьи именно останки, определить не удалось. Приближалась зима, и с большим трудом экспедиция, пройдя весь путь в 2500 км, вернулась в Дудинку.

И только в 1922 году советский учёный, полярник Н.Н. Урванцев, опять-таки, в сопровождении проводника Н.А. Бегичева, обнаружил в 90 км от Диксона два пакета с научными материалами и почтой Амундсена. Далее по побережью, уже в 70-ти км от Диксона, обнаружили погибшего второго человека из этой группы. По всем признакам, человек погиб, поскользнувшись и упав. Подняться уже не смог, так и замёрз. При нём оказались и некоторые личные вещи – часы с надписью и обручальное кольцо с монограммой. По ним определили, что погибший – это плотник со шхуны, по имени Тессем. Значит, останки, которые нашли первыми, были матроса Кнутсена.

Но, так ли это – много позднее, при детальном анализе возникли сомнения. Дело в том, что Кнутсен был на 14 лет моложе своего напарника, наверное, и физически крепче. И, скорее всего, Тессем, умирая (вероятно, заболел – лечить нечем) отдал тому свои часы и кольцо для передачи жене. Оба они – национальные герои Норвегии.

Главное, что они прошли фактически 900 км, и из них 500 (на которых уже не было закладок продуктов) по побережью Таймыра. Учитывая, что была полярная зима – свет только от северного сияния и редких звёзд, компас на этих широтах почти не помогает – безусловный подвиг человеческого духа. Даже трудно представить – зима, лёд всюду и везде. Но их искали, практически в подобных условиях, летом – тоже лёд, как был, так и остался.

(Источник: книга Д. Шпаро и А. Шумилова «Три загадки Арктики»)

Уже упоминал, что Ф.П. Врангель на собачьих упряжках уходил от побережья на расстояние 250-300 км (открыл свой остров). И таких примеров – великое множество. В их числе, и первый проход Северным морским путём экспедиции Норденшельда, и рейс «Сибирякова», включая тот же, «Челюскин». Все пробивались через льды в самое, казалось бы, благоприятное для чистой воды, время. Об этом говорит и экспедиция Амундсена на шхуне «Мод», и поиски Бегичевым и Якобсеном пропавших спутников.

Нам пока льда не досталось, но посмотрим, что же нас ждёт уже через 13 миль в проливе. По всяким разговорам перед рейсом – в нём предполагалось скопление льда, с проводкой «Седова» ледоколом.

Баренцево море

В 9.40 местного времени по трансляции прозвучало, что вошли в пролив Карские ворота. По карте – все проливы, вроде как тесные и узкие, но на самом деле – сплошное пространство чистой воды от горизонта до горизонта. Так и сейчас в Карских воротах. Слева по курсу остров Вайгач, справа – не помню. Никаким льдом и не пахнет.

Положение «Седова» в Карских воротах. По левому борту остров Вайгач. Справа Новая Земля

Днём, на удивление тихая погода – гадаем, будет ли аврал на постановку парусов. Конечно, для четвёртой власти – тут их не меряно. Те, кто идёт почти полный маршрут – уже малость поуспокоились, а новые со своими треногами лезут во все дыры). Но сегодня м.б. аврала и не будет, зато, завтра – однозначно, потому как начали готовить дежурные шлюпки для извоза фотографов.

Как ни странно, по плотницким делам, почти не дёргают. Отбиваюсь от инициативных курсантов, которым надо сделать какой-то ящик. Те бегут жаловаться к старпому. Павел Сергеевич играет в демократию – сделай, что-нибудь… Сделал, конечно: просьба старпома – понятие относительное… Периодически приходится замерять балласт, потому как крен обозначился на левый борт. Возможно, из-за опустевшего танка пресной воды на правом борту. Расход, конечно, неконтролируемый – за двое суток 50 тонн. Но, тут, как бы объяснимо – в субботу был банный день, в воскресенье – санитарный. Воду льют, почём попало. Завели, конечно, опреснитель, но он какой-то полудохлый – что-то около 6-7 т в сутки. В запасе в кормовой группе один полный танк на приеме от опреснителя, и один на расходе. М.б. до Мурманска удастся дойти, не трогая 4-х танков средней группы.

Боцман фока Николай Митрофанович показал мне и нарисовал схему, как на «Седове» поднимают флаги расцвечивания между мачт. Весьма оригинальная схема проводки фалов – особо сложного ничего нет, но сам бы я не сообразил, так сделать. Конечно, обязательно сделаю подобное на «Палладе». А то ведь постоянно приходится посылать по два человека на топы всех мачт – эти флаги необходимы для различных событий.

Наконец-то, решил собрать свои вещи. Получилось два места – рюкзак, видавший виды и некий баул, в котором разместились зимние полукомбинезон и куртка, половина непромоканца, спортивная одежда, и тьма новых носков и футболок, о которых, я и не подозревал (Любашка постаралась). Придётся оставить старые рабочие полукомбинезоны (а, жаль – привык), рабочие ботинки (тоже!), кроссовки на липучках – оказавшиеся очень удачными – носил их в самый холод. И какие-то заношенные мелочи. Так или иначе, а вес – явно более самолётного. Но основное – донести самому, а там разберёмся – с доплатой проблем нет.

По плану приход 18-го. Пока власти и т.п., наверное, якорная стоянка к тому же, да не приведи – вдруг штормовая готовность. Как бы и не опоздать. Как известно, самое неприятное – ожидание неприятностей. А у меня они почему-то оправдываются, как только, о них подумаешь…

На мостике поздравили капитана Виктора Юрьевича с днём рождения. От поваров преподнесли большой красивый торт. Вся палубная команда сфотографировалась вместе с капитаном.

Ходовой мостик «Седова». Сохранился практически неизменным уже 100 лет

Надо отметить, что мостик на «Седове» – это весьма большая просторная площадка, сохранившаяся ещё с исторических времён. К ней добавили по бортам небольшие крылья, к которым ведут красивые трапы. С мостика можно сойти вниз в штурманскую рубку (в которой я каждое утро заполняю журнал учета воды и балласта). Этот вход-выход, под небольшой крышей, довольно компактный. В нём перед трапом вниз на столешнице несколько мониторов, на которых отражаются показания локатора, карта погоды и место судна. Но вахтенным офицерам другого укрытия практически нет, а в этом, от непогоды особо не спрячешься. Поэтому, одеваться на эту вахту – надо тщательно. Старшими на вахте задействованы старпом и старший штурман. В общем, как и на фрегатах.

Палубная команда вместе с капитаном Седова: в центре капитан парусника Виктор Юрьевич Николин, первая шеренга – старший боцман Рядных В.А., боцман фок-мачты Лущеко Н.М., старпом Павел Сергеевич Старостин, капитан Виктор Юрьевич Николин, боцман первого грота Вербицкий А.Е, боцман второго грота и бизань-мачты Ященков Е.В., ст.м-с Корзоватых А.А. Второй ряд – ст.м-с Новак П.А., плотник Абрамов Н.А., ст.м-с Киселёв А.В., ст.м-с Ташев Азиз Анварович, далее не очень различимо: матросы Мудраков Е.Н., за капитаном парусный мастер Евдокимов И.Г., Кушнырь Е.В., Ферри А.А., с краю в профиль подшкипер Костя Попов. Где-то, за этим строем матросы Коля Шведов и Артём Чепель

15.10.2020. Баренцево море. До Мурманска 375 миль, море 2 балла, воздух 4 градуса, ход 6 узлов, пасмурно, но сухо. Утром сквозь редкую облачность, наблюдал на севере некое подобие северного сияния. Судовое время со вчерашнего дня установлено московское. Резину, что подарил мне Дима Марков, я уже спрятал в баул и размахиваю руками-ногами вхолостую. Бассейн перестали заполнять, и воды в нём всего-ничего. Пришлось отказаться от привычного макания. Надо спросить Азиза или Костю – они всегда им занимаются. Осталось всего двое суток – пятница и суббота, но всё-таки.

День прошёл, довольно бестолково. Утром – бумеранг на курсантов старшему помощнику. Просили сделать им ящик с отделениями и крышкой, нажаловались, а теперь не забирают. Стоит перед плотницкой второй день. Наверное, думали, что я его месяц буду делать. Заменил ручку на замке в каюте одного рукпрака. Вроде бы, простое дело, но без инструмента толку мало. Пришлось делать самодельную отвертку, чтобы отвернуть микроскопические минусовые саморезы. Замер балласта и пресной воды. Опреснитель варит, но как-то не спеша – по 4-5 т в сутки. В расходном танке за два дня выпили всю воду. Подключил на расход тот, в который принимаю от опреснителя. Может быть продержимся день на этом танке, а после подключу последний полный в кормовой группе. А там, смотришь, и пришвартуемся.

Посмотрел на куртку от непромоканца, которую было оставил. И, запихнул её в баул тоже. Вспомнил, как приходится стоять на отдаче-подъёме якорей в мрачную осеннее-зимнюю погоду. На ватный полукомбез с курткой надеваешь и непромоканец. А этот размер как раз для такой цели. Выручал неоднократно. Только кажется, что на «Палладе» взамен можно что-то подобрать. На самом деле новые непромоканцы, что у подшкипера – все какого-то детского размера. Ладно, заплатим авиации за перевес. (А вот бы для хохмы надеть в аэропорту весь этот комплект – ватные брюки с курткой поверх, непромоканец, рыбацкий свитер и т.п. Человек – гора! И багажа, сразу не станет).

И ещё головняк – складной нож-стропорез. Конечно, полетит в багаже. А, если на входе в аэропорт, ещё до сдачи возникнут вопросы? Куда его девать? Сломать и выбросить. А жаль – подарок Сан Саныча Буренина – замечательного преподавателя и руководителя практики на «Палладе». Поскольку ножи не дарят, я ему заплатил японской монеткой с дырочкой в ней.

16.10.2020. Баренцево море. Где-то, близко Кольский залив со знакомыми названиями на карте: Североморск, Полярный, Гаджиево, Видяево, Ура-губа, Линахамари и т.д. – Северный флот. Иногда думаю, что было бы, если бы вместо Тихоокеанского пошёл на Север. Были абсолютные возможности для этого. В самом деле, вот бы узнать, во что бы всё вышло. Жаль, нет такой машины времени. Посмотрел бы и перекрестился – типа, ну надо же, повезло! (Это я про «Курск», «Комсомолец», К-3, К-8, К-19, К-219 (шадруновская!) и, иже с ними…). Холодная война для всех нас – выпускников спецфака для атомных лодок – была очень, даже, горячей. В следующем году – 50 лет выпуска.

Северный флот

До Мурманска 241 миля, море 2 балла, дрейф, глубина 39 метров (наверное, для рыбалки). Ориентиры: остров Колгуев, и где-то за ним начинается Кольский залив. Погода – мокрый снег, дождь.

Днём – попытки прибраться в плотницкой. В ней, собственно, ничего не изменилось с моего появления – как был склад всего, так я ничего и не трогал. Но добрался до закутка за столярным станком. Древесную пыль там никто никогда не пытался убрать. В ней лежат болгарка, циркулярка, дрель, шлифмашина, электрорубанок и произрастают какие-то части от заточного приспособления. Нельзя сказать, что я потерпел поражение. Большую часть удалось веником и щёткой перегрести в совок. При этом неслабый процент остался на мне. Но разместил в подобие строя электроинстумент и убрал что-то лишнее – какие-то трубки, всякий хлам, к которому рука человеческая не прикасалась годами. Отряхнулся, в точности, как наш кот Филя, от опилок и пыли.

Конечно, здесь, в плотницкой, необходима техническая революция: мощная вытяжная вентиляция и размещение всякого добра на стеллажах так, чтобы был доступ. А так – это нечто вроде плюшкинского склада, в котором никто не знает, где что искать. Подумал про такое же дело на «Палладе». У нас чуть получше с размещением всяко-разного (те же стеллажи, но нет станков, кроме невнятной циркулярки). Но всё равно, придётся плотника слегка придушить…

Остаток дня в мыслях, как минимизировать свой багаж. Скорее всего – никак. Осталось впихнуть мелочь и не ломать голову по поводу возможного перевеса. Основное, чтобы мог сам автономно перенести баул (это я его так обзываю – на самом деле, это простая компактная сумка с хилыми ручками), рюкзак (лишь бы не развалился от возраста) и папку от ноутбука с документами, телефоном и всякой мелочью.

По какой-то информации в Мурманске, вроде бы, «Седов» поставят к морвокзалу – встреча и всё такое. И, сразу (или на следующий день) – перешвартовка. Имеет смысл, тут же сойти – пока, в центре города. Отправят на стоянку в тьму-таракань – представляю расстояния в порту до проходной. Плавали – знаем…

17.12.2020. Баренцево море. До Мурманска 194 мили, море 3 балла, ход 5,5 узла, погода 1 градус. Временами снег. Большая приборка (опять воду, почём попало!). Вчера вечером оставил на приёме от опреснителя всё тот же танк (из которого, и расход). Но, уровень низкий, хотя на ночь и хватит. Иногда, понять логику расхода воды – невозможно. Сегодня придётся подключить на расход последний полный танк в кормовой группе. Но, если уровень удержится на вечерней отметке – буду тянуть до крайности. Надо полный танк сберечь, чтобы его хватило до перешвартовки. (Зачем мне это – понятия не имею – средняя группа из 4-х танков полная. Но, мало ли, что…)

Погулял по шкафуту, помахал перьями. Бассейн набран, баня включена. Сразу макнулся – вода, как бы холодная, но не ледяная. Нагрелся в бане – завтра, в день прихода, поутру, повторим.

Мурманск

18.12.2020. Мурманск, якорная стоянка в Кольском заливе.

19.12.2020. Швартовка к причалу у морвокзала. На соседнем – легендарный атомный ледокол «Ленин» – теперь, как музей. Разрешен сход на берег. Но палубная команда по-прежнему в бою – перетяжка на 10 метров вперёд. К вечеру удалось выйти в город. Центр вполне современный во главе с гостиницей «Арктика», но уже не помню из былых времён – ничего. Вечером распрощался с боцманом Николаем Митрофановичем, с Анатолием Анатольевичем и некоторыми матросами, кого застал на борту. Через старпома Павла Сергеевича передал привет и слова благодарности капитану Виктору Юрьевичу – тот на сходе. Утром в пять – такси в аэропорт, народ отдыхает. М.б. и очень рано, но неизвестно, что с погодой – снег, гололёд и т.п.

Так оно и оказалось. Снег валил мокрыми хлопьями так, что в свете фар ничего не было видно, и ехали весьма осторожно. Перед сходом с корабля вахтенный помощник капитана Дмитрий Анатольевич вручил мне от имени капитана памятную медаль «Экспедиция Северный морской путь 2020» с удостоверением и печатью. Днём ранее мне вместе со справкой о плавании и мореходной книжкой с записью о работе на «Седове» старпом вручил свидетельство о прохождении Северного Морского пути. Так что к перечню моих парусных судов в мореходной книжке: «Надежде», «Миру», «Роял Клипперу» и «Палладе» добавился и «Седов». А к перечню многих морей и океанов в справках о плавании, добавились наши северные моря и сам Ледовитый океан.

Карта моих кругосветных рейсов и похода по Северному Морскому пути

Собственно, на этом и заканчивается отчёт для друзей о моей работе на «Седове». Как некое послесловие: безусловно, новые впечатления и участие в парусных делах, на новом для меня виндджаммере – дали полезный опыт, сравнение и определённые выводы. Почти всегда мне задают вопросы – а, где лучше – на «Палладе» или «Седове»? Ответ все знают, что хорошо там, где нас нет. Для меня, конечно, лучшими являются парусные суда выдающегося конструктора Зигмунда Хореня: «Надежда», «Паллада» и «Мир», на которых работал соответственно 8, 7 и 6 лет подряд. Довелось отметиться работой и на «Роял Клиппере», пятимачтовом фрегате, также конструкции Зигмунда Хореня. А, теперь и на «Седове». Конечно, есть с чем сравнить. Но уверен, что каждый привыкает к своему началу.

Моряки издавна работающие на «Седове», любят его и относятся к своему паруснику, как к одушевлённому существу. Таков мой сосед по каюте – Павел Андреевич Новак. Ветеран «Седова», прошедший на нём и светлые, и тёмные времена. Безусловный мастер и профессионал такелажного дела. Но и не только. Удивительно разносторонний человек. Увлечённый хорошей техникой – на столе современный моноблок, самый современный смартфон с бесконтактной зарядкой, на люмике – навигатор (с которого, я и делал снимки нашего места в Ледовитом океане). Автор замечательных фотографий и видео зарисовок. Очень здоровый образ жизни во всём: в питании, в физических нагрузках и т.п. Приучил меня вытряхивать одеяло с покрывалом – теперь перенесу это дело и на «Палладу». И интересный собеседник – с историями из жизни, которые всегда слушаю со вниманием.

Справа мой сосед по каюте на «Седове», профессиональный моряк, Павел Андреевич Новак. Только что закончили выбирать якоря, находимся на полубаке

Андреевич был во всех ипостасях на «Седове», один из заслуженных его ветеранов. И по сей день работает на мачте, в пример молодым. На всех стоянках обязательно поднимается на самый верх, невзирая на погоду, для хороших снимков (я, тупой, и не подозревал, а то бы присоединился). Бережно хранит фотографии палубного седовского народа и в компьютере, и в отпечатанном виде. Многие его советы и по такелажу, и просто, по жизни – весьма достойны внимания. Меняет уходящего в отпуск боцмана первого грота – думаю, что новым курсантам на переходе до Калининграда – повезло.

Боцман фока Николай Митрофанович Лущеко – не только опытнейший специалист, но и настоящий психолог. Каждый разбор действий после аврала – это настоящая академия воспитания курсантов. Иногда, после инструктажа курсантов перед подъёмом на мачту, вдруг задаёт общий вопрос: – который час, однако? Детки наперебой, стремясь уважить боцмана, лезут за телефонами, засучивают рукава, чтобы посмотреть на часы. Вот и попались голуби сизокрылые! Запрещёно брать с собой на высоту какие-либо предметы, наручные часы (у меня, у самого, лопнул ремешок и улетели, к счастью, не на палубу, а в воду), перстни, кольца и т.п. С высоты 40-50 метров обычная шариковая ручка превращается в поражающий элемент со всеми выводами. Николай Митрофанович выстраивает этих простодушных пионеров: в лучшем случае – долгая мораль, в другом варианте – всегда есть приложение курсантских сил после работы.

Мне он самым тщательным образом показал и объяснил множество нюансов в такелаже. Конечно, ряд этих элементов будет внедрён на «Палладе». Страстное увлечение Николая Митрофановича – охота. О ней он может рассказывать всё свободное время – даже я стал разбираться в калибрах и отличиях охотничьего снаряжения. До «Седова» долгое время был боцманом на «Херсонесе». Видимо, мы пересекались в 2003-м году в Дельфзейле на парусном фестивале. Но самый главный пример с боцмана фок-мачты – в тщательности и качестве любой выполняемой работы. Николай Митрофанович убеждён, что красиво выполненный огон, сплесень, узел, ровно укатанный фал, гордень и другая снасть – в основе их надёжной работы. Я очень благодарен этому замечательному мастеру.

С боцманом фок-мачты Николаем Митрофановичем во время стоянки в Сабетте

Боцман первого грота Александр Евгеньевич Вербицкий, боцман второго грота (и бизани – тоже) Евгений Викторович Ященков – общение с ними, объяснения элементов своего такелажа, и их участие в плотницких моих делах – безусловно, дорогого стоит. Всегда поддерживали, помогали, присылали своих матросов. Спасибо друзья!

С боцманом первого грота Вербицким Александром Евгеньевичем возле его мачты у ограждения перед шкафутом

Боцман второго грота и бизани Ященков Евгений Викторович, помимо высочайшего профессионального уровня, ещё и выдающийся моделист-конструктор!

Отдельное спасибо старшему боцману Владимиру Алексеевичу Рядных (…кислотим – красим…). Со всеми танками балласта и пресной воды – я за ним, как за каменной стеной. Прошедший на «Седове» все ступени палубной команды – безусловно, Владимир Алексеевич человек, любимый коллективом. С ним иногда не соглашаются (боцмана), а то и подшучивают. Но попробовал бы кто-нибудь не выполнить его указаний. Мастер на все руки, постоянно в делах и заботах. Бесчисленное количество кладовых, в которых только он один знает где, что лежит и, благодаря чему, удалось решить тьму проблем. Искренне признателен за его поддержку во всех моих плотницких делах.

Старший боцман «Седова» Владимир Алексеевич Рядных. Всегда стремителен, и только личным примером! Спешит по авралу на палубу юта, а за ним торопится парусный мастер

Вообще, со всеми боцманами  у меня сложились очень хорошие отношения.

С матросами всех мачт в той или иной степени, занимался всякими вопросами. Конечно, в начале моего мыкания, среди нового такелажа, непривычных команд и т.п., лучшими для меня наставниками и подсказчиками явились на фок-мачте старшие матросы Анатолий Анатольевич Корзоватых и Азиз Анварович Ташев. Настоящие профессионалы, у которых есть чему научиться.

Анатолий Анатольевич Корзоватых (Толь-Тольевич!) – профессионал с фок-мачты (в Сабетте)

Один из опытнейших в палубной команде – Азиз Анварович Ташев (бывший военный лётчик, однако!)

Также дружеские отношения сложились с Андреем и Сашей, матросами первого грота, которые на всех мачтах занимались изготовлением новых стланей для марсовых площадок. Часто им приходилось в плотницкой работать с тяжелыми дубовыми досками, а после поднимать их на мачту. Причем, на погоду особых скидок не было. Постоянно общался со всеми матросами на первом и втором гротах: Артёмом, Женей и Колей Шведовым (мой сосед по каюте в первый месяц работы). Артёму помог освоить огон против свивки, Жене – укрепить шкаф с имуществом пожарных разведчиков. Так что, в памяти – только хорошее впечатление от палубной команды, с кем, непосредственно имел общие дела.

Безусловно, отдельное спасибо, надо отдать моему старому другу – подшкиперу Косте Попову (для щеглов – Константин Дмитриевич), с которым нас связывает и бывшая долгая работа на «Мире». Вот, довелось встретиться и вместе работать в палубной команде «Седова». К Косте я всегда отношусь с большим дружелюбием. Он много для меня сделал и на «Мире», и здесь, на «Седове». Одно только знание того, что в новой обстановке – ты не один – означает очень много. Как жаль, что нас теперь снова разделят большие расстояния… Костя, береги себя! Ты настоящий моряк!

Мой друг Константин Дмитриевич Попов – подшкипер «Седова»

Парусный мастер «Седова» – Игорь Григорьевич Евдокимов, вдруг, открылся для меня, как интересный литератор, переводчик с двух языков (английского и немецкого). Не говоря уж о профессиональной стороне дела. Что-то общее у нас прослеживается и в организации ремонта парусов, применения разных технических приспособлений и т.д. И, в том числе, сопровождение ремонта парусов замечательной классической музыкой. Вот вам и Леший! Думаю, что так называют Игоря Григорьевича с совершенным почтением, из-за его постоянной работы в парусной мастерской, действительно, слегка напоминающей отдельное царство. Игорь, доброго здоровья! Береги себя! Нас, парусных мастеров – только на одной руке пересчитать! (На скромность мне как-то – никак, и к этому великому содружеству также причисляю и себя).

Верные друзья – в компании парусного мастера и подшкипера с видом на Авачинский залив

С комсоставом, особо не пересекался. Совершенно деловые, служебные вопросы относительно часто решались со старпомом Павлом Сергеевичем Старостиным. С ним мы были знакомы в первые мои палладовские годы, пока он не перевёлся на «Крузенштерн», потом на «Седов». Конечно, некую незримую опору я ощущал (перевод в плотники – его рук дело).

Старпом «Седова» (справа) Павел Сергеевич Старостин с боцманом второго грота Ященковым Е.В. во время стоянки в Мурманске

Капитан «Седова», Виктор Юрьевич Николин, всегда относился ко мне очень благожелательно и со вниманием. Думаю, что если бы я высказался в давнем разговоре с капитаном-наставником Новиковым М.В. о полном моём пути до Калиниграда, вопрос о списании в Мурманске не возник бы. Капитан и после этого хотел, чтобы я оставался, спрашивал меня о желании. Я что-то невнятное промычал – вроде бы, и да. Но, когда пришло время подать рапорт – уже не отступил. Обещал «Палладе» вернуться к ноябрьскому рейсу. Думаю, что всё сложилось правильно.

Капитан «Седова» Виктор Юрьевич Николин принимает поздравления с Днём рождения от палубной команды. Слева старпом Павел Сергеевич Старостин

Хорошие отношения сложились и со старшим штурманом Дмитрием Александровичем Корнеевым, и со всеми помощниками капитана. Каждое утро сведения о запасах пресной воды сообщал третьему помощнику – Ирине Сергеевне – которая неизменно желала мне хорошего дня. Также, всегда находили решения мелких проблем с помощниками капитана Иваном Александровичем и Дмитрием Анатольевичем.

Третий помощник капитана Ирина Сергеевна Шаметько

Совершенно дружеские отношения возникли и со старшим механиком «Седова» Лебедевым Александром Васильевичем. Случайно узнав, что я также был немалое время в подобной должности на атомной подводной лодке, Александр Васильевич с участием расспрашивал как это было и сравнивал со своей работой на многих транспортных судах. Поскольку в его каюте находятся две измерительные линейки 10-го и 12-го балластных танков (такие вот фокусы на «Седове»), то мне приходилось довольно часто заходить к старшему механику. И каждый раз Александр Васильевич ставил чайник, доставал мёд и конфеты. Сбежать было невозможно. Мы с ним практически одинаковы по возрасту и, конечно, было, о чём поговорить после работы. Безусловно, интересный человек, много повидавший, знающий и исключительно опытный в своём деле.

Старший механик «Седова» Александр Васильевич Лебедев – профессионал не только всей корабельной энергетики, но и знаток приготовления чая

О фельдшере Елене Викторовне и судовом враче Александре Георгиевиче я уже упоминал, где-то вначале. Несмотря на то что после стоянки во Владивостоке, я за весь Северный Морской путь к ним ни разу не обращался – постоянно раскланиваемся на палубе и при каких-то пересечениях по кораблю.

Совершенно замечательные впечатления от шеф-повара Александра Дмитриевича. В пять утра он ежедневно выходит на работу, а я уже на шкафуте к этому времени. Помимо профессионального мастерства, Александр является, едва ли не лучшим рыбаком-любителем на «Седове». Кстати, в период вчерашнего небольшого дрейфа, шеф наловил больше всех рыбы, в том числе и самую крупную (около метра длиной).

В эти же минуты около 5-ти утра, появляются на шкафуте одна за другой: буфетчица Анна (которая в столовой курсантов), фельдшер Елена Викторовна, дневальная Ксения и весьма часто – руководитель практики Наталья Георгиевна. Одни на работу, другие с чаем на полубак. Всех нас объединяет раннее утро, и в редкие мои невыходы на зарядку (два-три раза) – следуют вопросы: – а, почему? В том числе, стоило мне однажды пропустить чай (или ужин) – забеспокоилась буфетчица нашей столовой Дарья – куда это я, запропастился.

Вроде бы мелочи, но в них большой смысл… И старшая буфетчица Аня, которая уже давно не упоминает мне про стулья в кают-компании сменила гнев на милость. Каждое утро я в кают-компании измеряю балласт в 9-м танке (там мерительная линейка), и мы с ней дружелюбно здороваемся. Очень добрые отношения с завпродом Татьяной, поваром Леной, кастеляншей Юлией и другими представительницами прекрасного пола, хотя я всех имён так и не запомнил. В окружении доброжелательных людей сам становишься добрее.

Меньше общения с машинной командой. Эта вотчина Александра Васильевича находится в самой корме. К ним ведёт множество решетчатых палуб. Шум механизмов и грохот дизелей. Небольшое помещение вахтенного механика (ЦПУ, как на «Палладе» – нет). Чаще всего я обращаюсь по плотницким проблемам к 4-му механику Саше (где-то заменить кран, вентиль, закрепить раковину и т.п.). Всегда находим, как решить проблемку.

В общем, «Седов» дал мне, достаточно много: и в плане чисто морской практики, и в освоении должности плотника, и в общении с новым народом. Как мог старался ответить делом, и надеюсь, что сделал немало, начиная от цементных ящиков, ремонта флагманской каюты, обшивки учебных классов, постоянных поломок рундуков в курсантских кубриках, их санузлов, множества каютных замков и т.п. А уж, ликвидация непредсказуемых многочисленных засоров в самых неожиданных местах – едва ли не самое популярное занятие.

И всегда ходил с курсантами на мачту на укатывание парусов, пока мы их, по возможности, несли. Не пропустил ни одной укатки на реях. (Надеюсь, что и сейчас, мало кто знает о моём реальном возрасте). В то же время убедился, что «Паллада» (и «Надежда», и «Мир») – как-то всё-таки роднее, комфортнее, удобнее, и т.д., и т.п. Тесновато на этом гиганте, и условия обитания палубной команды (да и других жителей деревни) безусловно, желают много лучшего, особенно, в таком длинном рейсе. Скоро у седовцев год, как они в море. Парусник прошёл через Атлантику до Огненной Земли, где встретился с «Палладой», обогнувшей мыс Горн из Тихого океана и «Крузенштерном». Далее все три парусных судна Росрыболовства пересекли Атлантику, попутно приняв участие в 200-мильной гонке, в условиях жестокого шторма. После Кейптауна мы с «Седовым» через Индийский океан ушли во Владивосток, а «Крузенштерн» направился к Суэцкому каналу.

Держится парусное вооружение на преданных ему людях – боцманах, высочайшего профессионализма и всех, кто работает на высоте, на мачтах. Наверное, палубной команды – менее 6-7-ми процентов от всего остального штатного экипажа и всяких созерцателей, которых хватает в каждом рейсе. Для всех этих остальных авралы – дело условно-далёкое, совершенно их некасающееся. Но, в любую погоду, день и ночь, в ветер и дождь – всё обеспечивается боцманами и двумя-тремя матросами на мачтах. Без этого минимума, ни о каких парусах, можно и не думать. Вот и вылезает на поверхность некрасовский вопрос: кому на Руси (на «Седове») жить хорошо. Наверное – многим, но не палубной команде, именно которая на острие атаки, и от неё зависит всё связанное с парусами, брасопкой и красотой.

Хорошо бы об этом помнить руководителям всех мастей. (Понятно, что – никогда!). Речь не о зарплатах, а о нормальных условиях обитания после ежедневной и, большей частью, тяжелой физической работы. Курсанты живут в гораздо  лучших условиях, что, конечно правильно (просторные кубрики, горячая вода в умывальниках, которой нет в каютах рядового состава). Рано или поздно, с уходом ветеранов (мало ли, по каким причинам) – непонятно, кто придёт на смену. Временщиков, конечно, во все времена хватает, да только на что они способны… Ну, и превратится «Магдалена Виннен» в Урфина Джюса с его деревянными солдатами – мачты на месте, да что с ними делать…

Что-то никак не получается у меня при этих размышлениях, растворяющаяся улыбка Чеширского кота (повеяло маршалом Жуковым… – размышления, понимаешь…). Вроде и сказка – не ложь, а намёков, хоть отбавляй. В общем, высказался.

Прощай «Седов»! Почти 50 лет назад мы встретились на набережной лейтенанта Шмидта в Ленинграде – 17-ти летний первокурсник и самый большой в мире парусный барк (ему в то время было 50 лет – разве это возраст!). Смотрел на него во время первой пробежки по питерским мостам разинув рот. Красивый белоснежный корпус, гигантские мачты – оторваться невозможно! Не оттуда ли, растут корни, что привели меня на «Надежду», «Мир» и «Палладу»? Ни в каком волшебном сне не приснилось бы, что доведётся быть в его экипаже. Это ли не счастливое везение?

Семь футов под килем «Седову» – навсегда! Хороших попутных ветров, красивых стран и стойкого экипажа!

А в голове, так и звучит обрывок из старой песни:

«Но всё так же ночью
снится мне деревня
Отпустить меня не
Хочет…»

Прощай, и деревня под шкафутом.

Вот моя «деревня»… Открыты обе двери надстройки, ведущие в тамбур жилого отсека. Справа выходит боцман первого грота, слева – второй механик, что-то объясняет. Снимок с палубы юта, которая возвышается даже над этой надстройкой. Над ней видна грузовая стрела с надувными кранцами на крыше

ВСЁ.

P.S. На собрании экипажа капитан озвучил график прибытия и нахождения в Мурманске. 18-го принимаем лоцмана и идём на якорь к точке, напротив нового памятника в честь Победы. Бункеруемся топливом. 19-го утром снимаемся и идём к морвокзалу. Швартовка, флаги, фанфары, гости, ректор, руководство – песни и пляски. Вот тут-то надо бы и не прозевать – покинуть борт. Самолёт 20-го утром, значит, надо в 6.00 быть в аэропорту. Поэтому, пока фанфары и приветствия – уже и конец дня.

Ну, в общем-то, не я один. Авось, обойдётся. А 20-го «Седов» переходит на какой-то дальний причал рыбного порта. И нерешенный вопрос – будет ли, выход в город. Мои сочувствия экипажу. (Даже, если сам одеревенею из-за каких-либо нескладух…). Да, ну о чём речь? Собственно, сиди, да жди. И все дела…

«Седов» в Мурманске

Полёт, маски и т.д. – привет Москва и очень приятная встреча …

Встреча в Москве: Дима и Кристина в Шереметьево

И на прощанье – увиденное в аэропорту пожелание, всем читателям добравшимся до финала (Маяковский, однако!)

Привет из Шереметьева!

Теперь уж, точно – ВСЁ!
Привет Владивосток!

В начало