12. Школьные годы. 1981 — 1982 годы

1981 — 1982 ГОДА

Это была самая скучная зима на нашей улице. Может, после случая с Надькой, Ленка гулять не выходила. Не видно было Шамика и Дуньки. Наша улица опустела. Даже соседей не было видно у подъездов соседних домов: как будто все вымерли. Я ходила, иногда в гости к Ленке. Мы сидели у нее дома, вспоминали Надьку и Маринку; просто разговаривали, и я уходила домой. Из всей нашей компании, из девочек, остались мы вдвоем. Я считала Ленку своей подругой, пусть не лучшей, но близкой подругой детства. Я знала, что скоро ее брошу, потому, что уеду жить в другую квартиру, но она останется с Шамиком и Дунькой. Я не думала, что Ленка будет скучать по мне. Ее не интересовала дружба с девочками.

С Ленкой одноклассницей, опять начала ходить на конюшню к дяде Ване.  Однажды, когда мы пришли туда, застали злого дядю Ваню. Он, возмущаясь, рассказал, что Мишка, отвязался и покрыл всех кобыл, даже старую Стрелку. Больше всего он был зол за Фортуну, которую должны были вот-вот купить. Через, некоторое время, дядя Ваня продал кобылу Фортуну, затем мерина Цыгана, а Мишку кастрировал. Я очень расстроилась, когда узнала, что Цыгана больше не будет, но успокоившись, стала ухаживать за Мишкой.

После конюшни, уходила домой, так как зимой темнело быстро. Дома слушала пластинки, рисовала и читала книги. Прочитав последние книги из детской библиотеки: Джек Лондона, Марк Твена и Жюль Верна, спросила про детективы, но таких книг там не было. Напоследок, взяв домой две книги, которые я уже читала – «Замарайку», и про мальчика с конем (название которой не помню), чтобы прочесть их еще раз: я решила, что отдам эти книги, и в детскую библиотеку больше ходить не буду.

Мама купила мне выжигатель «Вязь» и принесла с работы много небольших, гладких дощечек разных размеров. Сначала у меня получалось не очень хорошо, потом поняла, как надо правильно выжигать и, мне это занятие очень понравилось. Через копировальную бумагу, которой у меня было много, я, аккуратно, копировала рисунок на доску, а потом выжигала его, рисуя картины. С журнала «Коневодство и конный спорт, скопировала голову лошади и выжгла ее, прижимая аппарат, то сильнее, то слабее, сделав рисунок, почти как на фото.

Тем временем, в наших магазинах, продуктов становилось все меньше и меньше, а людей у магазинов, я встречала все реже и реже. От взрослых, я слышала, что наши магазины закрываются навсегда.

С семьей, часто гостила у Павловых. Взрослые сидели на кухне, а я занималась с Любашей. Она, кажется, уже умела ходить.

*  *  *

По выходным дням, мама, отчим и я, ездили к маминой подруге по работе – Любе Митрухиной в 8-район – помыться. Тогда я впервые узнала, что вода может литься из душа, и, сразу теплая. Я мечтала о таком душе. У Любы были две дочери – Света и ее младшая сестра Галка. Света старше меня на год. Я с ней сблизилась, а на следующий выходной, после знакомства, принесла ей, почитать свою любимую книгу, о мальчике с конем. Через неделю спросила ее про книгу, но Света не знала, куда подевала ее. Я спрашивала у нее еще несколько раз, но мне книгу не вернули. Я не могла придти в библиотеку без одной книги, и решила оставить себе «Замарайку».

Но мне очень хотелось читать, и тогда я обратила внимание на семейную небольшую библиотеку. Когда я научилась читать, бабушка, принесла мне книгу «Хижина дяди Тома» и велела прочесть. Я прочла эту книгу, и она мне очень понравилась. Сама книга была старая, в черной, самодельной обложке. Бабушка дорожила этой книгой. Теперь, рассматривая наши книги, я увидела «Хижину дяди Тома» и перечитала ее. Затем я читала «Как закалялась сталь», «Европа 45» и «Европа – Запад». Если «Европу 45» я прочла быстро, то «Европа – Запад» читалась тяжеловато. Так же, я нашла там стихи Некрасова, Пушкина и Есенина. Стихи Есенина очень понравились. Стихи, которые мне очень понравились, учила наизусть.

Мама, увидев мой песенник, принесла мне небольшой блокнот, который она завела в молодости. Она рассказала, что в этом блокноте — стихи, которые ее ухажеры, сочиняли лично для нее.

Я открыла блокнот. На первых страницах были стихи, которые мама переписала своей рукой, а в конце стиха, подписала имя «Виктор». Я поняла, что он и есть тот самый загадочный Виктор, в честь которого она хотела назвать сына. Про то, что она хотела мальчика, а родилась я, мама мне уже, к тому времени, рассказала. Я эти стихи не учила, но начало одного, немного запомнила:

«О, Света, Света, ты же знаешь,

Мои стремленья, мою страсть!

Пойми, узрей мои моленья,

Не дай совсем мне духом пасть…»

Далее, я прочла стих без названия, который запал в мою душу, и я его, конечно, выучила наизусть. В конце стиха было подписано маминой рукой – «Асадов». Там же был еще один стих Асадова – «Стих о рыжей дворняге». Его тоже выучила.

Сейчас мне стало интересно, что за стих, без названия, был у мамы в блокноте. В Яндексе, я написала его первые строчки. Стих называется – «Прямой разговор». Только то, что было у мамы, немного отличался от того, что увидела в интернете. У мамы в блокноте, он немного изменен – отсутствовали некоторые строчки, изменены слова и перестановка слов. Но стих был до конца. Я не знаю, откуда она списала его тогда, но сборника стихов Асадова, в семейной библиотеке я не нашла. Так как я помню его наизусть, то выглядел этот стих так:

Боль свою вы делите с друзьями,
Вас теперь утешить норовят,
А его последними словами,
Только вы утешитесь, бранят.

Да и человек ли, в самом деле,
Тот, кто вас, придя, околдовал,
Стал вам близким через две недели,
Месяц с вами прожил и удрал?

Дорогая, вы общались, с дрянью.
Что нам говорить о нем сейчас?!
Дрянь не стоит долгого вниманья,
Здесь важнее говорить о вас.

Вы его любили? Неужели?
Но полшага — разве это путь?!
Сколько вы пудов с ним соли съели?
Как сумели в душу заглянуть?!

Что вы знали, ведали о нем?
To, что у него есть губы, руки,
Комплимент, букет цветов, по моде брюки —
Вот и все, пожалуй, в основном.

Что бы ни шептал он вам при встрече,
Но как можно с гордою душой,
Целоваться на четвертый вечер,
И в любви поклясться на восьмой?!

Пусть весна, улыбка глаз…,
Но ведь мало, мало две недели!
Вы сперва хоть разглядеть сумели,
Что за руки обнимали вас?

Говорите, трудно разобраться,
Говорите — страсть.
Но ведь должен чем-то отличаться
Человек от кошек и дворняг!

Ведь же чувства тем и хороши,
Что горят красиво, чисто, смело.
Пусть любовь начнётся. Но не с тела,
А с души, вы слышите,- с души!

Я ведь это не мораль читаю,
Вы умны, и вы должны понять:

Чтоб ценили вас, а это так,
Будьте горделивы. Не меняйте
Золото на первый медяк!

Мне стало интересно: а как выглядит «Стих о рыжей дворняге» в интернете. Он имел название в мамином блокноте. Этот стих оказался слово в слово – никаких изменений.

А вот книги из школьной программы я не читала. Несколько раз, перед сном, брала книгу, которую нам задали читать, открывала, закрывала и брала книгу другую, где было все гораздо интересней. Промучившись так несколько дней, я решила не читать школьные книги, а слушать на уроке литературы, как их обсуждают одноклассники. Наш учитель Мороз Виктор Алексеевич, очень интересно вел уроки: он заставлял нас рассуждать о прочитанных нами книгах по школьной программе. Благодаря этому, я хоть что-то понимала в них, не читая дома.

*  *  *

Примерно в начале весны, в один из выходных дней, мы всей семьей, гостили у Любы Митрухиной. Мама умела стричь волосы, делая нам простые прически. Она остригла всех, и мы помылись, после чего взрослые накрыли стол на кухне, а я, Светка и Галка вырезали что-то из бумаги.

Было скучно. Резать бумагу забросили. Я захотела домой, но мама сказала, что пойдем позже. Тогда Люба Митрухина предложила посмотреть нам диафильмы. Я умела пользоваться диапроектором, так как у меня тоже он был, и заявила, что сама покажу девочкам сказки. Свои сказки я все пересмотрела по несколько раз, и мне были они не интересны. Мамина подруга вытащила из шкафа аппарат и отдала его мне. Предвкушая интересный вечер от просмотра сказок, я села на диван, положила диапроектор на колени и потянула за держатель пленки, как вдруг, из освободившегося отверстия выскочил рыжий жук, прыгнул на мою руку и побежал по ней, на меня. От неожиданности я вскрикнула и сбросила аппарат на пол. Прибежали взрослые и увидели на полу диапроектор.

- Что случилось? – спросил кто-то из них.

- Там жук. – Ответила я.

Отчим взял аппарат в руки, осмотрел его. Аппарат был разбит.

- Там ничего нет. – Сказал он, и тут же схватил меня за руку, развернул и, больно ударил ладонью по заднице.

«ДА КАКОЕ ОН ИМЕЕТ ПРАВО?! – вмиг возникла мысль, и меня тут же перемкнуло».

Я уже не видела в нем отца: я видела в нем мужчину, который меня трогает. Я не помню: кричала я или нет, но я была в шоке. Я вырывалась, но он держал меня крепко и больно шлепнул по заднице второй раз. Все происходило очень быстро, и в тоже время очень медленно. В одно мгновение, я увидела маму и Любу Митрухину, которые как статуи стояли у двери и, молча, смотрели на нас. Меня крутануло, и я увидела нижнюю часть шкафа, потом столик, где лежала бумага и ножницы, затем диван и… занесшую для следующего удара руку отчима. Ожидая удар, я, интуитивно, прикрыла свой зад тыльной стороной ладони свободной руки, надеясь, что это смягчит боль. Я почувствовала, как он ударил, но боль не почувствовала, и вдруг, отчим, меня отпустил. Я выпрямилась, резко развернулась к нему, и увидела страшную картину: отчим, широко раскрыв глаза, смотрел на свою поднятую руку, у которой были растопырены все пальцы, а в ладони торчала половина ножниц. Другая их половина торчала с тыльной стороны руки. У меня закружилась голова, и затошнило от спазма в желудке…

Пустота…

… Слышу звонок в дверь и обнаруживаю, что сижу на диване в детской комнате. Я встала, подошла к закрытой двери, открыла ее и вышла в коридор. Мама и Люба, из комнаты напротив, выводили отчима. Рука его была в полиэтиленовом пакете, а в пакете много крови…

Пустота…

… Дверь входная открыта. Я стою там же. У открытой входной двери мама, Люба, отчим и медики, а за медиками стояли два милиционера.

«Милиционеры? Они пришли за мной! Они меня сейчас заберут и увезут в тюрьму!».

Я вернулась в комнату, села на диван, и, обреченно принялась ждать милиционеров. Ко мне присела Света и шепотом сказала:

- Это был не жук, а таракан.

- Таракан? Ты его тоже видела?

- Да.

Я не знала, кто такие тараканы. Но меня передернуло, вспомнив, как он на меня прыгнул.

К нам долго никто не приходил, но вот дверь в комнату открылась, зашла Люба Митрухина и сказала, что я останусь ночевать у них.

Утром, за мной пришла мама. По дороге домой, она сообщила, что руку отцу зашили, но повреждены сухожилия. Затем она воскликнула:

- Но как! Как у тебя оказались в руке ножницы?!

Я ничего не могла ответить. Я сама не знала.

Копаясь в своей памяти, вспоминая прошлое, вдруг, обнаружила этот случай. Пошагово я восстановила из дальних уголков памяти все, что я помню. Но! Как оказались ножницы у меня в руке, не помню и сейчас.

А еще, меня очень интересует, что объяснили взрослые — врачам и милиции, о том, как взрослый мужчина проткнул себе так ладонь ножницами.

Я помню момент, когда отчим вернулся из больницы с перебинтованной рукой. Я стояла у двери большой комнаты, а он и мама, вошли из прихожей в маленькую комнату. Я смотрела на него и боялась, что он будет меня ругать, но отчим ничего не сказал, только посмотрел на меня внимательно.

Он никогда не говорил об этом случае, только один раз показал руку, спросив, хочу ли я посмотреть. Я увидела шрамы.

                                                                                ***

Перед весенними каникулами, я и мама пошли в школу на родительское собрание. Учительница велела придти маме вместе со мной. Это был плохой знак. Маме об этом я не сказала, а сделала вид, что сама хочу сходить на родительское собрание с ней. У мамы было хорошее настроение, а у меня не очень. Она не подозревала, что ей придется краснеть за меня. Мы зашли  на школьный двор, и пошли по дорожке к школе, когда мама, вдруг сказала, что скоро нам дадут квартиру в 10-м районе.

- Вот в этом доме. – Указала она рукой, на ближайшую двадцати двух этажную башню слева от нас.

- А в какой квартире? – спросила я, не веря своим ушам.

- А вот видишь – балкон на пятом этаже? Вот в этой квартире мы и будем жить.

Я проследила за маминой рукой и увидела балкон. Настроение сразу поднялось. Новая квартира! Наконец-то.

После родительского собрания, хорошего настроения не было у обеих, но, когда я, выйдя из школы, посмотрела на башню, в которой скоро буду жить, мне стало все равно, что говорила мне мама, отчитывая за неуспеваемость по некоторым предметам.

Мама, потом, рассказывала, что квартиры мы получили после того, как она с Павловой Любой съездила в секретариат Брежнева с жалобой о том, что нам не дают новые квартиры, но более подробную историю их поездки, рассказала сама Люба.

Малиновский, который был ответственен за распределения квартир жителям аварийных домов, увлекся массовым переселением жителей из одних районов Зеленограда в другие. Те, кто жил в дальних районах от станции Крюково, с большой охотой переселялись поближе к станции. Но, жителям у станции, приходилось переселяться в дальние районы. Тем, кто отказывался уезжать в другой район, предлагал неудобные квартиры, в районе, в котором хотели жить переселенцы. Чтобы как можно скорее уехать из аварийного дома, все наши соседи согласились на условия Малиновского.

Но, моя семья и семья Павловых отказались переселяться хоть бы куда. Тогда, Малиновский спланировал взять наши строптивые семьи измором. Он решил подождать, когда нам надоест жить в страшном доме, и согласимся на его условия. Но, он не учел то, что оставшиеся жители двух квартир из разных подъездов, вдруг, еще больше сблизятся и начнут дружить семьями, и Люба, Света, Юра и Николай, на вечерних посиделках, за рюмкой чая, начнут искать пути, как съехать из аварийного дома, получив, то, чего они хотят. И, вот однажды, они нашли решение:

Люба Павлова узнает, что свой квартирный вопрос можно решить в Москве. Она и моя мама подали заявку на прием в секретариат Брежнева — к Гришину. Через месяц они попали к нему на прием. Гришин выслушал их и дал приказ выдать нашим семьям квартиры в 10-м районе, на наших условиях: Любе Павловой – двухкомнатную и однокомнатную (для мамы) квартиры, а нам двухкомнатную.

В Зеленограде, на приеме у Малиновского, мама и Люба вновь услышали, отказ. Малиновский заявил, что в 10-м районе нет свободных квартир. Подруги возмутились и указали на корпус 1015, который уже был построен, но не заселен. Малиновский ответил, что квартир там нет. Тогда Павлова и мама пригрозили ему, что снова поедут в Москву, только уже к самому Брежневу, и, шаркнув ножкой, ушли. Через час им сообщили, что ордера на новые квартиры уже готовы, и их ждут на прием к Малиновскому.

На этот раз Малиновский был весьма любезным, и даже спросил, на каком этаже Люба и мама хотят жить. Мама сказала, что хочет жить на этаже не выше пятого, но не на первом этаже. Люба не успела ответить, так как за нее ответил ее муж – Павлов Юра, который, некстати, напросился пойти с ней. Он сказал, что ему, все равно, на каком этаже жить, хоть на крыше. В результате, нашим семьям дали квартиры в 1015 корпусе:  моей семье на пятом этаже, а Павловым на двадцать втором. Милостью Малиновского, наши семьи получили квартиры, в одном подъезде, двух подъездной башни.

*  *  *

В школе, в этом учебном году, добавился еще один предмет – Зоология. Как мне нравился этот предмет! Наша молодая учительница, очень интересно проводила уроки по нему. Еще в начале учебного года я заметила, что она беременна. Сначала у нее был небольшой животик, но постепенно он увеличивался. Учительница, не заставляла нас учить по учебнику, а любила сама все рассказывать. Она доступно и подробно, объясняла нам про инфузорию туфельки, амеб, одноклеточных и много клеточных…. В начале ее все слушали, а потом (может потому, что заметили ее беременность) перестали слушать. Учительница, рассказывает урок, а ученики разговаривают между собой громко, не обращая внимания на нее. Я злилась на них, потому что мешали мне слушать, что говорит учитель. А еще я думала: неужели они не видят, что у нее живот, и ей нельзя волноваться?

На одном из уроков, я, внимательно слушала про млекопитающих: о том, что ими называют, тех, кто вскармливает своих детенышей молоком. Учительница упомянула, что человек тоже относится к классу млекопитающих. Но, мои одноклассники, как обычно не слушали ее. Даже Ленка, повернулась к задней парте и болтала с сидящими там одноклассниками. Возможно, это были Светка Ганьшина и Ира Блошкина (я и Ленка сидели за одной из задних парт у окна). Все они мешали мне слушать учителя.

В другой раз, когда у учительницы, был уже большой живот (я видела, как ей тяжело было вести уроки), одноклассники, уже не стесняясь, болтали кто о чем. Я огляделась и увидела Репина. Он тоже, как и я, внимательно слушал учительницу. Он сидел на среднем ряду, рядом с нашей партой. По его сосредоточенному лицу и прищуренным глазам, я поняла, что он тоже старается понять, среди гула одноклассников, что говорит учитель. Я не удивилась: Репин все уроки слушал внимательно. На следующем уроке, я увидела, что Репин, обернулся к задней парте и кому-то что-то говорит.

«Ну вот, и этот туда же. — Подумала я».

Учительница, как раз объясняла – доминирующий ген черного цвета над белым, на примере кроликов (если скрестить черного самца кролика с белой самкой, то первый вывод получится черным, или в основном черным, а последующие выводы, уже будут получать все больше гены белого кролика). Вдруг Ленка толкнула меня локтем и что-то спросила. Я отвлеклась на Ленку и сидящих позади девочек. Ленка спросила еще о чем-то, и тем самым отвлекла меня совсем. Когда я повернулась к учительнице, то заметила, что она перестала говорить, села на стул и часто дышала. Затем она вышла из класса. Никто даже не заметил этого. Я разозлилась на Ленку тогда. Ведь, учительница видела во мне хоть одного слушателя, а я повернулась к ней спиной. Это был последний урок той учительницы. Она ушла на больничный, и больше не вернулась в школу.

Практически сразу, в школу пришла другая учительница по зоологии. Она не любила рассказывать: она любила давать нам контрольные работы. Помню первую ее контрольную работу. Учитель раздала листочки с заданиями. Среди других детских вопросов, был такой: два нарисованных кролика – черный и белый, между ними «плюс», а в конце «равно». Я долго мозги выворачивала, глядя на белого и черного кроликов, в поисках связи доминирующих генов и знаками «плюс» и «равно». В конце концов, не выдержала и подглядела у Ленки. У Ленки стоял ответ «два кролика». Я поставила цифру два, крайне удивившись, задачкой первого класса. Однако мы все получили пятерки за контрольную работу. Далее, уроки зоологи проходили в том же стиле – решением задачек первого класса, в результате чего, мне пришлось прочесть весь учебник самой.

В помещении класса биологии и зоологии, нашей учительницы, которая ушла в декрет, было как в музее. У стенки стоял застекленный шкаф, а там стояли разные емкости с заспиртованными экспонатами. Я их сразу изучила, поэтому уже знала, как выглядят солитер, бычий цепень, свиной цепень, лягушка в разрезе, гадюка и крыса в разрезе.

*  *  *

Еще один урок мне нравился, но не совсем. Это был урок «Труда». Когда класс разделили на мальчиков и девочек, я удивилась, конечно, но потом поняла, что это было сделано специально. Нас – девочек учитель начала учить готовить еду. Мне это было не интересно, но уроки слушала. И вот настал момент, когда, на одном из уроков, девочки пригласили мальчиков, чтобы покормить их, своей стряпней. Помню, самый первый их приход. В дверь постучали, затем дверь приоткрылась и в класс, несмело заглянул одноклассник. Девчонки его приглашают, улыбаются. Он зашел в класс. Следом за ним, стесняясь, подтянулись оставшиеся за дверью мальчики. Они, несмело, походили к накрытому столу с угощением (не помню, что было в тот раз), и начинали поглощать еду, причем последние вошедшие мальчики, уже не стесняясь, подбегали к столу и, толкаясь, хватали угощения, видимо побоялись, что им не достанется.

Вот тогда мальчишки и рассказали, что они делают на своем уроке. Они делают табуретки! Я тогда подумала: какая не справедливость, что нас так разделили, даже не спросив, хотим мы или нет. Я тоже хотела делать табуретки, а не готовить еду. В последующие дни, когда девочки приглашали мальчиков угоститься тем, что они приготовили, мальчишки уже не стеснялись и, с радостью вваливались к нам в класс, сметая все, что находилось для них на столе.

Потом нас учили шить одежду. Вот это было интересно. Я внимательно слушала, как учитель объясняла разные методы шиться вручную. В классе были и швейные машинки. Их, почему-то я боялась. Они сильно грохотали, когда шили на них девочки, и мне казалось, что я обязательно могу проткнуть палец. Поэтому шила только вручную.

Как-то на уроке нам дали задание сшить трусики. Учитель объяснила, что мы можем сшить трусики на себя или на куклу. Я решила сшить на куклу, потому что посчитала, что меньше возни будет, раз трусики маленькие. Дома долго не думала, где взять ткань и разрезала наволочку от подушки, которую нашла в шкафу. Когда мама, потом, увидела наволочку, то она не знала – плакать ей или смеяться. Она мне высказывала, что ради трусов для куклы, я испортила целую наволочку. Затем она велела, всегда спрашивать, если мне что нужно, и она мне даст.

Когда я выжгла на дощечке ту голову лошади из журнала «Коневодство и конный спорт», мне захотелось показать свое творение, одноклассницам и учительнице. Я принесла рисунок на урок труда. Учительница так восхищалась моим творением, что я растерялась, когда она попросила оставить этот рисунок в классе, но я не захотела его оставлять и пообещала сделать еще один такой же. Дома я скопировала на дощечку фото лошади и начала выжигать. Но сделать его, как в первый раз, у меня не получалось. Один раз, даже выжигатель на дощечку уронила, и получилось обожженное темное пятно на ней. Когда закончила выжигать, то сравнила эти два рисунка. Конечно же, то темное пятно, выделялось на дощечке не красиво. Я думала, что мне делать: отдать первый рисунок, или второй? Первый жалко было отдавать. Я отнесла в школу второй. Этот рисунок стоял в классе урока в шкафчике, на самом видном месте.

А еще, в школе, я увидела Гену Бешеного. К моему удивлению, его обижали старшеклассники. Старшеклассники его толкали и пинали, а сам он ревел. Я тогда подумала, что он не может дать им отпор, но обижает тех, кто младше его, и желательно девочек. Все же мне его было жалко. Они старше его намного и сильнее. Когда я наблюдала за этой сценой, ко мне кто-то подошел и сказал, что Гена Чигарев отличник, что он хорошо учится, хоть и чудной. Меня это, конечно тоже удивило.

                                                                                ***

На Крюковскую площадь, у железнодорожной станции, приехал цирк. Я с мамой ходила на представление, а потом смотрела на животных в клетках. Представление мне не понравилось. Там внутри шара ездил человек на мотоцикле. А вот зоопарк понравился. Тогда я впервые увидела пони. Маленькие лошадки меня очаровали. Потом, я часто ходила смотреть животных, особенно пони. Животных было жалко. Я видела, как они ютились в клетках. На улице еще лежал снег. Я думала, что многие из них мерзнут.

                                                                                ***

Был теплый и солнечный майский день. Снег давно сошел, и на улице пробивалась травка. Я находилась дома и ждала маму, которая куда-то ушла ненадолго. Вдруг, глядя в окно, я увидела идущую по дорожке к подъезду маму, а в руках у нее белая маленькая собачка. Я не поверила своим глазам и выбежала ей навстречу. Мама остановилась и передала мне в руки собачку.

– Это тебе. – Сказала она, а я завизжала от радости:

- Ура!!! Теперь у меня есть своя собака! – я не верила, не верила, что мама сама принесла мне собаку. Я даже не надеялась, что такое может быть.

Собачка была породы – мальтийская болонка. Она была почти взрослая, и у нее было имя, которое я тут же забыла, назвав ее Кузиной. Назвала ее так потому, что я мечтала о брате или сестре, но мама, по какой-то причине не подарила мне никого. Я знала, что кузенами называют троюрных родственников. Да и просто мне это слово нравилось.

И, буквально, очень скоро, мама заявила, что мы переезжаем в новую квартиру. Мы начали собирать вещи. За четыре дня до отъезда – предупредив конечно: нам отключили воду, видимо, чтобы мы не затягивали с переездом. За день до отъезда, мама и отчим решили отметить это событие, а я складывала свои личные вещи в картонные коробки. В них я положила школьные принадлежности, пластинки, книги. Пока я все складывала, ко мне подошла мама, и, увидев на полу, сложные в стопку, журналы «Коневодство и конный спорт» спросила, зачем я беру с собой эту макулатуру. Я ответила, что мне надо. Она пожала плечами и ушла. Оставшееся время дня, я выжигала новый рисунок с лошадкой. Затем, в подготовленную коробку собрала самые сокровенные свои вещи: выжигатель, дощечки с рисунками и без, песенник, мамин песенник, книгу «Европа – Запад», которую читала, а сверху положила журналы о коневодстве.

В отдельную коробку сложила свои немногочисленные игрушки, среди которых были: револьвер, стреляющий пистонами; автомат Калашникова последней модели, который купила для игры в «Войнушку», и два ПМ, стреляющих пистонами. Увидев, это мама спросила, зачем мне они, я ведь уже большая. Я ответила, что МНЕ НАДО.

Следующий день, был самый хлопотный. Я с Кузиной на руках, стояла на улице и ждала погрузку наших вещей в большую машину. Мама и отчим торопились. Накануне они отмечали – последний день в старой квартире, и чувствовали себя неважно.

Мы приехали к новому дому, поднялись на лифте на наш пятый этаж, открыли дверь и, я впервые увидела квартиру, в которой мы будем жить. Я сразу направилась в ванную комнату и с восторгом обнаружила там новую ванну и душ. Я спросила маму, есть ли горячая вода. Она сказала, что да. Вечером, я с огромным удовольствием, валялась в ванне с теплой водой, добавив туда немного шампуни для пены.

Через пару дней, обнаружила, что нет той самой коробки с журналами. Я спросила маму о ней. Она ответила, что, возможно, ее забыли. Мы ходили к старой квартире, но наша дверь была уже опечатана.

Выжигатель остался тоже там, вместе со всеми моими рисунками. Книга, песенник и мамин блокнот остались в той коробке. Мама, как-то, потом, спросила о своем  песеннике, но я знала, что он там остался, и ничего ей не сказала, а мама подумала, что я его сама потеряла. Может они специально не стали забирать коробку с журналами, которые не хотели брать, а может и, действительно забыли. Вскоре мама выписала мне журнал «Коневодство и конный спорт», заодно и журнал «Крокодил», который мне очень понравился. Именно в журнале «Крокодил», я увидела карикатуры на Пентагон и НАТО. Я тогда посчитала, что это что-то плохое из Америки.

Через несколько лет, мама мне призналась, что тогда у школы, она на эту квартиру показала спонтанно, и что она сама еще не знала, что именно эту квартиру мы и получим.

*  *  *

Нет слов, как я была рада новой квартире в 10-м районе. Недалеко от моего корпуса стояла моя школа, а это значит, что я не потеряю одноклассницу Ленку. За школой — озеро и лес, а напротив нашего подъезда — улица Гоголя и тюрьма. Всё, всё осталось! Мне не надо никуда уезжать! Даже мой старый двор был рядом, который был уже не особо нужен, а подруга детства – Ленка, теперь будет счастлива, остаться наедине со своими ухажерами. Хотя…, у меня осталось одно не оконченное дельце: я не получила признания Шамика. Да! Я еще буду туда ходить иногда. Я не знала, как получить это признание, но решила пригласить их всех к себе в гости, когда мама и отчим будут на работе.

Ленка, Шамик и Дунька с радостью приняли мое приглашение. Но мои надежды на какое-либо признание, потерпели фиаско. Шамик и Дунька, как дикари, бегали по квартире. А когда они открыли окно в моей комнате, то обнаружили, под этим окном, соседский балкон этажом ниже (по странной задумке архитекторов: в наших башнях, по два балкона в некоторых квартирах, были через этаж, в результате чего, в моей квартире был только один выход на балкон — в большой комнате). Недолго думая, мальчишки, нашли на кухне полиэтиленовые пакеты, набрали в них воды и кинули их на тот балкон. Я даже среагировать не успела – было поздно, но для себя решила, что их у меня в квартире больше не будет.

На следующий день, в школе, ко мне подошла девочка и спросила, не я ли живу на пятом этаже по такому-то адресу. Я ответила, что да. Как только я ответила, она, неожиданно, прижала меня к стене и зашипела:

- Еще раз, ты накидаешь мне пакеты с водой на балкон, я тебе морду набью. Поняла?

Так я познакомилась со своей соседкой – Юлей Алексеенко, которая училась в параллельном классе.

В этот же день, уже после уроков, Юля предложила сделать стучалку, чтобы мы могли вызывать друг друга, находясь в своих комнатах. У меня был рыболовецкий колокольчик. Юлька нашла прочную веревку. Она привязала колокольчик к веревке, а я прикрепила веревку к своему подоконнику. С открытием пляжного сезона, мы вместе начали ходить на озеро. Юля вызывала меня стучалкой, и мы, на целый день уходили плавать и загорать.

Но один раз, Юля постучав мне в окно, пожаловалась, что мама закрыла ее дома, и не пустила на пляж. Она была очень расстроена, и обижена на маму. Огромное желание пойти на озеро, назло всем врагам, не оставило мою подругу дома. Она, по веревке, залезла ко мне в комнату, и мы весь день провели на пляже, пока мама ее была на работе. Возвращаясь с пляжа, мы уже подходили к нашему дому, когда Юля увидела шедшую к дому свою маму. Мы быстро забежали в подъезд,  помчались ко мне домой, и Юлька, через мое окно, по веревке, вернулась на свой балкон, буквально съехав по ней вниз. Позже она показала свои ладони, которые обожгла об эту веревку.

На пляж я приглашала и одноклассницу Ленку, но она отказалась, заявив, что не собирается плавать в этой грязной луже. Мне было все равно – грязная она или нет, поэтому ходила купаться с Юлей.

*  *  *

Через несколько дней, выйдя из своего подъезда, я, вдруг услышала:

- Томка привет!

Я обернулась. Ко мне подошла Света Ломтева, про которую уже забыла, потому что давно не видела.

- Светка! А ты как здесь оказалась? – обрадовалась я.

Светка рассказала, что живет в корпусе 1012 и показала мне его. Этот корпус находился совсем рядом с моим корпусом  – через улицу Гоголя, которая состояла всего из трех пятиэтажных домов: 11А, 11Б, 11В. Мы поговорили, и Светка предложила пойти с ней к голубятне, куда она и направлялась. Я отказалась. С тех пор мы, иногда, стали видеться на улице, а однажды, я встретила ее, идущую под ручку с парнем, которого она, тут же представила:

- Томка, это мой парень – Андрюха Козлов.

Я вскользь глянула на него. Парень показался незнаком. Впрочем, он меня не интересовал. Поболтав со Светкой, я ушла по своим делам.

*  *  *

В новой квартире я не могла долго уснуть по ночам. Я не понимала, в чем дело, но ко мне подошла мама и спросила, как я сплю. Я ответила, что плохо. Она сказала, что тоже плохо спит по ночам. Еще несколько дней, мы не понимали в чем дело, но, вдруг, мама нашла причину. Оказалось, что виновата в этом была тишина: мы всегда жили у железной дороги, где был постоянный шум от переговоров по громкоговорителям, от гудков паровозов, от грохота товарных поездов и шума электричек. Когда мама предположила, что причина бессонницы из-за этого, я решила проверить ее догадку, и, когда легла спать, то прислушалась. Действительно: меня оглушила тишина, только где-то далеко, послышался гудок электрички. Со временем мы привыкли к этой тишине.

Вскоре нам дали номер телефона. Мама купила телефонный аппарат, и я могла звонить Ленке, а она мне. Оказалось, что у Светки тоже был дома телефон, и я обменялась с ней номерами. Чуть позже телефон появился и у Юли.

Мама и Люба Павлова очень обрадовались, что поселились в одном доме. Так как у Любы была маленькая дочка, то мама сама ходила к ней в гости, а с мамой ходила и я. Я привыкла к Любаше, и с удовольствием продолжала с ней играть.

Однажды, находясь у них в гостях, я оставила Любашу в комнате, а сама пришла, на минутку, на кухню к взрослым и задержалась ненадолго там. Вдруг, к нам прибежала Любаша и крикнула:

- Тамалка!

Я сначала не поняла, причину бурного удивления взрослых, которые сразу начали просить ее сказать еще раз «Тамарка».

- Тамалка! – повторила Любаша, вызывая несказанную у них радость.

Оказывается, что это было первое ее осмысленное слово: ни мама, ни папа, ни баба, а Тамарка.

*  *  *

Мама записала меня во взрослую библиотеку. Толи она себя там записала, то ли меня можно было записать, но я ушла оттуда с книгой «Приключения Шерлока Холмса». Затем, по рекомендации библиотекаря прочла книгу Агаты Кристи, которую уже не помню. Мне она не понравилась. Меня раздражало, что какая-то старушенция — мисс Марпл, умнее всех, даже противно было, насколько умнее всех полицейских и главного сыщика. Больше Агату Кристи я не читала вообще. К сожалению, книг с Шерлоком Холмсом там было мало. Может все они были на руках. Поговорив с женщиной библиотекарем, я ушла с книгой — Братьев Стугацких, после которых брала книги: Циолковского, Станислава Лем, Эдгар По, прочно подсев на фантастику. И, именно тогда, впервые, в какой-то книге, я узнала про умные машины – компьютеры.

*  *  *

Учебный год подходил к концу. На уроке труда, нам всем дали: годовое контрольное домашнее задание. Нужно было сделать, что-то своими руками, например, сшить одежду для куклы или мягкую игрушку. Задание, учитель, разрешила делать вдвоем. Я тут же предложила Ленке сделать мягкую игрушку – собачку. Мы договорились с ней, спросить у родителей меховую ткань, если она есть у них. Ни у моей мамы, ни у Ленкиной мамы такой ткани не было. Я не собиралась отказываться от затеи сделать игрушку, и на следующий день, решила сама поискать мех: может мама забыла, что он есть. После школы, я, скрупулезно, занялась поисками подходящего мне материала. В маминой комнате ничего не нашла. В коридоре стоял шкаф с верхней одеждой. Я открыла его, и уставилась на мамину шубу из искусственного черного меха. Да! Вот именно такой мех и нужен для нашей собачки, но где его взять? Я вернулась в комнату мамы, возобновив поиски, но ничего похожего не нашла. И, тогда у меня возникла идея: а что если, я немного отрежу меха от подола шубы, так, чтобы мама не заметила? Я позвонила Ленке:

- Ленка! Я нашла! Приходи собачку делать.

Собачку делали у меня дома. Сделали быстро. Вовнутрь игрушки набили вату. Только глаза не знали из чего сделать. Так ничего и, не придумав, решили отнести в школу, безглазую собачку.

На следующем уроке труда, учительница спросила, кто сделал домашнюю годовую работу. Мы, торжественно вручили ей собачку. Учительница покрутила ее в руках и поставила собачку на уши, озадачено, размышляя:

- Не пойму, где тут перед, а где зад.

Я быстро подскочила к ней и перевернула собачку. Учительница, еще раз посмотрела на нее, и высказала мнение, что не видит никакой разницы, но по пятерке нам поставила – за труд и за позитив, который она получила, смеясь до слез.

С первым снегом, собираясь на работу, мама вытащила свою шубу из шкафа. Нарастающую мамину сирену, переходящую в вопли, в пять тридцать утра, наверное, слышал весь дом…

*  *  *

10 — район был каким-то не от мира сего районом. За озером, где начинался лес, находились частные дома. Жители частных домов держали коров, свиней и коз. Они выпускали своих коров и коз на свободный выгул, в результате чего коровы гуляли по всему району, даже на территории школы. Очень странно смотрелась 22-этажная башня, напротив подъезда которой, возле детской площадки паслись коровы. Козы были скромнее. Они далеко от своих дворов не уходили, поэтому паслись только на пляже Школьного озера.

Сам район выглядел очень современно. Это был лучший район Зеленограда. Между корпусами было много деревьев и кустов. С некоторых балконов кричали петухи. Это было немного смешно и странно. На самом деле, жители, которые были вынуждены переселяться из частных домов в квартиры, не смогли так сразу расстаться со своей живностью. Мне рассказывали, что многие жители, даже кроликов держали на балконах. Впрочем, я немного завидовала им. Мне тоже хотелось завести какую-нибудь подобную живность.

За школой, в которой я училась, находилось наше Школьное озеро. На его ближнем берегу, росли корабельные сосны. Они были высокими и старыми. На противоположном берегу: пляж, лес, дачи и жилые частные дома. Это было фантастическое место – наш район. Мне казалось, что больше нигде нет таких мест, где рядом с озером, возвышаются башни, утопая в зелени.

10- район, был для меня частью будущего, ровно на столько, насколько старый двор стал частью прошлого. Я навещала своих друзей детства, но там тоже все менялось. Из всех наших игр осталась игра в «Войнушку» и карты. В «Войнушку» играли на развалинах, возле двора Тети Таи. Ванька и Сашка тоже присоединялись к игре. К тому времени, семья тети Таи, пополнилась еще одной девочкой – Майей.

*  *  *

С мамой и отцом, я часто ездила в деревню Алабушево, где мне очень нравилось. Однажды мы остались там, на ночь, потому что на улице шел сильный ливень, и ехать домой в такую погоду не хотелось. Мне предложили спать в домике для гостей, и я с радостью согласилась. Это было помещение с одной кроватью и столиком. Там пахло сыростью, но мне очень понравился этот запах. В комнате я обнаружила старые журналы «Крокодил» и принялась их рассматривать. Дождь, успокаивающе, барабанил по крыше. Нарушая мою идиллию, несколько раз приходила мама и спрашивала, не скучно ли мне. В этом месте я спала крепко, пока поздним утром, не разбудила мама.

*  *  *

В школе, в этом году, решили создать еще один класс — 7»В». Мы очень переживали, что нас раскидают по классам. Но этого не случилось, и 1 сентября я с Ленкой Гутылиной, Светкой Ганьшиной, Ирой Блошкиной и другими нашими одноклассниками пошла в свой 7«Б» класс. В начале учебного года, для меня была еще одна, неожиданно приятная новость, когда в параллельном классе увидела Свету Ломтеву.

*  *  *

Примерно в октябре я зашла к тете Тае, и увидела, что ее семья вытаскивает баулы из дома. Тетя Тая подошла ко мне и сказала:

- Ну, вот, Царица Тамара, и мы уезжаем.

- Уезжаете? А куда? – мне не верилось, что им дали квартиру.

- В Менделеево. Там нам дали две квартиры.

Наконец-то! Это многодетная семья теперь не будет нуждаться в электричестве и воде. Мне было немного грустно расставаться с ними, но я понимала, что им теперь будет хорошо.

Через пару лет, находясь на площади Крюково, я вдруг услышала:

- Царица Тамара!

 Я обернулась и увидела счастливую тетю Таю. Мы поговорили. Она сказала, что у нее все хорошо. Больше я ее не видела.

*  *  *

Я понимала, что ходить на старый двор, пора было уже завязывать. На новом месте жительства, у меня появились  постоянные подруги, которые называли меня Томкой: мне так больше нравилось, но со старым двором не так просто было расстаться. Когда полностью растаял снег, и на улице с каждым днем становилось все теплее и теплее, мы снова собрались, в свою изрядно поредевшую компанию. Но в подвижные игры мы уже не играли. Моим друзьям нравилось играть только в карты, и все наши прогулки состояли из посиделок на бывшем, почти развалившемся бильярдном столе, за домом 15А. Было скучно. Я подумывала, что пора бы уходить со двора совсем и уже размышляла: а так ли мне это надо — признание Шамика? В конце концов, я приняла решение, что со следующей недели в свой старый двор, больше ходить не буду. Вот прямо с понедельника, я туда ни ногой.

Неожиданно, мальчики со двора Шамика, предложили сыграть в «Войнушку» — двор против двора. Условия: «убитый» или «сдавшийся в плен» отдает свое оружие на совсем. На следующее утро, я, с автоматом Калашникова на плече, встретилась с друзьями и противниками. Автомат было не жалко отдавать, так как понимала, что, действительно, выросла из игры в «Войнушку». Мне было 14 лет, и я предположила, что, возможно, это будет последняя моя игра. Я обратила внимание, что все взяли оружие похуже, видимо посчитали, что расставаться с хорошим оружием жалко. Только один мальчик со стороны противника, пришел с крутым автоматом. Этот автомат был не похож на наше оружие, но стрелял круто. Мальчик даже продемонстрировал нам, как он стреляет. Было видно, что он очень гордится своей игрушкой, а Шамик и Дунька ему завидовали.

Задача была такая: нашей группе нужно было найти противников, которые спрячутся где-то на развалинах, нейтрализовать и отнять оружие. Противникам нужно хорошо спрятаться, и не дать себя уничтожить, а постараться уничтожить нас.

Это была самая интересная игра из всех, в которые мы играли. Впервые я была в группе своих друзей, где мы были одной сплоченной командой. Троих противников мы выловили, а четвертого долго искали, но не нашли. Решив, что он сбежал домой, объявили об окончании игры.

Я шла по пешеходной дорожке, вдоль проезжей дороги улицы Гоголя. На плече болтались два автомата: один из них трофейный, пластмассовый. Погода была солнечная, а настроение замечательное. Впереди, с левой стороны приближались голубятня и двор Шамика. Далее стояли дома улицы Гоголя, а еще через двести метров, с правой стороны — моя башня. Я прошла голубятню и шла мимо двора Шамика, когда слева от себя услышала крик и автоматную очередь. От неожиданности, я нырнула за холмик из строительного мусора, мимо которого почти прошла, и из своего автомата, который тоже мог издавать стреляющие звуки, начала отстреливаться в залегшего в песочнице мальчика. Он находился в десяти метрах от меня. От радости мальчик поспешил: меня надо было подпустить, хотя бы на пять метров, чтобы «убить».

«Вот он где, оказывается, этот последний. Каков хитер! Спрятался возле своего дома, чтобы оружие свое сохранить. – Усмехнулась я, но понятия не имела, что делать дальше».

- НАШИХ БЬЮТ!!! – вдруг услышала я за спиной, одновременный крик Шамика и Дуньки. Я обернулась. Они, стреляя в пацана бежали ко мне, а затем, сходу залегли рядом со мной и начали кидать в противника «гранаты», которыми были небольшие камни. Не выдержав шквала камней, противник сдался. Игра была закончена.

«Они кричали «наших бьют», они признали меня оба? — я была так счастлива, что не скрывала от них свои эмоции, и просто светилась от счастья. — Вот оно признание! Они оба считают меня своей!».

Оставив Шамика и Дуньку разбираться с трофеем, и попрощавшись с ними «до завтра», я, улыбаясь, пошла домой. Платье мое было грязное, ноги грязные, а на плече висели два автомата, и мне было все равно, что думают прохожие, искоса поглядывая на меня. Всё! Хватит! Детство закончилось! Это последняя моя игра в «Войнушку» и последняя моя встреча с друзьями детства. Больше на старый двор не пойду. Мне даже понедельника ждать не пришлось! Меня ждет будущее! Прощай детство! Улыбка не сходила с моего лица до самой квартиры.

Через некоторое время, отец попросил меня отдать мое оружие Коле, сыну его сестры. Я без сожаления рассталась с двумя ПМ, и автоматами, а револьвер пока оставила. На всякий случай.

*  *  *

***

С открытием купального сезона, я и Юлька возобновили похождение на пляж. Наша стучалка висела до сих пор: мы ей пользовались целый год. На пляже Юлька рассказывала, что общается в компании, где встречается с одним парнем, но ей нравится другой. Кто такие Харлашкин и Иванов, я не знала, но я ее слушала, давая высказаться. Поздними вечерами, мы с ней подолгу болтали по телефону. Телефон в моей квартире находился в прихожей. Маме надоела моя болтовня там, и она купила еще один аппарат, который установили в моей комнате.

Часто встречала Светика и Андрюху. Они так и ходили под ручку. Но, однажды, я увидела Андрюху со своим другом, но без Светки. Его друга я сразу узнала. Это был парень из голубятни – Гена. Андрюха меня остановил и попросил пойти с ними. Зачем? Потому что он со Светой поругался и хочет с ней помириться, только надо сначала сходить к озеру и нарвать букет цветов, а я могу быть группой поддержки. Подумав, я согласилась. Мы пошли к озеру. Я шла со стороны Андрюхи: рядом с Геной идти не хотела. Возле озера, Гена, попрощавшись, ушел. Я и Андрюха подошли к дачам, и он попросил подождать его, а сам ушел к дачным участкам. Я ждала его минут двадцать. Довольный Андрюха пришел, с розовыми пионами в одной руке и с клубникой в лопухе, в другой руке.

- Это тебе. – Протянул он мне клубнику. Я не отказалась. Мы пошли к Светке.

Пока мы шли, Андрюха рассказал, что он, когда ссорится со Светкой, то, сдуру, угоняет машины. Он и так условный срок получил, и не хочет больше ничего совершать.

Мирно беседуя, мы подходили к ее подъезду, не подозревая, что Светка наблюдает за нами со своего балкона. На ее этаже, Андрюха попросил меня, побыть на лестничной площадке, а сам пошел к квартире Светки.

Света открыла дверь. Они о чем-то начали говорить, а затем…

- Вот и иди к Томке! – выкрикнула она, с усердием хлесткая букетом цветов Андрюху. Я увидела, как она захлопнула дверь, а Андрюха прибежал ко мне и сказал, что Светка видела нас с балкона.

Я попросила его ничего не совершать и пойти к друзьям, а я все улажу. Обрадованный Андрюха убежал по лестнице вниз, а я отправилась в гости. Я встала у порога подруги, стараясь не наступить на измочаленные пионы, и нажала на звонок. Дверь открыла Света. Она меня впустила в квартиру. Я ей объяснила, что с Андрюхой ходила, только для того, чтобы нарвать ей эти цветы. Затем я поведала ей, то, что говорил мне ее парень. Светик подтвердила, что он судим за угон. А еще, она сказал мне, что он из голубятников, и что с ним, по любви, встречается как взрослые. У Светика я увидела кассетный магнитофон и кучу кассет с музыкой, которые она мне, с удовольствием включала послушать. Она сказала, что песни записывает ей Андрюха. Мы посидели у нее дома, а потом пошли на улицу, и там, «случайно», встретили Андрюху…

После этого случая, мне часто приходилось их мирить. Как только вижу Андрюху без Светки, то это значит, что они поссорились. Тогда я, выясняю у него причину ссоры и иду к Светику, мысленно нацепив на себя жилетку для ее «слез», а он уходил за цветами.

*  *  *

На улице Гоголя, возле пятиэтажки – 11А, я увидела, гуляющую черную курицу. Мне объяснили, что это курица Гены Чигарева, который, оказывается, живет в этом доме. Вот как! Гена любит животных? Мне еще больше захотелось завести себе, например, курицу. Но, мама, конечно же, не разрешит.

Гуляя с Кузиной в лесу за озером, я увидела на земле сорочонка, а на верху, на ветках деревьев, кричали сороки. Сорочонок смотрел на меня и тоже кричал. Я подобрала его и понесла домой. Маме соврала, что птенец выпал из гнезда и мог погибнуть. Мама сжалилась и разрешила оставить его дома. Я посадила его в клетку, которую она принесла от соседей.

Почему-то мне казалось, что сорочонок – это «он», поэтому назвала его Шуриком. Кормила его тем, что сами едим. Шурик быстро ко мне привык, и когда он подрос, я открыла клетку на балконе, а сама ушла, чтобы он смог сам вылезти и улететь. Но Шурик не улетел. Он начал гулять по балкону, а на ночь залезал в клетку и спал там. Меня он совсем не боялся. Я спокойно брала его на руки и разговаривала с ним. Со временем, Шурик начал лазить по балконам соседей. Ко мне начали обращаться соседи и жаловаться, что он залезает к ним в окна и наводит беспорядок в их квартирах: открывает сковородки и кастрюли, ест из них и срет везде, а на балконах, из горшков выдирает цветы с корнями. Я ничего не могла им ответить, но соседи наши были хорошие и сообразительные. Они просто стали закрывать окна, когда уезжали на работу. Однажды Шурик притащил большую герань с корнями. Я не могла выкинуть ее и посадила у себя. Дома у нас Шурик вообще не хулиганил, даже цветы не выдирал, но на нашем балконе я начала находить окурки разных сигарет, особенно от папирос «Беломор», которые, сразу же, выбрасывала с балкона.

*  *  *

Одноклассницы Ленка Гутылина, Светка Ганьшина и Ира Блошкина, в этом году устроились в стройотряд на подработку. Туда же устроилась и Света Ломтева. Девочки звали меня с собой, но я отказалась. Мама предложила мне, с 1 июля, пойти на подработку к ней на мебельный комбинат ММСК-1. Она пообещала, что на деньги, которые заработаю, куплю себе что хочу. Я очень хотела кассетный магнитофон, и с радостью согласилась.

В цеху у мамы мне очень понравилось. Там была особая атмосфера. В цеху, да и на всей    территории комбината был обалденный запах дерева, масел, краски, железа и опилок. Мужчины и женщины в цеху все простые, дружелюбные, заботливые и не без чувства юмора. Почему-то мне казалось, что я попала в кино «Девчата», настолько все были там сплоченные и дружные, как одна большая семья. Мама работала в одной из бригад сборочного цеха, кажется № 21, или № 22 – не помню уже.  Мне давали самую простую работу, которую я выполняла легко, попутно, узнавая, что и как называется, и как это делать. Мне там очень нравилось. Работала я часа четыре, затем уезжала домой.

*  *  *

Примерно в это время, происходила подготовка к свадьбе моей троюрной сестры – Лены, о которой я узнала незадолго до знаменательного события. Тогда и познакомилась со своим троюрным братом – Женей. Он был на год или на два старше меня. Я, несомненно, обрадовалась, узнав о том, что у меня есть брат, и ревностно решила, что с подругами его знакомить не стану, а буду развлекать его сама. В будние дни, я приезжала домой с работы, а Женя уже ждал моего звонка, и мы всегда находили, чем себя занять.

В первый же день, оставшись одни, мы весело обливались водой из клизмы, которую я нашла в аптечке. Мы бегали по очереди друг за другом по квартире, и стреляли водой, пытаясь попасть в убегающего. Жене везло больше. Он оказывался шустрее меня. В результате, я оказалась, в полностью мокром платье, а квартира была вся облита водой, особенно обои (это мои промахи по брату). Мама ахнула, когда она и отец, вернулись с работы. Чем мы так уделали квартиру, я не призналась, так как мокрое платье успела переодеть, но она его все равно нашла в белье для стирки, куда я его выкинула.

- Ни на минуту нельзя оставить одну… — причитала она.

Вместе с Женей я смастерила ловушку для воробьев. Воробьи узнали о халявной еде в клетке Шурика (на тот момент это были макароны с котлетой) и повадились пировать к нам на балкон, пока он сам где-то гулял. Мы решили наказать наглых воробьев, и привязали веревку к дверке клетки, рассчитывая, что воробьи заденут веревку, дверка захлопнется, и хотя бы один  воробей останется паниковать в клетке, а остальные с ужасом улетят. Так вот, пока мы брызгались водой, бегая по квартире и громко смеясь, не смогли сразу услышать, что ловушка уже сработала. Отдышавшись от беготни, не сразу обратили внимание на крики со стороны балкона. Женя первый их услышал и пошел посмотреть, что там случилось, а потом стоял и смеялся, держась за живот. Я решила глянуть, что он там увидел и ужаснулась: Шурик, не свойственно рано, вернулся домой покушать и полез в клетку, а в результате оказался висящим вниз головой на веревке, которой была обмотана его лапа. Он истерично кричал и пытался высвободиться из ловушки. Продолжая смеяться, мы освободили его. К счастью, Шурик не повредился, а ловушку мы убрали.

Но, в основном наш досуг состоял в купании в озере. Погода стояла теплая и солнечная. Как-то я увидела  большую надутую камеру (от трактора или Камаза) на воде. На ней кто-то плавал по всему озеру. Мне тоже захотелось так плавать, и отчим притащил мне откуда-то такую же камеру. Вот на этой камере мы и плавали с братом по озеру. Таких камер было там две – у меня и еще у кого-то. Я чувствовала себя крутой до безобразия.

Тогда я призналась Жене, что на поверхности воды я долго плавать не могу, и что мне больше нравится плавать под водой. Случилось это признание, когда мы доплыли до противоположного берега от пляжа и развернулись назад. Доплыв до середины озера, брат предложил мне проплыть рядом с камерой немного. Я согласилась и отплыла от камеры, а когда устала плыть и решила вернуться к брату, то он, посмеиваясь, начал уплывать от меня к берегу. Я отчаянно гребла руками и ногами, звала его, но он продолжал плыть от меня. Доплыв до берега, я встала на  ватные ноги и, злясь на Женю, побрела к берегу. Он извинялся и говорил, что просто хотел научить меня плавать. Долго на него злиться я не могла, и мы на камере снова поплыли на середину озера. Практически все теплые дни, мы провели там. К сожалению, после свадьбы сестры, Женя, через несколько дней уехал домой в Омск. Я очень привязалась к брату. Мне хотелось, чтобы он остался жить здесь навсегда, но он уехал.

Работа на ММСК-1 у меня закончилась. Получив за меня 120 рублей, мама отправила меня с отчимом покупать магнитофон. Магнитофон «Электроника – 302» (за 50 рублей), мы купили во «Флейте». Там был магазин, где продавались товары, связанные с музыкой. Вместе с магнитофоном я купила не дешевые пустые кассеты, на которые переписала у Светки, музыку с группами «Воскресенье», «Машина времени», «Круиз» и другие.

*  *  *

Благодаря Шурику, меня начали узнавать соседи по подъезду. Я их никого пока не знала, но жители моего подъезда, встречая меня на первом этаже, улыбаясь, здоровались со мной. Так же, я узнала, что над нашей квартирой живет тетя Тоня. К ней Шурик особенно любил ходить в гости, пока она форточки все не позакрывала. Впрочем, с той стороны корпуса, где расположена моя квартира, мою сороку знали и жители первого подъезда.

Как-то я услышала, что Шурик не просто говорит сам с собой по сорочьи, но между бормотанием проскальзывает слово «мама». Я вышла на балкон:

- Шурик, скажи – МА-МА.

- МАМА! – Сказал он. Я подумала, что это совпадение, но он повторял за мой это слово еще несколько раз, причем, когда говорил, то смотрел на меня.

Странно, то, что он выбрал это слово, ведь слово «Шурик» он слышал постоянно, а слово «мама», только тогда, когда я обращалась к своей маме. Так же я заметила, что он говорил это слово, когда звал меня.

Но вот однажды, он домой не вернулся: его не оказалось вечером в клетке. Утром, я выбежала на балкон, но его не было там. Не вернулся он и на следующий день. Я решила, что он улетел в лес к своим, тем более что пора бы уже вернуться. Было грустно: я привыкла к нему, но считала, что с другими сороками ему будет лучше. Еще через день, утром, мне показалось, что я услышала Шурика. Я вышла на балкон, прислушалась, но ничего не услышала. Только собралась уходить, как мне опять показалось, что слышу бормотание Шурика, где-то сверху.

- Шурик! – крикнула я не громко.

- Кра! – вновь услышала я, где-то наверху.

Я высунула голову, посмотрела наверх, но ничего не увидела. Я выскочила из квартиры и побежала вниз. На улице забежала за дом и стала всматриваться на этажи:

- Шурик!

- Мама! – услышала я наверху. – Мама!

Я увидела его на балконе, не ниже 15 этажа. Я его еще раз позвала, а он с криком «мама!», плавно спикировал мне на голову. Я взяла его на руки и отнесла домой. Дома он набросился на еду, как будто три дня не ел. Где он был, я не поняла: может в лес летал, а может, его кто поймал и к себе утащил, а он сбежал.

Чуть позже, наблюдая с балкона, я смотрела, как Шурик купался в луже на дороге возле нашего корпуса. Он с таким удовольствием купался в ней, что сильно вымок. Пока он получал удовольствие, я увидела машину, которая выехала из-за угла и приближалась к луже, где, не обращая внимания  на машину, принимал ванну Шурик. Машина, осторожно, объехала лужу и припарковалась рядом. Из нее вышел мужчина, подошел к луже и схватил Шурика.

- ЭТО МОЯ СОРОКА! – крикнула я. Мужик поднял голову, посмотрел на меня и пошел за угол корпуса, держа сороку в руках. Шурик орал во всю глотку.

Я помчалась на улицу, столкнувшись в дверях с отцом, который пришел домой от Павловых. Когда я прибежала на первый этаж, мужик этот уже заходил в лифт.

- Отдайте мою сороку. – Потребовала я, всем видом показывая, что без боя он сороку не увезет.

- Докажи, что твоя. – Парировал он.

Хорошо. Я предложила ему поехать со мной ко мне домой, надеясь, что отчим еще не уехал к Павловым. Он был дома.

- Папа скажи, что это наша сорока. – Сказала я ему. Отчим посмотрел на Шурика, а Шурик, в руках мужика, смотрел на отчима.

- Шурик, это ты? – неуверенно спросил он.

- Краааа! – ответил ему Шурик.

- Это наша сорока. – Сказал отчим мужику. Мужик, улыбаясь и извиняясь, отдал мне сороку и ушел. После этого случая, и этот сосед здоровался со мной.

*  *  *

На оставшуюся мою зарплату, мне купили фотоаппарат «Смена-8М», и все принадлежности для печатания фотографий. Я начала экспериментировать с ним, фотографируя и сама печатая фотографии. Большинство кадров не получалось, но я не переживала. Взяв с собой фотоаппарат, я с Ленкой и Светой Ганьшиной пришла на конюшню. Дядя Ваня сказал нам, что скоро продаст всех лошадей, и я поняла, что к лошадям больше ходить не будем.

Находясь в конюшне, я увидела валявшийся на полу трензель и спросила дядю Ваню, про трензель. Он ответил, что трензель ему не нужен. Я подобрала его, и вдруг в моей голове возникла гениальная мысль. Приняв решение, что другого случая не представится, я сходила в магазин, который находился напротив ворот территории с конюшней, купила несколько метров брезентовой ленты, и сшила вручную, уздечку для Мишки. Застежку на уздечке я сделала из ремня, который без спроса взяла в комнате мамы. Налобник обшила, оставшимся от «собачки» мехом, пришив к нему мамину брошь.

Как только изделие было готово, я сообщила об этом Ленке, и мы пошли кататься на лошадях. С нами пошла и Света Ломтева. Дяди Вани в конюшне не было: он развозил пирожки. Я надела уздечку на Мишку. То, что он был не объезжен, меня не волновало. Я собиралась покататься верхом на лошади не только шагом, и ничто меня не могло остановить.

Мишка

На правах хозяйки уздечки, я села на Мишку первая и развернула его к выходу из конюшни. Мишка выбежал во двор и, очень трясучей рысью, побежал к воротам. У ворот я его остановила, развернула назад и пришпорила. Мишка с места перешел на галоп. Вот это да! Я впервые скакала на коне и упивалась этим. Ощущение было, как на лошадке качалке. На его широкой и мягкой спине я сидела, не заботясь, что могу упасть. Мишка влетел в конюшню и остановился у своего стойла. Я спрыгнула с его спины и, на него залезла Ленка. Все повторилось. Ленка подтвердила, что рысь у него очень трясучая, а галоп мягкий. Затем, на Мишку посадили Светку, но она испугалась, и немного прокатившись, больше не захотела. Я и Ленка прокатились еще несколько раз, доезжая, не только до ворот, но и в глубину территории. Ленка, наблюдая, за Мишкой, сказала, что он иноходец. Я сфотографировала Ленку на Мишке. Фото получилось совсем плохо, но я рассмотрела на ней, как Мишка ставит ноги. Он, действительно оказался иноходцем. Фото я, конечно, выкинула.

На следующий день, ко мне обратился дядя Ваня. Он, улыбаясь, то ли сказал, то ли спросил, что нас видели, как мы на лошади катались. Я ничего ему не ответила. А, еще через несколько дней, дядя Ваня продал Мишку, а мы перестали ходить на конюшню.

Через некоторое время, проходя мимо ворот территории, где находилась конюшня, я увидела там большие перемены. Заглянув за ворота, разглядела, что двери конюшни наглухо закрыты на запоры. Ну а пирожки к станции уже возили на машине.

*  *  *

1 сентября я пошла в 8»Б» класс. Этот класс был завершающим в нашей школе восьмилетке. Нам сообщили, что в конце учебного года, нас ждут экзамены. В этом году прибавился еще один интересный предмет – анатомия. С 7-го класса мы начали учить физику, которая мне не очень нравилась, но кое-что было интересно.

На уроке немецкого языка, я обратила внимание, что Репин, за одной партой сидит с девочкой, и у них вполне дружеские отношения. Эту мою одноклассницу звали Ира Власова.

«Ух, ты! Когда успел-то? Повезло ей. Он теперь ей будет с учебой помогать» — подумала я.

С Ленкой я, скооперировалась учить уроки вместе. Помню, как после сделанной домашней работы по совместным предметам, Ленка начала учить английский язык, а я, вдруг очаровалась произношением этого языка.

Дикция! Ленка говорила так, как если бы передо мной стояла иностранка. Такую дикцию я слышала в песнях Дин Рида. Я тут же пожалела, что пошла на уроки немецкого языка. Вот куда надо было идти! Я сказала об этом Ленке. На что Ленка ответила, что у их учительницы английского языка — Нины Кузьминичны, она сама тупая. Да что там, у нее весь класс тупой. Нина Кузьминична на всех орет и никому не ставит хорошие оценки.

- Но ведь, ты на английском классно говоришь! – удивилась я.

- Ну да, это уж точно. – Ответила подруга.

Почему-то, в отличие от Ленки, мне очень захотелось учиться у этой учительницы. Мне было все равно – тупой она будет меня называть, или совсем тупой, но зато, я бы знала английский так же, как Ленка. Но было слишком поздно менять иностранный язык. Что касается самой учительницы английского, то ее ученики не любили в школе. Все считали ее злобной училкой.

Однажды, ученики решили наказать англичанку за ее отношение к ним. У Нины Кузьминичны была привычка: оставлять связку своих ключей в личине замка, внешней стороны двери класса английского языка. Из учителей никто так не делал, кроме нее. И вот однажды в школе произошел скандал. Кто-то запер дверь ее класса этими ключами, а в классе находилась сама Нина Кузьминична и несколько учеников, в числе которых и Ленка Гутылина. Когда «хулиганы» закрыли дверь, то вытащили ключи из двери, и найти их никто не мог. Освободили пленников не скоро. За это время, Нина Кузьминична наоралась от души. После этого случая, ключи от класса, она в двери не оставляла.

*  *  *

Однажды, возвращаясь со школы, я шла к своему подъезду вдоль своей башни, а точнее под окнами первого этажа, где была асфальтированная узкая дорожка. Мне нравилось там ходить, потому что не надо было идти по дороге, где иногда проезжают машины. День был солнечный и теплый. Я задумалась и не заметила петлю из проволоки; попала в нее обеими ногами и упала на колени. Изнывая от сильной боли в коленях, я встала, недоумевая: зачем кому-то надо было, класть петлю посреди тропинки. Хромая, я дошла до дома и обработала раны на коленках.

На следующем уроке физкультуры, который был в зале из-за плохой погоды, я не смогла сделать упражнение — приседание. Присесть я смогла, а вот встать уже нет. Я чувствовала резкую боль в обоих коленях, и меня обдавало жаром от этой боли. После второй попытки, я перестала делать это упражнение. Бучкин видел, что со мной что-то не так, и не стал ничего спрашивать. На следующий урок физкультуры я не пошла, написав собственноручно записку от имени мамы, ее же почерком, и поставила ее подпись, которую я знала. Маме про травму я не говорила.  Колени болели долго. Я даже со стула вставала, испытывая сильную боль. Со временем, я могла нормально ходить и бегать, но, просыпаясь, по утрам, колени болели и щелкали до тех пор, пока не расхаживала их в течение первой половины дня.

*  *  *

Ленка Гутылина была моей лучшей подругой. Нас связывало слишком много общего: мы обе, до фанатизма любили лошадей; мы подолгу гостили друг у друга, рисуя лошадок и слушая музыку (в основном Дин Рида), или подолгу гуляли с собаками.

С Юлей тоже ходили в гости друг к другу, но не так часто. Чаще мы общались по телефону. Юля мне рассказывала, как проводила время в компании с мальчиками. Она, не раз звала меня в свою компанию, но я отказывалась.

Со Светиком я встречалась, когда она ссорилась с Андрюхой. Ссорились они не часто. Я проводила с ней время, до тех пор, пока они не померятся. Она тоже приходила ко мне в гости, а я к ней. На одной из встреч, она мне поведала, что Червонец вышел из тюрьмы. Я еще подумала – почему она мне это говорит, и откуда она знает Червонца, но не стала спрашивать об этом.

*  *  *

Примерно в октябре пропал Шурик. Он все чаще улетал на целый день, и возвращался домой поздно. В тот вечер, я убедилась, что Шурик спит в клетке. Тогда я задумалась о том, что к зиме надо бы клетку занести, домой: пусть ночью в тепле ночует, а днем, если позволит погода – гуляет. Весной, он все равно должен улететь, потому, что захочет семью.

На ночь, я легла в постель почитать книжку. Где-то внизу был слышен разговор и смех каких-то мужиков. Вдруг мне показалось, что я услышала Шурика. Я подошла к окну и прислушалась, но ничего, кроме разговора мужиков не слышала. Я легла в постель и попыталась уснуть. Вдруг я услышала резкий крик Шурика. Мне показалось, что крик оборвался. Я быстро открыла окно и позвала Шурика, но кроме разговора мужиков я опять ничего не услышала. Меня кольнуло нехорошее предчувствие, что Шурика больше не увижу. Я долго не могла уснуть. Утром Шурика в клетке не оказалось. Домой он не вернулся.

Далее

В начало

Автор: Нельзина Тамара Николаевна | слов 10476 | метки: , , , , , , , ,


Добавить комментарий