1987 — 1988 ГОДЫ

Любовь нечаянно нагрянет,
Когда ее совсем не ждешь.
И каждый вечер сразу станет
Удивительно хорош…

Василий Лебедев-Кумач

__________________________________________

- Овечек поведешь по комбинату.
Они – туристы, ты – искусный гид.
Сумей речами всех обворожить.
По нраву им прогулки и забавы,
И ты – жених завидный, бравый.

Козел и овцы. Жуков Владимир

* * *

В новый коллектив, я влилась практически сразу. В этом году, я уже работала на дверях. Это самая сложная работа на конвейере, только из-за того, что двери, некоторых шкафов глянцевые, и царапины на них не допускаются. Я комплектовала левые двери, а моя соседка, Нина, которая была взрослой женщиной – правые.

Ко мне пару раз подходил комсорг, и предлагал вступить в комсомол. Я, как только представила, что надо опять сдавать экзамен, сразу отказалась. Молодой человек, спросил меня, понравилось ли мне на комсомольской дискотеке. Конечно, понравилось. Он сказал, что у них всегда так весело. Я поверила ему, но от вступления в комсомол, категорически, отказалась.

На работе сблизилась с двумя девушками – Анжелой и Ольгой. Они работали в моем цеху, но не в моей бригаде.

В моей бригаде был парень на пару лет старше меня – Валера Коньков. Ох, и шебутной он был! Валерка, постоянно, крутился возле меня. Наблюдая за ним, я видела, что Валерка веселый и болтливый. Он любил хвастаться, как на него девушки обращают внимание, называя их по именам. Создавалось впечатление, что он первый жених на деревне, но я так не считала. Мне не очень нравилась его внешность: он был симпатичным, но, что-то в его внешности было не то, а может причина была в его характере.

В день моего рождения, ко мне, неожиданно пришел парень, с которым я познакомилась на комсомольской дискотеке. После того, как я дала ему понять, что не собираюсь с ним общаться, я его не видела. Молодой человек принес живой тюльпан. Он поздравил меня с Днем рождения и преподнес цветок:

- Этот тюльпан я сам вырастил. – Объяснил он, смущаясь.

Я взяла цветок, а он ушел. Неслыханное дело — тюльпан в январе! Мужики моей бригады захлопали в ладоши, а я опять покраснела, и выкинула мысли о молодом человеке из головы. Почему-то мне казалось, что такой красивый парень не для меня, и если за него выйду замуж, он будет мне потом изменять с красавицами. Только вот откуда он узнал о моем дне рождении, я так и не поняла.

Все же, мне, иногда, начинал нравиться Валерка. Девушки на тот момент у него не было, но и я не спешила отвечать ему взаимностью, продолжая наблюдать.

* * *

В предпраздничный Женский день была солнечная погода. Настроение у всех было весеннее: нас ждали праздничные выходные, а мужики поздравляли с наступающим праздником, дарили цветы и подарки. Когда закончился обеденный перерыв, я подошла к своему месту у конвейера. В этот момент подошел Валерка, и, неожиданно, прислонил меня к конвейеру и поцеловал в губы. Поцеловал меня он страстно и классно так, что бабочки в моем животе запорхали. Мда-а, это было прелестно…. Но пощечину ему влепить, я была обязана: нечего тут самовольничать у всех на глазах.  Мужики нашей бригады заржали над Валеркой, а я, покраснела, отвернулась от него и начала работать, думая о поцелуе.

Сумел…, сумел этот гад пробудить во мне, что-то такое своим поцелуем, что я подумала, может и вправду к нему приглядеться получше. Ну, а Валерка не обиделся и еще больше начал проявлять ко мне внимание.

* * *

Неожиданно мне пришло приглашение на свадьбу от Ленки Платоновой. Я обрадовалась за нее: ну, наконец-то она остепенится и, у ее ребенка будет отец. Ее девочке было уже месяцев десять. Ленкин жених – Михаил — мне понравился, и я надеялась, что у Ленки теперь все будет хорошо. Свадьбу гуляли в цыганской деревне Александровка, где у ее родственников был частный дом.

* * *

Весной, из Мелеуза приехала Лена Гутылина. Она получила свое образование, и искала работу в Москве. По субботам, я ездила с ней по конноспортивным комплексам — в качестве группы поддержки. Мы ездили на Планерную, в «Битцы», на Тимирязевскую и на «Ипподром». Нигде для нее работы не было. Наконец-то она нашла работу в Раменках, и я с ней стала встречаться не часто.

Титов Сережа не дождался Ленку и женился. В Раменках, она познакомилась с парнем, который с ней работал. Она вышла за него замуж, а через месяц развелась.

* * *

Возвращаясь с работы, домой, я стояла на платформе Сходня, когда ко мне подошел парень, и, назвавшись Андреем, сказал, что он тоже живет в Зеленограде и работает на мебельном комбинате. Парень был худой и ниже меня на голову, но я почувствовала, что он хороший человек. Заводить с ним отношения, я однозначно не собиралась, но, подумала, что с ним можно просто дружить. Постепенно, мы, действительно стали друзьями на многие года. Я была у него дома и познакомилась с его мамой. Андрей мне рассказывал, что ему нравятся очень высокие девушки. Может потому, что я не была, по росту подходящая для его идеала, то доверилась ему полностью, и не прогадала.

* * *

На ММСК-1 начали происходить перемены. Неожиданно, 30 июня, мебельный комбинат переименовали в ПМО «Россия». В цехах комбината проводились лекции, где, какие-то молодые люди, воодушевленно рассказывали нам про «вишневые косточки», которые наша страна будет поставлять заграницу, а оттуда, нам будут возвращать готовые полезные продукты, сделанные из этих же косточек. Между делом, нам сообщили, что оборудование комбината, скоро поменяют на немецкое оборудование, с которым нам всем будет легче работать. Почему-то мне не понравилось то, что они обещали, и посчитала это тревожным звоночком.

* * *

Из Светкиной компании, мы остались втроем – я, Светка и цыган Володя. Галка Сорокина вышла замуж. Замуж вышла и Юля. Ленка Хухлаева в компанию нашу не приходила. Маринка встречалась с парнем, и тоже выбыла из нашей компании. Втроем, мы гуляли все лето, а потом Володя сказал, что он скоро женится. Он показал нам фотографии трех девушек и посоветовался, какую из них выбрать в невесты. Через неделю, Володя с нами распрощался и больше мы его не видели.

Из армии вернулся Деревцов Андрей. Светка сказала ему, что Сорокина вышла замуж. Но свято место пусто не бывает, и Светка с Деревцовым начали встречаться. Я гуляла с ними, но почти сразу, родители Деревцова уехали жить в деревню и забрали его с собой. Однажды Светка предложила, съездить к нему на два дня в гости. Я согласилась.

Рано утром, мы приехали в Москву, оттуда, с другого вокзала, долго ехали на электричке, а после на автобусе, час или два часа. Это деревня находилась о-о-очень далеко от Москвы, что мне, о-о-очень понравилась.

Поздно вечером, Андрей водил нас гулять к лесу у края деревни. Там, он показал нам светлячков. Меня это чудо из чудес поразило до глубины души. Светлячки летали возле нас, а некоторые садились на нас, вызывая у меня восторг. Но я старалась сдерживать свои эмоции, чтобы не спугнуть их.

Потом мы сидели на поляне у пруда и смотрели на ночное звездное небо. Я даже предположить не могла, настолько оно бывает звездным. На черном фоне нарисовалась такая россыпь звезд, что четко была видна галактика. Вдруг мы увидели падающую звезду. Она летела секунд пять, и мы все сумели ее увидеть. Потом увидели еще одну падающую звезду. Андрей сказал, что здесь постоянно видны падающие звезды. Я думала, что хочу жить в такой деревне, и каждый день наблюдать за ночным небом.

Утром, я уговорила Светку поискать лошадей. Я была уверена, что они есть в этой деревне. Мы пошли с ней вдвоем. Андрей остался дома. Лошадь мы нашли быстро. Привязанная к колышку, она паслась у одного из дворов. Лошадь была рыжей масти. Я подошла к ней, погладила и похлопала по шее. Светка стояла в сторонке.

- Не бойся, — говорю я ей, — погладь ее. Она ничего тебе не сделает.

- Я все равно ее боюсь. – Сказала она.

Я начала ее уговаривать, и Светка решилась. Она, медленно, подошла к лошади и протянула руку к ее голове. Неожиданно, лошадь оскалилась, прижала уши и, с визгом, набросилась на Светку, оттолкнув меня своим плечом. Вмиг, Светка оказалась под грудью лошади, смешно задрав ноги к голове, а с ближайшего двора, к нам уже бежал мужик и что-то кричал. Он подбежал к лошади и, извиняясь и ругая свою лошадь, увел ее.

Светка встала. Платье ее было порвано у груди, а я, схватившись за живот и согнувшись пополам, не могла остановить смех.

По дороге назад, Светка показала мне свою прокушенную лошадью грудь. Тут было уже не до смеха, а я не понимала, почему лошадь на нее набросилась. Светку всю дорогу трясло от пережитого ей ужаса.

Возвращаясь, домой, уже в электричке, она еще раз показала свою грудь. Место укуса посинело, а на груди отпечатались следы от зубов лошади.

* * *

Светка, предложила мне, во время отпуска, поехать в Батуми. Я немного испугалась ехать туда, но она меня уверила, что будет там гулять с парнями, а я просто загорать и отдыхать. Я согласилась.

Валерка начал мне высказывать, что в Батуми живут горячие южные парни, и они украдут меня там. Я не понимала, шутит он или говорит серьезно, но поняла, что ему не нравится, что я собралась именно в Батуми. Я решила его успокоить, и пообещать, что со мной ничего не случиться.

Накануне перед отъездом, вечером, я позвонила ему, и мы весь вечер проговорили по телефону. Я чувствовала, что Валерка переживает за меня, и подумала, что когда вернусь, то начну с ним встречаться, раз я ему нравлюсь. Да и мне самой он начинал нравиться, со всеми своими недостатками.

* * *

В Батуми мы поехали в середине октября. Там даже в это время было жарко, а море теплое. Мы поселились в частном дворе — в домике для гостей. В домике мы жили вдвоем. Хозяйка была приветливая женщина, и нам она понравилась сразу. Первую половину дня, мы ходили на пляж, а по вечерам гуляли по городу, осматривая окрестности.

Светка, по утрам любила поспать, а я вставала рано. На третий день, когда я вышла из домика, умыться, ко мне подошел молодой высокий мужчина и предложил сходить с ним позавтракать куда-нибудь. Он сказал, что тоже отдыхающий. Я согласилась прогуляться с ним. По дороге, мужчина представился Валерой, и рассказал, что он капитан корабля, и работает на севере. Мы зашли в кафе, где продавались сладости и наливали кофе. Он купил нам пахлаву и кофе. Попробовав пахлаву, я на всю жизнь полюбила эту сладость.

Я с медузой. На заднем плане Светка.

После знакомства с Валерой, мы с ним, ходили на пляж, а по вечерам, в прибрежную гостиницу – на дискотеку, где для всех отдыхающих был свободный вход. По ночам я гуляла с Валерой по городу. Он был галантный и не наглый, чем мне очень понравился. В один из вечеров, я с ним проходила по аллее, где, среди деревьев, сидел грустный павлин с шестью перьями хвоста. Валера сказал, что приезжие, у павлина выдирают перья себе на память, и спросил, хочу ли я тоже перо. Я отказалась. Мне было жалко павлина.

К сожалению, мы с ним отдыхали всего несколько дней, так как ему нужно было уезжать. В последний вечер с ним, мы втроем шли на дискотеку, когда к нам пристали местные парни. Присутствие с нами Валеры, их не остановило. Тогда Валера загородил нас собой и чуть не ввязался с ними в драку, но все обошлось мирно. После этого случая, он посоветовал нам, найти себе кого-нибудь из местных, чтобы к нам не приставали. Мы с ним согласились.

На следующее утро, Валера собирался в дорогу. Он зашел к нам и попросил меня погладить ему рубашку. Я отказалась, потому что никогда не гладила рубашки и побоялась ее испортить, а еще потому, что посчитала, что я ему не жена, но вслух об этом не сказала. Тогда Светка вызвалась погладить ему рубашку. Перед отъездом, он написал мне свой адрес, и взял адрес у меня, чтобы написать друг другу письма. На обратном листочке с его адресом, я прочла фразу, написанную его рукой «MY LOVE FAVOURITE».

Возле дерева баобаб

Валера уехал, а мы отправились в ботанический сад. Там прокатились на канатной дороге, слазили за ограждения, у которых мы видели дощечки с надписями «запрещено», фотографируясь в кустах и между деревьями. В ботаническом саду было невероятно красиво.

Вернувшись в город, мы сфотографировались с пеликаном Васей, который жил возле небольшого пруда. Пеликан не боялся людей, и охотно позволял к себе подходить. Нам хотелось сфотографироваться с ним вдвоем, и попросили об этом пожилую пару, идущую мимо нас. Мужчина и женщина сказали, что они из Москвы. Они попросили сфотографировать их с Васей. Женщина записала нам свой телефон, чтобы мы позвонили им, если фотки получатся.

Вернувшись, домой, я в первую очередь занялась печатанием фотографий нашего отдыха. Фотки с пеликаном получились не очень хорошо, но мы все равно позвонили той женщине. Женщина сказала, что будет ждать нас к семи вечера в театре «Ленинского комсомола». Мы приехали, как договаривались. Женщина рассказала, что работает в театре гардеробщицей, но это ей не помешало отвести нас — бесплатно — на «Юнону и Авось», и еще один польский спектакль, на который мы приехали на следующий день.

* * *

В этот же день, когда уехал Валера — на дискотеке, мы познакомились с местными. К нам подошли молодой и пожилой мужчины. Они сказали, что работают в самой гостинице. Пожилой назвался Аморе, а молодой – Джими. Это были их клички. Джими сказал, что кличку эту, ему дали, после фильма «Танцор диско», так как он классно танцует. Аморе был седовласый, а Джими страшноватый на лицо, но мы решили держаться их. Джими сразу увлекся Светкой. После дискотеки, я ушла домой, а Светка осталась гулять с ним.

Пару дней, мы с ними встречались на дискотеке: потом Светка уходила гулять с Джими, а я уходила домой спать. На третий день, они оба пришли к нам на пляж и пригласили вечером в гостиницу, на день рождения Аморе.

В гостинице нас привели в помещение, где был накрыт стол фруктами, шампанским и вином. Позже нам принесли поразительно вкусный шашлык (умеют же они готовить его). Мы весело проводили время, разговаривая и поздравляя именинника. Нас даже водили – в этой же гостинице — бесплатно, позвонить домой. Я разговаривала с мамой и сказала ей, что у меня все хорошо. После разговора с родителями, мы вернулись за стол, а через несколько минут, Светка попросилась в туалет, и Джими, вызвался ее проводить.

Я осталась с Аморе одна. Мы сидели, через стол, друг против друга. Вдруг он заявил мне, что я должна с ним переспать прямо сейчас. Я сказала ему, что я девственница, но он не поверил. Мы начали спорить, но чем дольше я ему отказывала, тем сильнее он злился, и, окончательно разозлившись,  начал угрожать, что изнасилует меня. Светка не появлялась, и я занервничала: мне казалось, что ее слишком долго нет. Аморе, видимо, сомневался, что я не девственница, и пытался угрозами склонить меня к ЭТОМУ, поговаривая, что, если я буду кричать, то все равно никто не услышит. Он даже снял штаны, но оставался пока с другой стороны стола. От безвыходности, у меня из глаз потекли слезы, но я тянула время, надеясь, что подруга вот-вот придет. И наконец, он не выдержал, схватил бутылку с шампанским и замахнулся на меня:

- Я сейчас тебя этой бутылкой по голове ударю! – Злобно выкрикнул он, а я уставилась ему в глаза.

- Бей. – Сказала я ему и приготовилась к самому худшему: пусть лучше он убьет меня, а потом делает, что хочет. Он, некоторое время, со злобой, смотрел на меня, но опустил руку с бутылкой, а в это время в дверь постучали, и я услышала голос Светки.

Я закричала ей, а она начала ломиться в дверь, пытаясь ее вышибить. Аморе засуетился и открыл дверь.

- Ты, что с ней сделал урод! — набросилась она на него с кулаками. — Она же девочка!

А у меня началась истерика: я заревела, а из глаз моих, уже ручьем, потекли слезы. Аморе подскочил ко мне и начал успокаивать. Было видно, что он сильно испугался.

Затем, у меня появилась икота, а саму меня трясло. Когда я немного успокоилась, мы все вышли из помещения и пошли на дискотеку. Аморе посадил нас за столик и принес кофе. Я все же не могла до конца успокоиться и попросила у Светки сигарету. С сигаретой, вышла на большой балкон, на который ходили отдыхающие подышать воздухом, и закурила, вспомнив, как этому учили меня девчонки. Прошедшая истерика, обернулась чувством злобы и ненависти к Аморе.

- Тебя кто обидел? – услышала я мужской голос за спиной и вздрогнула, но не стала оборачиваться, продолжая курить. Как ни странно, но сигарета не вызывала головокружение и кашель.

- Тебя Аморе обидел? – спросил меня снова тот же голос, и представился. — Меня зовут Мамука. Я ненавижу Аморе, за то, что он несколько лет назад изнасиловал мою сестру. Я убил его родственника, и меня посадили за это. Я недавно вышел из тюрьмы.

Я обернулась. Возле меня стоял высокий молодой мужчина, который вдруг вызвал у меня доверие. Я попросила у него еще сигарету. Закурила и…

- Он меня чуть не изнасиловал и не верил, что я девственница. – Сказала я правду этому человеку.

- Ах, вот как! Значит, он опять за свое. Ну, хорошо. Ему же хуже. – Сказал он и ушел.

После того, как я выкурила и эту сигарету, вернулась за свой столик. За столиком сидела Светка, Аморе и Джими. На столе, передо мной, стояла новая чашка с кофе. Вдруг заиграла очень красивая музыка, которую, я раньше не слышала, а ко мне подошел молодой человек в черном строгом костюме и пригласил на танец. Он был не русский, но я, почему-то не отказала ему в танце. Молодой человек увлек меня на середину танцплощадки и, мы с ним начали танцевать. Он вел меня с такой легкостью и уверенностью, что я забыла про то, что случилось несколько минут назад, и полностью доверилась своему партнеру. Музыкальная композиция была волшебно прекрасна, а танцующий со мной, молодой человек представился Сережей. Мы смотрели друг другу в глаза, и лицо его было красивое и умное. Ростом он был немного выше меня. Его строгий черный костюм очень хорошо смотрелся на его худощавой стройной фигуре. Но самое главное, я испытывала к нему полное доверие.

После танца, Сережа отвел меня к столику, но через несколько минут, вновь, заиграла эта композиция, а к столику подбежал Сережа и пригласил меня на танец. Как я потом узнала, эта композиция была Scorpions — Still loving you.

На этом дискотека закончилась, и мы – Сережа, я, Светка и Джими вышли на улицу. Тут, Джими увлек Светку куда-то в сторону, а Сережа повел меня прогуляться по берегу. Мы шли мимо пляжных кабинок для переодевания и разговаривали. Я думала, что этот парень мне нравится…

… Я стою, прижавшись спиной к кабинке, а он меня целует в губы. От этого поцелуя, закружилась голова, и я просто обмякла в его объятиях, а Сережа уже покрывал поцелуями мою шею, но я не сопротивлялась — я желала его, прямо сейчас и здесь! В животе бешено затрепетали бабочки, и дыхание участилось, но в этот момент, он отстранился от меня, и, глядя в глаза, с упреком сказал:

- Я мог бы разложить тебя здесь и сейчас. Ты понимаешь, что это значит? Ты…

Мое лицо вспыхнуло от стыда, но, одновременно, я возжелала Сережу с новой силой. Он говорил, говорил, говорил…, а я его не слышала, и, глядя ему в глаза, молча, думала только об одном:

«Да разложи же ты меня здесь и сейчас! Сколько можно в девках ходить? Ну почему он все это прекратил? Ну почему, когда я решилась на это, меня тут же опрокидывают? Ну почему такая НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ?!!..»

Я поняла, что влюбляюсь и влюбляюсь в этого человека с каждой секундой. Мне дико хотелось испытать ЭТО: именно с ним; сейчас же; на этом берегу; возле этой кабинки; на этих камнях; и мне было все равно, все равно, все равно, если кто нас увидит. Но,… вместо этого, он повел меня гулять по ночному городу.

…Мы смотрели на звезды, сидя на скамейке. Ночное небо там было черное, а звезд так много, что я не могла на них насмотреться. Я вспомнила звездное небо в деревне Деревцова. Оно было такое же, как и здесь, но здесь небо было все же темнее и еще красивее.

Он рассказал, мне ту же историю, что поведал Мамука, но более подробно. Оказывается, что после того случая, образовались две группировки, враждующие друг с другом. Сережа с Мамукой в одной группировке, а Аморе и Джими в другой. Слушая его, я поняла, что, каким-то образом: я и Светка познакомились с парнями из враждующих друг с другом группировок, причем я оказалась в одной из них, а она в другой.

Сережа рассказал, что занимается кунг-фу, и показал несколько движений кунг-фу – кошки и змеи. На него было приятно смотреть: все, что он показывал, смотрелось чарующе красиво. Я не знала, что такое кунг-фу, но мне все нравилось.

Затем мы возобновили прогулку по городу. Мы прошли мимо павлина, у которого вместо хвоста было уже, три пера. Сережа спросил, хочу ли я перо павлина. Я отказалась. Мне еще больше стало жалко птицу.

Гуляя со мной по городу, Сережа рассказывал о себе. Фамилия его Акопян. Он армянин. Ему 25 лет. Работает сапожником. Мама его всегда ругает, когда он выпьет. Про отца он ничего не говорил, и я поняла, что он, возможно, умер. Его брат живет в Москве и женат на русской. Брат работает на Скорой помощи врачом. Я рассказала ему о себе, что живу в Зеленограде с мамой и работаю столяром.

Под утро, он проводил меня до дома, где я жила со Светкой, и мы договорились встретиться вечером на дискотеке. Отдыхать нам оставалось три дня.

Вечером, на дискотеке, я и Светка ждали Сережу. Джими и Аморе были рядом с нами. Сережа не приходил. Я начала волноваться. В голову полезли мысли, что он не хочет со мной больше встречаться. Вдруг Аморе подвел ко мне красивого высоко молодого мужчину в морской форме. Он представил мне его, назвав имя Мития. Мития пригласил меня танцевать, и я станцевала с ним один медленный танец, а следующий танец, я ему отказала. Тогда Аморе отвел меня в сторону, поговорить, и начал ругать меня и спрашивать, что я нашла такого в этом сапожнике.

- Он нищий, он просто сапожник! У него ничего нет! – Характеризовал мне Сережу он, а я еще больше убедилась в правильности своего выбора.

«Сережа не обманул меня. Он действительно сапожник. Он не избалованный богач, а такой же простой человек, как и я. Вот такой мне и нужен».

Я сказала Аморе, что я его выслушала, и мне решать с кем ходить, а с кем нет.

Прошло еще полчаса, когда ко мне подошел незнакомый парень и прошептал, что Сережу не пускают на дискотеку: он стоит у черного выхода и ждет меня. Я тут же сказала об этом Светке, и мы побежали за этим парнем к черному выходу. Там, за закрытыми дверями стоял Сережа и еще несколько парней с ним. Я обрадовалась ему как ребенок. Мы открыли ребятам дверь и, мы все вместе, ушли на дискотеку. Все медленные танцы я танцевала с Сережей. Понравившуюся мне композицию проигрывали часто. Я была счастлива. Я влюблялась в Сережу все больше и больше, и, наконец, поняла, что люблю его так сильно, что хочу выйти за него замуж.

В своем городе я знала одну семейную пару, где знакомая мне Лена, вышла замуж за азербайджанца, который служил в нашей тюрьме. Они встречались, когда он служил, а потом он приехал к Лене и женился на ней. Меня совершенно не смущало, что мой муж будет армянином.

Я представляла наших детей и была уверена, что они будут красивые и умные. Я хотела сделать Сережу счастливым человеком. Я знала, что так и будет. У меня это получиться. Только не знала, как ему сказать об этом и злилась на себя, а точнее, за свою нерешительность. Тогда я подумала, что, может, он сам мне признается, что нравлюсь ему, а я признаюсь ему в любви.

Но он ничего такого мне не говорил. Я надеялась, что он еще раз захочет меня поцеловать, и тогда я все ему скажу. Но и этого он не сделал, а моя девичья скромность не позволяла первой попросить у него поцелуй. Весь вечер я злилась на себя, что стесняюсь сказать ему о своих чувствах, и когда он проводил меня до дома, решила все рассказать ему завтра. Но и на следующий день, ничего не изменилось. Мы прогуляли с ним всю ночь, а потом он просто проводил меня до дома.

* * *

Это был наш последний день в Батуми. Накануне вечером, мы все договорились встретиться в гостинице. Эта идея была Аморе и Джими (они пообещали, что будет сюрприз для нас), но Сережа сказал, что тоже придет.

В назначенное время — я и Светка пришли к гостинице. На первом этаже гостиницы, в отдельном помещении, за длинным столом сидели незнакомые мужчины. Туда привел меня и Светку Аморе. Я растерялась, от обилия стольких мужиков, и не понимала, что происходит. Дверь в помещение открылась, и вошел Сережа. Одновременно, с другой стороны, в зал вошел и Джими. Джими был в костюме. Светка удивилась и спросила его,  почему он так оделся сегодня. Джими ответил, что он оделся так для нее. Сережа подошел ко мне. Мужики спросили его, заберет он меня с собой или нет. Сережа ответил, что заберет, и, взяв меня за руку, повел к выходу. Я испугалась за Светку и запротестовала. Сережа пообещал, что с ней все будет нормально и увел меня.

Он пригласил меня в кинотеатр на фильм «Солярис». Этот фильм я смотрела впервые, и он мне понравился. Потом мы пошли гулять, и он привел меня к берегу моря, познакомить с друзьями. Друзья его, рыбачили, закинув удочки. Сережа сказал, что его друзья — украинцы. На дальнем противоположном берегу, мощные прожекторы освещали море, доставая своим светом до нашего берега. Сережа сказал, что на том берегу Турция. Мы посидели с его друзьями и ушли.

К моему дому подошли под утро. Я волновалась. Сережа так и не признался мне ни в чем. Когда мы стали прощаться, я запаниковала. Вся моя сущность стремилась рассказать ему, как люблю его, и в то же время, я боялась услышать, что я ему не нужна, а ходил он со мной, только потому, что защищал от других.

«Ну почему мы так поздно встретились? Почему всего три дня? Еще бы денек, и я бы придумала, как вызвать его на разговор. Ну, поцелуй же ты меня еще раз!..  Дура! Ты не нужна ему. Как же я люблю его! Ну почему мы должны расстаться так быстро?.. – мучительно раздирали мою душу мрачные мысли».

Сережа попрощался со мной, и пообещал завтра придти и проводить нас. Он сказал, что обязательно постарается придти к вокзалу. После чего он развернулся и быстро стал удаляться, опустив голову, а я стояла и, отчаянно, ждала, что он сейчас остановится, обернется, и тогда я побегу к нему и все расскажу. Но он не обернулся.

Расстроенная, я пришла домой, и увидела ревущую Светку. Я подбежала к ней:

- Светка, что случилось?

- Где ты была? – с обидой обратилась она ко мне. – Почему ты меня бросила?

Я рассказала, что не знала, что с ней может что-то случиться, поэтому была с Сережей. Светка рассказала, что она уединилась с Джими, но тут вбежал к ним Аморе и чуть не изнасиловал ее. Оказывается, что Джими и Аморе все это подстроили. Но, неожиданно, в комнату ворвался Мамука и спас ее. Потом Мамука привел ее к себе домой. Она даже название улицы запомнила и сказала мне, а я тоже запомнила — на всякий случай. Светка сказала, что хорошо, что мы утром уезжаем, а я чуть не заплакала, представив, что теряю Сережу.

* * *

Утро мы проспали. Мы вскочили с кроватей, оперативно собрались и поспешили на вокзал. Я оглядывалась и искала Сережу. Я долго не могла уснуть и думала, как мне поступить. Наконец, я решила, что как только его увижу, то признаюсь ему в любви и скажу свой адрес: или напишу ему на руке, на камне, на стене дома, да не важно, на чем, потому что листка бумаги у меня не было. Он, если захочет, напишет мне письмо, а я ему. В переписке приглашу его приехать ко мне в гости, покажу свой прекрасный город, да так, что ему он понравится. Если он не решиться, то сама сделаю ему предложение. Брат его живет в Москве, значит, и Сережа согласится жить в Зеленограде. Они будут общаться. Мы сыграем свадьбу, а потом, при свечах и с шампанским, останемся вдвоем, и я стану его женой. У нас будут мальчик и, обязательно девочка, а потом посмотрим — может еще, кто будет. Ради него я научусь готовить еду так, что он пальчики себе обкусает. Я буду верной и любящей женой. Он никогда не пожалеет, что женился на мне.

Еле поспевая за Светкой и злясь на нее, я продолжала оглядываться по сторонам и искать Сережу. Мы повернули к вокзалу. Вдруг позади нас, нас кто-то окликнул. Мы обернулись. В двадцати метрах от нас стояли два парня и махали нам.

- Бежим! – истерично крикнула Светка и побежала. Я растерялась. Я не могла понять, кто эти парни. Я привыкла видеть Сережу в костюме, а они были одеты в спортивные костюмы. Сережа говорил, что если сам не сможет, то нас проводят. Я хотела подождать их и спросить кто они, но Светка от меня быстро удалялась, и я побежала за ней, боясь ее потерять и надеясь, что мы обе опоздаем на поезд.

Светка показала наши билеты вагоновожатой и вскочила в вагон. Я полезла за ней, теряя надежду встретить Сережу и сказать ему свой адрес.

Усевшись в вагоне, Светка успокоилась и радовалась, что мы убежали, а я погрустнела. Мне хотелось плакать. Когда поезд тронулся, Светка совсем повеселела и принялась обсуждать наше приключение. Я сказала ей, что мне Сережа понравился, но она меня не услышала, рассказывая о чем-то своем, и я решила больше ей об этом не говорить.

Лежа на верхней полке, и смотря в окно вагона, я думала, что мне делать. Я спросила Светку, поедем ли мы в Батуми на следующий год. Она ответила, что не знает. Без Светки, я боялась туда ехать одна.

Я подумала о Валерке из бригады. Валерка сразу стал мне не нужен. Я думала, что когда выйду на работу, скажу ему, что не буду с ним встречаться. Он же ждет меня, и я считала, что так будет честнее, чем промолчать.

* * *

На работу я ехала с тоской в душе: я, мысленно, была еще в Батуми. Бригада меня встретила радостно. Я заняла себя работой, думая о Сереже. В перерыве, ко мне подошел Валерка, и спросил, как я отдохнула. Я ответила, что хорошо и подумала, как ему сказать, что влюбилась там, в парня, но Валерка сам все сделал за меня. Он начал хвастаться, что встречается с Катькой из другой бригады, и они уже были вместе, а Катька была уже не девочка. Я удивилась, зачем он, как баба, говорит мне такие подробности? Зачем он вообще все это рассказывает? Он думает, что мне это должно быть интересно? А, если бы он со мной переспал, то тоже об этом рассказывал, например, той же Кате? Вот, что мне не нравилось в нем! Это его склонность к сплетням. Впрочем, новость меня обрадовала, и я рассказала ему, как познакомилась с Сережей, как я полюбила его и собираюсь поехать в Батуми к нему в следующем году, добавив, что теперь курю сигареты: Валерка сам не курил и не любил курящих девушек. Мне это было это на руку.

Не знаю зачем, но он начал доставать меня разговорами (хотя я его не просила), как он гуляет с Катей: как они на теплоходе катались и целовались все время;  как они в кино ходили; то еще куда ходили, ездили… Я не понимала, зачем он все это мне рассказывает, может ревность хотел вызвать? Я слушала его и думала о Сереже.

* * *

Через неделю пришло письмо от капитана Валеры, с обратным адресом. На конверте был рисунок его корабля. Я прочла письмо. Валера был хороший человек, и я могла даже за него замуж выйти, но я не могла его обманывать и не стала отвечать.

Но, мне пришла мысль написать письмо в Батуми. Я не знала, где живет Сережа, но запомнила название улицы Мамуки, когда мне Светка об этом сказала. Я купила конверт и принялась писать письмо «дедушке в деревню», написав на конверте, куда: Батуми, название улицы и кому — Мамуке. В письме я написала, что я и Светка доехали хорошо, что я скучаю по Сереже и хочу его еще раз увидеть, и добавила, что Сережа мне очень нравиться. На конверте я написала обратный адрес, в надежде, что мне ответят, и бросила его в почтовый ящик у моего подъезда.

Ответ мне не пришел.

* * *

Вернулся из деревни Деревцов. Он вернулся один: родители его остались в деревне. Я и Светка пришли к нему домой. За разговорами, мы вспомнили про Гену Чигарева, которого все называли чудиком, а я знала его как Гену Бешеного. Андрей рассказал нам, что Гена теперь чинит всем электроприборы, например утюги, пылесосы, и многое другое: он очень хорошо в этом разбирается. Все соседи его уважают. Я слушала его и поражалась услышанному: Гена, вырос и стал помогать людям! Он стал нормальным человеком! Я была рада за него.

В следующем году мы узнали, что Гену убили. Кому понадобилось такое с ним сделать, никто так и не узнал.

Как-то, выйдя из своей квартиры, я встретила Толика Гуржуя. Он радостно сообщил, что вернулся из армии и устроился работать в милицию.

* * *

Шел 1988 год. Ленка уволилась со своей работы и нашла другую работу в Москве – на Яузе, где готовят спортивных лошадей. В выходные дни, я ездила к ней, учиться ездить верхом на лошади. Ленка объяснила мне, что поворачивать спортивную лошадь, направо и налево, надо совсем не так, как деревенскую. Первые тренировки начинались в манеже. Я даже мечтать не могла, что когда-либо буду ездить верхом на лошади.

В марте, мы собрались выехать в лес. Для меня это было радостным событием, только я попросила Ленку выбрать мне спокойную лошадь. Ленка согласилась и подвела меня к деннику с вывеской имени коня «Эфес», в котором, отдыхая, лежал жеребец рыжего окраса. Жеребец, увидев нас, нехотя поднялся, а я поняла, что он достаточно высокий.

- Конь-то смирный? – спросила я ее, с подозрением.

- Как корова. – Ответила она словами из детской сказки «Золотой петушок».

- Нам и надобно такого. – Продолжила я со всей серьезностью, а Ленка засмеялась.

На прогулку, с нами поехало несколько человек. Скакать по лесу галопом, было настолько здорово, что счастья моего не было предела.

После этого, мы еще несколько раз ездили на лошадях в лес. Ленка, каждый раз давала мне разных лошадей, с разными характерами. Учеба верховой езды проходила для меня в спартанском стиле, но с лошади, я, ни разу не упала, хотя была возможность, и не раз.

К лету, она уволилась оттуда и ушла работать в группу проката на Лосином острове. Два дня она работала, два отдыхала. Лосиный остров от Зеленограда был далековат, поэтому Ленка, утром уезжала на работу, ночевала там, и вечером второго дня возвращалась домой. Когда у нее совпадали рабочие суббота и воскресенье, я уезжала  вместе с ней и оставалась там на ночь. С собой я брала Рэмку. Он от меня никуда там не убегал, и даже, сам научился пригонять в конюшню лошадей, которых отпускали пастись днем. Удивительно, что его этому никто не учил, но как только, кто-то скажет, что пора загонять лошадей, Рэмка срывался к пасущимся лошадям, и, бегая вокруг них, направлял табун в конюшню.

Мы гоняли табун лошадей в ночной. Галопом, мы влетали на поляну, которую выбрали для ночного, и, пока паслись наши лошади, разводили костер, жарили картошку и пили вино, мирно беседуя между собой. Как правило, нас было несколько человек. В ночной, я ездила на своем любимом вороном мерине – Воронце.

Так же, мы ездили, через лес, к соседям на Яузу. Езда галопом, мне больше всего нравилась. Мы приезжали на Яузу, узнавали, как у них дела и уезжали. Ездили мы во второй половине дня, а в первой, Ленка, или ее напарница, проводили занятия проката.

Иногда к нам приезжали иностранцы. Приезжали японцы: катались на лошадях и фотографировались с ними. Уезжая, они кланялись и говорили: — «сасибо, сасибо». Однажды приехал американский репортер. Ему, для какого-то американского журнала, нужна была фотография рашен девушки на лошади. Лошадь и девушку выбирал сам. Он выбрал самого тощего, костлявого мерина и меня. Ехать я должна была без седла, и, исключительно галопом. Я запротестовала, требуя седло, но американец ничего знать не хотел: ему нужно было фото лошади без седла и девушка на ней. Может шагом? Нет, ни в коем случае – только галоп. Спорил он со мной на ломаном русском языке, весьма любезно, но настойчиво.

Ну, хорошо: ради искусства, один раз можно и потерпеть. Я отъехала подальше от конюшни, развернула коня и поскакала, ужаснувшись, насколько костлявый у него хребет. Впереди показался американец с фотоаппаратом. Проскакав мимо него, я остановила лошадь и, морщась от боли, собралась слезть с нее, но фотограф, велел еще раз проехаться. Я развернула коня и, шагом отправилась на стартовое место, и потом, галопом помчалась к фотографу, решив, что это в последний раз. Окончательно отбив задницу, и остановив коня, я собралась слезть с лошади, но, дотошный американец, попросил проехаться еще раз. И тогда я возмутилась:

- Зачем? Вы же сделали фото!

- Надо еще раз, чтобы наверняка. – Не унимался он.

- Но почему я? – Спросила я, чуть не плача и чувствуя, что я на грани истерики.

- Потому что у тебя волосы красиво развеваются.

«Ах, так! Ну, нет уж. Сам бы попробовал на хребте попрыгать. Хоть бы лошадь выбрал нормальную, чтобы заставлять на ней туда-сюда скакать».

Я вернулась к стартовой поляне. Росшие возле нее кусты и деревья, прикрывали меня от американца. Там все это время стояли Ленка со своей напарницей, ожидая окончание фотосессии. Подъехав к Ленке, я слезла с лошади и сказала, что больше не поеду, попросив теперь ее позировать американцу. Ленка, без слов, запрыгнула на коня и ускакала, а я мстительно представила, как удивится американец, когда увидит ее на лошади.

Через пару минут вернулась Ленка. Она слезла с коня и отпустила его пастись. Фотосессия закончилась.

* * *

Я заболела. В июне месяце стояла жаркая погода, а у меня невысокая температура, заложило уши, нос и больно было глотать. Это случилось в четверг, а на следующее утро я не поехала на работу, и вызвала врача. Мама уехала на работу без меня.

Пришла наш участковый терапевт Крючкова. Это была женщина в возрасте. Она выслушала меня, температуру мерить не стала, но прослушала легкие. Затем она осмотрела горло и спросила, что я такое горячее выпила, что горло обожгла и оно все красное, вызвав тем самым мое недоумение. Врач заявила, что у меня ничего такого она не обнаружила, а я сказала, что у меня еще и уши заложило.

- А это не ко мне, это к ЛОРу тебе надо идти.

- Как же я пойду с температурой?

- Ну, приходи сегодня ко мне на прием. – Сказала она и ушла.

В назначенное ей время, к четырем часам дня, я пришла к ней на прием и просидела у кабинета почти час. Когда, отсидев очередь, зашла к ней в кабинет, то она попросила медсестру отвести меня к ЛОРу.

У кабинета «ЛОР», я просидела еще два часа. Меня клонило ко сну, и раскалывалась голова. Рабочий день поликлиники подходил к концу. Меня вызвали самой последней, хотя медсестра моего врача, сама относила им мою карту, и должна была договориться принять меня без очереди. Врач осмотрела меня и сказала, что у меня пробки. Ее медсестра промыла мне уши и доложила врачу, что пробок не было. Врач не поверила, но уши посмотрела и поставила диагноз – отит. Она выписала мне мазь и попрощалась со мной.

- Как? Вы не дадите мне больничный? У меня же температура! – напомнила я.

- С отитом мы больничный не даем, а если у тебя температура, то это к терапевту, и поспеши — рабочий день закончился.

Я побежала к кабинету терапевта. Крючкова уже переодевалась, собираясь, домой. Я попросила ее дать мне больничный, так как ЛОР поставила диагноз отит.

- А я здесь причем? Пусть ЛОР и дает больничный.

Я почувствовала, что надо мной откровенно издеваются, но заявила, что у меня температура, и она обязана дать мне больничный.

- Ничего я тебе не обязана, но сделаем так: если у тебя будет температура в понедельник, то приходи, и я дам тебе больничный. – Сказала она так, как будто делает мне одолжение.

Расстроившись, я ушла домой. По дороге, меня штормило, и хотелось просто залечь в кустах и спать. Дома я рассказала обо всем маме, которая уже приехала с работы. Больше всего я переживала, что я прогуляла рабочий день, раз мне не дали больничный. Мама померила мне температуру и ахнула. Температура поднялась до отметки тридцать восемь и восемь. Мама была вне себя от ярости. Она рассказала мне, что эта Крючкова давно терпеть не может нашу семью, потому что, как она к нам придет по вызову, то постоянно делает замечания, что мы обои, например, не поменяем никак. В общем, эта Крючкова, придиралась к нашей семье по любому поводу. Мама сказала, что в понедельник, она сама со мной пойдет к врачу. Я отказалась. Я решила, что в понедельник, даже, если у меня будет температура, то пойду на работу, и унижаться перед этой врачихой и вымаливать у нее больничный, не стану.

К понедельнику температура нормализовалась, но у меня пропал слух и обоняние. Я уехала на работу, а мама пошла в поликлинику, ругаться.

На работе, я никого и ни чего не слышала, только если громко кричать мне в ухо, я слышала что-то отдаленное. Ощущение было, как будто мне заткнули уши пробкой. Полная тишина. Это было немного смешно.

Дома, мама рассказала, что она сразу пошла к главному врачу. При ней вызвали Крючкову. Крючкова пришла с моим больничным листком, и заверяла главного врача, что я ее не так поняла тогда. Она, якобы, сказала, чтобы я пришла к ней в понедельник за больничным листком. Она мне его выписала и ждала, а я не пришла.

Через несколько некоторое время, мама рассказала мне, что эту врач, почти сразу  Бог наказал: у нее муж умер.

Слух ко мне вернулся в течение недели, а вот обоняние нет. Со временем, я привыкла жить без запахов. И, у меня появилось недоверие к врачам. 

* * *

Маринка Дмитриева вышла замуж. Галка Сорокина родила девочку, а Юля мальчика. Толик Гуржуй познакомил меня с Наташей, с которой он встречался. Наташа оказалась веселушкой и хохотушкой. Мне она сразу понравилась. Они сказали, что собираются расписаться. В дни, когда я не ездила с Ленкой на конюшню, гуляла со Светкой и Андрюхой Деревцовым.

Однажды, мы втроем пошли загорать в лагерь «Ласточка» на той стороне Крюково. Там никого не было, и мы, у пруда территории лагеря устроили нудистский пляж. Светка и Андрюха разделись догола, а я оставила плавки. Андрюху я не стеснялась, но все равно не стала раздеваться полностью. Мы загорали и купались в пруду, пока Светка не залезла в пруд надолго, а когда вылезла, то оказалась обвешана пиявками. Она завизжала, а Андрюха, смеясь, начал снимать с нее пиявок. Смеялась и я, но Деревцову не помогала. Пиявок я боялась. Светка обозвала нас дураками и сказала, что не хочет больше здесь оставаться. Мы оделись и ушли.

* * *

На работе, от меня не отставал комсорг, предлагая вступить в комсомол. Случилось так, что он оказался передо мной на коленях, умоляя пополнить ряды комсомола. Сжалившись над ним, я согласилась, но с одним условием, что сдавать экзамены не буду. Он обрадовался, и на следующий день принес мне мой комсомольский билет.

Через несколько дней, он опять ко мне пришел и предложил сходить на партийное собрание, которое будет тогда-то и там-то. Началось!.. Деваться некуда, пришлось согласиться. Через час, он принес мне одноразовый мандат. Не следующий день, он снова ко мне пришел и сказал, что собрание переноситься, и забрал у меня мандат.

* * *

Я была занята работой, когда ко мне подошел рыжий парень с огромным букетом желтых цветов. Этот парень работал в нашем цеху в другой бригаде. Он протянул мне букет, встал на одно колено и сделал предложение выйти за него замуж. Я не растерялась, отказала ему и не взяла букет. Парень бросил букет на конвейер и ушел. Включился конвейер, и букет уехал к мужикам, собирающим шкафы. Ко мне подошла моя напарница Нина и сказала, что у этого парня забеременела девушка, а он жениться на ней не хочет.

* * *

С приближением моего отпуска, я раздумывала, как произойдет моя встреча в Батуми с Сережей. Будет ли он рад мне? Может он женился за год. Все может быть. Если женился, то значит не судьба, а если нет, то я постараюсь сделать все, чтобы быть с ним вместе. На этот раз, я не стану быть такой нерешительной дурочкой. Если он обрадуется моему приезду, я сразу сознаюсь ему в любви, а там будь, что будет. Если откажет, то я пойму.

В начале сентября Светка сообщила, что пора покупать билеты в Батуми. Надо было определиться с датой моего отпуска, а она уже под меня подстроится. На работе, я написала заявление в отпуск и пошла с ним на подпись к начальнику цеха, но начальник отказал мне в отпуске, заявив, что работать некому. Я не могла поверить его словам, и сказала, что у меня по плану отпуск в сентябре. Он был, не умолим, и сказал, что отпустит меня в отпуск в любом месяце, но не сейчас.

Я вышла из его кабинета, не понимая, почему мне отказали в последний момент, когда все знали, что я иду в отпуск. Мелькнула мысль, что это сделали специально, потому, что я говорила Валерке, что поеду снова в Батуми. Может, Валерка подговорил Русакова, а Русаков сказал начальнику цеха, чтобы меня не отпускали, так как в тот раз, я приехала оттуда влюбленная в не русского и с сигаретой в зубах. Неожиданно я поняла, что я не встречусь с Сережей, а это значит, что я не смогу с ним поговорить, и если он не женился сейчас, то теперь точно женится до следующего моего приезда. Я поняла, что теряю его. Я целый год ждала эту поездку, чтобы вот так меня опрокинули с ней. Это было жестоко!

Я сказала Светке, что меня не отпустили в отпуск. Светка тоже расстроилась, но решила, что все равно поедет в Батуми, с Деревцовым.

* * *

На работе, я узнала, что от мебельного комбината, отправляют в колхоз желающих, собирать картошку. Я подумала, что раз не еду в отпуск, то хоть на «картошку» съездить. Я пришла к начальнику цеха и попросилась на «картошку». Начальник выслушал меня и сказал, что на «картошку» уже набрали людей и пока не требуются. Выйдя из его кабинета, я снова озадачилась. Как так получается: в отпуск меня не отпустили потому, что работать не кому, а на «картошку», потому что там просто людей полно? Еще я заметила, что из нашей бригады в отпуск никто не ушел. Все были на месте, а это значит, что бригада от нехватки рабочих рук не страдает.

На следующей неделе, ко мне подошел начальник и спросил, хочу ли я еще, поехать на «картошку». Я сказала, что хочу. Он предложил мне поехать завтра, так как оттуда уехало несколько человек, и требуется пополнение. Я согласилась, но снова удивилась, как так получается – в отпуск не отпустили, а на картошку, так, пожалуйста.

На следующее утро, перед поездкой в Колхоз, находясь на станции Крюково, я завернула к табачной палатке, где обычно покупала сигареты «космос», которые курила. Таких сигарет в продаже не оказалось, зато в продаже появились новые сигареты — «зодиак». Я купила блок этих сигарет, надеясь, что они похожи на те, что я курила. Позже я узнала, что сигареты «космос» перестали выпускать, а сигареты «зодиак» мне не понравились.

У мебельного комбината, всех, кто едет собирать картошку, ждал автобус. У автобуса стояли две девушки. Я познакомилась с ним. Одну звали Леной, вторую не помню. Они обе комсомолки. Я обрадовалась, что поеду в колхоз с ними – не так скучно будет. К автобусу подошли двое мужчин и встали покурить в стороне. Потом подошла женщина, присоединилась к нам, закурила и представилась Татьяной. К автобусу подошел парень. Он тоже прикурил сигарету, но не пошел к мужикам, а направился к нам и начал с нами знакомиться. Он сказал, что его зовут Юра. Парень мне сразу не понравился внешностью – у него было неприятное лицо. Рассказывая о чем-то, он улыбался улыбкой полумесяцем, которая растягивалась на пол лица, а нижняя челюсть выпирала вперед. Через некоторое время, к нам подошел еще один мужчина и, удостоверившись, что все семь человек на месте, разрешил выезжать.

В дороге, мужики играли в карты, а я с девчонками сидела в сторонке. В автобусах меня давно не тошнило, во время долгой поездки, но всегда клонило в сон. Я задремала. Ехали мы очень долго. В каком месте находился колхоз, и куда нас привезли, я не поняла. Кажется, он был в Клину.

* * *

Мы приехали к общежитию, где нас распределили по палатам. Я, с приехавшими со мной девчонками и Татьяной, с которыми сблизилась в дороге, поселилась в одной палате. К вечеру, вернулись с поля те, кто там работал. Я пригляделась к людям, с которыми мне придется жить и работать. Народ там был разный – молодые и не очень. Я с нетерпением ждала завтрашнего дня, чтобы познать работу в поле.

Я и Лена. Мы только приехали в колхоз.

Вместе со своими девчонками, я из палаты вышла на улицу, подышать свежим воздухом. Мы сидели на скамейке, когда ко мне подошел Юра и, с серьезным выражением лица, вызвал поговорить. Обещая, показать что-то интересное, он увлек меня в мою палату, закрыл дверь и, молча, начал меня быстро раздевать. Такой наглости я от него не ожидала. Я сразу заявила, чтобы он меня не трогал, потому, что я девственница. Юра улыбнулся своей противной улыбкой и, ни сказав, ни слова, продолжил попытки снять с меня телогрейку, которую мне выдали по приезду в колхоз. Я его оттолкнула, сказав еще громче, кто я, и, только тогда заметила, лежащую на одной из кроватей Татьяну. Она лежала, отвернувшись к стене. Я удивилась, что она спит и не слышит, что в палате что-то происходит. Я обратила внимание Юры, что мы не одни. Он заверил меня, что она спит. Я вытолкнула его из палаты, но через минуту в дверь постучали. Я открыла дверь. На пороге стоял Юра. Он позвал меня поговорить. Я не собиралась с ним идти никуда, но он сделал умоляющее лицо и тихо сказал, что хочет кое-что сказать мне, и это «кое-что» очень важно. Как ни странно, но Татьяна, за все это время, даже не шевельнулась. Я подумала, что не может человек так крепко спать, и жива ли она вообще. Я захотела попробовать растолкать ее, но заметила, что она дышит, и подумала, что пожилая женщина, просто устала с дороги, поэтому уснула крепко. Чтобы дать ей выспаться, я вышла в коридор к Юре.

Он сказал, что со мной поговорит буквально пять минут и, отвлекая какой-то болтовней, повел меня по коридору и, как-то незаметно, завел в помещение с душевыми кабинками. У стены помещения стояли скамейки. В одной кабинке было слышно, как текла вода. Там кто-то мылся. Юра предложил сесть на одну из скамеек, чтобы поговорить спокойно. Меня раздражало, что он такой навязчивый, но понимала, что он мне ничего тут не сделает, раз мы не одни. Но Юра, молча, уставился куда-то в сторону. Я напомнила ему, что он хотел что-то сказать.

В это время дверь кабинки начала открываться, а Юра, неожиданно, прижал меня к себе, захлопнув мои рот и нос, своими рыбьими губами, и, когда я попыталась сделать вдох, засунул мне в рот свой вонючий, кислый и слюнявый язык, двигая им туда-сюда. Я начала вырываться, борясь с нехваткой воздуха и позывами рвоты, но он держал меня крепко и отпустил только тогда, когда я начала терять сознание. Пока я, хватая воздух ртом, пыталась продышаться и боролась с рвотными позывами, он схватил меня за руку и бегом потащил к душевой кабине, из которой только что вышла молодая пара девушки и парня. То, что это была пара — парень и девушка я видела, так как этот Юра не прикрыл меня совсем от них, а они видели меня. Мимолетно, я увидела, что парень и девушка обернулись в нашу сторону и вышли из помещения, закрыв за собой дверь.

- НЕ ДЕЛАЙ ТАК БОЛЬШЕ! – прохрипела я ему, потому что крик у меня не получился.

Он остановился и сказал, что не будет меня трогать и, что он все понял, но, увлекая обратно к скамейке, попросил посидеть немного с ним, и поговорить.

- Да пошел ты! – крикнула я в надежде, что мой крик, по ту сторону двери, кто-то услышит, так как он, крепко, продолжал удерживать меня за телогрейку.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – Начал умолять он, вцепившись в меня. – Мы только поговорим. Я обещаю, что ничего тебе не сделаю.

Между делом, он усадил меня на скамейку, на которой мы до этого сидели, и замолчал, но при этом, держал меня за рукав. Я подумала, что он о чем-то задумался, попыталась встать, но он, усилил хватку, обернулся ко мне и умоляюще уставился на меня, даже рот приоткрыл, как будто вспомнил, что хотел сказать, но ничего не сказал и снова уставился куда-то в сторону. Я боялась, что если я начну вырываться, он утащит меня в душевую кабину. Все это время, я надеялась, что кто-то зайдет к нам, но никто не пришел.

Минут через десять, я встала и пошла к выходу, удивившись, что, на этот раз он не сделал попытку меня удержать. Он тоже встал, и мило мне, улыбаясь, вышел вместе со мной, а затем, громко пожелав мне спокойной ночи, ушел в свою палату. Когда мы выходили, снаружи я увидела стоявшую возле двери еще одну пару. Молча посетовав, что же они раньше не зашли к нам, я ушла в свою палату.

Я зашла в палату. Все ложились спать. Я разделась и легла в свою кровать. Я поняла, чем занималась эта пара в душевой. Этот неприятный парень хотел тоже со мной здесь ЭТО. А поцелуй его… это был самый мерзкий поцелуй, который был в моей жизни. Я даже представить не могла, кому может понравиться такой поцелуй. Я поняла, что целоваться он не умеет, а просто насмотрелся французских фильмов. Не девственник, раз такой наглый, но видимо был какой-то опыт с женщиной и, то один раз. Да кто же на него вообще посмотрит-то?!

Однако я успела разглядеть его, когда сидела рядом с ним. Волосы вьющиеся, темные. На затылке большая проплешина. Рановато для такого возраста. Глаза светлые, неприятные, как будто пустые. Иногда расширяет их, поднимая брови, не понятно почему. Нос большой, расширен к низу. Губы толстые. Верхняя губа наложена на нижнюю, как будто его с детства всегда обижали, и этот отпечаток на лице остался на всю жизнь. Нижняя часть лица, чуть вытянута вперед как у рыбы. Улыбался полумесяцем, не показывая зубы. Вдобавок ко всему, у него был странный говор, который я заметила, еще при первой встрече: звук «р» он произносил гортанно, раскатисто и неприятно. Я такого говора никогда не встречала. Последний штрих, это его высокая, худая, сутулая фигура с кривыми ногами. В целом он был не просто страшный, а омерзительный. Я сделала вывод, что от этого парня надо держаться подальше. От брезгливости и отвращения к нему, я не могла долго заснуть.

* * *

На следующее утро, позавтракав, мы все сели в автобус и поехали на поля. Выезжая с территории общежития, я обратила внимание на коров, пасущихся на поляне, которую, из-за деревьев, не было видно со стороны нашего общежития. С ними был пастух на лошади. На лошади!.. Вот это да! Я вспомнила, как Ленка рассказывала, что брала у пастуха лошадь и ездила на ней где хотела. И мне, вдруг, тоже захотелось так покататься. Тем временем, автобус выехал на дорогу, и, повернув налево, повез нас дальше.

Возле поля, мы вышли все из автобуса. К нам подошел мужик и попросил одного человека на комбайн. Я тут же вызвалась на комбайн, обрадовавшись, что таким образом, мне не придется работать рядом с этим Юрой на поле. Мне показали комбайн, на котором я буду работать, и познакомили с бригадой, с которой будут работать на этом комбайне, а остальных увели в поле. На комбайне мне понравилось сразу. Наша задача была перебирать картофель, который двигался на бегущей ленте. Со мной было пять человек. Мы по трое стояли с каждой стороны конвейера.

Перебирая картофель, я пригляделась к людям на поле. Они постоянно нагибались, собирая картофель, и клали ее в корзины, или на что-то, похожее на корзины. Я поискала девчонок, с которыми приехала. Они шли в самом конце. Я пожалела их, видя, что им тяжело нагибаться постоянно.

Но что это?.. С ними был Юра! Он шел самым последним и, брезгливо, двумя пальцами, брал по одной картофелине и клал ее в корзину одной из моих соседок по палате. Он не нагибался так часто, как делали все. Было видно, что такая работа его не устраивает, и он не собирается батрачить. Но, вдруг, я услышала, что он им что-то интересное рассказывает, а девчонки его слушают и смеются. Смеялся и он. Я слышала только его громкий голос, но о чем он им там говорил, не могла разобрать. Он что? Анекдоты им травит?

Это было очень кстати, что он ходит там с ними, а не со мной. Я подумала, что он переключился на одну из моих соседок, забыв про меня, ведь он приехал сюда только за ЭТИМ. Однако мне пришла в голову мысль, что мне срочно надо познакомиться здесь, с кем-нибудь из парней, чтобы он ко мне вообще не подходил.

К концу рабочего дня, нас, тех, кто работал на комбайнах, сами комбайнеры (на поле работали два комбайна) повезли домой, совсем другой дорогой — по просеке, через лес. В общежитие, мы приехали раньше тех, кто остался на поле, и успели принять душ. Я запланировала, что после ужина, заберу своих соседок по палате и прогуляюсь с ними за территорией общежития. Я весь день мечтала об этом.

Я была в палате, когда вернулись с поля Лена и ее подружка. Лена сразу обратилась ко мне:

- Значит ты вот какая…, прикидываешься порядочной, а сама такая?

Я не поняла, о чем она мне говорит. Я не говорила ей — порядочная я или нет. Да и что вообще означает это слово? На что она вообще намекает? Я спросила ее, о чем она мне говорит, но Лена, брезгливо разглядывая меня, стояла и улыбалась. Недоумевая о ее резкой перемене в отношении ко мне, я вышла из палаты и отправилась на улицу.

На улице, я решила прогуляться туда, где паслись коровы, в надежде, что они еще там, но коров уже не было. Тогда, я решила прогуляться подальше от общаги, как вдруг, услышала сзади шаги и обернулась. Меня догонял Юра.

- Чего тебе от меня надо?! – отстранилась я от него.

- Ничего. Просто хочу пройтись с тобой. Я тут подумал, и понял, что ты нормальная девушка. Не бойся, я тебя не трону. Но я тут, кое-чего узнал про тебя и хочу предупредить. Пойдем, пройдемся, чтобы нас никто не слышал.

Ну, хорошо. Пройдусь с ним, раз все равно уже не с кем. Мы пошли по просеке, по которой я приехала на комбайне. Юра спросил, есть ли у меня парень. Я ответила, что есть, но он живет в другом городе, а я собираюсь выйти за него замуж. Он сказал, что у него тоже есть девушка, а приехал сюда, чтобы гульнуть от нее, и что это нормально. Он объяснил, что  все так делают, и, поэтому он подумал, что я тоже приехала сюда ради этого, а оказалось, что нет.

То, что у него есть девушка, меня порадовало и успокоило: значит, он не станет ко мне больше домогаться, раз признался в этом. Я вспомнила пару, которая выходила из кабинки. Что же получается: на «картошку» только за ЭТИМ и едут? Не так я представляла подобные молодежные мероприятия.

Мы шли рядом, но на расстоянии друг от друга: Юра близко не подходил ко мне, держась на почтительном расстоянии. Он начал рассказывать о себе и о своей семье, и, что он живет в Химках. У него есть отец и мать. А еще, у него есть сестра. О сестре он говорил всю оставшуюся дорогу, когда мы повернули назад. По его разговору, я поняла, что его младшая сестра Галя шаловливая девочка. Один только случай чего стоит, когда она в одиннадцать лет ушла из дома с собакой и иконой, и нашли ее только утром: она, с иконой в руке сидела на скамейке, а рядом была ее собака. Я подумала, зачем она взяла икону, но то, что у них есть собака, значит, они любят животных. Что касается его сестры, то она же ребенок: мало ли на что обиделась и ушла. Еще я поняла, что Юра любит свою младшую сестренку, а она его достает своим невыносимым характером. Какой любящий брат… Я представила его сестру, которой сейчас лет двенадцать. Так она же еще маленькая и, конечно же, к старшему брату тянется.

Мы вернулись в общежитие. Юра проводил меня до палаты и ушел. В палате все уже спали, или делали вид, что спали.

Следующим утром, я, из окна автобуса, вновь увидела коров и пастуха. Я подумала: жалко, что их нет, когда мы возвращаемся вечером, а то бы я попросила пастуха покататься на лошади. Рабочий день прошел быстро. С комбайна, я опять видела и слышала, как Юра что-то смешное рассказывает Лене и ее подруге, а они смеются. Странно… Со мной он так себя не ведет — никаких анекдотов не рассказывает. Мне наоборот казалось, что он не интересный, нудный и зацикленный.

Вечером, Юра пришел за мной и пригласил погулять. Лена ехидно заулыбалась. Я не удостоила ее вниманием и вышла из палаты. Когда мы ушли в поля, Юра поведал мне, что кое-кто, положил на меня глаз, и хочет, при удобном случае, выловить меня и затащить в кусты. Он говорил это с крайней озабоченностью и тревогой, недоумевая, что со мной хотят так поступить. Потом посоветовал держаться его, потому что только он защитит меня от них, и пока я хожу с ним, то со мной однозначно ничего не случиться. Потом он сказал, что девушки, которые со мной приехали, завидуют мне, что у меня есть тут парень, а у них нет.

«Ах, вот оно что! Уж не к Юре ли они ревнуют? Ну и пусть забирают, мне он не нужен. – Подумала я. Только, новость о том, что меня кто-то собирается затащить в кусты, насторожила. Неужели тут есть такие парни?»

Рассказав эти новости, Юра переключился на тему о своей сестре. Ничего нового он не говорил, а просто начал заново свой рассказ о ней. Конечно, я приветствовала его любовь к младшей сестренке, но не до такой, же степени, что о ней постоянно говорить. Подходя к общаге, он положил свою руку мне на талию.

- Убери руку. – Зашипела я на него.

- Да ладно тебе, — заулыбался он, наклонившись к моему лицу, но руку убрал, а потом попросил, взять его под руку, чтобы показать это тем мужикам, которые хотят меня обидеть, что я, якобы, с ним. Я не стала так делать, тогда он сам взял меня подругу, и пошел со мной, улыбаясь, глядя мне в лицо. Мне стало стыдно идти с ним, и я отстранилась от него, но нас уже успели так увидеть.

Когда я вернулась в палату, то Лена опять ко мне пристала:

- Ну, а теперь ты тоже будешь говорить, что ты порядочная? Вот где ты была? А? – полезла она ко мне с вопросами. Она начала меня сильно раздражать.

- Чего тебе от меня надо? Ты ревнуешь что ли? Так забирай. Мне этот Юра не нужен.

Лена засмеялась мне в лицо и сказала, что с такой как я, даже здороваться противно. Вот это был перебор. Я подумала, что она просто ненормальная. Может и вправду мстит, за то, что на меня кто-то посмотрел, а на нее нет. На душе стало гадко.

Утром я начала наблюдать за всеми, выискивая, того, кто «положил на меня глаз». Такого я не увидела, но обратила внимание, что со мной никто не хочет общаться. Здороваются, но тут же, мимо идут, отвернувшись. Я не понимала что происходит.     

* * *

Через несколько дней, Юра сообщил мне, что собирается уезжать отсюда и предложил мне тоже уехать. С одной стороны, я не хотела уезжать, но с другой стороны, мне здесь не нравилось из-за отношения всех ко мне: не так…, совсем не так я представляла свой отдых на «картошке». Ведь, здесь были реальные пары, которые бегали в душевую, и о них ничего такого не говорили, но зато, про меня думали, что, как, будто я шалава какая-то.  Впрочем, это я могла перетерпеть, но Юра еще раз напомнил о таинственном недруге, который только и ждет, когда Юра уедет, чтобы наброситься на меня.

Но и прогулки с самим Юрой тоже раздражали. Меня раздражали его рассказы о сестренке. Да и сам он нестерпимо раздражал: мне было стыдно, что рядом со мной ходит такой страшный парень, и уж скорее бы он уехал к своей девушке, а я хотела вернуться в свою бригаду, где меня знали и любили. И я согласилась уехать, попросив включить меня в список уезжающих домой.

После работы, нас как всегда, отвезли на комбайне раньше всех. Вдруг ко мне подошел мужчина, работающий со мной на комбайне:

- Не уезжай. – Сказал он, мне, глядя в глаза. А я тут же подумала, что это и есть тот самый, про которого говорил мне Юра. Значит, он был прав?

- Нет. – Сказала я резко, и ушла.

На следующий день, те, кто уезжал домой, в поле на работу не вышли. Мы ждали автобус, который должен приехать в два часа дня. Я собрала вещи и сидела в палате, сожалея, что мне приходится, чуть ли не бежать отсюда. Вдруг я вспомнила про пастуха. Времени до приезда автобуса было много. Я вышла на улицу, прихватив с собой свой фотоаппарат, и отправилась на поляну, где должны пастись коровы. Я надеялась, что они там. Коровы паслись на том же месте. Рядом с ними был пастух и его лошадь.

- Дядя, дай покататься.- Попросила я его.

- На. Покатайся, только смотри не упади. – Неожиданно разрешил он.

- Не упаду. – Заверила я его, садясь на лошадь.

Как только я села на лошадь, она пошла сама, а я ее пришпорила. Лошадь побежала рысью. Я пришпорила ее посильнее, и она поскакала галопом. Лошадь сама выбежала на  проезжую дорогу, на которую выезжал наш автобус, и помчалась по ней, сама повернув туда, куда мне надо было. На развилке, она, вдруг, резко повернула налево, а меня вышибло из седла, и я повисла на ее боку. Мне удалось сразу остановить ее. Я влезла в седло, перехватила повод и, поводом попыталась повернуть ее направо. Лошадь мотнула головой и осталась на месте. Я сначала не поняла, почему она меня не слушается, а потом до меня дошло — лошадь была деревенская. Я потянула правый повод, и она повернулась. Понятно. Я развернула ее, куда мне надо было, и снова пустила в галоп. Впервые за эти дни, я почувствовала радость от моей поездки в колхоз. Сбылась моя мечта: я скакала верхом на лошади одна — туда куда хочу.

Впереди ехал трактор. Я его обогнала: помахала мужикам, которые находились в его кабине, а они тоже улыбались мне, махали и кричали. Затем я увидела поле, на котором работала. Повернув лошадь в поле, я, рысью, направила ее к своему комбайну. Заморосил мелкий дождик.

Комбайн остановился. Я подъехала к комбайнеру, дала ему свой фотоаппарат и попросила сфотографировать меня, как я еду по полю на лошади. Когда я забирала фотоаппарат, он спросил:

- Что у тебя за кляча-то? Палыча что ли? (Я не помню, как он назвал пастуха, поэтому назову так).

- Какая это кляча? Нормальная лошадь. Мне пастух дал покататься.

Рысью, я направила лошадь в ту сторону, по которой нас везли домой комбайнеры. За эти дни, эту дорогу я запомнила хорошо. Небо полностью заволокло серыми тучами. Дождь не прекращался, даже начал поливать сильнее. Я пустила лошадь шагом. На ее боках выступила пена, и я решила дать ей отдохнуть. Сидя в седле, я смотрела по сторонам и упивалась свободой и счастьем, которые меня переполняли. Мне не хотелось возвращаться, но надо было. Пастух, наверное, уже волнуется.

Впереди, я увидела знакомые кусты и деревья, закрывавшие общежитие. Вдруг мне пришла мысль, влететь на лошади во двор и всех удивить. Я послала лошадь в галоп, и, с криком: — «все сюда» — красиво влетела во двор общежития и затормозила, так, что лошадь присела на задние ноги, приподняв передние. Все кто был, выбежали во двор, и удивленно, уставились на меня. Я подъехала, к одной из девушек, дала ей фотоаппарат, попросив сфотографировать меня на лошади. Она так и сделала. Но этого мне было мало. Я сказала ей, что сейчас выеду со двора, и, галопом заеду обратно, а она меня сфотографирует на фоне арки. Она согласилась.

Я выехала за арку, но там уже стоял пастух с большим прутом в руке.

- Ах ты, зараза!!! – набросился он на меня. – Куда ты лошадь мою угнала?!

- Вы же сами дали мне покататься! – спрыгнув с лошади и, отпрыгнув от удара прута, попятилась я к арке. Пастух, наконец, обратил внимание на лошадь. Лошадь была опять в мыльной пене. Он бросил прут, побежал к лошади и завопил:

- Аааа, что ты с ней сделалааа!

Я побежала к общаге. Забежав за арку, увидела группу людей, которые ждали моего триумфального выезда на лошади, и девушку с моим фотоаппаратом, которая держала его у лица, собираясь делать фото. Я выхватила у нее фотоаппарат и убежала в палату. В палате села на свою кровать и подумала, что теперь меня накажут.

… Кто-то открыл дверь и сказал, что приехал председатель колхоза и ищет меня.

«Ну вот. Доигралась. Сейчас председатель меня в милицию увезет. – Обреченно сделала я заключение своего поступка, но как бы там ни было, я не жалела о том, что случилось – я сделала, то о чем мечтала».

Дверь в палату распахнулась, и я увидела вбегающего мужика. Он, сходу, упал передо мной на колени, представился председателем колхоза, назвался по имени и запричитал:

- Оставайся, пожалуйста. У меня жеребец необъезженный есть. Будешь ездить на нем, сколько хочешь…

Я не ожидала такого поворота событий и растерялась. Сам председатель просит меня объездить лошадь? Вдруг я вспомнила, как я и Ленка пытались объездить Снежинку. То кобыла была, а то жеребец. У меня скол на переднем зубе до сих пор напоминание об этом. Я покачала головой, давая ему понять, что не останусь. Председатель вздохнул и ушел. У меня еще были сомнения, уезжать или нет, но теперь их не осталось после отказа председателю.

* * *

Приехал наш автобус. Мы начали в него заходить. Юра, расталкивая всех, полез первым. Пусть лезет. Я подождала, когда почти все залезут в автобус, а потом сама зашла в него. Я направилась к задним свободным местам салона, но меня, неожиданно, схватили за руку, и я увидела перед собой, улыбающегося Юру, который, молча, указывал на место рядом с ним. Сам он сидел у окна. Я попыталась отстраниться от него, но он продолжал тянуть меня за руку, и я села рядом с ним, так как увидела, что все места уже заняты.

С ним я не хотела разговаривать, и всю дорогу молчала. Меня, как обычно, начало клонить ко сну. Вдруг, я почувствовала, что Юра прислонил меня к себе. Я отпрянула. Он улыбнулся мне своим полумесяцем, и поцеловал в лоб. Ощущение было, как будто ко лбу прислонили жирную гусеницу. Я не стала устраивать скандал при всех. Мне нужно было поскорее приехать домой, и забыть про него. Я устала от всего этого.

Когда мы приехали, Юра увязался за мной до платформы Сходня. Он опять завел разговор про сестренку, а я думала, скорее бы сесть в электричку и уехать. У вокзала, я попросила его не провожать меня до моей платформы, и, с облегчением, уехала домой.

* * *

На следующий день я вышла на работу, хотя мне были положены десять дней отгула. В первый же перерыв, ко мне пришел Юра. Он стоял напротив меня и улыбался. Я спросила его, чего ему надо. Он предложил сходить покурить. Я сослалась на занятость. Он ушел. Тут я заметила, что мои ребята из бригады, молча, расширив глаза, уставились ему вслед. Ко мне подошел Валерка, и с ужасом спросил кто это. Я сказала, что этот парень был «на картошке» и там познакомился со мной. Рассказывать подробности, я ему не собиралась: достаточно было того, что, может, из-за длинного языка Валерки, мне и не дали желанный отпуск.

На следующий день, в пятницу, Юра снова пришел. Он не улыбался, а был серьезным. Он попросил сходить перекурить, и у него ко мне есть просьба. Я оказалась идти, но он уверял, что мы сходим на пять минут, а я выслушаю его и только.

Мы вышли на улицу. Юра, с грустью рассказал, что его девушке кто-то насплетничал, что он «на картошке» встречался со мной, и она с ним поругалась. Конечно же, они померятся, потому что у них любовь, но, у его друга завтра день рождение, а там будет девушка друга. Так как у Юры сейчас никого нет, он попросил, чтобы я сходила с ним к другу в гости, потому что его девушке будет скучно с ними сидеть, а тут я с ней пообщаюсь.

Пока он говорил, я наблюдала за ним: он выглядел неудачником и ботаником в одном флаконе. Я согласилась, но только из-за жалости к той девушке и сказала, что схожу на день рождение, но без подарка, так как я не знаю его друга. Юра обрадовался и заверил меня, что подарок не нужен — главное внимание.

В субботу к шести часам вечера, как договорились, я встретилась с Юрой в Химках. Мы пошли по городу к дому его друга. Шли не долго. Зайдя в подъезд пятиэтажного дома, Юра позвонил в одну из квартир. Дверь открыл крупный, черноволосый молодой мужчина, и пригласил нас. Он представился Геной. Мы прошли в одну из комнат, кажется двухкомнатной квартиры. Там стоял столик. На столике стояли шампанское и водка.

Гена усадил нас за столик. Я, заметив, отсутствие девушки Гены, спросила про нее. Гена ответил, что она в магазине, и скоро подойдет. Мы выпили. Я выпила шампанское и закусила шоколадом. Они пили водку. Через некоторое время, я снова спросила про девушку. Гена сказал, что она звонила и не может придти: у нее появились какие-то проблемы в семье. Я решила, что посижу немного с ними и уйду. Тем временем, Юра с Геной развлекали меня не интересными историями, касающихся их самих. В основном говорил Гена. Через минут десять, я сообщила, что выпью в последний раз и поеду домой. Они разлили спиртное, но Юра захотел в туалет. Он ушел и не вернулся. Мы выпили без него. Я сказала, что мне пора домой, но Гена, вдруг, предложил с ним переспать. Я напомнила ему, что тут в квартире мы не одни, и мне надо домой. Гена сказал, что Юра спит давно, а дверь закрыта на замок. Он затащил меня в постель, и начал раздевать. Я закричала. Он сказал, что меня все равно никто не услышит. Мы боролись в его постели. Я говорила ему, что я девственница, но он не верил. Раздеть меня у него не получилось. Я брыкалась, и била его ногами куда попало. Наконец он успокоился, и сказал, что не тронет меня, но я останусь ночевать здесь, и уснул.

Утром, нас разбудил Юра и спросил, что происходит. Я вскочила с постели, потребовала выпустить меня, но Гена попросил меня посидеть с ними — похмелиться. Я посидела минут десять, пока они похмелялись, и еще раз потребовала выпустить меня, и только тогда Гена открыл дверь. У двери, Юра сказал, что проводит меня. Я посмотрела на него со злобой.

- Не подходи ко мне больше! Понял? – буквально выплюнув в него это, я ушла.

На следующий день, я уехала к Ленке на конюшню, и душевно отдохнула там.

* * *

В понедельник Юра пришел ко мне в цех. Навязчивость его была поразительна. Я еще раз объяснила ему, чтобы он оставил меня в покое. После этого, он перестал приходить ко мне, и я забыла про него, но в пятницу, он снова появился; подошел ко мне и попросил поговорить с ним, в последний раз, и это касается вопроса «жизни и смерти». Юра выглядел подавленным и несчастным. Мне казалось, что он сейчас заплачет. Я сказала, что пойду с ним поговорить, но последний раз, так как он мне сам не нужен.

Мы вышли на улицу и сели на бетонные блоки, которые находились у противоположного здания, но Юра, вмиг, соскочил с блока и упал передо мной на колени. На его глазах навернулись слезы, и он горько заплакал. Плача, он начал мне говорить, что у его еще одного друга день рождение. Это у другого друга, который настоящий. А тот, который был тогда, вовсе и не друг ему, и, что он этому товарищу тогда морду набил, когда узнал, что он хотел со мной сделать. Но проблема в том, что у его лучшего друга Игореши, тоже в воскресенье день рождение, и еще тогда, он обещал своему Игореше, что придет со мной. Так вот, на меня уже все рассчитано, и он очень просит меня сходить с ним в последний раз, а Игореша точно будет с девушкой. Затем начал клясться и уверять меня, что на этот раз все будет нормально.

Говоря все это, Юра продолжал плакать горючими слезами, вызывая, одновременно к нему отвращение и жалость. Я не могла смотреть, как он плачет, тем более, никогда не видела, как плачет мужчина. Для меня это было дико, и я сделала очередной вывод, что этот парень даже не мужик, а жалкий нытик и тряпка, но не могла такое сказать ему в лицо, потому, что он не виноват, что такой уродился. С другой стороны, я ему не доверяла: мне хватило случая с его другом Геной. Тем временем, Юра продолжал стоять на коленях и лить слезы, умоляюще, глядя мне в глаза. И я пожалела его.

- Хорошо, но с тремя условиями, — согласилась я, а он радостно заискивающе закивал.

- Во-первых, я буду там, не как твоя девушка, — Юра снова, уже раболепно, закивал, затравлено улыбаясь. — Во-вторых, если там не окажется девушки, я сразу разворачиваюсь и ухожу. А в-третьих, я больше никуда с тобой ездить не буду, и ко мне больше не ходи. ЭТО. ПОСЛЕДНИЙ. РАЗ.

Он сразу согласился на все мои условия, и мы договорились встретиться в воскресенье, во второй половине дня, на станции Химки.

* * *

Дома я встретила Толика Гуржуя и Наташку. Они расписались в ЗАГСе, пока я была в колхозе.

Из Батуми приехали Деревцов со Светкой. Наконец-то я их дождалась. Мы встретились в квартире Деревцова. Я, с трепетом, начала их расспрашивать об их поездке, боясь услышать нежелательные для меня новости.

Светка рассказала, что они славно отдохнули, а еще с ними был Сережа. Он сразу узнал ее и подошел к ним. С этого места, я слушала ее очень внимательно. А еще, там произошли глобальные перемены: Сережа и Мамука теперь сами заведуют гостиницей, а Аморе у них на побегушках. Светка сама видела, как к ним подошел Аморе и, кланяясь, выполнял указания Сережи.

Я спросила Светку, не спрашивал ли про меня Сережа. Она сказала, что спрашивал, но они объяснили ему, что меня не отпустили в отпуск. А еще, Светка, чуть не соблазнила Сережу, но он не поддался на ее соблазн.

Я была на грани того, чтобы не  разреветься и еле себя сдерживала. Ну почему, со мной так поступили в бригаде? Почему, я не была там?! Сережа ждал меня, а я не поехала! Вместо этого, я была в колхозе, где познакомилась с этим липучим, страшным ботаником. Ну почему мне завтра с ним ехать на какую-то днюху?! Почему я вообще обещала поехать с ним, а раз обещала, то надо исполнить это обещание, иначе он так и будет ходить за мной. Ну ладно… Завтра съезжу с ним, и пора, окончательно, завязывать с этим: Светка теперь дома, да и к Ленке хочется ездить на конюшню.

Но, у меня появилось нехорошее предчувствие и начал окутывать незримый страх. Вдруг, я подумала, что Сережа, не будет теперь ждать еще год и женится. А, если он и в правду женится? Тогда я решила, что, все равно поеду и узнаю это — я уговорю Светку, еще раз съездить в Батуми ради меня. А если Сережа будет женат, то очень попрошу его переспать со мной. А еще лучше забеременеть и родить себе ребенка от него — на память. Из всех подруг, я одна осталась девственницей. Светка даже выговаривала мне, что, сколько можно ходить девочкой. В этом, я не видела ничего такого неправильного. Уже были другие времена, и чтобы выйти замуж за парня, не обязательно ждать до свадьбы. Стать матерью одиночкой меня тоже не пугало, если ребенок от любимого человека. Но мне стало не по себе, от мысли, что придется так долго ждать. Слишком долго. Ну ладно – ждала год и еще подожду.

Деревцов тоже подключился к разговору, и как будто специально, начал дразнить меня. Он показал монетку, которую ему подарил Сережа на память, и, демонстративно, вертел ее в руке, хитро на меня посматривая. Чего он хотел этим сказать, я не понимала, а на душе стало еще тяжелее. Я подумала, что Светка могла бы додуматься оставить Сереже мой адрес или номер телефона. Я загадала себе, что, если она дала Сереже мой номер телефона, то я плюну на свое обещание Юре, и не поеду с ним завтра, а вместо этого, все свободное от работы время, сидеть дома и ждать звонка от Сережи, пока не дождусь. Затем, я сразу расскажу ему о своих чувствах, и, если он согласится приехать ко мне, то ни с кем из парней общаться больше не буду, потому что, после признания его в любви ко мне, это будет восприниматься как измена.

Но Светка молчала, и я поняла, что она это не сделала. От них я ушла в расстроенных чувствах и полной решимости, попытать счастье в следующем году.

* * *

В воскресенье, во второй половине дня, я подъехала на электричке к станции Химки. На платформе меня ждал Юра с другом. Они зашли в тамбур, где я стояла и мы поехали дальше, в Москву. Я удивилась тому, что Юра не говорил мне про Москву, но они сказали, что это решение было принято из-за девушки Игореши, которая не захотела приезжать в Химки.

Мы приехали в Москву, затем сели в метро. Там ехали, с пересадкой, до какой-то станции, которую я не запомнила, потому-то Юра и Игореша, отвлекали меня разными анекдотами. Затем мы вышли из метро, и, какое-то время шли пешком.

Мы пришли к многоэтажному дому. Он был похож на мою башню и тоже имел 22 этажа. Мы поднялись на лифте и позвонили в квартиру. Я встала позади парней, готовая в любой момент убежать. Дверь открыла молодая женщина лет 25 — 30. Она улыбалась нам, и я поняла, что она их, действительно знает. Она представилась мне, и любезно пригласила нас на кухню. Парни отдали ей пакеты, в которых они привезли шампанское, водку, шоколад и еще, что-то из продуктов. Женщина накрыла на стол, и мы принялись поздравлять именинника.

Спиртное они наливали часто, даже слишком часто. Мне не понравилось, что они так часто пьют, но утешила себя, что я выполню свое обещание и больше никого из них не увижу. Мне они не нравились. В беседу с ними я не вступала, но поняла, что эта женщина, действительно близка с Игорешей.

Я сидела напротив окна и заметила, что за окном наступили сумерки. Я спросила у хозяйки квартиры, сколько время. Она, с сожалением, ответила, что у нее, прямо сегодня разбились единственные часы, но она завтра купит другие, конечно же. Тогда я попрощалась, и засобиралась домой. Пока я одевалась, они сидели на кухне, и о чем-то перешептывались. Я решила не идти к ним и просто уйти, считая, что свою часть договора с Юрой выполненным, и меня ничего уже здесь не держит.

Только я собралась сама открыть входную дверь, ко мне подошла подружка Игореши, и попросила выпить на дорожку, потому что так положено. Она обняла меня как добрая хозяйка, и я согласилась выпить. Я зашла на кухню, и, не снимая куртку, села на свое место. Спиртное было уже разлито.

Передо мной стоял бокал шампанского. Эти трое увлеклись разговором между собой, а я ждала, когда скажут тост, затем выпить и уйти. Через несколько минут, я напомнила о себе. Они спохватились, и, мы подняли свои бокалы. Женщина, улыбаясь, посмотрела на меня, и лицо ее стало сосредоточенным. Она спросила, не мешает ли мне челка. Я сказала, что мешает, и я на днях постригусь, так как меня подруга стрижет. Женщина, вдруг, заявила, что она парикмахер и сейчас мне сама челку пострижет. Я отказалась, уверяя ее, что меня есть, кому стричь. Но она, настойчиво, заверяла меня, что сделает мне сейчас шикарную стрижку. За окном быстро темнело, и я напомнила ей, что стричься некогда, и мне надо домой, но тут подключились Юра и Игореша. Они начали уверять меня, что она и их всех стрижет. Я встала и направилась к выходу, но хозяйка квартиры, вспомнила, что мы не выпили.

- Не хочешь, как хочешь. Давайте выпьем.

Мы выпили. Я, стоя выпила свое шампанское и, почувствовав, сильное опьянение, присела на секундочку, на свое место, рассчитывая, что опьянение сейчас пройдет. Женщина, закусив шоколадом, посмотрела на меня, и сказала:

- Все-таки, я тебя постригу: ну не могу смотреть, как мешает тебе челка.

Я подумала, что в таком состоянии, я не могу выйти на улицу. Больше пить я не собиралась, значит надо подождать, когда немного пройдет опьянение и, почему-то согласилась на эту стрижку.

Она, быстро сбегала за ножницами. Пригласила меня в туалет и усадила на крышку унитаза, посетовав, что не хочется сорить в комнате. Так как комната в квартире была одна, то туалет и ванна в ней были совмещены.

Она отрезала мне челку. Посмотрела на меня, и сказала, что подравняет мне прическу. В душном туалете, мне стало еще хуже. Меня слегка укачивало. Я боролась с сильным опьянением, пока она меня стригла. Женщина бросала мои волосы куда-то позади меня. Мне показалось, что она много срезает. Я сказала ей об этом. Она заверила, что так всегда, кажется. Она тоже выглядела выпившей, и в какой-то момент, ее повело, и она отрезала не ровно клок волос, о чем, извинившись, пообещала мне:

- Ничего страшного, сейчас исправим.

Занимаясь стрижкой, она рассказывала мне что-то, о чем я тут же забывала. Иногда она останавливала стрижку, и  рассматривала свою работу, как делают парикмахеры, примеряя, где еще подравнять. Мне показалось, что она долго меня стрижет. Но вот, она закончила стрижку, оглядела еще раз, и спросила, почему, я крашу глаза только тушью, а не наношу себе тени и не крашу губы. Я ответила, что мне и так нравится. Она возразила, что это не правильно, и сейчас меня накрасит, а я потом оценю, какая красивая стану, и принялась наносить мне косметику.

Я видела, что она взяла темно-синие тени и усомнилась, что они мне подойдут, но она заверила, что, если красить с умом, то будет очень даже красиво. После этого я почувствовала, что она мажет мне глаза слишком густо, но не стала с ней спорить: я, же могу сразу смыть все, лишь бы она быстрее закончила со мной возиться. Потом она накрасила тушью ресницы и достала яркую помаду, глядя на которую, я поняла, что и помада мне не подойдет. Она начала красить мне губы, не заботясь об аккуратности.

- А теперь, последний штрих. – Сообщила она, и мазанула меня помадой, чуть ли не до висков, и тут же, глядя на меня, дико заржала, громко позвав Юру и Игорешу:

- Идите, смотрите, что я с ней сделала!

Я вскочила, вытолкнула ее из туалета, заперла дверь на щеколду, развернулась к зеркалу и ужаснулась. На голове у меня почти не было волос, а лицо раскрашено, так, как будто я какая-то шалава. Я открыла кран и опустила голову под струю воды, смывая краску, и ополаскивая волосы. Я слышала, как они все трое громко ржали на кухне, а эта баба, увлеченно, рассказывала им что-то, вызывая новый дикий смех Юры и Игореши.

-  ЧТО Я ВАМ СДЕЛАЛА?! ЗА ЧТО? – крикнула я, заливаясь слезами.

* * *

…Я сидела на краю ванной и, плача, смотрела на себя в зеркало. На голове волосы были длиной сантиметра три, а в некоторых местах головы видны проплешины, не больше сантиметра. Исправить прическу можно только побрившись наголо. Я отвернулась от зеркала и тупо посмотрела в пол. Я не знала что делать. За дверью уже не смеялись, а в голове моей была пустота. Не знаю, сколько я так сидела, но в дверь постучали.

- Ты там жива? – спросили они.

Я не стала отвечать. Я была среди тех, кто унизил меня так, как никто со мной не поступал. Я не могу сейчас сказать, что я испытывала на тот момент – сильнейший шок или стресс, но мне было очень плохо. В дверь снова постучали, и уже они втроем попросили меня выйти, обещая не смеяться надо мной. Я боялась к ним выходить, потому что не знала, что они еще со мной сделают. Алкоголь выветрился из организма сразу, как я увидела себя в зеркале, но мне хотелось курить. Мне дико хотелось курить!

Я открыла дверь и вышла из туалета, увидев перед собой  Игорешу и Юру. С вытянутыми лицами и вытаращенными от ужаса глазами, они уставились на меня. Я, на автомате, надела куртку, взяла свою сумку и направилась к двери.

- Дверь закрыта на ключ. — Вдруг заявила мне их подружка. — Уже поздно и метро не ходит. Ты останешься здесь до утра.

Я потребовала выпустить меня и попыталась открыть дверь сама, но дверь была, действительно, заперта. Тогда я взяла сигарету и вышла на балкон. Балкон, на котором я стояла, был, примерно, на десятом этаже. Я закурила. Подошел Юра. Он начал мне говорить, что я, хоть и страшная, но я ему нужна.

Страшная…? Он сказал, что я страшная?! Боже, как же я выгляжу, что мне даже этот квазиморда об этом говорит? Я, молча, плакала, а Юра продолжал что-то бубнить. Я его не слушала, так как мне хотелось провалиться сквозь землю. Я думала, о своей потере…

Волосы. Мои волосы, которые мне очень нравились. Они нравились всем, а знакомые и не знакомые девушки меня спрашивали, чем я их крашу. Я говорила, что не крашу их ничем. Мои волосы были красивого желтого цвета. Я никогда не стригла их коротко. Прическа всегда была удлиненная, а в таком виде, они слегка завивались, вызывая восхищение парней и зависть девушек. Я замечала, что некоторые знакомые девушки, красили свои волосы, стараясь сделать их цвет как у меня. А теперь, я практически лысая, а волосы мои не скоро отрастут. И в таком виде мне придется при всех ходить достаточно долго, а без них я страшная, как сказал этот Юра. Я думала, что, теперь, когда все увидят, какая я страшная без волос, то будут шептаться за моей спиной о моей внешности.

- Да пошел ты. – Сказала я Юре, который продолжал что-то бубнить, и зашла в комнату.

Я спросила у этой бабы, где мне можно лечь поспать. Она указала мне на кушетку. Я легла в одежде, отказавшись от постельного белья, и повернулась лицом к стене. За стенкой эти трое шептались между собой. Через некоторое время они зашли в комнату, и я почувствовала, как кто-то завалился рядом со мной, и начал делать попытки меня раздеть. Я скинула чужую руку и развернулась на спину. Рядом лежал Юра. Он сказал, что здесь больше негде спать, поэтому он будет лежать со мной. Я вскочила, но он удержал меня на диване, и, положив на меня руку, уснул, громко захрапев мне в лицо. А на другой кровати, возились те двое. Потом кровать их заскрипела, вызывая мое отвращение к ним.

Я не спала до рассвета. Как только за окном начало рассветать, я вскочила с кушетки и собралась домой. Вскочил и Юра, а следом и остальные, но мной никто не интересовался. Они начали общаться между собой, как будто меня вообще там не было. Во рту у меня пересохло. Я подумала, что мне надо что-то попить. Вспомнив, что у них было много сока, я зашла на кухню и попросила сок. Хозяйка квартиры, сказала, что сок закончился. Тогда я попросила простой воды. Она, протянула руку за холодильник, который стоял у окна, взяла с подоконника, засаленный стакан с водой и дала его мне. Мне показалось, что этот стакан с водой стоял на окне давно, и я поняла, что отношение ко мне в этой квартире, с самого начала было неуважительным. Но еще больше, я боялась, что если не попью воды, то просто умру от жажды по дороге домой. Я выпила воду из этого стакана и потребовала выпустить меня. Женщина открыла мне дверь, и я вышла из квартиры.

Оказавшись на улице, я с ужасом поняла, что не знаю куда идти, а к людям подходить боялась, ожидая, что они от меня начнут шарахаться. Я быстро пошла наугад, и, как ни странно, вышла к метро. Что за станция метро я не смотрела. В метро было уже полно народу. Я старалась не смотреть на людей, но все равно видела, как на меня оборачиваются прохожие. Мало того, что у меня волосы на голове, как молью побитые, так еще и лицо припухло от слез и бессонной ночи. Я шла, почти бегом, смотря только вперед. Я думала, что люди считают, что я вылезла из помойки. Если бы у меня была шапка, капюшон или платок, я бы прикрыла голову, и мне было б намного легче.

В какой-то момент, я поняла, что поднимаюсь по эскалатору, на Комсомольской. Моя цель была доехать до дома и спрятаться в своей квартире от всех и вся, но мне еще предстояло, у всех на виду, проехать долгий путь, что очень угнетало.

На вокзале, я увидела электричку и зашла в нее. Затем, я пошла по вагонам к первому вагону. Выйдя в тамбур первого вагона, я увидела, что в вагоне сидят люди, и осталась в тамбуре, повернувшись лицом к двери, которая не должна открываться на остановках.

Электричка тронулась и поехала. Кто-то зашел со второго вагона в тамбур, но, сразу же, ушел обратно. По вздоху, я поняла, что это мужчина.

«От меня все шарахаются, — ужаснулась я. – Я страшная!»

Пока я ехала, то пыталась привести мысли в порядок. Я была уверена, что нет безвыходной ситуации. Выход всегда есть, но я его пока не находила. Я не спала ночь. Я устала, поэтому решила, что дома надо заставить себя уснуть, а когда высплюсь, то обязательно что-нибудь придумаю. На свежую голову и думается лучше.

Вдруг, я увидела, что проезжаю платформу Сходня и почувствовала, как у меня все поплыло перед глазами, и подкосились ноги. Я вцепилась в дверь руками, и, хватая ртом воздух, удержала себя на ногах, испугавшись, что сейчас упаду в обморок — до меня дошло, что сейчас понедельник. Я, без уважительной причины, прогуляла работу! Со мной никогда такого не было. Я просто подвела всю бригаду! Мне стало еще хуже от того, когда представила, лица людей в моем цеху, и, особенно, мужиков в моей бригаде, когда я приду завтра на работу в таком виде. Из глаз опять полились слезы.

На станции Крюково, я вышла из вагона, и как можно быстрее пошла домой, надеясь никого не встретить из знакомых. Людей на улице было не так много. Больше всего мне хотелось, чтобы дома была мама: броситься ей на грудь и выплакаться. Но мама должна быть на работе. Зайдя в подъезд, я нажала на все кнопки, вызывающие лифты. Все лифты были наверху, кроме одного грузового, единственный который очень медленно открывал и закрывал двери. Не дожидаясь, пока он до конца откроет дверь, я зашла в него и нажала на кнопку своего этажа. Дверь лифта начала медленно закрываться, а в лифт кто-то зашел. Когда я заходила в лифт, то слышала, как открылась дверь подъезда, и кто-то заходил в него. Я рассчитывала, что человек не успеет зайти со мной в лифт, но лифт так медленно закрывал двери, что этот человек успел заскочить в него. Я не видела его, потому что стояла лицом к панели с кнопками, но нутром почувствовала, что это мужик. Пока мы ехали, я чувствовала, что этот мужик меня откровенно разглядывает.

«Ну вот. Теперь сосед какой-то меня видел такую. Какой позор! – подумала я, и у меня опять потекли слезы».

Лифт остановился, я выскочила из него и побежала к своей квартире, вытаскивая ключи. Пока я, лихорадочно открывала дверь, то заметила, что лифт, какое-то время, постоял с открытыми дверями, а потом только начал закрывать их. Это означало, что тот, кто со мной ехал, тоже вышел на моем этаже. Это мог быть сосед с моего этажа. Я открыла дверь, забежала в темную прихожую, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Мамы дома не было. Не было и Рэмки: мама его выпустила на улицу, когда уехала на работу. Он бы меня встретил.

- Так. А дальше-то что? – Спросила я себя вслух.

Вдруг кто-то начал звонить в мою квартиру, нажимая на звонок. Я вздрогнула, а за дверью продолжали, настойчиво, непрерывно нажимать на кнопку звонка. Было невыносимо это слышать, и я почувствовала, что еще немного, и я сойду с ума.

«Пожар? Что-то случилось?» – мелькнула мысль, и, развернувшись к двери, я распахнула ее…

Далее

В начало