НАПЕРЕКОР СУДЬБЕ

– Нам нужна была женщина, что бы родила нам здорового ребенка.

Откровение свекрови – Тепловой Тамары Сергеевны

Бойся желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться.
Конфуций

Накануне Нового 1993 года, муж попросил меня отварить овощи для салата оливье и подождать, когда он вернется домой: он заверил, что салат порежем вдвоем, и куда-то ушел. Я отварила овощи и принялась ждать его. Муж вернулся пьяный в половину десятого вечера. Он сказал, что, немного, полежит в ванной, а потом порежем салат.

Через полчаса я постучалась в закрытую дверь туалета, но оттуда был слышен только храп. В половину двенадцатого муж из туалета не вышел и продолжал там храпеть. Я легла спать и, когда почти уснула, услышала радостные крики: «С Новым годом!», из соседней квартиры, которая находилась рядом с нашей. Через пару минут, так же громко, там позвали Снегурочку, а потом Деда Мороза, а после просили елочку, чтобы она зажглась. В той квартире, с друзьями, встречал Новый год сын еще одной соседки Ольги. Я слушала их и вспоминала, как я праздновала Новый год в семье и с друзьями. Это было так давно.

Пока я предавалась воспоминаниями, в соседней квартире прекратили шуметь. Может они ушли гулять. Ну а я, уснула.

Меня разбудил муж. На часах было три часа ночи. Он, молча, вытащил меня из постели. Возле кровати стоял табурет с шампанским и двумя бокалами. Так же молча, он велел надеть, то самое дурацкое платье, которое купил на праздник. Налил нам шампанского. Мы выпили. Потом он снял с меня платье, исполнил свой супружеский долг, и уснул. Салат мы так и не сделали, а просто съели овощи по отдельности.

                                                                               ***

Щенки Алисы подросли, и муж решил их продать на рыке у станции. Продавать щенят он потащил и меня, оставив Сережу со своей матерью. На улице были холодные январские дни. Я мерзла в своем коричневом пальто, а муж был одет в теплый ватник и ватные штаны. Продавать щенят он взял и Алису, как рекламу. Щенят никто не брал. Я мерзла и думала, когда же он захочет домой.

Рядом с нами, женщина продавала кроличьи черные шубы, которые выглядели стильно. На следующий день, мы пришли с Алисой и щенками на то же место, и эта женщина предложила обменять щенка на шубу (цена щенка и шубы была одинаковая). Она, как-то ловко заставила меня примерить одну из шуб, а муж спросил, нравится ли она мне. Я поняла, что он собирается купить ее, а это значит, что мерзнуть мне не придется. Я ответила, что шуба нравится, и мы произвели обмен.

После этого, как-то быстро у нас разобрали щенят, а я, в выходной день, одев, шубу, уехала с сыном в гости к маме.

С собой я взяла санки, так как снег на дорогах был хорошо притоптан прохожими. На станции Крюково, собираясь выходить из вагона электрички, и, взяв сына в одну руку, а санки в другую, я почувствовала, как что-то треснуло в рукаве шубы. Поставив сына на платформу, я потрогала то место и обнаружила дырку. Придя к маме, попросила ее зашить эту дырку. Мамины попытки залатать брак, закончились порванной кожей шубы, расширяя эту дырку, так как кожа была очень тонкая. Мама осмотрела шубу и показала мне много дыр по всему изделию. Она сказала, что это некачественно сшитая крашеная шуба, и явно не из кролика.

Пока я доехала домой, шуба буквально расползлась по швам. Больше эту шубу я не одевала.

Прикол в том, что такую же шубу купила Светка Ломтева. Оказывается, что их продавали на всех рынках. Она обрадовалась не дорогой модной шубе и купила ее. Буквально сразу, Светка тоже заметила, что шуба расползается в некоторых местах, но, уперто, решила доносить ее до конца зимы. Так вот, как-то в этой шубе, она возвращалась из ресторана, после культурно проведенного вечера с Хухлаевой и Сорокиной. Девчонки погуляли хорошо, а на дороге было очень скользко. Ломтева, отбив попытку, зацепиться одной из подруг за ее шубу, предупредила, чтобы ни в коем случае не трогать ее. Подруги согласно кивнули, и одна из них  (кажется, это была Хухлаева) поскользнулась и уцепилась за Светку, оторвав от ее шубы рукав.

                                                                               ***

Зима прошла, без каких либо событий. Муж предпочитал, периодически напоминать мне, что я замужняя женщина, что я страшная, и никому, кроме него не нужна, и что я, полностью на его обеспечении. Мне было все равно, что он там бухтит, лишь бы не трогал нас.

Примерно в этот период мне приснился сон. Просыпаюсь ночью и сажусь на кровати. В квартире немного другая обстановка. Я увидела, что вместо «курятника» стоит еще кровать, а на ней сидит мужик. Он был лицом и фигурой похож на отца мужа. Одет он был в черный строгий костюм и белую рубашку. Глянув на меня, он злобно произнес:

- Уходи отсюда.

Я не поняла, зачем он меня гонит, но мужик, неожиданно, набросился на меня, вцепился зубами за мою левую грудь и оторвал от нее кусок. Я почувствовала дикую боль и с криком открыла глаза. Я поняла, что это был кошмарный сон, но грудь продолжала сильно болеть, тупой болью. Переборов страх я потрогала грудь, но она была цела, и боль начала отступать.

Этот сон я рассказала свекрови. По ее просьбе, я еще раз, подробно, описала, в чем был одет этот мужик, и как выглядел, потом она, озадачено, сделала вывод, что это был дед Юры. Она сказала, что в этой одежде его и похоронили.

Через некоторое время, мне приснились знакомые змеи. В этот раз они были в большой комнате. Посреди комнаты стояли свекровь и муж. Возле них, как обычно, ползали змеи. Как по команде, они сразу направились в мою сторону, и две змеи, по очереди, набросились на меня. Я отскочила, и… проснулась.

                                                                                ***

В марте мы избавились от кур, и муж предложил поставить нашу кровать, на место бывшего «курятника». В первую же ночь, когда мы легли спать, он уснул, закинув мне на грудь свою правую руку. Так как он всегда спал с краю, то рука его лежала неудобно, но он, почему-то уснул сразу. Пока я думала, как эту руку убрать, почувствовала легкий трупный запах от нее. Я подумала, что мне показалось, и понюхала руку еще раз, но она, действительно, имела этот запах. Мне было неприятно нюхать ее, и я, аккуратно ее убрала.

С переездом кровати, «пауки» перебрались на стенку, возле которой я теперь спала. Люстра тоже никуда не делась, но, странно было то, что она осталась на том, же месте — посреди комнаты, и, ни на метр не сдвинулась. Пауки появлялись всего пару раз, а потом исчезли совсем, но люстра продолжала иногда появляться. Пока она медленно исчезала, я смотрела на нее, как зачарованная. Мне она нравилась.

                                                                                ***

Через некоторое время, я неожиданно поняла, что забеременела. Несколько дней, я прислушивалась к своему организму, и убедилась в своей догадке. Ко всему прочему, мне хотелось постоянно кушать. Если не съем чего-нибудь, то меня начинало подташнивать, как при голодном  приступе. Еще несколько дней, я думала, что мне делать. Каким-то внутренним чутьем, я знала, что это будет девочка, а беременность будет проходить очень хорошо. Я очень хотела девочку, но, если оставлю ребенка, то буду всю жизнь жить с мужем. Именно это меня сильно пугало.

Желание родить дочку, перебороло страх, всю жизнь терпеть эту семью, и я решилась оставить ребенка, да и Сереже нужна сестра, или брат. Я сообщила о беременности мужу. Он улыбнулся полумесяцем и сказал:

- Ну что же, ребенок, так ребенок.

Я была счастлива, что снова стану мамой, но на этот раз, я полюбила своего нового ребенка сразу. Мне захотелось, целенаправленно, пройти всю беременность от начала и до конца; родить желанного малыша и растить его как надо, а не по книжке, и уж точно, не стану слушать советы мужа и свекрови. Ну и, конечно же, я была готова, хотя бы не ненавидеть мужа, а относится к нему, как к отцу моих детей.

На правах беременной, я, уже, не стесняясь мужа, залезала в холодильник, и кушала, когда хочу, а через два дня к нам пришла свекровь. Муж, улыбаясь, пригласил ее на кухню попить чаю. Я подумала, что ничего такого не случится, если обрадую ее сейчас. Свекровь села за стол, а я поставила чайник. Вдруг она обратилась ко мне:

- Тамара, давай поговорим.

Я обернулась к ней. Она пристально смотрела на меня. Почувствовав неприятный разговор, я присела напротив нее, а свекровь продолжила:

- Ты понимаешь,… нам нужна была женщина, которая родит нам здорового ребенка. Одного. Ты понимаешь, что второго ребенка мы не потянем? Нам бы этого прокормить. – Я вытаращилась на нее и не могла поверить ее словам.

«Как она может решать: рожать, или не рожать мне? Я же замужем! А когда же он успел ей рассказать о моей беременности? И что это значит — одного здорового ребенка?»

Тем временем свекровь продолжала:

- У меня здесь в консультации есть знакомая врач. Она делает хорошо мини аборты, она и меня смотрит. Очень грамотная врач. Она как раз сейчас на работе. Мы с тобой сходим, она посмотрит тебя, а потом сама сделает мини аборт.

Я сказала ей, что врач, которая лечила мне эрозию, тоже хорошая, и я могу сходить к ней. Свекровь парировала тем, что к тому врачу надо записываться, а ее знакомая примет меня сейчас. Я подумала, что она слишком как-то спешит показать меня врачу: может она сомневается в моей беременности? Ну, раз она уже договорилась, то уважу ее старания: мне хотя бы узнать, что я беременна, а потом протяну время и откажусь от аборта. Затем схожу к своему врачу и встану на учет. Если я сама не захочу, то и никто меня не заставит избавиться от ребенка!

Мы пришли в поликлинику. Свекровь подвела меня к одной из дверей, попросила подождать, а сама постучалась в дверь и зашла в кабинет. Через несколько секунд, она позвала меня, а сама вышла из кабинета.

Я зашла в кабинет. За столом сидела женщина врач. Она что-то писала на бланке, а мне велела садиться на кресло.

Прощупав меня, она сказала, что у меня три недели беременности. Мне показалось, что срок должен быть на пару недель больше, но спорить не стала. Неожиданно, врач сдавила двумя пальцами, там, где нащупала беременность, а меня, пронзила дикая боль, похожая на зубную, но невыносимо сильную. Я закричала:

- АААА, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ? МНЕ ЖЕ БОЛЬНО!!! — но врач не обращала на мои крики внимания, и продолжала давить и давить пальцами то место, нагнувшись к моему животу, как будто прислушивается. Все это длилось примерно минуту, но мне это казалось бесконечностью. Потом она убрала руки и с укором высказала:

- Что же вы все так кричите.

Я слезла с кресла, оделась и, держа руку у живота, согнувшись, вышла из кабинета. Там, на скамейке сидела свекровь. Она вскочила, попросила ее подождать и скрылась в кабинете. Я прислонилась к стене. Из моих глаз текли слезы. Боль не проходила. Через минуты три вышла свекровь. В руке она держала листочки и пояснила, что это направление на анализы.

Мы вышли из поликлиники. Я, до сих пор, чувствовала боль, и спросила ее, почему так больно. Свекровь ответила, что эта ее знакомая раньше работала на севере и отморозила себе пальцы, но как врач она очень грамотная. Я подумала: как врач с такими руками может работать гинекологом? Но я не стала спрашивать ее об этом.

Через пару дней, на прогулке с сыном, меня пронзила резкая боль внизу живота, и началось кровотечение. Хорошо, что я была недалеко от дома и быстро вернулась домой. Там была свекровь. Она, почему-то начала приходить к нам каждое утро и находилась в квартире целый день. Я, сказала ей, что у меня течет кровь. Свекровь засуетилась и сообщила, что как раз та врач сейчас на работе, и мне надо срочно сходить к ней провериться. Как только она напомнила про этого врача, я вспомнила про дикую боль, которую испытала при осмотре. Я категорически отказалась идти к ее врачу и заявила, что еду в Зеленоград в свою консультацию. Оставив Сережу с ней, я уехала в Зеленоград.

                                                                              ***

Денег на билет свекровь мне не дала, но я приехала в Зеленоград без проблем, и сразу отправилась в поликлинику. Там я сказала, что у меня кровотечение, и меня отправили к врачу без очереди, но не к Горбуновой. Врач спросила о моей проблеме. Я рассказала, что беременна. Она меня осмотрела, затем, почему-то спросила, не делала ли я аборт. Я ответила, что нет. Врач с диагнозом «начинается аборт» отправила меня в Городскую больницу №3.

В больнице мне назначили чистку. Пока ждала чистку, мучилась от сильной боли в животе и пояснице, а кровотечение не проходило. Я очень боялась идти на чистку. Меня всю трясло.

Перед операционной, было еще несколько человек. Меня вызвали не первую. На кресле мне надели маску и велели дышать. Я закрыла глаза и начала дышать. Сознание немного помутилось, но я все чувствовала. Я чувствовала боль, и ощущение, что что-то, рывками вытягивается из меня, начиная с головы и до живота.

«Терпи, терпи, терпи…» — приказывала я себе, стараясь не кричать, ожидая, что вот-вот меня почистят и мучения закончатся. Мне казалось, что слишком долго это происходит. Я слышала голоса медперсонала, но не прислушивалась к их разговору. В какой-то момент их голоса начали раздваиваться, а я услышала, как кто-то из них обратился ко мне:

- Тамара, Тамара… — услышала я свое имя, которое повторялось эхом, после этого раздался легкий хлопок, и я оказалась в полной темноте.

«Ну, все. Умерла. – Услышала я свой голос, и мне стало хорошо, в том смысле, что не чувствовала боль и забыла кто я и что я».

…Я сгусток энергии, в котором есть мое сознание, но нет осязания. Единственная моя мысль, это, то, что я есть. Меня несет темноте, сначала вперед, а затем немного вверх, в единственном свободном пространстве, где вмещаюсь только я, как будто нахожусь в гибкой трубе или туннеле.  Туннель очень длинный, но я лечу с большой скоростью. Но вот впереди показался свет, и вмиг меня выбрасывает вверх, в пространство, где вокруг, на темном фоне множественное мерцание точек или звездочек, а передо мной, вдалеке ослепительно сверкала «звезда». Меня несет к ней, но я не долетаю до нее, а зависаю на достаточно большом от нее расстоянии. От «звезды» исходил хорошо видимый луч, который вращался по горизонтальной плоскости по часовой стрелке вокруг самой «звезды», создавая однородный звук — пи-и-и-и-и-и…, когда луч удалялся, то этот звук тоже удалялся. Моя сущность зависла над самым краем проходящего луча, а перед собой я видела эту «звезду».

Конечно же, то, что я описала про луч и «звезду», в тот момент, не обращала внимания, на подробности. Зависнув над лучом, у меня была одна мысль, что я здесь уже была. После чего, укрепилась мысль, что я всегда здесь была. Мне было очень хорошо там. Время для меня остановилось. Это было похоже на вечность, и меня не заботило вообще ничто: кто я; где я; почему все так; и что это вообще такое. Я знала, что это мой дом, я всегда была здесь, мне очень спокойно и уютно, и я просто часть всего этого, и так должно быть и есть…

Таким образом, мне казалось, что прошло много времени, может быть, десятки лет, а может и сотни. Вдруг сверху справа, пространство разорвалось как занавес, и я увидела другой мир, где светло, где шелестят деревья листвой. Я это место узнала. Это была территория кинотеатра в Химках. Рядом с деревьями стояла скамейка. На ней сидел муж. Возле скамейки стояла коляска для младенцев. Это была коляска моего сына, и я знала, что он там спит. Ему нет еще и года.

Мой сын? Там мой сын! И с ним этот человек! Нет! Я не могу ему оставить своего сына! Так не должно быть!!!

- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ К НИМ! ТАМ МОЙ СЫН! — закричала я и сделала попытку рвануться к ним, но не смогла сдвинуться с места: меня как будто приковало к нему.

Видение вмиг захлопнулось, и я снова осталась одна, но вдруг услышала голос. Спокойный голос заполнял все пространство, но мне казалось, что все же, это был мужской голос.

- Успокойся. Здесь твое место. Это всего лишь миг. Это был эксперимент…

- ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!!! ЭТО ЖЕСТОКО!!! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! Я НЕ ХОЧУ, НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЗДЕСЬ, Я ХОЧУ ТУДА!!!.. – вновь закричала я в отчаянии, перекрикивая этот голос. Голос что-то еще говорил, но я его не слушала и кричала, кричала, кричала…

Луч, неожиданно изменил звук на пип… пип… пип…, и я услышала:

- Томка!… — это был голос Светы Ломтевой, и следом:

- Томка!… — Мне показалось, что это был голос Гали Сорокиной, затем раздался их смех, удаляющийся эхом.

Я вспомнила, что у меня есть подруги, и я хочу ВЕРНУТЬСЯ В СВОЙ МИР. Я продолжала кричать и просить, чтобы меня выпустили. Я хотела снова видеть солнце, деревья, подруг, сына: я хотела жить и ощущать все как раньше. Я рвалась в пространство, но оставалась на одном месте и кричала, что это жестоко, умоляя вернуть меня назад.

Вдруг я почувствовала легкое дуновение где-то слева внизу, и…, в миг, развернувшись, устремилась туда, сделав неимоверный рывок. Мне показалось, что я на что-то натолкнулась, и, боясь, что оно пропадет, мгновенно вцепилась в это всем своим ничто. Пространство снова разорвалось пополам, явив мне белый потолок, и испуганное женское лицо в белой шапочке. На меня смотрела анестезиолог. Ощущение тела происходило стремительно, начиная с головы, затем грудь, живот, руки и ноги, и одновременно я почувствовала, что моя левая рука крепко что-то держит. Я перевела взгляд туда и увидела врача. Она смотрела на меня расширенными испуганными глазами, одновременно, молча, отцепляя мои пальцы от своей руки.

И тут у меня началась истерика. Я кричала им «спасибо», что они все живы, и что они есть. Я не могла остановить истерику. У меня текли слезы. Мне начали помогать, слезть с кресла, но я заверила, что сама могу, и сделала это. Я отказалась от каталки и пошла ногами до палаты в сопровождении санитарки, и все твердила, что дойду сама. Мне хотелось убедиться, что я снова в своем теле и все ощущаю. Мне как никогда хотелось жить.

В палате я легла на кровать и боялась даже глаза закрыть от страха, что могу снова оказаться там. Позже, девчонки в палате спросили меня, что со мной было. Я рассказала им, где была, но не помню, с подробностями или нет.

На следующее утро врач сказала мне, что у меня во время чистки ничего не нашли. Я чувствовала себя отлично: кровотечения не было, и я попросилась домой. Мне очень хотелось к сыну, но врач ответила, что я буду лежать как все –  десять дней.

                                                                                ***

В этот же день приехали свекровь и муж. Они не улыбались, но дотошно спрашивали, с чем я попала в больницу. Я рассказала им все и даже про то, как видела «звезду», и попросила мужа привезти мне ночнушку, халат, мыло и все самое необходимое. Муж, улыбнулся полумесяцем и пообещал, что все привезет.

Два дня я ждала, когда он привезет мне вещи, но он не приезжал. Сгорая от стыда, я просила у девчонок моей палаты мне необходимое, обещая, каждый раз, что вот-вот мне все привезут. Я звонила по общему телефонному аппарату — домой, но трубку муж не брал. Картинки, одна страшней другой, будоражили мое воображение о сыне. Неизвестность, что с ним, не давало мне покоя. Я умоляла врача отпустить меня домой, но она была непреклонна. Не выдержав позорного попрошайничества у соседок по палате — даже туалетной бумаги, — я позвонила подруге Ленке Гутылиной и попросила привезти мне халат и все остальное. Через час приехала Ленка. У нее была беременность на шестом месяце, но она привезла все, что я просила.

Когда я поступила в отделение, то во время беседы с врачом, предупредила ее, что у меня аллергия на многие лекарственные препараты, и попросила не назначать мне уколы. Я считала, что раз мне нельзя делать уколы, то и лежать в больнице нет смысла, и, каждый раз напоминала об этом врачу. После чистки мне выдали таблетки «аспирина» и рассказали как их принимать, но, как раз, в тот день, когда приезжала ко мне подруга, меня вдруг вызвала медсестра в процедурный кабинет, и сообщила, что мне назначили уколы витамин В6. Я испугалась и запротестовала, уверяя, что последствия могут быть непредсказуемые, но медсестра заверила меня, что сделают только ради пробы один раз, и что-то там сказала про плаценту.

Вернувшись в палату, я легла на кровать, прислушиваясь к своему организму, но ничего не ощущала. Я подумала, что на этот укол реакции никакой не будет и успокоилась. Через час у меня поднялась температура до 39. Я запаниковала, но врач велела продолжать пить «аспирин». Я пила «аспирин», но температура поднялась до 40, а к этому прибавились боли в желудке и, началась рвота. Меня рвало от еды и воды. От еды я отказалась, но пила воду, которая тут, же выходила фонтаном, и, помучившись, отказалась и от нее, заодно и от «аспирина». У меня постоянно кружилась голова и тошнило. Дошло до того, что я не вставала с постели, а температура поднялась за 40. Я умоляла врача выписать меня из больницы, и не экспериментировать больше на мне, но врач отказывала. Она велела вколоть мне «анальгин» с «димедролом», после чего температура чуть-чуть спала, а я увидела полосатую кошку на кровати соседки, и спросила, откуда здесь кошка. Соседка уверила, что никакой кошки нет, и я поняла, что это галлюцинация от «димедрола».

                                                                                ***

Я лежала с закрытыми глазами. Мне было так немного легче. Через некоторое время, моя соседка завела разговор, что я странная. Другая ответила, что все Тамары странные, и сказала, что знает одну Тамару, которая тоже того. Она принялась им рассказывать об этом, а я думала о своей безвыходной ситуации. Я не обижалась на соседок по палате: мне было все равно, что обо мне кто-то что-то думает. Я боялась, что в больнице могу умереть, и только потому, что вместо того, чтобы меня выписать, решили на мне поэкспериментировать. Почему-то мне казалось, что моя лечащая врач, стала относиться ко мне иначе: она не улыбалась мне, как моим соседкам по палате; разговаривала со мной сухо; игнорировала мои просьбы, а потом решила назначить этот укол, хотя я предупреждала ее, что у меня аллергия. Я не понимала, почему она со мной как поступает. Уйти из больницы сама, я не могла: моя одежда была заперта на первом этаже, в подсобке. Там же свою одежду (если ее не забирали родственники) оставляли все, кто ложился на лечение. В какой-то момент, я подумала, что свекровь с мужем могли забрать мою одежду, и не привезти ее при выписке. Я думала и о сыне. Муж не отвечал на телефонные звонки. Я не знала, что там с моим сыном. Я боялась, что сына уже нет в живых. Нервы мои были на пределе.

Так я мучилась несколько дней. Температура не спадала, постоянно тошнило, голова кружилась. Я увидела свои руки и ужаснулась: они стали желтоватого цвета, а кожа на них сморщенная и плотная. Мои просьбы, отпустить меня домой, врач продолжала игнорировать, даже тогда, когда я заверила ее, что дома поднимусь на ноги быстро — я была в этом уверена. Вместо этого, она пригласила ко мне психиатра.

Психиатр пришла во второй половине дня. Она начала спрашивать, что меня беспокоит. Я сказала, что у меня болит желудок. Она спросила показать, где болит. Я подняла руку, но рука самопроизвольно упала на мой плоский живот. Врач объяснила мне (как будто я не знала), что это не желудок, а живот. Она положила свою руку мне на живот и сказала, что там аорта пульсирует. Я, действительно, уже несколько дней чувствовала сильную пульсацию в том месте. Откровенничать с психиатром я не собиралась, но и к ней обратилась со своей просьбой. Голос мой охрип от сухости во рту. Говорила я тихо и умоляюще:

- Пожалуйста…, выпишите меня отсюда. Я здесь умру, а дома поднимусь на ноги.

На следующее утро, мой лечащий врач сообщила, что меня выписывают срочно, потому, что у меня грипп, а в отделении лежат беременные.

                                                                                ***

Я встала с постели, но почувствовала, что не смогу доехать домой сама. Кое-как, я дошла до телефонного аппарата и позвонила мужу. Он не ответил. Я позвонила Ленке:

- Ленка, меня выписывают. Забери меня, пожалуйста. Я не доеду сама.

Санитарка, помогла мне дойти до подсобки — за одеждой. Пока мы спускались на первый этаж, она шепнула мне:

- Придешь домой, возьми капустный лист и соси его. Быстро поправишься.

Я поблагодарила ее, оделась и вышла на улицу, ждать подругу. Она приехала быстро. Увидев меня, Ленка пришла в ужас.

Подруга помогла мне залезть в автобус, а потом, практически повиснув на ней, я дошла до ее квартиры. Мне очень хотелось пить, но попив у нее воды, меня снова стошнило. Я поняла, что до Химок я сама не доеду, и от подруги позвонила мужу. Он сразу взял трубку, что меня очень удивило (я тогда забыла, что в Химках телефон был с определителем). Я сказала ему, что меня выписали, но я не смогу доехать сама, и попросила его забрать меня от Ленки. Его ответ меня поразил:

- ТЫ СОВСЕМ ОХ…ЛА! ТЕБЕ РЕБЕНОК НЕ НУЖЕН! МРАЗЬ!.. – заорал он.

Это слышала и Ленка, которая стояла рядом. Я положила трубку и сказала ей, что мне надо домой к маме. Я не помню: сама дошла, или Ленка меня дотащила, но я зашла в свою квартиру, сняла верхнюю одежду, ушла в свою комнату и, не раздеваясь, легла на кровать, с облегчением подумав, что теперь я выживу.

Я смотрела в потолок и ждала маму с работы. Время было четыре часа дня. Еще часа два ждать ее, но я почувствовала какое-то спокойствие от того, что я дома. Я ощущала боль в желудке, легкую тошноту, головокружение и сильную слабость, но веря, что все будет хорошо, не пугалась своего состояния.

Я вспомнила «звезду». Теперь она не казалась такой страшной. Я подумала, что раз меня выпустили ОТТУДА, то не для того, чтобы я сейчас умерла.

Родные стены моей комнаты успокаивали и… успокаивали…, глаза мои начали слипаться, и я с удовольствием позволила себе, провалиться в темноту без сновидений.

                                                                                ***

Проснулась я от, резко распахнувшейся двери, а в комнату влетела мама:

- Дочка, что случилось?! – вскрикнула она. Я повернула к ней лицо. Она смотрела на меня, а в глазах ее застыл ужас. – Может Скорую тебе вызвать? – спросила она.

Я покачала головой и сказала, что только что приехала из больницы, и Скорая мне не поможет.  Говорить мне было тяжело. На самом деле, я не собиралась больше доверять врачам. Мама ничего не понимала, но спросила:

- Чем я могу тебе помочь?

- Капусты… принеси капусты. – Попросила я. Мама развернулась, и, быстро ушла. Я слышала, как хлопнула входная дверь.

Мне показалось, что жду ее долго, но, наконец-то дверь открылась, и мама протянула мне миску с квашеной капустой.

- Мама, не кислой капусты, а лист свежей. – Улыбнулась я. Почему-то меня это развеселило. Мама убежала, и вскоре вернулась с листом свежей капусты.

Я положила его в рот, надкусила немного, и принялась сосать. Лист был не очень сочный, но, через некоторое время, мне стало легче. Почему-то мне захотелось съесть немного капусты. Я так и сделала, но, почти сразу побежала обнимать унитаз. Больше экспериментировать не стала. Пососав еще немного лист, я уснула.

                                                                                ***

Проснувшись утром без головной боли, я услышала в комнате мамы голоса. Зайдя в ее комнату, я увидела там маму и мужчину.

- Познакомься дочка, это Виктор. Я с ним встречаюсь. – Представила его мама.

Виктор мне сразу понравился. Мама предложила мне чего-нибудь покушать, но, подумав о еде, меня затошнило и, я опять почувствовала боль в желудке. Я сказала маме, что не могу ни есть, ни пить, так как меня все время тошнит.

Но Виктор начал задавать мне вопросы, как и чем меня лечили, и заверил, что сейчас меня вылечит. Он ушел на кухню и вернулся оттуда со стаканом воды, которую помешивал ложечкой. Он велел выпить все залпом, объяснив, что это сода. Я засомневалась, но Виктор был настойчив, и я сделала два глотка. В желудке мгновенно что-то забурлило, поднимаясь по пищеводу. Ощущение было странное. Я боялась, что сейчас побегу к унитазу, но, побурлив, желудок успокоился, я и почувствовала, что мне стало легче, после чего выпила всю воду из стакана. Снова в желудке немного побурлило и успокоилось. Впервые за несколько дней, я почувствовала, что мне хорошо. Мне снова предложили покушать, но я отказалась. Я подумала, что не стоит так сразу напрягать желудок, но попросила кофе. Мне нужны были силы доехать до Химок.

Виктор принес кофе. Я сделала несколько глотков и прислушалась к организму. Ничего не произошло, но я не стала допивать его. Я сказала им, что поеду в Химки.

- Ты что? Как ты поедешь? Ты посмотри на себя! – запричитала мама, но я ей объяснила, что там мой ребенок, и я поеду туда сейчас же. Мама предложила проводить меня, но я отказалась. Я чувствовала себя нормально.

                                                                               ***

Сидя в электричке, я думала только о сыне и боялась, что с ним тоже что-то произошло. Доехав до станции Химки, я поняла, что меня опять подташнивает. Стараясь не думать об этом, я отправилась к сыну. Чем ближе я подходила к дому мужа, тем хуже становилось мне, но я успокаивала себя, что приду домой и посплю немного, только надо убедиться, что с Сережей все нормально.

Я открыла дверь ключом и вошла в квартиру. В квартире были слышны голоса, и я не раздеваясь, прошла в большую комнату. Когда я туда зашла, то увидела там мужа, свекровь и свекра. Они стояли у окна и о чем-то спорили.

Вот свекра я не ожидала увидеть, но обратив внимание на закрытую дверь детской комнаты, с беспокойством подумала, что с сыном что-то произошло. Но тут меня заметила свекровь и, глядя на меня, с укором, хладнокровно произнесла:

- О, мать заявилась! Вот сейчас она вам курицу и сварит. – Последнее она говорила уже своему сыночку.

Я опешила — какая курица? Она что, не видит, в каком я состоянии? Но свекровь, как-то быстро выпроводила своего бывшего мужа из квартиры, со словами:

- Валера поехали, они сами разберутся…

Я поразилась ее цинизму. Что это было? Она вела себя так, как будто я только что пришла пьяная с гулянки, а не из больницы приехала. Не успела я еще о чем-то подумать, как муж, грубо усадил меня на кровать и…

- Эта твоя подруга, как ее там… Лена… вы что, лесбиянки с ней?

- Ты в своем уме? – ответила я ему. — Что за бред ты несешь?

Но он начал орать, называя меня и подругу самыми гнусными словами, а в конце своей тирады, потребовал:

- Выбирай: или я, или твоя подруга.

Меня это разозлило, и смело глядя ему в глаза, нагло заявила:

- Я не собираюсь отказываться ни от каких своих подруг! Я выбираю Ленку!

Он с размаху ударил меня ладонью по голове. Я как пушинка отлетела на середину комнаты, не почувствовав удара об пол, и поняла, что не смогу даже подняться, а не то чтобы защитить себя. Он занес руку для следующего удара, но, неожиданно я услышала:

- НЕ ТРОГАЙ МОЮ МАМУ! – между нами стоял Сережа, и он смотрел на отца.

Муж в мгновение растерялся, затем наклонился к сыну:

- Ах ты, щенок. Так значит? ВЫМЕТАЙТЕСЬ ОБА ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ! – крикнул он и, схватив Сережу на шиворот, кинул его в прихожую. Я поднялась и поспешила за ними, чтобы одеть сына, но муж открыл входную дверь, схватил ребенка и вышвырнул его в коридор. Я успела забрать куртку сына и его сапоги, когда муж вышвырнул и меня.

- Отдай ребенку его рейтузы и шапку. – Попросила его я.

- Еще чего. Обойдетесь. – Ответил он и захлопнул дверь.

Я надела на сына его куртку и сапоги. Вместе с ним, я спустилась к Ольге на первый этаж, и от нее позвонила маме, попросив встретить нас в Химках.

                                                                               ***

Держа сына за руку, я медленно шла к станции Химки. С каждым шагом, мне становилось все хуже и хуже. Я боялась упасть и не дойти до станции. Ноги мои отказывались идти, и, снова кружилась голова. Прохожие оборачивались в нашу сторону, и шли дальше. Я не обращала внимания на их безразличие и не надеялась, что кто-то подойдет ко мне и предложит помощь. Я понимала, что никому нет дела до нищебродки и бомжихи. Именно так я и выглядела. Мое осунувшееся лицо имело желтоватый цвет, а под впалыми глазами темные круги. На мне было надето заношенное коричневое пальто. Оно висело на моем тощем теле как мешок. На ногах старые, затоптанные сапоги «дутики». Шедший рядом со мной ребенок не имел шапки и теплых штанишек, но мне было все равно, что обо мне думают люди, и шла, шла, шла, задавшись целью, любой ценой дойти до станции.

Денег на обратный билет у меня не было, и я сразу направилась к платформе. Там уже стояли мама и Виктор. Они сказали, что купили мне билет. В этот момент подошла электричка. Виктор забрал ребенка на руки, а мама помогла мне зайти в электричку. Мы сели на свободные места, и я успокоилась, от ощущения, что теперь я и сын в безопасности. Мама с Виктором, общались с Сережей, а я начала размышлять, о том, что случилось.

Размышляя, я подумала, что в больницу попала после посещения врача, которую, навязала мне свекровь. Она отвела меня к этому врачу, не дав времени на размышление, что могу пойти к своему врачу. Мы зашли в кабинет сразу, даже карту не заказали, как будто меня уже ждали там. Врач не спрашивала меня ни о чем, а сразу начала осмотр. Найдя беременность, она, неожиданно, принялась давить пальцами в том месте, не обращая внимания на мои крики. Позже свекровь сказала, что врач отморозила пальцы на севере. Но эта врач, имея «отмороженные» пальцы, обнаружила у меня беременность, а потом только начала давить в том месте. После того как я вышла из кабинета, свекровь сразу зашла в кабинет и оставалась там какое-то время. За это время, можно спокойно расплатиться за оказанную услугу. Когда свекровь вышла из кабинета, то держала в руках листочки, объяснила мне, что это направления на анализы, но эти листочки я больше не видела, и никакие анализы не сдавала. Я поняла, что та врач, просто раздавила во мне эмбрион, а свекровь заплатила ей.

Как только у меня открылось кровотечение, свекровь, которая, как-то странно, зачастила каждое утро, приезжать к нам в гости, тут же предложила пойти к тому врачу на осмотр, но я уехала в Зеленоград. На следующий день, они вдвоем приехали — не меня навестить, а узнать, что я успела наболтать врачам. К тому времени, они уже все обсудили, и решили наказать меня, за то, что я осмелилась так их подставить, уехав в свою поликлинику, а затем в больницу в своем городе. Не удивлюсь, что они ходили на собеседование к моему лечащему врачу, и рассказали ей, что я гулящая и пьющая, а про беременность мою они не знали: может я аборт сделала где, чтобы скрыть это, да и никакой аллергии на лекарства у меня нет. А еще: тому, что я говорю не надо верить, потому что я лгунья. Сами они, наверное, надеялись, что, если я умру, то не велика потеря. Со своей стороны, они решили ко мне больше не ездить, и ничего не привозить (пусть помучается и подумает над своим поступком). Они настолько были в себе уверены, что переиграли, и теперь у меня была веская причина не возвращаться в эту семью.

Теперь я окончательно поняла, что свекровь такая же мразь, как и ее сыночек. Подъезжая к станции Крюково, я была рада, что так все вышло. Я выжила и уехала от них вместе с сыном, имея на это весомые основания, а эти двое, теперь не сунуться в дом моей мамы, боясь, что мама может и в милицию заявить на них.

Отдохнув в электричке, я уже бодрее дошла до дома. Там, мама налила мне и Сереже суп рассольник. Увидев тарелку с сытым супом, который приготовила мама, я подумала: как же давно я не ела настоящей еды.

К своему удивлению, уже к вечеру, я чувствовала себя отлично и поразилась своей живучестью: только вчера я умирала от потери сил и токсикоза, а сегодня радуюсь жизни. Уложив Сережу спать на ночь, я ушла в гости к Ленке и рассказала в подробностях — ей, ее брату Димке и Михаилу Паршину, как муж выгнал меня и Сережу из своей квартиры. Услышав это Димка и Михаил предложили, сейчас же поехать в Химки и набить ему морду. Я чуть не согласилась, но подумала, что, после избиения, он, конечно же, побежит в милицию, и у Михаила с Димкой будут проблемы. Беременная Ленка будет сильно переживать, и, неизвестно, чем это может закончиться. Я отказалась.

Это было в двадцатых числах апреля 1993 года.

С тех пор, я поставила еще одну галочку – недоверие врачам. В последующие года, я сталкивалась с единичными случаями, когда врачи были нормальными, но в основном, мне приходилось сталкиваться с черствостью и безграмотностью врачей, после чего предпочитаю лечить себя сама. После лечения в больнице, у меня теперь, организм не воспринимает аспириносодержащие препараты.

                                                                                ***

Наконец-то я начала высыпаться и отъедаться. Съездила в ЗАГС, подать заявление на развод. Написала там заявление, в котором отказалась от алиментов и заплатила пошлину, но судья ушла на больничный. Через несколько дней, я снова приехала в суд, но судья была в отпуске.

Я встретилась со Светой Ломтевой и Деревцовым Андрюхой. Они до сих пор были вместе, только я удивилась, почему они не распишутся. Встретилась с Гуржуями Толиком и Наташкой. У них росла дочка – Вика. Вика на полгода старше моего Сережи.

На этот раз я все рассказала маме, как жила с мужем. Мы начали вспоминать, как он нами манипулировал и ссорил нас. Оказывается, что когда он приходил к ней покурить, рассказывал, что я постоянно на нее жалуюсь, потому что ничему не научила, особенно готовить еду. А когда возвращался ко мне, то говорил, что мама на меня наговаривала, что я ничему не хотела учиться у нее. Когда он сделал тот ужасный салат оливье, то сказал моей маме, что его приготовила я, рассчитывая, что маме салат не понравиться, и она выскажет мне об этом.

Я спросила ее, почему она не приехала ко мне в больницу, когда я лежала на сохранении, во время первой беременности. Она ответила, что хотела приехать, но они уговорили ее не ездить, и заверили ее, что сами привезут мне все, что хочу. В какой больнице я нахожусь, ей не сообщили.

Я спросила ее о случае с тараканами. Ее рассказ меня поразил. Он тогда зашел к ней покурить. Она посетовала, что много тараканов бегает на кухне: скоро ребенок родится, и не хорошо, что столько тараканов в квартире. Он согласился и предложил увезти меня и Рэму в Химки на один день, а она спокойно, как только мы уедем, сразу потравит тараканов, и на следующее утро все вымоет в квартире. Сама она может переночевать у одной из своих подруг. Мама спросила, когда он меня увезет, на что он ответил, что прям хоть сейчас он пойдет и поговорит со мной. Зайдя в комнату, он не сказал мне о разговоре с мамой, а просто предложил прогуляться с Рэмой, причем так сильно захотел гулять, что буквально вытолкнул нас из квартиры, видимо побоялся, что мама выйдет из своей комнаты, чтобы обсудить детали по травле тараканов, а это в его чудовищный план не входило. Через минут десять, он привел меня домой, сославшись на то, что ему надоело гулять. Учуяв запах дихлофоса и, увидев, у двери маму, я побежала к лифтам, так как начала задыхаться. Муж остался у квартиры и шепотом поведал ей, что я, ни в какую не захотела ехать в Химки, и он ничего не смог со мной поделать, поэтому мы вернулись: ну, что поделаешь с беременной женщиной! Вернувшись ко мне, он начал ругать мою маму и говорить, что она чуть не отравила меня, понимая, что я жду ребенка. Когда мы вышли на улицу, он продолжал возмущаться ее поступку — подливая масло в огонь, что мама мне завидует, пока я, окончательно не поверила во все это. И только тогда, у него получилось нас рассорить.

В своем одержимом желании, разорвать мои отношения с родной матерью, он так увлекся стравливанием нас, что не пожалел даже, еще не родившегося своего ребенка, который мог тогда погибнуть так и не родившись.

                                                                                ***

Через пару недель позвонил муж и, начал угрожать, что я сдохну с голоду, потому что нигде не работаю, а он мне ни копейки не даст. Он говорил это так, будто я жила у него в сытости и довольствии. Ни какие копейки я брать у него не собиралась – мне ничего от него не было нужно, лишь бы исчез из моей жизни. Но я задумалась, что надо бы найти работу. На мебельный комбинат возвращаться не было смысла: мама говорила, что всех оттуда сократили, а комбинат, практически, перестал существовать.

Вот так крупнейший в Европе мебельный комбинат ММСК-1, доживал свои дни. Эта новость меня поразила.

Вечером в гости к маме, пришла ее подруга Люба Митрухина. Ее тоже сократили из мебельного комбината. На тот момент, она только устроилась продавщицей на рынке. Как только я об этом узнала, то подумала, что, может быть пойти работать на рынок? Эта перспектива мне очень не нравилась: я не умела обращаться с деньгами и не умела торговать. Но, наверное, придется идти туда, так как я давно заметила, что везде и всюду была одна торговля, торговля и торговля.

Мама с Любой, за рюмочкой водки, беседовали, а я находилась с ними и слушала Любу о ее работе. Люба жаловалась, как ее обманул не русский хозяин, товар которого она продает. Ей привезли мороженую рыбу, полностью во льду. Пока Люба торговала ей, рыба за день оттаяла, а к вечеру, хозяин заявил о недовесе товара, и наказал ее деньгами. Теперь Люба вынуждена бесплатно отработать недостачу один день, но была, почти уверена, что завтра привезут такую, же мороженую рыбу. Она была в отчаянии.

Слушая ее, я ужаснулась тому, что в торговлю не могу пойти. Если уж Любу так обманывают, то меня тем более обманут. Я не понимала, что случилось со страной, в которой живу. Разве о таком светлом будущем мы мечтали в юности? Ведь все было по-другому! Как? Как получилось, что все рухнуло за какие-то пару лет? Мама, Люба Митрухина, даже Светка Ломтева и Галка Сорокина – всех уволили по сокращению, а производства прекратили свои существования!

                                                                                ***

На следующий день, придя, в гости к Ленке, я поделилась с ней проблемой, что не знаю даже куда идти работать. Ленка обратилась к Паршину:

- Мишка, найди Томке работу.

- Где? – не понял он.

- Не знаю. У тебя что, знакомых нет? Хоть продавщицей. – Потребовала она, а я растерялась от того, что теперь Михаил должен озадачиваться, где найти мне работу.

Паршин подумал и обратился ко мне:

- Завтра утром встречаемся на станции Крюково.

Оставив сына маме, у которой был выходной день, рано утром, я встретилась с Михаилом, и мы на электричке поехали в Москву. В Москве зашли в метро, затем доехали до Преображенской площади, вышли из метро, сели в трамвай, проехали несколько остановок, и Михаил привел меня в отделение милиции. Там он, прямиком, завел меня в один из кабинетов. В кабинете сидел милиционер с офицерскими погонами. Они поговорили, после чего я написала заявление на милиционера — помощника следователя. Мне выдали направление на получение медицинской справки, и я, в легком недоумении, уехала домой.

Вот это был поворот! Я буду работать в милиции! Сначала я немного испугалась, но потом подумала, а почему нет? Меня удивило, что, меня даже не спросили, состою ли в комсомоле. На данный момент я состояла в комсомоле, но решила, что не стану проявлять в этом инициативу. Потом я поняла, что правильно сделала, потому что я не знала, что комсомол уже не существовал. По дороге домой, я, твердо, приняла решение, что во, чтобы то ни стало — костьми лечь, но устроиться работать в милицию, и тогда этот садист больше ничего не сможет мне сделать.

                                                                                ***

Как только я вернулась домой, раздался телефонный звонок. Это был муж. Он начал опять говорить мне, что я не работаю, и скоро сдохну с голоду. На этот раз я его выслушала и сообщила, что устраиваюсь на работу в милицию.

Ох, как он орал в трубку! Он визжал, что сделает что-нибудь такое, что его посадят, а меня не возьмут в милицию.

«Не посмеешь. Ты трус, и себя слишком любишь. — Подумала я и прервала разговор с ним».

На следующий день позвонила свекровь. Она сообщила, что Славу сбила машина. Он ударился головой и забыл все свои способности. Теперь он пьет дома, и работать не хочет.

Вот эта новость меня озадачила. В точности сбылось, что я наговорила этому Славе? Но откуда свекровь об этом знает? Я же не при ней ему это желала. Новость меня порадовала тем, что Слава не погиб, а, то, что он спивается, это его проблема.

На следующий день она опять позвонила, и сообщила, что ее Юра закодировался и теперь не пьет. Я сказала ей, что мне все равно и прервала разговор с ней.

Тем временем, я готовилась к диспансеризации в поликлинике по месту жительства. Я купила капсулы «фенюльс» и пропила их, затем сдала кровь на гемоглобин. Получив нормальный результат анализа, я прошла диспансеризацию, затем съездила в отделение милиции, куда устраивалась и получила следующие направление – в поликлинику ГУВД, на прохождение диспансеризации там.

Мама написала заявление на отпуск, чтобы я могла спокойно ездить в Москву, а самой сидеть с Сережей, заодно устроить его в детский сад. Именно в этот период, позвонила свекровь и, закричала в трубку, чтобы я, немедленно ехала в Химки, потому, что Юрочке пальцы отрезало. Я, сначала подумала, что она, таким образом, пытается выманить меня в Химки, но потом до меня дошло, что такими вещами не шутят. Свекровь умоляла меня приехать, потому что Алиса дома одна и гулять с ней не с кем.

Только ради Алисы, я быстро одела Сережу и уехала в Химки.

                                                                                ***

Я ехала в электричке в Химки и, молча, плакала о несправедливости моей судьбы. Ну почему, почему мне так не везет? Только у меня все стало хорошо, как опять в моей жизни начинается черная полоса. Я представила, что меня теперь ждет — это ухаживать за ним: одевать, раздевать…. И, это за что?! За то, что он издевался надо мной и ребенком? За что же мне все это? Если бы не Алиса, я ни за что не поехала б туда. Мне было жалко только ее, себя и сына.

Свекровь встретила меня на станции и увезла в больницу, где лежал ее сыночек. В палате, я увидела его, лежачего на кровати. Он, слегка улыбнулся мне и продемонстрировал свою перевязанную культю, заверив, что два пальца ему пришили, а еще один остался целым. Я смотрела на него и была в отчаянии от своей безвыходности. Я понимала, что придется вернуться жить в его квартиру.

По дороге в его квартиру, свекровь объяснила мне, что Юра устроился на работу, на лесопилку. Там, один пьяный мужик, попросил его помочь подтолкнуть доску, которая застряла. Юра подтолкнул доску и попал пальцами под пресс. Оказывается, что на оборудовании забыли установить защитный кожух. Я ее слушала, но думала о своем: придти в их квартиру, забрать гулять Алису, а свекровь пусть проваливает к себе домой.

Вечером, я спокойно обдумала ситуацию. Мужу пришили часть пальцев, а это значит, что он сможет обслуживать себя, как только они заживут. Сколько на это нужно времени?.. Год максимум! Значит, год, его придется потерпеть. Но, может, и меньше года. Я приняла решение, как только он сможет держать своей рукой стакан с водой, а еще лучше с водкой, я от него уйду.

                                                                               *** 

На следующий день, под утро, мне приснились муж и сын. Что было во сне – не помню, но, когда, вылетела из него, то запомнила, как чей-то голос сказал мне:

- Будешь с ними двадцать лет.

«Двадцать лет?.. С ними?.. Нет!!! Я не собираюсь жить с ними столько много лет. Я собираюсь жить с сыном без мужа…. А что будет через двадцать лет? Я умру? – думала я, окончательно проснувшись и пребывая в недоумении от сна».

Я посчитала, сколько будет сыну лет. Ему будет двадцать четыре года.

«Значит, мне разрешили вырастить сына?»

Я не хотела умирать в сорок пять лет, а терпеть мужа столько лет – тем более.

«Нет! С такой жизнью, он точно загонит меня в могилу. Кто-то ТАМ за меня все решает, но я не согласна! Я хочу прожить эти года как я хочу!»

В этот же день, я съездила к маме и забрала свое направление в поликлинику ГУВД. Сережу, вернула в его детский сад, а сама начала проходить диспансеризацию в Москве. В больницу к мужу, не ездила, ссылаясь на занятость. Заканчивался май месяц.

                                                                                ***

Через пару недель его выписали. Он пришел домой в сопровождении своей матери. Как только она уехала домой, муж бухнулся передо мной на колени, и плача, начал умолять меня бросить его, немощного:

- Ты красивая, ты найдешь себе еще кого-нибудь, бросай меня… — причитал он, проливая слезы и заглядывая мне в глаза, но при этом, подсовывая мне свою перебинтованную руку — давя на жалось. Но я, пока он пресмыкался у моих ног, смотрела в сторону, и думала, какой, же он лицемер! Как, же он себя любит: даже сейчас льет крокодильи слезы, и знает, что именно, сейчас не могу его бросить. Вот как он заговорил: я красивая! Красивая значит. Однако он прощения у меня ни за что не попросил. Неужели он меня до сих пор за дуру считает?

Именно тогда меня посетила мысль: а ведь я прокляла ему руку, когда пожелала, чтобы она отсохла. Конечно, она не совсем отсохла, но пальцы, которые он потерял, точно высохли где-то. Он травмировал правую руку – именно ей он бил тогда моего ребенка. Я не каялась в том, что тогда пожелала. Он заслужил это. А я, давно уже не наивная и жалостливая девочка ко всем и вся.

Но тогда меня озадачило, что все, что я желаю — сбывается. Вот и Слава попал под раздачу, хотя я зла на него не держала: просто ненавижу экстрасенсов, потому что считаю, что все они шарлатаны. Но то, что мои пожелания сбываются, это меня испугало. Я поняла, что мне нужно очень тщательно следить за своими словами, когда хочется, кому-либо чего пожелать.

Далее

В начало