В декабре 2018 года Мария Чистякова (заместитель директора «Лаборатории непрерывного математического образования» СПб) позвонила мне и сообщила, что в 2019 г. Балтийский научно-инженерный конкурс – юбилейный – будет проходить в пятнадцатый раз. Организаторы очень хотели, чтобы на открытии конкурса перед ребятами выступила Ольга Ускова – президент группы компаний Cognitive Technologies. Они в последнее время добились выдающихся результатов в создании систем управления беспилотными сельхозяйственными транспортными средствами. Мария Вячеславовна попыталась пригласить Ольгу Анатольевну через ее страницу Facebook, но безуспешно. Тогда Чистякова попросила меня. Я написал Усковой, хотя лично не был знаком с ней – мы были «друзьями» только в сети. Она ответила, что рассмотрит это предложение. 24 декабря Мария Вячеславовна написала: «Анатолий Абрамович, огромное Вам спасибище! Кажется, Ольга Ускова приедет на Балтийский научно-инженерный конкурс выступать. Вы благословенный человек, благодаря Вам все решается к лучшему!». Я ответил: «Стараюсь!»

5 февраля 2019 года я с нашими ребятами участвовал в составе научного жюри Балтийского конкурса, за что получил «Благодарность» за подписью председателя оргкомитета – выдающегося учителя Ильи Александровича Чистякова. На следующий день утром я был на лекции Усковой, которая, всё-таки, нашла окно в своём плотном графике и на несколько часов приехала в Санкт-Петербург, чтобы выступить перед пятью сотнями школьников. Ребята слушали её с большим интересом, глаза горели. По ходу лекции Ольга Анатольевна задала несколько вопросов. Интересно, что на все вопросы ответил один и тот же мальчик – школьник из Екатеринбурга Даниил Казанцев, незаурядные способности которого мы отметили на конкурсе. Ответы мальчика произвели впечатление на Ускову, которая предложила обсудить с молодым человеком возможность стажировки в ее компании. Наконец-то, мы познакомились с Ольгой Анатольевной.

С Ольгой Анатольевной Усковой

В свое время в Сети был пост Чистяковой о том, что пресса практически не отражает достижения призеров всемирного инженерного конкурса из России, который ежегодно проводится компанией Intel. Несмотря, на  то, что некоторые представители прессы просили не советовать им о чем писать, в этом году все кончилось благополучно – с моей «подачи» Анастасия Долгошева взяла и опубликовала большое интервью с Сашей Сердюковым, который в том году был одним из призеров этого всемирного конкурса в разделе «Математика».

25 июля 2019 года Светлана Чупшева (Генеральный директор «Агентства стратегических инициатив») на своем сайте, а также в группах «ВКонтакте» и Facebook написала: «Выпускник ЛНМО Александр Сердюков стал обладателем Grand Award на Всемирном конкурсе научных и инженерных достижений учащихся Intel International Science and Engineering Fair (Intel ISEF) 2018. Его проект «Комбинаторика циркулярных кодов» сначала вошел в число победителей Балтийского научно-инженерного конкурса BalticSEF, а потом получил диплом Intel ISEF, который называют «малой Нобелевской». Заслуги Александра особо отметил профессор Университета ИТМО Анатолий Шалыто, который в марте 2018 г. в числе первых в стране получил государственную награду – знак отличия «За наставничество».

После этого Мария Вячеславовна написала: «Самый маленький наставник из Лаборатории – Саша Сердюков, который почти каждый день целый час (обеденный перерыв) тратил на руководство исследованием девятиклассников, получил подарок от большого наставника Анатолия Шалыто!». Автор этой статьи Анастасия Долгошева заметила: «Молодец Агентство стратегических инициатив! Но основной молодец – Вы, Анатолий Абрамович!».

Далее эта история развивалась так. Я показал интервью в главной газете Санкт-Петербурга Владимиру Николаевичу Васильеву (ректору Университета ИТМО), и передал ему слова Чистяковой, что их выдающиеся ребята из-за увлеченности наукой имеют недостаточно высокие результаты по ЕГЭ для поступления в лучшие университеты страны, а Балтийские конкурc и конкурс компании Intel не входят в перечень олимпиад, признаваемых Российским советом олимпиад школьников для внеконкурсного поступления в вузы.

На это Владимир Николаевич сказал, что этого мальчика можно принять в наш университет вне конкурса за наш счет по выделенной квоте на одаренных детей в рамках инициативы ITMO.STARS, уникальной для вузов страны. Мы связались с Сашей, и он захотел поступить к нам на кафедру. После собеседования Павел Маврин (чемпион мира по программированию 2004, дипломант и призер многих конкурсов по программированию) задал мне риторический вопрос: «Откуда берутся такие дети?». В результате мы приняли мальчика на нашу кафедру.

24 августа 2020 года на портале Университета ИТМО появилась статья о конкурсе ITMO.STARS 2020, Пятнадцать победителей которого были приняты на основе личных достижений. За одного из них – Даниила Казанцева, я боролся целый год, и в результате он – наш студент. Даниил Казанцев мог уехать за границу, но моя задача была сделать все, чтобы ему не захотелось уезжать из России.

У нас сейчас учится Гена Короткевич из Гомеля (за то, чтобы он выбрал учёбу именно в ИТМО мы сильно боролись). Гена – самый титулованный спортивный программист планеты, двукратный чемпион мира по версии ICPC (на этом чемпионате более двух раз в финале выступать нельзя), многократный победитель международных соревнований по спортивному программированию, не только никуда из России не уехал, не только отучился у нас в бакалавриате и магистратуре, но и остался учиться в аспирантуре. И я очень горжусь, что в этом есть и моя заслуга.

Геннадий Короткевич

Я хочу и делаю все, что в моих силах, и даже больше, чтобы талантливые ребята оставались на кафедре – нашей кафедре «Компьютерные технологии» (и это несмотря на то, что ее временно, как впрочем и других кафедр, в университете нет), чувствовали себя здесь свободно, испытывали любовь и уважение к себе и занимались тем, чем хотят они, а не мы. Конечно, работая в западных компаниях, и не только гигантах компьютерной индустрии, у ребят было бы больше денег, но в нынешних обстоятельствах до бедности им у нас тоже весьма далеко. Но, как известно, свобода творчества для того, кто понимает, дорогого стоит.

Даниил Казанцев, Анатолий Шалыто и Александр Сердюков

Ниже приводим очерки-интервью с Александром Сердюковым и Даниилом Казанцевым.

Выпускник ЛНМО: «Меняет мир только математика»

Автор: Анастасия Долгошева

Александр Сердюков

Наш собеседник Александр Сердюков, выпускник не только 564-й школы, но и петербургской Лаборатории непрерывного математического образования (ЛНМО). Его проект с невообразимым для гуманитариев названием «Комбинаторика циркулярных кодов» вошел в число победителей Балтийского научно-инженерного конкурса, а потом участвовал в главном мировом инженерном состязании школьников Intel ISEF. Там работа получила премию, которую называют «малой Нобелевской»: некоторые нобелевские лауреаты когда-то были призерами этого конкурса, а сейчас – судят в жюри. Мы расспросили Александра Сердюкова о конкурсе, о том, где «умнику» искать свой круг общения, как можно погрузиться в науку еще до школы, ну и про комбинаторику циркулярных кодов попытались хоть что-то понять.

– Александр, вы ЕГЭ сдавали – что это для вас: пустяк, досадная необходимость или нормальный экзамен?

– Нервирует только то, что сейчас экзаменационные бланки не привозят, а распечатывают прямо в классе. Это требует лишнего времени, а от нас лишних переживаний. А так ЕГЭ – экзамен довольно планарный…

– «Планарный» – это как?

– Ой, это я после американской поездки еще обратно на русский язык не перестроился. Планарный – поверхностный, плоский… На английском объяснять что-то «научное», в том числе мой проект, легче, чем на русском: термины и так английские, предложения короче, а на русском предложения растягиваются, и слушатель потихоньку засыпает.

– «Комбинаторика циркулярных кодов»… Ну все слова понятны. По отдельности.

– Большинство отпугивает кажущаяся сложность названия, особенно в совокупности с тем, что работа была представлена в секции математики. На самом деле она ближе к биологии. Если вкратце: ДНК – цепочка из четырех азотистых оснований, с которыми сопоставляют буквы А, Г, Т, Ц, а минимальная единица в этой длинной цепочке – тринуклеотид, «слово» из трех букв. Да, я понимаю, как весело это звучит.

Рибосома («мини-фабрика» по производству белков. – Ред.), сдвигаясь по цепочке, считывает эти «слова» и, казалось бы, может сбиться и прочитать следующее не с первой буквы, а значит, собрать неправильный белок. Но по каким-то причинам этого не происходит. Ученые рассчитали статистику появлений каждого из 64 возможных «слов» в ДНК – со сдвигами и без – и заметили, что их можно разделить на 216 множеств, каждое из которых обладает набором мощных комбинаторных свойств. Одно из таких свойств, возможно, и помогает рибосоме определить, правильно ли она сдвинулась. Поэтому их математические свойства могут давать ответы на вопросы биологов. Например, вы решили, что можно взять свойства одного организма и подсадить другому…

– Кролику вживить ген светящейся медузы?

– Например. Но столкнулись с проблемой: даже если найти конкретный участок ДНК, отвечающий за «светимость», и пересадить его кролику, тот совершенно необязательно будет светиться. Дело в том, что циркулярные коды, а соответственно, и частоты появлений тринуклеотидов, кодирующих светимость, – разные. И система защиты может запретить «чтение» этого участка кода. А вот если пересадить не один ген, а взять его с остальным участком ДНК, то шансов больше. Правда, не исключено, что вы получите кролика с каким-нибудь щупальцем.

Пересадить конкретный участок тоже не проблема, но рибосома этот участок при «чтении» может пропустить, если она посчитает его «чужим». А ответ на вопрос: «что именно помогает ей сделать такой вывод?» – как раз может дать свойство циркулярности: гипотетически, циркулярные коды связаны с тетрануклеотидным составом, по которому различают геномы.

В своей работе я изучал внутреннюю структуру каждого из циркулярных кодов. Хотелось понять, какие именно тринуклеотиды составляют каждый из кодов.

Если что, моими изысканиями можно воспользоваться: они опубликованы в открытом доступе – и на английском, и на русском.

– В мировом финале конкурса состязаются 2000 проектов из разных стран. Как возможно оценить такое гигантское количество?

– Во-первых, жюри еще до конкурса изучает работы. Во-вторых, состязания идут в формате стендовых докладов: мы стоим у своих стендов, к нам подходят ученые, а если работа интересна, приглашают членов жюри из соседней секции. Ко мне, например, математики пригласили биолога. К тому же на доклад дают только 15 минут.

– Вы получили Grand Award третьей степени. Странная формулировка: «большая награда третьей степени».

– Я тоже удивился, но все, что относится к Grand Award, считается победой. Там все призы делятся на две большие категории: Grand Award – от научного жюри, «Специальная» – от спонсоров и партнеров конкурса. То есть тех, кто получает Grand Award, можно называть победителями, а тех, кто получает Special Award, – призерами. Специальные призы бывают в основном трех степеней, «гранды» – четырех. Зачастую разница между степенями заключается лишь в размере денежного приза.

Но не стоит забывать, что Intel ISEF не столько конкурс, сколько такая «выставка-ярмарка», там важно не только то, насколько сильна твоя работа, но и то, как хорошо ты ее «продаешь». Я рад, что россияне также завоевали в секции химии Grand Award второй степени – московский проект.

Конечно, когда что-то получается, сразу хочется большего. Но я собой доволен, доволен дипломом третьей степени. Для моего научного руководителя Андрея Вадимовича Смоленского (он, кстати, тоже выпускник ЛНМО) эта победа – тоже огромный успех: он впервые выступал в качестве научного руководителя, и работа сразу завоевала такую награду. Отдельное спасибо – нашему директору Илье Александровичу Чистякову, многие из моих достижений стали возможными именно благодаря его стараниям и помощи коллектива школы.

Добавлю, что едва ли не большая часть мероприятий в рамках конкурса была направлена на то, чтобы участники познакомились друг с другом и завязали какие-либо контакты. Мне вот посчастливилось даже в финском попрактиковаться – когда-то стал его изучать в свободное время, но потом времени перестало хватать.

Вот сейчас поступлю в вуз – хотя бы время свободное появится. Наши выпускники говорят, что в университетах лекционных пар меньше, чем у нас в старших классах…

Кстати, после Балтийского конкурса мы представляли свои проекты еще и в Белоруссии и Сербии. А команде от Балтийского конкурса выпала возможность выступить на семинаре в Софийском университете, на котором присутствовал даже академик Болгарской академии наук. Кстати, мы готовились в Болгарии читать доклады на английском, но болгарские ученые сказали: «Вы помедленнее – но лучше по-русски».

– Перед вами теперь все вузы открыты?

– К большому сожалению, нет. В главных вузах даже если у вас 310 баллов, то есть наивысшие баллы по трем предметам плюс 10 баллов за какие-нибудь внеучебные достижения, вы можете оказаться в конце списка. Потому что вне конкурса проходят те, кто является победителем и призером олимпиад Российского совета олимпиад школьников, куда указанные выше олимпиады не входят. Но я также получил диплом призера олимпиады второго уровня из списка совета, это уже хорошо, но могло бы быть и лучше.

– Что ж так?

– Дело в том, что в ЛНМО когда-то был взят курс на научные проекты, а не на олимпиады. А это два разных подхода. В олимпиадной задаче всегда есть ответ и четкие методы решения, в науке же искать способ решения нужно самому, и не факт, что решение у задачи существует.

Сейчас огромная популярность у олимпиадной математики, и это понятно: для поступления в университет надо стать победителем или призером  на статусной олимпиаде. Это недооценивать нельзя, поэтому я взялся в этом году позаниматься с младшими классами. У меня вообще сейчас появилась моральная ответственность за наши младшие классы. Поеду в летнюю математическую школу ЛНМО уже в качестве преподавателя, почитаю курс по олимпиадной математике – когда-нибудь и младшим классам придется пройти через те же испытания, через которые прошел я. Только мне уже посчастливилось «наступить на все грабли», и теперь я могу рассказать о тонкостях подготовки и участия в олимпиадах.

– В ЛНМО берут со средних классов, а вы из какой школы туда пришли?

– Из обычной. Я как лет десять назад сильно заинтересовался наукой, так и стал немножко выбивающимся из общей колеи: все то, что сейчас называется «хайпом», меня не интересовало, меня не понимали – не потому что я говорить не умел, а потому что… Ужасно высокомерную вещь скажу: может, меня просто более умные вещи интересовали. К пятому классу стал сильно замкнутым, учился на одни пятерки, а выходил на улицу – и ничего не понимал: не понимал, почему у кого-то могут быть такие дурацкие жизненные ценности, почему люди смеются над какой-то глупой рекламой…

Сейчас я спокойно отношусь к тому, что люди разные. А свой основной круг общения я нашел.

– Постойте-ка: Вы сказали, что в науке десять лет?!

– Да, в дошкольном возрасте приобщился. Родители не из науки, но по отцовской линии дед был завкафедрой автоматики и вычислительной техники в университете в Вологде, бабушка – завкафедрой химии. Я, начиная с дошкольного возраста и класса до шестого, свободно ходил по университету, мог прийти на любую лекцию и слушать, не понимая своего счастья.

Конечно, серьезно заниматься наукой я стал относительно недавно. Первое, что увлекло – химия: красивые реакции, все взрывается. Но потом понял, что химия – глубже, чем просто «фейерверки», мне и сейчас нравится химия органических полимеров, в том числе современные исследования о синтезе заменителей кожи.
Потом заинтересовался программированием. Никогда не было навороченного компьютера, мой был родом из девяностых, я занимался по книжкам. А за последние годы уже многим можно сказать спасибо: например, Дмитрию Григорьевичу Штукенбергу (Дмитрий уже много лет работает не только в ЛНМО, но и у нас на кафедре. А. Шалыто), он ставит такие задачи, которые не в каждом университете дают.

Наконец, я понял, что есть математика – и это «обо всем». И вроде бы решил стать математиком. Глобально мир меняет только математика и то, что с ней связано.

– А что-нибудь кроме математики интересует? Что читаете?

– Программа лаборатории так построена, что русская классика почему-то становится интересной. Может, это персональная заслуга нашего преподавателя Андрея Сергеевича Дедова. Я начал читать художественную литературу еще и с точки зрения лингвистики, смотреть не только на сюжет, но и на то, как язык работает. Вот «Обломов»: в первый раз читал – господи, как затянуто! Второй раз начал – ого, сколько описательных оборотов, посвященных халату!

– Спортом занимаетесь?

– Очень тяжело без него. До пятого класса хотя бы ходил в бассейн, но в центре города это затруднительно. Приходишь домой в семь-восемь вечера, а к тому же в десять вечера для несовершеннолетних начинается «комендантский час», на секции не разъездишься. Довел себя до того, что в 9-м классе я чуть не упал в обморок прямо на паре. Понял, что надо что-то делать – и стал себе продумывать маршруты по городу. Приезжаю, например, в Лахту и иду 7 км до следующей станции. Иногда до 15 – 20 км прохожу. Параллельно фотографирую.

– Дисциплинируете себя? Допустим: «Не сидеть за компьютером до двух ночи…»

– Дисциплинирую, но наоборот: «Сегодня до двух ночи буду работать». Вообще я в первые два года в ЛНМО, восьмой и девятый классы, когда времени было еще побольше, тренировал себя на более быстрое решение «домашки». Было понятно, что в выпускных классах времени не будет, а хотелось еще чем-то кроме школьных предметов заниматься.

– Музыкой, к примеру? Вас с Вашей прической легко представить, например, с гитарой.

– Опыт музыкальной школы у меня есть – кларнет, фортепиано, синтезаторы. Но прическа – это эксперимент: считается, что айтишники носят длинные волосы, вот я когда-то и решил их отрастить. А потом у меня банально не стало времени в парикмахерскую сходить. Присмотрелся – ничего, нормально. Только жарко. Зато зимой не холодно.

Вот Вы спрашивали, что мне еще интересно кроме математики. Все интересно. Я думаю, все заслуживает внимания. Мы каждое лето ездим в Белоруссию в летнюю математическую школу, так я когда-то всех удивил: у меня в голове была карта сотовых вышек по региону. Школа была в деревушке в глуши, мобильной связи там отродясь не было, а я знал, куда направить сотовые, чтобы хоть слабый сигнал поймать.

Правда, вот это мое «интересно все!» мешает выбрать, куда именно поступать. Я не хочу так: поступаю на программирование – забиваю на все остальное. Надеюсь, что стану специалистом в чем-то одном, а все остальное подтяну до уровня полупрофессионального.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 110 (6219) от 22.06.2018 под заголовком «Меняет мир только математика».

Как первокурсник ИТМО Даниил Казанцев еще в школе создал сурдопереводчик и попал с ним на конкурсы Intel и Google

Беседу вела журналист Екатерина Шевырёва

Даниил Казанцев

За два года Даниил успел поучаствовать в нескольких научно-технических и инженерных конкурсах, съездить в Америку на крупнейшие конференции от Intel и Google – и занять там призовые места – переехать из родного Екатеринбурга в Санкт-Петербург и поступить на факультет информационных технологий и программирования Университета ИТМО по конкурсу ITMO.STARS.
Корреспондент ITMO.NEWS Екатерина Шевырёва поговорила с талантливым первокурсником о его разработке, отношении к людям с ограниченными возможностями, перспективах уехать в США – и мотивах остаться в России.

Идея

Идея этого устройства пришла мне после того, как я прочитал новость о глухой женщине, у которой органы опеки забрали детей – посчитав, что она не сможет о них заботиться. Эта история сильно меня зацепила – я решил, что должен сделать что-то для того, чтобы такие ситуации больше ни с кем не случались.
Идея моего проекта в том, чтобы люди, использующие разные способы коммуникации (вербальные и невербальные, жестовые и устные), могли использовать привычные им способы выражения мыслей, при этом полностью понимая друг друга. Жестовый язык на данный момент является одним из самых популярных способов невербальной коммуникации, им пользуются многие глухие люди для общения между собой. Поэтому я начал разработку системы, которая переводила бы язык жестов в устную речь.

Первый прототип представлял собой систему из комплекса ИК-камер, датчиков и программного обеспечения, которое определяло положение рук по изображению с них. Камера просто вешалась на грудь человека – это было очень неудобно. Поэтому позже, в поисках более эффективной методики я пришел к электромиографии, которую используют в современных бионических протезах.

Электромиография – один из методов исследования активности мышц, основанный на записи их электромеханических импульсов. Мы можем установить датчик на конкретную точку руки или любой другой конечности и в реальном времени получать данные о том, как вела себя мышца, проходящая в этом месте. Моя система производит такие измерения по периметру предплечья — там находятся мышцы, отвечающие за движения кистей и пальцев, – собирает их на удаленный сервер, а потом с помощью искусственного интеллекта определяет закономерности между ними.

Текущий внешний вид устройства также появился не сразу, а претерпел множество итераций: в основном все эксперименты были связаны с уменьшением габаритов установки и удобством использования. Очевидно, что в реальной жизни никто не будет пользоваться громоздким обмундированием на половину руки. Первостепенная задача – сделать устройство более удобным и пригодным к повседневному использованию без потери качества функционала.

Сейчас для пользователя устройство выглядит как пара спортивных налокотников — они отслеживают сигналы механической активности мышц обеих рук. Затем моя система их анализирует, определяет, какой жест сейчас показывают руки пользователя, и переводит эти жесты в слова. Потом – благодаря нейросети — складывает их в законченные предложения, выводит на экран смартфона и озвучивает.

Презентация в Америке

С этим проектом я участвовал в двух конференциях Intel ISEF — первый раз я ездил еще в девятом классе, с первым прототипом, в котором использовалась камера. Забавно, что в судьях у меня был инженер-конструктор, создавший использованный мной комплекс камер и датчиков. Он сам когда-то участвовал в этой же конференции, будучи школьником, и поэтому теперь активно поощряет использование своих разработок в таких проектах. Второй раз я ездил уже с новым устройством, основанным на биопотенциалах тела, – и получил за него второе место. Это было очень волнительно, ведь приходилось целый день стоять возле своего стенда и рассказывать о проекте всем желающим вновь и вновь. Но зато было очень интересно услышать сразу множество мнений о разработке. Конференции были очень масштабные — только в моей категории (Systems Software) было около сотни проектов. Общее же число участников достигало полутора тысяч человек.

В прошлом году я ездил в Америку не один, а два раза: весной на Intel ISEF в Финиксе, Аризона, а летом на Google Science Fair – в Сан-Франциско. Перед поездкой на Intel ISEF я участвовал в «Балтийском научно-инженерном конкурсе», там же, кстати, меня заметил Анатолий Абрамович Шалыто, профессор из ИТМО, благодаря ему я учусь в этом университете. По итогам этого конкурса я во второй раз отобрался на ISEF.

На Google Science Fair система отбора была уже другая: первые отборочные этапы проходили онлайн, а на очный финал отобрали всего 15 лучших проектов, без разделения на категории. Уровень организации на обоих конкурсах был невероятный: организаторы помогали мне сделать визу, купили билеты, решили вопрос с размещением. Вообще, любой возникающий вопрос там решался за секунды. Нереально было видеть живые легенды, например, создателя протокола TCP/IP Винтона Серфа – он был у меня в судьях.

Работа в России

На Google Science Fair я попал в первую пятерку финалистов и получил премию Lego Education Builder на оплату обучения. Но мысли уехать учиться за границу, честно говоря, ни разу не возникало. Я не вижу в этом смысла — здесь у меня есть проект, над ним идет работа. Считаю, что как только появилась идея, надо сразу пробовать ее воплотить – с теми условиями, которые имеешь. Все мы боимся трудностей, но трудности надо уметь преодолевать. Это намного интереснее, чем ждать лучшего времени и лучшего места.

Тот факт, что в России менее комфортная и доброжелательная атмосфера для инвалидов, меньше возможностей для их реабилитации — возможно, как раз причина именно здесь разворачивать подобные проекты. Важно решать проблемы, которые есть прямо сейчас, чем работать в комфортных условиях, где многих проблем уже нет.

Я тесно сотрудничаю с Всероссийским Обществом Глухих — я презентовал им свой проект и получил от них подтверждение, что они заинтересованы в использовании таких технологий. Я собираю фидбек: что им требуется, как сделать устройство более удобным для них. Например, так в проекте появилась функция обратного перевода – голоса в текст. Таким образом коммуникация получается полной: человек не только может что-то сказать на языке жестов и быть понятым, но и может мгновенно получить ответ. Это давно существующая технология, но никто до этого не пытался ее внедрить и сделать удобной для использования глухими людьми.

Без таких рекомендаций и фидбека будущих пользователей этот проект просто не будет иметь смысла. Технология должна служить пользователю, а не пользователь технологии.

«Коронавирус»  на языке жестов

У русского жестового языка есть что-то вроде регулярно обновляемого актуального словаря, поскольку он – как и любой другой язык – живет, постоянно развивается, дополняется и адаптируется под современные реалии. Например, в словаре уже есть жест для обозначения коронавируса.

То, что язык жестов интернациональный, – на самом деле большое заблуждение. Во всех странах общаются по-разному. На первых этапах мой переводчик базировался на амслене – словаре американского жестового языка, – поскольку я презентовал его на международной конференции. Сейчас мы более глубоко работаем с русским жестовым языком. В дальнейшем, конечно, планируем добавлять поддержку большего числа языков.

Под каждый язык нужно делать свой словарь, свой набор жестов – сейчас для меня это одна из самых трудоемких задач. Я собираю образцы с носителей: они показывают слова так, как они «произносят» их ежедневно. Я загоняю их в нейронную сеть и получаю что-то вроде классификатора – общего признака, который позволяет потом эти жесты интерпретировать. Я беру очень много образцов и все их маркирую – что чем является. На одно слово в среднем требуется две – три сотни образцов с разных людей.

Планы на учебу

Даниил Казанцев

Сейчас для завершения проекта, доработки его функционала есть ресурсы команды и инвестиции, в планах – выход на серийное производство. А мне этот проект позволил получить постоянную работу.

Мыслей забить на учебу нет, потому что я шел сюда восполнять те знания, которых мне не хватает для разработки. Мне очень часто приходится искать в интернете что-то, что нужно прямо сейчас для решения какой-то задачи, связанной с разработкой. Я же хочу иметь фундаментальные знания, на которые можно будет опираться в своей работе. Например, математика – очень сложная для самостоятельного изучения наука. Так как мое устройство наукоемкое, то для дальнейшего его совершенствования я собираюсь проводить научные исследования в рамках конкурсов научно-исследовательских работ для студентов и аспирантов, проводимых в университете.

Совмещать учебу с работой помогает то, что в данный момент мы учимся дистанционно – многие лекции можно смотреть в записи на ускоренном режиме. Помогает и сама структура курсов в ИТМО: часто на задания дается такой срок, что можно его быстро выполнить и потом иметь большое количество свободного времени. Так что пока что у меня получается совмещать, что будет дальше – посмотрим. Но времени на остальные дела и увлечения, конечно, остается мало.

Отношение к людям с ограниченными возможностями

У меня никогда не было какого-то особенного отношения к людям с ограниченными возможностями здоровья. Для меня они такие же обычные люди, как и все остальные. То, что кто-то использует другие способы коммуникации с миром, никак не характеризует самого человека. Вот только мир создает им трудности – тем, что никто больше не использует их способ коммуникации. А я бы хотел сделать так, чтобы все были на одной волне.

Возможно, в будущем в моих силах будет придумать что-то и для других категорий людей. Но вообще, я бы хотел продолжить не только социальную тему, но и тему улучшения качества жизни всех людей вообще. Я думаю, что уравнивание физических возможностей – это только первый шаг. Когда-нибудь все глухие будут прекрасно слышать, а слепые – прекрасно видеть, я верю, что такой момент определенно настанет. Тогда уже можно будет думать, как улучшать жизнь и всех остальных.

Статья опубликована на портале Университета ИТМО.

* * *

Вот, что написала Мария Вячеславовна Чистякова на странице «ВКонтакте» «Балтийского научно-инженерного конкурса» 27 августа 2020 года:

Период поступления в вузы для участников «Балтийского научно-инженерного конкурса» завершается. Мы рады сообщить, что сразу два финалиста, вошедших в команду для участия в Intel ISEF в 2019 и 2020 гг. – Даниил Казанцев и Георгий Каданцев – приняли участие в конкурсе ITMO STARS 2020, проводимого Университетом ИТМО, стали его победителями и поступили на факультет информационных технологий и программирования, деканом которого является Владимир Глебович Парфенов, вне зависимости от результатов ЕГЭ (последнее заявление некорректно, так как определенный минимум, разный на разных специальностях, надо набрать, но поступление победителей осуществляется вне конкурса, А.Ш.). Было более 180 претендентов. Ребят выбрали по результатам научных конкурсов и конференций, после сложнейших собеседований, в рамках которых они должны были вести диалог не только о своих достижениях и научных интересах, но и об изученных ими областях программирования, физики, математики. Поздравляем ребят!

То, что Даниил Казанцев выбрал для учебы именно Университет ИТМО, большая заслуга члена жюри нашего конкурса профессора Университета ИТМО Анатолия Абрамовичя Шалыто. Именно он заметил талантливого молодого инженера и инициировал приглашение его для ознакомления с Университетом, а также мотивировал его на обучения на их факультете, еще до того, как тот получил Grand Award второй степени на Всемирном смотре-конкурсе научных и инженерных достижений учащихся в США.

Несомненно, такое внимание со стороны Университета ИТМО и такая забота о ребятах, которые уже в 10 классе становятся победителями крупнейшего международного научного конкурса Intel ISEF, – знак того, что преемственность в российской науке не прекратится, и что забота о молодежи и ее перспективах не иссякнет.

Анатолий Абрамович Шалыто, получивший государственную награду – знак отличия «За наставничество», – пример человека, который много сил и времени тратит на сохранение традиций преемственности.

Еще два победителя «Балтийского научно-инженерного конкурса 2020 года» – Анатолий Коченюк и Александр Синицын также станут студентами этого факультета университета ИТМО. Но это уже совсем другие истории.