___

В «Богородском» постоянно происходило что-то забавное. Наши сотрудники, влезали во всякие смешные истории, или сами любили подшутить друг над другом, а потом, собираясь вместе, вспоминали и смеялись над той или иной ситуацией. Мы часто выезжали на пикники, собираясь вместе, почти всем отделением (кроме тех, кто нес службу). Бывало, что следователи и уголовный розыск, раскрывали преступление, собираясь в одном кабинете, за бутылочкой водки и хорошей закуской. Они спорили, соглашались, не соглашались и… раскрывали. Мы были дружны, и самое главное – «живые»…

Наш уголовный розыск за все брался оперативно и организованно, мгновенно реагируя на вызовы. Но, не обходилось и без казусов. Один раз группа захвата в составе наших оперативников (Паршин, Попов…), ломилась в квартиру, которую не хотели открывать. По наводке, там находился разыскиваемый преступник. Хозяйка квартиры наотрез отказалась открывать дверь, уверяя, что милицию она не вызывала и никого у нее нет.

- ОТКРЫВАЙ, ДАВАЙ ДВЕРЬ! СЕЙЧАС ЕЕ ВЫШИБИМ! – крикнули они ей, и вышибли дверь.

В квартире, кроме хозяйки, действительно никого не было. Как выяснилось, опера ошиблись этажом. Извинившись перед женщиной, они ушли на нужный этаж.

___

А вот еще один случай. Жители одного дома, позвонили в милицию и сообщили, что в подъезде лежит труп. Опера приехали по вызову. Как рассказывал Паршин, там действительно лежал труп мужика. Все как положено: не шевелится, насекомые по нему ползают, вонь по всему подъезду. Паршин подошел к телу…, пригляделся…, а оно дышит! Оказалось, что это БОМЖ, поспать там завалился.

___

Как-то, я приехала в отдел к полудню (по пути из дома, выполняла поручения следователей). Зайдя в здание, я почувствовала легкий странный запах. Пока шла в кабинет встретила несколько сотрудников, которые шли на встречу и широко мне улыбались, причем улыбались все. Из следователей, застала только Розанцева, но он тоже мне улыбался, а затем издал хи-хи.

- Что случилось? Сегодня праздник какой-то? – задала ему вопрос.

Розанцев улыбнулся, подавляя смех, и спросил меня:

- Ты что? Ничего не чувствуешь?

- Пахнет чем-то.

Это его еще больше развеселило, и, отсмеявшись, он, заговорчески, шепнул мне:

- Дима наркоту в помойке сжигает.

Я вышла на улицу и направилась к помойке. Контейнеры для мусора для близстоящих домов, почему-то ставили в нескольких метрах возле нашего ОВД, только с другого конца здания. Там я застала Диму. Он, деловито, вытаскивал из большого полиэтиленового пакета небольшие пакетики и кидал их в контейнер, из которого полыхал огонь и валил густой дым. Увидев меня, Дима отчитался, что осталось совсем чуть-чуть и уже заканчивает.

Дело в том, что, в те года, изъятые наркотики, следователи обязаны были сами уничтожать. Как это делать, было проблемой. Можно, конечно, спускать их в унитаз (пробовали), но это была плохая идея. У Димы сейф был забит наркотиками до такой степени, что он, долго ломал голову, что с ними делать, и ничего лучшего не придумал, как сжечь их таким способом. Я помню, как он, потом, составлял протоколы по своим уголовным делам, об уничтожении вещественных доказательств путем сжигания. Только через несколько лет, изъятые наркотики, мы начали возить в специальный архив, а до этого, уничтожали, как могли.

___

У начальника следствия Ирины Ивановны, тоже, в производстве, находились уголовные дела. Настоящий следователь, ставший начальником следствия, не может так просто распрощаться с расследованием уголовных дел, и кое-что забирает себе. Было у нее дело, где потерпевший и обвиняемый являлись глухонемыми. В кабинете, она устроила между ними очную ставку, с сурдопереводчиком, конечно. А в соседнем кабинете, за стенкой, мы что-то отмечали, рассказывая байки и громко смеясь. Вдруг дверь в кабинет распахнулась, и вошла Ирина Ивановна:

- Имейте совесть! – Закричала она. – У меня очная ставка с глухонемыми, а вы нам мешаете!

___

Был неординарный случай одного грабежа. Молодой человек вырвал сумку у девушки. Его поймали сразу — вместе с сумкой. На опознании сумки, следователь задал девушке шаблонный вопрос, что находится в ней, и что ценного там было. В сумке, как выяснилось, ничего такого не было, даже денег не было, но когда выложили вещи из нее, которые, по словам потерпевшей, являлись ее собственностью, девушка вдруг покраснела и запнулась. Потом, взяв себя в руки, и сказала, что в коробочке (спичечный коробок), находится кал, который она несла в поликлинику. После ухода девушки, мы посмеялись над незадачливым грабителем, которому грозит срок из-за коробочки кала.

Подобные глупые преступления, в милицейской статистике, не редкость. У нас, например, было уголовное дело, по тяжкой статье о разбойном нападении, из-за полбутылки дешевой водки.

___

Больше всего в милиции не любят выезжать на семейные разборки. На примере одного случая, я поняла почему. Муж избил жену. Она позвонила в милицию. Мужика увезли в отделение и посадили в обезьянник. А утром пришла потерпевшая и начала умолять выпустить ее мужа, так как она его простила. Но происшествие уже было оформлено по всем правилам, а тут эта женщина собирается забрать заявление и наотрез отказывается проводить какие-либо следственные действия против своего благоверного. Дима тогда мне объяснил, что ненавидит эти «кастрюльные вопросы» — так у нас назывались такие дела. Такие дела надо сразу обрабатывать, пока все на взводе, потому что, когда все проспятся, то начинают жалеть, что вообще вызвали милицию.

Слушая его, я вспомнила случай, когда сама вызвала милицию, когда жила в Химках. Вот почему милиционеры с радостью от меня отвязались, попросив соседку взять меня на ночь к себе. Они думали, что я тоже просплюсь и прощу мужа. Я поняла, что из-за таких вот истеричек, как эта женщина, которая слезно умоляла выпустить ее кормильца, в милиции не воспринимают всерьез те вызовы, где, действительно, нужна защита от мужа садиста. Несчастные женщины, оказываются, совершенно в безвыходной ситуации, убеждаясь, что их ни кто не защитит, и вынуждены терпеть издевательства.

___

Был у нас опер Анатолий Гиль. Он как-то спокойно относился к мертвым. Должна сказать, что не все сотрудники из уголовного розыска, могли выезжать на осмотры покойников. Поэтому на такие выезды, чаще всех выезжал он.

Был один случай, когда в колодце канализации, нашли полуразложившуюся голову человека. В Москве есть судебно-медицинская экспертиза по восстановлению лиц по черепам, но там не принимают просто так головы, а только чистые, выскобленные черепа. Гиль знал, как это делается, и повесил пакет с головой за окном своего кабинета. Повесил ее зимой, но, как только потеплело, голова начала вонять. Самого опера это совсем не смущало, но он у нас был не без чувства юмора. Посчитав, что это забавно, он начал водить к себе в кабинет девушек нашего отделения, под предлогом, что покажет кое-что. Девчонки, с визгом, выбегали из его кабинета, а оттуда слышался хохот Гиля. Как только проснулись на улице мухи, они, быстренько обнаружили голову, а их личинки сделали свое дело, и летом, чистый череп был сдан на экспертизу.

___

В уголовном розыске, нашего ОВД, были два друга. Их называли – двое из ларца. Оба Николаи – Осипов и Разуваев. Николай Осипов славился среди криминального контингента нашей территории, «злым опером». Его боялись и уважали. Разуваев был более тактичный и дипломатичный. Однако им не мешало сработаться вдвоем. Как-то, ближе к вечеру, в отделение привезли пьяного буйного мужика. Его закрыли в обезьяннике, где уже находилось несколько человек, но это мужика не успокоило, а наоборот раззадорило еще больше, и долгое время, в нашем здании разносились его ругань и крики. Привыкшие ко всему, сотрудники дежурной части, внимания на него не обращали. Мы, «жители второго этажа», тоже всякого, наслышавшись в свое время, спокойно занимались своим делом.

Но, вдруг, наступила тишина. Затем, раздались какие-то крики, потом, истеричный мужской визг, который, почти сразу оборвался, и снова тишина. Мы, удивленно, переглянулись, а Розанцев вызвался сходить в дежурную часть, узнать, в чем дело. Вернулся он с Разуваемым. Оба смеялись, хватаясь за животы. Отсмеявшись, Разуваев рассказал, о том, что произошло.

Он и Осипов вернулись с выезда, и, зайдя в здание, услышали не прекращающиеся вопли какого-то мужика в дежурной части. Они, прямиком, направились в дежурную часть и увидели, в обезьяннике, возле решетки, орущего мужика. Опередив Осипова, Разуваев подошел вплотную к прутьям решетки и обратился к мужику:

- Чего орешь? – спросил он строго.

- Да пошел ты! – крикнул ему мужик и, вмиг, выбросил между решетками кулак, четко между глазами Разуваева.

Послышался звук глухого удара, возглас: «ой», и в дежурной части наступила тишина. Мужик у решетки, злорадно, ухмыльнулся, а из глубины обезьянника раздался спокойный голос:

- Ты, что ох…?

Мужик повернулся на голос:

- Чего?!

- Ты знаешь, кого ударил? Самого Осипова, придурок!

Да. Именно Осипова. Заметив кулак, Коля Разуваев, мгновенно среагировал и успел увернуться в сторону, но Осипов, который, в тот момент, пытался отодвинуть друга, и самому протиснуться к решетке — не успел.

Впервые у этого мужика появилось осмысленное выражение лица, плавно переходящее в тихий ужас, а Осипов уже оправился от шока и взвыл:

- Я ЕГО ЗАБИРАЮ! СЕЙЧАС ЖЕ! БЫСТО ОТДАЛИ ЕГО МНЕ! – кричал он ребятам из дежурной части, а оттуда уже спешил милиционер с ключом.

- НЕТ! НЕТ!!! НЕ ВЫДАВАЙТЕ МЕНЯ ЕМУ! – завизжал мужик и забился в дальний угол обезьянника, но его оттуда вытащили, а Осипов, скрутив его в бараний рог, утащил в свой кабинет.

Осипов, несколько недель ходил в темных очках.

Кстати, о темных очках: если кто-то из сотрудников приходил в темных очках на работу, то это означало, только, одно – у него фингал под глазом. Таких случаев было не мало, в нашем отделении. «Не носители» темных очков, обязательно, просили менее счастливого их обладателя, показать глаз и, подробно, рассказать, как это произошло, чтобы вместе посмеяться над еще одной прикольной историей.

***

Наша Преображенская (бывшая Куйбышевская) прокуратура, была самая лучшая прокуратура по всей Москве, потому что прокурором там был Сергей Иванович Герасимов. Это умный, честный, грамотный, строгий, но справедливый  человек и профессионал с большой буквы. Мы его уважали и гордились, что у нас есть такой прокурор.

Но наш уголовный розыск, рискнул и над ним подшутить. Оперативники возили к нему на подпись разрешения (например, на детализацию телефонных звонков). Перед поездкой в прокуратуру, ребята заходили к нам (следователям) и забирали что-нибудь на подпись, например, ордер об аресте подозреваемого (все равно в прокуратуру едут). Между прокуратурой и нашим ОВД было полное доверие, а запросы и ордера сотрудники составляли грамотно, и нареканий к ним, со стороны прокурора, не было. Ребята из уголовного розыска, как правило, привозили на подпись Герасимову, целую кипу бумаг. Прокурор, только мельком, просматривал их и, не читая, сразу подписывал. На этом и решили подловить Герасимова наши балбесы, а именно, неизменные шутники – Паршин и Попов.

В одной из таких поездок, среди кучи запросов, они привезли ему арест на самого Герасимова. Как обычно, Сергей Иванович, подписал их все, а опера, достали из подписанных бланков этот арест, и, смеясь, положили его перед Герасимовым, попросив, прочесть внимательно. Смех смехом, но Герасимов, тоже не без чувства юмора оказался, и в долгу не остался. После этого случая, прежде чем подписать, что-либо, он начинал долго и скрупулезно, читать каждый листок, не обращая внимания, что перед ним, нервничая, сидят оперативники, у которых полно запланированной работы на текущий день.

___

Занимательная личность была и в лице старшего советника юстиции Юлия Васильевича Тихого. Ему было уже лет семьдесят (он сам мне говорил), но выглядел лет на пятьдесят. Это был худощавый, стройный и активный человек. Он признался мне, что до сих пор любит женщин, а выглядит так молодо, потому, что раз в неделю делает себе разгрузочный день – ничего не ест с самого утра.

В его просторном кабинете на первом этаже, у входа, висел дартс. Почти каждому входящему, он выдавал дротики, и велел кидать их в мишень, предупреждая, что пока не попадут правильно, не будет рассматривать их уголовные дела. Конечно, не всех он заставлял делать это. Девушки, могли только по собственной инициативе поиграть в игру.

Как-то после вечернего застолья по поводу какого-то праздника (возможно, это был день милиции), я, рано утром, привезла уголовные дела в прокуратуру. Юлий Васильевич, посмотрев на меня, поставил на стол бутылочку клюквенной настойки и предложил похмелиться. Разливая нам напиток, он сказал, что пьет только эту свою настойку, которую сам делает.

Юлия Васильевича мы уважали и любили (в хорошем смысле слова), поэтому, когда он пригласил сотрудниц из нашего отделения, помочь ему заполнять карточки в суд, по уголовному делу в отношении Мавроди – основателя финансовой пирамиды, я, Ольга и еще несколько человек, согласились, не задумываясь — дело Мавроди расследовалось в нашей прокуратуре. Потерпевших по делу было тысячи человек, поэтому в один эпизод, мы вписывали по несколько человек сразу. Пока мы заполняли карточки, Юлий Васильевич рассказал нам немного про это дело, и сказал, что у Мавроди, аж четыре адвоката. В день, когда состоялся суд, Юлий Васильевич приехал к нам в следственное отделение, и, спросив, есть ли у нас водка, начал жаловаться, что судья выпустил Мавроди из-под ареста. То, что Тихий захотел водки, означало, что он на грани нервного срыва. Пока мы потчевали Юлия Васильевича водочкой, он, возмущался, недалекому решению судьи, ругая его, на чем свет стоит.

***

Уголовные дела, следователями ОВД, возбуждаются, только по месту совершения преступления, которое относится к местному отделению милиции. Но был один неординарный случай, когда уголовное дело мы возбудили совсем другого округа, причем сделали это по своей инициативе, посоветовавшись с прокурором.

Это случилось в 1995 году. В марте к Диме пришла женщина с мальчиком школьного возраста. Мельком, я заметила, что у мальчика несколько бледное лицо, но, учитывая, что зима только заканчивалась,  я восприняла это отсутствием загара. Когда она зашла к нам в кабинет, я поняла, что она Диму знала ранее. Женщина сильно волновалась, но, собравшись мыслями, произнесла:

- Дима, помоги, пожалуйста! Мне больше не к кому обратится. Я не знаю, что мне делать.

Она начала рассказывать. Из глаз ее текли слезы, и, слушая ее, я не думала, что рассказанная ей история, впоследствии, окажется настолько страшной, что в голове, потом не укладывалось, что такое может быть.

Ее знакомые Лисичкины — семья из четырех человек: муж, беременная жена (ее подруга) и двое детей (девочки): одной девочке, вроде, еще годик. Семья проживает в другом районе. Ее беременная подруга с мужем попали в Институт Склифосовского с каким-то отравлением (она была уверена, что они отравились). Саму Елену – так звали женщину, отец семьи, когда его забирали в больницу, попросил позаботиться об оставшихся в квартире детях, которых она, оттуда потом, забрала к себе домой (уже в нашем районе). В тот же день дети подруги почувствовали себя плохо. Предчувствуя беду, Елена вызвала им Скорую помощь. Приехавшей бригаде Скорой помощи, она, настойчиво, требовала забрать детей в больницу, объяснив врачу, что их мать и отец уже лежат в больнице с каким-то отравлением. Врач, осмотрев детей, поставил им диагноз ОРВИ и уехал. Детям становилось хуже, и рано утром им снова вызвали Скорую помощь. Приехала та же бригада. Врач снова не внял мольбам Елены, только проговорил, с издёвкой, что если она не хочет возиться с чужими детьми, пусть сдаст их в детский дом. Вдоволь, словесно, поглумившись над Еленой, он уехал.

Маленькая девочка была уже совсем плоха, а Елена, не теряя надежды, сама начала обзванивать детские больницы. В Филатовской больнице ее выслушали и согласились принять детей, но посоветовали, сначала, вызвать еще раз Скорую помощь и привезти детей в ней, а если откажут, тогда уже поймать машину и везти их своим ходом. В третий раз приехала другая бригада, которая, после уговоров, соизволила отвезти девочек в больницу. К тому времени их мама, уже умерла. Уверенная в том, что подругу отравили, Елена, обращаться в милицию по месту жительства семьи не хотела, потому что, по какой-то причине, не доверяла местному ОВД. Она была в отчаянии от безвыходности всей этой ситуации.

Вот таким образом, в нашем ОВД «Богородское» были возбуждены два уголовных дела. Первое дело об отравлении неизвестным веществом семьи Лисичкиных, которое отправилось на расследование в прокуратуру по месту жительства проживания семьи. Второе дело в отношении врачей Скорой помощи, которые не оказали квалифицированную помощь умирающим детям. Это дело, на первом этапе, расследовал сам Дима.

Тем временем, члены отравленной семьи умирали в больницах. В Филатовской больнице, умерла младшая девочка. Глава семьи, в институте Склифосовского, находился в коме – у него отказали почки. Старшая девочка тоже была в коме. И у нее отказали почки. Через несколько дней они умерли. Уже было известно, чем они отравились. Это был яд – Таллий. Как он попал в квартиру, уже выясняли правоохранительные органы. Позже, Елена сообщила нам, что в отравлении семьи, подозревают бывшую жену отца семейства. У нее была причина расправиться с семьей – это квартирный вопрос, и яд достать она могла: она имела медицинское образование и доступ к фармацевтике. Оказывается, что Лисичкины, долгое время не могли поделить квартиру. Эта квартира была общая бывших супругов. Чуть позже подтвердилось причастие бывшей жены Лисичкина к этому преступлению, и выяснилось, что в этом деле была замешана не одна она, а ей помогали ее друзья.

Все эти новости меня шокировали. Это какой же надо быть мразью, чтобы пойти на это? Этот яд в квартире нашли в соли. Также яд нашли в борще, и в шампуни. Макароны, которые сварила детям Елена, перед тем, как отвезти их к себе домой, конечно же, солила. В результате отравились не только дети Лисичкиных, но и ее сын, тот самый мальчик, с которым она пришла к нам в первый раз. В организме мальчика тогда уже был яд. Возможно, поэтому мне показалось, что у него бледное лицо. Ее сын тоже попал в больницу, но яд был известен, и его смогли спасти, хотя действие яда подорвало ему здоровье. Сама Елена ничего не ела в той квартире. Это и спасло ей жизнь и здоровье.

И так, мы активно занялись сбором доказательств вины врачей. Дима отправил меня на 22 – подстанцию Скорой помощи, вручить повестки медикам той пресловутой бригады. Эта подстанция находилась недалеко от метро Преображенская площадь. Я не рассчитывала, что бригада будет на месте: они могли быть на выезде, или в этот день не работать. Но, на подстанции мне сообщили, что они, то ли в отпуске, то ли уволились, то ли заболели все сразу, а это значит, что их нет, и не будет. Понимаю… врачебная солидарность. Пришлось еще раз приезжать на подстанцию. На этот раз, с официальным запросом на полные данные каждого члена этой бригады, где должны быть указаны их фамилия, имя, отчество и место проживания. В такой справке отказать мне не имели право.

Получив справку, я отправилась в институт имени Склифосовского – в архив Скорой помощи. Там мне нужна была карта вызова этой бригады по выезду к детям. Выдав постановление об изъятии карты архивариусам, я рассчитывала, что сейчас ее получу, но работницы архива сообщили, что, к сожалению этой карты, в архиве нет: ее, сегодня, забрал врач. Какой врач? Ну, тот, который был на выезде. Когда вернет? Обещал – завтра.

Ах, вот оно как! Надо же – опередил меня.

- А, как так получилось, что врач забрал то, что уже находится в архиве? – не унималась я.

- Им врачам виднее. – Был ответ.

- Значит так. Я. Завтра. Приеду. И, чтобы карта была на месте. – Отчеканила я им, уставившись в глаза одной из них.

- Конечно, конечно, — закивали они, — она будет. Мы обещаем.

Вернувшись в ОВД, я все рассказала Диме.

- Ну, что же – отрицательный результат, это тоже результат, — улыбнулся он, – значит, засуетился доктор. Это радует.

На следующий день, я вновь была в архиве. Архивариусы меня не обманули и выдали нужную карту вызова. Возвращаясь назад, усевшись в поезде метро, я принялась ее рассматривать.

Карта была расписана корявым почерком, осмотром детей врачом, а так же имелась запись, что была предложена госпитализация детей, но был отказ взрослых. Так, так… Я верила Елене, которая уверяла, что врач Скорой помощи отказался забрать детей в больницу, но запись говорила об обратном.

Вот оно! Нашла! Цвет шариковой ручки! Возможно ручка та же, но карта была расписана светлыми чернилами, а сам отказ от госпитализации чуть темнее. Это было видно невооруженным глазом.

Приехав в отделение, я сразу показала это Диме. Он осмотрел лист, удовлетворенно крякнул, сел за компьютер, и через несколько минут было готово постановление о назначении судебно — почерковедческой экспертизы.

Результат экспертизы порадовал: надпись «от госпитализации отказались» была дописана через несколько дней, после основной записи, одним и тем же человеком, который заполнял карту.

Уголовное дело было направлено в прокуратуру для дальнейшего расследования. Было немного странно, когда меня вызвал следователь прокуратуры на допрос в качестве свидетеля, по эпизоду с картой вызова бригады, а точнее, сам процесс ее изъятия в архиве, когда мне ее не сразу выдали. У меня было жуткое желание сделать все, чтобы врач был наказан, и, когда я отвечала на вопросы прокурора, рассказала все, скрупулезно вспоминая все детали разговора с женщинами из архива.

Точно не могу утверждать, но врач Скорой помощи был осужден на пять лет, а его напарник на два года. Могу ошибаться со сроками, но сроки они получили.

Через год состоялся суд по делу Лисичкиных. Отравительница получила 15 лет колонии, а ее подельники участвовали в суде в качестве свидетелей. Считаю, что слишком гуманно получить 15 лет за умышленную смерть четырех человек, и тяжкий вред здоровью сына Елены. В больницу с отравлением этого яда попал еще один взрослый человек – друг семьи Лисичкиных, который сидел с детьми в той квартире, дожидаясь приезда Елены, и тоже немного поел макароны с сосисками, которые она приготовила. С отравлением он попал в больницу, но тоже выжил, так как был уже известен яд и его смогли спасти. Друзья отравительницы, которые помогали ей терроризировать семью, и находились в квартире, когда она принесла яд, проходили по делу свидетелями, которые ничего не знали и не ведали ни о чем. У них у всех случилась массовая амнезия.

Об этом преступлении рассказывали в новостях по телевизору. Меня, лично посещали другие вопросы, которые так и крутились в мыслях. Где находится та черта, отделяющая ненависть, личную неприязнь, дикое необузданное желание завладеть квартирой целиком и полностью, и тот чудовищный поступок? О чем думала эта молодая женщина — сама имеющая несовершеннолетнего ребенка, подкладывая таллий в еду жертвам? Неужели, она рассчитывала, что благополучно будет проживать в «своей квартире», избежав наказания? Угрозы, скандалы, суды, самоуправство с помощью друзей и местных знакомых милиционеров, вскружили ей голову от наглости и безнаказанности. Безумная самоуверенность, затмила ей разум, раз она не понимала, что в первую очередь подозрение падет именно на нее, и не важно, что она на тот момент проживала в другом месте: слишком уж бурно развивались события, дележки этой квартиры, на виду у соседей и общих знакомых. И среди забывчивых и ничего невидящих соседей, обязательно найдутся те, кто, без протокола, укажет пальцем именно на нее, как на врага семьи. Ну, а в прокуратуре работают профессионалы, которые не просто так там сидят.  Это не ОВД.

*** 

Дима не исполнил уговор, который мы заключили. Я не только видела и знала некоторых его женщин, но и была познакомлена с его супругой и детьми. Считаю, что это глупый поступок с его стороны. Мне вообще казалось, что ему все равно, что думает об этом его жена. Сам Дима, видимо, рассчитывал, что мы с ней сблизимся и подружимся, но оказываясь в неловком положении, я делала вид, что я и он просто сотрудники — не более. Его жена — красивая и яркая женщина. По сравнению с ней, я была просто белой молью. Детей своих он любил, но воспитанием их занималась, опять же, только она.

Однажды его дочь положили в больницу. Дима несколько дней собирался к ней съездить, но отправил меня, вручив пакет с гостинцами, который стоял в кабинете два дня, потому что Дима был в запое. На ее вопрос, где папа, мне пришлось врать, что он очень занят. Такое отношение к семье меня удивляло. Однако о жене своей, он говорил все только хорошее. Никогда, за глаза не унижал ее словами, не обсуждал и не жаловался на нее. Наоборот: он говорил, что любит ее — по своему; она мать его детей, и замечательная, умная женщина. Да, он изменяет ей. Она знала за кого замуж выходила. Я понимала как ей тяжело и не понимала Диму – почему он так с ней поступает, а с другими женщинами поступает совсем по-другому.

Ему постоянно звонили разные женщины, и не по работе, а просто так поговорить или пригласить в гости. Я видела (сидела напротив него через стол), как он заискивает с одной из них и обещает обязательно приехать, как только будет свободен от дел. Конечно, он делал это осторожно в моем присутствии, стараясь отвечать односложными «да и нет». Иногда, кто-то из его знакомых женщин, просила помочь ей в чем-то. Он, с готовностью соглашался и помогал. Но не всегда. Как-то, пообещав помощь одной из своих баб, он забыл про свое обещание, или просто не хотелось этим заниматься, сожалея, что в пьяном состоянии проявил глупую инициативу. Тогда она, начала названивать ему на работу, и спрашивать, когда он решит ее проблему. Я слышала, как он перед ней оправдывался, ссылаясь на «много дел», а когда положил трубку на телефон, раздраженно произнес: — «достала».

Такое поползновение женщин, началось с того времени, как в наше отделение пришла работать Ольга, как будто она их всех притащила у себя на хвосте. До этого, отсутствие Димы на работе, я воспринимала, спокойно. Но как-то утром, придя на работу и, не застав Диму в кабинете, я как обычно, не обратила на это особое внимание, но следом пришла Ольга и, поделилась со мной новостью, что у него вчера была одна из его женщин, и он уехал с ней. Она подробно рассказала, как они вчера посидели, что говорили и, как Дима уехал с той женщиной, которую Ольга давно знает, а сама Ольга уехала домой.

Потом произошел еще один случай, о котором поведала мне Ольга, а потом, она взяла привычку все докладывать мне о Диме. Конечно, это происходило не каждый день, но в такие дни, я, молча, ревновала его, потому что безумно была влюблена, но понимала, что мы в верности друг другу не клялись.

Доброта, нежность, незаурядный ум, отзывчивость, обходительность: все эти качества его характера, как магнитом притянули меня к нему, именно потому, что ничего подобного, со стороны противоположного пола, я никогда не испытывала, с тех пор, как стала замужней женщиной. Поэтому, молча, прощала его похождения налево, и ничего не высказывала, когда он возвращался ко мне. Дима был старше меня на девять лет, и опыт с женщинами имел огромный, и после своих гулянок, особенно был внимателен ко мне, и я забывала про свои обиды.

Женщины его, были все разные: толстые и худые, молодые и не очень, от простушек до проституток. Он не был избирателен. Он был коллекционер, но оправдывал себя тем, что любит всех женщин и не может им отказать. Заметив мое молчание, Дима уже сам не скрывал от меня свои похождения, и открыто флиртовал с другими, с легкостью пополняя армию обожательниц. Я заметила, что ему самому, тоже, очень нравилось выслушивать от своих дам, лестные комплименты в свой адрес.

Но всему терпению приходит конец. Так случилось и со мной. Как-то в компании, когда Дима, без зазрения совести, начал флиртовать с девушкой, а потом, обнимая ее, что-то нежно шептал ей на ушко, за мной приударил его друг, которого я видела впервые. Я приняла ухаживание друга Димы, подумав, что с Димы не убудет, раз он так себя повел. Заметив это, Дима прекратил шептаться девушкой, вызвал своего друга поговорить в сторонку, а так как они далеко не отошли, я услышала, как Дима тихо говорил ему, что я его любимая женщина, и ко мне подходить нельзя. После их разговора, друг, еще немного пообщался с нами, распрощался и ушел. Но я, серьезно озадачилась поступком Димы.

«Как это так…? Ему можно, а мне нельзя? Ну что же…, сам напросился. Извини Дима, но ты забыл, что и я не клялась тебе в верности».

***

Взвесив все за и против, я приняла решение завести себе любовника, то есть на, те дни, когда Дима уходит в загулы от меня. Только я была в замешательстве: смогу ли переспать с другим мужчиной? Все не так просто было. Это должен быть человек, которого я знаю, а не какой-то там первый встречный. Но и это еще не все: я намерилась найти замену самому Диме, что было гораздо сложнее, потому что не была уверена, что такой человек вообще существует. А еще…, принимать ухаживание всех мужиков, которые обратят на меня внимание, даже если рядом будет сам Дима.

Как ни странно, искать любовника мне долго не пришлось. Он объявился сам, в лице оперативника нашего отделения. Он знал про меня и Диму.

В тот вечер, к Диме в гости на работу, приехала его знакомая. Он купил выпивку и закуску, и мы устроили небольшую вечеринку в нашем кабинете. Ольга мне шепнула, что это та самая дама, которая приезжает к нему на работу. Поставив перед собой цель: ни в коем случае, не допустить, чтобы эта дама, в этот вечер увела у меня Диму, я принялась наблюдать за ними обоими. У дамы было прекрасное настроение. Она весь вечер рассказывала разные шутки, и сама же над ними смеялась, не забывая вставлять лестные слова в адрес Димы. Дима сидел, развалившись на своем рабочем кресле, и довольно улыбался, тайком, переводя взгляд с нее на меня и обратно. Я, принципиально, решила не уезжать домой до победного конца, и отправить эту даму ни с чем.

Тем временем, знакомая Димы перевела разговор о том, чем занималась в последние дни, какие покупки совершила, но и, как бы невзначай посетовала, что ей, немного, не хватает столько-то денег на какую-то нужную вещь. Дима сразу полез в нагрудный карман, вытащил пачку денег, обслюнявил свой палец, отсчитал несколько бумажек и протянул ей. Она, со всей скромностью начала отказываться, уверяя, что деньги она найдет, но он руку с деньгами не убрал, пока она не взяла их.

Что…? Я чуть себя не выдала от такой ее наглости. Пришлось немного постараться, чтобы сохранить полное спокойствие. Неужели Дима не понимает, что он, отдал ей деньги со своей зарплаты, которую должен отвести домой? Но, уняв порыв вмешаться, я принялась наблюдать дальше…

У его знакомой еще лучше поднялось настроение, и она не поскупилась поблагодарить его комплиментами. Ольга засобиралась домой.  Я глянула на часы. Время поджимало – еще час, и я опоздаю на последнюю электричку, но решила остаться и помешать уехать ему с этой бабой. Через полчаса, она заявила, что ей надо домой. Дима вызвался проводить ее и посадить в такси. Он попросил меня прибрать со стола и, обязательно, дождаться его.

Оставшись одна, я прибралась и принялась ждать, но Дима не приходил. Я поглядывала на часы. Когда поняла, что на последнюю электричку опоздала, мне ничего не оставалось, как ждать Диму, в расчете, что он что-нибудь придумает. Вот тогда и зашел в кабинет тот опер (имя не называю). Он сказал, что Дима уехал на машине с женщиной. Он сам это видел. Несколько секунд я не верила его словам, а потом поняла, что Димы нет уже целый час.

«Как же так, он же сам сказал мне ждать его? Из-за него я опоздала домой! Что теперь мне делать? – мелькали мысли в голове»

В отделении оставаться не хотелось, но, видимо, придется ночевать в кабинете. И вот тогда, опер предложил, поехать к нему в гости, раз Дима уехал.

От обиды и жуткого желания мести, назло всем врагам, мне было все равно, куда и с кем уехать. Я согласилась, взяв у него честное слово, что наши отношения будут без обязательств, и никто не должен знать.

***

Теперь, когда я поняла, что Дима не незаменим, как он о себе думает, я приступила к следующему этапу сбрасывания его с небес. Я начала флиртовать с его друзьями и знакомыми. Результат превзошел мои ожидания. Все они, не жалели слов, осыпая меня комплиментами, и желали всегда видеть в своей компании, а некоторые, предлагали поближе познакомиться «за спиной у Димы». С такими товарищами, я, забавляясь,  флиртовала по полной программе, доводя их до кондиции, а потом, помахав ручкой, уезжала с Димой, или без него — не важно.

Дима на мои шалости, особого внимания не обращал. Изменения были, но не те, что хотелось бы. Заметив, что я «смирилась» со своей участью, он познакомил меня со своей бывшей любимой женщиной, с которой встречался десять лет, пока она не встретила своего будущего мужа. Мое знакомство с ней произошло, когда жених и невеста заехали к нам в отделение и пригласили Диму на свою свадьбу. Тогда еще, мне никто ничего не сказал, что Нина (имя изменено) — его бывшая. Даже Ольга промолчала об этом.

На первый день свадьбы, он не поехал, что меня удивило, но на второй день свадьбы он поехал, предложив мне составить ему компанию. Второй день праздновали в бассейне с сауной, зарезервировав отдельное помещение для застолья. Заранее зная об этом, я захватила с собой купальник: с удовольствием поплавала в бассейне, и, впервые прыгнула с пятиметровой вышки — солдатиком. Первый раз прыгать, страшно не было. Страшнее был второй прыжок, но, друзья молодоженов, помогли мне перебороть страх, заблокировав выход со стороны лестницы и, заявив, что выход у меня только один – прыжок в воду.

Вечером, молодожены пригласили меня и Диму поехать к ним в гости, и уже у них дома, Нина, отведя меня в коридор, рассказала про их прошлые отношения. Она предупредила, что Дима, жену никогда не бросит и не разведется с ней (все эти года она надеялась, что Дима разведется со своей женой), и что женщин у него много, а он их, тоже никогда не бросит. Самой Нине все это тоже надоело, и поэтому она бросила его. Я ее выслушала, сделав свой вывод: как хорошо, что у Димы хватает ума не разводиться с женой, а то пришлось бы с ним расстаться, как только бы узнала об их разводе.

Чуть позже, и сам пьяный Дима, разоткровенничался молодожену, что он до сих пор любит Нину, и желает, видеть только ее рядом с собой. Это открытие, мягко сказать, немного шокировало. До этого разговора, Нина ушла спать в другую комнату. Я пыталась уснуть в комнате, где продолжали выпивать, беседуя, ее муж и Дима. Под их тихий разговор, я почти уснула, но тема, которую завел Дима, развеяла мой сон, и я прислушалась. Уж не думала я, что являюсь этаким утешителем для безутешного бабника, который практически сразу заменил свою потерянную любовь мной: он просто продемонстрировал Нине, что свято место пусто не бывает, притащив меня на ее свадьбу. Пока Дима изливал свою душу молодожену, тот слушал его молча. Я поняла, что он тоже узнал об этом впервые. Мне было, искренне жалко его, так же как и себя.

И все же, бросать Диму я была не готова: моя влюбленность к нему осталась прежней, но еще одна галочка, ему в минус, была поставлена мной. С тех пор…, я, помахав ручкой, уходящему, в загул Диме, смахнув скупую слезу, разворачивалась и…

***

В такие дни я зависала в кафе с Ломтевой, или… наконец-то соглашалась сходить в кафе, с ранее познакомившимся, в одной из своих поездок по городу или по дороге домой, молодым человеком, который приглашал на чашечку кофе, обменявшись со мной номерами рабочих телефонов. Таким образом, я надеялась, что может, если повезет, найти того, кто заменит мне Диму, имея преимущество, что все-таки мужик у меня пока есть. Теперь я была, крайне, разборчива в поиске, мгновенно, цепляясь за любые недостатки собеседника, провоцируя на откровенный разговор. К сожалению, мои первые свидания с новыми знакомыми, были последними.

С женатыми связываться, категорически не желала, сделав ставку на неженатых, но очень скоро поняла, что все «неженатики», мечтают о создании семьи. О своем замужестве, я до сих пор вспоминала с содроганием, и такие знакомства сошли на «нет», когда я вспомнила, что есть еще и разведенные. По моим соображениям, разведенный мужик, обжегшись на семейной жизни, не будет спешить жениться снова.

Но первое мое знакомство с разведенным мужчиной, перечеркнуло отношение и к этой категории. Свидание с ним стало самым коротким, из всех, что у меня были ранее. Минут десять, я выслушивала, какая у него была жена стерва. Он ей шубу, а она ему рога. Он такой весь положительный, а она просто мигера. Он все бубнил и бубнил, не подозревая, что я смотрела на него как на насекомого. Заканчивая выслушивать его жалобы на жизнь, я допила кофе, глянула на часы, и… как раз во время – надо было спешить домой, так как «муж скоро придет с работы». Повстречавшись еще с несколькими разведенками, в конце концов, я полностью разочаровалась в одиноких мужчинах, и поняла, что все нормальные мужики прибраны к рукам других женщин, или еще не родились такие.

Сделав вывод, что менять шило на мыло пока не было смысла, я возвращалась к Диме, приняв решение просто нагуляться с ним, пока не надоест. В загул от Димы уходила так, чтобы он об этом не знал, но догадывался, и не считал себя незаменимым. Я специально, после его загулов, еще пару тройку дней была «с кем-то и где-то», уезжая пораньше с работы, но не спешила появляться дома часов до трех ночи, если было куда пойти. Он звонил мне домой, но моя мама отвечала, что меня дома нет. Утром на работе, он спрашивал, где я была, а я отвечала, что была с друзьями — не вдаваясь в подробности. Он смотрел на меня, прищурившись, но ничего больше не спрашивал. И, о чудо! Дима, вдруг начал чаще отказывать во встречах своим дамам, и тем более, отказывал приезжать к нему на работу. Если мы не проводили время вместе, то он уезжал домой.

Но, неожиданно, опер, с которым я, успела всего-то пару раз встретиться, повел себя более чем странно. Он позвал меня к себе в кабинет, поговорить, и со злобой, набросился на меня. Испугавшись, что он может ударить, я оттолкнула его и выбежала из кабинета. После такого проявления агрессии с его стороны, я с ним только здоровалась, стараясь обходить стороной, полностью игнорируя попытки еще раз поговорить. Я так и не поняла, что с ним произошло, но для меня было достаточно одного раза подобного поведения ко мне со стороны кого-либо, чтобы никогда не иметь с этим человеком никаких дел. Только через год, он подошел ко мне и сообщил, что женился, и тогда я перестала его бояться и избегать.

Заметив, что Дима стал осторожничать в общении со знакомыми женщинами, я не позволяла себе расслабиться, не веря временному затишью его похождений. Когда мне звонила Ломтева, приглашая к себе на работу, потому что у нее плохое настроение, и поэтому ей надо где-то напиться, я, уведомив Диму, что еду домой, уезжала к ней. Пока я ждала Светку в ее ресторане, она угощала меня, каким-нибудь фирменным салатом, который придумала сама и чашкой кофе, а чуть позже, мы уезжали гулять, на целую ночь в Зеленоград.

***

Не помню, кто первый предложил поехать ко мне домой, но Дима, у меня дома был, и познакомился там с моей мамой. Сначала она отнеслась к этому неодобрительно, все по той же причине, что он женат. Разговор этот произошел без самого Димы, конечно. Я ее убедила, что уводить его из семьи не собираюсь. Мама приняла Диму, и души в нем не чаяла, а я не жаловалась ей, что у меня с ним не все в порядке.

Именно у себя дома, я заявила ему, что готовить еду не умею и не хочу учиться этому, даже картошку чистить не умею, вспомнив поговорку, что путь к сердцу к мужчине лежит через его желудок. Лично мне это было не нужно, а он пусть балует себя борщами в другом месте, хоть у своих баб.

Маме я сказала, что люблю его, но это было не совсем так. Я была в него сильно влюблена, но не любила. Понятие о любви к мужчине, у меня было свое: любовь, это когда хочешь быть с любимым всегда рядом: жить с ним, заботиться о нем и знать, что любима. Любить и быть любимой: об этом я мечтала в девичестве, наивно полагая, что так и будет. К сожалению, я поняла, что не рождена для любви. Я верила в нее, ведь сама, когда-то любила, и лично видела семейные пары, которым можно позавидовать. Но, все, что со мной произошло в прошлом, уничтожило эту часть души.

***

Однако желающих ухаживать за мной было предостаточно. В кафе или в ресторане, в которых мы, сотрудники ОВД «Богородского», иногда гуляли на праздниках, мужики часто приглашали меня танцевать. Только, после, того как у меня случился неудачный опыт близких отношений с опером и ошибочный служебный роман с Димой, я навсегда зареклась заводить какие-либо связи на работе.

Но был один человек, который мне нравился. Этого молодого мужчину, иногда, встречала возле следственной части, когда туда ездила по делам. Я не знала, в каком подразделении он работает, но видела, что он не только безумно красив, но и умен. Звали его Алексеем. Я была в него тайно влюблена и, одновременно,  держалась от него подальше. Он сам подходил ко мне поговорить. Однажды, он рассказал, что ездил в монастырь Шаолинь и привез оттуда пшеничные семена. Он развязал мешочек, который висел у него на шее и подарил одно зернышко.

- Это тебе. Мне велели, чтобы я дарил по зернышку хорошим людям.

«Хорошим людям? Он считает, что я – хорошая? Нет, я плохая. Я же встречаюсь с женатым мужиком. Какая же я хорошая? -  подумала я, но приняла подарок (это зернышко хранится у меня до сих пор). — Как же этот парень хорош, — продолжала я, размышлять, — но не для меня».

Я не знала, женат он или нет (специально не спрашивала), но позавидовала его жене. Я подумала, что она, наверное, красавица и умница. Мне очень хотелось, чтобы он был женат на тот момент, потому что с женатыми я общалась спокойно, зная, что больше никогда не полезу в чужую семью, а не женатых, я избегала. Этого молодого человека, я уважала, но, во избежание, перемены, его мнения обо мне, в худшую сторону, не приближала ближе, чем просто покурить на улице и поговорить минут пять, поэтому его подарок восприняла, как добрый жест, а не особое внимание ко мне. Тогда я впервые пожалела, что мое замужество с садистом, испортило жизнь так, что даже того, кто мне понравился, приходилось сторониться.

Хорошо запомнился один ухажер. Выпить он был не дурак, как я очень скоро узнала. Он работал в железнодорожной милиции в Москве. Зачем-то я сказала ему свой рабочий телефон. Звонил он каждый день, приглашая, встретиться, и этими звонками начинал утомлять, пока я не придумала, как от него избавиться. Проблема была в том, что он жил в моем городе — в 11 районе, и, после работы, оказывался в той же электричке, в которую садилась я. Это меня сильно раздражало.

И вот, я не выдержала и, когда, он очередной раз провожал меня до дома, я поведала ему печальную историю, что у меня сломалась старая стиральная машинка, и хочу купить себе новую, но денег не хватает. Я попросила у него деньги в долг.

- Понимаешь, если бы ты была моей, или моей женой, я бы купил тебе машинку, а так – извини.

Это был тот самый ответ, который был нужен. Больше всего я боялась, что он согласится дать деньги.

- Ну ладно, пока. Пошла я…, искать деньги на машинку. – Попрощалась я с ним и ушла. После этого разговора, его звонки прекратились.

Впоследствии, я сделала вывод, что всем этим самцам, которые приударивали за мной, нужно только ЭТО. Немного отъевшись, я заметила, что обладаю хорошенькой спортивной фигуркой. Но, так же, поняла, что мужчины хотели только мое тело, а как человек, я никого не интересовала. В отличие от них, мне не только хотелось мужика в постели, но и равноправное общение с ним, уважение и понимание, а так же, интересное времяпровождение. Возможно, я хотела слишком много, но это было мое личное мнение.

***

Дома, в моем районе, ко мне никто не подходил знакомиться. Меня и так все знали. В основном это были алкаши или связанные с криминалом соседи, с которыми ходила в школу или просто знала с детства. Зная, где работаю, ко мне, иногда, обращались мои знакомые и не знакомые, соседи по району:  для консультации — посадят или не посадят. Однажды встретился Агапит. Он не пошел по криминальной тропе Червонца, Амбала и Дефицита, а честно работал. Когда он увидел меня, то подошел и рассказал, что сбил на смерть человека. Он переживал, что его посадят. Порасспросив о случившемся, я его успокоила, что не посадят. Так и случилось. Виноват был пьяный мужчина, который сам выскочил на дорогу.

Сам наш город Зеленоград, как только развалился СССР, в 90-е годы был одним из самых криминальных городов. Новоявленные преступные группировки, дели между собой сферы влияния, оставляя за собой трупы конкурентов. Не знаю, как пережили такие перемены, наши старые добрые — Червонец и Амбал (Дефицита, кажется уже не было в живых), но они продолжали контролировать воровской контингент нашего района и улицу Гоголя. Но среди жителей района, были и такие, кто служил в милиции и, конечно же, в нашей тюрьме. Все между собой продолжали общаться, так как выросли вместе и являлись хорошими соседями.

Поехала я как-то на Петровку, 38. Вдруг слышу, меня окликнули по имени. Вот это встреча! Леха Селиверстов (тот самый, который чуть не поджог дом моего отца), с метлой стоит. Подошла к нему…, поговорила. Его за хулиганку наказали, вот и трудится не покладая рук. Позже, я часто его видела у своего дома. Мы общались, как старые друзья. Затем он женился, и у него родился сын.

___

Сам город Зеленоград разросся микрорайонами. Пока я жила в Химках, появились 11 и 12 микрорайоны. Все микрорайоны, жители Зеленограда, называют сокращено – районами. На другой стороне, через железную дорогу станции Крюково, строились 14, 15, 16, 17, 18, 19 и 20 микрорайоны (13 микрорайона в городе нет), а сама сторона тоже получила статус Москвы. Теперь в Зеленограде стало больше домов, чем деревьев, но сохранились еще небольшие лесные парки между некоторыми районами.

Люди тоже стали другими. На их лицах, не было той радости и спокойствия, которые я запомнила со времен СССР у жителей моего города. Мне казалось, что стало, как-то пусто и в моем районе. Что-то было утеряно навсегда, но я не понимала, что именно.

Возле школ, какое-то время я наблюдала, как девочки играют в классики и резиночки, но с каждым годом, все реже видела нарисованные на асфальте классики. Детей школьного возраста, на улице, я видела редко. В подъездах никто не тусовался под гитару, как раньше. Казалось, что все разбрелись по домам, потому что на улице гулять не интересно. Даже мой сын не хотел идти на улицу, а предпочитал ходить в гости к друзьям, или к себе приглашать их. Друзья его были такие же домоседы, как и он. Им больше нравилось играть в игры на приставках, которые были в моде в то время, чем в подвижные игры на улице. Безуспешно, я пыталась вытащить сына погулять с ним, или куда-то съездить. Он отнекивался тем, что обещал другу Лехе, или Андрею, придти в гости. Ни кино, ни театр его не интересовали. Я заметила, что мой сын становится ленивым и безразличным ко всему этому, предпочитая, играть с друзьями в электронные игры.

Помню, когда я еще училась в старшем классе, я и Ломтева вышли из моего подъезда, а у подъезда на скамейке сидели бабки. Бабки тут же зашептались о чем-то своем, кидая многозначительные взгляды на нас. Отойдя подальше, Светка, ухмыльнувшись, сказала, что когда мы состаримся, то тоже будем сидеть у подъезда — и, обязательно с сигаретами в зубах: мы будем обсуждать парней и девушек: «а вот в наше время так не одевались…». Я представила сие картину, и мне было смешно. Так вот, когда я снова вернулась жить домой, то на скамейке возле моего подъезда, видела только одну бабку, а остальная пенсия была в лице дедок. Деды не просто так сидели: они пили водку, пряча бутылку с ней, от любопытных глаз, за пазухой одного из них. Впрочем, водку они могли бы и не прятать, а поставить ее на расстеленную, на той же скамейке, газету, рядом с пластиковыми стаканчиками и не хитрой закуской.

Со временем, их становилось все меньше и меньше по причине, что умирали, а их место заняли алкаши моего возраста и чуть старше. Традиция посиделок бабушек у подъездов, ушла в прошлое.

___

Культурная часть города тоже претерпела изменения. В городе появились казино. Кинотеатр «Эра» закрыли, но через некоторое время, там появился театр «Ведогонь». Пожалуй, это единственная хорошая новость – город получил свой собственный театр, который до сих пор считается лучшим.

А вот возле кинотеатра «Электрон», который продолжал работать, разрушили нашу гордость и радость – мозаику со времен СССР, обложенную, вокруг фонтана. Кому пришло в голову уничтожить мозаику уже не важно, но возмущение жителей никого не волновало, и ее разломали грубо, без надежды на восстановление, хотя она могла еще много лет радовать зеленоградцев. Сама площадь, где находится фонтан, обросла палатками и летними кафе.

Да что там, сам город превратился в город — купи-продай. На фоне уничтожения всех заводов, превратив их в склады, город превратился в какой-то торговый центр, где не так уж все было и дешево. Кто-то мне сказал, что Зеленоград, это город богатеньких, поэтому и товары дороже, чем в других местах. А ведь когда-то этот город был ведущим в промышленности электроники и микроэлектроники.

Примечательно то, что Зеленоград, это отдельный район Москвы, и, естественно, все жители имеют Московскую прописку. Но, чтобы доехать из самой Москвы в Зеленоград, надо проехать половину Московской области. Мне часто не верили, когда я говорила, что у меня Московская прописка. Меня уверяли, что такого не может быть, так как живу в городе, который находится в 40 километрах от Москвы.

___

Однажды, меня отправили допросить свидетеля в моем городе. Свидетель жил во «Флейте» — корпус 360. Он не отвечал на звонки следователя, поэтому послали к нему меня.

Именно тогда я вспомнила про нашу легендарную «Флейту», в которой, когда-то хотела побывать. Почему-то, заходя в подъезд корпуса, я волновалась от переполненных чувств, что, наконец-то побываю в этом легендарном месте. Мне нужен был четвертый этаж. Я могла подняться пешком, но решила поехать на раритетном лифте: когда я еще покатаюсь на одном из первых лифтах времен СССР? Дело в том, что кабина лифта была старого типа, которую надо самим открывать и закрывать дверь, чтобы войти в нее. Впрочем, в самом доме еще сохранился дух СССР, навевая на мысль, что, когда выйду из подъезда, то окажусь в старом добром Зеленограде, а все что со мной происходило все эти года – просто сон. Как мне этого хотелось…

Выйдя из лифта, я растерялась, так как оказалась между этажами с лестницей, и никакого коридора не увидела. По лестнице можно было спуститься вниз, или подняться наверх, но как угадать, какая из них ведет на нужный мне этаж? Поразмыслив, я сделала выбор, но не угадала. Пришлось возвращаться.

На этаже, я с удивлением шла мимо дверей, в поиске нужной квартиры, и по-тихому поражалась всему, что видела. Двери в квартиры находились только с одной стороны, а на стене напротив, были настоящие окна, дневной свет которых освещал длиннющий коридор. У самого коридора не видно ни начала, ни конца. Теперь я сама убедилась (мне рассказывали), что, зайдя в первый подъезд, можно, спокойно выйти из последнего, пройдя полкилометра в тепле: ни страшась, ни мороза, ни дождя, или просто покататься на велосипеде по этажу. Я немного позавидовала тем, кто там жил. Я подумала, что, наверное, это самый дружный корпус в городе. Интересно было, что, вплотную к дверям, каждой квартиры, были расположены узкие вертикальные окна, начинающиеся от самого пола. С одной стороны это было забавно, но я заметила, что за стеклами некоторых окон, вместо занавесочек, были видны доски или фанера. Значит, не всем нравится, что возле двери расположено окно, стекло которого можно разбить и, без труда зайти в квартиру.

Мне очень хотелось посмотреть, как выглядит внутри квартира, в которую я шла, но, к сожалению, в нужной мне квартире никого не было. На обратном пути я предпочла спуститься по лестнице.

«Флейта» наша – без сомнения эксклюзив.

___

Турникеты в автобусах впервые появились именно в Зеленограде. В 2001 году, в качестве «эксперимента», в Зеленоградских автобусах установили турникеты. Как говорили в новостях, что это пока эксперимент, но, если людям понравится, то турникетами оснастят все автобусы города Москвы, а затем всю Россию. Жителям Зеленограда не понравилось. В первый же день, на автобусных остановках образовались огромные очереди. Людям приходилось заходить только в переднюю дверь по одному. Никого не волновало, что некоторые маршруты и так были не богаты количеством транспорта. Билеты (карточки из твердой бумаги) продавались в билетных кассах, у которых тоже образовались очереди. Там билеты стоили по обычной цене. В киосках, возле автобусных остановок, тоже можно было купить билет, но стоимость его была дороже. Люди предпочитали отстоять очередь в кассе, чем покупать билеты в киоске. Можно было купить билет у водителя, но он стоил еще дороже, чем в киоске. В результате все начали опаздывать на работу, и только потому, что следующий автобус приходилось ждать не пятнадцать минут, а полчаса, а то и сорок минут. На недовольство пассажиров власти не обращали внимания, зато в новостях, с радостью вещали, что зеленоградцы довольны и безмерно счастливы. Конечно же, в доказательство, по всем каналам в телевизорах, показывали интервью со счастливыми людьми (откуда их брали?), которые с восторгом рассказывали об удобствах турникетов, а один молодой человек, радостно, поделился новостью, что когда турникеты не стояли, он ездил «зайцем» и за проезд не платил, а теперь платит. Ну и, конечно же, после «удачного эксперимента» в нашем городе — турникеты в городских транспортах начали появляться везде.

Зато электрички в Москву и из Москвы, на нашей Октябрьской железной дороге, ходили с постоянными перебоями много лет. Их могли, неожиданно, отменить на полдня, по техническим причинам. Были дни, когда последняя утренняя электричка в Москву, уходила в девять утра, а следующая электричка, пойдет только после пятнадцати часов дня. Такое безобразие, я наблюдала только на нашей Октябрьской железной дороге.

Когда запустили новые скоростные поезда — сапсаны, то это, впервые произошло, опять же на нашей железной дороге. Из-за них, перебои с электричками ухудшились, потому, что сапсаны надо пропускать. Даже, если электричка уже в пути, ее отгоняли в отстойник вместе с пассажирами, и она стояла там минут двадцать — тридцать, пока сапсан не проедет.

Далее

В начало