Columbus Circle

Письмо первое. Начало командировки. (Александр)

Когда мы уезжали в загранкомандировку в США, родственники, друзья и бывшие сослуживцы взяли с нас слово, что мы регулярно будем отчитываться о своей работе и отдыхе. Мы, то есть я (Александр) и супруга (Елена), старались скрупулезно выполнять свои обязательства и подробно описывать (иногда вместе, чаще порознь) все более-менее интересные впечатления от пребывания в Новом свете. Нашим тогдашним читателям были интересны эти письма издалека. Так, может быть они будут интересны и вам?

Моя командировка в Нью-Йорк должна была начаться в сентябре 2001 г., но руководство Постпредства России при ООН попросило отложить ее, т.к. в то же время должна была открыться очередная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, и новому сотруднику, т.е. мне, трудно было бы «с колес» включиться в работу. В результате теракт 11 сентября 2001 г. я наблюдал на рабочем месте в Москве. Увиденное не прибавило мне оптимизма по поводу будущего места работы. Я бывал в Нью-Йорке в начале 1990-х гг., и он произвел на меня не очень приятное впечатление горами нечистот на улицах и какой-то криминальной атмосферой. Однако, прибыв к месту службы в декабре 2001 г., я не узнал город. Рудольф Джулиани (мэр Нью-Йорка с 1994 по 2001 гг., а в последнее время самый верный и последовательный сторонник Д. Трампа) сумел преобразить «Большое яблоко»: он очистил, по крайней мере, Манхэттен от мусора и наркоторговцев.

На обустройство и передачу дел от предшественника ушло около двух недель, потом в ООН были рождественские каникулы, а с января 2002 г. я уже активно включился в работу, что подтверждается, как я и обещал, письменными свидетельствами.

Письмо второе. О дипломатической работе (Александр)

Штаб-квартира ООН, перед залом заседаний Совета Безопасности

Привет!
Вторая половина января и начало февраля получились очень напряженными. Две недели шла сессия Подготовительного комитета к Международной конференции по финансированию развития, которая состоится в Монтеррее (Мексика, 18-22 марта 2002 г.). Дебаты шли ожесточенные. В ходе дискуссий на второй неделе дипломаты расходились не раньше 23.00, но в пятницу 25.01 к 17.00 не смогли закончить, как планировали, и обсуждение продолжалось без перерывов на еду и сон до вечера воскресенья, т.е. двое с половиной суток. Уже вечером в субботу представители разных стран бродили по зданию ООН в поисках пропитания (автоматы с едой и мороженым опустели в первый же вечер), опасаясь отлучаться надолго. Дело в том, что в любой момент могло начаться обсуждение вопроса, в ходе которого присутствующие дипломаты должны были бы отстаивать интересы своих стран. В воскресенье в зале заседаний люди сидели уже в мятых костюмах, с опухшими небритыми лицами, прямо за столом засыпали. Я такое впервые наблюдал. Говорят, это был рекорд.

Один наш соотечественник, который работает в Секретариате ООН, старый зубр, рассказал мне, что в догорбачевские времена такой «клинч» наше постпредство решало оперативно. К вечеру первого дня подобных обсуждений, когда в ООН уже никакие кафе и киоски не работали, а все заседающие сидели голодные и злые, российской делегации привозили огромную кастрюлю пирожков и ящик виски. Их заносили в свободную аудиторию, куда наши дипломаты приглашали «подхарчиться» знакомых членов других делегаций. Постепенно через гостеприимную аудиторию проходило большинство дискутирующих. Возвращаясь в зал заседаний, они странным образом значительно добрели и быстро приходили к консенсусу. Однако, как с сожалением отмечал ооновский зубр, с началом перестройки такое хлебосольство было запрещено, особенно в жидкостном выражении. В результате, по его мнению, склонность к консенсусу в стенах ООН значительно упала.

На этот раз к кое-какому согласию все же пришли и проект итогового документа подготовили. Однако передышка и не снилась: сразу стали готовиться к приезду нашей высокой делегации на Давосский форум в Нью-Йорк. Суббота и воскресение (2-3 февраля) по этому случаю объявили рабочими. Вот я с нее любимой, т.е работы, и пишу.

Сейчас идет сессия Подготовительного комитета к Международной конференции по устойчивому развитию в Йоханесбурге.

До написания.
Александр

Письмо третье. Ещё о работе. (Александр)

Привет!
Всех поздравляю с Днем защитника отечества.
Сегодня у меня обычный рабочий день. Все же выдалось несколько свободных минут, чтобы наконец-то рассказать о своей работе, как вы просите. По понятным причинам я не могу говорить предметно, но в целом рабочий процесс описать могу. По-моему, в фильме «Офицеры» главный герой говорит: «Есть такая работа – Родину защищать». Это выражение, несмотря на высокопарность, очень точно описывает суть нашей работы. Ведь можно защищать Родину на полях сражений, а можно в переговорных залах, причем последнее гораздо эффективнее: позволяет сохранять жизни людей и материальные средства.

Рассмотрение большинства вопросов международных взаимоотношений начинается в ООН.

Заседание Генеральной Ассамблеи ООН

После многочисленных и многосторонних переговоров, во время которых каждая страна старается отстоять свои интересы, выносится резолюция ООН, определяющая стратегию практического решения данного вопроса на долгие годы. На основе этой резолюции вырабатываются конкретные директивы и регламенты в рамках других соответствующих международных организаций. Если какая-то страна не смогла отразить свои интересы в принимаемой в ООН резолюции, то в дальнейшем ей такое упущение может «аукнуться» многомиллиардными потерями. По этой причине очень важно участвовать во всех переговорных процессах и проводить там нашу линию.

В качестве примера могу привести поучительную историю об использовании реальных экологических проблем в корыстных интересах транснациональной компании. Я имею в виду обнаружение так называемых озоновых дыр. Считалось, что истощение озонового слоя, вызывают фреоны (хладагенты в холодильных установках – Прим. автора), что приводит к увеличению количества ультрафиолетового излучения, достигающего поверхности Земли. Всех тогда пугали тем, что следствием озоновых дыр будет увеличение количества случаев рака кожи у людей (меланома, карцинома и др.). Сейчас об озоновой дыре как-то забыли, а в 1993-1995 гг. шумиха в СМИ была огромной.

С целью предотвратить разрушение озонового слоя международное сообщество разработало Монреальский протокол. Он предусматривает для каждой группы хладагентов определённый срок, в течение которого она должна быть снята с производства и исключена из использования.

Первое поколение фреонов, появилось в начале 30-х годов XX века. Это были разработки американской химической компании «Дюпон». Компания запатентовала продукт, и пока действовал патент, сохраняла свое монопольное положение на рынке. Еще до окончания патента, многие страны, в том числе Советский Союз, Китай, Индия освоили технологию производства фреонов. И вдруг в определенный момент по линии ООН, а также различных экологических НПО, поднялась волна, вся суть которой сводилась к следующему: из-за производства фреонов и использования их в промышленности истончается озоновый слой, в результате весь мир может сгореть вследствие воздействия солнечной радиации.

Важный нюанс: некоторое время компания «Дюпон» (DuPont) очень жестко отрицала все аргументы в пользу версии о негативном влиянии фреонов на озоновый слой. Компания «Дюпон» после обнародования данных о пагубном воздействии фреонов на стратосферный озон восприняла эту теорию в штыки и потратила миллионы долларов на кампанию в прессе по защите фреонов. Председатель «Дюпон» (сейчас не вспомню фамилию) писал в СМИ в середине 1970-х гг., что теория разрушения озона — научная фантастика, вздор, не имеющий смысла.

Тем не менее, в один прекрасный момент компания «Дюпон» взяла и признала обоснованность всех ранее представленных аргументов. Более того, она стала спонсировать мероприятия по запрещению использования развитыми странами хладагентов старого поколения. Во всех рабочих группах ООН по данному вопросу тон задавали специалисты «Дюпон», стращая и призывая.

У наших экспертов было другое мнение. Они считали, что основным ключом к пониманию проблемы истощения озонового слоя является цикличность: есть периоды, когда он истончается, а есть периоды, когда он наоборот набирает свою толщину. С точки зрения наших ученых, проблема с озоновым слоем очень напоминает проблему понижения уровня Каспийского моря. Для решения проблемы Каспия был разработан гигантский проект по переброске северных рек. Он мог обойтись стране в миллиарды рублей и разрушить окружающую среду края. Так бы и случилось, если бы не удалось докопаться до истины: Каспийское море тоже подвержено влиянию циклов, его уровень то повышается, то понижается. Кроме того, по оценке российских специалистов, озоновый слой разрушается не столько из-за воздействия фреонов, как из-за того, что в стратосфере летают военные самолеты, причем, прежде всего, американские.

А знаете, почему «Дюпон» вдруг поменял свое отношение к причинам разрушения озонового слоя и с их легкой руки СМИ распространили его по всему миру?

Дело в том, что к тому моменту компания «Дюпон» уже разработала фреоны нового поколения – фреоны, не разрушающие озоновый слой, а производство старых перенесла в развивающиеся страны, которые не попадали под запреты Монреальского протокола.

Таким образом, получается, что признав вред, наносимый природе Земли фреонами предыдущего поколения, компания «Дюпон» развернула и провела эффективную рекламную кампанию фреонов нового образца. Вполне естественно, что впоследствии ей удалось стать одним из самых значимых игроков на этом рынке. Не беда, что новые фреоны дороже, токсичны и взрывоопасны. Как говорится: ничего личного, господа, просто бизнес. В результате, из-за того, что при выработке резолюций Монреальского протокола нашим представителям не удалось отстоять интересы России, в настоящее время наша страна закупает фреоны на млрд долларов в США.

На одном из заседаний Генеральной Ассамблеи ООН

Однако вернемся к началу письма.

Около 190 стран имеют в Нью-Йорке при ООН свои представительства (миссии). Россия играет одну из ведущих ролей в организации. Нашего посла (постпреда) С.В. Лаврова вы, наверное, часто видите по телевизору, а я работаю его старшим советником по экономическим вопросам (в других миссиях должность называется Minister Counsellor, т.е. министр-советник). Характер работы кажется скучным: заседания, выступления, переговоры… Каждый день с 10 до 18 работаю в ООН, а после 18-ти готовлюсь в миссии к следующему рабочему дню в ООН. В общем, рутина, ведь практический эффект проявляется лишь несколько лет спустя. Поэтому будем писать вам не о, казалось бы, серых рабочих буднях, а о впечатлениях в стране пребывания, которые получаем, путешествуя на выходных и каникулах.

Александр

Супруга тоже регулярно информировала друзей и родственников о нашем житье-бытье. Вот письма того же февральского периода:

Письмо четвертое. О быте и досуге. (Елена)

Друзья, привет,
В период пересменки и ремонта квартиры мы жили в гостинице, что в жилом комплексе Представительства. Под самый Новый год 30 декабря переехали в свою квартиру, доставшуюся нам «в наследство» от предшественника, в 5 минутах от жилого комплекса (большая и маленькая спальни, гостиная, кухня). Мы живем не в жилом комплексе Постпредства, а рядом, что называется, «в городе», как и многие журналисты и сотрудники других российских представительств.

Наш новый дом

По отзывам знатоков, планировка хорошая (спальни, как и полагается, выходят на задний двор – бывает, что на шумную улицу; гостиная – на тихую улочку, кухня – на крышу соседнего дома). В квартире от входной двери на первом этаже лестница ведет на второй, и над лестницей в крыше второго этажа (на котором и расположена квартира), в ванной и в кухне – также окна в крыше. Лестница и окна создают ощущение простора.

Маленькую спальню мы превратили в электронный коттедж (здесь вся техника), большая спальня – самая холодная комната (потолки в квартире низкие, а в 17 метровой спальне уходят под крышу). Прогреть эту кубатуру стоит недешево. Аренда нашей трехкомнатной квартиры на окраине города (с юга на север в Нью-Йорке 265 улиц, а мы живем на 256-ой) стоит 2000 долл. в месяц (для сравнения: аренда двухкомнатной – one bedroom – в центре стоит 3 000 долл. в месяц). Коммунальные услуги обходятся в 300 долл. в месяц в основном за счет газа для отопления зимой и электричества для кондиционера летом.

Гостиная

Гостиная планировкой разделена на две зоны – в квадратной части стоят диваны, низкий стол, телевизор и в стене камин (отличная тяга, топили три раза – большое удовольствие), а в примыкающей прямоугольной – столовая. Основное достоинство – наличие прихожей (сами можете судить по голливудским фильмам: как правило, прихожих нет – входная дверь ведет сразу в гостиную) и кухни.

Говорят, что с кухней нам очень повезло – обычно это kitchinette, а в нашей – 12 метров, помещается стол (просто счастье – сначала в Рио, а затем в жилом комплексе постпредства я познала «прелести» китчинетта без окна и стола). Однако все прибамбасы по габаритам в полтора раза больше, чем у нас (плита, холодильник, мойка, посудомойка), расположены неудобно, поэтому бегать по кухне приходится много.

За домом – маленький дворик, вернее, холм с несколькими плодовыми деревьями (груша, яблоня, персик). Хозяин дома (грек, английский которого понять невозможно) разрешил нам что-нибудь изобразить. Сам он в этом дворике устроил себе грядку с помидорами (засохшие плети были подвязаны к палкам от пляжных зонтов), и Саша уже ее забраковал как непрофессиональную.

Много времени ушло на обустройство: отмыть квартиру, каждой вещи найти свое место и не забыть, где она лежит; купить и установить компьютер, выйти в Интернет; заучить автомобильные маршруты до работы, до магазинов (промахнешься – полдня потеряешь, выезжая на нужную дорогу); завести банковские счета и карточки, проездные и понять, как ими пользоваться; привыкнуть сортировать мусор по трем категориям; научиться оплачивать коммунальные счета; звонить по телефонной карточке. Вроде не сложно, но много всего сразу. К нам отнеслись здесь ласково, за деревенских не держали и объясняли все терпеливо (скорее, рассказывали, не поучая), за что мы благодарны, ведь итак сначала чувствуешь себя не в своей тарелке, хотя знаем язык и по миру поездили (туристам и «командировочным» проще с бытом и досугом – их обслуживают).

Толковых продуктовых магазинов рядом (по масштабам пешехода, или как говорят в Москве «шаговой доступности») нет – есть лавки, в которых можно что-то взять на крайний случай. Надо ехать на машине либо в центр, либо за город. Так что Саша подключился к покупке продуктов. Мы ездили с коллегами по Постпредству (в первые 2 недели, пока Саша не получил машину) в оптовый магазин-склад, где все продается безумными упаковками, что намного дешевле и хватает надолго. И все равно с непривычки от сумм глаза на лоб лезут. Потом понимаешь, что банку кофе пили месяц, 4 десятка яиц съели за 2 недели, 4 литра молока господин выпил за неделю, запасов мяса и рыбы лежит в морозилке на 3 недели. Правда, участь 1 кг кешью была скоропостижной (ведь за дело взялась я). Хлеб – вата, колбаса и сосиски – безвкусные, свинина сухая, а баранина (новозеландская и австралийская) – мягче нашей и не столь резко пахнет; помидоры и огурцы – трава. Картошка сладковата и варится дольше нашей. Овощи и фрукты – хорошие и дешевые, но надо «знать места», где продают качественный товар. Что касается рыбы, то остановились на форели и лососевых (лососевые «проходят» лишь под одним названием «salmon»).

В хозяйственном оптовом магазине, куда скидывают остатки крупных партий, купили приличную домашнюю утварь довольно дешево (постельное белье, одеяла, кастрюли, сковородки, столовые приборы, посуду).

Эксцессы тоски по Родине приглушаются наличием в жилом комплексе Постпредства кооперативного магазина, в котором продают воблу, черный хлеб, копченую скумбрию, соленые грибы и огурцы, ряженку и простоквашу и пр. За остальными милыми русской душе продуктами – пожальте на Брайтон бич, но это далеко от нас, поэтому пока там не были, да и особой нужды не испытывали.

Сразу после Рождества и Нового года Саша включился в работу с ненормированным рабочим днем и систематическими злостными нарушениями КЗОТ”а. Две недели кряду Саша заседал на конференции до 11 вечера, а с пятницы на субботу «на ней и заночевал» (приехал в 7 утра, поспал и к 1 часу дня поехал обратно, а его напарник провел там двое суток подряд). Опытные жены меня уже предупредили о суровом режиме: в ООН постоянно проводятся всякие мероприятия, поэтому планировать вечер или выходные трудно. Вот и на этой неделе Давос проводят в Нью-Йорке, естественно, в выходные. Праздничные дни – американские, ооновские, наши – также добавляют чехарды: 22 февраля – выходной, а 23-ье – рабочий.

Из-за того, что первые выходные тратили на обустройство и ориентировку на местности, пока посмотрели мало. Я успела сбегать в Американский музей естественной истории, в Метрополитэн (это не метрополитен, а музей искусств – кстати, отличная коллекция импрессионистов и постимпрессионистов, Пикассо, Миро, декоративное искусство, фотография, настоящий египетский храм в натуральную величину – надо будет ходить раз десять, чтобы по одному разу все пройти), публичную библиотеку (приходишь, заполняешь требование с указанием адреса и сиди, работай – никто не проверяет правильность данных, только обыскивают сумки при входе ради безопасности и на выходе – чтобы чего не утащил, книги на дом не выдают). В районную библиотеку записываешься, представляя ID и письмо на свое имя (с указанием адреса – правильность никто не проверяет), можешь брать книги домой; одна беда – в связи с сокращением финансирования материалы, скачанные с Интернет, можно бесплатно распечатывать только в объеме 10 страниц. Вместе с Сашей сбегали в музей морской авиации – на Гудзоне пришвартован авианосец времен второй мировой «Intrepid» с самолетами и первая атомная подводная лодка.

Как-то в воскресный день февраля стояла теплая безветренная погода (+17°С), и в условиях прекрасной видимости мы полезли на смотровую площадку высотного здания «Эмпайр Стейт Билдинг» (Empire State Building). После гибели башен-«близнецов» Всемирного торгового центра в результате терактов 11 сентября 2001 года оно снова стало самым высоким зданием в Нью-Йорке с той лишь разницей, что аренда офисных помещений в здании существенно понизилась – теперь это здание представляет потенциальную мишень для террористов. Не попали бы туда в этот прекрасный день, если бы проведший уже вторую ночь на переговорах напарник не взмолился и не попросил Сашу сменить его с утра в воскресенье. Саша, решив, что и мне жизнь не должна казаться малиной, и не жалея меня после субботнего приема гостей по случаю новоселья, поднял в 7 утра и взял с собой на Манхэттен (погуляй, пока я буду заседать). Оказалось, что все-таки переговоры закончились, и мы пошли гулять по городу вдвоем. Виды Нью-Йорка с высоты птичьего полета впечатляют, да они и хорошо известны, так что описывать не буду – все равно словарного запаса не хватит. Предупрежу лишь, что в туристский сезон очередь выстраивается «длиной» в 2-3 часа (в 2006 году открылась смотровая площадка в здании не менее известного Рокфеллер-центра (Rockerfeller Centre): именно здесь над знаменитым открытым катком торжественно зажигают нью-йоркскую елку. Очереди нет и в помине, а вид на город мне нравится больше: взору предстает и сам Эмпайр Стейт Билдинг и Центральный парк, который практически не просматривается с Эмпайр Стейт. Прим. – автора).

Вид на Центральный парк со смотровой площадки Рокфеллер-центра

На Long Island’e, куда все ездят летом на пляжи, есть дача Представительства в Остербее, но мы там еще не были. Говорят, там растет береза, которую посадил Юрий Гагарин в 1960-е годы. Народ из жилого комплекса туда ездит на выходные зимой (летом – это лагерь для детей сотрудников) [правительство США несколько лет назад отобрало дачу у Постпредства, заподозрив, что с ее территории ведется шпионская деятельность. Видимо, пионерами. – Прим. автора]. Оно и понятно (здание жилого комплекса постпредства было построено давно, скученность в жилом комплексе большая, квартиры тесные, кондиционеры старые, окна не откроешь – огромные) [уже после завершения нашей командировки здание отремонтировали и сделали перепланировку].

Это со стороны дипломатическая служба кажется чередой светских раутов, однако надо отметить, что жизнь на чужбине без родных и давних друзей, напряженная работа и скромные условия быта заставляют вспомнить устав воинской службы – «стойко переносить все тяготы и лишения». У нас условия хорошие, квартира нам нравится, а сауна в жилом комплексе есть. На экскурсию на дачу в Остербей съездим (хотя при чехарде с выходными, неизвестно когда), а дальше, не знаю. Нужно еще освоить кинотеатры, бродвейские мьюзиклы, музеи, пока погода не шепчет идти на рыбалку на Гудзон или на океан.

Елена

Письмо пятое. О Ривердейле. (Елена)

Друзья, привет!
Немного осмотревшись, могу вам рассказать, что наш дом, как и жилой комплекс Представительства, расположен на северной окраине Нью-Йорка в красивом районе Ривердейл (Riverdale – «долина реки») (по московским понятиям – Рублевское шоссе в районе Медведково): в четырех автобусных остановках от конечной станции метро на Бродвее. Оказывается, Бродвей страшно длинный (что-то вроде Ленинского проспекта) – эта индейская тропа ведет с юга Манхэттена на север вдоль Гудзона, уходя за черту города на пару десятков миль.

Нью-Йорк основали голландцы в середине 17 века, когда и началась активная колонизация Северной Америки: Вест-индская компания облюбовала остров Манхэттен (с индейского «остров холмов») в тихом заливе, и назначила третьим по счету управляющим поселением Питера Минуита. Сразу по прибытии к месту службы в мае 1626 года П. Минуит перекупил остров у индейцев в обмен на промышленные товары (одеяла, чайники, медные пуговицы, одежду, топорища) общей стоимостью то ли 24, то ли 26 долларов. Сделайте поправку на инфляцию, и выяснится, что деньги были не столь уж малыми. Вест-индская компания оказалась неблагодарной или несознательной и вскоре сняла его с поста управляющего. Тогда П. Минуит основал шведско-финнское поселение (Новую Швецию) в устье реки Делавер (южнее Нью-Йорка, ныне город Уилмингтон). На обратном пути в Европу за второй группой колонистов решил зайти на Карибские острова, чтобы, купив табак, перепродать его в Европе и тем самым окупить плаванье, но его корабль попал в тропический ураган и затонул.

Нью-Йорк разрастался, уходя на север острова. А в начале 20 века городская черта вышла за пределы Манхэттена, поскольку к нему присоединили «города-спутники»: остров Стейтен Айленд (Staten Island), треть острова Лонг-Айленд (Long Island) с двумя районами (Бруклин и Квинс – Brooklyn, Queens), район Бронкс на материке (The Bronx – употребляется с определенным артиклем, так как название образовано от фамилии богатого семейства, владевшего там крупными наделами земли – грубо говоря, «у Бронксов»).

Последовательные волны иммиграции обусловили расселение нью-йоркцев по этническому признаку: общины немецкие, ирландские, польские, китайские, итальянские, Брайтон бич (само собой), латиноамериканские, черные – живут компактно и строго соблюдают «границы» территории. Так и в нашей «деревне»: мы живем в районе, окруженном шикарными особняками белых с одной стороны, и среднего достатка преимущественно ирландском оазисе с другой. Разумеется, с соответствующими вкусам трудящихся пивными барами Гиннес, а дальше тянутся бедные латиноамериканские и черные районы (на юг – Бронкс, переходящий в Гарлем (Harlem), и на север – Йонкерс (Yonkers). По неопытности мы сначала говорили, что живем в Бронксе, и собеседники смотрели на нас сочувственно. Пообтесавшись, мы стали отвечать, что живем в Ривердейле, и собеседники присвистывали.

В парке Ривердейла

Наш оазис Ривердейл в Бронксе – лесопарковая зона на холмах. Рядом Гудзон с рыбалкой, парк со спортивными площадками и конюшней, ботанический сад с видом на Гудзон. Прыгают серые и черные белки, рассказывают о енотах (еноты впоследствии приходили к нам на бэкъярд на шашлык – прим. автора), а рыбаки – об отдельно плавающих в Гудзоне угрях и осетрах (на какое кратное нужно делить, пока сказать не могу) [впоследствии сами ловили угрей – прим. автора].

Первая рыбалка на Гудзоне

Даже зимой (по меркам московского климата поздней осенью) здесь очень красиво, но весной и ранней осенью, наверное, ум за разум зайдет от «икебаны» (магнолии, платаны, форзиция, сакуры, рододендроны). Разнообразие птиц поражает бедное московское воображение, но особенно нас изумили ярко красные кардиналы и голубые сойки. В мае обещают появление колибри и бабочек необыкновенной величины.

Погода постоянно преподносит сюрпризы: двух одинаковых дней не бывает, что обусловлено близостью океана. Зима нынче теплая, постоянно обещают снежные бури, но пока они обходили город стороной, по поводу чего объявлена готовность к засухе. Мэр Нью-Йорка порекомендовал экономить воду и принимать душ вдвоем. На неделе в понедельник было + 20, в среду + 2 и моросит, опять обещают снежные заносы. В прошлый раз, когда выпало сантиметра 4 снега, машины на нашем пригорке буксовали и не могли въехать наверх.

Ночью рассыпали соль, и утром дорога из окна казалась покрытой гололедом, а оказалось, что она бела от соли. Соли сыплют нещадно: хоть и утверждают, что она безвредна для природы, прощай обувь безлошадника, особенно если после снега прошел дождичек. Досаждает сильный ветер – мелкие организмы (вроде моего) сдувает, особенно на Манхэттене с его «клеточным или квадратно-гнездовым строением», создающим воздушную трубу (с востока на запад Манхэттен пересекают улицы (streets), а с юга на север перпендикулярно улицам тянутся авеню). В квартире же зверь подвывает (оконные рамы и входная дверь одинарные), и ручеек журчит: дом отапливается АГВ так, что вода по батареям клокочет, когда включается система отопления. Потом квартира остывает. Нам еще везет, что мы можем регулировать температуру в квартире и иногда греться у камина.

У нашего камина

В первые выходные, еще не имея машины, мы поехали в центр – в южный Манхэттен – на муниципальном транспорте, что заняло у нас два часа в один конец (остановки через каждые 200 метров). Экспресс ходит каждые полчаса, ходит четыре раза в день и автобус от жилого комплекса Представительства (до самого Представительства в центре Манхэттена – 67 улица), что очень удобно безлошадным женам и позволяет добраться в даунтаун за 30-40 минут. Метро витриной города не назовешь, скорее подсобкой продуктового магазина при прежнем режиме. На метро ехать 25-30 минут, но автобус можно прождать долго (уже приспособившись, ехала всего 1,5 часа).

Благодаря дипстатусу Сашиной машины парковка на Манхэттене – не проблема (есть казенная стоянка в центре), но с моей приятельницей (которая должна была бы заплатить 25 долл. за парковку) мы добирались в центр на метро, доехав на машине от дома до конечной станции и бросив машину на стоянке у большого магазина.

В США развита система парковок при ж/д станциях и станциях метро: люди оставляют машины на этих стоянках и едут дальше в центр города на общественном транспорте.

Best of luck,
Елена

Письмо шестое. Ещё о быте и досуге. (Елена)

Дорогие друзья!
Сегодня впервые поехали на мойку: дошла очередь мыть машину (потребность назрела давно, но при Сашиной нагрузке на работе, руки дошли только сейчас). Приехали на мойку, из машины нас только что не вытолкали, сразу с двух сторон начали пылесосить салон, машину загнали под душ, и едва мы закончили расчеты, туча нелегалов-гастарбайтеров уже облепила нашу чистенькую принцессу, чтобы вытереть. Вся процедура от силы длилась минут 10. Доллар чаевых нам посоветовали отдать одному из мойщиков на глазах у остальных, а не класть незаметно в ящичек с надписью «Для команды», что чревато недопониманием.

Надо сказать, что Сашу в городе уже приметили благодаря лондонскому характерному головному убору с козырьком впереди и сзади. Как только он заходит в гараж на Манхэттене, раздается указание: «Подать машину Шерлока Холмса». В ботаническом саду к нам подходили и просили рассмотреть поближе сие шапо, а случайный прохожий в таком же подмигнул и отсалютовал.

В ознаменование дня рождения Господина (то есть мужа) ходили в мексиканский ресторан: не очень оригинальная (кроме тертого авокадо с мелко нарезанным репчатым луком и сметаной вспомнить нечего – гуакамоле), но очень сытная кухня, с которой мы не справились и попросили завернуть недоеденное, чтобы забрать домой. Здесь так принято: в отдельных ресторанах даже отработано художественное оформление остатков, их заворачивают в фольгу в форме птиц. Поскольку пролетариям подноса зарплату не платят (они живут на чаевые), то оные безобразно высоки – 15-20%, причем чаевые иногда сразу вписывают в счет. Расплачиваться по основному счету можно карточкой, а чаевые отдают наличными.

По поводу чаевых японский постпред, как рассказывал Саша, даже устроил демарш на заседании Экономического и социального Совета ООН. Он обвинил США, что требование в ресторанах Нью-Йорка обязательной платы чаевых есть ничто иное, как проявление коррупции. Мол, в Японии это запрещено, а в США на это закрывают глаза.

Ввиду неотвратимо надвигающейся весны и, соответственно, в связи с прорезающейся огородной ностальгией, поехали за садовым варом для обрезки веток (у нас на заднем дворе несколько запущенных плодовых деревьев: 2 груши, 2 яблони, 2 персика и инжир). На обратном пути завернули в парк Тиббетс, открытый для публики по причине внесезонья (в парки, расположенные за чертой города, в сезон – с апреля по октябрь – бесплатно пускают только по местной прописке, то бишь, пришлым ненавязчиво рекомендуют посещать «свои» рекреационные зоны). Помимо спортивных площадок для тенниса, гольфа и бассейна с аквапарком летом – пруд с водопадиком и множеством чаек, уток, гусей и лебедей. Как правило, если парк не имеет статус заповедника, то в нем отведены зоны для пикника – стоят деревянные столы с лавками и мангалами, цепью прикованными к врытым в землю столбам. День был чудесный, а сегодня опять грозят снежной бурей.
Елена

Письмо седьмое. Выходные. (Елена)

Друзья, привет!
После месяца беспрерывной работы старшему советнику выпало аж три выходных. Его бесприютная душа огородника получила отдохновение. Хозяин дома, лендлорд Тони, (грек, английский которого понять невозможно из-за сильного акцента, за исключением фразы «вы же меня понимаете» “you know what I mean”), разрешил не только обрезать яблоню, персик и грушу, но и посадить новые деревца и кустарники (по почте отправляешь 10 долл. в некоммерческую организацию «Посади дерево», и тебе присылают десять крохотных саженцев).

Заметим, что случай с «деревцами по почте» научил нас очень осторожно относиться ко всякого рода бесплатному сыру в мышеловке: призы, подарки, безумные скидки существуют лишь для того, чтобы накинуть на потребителя удавку зависимости и выпытать личные данные. Домашний телефон трезвонил целый день: телемаркетологи радостно сообщали, что мы выиграли дешевую поездку во Флориду, бесплатный мобильный телефон и пр., почтовый ящик был завален предложениями банков о кредите. Проблема приобрела общенациональный характер. В конце концов, был принят закон, согласно которому магическая фраза потребителя «Вычеркните меня из списка» (“Take me off your calling list”) обязывала компании больше не звонить по данному номеру телефона. Любые рекламные материалы следует читать очень внимательно и под лупой рассматривать условия, указанные в сноске мельчайшим шрифтом – здесь-то и зарыта собака «кабалы».

Предупрежденный о наших наполеоновских садоводческих планах, лендлорд подкатил с утра на белом мерседесе, и мы с ним были на посылках у Саши. Два дня от зари до зари проводили зачистку участка: Саша обрезал деревья, а я и Тони подавали инструмент и выдирали посаженные лэндлордом еще прошлым летом сухие плети помидоров, подвязанные к палкам от пляжных зонтов, собирали сухую листву, опавшие сморщенные яблоки и персики. Ситуация напоминала эпизод из «Тома Сойера»: «за огрызок яблока» мы рады были размяться на садовых работах. Теперь хоть не страшно выглянуть из окна. За домом еще и свалены камни, которые при постройке дома пошли на отделку камина в нашей квартире (камни «аутентичные» – хозяин отделал камин подручными средствами, подобранными на участке).

Наш самоотверженный труд по обрезке деревьев на добровольном субботнике по благоустройству территории подкупил лендлорда, и он разрешил Саше произвести на грядках посадки по своему усмотрению. Саша взбодрился и с утра напевал, что любит жизнь с надеждой на взаимность.

На февральском субботнике

На третий день вечером ходили в баню и топили камин обрезанными сучьями яблони, груши, персика со своего backyard’а. Днем поехали покупать мне куртку. Господин сошел с дистанции на первом же скачке, и после приобретения куртки пошел в машину читать книжку. Поскольку по скидочным условиям надо было дотянуть до определенной суммы, то мой выбор пал на предметы дамского туалета, оставленные в Москве по причине приоритетности сбора коробки с книгами. Перед клиентами магазина была поставлена задача купить два лифа и получить третий бесплатно, но все они должны были быть одной фирмы. Фирма «Warner» не подошла, так как карьера в Голливуде мне не светила. Фирму «Olga» я отмела – своего нет, но и чужого не надо. Фирма «Lily of France» слишком живо напомнила о лилии на плече у миледи. Пришлось брать, что осталось – фирма «Vanity Fair» (Ярмарка тщеславия) – как раз для нас. Правда, одна конструкция озадачила толстой тканью, но разбираться было некогда. Дома выяснилось, что сие изделие вполне отвечает названию фирмы и предназначено для буквального надувательства лиц мужеского пола.

Для украшения дома купили также плющ, который покорил своим названием: в сопроводиловке было написано «меня зовут фикус Арина», что вызывало в памяти незабвенное «выпьем, добрая подружка», «где же кружка? Сердцу будет веселей». Цветоняня живет у нас на перилах лестницы под окном в крыше. Она напоминает бугенвиллию побегами разного цвета (одни белые, другие – зеленые, третьи – зеленые с белой каемочкой: 3 в 1 горшке).

Наша подруга Ира подарила Саше на день рождения ростки бамбука в горшочке с камешками и водой, предназначенные по китайской философии Feng Shui – учению о расположении элементов – для пребывания в юго-восточной части дома в целях возрастания семейного благосостояния. Горшочек с бамбуком появился недавно и пока не помогает. На новоселье нам еще подарили микророзу, так что потихоньку обживаем дом предметами отнюдь не первой необходимости, хотя стены по-прежнему голые.

Лена

Письмо восьмое. О музеях Нью-Йорка. (Елена)

Дорогие соотечественники,

Продолжаю летопись трехлетки [кто же тогда знал, что она перерастет в пятилетку! – Прим. автора].

В Американский музей естественной истории (American Natural History Museum) Саша попал отнюдь не сразу: не мог уйти с работы по официальному окончанию трудового дня (то есть «рано». – рабочий день неизменно заканчивался в 22.00). Музей же расположен напротив здания нашего Постпредставительства на Манхэттене (если по прямой – то через Центральный парк) и, как было обещано в путеводителе, по пятницам и субботам работает аж до 21.00.

Американский музей естественной истории

Американский музей естественной истории

Парковка стоит дорого, да и в час пик, тем более в благословенную пятницу, не только сам не проедешь, но и такси не поймаешь. Поэтому и решили вечерком прогуляться до музея через Центральный парк, чтобы не объезжать чуть не полгорода на метро. Однако, протопав 30 минут по темному парку, поцеловали замок вместе с группой возмущенных американских трудящихся. Оказывается, две недели назад музей изменил график работы, о чем на сайте музея в Интернете не было ни слова. Несолоно хлебавши, развернулись и постановили топать обратно и солоно похлебать в ресторанчике «Дикий тунец» у служебной парковки в компенсацию морального ущерба. Ресторанчик оказался неплох: омаров вылавливают из аквариума по твоей указке, взвешивают (18 долларов за фунт – «однако!» как сказал бы Киса Воробьянинов) и отправляют на кухню. Однако об этом как-нибудь в следующий раз, поскольку после часовой прогулки в конце рабочего дня нам хотелось пищи посущественнее, а главное – погорячее, тем более что Саша – за рулем (я из солидарности ограничилась бокалом белого).

Музей Гугенхайма

Следующий поход – музей Гугенхайма в здании по проекту Фрэнка Ллойда Райта. Конечно же, в зимний период от основной экспозиции оставили рожки да ножки (половину собрания из 70 произведений художественного творчества составляют картины Пикассо, есть ван Гог, Дега, Ренуар). Собственно, владелец собрания, Таунхаузер, и раскрутил Пикассо, устроив ему грандиозную выставку из 114 картин в 1913 году в Мюнхене (с приходом нацистов переехал из Германии в Нью-Йорк). Пока же посмотрели знакомые нам по поездке 2000 года в Бразилию картины из собрания Национальной галереи Рио-де-Жанейро (выставка «Бразилия: тело и душа»). Из живописи 18 века стиля барокко на выставке были представлены картины на библейские темы и церковная утварь, но внимание привлекают редкие для того периода картины светской живописи – «двуптих» «Пожар в женском приюте» и «Восстановление женского приюта после пожара». Оказывается, в то время в Бразилии мужья и отцы имели право отправлять в приют жен и дочерей, поэтому пожар в качестве грандиозного события местного значения и был отражен художником, как и факт ремонта приюта ударными стахановскими темпами после упомянутого пожара (не держать же жен и дочерей дома!). Из современных бразильских работ (некоторых очень неплохих – в основном примитивизм) поразила воображение инсталляция «Черные элементы» (в помещении метров в 30 на леске разной длины подвешены куски каменного угля). [Сейчас инсталляцию наверняка сочли бы расистской – и не выставили вообще – Прим. автора]

Из собрания современной Бразильской живописи

К тому же, в музее Гугенхайма была еще развернута выставка работ Нормана Рокуэлла – иллюстрации для еженедельника «Saturday Evening Post» (как заметил Саша, цена номера в 1926 году составляла 5 центов, в 1935 – 15 центов, в 1953 – 25 центов). Они действительно интересны, поскольку отражают дух времени, а бытовые зарисовки исполнены с большим чувством юмора (бодрое семейство отправляется во вновь приобретенной машине на пикник, а затем то же усталое семейство возвращается с пикника – изможденные лица, как у нас в воскресной электричке).

Поездка на пикник

В годы Второй мировой войны Рокуэлл написал картины, соответствующие четырем свободам, которые провозгласил президент Франклин Д. Рузвельт в январе 1941 года в речи «Четыре свободы». В ней они были обозначены как фундаментальные права человека, нуждающиеся в безусловной защите. Тема была включена в Атлантическую хартию – один из основных программных документов антигитлеровской коалиции . Ее приняли британский премьер У. Черчилль и президент Ф.Д. Рузвельт 14 августа 1941 года. Позже, 24 сентября 1941 года, к хартии присоединились СССР и другие страны. Она стала частью Устава Организации Объединенных Наций. «Свобода слова» (рабочий берет слово на собрании: в демократической стране высказываться может каждый независимо от социального статуса и материального положения), «Свобода совести». Картина «Свобода от нужды» стала знаковой и известна как «день благодарения Нормана Рокуэлла». По традиции его отмечают индейкой.

Свобода от нужды

Картиной «Свобода от страха» (родители укладывают спать детей в то время, как идет Битва за Британию) автор был недоволен, поскольку континентальную часть США не бомбили. Картины объехали всю страну с агитбригадой, занимавшейся сбором средств на военные нужды. Ныне же экскурсовод проводит интерактивный опрос посетителей: какая из свобод им сейчас, в период войны в Афганистане, кажется более ценной.

Также широкую известность получила картина Роквелла «Клепальщица Роузи» (Rosie The Riveter): (композиция картины копирует фигуру пророка Исайи с фрески Микеланджело из росписи плафона Сикстинской капеллы).
На ней изображена женщина с отбойным молотком в руках – женщины заступили на рабочие места ушедших воевать мужчин. На фоне национального флага США и с нимбом над головой она попирает ногами книгу Гитлера «Майн кампф», символизируя неизбежную победу над нацистской Германией.

Микельанжело. Пророк Исайя, фрагмент Сикстинской капеллы

Норман Роквелл. «Клепальщица Роузи»

Дом-музей Генри Фрика

Вход в музей Фрика

На дворе – зимняя стужа (- 6°С), но без снега, солнышко блестит и травка зеленеет.

Посетили дом-музей стального и угольного магната Генри Фрика – “The Frick Collection” (О самом магнате и его пути к богатству в духе Т. Драйзера см.: Коллекция Фрика. История акулы капитализма с безупречным вкусом. https://www.kommersant.ru/doc/3235011).

С начала ХХ века он собрал великолепную коллекцию картин и прочих предметов декоративного искусства: произведения ван Дайка, Рембрандта, Халса, Вермейера, Гойи, Гейнсборо, Рейнольдса, Веронезе, Коро, Тернера, Фрагонара (настенные панно для садового павильона мадам Дюбарри, фаворитки Людовика 15). Есть и импрессионисты, которых он не собирал – Ренуар, Мане, Моне, Дега (картина последнего тем не менее висела в кабинете Фрика). В домашнем интерьере особняка миллионера они смотрятся гораздо интереснее, чем на голых стенах музея.

Внутренние интерьеры в Музее Фрика

Из американских художников представлен лишь Дж. Уистлер (портреты в духе постимпрессионизма), которого Фрик ценил, и портрет Дж. Вашингтона кисти Г. Стюарта (понятно, почему). «В центре зала у фонтана» – внутреннем дворике, играет тихая музыка, у небольшого водоема цветут орхидеи, в огромных вазах стоят цветущие ветви сакуры (мы проверяли – настоящие). Музей открылся в 1935 г.

Атриум в музее Фрика

В подвале – коллекция старинных часов, собранная представителем золотой молодежи и завещанная им в 1980-х годах музею Фрика. Оказывается, маятниковые часы появились лишь в конце 17 века и своей точностью совершили революцию в часовом деле – часы стали служить не только для украшения, но и для того, чтобы знать, которое тысячелетье на дворе. Есть и недремлющий брегет, который звонил Онегину обед.

Маятниковые часы из коллекции Фрика

Письмо девятое. О «разведывательной» даче в Ойстербее. (Елена)

Милые мои Катерины Матвевны,
Вот пишу я вам очередной опус, а между тем только рассупонились за окном подснежники, крокусы и барвинок, расталдыкнули свои лепесточки, как задул северный ветер. Снега все одно – нет как нет, а стоит колотун при ясном солнышке, цветики-то и скукожились. Неделю как объявлена засуха (осадков на полгода ниже нормы, самая теплая зима за всю историю метеонаблюдений): фонтаны не бьют, мэр Нью-Йорка М. Блумберг по-прежнему рекомендует душ принимать вдвоем, в ресторанах питьевую воду дают лишь по требованию клиента (прямо беда!), ждем отключений.

В предыдущий week-end в жилом комплексе Постпредства выступал «наш» районный (The Bronx) джазовый ансамбль. Сначала вышли в концертном черном белые музыканты и стали играть «Караван» и «Рэг-тайм» на флейте, кларнете, габое и волторне. Исполнение – тоска зеленая. Затем вышли кто в чем музыканты-латинос, и игра была уже повеселее, а их предводитель выделывал на флейте нечто неописуемое, даже пел в нее. Удивительны возможности отдельных инструментов и исполнителей!

В последние выходные предприняли первый выезд за пределы города – на дачу Представительства, что в Заливе устриц (Oyster Bay) посередь Long-Island’а ближе к северному его брегу [Как уже упоминалось, российскую дипломатическую дачу в Ойстербее (а также и под Вашингтоном посольскую дачу) реквизировали по указу Барака Обамы, объявив их разведывательным объектами – intelligence facilities – после президентских выборов в США в 2016 г. – Прим. автора].

По дороге пару раз промахивались, но, к счастью, сразу понимали, что отклонились от генеральной линии, и добрались (80 км) без особых потерь (до развода и девичьей фамилии дело не дошло). «Что? – воскликнула старожилка Ира, – Вы в первый раз ехали туда одни, без сопровождения?!!!»). Дача – усадьба (особняк и 5 га земли), доставшаяся России, конечно, по дешевке: в семье бывшего хозяина произошла трагедия, и он постарался побыстрее избавиться от поместья.

Российская «разведывательная» дипломатическая дача в Ойстербее. Летом служила в качестве пионерского лагеря для детей дипломатов

Остатки былой роскоши в виде бального, бильярдного и прочих залов, обитых резным деревом, а также шикарного бассейна в стиле римских бань перемежаются со вполне родными санитарными и кухонными неудобствами. Однако умиротворение, неизбежно разливающееся по душе в силу удаленности от сумасшедшего Манхэттена, скрашивает временные бытовые трудности.

«Разведывательный» камин

Шашлык, приготовленный государственным мужем, вполне удался; печеные овощи – «заготовка», или аджапсандал – прошли на ура; в ответ восприняли мы запеченную в фольге форель (в качестве дополнения к аперитиву до собственно шашлыка исключительно хорошо идет, а готова за 10 минут). Весь следующий день господин отпаривался в бане, отмокал в бассейне и отлеживался в постели.

Я же получила комплимент: 9-летний мальчик, описывая Сашу, сказал, что «у него еще девочка в куртке с большими глазами» (прошу заметить, что ребенку накануне не наливали). Вечером мы с господином играли в бильярд. При счете 4:6 Саша сменил кий, при счете 0:4 Саша снова сменил кий, при счете 4:8 Саша объявил, что играл в поддавки, и признал поражение.

На третий день мы поехали путешествовать по острову. Сильных впечатлений от природы и антуража не получили, но от дорожных знаков и карт – в шоке. Одинаковых или схожих названий предостаточно (Glen Cove – и тебе два road ’а, и drive , а уж всяких Rockaway ’ев – как белок нерезаных – street, avenue , lane), так что поплутали.

Северный берег Лонг-Айленда

Общественный пляж засорен. Собой он представляет песчаный берег с деревянной набережной и безобразной архитектурой вдоль него. Нет, это не Рио-де-Жанейро! Вроде бы на Лонг-Айленде есть места и получше, но мы до них на этот раз не добрались: все же остров оказался гораздо больше, чем мы представляли (от того и название – «длинный»).

С грехом пополам добрались до Брайтон Бич. По сравнению с впечатлениями 10-летней давности публика, как показалось на первый взгляд, стала цивильнее. Продается, судя по плакатам, колбаса «сталинская», поступила в продажу колбаса «путинская» (фотодокумент приложим). Господину купили докторской и любительской, вполне отвечающих московским вкусовым ощущениям, и, конечно же, булочки с маком, а мне – квашеной капустки и филе судака. Пляж такой же, как и на Лонг-Айленде – не впечатляет.

Набережная Брайтон-Бич

По хайвею (дороге № 278) отправились с Лонг-Айленда к себе в Бронкс, минуя Манхэттен, но знаки мне показались странными: по карте дорога вела на север – на знаках же стояло направление «на восток». Я, штурман, усомнилась в правильности избранного направления и сказала Саше, что мы едем в обратную сторону. С третьего раза в темноте после героических топографических усилий все-таки попали в туннель, ведущий через реку, и выехали прямо к ВТЦ (World Trade Center – башен-близнецов уже не было). Публика там прохаживалась вокруг огромного обнесенного забором котлована, производящего на фоне других уцелевших небоскребов жуткое впечатление только что выдранного, ноющего и стреляющего коренного зуба. За вход в провал с зевак уже берут деньги.

Попав на Манхэттен, успокоились и в возмещение морального ущерба остановились поужинать в китайском квартале (China Town).

В China Town припарковали машину, вылезли из нее и обнаружили под дворником на лобовом стекле штраф за незаконную парковку на Брайтон Бич. После всех мытарств получить штраф вместо извинений – весело. Пошли заедать горе во вьетнамский ресторанчик. Наелись до полного отвала (кстати, вкусно и дешево, неординарно, особенно понравился суп в огромных пиалах, из которого надо кусочки вылавливать палочками, а бульон хлебать маленькой плоской ложечкой). Вроде отлегло (сытые, обмякшие и разморенные до потери бдительности: скоро будем дома – уже в знакомом месте), но не тут-то было. Штраф на этот раз не подсунули, но нашу машину заперли и спереди и сзади (до машины впереди – 30 см, а сзади вообще расстояние было в 2 см). Час прождали, гудели – ноль внимания.

Отчаянное нежелание встречать рассвет на Манхэттене с женой (темно, холодно, хочется к маме) подвигло мужа на попытки прорыва. Вывернул Саша благодаря маневренности своей машины и высокой посадке впереди стоящего джипа – залезли передним бампером под него и с двух заходов вырвались. Ну, теперь домой по правой стороне Манхэттена к себе на север. Как же! Из-за ВТЦ схему движения несколько поменяли, и мы оказались на Манхэттенском мосту, ведущем на восток через реку снова на Лонг-Айленд – в Квинс (Queens). Уже на той стороне развернулись, снова на мост и попали-таки на свою дорогу. Боже, неужели дома? Доселе мне нравилась квартира, но тут впервые возникло ощущение дома.

Пожаловались лендлорду Тони на свои мытарства. В ответ он пожал плечами: «я здесь живу уже 40 лет, и в темноте никогда не могу выехать на нужную дорогу с первого раза». Как мы позже установили эмпирическим путем – методом бесконечных проб и ошибок – на указателях обозначают конечные направления дороги. Получается, что нужно сначала изучить конечные пункты дороги, чтобы сориентироваться на местности. Основная часть дороги может идти с запада на восток, лишь «хвостиками» заворачивая в другие стороны света, но на указателях обозначат именно направление «хвостов».

В выходные проехали 250 миль, тем самым мы за 2 месяца с тех пор, как Саша получил казенную машину выполнили его годовую московскую норму – 3 тысячи км.

В субботу 2 марта, предварительно сварив хаш, поехали посмотреть старинное поместье. Его первый хозяин, англичанин Томас Пэлл, скупил земли у индейцев, и скрепили купчую под дубом в 1654 году (кусок дуба выставлен в доме-музее). В Американскую революцию усадьбу сожгли, затем потомки ее выкупили и восстановили в середине 19 века, а в конце 19 века государство ее приобрело наряду с десятком других, запланировав в округе разбить парк и пляжи. Усадьба снова пришла в упадок, пока первое общество садоводов в 1915 году не взялось за нее. Она единственная и сохранилась с небольшим парком.

Поместье Томаса Пэлла

Вся округа названа именами владельцев усадьбы. Место интересное – залив с насыпными пляжами, яхт-клубами, площадками для гольфа и столами для пикников, невдалеке заболачивают часть реки, чтобы восстановить лиман, где кормятся рыбы, птицы и не разводятся комары, которым нужна свежая проточная вода. На островке City Island – рыбацкая деревенька с рыбными ресторанчиками. К берегу можно подойти только у ресторанов: остальную полосу занимают частные владения – не сунешься. У каждого ресторанчика есть свой пирс, к которому подходят лодки и сгружают выловленную рыбу, сразу идущую на стол. И все это в 25 минутах от нашего дома. Пока холодно, ветрено и безлюдно. Прикинули, что в летний вечер после работы вполне можно прошвырнуться, чтобы искупнуться, а поужинать, как оказалось, затруднительно: очередь из машин выстраивается на пару миль.

Проблем с маршрутом не оказалось: с нами была старожилка Ира, а во-вторых, в предвкушении хаша Саша запомнил дорогу и, как почтовый голубь, обратно домчал нас по наитию без обсуждения вариантов пути следования.

В преддверии 8 марта Е. Образцова, у которой был ангажемент с Метрополитэн опера, перед отъездом дала концерт в жилом комплексе Постпредства. Саше программа не понравилась, а мне понравилась. Особенно впечатлила маленькая французская штучка «Отель»: в окно моей комнаты проникают лучи света, работать не хочется, хочется курить. Вместе с ней выступал ее протеже Борзев, читал стихи.

Остаюсь вся ваша, незабвенные Катерины Матвевны,
Елена

Письмо десятое. О выходных и о дорожном движении. (Александр)

Привет! Мои ответные поздравления и пожелания.
Наконец-то есть время писать.

Во-первых, еще раз спасибо за совет купить фотокамеру «Олимпус». Снимать уже научились (и наснимали уже полный чип), а вот перекачивать кадры на компьютер – пока нет. На задней стороне компьютера две подходящих дырки – надо найти его описание, чтобы прочитать – в какую вставить провод. [Тогда, в 2002 г., цифровые фотоаппараты были в диковинку, а теперь новое поколение и слова «фотоаппарат» не знает. – Прим. автора]. Пока не было времени, с 14 февраля был сплошной цейтнот. Все время не успевал что-то сделать или куда-то уезжал.

В пятницу поздно ночью приехали в Ойстербей (на дачу Постпредства). В переводе, как вы понимаете, залив устриц, но устриц не видел. Зато на даче растет береза, посаженная первым космонавтом Юрием Гагариным. Летом дачу оккупируют дети дипломатов стран СНГ (что-то типа пионерского лагеря). Береза – для них как бы символ родины: в окрестностях Нью-Йорка березы не растут.

Приехав, мы сразу включились в общую подготовку. Было много шашлыка – хороваца (по-армянски) с печеными баклажанами, перцем и помидорами (как принято), а также запеченной форели. Сидели с коллегами практически всю ночь. Наутро – баня, бассейн и пиво. Там, кстати, воплотилась идея насчет бильярда над бассейном, но потолок сплошной. Сам бассейн замечательный, как в древнем Риме.

Бассейн на дипломатической даче в Ойстербее

После бани и пива уже выехать по окрестностям не смог, а тихо скоротал вечер в этой усадьбе за чтением книг и бильярдом (даже Лене проиграл).

Внутренний интерьер дипломатической дачи в Ойстербее

Так что выехали мы утром следующего дня. Сначала проехали по северной оконечности полуострова Лонг-Айленд, где и находится поместье. Был яркий-яркий солнечный день, синее-синее небо и довольно холодно – градусов +7. Потом мы повернули резко на юг и поехали на южную оконечность (миль 50) полуострова – Лонг-Айленд-Бич. У нас бы это называлось Стрелка – т.е. узкая песчаная полоска (3-4 мили), которая тянется миль 50 на юге полуострова, соединяясь лишь в нескольких местах. Летом здесь знамениты пляжи, но нам не особо понравилось. Деревянная мостовая (мили 3, и только 2-3 входа) перед песчаным пляжем, вдоль берега стоят красные кирпичные дома-коробки. Например, в Крыму (Щелкино), где мы отдыхали прошлым летом, интереснее, даже с точки зрения архитектуры, а природа похожа.

У моря мы просидели недолго: дул холодный ветер, и делать было нечего. Сделали несколько фотографий для отчетности и поехали на Брайтон-Бич, т.е. в Бруклин.

Здесь надо отметить, что, видимо, как и в Советском Союзе в Америке карты и дорожные знаки делали специально, чтобы запутать потенциального противника. Например, одна и та же дорога на различных отрезках может называться по-разному, причем на картах это никак не отражено. Ты думаешь, что свернул не туда, судорожно начинаешь искать нужную дорогу и еще больше запутываешься. Пока не спросишь какого-нибудь аборигена на колесах, который, отодвинув карту и посоветовав ими никогда не пользоваться, покажет рукой на запад, мол езжай так до большой дороги, а дальше все время ориентируйся на солнце. Впрочем, дальше большой дороги он никогда не ездил, так что лучше там спросить.

Есть и другие ловушки. Перед платным толлом на дороге стоит знак: держись правой стороны, а после – совершенно другого значения. Все развязки устроены совершенно непостижимым образом: не как у нас, когда знаешь, что если проехал поворот на кольцевую, то можно крутануть и попасть туда же. Нет, здесь если промахнулся, то все, обратно никак не выедешь. Был случай: я с шофером миссии, который 3 года проработал здесь и знал город наизусть, сопровождал замминистра в аэропорт. В одном месте шофер не успел встать в нужный ряд и не смог повернуть. Ничего, говорит, сейчас развернемся. Крутился 30-40 минут на одном месте, довел замминистра до сильного беспокойства, но туда же выбраться не смог – добирался окольными путями, чуть не опоздали.

Отдельный разговор – стоянки. Во-первых, они очень дорогие. На Манхэттене доходят до 40 дол/час. Поэтому мммммммммного стукачей, которые кормятся штрафами. То, что в России делают гаишники за нарушение правил движения, здесь делают за бездвижимость. Стоит тебе остановиться и на секунду выйти (причем в местах, где нет никаких надписей-запретов), как тебе незаметно подсовывают под дворник штрафной талон на 55 дол., и это минимум. А потом с кем спорить? Не будешь платить – они включат счетчик, и сумма будет удваиваться, пока не привлекут к суду. Однако даже в случае выигрыша в суде адвокату придется заплатить гораздо больше. Так что занятие сие беспроигрышно для тех, кто подсовывает штрафы. Странно, что у нас еще до этого не додумались [речь идет о 2002 годе. – Прим. автора]. Ведь не надо никуда уезжать из города, караулить в зарослях листвы на пустынных дорогах в дождь и холод. Не нужны приборы измерения скорости, которые тоже денег стоят. Гуляй себе инкогнито и штрафики подсовывай. Да, у нас пока этого нет. Есть все-таки прелести в несовершенстве нашей правовой системы.

На этом я прерву повествование,
Ваш спецкор в Нью-Йорке.
Александр

Примечание:
Фотографии в тексте можно увеличить, для этого надо навести на фотографию курсор и щёлкнуть левой кнопкой мыши.

В начало

Далее