Письмо сорок девятое. Дорога из Нью-Йорка во Флориду. (Елена)

На Новый год мы получили увольнительную на неделю и 28 декабря отправились во Флориду вместе с парой из торгпредства. Подготовка к путешествию была солидной (Шампанское на Новый год – святое, девочкам – Кампари, мальчикам – Текилы, а какой русский без водочки?). В результате, еле охватив взором необъятную винную карту, старший советник пригрозил: «Не уедете из Флориды, пока все не выпьете». На угрозу остальные отреагировали весьма самонадеянным (как позже выяснилось) возмущением: «Не успеем распаковать вещи, как сразу назад?». Загрузив багажник под завязку (машина сразу осела, как будто ее нагрузили картошкой с осеннего огорода), в 9 ноль нуль утра мы покатили по 95-ой дороге на юг.

Применили ноу-хау Саши: мужья поочередно ведут машину, а жены штурманят, пары меняются каждые 3 часа. Как правило, в прежних поездках мужчины сидели на передних сиденьях, в результате чего сменный водитель не отдыхал: все равно выбирал маршрут и следил за обстановкой на дороге, как шофер. Новаторская методика себя оправдала: водители за 3 часа не особенно уставали, поэтому быстро восстанавливали силы, почивая на заднем сиденье, да и для жен нашлось дело.

Предстояло нам проехать 1360 миль, или более 2 000 км. До Вашингтона дорога была широкой, демонстрируя истинно американские масштабы, но южнее столицы резко сузилась до двухрядки, напомнив родную Минку. Проехали штат Нью-Джерси, Пенсильванию, Мэриленд, Вирджинию, въехали в Северную Каролину, а за бортом ввечеру все те же нью-йоркские +4С. Решили, что уж в Южной-то Каролине должно быть теплее, но не тут-то было.

Бывалые люди присоветовали на ночь остановиться во Флоренции (север Южной Каролины), что на полпути к Флориде. Однако помимо отнюдь не согревающей душу температуры, не порадовало и отсутствие свободных мест в мотелях, хотя вдоль дороги каждые 20-30 миль расположены целые поселки из мотелей и торговых центров. Оказалось, что под Новый год популярная трасса на юг была забита. Ткнувшись в парочку мотелей и получив от ворот поворот, решили, во-первых, на ночь не останавливаться по причине безнадежности. Один такой же бедолага, который уже возвращался с юга на север, нам поведал, что на протяжении ста миль не может найти ночлег. Во-вторых, представили воочию, как вся эта толпа ринется спозаранку на двухрядку, местами переходящую в однорядку по причине дорожных работ, и мужественно отказались от заслуженного отдыха за рюмочкой, что привело к резкому отставанию от графика потребления спиртных напитков (дамы, скрипя зубами, выразили солидарность с водителями-дальнобойщиками, тем более что дамы же и штурманили).

По пустой ночной дороге докатили до Джорджии, при въезде в которую нас встретил плакат «Thank you for having Georgia on your mind» из соответствующей песни в исполнении Луи Армстронга. Джорджия нам запомнилась резким запахом сероводорода, так что пришлось задраить люки.

Потеплело только в самой Флориде и то в районе Майами (возможно, Гольфстрим отклоняется к востоку где-то рядом, поэтому севернее холоднее). Здесь уже мы почувствовали субтропики, о чем недвусмысленно свидетельствовали апельсиновые и грейпфрутовые сады и пальмовые рощи. Во Флориде поразили огромные торговые центры (покруче нью-йоркских) и городки из 2-этажных домов типовой застройки.

Проехав всю Флориду, мы добрались до ее южной оконечности около 12 часов дня 29 декабря (задержались, завтракая), где начинаются так называемые «ключи Флориды». Эта гряда рифов, разделяющих Мексиканский залив и Атлантический океан, соединена насыпной дорогой, которую соорудили в начале прошлого (то бишь 20-ого века) под железную дорогу от Майами до Ки Вест (Key West). Дорогу разрушил в 1935 году мощнейший ураган, но ее восстановили через 3 года уже в качестве автотрассы.

Ключевая трасса

Каникулярное настроение усилилось при виде плаката “Crocodile crossing next 6 miles” («Переход для крокодилов – следующие 6 миль»).

Плакат

Плакат не врал

Наше пристанище под названием «Убежище Нептуна», расположенное на берегу Мексиканского залива на первом острове Ки Ларго (Key Largo), или с испанского «Большой ключ», до слез напомнило родные турбазы. Бунгало оказалось вагончиком из двух спален с санузлами по краям, разделенных хорошо оборудованным китчинеттом. С десяток скромных вагончиков с припаркованными к ним иномарками окружали маленький пляжик. Естественно, на нем стояла скульптура Нептуна, напомнившая о Венере Милосской – руки отбили отдыхающие из предыдущих заездов.

Нептун на страже

В Мексиканский залив вдавался пирс, где висел плакат «Осторожно, морские слоны». На пирсе, как куры-наседки, восседали пеликаны. С парковкой машины мы испытали затруднения: нужно было вписаться между двумя кокосовыми пальмами так, чтобы кокосы при порыве ветра не попадали на крышу авто (в соседнем заведении плакат предупреждал ”Beware of falling coconuts” – «Осторожно, падают кокосы»). Промочив горло в ближайшем ресторанчике (надо сказать, что нам повезло – кухня отменная), занялись решением проблемы встречи Нового года. Обойдя несколько лежащих в пределах пешеходной прогулки ресторанчиков при отелях, решение отложили – за бокал шампанского и вид на залив, где с корабля должны были запускать салют, владельцы ресторанов требовали снять последнюю рубаху, то бишь плавки. Отели очень напомнили наши профсоюзные санаторно-курортные заведения.

Письмо пятидесятое. О причудах Хемингуэя в Key West. (Елена)

Утром 30 декабря искупались (вода плюс 20-22°С – аборигены считают данную температуру низкой, а потому в воду не лезли, вылупив глаза на ненормальных русских.

Русским нипочем «ледяная» вода +20°С

Затем поехали на самый дальний южный остров Ки Вест (Key West) (до него 110 миль). Названия улиц вдоль дороги говорили о бурной пиратской истории рифов, а также о богатой флоре и фауне («Cutthroat Lane», «Pirate Drive», «Duck island», «Deer island» – «Проезд перерезанных глоток», «Пиратская дорога», «Утиный остров», «Олений остров»). Действительно, здесь после открытия рифов испанцами в 16-18 веках промышляли пираты, позже процветала контрабанда (см. произведение Эрнеста Хемингуэя «Иметь и не иметь»). Длина одного из перегонов между рифами – до Оленьего острова – составляет 7 миль. На последнем мы застряли: скорость резко ограничена из-за косуль (они совсем крошечные – не выше 90 см, мы сами видели). Дорога усеяна кемпингами, турбазами и пристанями. У кемпингов висят щиты «RV’s are welcome», но это не то, что вы подумали: RV’s – не лица с положительной реакцией Вассермана, а recreation vehicles – домики на колесах, которыми уставлена половина дороги.

На Key West, где расположены самая южная точка США, нулевая отметка километража с юга на север и дом Хемингуэя, прибыли к середине дня. В отличие от остальных, усеянных турбазами, этот риф – настоящий фешенебельный курортный город, хотя до 1930-х годов славился губками (удовлетворяя 90% американского спроса), а также сигарами ручного производства – остатки былой роскоши присутствуют.

Мы поспешили в дом Хемингуэя.

У дома Хэмингуэя

Дом произвел сильное впечатление, прежде всего обилием кошек. Первую кошку приобрел сам Хэм, поскольку по поверью она приносила счастье, имея не 5, а 6 или 7 подушечек на лапе. Писатель развел неимоверное их количество – около 60 штук голов, потомки которых до сих пор там и обитают.

Шестипалый котофин

На каждую заведена родословная, у половины из них количество подушечек превышает норму. Поголовье поддерживают на том же уровне, что и при хозяине, да и кликухи у них повторяются из поколения в поколение – Ава Гарднер, Скотт Фитцджеральд, Чарли Чаплин. Хэм купил дом в 1933 году за 8 тысяч долларов, дисциплинированно писал по 800 слов в день в отдельно стоящем сарае, второй этаж которого превратил в удобный кабинет (после трудового дня отправлялся в любимую пивную). В спальне на кровати развалился потомок его любимого кота, там же стоит средневековое испанское акушерское креслице, которое Хэм брал с собой на рыбалку.

На рыбалку с акушерским креслом

Хэм поставил на участке боксерский ринг, но пока он пребывал на Гражданской войне в Испании, вторая его жена, Полина, за умопомрачительные по тем временам 20 тыс. долларов на месте ринга выстроила бассейн (высокая себестоимость работ была вызвана необходимостью дробления скальных пород; камень пошел на сооружение винного погреба). Вернувшись с войны, Хэм пришел в неописуемую ярость от бассейна (в самом деле, бассейн был наполнен морской водой – пресной тогда в таких количествах не было). Он напомнил супруге, что бассейн с морской водой, причем гораздо больших размеров (Карибское море с одной стороны и Атлантический океан – с другой), расположен в двух кварталах от дома и швырнул всю мелочь из кармана к ногам Полины: «Забирай все до последнего цента». Последний цент из его кармана Полина замуровала стеклышком на полу у бассейна и потом показывала гостям. В отместку за бассейн Хэм принес бетонное корытце, пардон муа, служившее писсуаром в ближайшей пивной, заявив, что и у него будет свой водоем. Полина отделала корытце изразцами, поставила около него кувшин с льющейся водой, пытаясь сделать поилку для кошек, но кошки не стали пить из корытца и слизывали воду с кувшина.

После развода дом остался Полине, а Хэм перебрался на Кубу, что в 90 милях от Key West. После смерти Хэма сыновья продали дом в Key West за 80 тыс. долларов. Новая хозяйка, которую задергали посетители, вынуждена была переехать, превратив дом в частный музей.

Понятно, что мы не могли не зайти в любимую пивную Хэма. Расположена она на главной улице Duval, что довольно далеко, то есть прогулки он совершал не близкие. Мы искали пивную “Sloppy Joe’s” («У слезливого Джо») и таковую на главной улице нашли, но вместо обещанных путеводителями дамских бюстгальтеров с потолка свисали разные флаги и модели самолетов, да и посетители – престарелые байкеры в своей форменной одежде – наследие 1960-х годов – нас смутили. Разочарованно покрутившись, пошли дальше гулять по улице, от которой получили истинное удовольствие – в колониальном стиле по архитектуре, магазинчики – просто загляденье по дизайну товара, но глаза б не глядели на эти улетные цены. Публика, толпящаяся в заведениях общепита, оттягивалась по полной программе. Стало понятно, почему номера здесь заказывают за год, а стоимость их под Рождество взлетает со 100 до 500 долларов за ночь. Заглянув в соседний переулок, я увидела на пивном баре вывеску “Captain’s Tony” “The Original Sloppy Joe’s” («У капитана Тони» «У подлинного слезливого Джо»).

Подлинный бар «У слезливого Джо»

Зашли и ахнули – вот оно, настоящее – и бюстгальтеры сотнями свисают с потолка, а стены утыканы визитными карточками (так повелось, что еще с тех времен, когда в заведении можно было встретить самого папу Хэма, посетители считали своим долгом оставить там свой след. Как наиболее характерный знак своей идентичности, женщины предпочитали оставлять верхнюю часть своего туалета, а мужчины бизнес-карточки).

В любимом баре Хэмингуэя дамы оставляют самое ценное

Оказалось, что в 1950-х Тони сие заведение и перекупил. Отметились, промочив горло, но не оставив бюстгальтеры за непредусмотрительной ненадеванностью в условиях +28°С, и с чувством исполненного долга побрели (6-ой час на ногах) к машине. На противоположной стороне улицы рослые «девицы» в декоративно рваных чулках под покровом ночной темноты зазывали в ресторан. Габариты внушали подозрение не напрасно – Саша, подойдя к ним поинтересоваться перспективами ужина (нигде не могли приткнуться, поскольку все было забито и в очередях томились такие же голодные, как и мы), подтвердил их ориентацию. К тому же, вывеска на нашей стороне улицы гласила: “Info center for gay and lesbian visitors” (Информационный центр для гомосексуалистов и лесбиянок – отдыхает не только сексуальное большинство).

Не солоно хлебавши, отправились домой, поскольку по дороге надо было найти место поужинать (заведения закрываются в 10-11 вечера). Жаль, ведь интересного осталось еще много, в том числе кладбище с прикольными эпитафиями, типа «Я же вам говорил, что болен». Ужинали аж на полпути домой (то есть через 50 миль пути), зато попробовали conch fritters: жареные моллюски из знакомых вам больших розовых раковин по вкусу напоминают кальмаров. Конечно, нам рассказали, что они привезены издалека, поскольку их промысел в США запрещен. Мы, конечно, поверили.

Письмо пятидесятое.
О том, как американцы не празднуют Новый год. (Елена)

Вернувшись в «Убежище Нептуна», приступили было к ликвидации отставания по графику потребления спиртных напитков, но приняли волевое решение не злоупотреблять ввиду напряженной программы предстоявшего новогоднего вечера.

Утром 31 декабря на трезвую голову постановили провести Новый год на своем пляже, обеспеченном жаровнями и тростниковым навесом на случай дождя с более открытым видом на залив с салютом. Вечером Саша зажарил мясо, запек овощи, и мы расположились под навесом среди американцев, усевшихся в кресла рядами, как в кино, смотреть салют.

Салют был великолепен, как в 2000 году в Рио. И, как оказалось, лучший вид на салют был как раз с нашего пляжика. После салюта, можете себе представить! аборигены начали расходиться по домам. Американцы индифферентно относятся к Новому году, фактически констатируя его наступление по хронометрам и отправляясь спать. Однако некоторые (из Висконсина, как оказалось) заинтересовались нашими солидными приготовлениями и подступили с расспросами. Мы угостили их шашлыком, научили пить водку (не потягивать ее как ликер, а глотать), веселились и танцевали до 5 утра – надо же проводить работу с местным населением. С непривычки они злоупотребили огненной водой (некоторых уносили более крепкие товарищи, взяв их за руки и за ноги), практически истощив наши запасы, что сильно повысило шансы троицы самонадеянных получить разрешение старшего советника на возвращение в Нью-Йорк.

Утро 1 января живо напомнило произведение Аркадия Гайдара «Мальчиш-Кибальчиш»: вся турбаза нам салютовала, проходя мимо. Сначала прошла администраторша: «Мне рассказывали, как здорово вы встретили Новый год». Затем прошли соседи: «Мы за вами наблюдали – вы очень весело отметили Новый год, это из-за водки?». Саша поясняя, изрек каламбур: дело не в водке, а в spirit (переводимая игра слов: spirit – дух, задор и спирт, одновременно).

Утро 1 января: пеликаны дожидаются кормежки

К середине дня подошли, отдавая зеленцой, участники нашей party: «Спасибо вам, мы никогда не забудем этот Новый год». Оно и понятно, то есть understandable. Проведя инвентаризацию, с изумлением обнаружили, что ничего не забыли, ничего не потеряли, ничего не разбили, весь мусор убрали, и голова не болит. Единственная утрата – охрипший от кратковременного дождя магнитофон, хотя через день он просох и запел в полный голос.

В соответствии с планом праздничных мероприятий, 1 января мы провели на турбазе. У меня разыгрался грипп (подцепила еще в Нью-йоркском метро), и я осталась в постели, собирая силы к предстоящей 2 января поездке в Майами, остальные в свободном режиме проводили время на пляже. Вечером пришлось вскочить с постели: к пирсу подплыли морские слоны. Они представляют собой нечто среднее между моржами и тюленями, могут жить и в пресной и в морской воде. С пирса из шланга их поили пресной водой и подкармливали салатом.

Морского слона поят пресной водой

В Новом году,
Ваш девчиш-хорошиш

Письмо пятьдесят первое. О поездке в Майами и миллионе бездомных аллигаторов. (Елена)

До Майами – 70 миль, но приехали мы туда в середине дня, поскольку по дороге заезжали на ферму, где разводят крокодилов, вернее аллигаторов.

Ферма по выращиванию аллигаторов

Аллигаторы от крокодилов отличаются закругленной формой пасти, наличием языка (у крокодилов нет языка, поэтому они неразборчивы в пище и могут питаться подгнившим мясом). Сначала нас прокатили на глиссере по необъятному поросшему высокой травой болоту, несколько раз развернув на 360 градусов.

Путешествие на глиссере

Собственно, девиз у Флориды двойной – Sunshine state и Everglades state – Солнечный штат и Болотистый штат (заодно скажем, что знаменитые шляпы – стетсоны начали производить во Флориде, и названы они по имени шляпника Джона Стетсона). Everglade так и переводится – болото, поросшее высокой травой, хотя в данном случае – это медленно текущая река. Аллигаторов начали разводить с 1985 года, пытаясь сохранить популяцию и выпуская в дикую природу. В настоящее время по штату разгуливает 1 миллион бездомных аллигаторов. Самки откладывают до 50 яиц, которые содержат в инкубаторе, где регулированием температуры поддерживают соотношение между полами (пол зависит от температуры хранения яиц!), затем аллигаторят переводят в загончики по возрастным группам. Длина 2-летнего аллигатора из младшей группы – 70 см, в год они прибавляют по 30 см, достигают к взрослому возрасту 6-ти метров, живут до 80 лет, но на ферме их держат до достижения ими 3-4 метров. О дальнейшей их судьбе можно догадаться: на ферме угощают мясом аллигаторов – нечто среднее между курятиной и кальмарами. Саша, наконец, отыгрался за поражение в передаче «О, счастливчик», когда засыпался на вопросе о крокодилах.

Отчаянный укротитель аллигаторов демонстрировал публике свое мастерство, таская бедное пресмыкающее за хвост, раскрывая ему пасть и чуть не укладывая в нее голову, показывая, как индейцы охотились на аллигаторов, нападая на них сзади и накидывая удавку на шею.

А ему не страшно

Оказывается, можно проделывать подобные трюки, благодаря тому, что они не видят ничего прямо перед собой, и, естественно, сзади. В их буквально куриной слепоте мы убедились, когда нас пригласили на кормежку (кидали им куриные ножки). К полудню они начали выползать из своего болота, распределившись у кухни по старшинству: паханы поближе, братва на задворках. Если ножки Буша не попадали им прямо в пасть, то ножки так и оставались лежать в пыли прямо сбоку от морды. Очевидно, и с обонянием у аллигаторов не очень. Видимо потому и висел на загоне плакат “Don’t harm alligators. Violators will be persecuted according to federal law” «Не причиняйте вред аллигаторам. Нарушители караются в соответствии с федеральным законодательством». На демонстрацию трюков со змеями времени не оставалось – впрочем, эка невидаль.

И таких – миллион бездомных

В Майами небоскребы отелей стоят впритирку по песчаной косе. Набережной, в привычном нам понимании, нет: у каждого отеля свой приватизированный кусок счастья, и дорога вдоль косы неинтересна: обитателям отелей надо либо тусоваться в отелях, либо специально ехать в южную, пешеходную часть косы Lincoln Road с магазинами и ресторанами со столиками посреди улицы.

Майами

Мы искупались в цвета светлой морской воды водах Гольфстрима на городском пляже (по американским, уже знакомым нам по Нью-Йорку правилам, не оборудованных ни кабинками для переодевания, ни душами с пресной водой, ни заведениями для промачивания горла). Затем совершили променад по Lincoln Road, в центре которой в окружении пальм стояла наряженная елка, послонялись по магазинам со всякой забавной курортной всячиной, зашли в пару художественных галерей, пропагандировавших все ту же нетрадиционную ориентацию и садо-мазохизм в сексе. Саша с фотохудожником разговорился, узнав его по московской ТВ программе Плейбой, так что визитная карточка имеется, если кто интересуется. На этот раз мы не стали искушать судьбу и присмотрели японско-тайско-китайский ресторан, не дожидаясь наплыва посетителей. Все было очень вкусно.

Lincoln Road в Майами

Письмо пятьдесят второе.
О коралловых рифах Флориды и обратной дороге в Нью-Йорк. (Елена)

Вернувшись в «Убежище Нептуна», приступили было к ликвидации серьезного отставания по графику потребления спиртных напитков, но усталость валила с ног. Бог миловал, дождь прошел ночью, а с утра 3 января мы отправились на катамаране со стеклянным дном осматривать единственный у континентальной части США живой коралловый риф, которому недавно исполнилось 4-5 тысяч лет. До рифа, что в 15 милях от берега, мы шли через проливы между зарослями мангровых деревьев (mangrove), единственных растущих в морской воде – стволы и верхняя часть корней над водой, корни уходят дальше под воду и цепляются за рифы. Живой риф оказался так себе – Саша воочию зрел и получше, на Гавайях, а мы уже были избалованы подводными съемками на ТВ и восторженными впечатлениями предыдущих дней. Все же желтых рыб, синих рыб, ярких полосатых рыб, зарывшегося в песок ската повидали. Над водой показались дельфины, которые в здешние места жалуют не часто ввиду бедности надобного им корма.

Восторженное настроение вернулось в нашей харчевне: по будням в happy hour по 1 доллару за 300 гр. наливают пива и по 35 центов за 1 штуку подают устриц. Остановились на полусотне. Вернувшись в «Убежище Нептуна», приступили к ликвидации угрожающего отставания по графику потребления спиртных напитков: ведь выезжать в Нью-Йорк на следующий день, а у нас с собой еще много чего было, ведь по причине экскурсий времени отдохнуть по-человечески просто не оставалось. Ревизия вскрыла пропажу 4-ой бутылки водки по 0,5 (одну выпили сами, двумя напоили аборигенов). Жены, сурово насупив брови, потребовали отчета. Коллективный разум, однако, восторжествовал: вспомнили, что потребили оную 31 декабря в 16.00 – московский Новый год, который отметили в пути, возвращаясь из ювелирного магазина, где жены задержались, рыдая над великолепного дизайна предметами роскоши (как правильно заключил наш друг и теперешний попутчик Дима, надо больше зарабатывать, а не больше экономить). Припозднившись, осели в рыбном ресторане закрепить отмечание московского Нового года. Лишенец-водитель нервно курил. Кстати, в отличие от ханжеского Нью-Йорка, курить в ресторанах Флориды разрешено, что отрадно.

Однако я отвлеклась. Загрузив багажниками знаменитые флоридские апельсины (выведенные, между нами, девочками, китайцем), к закуси присовокупив неопорожненные бутылки и сувениры (машина снова осела, как будто ее нагрузили картошкой с осеннего огорода), в 11 ноль нуль утра покатили по 95-ой дороге на север, меняясь за рулем каждые 3 часа. Предстояло нам проехать 1460 миль, поскольку путь пролегал через космодром на мысе Канаверал. Тех, кто последует по нашим стопам, предупреждаем: последний выезд на стартовые площадки заканчивается в 2.15 дня (в путеводителе написано лишь о том, что заведение открывается в 9 утра). В результате мы пролетели над космодромом, как фанера над Парижем. Сама же музейная экспозиция – диснейленд для младшего школьного возраста.

На ночевку остановились на юге Южной Каролины через 600 миль пути, не дотянув до Флоренции, и приступили к ликвидации уже неугрожающего отставания по графику потребления спиртных напитков (новогодние гости нам здорово помогли).

Старший советник разрешил следовать намеченным курсом на Нью-Йорк. Утром на пути еще встречались отдельно стоящие пальмы, затем пошли хлопковые поля Каролин – бедных штатов, деревенский пейзаж которых до боли напомнил родной покосившимися домишками. Сдав водительскую вахту, мы с Сашей задремали и через 3 часа проснулись в запорошенном снегом Мериленде. Над Вашингтоном как раз проходила снежная буря, но мастерство наших водителей, не пропитое во Флориде, позволило благополучно добраться до дома в полночь 5 января (на следующий день газеты пестрили репортажами о количестве аварий), намотав в общей сложности 3200 миль, т.е. 5100 км. Саша вышел на работу 6 января делать срочное задание, поступившее перед отъездом (срок известный – вчера), а я со слезами на глазах разбирала трофеи – ракушки, шляпы, акульи зубы, сувенирные майки и ложки. 7 января уже оба вышли на работу.

Ленушка-путешественница

В начало

Далее