Аэропорт Джона Кеннеди на Лонг-Айленде

Письмо двадцать третье. Первый московский гость (Елена)

Вот и прилетела первая аутентичная 2-го майская ласточка из Москвы – друг Юра (в командировку до 8 мая). Мы его поехали встречать в аэропорт Кеннеди на Лонг-Айленде вдвоем, но не заблудились, с первого раза вписавшись в нужные exit’ы-съезды с шоссе-хайвея.

В субботу мы отправились на шашлык на другую сторону Гудзона в местечко «Семь озер» (Seven Lakes) – большой парк с кучей озер с предгорным рельефом местности, что весьма украшает ландшафт.

Приготовление шашлыка на берегу Гудзона

Вечером душевно оттянулись всего лишь за фондю, а потом арбузом, дыней, вином, мартини и текилой по причине шашлычной объедаловки в первой половине дня. Как сладостно было ощутить московскую атмосферу!

Московская атмосфера в Ривердейле

В воскресенье еще покатались по нашей северной округе – Юра нам показал стежки-дорожки, поскольку в этой округе бывал. А вечером Господин опробовал свои рыболовные снасти на Гудзоне в 20 км от дома (Tarrytown) у Phillipsburg Manor (это на фото с водяной мельницей).

Phillipsburg Manor

Поймать – ничего не поймал, хотя клевало что-то, но оставил на дне Гудзона два поводка с крючками, грузилами вместе с кровяными червями (отдав за этих червей, собак, 6 долл. за 5 штук – американская рыба предпочитает бифштекс с кровью). Семейный бюджет трещит по швам, а прибытку никакого. В понедельник мы поплелись на работу – это у вас гулянка на 2 недели, а мы пашем, как родители Карлы не-дель-Понты.

Домохозяин Тони любуется на наши посадки на бэкъярде

Вообще с подножным кормом у нас пока хило получается: высаженные по второму разу огурцы пока держатся (ночи уже теплые), но в рост еще не пошли. С некормовыми культурами дело обстоит лучше – мои петуньи, гвоздички (рассада) пережили холод, скоро зацветут, и люпины из семечек прижились. Потери объясняются не только холодом, но и обилием птиц – топают своими ножищами по грядкам и обрывают вкусненькие сладкие нежные верхние листочки.

Здесь даже продают надувные чучела совы и змеи, а также прыскалку от лизания, откусывания, сосания и прочих непотребных наказуемых деяний по отношению к растениям (что-то типа разбавленного кайенского перца) – специально под практическое воплощение «доктрины устрашения» птиц и белок (еноты к нам пока не забегали). Магазин с рассадой – наш дом родной (Саша даже запомнил дорогу к нему). Народ здесь привык слетаться на готовенькое – рассаду метут пикапами, так что надо ловить момент. Рассада огурцов – редкость, помотались за ней.

Роскошно цветут азалии, на нашем бэкярде одуряюще пахнет плетущаяся сиреневая акация.

Цветение на нашем бэкъярде

Дом начал приобретать обжитой вид (не только по причине беспорядка) – занавесками укомплектован, Саша из Китая привез икебану на стенки, я развесила разные заковыристые плющи и несколько фотографий нас, любимых, хотя до совершенства еще далеко.

Поскольку у нас с праздниками – полный облом, то извольте прислать отчеты о своем праздношатании.

С завистью,
Работоголики

Письмо двадцать четвёртое. О поместье магната и тюрьме Синг-Синг (Елена)

Дорогие маю(отдыхаю)щиеся,
Мы в поте лица пашем, изредка позволяя себе продышаться в долине Гудзона, которую продолжаем изучать. На этот раз пообещали хорошую погоду в субботу и проливные дожди в воскресенье, из чего со всей очевидностью вытекал план действий: в субботу 11 мая – на экскурсию с последующей рыбалкой, а в воскресенье – «на последний ряд в кино». Поехали мы в Линдхерст (Lyndhurst – см. www.lyndhurst.org), названный так от дерева «липа» (пишется, правда, согласно словарю,– linden), но прозванный «бугорком» (knoll). Это поместье на берегу Гудзона принадлежало сначала мэру Нью-Йорка (в 1830-х), который и построил по проекту модного тогда архитектора Дэвиса первоначальный вариант здания в псевдоготическом стиле.

Поместье Линдхерст на берегу Гудзона

В 1860-х оно перешло к некоему Мерриту, который призвал все того же Дэвиса расширить дом. Тогда-то сей миниатюрный (по масштабам российской аристократии) дворец и стал окончательно похож на диснейлендовский замок Снежной королевы. В 1880-м его купил нувориш Джей Гулд.

Линдхерст в мае 2002 г.

Джей Гулд

Как со всей буржуазной прямотой поведал нам экскурсовод, Дж. Гулда относят к баронам-разбойникам (“robber barons”), то бишь к не стеснявшимся в выборе средств бандитам с большой дороги (собственно, на большаке – Broadway’е, широкой тропе, усадьба и стоит).

Карикатура на Дж.Гулда

Гулд, начавший карьеру на ниве землеустройства, прикупил по дешевке участок земли между двумя железными дорогами, на чем сделал бешеные деньги, поскольку именно в этом месте обе ветки было удобно соединить. Ему принадлежала кампания “Western Union Telegraph” и половина железных дорог Америки.

Замок и его внутренности являют образец китча. В доме стоит мебель разных эпох, в основном вывезенная из Европы, но сами помещения, как и здание, выполнены в псевдоготическом стиле, причем тогда последний писк моды заключался в том, чтобы помещения и мебель отделывать «под» натуральные материалы. Отсюда, мебель «красного дерева» сделана из сосны, «дубовый» потолок и «мраморные» колонны – из разрисованного гипса, дверные коробки «под бронзу» – из дерева. Крутые деньги швыряли «новые американцы» на подделки!

Внутренний интерьер Линдхерст

Вместе с тем, по тогдашним временам дом представлял собой чудо сангигиенической техники: семь ванных комнат со сливными унитазами, ванными на ножках и душами.

Отнюдь не считаю себя знатоком, но предметы искусства, приобретенные Дж. Гулдом, заставляют брови приподниматься. Экскурсовод, не дожидаясь вопросов, признал, что собрание живописи никуда не годится: все же хранители музея гордятся тем, что в Линдхерсте, содержится, пожалуй, единственное собрание картин в США, размещенное в соответствии с первоначальным замыслом хозяев (ну, если гордиться больше нечем, то оно, конечно, да).

Собрание живописи Линдхерст

Подлинная ценность – маятниковые часы с часовым механизмом, вроде, на магнии, а, может, на ртути (не поручусь за металл – я в этом «не копенгаген», а на английском начинается на букву “m”). Они показывали точное время, что для тогдашних одноколеек при встречном движении с разницей в 5 минут было принципиально важно, как вы понимаете.

Гулд построил и самую крупную в США частную оранжерею из металлических конструкций (сейчас в самой богатой стране мира стоит лишь каркас без стекла – нет финансирования). Парк приятный, но ничего особенно по нашим меркам там нет, кроме розария, который только начинает цвести. В свой офис на Манхэттене Гулд сплавлялся на собственной яхте по Гудзону.

У «барона» было шестеро детей. Наследство он поделил поровну между ними, что по тем временам было редкостью – обычно большую часть передавали старшему сыну, «наследнику идей». Дом он также разделил поровну между ними, но четверо продали свои доли сестре Хелен, которая им и занималась. Она первый (и последний) раз вышла замуж в 47 лет, познакомившись со своим будущим мужем во время ж/д катастрофы – столкнулись встречные поезда (это в порядке “a propos” к вышеизложенным часам), оба не пострадали и помогали раненым.

После ее смерти в 1938 году усадьбой стала заниматься ее дочь Анна. Во время Второй Мировой войны ввиду нехватки топлива для оранжереи она распродала на аукционе цветы из оранжереи и пожертвовала вырученные средства на нужды войны. Анна занималась благотворительностью и пожертвовала также деньги на благородное дело искоренения мормонства по причине резкого неприятия ею имманентно присущего ему многоженства.

Выйдя замуж за обедневшего французского аристократа из знаменитых Талейранов (Талейран был министром иностранных дел при Наполеоне), за что ее звали герцогиней, Анна купила мужу замок во Франции, в котором впоследствии нацисты устроили свою штаб-квартиру. Похоронена она в усыпальнице Талейранов. Один из ее сыновей был заядлым игроком, спустившим практически все состояние. По совету сестры он завел собственное казино и через 10 лет нажил 300 млн. долл. Анна завещала Линдхерст историческому обществу после своей смерти в 1961 году.

Приобщившись явно не к прекрасному, но, тем не менее, познавательному, мы отправились дальше на север в тот же Croton Point Park, где первый раз устроили шашлык (об этом я уже писала). Господин уже мастерски забрасывает спиннинг с донкой. Поясню, что сигналит о поклевке не поплавок, а колокольчик, который прикрепляют прищепкой к концу удочки. Рыба клевала вяло, хотя предложенное меню я бы назвала «Чтоб я так жил»: кровяные черви, земляные черви, креветки, куски рыбы. Поклевки практически не было – все втихаря объедали крабы, заставляя колокольчик подрагивать, как и душу рыбака. В надежде на клев засиделись до сумерек, дожидаясь прилива (вдруг начнется клев?): Гудзон впадает в океан, поэтому для него характерны приливы и отливы, а вода в нем солоноватая.

Народ уже разошелся по домам, рыба так и не клевала, но вышла из зарослей парочка скунсов поживиться вкусненьким, оставленным посетителями парка. Навар, надо сказать, небольшой: за собой все убирают мусор и бросают его в железные бочки, в которые скунсам не залезть, но по мелочи может что-то и перепасть. Скунс меня не боялся и просто позировал (не обессудьте: снимала, когда уже смеркалось, да и в лесу): сначала, распуша хвост, встал мордочкой, глаза сверкают, а потом повернулся боком. Беременная скунсиха вышла к берегу, но от Саши стала улепетывать.

Скунс ждет вкусненького

Томимый тяжкими раздумьями на тему «Почему не клевала?», Саша повез нас домой. В этих же местах, всего в 30 милях (50 км) от Нью-Йорка, на берегу Гудзона стоит знаменитая тюрьма «Синг-Синг» (Sing Sing). Саша затребовал у Иры обоснования двойного названия. Обоснование было исчерпывающим: «потому что Баден-Баден», хотя, добавлю от себя, «Il y a une petite difference».

Тюрьма Синг-Синг

На самом же деле название тюрьмы происходит от индейского Sint Sinks – «камень на камне». Здесь добывали мрамор высокого качества и из мрамора и на доходы казны округа от мрамора построили тюрьму, причем руками самих заключенных: в 1825 году сюда, в Синт Синкс, привезли 100 заключенных строить тюрьму на 800 камер. Жители переименовали свой городок в Оссининг (Ossining), чтобы не иметь ничего общего с названием тюрьмы.

Из мрамора, добытого заключенными, построены New York University, the United States Treasury, New York State Capitol in Albany (Нью-Йоркский университет, здание казначейства США, здание Капитолия – законодательного органа – в столице штата Нью-Йорк – Олбани). Характерно, что в то время тюремщики могли заключать подряды на работы руками заключенных. Частные подрядчики зарабатывали деньги на дармовой рабочей силе заключенных и частично возмещали их в тюремную казну, а из нее деньги нередко переходили в карман тюремщиков. Заключенные также производили хозяйственные товары (мебель, ковры, обувь), и доход от их продажи, конечно, не видели. К концу 19 века труд заключенных по частным подрядам отменили, но безделье для заключенных психологически оказалось еще тяжелее, поэтому через 10 лет вновь вели работы, но изделия поступали для реализации штату Нью-Йорк, а не частным предпринимателям.

Помимо жестокого обращения со стороны тюремщиков, для заключенных Синг-Синга существовала еще одна немаловажная проблема: им запрещали разговаривать друг с другом: они ели молча, работали молча, молчали на прогулках. По замыслу психологов того времени, сама мрачная архитектура здания, одиночные тесные камеры размером 7 на 3 фута (1 фут=31 сантиметр), молчание должны были заставить заключенных сосредоточиться на мыслях о своем преступлении, и ни на чем больше. Им дозволялось читать только Библию, и они не имели права на посещения. Заключенных за малейшее неповиновение подвергали не просто наказаниям, а настоящим пыткам, питание было скудным (два яйца в год) и плохого качества. Выражение в народе «его послали вверх по реке» (по Гудзону) означало, что человек уже не возвратится живым.

В тюрьме отбывали наказание не только убийцы, но и мошенники. Одним из них был мошенник Джордж Паркер, продававший Бруклинский мост дважды в неделю в течение нескольких лет: он убеждал простофиль, что те могут взимать плату за проход и проезд по мосту (впрочем, он не брезговал и такими достопримечательностями, как Мэдисон-сквер-гарден, музей Метрополитэн, захоронение генерала Гранта и статуя Свободы). Отсюда родилось выражение «если ты мне веришь, то я продам тебе мост».

Бруклинский мост

В третий раз (1928 год) его приговорили к пожизненному заключению в Синг-Синге, где он развлекал тюремщиков и сотоварищей рассказами о своих похождениях.

Казнили заключенных в США через повешение, пока не появился электрический стул. В 1881 году зубной врач А. Саутвик (A. Southwick) оказался свидетелем случайной смерти от электрошока в Буффало, и по его инициативе в 1886 году в штате Нью-Йорк была создана комиссия для изучения способов смертной казни. Между Т. Эдисоном и Дж. Вестингаузом разгорелась конкурентная борьба, из которой победителем вышел Эдисон, и в 1891 году электрический стул был готов.

Томас Эдисон – изготовитель первого электрического стула

Первая казнь была столь мучительной, что присутствующие падали в обморок, однако вскоре общественность после более «удачных» попыток свыклась с идеей. К 1916 году все казни в штате Нью-Йорк стали проводить в тюрьме Синг-Синг: прежде проводили их и в маленьких городках, но исполнители не обладали достаточным профессиональным опытом. Причем, приводили в исполнение смертные приговоры даже на острове Бедлоу (Bedloe’s island), в 1956 году переименованный в остров Свободы (Liberty island) в честь одноименной статуи. До 70-х годов 20 века Нью-Йорк держал первенство в США по количеству смертных казней (более 600). Палачам, которых называли «электриками», платили сдельно – по 50 долларов за казнь.

В тюрьме Синг-Синг 19 июня 1953 года были казнены супруги Розенберг по обвинению в атомном шпионаже в пользу СССР – единственные в истории США гражданские лица, казненные за шпионаж.

Супруги Розенберги – жертвы холодной войны

В 1960-е годы в США, во многом и из-за судьбы Розенбергов, стало нарастать неприятие смертной казни, а к 1970-м годам в штате Нью-Йорк был введен неофициальный мораторий на смертную казнь. В 1972 году Верховный суд США признал смертную казнь неконституционной, и в штате Нью-Йорк отключили электрический стул.

Сейчас в Тюрьме Синг-Синг содержатся 2 000 заключенных. Экономическое исследование показало, что превращение тюрьмы в музей могло бы приносить округу Вестчестер (Westchester – богатому белому пригороду Нью-Йорка) до 20 млн. долл. в год.

На этой оптимистической ноте и закончу.

Из мест 3-летней отсидки,
ЗК Ананьева по кличке Ося

Письмо двадцать пятое. О конкуренции здоровой и нездоровой (Елена)

Умастили вы мою иссушенную проливными атлантическими дождями душеньку, пролили бальзам на истосковавшееся по вам сердце мое, дружно рапортовав о том, что все, как один, встали на праздничную вахту и всенародным гуляньем отметили мой светлый день рожденья. Вся Москва и ближнее Подмосковье, Словакия и Аргентина встретили майский 17-ый день – именины сердца, ударным трудом над стакан-ом, громогласно и ответственно заявив, что нет повода не выпить. Пусть живет в веках традиция три дня пить мое здоровье, да храните сей благородный обычай и передавайте его из поколения в поколение!

День Рождения Елены

Даже Господин мой милостиво разрешил не выползать по утру из постели, чтобы приготовить ему завтрак – сам справился с кукурузными хлопьями! (Правда, эти поблажки распространяются только на 8 марта и 17 мая). Крайнее недоумение выражает он по поводу текстов поздравлений: как на его, так и на мой день рожденья народные массы в лице лидеров общественного мнения требуют от Анания понимать свое счастье супружества со мной, холить и лелеять меня.

На Park Avenue после трудовой вахты

Я же благодарю вас за тонкое чутье – народ не обманешь! До кондиции сыра в масле он меня еще не дозрел – ведь целых три грядки заняты игрушками Господина и только одна – моими петуньями (хотя предстоит холодный weekend, и его огурцы, вполне вероятно, опять померзнут в рекордно холодную для этого времени года ночь, даже несмотря на то, что мы нашли ТВ канал с более теплым прогнозом погоды, чем на остальных, и смотрим теперь его). Между тем тип посадочного материала приобретает в условиях глобализации исключительно важное значение.

В свете прогнозируемого исторического соглашения между США и Россией о сокращении СНП и признания рыночного характера российской экономики (см. комментарий 2021 г. ниже – Прим. авт.), окончательно переворачивающих страницу холодной войны (как мне тогда казалось – Прим. авт.), мирное соревнование в пределах одной системы (а именно жестокая конкуренция – “cut-throat competition ”), переместилось на Ривердельские огороды.

Подписание соглашения между США и Россией о сокращении СНП

Новые американские хозяева дома слева от нас (в дальнейшем именуемые «леваки»), вопреки вкусам, господствующим среди собственных сограждан (в большинстве своем воинственно эстетствующих садоводов), разбили огород на своем backyard-е строго параллельно нашему, засадив помидорами, кабачками, огурцами, баклажанами. Вот и вылезла их истинная внутренняя фермерская сущность и гносеологические корни эмпириков, тщательно скрываемые за внешним уличным фасадом паршивоинтеллигентских азалий, туй и газончиков, стриженных маникюрными ножницами!

Огород устраивают даже на крышах домов .

Мишель Обама тоже занималась огородничеством на лужайке перед Белым домом, правда несколько позже

Вандербильдиха предусмотрительно сошла с дистанции, не выдержав состязания с Эллочкой-людоедкой (о чем в следующем послании).

По оценкам некоторых наблюдателей (в частности, Vlad-а of Swiblow), их огурцам не вырасти по самые наши помидоры!

Делайте ваши ставки, господа.
Элленочка-людоведка

Комментарий 2022 г.: Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор о СНП), более известный на Западе как Московский договор, был подписан в Москве 24 мая 2002 г. между Россией и США. Условия договора ограничивали количество ядерных боеголовок, стоящих на боевом дежурстве, до 1700-2200 для каждой из сторон.

6 июня 2002 г. США признали Россию страной с рыночной экономикой. Чуть раньше об этом заявили страны Евросоюза. До этого решения американцы и европейцы, проигрывая конкурентную борьбу на мировых рынках, требовали начать против российских предприятий антидемпинговые расследования (обвиняли в том, что они нарочно занижают экспортные цены) и устанавливали непомерные таможенные пошлины для наших товаров. Пошлины могли достигать от 20-30% до 100% и выше. По стали – 137%, по урановой продукции – 115%. По удобрениям – нитрату аммония, например, – пошлины составляли 253%. Естественно, торговать такими товарами становилось невыгодно. Подсчитано, что из-за сокращения экспорта мы недополучали только от США до 1,5 млрд. долл. в год. Кроме того, многие потенциальные инвесторы опасались вкладывать в России деньги в производство товаров на экспорт, например те же автомобили, потому что в любой момент кому-нибудь в Европе или в Америке могло прийти в голову подать заявление о начале антидемпингового расследования, и поставки были бы прекращены без всяких переговоров. После признания нашей экономики рыночной эта проблема для инвесторов была снята. Для простых россиян признание «полного рыночного статуса» нашей страны вылилось в увеличение количества рабочих мест. На начало 2002 г. на мировом рынке действовали 115 санкций против российских товаров. Отмена санкций только на американском рынке в связи с вышеупомянутым решением Правительства США дала возможность дополнительно открыть более 100 тысяч рабочих мест в России.

Уважаемые читатели блога, предлагаю вам поделиться своими мыслями: не является ли в настоящее время возобновление санкционной политики со стороны США и Евросоюза свидетельством недобросовестной конкурентной экономической борьбы? Как вы думаете?

Письмо двадцать шестое. О медведях в городах Америки и злободневности Алексиса де Токвиля (Елена)

Печальный взгляд А. де Токвиля на демократию в Америке

Уважаемые почитатели!

Наши многочисленные читатели из Москвы после заметок натуралиста «В мире животных» забросали нас письмами с вопросами относительно повадок скунсов. Отвечаем: скунсы – мирные животные, но их бронепоезд стоит на запасном пути на случай угрозы жизни. Любопытствующие (вроде нас с Господином) для скунсов – назойливые посетители, но не более того, хотя злоупотреблять их терпением опытные следопыты не советуют. К людям здесь всяческая животность привычна – по рассказам старожилов, даже отдельно встречающиеся медведи беспечно копаются в мусорных баках мелких городков, что подальше к северу от нас. На «Семи озерах», где мы устроили пикник по случаю приезда Юры, красуются знаки «Осторожно, медведи». В Линдхерсте видели бурундучка. Говорят, еноты преспокойно ходят по нашим дворам побираться. Летом обещают нашествие разнообразной живности (пока все заняты высиживанием птенцов). Попытаюсь сделать фото птиц, хотя пока не было листвы, снимать было легче, но уж больно они вертлявые.

Вдоль дорог стоят знаки «Осторожно, олени», и одного сбитого мы видели. Однажды от оленя, выбежавшего на дорогу, пострадала и наша знакомая Марина (русского происхождения), сотрудница американской миссии при ООН (Саша с ней в приятельских отношениях). Ее отца, во время Отечественной войны, тогда еще мальчика, немцы отправили из России на работы в Германию. После войны он, как и многие другие гастарбайтеры, оказался в Америке, но глубокая ненависть к фашистам за столько лет так и не выветрилась из него. По словам Марины, ее отец бурно, с восторгом отреагировал на анекдот, рассказанный Сашей Марине о двух раскрытых немецких парашютистах-диверсантах, высадившихся во время войны в Британии и зашедших в бар. «Драй джин?» – спрашивает бармен. Немцы отвечают: «Нихт драй – цвай».

Марина в гипсе на приеме в нашем Постпредстве

Недавно Марина пришла в ООН с рукой на перевязи и в гипсе. Оказалось, что на ночном темном загородном шоссе, когда она возвращалась с мужем с какого-то великосветского приема, ее машина столкнулась с оленем и вылетела с трассы далеко за кювет в кусты. Сработавшая подушка безопасности сломала Марине руку и обожгла лицо, а ее муж на месте пассажира не пострадал: он спал и не был пристегнут, поэтому подушка безопасности не сработала. Мобильники у обоих были разряжены, так что муж в бабочке и смокинге (они возвращались с приема), в темноте похожий на Дракулу, вышел на пустую дорогу и стал голосовать. Машину, в которой сидела Марина, с дороги не было видно, поэтому никто не хотел останавливаться. Вместо помощи проезжавшие звонили в полицию предупредить, что в ночь-полночь вдали от населенных пунктов по шоссе бродит псих в смокинге. Звонки в полицию пострадавших и выручили. Марина собрала на гипсе автографы всех ооновских «звезд», в том числе и нашего Постпреда при ООН С.В. Лаврова.

Мы с Мариной собираем автографы на ее гипс

С.В. Лавров тоже оставил автограф

В воскресенье 12 мая на следующий день после поездки в Линдхерст и пикника со скунсами «отцветали яблони и груши, полили дождины над Гудзоном, выходил на берег Ананьев, на низкий берег, на пологий» – каков римейк? Намеченный по причине нелетной погоды поход в кино накрылся медным тазом, поскольку Саша помчался спозаранку на реку, и около 2 п.м. (это не погонные метры, а вторая половина дня) пришлось нам с Ирой отправляться в инспекционную поездку под дождем, в который хороший хозяин …(далее везде). Догадайтесь с трех раз, почему статский советник не шел на обед? Правильно, клев. Первые в истории нашего пребывания три рыбины, выловленные под проливным дождем, были невелики (полосатый лаврик из окуней), но лед тронулся, господа присяжные заседатели.

Первый улов

Понятное дело, клев после нашего с Ирой посещения прекратился, и до 6 вечера Саша простоял с удочкой впустую.

Мы же с Ирой решили проехаться по округе, чтобы поискать невдалеке место для рыбалки, более приличествующее советнику по чину, и сфотографировать кусты цветущей азалии (попробуем отсканировать – снимали на простую камеру). Место для рыбалки поблизости не нашли, поскольку свободный доступ к берегу ограничен железной дорогой, яхт-клубом, очистными сооружениями, частными владениями, небольшими портовыми складами – за деревней Риверделевкой тянется мелкопромышленная зона городка Yonkers, обедневшего и населенного, в основном, цветными. К тому же, в середине Йонкерса около ж/д станции берег разворотили под застройку набережной для народа. Будем надеяться, что набережную обустроят быстро, еще при нас (современные скульптуры уже завезли).

Причал в Йонкерсе с памятной табличкой о пребывании Алексиса де Токвиля

Местная достопримечательность – сохранившийся с позапрошлого века ажурный пирс-павильон, где в старину проводили балы и прочие городские мероприятия.

К нему, согласно мемориальной табличке, еще в 1831 г. (во время путешествия по США) причалил Алексис де Токвиль – француз, написавший в возрасте 20 с небольшим лет по итогам своей поездки продолжительностью всего 9 месяцев бессмертное ироничное произведение «О демократии в Америке». Его по праву считают классикой политологии. Впоследствии де Токвиль недолго занимал пост министра иностранных дел Франции, но в веках останется своим замечательным трудом на ниве политической науки.

Первое издание 1835 г. произведения «О демократии в Америке» А. де Токвиля

[Примечание автора – насколько злободневны наблюдения А. де Токвиля, можно судить по следующим отрывкам из его книги]

«Анализ духовной жизни Соединенных Штатов особенно ярко показывает, насколько влияние большинства превосходит любое другое влияние из тех, которые известны нам в Европе.

В прошлом тирания прибегала к грубым орудиям, таким, как цепи и палачи; современная цивилизация усовершенствовала даже деспотизм, хотя казалось, что он уже не способен ни к какому развитию. Тирания демократических республик действует совершенно иначе. Ее не интересует тело, она обращается прямо к душе. Повелитель не говорит больше: «Ты будешь думать, как я, или умрешь». Он говорит: «Ты можешь не разделять моих мыслей, ты сохранишь свою жизнь и имущество, но отныне ты – чужак среди нас. За тобой останутся гражданские права, но они станут для тебя бесполезными. Если ты захочешь быть избранным своими согражданами, они тебе в этом откажут; если ты будешь добиваться их уважения, они сделают вид, что ты его не заслуживаешь. Ты останешься среди людей, но потеряешь право общаться с ними. И когда ты захочешь сблизиться с себе подобными, они будут избегать тебя как нечистого существа. Даже те, кто верит в твою невиновность, даже они отвернутся от тебя, так как в противном случае их постигла бы та же участь. Иди с миром, я сохраняю тебе жизнь, но она будет мучительнее, чем смерть».

[Не перекликается ли с нынешней ситуацией – как вам кажется? – Прим. автора]

Наш отчет «О долгосрочке в Америке» в качестве нетленного шедевра эпистолярного творчества также войдет в анналы и прочие каналы истории (политологи отдыхают, Дж. Джойс переворачивается, литературоведы скрипят перьями).

Обратно мы решили ехать непосредственно вдоль линии берега. Спуск к реке так и не нашли, но посмотрели 2-3-х этажные дома прошлого века с оригинальной архитектурой и богатые (по меркам теперь уже позапрошлого века и начала прошлого) особняки, выполненные в колониальном стиле, то бишь с колоннами – классические подмосковные дачи, но они уже примыкают к нашей богатой деревне.

Вслед за кустами разноцветной азалии расцвели деревья белой акации – цветы эмиграции, белые и розовые каштаны.

Элен де Ананиль

Письмо двадцать седьмое. Об инспекционной поездке дяди Сэма по Америке

Письмо из Москвы (07.04.2002) от друга:

Привет, Други мои!

Виза стоит в пачпорте, аж до 7.04.2005 года. Не волнуйтесь, будут перерывы, есть у меня дела и вне США. Собираюсь прилететь в середине мая.

Жду вашего акцепта и комментариев. Напишите, возможна ли встреча в аэропорту (она не обязательна!). Дайте, пожалуйста, адреса-телефоны + подробный план подъезда, желательно с легендой (такая-то развилка направо, третий перекресток налево, во дворе кричать три раза…). Авто-маршрут проработан довольно хорошо, с запасом. Будет связь по амер. мобильнику со мной. Я опытный раллист. Буду благодарен за советы по достопримечательностям на маршруте и за информацию, где можно поиграть в теннис. В Нью-Иорке главный корт на стадионе им. Дж. Вашингтона (где проходит US Open) уже зарезервирован. Соперники (некто Агасси и Сампрас) трепещут.

Национальный теннисный центр в Нью-Йорке, где проходит турнир US open. Главный корт турнира — Стадион имени Артура Эша

Также жду списка гостинцев с Родины, которые вы бы хотели получить от меня. Иначе будут тулупы и валенки. Правда, мне будет легко выбрать и приятно знать, что вещи будут нужны.

Запасайтесь здоровьем. До 31.05.02 пребывание и вылазки по плану Ананьевых. Упор на культурно-массовые дозопринятия.

Обнимаю. Ваш N

Письмо двадцать восьмое. Сестре в Москву (Александр)

Оля! Поздравляем тебя с Днем рождения, желаем тебе веселого праздника и чтобы он продолжался целый год, чтоб дети тебя радовали, чтоб на работе на руках носили от компьютера к компьютеру. Желаем тебе именно в этом возрасте совершить путешествие в Новый Свет и погулять вместе с нами по его закоулкам.

Сейчас у нас гостит известный тебе мой студенческий приятель N. Мы его свозили в Вашингтон на три дня с 25 по 27 мая, но утверждать, что он посмотрел город, не берусь, т.к. из машины он вылезал только для того, чтобы войти в очередной ресторан. В Нью-Йорке он тоже отказывается смотреть достопримечательности, по его словам, это его отвлекает от инспекционной цели поездки. С трудом уговорил его сходить в музей Метрополитен. Мы подошли ко входу где-то в половине пятого, и вдруг нам говорят, что музей через 20 минут закрывается (по каким-то непредвиденным обстоятельствам – не понял, по каким, а должен был работать в этот день до 20.00). Я расстроился, и хотел было повернуть назад, но друг наоборот приободрился и сказал: «Пойдем, пойдем. Будем после говорить, что были в Метрополитене до закрытия».

Перед входом в музей Метрополитан

Я приготовил для него обширную развлекательную программу, но после 10-минутного осмотра очередной достопримечательности он вопрошал: «А не пора ли промочить горло?» Мы, конечно, не давали ему засохнуть: шли в ближайшее заведение, а потом его из-за стола было не вытянуть. Подозреваю, он и во время других многочисленных своих путешествий в туристические «Мекки» именно так время проводит. А может смена часовых поясов возбуждает в нем аппетит и жажду? Надеюсь, что с тобой, когда ты приедешь, мы проведем время более познавательно.

Письмо двадцать девятое. О визите дяди Сэма. (Лена)

Дорогие друзья,
Президент США Джордж Буш-младший на время своего визита в Россию сделал чейндж (по-нашему, рокировку), прислав вместо себя «на хозяйство» Сашиного друга со студенческих времен. Так как он чисто визуально ну просто вылитый персонаж, известный по всему миру как Дядя Сэм, я именно так его и прозвала.

Дядя Сэм (справа) и его прообраз мясник Сэмюэль Уилсон (слева)

Кстати в 1961 году Конгресс США одобрил резолюцию, прославлявшую Сэма Уилсона как «прообраз национального символа Америки – дяди Сэма». Во время британо-американской войны 1812 года мясник Сэмюэль Уилсон был поставщиком провизии в американскую армию. Он маркировал бочки с мясом буквами U . S ., то есть United States. Солдаты же в шутку говорили, что мясо прибыло от Дяди Сэма – Uncle Sam , опять же, сокращенно – U. S. А по-настоящему символом США дядюшка Сэм стал благодаря художнику Джеймсу Флаггу, который во время Первой мировой войны нарисовал агитационный плакат, призывающий добровольцев вступать в американскую армию. На нем изображен суровый дядя Сэм, переполненный чувством гражданского долга, тыкающий в зрителя пальцем. И подпись: «Ты нужен мне в армии Соединенных Штатов». Впоследствии на всевозможных карикатурах дядю Сэма изображали этаким злым и агрессивным старикашкой, который всех поучает и сует нос не в свои дела. В 1989 году «День дяди Сэма» – 13 сентября стал официальным.

Современное представление прообраза национального символа Америки

Программа визита нашего гостя была составлена в соответствии с самоочевидными приоритетами – сначала в северную столицу (Нью-Йорк), и первым в списке достопримечательностей значился огород на нашей 256-ой стрит. Отметив наши безусловные успехи в деле освоения целинных земель нью-йоркщины, наш дядя Сэм вместе с тем внес весьма ценные критические замечания, которые были восприняты как руководство к действию. Рапортую, что в соответствии с высказанными оценками мною по завершении встречи на высшем уровне была произведена перепланировка рассадки петуний, что послужило к их пользе – фотодокументы приложу через недельку.

За осмотром плантаций последовала трапеза в стиле «без галстуков за воротник» с Сашей, суши и сашими. Однако хорошенького понемножку – на следующий день дядя Сэм и сопровождающие его лица Ананьевых отправились с инспекционной поездкой в Вашингтон. Заехав в Филадельфию и убедившись, что Independence Hall стоит на месте, как и двухчасовая очередь, чтобы попасть в него, мы прошлись по аутентичной подворотне, по которой ходил от своего дома на улицу Б. Франклин, один из отцов-основателей США и изобретатель громоотвода. От дома же остался только недавно реставрированный каркас.

Все, что осталось от дома Б. Франклина

В Вашингтоне, по опыту кампании по укреплению трудовой дисциплины начала 80-х годов в СССР, мы посещали бары и рестораны в рабочее время, выявляя злостных прогульщиков, воспользовавшихся отъездом шефа-Джорджа в заграничную командировку. По совету наших вашингтонских агентов, мы направились в бар “Clyde’s” (по образцу нью-йоркского, в котором мы еще не были), где собирается политическая, артистическая и спортивная элита. Бар открылся в 1963 году, когда Джон Кеннеди привез с собой в Вашингтон политический молодняк, и жесткие законы, регламентировавшие продажу спиртных напитков в округе Колумбия, были отменены. На месте бара тогда располагался клуб байкеров, но после того, как кого-то из них в драке приятели выбросили из окна, власти отобрали у клуба лицензию, и открылся бар.

Вход в бар “Clyde’s” в Вашингтоне

Внутренний интерьер бара “Clyde’s

Владельцам бара принадлежит еще несколько заведений в городе, в том числе небезызвестный вам по фото “Old Ebbitt Grill”, что у Белого дома. В баре несколько закутков разного назначения (омлетный, пивной, ресторанный). В ж/д баре, интерьер которого от 1917 года был целиком куплен нынешним владельцем за 300 долл. при перестройке гостиницы в Балтиморе, висит картина 8 футов длиной с изображением поезда, выполненная в конце 1800-х годов маслом и инкрустированная перламутром: такие картины развешивала ж/д компания “Rock Island Lines” по своим ж/д станциям.

Бар расположен в прелестнейшей старой викторианской части города, в Джорджтауне (Georgetown), недалеко от одноименного университета, открытого в конце 1780-х годов.

Джоржтаунский университет с высоты птичьего полета

Промочив горло и слегка подкрепившись, мы направили свои стопы в университет. Студенты уже дисциплинированно разбежались на каникулы. Поскольку к середине дня стало крепко припекать, то центральную часть города с мемориалами дядя Сэм осмотрел из окна автомобиля. К тому же, она была оккупирована тысячами байкеров, собравшихся по случаю Memorial Day (День поминовения отмечается 30 мая), когда американцы чтят память погибших во всех войнах, которые вели США. Кстати, молодежи среди байкеров было немного – это все седобородые с брюшками настоящие мачо со своими подружками лет на 10 постарше нас (на них пришлась война во Вьетнаме).

Байкеры в Вашингтоне

Посетив мексиканский lounge Chi-Cha (lounge – бар с креслами и диванами), где народу еще не было (очевидно, прослышав о приезде дяди Сэма, трудящиеся оставались на своих рабочих местах сверхурочно), мы отправились в японский ресторан. Должна сказать, что мы уже чему-то научились: зеленая горчица васаби нам показалась пресной, куски сашими – слишком большими, а имбирь – переслащенным. Утром следующего дня поехали обратно в Нью-Йорк: ехали долго из-за пробок и в одном месте плутанули, но добрались все же без особых потерь. Плутанули же из-за указателей: ну, в самом деле, как истолковать надпись:

George Washington bridge Мост им. Дж. Вашингтона
15-18 exit 15-18 съезды

Вот именно: на мост им. Дж. Вашингтона можно свернуть на съездах с шоссе №№ 15-18. Как бы не так! Мост отдельно, съезды отдельно.

Через день занялись Манхэттеном: поставили машину в гараже ООН и посетили зал заседаний Совета Безопасности (зал Генассамблеи на ремонте). Поболтались по Китай-городу, по наводке вашингтонских друзей пообедав в китайском ресторанчике “Joe’s Shanghai”, знаменитом своими пельменями. Внутри пельменей, начиненных свининой и крабовым мясом, много бульона, поэтому их надо поднимать с блюда щипцами, класть на ложку, поливать соевым соусом с имбирем, протыкать затем палочкой, чтобы горячий бульон вытек в ложку, а не брызнул на соседа, и только затем отправлять в рот. Следующий пункт программы – музей Метрополитэн. Потрясенные шедеврами живописи, мы остались в нем до самого закрытия, пока нас не стали выгонять из него резкими криками «уходите» (“Go, go”).

Сальвадор Дали «Сикстинская мадонна»

На фото – картина С. Дали (с 2 метров проглядывается подобие Сикстинской мадонны, а с 15 метров – ухо) и картина с нимфеткой кистей Бальтуса (о нем писала в докладе о посещении Morgan Library).

Картина Бальтуса «Обнаженная перед зеркалом»

С чувством исполненного долга покатили на Таймс-сквер и угол Бродвея на мюзикл Элтона Джона «Аида». Партию Аиды исполняла джазовая певица Simone (дочь певицы Нины Симон), начинавшая свою карьеру младшим инженером в ВВС США.

На следующий день я поплелась на работу, а дядя Сэм и дядя Сэш поехали рыбачить на Гудзон (одним – всё, другим – ничего). Воссоединились мы в джаз-клубе “Blue note”, что в злачном и грязноватом Гринвич виллидж (Grinwich Village) в нижнем Манхэттене. Сначала выступала группа с ксилофоном в качестве ведущего инструмента, что лично на меня не произвело. Затем вышел Bill Evans с саксом и с группой Soul Insiders (номинированы на премию Grammy). В их музыке была страстность, и мне понравилось.

Вход в знаменитый джаз-клуб

Джаз

В пятницу 31 мая официальная часть визита завершилась, и дядя Сэм переправился в Даллас, а мы с дядей Сэшом вернулись из аэропорта домой грустные, как родители повзрослевшего ребенка, который завел семью и съехал жить своим домом. Нью-Йорку тоже было не по себе – рыдал горючими слезьми (такой грозы я на своем недолгом, как вы понимаете, веку не видела – после нее разговоры о засухе прекратились).

Однако жизнь продолжается – начался чемпионат мира по футболу. Из-за разницы во времени матчи транслируют по ночам: американцы футболом не интересуются, и днем игры в записи не повторяют. Распорядок дня государственного мужа перевернулся. Отсюда, выходные будут посвящены отсыпу и в лучшем случае – рыбалке, так что, милые Катерины Матвевны, с познавательным придется подождать до 4 июля (планируем Бостон – уже в третий раз планируем, но так еще и не были). Пока могу лишь сообщить, что крокодил не ловится.

Остаюсь ваша,
Супруга Соши Анана, что при ООН, не путать с Кофи Аннаном.

Кофи Аннан на приеме в Российском Постпредстве

В начало

Далее