Сергей Алексеевич Панкратов
(18 сентября 1909 года – 10 марта 1985 года)

Первый день войны

Был яркий солнечный день. Справляли новоселье у друзей, у Кутаревых. Мне было шесть лет. Я читала гостям стихи и танцевала.
Все вспоминали, как два года назад мама и бабушка взяли меня с собой в Харьков, ехали через Москву, зашли в магазин «Подарки» на улице Горького, они отошли, а я стояла у зеркала, вздумала выплясывать и собрала вокруг себя много любопытного народу, мама и бабушка быстро вернулись, с тревогой пробрались через толпу: что такое? А мне аплодируют.
Гости посмеялись. И вдруг – не иначе что-то случилось! – смотрим, к нам бежит моя бабушка, Анна Михайловна… Она никогда на улицу не выходила в домашней одежде, а теперь вот – в халате, в фартуке. Бежит и кричит нам: «Была на кухне, слышу – выступает Молотов. Вспомнила, что у вас нет радио. Война!» Веселье сразу закончилось, все посерьёзнели, разошлись по своим делам.
Это было в Кургане. Как раз в эти дни мой папа сдавал экзамены в Свердловском университете за третий курс.

За девять лет до этого, в 1932 году папа закончил годичную артиллерийскую школу в Казани. Прекрасная кузница кадров, толковые преподаватели, современная техника, свой полигон для стрельб за городом. По окончании школы 23-летнего выпускника-отличника Сергея Панкратова напутствовали словами: увольняетесь в запас, выстраивайте свою личную жизнь, Вы ещё стране понадобитесь.
Папа пошёл работать в школу, преподавал математику. В 1935 году родилась я, в 1936 году – моя сестра Ольга, в 1938 году – сестра Галя.
Призывался в 1938 году для участия в боевых действиях у озера Хасан. Видел маршала Блюхера. Начальство заметило его отличные математические способности при ведении артиллерийского огня и посоветовало ему учиться дальше, получить высшее образование. И в 1938 году он поступил заочно на физико-математический факультет Свердловского университета.
Летом 1939 года его опять мобилизовали в связи с военным конфликтом в районе реки Халхин-Гол. Красная Армия набиралась тогда ещё опыта ведения боевых действий в современных условиях. Папа вспоминал, как они осваивали тактику применения артиллерии в одном строю с пехотой, прообраз самоходных артиллерийских самоходных установок, что приводило противника к полной деморализации и к его тяжёлым потерям.
Осенью папа опять вернулся к мирной жизни. Часто повторял: «Ну мы им там надавали. Теперь не сунутся». Напевал песню со словами «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки». Мы трое папиных девчонок, как немного подросли, тоже распевали эту песню во всю головушку. Когда приходили гости, то все хором пели и «Катюшу», и «Спят курганы тёмные», и «Тучи над городом встали», и «Любимый город может спать спокойно», и «Сердце» из кинофильма «Весёлые ребята». Вообще папе очень нравились Любовь Орлова и Леонид Утёсов.

А в воздухе всё сильнее ощущалось приближение войны.
И это грянуло…
22 июня ровно в 4 часа…
Дедушка, Алексей Ильич, работал на вокзале, знал расписание поездов и был уверен, что папа Серёжа немедленно примчится домой из Свердловска. На следующий день он пошёл с велосипедом встречать папу. И действительно, папа по приезде сразу поехал на велосипеде в военкомат, а дедушка вернулся домой с его чемоданом. Уже 25 июня 1941 года мы узнали, что папа во главе сформированного воинского эшелона отправился на запад. У деда был пропуск на перрон, и он проводил папу.

Чебаркуль

Первые полгода после начала Великой Отечественной войны папа служил в запасной воинской части, преподавал на учебных курсах, обучал новобранцев, начинающих артиллеристов. Это был учебный лагерь Чебаркуль, откуда уходили на фронт уральские дивизии. Учил и учился сам. Оттачивали точность и скорость стрельбы, постигали трудную науку уничтожения укреплений, скоплений живой силы и техники противника, овладевали идеями маневренной войны, навыками быстрой смены мест дислокации, чтобы не попасть под ответный вражеский огонь. Всё для победы, для сохранения жизней наших людей. Папа уже имел боевой опыт, прошёл суровую школу командования артиллерийским подразделением в условиях войны. Он понимал, что готовит молодых бойцов, с которыми он будет вместе, плечом к плечу воевать с жестоким, коварным врагом.

То, что папа Серёжа в данное время проходит службу в районе озера Чебаркуль, мы узнали из его письма. Челябинская область, километров четыреста от Кургана. Бабушка взяла меня, и мы поехали к нему. Сначала на поезде, потом на попутной машине, в тряском кузове полуторки, под дождём, прикрываясь загодя приготовленными клеёнками. Подъехали к КПП. Постовой позвонил куда-то: «Передайте командиру, что приехала его семья». Прибежал красноармеец, подхватил наши вещички, привёл в папину комнату. Бабушка затопила печку, сварила картошку, достала привезённые с собой соленья-варенья, пирожки и шанежки.
Совсем стемнело, когда папа с друзьями-командирами вошли шумной, дружной компанией. Приветливо поздоровались, быстро умылись и привели себя в порядок, организованно расселись за столом. Появились фляжки с чем-то горячительным. Все хвалили приготовленные блюда. Каждый старался сказать что-то ласковое мне. Я смотрела то на папу, то на его друзей, то на огонь в печке. Тепло накатывалось на меня. Я как стояла, так и упала. Папа взял меня на руки и отнёс на кровать.
Пробыли мы там дня три-четыре, гуляли с бабушкой по территории, ходили смотреть кино в клубе. Всё было как в сказке.

На фронт

Сформированный в военном лагере Чебаркуль 135-й гаубичный артиллерийский полк в начале 1942 года был переведён сначала в Резерв Главного командования, затем был направлен в состав 21-й армии Юго-Западного фронта. Капитан артиллерии, в будёновке, в длинной артиллерийской шинели, красная «шпала» и жёлтые скрещенные пушки в чёрных петлицах и красный угольник на рукаве, галифе, хромовые сапоги, ремень, портупея, планшет, пистолет в кобуре – так выглядел мой папа, красный командир РККА. В должности помощника начальника штаба полка он отвечал за артиллерийскую разведку и точность расчётов артиллерийского огня.
Следует сказать, что пушка используется чаще всего для стрельбы прямой наводкой, тогда как гаубица, имеющая более короткий и широкий ствол, предназначена для стрельбы на большие дальности, пять-десять километров, вне прямой видимости цели. Для достижения необходимой точности попадания требуется получать большие объёмы разведывательной информации о положении и свойствах цели и производить сложные математические расчёты.
Первые залпы по врагу 135-й гаубичный произвёл в марте 1942 года из района Старого и Нового Оскола.

Харьковская операция

Воодушевлённое победой в декабре 1941 года под Москвой советское командование, учитывая достигнутую полноценную работу перебазированных за Урал заводов и значительные накопленные армейские резервы, поставило главной задачей на 1942 год окончательный разгром и изгнание немецко-фашистских войск с территории страны. Об этом говорилось, в частности, в сталинском приказе по случаю празднования 1 Мая 1942 года.
Для начала было решено освободить от немецко-фашистских захватчиков город Харьков – «вторую столицу» Украины.

21-я армия под командованием генерал-майора В.Н. Гордова входила в Юго-Западный фронт и располагалась в это время на северном фланге Фронта, в районе Белгорода. Юго-Западным фронтом командовал генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко. Руководство Юго-Западным и Южным фронтами осуществляло Юго-Западное направление под командованием Маршала С.К. Тимошенко, начальником штаба у него был И.Х. Баграмян, членом Военного совета – Н.С. Хрущёв.
Юго-Западному фронту противостояла группа немецких армий «Юг». Причём по ту сторону линии фронта, напротив папиного 135-ого гаубичного полка находилась (знак судьбы!) 6-я армия под командованием генерал-лейтенанта Фридриха Паулюса, покорителя прекрасной Франции и чего-то ещё помельче.
12 мая 1942 года армии центра и южного крыла Юго-Западного фронта пошли в наступление на Харьков, но в результате крупных стратегических просчётов Тимошенко, Баграмяна и Хрущёва немцам удалось остановить наши войска и перейти в контрнаступление, в результате чего две советских армии попали в «котёл», 170 тысяч наших солдат и офицеров были убиты или попали в плен, в том числе погиб генерал Костенко, погибли командующие армиями.
В это время на рубеже 21-й армии происходили ожесточённые кровопролитные бои. Атаки непрерывно сменялись контратаками. Природы, весны не существовало,  кругом одно сплошное кроваво-чёрное месиво. Бегут красноармейцы цепью в атаку, и среди них уже кто-то бежит без головы. Здесь до смерти было не «четыре шага» – стальная смерть заполняла всё пространство вокруг. Папа вспоминал: «Стоим втроём, вдруг мгновение – и один, рядом, уже без головы». Судьба…
Врагу, на этом рубеже, не удалось продвинуться вперёд ни на шаг! Паулюс не прошёл.
Если бы все наши войска воевали так же…
Ан нет, южнее – фашистские полчища не останавливаясь, легко заняли всю Украину и устремились двумя грозными, неудержимыми потоками к Сталинграду и на Кавказ. На Украине немцы неожиданно для себя обнаружили огромные запасы продовольствия, которого хватило не только для армии, но и для всей Германии. Уже каждый «зольдат» мечтал о своём поместье, об усадьбе с послушными украинскими селянами.
«Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто», – сказал в это время Сталин в адрес руководителей Юго-Западного направления.
В Крыму также были разгромлены три наших армии, за разрозненными группами обезумевших людей охотились головорезы Манштейна, остатки частей и подразделений в обстановке хаоса переправлялись через Керченский пролив под огнём противника, остальные уцелевшие ушли в Аджимушкайские каменоломни.
Обстановка на советско-германском фронте резко изменилась в пользу врага.

Сталинградская битва

17 июля 1942 года официально считается датой начала Сталинградской битвы, была объявлена эвакуация населения из Сталинграда, передовые части немецко-фашистских войск вышли к Дону и, продолжая развивать наступление, приближались к городу.
27 июля вышел сталинский приказ «Ни шагу назад!»
Был создан Сталинградский фронт, его возглавил генерал Гордов. Папин полк в составе 5-й гвардейской гаубичной артиллерийской бригады 2-й гвардейской артиллерийской дивизии передали в 51-ю армию генерала Н.И. Труфанова, вышедшую с боями из Крыма и располагавшуюся южнее Сталинграда. Эта армия сражалась по двум направлениям – и со сталинградской, и с кавказской группировками немцев.
В это время, в августе 1942 года, произошла тяжелейшая катастрофа на советско-германском фронте – воздушная армада Геринга за один день превратила весь Сталинград в руины, а с западного направления, через Калач, через Абганерово, к городу рванулись бешеные фашистские орды. И вот уже в самом Сталинграде завязались ожесточённые уличные бои. Бились за каждый дом, за каждый этаж, горела и кипела река, солнца сквозь облака дыма не было видно. Говорили, даже снег Сталинграда был горячим. Напряжение битвы неимоверно возрастало. Немцы пытались во что бы то ни стало взять город и уничтожить или отбросить наши войска за Волгу.
На ограниченном пространстве в районе Сталинграда с каждой стороны действовало приблизительно по миллиону вооружённых людей и огромное количество современной боевой техники. Вся планета следила за этим гигантским противостоянием. Добрые люди – с надеждой и верой. Тогда как отвратительные нелюди, всякие злобные, жадные, но очень трусливые гиены: японские самураи, турецкие янычары и кто там ещё – встали в стойку, готовые наброситься и рвать зубами добычу. Если бы Россия дала хоть малейшую слабину…
Однако мы выстояли, мы не сдались.

В обстановке строжайшей секретности готовилась операция контрнаступления под Сталинградом. В частности, папин 135-й гаубичный полк, совершив вместе со своей дивизией большой обходной маневр вдоль линии фронта, был перемещён севернее Сталинграда и включён в состав Юго-Западного фронта в 21-ю армию, теперь уже под командованием генерал-лейтенанта И.М. Чистякова.
Пасмурным осенним утром 19 ноября 1942 года, туман, метель, вдруг земля вздрогнула от немыслимого, фантастического грохота грома и сверкания молний. И ещё долго продолжала трястись, не переставая. Это заговорил Бог войны. Это ударили одновременно тысячи артиллерийских стволов, и огненная лава понеслась на врага. Развернулась грандиозная операция по окружению и уничтожению мощнейшей сталинградской группировки противника, состоявшей из частей и соединений 6-й армии Паулюса, насчитывавшей более 250 тысяч солдат и офицеров. Папин 135-й гаубичный полк, с плацдарма в районе города Серафимович, внёс свою хорошую басовую ноту полусотней гаубичных стволов в мощный хор сокрушительной, легендарной канонады. Недаром этот день был позднее объявлен Днём артиллерии. И мы его всегда отмечали и праздновали. И с воодушевлением пели «Артиллеристы, Сталин дал приказ».
А в тот исторический день, после мощной артиллерийской подготовки, продолжавшейся несколько часов, двинулись вперёд советские мотострелковые и танковые дивизии, пришла в движение наша грозная военная машина. И к исходу третьего дня наступления в районе города Калач произошла историческая встреча войск двух фронтов, замкнувших сталинградский «котёл». В этой встрече, на острие атакующей 21-й армии, принимал участие и папин полк.

Дорогой читатель! Я решила написать эти воспоминания об отце
без претензий на строгую документальность, всё, что помнила или
читала о том времени. Чтобы мои внуки, а также, не побоюсь этого слова,
потомки смогли представить жизнь своего предка в тех непростых условиях.
Да, папа много и интересно рассказывал о войне, у него была замечательная
память. Перебирая военные фотографии, он всё подробно комментировал.
Вместе с внуком Димой по карте он досконально воспроизводил свой боевой путь.
Пусть читатель извинит меня за перегруженность данного описания деталями
и подробностями, но уж очень хотелось сохранить все эти дорогие воспоминания
о военной истории моего отца.
Итак, продолжаю… 

Паулюс

Началась длительная зимняя блокада не желающей сдаваться гитлеровской группировки. На всей линии соприкосновения наступило некоторое затишье, серьёзных боестолкновений не было, поэтому папин полк и другие артиллерийские части были срочно переброшены в состав Донского и Юго-Западного фронтов для решения главной задачи текущего момента для всех наших войск – удержания внешнего кольца окружения.
Надо сказать, что это была первая наша успешная операция окружения с начала войны и что таких размеров «котёл» за всю войну больше ни разу не возникал. Совершенно неожиданно в сети попалась куда более крупная «рыба», чем планировалось. 330 тысяч отборных, боеспособных войск! Удержать «в клещах» такую мощную группировку вермахта было весьма проблематично, требовалось очень тонкое маневрирование нашими войсками, что и было блестяще выполнено. Тем более, что вырываться из окружения Гитлер категорически запретил. «Куда ступил  арийский  сапог,   там  он  и  должен  оставаться».    А  на  разблокировку  Паулюса  уже  шла  громадная 4-я танковая армия генерала Гота, направляемая лучшим гитлеровским полководцем фельдмаршалом Манштейном и усиленная переброшенной из Франции 6-й танковой дивизией генерала Рауса. Ожидалось появление новых, сверхсекретных, сверхмощных танков «Тигр», но их обнаружили и били позже, уже ближе к Ростову.
Умелыми действиями наших военачальников и героизмом наших солдат все эти наступающие части были отброшены и разгромлены.

В это время немецкими самолётами, прорывавшимися через заградительный огонь наших зенитных батарей, фашистские горе-стратеги принялись вывозить из окружения некоторые свои «ценные военные кадры», «цвет нации», но – Паулюс должен был оставаться на месте. И он оставался, прячась в секретных местах и отказываясь капитулировать. Вскоре этот немецкий «воздушный мост» силами нашей зенитной артиллерии и авиации был ликвидирован. Фактически на армию Паулюса была возложена последняя задача – как можно дольше отвлекать на себя наши значительные массы войск и тем самым позволить каким-то образом выйти немецкой группе армий с Кавказа. Со своей стороны, нашему командованию нужно было «кончать» с Паулюсом, то-есть в кратчайшие сроки разделаться с окружённым под Сталинградом противником. Задача уничтожения заблокированной группировки была возложена на войска в количестве трёх армий Донского фронта генерал-полковника К.К. Рокоссовского. При этом ведущая роль отводилась 65-й армии генерала П.И. Батова, которой было придано колоссальное усиление в виде десяти танковых полков и около полусотни (!) артиллерийских полков. Одним из них был 135-й гаубичный, в котором служил папа.
Понимая особую важность предстоящих событий, папа перед началом наступления вступил в ряды ВКП(б).
8 января 1943 года, согласно старым традициям ведения войны, Рокоссовский предъявил командованию окружённых немецких войск ультиматум с предложением капитулировать. Паулюс, по приказу Гитлера, отклонил ультиматум. Утром 10 января операция началась часовой артиллерийской подготовкой. Как писали немцы, «разверзлась преисподняя». Но противник был ещё достаточно силён и оказывал упорное огневое сопротивление. За три дня боёв танковый парк Донского фронта уменьшился вдвое. И только наш артиллерийский «пресс» неослабно делал своё дело. К 20 января степная часть «котла» была полностью очищена, фронт докатился до городской черты Сталинграда. Здесь ведущая роль в уничтожении окружённых гитлеровцев перешла к 21-й армии, для чего в неё влились дополнительные артиллерийские части, а также подошедшие танковые резервы. То-есть и папин 135-й гаубичный полк вновь вернулся в состав 21-й армии генерал-лейтенанта И.М. Чистякова.
Ценой неимоверных усилий 21-я армия прорвалась и соединилась с обескровленной, но не сдающейся, героической 62-й армией Чуйкова, подошли другие наши армии, и все вместе они начали громить немецкую группировку, находившуюся в пределах города. С новой силой вспыхнули ожесточённые уличные бои. Артиллеристы прямой наводкой подавляли опорные пункты, огневые точки противника. Башни немецких танков слетали, как шапки, рвались гусеницы.

В конце концов 24 января Паулюс выдал сообщение в Центр: «Дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения ещё оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию». Ответ последовал только 30 января: «Поздравляю Вас с производством в генерал-фельдмаршалы». Тем самым явно подразумевалось предложение – покончить с собой. Но он этого не сделал, и 31 января офицер-порученец из его штаба вышел к советским войскам с белым флагом.
Некоторые британские источники сообщали, что немецкие генералы на Восточном фронте получили ампулы с ядом на случай, если их захватят русские в плен, но немногие из них воспользовались этим средством.

Папа рассказывал, как своя разведка вовремя доложила, с командиром они примчались на виллисе, и он сам непосредственно присутствовал при пленении Паулюса, видел его выходившим в генеральской шинели с красными отворотами из подвала разрушенного здания Центрального универмага.  Потом папа походил «по логову», увидел и забрал себе на память – и для дела – немецкую логарифмическую линейку, с тонкими отсчётными линиями и аккуратными цифрами. Пользовался этой линейкой до самого конца войны. Теперь эта линейка, со справочными немецкими текстами на обороте, в кожаном чехле, находится у нас дома как обычная домашняя вещь.

Анализируя Сталинградскую битву, можно прежде всего сказать, что она была выстраданной победой. Она знаменовала коренной перелом в Великой Отечественной войне. Все поверили в победу, хотя она была ещё не так близка. И сбили спесь и самоуверенность с фашистских вояк.
Армии, прошедшие Сталинград, стали элитой Красной Армии. Помимо боевого опыта у них было то, чего недоставало многим другим, – они поверили в свои силы, почувствовали вкус победы и увидели своими глазами одну из самых больших катастроф вермахта.
Армия изменилась. Об этом говорит, в частности, введение с начала 1943 года новых воинских званий, замена петлиц на погоны. Армия воспрянула духом.
Папин 135-й гаубичный полк был переименован в 204-й гвардейский гаубичный в составе 5 гвардейской гаубичной артиллерийской бригады 2 гвардейской артиллерийской дивизии.
Папа был награждён медалью «За оборону Сталинграда» и орденом Отечественной войны II степени. В представлении на награждение орденом сказано:
«В боях за Родину против немецких захватчиков показал себя бесстрашным и отважным командиром Красной Армии.
Тов. Панкратов сам лично, находясь на наблюдательном пункте, вёл артиллерийский огонь по противнику.
Только за 11 января им было уничтожено 2 наблюдательных пункта, 2 блиндажа, 2 орудия ПТО и подавлен огонь 2 артиллерийских батарей.
С 7 января 1943 г. в период подготовки и боевых действий по разгрому окружённых войск противника он уничтожил: 3 наблюдательных пункта, 4 блиндажа, 5 орудий ПТО, 3 минбатареи и до 150 солдат и офицеров противника.
Работая помощником начальника штаба Полка, большую часть своего времени отдаёт на организацию разведки и организацию работы на командном пункте».

Передышка

Победа! Бойцам дали небольшой отдых. В Сталинград поехали с гастролями наши выдающиеся мастера искусств. Папа на концерте видел Любовь Орлову, Леонида Утёсова. После войны, восторженно, рассказывал нам, как Клавдия Шульженко необыкновенно пела песню «Руки» и так красиво поднимала свои руки – как лебединые крылья! Появились пластинки с песней «Синий платочек» в исполнении Шульженко. В каждом подразделении звучали армейские патефоны.
Ликовала страна. Ликовали и у нас дома.
Помнится, с каким глубоким чувством, проникновением мы пели наши любимые песни! «Если ранили друга, перевяжет подруга горячие раны его»… «Бьётся в тесной печурке огонь»… «Тёмная ночь». А стихи «Жди меня», они запомнились на всю жизнь!
Дома целыми днями, не выключаясь работал радиорепродуктор – чёрная «тарелка» на стене. Бабушка всю войну слушала новости, «Последние известия», сообщения ТАСС, военные сводки. Знала все фронты, всех командующих. На столе раскладывалась большая карта – подробная карта железных дорог. Бабушка следила за всеми передвижениями войск, отмечала флажками на карте линию фронта. Если где-то шли особенно жаркие бои, бабушка говорила (про папу): «Вот там Серёжа». Получали иногда письма от папы с фронта. Если папа писал: «Помнишь, когда ехали к бабе Нюре, на станции покупали очень вкусные пирожки», то бабушка сразу понимала: «А, это на станции Лиски. Значит, вот здесь наш Серёжа».  Бабушка со своими четырьмя классами образования постоянно читала книги, газеты, активно интересовалась политикой, избиралась депутатом горсовета.

Мама работала бухгалтером на вагоно-ремонтном пункте, потом он стал называться Вагоно-ремонтным заводом, являлся военным объектом. Мама часто задерживалась допоздна, иногда приходилось дежурить по ночам.
Дед Алексей работал в багажном отделении на вокзале. Я удивлялась, что за багаж мог быть там в войну, и несколько раз, хитро прищурив глаз, спрашивала деда об этом. Дед долго молчал, не отвечал, потом как-то сказал: «Там, внученька, военные грузы. Только это военная тайна и никому об этом не говори». Я изумилась и сразу всё поняла. Потом мне всё хотелось, чтобы кто-то спросил меня, что там, в багажном отделении, а я бы ни за что не ответила. Но никто не спрашивал меня.
Бабушка одна возилась с нами тремя девчонками. Дом нельзя было оставить, а то обворуют. Уходя из дому, бабушка наказывала нам – никому не открывать двери.
В детский сад мы, три сестры, не ходили, получили «домашнее дошкольное воспитание».

Дом наш был большой, пятистенок с русской печкой; кухня, большая комната с обеденным столом, комната деда и бабушки; в пристройке мамина спальня и детская; хотели сделать веранду, но началась война, и она осталась незакрытой. Во дворе сад, огород, стайка для коровы, сарай с сеновалом, колодец один общий с соседями. Корова хорошо выручала и в войну, и после войны. Бывало, бабушка запрягала корову, и ехали, как говорилось, «в поле»; там участок земли, росла картошка; мы бегали там, играли, иногда пололи. Дед в свои выходные тоже ездил на участок помогать ухаживать за картошкой.
В общем, можно сказать, что жили неплохо; есть хотелось всё время, но от голода не умирали. Получали продуктовые и промтоварные карточки – на каждого в нашей семье, по месту работы или по месту жительства. Папа присылал офицерский продовольственный аттестат на семью.
Рядом с нами, у соседей Никитиных был большой каменный дом. Мы ходили к ним с бабушкой, они показывали нам свой подвал, говорили: если немцы прилетят бомбить, будем прятаться там. Ходили слухи, что один раз бросили бомбу на Челябинск, и больше ничего не было.
Бабушка вязать не вязала, но шила много, обшивала всю семью. У неё стояла старинная швейная машинка «Зингер» с ножным приводом. Я любила смотреть, как бабушка кроит и шьёт. Иногда она отключала привод, я садилась и крутила механизм. О своих первых портновских опытах и даже приключениях напишу как-нибудь в другой раз. Бабушка шила и «людям», на заказ. Недалеко жили заведующий городским военторгом с молодой красивой женой, и они расплачивались с бабушкой продуктами. Мне до всего было дело, и я спрашивала бабушку, почему наш папа воюет, а Лев Борисович, так звали заведующего, здесь, не на фронте. Бабушка отвечала: у него какая-то бронь.
Другой дедушка, Павел Семёнович Чернаков, и бабушка Наталья Антоновна, по маминой линии, жили в лесу, как говорили, на кордоне. Дедушка был лесничим, следил за лесом, что вокруг Кургана. Жили они одни в добротном доме – избе. Ездил на коляске, запряжённой лошадкой. Командовал лесниками и объездчиками. Была там высокая пожарная вышка, откуда пожарники следили, нет ли где дыма. Лицо у деда было красное-красное от мороза; в шутку называли его пьяницей, хотя он в рот не брал спиртного. Мы ездили к ним «на кордон».  Я любила лес, природу, маленькая хорошо ориентировалась в лесу. Бабушка Наталья навещала нас в нашем доме, всегда с гостинцами; мы её любили, говорили: «Бабушка Наташка – сладкая кулажка». (Кулага – вид мучной каши).

С Украины приехали в эвакуацию родственники, они жили у нас в большой комнате.
Как-то папа написал: «Встретил Лильку. Удивительно, как это она нашла меня». Это была Лиля, дочь Евгении Елисеевны Мальцевой, директора нашей 29-й женской школы. Её прочили в невесты папе, но победила мама. Лиля как раз перед войной успела закончить мединститут и сразу пошла на фронт. Дослужилась до высоких медицинских званий. После войны вернулась с мужем – красавец, весь в орденах, но сильно пил, и они разошлись. Лиля работала в разное время заведующей поликлиники, главврачом городской больницы, заведующей городского отдела здравоохранения.
Не знаю, как у других, а у нас дома, в войну, как будто бы считалось: если порвёшь письмо, то обязательно придёт новое, и значит, жив…
Но по крайней мере, главное, что писал папа, чётко и ясно сохранилось у меня в памяти.
Так вот, папа писал, а после войны рассказывал про своего фронтового друга. Соломатин Николай Авдеевич, тех же лет, что и папа, тоже капитан, командир взвода разведки (полковая разведка), родом с Северного Урала, до войны был охотником, закончил военное училище, служил в Крыму, с 51-й армией переправлялся через Керченский пролив, был ранен, немного «подлатали» в госпитале – и снова в строй; командиром взвода разведки в папином полку назначили его как раз перед Сталинградом. Папа не раз ходил с ним в разведку; если надо, сутками лежали на нейтральной полосе, зимой в снегу в белых маскхалатах, наблюдали расположение и перемещения противника. Поклялись друг другу, что прогонят фрицев и обязательно вернутся в Крым.
Кстати, папа говорил, что в любой мороз, любую стужу нужно было работать-считать на логарифмической линейке – конечно, без перчаток, а также нередко доводилось просто спать в снегу, особенно, когда часть прибывала на новое место. «И ничего!» А Лиля ему говорила: «Это ничего пока тебе 30-40, а лет через десять-пятнадцать посмотришь…» И действительно, в 1960-х годах папа начал сильно мучиться с руками, ложился спать – не знал, куда их положить. Мама клала его руки себе в подмышки, тогда он успокаивался и засыпал.

Битва за Донбасс

1943 год. После Сталинграда война покатилась на запад. Конечно, не так быстро, как хотелось бы. Враг ещё был силён и коварен. Но уже была огромная вера в Победу. К марту 1943 года были освобождены Воронеж, Курск. Начали выбивать немцев из Донбасса, освободили Ворошиловград (ныне Луганск). 51-я армия и 2-я гвардейская армия освободили города Ростов-на-Дону, Новочеркасск, Шахты, Ростовскую область, вышли к реке Миус в районе Матвеева Кургана.
Но Гитлер понимал огромное военное, экономическое и политическое значение Донецкого региона и заявлял, что ни в коем случае нельзя оставлять Донбасс даже временно. В феврале 1943 года фюрер лично со своей многочисленной свитой на персональном самолёте прилетал в Запорожье к Манштейну, чтобы самому разобраться в обстановке и особо подчеркнуть, что именно на Донбассе решается судьба германского рейха. На реке Миус немцами был создан мощнейший оборонительный вал, так называемый «Миус-фронт», оборонявшийся мощной группировкой вермахта, в которую входила также и воссозданная после Сталинграда 6-я армия, названная «армией мстителей», теперь под командованием генерал-полковника Холлидта. На Донбасс были дополнительно переброшены элитные дивизии СС с других фронтов, даже танковые дивизии из Франции. Сосредоточив крупные силы, враг перешёл в контрнаступление. Начались тяжелейшие кровопролитные бои. Нашим войскам на отдельных направлениях пришлось остановить своё наступление и даже отступать.
В это время, в феврале-марте 1943 года 2-я гвардейская артиллерийская дивизия, и в том числе папин 204-й гвардейский гаубичный артиллерийский полк, находилась на переформировании и в Резерве Ставки Верховного Главного командования, а в апреле 1943 года перешла в оперативное подчинение 51-й армии теперь уже генерала Г.Ф. Захарова, в составе Южного фронта под командованием Р.Я. Малиновского, затем Ф.И. Толбухина.

Отказавшись от лобовых ударов по оборонительным сооружениям «Миус-фронта», наше военное руководство приняло решение обходить противника с флангов.
С марта по сентябрь 1943 года 51-я армия и 2-я гвардейская армия на правом крыле Южного фронта прошли тяжёлый боевой путь от Ворошиловграда (ныне Луганск) и Лисичанска через Дебальцево, далее на Чернухино, Сталино (ныне Донецк), Иловайск, в направлении на Запорожье, всюду уничтожая, перемалывая живую силу и технику фашистов.
Небо над Донбассом защищали несколько наших авиационных дивизий, в рядах одной из них воевал Герой Советского Союза полковник А.И. Покрышкин.
В это время на Курской дуге развернулось величайшее в истории мира танковое сражение, от исхода которого зависел весь дальнейший ход Второй мировой войны. И битва за Донбасс в немалой степени способствовала победе на «Огненной дуге», заставляя вермахт перенаправлять серьёзные военные ресурсы из-под Курска на Донбасс.
В конце концов, несмотря ни на что, советские войска в середине сентября 1943 года преодолели сопротивление фашистов. Сломленные нашими мощными фланговыми ударами, под угрозой неминуемого окружения фашисты поспешно побежали к Днепру, так что в преследовании важно было не дать им оторваться от наших передовых частей. Битва за наш славный шахтёрский край была успешно завершена. Освобождение Донбасса открыло путь к Днепру, Крыму и прибрежным районам Чёрного моря. Советские армии, в их числе 51-я и 2-я гвардейские, вышли на степные просторы Украины. Лозунг был «Вперёд, к днепровским порогам, где родилась Запорожская Сечь!»

Мелитопольская операция

В октябре-ноябре 1943 года, после успехов на Курской дуге и на Донбассе, начался новый, победный этап Великой Отечественной войны. Южный фронт, которым командовал генерал-полковник Ф.И. Толбухин, был переименован в 4-й Украинский фронт. 2-я гвардейская артиллерийская дивизия прорыва (комдив генерал-майор артиллерии Яковлев Иван Алексеевич), в которой находился папин полк, перешла в подчинение 2-й гвардейской армии, которую возглавил генерал-лейтенант Г.Ф. Захаров.
18 сентября 1943 года представитель Ставки Верховного Главного Командования Маршал Советского Союза А.М. Василевский выдвинул смелый по замыслу и в то же время простой и изящный план освобождения Юга Украины:
- решительно двинуть 4-й Украинский фронт в направлении на Мелитополь,
- быстрым захватом Сиваша, Перекопа и Джанкоя ворваться в Крым,
- главные силы фронта вывести в район Каховки – Херсона, форсировать
Днепр в нижнем его течении и захватить плацдармы на его правом берегу.
На подготовку прорыва давалось четыре дня, на прорыв – два дня. Разведданных практически не было. Как хочешь…
Мелитополь был центром оборонительной системы укреплений под названием «Вотан», представляющей собой южную часть «Восточного вала» – стратегического оборонительного рубежа от реки Нарвы до устья Днепра. Сооружением всей этой огромной системы укреплений немцы занимались несколько месяцев на оккупированной территории, «для отделения Европы от большевизма». Именно на этот оборонительный рубеж они передвинулись после поражения на Курской дуге и на Донбассе.

Советские части вышли к оборонительной линии «Вотан» 22 сентября 1943 года. Река Молочная, о которой прежде не слыхивали. Западный берег высокий, обрывистый. Фашисты создали там продуманную, с немецкой аккуратностью, систему оборонительных сооружений. Защищала этот укрепрайон всё та же 6-я армия генерал-полковника Холлидта. Как вечный дьявол, преследующий нас всюду. Группировка более 200 тысяч. Говорили, что у них всему личному составу (или только офицерам) Гитлер установил тройной оклад жалованья.
Наш берег низкий, плавни и болота. Каждый метр простреливается. Ничего не видно, что делается на том берегу, наверху.
Погода осенняя, дождливая, облачность низкая. Хорошо хоть немецкая авиация не летает. Но и наша не летает тоже. Спасибо, что снабженцы героически, вовремя и без потерь доставляли боеприпасы, горючее и продовольствие. В общем, «из топи блат» нужно было вознестись «горделиво» и взять неприступную крепость.
Вот пронзительные, рвущие душу строки из писем-треугольников простых фронтовиков из-под Мелитополя, написанные при коптилке, карандашом на листке бумаги:
«Это письмо пишу в землянке. Теперь я гвардии лейтенант, буду получать 1400 рублей, но на руки дают мало, остальные – на вклад. Выслал вам 1200 рублей. Выписывайте газеты и подшивайте их. 420 рублей в месяц вы получаете или нет? Наверное, и провизия у вас кончилась, и хлеб дорогой. Каков нынче урожай? Как растёт сын? Будущее моё неизвестно, известно только то, что скоро в бой». «Кругом такой стоит грохот и дым, что не видно солнца. Помни своего отца, сынок». «Будем биться с врагом, пока живы».
26 сентября началась Мелитопольская операция.
Говорили, что одна женщина первой форсировала реку, переплыла на ту сторону. Сколько времени она прожила?.. Переправлялись на подручных средствах. Вгрызались в оборону противника. Вели разведку боем. Это значит, что артиллерийским огнём подавляли любые стреляющие точки, гнёзда. А стреляли те не куда абы, а по живым людям… Обескровленную дивизию отводили во второй эшелон, вместо неё в бой вводили новую. Сколько там полегло народу, никто никогда не узнает. По ходу дела, ценой жизни узнавали, где слабое место у противника, где можно зацепиться, пробраться, просочиться. Завладеть господствующей высотой. Следить за установленными противником минами, разного рода «сюрпризами», «растяжками», прикреплёнными к окнам, дверям, вещам. У русского солдата есть всё, что нужно для победы. Стойкость и бесстрашие, смекалка и находчивость, выносливость и неприхотливость и, главное, любовь к Родине. Как-то сумели переправить на тот берег боевую технику. В городе начались упорные, яростные бои, иногда врукопашную. Очищали дом за домом, улицу за улицей. Впервые наши артиллеристы применили здесь тяжёлые гаубицы для стрельбы прямой наводкой по зданиям, танкам, по наступающей пехоте противника.
Битву за Мелитополь в народе справедливо назвали «малым Сталинградом».

Наконец, 23 октября Мелитополь пал.
В тот же день вышел Приказ Верховного Главнокомандующего № 34, в котором говорилось:
«Войска 4-го Украинского фронта после многодневных упорных боёв сломили ожесточённое сопротивление противника и, нанеся ему тяжёлые потери, сегодня, 23 октября, полностью овладели городом и железнодорожной станцией Мелитополь – важнейшим стратегическим узлом обороны немцев на южном направлении, запирающим подступы к Крыму и нижнему течению Днепра.
Таким образом, мощная оборонительная полоса немцев на рубеже реки Молочная более сильная, чем оборона немцев, которую они имели на реке Миус, как по своему инженерному оборудованию противотанковыми препятствиями, так и по плотности насыщения пехотой, артиллерией и танками, оказалась прорванной на решающем участке».
В приказе, среди особо отличившихся, упоминался 204-й гвардейский гаубичный артиллерийский полк подполковника Казачкова.
И далее:
«В ознаменование одержанной победы соединениям и частям, отличившимся в боях за освобождение города Мелитополь, присвоить наименование “Мелитопольских”».
Теперь, в соответствии с приказом, папин полк стал именоваться:
204-й гвардейский Мелитопольский гаубичный артиллерийский полк.
А папа пошёл на повышение в штаб дивизии – 2-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва – и взял с собой своего лучшего друга, Колю Соломатина на должность командира батальона разведки (дивизионная разведка).

В этот год 1 сентября в Кургане я пошла в школу в первый класс. Это была средняя женская школа № 29. В ней до войны преподавал и мой папа. Все учителя были нам знакомы, часто бывали у нас дома. Но я никогда не подавала даже виду, что знаю их близко. Меня привела в школу в первый день бабушка, раньше всех, и ушла домой. Вдруг я вижу, за углом стоит девочка, тоже первоклассница, пришла раньше меня.
- Ты кто? – спросила я.
- Рита Мороз. А ты?
- Я Нина Панкратова. А я тебя знаю.
- И я тебя знаю.
Оказалось, мы были давно знакомы, но заочно, через родителей, по разговорам в семье. Теперь мы крепко подружились. Все десять лет просидели за одной партой. Она стала известной журналисткой, главным редактором газеты, я – учёным-физиком, инженером – разработчиком самолётных радиоантенн. Дружим до сих пор.

Освобождение Крыма

Развивая успех прорыва у Мелитополя, войска 4-го Украинского вырвались на оперативный простор степей Юга Украины,  освободили Северную Таврию и заперли немецко-румынскую 17-ю армию в Крыму. В честь двадцатипятилетия Ленинского комсомола (29 октября 1943 года) освободили более тридцати населённых пунктов, устремились к Каховке, Перекопу, Сивашу, Геническу.
Папа рассказывал, что как-то на привале ему довелось побеседовать с местными жителями, так они искренне удивлялись: и Москва стоит? и Сталин работает? А пан старший полицай нас уверял, что и России давно уже нет. Один у них в селе сомневался, так его вместе с семьёй сожгли в хате заживо, вон там, пепелище и труба…
Наше наступление шло широким фронтом, люди были измотаны тяжёлыми боями, тыловые части снабжения отставали. Прорвавшиеся на Перекопский (или Турецкий) вал 1 ноября 1943 года подвижные группы были остановлены плотным огнём противника. Враг был ещё очень силён. Но всё-таки передовые наши части захватили небольшой плацдарм за Перекопским валом и героически отбивались от немцев, ожидая наступления наших основных сил. Сам Василевский не приказывал, а просил их по связи: если есть возможность – плацдарм удержать.
В эти же дни добровольцы 51-й армии генерал-лейтенанта Я.Г. Крейзера начали форсировать силами нескольких полков Гнилое море – Сиваш в западном его районе, где гитлеровцы меньше всего этого ожидали. По пояс в ледяной солёной воде красноармейцы прошли 10 км с лёгким вооружением (без артиллерии) и, развернувшись в боевой порядок, ударили в тыл немцам. Противник, опомнившись, подтянул резервы и бросил их в бой с задачей ликвидировать наш плацдарм. Начались кровопролитные бои. Немцы наступали танками, били из пушек. Но плацдарм держался.
Николай Соломатин настойчиво рвался на плацдарм на Сиваше поддержать своих однополчан по службе в 51-й армии, но папа Серёжа по-дружески сказал ему: я тебе запретить не могу, но тебя там могут убить, а ты очень нужен здесь, потому что мы должны хорошо изучить систему немецкой обороны на Перекопе, нащупать их наиболее уязвимые места.
Среди перешедших Сиваш женщин оказалась неизвестная мне моя тёзка медсестра Нина Никонова. А для поддержания наших на плацдарме стали переправлять туда технику на пароме, который тащили волоком по 50-70 бойцов; через месяц построили мост через Сиваш, ещё через некоторое время навели понтонную переправу. И всё это в условиях постоянных бомбёжек и артналётов наседавших гитлеровцев. Плацдарм держался до нашего генерального наступления и прорыва Перекопского вала.
А наступление тщательно готовилось. Вдохновляющим примером служил подвиг красноармейцев, штурмовавших Турецкий вал и водрузивших там красное знамя 9 ноября 1920 года.
Нацеленные на Крым армии Южного фронта прошли переформирование и доукомплектование. Бойцов научили действовать в условиях горной местности, форсировать водные преграды, штурмовать крепостные укрепления, даже обучили приёмам рукопашного боя.
Затем были проведены контрольные занятия и крупные войсковые учения. Всё это вскоре пригодилось в настоящем «горячем» деле.

5 апреля 1944 года наша артиллерия начала крушить оборону Перекопа. Это продолжалось до 8 апреля. После того как Турецкий вал буквально размолотили и сожгли, в атаку пошли подготовленные штурмовые отряды и группы. Оборона была прорвана, наши войска устремились вглубь полуострова. 2-я гвардейская армия двигалась вдоль западного побережья Крыма. 13 апреля были освобождены Евпатория и Саки. Для общего руководства боевыми действиями в Крым прибыли маршалы А.М. Василевский и К.Е. Ворошилов. Необходимо было спешить ещё и потому, что немцы, понимая свой неминуемый конец, приступили к методичному уничтожению инфраструктуры Крыма, чтобы в будущем невозможно было русским использовать его как военно-морскую базу.
Немецкая оборонительная линия на Бельбеке была взята со второй попытки, только после тщательной подготовки, в день 5 мая 1944 года. За Бельбеком наступила очередь штурмовать другой, ещё более мощный укреплённый район – Мекензиевые горы. Ценой больших потерь 8 мая была прорвана и эта глубоко эшелонированная оборонительная система. Форсировав под огнём противника Северную бухту, наши войска хлынули на улицы израненного и разрушенного Севастополя. В это время другие наши части, овладев Сапун-горой, вошли в город с юго-восточного направления. Фактически, считая с момента начала штурма, Севастополь был освобождён за три дня. Произошло это 9 мая 1944 года.
До полной Победы оставался ровно один год войны, но никто ещё об этом не знал.
Немецкая армия, находившаяся в Крыму, перестала существовать. На территории полуострова было уничтожено 40 тысяч немцев и их союзников, 60 тысяч сдались в плен, ещё 40 тысяч было потоплено при попытках эвакуироваться морским путём.
За освобождение Крыма папа был награждён боевым орденом Красной Звезды. В представлении на награждение было сказано:
«Гвардии капитан Панкратов Сергей Алексеевич работает помощником начальника оперативного отдела штаба 2-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва Резерва Главного Командования.
Гвардии капитан Панкратов С. А. в период Крымской операции проделал большую подготовительную работу в оформлении планирования артнаступления, во время операции большее время находился на командно-наблюдательном пункте командира дивизии, обеспечивал сбор сведений об обстановке, этим помогал командованию дивизии в управлении.
Дивизия обеспечила прорыв обороны противника на Перекопском перешейке».
Боевой друг Николай Соломатин тогда же был награждён орденом Красного Знамени. Это считалось очень почётной наградой. Папа и Николай собрались, «обмыли» ордена, а ещё выпили за исполнение их клятвенного обещания – что теперь они здесь, в освобождённом Крыму.
Хорошие дружеские отношения сложились у папы с командиром его полка – гвардии подполковником Е.Ф. Казачковым. Евгений Фёдорович, сам из Москвы, был на два года старше папы. Немногие знали о его личной трагедии, случившейся в 1941 году, когда по пути в эвакуацию из Киева, где-то на Украине, в поезде под немецкими бомбами погибла его семья, только отец его остался жив. Судьба так распорядилась, что и сам Е.Ф. Казачков был убит в бою 11 апреля 1945 года в Литве, похоронен в Каунасе.
А папина дивизия стала называться 2-й гвардейской артиллерийской Перекопской дивизией прорыва Резерва Главного Командования.
Стояла папина самая любимая – весенняя пора. Ласково плескалось море, цвела крымская сирень. Две предыдущих военных весны 1942 и 1943 годов фактически промелькнули как и не было, в памяти остались только распутица, заносы, бездорожье, тяжёлые сражения – ад кромешный, боль и кровь, и горечь потерь.

Папа. Июнь 1945 год
Картина фронтового художника
Михаила Салова

Взятие Кёнигсберга. Конец войны

После боёв в Крыму 2-я гвардейская артиллерийская дивизия опять на марше. Уже в июне 1944 года войска погрузились в вагоны и направились на север. Дивизию передали в состав 3-го Белорусского фронта  генерал-полковника И.Д. Черняховского и как имевшую значительный накопленный опыт штурма крепостных сооружений явно отобрали с перспективой на Восточную Пруссию. При этом командование заметило, как Сергей Панкратов умело обеспечивал высокую точность стрельбы гвардейских реактивных миномётов («Катюша») при штурме немецких укреплений Перекопа и Бельбека, и перевело его в 33-ю миномётную Севастопольскую бригаду подполковника А.К. Ермакова.
Полки дивизии развернулись в боевые порядки на Смоленщине и, преодолевая упорное сопротивление врага, начали движение на Псков. Освободив этот старинный русский город 23 июля 1944 года, дивизия (временно в составе 3-го Прибалтийского фронта) продолжила наступление в Прибалтику. 27 июля был освобождён Шяуляй. После многомесячных ожесточённых боёв, атак и контратак, наступлений и контрнаступлений, в начале октября 1944 года, дивизия (в составе 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта) подошла к Неману, к государственной границе СССР.
Перед нашими войсками встала новая, очень сложная и очень важная задача – сокрушить врага в Восточной Пруссии.
В это время бои шли уже на Одере, были освобождены Варшава, Будапешт и другие восточноевропейские столицы.
Конец войны был близок.
Папе – С.А. Панкратову – присвоили звание гвардии майор.
Неожиданно, 18 февраля 1945 года погиб находившийся на передовой, генерал армии И.Д. Черняховский, смертельно раненный осколками немецкого артиллерийского снаряда. Сталин быстро принял решение назначить Маршала СССР А.М. Василевского командующим 3-им Белорусским фронтом.
К началу марта 1945 года войска 3-го Белорусского фронта вплотную подошли к Кёнигсбергу, блокировали его и начали подготовку к штурму.

Кёнигсберг («Королевская гора»), бывшая столица Тевтонского ордена, центр провинции Восточная Пруссия, представлял собой город-крепость, со сложной системой фортификационных сооружений.
5 апреля 1944 года погода была отвратительная, низкая облачность, дождь со снегом, то туман, то ветер. Утром началась артподготовка из пяти тысяч орудий. На следующий день погода улучшилась, и в дело вступила наша бомбардировочная авиация. Некоторые самые неприступные стены наши сапёры разрушали закладками в несколько тонн взрывчатки. Как только стих гром взрывов, настала очередь штурмовых групп. Пошли вперёд танки. Доходило до схваток врукопашную во внутренних помещениях фортов, на улицах и в домах города. 9 апреля комендант Кёнигсберга генерал Отто Ляш подписал акт о капитуляции гарнизона, за что Гитлер немедленно приговорил его к смертной казни заочно.

После взятия Кёнигсберга, почти без паузы, 13 апреля 1945 года пять наших армий, в том числе 11-я гвардейская, перешли в наступление против немецких войск, закрепившихся на Земландском полуострове и военно-морской базе Пиллау, и 26 апреля штурмом овладели портом и крепостью Пиллау (ныне город Балтийск). Восточно-Прусская операция закончилась полным успехом.

9 мая смолк гром войны. Победа! Победная весна! Весна, больше никогда не будет военной…
Папу наградили медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медалью «За взятие Кёнигсберга» и орденом Отечественной войны I степени. В представлении на награждение орденом сказано:
«Майор Панкратов при прорыве внешнего и внутреннего Кенигсбергских обводов и укреплений противника, при преследовании, при штурме и захвате форта и самого города Кенигсберг проявил исключительное умение организовать работу оперативной группы штаба бригады по управлению огнём полков, сам всё время находился впереди и воодушевлял подвиги миномётчиков, которые огнём прокладывали путь пехоте.
Проявляя личную храбрость, гвардии майор Панкратов умело способствовал управлению огнём полков командиру бригады, в нужную минуту полки давали массированный огонь по укреплениям врага и поддерживаемая ею пехота, неся не большие потери, занимала квартал за кварталом г. Кенигсберга.
В тяжёлых условиях боя, под сильным огнём противника гвардии майор Панкратов точно и своевременно оформлял оперативные и боевые документы и доводил их до исполнителей. Лично сам, находясь на передовом наблюдательном пункте (ПНП), участвовал в отражении двух контратак противника.
За проявленные мужество, отвагу – представляю майора Панкратова к Правительственной награде – ордену Отечественной войны I степени.
Подпись командира бригады».

После окончания войны папу оставили на военной службе, штаб дивизии перевели в Елгаву. Папа ненадолго приехал домой, в Курган, взял с собой маму в Елгаву и опять уехал. Нас, дочерей, он не мог взять с собой в Прибалтику – там ещё было опасно. С нами остались бабушка Анна и дед Алексей.
Сестра Ольга пошла в школу 1 сентября 1944 года, Галя пошла в школу 1 сентября 1945 года.

Довольно скоро бабушка заболела, слегла – рак горла – и умерла. Получалось, что мы, дети, оставались без присмотра, и только на этом основании папу демобилизовали, и они с мамой вернулись домой. С папой приехал и его ординарец Мишка Салов, рядовой, молодой парень из города Шадринска, это километров сто пятьдесят от Кургана. Галя помнит, как она растерялась, увидев в доме двух военных рядом – кто из них папа?.. На фронте Миша слыл хорошим художником, он-то и нарисовал папин портрет в победные дни 45-го года. Определённо, папа взял Мишу ординарцем с собой, чтобы потом сразу отказаться от этой служебной привилегии; таким образом Миша быстро демобилизовался и, счастливый и свободный, вернулся домой.
Ещё долгое время после войны папа во сне громко кричал: «Батарея, огонь!» Мама его как могла успокаивала.
Папа за всю войну не был ранен и ни разу не болел. Такая была мобилизация и напряжение внутренних сил организма.

Сергей Алексеевич Панкратов. 1978 год

Дома

Вернувшись домой, в июне 1946 года, папа пошёл преподавать в школу. Он выбрал мужскую школу (школу № 12), как он сказал, потому что там у многих ребят отцы погибли на войне и им нужна мужская поддержка. В это же время он решил продолжить учёбу заочно в Свердловском университете, но там сказали, что из-за слишком длительного перерыва ему следует идти снова на первый курс. Поколебавшись, он так и сделал.
Папа долгое время ходил в военной гимнастёрке, по привычке, да и время было трудное. Мама достала ему из гардероба его довоенный костюм, он удивился, почему не продали, но мама сказала: «Как же мы могли?! Мы ждали тебя». Папа надевал костюм по особым случаям, на праздники.
Папа приучился курить на войне, курил трубку.
Дед нашёл себе женщину и уехал жить под Харьков, в местечко Зелёный Гай.

Я училась. Занималась в школьной театральной студии. К нам домой часто приходили папины ученики, в большом количестве, им нравилось общаться с папой, тянуло к нему. Я немного сердилась из-за этого – опять после них протирать пол, но быстро отходила.
Папа приносил домой два портфеля ученических тетрадей, сидел с ними ночами напролёт. Мы, девочки, как могли помогали ему с проверкой.
Помогали мы также папе в его учёбе в университете, особенно в оформлении курсовых и дипломного проектов.

Папа стал заядлым рыбаком, знал все премудрости рыбной ловли, ходил с удочкой на Тобол, на ближние озёра. Иногда строил нас, девчонок, «удочки – на пле-чо!» и пошли все на рыбалку. Папа, наверное, в глубине души мечтал о сыне.
Случалось, на берегу варили уху. Если это была тройная уха и папа выбрасывал на траву «первую рыбу» – мелких карасиков, я собирала их и все косточки обсасывала – самое сладкое! Зимой папа ходил на подлёдную рыбалку, но один, без нас. Как-то лёд треснул, папа провалился в ледяную воду, вылез, добрался домой мокрый, обледенелый. Он был крепкий мужчина.
Любили с папой ходить по грибы, далеко в лес. Он хорошо знал грибные места.

Папа пробовал говорить со мной о сложных политических вопросах, о репрессиях, о жестокости власти, но я как настоящая комсомолка возмущалась: как ты можешь? Больше он не пытался, посчитав, что жизнь всё расставит по местам

Году в 1952-ом папу вызвали в обком партии и настоятельно попросили перейти на работу в областной отдел народного образования, в кадровый отдел. Да, оклад меньше, чем в школе. Но Вы фронтовик. А если Вы не согласны, то уходя оставьте, пожалуйста, партбилет на столе у секретаря. Папа, конечно, согласился. Работал папа в облоно до выхода на пенсию и некоторое время после. Работа была серьёзной и ответственной. Думаю, самым трудным и требующим особого подхода было распределение выпускников областных педагогических вузов на работу в сельские и районные школы. Необходимо было учитывать и текущие и перспективные потребности школ, и желания выпускников, и их профессиональные качества и способность к работе с детьми. Порой приходилось обстоятельно беседовать с молодыми людьми, не желающими ехать в глубинку, убеждать их в необходимости такого шага.

В семье росло нас трое девочек, денег не хватало. Папа устроился на подработку учителем в вечернюю школу. Стал дольше засиживаться по ночам. Мама перешла на работу бухгалтером на трикотажную фабрику, далеко от дома, на самом краю города, у Тобола. И папа ходил встречать её после работы; в городе было неспокойно, и он брал с собой в карман молоток.

Для меня стало потрясением, когда любимый папин ученик, Валя Иванов, поехал в Москву и поступил в МГУ на Физический институт. Я вырезала из журнала «Огонёк» фотографию башни со шпилем строящегося здания университета на Ленинских горах, повесила над своей кроватью и внутри себя мечтала тоже поступить туда же. Ближе к десятому классу я узнала, какой высокий проходной балл на Физфак. Тем более, что многие из знакомых убеждали – туда не поступить. Появилось сомнение, ехать ли в Москву. И тогда папа впервые резко сказал мне: «Вот так предают свою мечту». Я смутилась – и поняла: во что бы то ни стало поеду в Москву и поступлю. Я как-то сразу повзрослела и подналегла на учёбу, особенно на физику и математику.

В 1953 году я закончила школу – аттестат одни пятёрки, но медаль не дали; говорили, что в тот год было много отличников, на всех медалей не хватило, и при этом явно рассчитывали, что папа ни за что не пойдёт скандалить. Папа, конечно, не пошёл, только ободрил меня: езжай, ты всё хорошо знаешь, поступай по общему конкурсу. Поехала в Москву одна. В приёмной комиссии посмотрели на аттестат, немного удивились и сказали: сдавайте на общих основаниях.

Поселили в студенческое общежитие на Стромынке. На экзаменах я получила проходной балл и была зачислена на Физический факультет МГУ. Стала жить в общежитии в главном здании МГУ на Ленинских горах. Здесь меня, к моей особой гордости, нашёл Валя Иванов, сам. Он же познакомил меня со своим однокурсником Алексеем Черенковым, сыном нобелевского лауреата по физике П.А. Черенкова. Позже я узнала и его сестру, Лену Черенкову. Меня часто приглашали в их прекрасный гостеприимный дом. С Леной мы дружим до сих пор.

Каждые каникулы обязательно приезжала домой. То была каждый раз самая счастливая пора моей жизни!

Папа часто бывал в Москве в командировках с толстым портфелем документов, в том числе с наградными списками учителей области. Останавливался в гостинице «Центральная» или в гостинице министерства. Мы встречались, ходили в театры, на выставки. Познакомила его с подругами, однокурсниками. Они все были очарованы папой, я этим очень гордилась

В это время наш дом-пятистенок снесли и на этом месте по генеральному плану стали строить Дом культуры железнодорожников. Дали коммунальную квартиру, но бабушка Наталья и дед Павел упросили переехать в их только что построенный деревянный дом. Поселились вместе, но не ужились; скитались по чужим углам, одно время жили в директорской квартире школы («незаконно»), и только в 1965 году мама получила от железной дороги двухкомнатную квартиру в пятиэтажном доме на улице Коли Мяготина.

Закончив МГУ, по распределению я попала на работу в Лётно-исследовательский институт  в город Жуковский Московской области, увлеклась самолётами. Училась в аспирантуре, в 1968 году вышла замуж; папа, мама и сёстры приезжали на свадьбу. В 1969 году родился сын. Мы семьёй приезжали в Курган к папе и маме, и они тоже приезжали к нам в Жуковский. Папа был рад, что увидел своего внука, много с ним возился, передавал ему лучшие черты своего характера. В 1974 году я защитила кандидатскую диссертацию. А сын Дмитрий закончил Физико-технический институт и стал физиком в третьем поколении в нашей семейной династии.

Интересно, что последний раз в моей жизни след Паулюса, этого антигероя, германца-варвара, сунувшегося, с мечом, на Русскую землю, встретился мне, и очень близко от города Жуковского – в посёлке Ильинское. Об этом рассказала мне моя хорошая подруга и сотрудница Светлана Рябова. Она мне показала также и дачу, где когда-то жил Паулюс. Дело в том, что отец Светланы, ответственный работник Торгсина (Всесоюзного объединения торговли с иностранцами), был репрессирован до войны, его жена и четверо детей (среди них была Светлана) лишились дома в Москве и всю оставшуюся жизнь жили на своей даче в Ильинском. Как-то после войны, году в 1947-ом, в центре посёлка, с ними по соседству, на большом зелёном дачном участке поселили неизвестных людей, с дороги за деревьями ничего не было видно, но наиболее любознательные жители узнали среди них Паулюса, а его ординарец-немец открыто ходил на местный рынок за провизией. Жили они там несколько лет, потом куда-то переехали.
При случае я рассказала об этом папе, но его это совсем не заинтересовало.
Светлану я знала довольно близко. Её старший брат, Владимир, девятиклассник, погиб на войне в 1941 году, его фамилия высечена на памятнике «Опалённой Юности» в Ильинском. В разное время умерли её мама, брат Виктор, сестра Ольга. Сама Светлана умерла в апреле 2015 года.

Папа работал председателем районного совета ветеранов партии, комсомола, войны и труда в городе Кургане.
В марте 1984 года папа и мама отпраздновали золотую свадьбу.
На столетии со дня рождения папы в 2009 году было высказано много прекрасных слов о нём, назвали его выдающимся педагогом.
Сестра Галина училась в Челябинском институте, и у неё преподавателем был ученик папы, один из первых его учеников.
Он любил жизнь. Будучи на пенсии, ходил по грибы, на рыбалку. Как-то в письме написал, что в марте 1973 года “в один день поймал пять окуней на 800 г, во второй день – 11 окуней на 1 кг 800 г, в третий день – 8 окуней на 1 кг 200 г. Вот так! Жду рыбачить внука Димушку!”
В 1984 году сообщал, что да, был на рыбалке.
Запомнился светлым, весёлым человеком.
Когда мы, сёстры, причёсывались, он говорил про нас: «кудри навивают».
Любил такую байку:
Два учителя проводят экзамен. Один одноногий, другой одноглазый. Первый говорит второму:
- Пойду покурю, а ты следи тут в оба.
Тот отвечает:
- А ты побыстрей, одна нога здесь, другая там.
Ещё папа говаривал, с хитрой улыбкой:
Мы ребята курганские, смелые, семеро одного не боимся. А один на один – все котомки отдадим.
Любил повторять:
Поел. Теперь можно сражаться наравне с голодными.

Сергея Алексеевича Панкратова похоронили на кладбище в Кургане, по военному образцу, с почестями и салютом.

В заключение хочу отметить, что изложение моё в части военных фактов полностью соответствует записям в сохранившемся военном билете С.А. Панкратова по всем разделам: Прохождение военной службы, Участие в Великой Отечественной войне, Правительственные награды, а также другим документам.

Сохраним в памяти великий подвиг народа.
Нужно знать свою историю.
Некоторые узколобые либералы и им подобные рассуждают, что по отношению к тому времени правильно называть: Германия нацистская, а Италия фашистская, и не иначе. Не хочу копаться в оттенках и окрасах всякой нечисти. Именно Молотов 22 июня и Сталин 3 июля 1941 года назвали Германию фашистской, а наш народ четыре года очищал свою страну от немецко-фашистских захватчиков. Так что пусть эти русофобствующие переделают свои словарики.
Важнее обращать внимание нынешней молодёжи, почему недопустимо говорить:
«В оккупированный Волгоград доставляли боеприпасы, войска, технику и увозили раненых».
А то ещё возникают предложения город Калининград переименовать обратно в Кёнигсберг, так как кому-то якобы не нравится дедушка Калинин, соратник Сталина. И рассчитывают за это получить какую-то подачку от Германии…

Россия побеждает всегда, и её не остановить!

Использованная литература, с благодарностью к авторам:
Исаев А. В. Сталинград. За Волгой для нас земли нет. Эксмо, 2008.
Исаев А. В. Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…» Эксмо, 2013.
Жирохов М. А. Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943. Центрполиграф, 2011.
Рунов В. А., Зайцев Л. Битва за Крым 1941–1944 гг. От разгрома до триумфа. Яуза-пресс, 2014.
Саркисьян С. М. 51-я армия: Боевой путь 51-й армии. М.: Воениздат, 1983.
Лиддел Гарт Б.Г. Вторая мировая война. М.: АСТ, СПб.: Terra Fantastica, 1999.
Дёрр Г. Поход на Сталинград. М.: Воениздат, 1957.
Электронный банк документов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»  http://www.podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome

Бивертон, Орегон, 23 апреля 2015 года.