Всполохи сознания

Автор: Тринченко Иван Васильевич

Думы, мои думы,
Лихо мне с вами.
Тарас Шевченко

Содержание

Великобритания

Британские просторы и британцы

Перестройка
(не наша, а британская) подвела меня

*** * ***

Вниманию читателя представляю небольшую подборку крупиц моей памяти, переполняющих ёмкости моего сознания.

Представлюсь. Я рядовой советский, а теперь российский, гражданин без особых запросов. Живу, как раньше говорили – по совести, в образе простого обывателя. Это слово, производное от слов: быть, бывать, т. е. – жить. Теперь на него навален огромный нарост поганых смыслов. А зря, ведь, именно обыватель, своей массой составляет народ и выдвигает своих представителей во власть с обязательством исправно служить ему, народу. И это он трудится, создал, преумножает и бережёт достояние нашей Родины. При этом он не смотрит в будущее с надеждой, не так, как эти трое из бытующего ныне анекдота:

«Сидят два зелёных от сомнений пессимиста, мрачно размышляют «за жизнь», и приходят к выводу:
– Всё братцы, всё! Дожили. Конец. Дальше уж некуда!
– Вот уж нытики! – бодро их обрадовал, кругленький такой, с румяными щёчками, оптимист.
– Да разве ж это конец? Погодите, не то ещё будет!

Всполохи сознания примерно такого оптимиста, как в этом анекдоте, и трепещут в моей голове. Но, в отличие от его «ТО», моё «То», надеюсь, не будет столь мрачным и трагичным, если смело идти в будущее с трезвым учётом опыта прошлого. Реально в нём оценивать успехи, находить изъяны и избегать их в новой жизни.

Высшие силы бытия подарили мне долгую жизнь, за время которой удалось пройти большой путь в областях, причастных к проблемам сельского хозяйства, на «земле», в МТС, колхозах, совхозах, науке и за рубежом. Кое-что повидал, кое с чем не согласен. А после слома СССР, некоторое время работал в Институте экономики сельского хозяйства, довелось поработать консультантом в частных компаниях. Теперь сижу на пенсии, в новом для меня качестве обывателя, наблюдаю жизнь и … размышляю.

При этом, я далёк от притязаний на бесспорную истину моих оценок в излагаемых ниже ситуациях и событиях. Это всего лишь мой взгляд и мои суждения. Настоящие оптимисты могут эти всполохи и «раздумины» – не читать.

Из этических соображений в моём повествовании некоторые фамилии изменены, или опущены.

Глава первая

Создатель, он же и разрушитель Страны Советов

Громко заявленные авангардизм и исключительность позволили ещё РКПБ, ВКПБ и КПСС завладеть не только умонастроением масс, но и рычагами управления государством. Парадоксально, но впоследствии это и явилось одной из основных причин, падения СССР, наследницы тысячелетней державы со славным именем – Россия.

Видения (миражи) былого

Пропаганда мудрости и неоспоримости курса Партии, её успехов в строительстве нового общества, постоянно присутствовала в советское время, и сопровождала нас, детей той эпохи, с малых лет. Воспринималось это, как нечто само собой разумеющееся, устоявшееся, как неотъемлемая часть окружающей нас жизни. Но, коль скоро, это было в виде постоянного фона, то оно, как говорится, и приелось. В понимание существа самого явления как бы и не было необходимости вдаваться.

Вместе с тем, принципы демократии и социализма, такие как: свобода, равенство, братство, народность, как и постулаты морали такие как: честность, справедливость, трудолюбие, неприятие любых форм нетрудового обогащения, понимание общественной необходимости, любовь к Родине, в образе советского государства, – народу были ясными для понимания и впитывались нашим сознанием. В значительной степени они и становились основой жизненной позиции и норм поведения.

На этом красочном фоне иногда, ещё с детства, (тридцатые годы 20-го века) я улавливал штрихи недоверия и несколько другой оценки. В разговорах взрослых слова: партия, партийный, партиец, беспартийный, часто носили несколько иной смысл. Он отличался от официального, и был тесно связан с личностными характеристиками людей, такими как: грубость, карьеризм, зависть, выгода и др. Тогда суть их сомнений ещё не доходила до моего детского понимания. А след остался.

Лично мне, например, претил дух карьеризма, не хотелось отсиживаться в тёплых кабинетах учреждений, хотелось честно трудиться на благо Родины и в деле, на производстве испытать себя. Поэтому, когда мы с Лидой после окончания института, по распределению (было такое) прибыли в распоряжение Великолукского областного управления сельского хозяйства, я не принял предложение остаться в штате Управления и попросился «на землю» – в МТС. (машинотракторная станция).

Со временем я, конечно, несколько отрезвел, особенно когда уже потом узнал, что многие ребята нашего выпуска, среди которых даже были те, кто публично призывали молодых специалистов на производство, остались в Москве и на любых должностях прилипли в учреждениях и заведениях.

Один из них, Петя N, сумел сделать «конфетку». даже из студенческой производственной практики. По приезде в назначенный колхоз он сразу стал вникать в работу колхозной парт ячейки и стал фактически подменять парторга. Приведу только один пример его активной работы в этом направлении.

Для согласования графика работы уборочных комбайнов МТС, я поехал в соседний, его практики, колхоз и увидел картину: на площади перед правлением, в кругу колхозников стоят, украшенные флагами, три или четыре телеги, доверху гружёные тугими мешками с зерном. Сбоку каравана – ещё одна телега, с транспарантом: «Первый хлеб – государству!».

На этой телеге стоит мой Петя и держит пламенную речь, смысл которой тот же, что и на транспаранте. Вокруг, явно приказом собрана толпа колхозников. Стоят, слушают. Выражение лиц отсутствующее. На последний призыв выступающего: – «Ура, товарищи!» реакции не последовало.

На обратном пути всё думал об этом. Чувствовал, что попал на какое-то представление и являюсь свидетелем чего-то необычного, нереального. К чему был организован этот балаган? Неужели Петя и впрямь рассчитывал, что колхозники (бывшие казаки, большинство которых всего двадцать лет назад имели свою землю и выращивали своё зерно, а некоторые и воевали с советской властью) будут плясать от радости, увозя, своим трудом выращенный, хлеб государству, да притом ещё за гроши, просто так, в обязательную поставку?

А вот сам Петя, насмотревшись работы низовой, уже даже и не думал туда идти. А вся его деятельность была направлена не на выполнение программы стажировки, а на то, чтобы получить похвальную характеристику местного Райкома партии и отметки о работе в МТС, в запасливо оформленной для этого, трудовой книжке (ещё студенту), что и послужило отправной точкой его стажа на «земле» куда он больше уже не возвращался, а сразу пошёл высоко по административной, а затем и научной стезе.

Я не завидовал. Нет, я до конца терпеть не мог и презирал явных карьеристов и проходимцев, особенно, использующих партийную деятельность в качестве двигателя карьеры. Это нечестно.

Власть и сила партии на местах

Любое общество неодномерно и состоит из разных слоёв населения, различающихся по характеру жизни и труда. По мере знакомства с людьми и их отношениями в обществе, я стал воспринимать партию, не как сообщество единомышленников, объединённое идеологией коммунизма и социализма, а как единственную и главную, всё пронизывающую и всеохватывающую, руководящую организационную структуру в государстве. Её признаками на деле оказались всеохватывающая власть, под прикрытием фиктивной демократии, как внутрипартийной, так и дарованной обществу.

Стержнем власти была иерархия, что означало проявление, а затем и укрепление – на её высших этажах – вождизма, в средних – единоначалия, а в нижних – безусловного подчинения. Это не могло не породить бюрократизм, карьеризм, кумовство. угодничество и др.

Моё понимание реальной роли партии стало формироваться уже с первых месяцев моей работы. Тогда особая, я бы сказал главная, роль в организации всех жизненно важных процессов на селе принадлежала Райкомам партии.

Царёв

Впервые я встретился я с настоящим партийным функционером в Невеле. Это был Царёв, первый секретарь Райкома. Он был плотного сложения, лет сорока пяти с грубым, красноватым лицом и резким голосом. Имел привычку дважды повторять почти каждое произнесённое им повелительное слово. На пример: «Это я вам говорю, говорю…», с нажимом на «я».

Директора МТС с его главными специалистами, то есть со мной и старшим механиком, пригласили на расширенное заседание бюро райкома. Приглашены были также руководители советских органов района и многих с.х. предприятий и организаций района.

Рассматривался вопрос о срыве государственного плана поголовья животных в одном из колхозов. Отчитывались председатель, зоотехник и секретарь колхозной партячейки.

Суть вопроса состояла в том, что, несмотря на недостаток грубых и полное отсутствие концентрированных кормов, а также ужасные условия содержания животных, плохое ветеринарное обеспечение и пр., этому колхозу увеличили план по числу поголовья скота, а он его не выполнил. Идиотизм состоял в том, что при этом не принималась в расчёт продуктивность. То есть, если наличие помещений и кормовых угодий при средне-плохоньком удое в 2000-2500 литров молока в год, позволяет держать только сто коров, а доводится план на двести, а то и на триста, то это приводило к тому, что молока, то есть продукта из-за чего коров-то и держат, может не быть вовсе.

Однако, это обстоятельство, в данный момент, момент снятия стружки (нагоняя), никого не трогает, за это ты будешь отвечать потом, но план по поголовью – не тронь! Это уже государственное преступление, несмотря на то, что при этом летит к чёртовой матери такой же государственный план сдачи молока. Ответ прост – нарушать и этот и тот план не имеешь права. Хоть купи на базаре, но сдай. Во многих случаях так и было. Колхоз покупал недостающее молоко или мясо, или яйца, или шерсть у колхозников и сдавал государству в зачёт своего обязательства.

Вот в таком адовом круге вертелись колхозные руководители – виноват будешь в любом случае. Помощь же государства в то тяжёлое время выражалась не в реальной экономической или технической поддержке сельского хозяйства, а в административном нажиме, гонении и даже репрессиях.

Вернёмся к заседанию бюро райкома. Я слушал сбивчивые объяснения председателя и зоотехника о том, что в колхозе коров кормить нечем – осталась только солома и немного сена, а о концентратах не приходится и мечтать, так как всё зерно нового урожая, включая фуражное, было сдано в счёт госпоставок.

Глядя на президиум собрания, я чувствовал, что эти объяснения никто не слушает, они уже никому не нужны. А вот главное – речь хозяина положения. В позе, жестах, голосе, выражении лица Царёва чувствовалось стремление показать, что именно он стоит на страже государственных интересов, для чего он обладает неограниченной властью над всеми присутствующими, что личная судьба каждого находится в его руках.

И после того, как уже было вынесено решение о партийном наказании председателя, Он что-то тихо сказал члену бюро райкома, начальнику районного отдела ГБ, молодому кавказцу с погонами майора. У меня вспотели ладони, я как-то нутром понял, что это значит. Понял также, что это была акция устрашения не только для того несчастного председателя, а и для многих приглашённых. И понял, что значит попасть меж таких жерновов. К сожалению, и нам с Лидой ждать пришлось недолго.

Во что может обойтись декольте курицы

В обязанность инкубаторной станции – ИПС, кроме заготовки племенного яйца, вывода и продажи цыплят суточного возраста, входило также консультирование по вопросам выращивания цыплят в хозяйствах района. И вот однажды Лида посетила с такой целью колхоз Ивановский, купивший на станции пять тысяч цыплят. К этому времени курочки уже должны бы начать нестись.

Но, придя на птичник, она ахнула. Все цыплята были размещены в полутёмном сарае на площади раза в два меньшей от нормы. От скученности и плохого кормления уже осталась примерно половина от их первоначальной численности. Тощие курочки бегали все в «декольте», так как перья на шее и передней части спинки были выдраны, беспрерывно гоняющимися за ними, уже подросшими петушками.

Лида стала выговаривать председателю за то, что они оставили в стаде так много петушков, почти один к одному, тогда как достаточно одного петушка на десять – двенадцать курочек, и что надо было давно убрать лишних. Хотя это соотношение известно каждому на селе, председатель, прикинувшись дурачком, спросил её совета, как исправить положение. Услышав о выбраковке петушков, тут же попросил Лиду помочь птичнице сделать это и оформить актом, что она и сделала.

На следующий день после выбраковки этот акт лежал на столе начальника районного отдела сельского хозяйства, а через день Лида сидела зарёванная в кабинете районного прокурора, перед которым лежало представление райсельхозотдела о её преступных действиях, направленных на срыв государственного плана поголовья птицы в колхозе. Прокурор внимательно выслушал её объяснения и отпустил под расписку. Через неделю, вызвал её и сказал, что он закрыл дело.

Фамилия прокурора была Белкин. Мы до сих пор благодарны этому человеку. Считаю, что в тех политических условиях, его решение потребовало от него определённого мужества честно оценить ситуацию. Отнесись он формально, Лиду, несмотря на беременность, загнали бы в лагерь лет на десять, ведь был 1951-й год, год очередной вспышки репрессий.

А причиной всему был тот же пресловутый государственный план. План формировался в Москве, затем доводился до областей и дальше до районов и хозяйств. И если исходная цифра хоть кое-как обосновывалась потребностью страны, то возможности почти не принимались в расчёт. В так называемых «Обл- и Рай-планах» (подразделения Исполкомов) какая-нибудь мелкая чиновница «экономист», не считаясь ни с какими возможностями, наугад «разбрасывала» (тогда так и говорили), спущенный сверху план, по районам и хозяйствам.

При этом преобладала уравниловка – «каждой Марье по серьге». После того, как это распределение по хозяйствам (её творение) утверждалось постановлением Райкома партии и Райисполкома, оно уже считалось государственным планом. Попробуй откажись!

Взять хотя бы ту же птицу. В соответствии с утверждённым и доведенным до хозяйств планом, колхозы были обязаны заключать договора с ИПС на поставку определённого числа суточных цыплят. И это несмотря на то, что во многих случаях принять цыплят не было никакой возможности (нет не только специального, но даже приспособленного помещения; нет кормов и не на что купить и т.д.). В таких случаях колхозы, чтобы выдержать план по поголовью, принимали цыплят и сразу раздавали их на выращивание по дворам колхозников, с последующей сдачей их в счёт плана.

Неоднократно были случаи, когда план доведен и договор подписан, а колхоз отказывался принимать привезённых цыплят. В таких случаях экспедитор ИПС был вынужден сваливать цыплят прямо в помещение правления колхоза. Про силу плана тогда даже ходил анекдот: «Вызвали несушку на бюро райкома партии и спрашивают: – Ты почему же такая-сякая несёшь грязные яйца? На что обиженная курица отвечает: – А план-то какой? Подмыться некогда!».

Ивановский председатель (не хочу его оправдывать, он поступил подло), не имея пригодных помещений и кормов, под нажимом власти принял план в пять тысяч голов кур несушек, а купил на ИПС только пять тысяч цыплят зная, что добрая половина из них петушки, подлежащие выбраковке. Зная, что план сорван по причинам приобретения меньшего числа цыплят, а также плохого кормления и содержания, он воспользовался случаем свалить вину на неопытную девчонку.

Не прощу себе

Осень 1951 года. Четыре месяца как я работаю старшим агрономом Невельской МТС. Уже успел ознакомиться почти со всеми пятьюдесятью (!) обслуживаемыми колхозами. Прошла уборка скудного урожая. Колхозникам почти ничего не выдали на трудодни. Да и урожай зерновых в 3,5-5,0 ц. с гектара, при затраченных на посев полтора-два центнера, не оставлял надежд на какой-либо заработок.

Тем не менее, из области в районные организации и МТС потоком шли телеграммы с разнарядками о сдаче зерна. План сдачи был раза в два выше, чем фактически было собрано. Власти были информированы, но это не помогло. В октябре получаем на имя директора МТС правительственную телеграмму (с «шапкой» красного цвета) за подписью Сталина (факсимиле) о необходимости безусловного выполнения плана поставки зерна государству.

(Позднее, работая в Областном управлении, я убедился в том, что Минсельхоз и Минзаг были очень щедры на подобные телеграммы по разным вопросам производства и заготовок, и я подозревал, что факсимиле Сталина ими щедро проставлялось на различных их собственных указаниях).

Вслед за телеграммой, в МТС нагрянула комиссия Обкома партии, возглавляемая уполномоченным представителем ЦК(!) КПСС. В составе комиссии были высокие чины Обкома и Райкома партии, Областного управления и пр. Не выслушав и половины доклада моего директора о ситуации с хлебом в колхозах зоны МТС, председатель комиссии предложил немедленно выехать на место в один из колхозов-недоимщиков. По предложению Райкома партии выбор пал на колхоз им Тельмана.

По прибытии на место, вся внушительная комиссия ввалилась в правление колхоза, помещение которого, за неимением собственного, колхоз снимал у колхозника. Председатель колхоза сидел в горнице частной избы под образами (иконами), и мерцающей лампадкой на божнице. Когда он увидел комиссию и осознал, что все это нашествие начальства напрямую относится к нему, то потерял дар речи. Вскочил, губы трясутся, руки хватают какие-то бумаги.

Наконец он понял, чего от него хотят, схватил шапку и выбежал на улицу. Немного успокоившись, повел комиссию к амбарам. Уполномоченный ЦК говорит ему: «Ну открывай, посмотрим, что ты скрываешь от государства!». Председатель пошарил по карманам, а ключа нет. Быстро послал за ними в правление. Уполномоченный ЦК с довольным видом, что именно ему, а не местным начальственным «бездельникам» удалось раскусить укрывателя, ухмылялся.

Наконец амбар открыли. Заглянули, а он и впрямь пуст, даже пол чисто подметен. Открыли второй, побольше – пусто. Подошли к последнему маленькому амбарчику, емкостью тонн на 5 не более. Стал председатель открывать замок, как вдруг из толпы собравшихся колхозников выскочила молоденькая, лет восемнадцати девчонка и с воплем: – «Не дам!» кинулась к двери амбара, расставила руки и со слезами стала кричать: «Негодяи! Не дам! Тут всего три тонны семенного зерна. Всё, что осталось на весь колхоз от ваших выгребаний. Нет больше ничего! Чем сеять будем? Я, как агроном, не дам!».

Я посмотрел на комиссию. Все – местные, районные и областные – стоят, потупив глаза, молчат, а уполномоченный ЦК, красный как рак, сверкнул глазами на комиссию и на хмуро молчащую толпу колхозников, круто повернулся и пошел к машинам.

Эту картину я запомнил на всю жизнь, и не только потому, что она была до краев наполнена несправедливостью, но главным образом из-за душившего меня ощущения собственного малодушия. Девчонка, только что со скамьи техникума, которую я всего два месяца назад принимал на работу и направил в этот сельсовет участковым агрономом. Смогла! Не побоялась! А Я???…

Потом я часто вспоминал тот случай и своё состояние, и пришёл к выводу, что это было проявлением известного в психологии синдрома «коллективного, или, я бы сказал, даже всеобщего, бессознательного», когда захватывающая, а иногда и гнетущая атмосфера какой-либо идеи (в данном случае просто идиотской) руководит ситуацией, превращая этот абсурд в некую норму для всех. Получается, что и моё сознание было подавлено и перенаправлено в нужном направлении.

Ведь не только я, но, не сомневаюсь, и каждый из присутствующих, включая и самого уполномоченного ЦК, разумом понимал всю несправедливость, нелепость и дикость происходящего, но, тем не менее, их действо продолжалось, подчиняясь непреклонной воле гуру, родивших эту идею и требующих её безусловного и бездумного принятия всеми.

В сельском хозяйстве страны, – дойной корове всей экономики того времени, действовала жёсткая, если не сказать изуверская, система изъятия доходов и в первую очередь – зерна. В качестве основы плана сдачи зерна, принималась так называемая биологическая урожайность, то есть то, что выросло на поле перед уборкой. Она определялась комиссией райсельхозотдела, в состав которой входил и представитель колхоза. Визуально, – «на глазок», а иногда с помощью рамки площадью в один кв. метр, набрасываемой на посев и подсчётом колосьев в ней.

При этом не учитывались потери зерна – неизбежные при уборке, подработке на току, подсушке, транспортировке и пр. В результате почти весь хлеб нового урожая вывозился в виде плановых, скорректированных, сверхплановых и так называемых «встречных» планов госпоставок, а также в счёт натуроплаты за работы МТС, засыпки каких-нибудь фондов и пр.

Одним словом – под метлу, включая кормовое и даже семенное зерно (под видом обменного фонда). Цель была очевидна: не дать возможности полностью или, хотя бы частично, оплатить натурой труд крестьянина. И это притом, что денежной оплаты трудодней во многих колхозах тогда не было вообще. Затем, в результате просьб и обоснований колхозов, ходатайств райсельхозотдела и областного управления, из фондов государства, по строгим разнарядкам областных и районных исполкомов, шли обратные поставки семенного и урезанные объёмы кормового, зачастую некондиционного, зерна. На трудодни – шиш! А ведь за этим всем – люди.

Если вы сидите, то держитесь за стул. Недавно, перебирая архив, обнаружил тетрадку-отчёт бухгалтерии Первомайской МТС, Великолукской области за 1953 год. Заработки за один день труда по колхозам составили: зерна от 17 до 365 грамм, денег от 7 до 35 копеек, чуть-чуть картошки и от одного до трёх кг. соломы и мякины. А в полеводстве рабочих дней всего 200-220. Если подсчитать годовой заработок, то даже ужасом это назвать нельзя!

Летин (Как образ)

Я, как старший агроном, подписывал наряды на тракторные работы и акты приёмки работ. На основании этих документов бухгалтерия МТС начисляла заработную плату трактористам. Как-то приходит ко мне делегация трактористов во главе с бригадиром, с жалобой на низкие заработки. Я взялся проверять документацию и обнаружил, что в расчётных ведомостях на зарплату, рукой Летина, главного бухгалтера МТС, регулярно, в сторону занижения, исправлялись объёмы выполненных работ и тарифные ставки, то есть умышленно занижалась заработная плата.

Я к нему с вопросом, а он заявил, что удерживает фонд заработной платы от раздувания и делает это в интересах государства. Мерзкий тип. Отличался тем, что выступал на каждом собрании и совещании и всегда по любому поводу и раз по десять упоминал то «учение», то «указания», то «заботу» Партии и Правительства. Директор МТС приказал ему исправить ведомости и больше такими вещами не заниматься.

Как-то вечером после этого, явно выпивший он зашёл ко мне в агрокабинет, стал обвинять меня во вредительстве, пообещал посадить в тюрьму и что соответствующую бумагу (донос) он пошлёт куда следует. Видно, не успел. Поймался «радетель государственных интересов» как раз на том, что брал мзду за завышение заработка отдельным рабочим.

«Ужо, тебе!»

По окончании курсов директоров МТС при Тимирязевской академии, весной 1953 года, возвращаюсь из Москвы. Когда поезд медленно подходил к станции Великие Луки, возникло ощущение, что что-то очень необычное случилось: гудели гудки паровозов, громко вещали большие чёрные рупоры громкоговорителей на станционных столбах и мачтах, возле которых группами стояли люди и напряжённо слушали. Выскочил на платформу, прислушался и…обмер! Умер Сталин!!!

Я бежал через железнодорожные пути к платформе поезда на Невель, на другой конец станционной территории, охваченный сильным чувством, вернее вихрем чувств: – это и неожиданность, несмотря на веру и надежду в его неизбежный конец, долгое время точившие меня; – это и какая-то бешеная радость (я, как козлик перепрыгивал через рельсы). Но, в то же время, – это и страх будущего.

Образно говоря состояние моё было примерно такое же, как у пушкинского Евгения из «Медного всадника», мне так же хотелось прокричать: «Ужо, тебе!», а чувство страха за будущее связывалось с «тяжеловесным скаканьем» того, призрачного, возможно ещё худшего, кто придёт вместо.

*** * ***

Работали трудно, летом практически без выходных, все семь дней в неделю. По окончании полевых работ – отчёты, разработка планов, агроучёба трактористов, организация агроучёбы колхозников силами меня, главного агротехника и участковых агрономов, подготовка к весенне-полевым работам. За три года работы в МТС ни разу не был в отпуске. Даже в день рождения, моего первого ребёнка, я был в какой-то дальней тракторной бригаде.

И, вспоминая теперь о том времени, признаюсь, что меня никто не гнал. В большинстве случаев сам определял необходимость моего присутствия на том или ином участке работы, в то или иное время. Не мог выделить личное в ущерб работе, даже когда имел на это формальное право. Теперь-то сознаю, что это был юношеский розовый идеализм. Но, как ни странно, корни его лежали в осознании тяжёлого состояния села того времени, что не позволяло халтурить и диктовало необходимость работы и работы, чтобы побыстрее залатались раны войны, а этот несчастный народ вырвался из жуткой нищеты.

Хочу сказать несколько слов благодарности в адрес первого в моей трудовой деятельности руководителя, директора Невельской МТС, Полетаева Николая Фёдоровича. Недавний фронтовик, с рядом орденов и многими ранениями. Один из легендарных «Ванек-взводных», деливших с солдатами все невзгоды жизни на передовой линии фронта. Человек, добропорядочный во всех отношениях. Я следовал примеру его отношения к работе – вникать во все детали, не оставлять начатое, добиваться полного исполнения, видеть в работнике человека.

Голова партии

В то время, да и после, в частных беседах и разговорах людей и даже в газетах, официальных изданиях и документах, в понятийном плане никто не упоминал и даже не подразумевал партию, как стержень общества, несущий в себе идеологию коммунизма и социализма. А вот власть? – Да!

Вся пирамида советской власти страны, на каждой её ступени – от верховной до районной – направлялась и контролировалась соответствующим партийным органом. Характерно, что, говоря о состоянии дел в стране, проблемах, задачах, свершениях чего бы то ни было обходились одним словом – «Партия». Так и говорили: «партия – знает, – учит, – зовёт, – ведёт, – указывает, – приказывает…». Причём не «Коммунистическая Партия и Социалистическое Правительство», а чаще просто – «Партия и Правительство». В этом сочетании слово «Партия» было всегда первым в любом документе о решении того или иного вопроса развития народного хозяйства страны.

Так вот эта, уже развитая и утвердившаяся, по существу внедрённая в общество, по сути надгосударственная структура, обладала достаточной силой и властью, чтобы быть главной в обществе и уже даже существовать самостоятельно. Этому способствовало создание развитой структуры партии, элементами которой были:

– жёсткий иерархический централизм власти, иезуитски сдобренный словами «демократический централизм», на деле раскрывающий путь к вождизму;
– огромная пропагандистская машина, наряду с правом контроля всех средств массовой информации, плюс свои НИИ, издательства, газеты, радио и другие средства массовой информации, а также большое число партийных институтов, школ, кафедр (почти при всех вузах), семинарах, конференциях и пр. Задача, – возможно полный охват общественного сознания народа одной «правильной» идеологией с её главным носителем;
– номенклатура, то есть система расстановки командных кадров во всех госструктурах, в первую очередь – в армии и других силовых формированиях, а также во всех отраслях народного хозяйства, науки и культуры;
– свой строительный и жилищный комплекс. Настроили целые шикарные кластеры домов высшей категории (не из «хрущёвок, как для народа»). В народе их называли «Царскими сёлами». Поликлиники и «кремлёвки» больницы, магазины, базы отдыха, санатории и пр. блага.
– пресловутый продовольственный и товарный распределитель, свои поликлиники и больницы, санатории и многое другое.

В результате возникла и окрепла кастовость, а каста в свою очередь сформировала элиту общества, полностью захватившую все мало-мальски важные посты в государственной машине, и уже осознававшая вкус и силу власти. Всё это привело к обособлению руководящего аппарата, образованию существенного контраста в уровне жизни, как в партии, так и в стране.

Обособление верхушки и укрепление её могущества со временем позволяли ей самой уже обходиться без ими же прокламируемого идейного «социалистического» содержания. Вернее, содержание их истинных идей, могло быть каким угодно. Я бы определил его, как смесь властно-деспотического, бюрократически номенклатурного, и мелкобуржуазного. Говоря проще: – когда расцветает Сытость, меркнут Идеи.

Марксистко-ленинская идеология социализма в их руках превратилась в товар на вынос: внутри страны – для рядовых членов партии и беспартийных масс, а вне её пределов – уже в качестве красивой витрины «социалистического» государства

Верхушка партии, её командный состав, штаб и прочая тыловая челядь обеспечения и пользовались благами всей этой инфраструктуры. И, как ни парадоксально, именно эта верхушка учила…, звала…, вела…, указывала… и пр.

Другой слой, – «тело» Партии

Представленная выше картина не будет полной, а даже совсем неправильной, если не учесть, что весь этот образ, именуемый Партией, есть не вся партия коммунистов, а ни что иное, как её аппарат, верхушка, которая представляла лишь малый процент всего её состава.

Многомиллионная же партийная масса, а это более 90 процентов её общей численности – солдаты партии, ничего не имели от щедрот всей этой махины, и даже не подозревали о существовании каких-либо дополнительных благ, кроме обязанности честно трудиться, быть примером в коллективе, платить членские взносы, быть в первых рядах исполнителей указаний ЦК.

Не буду спорить, что при этом многие из рядовых коммунистов вступали в партию из желания иметь хотя бы нормальный карьерный рост, так как часто без членской книжки трудно было добиться обыкновенного продвижения по службе. Тогда это можно было сравнить с правилами некоей общественной игры.

Но, вместе с тем уверен, что не менее половины из них становились коммунистами, если и не совсем по велению сердца и проникшись идеологией социализма, то уж, по крайней мере, сознавая необходимость вместе с единомышленниками делать всё возможное для улучшения жизни народа и своего государства.

Не удержался и я, потому что, в закоулках души ещё жила вера в идеалы социализма. Плюс к этому, поработав десяток лет в разных организациях и учреждениях, видел, что без этой формальности нормальной карьеры не сделаешь, сколько не старайся. На всём пути роста, впереди тебя бежит характеристика, в которой довольно весом пункт членства в комсомоле или партии. В итоге, подал заявление, несмотря на то что установленный срок приёма в партию из комсомола был ограничен 27 годами, а мне уже 30 с хвостиком.

Я проработал во многих низовых коллективах, изнутри знаю этих партийцев, которые от других людей отличались только честным трудом, дополнительными обязанностями и ничем больше.

Это они, руководствуясь внутренним позывом, долга и совести, да и зовом партии, подчас в неимоверно трудных хозяйственных и жизненных условиях, осуществляли громадные общегосударственные и рядовые хозяйственные проекты.

Это они первыми шли в бой на фронтах Великой Отечественной. И в считанные годы истинные партийцы, известные двадцатипяти- и стотысячники, в первых рядах народа восстановили разрушенное войной хозяйство страны. И не фальшивым тогда был лозунг – «Коммунисты – вперёд!».

И это их предала верхушка, в одночасье переметнувшись в другой, капиталистический лагерь. (Получилось точно по Дж. Оруэллу, который ещё в далёком до нашего Краха, 1945 году красочно описал подобную ситуацию в своём «Скотном дворе». Удивительно, и это уже на грани мистики, что заправил переворота, он наградил портретным сходством с нашими «борисо-чуб-егорами»).

Вот они и их отпрыски, отбросив прочь все «измы», первыми ринулись рвать и растаскивать по клановым норам национальное достояние страны. Это они организовали менатепы, альфы, лукойлы, мосты и разнообразные частные «инвестиционные» фонды, тут же загадочно лопнувшие.

И это ведь продукты партсовэлиты, какие-то: -кидзе, -маны, – ины, -овичи, -перовы, -инские, -енские, -овские и иже с ними, говоря условно, подогнали вагоны, обманом отобранных у населения ваучеров, на фиктивные аукционы, или просто по дружбе с новой «борисо-чуб-егоровской» администрацией, отхватили огромную беспроцентную займовую, или даже безвозвратную сумму из госказны, чтобы уже фактически захапать, народную собственность, «законно» превратив её в частную. А это ведь явилось наглым присвоением национального достояния страны и всего народа, и называется – государственным преступлением.

Оказались в их карманах такие гиганты, как: Уралмаши, Магнитки, Апатиты, Никели, месторождения ценных руд, золота, алмазов, угля, нефти, газа; машиностроительные и др. заводы; предприятия «Большой химии» и прочие. Все они были построены, где каторжным гулаговским, а большей частью, героическим трудом миллионов советских людей, настоящих подвижников, включая и рядовых истинных коммунистов.

И, вот – самое показательное. Где же, при наглом отбрасывании сущностных идей, была КПСС, в центре и на местах, в областях и районах огромного Союза? Как могла развалиться такая махина – в одночасье и в прах!!!? И никто из её тогдашних бонз: секретари ЦК, включая Генерального, президиум и члены Политбюро, а там был ещё и многочисленный ЦК, обкомы и райкомы, – не обратился с призывом ни к народу, ни к самой партии, «боевому отряду советского народа». Им всем оказалось незачем, да и некогда! (небольшой пример: я был свидетелем захвата в собственность крупного совхоза, первым секретарём райкома партии одного из районов Московской области).

Голова огромного Дракона, именуемого Партией, – сама оторвалась от туловища и быстро, с вожделением всосалась в пасть Золотого тельца, а его двадцатимиллионная туша осталась лежать в агонии на пыльной дороге в никуда. – Чёрная страница истории нашей страны. Мрак. Уголовщина вселенского масштаба.

Надо сказать, и о «туше Дракона». Почему обвал КПСС произошёл без сопротивления массы её членов? Ведь, видя предательство верхушки, мог бы всего лишь один миллион из двадцати миллионов членов партии, ведомый хотя бы парой достойных секретарей, выйти на улицы сказать своё слово в защиту страны и идей социализма, в которые многие из них ещё верили. Если бы, хотя бы некоторые райкомы, комитеты крупных предприятий и объединений обратились с призывом – народ мог бы не допустить развала и столь масштабного расхищения народного достояния страны.

Брошенный народ, как не раз в истории России – безмолвствовал. А ведь вопрос стоял не только о существовании Партии, – под угрозой развала, если не полного уничтожения оказалось и Государство. Но история, как известно не признаёт сослагательного наклонения.

Случилось то, что случилось – народ устал от суматошной перестроечной возни верхов, в вихрях которой угасли и маяки. Скрепы цельности Советского Союза стали прогибаться, а некоторые из них: – дружба народов, управляемость республик, и целых регионов России – треснули. Деструктивные движения затронули сферы управления, политики, экономики, финансов, обороны страны. Всё это привело к резкому снижению уровня жизни народа и дезориентации его умонастроения, потере надежд на будущее.

Бессилие одряхлевшей власти позволило прозападным идеологам на верхах сов-парт элиты захватить главные позиции в СМИ и вести интенсивное очернение всего советского, и беззастенчиво рисовать рай капитализма. На почве и в атмосфере этого ядовитого тумана образовалась среда активных младолибералов, быстро захвативших важные органы управления достоянием страны.

Правда, в августе 1991 г. и в октябре 1993 г. были попытки. Первая потерпела поражение из-за слабости характера и воли её руководителей. Вторая – ответ на решение вновь избранного Верховного Совета Р.Ф. (парламента) лишить Ельцина поста президента, – так же не увенчалась успехом. В обоих случаях, как бы там ни говорили, победу одержал «бульдозер» дубовой воли Б.Н. Ельцина, его жажды личной власти. Во втором случае, он не остановился даже перед расстрелом из танковых орудий избранного народом Парламента страны, и расстрелом безоружных демонстрантов у мэрии и телецентра Останкино. И ведь это было явным Государственным преступлением. Но оно, так и сошло с рук. Растоптанное, обезумевшими от страха и жажды своего куска наживы беглецами, Красное знамя Страны Советов – наследницы Великой тысячелетней державы уже некому из них было поднять. Довольно слабой рукой его подхватил лишь только один из небольших функционеров – заведующий одного из многочисленных отделов ЦК. И тот стыдливо его спрятал за пазуху, а потом, слегка подправил в угоду новым властям, и неуверенно выставлял от случая к случаю.

Развал Советского Союза оказался трагедией для этой первой в истории мира социалистической страны, но ещё больший удар был нанесён самой идее социализма, которую сотни лет вынашивали и оттачивали ярчайшие умы человечества.

Не в те головы и руки попала задача реализации Великой идеи. Вся конструкция партии оказалась неспособной к такой работе из-за отсутствия демократии даже в ней самой. Процветал вождизм, разгул субъективизма в принятии важных решений, затрагивающих общенародные интересы. Важную, если не определяющую, роль при этом, сыграла разложившаяся парт-сов-элита, породившая обширные: бюрократизм, коррупцию и беззаконие.

История человечества полна кардинальных падений и смен не только отдельных государств, но и целых цивилизаций, от древнейших времён до наших дней. И примечательно, что одной из главных причин их гибели было создание и взращивание элит. Со временем, наступает их угасание, вырождение и разложение. (В биологии, это называется инбридингом, который неукоснительно приводит к вырождению).

Парадокс, но червь личного благополучия, противоположный идее социализма и коммунизма, по глупости был воспитан самой правящей Партией, в лице элиты, вскормленной благами мощной инфраструктуры, обслуживающей руководство партии и государства.

В тепличных условиях которой, за более чем три поколения на смену былой боевой партгвардии выросла уже иная элита, основательно проросшая мицелием родственных, кумовских и деловых связей (процветал пресловутый блат). Эта элита, была уже оторвана от народа, потеряла к нему уважение и совершенно далека от изначальных идеалов. Ради своих, новых интересов способна была предать любую идею. Что и произошло.

P.S.
Говоря о «мицелии», приведу лишь пару небольших, но показательных примеров пустоты, которой украшались посты управления государством Российским.

Первый. Один из элитных сынков удачно женился на дочери генпрокурора страны, приобретшего известность в самые мрачные времена её истории. Через некоторое время он уже заместитель министра – «зам». И только через годы недостаток знаний и способностей привёл к необходимости его замены. Но, как быть? Ведь «товар» хоть и гнилой, но элитный!

И вот заботливая номенклатура специально для него открывает штатную единицу советника по м.(!?) в энное посольство СССР. Отсидев положенный срок, он возвращается в Москву, в посольстве «единица» закрывается, а в некоем министерстве – в виде какого-либо «зама» – опять открывается.

Второй. Моего помощника, референта посольства СССР в Великобритании, Макарова П.П. классного специалиста по картофелеводству, по истечении срока отзывают. Жалко, он деятельно помогал мне в работе, а также подготовил и направил в МСХ ряд ценных информативных материалов по селекции, семеноводству, хранению и переработке картофеля.

На смену присылают нового. Прочитал характеристику, всё нормально: – окончил Институт механизации сельского хозяйства, учился в аспирантуре, стажировался в США. К его приезду подобрал ряд несложных тем и вопросов для возможной разработки. Надеялся, что он заинтересуется, ведь специалист же.

На первой беседе завёл об этом разговор, а он в ответ – ни гу-гу. Не понимает, или не хочет понимать и выполнять работу. (Скорее всего, он думал, что это я не понимаю, кто он и для чего приехал). Что делать? Время идёт, а работы от него – ноль.

Здесь уместно сказать и о небольшой интриге. Дело в том. Что посольство задыхалось из-за недостатка кадров, и посол несколько раз поднимал вопрос о передаче под его начало единицы с. х. референта. МСХ СССР каждый раз отказывало. И вот однажды, в ходе ежедневного брифинга сотрудников посол поднимает моего помощника и просит рассказать о его работе. Тот стоял и молчал. В гнетущей тишине зала не смог проронить ни одного слова, не то, чтобы ответить хотя бы на один вопрос.

Делать нечего. Тут звонок из МСХ с просьбой отнестись к нему с вниманием и уважением. Видимо пожаловался. Это меня насторожило.

А секрет прост. Оказалось, что он тоже из той «теплицы». Женат на дочери заведующего отделом ЦК КПСС, сын очень влиятельного в Минсельхозе заместителя министра. Однако, судя по его способностям и недостаточном знания предмета, он не смог работать даже по профилю, указанного в объективке.

А всё просто. Это ведь всемогущий папа провёл его за ручку через среднюю школу, институт, часть аспирантуры, подарил зарубежную стажировку в США, ввёл в номенклатуру и… отправил его ко мне на отдых.

И самое непостижимое. Отсидев положенный срок, по возвращении в Москву он получает должность заместителя начальника Управления внешних связей МСХ России. Мрак! Не сумев работать простым референтом, он вдруг созрел для руководства работой всего корпуса с.-х. атташе! И здесь оказался тот же «пушок» для гнёздышек бездельников: – «зам».

Происходило всё, как в басне: «…Но, если уж Осёл попал в номенклатуру, вынь да подай ему руководящий пост». Басни С. Михалкова, 1975 г.

А что, если такое происходило и в других сферах управления в стране и возможно ли такое сейчас? Будьте бдительны. Ведь метастазы живучи!

*** * ***

Глава вторая

Раздумья старого агронома
(события не так уж и далёкого прошлого)

Чтобы в ходе реформирования науки, особенно отраслевой, во многом зависимой от административных, а в мои годы и общественных органов, не повторить ошибок, необходимо иметь в виду отрицательный опыт, накопившийся, а в некоторых случаях и утвердившийся, в науке в прошлые десятилетия. Привожу только собственные наблюдения и мнения о нашей с.-х. науке. Но прежде, – о наболевшем.

Раздумина первая
Бурелом, постигший наше сельское хозяйство

Гайдаровские наёмники, которые быстро нашлись в верхних эшелонах Минсельхоза России и их подпевалы – армия беззастенчивых щелкопёров СМИ, типа Ю. Черничко, – устроили в стране «шоковую» фермеризацию.

Без тщательно продуманной концепции, разработки законодательной и правовой базы, тщательно подготовленной программы, без агроэкономического обоснования и предложения более эффективных проектов и типов ферм, необходимого объёма капиталовложений и кредитно-финансового обеспечения, – были пущены в распыл, а по существу, разворованы, огромные государственные средства, почти разрушена целая отрасль экономики страны.

Эти умники думали, а вернее предлагали обществу поверить, что стоит только крикнуть селянам: «Бери землю!», как сразу ненавистные колхозы разбегутся сами по себе, а все колхозники станут заправскими земледельцами-собственниками (семейными фермерами) и завалят страну дешёвыми продуктами питания.

Обернулось всё грандиозным провалом. Землю разбазарили, сотни тысяч гектаров пашни забросили в бурьяны и подлески, а фермерствовать мало кто захотел, а вернее – смог. А ведь они не могли не знать, что, не только финансово-экономической, но и просто демографической базы для создания современного семейного крестьянства (фермерства) в современной России не было.

В деревне к 1990 году уже шестьдесят лет как не было и самого крестьянства со всеми его характерными чертами, которые были когда-то у нас в России и сохранились сейчас во многих странах, даже в индустриальной Европе.

Кроме того, мировая аграрно-промышленная революция двадцатого века внесла в это дело свои коррективы. Современное сельское хозяйство, как важнейшая отрасль экономики страны, уже не могло быть основано на семейном (в нашем исполнении) хозяйстве, – натуральном, отстёгивающим государству только излишки продуктов, сверх собственных потребностей. Оно уже превратилось в структурированную технологичную и высоко товарную отрасль, – своеобразную аграрную индустрию (в Англии, например, она так и называется), твёрдо ориентированную на создание и удержание продовольственной безопасности стран.

Беда в том, что при всей своей мощности, в советское время наша отрасль обладала закостенелой структурой, предполагающей только две формы хозяйствования – колхозы и совхозы – практически одной социалистической (на деле – государственной) собственности. К тому же она, как ни одна иная отрасль экономики страны, была по рукам и ногам связана административно-командной системой управления, заведшей её в тупик, почему и острейше нуждалась в перестройке всей организационной структуры. А это, усиление научного, технического, технологического, организационного, материального, логистического, кредитно-финансового, и других видов обеспечения её нормальной деятельности.

Иными словами, нужны были не пустозвонные призывы и суета, а стратегия и тактика развития отрасли, чем и должны были заниматься государственные органы и НИИ.

Довольно дикую (без кавычек) картину нашей «фермеризации» я наблюдал лично, когда в 1993 – 1994 г. участвовал в реализации «Коломенского проекта» по освоению голландской технологии выращивания и уборки картофеля. Проект был грантом (подарком) Правительства Нидерландов Правительству России, и осуществлялся на полях ещё живых шести совхозов ряда южных районов Московской области.

Это был самый разгар шумихи о фермерах, и в 1994 году я посоветовал голландским экспертам отобрать ряд фермерских хозяйств для участия в проекте.

С этой целью посетили земельный отдел районной администрации, и узнали, что всего по Коломенскому району получили землю для ведения сельского хозяйства 280 человек. При этом, подавляющее большинство новоявленных «фермеров» – горожане Коломны. Многие из них должностные лица всевозможных районных организаций. Наделы в основном от трёх до десяти гектар. Стали спрашивать кто из фермеров, чем и как занимается.

И тут выяснилось, что обещали вести хозяйство и взяли под это кредит почти все. Но, в силу сумасшедшей инфляции, ущербности процедуры кредитования и отсутствия контроля, деньги испарились. Из всей армии «фермеров», взятую землю обрабатывали, и то частично, всего около полутора десятка собственников (около 3%!). Мы поехали посмотреть, как налажено производство у этих «передовиков».

Фермер «Х» – заместитель директора одного НИИ в городе Коломна. Большой кабинет со столом для заседаний. Сам «фермер» – представительный полный мужчина, лет сорока-пяти с ухоженными руками, вешает нам «лапшу на уши» о том, как он и чем занял пока пять га из полученных десяти. На вопрос о возможности ознакомиться с его хозяйством, стал что-то долго рассказывать о своей занятости в данный момент. Было ясно, что он, как и почти все остальные «фермеры», взял землю отнюдь не для ведения сельского хозяйства, а либо для продажи в будущем, либо для других целей. На авось. Дескать, будущее покажет. Почему же не взять, если так (попросту, задарма) дают!

Потом Государству Российскому пришлось списать в убыток выданные кредиты, а полученная таким образом земля – так и болталась впустую, зарастая сорняками, а скорее всего – новыми собственниками пущена под продажу. В результате обследования нашли только шесть (из 280-и! менее 2-х%!) фермеров, готовых выращивать что-либо и картофель. Голландцев поразило положение вновь испечённых российских фермеров. Кредит, как и землю, районные чиновники раздавали всем.

В результате, для тех, кто всерьёз хотел основать хозяйство, выделенных денег оказалось смехотворно мало. И те сразу съела инфляция, а длинных кредитов не давал ни один банк. Коммерческие кредиты в то время можно было взять лишь недели на две-три, да и то под двести с лишним процентов. Со стороны же властей не было никакой помощи в организации снабжения техникой и материалами, а особенно в сбыте продукции. Таким образом, гайдаровские фермеры были брошены на произвол судьбы.

Например, один из отобранных нами фермеров из-за невозможности пробиться на рынок и, не имея возможности хранить картофель, вынужден был продать его перекупщику на корню за копейки, остался с большим убытком. Другой, чтобы продать выращенный урожай по нормальной цене и оправдать расходы, в течение всей зимы возил клубни в рюкзаке (!!!) электричкой в Москву. Голландцы в шоке.

Приняв этих несчастных фермеров в проект, компания Ока-93 предоставила им в лизинг голландский семенной материал, агрономическую помощь и технику, а на кооперативных началах реализовала урожай. На средства проекта для них было приобретено пустующее картофелехранилище местного ОРСа, а голландские специалисты его оснастили современным автоматическим оборудованием.

Что же касается настоящего крестьянина, фермера, то его черты, как у нас, так и в других странах вырабатывались веками. А это: – приверженность к основному источнику жизни – земле, собственной или арендованной на долгий срок; – восприятие сельского хозяйства даже не как ремесла (профессии), а как образа жизни. Оно обеспечивает все его потребности, не только материальные, но и духовные; – профобъединения (общества) и их местные ячейки, для лоббирования их интересов перед структурами власти, а также; – горизонтальная и вертикальная кооперация.

Не последнее место заботы и деятельности фермеров и других землевладельцев должны занимать вопросы сохранения и улучшения сельских территорий, их рекреационных и духовных свойств. Без всего этого в настоящее время невозможно вести эффективное хозяйство.

Например, такой стране как Великобритания ничего не стоило бы ликвидировать своё сельское хозяйство и с лихвой залатать небольшую дырку (1-2%, а в двадцатых годах 21 века – меньше 1%) в ВВП, купив минимум в два раза дешевле на мировом рынке те же объёмы сельхозпродуктов, а на маржу откупиться от своих фермеров, которых всего-то два-три процента деятельного населения.

Кстати, подобные идеи витали в умах правящей элиты в период бурного развития английской промышленности в девятнадцатом и начале двадцатого века, и тогда они опустили своё сельское хозяйство. Однако, бедственное положение с обеспечением населения страны продуктами питания, граничащее с голодом, в годы первой и второй мировых войн, заставило правительства Великобритании, как и других стран Западной Европы, обратить внимание на развитие собственного сельского хозяйства – гарантию продовольственной независимости страны.

Они, в рамках тщательно разработанной Единой сельхоз политики Общего Рынка, всячески поддерживали главный капитал на земле – своих фермеров, силами которых эти страны добывают существенную долю своего хлеба, а также свои бифштексы, своё молоко и разнообразные молочные продукты, своё вино, овощи, фрукты и др.

Они подняли производительность и экономическую эффективность своего аграрного сектора. Не буду утомлять читателя цифрами и многочисленными выкладками, приведу только несколько аспектов успеха. Это:

– развитие аграрной науки;
– профессиональное обучение всех фермеров;
– организация сети локальных центров действенной пропаганды научных достижений и эффективных технологий производства;
– поддержка широкой горизонтальной и вертикальной кооперации фермеров:

– система гарантированных цен на продукцию, и помощь в виде государственных интервенций в рынок;
– гарантированный минимальный (и не малый) уровень зарплаты наёмным работникам;
– субсидирование затрат фермеров на мелиорацию земель (некоторые виды работ почти на сто процентов);
– льготные цены на удобрения, тракторы, с.-х. машины и оборудование, и горючее;
– суровые меры по защите внутреннего рынка (квотирование и пошлины) и др.;
– Сохранение, развитие и поддержка, в том числе и финансовая, сельских территорий и ландшафтов.;
– В предпоследние два-три десятилетия пошёл процесс укрупнения производственных единиц.

– Быстрыми темпами в мире идёт автоматизация процессов производства (ИИ), кое-где даже до «умных ферм» на базе цифровых технологий. Об одной такой ферме, молочной, я ещё в 1985(!) г. направил довольно подробную информацию в МСХ СССР. Развиваются новые, высокотехнологичные формы производства, такие, как аквапоника, вертикальные, городские и др.

Поэтому, нашим горе-политикам прежде, чем ломать, надо было бы изучить и твёрдо знать мировой опыт, весь механизм подъёма эффективности с.-х. производства, адаптировать стержневые его факторы к нашим российским условиям, перевести сложившиеся хозяйства – колхозы и совхозы, – на товарно-денежные рыночные отношения, а не бросать к ногам тружеников пустые бумажки на виртуальную собственность земли. Большинство бумажных – паёв и ваучеров за гроши скупили, спекулянты и предъявили права на частное владение огромными площадями сельскохозяйственных земель России. (Журнал РБК, №12 за 2009 г. привёл данные о новых русских латифундистах: это В. Пчёлкин – 570, И. Потапенко – 463, С. Кислов – 420, К. Подольский – 360 тысяч гектаров!!!).

Есть ли где ещё в Поднебесье такое раздолье воротилам дикого капитализма, – по дешёвке скупать огромные куски страны?

*** * ***

За время моей работы в Нидерландах и Великобритании был собран, обобщён и направлен в Министерство сельского хозяйства и научные учреждения страны большой материал об опыте сельскохозяйственного производства в этих странах и о развитии сельскохозяйственной политики в Общем рынке. Удивительно, но на мои многочисленные послания, реакции не было почти никакой.

Интеграционные процессы в Европе никого из наших аграриев, как политиков, так и учёных – не интересовали, да и самой сельскохозяйственной политики, как понятия, по-моему, у нас при административно командном стиле управления, практически не существовало. Иногда эта политика подменялась пустопорожней формулой: «Забота Партии и Правительства», в виде очередной широко распропагандированной, но экономически и финансово не обеспеченной Продовольственной Программы.

Помню анекдот на эту тему:

«Спрашивает муж у жены по телефону,
– Что у нас будет на обед сегодня?
– Вырезка – отвечает она.
– А где она? – обрадовался он,
– В холодильнике на средней полке.
– Открывает муж холодильник, а там, на пустой средней полке лежит газетная вырезка со статьёй о принятии Продовольственной Программы».

В ту же строку. Даже в высоких с.-х. кругах тогда чувствовалась некоторая тревога, и даже, переживания о том, что в сельском хозяйстве страны, особенно с управлением отраслью, положение не совсем благополучное. Об этом можно было судить по анекдоту, в приватной обстановке, рассказанному одним высоким руководителем Госагропрома.

– «Сидит человек в кресле парикмахера. Мастер с усердием стрижёт, и вдруг спрашивает:
– А где Вы работаете?
Клиент отвечает:
– В Госагропроме!
Через минуту – опять тот же вопрос, а затем ещё пара таких же вопросов. Клиент удивился:
– Почему Вы задаёте один и тот же, извините, дурацкий, вопрос? На что парикмахер ответил:
– При слове «Госагропром» мне легче стричь, так как у Вас при этом – волосы встают дыбом.

Следует отметить, что как раз в те годы в странах Общего рынка шло бурное наращивание производства сельскохозяйственной продукции, его интенсификации путём роста капиталовложений, как частных, так и из фондов ЕЭС, и из бюджетов стран участниц.

Но, за все 13 лет моей службы в Нидерландах и Великобритании, нашим посольствам и торгпредствам не было запрошено ни одной информации, не дано ни одного задания по экономике сельского хозяйства этих стран. Правда, в 1988 г. в период угасания пресловутой перестройки, одно задание всё же было, во исполнение которого посольство и торгпредство подготовили обширную информацию, которая без следа пропала в предсмертном водовороте госорганов умирающей Страны советов.

Уверен, что тщательное изучение существа сельскохозяйственной политики стран Общего рынка того периода и мер по её претворению в жизнь, могли бы способствовать разработке и принятию действенных мер по сохранению нашего сельского хозяйства и повышению его эффективности, а в переходный период, не потерять хотя бы достигнутого ранее уровня продовольственной безопасности страны. (Думаю, что в разруху, нехватку продуктов питания и духовного обнищания народа 90-х, страну можно было взять голыми руками).

Особое внимание необходимо было уделить не к возврату к старым отжившим формам хозяйствования, а к переходу существующих хозяйств на разумные структурно новые рыночные отношения. Тем более, и пример Китая к тому времени уже был.

Что было – то было. В результате целых двадцати пяти лет «победного» шествия капитализма в сельском хозяйстве страны, потребовалось, чтобы 50% всех, на бумаге созданных, фермерских хозяйств не вели хозяйственной деятельности. Об этом красноречиво говорили данные последней сельскохозяйственной переписи.

Не могу обойти молчанием совершенно ложный и, по существу, безнравственный тезис о нехватке продовольствия в порушенном Советском Союзе. Это преднамеренный блеф, растиражированный и, к сожалению, уже внедрённый целевой массированной пропагандой в сознание огромной массы населения. К сожалению, как раз он послужил одним из действенных факторов слома советской системы.

Да, уровень эффективности производства не был высок.

Да, урожаи сельхоз культур и продуктивность животноводства желали быть более высокими.

Да, организационная структура и управление производством, были недостаточно эффективными.

Да, производительность труда была низкой. Система реализации и распределения продукции не только сельского хозяйства, но и перерабатывающей промышленности, то есть торговля – не выдерживала критики, и многое другое.

Да, функционирование всего агропромышленного комплекса острейше нуждалось в реформировании, финансовой поддержки и модернизации.

И, вместе с тем, при всех недостатках системы, сельское хозяйство страны худо-бедно почти полностью обеспечивало огромную страну продовольствием, а зависимость от импорта мяса в СССР была не выше 10 %, в то время, как при новой власти – до 40% и выше. При значительном росте сбора зерна, конвертировать необходимую его часть в мясо, не позволяет ещё далеко невосстановленное поголовье скота.

Относительно мифов, остановлюсь только на некоторых, которые резко исказили и продолжают искажать истину.

Миф первый: – в СССР не хватало хлеба и пришлось завозить его из-за границы.

Не буду утомлять читателя цифрами, их предостаточно, скажу только, что сбор зерна перед развалом страны был в РСФСР на уроне 120 млн. т. К этому показателю при новой власти добирались 25 лет!

Тем не менее, тогда нам зерна не хватало, потому что обеспечение страны мясом осуществлялось исключительно за счёт собственного производства, требовавшего большой массы концентрированных кормов, основу которых составляет зерно. Дефицит кормового зерна восполнялся импортом. В то же время, даже в годы большого импорта зерна, мы экспортировали определённую часть урожая пшеницы хлебных сортов.

За бесценок ловкими юридическими путями скупили огромные сельхоз земли, включая пашню. Новые «латифундисты», в одночасье узрели в сельском хозяйстве золотую жилу и сообразили, как её реализовать. увеличить капитал, и с помощью инвестиций закупили за рубежом высокоэффективную технику и технологии производства, что повысило сборы зерновых (в первую очередь пшеницы) и стали мировыми экспортёрами зерна. То же произошло в животноводстве, особенно в молочном. Всё хорошо, но «золотой-то ключик» оказался зарубежным.

Однако, на этом, немного радужном, фоне лукавыми представляются победные реляции некоторых больших чиновников об экспорте российского зерна. Ведь не говорят они при этом, что экспортируем его мы в виде сырья, просто зерном. А вот Турция, покупая его у нас по цене сырья, занимает первое место в мире по экспорту муки. Италия занимает ведущие позиции в экспорте макарон. По причине большого отставания нашей биологической промышленности, импорт биодобавок к кормам съедает значительную долю прибыли от экспорта зерна.

По существу, мы ведь и с экспортом зерна теперь заняли прочное место в «достойном» ряду с такими продуктами нашего российского экспорта как: лес – на корню, или кругляком; топливо и химия – газом и сырой нефтью; сталь – прокатом вместо изделий, вплоть до болтов и гаек (я уж не говорю о технике, машинах); алюминий – слябами и чушками; и т.д. В то же время продукцию из нашего же сырья продолжаем дорого покупать, под запоздалые призывы к активному импорт замещению.

Миф второй: В СССР не хватало мяса. При поголовье сельскохозяйственных животных, которое было в 80-е годы, мяса в стране производилось по 63-65 кг на душу населения, (справка: столько же было и в Великобритании) что почти соответствовало медицинским нормам питания. Расхожее отрицание этого факта со ссылкой на «совковую прислужницу» статистику, по крайней мере, неправомерно.

И в то же время, действительно в СССР бушевал дефицит мяса (известные анекдоты о поездах из Москвы, пахнущих колбасой и пр.). По моему твёрдому убеждению, дефицит мяса в стране был вызван рядом причин, среди которых было три главных: отсталая технология производства, безобразная система заготовок и распределения и самое главное – боязнь верховной власти своего собственного народа.

Советское правительство держало отрасль на голодном пайке, уделяло недостаточно внимания модернизации и развитию комбикормовой, биологической промышленности, и мясокомбинатов, как в количественном и, особенно, в качественном аспекте.

В результате, полноценных комбикормов не хватало, много зерна перерасходовалось при скармливании его в непереработанном виде. Кроме того, в стране не было организовано собственное производство сои и других высокобелковых культур, а «специалисты» Внешторга неграмотно организовали импорт кормового зерна, при молчаливом согласии Минсельхоза. Они закупали на корм много зерна пшеницы вместо высокобелковых сои и кукурузы. Если бы было наоборот, кстати, как это делали и делают все европейские страны, объёмы закупки зерна были бы значительно меньшими, или даже минимальными. Это один из главных доводов.

Подкреплю его только одним примером, доказанным наукой и практикой: при совершенной технологии содержания животных и кормом, хорошо сбалансированном по белку, витаминам и минеральному составу, на привес одного килограмма мяса курицы затрачивается 2,3-2,5 килограмма корма, при несбалансированном же (просто дроблённое зерно) – уже 6-8, а то и 10 килограмм. То же и в других видах животноводства. Разница огромна! Отсюда были и перерасход, и вынужденный импорт кормового зерна. При соответствующем внимании к этому делу, производство мяса в СССР могло бы быть более эффективным, как в количественном, так и в качественном выражении.

Позорные «колбасные поезда», т.е. дефицит мяса, особенно в регионах, был вызван ещё и безобразной советской системой заготовок и распределения. Именно в этой сфере, насквозь пронизанной коррупцией, игнорирование по идеологическим причинам рыночных отношений, сыграло свою отрицательную и даже пагубную роль.

По моему мнению, немаловажная причина создавшегося тогда положения – страх! Боязнь своего народа правящей элитой страны. Ожегшись ещё при Н.С. Хрущёве, когда при подавлении волнений населения, вызванных повышением цен и снижением расценок труда, в Новочеркасске, власти применили оружие, власть не решалась, вернее, боялась использовать такой экономический регулятор, как цены. Десятилетиями, и даже в разгар дефицита, цена на мясо оставалась неизменной – 2 рубля за кг!

Помню, как в 1987-м г. на совещании советников (атташе) по сельскому хозяйству в МСХ СССР, при обсуждении дефицита продовольствия и зарубежного опыта решения подобной проблемы, советник нашего посольства в США Л. Оверчук предложил поднять цену на мясо с двух рублей до шести-восьми, и если так сделать, – прилавки сразу станут переполненными, дефицит исчезнет. На него зашумели присутствующие представители министерств и партийных органов, а подводящий итоги совещания заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС сказал, что это не наш путь.

*** * ***

А вот, всего через – три года, Гайдару бояться было уже нечего, он шёл на большой волне недовольства народом одряхлевшей властью (во многом вызванного тем самым дефицитом) и прекрасной картиной светлого капиталистического будущего, так красочно нарисованного трибунами демократии: Яковлевым, Афанасьевым, Аганбегяном, Собчаком, Поповым, и др.

И что произошло? Не планомерно, а вдруг отпущенные цены и – бесконтрольно настежь распахнутые ворота нашего внутреннего рынка, – пред импортом продовольствия. Так быстро реализовали гайдаровскую мечту о «заполнении прилавков». Однако также быстро оказалось, что прилавки заполнены и мясом, и мясными деликатесами, но не для всех. Огромная часть населения могла только полюбоваться, ужаснуться ценам и сглотнуть слюну. Индексация зарплат и пенсий не успевала за неудержимо растущими ценами. Если учесть самые необходимые расходы на жильё, одежду и прочее, то, извините, о мясе и мечтать не приходилось. Так что победа Гайдара с его прилавками – тоже блеф, приведший к массовому разорению российских производителей во всех отраслях экономики страны,

Делая ставку на наращивание в стране дутого непроизводственного капитала, преобладающая часть которого получена от экспорта сырья и от непроизводственной сферы (торгово-банковский, биржевой спекулятивный капитал и сфера услуг), власть позволила себе роскошь разрушить с.-х. предприятия, худо-бедно кормившие страну. Достаточно, проезжая по дрогам краёв и областей страны, грустно смотреть на брошенные, уже полуразвалившиеся корпуса многих заводов и фабрик. Гайдаро-Мамай прошёл.

Если говорить о сельском хозяйстве, то – забросили в бурьяны треть всей посевной площади, а это размер посевной площади целиком трёх таких стран, как Великобритания; извели почти две трети поголовья всех сельскохозяйственных животных, и в итоге довели импорт продовольствия до размеров, превышающих половину потребности страны, а в таких городах, как Москва и Петербург – до 80 %.

Получилось так, что Европа, редко голодавшая по-настоящему, а всё же серьёзно думала о продовольственной безопасности и добилась её, модернизировав своё сельское хозяйство. В то время, как Россия, в истории которой «дружба» с ужасающими голодоморами, неоднократно опустошавших огромные её регионы, крепко сидит в генетической памяти её народа, новая власть беспечно, с думой только о сегодняшнем дне, довольствовалась кусками с чужой тарелки. В кои веки в России можно было подумать о том, что её будут кормить Голландия, Франция, Германия, Италия, даже Израиль и другие страны Западной Европы, Азии и Америки. (90-е и 2010-е гг.)

Приведу только один конкретный пример из практики, как нас кормили и за счёт кого?! Известная финская компания Валио, принадлежала кооперативам финских фермеров (нам бы такую кооперацию!). По данным публикации её президента, к 2000 году она захватила 12 % российского внутреннего рынка сливочного масла и 13 % рынка плавленых сыров. В Крупных городах удельный вес их продукции был ещё большим: в Москве – 28 %, в Петербурге – 45%.

Примечательно, что заводы фирмы Валио в России, даже не покупали молоко у наших хозяйств, – работали только на своём сырье, завозимом из Финляндии. Таково было условие финских фермеров, у которых в структуре доходов их ферм 45% составляли дотации (!). Это говорит о том, что экспорт этой продукции был субсидирован в целях успешной конкуренции и изгнания наших производителей с нашего же рынка. Подобная картина и с импортом других продуктов из других стран. Кто же кого кормил на самом деле? Оказывается, – мы, отринув своих, кормили чужих фермеров! И если бы дело ограничилось только этим.

В 1996 году мне довелось с группой англичан из проекта ТАСИС, посетить крупный птицекомбинат в Усть-Лабинском районе Краснодарского края, мощностью в десятки тысяч тонн куриного мяса в год. Картина нам предстала – удручающая. Огромные корпуса, оснащённые современным оборудованием, стоят уже который месяц. Катастрофа для окрестного населения, так как комбинат являлся градообразующим предприятием. На его плечах были не только расходы на основное производство, но и ЖКХ и пр. инфраструктура большого посёлка.

Директор комбината рассказал, что предприятие погубил, субсидированный правительством США, импорт «ножек Буша». Их демпинговая цена оказалась ниже себестоимости продукции комбината, и даже ниже американской фермерской себестоимости. Люди остались без заработка и вынуждены были бежать куда глаза глядят, в поисках хоть какого заработка. Кто в крупные города, кто в челночный бизнес, а кто не смог, стал топить своё горе в водке.

И ладно бы, работники, и в первую очередь молодёжь, ушли бы в город, в его производственную сферу, так нет же, сам город теперь тоже уже не тот. Фабрики, заводы и все остальные, мало-мальски что-либо производящие предприятия развалились. Чтобы не дать им возродить их потенциал: в сельском хозяйстве – крупные предприятия, в промышленности – станкостроение. На месте его главного, мирового уровня, центра – красуется французский Ашан. А активное население, образно говоря, разделилось на три основные категории – тех, кто торгует и тех, – кто их охраняет от третьей группы – мошенников, воров и откровенных бандитов. Позор.

Самый приблизительный подсчёт показывает, что в Москве миллион, а то и больше охранников, основную долю которых составляют молодые трудоспособные мужчины в основном из российских сёл и малых городов. К этому надо добавить обслугу новорусского барства. Это няни, гувернантки, горничные, повара, водители, садовники, а также прогуливатели собачек, собачьи модельеры и стилисты, и др. Один теперешний барин недавно похвалялся на страницах газеты Новый Город, что он содержит 12 таких душ, и лицемерно добавляет, что он тем самым создаёт рабочие места. Не маразм ли?

Наш дом в Москве охраняют восемь охранников. С одним из них я как-то разговорился «за жизнь». Ему лет 35-40, он из брянского городка Клинцы. По образованию ветеринар. Приехал в Москву потому, что там колхозы разорились, работы не стало, а в своём городе ему, как и многим молодым людям, тоже не нашлось работы. Я спросил его, не в этих ли Клинцах завод, производящий известной марки автомобильные краны, и не пробовал ли он устроиться туда. Он ответил, что действительно на завод устроиться можно, и курсы соответствующие есть, но там ведь работать надо, а здесь и зарплата выше и работать не надо. «Сижу на табуретке пропускаю жильцов туда и обратно – вот и вся работа».

Пригласи теперь этих «рабочих»: работать на село, завод, фабрику, – в любую производственную сферу – дудки! Они вкусили сладость лёгких денег, как хищник, вкусивший плоти. Это говорит о том, что производительный кадровый потенциал страны растрачивается, дееспособность нации скатывается вниз до опасных пределов.

Не хочу быть ортодоксом, призывающим вернуться назад к кондовому российскому крестьянству. Нет. Поезд давно ушёл. Его, современного настоящего крестьянина, и напрасно было бы ждать. Да и был ли он когда-нибудь хозяином на своей земле в России? Рассматривая историю нашего помещичьего, общинного и колхозного крестьянства, можно прийти к выводу, что крестьянина-собственника товарного хозяйства и не было, кроме некоторых (их называли кулаками), в основном, казачьих, южнорусских, сибирских (столыпинских), районов.

В зависимости от направления деятельности, в настоящее время основой эффективного с.-х. производства должны быть достаточно крупные предприятия, располагающие достаточным капиталом для приобретения и освоения новых технологий производства и управления. Небольшие, в том числе семейные, фермы могут быть успешными только если они узко специализированы на ведении специфических производств. Под этим я понимаю такую организационную структуру, при которой применяются технологии, механизация и робототехника всех процессов избранного вида производства. Их называют – умными фермами. Только при этом единоличному (семейному) фермеру можно успешно конкурировать с крупными предприятиями в части себестоимости продукции.

*** * ***

И это не фантазия, это действительность. Я посещал такие фермы в Великобритании ещё в 80-х(!) годах прошлого века, писал информации и водил на них наших специалистов. Привожу пример, производства молока на одной из её ферм на 100 коров, со средним удоем удоем на одну корову в более 6000 л/г., обслуживаемой одним(!) человеком.

Достигается это тем, что весь процесс, организован и оборудован таким образом, что работы: – выход коров на пастьбу, – выбор нужного участка, – срок пастьбы, – приход на дойку, – заход в ячейку доильного комплекса, подключение доильного аппарата, – получение добавки корма во время дойки, – само доение, сбор молока в бак для охлаждения до 4-х градусов, выполняются самими коровами, с помощью системы электроники и автоматики. Компьютер, датчики на шеях животных и исполнительные механизмы на калитках, доильных ячейках, кормушках и др. контролируют и осуществляют весь процесс. Автоматезирован так же сбор, охлаждение и хранение молока.

Не легко представить и поверить, но заправляет всем этим процессом один человек. При этом, он специалист высокой квалификации. Он и скотник, и фуражир, и дояр, и пастух, и учётчик, и зоотехник и ветфельдшер и (по мелочи) электрик и механик. Для крупных полевых работ, заготовки зелёного корма, сена и силоса привлекается специальная группа рабочих центрального отделения фирмы.

При этом надо ещё учитывать, что у фермера не болит голова о сбыте продукции. Эти все проблемы он делегирует своему, единому на всю страну кооперативу с господдержкой Милк Макетинг Борд (MMB), располагающему своими молочными заводами и обширной логистической и сбытовой сетью. Сборщик по графику приезжает на ферму и сам забирает всё молоко. И здесь опять – многофункциональность: он не только шофёр огромной высокотехнологичной цистерны, он и учётчик, он и лаборант, т.е. отбирает пробы на жирность, кислотность, антибиотики, закладывает пробы в анализатор, вмонтированный в молоковозе.

Ко времени сдачи на завод, готовы все характеристики молока, его качества по каждой ферме, в соответствии с которыми фермер получает распечатку счета оплаты. При этом интересно отметить, что обычно весь процесс приёма молока проходит на доверии, без присутствия фермера. Финансовый результат реализации молока в свои магазины, а большей частью традиционно – прямо покупателям.

Без преувеличения скажу, что с пяти до восьми утра любая улица, любого горда и городка страны, имела почти сказочный вид: у каждой двери, каждого дома, отсвечивая лазурью фольги крышек, стоят белые бутылки. Оплата – по счетам кооператива в Агронете. Таким образом, весь путь молока от фермы до покупателя, включая его обработку, обходится без посредников. К сожалению, потом позиции британских фермеров в значительной мере были подорваны стараниями европейского CAP (Commonwealch Agricultural Policy) и мирового «WTO», заставивших Великобританию в 1994 году ликвидировать MMB.

В результате их политики спустя десять лет после этой акции, доля розничной торговой наценки в литре молока выросла практически с нуля (0,3%) до 17%. Доходы фермеров упали на 8%, а у сетевых закупщиков увеличились на 4000%). Отслеживаются ли у нас эти фокусы «любимого» ВТО?

Трудно говорить и судить о фермерстве в условиях полного отсутствия своего российского опыта, но считаю, что надо было шире использовать зарубежный.

Раздумина вторая
Ухабы сельскохозяйственной науки

Чтобы не повторять ошибок, необходимо знать и учитывать отрицательный опыт прошлого. Привожу собственные наблюдения и мнения о нашей с.-х. науке того времени.

Ухаб первый
Ранжир научных званий

Академик – по идее это кумир, впереди идущий, добытчик нового знания, раздвигающий горизонт науки… Всё это так, но, если не витать в небесах и опуститься на грешную землю, то я, в этом панегирике, имею в виду действительно учёных разных наук, биологических, химических экономических, технических, работающих с сельскохозяйственными объектами. Но, при этом есть и одна «хитрая» наука под хитрым названием – сельскохозяйственная (заметьте не аграрная).

Безуспешно пытавшийся обнять необъятное, Козьма Прутков не уставал советовать: – Зри в корень! И, если следовать этому правилу, то прежде всего следует внимательно рассмотреть существо и значение слова – «сельскохозяйственная» и его взаимосвязь со словом «наука». И каковы его «подводные камни» в оценке в этом сочетании, воздействующие на понимание существа науки. Ведь сельское хозяйство есть важнейшая отрасль экономики, – сфера ведения хозяйственной деятельности в государстве. И именно этот «хозяйственный душок» отдаляет его от от самого существа олимпа науки, что и позволяло, а может позволяет и теперь, некоторым большим чиновникам, по сути – хозяйственникам взобраться на его вершину, ещё и получить высокое научное звание академика.

Атрибутика учёного такого высокого звания, как академик, а именно: положение в обществе, престиж и привилегии, достойное денежное вознаграждение, услуги и льготы – могли притягивать к себе внимание, кроме пытливых исследователей, так же и энергичных, пробивных людей, часто необременённых подобными способностями.

Каждый предвыборный сезон в ВАСХНИЛ и РАСХН на деле превращался в поле жаркой битвы различных партийных и министерских начальников потому, что среди критериев на получение высокопоставленных научных эполет, весьма весомыми были не столько сугубо научные, сколько партийно-советские, – авторитет и доблести. (Не хочу приводить портрет такого учёного ярко нарисованный ещё А.С. Пушкиым в эпиграмме на князя Дондукова). Баталии на выборах академиков красочно описаны также в интернете, в воспоминаниях ак. В.В. Милосердова*, да и бывшего президента ВАСХНИЛ, А.А. Никонова.

*Послужной список, за почти весь стаж работы одного из многих описываемых им «академиков»: – 18 высоких партийно-государственных постов. А научных?

Для соискателей высоких научных званий, включая и научных работников почему-то негласно действовала и действует железная схема: – в основном через директорское кресло НИИ. Оно служило стартовой площадкой. И этот пост при советской системе был в «номенклатуре», т. е. в руках партийно-хозяйственных органов, что открывало путь так же и для соискателей из числа чиновников. Из этой категории соискателей было больше, а результат во многом зависел от их связей с власть предержащими. Что касается настоящих, преданных науке учёных, то им директорское кресло получить значительно труднее, да оно многим не так уж и нужно потому, что должность директора научного учреждения – требует много внимания и времени для деятельности по обеспечению и созданию условий научного процесса всего коллектива, по проблеме, решаемой данным институтом. Должность довольно сама по себе хозяйственная, хлопотная, порой не оставляющая времени для собственной плодотворной исследовательской работы в «своей», пусть даже небольшой, лаборатории.

Соискатели из околонаучной бюрократии, как правило добывали директорское кресло и смело шагали вверх к высоким научным званиям пользуясь авторитетом своих высоких государственных постов, связей и покровительств.

Как подобная ситуация могла выглядеть в других странах, могу привести пример. Экспериментальной станции (на деле Института) овощеводства в Уэлсборне, Англия. С его директором, господином Дж. Близдейлом, я был знаком ещё в 1963 году. Руководителем же небольшой лаборатории биологии (3-4 чел.) в то время был dr. Х (забыл имя) физиолог, который уже имел научное звание. Тогда он, в ходе ряда исследований в области генетики, использовал созданный им приборчик для измерения температуры листа растения, который он показывал в разговоре со мной, стажёром.

Через 20 лет, в В 1983 году я, в роли уже атташе по сельскому хозяйству нашего Посольства в Лондоне, опять посетил этот институт, и – поразительно! – директором был всё тот же, всего лишь, господин Близдейл, а заведовал той же небольшой лабораторией, тот же dr. Х, но уже – Стипендиат Королевского общества. (Что это такое, достаточно назвать таких стипендиатов этого общества, как: Ньютон, Дарвин, Эйнштейн и многие другие известные учёные, среди которых и наши – Менделеев, Виноградов, Ландау. Директор же станции, господин Близдейл искренне гордился тем, что в его институте вырос такой учёный.

Вернёмся к директорскому креслу нашего НИИ. Так вот, будущий соискатель из парт-гос службы вместе с директорским креслом автоматически получал в своё распоряжение мощные возможности (аппарат всего института) для преодоления первой ступени на пути в академики – докторской диссертации. Для её «оформления», (слово-то какое!) всегда находились, а может быть и по сей день находятся умельцы по перелицовке его кандидатской в докторскую, или для написания новой. Лично имел «удовольствие» наблюдать работу таких умельцев. Да, что – умельцы? Подчас настоящие учёные вынуждены были приглашать титулованное начальство в соавторы в качестве пробивной силы при публикации работ.

Вторую ступеньку – наличие оригинальных или новых научных достижений, преодолеть тоже было не так уж сложно. В соответствии с планом ГКНТ, директор уже являлся научным руководителем всей проблемы, решаемой данным институтом, что не редко становилось основанием быть соавтором, а иногда и единственным автором, множества работ сотрудников «своего» института. За каких-нибудь три-четыре года у него уже солидный перечень «научных» работ. А там уже недалеко до подачи заявки на баллотирование в членкоры, после чего и в академики.

Получить же учёное звание академика, минуя директорское кресло, (как английский dr. X) особенно в отраслевых институтах, рядовому исследователю, будь он хоть и семи пядей во лбу, было довольно сложно, так как само звание академика тоже входило в номенклатуру высших гос-парт органов и надо было соответствовать их требованиям и одержать победу на выборах.

Кандидатуры в Академики по уставу должны были выдвигаться учёными советами научных учреждений, а на деле – по «рекомендации» околонаучной бюрократии. Пиар и кумовство при этом играли не последнюю роль, как и практика своеобразных «индульгенций» на академические звания и посты, за временный выезд в дальние края, в Сибирь или Крайний Север.

Некоторые из прозорливых деятелей, из такой группы, ставши академиками, по-прежнему занимают пост в какой-либо сов-парт-структуре, и, используя ресурс своей высокой должности, заранее заводили в каком-либо подведомственном институте «собственную» лабораторию или секторок, где, тихий, скромный, подвластный, но головастый научный сотрудник разрабатывал, а подчас и рождал для него, определённую идею, обеспечивая учёный вес хозяина.

Некоторые чины правящей элиты – бывшие губернаторы, министерские начальники и другие бонзы паслись на этом поле. Доходило до прямого использования власти высоких постов. Например, на виду у всех, один из многолетних, маститых московских партийно-советских руководителей, с давнишней кандидатской в загашнике, при развале компартии и потере высокого партпоста, в одночасье стал вице-президентом(!) РАСХН. Сам этот факт уже наводит на размышления о научном потенциале такой системы формирования академического корпуса учёных аграрников.

О том, что из себя представляла эта категория учёных можно судить, прочитав в Википедии о научных достижениях одного из них, такую сентенцию: «В своих научных работах он (академик) показал, что механизация, химизация и мелиорация земель оказывают положительное влияние на конечные результаты с.-х. производства». А мы-то думали?

В смутное время долгожданной «демократии» бережно сохранялся и процветал тот же порядок. Мы же видели, как в девяностых у всех на глазах, целая армия больших и малых власть предержащих ринулась за кандидатскими и докторскими дипломами. «Уж не токмо ли пущего утверждения учёности для?».

Наша аграрная наука претерпевала своеобразную порчу, потому что из-за чиновничьего произвола оказалась в ситуации благоприятной для выдвижения в её состав недостойных претендентов на столь высокие звания настоящих учёных. Это отодвигало на задний план роль содействия взращиванию новых идей и теорий, и путей их решения, а на первый – укрепляло роль иерархии и директивы в науке, – факторов во многом бюрократических. Таким образом, высокое звание Академика ВАСХНИЛ, а затем и РАСХН, в значительной степени оказывалось своеобразным товаром, а весь корпус научных работников страны, – без флагманов.

«Честность в науке неразлучна с честностью в жизни, и кто в науке видит одну дойную корову для себя, тот не честный слуга, а промышленник, обращающий светлое имя науки в торговый промысел». Иноземцев Ф.Н.

Ухаб второй

Авторитарность учёного и канонизация его идей

«Жрец науки? Нет, это не про меня.
Жрец – это тот, кто пожирает науку».
Л.Д. Ландау

Авторитарность, – это ещё одна из важных проблем советской с.-х. науки, её беда. Ведь большой учёный – это не оракул, изрекающий для всех неоспоримые истины. И правильно выдающийся физик ответил льстецу. Шутка? Конечно. Но в нашей практике – она похожа на истину. Авторитет в науке – не авторитарность, а признание широкой научной общественностью идей и достижений конкретного учёного, а также живой интерес производства к использованию результатов его работ.

И беда, когда идеи учёного по тем или иным причинам, как правило, политическим и конъюнктурно идеологическим, «освящались» властными партийными и государственными структурами, и тогда признание идей такого учёного уже приобретало свойство давления и они нередко превращались в канон, директиву. Самый яркий всем известный пример – «теории и учения» Т.Д. Лысенко, да и не только его одного. Партийному освящению подвергались и другие направления аграрной науки.

Например, в земледелии это – травопольная система, разработанная академиком В.Р. Вильямсом, которая была направлена на получение урожая за счёт естественных факторов. Иными словами, система предполагала минимальные затраты средств для удержания и повышения естественного плодородия почвы.

Она оказалась, как нельзя, кстати для государства в период ускоренного построения социализма, когда основные средства шли мимо сельского хозяйства – на индустриализацию страны. Я ещё помню той поры лозунг: «Даёшь стопудовый урожай!», а это ведь всего лишь 16 центнеров с 1 га. Сейчас это мизер. А тогда, абсурдной считалась даже сама мысль о том, чтобы вкладывать средства в сельское хозяйство.

Поэтому был принят ряд партийно-советских постановлений, и травопольная система была канонизирована и принята к неукоснительному исполнению. К сожалению, почти все научные работы по земледелию подстригались под каноны этой теории.

Во всех регионах огромной страны были разработаны типовые схемы травопольных севооборотов, которые узаконивались местными постановлениями партийно-советской власти. а армия землеустроителей, зачастую никогда не имевших агрономической практики, штамповала эти схемы. В каждом хозяйстве нарезались «нужные» севообороты полей равных по размеру, невзирая на их почвенные разности и природные контуры.

Призыв лозунга был выполнен, но… застыл на «ста пудах» на многие десятилетия. Агроном конкретного хозяйства не в праве был отойти от утверждённой схемы севооборота, и вынужден был размещать культуру не там, где она может дать больший урожай, а на поле, которое в схеме подошло для неё в этом году.

Когда я работал главным агрономом совхоза им. Тимирязева, в Мытищинском районе, М.О., к нам обратился известный учёный луговод профессор Н.Г. Андреев с предложением о применении разработанной им системы культурных пастбищ, которая способна обеспечить стабильно высокий урожай кормовых трав. Подобные системы обеспечения скота кормами давно применялись во всех развитых странах. Целый год готовились, изучили вдоль и поперёк, проверили расчёты, подготовили технику. Расчёты показали, что выход корма с этих пастбищ в два с половиной раза будет больше, чем по старой технологии. Весной разметили два больших поля севооборота на участки и начали работу. Первый урожай трав на силос с лихвой подтвердил наши ожидания.

Тем не менее, меня вызвали на заседание коллегии Облсельхозуправления, где Гагрин, начальник управления (сейчас это Министр!), вынес мне строгий выговор за нарушение севооборота и порядка землепользования. Во всех отчётных бумагах была неприкасаемая графа «пашня», а у меня она «похудела» на площадь двух полей севооборота. (Чушь с……). Другими словами, за то, что я предпочёл явную выгоду для хозяйства, в ущерб формальной схеме. Но какой? Как же? Ведь она утверждена высочайшими указаниями и постановлениями, Партии и Правительства и пр.! Да. ещё и нарушил севооборот! (Культурные пастбища к тому времени ещё не успели канонизировать).

Другой пример, из раздела обработки почвы. Здесь тоже – закон двух имён, ак. В.Р. Вильямса и ак. В.П. Горячкина, (действительно настоящих учёных, внёсших огромный вклад в науку, но, к сожалению, и не по их воле, канонизированных).

Первый разработал теорию комковатой структуры почвы и сохранения её от разрушения почвообрабатывающими орудиями, другой – сконструировал плужной отвал «культурной» проекции, щадящий структуру почвы при её вспашке. Беда оказалась в том, что это тоже попало в обойму сов-парт постановлений. Почти все плуги в стране стали выпускать с «культурными» отвалами.

Этот тип плуга на много десятилетий стал почти единственным для пахоты десятков различных почвенных разностей нашей огромной страны, что не могло не сказаться на качестве пахоты отдельных типов почв, с соответствующими последствиями для урожая. В то же время, на мировом рынке уже было представлено около сотни разнообразных типов и моделей плугов. У нас же, почти на все иные конструкции плугов, как и на другие и даже высокоэффективные (роторные) орудия было наложено табу.

Не обременяла себя и промышленность, для которой такие рекомендации оправдывали переход на концентрацию производства сельхозмашин и сокращению числа моделей. Вследствие этого, почти всё производство тракторных плугов было сконцентрировано практически на одном крупном заводе в Одессе, с длиной главного конвейера более километра, а в войну эвакуированного в алтайский Рубцовск. Естественно, такому заводу выпускать разные модели плугов было невыгодно. То же произошло и с выпуском оборотных плугов, из-за чего на сотнях тысяч гектаров с полей по развальным бороздам водная эрозия уносила с полей гумус – самую ценную фракцию почвы и способствовала образованию оврагов, портивших поля.

Концентрированный удар (нокаут), по моим представлениям об азах земледелия, воспитанных на канонах социалистического земледелия, я получил в беседе с одним английским фермером (Элистером Ходжем) в1985 г. во время осмотра его владений.

Мы стояли на тучном пшеничном поле, которое занимало большую часть широкого, пологого в сторону солнца, холма. Перед нами расстилались почти все поля его фермы. Они были разновеликие, из-за их природных размеров и контуров. Заняты были зерновыми (пшеница, ячмень, иногда овёс) и рапсом, кроме одного поля под травами, и ни одного поля с пропашными культурами.

Я, как бы в тоге строгого инспектора райсельхозотдела, воспитанный практикой типовых систем земледелия, удивился такому распределению культур. Мысленно поставил ему двойку «в зачётку», и спросил: есть ли у него севооборот, на что он ответил утвердительно (!?).

Прочитав на моём лице сомнение, он пояснил, что в прошлом году это поле, на котором мы стоим, занимал ячмень, (за такой предшественник пшенице я поставил ему вторую двойку).

Затем я спросил, когда же на это поле придут травы вон с того травяного поля? Он сказал: – Никогда, (я поставил ещё одну двойку). На вопрос почему, он ответил: «Почва поля, на котором мы стоим, плодородна, хорошо прогревается и подходит для зерновых, особенно для озимой пшеницы, которая даёт здесь наивысший доход с гектара, вот почему на нём я выращиваю только зерновые и иногда рапс, а то поле, на котором трава – холодное, почва там тяжёлая, пшеница там даст плохой урожай, и я уже лет двадцать держу его под травами». (Очередную двойку ставить уже как-то не хотелось).

Ещё больше я удивился, когда заговорили об обработке почвы, (двойки я уже не ставил, вернее я их уже адресовал себе, да и многим нашим учёным). Оказалось, что поле, на котором мы стояли, как и некоторые другие поля, он пашет раз в несколько лет, а в беспахотные годы обрабатывает глубокорыхлителем, чизелем.

В то же время, некоторые другие поля пашет плугом ежегодно. При этом, строго следит за состоянием плужной подошвы, отрицательно воздействующей на водный и газовый обмен в пахотном слое почвы. В случае же её образования, пускает чизель.

К слову сказать, при освоении канадского опыта безотвальной обработки почвы в нашей стране был сконструирован и широко внедрялся так называемый плуг-плоскорез. Но, как же было невдомёк, что даже название этого орудия вредно, потому что его широкая строго горизонтальная режущая лапа уплотняет и, как тяжёлым утюгом, заглаживает нижний слой пашни, создавая пагубную плужную подошву, со всеми вытекающими негативными последствиями.

Однако в существо такой «мелочи» заглядывать никто уже не мог, так как сам плоскорез тоже был «освящён» и канонизирован, высочайшими резолюциями, постановлениями и приказами. Попробуй – нарушь! Кстати, этот плоскорез жив до сих пор.

Стоял я, закручинившись, отличник нашей, советской, передовой, социалистической земледельческой науки, с помощью которой уже почти семь десятилетий наша страна никак не может вырваться из проклятых 16 (сто пудов) – 15-20 центнеров урожая зерна с гектара, на поле с урожаем в 100 центнеров с гектара у этого английского двоечника. Если говорить всерьёз, то обидно было до слёз.

Казалось бы, к тому времени – восьмидесятые прошлого столетия – подобная освящённость научных идей уже должна быть перевёрнутой страницей. Однако лавры быстрого успеха с помощью указаний парт-гос. верхов, и позже продолжали привлекать внимание. Приведу пример.

Два академика ВАСХНИЛ (один из них высокий парт-чиновник, в то время заведовал сектором науки сельхозотдела ЦК КПСС, другой был ректором крупного с.-х. вуза), по данным широких обследований почв ряда регионов страны, в том числе чернозёмов, пришли к выводу, что почвы страны истощаются из-за прогрессирующей потери гумуса, основного органического вещества в почве, участвующего в образовании и сохранении её структуры и плодородия.

Это действительно так, и это большая проблема, требующая досконального исследования причин и выработки безотлагательных мер по прекращению, или ослаблению деградации почв. Академики подняли шум вокруг этой беды, прошёл ряд конференций, рекой хлынули журналистские статьи и научные публикации, манипулирующие устрашающими выводами и цифрами потерь. Главная идея теории академиков по решению этой проблемы была совершенно ясна. Раз гумус убывает, надо добавлять в почву больше органического вещества, создавать плодородные почвы – «антропогенные агрозёмы». Вывод настолько прост, что все, работающие на земле уже кои веки знают его и ежегодно удобряет поля и грядки навозом или компостом.

И это не всё. Академики просветили верховную власть страны и добились принятия ряда партийно-правительственных решений и постановлений, в том числе об утверждении для неукоснительного выполнения астрономических цифр государственного плана заготовки и внесения органических удобрений (1 млн тонн в год!). И на этот раз – хор подпевал в газетах и журналах. Главный лейтмотив их творчества – одобрямс!

Всё так, но! Подсчёт навозной продуктивности всех с.-х. животных страны показал только треть необходимого объёма органики. Где же её основной объём? Неужели возмещение потерянного гумуса будет за счёт несчастного торфа? Да ведь его уже почти и не осталось после «успешных» программ по освоению болотистых земель, которые нанесли явный ущерб экологии целых регионов России. Нет, здесь уже поднимется вся экологическая oбщественность России, ведь дальше некуда! Болота и торф уже и так надо заносить в Красную Книгу.

Прикидка расходов – во что стране обойдётся эта забава только в один год, показала цифру равную стоимости двух крупных современных химкомбинатов по производству минеральных удобрений! Стал изучать этот вопрос немного глубже, читал английскую литературу, несколько раз посещал знаменитую Ротамстедскую опытную станцию – Мекку учёных земледельцев всего мира, – беседовал с учёными и практиками.

Для полноты картины, следует отметить, что сельское хозяйство Великобритании исторически специализированно по регионам, в зависимости от их почв, климатических, торгово-экономических и др. условий. Так вот, в силу этой самой специализации, производство зерна в основном сосредоточено в графстве Восточная Англия, и частично в некоторых центральных и северо-восточных графствах. А в связи с большой насыщенностью севооборотов зерновыми, травяной клин в этих районах очень мал, поэтому там мало, а в некоторых местах и совсем нет скота, следовательно, нет и такого его продукта как навоз, (если в шутку говорить образно, то на зерновых полях Англии навоза вносится столько, сколько пролетая капнет на них воробей).

Почему же тысячу лет паханая, перепаханная серо-лесная почва в Англии не истощается? Сохраняется ли в ней гумус? И почему у них такой урожай? (В 1986 году было получено 60.6 центнеров с одного гектара всех зерновых, а озимой пшеницы – 69,5!). И это в целом по стране, значит многие хозяйства достигли ста и более центнеров! Без трав! Без дополнительного внесения органики! Без навоза, торфа!

А гумус? Как осмелились их учёные закрыть на Ротамстедской опытной станции лабораторию гумуса, основы плодородия почв? «Двоечники» отвечали, что годовой расход почвенной органики на урожай компенсируется разложением растительных остатков урожая и грамотным внесением достаточных доз минеральных удобрений. Органика, – это корни, стерня и измельчённая комбайном солома, которые остаются в почве. А это 60-70 % всей биомассы растения.

И, естественно, чем выше урожай, тем больше остаётся в почве органики от растительных остатков. Так вот, при нашем тогда урожае зерна в 20 центнеров, в почве остаётся 1,2 т, а при их урожае в 60 центнеров – 3,6 т органики на гектар, а это уже достаточная подушка органики для будущего урожая.

Добиваются же англичане столь высоких урожаев, не по Указам Её, или его Величеств, а за счёт действенной системы защиты позиций своего сельского хозяйства на мировом и европейском рынках, а также помощи фермерам в применении новых, более эффективных технологий на основе достижений науки и передовой практики, посредством действенного агрономического и зоотехнического обслуживания.

Указанные академики были проинформированы. Кстати, я направлял информации, докладывал об этом в Минсельхозе. А во время беседы с академиком из ЦК КПСС, приглашал его посетить Ротамстедскую станцию. В ходе визита другого, академика в Англию в 1988 г. высказывал ему свои доводы и соображения, но массивный маховик «борьбы за гумус» и создания «агрозёмов» уже вертелся, в грохоте которого мой писк не был услышан, да и не нужен он им был. К тому же всеобщий хор пел о том, что «король ведь в шикарных одеждах».

«Ученый во всем должен быть абсолютно честен. Малейшее отклонение от этого качества является тягчайшим преступлением».
К.И. Скрябин.

*** * ***

Если мы говорим об «освящённости» отдельных идей и направлений науки в земледелии и животноводстве, то о такой науке, как экономика сельского хозяйства и говорить не приходится – она вся в то время была круто замешана на господствующей идеологии и политике.

Достаточно привести слова Президента ВАСХНИЛ П.П. Лобанова в Сельскохозяйственной энциклопедии: «аграрно-экономические науки в Советском Союзе ведут свои исследования на основе положений марксизма-ленинизма, руководствуются прежде всего всеобщим методом научного познания – диалектическим материализмом».

Тогда политика, а не экономика направляла с.-х. производство. Учёные экономисты вынуждены были заниматься апологетикой «ценных указаний» сверху. Не только экономические, но и поголовно все отрасли с.-х. науки обслуживали только две формы социалистического хозяйствования – совхозы и колхозы. Табу было не только на иные формы, но даже на исследования проблем производства продукции на приусадебных участках. Исследований просто не было. Поэтому здесь тоже свои схемы и многочисленные табу.

В плотных шорах канонов устройства сельского хозяйства учёные экономисты не то, чтобы не замечали, но даже не хотели знать, что творится за пределами страны, чем живёт там сельское хозяйство? Его проблемы и меры их решения, эффективность производства и её составляющие, формы предприятий и их объединения, кооперация и интеграция, как работает рынок, меры его регулирования и пр. И только один тощий журнал «Сельское хозяйство за рубежом» публиковал рефераты статей некоторых иностранных журналов. Но этого было явно недостаточно.

Говорю это не из желания очернить нашу экономическую науку в области сельского хозяйства, а из чувства досады и огорчения. За тринадцать лет моей службы за рубежом, я не получил ни одного поручения, или заказа на подготовку информации по аграрной экономике и политике. Повторяю, – ни одного! В то время, как Министерство сельского хозяйства поквартально присылало мне заказы и запросы по разным частным вопросам. При том, что каждый годовой отчёт начинался с показателей экономики отрасли страны и её участия в Общем рынке.

За всё время Великобританию посетили только два учёных экономиста. Один из них по вопросу нормирования труда, другой в составе сборной делегации. С нормированием труда на фермах произошёл казус. Мы посетили несколько ферм, и не нашли искомого. Фермеры никак не могли понять, что такое нормирование, – количественная норма выработки и тарификация? – на каждый день для любого работника. А когда до них доходил смысл вопроса они говорили что это же бюрократия, а такое отношение к работнику недопустимо, и в их практике не применяется. На работу принимают, в большинстве случаев, постоянных, хорошо фермеру известных людей. Есть также и сезонные и временные. Фермер, определяет зарплату, исходя из старательности и качества работы. Учитывается и возраст, а часто и семейное положение. В любом случае зарплата не должна быть ниже установленного уровня. Вместе с тем, нормативы по труду и оплате в стране есть. Их разрабатывает Институт экономики Лондонского университета для государственных расчётов, межотраслевых балансов и пр.

В направляемых мною информациях и отчётах приводились данные высокой эффективности производства, фермерской кооперации, рынка и аграрной политики ЕЭС. Неужели не возникало желания разобраться, изучить и где возможно использовать наработанный ими опыт?

Говоря об экономической эффективности английского сельхоз производства тех лет, достаточно привести лишь показатель производительности труда в 1986 году. На одного занятого в производстве приходилось больше, чем у нас в РСФСР: сельхозугодий – в 3,5, валовой продукции – в 8, зерна – в 8,5, молока – в 12,2, мяса – в 16,7 раз!!! Было о чём думать, строить свою работу, а по результатам – строчить депеши в МСХ. К примеру, только в 1986 году мною были подготовлены и направлены 14 аналитических обзоров по разным темам.

Ухаб третий
Автаркия

Огромный пропагандистский звон о советской социалистической науке, – её правильности и достижениях, навяз в ушах. Особенно пагубным, по моему глубокому убеждению, было дежурное определение – «передовая», прилагаемое к словам – наша наука, всякий раз, по поводу и без.

Не хочу показаться не патриотом, нет. Но, ведь это значит, что за пределами нашей родины, в других странах наука, что? Отсталая? А это уже серьёзно, и не для той, «отсталой», а именно для нашей «передовой» сельскохозяйственной науки.

При постоянном звучании такой рефрен ведь непроизвольно откладывался в подсознании и, раз он там засел – не мог не сказываться на поведении и действиях. Не потому ли в знакомой мне среде наших учёных аграриев было так мало ярких личностей, свободно и регулярно читающих оригинальную иностранную литературу по тематике, близкой теме, разрабатываемой им самим.

Зачем? Ведь наша наука передовая! И может быть наш учёный (это уже из области фантастики), переписывался с кем-нибудь из зарубежных коллег, или подавал заявки на участие в международных научных конференциях? Тем более, с личными докладами на них? В моей практике из аграрных знаю таких только ак. Д.Д. Брежнева, ак. Г.С. Муромцева, ак. А.В. Гудкова, ак. Н.Ф. Бондаренко, проф. Г.И. Тараканова. (Извините, если кого не назвал).

Не потому ли в научных статьях и даже монографиях, нет понятия «цитирования, а есть понятие «обсуждение», при чём широко процветало цитирование себя любимого (даже с некоторой примесью гордости), иногда до половины списка работ. При этом, редко встречались имена иностранных учёных.

Всё это не могло не сказываться на качестве исследований. В этом плане наших генералов от науки почему-то не смутил и не озадачил тот факт, что наша научная аграрная литература почти не реферировалась западными сельскохозяйственными информационными агентствами. При экспертной оценке более 50 советских научно-производственных с.-х. журналов и сборников, где публиковались результаты исследований наших учёных, Международный центр сбора и реферирования научной с.-х. литературы в то время (1979 г.) обрабатывал только один наш журнал – Почвоведение. Это ведь не просто «фэ» в нашу сторону, а открытое признание нашего отставания.

За тринадцать лет моей службы за рубежом я подготовил и обеспечил работу сотен десятков делегаций наших учёных и специалистов разных областей сельского хозяйства. Из всех могу отметить, что самостоятельно, без переводчика, вести продуктивный обмен мнениями с иностранными коллегами могли считанные единицы.

С горечью и большим сожалением, я вынужден бросить камень в огород моей Альма матер, на грядках которой я сам вырос. Но, надо учитывать, что в моё послевоенное время (1946-1951 гг.), все наши помыслы и стремления были направлены на практическое восстановление страны. Не до языков было. То время было окрашено ещё и сложной внутриполитической обстановкой – полным ходом шла борьба с космополитизмом, бурлила пропаганда непринятия всего иностранного. Нет нужды говорить здесь и о методах той борьбы, это всем известно. Естественно, что в тех условиях изучению мирового опыта сельского хозяйства, как и иностранных языков, не придавалось почти никакого внимания, а многим это представлялось и опасным делом.

Но почему же плохое знание иностранных языков сохранилось и в последующие более благоприятные десятилетия, не только у выпускников с. х. вузов, но и у учёных, прошедших аспирантуру и докторантуру? Не из осознания ли принадлежности к передовой советской, а не отсталой мировой науке? И почему от наших, «сельхозных» учёных, разительно отличались выпускники наших главных университетов и учёные из институтов большой Академии? Которые по линии советника по науке Посольства посещали английские научные центры. Причём, в отличие от наших сельских, все они работали самостоятельно, без переводчиков.

А наши?.. Очевидно, что это результат «руководства» аграрной наукой со стороны сельхозотдела ЦК КПСС, Министерств сельского хозяйства, союзного и республиканского, равно как и ВАСХНИЛ, РАСХН. Это их прямая вина, если не признать, что они и впрямь себя тоже считали передовыми чиновниками в мире.

Кто виноват больше, теперь уже и не важно, важно и горько, что столько десятилетий наша с.-х. наука была оторвана от мировой научной мысли по многим направлениям и нам, с большим опозданием приходилось и приходится повторять зады технологий, рождённых там на базе вновь добытых знаний. Сами же с верой в административный допинг, во многом варились тогда в собственном соку. Автаркия никого и никогда не приводила к прогрессу.

Ухаб четвёртый.
Гласность

Гласность научных работ и разработок, как и чувство локтя не только с прямым потребителем, а и с учёным смежником, находилась у нас на недопустимо низком уровне. Результаты исследований по желанию и возможностям отдельных авторов ещё публиковались в одном-двух профильных журналах.

Общей же картины результатов деятельности конкретного института не было видно, несмотря на то что годовые отчёты учреждения, числом – анекдот – шести (!!!) экземпляров машинописного текста на всю страну(!), в кустарных переплётах, рассылались в МСХ СССР, МСХ РСФСР, ВАСХНИЛ, ГКНТ, а один-два оставлялись в институте. Где они исправно, как и в учреждениях рассылки, ставились в шкаф до возможного востребования, а на деле – просто покрывались пылью. (Признаюсь. Однажды сам, будучи учёным секретарём института, готовил шесть(!) экз. отчёта института, рассылал их по указанным выше адресам и ставил в шкаф два экземпляра для института).

В других же странах, годовые отчёты НИИ и опытных станций обязательно публикуются вполне достаточными тиражами, для информирования учёной общественности и производства страны, а также рассылаются зарубежным коллегам. (я, как атташе, регулярно получал отчёты голландских и британских НИИ и отправлял их в МСХ СССР).

Гласность и широта распространения новых знаний, добытых в исследованиях любого их научного учреждения выражается ещё и в том, что в состав членов его попечительского и научного советов обязательно входят учёные других смежных наук (общая биология, зоология, генетика, медицина, техника, и др..), а также представители фермерских организаций и фирм, работающих на с.-х. производство. Об этом сообщалось в редакторской колонке на последней странице каждого, из отправляемых мною в Москву, научных годовых отчётов английских НИУ.

Ухаб пятый
Освоение результатов работ

Деятельность по использованию достижений науки и передового опыта, включая зарубежный, у нас тогда подменялась пустопорожней шумихой под названием «внедрение». Само слово крайне неудачное, явно придуманное чиновниками от власти. Оно несёт скрытый смысл насилия, понуждения, и поэтому на уровне подсознания вызывает протест, приглушает смысл практического использования инноваций.

Разрабатывались разнообразные планы, приказы и даже постановления по внедрению, составлялись отчёты. То есть – ворох и гром бумаготворчества. А прока – ноль.

Да как он мог и быть, когда надежды возлагались во многом на административно-командный ресурс, путём требования доведения подчас невыполнимых плановых заданий, а затем – сводок об их выполнении. Специалисты таких отделов исполняли надзорные функции и барахтались в вихре бумажной суеты, вместо реальной помощи путём показа реальных передовых методов, новых технологий и техники непосредственно на областных и районных специализированных выставках, локальных опытных участках полей, или помещений для животных.

Примерно так работает консультативная (не начальническая) служба Министерств сельского хозяйства тех стран по оказанию помощи фермерам в освоении новых техники и технологий, более эффективных методов работы, предлагаемых аграрной наукой и деловыми компаниями. Так и осуществляется связь науки, и аграрного производства…

И, что же?

На подъём погрома нашего сельского хозяйства в 90-е годы, вызвавшего резкое сокращение как сельхозугодий и посевов, так и поголовья с.-х. животных, да и спад всего производства продовольствия. ушло более двух с половиной десятков лет. Однако, неоспоримым фактом, наметившегося сдвига в производстве является рост его продуктивности. Приведу лишь две позиции: урожайность зерновых по ряду регионов поднялась до 35-40 ц/га, а в крупных холдингах – ещё выше, что позволило сбор зерна довести до рекордного уровня. Надои молока в крупных высоко технологичных предприятиях достигли 5000-6000 л/год и выше. И это при сокращении посевных площадей и поголовья скота. Наблюдается рост и по другим позициям.

За счёт чего?

В настоящее время, в мире, как никогда, остро стоит вопрос продовольствия. А, после слома Советского Союза, вдруг на положении ничейного резерва оказались несметные земельные угодья. Быстро осознав, что ведь это же побогаче любого Эльдорадо, ряд состоятельных мировых и наших компаний на перегонки ринулись на разработку и добывание этого «хлебного» золота. Для получения большей прибыли они, с поддержкой государства, начали широко применять новую более эффективную технику, и мирового уровня технологии, сорта с.-х. культур и породы животных, системы организации и управления, вплоть до робототехники, в зависимости от вида и характера производства.

К большому сожалению, в основном, они взяли это по импорту, т.е. просто свои и иностранные корпорации и холдинги купили и применили плоды зарубежной науки и конструкторских разработок.

Прискорбно, но наши конструкторские разработки и сельхозмашиностроение отставали и ещё отстают от запросов производства. Достаточно сказать, что продажа тракторов отечественных марок составляет только 10%. Такое же положение и с другими видами с.-х. техники. То же и с технологиями производства, как в полеводстве, так и в животноводстве. Нам всё ещё приходится ввозить из-за рубежа большое количество семян: подсолнечника до 80%, сахарной свёклы до 90%, овощных культур – 80%. Семенных клубней картофеля(!) – 60%. В тоже время, импорт семян зерновых составил всего лишь 5%. Это можно сказать одинокое наше большое достижение, и показатель высокого качества наших сортов зерновых культур отечественной селекции и сохранения системы семеноводства на юге страны. А вот импорт племенного скота – треть рынка. Отечественное птицеводство на 95% зависимо от импортного генетического материала для производства мяса птицы и т.д.

Эти показатели говорят о том, что без основательной перестройки и адресной поддержки государством отечественной с.-х. науки, техники и технологий, без искоренения отмеченных выше ухабов в нашей науке, есть вероятность навсегда сесть на иглу импорта. А для такой большой страны, как Россия, это уже вопрос национальной безопасности.

Глава третья

Плач рядового обывателя

Что происходит в нас?

Наивно, а для доморощенных демократов нашей страны, – просто глупо думать, что острейшие умы на Западе удовлетворены исчезновением СССР и победой «демократии» в России. Весь ход истории показывает, что наша Россия – ни белая, ни чёрно-оранжевая, ни трёхцветная, ни красная, ни синяя, ни в полосочку, ни даже в горошек и крапинку, как государство, Западу – поперёк горла!

Поэтому, с большой долей уверенности можно предполагать, что он неустанно продолжает работать над проектами всяческого ослабления, раздробления России на мелкие куски с минимизацией их геополитической роли.

Надо признать при этом, что Запад учитывает опыт Истории в части завоевания России силой, поэтому пока идёт по не менее коварному, но более действенному, уже испытанному им в ходе новейшей истории, пути подрыва страны изнутри.

Велик арсенал средств, успешно реализованных в рамках таких проектов, как польская «Солидарность», «Великая шахматная доска» Збигнева Бжезинского, «Розовые и Оранжевые» революции во многих странах и др. На первый план выдвинуты такие разрушительные механизмы этих проектов, как: умаление национальной культуры, взращивание нужных им средств массовой промывки мозгов, с целью диверсии сознания народа, его духовного обнищания и окончательного растления.

Повышению эффективности этих проектов и механизмов способствуют прорехи и сбои в политике, экономике, социальной жизни, культуре, подчас ими же и инспирированные. Для игры на этих инструментах наши либеральные демократы выпустили многих ярых, высокой квалификации, мастеров лжи и демагогии. Портреты некоторых приведены Ж.Т. Тощенко в «Современные лики охлократии»).

Коль скоро разговор у нас не о политике в целом, то начнём его лишь с одного из её инструментов, затрагивающего душе- и умонастроение людей, который называется культурой. На мой взгляд, в ней вырастают и даже уже полным ходом зреют, деструктивные изменения, затрагивающие её вековые традиции.

Возьмём песенный жанр. Мои любимые старинные песни теперь, к сожалению, уже почти не поют! А ведь в песнях раскрывается душа народа. Лидия Русланова, великая исполнительница народных песен, признавалась, что «изведёшься, пока в исполнении настигнешь душу песни», которая трогала бы сердце русского человека.

В пору моего деревенского и отроческого детства казацкие корни моих хуторян проявлялись в песнях, большинство которых о любви и разлуке, верности, злой доле покинутой или обманутой девушки. Песни эти старинные. В них был заложен большой заряд нравственных начал. Они бережно сохранялись и часто пелись нашими крестьянами – колхозниками на работах в поле, на вечеринках по праздникам, на вечерних и гулянках молодёжи, которые у нас назывались «Улица».

Пели и дома, ведь семьи были большими, подчас певцов хватало на целый хор. Пелись красиво, на разные голоса. Чётко выделялись две, а иногда и три(!) партии. Особенно красиво, и даже захватывающе, звучало исполнение песен на два голоса с подголоском. Чудо! И всё это – без какой бы то ни было учёбы пению, исключительно на основе природного понимания гармонии звуков и мелодии нашими селянами. Это у них в генах.

Мне памятны тихие летние вечера, когда с полей возвращаются работники пешком или на повозках, но обязательно с песнями. Причём, вечером в тишине степи песня слышится издалека, когда певцов ещё и не видно. Я, мальчишка лет 8-9, стою на крыльце дома и заворожённо слушаю, а бабушка рядом с удовольствием внимает певцам и замечает: «Это Фроська верха выводит! А вторит Оксанка», или что-нибудь ещё в таком же роде.

Душу народа так же раскрывали сказания, легенды и сказки. В деревнях к заходу солнца собирались весёлые посиделки с частушками и танцами под гармонь или балалайку, иногда до утренней зари.

Традиционный усадебный тип поселений, направленный на самообеспечение большой семьи национальные одежды с отличительными особенностями покроя и художественной отделки, присущих тем или иным областям, районам и даже сёлам, старинные ремёсла и промыслы т.д. Всё это составляло национальный образ жизни и рождало национальное самосознание русского народа, его единение и духовное содержание, мораль и нравственность, любовь к своему родному краю.

Однако под натиском бурь революций, войн, резкой смены общественных формаций (четыре разных государства в одной и той же стране всего лишь за один двадцатый век) традиционный национальный быт, физические и моральные устои российского народа претерпели огромные изменения.

Уверен, что у нас подавляющее большинство молодых людей совершенно теперь уже не знают таких песен, как «Во поле берёзонька стояла…», «Что стоишь, качаясь тонкая рябина…», «По диким степям Забайкалья…», «Из-за острова на стрежень…», «Степь, да степь кругом…», «Раскинулось море широко…», и многие другие. Раньше их знал и пел почти каждый человек в России. То же можно сказать и о многих песнях советских композиторов и исполнителей. А, наполненные тончайших волнений души, старинные, и не очень, русские романсы?

К большому сожалению, накопленное многими поколениями духовное богатство народа, в катастрофически короткий срок, за небольшой отрезок моей жизни – за время Отечественной войны и каких-нибудь десять-пятнадцать лет после неё, стало быстро отмирать, а многие из его элементов уже исчезли полностью и, к сожалению, – навсегда.

Последний раз я посетил родную деревню уже после войны, где-то в средине шестидесятых. И не узнал. Лето, вечерами с полей люди возвращаются молча, лица усталые, хмурые. Слышен только топот копыт да грохот и скрип телег. Вечера безмолвные. Где молодёжь? Где та шумная «Улица»? Где весёлый задорный перепев частушек под балалайку или гармошку до полуночи, а частенько и до утренней зари? Где задушевные русские и украинские песни? По вечерам – мёртвая тишина, отточенная тонким звоном цикад. Грустно.

* * *

Сейчас достаточно прокрутить ручку поиска радиоприёмника всех его диапазонов, чтобы почувствовать весь ужас положения. Русская, народная, песенная, да и классическая музыка оказалась «не в формате» шоу бизнеса. Их просто не пускают в эфир.

Теперешнее поколение уже 20-30 лет как их не слышит, а услышав – не понимает, а потому и не принимает! Да и откуда им знать их и слышать, если радио и телеэфир на 90% заполнены раскрученными рекламой американскими и западными шлягерами, и такой же продукцией наших доморощенных «композиторов», выжимающих с помощью кнопок синтезаторов ритмы и набор хаотических звуков, изгоняющих мелодию и гармонию.

В пылу подражательства, не помня себя, хватают всё заграничное, даже их соулы и кантри, не догадываясь, что это такая же народная музыка, как наши сельские (т.е. кантри) песни и частушки. Фигляры, брезгливо отбрасывающие музыкальные и песенные традиции своего народа, не понимают (а может быть наоборот?), что в той же Америке, да и во многих, уважающих своё достоинство, странах, весьма уважаемы и бережно сохраняются их фольклор и народная музыка.

А наша доморощенная продукция всяких «фабрик звёзд»? Та же эрзац-музыка, сделанная техникой, оглушает запредельными децибелами. Те же крикуны, хрипуны и шептуны, извивающиеся под «фанеру» песни, подчас не ими и напетую. Те же прыжки, скачки и кривляние на сцене, полыхающей всеми цветами радуги и почти полное отсутствие гармонии и мелодии. Меня умиляет, что некоторые из современных музыкальных критиков на полном серьёзе называют это вокалом(!).

Нескладушки-неладушки типа: «чаю налей и окно заклей», или «…карманы» с ударением на последнем слоге. Те же рок-соулы и хип-хопы с ором и на языке (текстах), на котором совсем недавно неприлично было говорить. Не помню, в какой телепередаче один из подобных умельцев рассказывал, как он делает свои шедевры: – «Возьму шесть разных записей, включу одновременно и запишу. Во – музыка!».

А вот ещё пример. Два «новатора», добившиеся популярности у толпы. Один, – пронзительными визгами и истошным криком вместо голоса, например, в купленной им песне «Рюмка водки», Другой – хриплым ором с матерщиной в текстах своих произведений.

Примечательно, что они – не просто вычурные простачки, нет, – берутся за дело всерьёз. Работают на развал певческой культуры и вокала, как такового. И, что неудивительно – целенаправленно. Уже добились наставничества и готовят смену. Второй из них даже пытался прорваться к власть держащим с требованием – допустить мат в искусство. Посмотрел в интернете запись одного его концерта в Петербурге, и был поражён! И, не его диким хрипом и расхристанным видом, а аудиторией. Прилично одетая публика, превратившись в толпу, исступлённо, трясётся в безумном экстазе, точно так публика на римских цирках форумах, две-три тысячи лет назад, дёргалась и орала, приветствуя победителей с отрубленными головами соперников на пиках. Что это? Неужели, – цена современной, «просвещённой» цивилизации? Или, – всё ещё «Жив атавизм дикости!». Неужели оказывается прав обыватель – оптимист из анекдота на первой странице нашего повествования, предрекавши своё мрачное «ТО» будущего, – и оно уже сбывается?

«Стоит ли называть такие неистовые всплески шума музыкой? Мы же не считаем надписи на заборах литературой», – говорит народный артист СССР, руководитель Государственного симфонического оркестра Юрий Симонов. Больше того, новые «теоретики» стремятся в классики, и не только этого потока.

С умным видом они рассуждают о праве даже на нойз, антимузыку, съедения музыки, да и о полном её уничтожении. Признак явной дегенерации. Недавно попал на концерт современной музыки и … еле не лишился ушей от пронзительных диссонансов, которыми были наполнены исполняемые произведения.

Высокоинтеллектуальное общество музыкантов, веками взращивавшее настоящих музыкантов, грубо отодвинуто, а правильнее сказать – нагло захвачено и раздавлено так называемым шоу бизнесом. А в нём царствуют торгашеские законы, главный из которых – прибыль, чистоган. Всё, что не раскручено этим бизнесом и не приносит прибыль, находится не в «формате» и не допускается в эфир, который теперь почти полностью принадлежит «продюсерам» от этого бизнеса.

Защитники моральных идеалов либерализма, нашего современного российского разлива, выступают за свободу «без берегов», способствуют падению также и литературы, превращая её в чтиво с дешёвыми, штампованными сюжетами, наполненными сценами жестокости, убийств, откровенной порнографии, мазохизма и прочих извращений. Поэзия, лирика – выброшены совсем, чуть теплятся в очажках пенсионеров и на некоторых сайтах. Уродуется русский язык, опускается до «птичьего» уличного жаргона, а часто и полной нецензурщины.

Думы горькие часто не дают мне покоя. Где корни этого всеобщего и всеохватывающего сдвига культуры, угрозы её деградации, превращения её в свою противоположность? Ведь, если говорить о музыке, издревле самым естественным средством, проникающим в сознание человека, возбуждающим мысли, соответствующие эмоции и действия, является голос человека, его красота, в речи и пении, его способность выражать и силу, и нежность, суровость и жалость, любые оттенки желаний и эмоций. Допускаю, что такими же свойствами обладают голоса Природы, ручьёв, рек, морей, гор, лесов, «разговоры» зверей, певчих птиц и другой живности.

На самых первых ступенях развития человека разумного, практически с его появления, первой рождённой им мелодией была наполненная любовью колыбельная песня матери. Человеческий голос является непревзойдённым музыкальным инструментом. Казалось бы, нет нужды доказывать, достаточно пригласить читателя пойти и послушать, ещё кое-где оставшийся, настоящий хор – чудо!

Появление же музыкальных инструментов было обязано стремлению людей с помощью предметов достичь звучания, подобного живому голосу или выделить его красоту на фоне других звуков. Именно в этом стремлении музыка получила столь высокое развитие в предшествующие столетия. Затем на каком-то этапе со средины двадцатого века происходит слом, приведший к современному её состоянию. Почему?

В сознании людей, а, прежде всего, молодёжи произошла подмена настоящего искусства его поп-суррогатом. С горечью сказал об этом всемирно известный музыкант Владимир Спиваков: «Некогда мощное, грандиозное, стройное здание нашей культуры просто-напросто целенаправленно сегодня размывается мутным потоком агрессивного невежества. Ведь то, что формировало наше поколение – понятие чести, благородства, верности идеалам человеческого духа – так безжалостно разрушено и уходит из нашей жизни». Печально.

*** * ***

Изобразительное искусство также поглощается арт-бизнесом и его суррогатным искусством в виде откровенной мазни, аппликаций из мусора (но в рамке) и чудовищных постмодернистских инсталляций, например: восковой фигуры Л.Н. Толстого, обгаживаемой сидящими над ней живыми курами; или творение живого худоидиота, рубящего на глазах у публики топором православные иконы; или двух нагих молодых педерастов, вживую занимающихся «за стеклом» своей любовью; ещё одного худоидиота. прибившего свою мошонку гвоздём к брусчатке Красной площади, и много других перлов мерзости, именуемой шедеврами Нового искусства.

Эти худоидиоты, по выражению поэта Ю. Кублановского, принадлежат уже к совершенно новой, «постхристианской» цивилизации. Для них уже нет ничего святого. И вполне возможно, что «поднося спички своего глумления к сухому пороху религиозного фанатизма, могут и впрямь поджечь мир».

Первым художником был человек, хотя и живший в пещере, но он уже понимал красоту и гармонию окружающего мира и сумел изобразить на стене пещеры совершенство линии, изящество контура тела человека и животного, даже в движении. Наполненный пониманием этой красоты он нашел возможность воспроизвести воображаемый образ не только линией на плоскости, нацарапанной на камне, а высечь их трёхмерно. И это было прекрасно и понятно другим людям. Я прихожу к заключению, что может быть именно с того момента и начинался уже Человек мыслящий (Homo sapiens), ведь он познал красоту и ему уже хотелось поделиться ею с другими людьми.

В дальнейшем повторяется та же история, что и с музыкой – живопись развивается, совершенствуется её мастерство. Она проникает в духовный мир человека, обогащает, волнует его воображение. Наступает расцвет этого вида искусства, появляются великие художники и их непревзойдённые шедевры. Затем наступает двадцатый век, и… – накренилось здание искусства, а уж в двадцать первом – стало меняться его восприятие, а затем и вовсе рухнуло. Низвелось оно до такого безобразия, как пресловутый Чёрный квадрат.

Почему? Что произошло? Не потому ли, что в наш экстралиберальный, меркантильный век поле культуры превратилось в «Поле чудес», на котором теперешние жирные коты Базилио и хитрые лисы Алисы Шоу бизнеса легко и просто, отбросив все традиции и память, собирают богатый урожай золотых монет.

Живительными удобрениями на этом поле служат: – сонм новоявленных псевдоучёных искусствоведов, ораторов и критиков, подхватывающих весомые крохи от урожая, а также шумные скандалы, СМИ, как орган управления сознанием публики, и немощь Министерства культуры. Свой «культурный» бал и пир справляет торгашество (бизнес) и даже политика кое-каких кругов.

Я не искусствовед, а простой, если так можно выразиться, любитель и потребитель искусства, и своё понимание искусства соотношу с восприятием простых вещей и категорий: хорошо – плохо, приятно – противно, красиво – безобразно, трогает меня или нет, заставляет ли задуматься, войти в образ, переживать, вернуться к нему через какое-то время, в ожидании увидеть в нём ещё что-то.

Поэтому я не собираюсь критиковать профессионально, навязывать кому-либо свои, сугубо личные представления об искусстве и о его теперешнем состоянии, питаю лишь небольшую надежду на понимание моей позиции. В то же время в моём воображении твёрдо обосновался и свой личный ответ на вопрос – Почему?

Дело в том, что культура растёт и развивается не самостоятельно обособленно и строго по своим внутренним законам, а совместно и синхронно с развитием самого общества, являясь одним из его атрибутов. Если раньше искусство существовало, как свободное творение, произведение душевного порыва художника, как личности, его страстное желание отобразить поразившую его красоту или явление, возбудить в себе более полное понимание величия прекрасного и новую мысль. Это было главным в искусстве, но представляло лишь одну сторону единого процесса. Другой стороной была внутренняя потребность артиста (художника) поделиться этим новым прозрением с другими людьми, добиться признания его искусства аудиторией, т.е. обществом людей, кому на самом деле его личное откровение и адресовалось.

В самом начале со стороны общества запроса никакого не существовало. Художник, уличный музыкант или актер-скоморох во многом сами и были главными его творцами, а потребительский интерес публики выражался в мимоходной, необязательной забаве, оплачиваемой жалкими грошами, которых едва хватало на столь же жалкое существование артистов. В таких условиях уровень творчества поддерживался во многом стремлением и талантом самого исполнителя, его преданностью искусству и любовью.

С развитием же общества, а соответственно и искусства, оно уже становилось не только забавой, но и атрибутом, украшением, вполне определённой наиболее состоятельной и просвещённой части общества, его элиты. Больше того, искусство начало получать и денежное содержание.

По свидетельству истории, сначала содержание его было довольно скромным (многие даже из великих мастеров умирали в нищете, например, даже Баха, связанного сроками контракта, запирали в церкви, а бедного Моцарта похоронили в безымянной могиле).

С развитием общества и его культуры, эстетического восприятия, стал расширяться слой публики, потребляющий искусство путём его покупки, появилось и такое его свойство, экономическая категория – товар, с ценой в денежном эквиваленте. В обществе повысился спрос на произведения искусства, в связи с чем, стала повышаться его ценность, оно становилось атрибутом престижа, как отдельных богатых людей, так и корпораций.

Возник рынок искусства и, соответственно, особый бизнес, в котором стали вращаться уже большие деньги. Естественно, эти изменения затронули и сам творческий цех. Наряду с настоящими мастерами туда, в поисках новых форм искусства наживы хлынул поток необременённых талантом любителей. Стало тесно в рамках форм настоящего искусства.

Этому во многих странах способствовал дух всеобщего протеста, рождённый социальным протестом и революциями 19-го и первых десятилетий 20-го столетий, породивший нигилистические настроения молодёжи типа: «Долой всё старое, даёшь – новое!», «Разрушим до основания, а затем…» и т.д.

Те, из художников, кто не дотягивал по части таланта, прикрываясь флагом модернизма кинулись в поиски новых форм, менее требовательных к красоте и гармонии. Борьба на этом фронте шла и идёт напряжённая и средства её не всегда благовидные. В неё ввязались не только сами мастера, но и большая когорта меркантильных критиков-искусствоведов. Не хочу говорить об их ангажированности – и так ясно.

Это они тщательно сформулировали различные «новые» течения в искусстве, в том числе изобразительном (футуризм, супрематизм, акционизм, кубизм, аналитический(!) кубизм, фовизм, абстрактный импрессионизм и экспрессионизм, и другая премудрость). Утвердилась особая мода критиковать всё существовавшее до них, прекрасное и даже гениальное, выпячивать удачливую бездарь, рядить её в «красивые» словесные одежды.

Родилась даже своеобразная пышная лексика этой лжи, претендующая на истину и на проникновение в высшие сферы сознания. Например, художества американца Франца Клайна, в основном представляют собой чёрные полосы, паралитически нанесённые на белом листе, в разных направлениях, грубой щетинистой кистью. Большинство «шедевров» он и сам не смог назвать. Они так и идут под номерами.

На фото ниже один из его рисунков.

Так вот новые «искусствоведы», нисколько (извините) «не сумняшись», втолковывают нам, что «…За крупными чёрными мазками на белом фоне скрывается сложная и тонкая работа… Клайн создаёт большие и энергичные формы, указывающие на величие духа…». Эк, куда занесло автора текста! Стоп!!! Да ведь он прав, но ошибся: только ведь эта, в лучшем случае, куча выброшенных палок сама говорит не о величии, а о падении духа автора и криводушии экспертов.

Недавно просматривал великолепно изданный альбом произведений одного из представителей модернизма (его называть не буду). Лондонское издание. Впечатлили некоторые портреты раввинов, остальные же, такие как: Коронованный лев, 1926-1927; Русская деревня, 1929; Сон, 1937; Ангел, 1938; Мост через Сену, 1954; Цветы, 1975, Солнце над деревней, 1980 и многие другие – вызвали у меня ощущение дежавю, – что-то подобное я уже где-то видел.

И… о, ужас! В памяти всплыли столь похожие «картины», нарисованные одна за другой, на полотнище, стометровой длины, которое закрывало унылые заборы хозяйственных и реставрируемых построек нашего Воронцовского парка. И у меня мелькнула забавная мысль: а что, если бы многие из этих «картин» сфотографировать великолепной оптикой, и отпечатать на великолепной бумаге в хорошей типографии, в формате такого же альбома, за подписью не какого-то там «Пупкина», малевавшего их, а любого из возвеличенных ими кумиров.

Можно только представить в какие бы пышные словеса нарядили бы эти произведения «ценители с учёными степенями», в чём я совершенно уверен. Освящённый ими и их подобными автограф не позволил бы нам (публике) усомниться в гениальности творцов таких шедевров (на самом деле «Пупкиных»). (Искренне не хочу обидеть неплохих художников, за гроши декорировавших те заборы, моё им извинение).

Такая же магическая сила «бренда» лежит в основе пресловутого Чёрного квадрата.

Хор критиков, многие из которых, не стесняясь, называют себя искусствоведами, до сих пор поёт осанну его шедевру. Недавно на глаза попалась афиша: «Историк и теоретик(?!) культуры (ничего себе!), д-р Валерия К. расскажет…какие, (внимание!) художественные, философские и эстетические проблемы решает(!) знаменитый Чёрный квадрат)». Каков замах?! Не потому ли, что кормит?

В лекции она рассказывала об истории создания «шедевра», как формы идеальной живописи – супрематизма!

На самом же деле, по одной из версий происхождения «шедевра», художник закрасил чёрной краской одну из своих никуда негодных и не продающихся картинок. В психологии же, неадекватная оценка предметов или явлений их свойств вызывается внушением. Например, давно доказано, что группа людей в конце сеанса внушения может белое назвать чёрным. Это называется конформизмом.

Но наши «непонятно-чего, а скорее всего наживы, -веды» уже закусили удила и свой надёжный, немалый кусок добычи не хотят терять. К тому же один из руководителей Газпрома подбросил газу в «горелку фимиама», отвалив за этот «шедевр» миллион долларов. Но что он по сравнению с известным Christie’s? Они недавно продали одно из произведений Франца Клайна «Без названия 1957»: – аж за тридцать миллионов долларов!

В принципе можно было бы и смириться с игрой толстосумов в крутость своих кошельков, но вовлечение в их игру «учёных искусствоведов», старательно вбивающих публике, что чёрное есть белое, уже затрагивает принципы морали и такую категорию, как их совесть.

Не ново это на Руси. В литературе описаны не только всполохи безумия на разных аукционах, но и «подвиги» купчиков, которые тоже из распирающего их чувства собственного величия, а попросту чванства, жгли на свечке тысячерублёвые купюры в ресторане «У Яра» притом, что в то время годовой заработок известного писателя исчислялся парой сотен рублей, а корову можно было купить за три рубля. Да и сейчас, современные купчики-толстосумы самолётами таскают с собой девиц по иноземным курортам, или заказывают спецавиарейс домой персонально для болонки, захворавшей на Канарах или в Эмиратах.

Уверен, что во всей этой с виду благочестивой, а на деле шулерской игре, не хватает андерсенского мальчика, который бы показав пальчиком, громко крикнул всем превозносителям мнимой одежды: «А король-то голый!».

И правда, как бы мы ни старались, часто продаётся не художественное произведение как таковое, а имя автора, после того как оно, в ходе многочисленных скандалов и боёв критиков и торговцев, раздуто СМИ, и приобрело широкую известность, стало, как теперь говорят, – брендом.

Из близкого мне примера. Лет двадцать пять назад знакомая моей дочери за гроши покупала картины настоящего художника, но тогда ещё не имевшего громкого имении, вдобавок ещё и сильно дружившего с зелёным змием. Теперь эта женщина живёт в Германии, обладает небольшой, но весьма завидной и дорогой галереей. Имя того художника теперь в большой цене.

Где же были тогда те самые критики-искусствоведы, теперь поющие ему дифирамбы? Как могло произойти, что они тогда не видели достоинств его искусства, а теперь вдруг узрели? Не звон ли презренного металла открыл им сперва уши, а затем глаза и развязал языки? И не является ли такое невысокое поведение «знатоков» – реальной ценностью их собственного ремесла?

Да шут бы с ними и с их квадратами, если бы не опасность подмены. Ведь при постоянном массированном звоне многие и впрямь могут поверить, что эта их продукция и есть настоящее, передовое искусство. Во многом это ослепление уже и происходит.

Напитанные множеством инсталляций, перформансов, выставок так называемого совремённого искусства, во многом псевдоискусства различных мастей, люди забывают, да скоро и забудут о настоящем искусстве, оно будет им непонятно и чуждо, а затем они и совсем не будут его воспринимать. Их духовный мир оскудеет. Во многом начало этого уже просматривается.

* * *

Волна разрушительной «новизны» поразила и театр. Только один пример. Как-то с женой попали на спектакль «Дама с камелиями», на площадке театра имени Вахтангова. В молодости мы с ней любили оперетту, и неоднократно слушали «Травиату». Увидев в афише авторов тех же А. Дюма и Дж. Верди, мы предвкушали радость встречи со спектаклем, как со старым знакомым. Но, режиссёр с литовской фамилией сумел представить нечто невообразимое.

Вся декорация сцены на почти все её акты состояла из явно б.у. чугунной ванны и, развешенной по всей сцене огромными кусками, старой полиэтиленовой плёнки.

И вот, бедная умирающая Виолетта возлежит и даже поёт в этой ванне, а Жермон поёт ей признательные арии, или барахтаясь в свисающих лохмотьях плёнки, или сидя на краешке её эмалированного «гнёздышка». Жуть! Восприятие музыки и, пения померкли. С ужасом смотрел на это действо и думал: – каким негодяем надо быть, чтобы в этом издевательстве использовать имена великих Дюма и Верди.

Почему бы этому режиссёру не сочинить свою пьесу с подобным антуражем на свой сюжет и свою музыку, после чего и «пленять своим искусством свет». Нет, шалишь, он ведь прекрасно понимает, что на его стряпню зритель и внимания не обратит, поэтому и идёт по уже хорошо протоптанной такими же умельцами тропке, напыщенно называемой: – «моё прочтение», «я так вижу».

При этом у меня сам собой возникает вопрос: а кто ты есть? Почему берёшь на себя право обманывать меня, скрываясь за именами классиков, лишаешь меня права моего видения непреходящего творения любимого художника?

Как-то в первой половине 80-х, великая Галина Вишневская в интервью журналу Observer, говоря о театре и его будущем, предрекла, что театр, в том числе и русский, как искусство, погубят не кто-нибудь, а режиссёры. Как раз это сейчас нередко и происходит.

Не хочу выглядеть ханжой. Я совсем не против легких, увеселительных видов и форм массового искусства: разнообразных шоу, музыкального, театрального, изобразительного и всех других. Многое в этих формах искусства мне даже нравится. Но, всему должно быть своё место.

И я категорически против использования искусства в качестве бизнеса, да и не просто как такового, с этим можно было бы и смириться, а нашего теперешнего, жестко агрессивного шоу бизнеса, подминающего под себя настоящее искусство, изгоняющего его с концертных и театральных площадок, со страниц печати, экранов кино и телевидения.

Складывается впечатление, что шоу бизнес скупил все средства массовой информации, и всю армаду критиков, без стыда и совести пасущихся на этом денежном поле. Достаточно посмотреть, послушать и почитать их, и вы не найдёте там почти ничего от настоящей оценки искусства. В погоне за прибылью шоу-бизнес захватил самое лучшее время на ТВ и радио, используя так называемые рейтинги, направленные не на качество произведений, а на массу публики, как потенциального потребителя рекламы, кормящей продюсеров. Опять – деньги.

А ведь это серьёзно, это уже урезание культуры или, что ещё хуже, её подмена. Такие выверты, приводят к мысли, что всё это не просто естественный путь развития искусства, а преднамеренный ход, диверсия, направленная на сдвиг сознания публики. Это то, что опустошает человека, лишает его моральных устоев, ослабляет дух нации. «Этот тлен съедает не плоть, а дух», сказал когда-то Фёдор Тютчев? A Дж. Оруэлл такие деяния назвал – «ампутацией души».

В доказательство сказанному достаточно примеров из древней и не такой уж далёкой новой истории. Например, века потребовались Европе чтобы всей культурой дойти до уровня Возрождения, после разрушения древнеримской культуры. И это если догонять. А если разрушать, – то только один пример: всего полтора-два десятка лет понадобилось чтобы весьма развитая культура германской нации, родина европейского романтизма, не устояла под напором псевдокультуры, чуждой идеологии и родила фашизм.

Неспособность к сопротивлению и ранимость культуры подмечена эрзац-культурой, и она упорно готовит подмену.

Великий и могучий

…Не страшно под пулями мёртвыми лечь
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки.

1942 г
Анна Ахманова

Так, проникновенно и с великой уверенностью в сохранении русского языка, писала великая Ахматова в тяжёлую для Родины годину войны с фашизмом. Ниже привожу мои несколько грустные размышления на эту тему, чрезвычайно важную для каждого русского человека.

И сказано: – «Вначале было слово…». Мысль человека может выражаться разными средствами: взглядом, жестом, действием и словом. Наибольшее значение, при этом, приобрело именно слово – звуковая оболочка мысли, основа человеческого сознания. И, хотя я не лингвист, без всяких претензий также хочу «помыслить» о слове и языке.

Как я понимаю, слово – это мысль, выраженная в звуке, а точнее в определённом сочетании звуков, формируемых речевым аппаратом человека. Произошло оно и устоялось в результате многократного повторения определённого сочетания, побуждающего других особей первобытного человека к пониманию предмета, образа и определённого действия. Постепенно оно закрепляется в памяти, сначала доминирующей особи, его семьи, рода, племени, а затем и народа целой страны.

Слово закрепляет в сознании определённый образ предмета, явления, действия или чувства. Слово в звуке и печати – один из самых важных инструментов общения людей и целых народов. Им можно обрадовать, выразить свои чувства, отношения, дружбу и любовь, но можно и обидеть, противопоставить, напугать, унизить ранить и даже убить. Словами можно вдохновить, побудить к действию, поднять на свершения и подвиг, а можно и заболтать, вогнать в бездействие, подавить волю. Оно играет большую роль в формировании умонастроения и характера человека.

Слова, в которые рядится мысль человека, управляют его поведением и всеми действиями. Именно смысл слов (зачастую скрытый), оседая и накапливаясь в подсознании, формирует тип и алгоритмы поведения. При этом, характерно, что некоторые слова способны одинаковым образом воздействовать на волю, не только отдельного человека, но и больших масс людей. Такие слова, становились главнейшим оружием войн и революций. Давно известна истина, что сила слова часто бывает мощней силы оружия и, что революции свершались не столько разумом, сколько ураганами духа и эмоций народных масс, возбуждаемых словами.

Знаменитые три слова: «Свобода, Равенство, Братство», подняли народ Франции на революцию 1791 года. Большевикам никогда бы не удалось поднять за собой массу рабочих и крестьян России и победить в Октябрьской революции и гражданской войне, без брошенных в народ великих взрывных слов, отвечающих остро наболевшим надеждам масс, таких, как: «Свобода, Равенство, Братство», а также – «Долой войну», «Мир хижинам – война дворцам», «За землю, за волю!», «Землю – крестьянам, фабрики – рабочим!», «Долой самодержавие», «Вся власть советам рабочих и крестьян». И слов-то этих – всего с десяток!

То же самое произошло и при сломе Советского Союза. Активаторы ползучего переворота без зазрения совести взяли в оборот великие слова: Демократия, Свобода слова, Свобода предпринимательства, Свобода личности, Деидеологизация жизни, Борьба с советской партократией, Борьба с привилегиями. И здесь так же, не более десятка главных слов, а какой ураган эмоций? И, как оказалось позже, – море лжи.

Воровство и подмена понятий

У меня сложилось представление, что российские власти в своей практической деятельности всегда славились и сейчас славятся своей способностью полностью дискредитировать общепринятые и ясные понятия. Известно, во что превратилась дарованная в 1861 году крестьянам свобода, после их многовекового рабства, а затем, после революции 1917-го: «фабрики – рабочим, земля – крестьянам».

Да и само понятие социализма в нашей практике приняло формы, чуждые самой сути народовластия, с некоторыми, но довольно явными, чертами самовластья и тирании. В период коллективизации, не сама её идея, а практика колхозного строительства дискредитировала такое жизненно необходимые на селе понятия, как объединение, кооперация.

Подмена смысла лозунговых, взрывных слов расцвела буйным цветом так же и после ельцинского переворота. Под гильотину дискредитации пошли такие из них как: демократия – власть народа, обернувшаяся у нас властью над народом и камуфляжем для лицемеров, хапуг, откровенных жуликов и воров.

Характерно, что существо демократии по-российски хорошо охарактеризовал «Великий вождь и учитель всех народов», товарищ Сталин ещё в 1918 году на третьем Всероссийском съезде Советов: «Властвуют не те, кто выбирают и голосуют, а те, кто правят». Немного позднее, уже поднабравшись практического опыта его, сталинской, «демократии», он развернул этот тезис: «Страной управляют на деле не те, которые выбирают своих делегатов…, Нет. Страной управляют фактически те, которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами». (Цит. по кн. «Историки спорят», Политиздат, 1988 г., стр. 153).

Точнее и откровеннее не скажешь! Выходит, что теперешние наши «демократы» точно следуют указаниям «великого и мудрого вождя», особенно если посмотреть на созданные ими исполнительные аппараты, позволяющие принимать любые нужные законы; на предвыборные и, зачастую, грязные «политтехнологии»; на состав избирательных комиссий, особенно местных, назначаемых теми самыми «аппаратами», о которых говорил тот же вождь.

Управлению демократией послужило создание «ведущей» партии бюрократии, служащей для многих представителей крупного капитала средством проникновения на кухню законотворчества и отмена порога явки избирателей на голосование, т.е. они фактически могут обойтись и без нас, без народа. Одной верхушкой избирать сами себя в Думу и принимать любые, нужные им законы.

Здесь уместно сказать, что народ видит и остро воспринимает подлог, и тут же заменил оболганное благородное слово словом дерьмократия, как более справедливо отражающее положение в нашем обществе, сложившееся после ельцинского переворота. А народный эпос изобразил существо нашей демократии в анекдоте:

«Бежит по лесу сломя голову весь в дерьме заяц. Навстречу лиса,
– Косой, что с тобой, за что тебя так?
– Да вот пострадал, за… демократию!
– ???
– Сел я в ямку по нужде, глянул, а рядышком сидит сам Медведь. – Вот те да, – думаю, вот за какую жизнь боролись! Кто Медведь в лесу, а кто я, – подумать только! А сидим-то – рядом! Вот, это и есть демократия! Тут медведь меня спрашивает:
– Косой, ты душ принимал сегодня?
– Да, говорю. И, он схватил меня за шиворот, использовал вместо туалетной бумаги и забросил в кусты. Вот я и бегу!».

Слово лозунговое – братство – выброшено из употребления совсем. Видимо за ненадобностью. О каком братстве можно говорить при таком глубоком имущественном расслоении. О каком братском понимании и духовном единении можно говорить, например, между чахнущей российской провинцией и отгородившиеся «Рубляндии».

Как-то просматривая старые английские записи, обнаружил оценку имущественного расслоения (10% сверху и 10%, снизу), при которой они, по простоте своей, критической точкой называют: 1 к 7, за которой может последовать возмущение и врыв социума страны. Нам бы такой «простоты»!

А благородное слово – либерализм, обернувшееся свободой неуёмного, беззастенчивого воровства всего и вся, наглого грабежа национального достояния страны и растаптывания традиций, культуры, духа нации. Что и говорить. Даже такие понятия как: власть, закон, порядок, справедливость, правый суд, совесть, гражданственность – во все времена имели, имеют и наверно всегда будут иметь на Руси своё особое понимание власть имущими, весьма отличное от истинного.

Сила слова

Характерно, что во всех революциях все призывные, по сути, великие слова были густо замешаны на лжи и лукавстве, которые осознаются лишь после свершения призывов. Но это, как говорится, уже другая история. Дело своё они сделали, об этом немного было сказано выше. Меня же интересует в этих примерах сама сила слов, их способность возбуждать чувства и эмоции, успешно воздействовать на изменение устоявшихся представлений и поведения людей.

Представляет интерес рассмотреть, взаимосвязь между смысловой нагрузкой некоторых очень важных слов, обозначающих одно и то же явление у разных народов, с их (народов) характерными чертами.

Возьмём весьма значимое слово ВЛАСТЬ.

В его основе глагол владеть и его производное – властвовать. При этом, в русском языке, владеть можно равно, как: чем – неодушевлённое, так и кем – одушевлённое. Ещё круче характер у глагола властвовать, оно уже явно обозначает соответствующее действие, в основном над людьми, то есть быть сверху, подчинять, угнетать.

Смысловая нагрузка данного слова при его частом употреблении, тем более под воздействием жизненных ситуаций, помимо его воли откладывается и закрепляется в подсознании русского человека.

И вот мне представляется, что здесь то и таится самое интересное в этом слове. При его восприятии происходит удивительная поляризация значения, заключающаяся в раздвоении даже самой его сущности. Соответственно по-разному происходит понимание и активация поведения, заложенного им в подсознании.

У тех, кто, в силу тех или иных причин, стал обладать властью, возникает чувство свободы и права владеть, подчинять, командовать, использовать силу, наказывать, унижать, что и приводит в действие импульсы соответствующих действий. А по мере успехов, проявляется и чувство безнаказанности.

У тех же на кого распространяется власть, невольно возникает ощущение, подвластности, покорности, бесправия и унижения. Подсознание постоянно даёт ему понять, что тобой кто-то владеет, ты чья-то собственность, принадлежность, ты не волен, ты – раб.

У нас в России это чувство вероятно вызывается легче, так-как оно укоренилось в генах в ходе многовекового личностного рабства, чудовищной эксплуатации, имущественного неравенства, вечной нищеты. постоянной и тяжёлой борьбы за выживание основной массы россиян. Как ещё давно сказал поэт:

Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть.

1817 г.
А.С. Пушкин.

К тому же тяжесть нищеты у нас всегда была сопряжена с тесной, зависимостью от не совсем благоприятных, а зачастую и суровых природно-климатических условий.

Подневольный труд основной массы народа –крепостных крестьян был крайне тяжёл и непроизводителен. Стремление наших помещиков увеличить доход от труда крестьян сопровождалось не введением более рациональных систем земледелия и орудий труда, а различного рода издевательствами и истязаниями крестьян. Доходило до того, что некоторые помещики, направляя своих крестьян на работу, надевали им на шею рогатки, чтобы они не могли в поле прилечь, отдохнуть. За малейший проступок подвергали беспощадной порке.

Характеризуя положение крепостных крестьян, Ю.Ф. Самарин тогда писал: «Там господствует самое ужасное сочетание бесчувственности и беспорядочности в помещичьем хозяйстве. Требования помещиков непомерны; средства истязания развратили народ и сделали его бесчувственным. В имении, которым управляет Т., ежедневно секли от 40 до 60 баб, в том числе и беременных».

С большой долей уверенности полагаю, что у нас поляризация восприятия слова власть и явилась той силой, которая в истории страны способствовала безропотному и покорному состоянию основной массы населения. Можно подумать, что этим народ и воспитан терпеть угнетение и унижение, беспредельно страдать, чтобы хотя бы выжить. Немалую роль при этом сыграло известное «смирение и терпение» воспитываемое религией. «Христос терпел и нам велел».

Можно подумать, при чём же здесь слово ВЛАСТЬ, ведь каждый народ несёт над собой власть? Да, действительно везде есть и правящая элита – и власть, но вот, при всём этом, понятия немного различаются. Наш язык очень ёмкий, он иногда в одно единственное слово может вложить много понятий, на которые в других языках есть свои отдельные слова.

Так получилось и со словами, отображающими понятие власти. Например, во времена абсолютизма – королей, князей, баронов, в других странах для выражения превосходства и личной власти было широко в ходу слово power – сила, мощь. В настоящее время оно продолжает использоваться и сейчас, но в философской и исторической литературе, при упоминании мощи государства. В других же сферах деятельности оно обозначает только силу и мощь сугубо природного или технического толка.

Для обозначения же полномочий человека слово power сейчас использовать невозможно, просто не будет правильно воспринято. В практике речи современных европейских народов: Франции, Великобритании, Италии, Германии, Испании и др. – управляющие государственные органы называют не словом власть, хотя оно имеется в словаре любого народа, а словом – авторитет, от латинского AUCTORIT, (с толкованием: источник, руководство, ответственность, правосудие, мнение, совет, поддержка, персональное влияние, престиж, авторитет, ценность, важность, пример, гарантия).

Видно, что в столь обширном перечне значений этого слова нет ни одного означающего физическое владение, тем более над человеком или народом. Для выражения же обладания, владения землёй, имуществом или иной собственностью, например, в английском языке используются другие слова: to possess – обладать, и to own – владеть, possessor и owner – обладатель и владелец. И в наше время там совершенно дико будет звучать, если эти слова обратить к человеку. Эти слова неприменимы и к народам со времени отмены рабства. То же и во многих других языках.

У нас же, в современном русском языке мы никак не можем отойти от слова власть, или подменить его другим. Мы сплошь и рядом слышим и произносим: верховная власть, региональная и городская власти, разделение властей, властные структуры, властные полномочия, даже такое «украшение», как «четвёртая власть». Бесследно же это не проходит.

Это, я бы сказал, – не просто слова, а железные, ржавые шурупы, ввёрнутые в наше сознание. Эти стойкие понятия, (кроме «четвёртой») у нас прописаны даже в Конституции, не говоря о множестве других законов.

А ведь и правда, если стать на позицию здравого смысла, то становится неясным – почему представительные, то есть избранные самим народом, органы и нанятые ими исполнительные, должны обладать именно властью, властвовать, владеть (чем и кем?). А почему не благодарно, располагая доверием народа, авторитетно управлять, руководить, ответствовать, служить и др., как в исходном толковании слова Авторитет.

Не связанно ли это с особенностями нашей, исторически обусловленной, национальной ментальностью? С большой уверенностью можно предположить, что испокон дремлющее в подсознании (подкорке), именно «нашенское» понимание власти, в критические моменты (как истории страны, так и частной жизни) легко переходит уже в сознание и соответствующим образом вызывает уничижение.

Быстрые события ельцинского переворота, как щелчок выключателя, перевели стрелки подсознания тех, кто вдруг получил куш на позицию: право владеть – владею, а у тех, кто ничего не получил на позицию: доля быть нищим, подвластным, рабом – терплю, смирился. И не это ли обстоятельство позволило ничтожной части власть имущих, легко захватить настоящую политическую и экономическую власть над народом, а вместе с ней и захватить львиную (по некоторым данным до 80%) долю национального дохода.

Характер (нрав) – духовный стержень, превративший роды в племена, а с образованием государства – разрозненные племена – в народ (нацию). А также это – стремление к созданию благополучия своему народу и защитить его целостность.

Язык служит одним из главных выразителей веками сложившихся отличительных черт характера народа страны. В нём, кроме общения, выражается воля, желания, чувства, самосознание, сила и гордость его носителей.

Основу языка составляют словарный запас, строй, синтаксис и грамматика. Естественно, что язык со временем растёт и развивается. Это – бесспорно. Но очень важно, при этом понимать, как происходит этот рост. Как народ, его носитель и хозяин, обращается с ним, бережёт ли, охраняет ли его. Не рубит ли этот хозяин сук, на котором сидит, разбавляя его.

В этой связи представляет интерес история накопления в русском языке иностранных слов. В семнадцатом и восемнадцатом веках проникновение в язык иностранных слов происходило в основном в слое правящей элиты русского общества, тесно связанной культурными, политическими, экономическими и отчасти родственными узами с Германией, Голландией, Францией, Англией и др. европейскими странами.

Языка громадной массы русского народа это почти не касалось. Начиная с девятнадцатого века, с развитием всех сфер государства, ростом грамотности населения, расширением слоя разночинцев, появлением интеллигенции, литературы, а с двадцатого века и всеобщей грамотности, сформировался общий государственный язык.

С конца 19-го, и начала 20-го полным ходом пошла научно-техническая революция, что вызвало быстрое насыщение русского языка иностранными словами. Со смены же государственной формации приходится говорить уже о резком ускорении хода этого явления. Хорошо это или плохо?

Если говорить о научных, технических и профессиональных сферах, то в использовании международной терминологии нет ничего предосудительного. Язык растёт. Многие слова, с новым содержанием уже обрусели и полностью подчиняются русской грамматике, и это нормально. А вот, если говорить о таких сферах, как общество, культура, быт, личностные отношения, то есть о языке общения, то здесь можно и подумать.

Если право утверждение: – «Язык – зеркало души и характера народа», то как расценить впитывание народным языком множества инородных слов? Устойчивостью, крепостью этого языка, или его слабостью? И является ли это отражением характера его носителя? Я не лингвист, поэтому не хочу утверждать, тем более навязывать кому-либо моё мнение, но оно как раз, и, к моему большому сожалению, говорит о недостаточной твёрдости нашего языка, его излишней податливости. К этим моим вопросам и сомнениям могу привести ряд личных наблюдений и соображений.

Мне как-то попалась краткая, всего в 18 слов, инструкция к стиральной машине на двадцати пяти европейских языках, включая десять славянских. Так вот, в русском и украинском её текстов имелось по 4 иностранных слова (22%), это: эксплуатация (прибора), транспорт, инструкция и монтаж. Так вот, в греческом, венгерском и финском – ни одного заимствованного слова. Эти языки полностью обошлись собственными словами. В большинстве остальных – по одному – два заимствованных слова. Даже в немецком, родившем миру много слов о технике, только одно(!). Интересно, что такое, казалось бы, сверх интернациональное слово, как «транспорт», – в шести славянских языках имеет своё обозначение, а не менее распространённое слово – «инструкция», в восьми славянских языках, кроме русского и украинского, заменено на свои, а слово «монтаж» – встретилось только в русском, даже в родном для него французском, его нет! Почему?? Отчего и откуда в нас такая страсть?

Почему устоявшееся было в нашем языке слово «ручной мяч» заменили на – «гандбол», что в переводе то же самое? Или, раньше команда спортсменов юношей называлась юношеской или молодёжной. Было ясно и понятно. Затем, какому-то явно неграмотному, но выспреннему, репортёру захотелось выделиться, и он назвал её «юниорской», при этом, юношей – «юниорами», а девушек – «юниорками» (!?, фу!). Как кличка какая-то. И невдомёк этому грамотею было, что по-английски это слово звучит совсем не так, а корень, «юни» принадлежит словам, обозначающим не юность, а объединение, союз.

В то же время, почему-то смогли же англичане назвать ножной мяч – футболом, а оплеуху – боксом и др. В нашем языке похоже по-русски назвать эти же игры мы не решились? А ведь раньше на Руси бокс назывался кулачным боем или просто кулачками. Почему мы называем шейный платок голландским словом галстук (дословно: шейный латок); щеголяем словом – спорадический, вместо редкий; – перформанс, вместо представление; – инсталляция, вместо выставка или показ; вместо междометий – ах и ох – дикое американское Вау! (в Англии оно считается вульгарным). И прочие заимствования в огромном количестве подобных случаев.

И почему другие языки не так податливы? А сколько русских слов перекочевало в иностранные? С трудом можно наскрести с сотню! Ужель чужие крепче наших? Нет ли здесь обратной связи в формуле: язык народа – характер народа?

Я вспомнил сцену из старого советского фильма «Музыкальная история». Один персонаж говорил «по моде»: «Мои отсталые родители дали мне пошлое имя Фёдор, а я сменил его на красивое заграничное Альфред», это имя он произнёс с нарочитым французским произношением. В то время в нашей стране такая вычура казалась нелепой и высмеивалась. К сожалению, теперь она у нас расцвела пышным цветом.

Не ослаб ли на самом деле наш язык? Не прогибаемся ли мы под чужого, из-за внутреннего неуважения к самим себе? Не чураемся ли мы своего родного слова, не считаем ли его каким-то сермяжным, недостойным и не преклоняемся ли мы перед мудрёным чужим, «красивым» заграничным? Не потеряем ли мы себя, как народ, до нас крепко стоявший тысячу лет на здоровых, неподгнивших корнях, включая и язык?

Непростительно не замечать, что это всё, ущербное по смыслу, накапливается в подсознании и оказывает, двоякое воздействие на поведение людей и, что это давно понято в других странах. А ведь в нашей стране «заботятся» о чистоте русского слова аж три научных института: Институт русского языка РАН, Институт русского языка им. А.С. Пушкина и Институт русского языка и культуры МГУ, плюс сотни кафедр в университетах и др. институтах!!!

Не потому ли, что «коты» не ловят мышей, наш «Великий и Могучий» стремительно превращается в некий безродный суржик. Не приведут ли накапливаемые изменения в языке к потере его самобытности, к размытости и неспособности отражать особенность своего народа? Будут ли они выражать его силу, слабость или потерю. Не прогибаемся ли мы, подпитанные чужеродным подспудным смыслом, заложенном в чужом слове? Не выдернется ли тем самым стержень из характера народа? Ведь народ без характера – уже не народ, а ничем не связанная масса населения, говорящая на языковом суррогате.

На эту мысль меня навёл случай. Беседуют два молодых человека о ком-то третьем и его, заслуживающем уважения, мужественном поступке: «Он такой брутальный,..» (дословный перевод: «Вrutal, – very cruel. Without mercy, то есть – очень жестокий без сожаления, а в другом месте, определение ещё круче – бесчеловечный).

Получается, что в сознании молодых людей грубость, одетая в модное слово, уже подменила слово – мужество. То есть в сознании этих парней произошёл сдвиг смысла с плюса на минус, диверсия сознания. А если это закрепится, то исчезнет и слово мужество, как выражение благородного качества характера человека, с заменой его на уродливое brutal. А уж если это такой сдвиг коснётся множества русских слов, то кем тогда будем мы?

К сожалению, это уже и происходит. Могу привести лишь один из многих тысяч неправомерных заимствований последних лет, слово «крауд» – толпа, быстро и прочно вошедший в речевой и эпистолярный лексикон московских чиновников. Уже многие десятки русских слов подменяются одним этим словом. По словарю Мюллера crowd – крауд – это: толпа, толчея, толкотня, давка. уйма, множество, масса, компания, круг друзей, собираться толпой, толпиться, набиваться битком, втискиваться, теснить, навалиться, нахлынуть…, а уже в качестве корня в уйме новых сложных слов – ещё больше.

Ужас! Простите за столь обширный перечень. Но хочу отметить, что каждое из упомянутых, подмененных, русских слов несёт ещё и свой оттенок, понятный только нам. И это богатство нашего языка будет потеряно подменой, будучи втиснутым в одно, слепое слово чужеродное слепое слово! Это уже похоже на орудие преднамеренного оболванивания!

В обращениях власти и в СМИ «крауд» заполыхал несколько лет назад со слова «краудсорсинг» (дословно – поиск толпой), что обозначает у них: творческое объединение. Так бы по-русски и надо было называть группу людей, занимающихся решением определённого вопроса жизни, так нет же, надо низко поклониться западникам: «теперь у нас, ведь, как и у американцев, тоже есть краудсорсинг!». Точно, как у Доктора Моро, Г. Уэльса: «…Мы ведь тоже люди!», повторяли и повторяли неудержимо деградирующие «человеки», созданные доктором Моро из разного зверья. Противно ещё и потому, что «крауды» идут из циркуляров Мэрии Москвы.

Кстати. Почему-то Московская городская Управа называется Мэрией. а Градоначальник или председатель Правительства города – Мэром!? Округи города – префектурами, а главы округов – префектами. Здорово! Прямо как в Париже! Не хватает констеблей.

В то же время: Закон Р.Ф., ФЗ- 53 гласит:

1. Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию:
1) в деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности, в том числе в деятельности по ведению делопроизводства;
2) в наименованиях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности;

Казалось бы – нет нужды объяснять, – всё изложено чётко, но…

В других странах соответствующие учреждения заботятся о сохранении национального языка. Во Франции прият закон, который ставит заслон заимствованиям. В первую очередь англо-американской лексике.

В Израиле, по данным известной писательницы Дины Рубиной, да и интернета, Государственный институт Иврита строго отслеживает и не допускает в язык иностранные слова, которые имеют эквивалент или краткое изложение сути на иврите (даже в областях компьютеров и музыки). Его деятельность регламентируется особым постановлением правительства страны. Охрана его возведена в ранг государственной политики. А наши, что? Этого не ведают? И больше того, отговариваются тем, что наш язык от этого богатеет. Подобный закон действует и в Польше.

Как-то, ещё при советской власти, отдыхал в одном из санаториев Литвы. По радио целыми днями звучала литовская речь, и меня удивило, что в ней было очень мало не только русских, но и международных слов. То же самое я наблюдал и в Грузии.

Почему? Не потому ли, что у этих народов сильно развито чувство своего родного, национального самосознания и общности, основу которой составляют история, культура, обычаи, язык? И не потому ли сквозь толщу веков иностранного владычества сохранились такие народы как евреи, чехи, словаки, сербы, хорваты, финны, эстонцы, латыши, литовцы, многие народы Северного Кавказа и другие, подчас малочисленные, народы?

С другой стороны, – где теперь: римляне, фракийцы, кельты, саксы, веды, пруссы, печенеги, хазары, половцы? И где их языки, да и сами народы? Не с перенасыщения ли языка чужими словами и речью, и из-за их подмены, начиналось их падение? Тому есть в истории примеры, так язык кучки завоевателей превратил этнических фракийцев в болгар, а наших мордвинов на скандинавском полуострове – в шведов. Кельтов и саксов – в англичан и т.д.

Глава пятая

Путевые заметки
(70-е годы прошлого столетия)

В рабочих командировках и отпусках довелось посетить разные края нашей родины и зарубежья. О моих впечатлениях и некоторых особенностях другой жизни расскажу ниже.

Грузия

Прекрасная страна, прелесть которой описывать не буду. Не такие поэты и другие мастера слова уже сделали это предостаточно. Остановлюсь только на некоторых жанровых картинках, отпечатавшихся в моей памяти.

С моим знакомым, назовём его Гиви, по делам мы объехали ряд селений вокруг Кутаиси. По сравнению с нашими русскими сёлами они выглядели значительно богаче. Улицы селений стеснены добротными заборами с помпезными в основном железными воротами, которые, были украшены искусно сделанными вензелями или семейными гербами владельцев. Дома во многих случаях большие двухэтажные с балконами вторых этажей вокруг всего дома. За воротами обычно к дому ведёт арка-туннель увитая виноградными лозами, а за домом довольно большой сад.

Вино. Одним из объектов нашего служебного интереса было и родное село Гиви. После дел Гиви пригласил меня на обед. При этом сообщил, что у них сегодня небольшой семейный праздник – день ангела его бабушки, которой уже за 90 лет. Перед обедом он взял пару фужеров и пригласил меня сходить с ним вместе в сад за вином. «Почему в сад, а не в погреб?» – удивился я.

Подошли к одному дереву, и он метрах в двух от ствола очертил лопатой круг, снял слой почвы, затем большой кусок брезента и передо мной открылась деревянная крышка полметра в диаметре, покрывавшая широкое горло огромного, зарытого в землю, кувшина из обожжённой глины. В нём созревало более пятисот литров вина. Сверху плавали две-три кисти винограда. «Для терпкости и букета», пояснил Гиви.

Специальным ковшиком на длинной ручке он зачерпнул немного вина и дал мне продегустировать. И тут я сделал непростительную промах, не учёл особенность грузинского характера. Я похвалил вкус и аромат вина, но сказал, что на мой вкус оно немного кисловато. Он тут же закрыл кувшин и засыпал его землёй. Повёл меня к другому такому же кувшину с вином. Тут уж я был очень осторожен в оценке его качества – на похвалы не скупился.

Приятно поразил меня и сам семейный праздник. Человек двадцать родственников сидели за большим длинным столом. Кроме них постоянно заходили другие сельчане (ворота двора и двери в дом были широко открыты), произносили тосты и пили вино за здоровье именинницы. Она же достойно и важно восседала во главе стола на высоком кресле, как на троне. По-русски она не говорила. Меня ей представили на грузинском языке, а она с улыбкой кивнула мне, указав на место за столом. Большое впечатление произвели не сами грузинские тосты, особенность которых всем известна, а весь дух события. То, с каким искренним уважением, почтением и чувством, с какой теплотой они произносились. Это был акт неподдельного благодарения, обожания и поклонения родоначальницы. Нам бы у них поучиться этому.

Южане. Это был январь, и я, зная, что лечу на юг, легко, но всё же по-осеннему оделся. Перед приземлением самолёта с радостью прослушал сообщение стюардессы о том, что температура в Тбилиси 14 градусов выше ноля. Подумал: «А в Москве мороз», и обрадовался.

Как же я ошибся. Все дни моей поездки по хозяйствам Кутаисского и Горийского районов, температура была 12-13 градусов днём, а в грузинских условиях это значит, что такая же температура и в домах. Я это почувствовал во время первых визитов в разные местные организации. Мне (человеку с севера) было очень неуютно, зябкость ощущал почти всю командировку.

Зато южане холода как будто и не чувствовали. Две ночи пришлось ночевать в настоящем грузинском доме. Что особенного? А это то, что почти все комнаты этих больших домов в Грузии не отапливаются. Я изрядно продрог. Южане оказались крепче.

Законы рынка. В одном из посёлков хозяйка дома, в котором мне был предоставлен ночлег, воспитывала внука Каху – полного мальчика шести лет. Мальчик страдал астмой, бабушка поила его какими-то снадобьями, тепло кутала. Состояние его обычно ухудшалось к вечеру и ночью. Мальчику было плохо, он хрипел и задыхался. Тяжелые приступы следовали один за другим. Во время одного из них, я не выдержал и спросил хозяйку – почему она не вызывает врача детской поликлиники или скорую помощь. Она со слезами ответила, что просто так врач не приедет, вызвать его стоит не менее 200, а то и 300 рублей. Большие по тем временам деньги.

Это был 1973 год, я был потрясён. В нашем «совковом» социализме, в России мы тогда ещё и не догадывались, что при таком состоянии здоровья ребёнка, возможны какие-либо денежные отношения в такой благородной области, как медицина. А в Грузии рынок уже бушевал во всю во всех сферах.

Рассказывали, что к концу правления Брежнева, там (да и в некоторых других южных республиках) многие услуги и, в частности, медицина дано уже стали платными. Поступить учиться в институт, а особенно в медицинский, стоило больших денег. За хорошие деньги можно стать кем угодно, вплоть до секретаря райкома комсомола или даже партии. Рынок власти?! Кошмар. (Такая картина тогда представлялась нам чем-то невиданным. Но, после «либеральной и демократической» революции, вся необъятная Россия погрязла в ещё более жутком кошмаре безнравственности).

Кобулети. Один из самых лучших наших отпусков, мы с Лидой провели в доме отдыха в Кобулети недалеко от Батуми, столицы Аджарии. Солнце, море, хороший пляж – чудесное место. В море впадала небольшая речка, в которой водились раки – верный признак чистоты воды. Я находил их норы в берегу под водой, ловил этих кусачек руками, и мы жарили их тут же на костерке, как настоящие дикари. Экзотика! Объедение, деликатес.

Кстати, это место – преддверие древней Колхиды, где, согласно древнегреческому мифу, разворачивались описнные Эвклидом события в борьбе за обладание Золотым руном между предводителем аргонавтов Ясоном и местным царём, дочь которого Медея влюбилась в Ясона и помогла ему овладеть заветной добычей. Медея была так сильно влюблена в Ясона, что не остановилась перед убийством своего брата и двух своих и Ясона детей.

Виды древней Колхиды и её история оставляли у нас чувство уважения к древним временам и истории этого интересного края.

Пикник. Как-то сама собой образовалась хорошая компания отдыхающих. Одним из заводил был дагестанец, назвавшийся братом самого Расула Гамзатова (может и сочинял, а может быть там и впрямь все – братья?). Однажды всей большой компанией сняли автобус и поехали на пикник в горы. По дороге, в одном из сёл купили огромную бутыль с 20-ю литрами вина, а в другом селе – живую овцу (барашка). Проехали несколько селений и поднялись в горы по извилистой горной дороге, вдоль быстрой горной реки. Виды – потрясающие.

Местом, куда мы стремились, оказался огромный плоский камень-монолит, как остров, обтекаемый потоками бурной речки. На нём и разместилась вся весёлая компания, человек двадцать. Мы с Лидой, в числе других ходили в поисках дров, собирали вдоль речки сушняк каких-то корявых деревец и веток. Когда вернулись, видим, что кавказские мужики уже разделывают бедного барашка, готовят шашлыки и притащили из автобуса бутыль. Пировали, веселились, горланили песни. Вернулись в дом отдыха поздно вечером

В народ! Там же мы с Лидой делали вылазки «в народ», чтобы посмотреть, как живут совсем другие люди, не русские. Пару раз, в воскресенья, (базарный день) мы шли на автобусную станцию Кобулети и садились в любой загородный автобус, а сходили в любом, приглянувшемся нам, селе. Обходили его, разглядывали местных жителей и их дома необычной для нас архитектуры, затем обедали в местной столовой или кафе, если таковое было, и так же автобусом возвращались в Кобулети.

Интересно было находиться в совершенно непривычной среде. Автобус, как правило, набит до предела. Люди выглядят и одеты необычно для нашего глаза. Например, мужчины на головах носили или серую войлочную шапочку или «аэродромы» – кепки диаметром в полметра, женщины – почти все в чёрном, головы покрыты чёрными кружевными платками. Все говорят громко и необычно эмоционально на непонятном нам языке, а своей речи активно помогают энергичными жестами.

Везут какие-то большие корзины, живых кур, гусей, поросят и даже втиснули в автобус большую овцу. Всё это кричит, блеет, кудахчет. В автобусе душно, воздух густой от людей и животных. Из чьей-то авоськи на крючке что-то пролилось на голову сидящего. Тот встаёт, вытирается, что-то кричит и размахивает руками. Но, что поражает, – во всём этом гвалте не чувствуется никакой вражды или злости. Люди не угрюмы, а наоборот радостны, их перебранки полны эмоций и незлобивы, больше смахивают на игру, обычай.

Сациви. В одном селе, после небольшой прогулки мы зашли в харчевню на главной площади. Хозяин, плотный грузин лет пятидесяти, увидев нас, на сносном русском языке поинтересовался причиной нашего визита в такое отдалённое место. Я ответил, что хорошие люди в Кобулети нам посоветовали отведать настоящего сациви, которое нигде так хорошо не готовят, как в этом селе. Что было!

Он засиял, загорелся, спросил – есть ли у нас тридцать-сорок минут времени, попросил подождать и исчез. Мы попили чайку, а затем нам принесли кушанье. Это было не просто сациви, а суперсациви, – незабываемая вкуснятина, настоящее наслаждение, какого не испытывал (по нашему мнению) даже сам Гаргантюа. Мы поблагодарили и пообещали всем в России рассказать, какое дивное сациви готовят в этой деревне. (Исполняю обещание).

Гордость всмятку. На фоне красивых гор маленький ослик тащит огромный тюк поклажи, сзади идет мужчина в рваном пиджаке и большой, мохнатой шапке. В руках у него хворостина. Я фотографирую картину. Мужчина, недобро сверкая глазами:

– А можит хватыт? А можит хватыт?
Навстречу идёт прохожий, пожилой грузин. Остановился и сердито говорит мне:
– Зачэм ты его снымаешь? Он нэ грузын, он курд! Грузын нэ бедный!

Узбекистан

Не берусь описывать мировые достопримечательности этой древней сказочной страны, такие как гробница Тамерлана, астролябия Улугбека, Медресе в Самарканде и др. – это грандиозно и великолепно и без меня тысячу раз рассказано знатоками. Скажу только, что впечатление от памятников за несколько тысяч лет истории этой страны и её народа, – огромно, и никогда не померкнет. На мою долю остаётся рассказать о запомнившихся мне небольших картинках узбекской жизни.

Экзотика. Красив и блестящ центр Ташкента, отстроенный вновь после страшного землетрясения. Широкие площади и великолепные современные, но с восточной аттрибутикой, большие дома, фонтаны и пр. Чисто и красиво. Мне же захотелось поймать несколько кадров традиционного национального колорита жизни людей, и я пошёл в «Старый город».

Пошёл по первой попавшейя улице. Представляла она собой узкую щель со сточными канавами (арыками) по краям, зажатую между двух рядов высоких дувалов (глинобитных заборов) и, таких же глинобитных, стен домов с плоскими крышами и со слепыми стенами, без окон на улицу. Правда или нет, нам рассказывали, что окон на улицу нет, чтобы жёны не имели возможности заглядываться на чужих мужчин.

Иду, разглядываю как детишки, в основном мальчики, гоняют друг за дружкой по улочке и копошатся в арыке. Вдруг вижу впереди толпа. Я насторожился, прикрыл чехлом объектив фотоаппарата, и с независимым видом хочу пройти толпу, в центре которой, видимо муж, одной рукой держит жену за косу, а другой молча наносит ей удары по лицу и телу.

Меня удивило то, что зрители, скорее всего так можно назвать эту толпу, совершенно спокойно и даже с некоторым удовольствием стояли вокруг и молча смотрели это представление. Шагнув вперёд, я крикнул: – «Что же ты делаешь?», как ко мне подскочил молодой узбек и на хорошем русском языке стал орать мне в лицо, чтобы я убирался отсюда побыстрей, и, если я сделаю хоть один снимок, он разобьёт мой фотоаппарат. Вся толпа вокруг недружелюбно взирает и молчит, видимо ждёт развития. Я подумал, что экзотики на сегодня получил достаточно, а им не дам, и не мешкая быстро прошёл вперед.

Базар в старом городе, – тоже экзотика! Ослепительно сверкают жёлтым цветом горы знаменитых узбекских дынь. Тут же арбузы, яблоки, груши и множество других фруктов. Загорелые, почти дочерна, продавцы в полосатых халатах и тюбетейках, женщины в ярких пёстро-цветастых широких и длинных рубахах-платьях и таких же штанах, выглядывающих из-под них. На головах яркие платки, хотя нередко, у некоторых, вероятно пожилых, лица закрыты паранджой. Всё это движется в разные стороны. Над базаром висит пелена сплошного шума и гама, сквозь которую прорываются отдельные резкие голоса наиболее энергичных продавцов-зазывал.

Хожу по рядам, любуюсь. Тут за моей спиной кто-то прерывисто зашипел: Ш-Ш, Ш-Ш, и так несколько раз. И всё за моей спиной. Я повернулся – передо мной высокий средних лет узбек смотрит на меня и широко, и как-то вопросительно улыбается, а потом: – «Гашиш, гашиш – не хочешь?».

Балшой живот – балшой челавек. Обед у секретаря райкома компартии по сельскому хозяйству, хорошо упитанного человека. Обувь оставляем у порога, проходим в мужскую половину, хотя в составе нашей группы была женщина. Комната большая, на стенах и на полу ковры. Вдоль одной стены сервант, на нём целая коллекция разнообразных, разновеликих и разнопузых, заварочных чайников, дюжина, а может и больше. Низенькое подобие стола. Садимся подле, по-турецки на индивидуальные матрасики. Жена хозяина, с полузакрытым платком лицом и в подобострастно согнутой позе, мелкими шажками вносит угощения. Ни на кого не глядя, ставит блюдо на стол и, пятясь задом, ещё сильнее согнувшись, выходит за дверь. Во главе стола величаво восседает хозяин. С серьёзным видом делает намаз, после чего приглашает откушать.

А ведь в его кармане партбилет коммуниста, предполагающий, что его владелец кроме иных доблестей ещё и атеист. Не удивительно, что в то время кое-где этот билет стали называть хлебной книжкой. Узбеков, с которыми мы общались, это особенно не трогало, всё просто: «балшой живот – балшой челавек»! А мораль? – это что-то непонятное и несущественное. Тем более, любая новая мораль не выше наших тысячелетних традиций.

Для нас простых советских людей тогда это казалось невероятным, но не прошло и двух десятков лет, как уже и наши комсомольско-партийные боссы оказались с червоточиной. Скорее всего, они и тогда были такими же лицемерами, как этот секретарь райкома, только скрытно ждали удобного случая.

«Остров Пилав». Директор совхоза (тоже «балшой челавек») после деловых переговоров пригласил нас на пилав бешбармак на острове. Подумал: «какой же тут может быть остров? Ведь кругом равнина и необозримые хлопковые поля». Однако он оказался прав. Так они называли небольшой холм, в центре большого поля в приречной долине, на вершине которого была площадка в несколько десятков квадратных метров. Возможно, когда-то это и был остров. На нём рос раскидистый платан, а в его тени – небольшой сарайчик, летняя кухня, перед которой накрыт стол, заставленный бутылками вина (была и водка) и закуской.

Там к нашей компании присоединились: секретарь парткома совхоза, бухгалтер, бригадиры и другие, видимо начальники. Все мужчины, отменно упитанные и потому важные. После закуски, юркий старичок, «пилавных» дел мастер (настоящий плов там готовят только мужчины), поставил на стол большущие сковороды, с дымящимся пловом, наваленным живописными горками. Слов нет, такой пир, богатый стол и восхитительный плов, поедаемый в прохладе тени платана мог бы доставить истинное наслаждение, если бы не одно небольшое обстоятельство.

Картина казалась какой-то сказочной, виртуальной, незаконченной и даже кривой: вот тёплая компания (и мы в центре её) на обдуваемом ветерком холмике в прохладной тени могучего платана, наслаждается напитками, пловом и фруктами, а вокруг широкое поле хлопка, на котором под нестерпимо палящим солнцем шеренги измождённых узбекских женщин тяжеленными кетменями ударяют по твёрдой земле, пытаясь взрыхлить её и срезать сорняки. А последний штрих к этой картине внёс, сидевший рядом со мной бригадир этих рабочих. Поймав мой взгляд на шеренгу женщин, он, с довольной улыбкой на лоснящейся от вина и плова физеономии, выдал: – «Народ работает!».

Уважение. Встречи с нашими русскими специалистами, работавшими в различных учреждениях и хозяйствах этой страны, оставляли двоякое впечатление. Конечно, поехать туда на работу по распределению и, тем более остаться там, в силу каких-то причин, это уже шаг. Но если человек делает один шаг, то надо делать и другой. Я говорю о языке. Почти все русские, с которыми мы встречались, не изучают и, естественно, не говорят по-узбекски, пользуясь тем, что русский является вторым государственным в этой республике. Не думаю, что это обстоятельство добавляло им уважения со стороны их узбекских коллег.

И может быть, совсем бы не существовало того неприязненного к нам отношения, с каким я встретился на рынке. В этом мнении меня укрепил случай. В одном из хозяйств с нами работала Галина Попова, родом из Рязанских краёв, попавшая туда по распределению и прижившаяся надолго. В совхозе она работала главным агрономом. С узбеками, руководителями и рабочими она бегло говорила по-узбекски, и надо было видеть при этом, с каким уважением и добротой светились их лица. Боюсь назвать это любовью, но это точно была Она! Всем бы так. Уважаешь их – уважают тебя.

Дальний Восток

Очередная командировка, теперь в Приморский край. Вылетели навстречу ночи, поэтому стемнело очень быстро. Летели всю ночь. Маршрут самолёта – пол-России, Урал, Сибирь, Таймыр, Ледовитый океан, пересадка в Хабаровске и Владивосток.

Факелы. Долгую ночь летели над главной газонефтяной кладовой России и почти всё это время внизу – факелы, факелы, факелы. На бархатно-чёрном фоне ночи назад движутся чуть светлые контуры лесов, рек и озёр и трепещущие точки факелов, от которых тянутся длинные шлейфы слегка фиолетово-серого дыма, сгоняемого ветром в одну сторону. Можно заглядеться. Картина впечатляет своей необычной, но несколько мрачноватой, красотой.

Она невольно наводит на тяжкие раздумья о неудержимости разрушительной мощи твари Господней, называемой Человеком. Неужели Господь (я не знаю точно, Кто или, Что стоит за этим именем – Природа ли, Космос ли, Мировая воля или нечто ещё) наградил человека разумом для того, чтобы он, достигнув высоты совершенства в технической, материальной и духовной сферах, уничтожил таки и себя самого и всё живое на планете?

Что факелы? Сжигание кислорода и загрязнение атмосферы – мизер, только малая часть, в сравнении со всем огромным комплексом пагубных деяний Человека на Земле.

Происходит не только просто истощение природных богатств (боюсь, что мои внуки, а уж правнуки точно, будут свидетелями их конца), а прямо-таки их варварское истребление. Факелы – мелочь по сравнению с нефтяными морями на поверхности земли в местах разработок. Процветает неполная выработка скважин и шахт в погоне за сиюминутной выгодой от «снятия сливок». Это безобразие сопровождается их затоплением. Всё это уничтожает тундру на тысячах кв. км.

А истощение запасов и даже самих источников пресной воды?

А уничтожение лесов? (На том же Дальнем Востоке почти не осталось кедра – былого основного богатства края). Закон Природы гласит: – нет лесов – есть эрозия почв, засухи, опустынивание и песчаные бури на огромной территории.

А хищническое уничтожение рыбных запасов в морях? Некоторых видов рыб уже нет, а по прогнозам биологов скоро моря будут вычерпаны полностью. (пока спасают «рыбные грядки» с комбикормом).

К этому скорбному списку добавляется всевозрастающее загрязнение, и не как-нибудь, а в масштабах планеты. Учёные прогнозируют полное прекращение всякой жизни многих акваторий мирового океана, включая такие моря, как Чёрное и Балтийское. уже в близкие десятки лет.

А загрязнение окрестностей больших городов и индустриальных центров промышленными и бытовыми отходами? По некоторым данным, если дело с утилизацией бытового мусора будет ползти так и дальше, то через несколько десятков лет многих стран коснётся дефицит на своих территориях мест для его захоронения.

А загрязнение рек и озёр и даже подземных источников?

А загрязнение атмосферы неуёмным развитием городов, промышленности, авиации и автомобильного транспорта?

Ко всему этому можно добавить и такую мелочь на земле, как сам человек homo sapience, с его непосредственной обширной жизнедеятельностью. Демографы подсчитали, что со дня появления человека на Земле, на достижение численности людей до 2-х миллиардов, ушло 4 миллиона лет. На удвоение этого числа потребовалось уже только 46 лет, а на добавление ещё двух миллиардов – всего 22 года. По прогнозу ООН к 2050 году в мире будет 9 миллиардов, а по некоторым прогнозам – и все 14!

Известный учёный, академик Яблоков недавно сказал, что биомасса человечества с его домашними и хозяйственными животными на сегодня уже превысила массу всех остальных живых существ Планеты. А завтра? Это выглядит уже главным противоречием нашего времени. Сможет ли планета прокормить это вместилище разума, его напоить, одеть, обогреть, справиться с отходами его жизни, да и с самой его неудержимой и бурной деятельностью во всех её мыслимых и немыслимых проявлениях?

Мне давно живо представляется, что какой-нибудь Космос или Высший Разум, рассматривая «шарик» (Землю) в лупу, наблюдает, как человеческая плесень разрастается и поглощает всю поверхность планеты и скоро сама умрёт в своих же токсинах. Возможно, не зря известный американский писатель Курт Воннегут как-то сказал, что Человек, это ошибка Природы. Далеко ли от истины?

Извините за столь ужасную и грустную картину, навеянную бликами каких-то там факелов на просторах Сибири.

Приморский Край

1977 год. В целом Приморский край оставил у меня впечатление отдалённости, а потому – заброшенности. Проехал от Владивостока до Спасска, и везде облик посёлков и городов вызывал ощущение того, что люди там живут временно. Дома и улицы неухожены, какие-то серые, старые. Ведь когда-то это были казачьи станицы, а первопроходцы – русские казаки были справными хозяевами, да видно их и следов здесь не осталось, а пришлый народ, приехав в дальние края за длинным рублём на время, не очень утруждает себя «справностью», рванул «северных или отдалённых рэ» за несколько лет труда и… до дому. Времянка, она и есть времянка.

Удивительно, но не нашел там, в краю рыбном (по нашим представлениям), изобилия в магазинах и на рынке той самой рыбы, не говоря уж об икре. «Достать» можно – купить не всегда и не то, что хочешь.

Тайга. С одним из провожатых, немного хмурым здоровенным мужиком, на уазике ездил в одно хозяйство через настоящую тайгу. Леса там необычные, похожи на кавказские, много вечнозелёных и лиан. Во время одной из остановок я попросил водителя сделать краткую остановку, взял из багажника валявшуюся там сапёрную лопатку, выкопал и упаковал в пакет пару саженцев актинидии и лимонника. Подошёл к машине и уже собирался садиться в машину, как произошел забавный случай.

– А теперь раздевайся! – вдруг сказал мне мой хмурый провожатый. От неожиданности и его серьёзного вида я немного опешил: – тайга глухая, только мы вдвоём. Что он вздумал?
– Клещей искать будем, – продолжил он, вероятно увидев моё замешательство, – У нас это такое правило, осмотр после каждого посещения тайги, – пояснил он. Мы уехали только после того, как тщательно осмотрели друг друга. Добавлю: (те саженцы прекрасно прижились на моей даче).

В тайге я видел красавцев кедров и не отдельные деревья, а целые леса – кедрачи, как их там называют. Их уже и тогда лесоохранная служба оберегала от браконьеров-орешников. Эти негодяи, чтобы легче и быстрее была добыча, – валили этих гигантов целиком под корень, как шакалы набрасывались, дочиста, мешками обирали орехи со всех ветвей загубленного дерева.

Алтай

Летом подвернулась соцстраховская туристская путёвка на Алтай, – путешествие по Телецкому озеру. Подумал: – «Не такой уж я старик для турпоходов, всего немного до пятидесяти, – поеду».

Группа собралась в Бийске. Кроме меня, Вадима, молодого сотрудника Московского авиационного института и одной пожилой москвички – все молодые ребята, по 17-25 лет, в основном работники завода сельхозмашиностроения г. Рубцовска. Неделю провели в пансионате для акклиматизации и тренировки. Кроме обычных туристских наставлений нам рассказали о крае и о людях его населяющих.

В частности, говорили, что аборигены этого края – алтайцы, принадлежат к монголоидной расе. Они классные охотники, живут по своим обычаям и нетерпимы к нарушителям их обычаев, например, они не любят, когда туристы приходят к ним в шортах, особенно женщины.

Неделю мы просто отдыхали. Затем, медосмотр и комплектация группы туристов. Некоторые, в том числе москвичка, остались отдыхать в пансионате. Я же присоединился к группе.

Телецкое озеро. Три дня в исходном лагере. Обходил окрестности. Природа потрясающей красоты. Озеро довольно узкое, в самом широком месте метров сто, простирается на 70 километров. По существу, это расширение реки Катуни, бегущей с алтайских гор. Вода на редкость прозрачна, дно видно до глубины метров пяти-шести, и очень холодная. Берега каменистые, горы покрыты лесом.

Водную часть маршрута проходили на больших лодках, стилизованных под древние струги, ярко раскрашены носовые фигуры в виде голов лошадей и драконов. На каждого гребца одно большое тяжёлое двуручное весло. Ребята гребут легко, весело переговариваются. В свои пятьдесят я тоже смело было взялся грести, но уже через полчаса, тренер-проводник выделил мне напарника, видимо пожалел «старика». Берега озера живописны: крутые, скалистые и все поросли пихтой, лиственницей, сосной и какими-то лиственными породами деревьев, хитро, вернее искусно, ухватившихся за голые камни.

На первой, водной, части похода проплыли несколько небольших, весело звенящих речек, впадающих в озеро. С виду они кажутся маленькими ручейками, но это из-за того, что бурлят и стремятся они с гор вниз, прячась средь больших и малых камней, издавая при этом звонкий шум. Некоторые из рек обрываются в озеро водопадами. Красотища! Под одним из них (Корбу) я купался. Давление потока, а вернее вал отдельных струй сбивал с ног – я с трудом удерживался. Ощущение потрясающее.

На каждом этапе похода – стоянка для отдыха. Разбивали временный лагерь, на костре готовили пищу, предпринимали прогулки по окрестным прибрежным и горным лесам для сбора сушняка на дрова и поиска черемши к еде.

Одна из стоянок располагалась в бухте, похожей на гигантскую воронку от огромного взрыва. Большая часть почти правильного круга окаймлена безлесной полосой крупных необкатанных, почти нетронутых эрозией большущих камней, что говорит об их геологической молодости. Пейзаж – неземной, заглядишься.

Мы с Вадимом отправились купаться и расположились на одном из них. Камень на солнце нагрелся градусов до пятидесяти, а может и больше, босиком даже наступить невозможно. Нырнёшь в воду, – жуткий холод вдруг охватывает всего тебя – ощущение, как будто ошпарили кипятком. Проплыть в состоянии лишь несколько стежков, а вылезешь на камень – не устоять, так горячо. Контраст тот ещё! Здорово! Нам объяснили потом, что температура воды в озере даже в самую июльскую жару не поднимается выше 12 градусов.

Готовили пищу на костре в закопченных ведрах, одно для супа, другое для каши. Повара, из этих же ребят, были подобраны ещё в лагере. Еда казалась вкусной – лопали с удовольствием, а посуду мыли с песочком в речке, каждый свою миску и ложку. По вечерам – костёр, гитара и песни. Молодёжь любовь крутила, но хамства и наглого приставания не было. На первых порах спали в палатках, а потом надоело их ставить, и многие (я в том числе) кто, где укладывались спать прямо на земле. Бросишь куртку под дерево, ладонь под щёку и… бай-бай до утра. Утром проснёшься, глянешь на «ложе», а там одни корни да сосновые шишки. И ничего, спал и не чувствовал.

Пеший переход. Второй этап маршрута – пеший переход от озера в горную деревню, откуда нас автобусом повезут обратно в лагерь. По сигналу и под присмотром тренера-проводника собрали все туристские пожитки, загрузились рюкзаками и… пошли в гору по каменистой дорожке. Сразу стало ясно, что идти на подъём, да ещё и с поклажей не так уж легко. Из имущества мне досталась одна из палаток и пустое варочное ведро, всё чёрное от копоти. Через каждые 400 или 500 метров тренер устраивал «минутку», т.е. короткий перерыв, стоя, для того, чтобы проверить пульс и перевести дух. Снимать рюкзаки или садиться не полагалось.

На первой же «минутке» мне стало ясно, что, к сожалению, я уже не мальчик. Мой пульс показал 90 ударов в то время, как у ребят, которые несли груз гораздо больший моего, он был всего 60-65. На второй «минутке» тренер, увидев испарину на моём лбу, снял с меня рюкзак и передал одному из парней. Пройдя в гору километров 2-3, сделали перерыв с перекусом (бутерброды с водой). Затем, через несколько «минуток», подошли к штатной конечной стоянке в километре от села. Разбили палатки, повара засуетились с костром и приготовлением пищи, а остальные ребята решили до обеда сходить в магазин купить немного горячительного.

Конфликт. Когда уже группа шла к деревне, я обратил внимание, что Вадим в шортах. Сказал ему, а он только отмахнулся. Показалась деревня. Мы пошли по прямой улице к центру. Вид деревни показался мне каким-то странным. На первый взгляд – ничего особенного, – избы как избы и улица. Но, заборы кривые, местами повалившиеся, в домах окна как слепые глазницы, пустые, ни занавесок, ни цветка, или какого предмета, а во дворах ни грядки, ни фруктового деревца, только почему-то стоят юрты.

Смотрим, на заборе одного дома повис человек. Подошли ближе – это молодая алтайская женщина в сильном опьянении. Недалеко от неё, мужчина под забором и тоже пьян. Кто-то из ребят пошутил: – «Всё ясно. Правильным путём идём ребята! – Огненную воду привезли в магазин». Магазин на высокой подклети стоял посреди небольшой площади. На ступенях высокого крыльца магазина тоже сидели и лежали выпившие и пьяные алтайцы.

На полках магазина кроме водки и консервных банок почти ничего. Разглядывал «ассортимент» товаров магазина и вдруг услышал брань во дворе. Вышел на крыльцо и ахнул. Толпа молодых алтайцев, а в центре её Вадим, перед носом которого уже вертят кулаками. Спрыгнул с крыльца прямо в толпу к Вадиму.

– В чём дело? – спрашиваю я. Тут следует сказать, что своими отросшими седыми баками, лысиной и седой щетиной на лице, я выглядел старше своих лет. И, вероятно, поэтому разъярённая толпа как-то сразу стихла. (Видимо почтение к старшим у них не такое, как у нас) и тот самый парень, который с перекошенным от злобы лицом тряс кулаком, глянув на меня начал спрашивать с какой-то пьяной плаксивостью.
– Отес, Отес! Посему он бес станов? – и пояснил, бес станов мозна толька нотью под одеялом. Не кхорасо!

Заметил, что среди местных, очевидно уже изрядно выпивших ребят, в толпе был один городского вида молодой алтаец, с модной в то время даже на Западе причёской чёрных смоляных волос – а ля Анжела Дэвис.

– Какую культуру вы несёте нам? – сказал он мне на хорошем русском, – это оскорбляет чувства нашего народа.

«Вот те на! – подумал я, – уже и политическая подоплёка к шортам!». Ретировались мы в лагерь благополучно, даже с водкой. Но больше в деревню «бес станов» не ходили.

Алтайцы, монголоидной расы – широкоскулые, глаза щёлками, волосы смоляно-чёрные, по своему образу жизни – таёжные охотники. Но, как народ, – крепкий, себя знает и уважает. Как советская власть ни старалась приобщить их к «цивилизации», практически ничего не получилось, по крайней мере на примере этой деревни. Единственно чего добились – организовали их в охотсовхоз. Построили посёлок с усадьбами и добротными домами, а они всё равно предпочитали жить, как их предки в поставленных во дворах юртах.

Одно время на какой-то срок законом была запрещена охота на медведя, но они, всё же продолжали добывать его. (Кстати, к нам на стоянку приходил один охотник и предлагал шкуру молодого медведя за 50 рублей). Рассказывали, что как-то пытались арестовать одного охотника за браконьерство, и повезли его в центр – так они в горах, с оружием в руках отбили его. Приехали следователи расследовать этот эпизод – без результата. Никто никого не выдал.

Народ суровый и крепкий, однако, оказался беззащитным перед таким грозным противником, как водка. Она его просто свалила до угрозы деградации. Говорят, что в их организме отсутствует ген, регулирующий распад спирта в организме.

Ставропольский край

Закрытая секция. В конце посещения одного из семеноводческих хозяйств, сопровождающий меня начальник краевой конторы сделал мне несколько странное предложение – не буду ли я возражать от посещения распределителя. На мой недоумённый вопрос он пояснил, что это закрытый магазин для высокопоставленных персон. Я слышал о существовании подобных заведений, но никогда не был в них, поэтому согласился посмотреть, что же это такое. Далеко ехать не пришлось, так как магазин оказался в посёлке совхоза.

Обыкновенный магазин сети Сельской потребительской кооперации с довольно убогим, того ещё скудного времени, ассортиментом продуктов и товаров. Вошли, мой спутник, с видом хозяина, подошёл к дородной продавщице и что-то шепнул ей на ушко. Та радостно закивала головой, посмотрела на меня и одарила приветливой улыбкой. Затем она вышла из-за прилавка и, со строгим возгласом: – «ревизия!», буквально вытолкала из магазина немногочисленных покупателей.

Мы прошли за прилавок, а оттуда через скромную дверь в подсобное помещение, которое оказалось просторным залом со стеллажами и полками, заваленными разнообразным товаром, который простой покупатель не мог представить даже в самом смелом воображении.

Это был пресловутый дефицит. Здесь были импортные дублёнки, модные кожаные и замшевые пиджаки и куртки, и пальто, импортные дамские сапожки, каракулевые «пирожки» и пыжиковые шапки-ушанки, которые, на зависть всем, носили только большие начальники. Было и множество других товаров. Цены были тоже особые, т.е. низкие. Чтобы не обижать услужливого хозяина, я купил только цыганский цветастый платок Лиде, и мы вышли.

Потом долго не мог отделаться от дурных мыслей.

ГДР

Краткая поездка на симпозиум по овощеводству, который проходил в городе Гаале. Остались в памяти от той Германии только отдельные картинки.

«Цурюк». Берлинский аэропорт. Выход через турникет. На той стороне его, боком ко мне стоит стража. Только я сделал шаг в проход турникета, как этот стражник, как по команде, повернулся, стал в проход лицом ко мне, и вдруг – «Хальт! Цурюк!» звонким жёстким голосом. Я вздрогнул от неожиданности, а он рукой показывает на прилавок, примыкающий к турникету. – «Битте!», я догадался, что надо положить портфель и потом проходить. Инцидент-то никакой, а вот строгая, твёрдая поза, знакомое серо-голубого цвета обмундирование немецких солдат, воевавших с нами, с теми же погонами и петлицами, суровое лицо и жёсткая команда, хорошо знакомая по фильмам. Впечатляет!

Берлин. Главная улица Унтер ден Линден, полностью обновлённый Рейхстаг, вся поверхность здания до высоты человека с поднятой рукой вверх украшена подписями и краткими текстами. Стена – размалёванная – пестрит надписями и рисунками. Злополучная стена, разделяющая две Германии. Бранденбургские ворота (их видно метрах в ста с лишним за воротами стены. Но это уже в другом государстве). Над городом возвышается несуразная телебашня. Город серый, угрюмый, на окраине знакомые пятиэтажки.

Карлсхорст, Берлин. Дворец и комната, в которой был подписан акт капитуляции. Сохранен вид и обстановка. В Трептов-парке знаменитый Памятник советскому солдату-освободителю, с маленькой девочкой на руках. Впечатляет.

Неизвестный немецкий солдат. У какого-то маленького городка или деревни (у них это нам трудно определить) мой провожатый из местных, как-то не то, чтобы боязно, а неуверенно спросил, не буду ли я возражать ели мы подойдём к могиле неизвестного солдата, здесь недалеко, на окраине. Я согласился, и мы пошли.

На окраине посёлка небольшая приподнятая площадка, на которой выделяется чётко очерченное место без ограды. Убранный цветами аккуратный холмик, на нём каменное надгробие с крестом, надписью: «Неизвестному немецкому солдату. 1939 – 1945». На кресте укреплена солдатская каска, характерной, хорошо нам известной и ненавистной формы. Мой провожатый рассказал, что этот неофициальный, в то время полуподпольный мемориал, построен самими жителями, в память о не вернувшихся и неизвестно где похороненных молодых людях из этого городка, посланных на войну, и что подобные памятники есть в каждом посёлке ГДР.

Смотрел и слушал со смешанным чувством.

Исландия

В составе делегации специалистов по изучению опыта использования термальных вод для обогрева культивационных помещений, и с функцией переводчика, посетил эту страну в 1976 году. О работе распространяться не буду – всё изложено в отчёте, остановлюсь только на некоторых крупицах моих чисто фотографических впечатлений о стране.

Огонь и лёд. Исландия, совершенно необычная, почти сказочная Земля. Правильнее её надо называть страной, потому что земли, как таковой там, практически нет. Это одно из чудес этой страны, и первое впечатление, даже когда ещё и не вступил на её твердь. Ещё в самолёте, когда он делает круг перед посадкой на аэродроме в Рейкявике, в иллюминаторе видны, и сразу поражают воображение, поля тёмно-серого и красного цвета, с нагромождением больших и малых рваных кусков застывшей лавы. Пейзаж – как на Луне или Марсе. И вот впереди, среди этого первозданного «поля» показалась явно рукотворная посадочная полоса, и самолёт садится.

Земля. Её, как мы обычно понимаем, то есть – грунта осадочных пород и верхнего веками созданного живой природой слоя суши, там и впрямь нет (менее одного процента от всей площади территории страны. В городских парках и скверах, в теплицах и грядках – земля есть, но, в основном, привозная). Есть торф, и то в некоторых местах – в долинах тёплых рек или в долине гейзеров, на жарких полях с многочисленными водными и грязевыми источниками и гейзерами.

Исландия, – геологически очень молодая часть суши, по существу – прастрана, как вся наша планета в пра-пра-пра времена её младенчества. Вулканическая деятельность на острове продолжается до сих пор, несмотря на то что большая часть его покрыта ледниками. Поэтому исландцы называют свою страну, Страной огня и льда.

Рейкьявик, – единственная столица в мире, расположенная за полярным кругом, и с трёх сторон огибает небольшую лагуну. Дома малоэтажные и, что бросается в глаза, их стены и крыши, выкрашены в необычно яркие цвета – белые, жёлтые, красные, голубые, розовые. Сначала мысль пришла о безвкусице, смахивающей на лубочную, а когда посмотрел на панораму города с другого берега лагуны, понял, что я ошибался. Если бы не эти раскрашенные в весёлые цвета домики, то под нависшим свинцовым сине-серым северным небом, города бы и не было видно, а живущих там людей задавила бы тоска.

В целом, город не оставил впечатления. А вот люди приветливые, спокойные, неторопливые, гордятся своей страной и все, кроме исландского говорят на английском и шведском. Они отличаются повышенной толерантностью к некоторым, на наш взгляд, нетерпимым вещам. Например, к алкоголизму.

Запомнилась необычная сцена: на скамье у сквера напротив церквушки сидит неряшливо растрёпанный полный человек. В руке начатая бутылка, а у скамьи стоит другая, пустая. Наш спутник исландец объяснил нам, что это больной, он, скорее всего из санатория. Мы удивились и переспросили. Он же на полном серьёзе подтвердил, что он пьян, но добавил, что в Исландии все алкоголики больные люди и проходят курсы бесплатного лечения в государственных больницах или санаториях.

Картина странная, тем более что продажа алкоголя в стране строго ограничена. Как нам сказали, в городе его можно купить взрослым в очень ограниченное время и только в одном единственном на всю страну магазине.

Дейтерий. По пути на высокотермальные поля, посетили бывшую американскую геотермальную станцию, вернее то, что от неё осталось, в виде небольшого здания со штатом в два сотрудника. Когда-то американцы создали эту станцию для изучения и возможной экспериментальной добычи дейтерия (тяжёлой воды), содержание которого в перегретых термальных водах сравнительно велико.

Проект по каким-то причинам забраковали и станцию законсервировали. Остались скважины с гидрантами, один из которых нам показал и даже продемонстрировал сотрудник станции для того, чтобы продемонстрировать нам, что представляет собой перегретая до 280 градусов вода. Мы чуть не оглохли, когда он немного приоткрыл вентиль, настолько оглушителен был рёв перегретого пара, с бешеной скоростью вырывающегося из сопла.

Большой гейзер. Долина гейзеров ещё издали поражает воображение. Она похожа на огромную, в несколько гектаров, сковороду, на которой среди и вокруг больших островков тверди что-то шкварчит и прыскает. В нескольких местах выбиваются вверх фонтаны пара, это гейзеры. Мы пошли по строго отмеченной тропе к Большому гейзеру. С боков тропы попадаются небольшие кратеры с горячей и как бы дышащей жижей внутри, – это грязевые вулканы. Они иногда смирные, а иногда просыпаются и «выплёвывают» потоки горячей грязи.

Сквозь подошвы башмаков чувствуется тепло грунта тропы, однако встречаются небольшие лагунки с болотной растительностью. Сопровождающий нас исландец рассказывал, что в некоторых озерцах долины даже водится рыба. С приближением к Гейзеру слышится его хриплое «дыхание». Ближе пятнадцати метров к нему подходить не разрешается, однако и с такого расстояния достаточно хорошо воспринимаешь этого красавца.

Представляет собой он жерло диаметром метра полтора, берега которого сплошь состоят из толстого налёта белого вещества. Это соли, выпадающие из выбрасываемой гейзером воды. (Кусочек этого «лунного» грунта, как и красной вулканической лавы я привёз с собой на память). Вода в гейзере находится где-то на глубине, затем под воздействием подземных сил она начинает бормотать и ритмично двигаться вверх и вниз, всё время поднимая её уровень к поверхности.

При каждом цикле гейзер издаёт своеобразный звук – «вздох». Постепенно, с каждым «вздохом», этот «Водяной» поднимается к поверхности. В конце цикла гейзер, как бы напрягается, превращаясь сначала в невысокий, а затем и в большой пузырь нерастекающейся воды. Пузырь не успевает растечься, как быстро опадает, а когда с очередным циклом высота столба воды в жерле достигает критической точки, как выстрел происходит выброс мощного фонтана воды, высотой семь-восемь, а может быть и более, метров. Образ Пра–пра–пра Матери-Земли!

*** * ***

Нидерланды

А перед тем

Этот период моей жизни оказался очень напряжённым. Кроме непосредственной работы по теме исследований, меня избрали председателем месткома объединённой профорганизации института и опытного хозяйства. Не буду распространяться по поводу этой работы, но кто бывал в подобном хомуте, тот знает, что это такое.

Могу только коротко отметить, что профсоюзы тогда были настоящими. И те крикливые и насквозь лживые вопли новоявленных псевдодемократов в адрес советских профсоюзов оказались банальным оружием для полного искоренения местных ячеек социальной защиты работников разных видов производств и не только. Теперь, на простой вопрос назвать хоть один профсоюз на предприятии или в учреждении, который мог бы иметь твёрдое слово в защиту прав работников – нет ответа.

А тогда ни один из вопросов условий и охраны труда и отдыха, поощрений и взысканий, увольнений, улучшения жилищных условий, детских садов, путёвок в многочисленные тогда дома отдыха и санатории и др. Не решался без участия местного профсоюза.

При этом не было разницы в отношениях к научным работникам или к рабочим и больше того, при распределении каких-либо льгот учитывался уровень заработной платы и характер труда члена профсоюза. Например, бесплатные путёвки предоставлялись в основном низкооплачиваемым работникам. Руководство месткома избиралось и отчитывалось на собраниях всех членов союза. Коллектив реально ощущал свою силу.

Тут ещё собрание работников нашего института выдвинуло меня кандидатом в депутаты Мытищинского горсовета, а после выборов мне пришлось выполнять ещё и депутатские обязанности. На семью оставались редкие выходные. Книгу по материалам стажировки приходилось писать вечерами и ночами. В 1965 году меня назначили учёным секретарём, а затем и заместителем директора института по научной работе.

*** * ***

Уже тогда, в процессе разработки тематического плана института, анализа и оценки отдельных работ на учёном совете, у меня начало складываться критическое отношение к организации прикладной отраслевой науки у нас в стране и, в частности, у нас в институте. Были определённые задумки, которыми я делился с И.К. Шаумяном, директором института. Он обещал поддержку моим начинаниям.

И тут вызывает меня директор института и показывает распоряжение Министра сельского хозяйства СССР откомандировать меня в распоряжение Министерства для направления в БЕНИЛЮКС советником по сельскому хозяйству в штате советского посольства СССР в Нидерландах, с аккредитацией и в Бельгии, и в Люксембурге. Шаумян на запрос ответил отказом, но после вызова его «на ковёр» к министру, сдался. Опять я оказался перед выбором: – или интересная, и многообещающая научная карьера, или не менее интересная работа за рубежом, тем более в стране с самым высокоразвитым сельским хозяйством в мире.

Подумал, что карьера моя никуда не уйдёт, а такая работа позволит расширить кругозор и пополнить запас знаний в избранной мною области, и дал согласие.

В путь

Во время короткой подготовки в МСХ СССР, просмотрел все сообщения предшественника и отчёты делегаций, посетивших Нидерланды за последние пять лет, а также обошёл все Главные управления министерства, для ознакомления с основными проблемами и пожеланиями в части возможного использования голландского опыта в нашем сельскохозяйственном производстве.

И вот, мы с Лидой в поезде Москва – Хук ван Холланд. Нас встретили, отвезли в Гаагу. Наутро – визит к послу, затем он на утренней планёрке представил меня другим сотрудникам посольства. Началась моя жизнь в этой чудесной стране. Посольство маленькое, всего около полутора десятков дипломатов и самый необходимый обслуживающий персонал.

*** * ***

Нидерланды

Нидерланды (Голландия). Одна из малых стран Европы, по территории чуть менее Московской области, но настолько интересна, что для своего описания требует не одной книги, кстати, их уже и так написано много.

Страна с большой и интересной историей. Достаточно сказать, что она явилась ещё в 16 веке первой республикой в Европе (не считая римской, рабовладельческой) – это были знаменитые Генеральные штаты (провинций) – родина таких выдающихся людей, как Спиноза, Эразм Роттердамский, Рембрандт, Фермеер, Ван Гог, Левенгук – изобретатель микроскопа, знаменитая Лейденская банка и др. Тема неисчерпаема.

В своих же заметках я остановлюсь лишь на отдельных моментах моей работы и нашей жизни в этой прекрасной стране, населённой крепким, трудолюбивым, самобытным народом.

Уже к тому времени (1966 г.) Голландия обладала самым эффективным сельским хозяйством в мире. По оценке ФАО, при среднем мировом индексе эффективности сельского хозяйства (стоимость произведенной продукции в долларах с одного га.), принятом за 100, Нидерланды имели 1980 пунктов, т.е. почти в двадцать раз больше, Франция и Германия – 500-600, Великобритания, Польша и Чехия – по 350, Китай – 200, США – 150, а Россия всего – 62 пункта, то есть почти на 40% ниже среднего мирового уровня и в 32 (!) раза ниже, чем в Нидерландах (Данные на 1970 г.). Этим обуславливался наш интерес к достижениям науки и практики в сельском хозяйстве этой страны.

Работа моя заключалась в налаживании научно-технического и делового сотрудничества в области сельского хозяйства, как на межгосударственном уровне, так и между отдельными научными учреждениями, учёными, производственными организациями и фирмами. Но, как это ни странно, к моему приезду в страну, между нашими правительствами не было соглашения о научно-техническом сотрудничестве в области сельского хозяйства. Пришлось заниматься подготовкой проекта, его согласованием и доведением до подписания. На второй год моего пребывания соглашение было подписано.

Не хочу утомлять читателя описанием многих специальных проблем и решений. Для примера остановлюсь только на двух крупных проектах, а всего десятки предложений были направлены в Минсельхоз СССР.

Тепличное производство овощей. Оно представляло особый интерес, как самое крупное и развитое в Европе. Уже в самом начале ознакомления с этой отраслью на месте, пришел в ужас от той степени игнорирования этого опыта нами. Тем более что за год до моего назначения изучением голландского тепличного овощеводства занималась делегация советских учёных. Главным итогом работы делегации был вывод, а вернее приговор, что голландский опыт не представляет интереса для нашего крупного социалистического хозяйства, так-как тепличный сектор страны состоит из множества мелких частных ферм, со средним размером тепличной площади на одного хозяина полторы – две тысячи квадратных метров. (Недалёк от мысли, что идейным вдохновителем такой оценки и был партийный чинуша, привычно видевший в загранкомандировках только филиал их пресловутого распределителя). Возможно, по этой причине делегация не увидела, что у них совершенно отличная от нашей технология производства, другие сорта и способы возделывания овощных культур, иные типы и конструкции культивационных помещений, автоматическое управление микроклиматом и механизация почти всех производственных процессов.

И самое главное, что все эти фермеры охвачены различными формами кооперации. Это обстоятельство способствовало плотной концентрации производства тепличной продукции на сравнительно небольшой территории, превращая его в единый консолидированный комплекс, со всеми экономическими выгодами от этого.

Все показатели экономической эффективности этой технологии в разы, а некоторые и в десятки раз выше наших. Судите сами. Самым распространённым типом теплиц у нас в то время (средина 60-х) был блок из кирпичного строения с котельной и тремя теплицами по 335 кв. м. полезной площади, со штатом в 12-14 чел. При урожае даже в 50 кг с 1 кв.м, на одного работника в год с одной тысячи кв. м приходилось 3т 571 кг продукции.

Технология возделывания овощей в наших теплицах была основана полностью на ручном труде, а работали в основном женщины. (У нас утвердились даже такие «женские» специальности: доярка, свинарка, птичница, скотница, телятница, тепличница, при той технической оснащённости работа под стать не каждому мужчине).

Кто бывал там мог видеть, как работают бедные женщины при температуре выше 25 градусов, особенно, на «высотных работах» – подвязке растений, удалений ненужных побегов и сборе урожая. Жарко, душно, а в углу ещё стоит и «преет» бочка с болтушкой коровьего навоза, по совету учёных, для обогащения атмосферы СО2, полезного для растений (а рабочие?). Женщины, не стесняясь, вынуждены работать в одних нижних рубашках. Подобный ужас, пожалуй, лишь в Преисподней, если и там такие бани есть.

В Голландии же – разительный контраст: иные конструкции помещений, системы регулирования микроклимата, механизация рабочих процессов и пр. позволили одному работнику обслуживать 2000 кв. м. И добиваться урожая в 80 кг/кв. м и более. При этом сбор на одну тысячу кв. м составляет 80 тонн. Разница в производительности труда одного работника в год, трудно сказать – почти в 45 раз! (у нас: 1000×50:14 = 3,571 и, у них: 1000 х 80 : 0,5 = 160. Соотношение: 160:3,571 = 44,8).

Собрав и обобщив обширный материал, поехал в Москву, докладывал на научно-техническом совете Министерства сельского хозяйства СССР, в сельскохозяйственном отделе ЦК КПСС, в ВАСХНИЛ, в разных научных учреждениях. Удалось возбудить интерес.

Одна за другой зачастили в Голландию делегации учёных и специалистов. Мне стало жарко в обеспечении их работы. Впоследствии, уже в 1968 г., на основе тщательного изучения голландского опыта были приняты решения по его освоению.

Были закуплены у голландских фирм технология и необходимое оборудование для шести крупных тепличных комбинатов таких, как в совхозе Московский, расположенный непосредственно за МКАД по Киевскому шоссе. Все они, а это кроме Москвы – Ленинград, Воронеж, Кисловодск, Киев и Кировабад (Азербайджан). Все они успешно работают до сих пор.

В 1969 году я приезжал на строительство комбината Московский. Картина была впечатляющая – это было настоящее поле битвы. Несколько сотен единиц строительной техники гудело, урчало, грызло и ровняло землю на огромной площади у деревни Мешково.

Исключительно деловой и упорный директор строящегося предприятия, мой однокашник и друг Евгений Сергеевич Рычин (потом он был первым директором комбината, а затем избран депутатом Верховного Совета СССР), показывая возводимые стены дворца культуры будущего комбината, подвёл меня к входу здания и сказал: «Здесь на мраморной доске золотыми буквами будут выбиты имена зачинателей этого грандиозного проекта, а среди первых будет и твоё имя».

К слову: в «лихие 90-е» мне довелось вновь побывать на комбинате. А когда секретарь доложила директору, некоему Егорову, обо мне, он не нашел возможности поговорить со мной. Какая там доска! О её сооружении, как и о тех, кто был у истоков этого проекта, эти деляги просто забыли, да и на дворе бушевали годы хаповства. Только успевай! Им было некогда. И, что самое обидное, это забвение самоотверженного и героического труда Евгения Сергеевича Рычина, главного строителя и первого его директора. Небольшие заметки о нём появились лишь спустя четыре десятилетия. Включая, и википедию. Позор.

Этот тепличный комбинат стал ядром нового посёлка, превратившегося потом в крупный район и даже город, а сейчас и в административный округ Москвы. Но главное в том, что реализация проекта явилась толчком к преобразованию всей отрасли защищённого грунта в стране. В работе меня горячо поддерживал заместитель министра Р.Н. Сидак, начальник отдела тепличного овощеводства, В.С. Пауков и многие другие.

Было и подспудное сопротивление. Странно, но мои предложения холодно были встречены в Главке овощеводства, казалось бы, в самом заинтересованном ведомстве. Основные их доводы: зачем покупать за границей железо, когда у нас и своего хватает и, что наша передовая социалистическая наука сама в состоянии разработать ещё более эффективную технологию производства.

А заместитель начальника, мой хороший знакомый, по секрету сказал мне, что в главке идут разговоры о том, что я охаиваю всё советское и что кое-кто уже обратил на меня внимание. Так или иначе, все шесть комбинатов были построены и, работая по новой более совершенной технологии производства овощей, оказали решающее значение в перестройке всей отрасли нашего тепличного овощеводства в стране.

Кстати, о «железе». После ряда поездок на фирму Принс во Фрисляндии, я направил в МСХ СССР и сельхозотдел ЦК КПСС подробное описание линий заводского оборудования по промышленному производству полносборных теплиц, а также предложил рассмотреть вопрос о приобретении всего комплекта станочного оборудования для строительства в нашей стране специализированного завода по выпуску теплиц. Предварительное согласие фирмы было.

Следует сказать, что такого производства у нас ещё не было. Теплицы, даже по новым, современным тогда у нас проектам, «тачались» из длинномерного металла или древесины кустарным способом непосредственно на площадках.

Кроме того, мои расчёты показали, что на строительство теплиц фирмы Принс расходуется в три раза меньше металла (за счёт специально для этого созданного облегчённого, но прочного, профиля из листовой стали) и в несколько раз меньше времени на монтаж теплиц, за счёт их полносборности. Инструментальный набор монтажника составлял всего лишь один гаечный ключ на 10 мм (сейчас это называется отвёрточной сборкой).

К тому же, теплицы за счёт более тонких, но прочных несущих деталей уплотнителей и систем крепления стекла, обладали лучшей освещённостью и меньшими потерями тепла, при достаточной прочности и долговечности конструкции.

Увенчалась эта работа принятием соответствующего решения Правительства Союза. Затем проведены переговоры о поставке в Советский Союз оборудования для завода по выпуску наших собственных полносборных теплиц. Крупнейший в Европе завод по производству конструкций на 200 гектаров теплиц в год был построен в г. Антраците на Украине, т.е. теперь уже мы завозим эти конструкции оттуда, то есть из-за заграницы.

Особый интерес представлял голландский опыт в птицеводстве. В Москву было направлено большое число информационных материалов по породам, гибридам, промышленному скрещиванию, технологии производства бройлеров не только кур, но и индеек. У нас тогда ещё не было производства бройлеров этой птицы.

Мною были инспирированы выгодные для нас предложения ведущих голландских фирм о продаже высокопродуктивных линий, т.е. генетического материала бройлеров для наших птицефабрик (Причём, новые линии, как правило, фирмы держат в секрете и никому не продают. Это их ноу-хау). И всё же нужные нам линии были куплены.

А вот наши предложения по переходу на выпуск полностью потрошенных бройлеров и даже разделанных, вызвали ярое сопротивление руководства Птицепрома. Я даже имел довольно крупный неприятный разговор с руководством, в результате которого я понял, что «ларчик-то открывался просто».

Тогда, в первой половине 70-х, куриное мясо попадало на прилавки магазинов в виде почти целых, лишённых перьев тушек. Удалялись только кишки. Выглядели тушки очень непрезентабельно: с шеей, головой и лапами, и без упаковки. Их в шутку величали – рысистыми и когтистыми. И весь этот, практически ненужный, «довесок» домохозяйка при обработке тушки, как правило, отправляла в помойное ведро. Однако вес довеска к общему весу тушки составлял 10-15 %.

При предлагаемом нами полном потрошении, предприятия могли бы направить эти субпродукты на переработку в высококачественные белковые корма. Это было бы более рационально. Но эти предложения оказались категорически неприемлемыми для руководства Птицепрома как я полагаю потому, что при этом затрагивались интересы показателей государственного плана. Снять в одночасье эти проценты с объёма валового производства куриного мяса означало бы своеобразный крах в выполнении плановых показателей, утверждённых ЦК КПСС и Совмином!

Подготовил и направил в МСХ СССР много информаций по другим вопросам, например – гибридизация в производстве мясной свинины, выращивание индеек, по возделыванию полевых и и овощных культур, механизации и др.

Реабилитация. Мой шеф, Посол отличался некоторым снобизмом в отношении сельского хозяйства. Дело дошло до курьёза, когда он в одной из моих информаций о производстве овощей увидел слово «навоз» и попросил убрать его, как неподходящее и, что ему будет неловко, если такое слово прочитают в МИД. Я ему объяснил, что это обычный термин нашего профессионального языка и, что если я заменю его на эквивалент нашего простого языка, то будет ещё хуже. Он понял намёк и возмутился.

Он вообще считал ненужным существование нашего отдела в посольстве и неоднократно пытался отвоевать хотя бы штатную единицу моего референта. Однако Минсельхозу каждый раз удавалось отбивать подобные атаки. Тем не менее, мои с начальством отношения были достаточно прохладными. Его раздражало моё независимое положение.

Он стал неоднократно выговаривать мне, что я очень дорого обхожусь посольству, так как много разъезжаю по стране. На одном из совещаний он так и сказал, что я один съедаю половину всего лимита посольства на бензин и призвал сократить поездки. Я ответил, что на асфальте в Гааге мне не найти ни достижений их опыта в растениеводстве и животноводстве, ни выгодного для нас сотрудничества.

Причём эти замечания продолжались уже на фоне успешной реализации грандиозного тепличного проекта, посольским же, то есть моим отделом и инициированного. В то же время, с хозяйственной точки зрения, его тоже можно было понять.

И вот в один прекрасный день, после прихода очередной диппочты, секретарь приглашает меня к послу. Я уже приготовился к очередному неприятному разговору. Захожу в кабинет, где он, в торжественной позе, с бумагой в руке стоит у своего стола и, выждав паузу, зачитывает Указ и вручает мне орден. Разговоров о бензине после этого уже не было.

Некоторые особенности нашей жизни в посольской колонии привожу в Крупицах памяти

Крупицы памяти

Голландцы – трудолюбивый и исключительно упорный народ в создании своего благополучия. Ведь половина всей территории страны можо сказать добыта вековым трудом, – отвоёвана у моря путём строительства дамб и откачивания воды множеством ветряных мельниц. Большинство городов поэтому имеют в своих названиях слово «дам», дамба. Амстердам, Роттердам, Волендам, Заандам (Пётр Первый познавал здесь мастерство кораблестроения), и др.

Одна из легенд, характеризующих их борьбу с водной стихией, говорит о героическом поступке мальчика Ханса Бринкмана, который спас страну тем, что, обнаружив течь в дамбе, заткнул её пальцем и пролежал на дамбе долгое время пока не пришли люди. Ему даже установлен памятник.

И не только борьба с водной стихией, но и её покорение. Голландия в своё время была одной из крупнейших морских держав. Её мореходы сделали множество мировых открытий в Тихом океане: Австралия, Зеландия, Тасмания. Она имела колонии в юго-восточной Океании: Индонезия и другие. И не только там, но и на Американском континенте. Например, Нью-Йорк первоначально имел название Нью-Амстердам и пр.

Голлаyдцы, несмотря на модернизацию во всём, уважают свою историю и культуру. Стараются сохранить традиции. Даже тогда, в 60-х, многие фермеры носили кломпы – деревянные башмаки, а женщины щеголяли в национальных одеждах. На острове Волендам есть заповедная зона, где представлена красочная картина старой рыбацкой деревни, включая весь антураж старинного быта и разнообразных занятий. Не удержался и я, – там сфотографировался в национальных голландских костюмах всей своей семейкой.

Голландский язык относится к германской группе. Грамматика ближе к английскому. Речь, фонетика. хотя и не такая, как немецкая, но всё же на слух несколько грубовата, особенно согласные. Например “х” произносится не мягко, как у нас, да и в других языках, а с хрипотцой. Зато голландская лексика проникла во многие другие языки, благодаря обширным торговым связям голландцев с незапамятных времён. Наш морской лексикон насыщен голландскими терминами. Он проник и в обычную речь, слова: брюки, лиф, галстук, койка, матрас, зонт и др.

Отличительными чертами голландцев являются щепетильная честность и отсутствие высокомерия, чванства. Как-то у одного члена нашей делегации в самолёте или аэровокзале затерялась шляпа, так её нашли, и в гостинице другого города вручили.

Голландский счёт. Гаага. Как-то, после подписания Советско-голландского соглашения о сотрудничестве, мы с министром сельского хозяйства Нидерландов Питером Лардинуа подъехали к, внушительного вида серому зданию министерства, в районе правительственных зданий в центре Гааги.

– Сколько же сотрудников трудится у вас в министерстве? – спросил я, глядя на большое здание.
– Думаю, что половина – ответил он, немного подумав. (Англичане – отдыхают!)

Амерсфортский мемориал

Власти голландского города Амерсфорт пригласили представителей советского посольства на траурный митинг памяти советских военнослужащих погибших в концлагере вблизи города, организованном там фашистами во время оккупации Нидерландов. Главой миссии посол назначил меня, а членом – второго секретаря посольства Никанорова и референта.

После официальной части, в ходе которой выступил и я, мы ознакомились с мемориалом, выразили удовлетворение местной власти за его отличное содержание, возложили венки. Нам удалось также побеседовать со смотрителем кладбища наших солдат, очевидцем тех трагических событий. Вот, что он нам рассказал об этом страшном месте. (К сожалению, излагаю то, что запомнил, записей тогда никаких не вёл).

Лагерь состоял из трёх зон: английской, американской и самой большой – советской, обнесённой колючей проволокой. По его словам, англичане и американцы носили формы своих родов войск со знаками отличия. У них были свои столовые и их кормили хорошо. Они культурно отдыхали, играли в волейбол. Эти пленные находились под защитой Международного Красного Креста, возможно, и своих национальных благотворительных организаций.

Наши же пленные в тряпье, голодные содержались в забитых под завязку бараках, только на совершенно глодном немецком пайке – один раз в день пустая баланда. Обычно их день начинался с вывозки на тачке трупов, умерших за ночь к большой яме. У этой же ямы фашисты также расстреливали пленных. Погибли там многие сотни советских пленных солдат.

И ещё один штрих фашистского изуверства. Для своих, и жителей оккупированных фашистами стран, они создали и всячески поддерживали образ советского народа, – «недочеловека». Для этого они регулярно отбирали из этого лагеря группы пленных азиатской внешности и водили их по улицам городов и сёл.

Памятное мероприятие прошло с подобающей случаю торжественностью. По окончании оного, нас с почётом проводили до машины. Мы уселись в мою Волгу 21Р (цвета, бывшего когда-то розовым, детского белья). Провожающие улыбаются, на прощанье машут нам руками. Мы отвечаем.

Взревели моторы четырёх полицейских мотоциклов почётного эскорта и… Конфуз, – все четыре мотоцикла рванули вперёд, я же изо всех сил давлю на акселератор, мои 65 л/с – ревут тоже изо всех сил, но ползут, медленно набирая скорость. Эскорт убежал.

Чешские события, август 1968 год

Рано утром на улице зацокали подковы множества копыт. Выглянул в окно и увидел, что мимо нашего дома в сторону посольства проскакал отряд конных полицейских. Немного погодя – звонок дежурного посольства: «Всем сотрудникам срочно прибыть в посольство».

Подходя к посольству, увидел, что оно окружено цепью полицейских, сдерживающих большое скопление разгорячённых людей, криками и жестами выражающих своё возмущение в сторону посольства. Пройдя сквозь кричащую толпу, над которой развевались голландские и чехословацкие флаги.

В здании узнал, что сегодня ночью советские войска вошли в Чехословакию. Посол собрал всех дипломатов и зачитал Указ Верховного Совета и Постановление Правительства о «братской помощи» чехословацкому народу. Всем дипломатам и другим ответственным сотрудникам посольства предложено быть в режиме непрерывного дежурства, не покидать территорию посольства без разрешения посла.

Положение осложнялось тем, что в это время в Нидерландах находилась делегация представителей Советского Олимпийского Комитета, прибывшая в Гаагу на заседание МОК для переговоров о возможном проведении олимпийских игр 1976 года в Москве. Во главе делегации был Председатель Мосгорисполкома В.Ф. Промыслов. В связи с событиями, заседание МОК было прервано. Послом было принято решение о закреплении дипломатов посольства за отдельными членами делегации и о её рассредоточении.

Меня закрепили за Промысловым и его помощником и предложили увезти их из Гааги и отправить в Москву. Я связался с рядом своих голландских партнёров и составил безопасный маршрут поездки. Для чего я выбрал цветочный район Южной Голландии, города Лиссе, Алкмаар и Гарлем. Возил я его на своей бледно-розовой Волге, ГАЗ-21, от которой на шоссе голландцы шарахались из-за её внушительного вида и окраски. Затем я благополучно отправил их в Москву из аэропорта Схипхол.

Следует отметить, что несмотря на весьма сложную политическую обстановку и «сверхнадёжную» охрану в моём лице, подопечные вели себя достойно, не проявляли никакого страха или излишнего беспокойства. Мы объехали почти весь цветочный район, фотографировались на фоне огромных полей тюльпанов и нарциссов, посетили знаменитую фирму Лефебра.

Старик Лефебр, автор многих сортов тюльпанов рассказал, как ему однажды, в первые годы советской власти довелось выполнить роль курьера советской дипломатической почты.

Вместе с тем я всё время не переставал думать о Лиде и дочерях, которые, как и другие семьи дипломатов, оставались в городе, без какой-либо охраны. Как они там, что творится вокруг посольства, а может быть и нашего дома вне его?

Когда я вернулся в Гаагу, антисоветские демонстрации шли полным ходом. Своими глазами видел, как к нашему посольству двигалась тысячная демонстрация, а впереди неё с национальным флагом шли несколько чехословацких дипломатов. С одним из них я был знаком и беседовал на недавнем приёме в советском посольстве.

Настроение, и не только у меня, было отвратительное. Как всё сразу перевернулось! Вчера были друзьями, а теперь? Вот они идут во главе разъярённой толпы, выкрикивающей антисоветские лозунги.

Женщины наши держались стойко. На проявления паники или безотчётного страха, даже и намёков не было, несмотря на явно недружелюбное отношение к нам со стороны демонстрантов и даже жителей домов, соседствующих с нашим жилым домом. На него всё же была попытка нападения на второй день после моего возвращения из «командировки».

Группа молодых людей, человек тридцать-сорок, направлялась мимо нашего дома к посольству. К ним подбежали несколько знакомых нам мальчишек из соседних домов и стали что-то кричать и показывать руками на наш дом. Толпа с выкриками и гиканьем двинулась в нашу сторону. Стали стучать во входную дверь. В это время из-за поворота улицы выскочил наряд конной полиции, человек шесть-семь, и они в считанные минуты разогнали толпу.

К моему удивлению, разгоняли они толпу не только уговорами и своим грозным видом, а по чём зря длинными кавалерийскими дубинками. У нашего дома не осталось ни одного демонстранта. В те ночи жильцы нашего дома отодвигали кровати подальше от окон.

Наутро после набега, мы увидели, что припаркованная у дома, моя Волга передвинута (вероятно вручную), а во всё лобовое стекло белой краской крупными буквами намалёвано: RUS IVAN, GO HOME! Я быстро отвёл машину в наш гараж, где заведующий гаражом смыл надпись.

Однако сослуживцы долго ещё подшучивали: – «Понятно, Иван Васильевич, что ты русский, что у тебя срок уже к концу и пора тебе убираться домой, но как голландцы догадались, что эта колымага, как раз твой автомобиль и, что именно ты у нас RUS IVAN?». Как известно мода на имена проходит волнами. (Сучилось так, что моё имя в моё время оказалось не в фаворе. Учиться мне довелось во многих школах, но ни там, ни в институте, ни на работе, включая посольство – везде моё имя среди сверстников было в одиночестве).

Демонстрации бушевали несколько дней. Чувства мои были в смятении. Трудно было не понимать настроения участников бесчисленных демонстраций, бушевавших тогда во всех странах Европы, подогреваемых газетными и телевизионными картинками драматических событий в Праге и других городах Чехословакии.

С другой стороны, вся эта буря, несшая явные черты организованности, не могла не вызвать у нас, служащих советского представительства, протеста и чувств поддержки позиции нашего правительства. Это чувство подкреплялось и тем, что вместо дипломатов чешского посольства, отозванных в страну или покинувших её, стали прибывать новые служащие и наш посол закрепил дипломатов за вновь прибывшими для оказания им помощи в освоении работ по соответствующими направлениями.

Мы приглашали их как в посольство, так и в частном порядке домой к себе в гости. Не знаю насколько их рассказы о действительных событиях тех дней в Праге соответствовали действительности, но, например, мой подопечный, из среды активных коммунистов, работавший ранее на каком-то важном посту, рассказывал мне, что вводом советских войск в их страну был предотвращен по существу настоящий политический переворот со всеми приличествующими такому событию атрибутами, включая и негативные – такие, как репрессии.

В подтверждение своих слов, он говорил, что восстание было тщательно подготовлено, действия были спланированы, и, что собственными глазами видел свою фамилию в списках на уничтожение, найденных в бумагах, захваченных в штабе местной организации повстанцев.

Не всё же о серьёзном!

Дядя Флис и Кот

Во Флисинген (небольшой городок в провинции Зеландия) в обществе других дипломатов, мы с Лидой были приглашены на спуск корабля, построенного голландцами для нашего рыболовецкого флота. После церемонии зашли в портовый магазинчик, с броской вывеской на русском языке: «Дядя Флис и Кот».

Только мы вошли в дверь, нашим глазам предстала картина: из-за деревянной стойки выглядывает круглое, приветливо улыбающееся лицо продавца, а сбоку его на стойке вальяжно развалилась и приятно млеет в лучах, пробивающегося в окно солнца, куча большущего ярко-рыжего кота, которому было лень даже глаза приоткрыть при нашем появлении.

ТЮЗ

На спектакле, гастролировавшего по Голландии Московского Театра Юного Зрителя, руководимого Натальей Сац, исполнявшая роль Петрушки-иностранца в спектакле по сказке С.Я. Маршака, небольшого роста актриса-травести в гриме и костюме мальчишки выскочила на сцену и задорно продекламировала известное всем нам приветствие публике на русском языке: «Здравствуйте юные зрители! А подраться со мной не хотите ли! Выходи на меня человек сто – целым не уйдёт никто!»

Переводчик переводит это на голландский и… не успел он ещё закончить перевод, как мальчишек двадцать вскочили с разных мест и, расталкивая друг дружку, с кулаками наготове ринулись по проходу на сцену.

Перепугавшуюся актрису удалось спасти от расправы, а голландец, представитель принимающей стороны, со сцены, стал убеждать детей, что это не хулиган мальчишка, а артистка приехавшего к ним в страну советского театра для детей, и её слова всего лишь текст из пьесы, – приветствие вас зрителей.

В Голландии о существовании таких театров для детей широкая публика и вовсе не знала. Приятно.

Казбек

Идём с посольскими товарищами по небольшой улице Амстердама и неожиданно видим витрину, в которой почти во весь её размер нарисованы заснеженные горы на фоне голубого неба и чёрный всадник в папахе и бурке, развивающейся на ветру, – копия известного бренда русских папирос. Сверху крупно по-русски – КАЗБЕК, мелко – Ресторан.

Ничего себе! Амстердам и вдруг – Казбек! Видать кто-то из наших бывших, некими путями забредших в эти края. Зашли. Помещение небольшое, полутёмное всего на шесть столиков. Заказали пива. Сидим разговариваем.

Услышав русскую речь, к нам, с радостным выражением лица, подходит и присаживается старичок, лет семидесяти пяти. Как мы и ожидали, заговорил по-русски. Представился хозяином заведения. Разговорились. Оказался он русским евреем из Риги, учился там в местном университете. В начале 1914 года проходил стажировку в каком-то из университетов Германии, а когда началась война, его интернировали. Так он остался за рубежом, поскитался во многих странах, а осел в Голландии.

Попивая пиво, мы беседовали о России, о Кавказе и папиросах «Казбек». Упомянули и Ростов, после чего наш собеседник, усмехнувшись, тут же с радостью добавил:
– Ростов – Папа!
Я засмеялся и произнёс окончание всем известной присказки:
– А Одесса – Мама!
Он согласно, но как-то лукаво кивнул головой.
– А это ведь это не всё, – отметил он. В наше время там было одно, но весьма существенное продолжение. Вы забыли про… Варшаву.

Мы переглянулись – никто из нас не знал, что ответить. Тогда он сказал:
– Перед Первой Мировой, у нас, тогдашних, русских студентов, эта поговорка звучала так: Ростов – Папа, Одесса – Мама, а Варшава – «…..», (девица лёгкого поведения) в то время это отражало настроение многих русских, а нас студентов и подавно.

(Неудобно мне приводить эту побасенку в редакции тех, ещё «николаевских» русских студентов, но боюсь, что подобная оценка политики Варшавы весьма характерна для неё, как сто с лишним лет назад, так и поныне).

Затем он спросил знаем ли мы, что такое «Молоко от бешеной коровы»? Мы ответили, что не слыхали о чём-либо подобном.

– В таком случае, если вы не спешите, минутку подождите, – попросил он, и скрылся за стойкой. Действительно, не прошло и двух-трёх минут, как он явился к нам с подносом, на котором стояли стопки с белой, как молоко, жидкостью.

– Вот вам и «Молочко от бешеной коровки», прошу откушать наш рижский студенческий коктейль! – радостно сказал он.

И правда, коктейль оказался ароматным и вкусным. Но крепость его была явно выше 40 градусов. Он открыл нам секрет. Напиток был сделан из чистого спирта, сгущённого молока и небольшого количества настоящего порта.

Языковый барьер

Код, – первые цифры номера телефона в Нидерландах нашего посольства, как и во всей сране, тогда составлял три цифры, а для Гааги – 333, а затем уже номер. Голландцы, соединившись с абонентом обычно спрашивают номер кода, который вызывают. Звонок в посольство: код. В данном случае вызов по-голландски звучит так: – «Дри мал дри?» (три раза по три?), получив утвердительный ответ, называют остальные цифры номера.

Как-то дежурный по посольству, отлучившись буквально на минутку, оставил за себя, оказавшегося рядом, повара посла. А тот был человек очень робкий и стеснительный. И вдруг звонок. Повар с опаской снимает трубку, прикладывает к уху, услышал вопрос голландца (Дри мал дри…?) и испуганно отвечает в трубку: – «Нет, не дремал, не дремал…».

Тет-а-тет

Купе поезда Гаага – Утрехт. Сидим у окна с Альбертом Юкаловым, моим помощником. Тихо разговариваем на житейские темы. В дальнем от нас углу купе дремлет уже немолодых лет голландец. Мы на него не обращаем внимания и не стесняемся в выражениях. Больше того, в таких случаях разговора при людях, не понимающих твоей речи, иногда возникает даже чувство похожее на озорство.

На какой-то станции перед Утрехтом, наш попутчик проснулся, встал, посмотрел на нас, приподнял шляпу и сказал: – «До свиданья», на чистом русском языке и вышел.

Чисто по-русски

Возвращаемся в Гаагу из провинции Фрисляндия, – молочного царства Нидерландов. Путь неблизкий, километров двести, уже поздно, устали. Тем не менее, голландец Лёвендорф предложил показать мне ночной Амстердам, и вместо объезда, проехать через центр города. Сделав круг почёта на ярко иллюминированной центральной площади Дам, он свернул на знаменитые каналы с живыми полуобнажёнными красавицами в витринах с красной и розовой неоновой подсветкой.

В то время для нас «советикус» это было необыкновенным и потрясающим зрелищем. Мы медленно продефилировали вдоль каналов. На одном из мостов, пересекающих канал, вижу стоит, прислонясь к фонарю, раскрашенная девица в коротюсенькой юбчонке. И вдруг мой провожатый произнёс слово. Я оторопел от неожиданности, услышав это наше русское (изначально польское), не совсем печатное, словцо от голландца.

И эти Каналы только один из штрихов известной голландской толерантности ко многим явлениям, непотребным нашему пониманию. Что тогда, 40-50 лет назад девушка в витрине на продажу интимности? – Ничто по сравнению с: эвтаназией, «лёгкими» наркотиками, однополыми браками, педофилией и пр., расцветших буйным цветом сейчас. Где тот былой здравый смысл – черта народа, отвоевавшего полстраны у моря.

*** * ***

Бельгия

Не вдаваясь в подробности других вопросов моей служебной деятельности, скажу только, что, несмотря на мою аккредитацию на весь Бенилюкс, работал я исключительно в Нидерландах, так как в планах-заданиях Минсельхоза за все пять лет моей службы было только одно задание, касающееся бельгийского опыта сельского хозяйства, а именно по производству и переработке льна. По нему подготовил программу и принял, делегацию советских специалистов.

Министерство же сельского хозяйства Бельгии регулярно приглашало меня на отдельные с.-х. форумы и крупные выставки. Люксембург, по всей видимости не представлял никакого интереса в отношениях с нашей страной в области сельского хозяйства, поэтому кроме представительского визита, никаких дел в этой стране я не вёл.

О двух визитах в Бельгию я всё же расскажу ниже.

Загадка фонетики

Известно, что Бельгия двуязычная страна, чётко разграниченная на Фламандию (Фландрию), прилегающую к Голландии, и Валонию, – ближе к Франции. В каждой половине говорят соответственно на фламандском (местном варианте голландского) и на французском.

Как-то получил приглашение от министра сельского хозяйства Бельгии г-на Хегера (Heger) на приём по случаю открытия крупнейшей в году международной сельскохозяйственной выставки в Брюсселе. Судя по письму и в ходе моего ему представления, я понял, что министр фламандец, и фамилия его по-фламандски, как и по-русски, звучит так, как и написана, т. е. Хегер, что по-русски означает – егерь, страж.

На тожественном приёме в честь участников и гостей выставки звучало много речей. Суть выступлений на фламандском мне была ясна, но в тех, которые произносились на французском, частым персонажем, к которому они были обращены, был некий г-н Эже`. И когда я спросил своего собеседника по столу, о каком это Эже` идёт речь, он указал мне на Хегера. Так я попался на крючок французской фонетики. Чудаки – пишут Хегер, а произносят – Эже` (!?).

Битюг

Выставку открывал Король бельгийцев Бодуэн. После церемонии открытии и высочайшего обхода нескольких павильонов и стендов, в соответствии с протоколом была проведена церемония представления ему, как бельгийских избранных граждан, так и иностранных гостей.

Мне сообщили, что министр сельского зозяйства предложил включить меня, как представителя такой уважаемой страны, как Советский Союз, в число удостоенных столь высокой чести. Тогда это было в порядке вещей, нас уважали.

Процедура была простой. Представляемые (человек пятнадцать) цепочкой стояли около небольшого подиума, на котором стоял король. Придворный глашатай называл фамилию, звание или титул, представляемый подходил, король говорил: – «Здравствуйте», иногда добавлял: – «Как поживаете?». Представляемый так же односложно отвечал и с поклоном отходил в сторону. И так, один за другим.

Подошла моя очередь, я было приготовился к такой несложной процедуре и шагнул вперёд. Но король, поздоровавшись, вдруг обратился ко мне с вопросом:
– «Понравилась ли Вам выставка, и бывают ли подобные выставки в вашей стране?». Я поблагодарил за приглашение и хорошо отозвался о выставке, особенно о мясных породах скота (и правда быки там экспонировались небывалых габаритов – на полторы-две тонны весом). Я выразил удовлетворение и несколько слов сказал о ВДНХ, которая действует в Москве круглый год. Думал, всё, и уже хотел было уходить,
– А есть ли в вашей стране лошади тяжеловозы, такие как в Бельгии? – спросил он, продолжая разговор. (Бельгия на весь мир славится своими необыкновенно крупными (до 1000 кг) и сильными тяжеловозами, например породы Брабантсон).
– А как же, – ответил я, – правда, у нас в стране есть только одна такая порода, называется она Битюг. Видно было, что король был слегка удивлён, видимо не слышал о такой породе. А ведь я слукавил, поддавшись чувству поддержания престижа нашей страны. На самом деле настоящего битюга я никогда не видел, кроме как на картинке в учебнике, и не знал сохранилась ли у нас эта порода к тому времени, или нет. Обычные же наши породы для сельскохозяйственных работ не такие крупные.

За этой процедурой наблюдала моя семейка. Лида рассказала потом, с каким удивлением и интересом встретили собравшиеся такое отклонение от обычного протокола процедуры высочайшего благоволения короля. Конечно, это небольшой штрих, но, тем не менее, приятно было сознавать, за своей спиной такую мощную и уважаемую громадину, как Советский Союз.

Не все валонские жулики были разбиты при Ватерлоо

В одной из деловых поездок в Бельгию решили посетить музей битвы при Ватерлоо, благо он располагается почти на автотрассе при подъезде к Брюсселю со стороны Голландии. Со мной был мой помощник Альберт Юкалов, хорошо владеющий и французским языком.

Свернули с трассы, вскоре показался высокий насыпной холм-курган, на вершине которого – огромная фигура льва, обращённого в сторону Франции и опирающегося одной лапой на каменный шар – символ победы над Наполеоном в битве на этом самом месте у деревни Ватерлоо. Это и был музей-заповедник, главная документная экспозиция которого располагалась в домике у подножия холма.

Не успел въехать на одну из парковок с трафаретом (Р=10 фр.) у какой-то пивнушки, как из неё выскочил вертлявый человечек и услужливо жестами стал показывать куда поставить машину. Желая сразу заплатить за стоянку, я всё же попросил Альберта уточнить цену. Человечек подтвердил, что действительно 10 франков. Я достал сотенную, так как других купюр у меня не было.

Он схватил деньги и сказал, что сейчас принесёт сдачу, и скрылся. Стали ждать-пождать, а время идёт, и мы пошли к пивнушке. На наш стук вышла огромных габаритов женщина – неряшливо одета, и с растрепанными смоляно-чёрными волосами. Из-за её спины выглядывал с мерзкой улыбкой на лице, тот самый человек, ушедший за сдачей.

На вопрос Альберта по-французски о полагавшейся нам сдаче со ста франков, полученных парковщиком, она громовым голосом заявила, что её служащий честный господин, он нам ничего не должен, она его давно знает, а нас видит впервые и что она не потерпит вымогательства и сейчас же позовёт полицию.

Мы опешили от этой тирады, попросту забыли, что мы уже не в Голландии, где подобное представить невозможно. Ситуация была не столь драматична, сколь комична, и я довольствовался тем, что сфотографировал эту пару жуликов на память и мы пошли осматривать место той, последней битвы Наполеона.

Кстати, в победившей тогда армии Веллингтона, основной убойной силой были голландские дивизии под водительством принца Оранского, женой которого вскоре стала сестра Александра Первого Анна Павловна.

*** * ***

ФРАНЦИЯ, в подарок

Где-то на верхах решалась судьба нашего проекта по преобразованию овощеводства защищённого грунта в стране на основе использования голландского опыта. Возникали сомнения о надёжности рекомендуемых нами блочных теплиц в условиях нашего более сурового климата, устоят ли они при более высоких снеговых нагрузка? В связи с этим в посольство пришло распоряжение МСХ СССР о командировании меня во Францию на несколько дней для ознакомления и оценки теплиц с более прочной конструкцией, на предприятиях французской фирмы, которую в Орлеане посетил какой-то важный наш чиновник. Координаты фирмы прилагались, и я связался с её представителем и договорился о визите.

Посол разрешил мне взять с собой дочь. Купил билеты и вот: Гар дю Нор и Париж, а на следующий день – Орлеан.

Фирма располагалась недалеко от города. Я был встречен главою фирмы и тщательно ознакомился с конструкцией теплицы. На самом деле это была не теплица а оранжерея для проведения селекционных работ и выращивания бегонии. После обследования оранжереи, я пришёл к выводу, что по своим параметрам, такой тип сооружения никак не соответствовал требованиям культивационного помещения для современных технологий выращивания товарных овощей.

На вопрос почему был выбран такой дорогой вариант теплицы, хозяин в шутку ответил, что для бегонии, сорта которой, выведенные фирмой, занимают более половины всех посадок этого цветка в стране, он бы выстроил теплицу и из чистого золота. На самом же деле он использует эту оранжерею в качестве демонстрационного зала для покупателей и публики, большого производственного значения она не имеет.

Таким образом, профессиональный интерес был исчерпан, а мой визит во Францию оказался неожиданным, но приятным, подарком.

*** * ***

Орлеан. Прошлись по центру города и некоторым улицам, постояли и мысленно побеседовали со статуей Жанны д’Арк о её подвигах, бургундских и английских злодеях, вероломно захвативших и подвергших её чудовищной казни.

Париж. Тоже минимальный для такого города стандартный набор: Эйфелева башня, дом и Площадь инвалидов, Собор Парижской Богоматери, мост Александра третьего. Посидели на площади Согласия, где у парапета Сены я немного покопался в книжном развале и купил старый русско-английский словарик.

На Монмартре публика толпилась у сборища многочисленных художников, сидящих на походных стульчиках и тут же рисующих блиц-портреты посетителей. Протискиваясь через толпу, я впереди себя держал Таню за плечи. Вдруг она остановилась и вскрикнула: «Ой, собака!» И тут же откуда-то сверху, – бас на чистом русском языке: «Не собака, а сука!» Я повернулся, а это выше меня на голову мужчина средних лет, с поводком в руке – хозяин собаки. Он оказался потомком русских эмигрантов времён революции. Удивился тому, что мы русские, да ещё и из Советского Союза. Тогда это было редкостью. Узнав, что мы хотим заказать портрет Тани, он подвёл нас к своей жене Елене, тоже работавшей на заказы публики. Так, на память о нашей поездке во Францию – карандашный, но хороший Танин портрет. Фамилия художницы Маркова.

Великобритания

Опять Минсельхоз меня выдернул из отраслевой науки. И опять я дал согласие поработать во многом замечательной и уже мне знакомой стране в должности, на которой я могу не только расширить мой профессиональный и жизненный кругозор, но и принести больше пользы для развития нашего российского сельского хозяйства.

О такой стране как Великобритания говорить не буду, и без меня все её достопримечательности и красоты, её обширная история и государственное устройство расписаны знатоками в горах книг и в любом из многочисленных туристских путеводителей. Опишу лишь мои личные впечатления об этой удивительной стране и лишь о некоторых её жителях, с которыми я встречался.

Сельское хозяйство

Тема эта специальная, и не всем может показаться интересной, поэтому и постараюсь обойтись только краткой справкой. Коль скоро речь пойдёт о времени моего пребывания в Великобритании, почти все восьмидесятые, картина сельского хозяйства этой страны будет отражать один из этих периодов, скажем, 1986 год.

Агропромышленный комплекс Великобритании играет важную роль в экономике страны. Его доля в национальном продукте страны составляет 5 % – почти столько же, сколько дают такие отрасли, как добывающая, металлургическая, химическая и текстильная вместе взятые, почти уже выгнанные из страны.

Сельское хозяйство, как главная отрасль продовольственного комплекса, в значительной мере обеспечивает страну продовольствием и сырьём для переработки. По таким продуктам, как зерно, говядина, свинина, мясо птицы, молоко, яйца и ряд других продуктов, объёмы производства соответствуют необходимым объёмам потребления, или превышают их.

Следует отметить, что в условиях беспошлинной для стран Общего рынка торговли и конкуренции на внутреннем рынке, реальной финансовой, научно-технической и организационной помощи производству от разнообразных государственных и ЕЭС фондов англичанам удалось в течение предшествующего десятилетия повысить уровень самообеспечения всеми продовольственными продуктами за счёт собственного сельского хозяйства с 65 до 80%, т.е. почти на одну треть.

По сравнению с другими странами Европы, структура сельского хозяйства этой страны наиболее развита. Средний размер фермерских хозяйств в 75 гектар, позволяют англичанам эффективно использовать новые и новейшие технологии и технику. Больше того, даже этот размер не является пределом, так как треть самых крупных хозяйств отрасли производит три трети продукции. (Для сравнения, средний размер хозяйств в гектарах, в то время был: во Франции – 25, в Германии, Бельгии, Нидерландах – по 15, в Италии – 8).

Великобритания имеет развитое с.-х. машиностроение. Производством и сбытом сельскохозяйственной техники в стране занято более пятисот больших и малых фирм. Кроме этого, внутренний рынок открыт сельскохозяйственной технике других стран Общего рынка. Многообразие небольших предприятий по производству сельскохозяйственной техники и разнообразных материалов для сельского хозяйства обеспечивает гибкость производства, быстро реагирующего на появление новых технологий и процессов, а также на запросы рынка. Я приводил пример гигантомании в нашем сельхозмашиностроении, когда, например, только два завода на всю страну, у которой при несравнимом многообразии почвенных типов, требующих разных условий их обработки, выпускают львиную долю плугов всего до десятка моделей практически одного типа. В то же время, на рынке сельскохозяйственной техники в Британии, многими своими заводами и по импорту, фермерам предлагается свыше 70 разнообразных моделей орудий для оборота и рыхления пласта почвы.

Промышленные и консультативные компании разработали и поставляют на рынок множество программ для расчётов оптимальных режимов и систем автоматического управления микроклиматом в культивационных помещениях, хранилищах, а также для руководства рабочими процессами на животноводческих фермах, цехах приготовления кормов, нормирования кормления животных и даже их выпаса, уборки навоза, оптимизации норм и сроков внесения минеральных удобрений и средств защиты урожая, норм поливов, планирования и расчётов; отслеживания ситуации на рынке сбыта. Создана своя сельскохозяйственная сеть Агронет (В то время, у нас о таких делах в реальном производстве ещё и не слыхали).

Решению продовольственной независимости страны содействует тщательно разработанная сельскохозяйственная политика, как в рамках страны, так и в системе Общего рынка; – развитый агробизнес – обширный рынок техники, оборудования и других необходимых материалов, удобрений, средств защиты растений; – высокий уровень капиталовложений и субсидирования; – рациональная специализация и концентрация производства; хозяйственная структура, позволяющая эффективно использовать высокопроизводительную технику и оборудование; – эффективная инфраструктура всей отрасли, включающая науку, государственную консультативную агрослужбу, подготовку кадров, широкую, а по некоторым продуктам и сплошную, кооперацию производителей, как горизонтальную, так и вертикальную и др. факторы. Всё это не могло не сказаться на уровне эффективности агропромышленного комплекса.

Достаточно привести лишь один, но обобщающий, показатель – производительность труда. На одного человека, занятого в сельскохозяйственном производстве, в 1986 году в Великобритании приходилось больше, чем у нас, в РСФСР: сельхозугодий в 3,5 раза; произведено валовой продукции – в 8,6 раз; зерна – в 8,5 раз; мяса – в 16,7 раз; молока – в 12,2 раза!!!

Было о чём думать, искать и строчить соответствующие депеши. Только за 1986 год мною было подготовлено 14 аналитических обзоров, среди которых:

– Система подготовки и переподготовки профессиональных кадров для сельского хозяйства;
– О запрете применения гормональных препаратов при откорме скота и птицы;
– Основные направления развития систем и способов обработки почвы в Великобритании;
– Хранение с.-х. продукции в хранилищах с регулируемой газовой средой;
– Новый способ уборки зерновых, бобовых, льна и других с.-х. культур; очёсыванием;
– Английская система оздоровления посадочного материала садовых культур;
– и другие…

Кроме этого были собраны и направлены в МСХ СССР 122 единицы информационных материалов о технике, способах производства, с.-х. политике, годовые отчёты английских НИИ, материалы съездов и конференций, монографии и книги, инструктивные указания и рекомендации английского Министерства сельского хозяйства, предложения английских фирм о сотрудничестве, образцы семян и посадочного материала с.-х. культур и др. И это только за один год.

Большое внимание было уделено подготовке программ и обеспечению работы приезжающих делегаций наших учёных и практиков сельского хозяйства. В том числе мы организовали визиты заместителей министра и самого Председателя Госагропрома СССР Мураховского В.С.

Впервые по нашим предложениям, для изучения такого явления, как английская ферма – основная производственная единица агропромышленного комплекса Великобритании, была принята группа руководителей наших советских предприятий. Они, наряду с изучением структуры и организации процессов производства и оплаты труда, в течение месяца работали на одной из ферм г-на Пинкертона(?!), в качестве временных разнорабочих.

*** * ***

Визит В.С. Мураховского

В ходе визита главы Госагропрома СССР были подведены итоги сотрудничества между двумя странами и определены основные направления дальнейшего развития сельскохозяйственной науки, а также работ по реорганизации сельхозпроизводства и агропромышленного комплекса в целом. Намечены формы сотрудничества:
– обмен учёными и специалистами, научно-технической информацией и документацией;
– в организации совместных конференций, симпозиумов и выставок;
– обмен образцами семян, хим- и ветпрепаратов.

Практически визит носил представительный характер. При этом, в его речах и в тоне общения с членами делегации чувствовалась некоторая тревога о не совсем благоприятном положении в сельском хозяйстве страны. Об этом можно было судить даже по анекдоту, рассказанному самим Мураховским.

«Сидит человек в кресле парикмахера. Мастер с усердием стрижёт и вдруг спрашивает:
– А где Вы работаете?
Клиент отвечает:
– В Госагропроме!
Через минуту, опять тот же вопрос, а затем ещё пара этих же вопросов. Клиент удивился.
– Почему Вы задаёте один и тот же, извините, дурацкий, вопрос? На что парикмахер ответил:
– При слове «Госагропром» мне легче стричь, так как у Вас волосы при этом встают дыбом.».

Знай наших!

Телеграмма в посольство из МСХ СССР с предложением подготовить программу визита одного из заместителей министра МСХ СССР для ознакомления с организацией научных исследований в области сельского хозяйства в Великобритании. Во исполнение оной, нами была подготовлена, согласована с британской стороной и направлена в Минсельхоз программа с указанием мест посещений и лиц принимающей стороны, с которыми будут встречи. В частности указывалось, что протокольный визит в министерство сельского хозяйства страны будет нанесён государственному секретарю министерства такому-то.

В ответ нам приходит строгое разъяснение, что наш заместитель министра при официальном визите не может встречаться ни с кем, кроме равного по рангу, то есть с заместителем министра. (Справка. Наш заместитель министра до этого своего поста был секретарём ЦК компартии одной из наших союзных республик, а для подкрепления своего научного престижа имел профессорское звание и лабораторию в одном из НИИ республики).

Послали разъяснение, что в структуре министерства сельского хозяйства Великобритании, как и других министерств, не существует такой должности, как заместитель министра, а есть секретари: государственный и парламентский. Тем не менее, пришла ещё одна телеграмма с требованием, чтобы министерский чиновник был рангом не ниже замминистра.

Первый, протокольный визит. После обмена общими фразами наш гость приступил к беседе по существу, и, видимо, для подтверждения своей научной эрудиции в глазах собеседника, в подтверждение чего подарил свою книгу. и начал рассказывать о собственных исследованиях в области проблем физиологии растений и важной роли фермента пероксидазы в регулировании их жизненных процессов.

Я перевожу его речь, а сам с беспокойством вижу, как краснеет лицо и шея хозяина, государственного секретаря, и какое вырисовывается недоумение на его лице. Не снижая темпа и тона своего перевода, говорю нашему гостю, что кажется всё это хозяину не интересно. А наш, видимо почуяв свой верх в учёности, продолжает петь о пироксидазе.

Хозяин не выдержал и, обращаясь ко мне довольно жёстким тоном сказал, что он не понимает зачем господин министр рассказывает ему о таких вещах. Что делать!? Дословно переводить я не стал, а сказал нашему гостю, что хозяин имеет совершенно другую специальность и сожалеет, что не может поддержать столь интересный разговор.

После этого хозяин дал понять, что разговор окончен и сухо попрощался, а гость ушёл с чувством победителя и высоко поднятой головой. Где ему было знать, что в министерствах занимаются не наукой и технологией, а руководят отраслью, разрабатывают и проводят в жизнь аграрную политику страны, создают политический и экономический климат развития отрасли.

Визит Горбачёва М.С.

Декабрь 1984 года. Посольство «на ушах», все готовятся к приезду М.С. Горбачёва. Готовлюсь и я. В программе мой пункт – посещение штаб-квартиры отделения Плант протекшен, концерна Ай.Си.Ай. Готовлю справку в развитие наших предложений по использованию английского опыта интенсивных технологий производства зерна и других сельскохозяйственных культур, на основании которых в 1983 году было принято соответствующее постановление Политбюро КПСС, и по соглашению с фирмой Ай.Си.Ай., в ряде областей чернозёмной зоны России уже были проведены демонстрационные посевы зерновых культур с использованием их технологии, техники и средств защиты растений на общей площади 3 тысячи гектаров.

Первая закрытая беседа Михаила Сергеевича со всем дипсоставом посольства, – ничего нового и особенного. Всё это надоело и в передовицах. Вместе с тем запомнился тезис его речи о том, что «сегодня, как никогда, необыкновенно и крепко` единство Партии и советского народа». А ведь он явно лукавил, зная в то время, как никто иной, какое неблагоприятное положение сложилось в экономике страны, и какова политическая стабильность власти, а также какие истинные настроения советских людей.

Я тоже приветствую Михаила Сергеевича

В соответствии с программой пребывания, я сопровождал его в ходе визитов на сельскохозяйственные объекты, кое-где переводил и давал пояснения. В своих репликах и оценках он поддерживал путь интенсификации производства, но не везде, а прежде всего в зерновом хозяйстве и в животноводстве, в связи с тем, что этот путь для всех отраслей потребует больших, неподъёмных финансовых затрат.

Я не политик и, естественно, не могу дать профессиональную оценку политической важности и итогов этого визита. Поэтому поделюсь только моим личным впечатлением. Прежде всего, надо учитывать время действия – сложнейший период жизни нашей страны: череда престарелых, и уже не совсем способных управлять страной руководителей, а также самый разгар организованной США акции по подрыву нашей страны, а это: сговор по резкому снижению цен на нефть, эмбарго в рамках КОКОМ, поддержка моджахедов в Афганистане, поддержка и спонсирование «Солидарности» в Польше, усиление антисоветской пропаганды на русском языке зарубежными радиостанциями, брожение в некоторых кругах советской интеллигенции и др.

На повестку дня мог встать вопрос ослабления, а может быть и существования самой советской власти и уже начавшейся, пока ещё подковёрной, борьбы за личную власть. Естественно, что такое положение второй по мощи супердержавы не могло не являться объектом пристального внимания к её внутренним делам со стороны политиков ведущих стран мира, США и Великобритании в первую очередь.

Бесспорно, они проигрывали все возможные варианты кадровых перестановок в СССР и фигура сравнительно молодого, амбиционного Горбачёва М.С. не могла не занимать в их раскладе одного из первых мест. Одного рубля не дам в заклад, если не один десяток виднейших психоаналитиков не работал над психологическим портретом М.С. Результаты этих исследований и могли быть положены в основу разработки личностных подходов и психологических обработок М.С. Горбачёва.

По моему мнению, организация первого зарубежного визита одного из первых претендентов на высший пост в СССР и явилась хорошо продуманным и сыгранным спектаклем, к исполнению которого с одной стороны были приглашены великолепные актёры, а с другой – не менее великолепные простофили.

В ход были пущены такие средства обольщения, как подхалимаж, море улыбок, «любовные взгляды», «блеск в глазах», хвалебные отзывы в СМИ и прочая дребедень. В небывалом по масштабам информационном оформлении визита чувствовалась рука дирижёра и даже композитора лицемерно эйфорического лейтмотива – «С этим человеком можно иметь дело!».

Все английские газеты, радио и телевидение были переполнены репортажами, фотографиями, выступлениями видных и не особенно видных обозревателей, а наши политики из посольства и писаки из информационных агентств и газет перебрасывали без изменения всю эту лабуду на страницы наших газет, радио и телевидения, тем самым сами активно подыгрывали в этом англичанам.

Первая блесна, хоть возможно и не такая уж большая, была проглочена. Крючки её стальные и острые, дали о себе знать позднее. Кроме этого, ко времени его визита, Тетчер уже пятый год успешно перестраивала, денационализировала важнейшие отрасли экономики своей страны, а это ведь опыт, но он оставался незамеченным нашими обозревателями, в том числе и экономическими.

Маргрет Тэтчер

Рассказав о М.С. Горбачёве, нельзя не сказать несколько слов о его главной фигуре в переговорах с британской стороны.

О Маргрет Тетчер и её победе в переговорах говорить не буду. Это хорошо известно и описано в многочисленных публикациях, да и подтверждено самим ходом дальнейших событий и перемен. Отмечу только несколько моментов деятельности, характерных для этой колоритной фигуры, которых я не встречал в публикациях нашей прессы.

Как известно она, победив лейбористов в борьбе за власть, решила воспользоваться этим для коренной перестройки британской экономики, которую и начала с 1979 года. (За 12 лет до нашей). Основной целью перестройки была обширная, но, как ни странно, плановая поэтапная приватизация в ключевых отраслях экономики, национализированных в своё время лейбористами.

В ходе этой кампании она также осуществила ряд мер, направленных на сбрасывание с Британских островов экологически неблагоприятных отраслей промышленности, таких как металлургическая, угольная, текстильная и некоторые другие, на территории других стран, к тому же с более дешёвой рабочей силой. Одновременно было широко простимулировано развитие новых, высокотехнологических отраслей.

Так вот, начала она эту перестройку со значительного сокращения государственного аппарата. Были резко сокращены число и штаты министерств и других центральных и региональных госорганов управления, обслуживания, науки, транспорта и пр.

В ходе британской перестройки специальными законами и распоряжениями был ужесточён контроль за расходованием бюджетных средств. Помню, как в Парламенте и, всенародно в газетах, отчитывалась премьер-министр Тэтчер перед народом о суточных, гостиничных и прочих платежах мужа, сопровождавшего её в Москву с ответным визитом.

У Тэтчер не было и намёка на бесплатную раздачу «слонов» – национального достояния британского народа. В соответствии с десятилетним планом была проведена постепенная приватизация и не допущена «прихватизация».

(Смешно даже представить, чтобы наши государственные топ-менеджеры отчитывались перед Думой о дорожных, гостиничных и ресторанных расходах их супруг во время визитов куда бы то ни было).

(У нас – диаметрально наоборот. Бюрократия в России выросла в несколько раз даже по сравнению с её численностью во всём бывшем Советском Союзе. Во всех административных областях учреждены обширные по штатам аппараты Губернаторов и Представителей Президента. Многие сотни бывших ранее скромными Областными управлениями по всем отраслям хозяйствования(!), все вдруг стали Министерствами, с подобающими им штатами, зарплатами и прочим щедрым содержанием). Бюджетные средства сразу рекой пошли на перелицовку и позолоту Кремля, многочисленных представительских государственных резиденций и дач, на приобретение безмерно дорогих лимузинов и пр., и пр. О личной скромности у нас а-ля Тетчер и говорить не приходится, стоит только посмотреть на самых высоких чиновников, прикарманивших огромные пакеты акций ведущих предприятий и банков, прихвативших государственные дачи и целые поместья.

(У нас всё национальное достояние российского народа спустили в карманы приближённым к власти дельцам, кому – за откаты, а кому и за умение жарить шашлыки и преданно заглядывать в глаза, в том числе жёнам и дочерям власть предержащих).

Народ британский не был брошен в обезличенную ваучеризацию и беззастенчиво околпачен. Такого как у нас невероятно быстрого имущественного и социального расслоения народа не произошло. Больше того – уверен, что с британским народом такие эксперименты и не прошли бы. Там они если надо поднимаются все. Пример. Как-то срочно мне надо было попасть в министерство. Приехал, а там на весь штат только один привратник. Спрашиваю в чём дело? А он спокойно отвечает, что сегодня забастовка госслужащих (не путайте с нашими высшими чинами) и на работу не вышел ни один человек.

Перечисленные выше меры и традиционная преданность британской правящей элиты своему народу, позволили правительству Тетчер удержать инфляцию в течение десяти лет перестройки в пределах от 7 до 10 %, и до 12 % в самый напряжённый год.

Больше того, у них инфляция отслеживалась и публиковалась еженедельно и, соответственно, индексировалась заработная плата рабочим и служащим. И было это у них задолго до нашей «прихватизации».

Наши же мудрецы сумели вздуть инфляцию в пиковый год до 2500% и даже спустя 18 лет после «шокового обрезания национальной экономики» никак не могли с ней справиться, её уровень не опускался ниже 12 процентов. Могли бы наши умельцы – младодемократы, ещё тогда, хотя бы чему-нибудь поучиться у Тэтчер? Не сумели, а скорее всего, не хотели те, кто их нацеливал из-за «бугра». Если бы приватизация была сделана, как в Англии, точнее – если бы у нас нашёлся хотя бы один руководитель, обладающий такой силой воли, ума и чувства ответственности перед своим народом, как у Тэтчер, то и капитализм у нас подавно был бы не кривой, а настоящий с большим креном в социальную сторону.

Всё! Больше не буду утомлять читателя спецификой британской перестройки.

Британские просторы и британцы

British countryside. Пожалуй, несколько слов нужно сказать о таком важном для англичан понятии, как сельский образ жизни (Rural life). Он украшен ландшафтами, созданными трудами Природы и Человека всех регионов страны и является одной из важных её достопримечательностей и национальной гордостью.

Это живописные долины рек и озёр, со смотрящимися в их гладь ивами – особо любимой англичанами породой деревьев. Это ухоженные поля вольной конфигурации, обрамлённые каменными межами. Это и бережно хранимые древние артефакты, такие, как: видная издалека «белая лошадь» – в незапамятные времена высеченный на известняковой щеке зелёного холма силуэт лошади; руины древнего кельтского замка, или даже его малой части; фрагмент дороги, выложенный камнем ещё римлянами и т.д.

На возделанных полях часто можно видеть небольшую группу или даже одно единственное дерево, и именно на том месте, где они придают особую прелесть всей картине. Зелёные нивы, с пасущимися на них коровами или россыпью овечьего стада, и редкими деревьями, составляют идиллическую гармонию природы и трудов человеческих, и благотворно воздействуют на психику человека, не могут не вызывать у англичанина патриотических чувств.

Эти виды оставляют в сознании не только эстетическое впечатление, но и чувство глубокого уважения к создателям этой красоты – сельским жителям, включая крестьян, их нелёгкому труду.

Каменные межи сложились исторически, как памятник изнурительному труду крестьянина ещё с того времени, когда только зарождалось земледелие на этой скудной каменистой земле. Землепашцы, поколения за поколениями, освобождали поля от камней, вручную оттаскивания их к краям полей и сооружая из них своеобразные ограды. Возникло даже особое искусство кладки этих прочных каменных изгородей, которые стоят веками без каких-либо скрепляющих материалов. Кроме того, межи служат пристанищем для аборигенной флоры и фауны – от красивых деревьев и кустарников, насекомых и птиц до кроликов и лис.

Особенно красивы британские ландшафты в районах с холмистой местностью, а красоты Higland Шотландии, с её горами и озёрами, воспетые Робертом Бернсом и впрямь потрясающи. Там, равно как и в других районах страны, на участках дорог, с особо красивыми видами, устроены смотровые площадки для проезжающих. Многие горожане даже издалека по выходным приезжают в живописные сельские районы просто полюбоваться видами.

Путешествуя по таким красочным сельским видам, практически созданным руками человека, часто ловил себя на мысли: что бы сделал с агрономом, да и с председателем, какого-либо колхоза, проезжающий по полям секретарь райкома, если бы вдруг увидел поле со столь причудливой конфигурацией, обрамлённое каменными, межами, заросшими, да ещё и с одиночными деревьями посреди поля?!

Определённо, он заставил бы навести «порядок»: – выпрямить границы полей, для более производительной работы тракторов; – убрать межи, камни и деревья, как рассадники сорняков и сельскохозяйственных вредителей. Примерно такую же мысль я выразил однажды в разговоре с одним из фермеров. На что тот ответил, что это же веками хранимая красота моей родной местности, которую надо беречь, а агротехника сейчас такая маневренная, что может работать и по кривым линиям и объехать дерево. Он добавил, к тому же, что владелец или арендатор земли не вправе самовольно убрать межу или даже одно дерево. Все они находятся в государственном реестре и, как национальное достояние, охраняются законом, а учёные защитники природы ведут учёт и следят за состоянием живности, населяющей межи, – это кролики, мелкие грызуны, многие виды птиц и насекомых. Обработка меж гербицидами и ядохимикатами запрещена.

Хорошо бы и нашим властям, особенно местным, больше внимания уделять сохранению и, как это ни странно, – благоустройству исключительно живописных ландшафтов нашей необъятной, непревзойдённой по красоте родины и находить возможности их лучшего представления широкой публике, для воспитания чувства любви к свей стране, укрепления патриотизма.

Уважение истории страны

Другая, бросающаяся в глаза особенность британцев – их бережное отношение к истории. Сохранены многочисленные памятники, включая самые древние: многочисленные дольмены и так называемые Белые лошади (больших размеров силуэты лошадей, в давно минувшие времена высеченные на склонах известняковых гор и холмов); древнейшее культовое сооружение каменного века Стоунхендж; сто двадцати километровая стена, отгораживающая Англию от набегов кельтских племён из Шотландии, построенная ещё римским императором Гордианом во втором столетии до нашей эры; довольно большие остатки римских дорог, мощёных булыжником, и с круговыми развязками (изобретение древнеримского ГАИ, во избежание ДТП боевых колесниц); римские бани (большой город Бат (Bath) получил от них своё название; многочисленные замки, старинные здания – как архитектурные шедевры, так и сельские коттеджи под соломенными крышами; коллекции старинного обихода: телеги, плуги. бороны, серпы, косы и первые жнейки, предметы упряжи, посуды и многое другое. Всё это составляет особый дух многовековой страны,

Всё это богатство цело. И даже мало-мальски ценные в историческом отношении руины сохраняются, для чего их укрепляют и консервируют специальными составами. Почти в каждом городе и малом городке имеется музей, с экспонатами старины. В них, муниципальных или частных, постоянно можно видеть группы школьников на выездных предметных уроках истории данной местности, да и всей Британии.

Уважение к своей истории выражено также в многочисленных памятниках. Не в пример некоторым странам, политика никак не мешает истории, какая бы она ни была в то или иное время. Англичане к прошлому страны относятся с уважением, ведь это их история, одно из главных духовных достояний страны.

Например, у ограды Вестминстерского дворца, где проходят заседания Британского парламента, которому английская королева ежегодно зачитывает свои послания, стоит и спокойно и строго взирает на окружающих бронзовый Кромвель, в своё время отрубивший голову английскому королю. Тут же на площади рядом с внушительной фигурой Черчилля, генерал Сесил Джон Родс, давший своё имя жестоко им покорённой африканской стране, и др.

Уважение друг к другу

Повторюсь, видимо, ещё римские гаишники научили англичан уважительно вести себя на дорогах. Уже упоминал о том, что до сих пор можно встретить охраняемые законом руины мощёных дорог с кольцевыми развязками, построенные ещё римлянами.

Меня же, российского автолюбителя, удивляла необычная для нас картина: плотное движение по улице в четыре полосы и вдруг, за 20-30 метров до перекрёстка один из водителей крайне правого (у нас левого) ряда даёт сигнал поворота. И что же? Все три ряда, один за другим, беспрекословно пропускают его. Почему? Да просто, исходя из элементарного уважения к другому, понимая, что человек не успел перестроиться, или не знал этого участка дороги, или необходимость поворота возникла вдруг. При этом, небольшая задержка каждого ряда никак не сказывается на движении всей колонны – она как двигалась, так и движется далее (у нас нашёлся бы. который бы подумал: «Моё право! Ишь, какой! Обойдёшься! Не пущу!»). И поехал бы несчастный, куда понёс бы его поток, а если бы заупрямился, то или авария, или уже весь поток стоял бы в пробке, час, а то и два. При большей загруженности дорог и узких улиц городов, число аварий у них в несколько раз меньше, чем у нас.

Тем более там трудно представить машину, несущуюся со скоростью 120 км/час по улицам ночного города, или играя в «шашки», не разбирая цветов сигналов светофора, или езду по пешеходным тротуарам, или лихача убегающего с места аварии с зацепившейся за его машину детской коляской с уже убитым им младенцем. И что самое дикое в таком или подобном идиотском случае: у нас – это размер грозящего ему, зачастую, наказания – небольшой срок отсидки, а если «мажор» то, и вообще, условно – адвокаты, да и сам суд отмажут.

Накатав многие тысячи километров по дорогам и городам Великобритании, смело утверждаю, что уважение друг к другу, а через это и к самому себе – главное в сравнительном благополучии англичан на их дорогах. Попробуйте, например, предложить их полицейскому взятку – не буду даже говорить, что с Вами будет.

И так ясно. Полицейский, как и английский чиновник, как, в основном, и любой другой англичанин настолько уважает себя, что если падёт так низко, то и впрямь заболеет, загрызёт его собственная совесть. Недавно один из высокопоставленных государственных деятелей Англии с гордостью отметил, что британский чиновник наименее коррумпирован, по сравнению с чиновником любой другой страны. (Простите, это не исследование проблем, а лишь мои личные наблюдения за 60-80-е годы прошлого столетия. Какова картина сейчас – не знаю).

Наши автомобильные репортёры, да и некоторые из туристов, утверждают, что англичане на дорогах стукачи – сразу сообщают полиции о твоём нарушении правил езды. Ничего подобного, просто они уважают закон и требуют от тебя того же.

По своему опыту знаю, что, если невзначай тронешь с места машину, хотя бы за полсекунды перед включением зелёного сигнала светофора, все участники движения засигналят и дадут тебе понять, что ты нахал, нарушаешь закон, который положено соблюдать всем. У меня сложилось мнение, что Закон является стержнем бытия, как страны, так и каждого британца. И настоящие стукачи здесь не при чём.

И ещё. Они понимают смысл слов – «мы едины» (к сожалению, у нас в новое время, при недопустимо большом расслоении населения, это понятие, как и понятие – народ, усиленно и преднамеренно девальвируются некоторыми политиками и СМИ. – «Личность – превыше всего!). А у британцев даже на вывесках пивнушек, харчевень и постоялых домов в разных городах и деревнях, довольно часто можно встретить такие вариации названия одного толка: «Пять за всех». Вывеска, как правило, состоит из пяти портретов: короля, священника, чиновника, солдата и рабочего. Тексты под портретами каждого из них говорят о том, что он работает и служит не для себя, а для всех.

Всё это делается издавна (многие из вывесок полуистлели от старости) не по приказу властей, а самими гражданами, надо полагать из естественного чувства общности нации. Смешно и подумать, что кто-либо из англичан, тем более политиков или общественных деятелей, вдруг начнёт говорить, что Британия «поработитель и тюрьма народов», «британцы должны покаяться перед народами бывших колоний», стыдливо прятать свои национальные традиции и обычаи. Обстоятельства их иногда принуждают, но верить этому нельзя, – это их известное лицемерие. Внутренне, они непоколебимы.

Показателем заботы и служения правительства своему народу, хотя немного и декоративным, является то, что издавна оно не оставляет ни одного британца, попавшего в беду в других странах. У нас только в последнее время стали интересоваться судьбой подобных бедолаг, да и то часто лишь формально. При советской власти об этом был молчок, а вот Тэтчер, например, даже летала в какую-то индокитайскую страну выручать, схваченного там по подозрению в наркоторговле англичанина. (Как же, ведь британец!).

Что правительство, – возьмите Двор. Член королевской семьи, внук королевы – принц Гарри служил в армии. Когда подразделение, где служил Гарри, было направлено в горячие точки – Ирак и Афганистан, он не откосил (наше слово, уже ставшее обыденным), остался с ним, и даже, когда парламент и правительство потребовали его отъезда оттуда, Гарри инкогнито продолжал службу.

Как этот поступок представителя Британской аристократии, одной из самых древних в Европе, может быть воспринят рядовым британцем? Неужели так же, как у нас косяками отлынивают от армии отпрыски наших толстосумов и политиков? И что? В какой-то из передач, слышал рассуждения о возможности узаконения откупа от службы в армии. Боюсь, что бессовестная многолетняя кампания по дискредитации нашей армии, отшибёт у них не только желание служить стране, но и чувствовать себя русским.

Недавно посмотрел репортаж о военной службе молодых парней и девушек в армии Израиля. Приятно отметил их патриотизм и неподдельный энтузиазм. Вместе с этим подумал: чего-то не хватает им бедным? И всплыл ответ, в образе «Комитета израильских солдатских матерей» и радиостанции «Эхо Телль-Авива», с антиармейской пропагандой по типу соответствующих наших. А чтобы соответствие было более полным, эта некоммерческая организация ещё бы и деньги получала из, допустим, Сирии или Ирана.
(Извините за отвлечение).

Проба на патриотизм

Англия – страна с богатой историей, традициями, законы, власть – всё это бесспорно формирует национальное самосознание британцев, осознание каждым из них принадлежности к своей стране и большому и прочному сообществу людей, её населяющих. Проявляется это в негромком, но явном и крепком патриотизме британцев в критические моменты истории.

Так было в период второй мировой, когда редкий англичанин не служил бы на флоте и в авиации, которые не позволили немецким фашистам разрушить страну с воздуха и высадить десанты с моря. Небольшой штрих из газетной статьи. По свидетельству командующего всеми силами самообороны страны, за все шесть лет войны с фашистами в этом ведомстве не было ни одного случая нарушения приказа или предательства. Королева Британии служила водителем военного грузовика.

Уже в наше время, мне своими глазами довелось наблюдать бурную волну британского патриотизма в ходе небольшой стычки с Аргентиной по поводу принадлежности Фолклендских островов, населяли которые всего две-три тысячи пастухов – англичан. Как по команде, английские политики разных толков (в стране тогда было не менее двух десятков различных противоборствующих союзов и партий) – все стали вдруг одного цвета.

Когда Тетчер объявила о подготовке армады судов для посылки отбить острова, восстановить и охранять британский суверенитет этой далёкой территории, то, по свидетельству газет, радио и телевидения, рабочих, готовящих суда, сутками нельзя было прогнать домой из цехов и доков. Царил небывалый подъём патриотизма всего народа. А когда флот ещё был на полпути, британцы ударили так, что этой заварушке сразу конец пришёл. (Ещё до подхода армады, британская подводная лодка потопила лайнер «Бельграно», с тремя тысячами аргентинских солдат на борту). Как же, Британию тронули!

Британский характер проявляется в том, что каждый британец остро ощущает свою причастность к британской нации и, в глубине души, считает её самой лучшей в мире. Это проглядывает во всём, несмотря на показную видимость терпимости и дружелюбия к людям других наций. При этом, отсутствие явной шумной публичной пропаганды величия британской нации, и её образа жизни, чувство хозяина мира, воспитанное былыми временами, не может не шевелиться и даже неосознанно подпитывает известные британские черты – чопорность и лицемерие.

*** * ***

Странно

Возвращаюсь в Лондон из аэропорта Хитроу. Пробка, машины ползут шагом. Правый от меня ряд пошёл быстрее, и в нём мимо меня медленно проследовал кортеж королевы Елизаветы из нескольких лимузинов. Она следовала во втором автомобиле.

Как-то в пробке на одной из улиц Лондона глянул, а в соседнем ряду стоит видавший виды лэнд-ровер, а за рулём принц Чарльз, (сегдня король Карл третий). Ни перекрытия всей трассы, ни сирен, ни матюгальников полицейских! Странно.

Колорадский жук

Сижу, строчу очередную информацию. Влетает в кабинет второй секретарь посольства,

– Слушай, ты сообщил своим в Москве, о том, что в Англии появился Колорадский жук? Все газеты полны сообщением о нём, – целый переполох! Англичане в панике, опасаются за урожай картофеля в стране!
– Нет, не сообщал, и сообщать не буду, – ответил я, – и тебе не советую. Засмеют!

Дело в том, что тогда этой заразы у нас в стране было, как нигде в мире, а уж в Колорадо и подавно! Ежегодно на поля выливали тысячи тонн ядов, чтобы убить его, крестьяне и дачники-огородники центнерами, а может быть и тоннами, собирали эту гадость вручную и никак побороть её не могли. А всё потому, что в своё время у нас некому (журналисты были не те) было поднять шум и заставить наши контрольные службы на таможнях работать как следует. Хотя бы так, как англичане.

Мне несколько раз, находясь в поездках по стране, приходилось менять заявленный ранее маршрут моего передвижения. Для этого достаточно было обратиться в ближайший полицейский участок и сообщить им об этом. Обычно они разрешают и вносят соответствующую пометку в мою нотификацию.

Так вот, в каждом полицейском участке, любого города и любой деревни по всей стране, на видном месте висит красочный портрет этого преступника-вредителя с надписью: «Wanted!», то есть «Розыск!» и текст о том, что, если кто-либо увидит такого красивого жука, обязан немедленно изловить его и принести в участок. А уж они знают, что делать дальше. На таможнях, в портах, транспорте, складах жесточайший контроль. Результат: в стране нет колорадского жука совсем. Не было бы и у нас, если бы наша карантинная служба работала бы как британская. Но, мы имеем то, что имеем. Годами позже я видел, с каким удивлением и ужасом смотрели голландцы и англичане на грядки картофеля сотрудников института поливной техники в Коломне. Грядки были оранжево-красные, и даже шевелились, от сонмища личинок этого жука.

Что же касается того переполоха, с которого начался этот рассказ, то ещё до прихода моего сослуживца, я читал газетные сообщения о том, что в энном порту в трюме одного из кораблей нашли три жука колорадских. Два из них были дохлые, а один еле подавал признаки жизни.

Перестройка
(не наша, а британская) подвела меня

На одной из сельскохозяйственных выставок познакомился с владельцем небольшой фирмы по хранению продовольственного и семенного картофеля.

В ходе беседы он пригласил меня посетить его хранилище и ознакомиться с уникальным, по его словам, оборудованием по созданию и поддержанию оптимального микроклимата в производственных помещениях. Я согласился, так как вопрос этот представлял для нас большой интерес, особенно в части качественного хранения семенных клубней и их предпосадочной подготовки.

Фирма его располагалась вблизи города Ипсвиче, на берегу Ла Манша. Мне показался несколько странным предложенный им маршрут, а именно: мы подъезжаем в Ипсвич на своей машине, затем пересаживаемся в его машину и едем до места расположения хранилища. Моё сомнение он развеял, пообещав, что все необходимые формальности с властями уладит сам.

В назначенный день мы с моим ассистентом Петром Прокопьевичем Макаровым, кстати, классным специалистом по картофелю, к условленному часу подъехали к одной из гостиниц города, где нас уже поджидал этот господин. После чашечки кофе, уселись в его Мерседес и поехали. Я предполагал, что хранилище расположено где-то на окраине города и был удивлён, когда мы выехали за его пределы, а это было уже нарушение моей нотификации. На моё замечание по этому поводу хозяин ответил, что всё в полном порядке и что в мой маршрут внесены необходимые изменения.

Немного отлегло. Свернули с шоссе, и метрах в пятистах машина остановилась у будки какого-то КПП со шлагбаумом. Наш хозяин показал некую бумагу, человек в форменной одежде нажал кнопку, шлагбаум поднялся, и мы проехали к большому ангару.

КПП и вся эта процедура проезда, да ещё какие-то эскарпы справа и слева по пути к ангару возбудили моё беспокойство. Хозяин опять успокоил нас: «Не волнуйтесь всё будет в порядке», достал ключи и стал открывать дверь ангара. Ключи никак не подходили, или что-то было с замком. После нескольких неудачных попыток открыть замок, он извинился и сказал, что сходит за другими ключами, и исчез за углом ангара.

Мы остались одни и не на шутку струхнули, особенно когда мимо нас проехала электрокара, гружёная продолговатыми камуфляжных цветов ящиками, а в непосредственной близости за ангаром раздался взрыв, затем второй. «Вот дурень, – грыз себя я, – надо было ещё в Ипсвиче развернуться и уехать восвояси. А теперь уж терпи, наберись спокойствия и жди что будет».

Опять проехала очередная кара с явно военным грузом. Смотрим, наш хозяин идет с ключами, весело улыбается и, глядя вслед проехавшей кары, говорит: «Вы не волнуйтесь, под нами подземный завод, раннее выпускал военную, а сейчас производит промышленную взрывчатку.

«Завод, в ходе перестройки нашей экономики, подпал под приватизацию. Вы, наверно, слышали, – добавил он, – о планах миссис Тетчер по сокращению затрат на военные цели и приватизации государственной собственности, – Вот мне и подвернулся случай выкупить этот ангар, в котором я и устроил картофелехранилище».

Оборудование по контролю микроклимата и впрямь оказалось хорошим, как и посадочный материал картофеля, но нам это было уже не в радость. Свободно вздохнули, когда сели в свой автомобиль и поехали в Лондон. Но Пётр Прокопьевич подготовил ценную информацию по автоматике регулирования микроклимата в картофелехранилищах.

Водяная курочка

Весной на пруду Хайгейтского парка в Лондоне, метрах в четырех от плотины, на выступающих из воды ветвях затонувшей коряги, пара водяных курочек сооружала из прутиков и веточек островок сравнительно больших размеров. Было очень интересно и забавно наблюдать, как они неутомимо таскали по воде строительные материалы и мастерски укладывали их на нужное место.

Затем, сверху островка, курочка из сухой травы свила гнездо, утеплила его пухом из своей грудки и брюшка, отложила яички и села их насиживать. Петушок же приносил ей корм, а иногда и сам садился на гнездо. На плотине все это время собирались англичане и любовались столь идиллической картиной. На лицах светились улыбки и какое-то особое выражение удивления, радости и теплоты: «Такие крохи, а сколько любви, единения, упорства, заботы!».

Курочки на людей не обращали внимания. Затем погода испортилась, стало пасмурно и ветрено, пошли сильные почти беспрерывные дожди, и через несколько дней вода в пруду стала прибывать, нависла угроза затопления гнезда. Курочка не могла сойти с гнезда, иначе остыли бы яички.

Петушок же метался по пруду взад и вперед, находил, таскал и подсовывал в основание гнезда прутики, чтобы приподнять его. Его беспрерывная работа продолжалась несколько дней, гнездо и впрямь поднималось до тех пор, пока не прекратился подъем воды. Самоотверженный строитель таки добился победы над стихией – отстоял своё гнездо.

Примечательно, что все эти несколько дождливых дней люди не покидали эту милую пару. Они с утра до вечера стояли под зонтами, молча сопереживали драму этих маленьких созданий, и, стараясь хоть как-то помочь трогательному петушку-спасателю, приносили и подбрасывали в воду прутики, чтобы облегчить ему поиск строительного материала и работу по спасению гнезда.

Что касается птиц, я часто задаюсь вопросом: что же это было? Инстинкт или разум? Согласен, что действиями птиц руководил инстинкт, например, при строительстве гнезда, – ведь это неотъемлемая часть алгоритма их жизни, отмеченная нередкими случаями и запечатленная в матрице инстинкта. Но данный случай? Это же нестандартная ситуация. Вода прибывала медленно, а островок-гнездо не всплывало, как ему было положено в таких случаях, так как оказалось заякоренным тяжелой корягой и поэтому не могло следовать за поднимающимся уровнем воды. Как петушок мог предвидеть то, что произойдет не в данный момент, и не сейчас, а через день – два? И как он мог сообразить, что спасение гнезда именно в его подъёме, а для этого необходимо подкладывать прутики?

Думаю, что без мышления, или хотя бы его элементов, здесь не обошлось. Что же касается людей, могу только ответить одно, – англичане.

Привилегия

Еду по Лондону вдоль Риджентс-парка. Впереди замигали стоп-сигналы машин. Движение остановилось. Притормозил и я. Смотрю – перед шеренгой остановившихся машин – дорогу вперевалку переходит дикая утка, за которой чинно топает выводок утят.

Примечание:
Я привёл эти картинки не для восхваления англичан, а в качестве деликатных, но действенных инструментов сплочения нации, формирования не плакатного, фанфарного, а патриотизма, – исходящего из внутреннего душевного порыва каждого гражданина.

*** * ***

Автор: Тринченко Иван Васильевич, родился 12.02.1929 года в небольшом хуторе Субботин, что вблизи города Россошь, Воронежской области. Окончил с.-х. академию им. К.А. Тимирязева, агроном, кандидат с.-х. наук. Работал в МТС, колхозах и совхозе, научный сотрудник НИИ, атташе по сельскому хозяйству посольств СССР в Нидерландах и Великобритании. Пока не подводит память, размышляю, пишу и читаю.

Москва январь 2023 г.

Автор: Тринченко Иван Васильевич | слов 43396 | метки: Алтай, Амерсфортский мемориал, Бельгия, Британцы, ВАСХНИЛ, Великобритания, Власть, ГДР, Голландцы, Грузия, Дальний Восток, Искусство, Исландия, Колхозы, Коммунистическая партия, Маргрет Тетчер, МТС, Нидерланды, Приморский Край, Русский язык, сельское хозяйство, совхозы, Ставропольский край, Страна Советов, Узбекистан, Франция, Чешские события, Экономика