К пятидесятилетию сдачи в эксплуатацию первой в СССР
системы контроля параметров работы атомного реактора,
сделанной на основе управляющей ЭВМ)

«…. их достижения были исключениями, резко контрастирующими
дисфункциональной системе, которая сокрушала новшества и
заглушала независимое научное или артистическое выражение»
Даниил Гранин. «Бегство в Россию». –
АО «Издательство «Новости», 1995 г.

БЕЛОЯРКА – так, почти ласкательно, называлась у нас, начавшаяся в 1964 году, одна из первых системных работ КБ Староса, относительно недавно ставшего в Ленинграде самостоятельным предприятием в составе Министерства электронной промышленности (МЭПе) и получившего тогда название «абонементный ящик 155».

Фундаментом этой работы стало освоение в серийном производстве Ленинградского электромашиностроительного завода (ЛЭМЗа) первой управляющей электронной вычислительной машины для народного хозяйства УМ1-НХ. Машина была разработана коллективом КБ под руководством Филиппа Георгиевича Староса. История этого человека и его сподвижника, Иосифа Вениаминовича Берга ярко и разносторонне описана в художественной и мемуарной литературе [1-5]. Здесь мы коснёмся одной работы, о которой в этой литературе практически не вспоминалось.

К 1964 году разработчики УМ1-НХ, преодолев основные трудности передачи на завод столь сложного изделия как вычислительная техника (впервые и для них самих, и для завода), столкнулись с проблемой её применения в промышленности. А простая советская промышленность в этот период не только не знала почти ничего об этой машине (и, впрочем, вообще об ЭВМ), но и не представляла, что её можно (и нужно!) использовать.

В нормальной экономике должна была бы выстроиться очередь из желающих применить ЭВМ с целью повышения эффективности производства и увеличения прибыли. Но у экономики Советского Союза был свой путь, который и привёл его в никуда. А руководству КБ приходилось предпринимать разнообразные действия по «побуждению к использованию» своего детища. В их число входили подключение, как мы теперь говорим, административного ресурса, продвижение собственных предложений по решению управленческих задач и их реализации силами КБ, а также помощь в выполнении системных задач, которые умудрялись поставить и «пробить» отдельные энтузиасты в промышленности, смотревшие существенно дальше своего руководства.

А.И. Берг

Примером попытки использования административного ресурса стала встреча руководства КБ с адмиралом-инженером академиком Акселем Ивановичем Бергом, в этот период работавшим председателем Научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика» при Президиуме АН СССР.

Вспоминает М.П. Гальперин. На этой встрече Н.И. Бородин пожаловался Академику, что очень трудно пробиваются наши заказы в правительственных и прочих организациях. Аксель Иванович обнял Бородина за плечо и сказал «Мы проводим в Малом Совнаркоме проект Постановления о физическом устранении дураков». Все повеселились.

Конкретных результатов эта встреча, к сожалению, не дала.Но, благодаря энергии, технической компетенции и организаторскому таланту начальника отдела внедрения Виталия Михайловича Валькова, при поддержке руководства отрасли, усилия разработчиков воплотились в первую (или, во всяком случае, одну из первых) в стране систему автоматизации министерского организационно-управленческого документооборота «Выпуск-4» на основе ЭВМ УМ1-НХ.

На первом фото сидят: слева Аксель Иванович Берг, в центре Филипп Георгиевич Старос. Стоят слева направо: Себекин Геннадий Аркадьевич (заместитель Ф.Г. Староса по общим вопросам, включая связи с министерством), Розенплентер Эрик Николаевич (ведущий специалист по системам ввода вывода ЭВМ), Майоров Сергей Александрович (будущий проректор ЛИТМО). Крайний справа (опираясь на корпус ЭВМ следующего за УМ1-НХ поколения – УМ2) Владимир Ефимович Панкин, тогда начальник лаборатории систем ввода-вывода ЭВМ. На втором фото: сидят слева направо: Николай Иннокентьевич Бородин, начальник отдела проектирования ЭВМ, Филипп Георгиевич Старос, Крайзмер Леонид Павлович, организатор Ленинградского отделения Научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика». На переднем плане, спиной сидит Аксель Иванович Берг. На дальнем плане крайний слева – Евгений Иванович Жуков, в 1966 году сменивший Н.И. Бородина на должности начальника отдела

Вспоминает Ю.И. Шендерович. В Воронеже в 1965 году на комбинате синтетического каучука была разработана экспериментальная система контроля химического реактора; электроникой занимались Владимир Иванович Хлебников и Нина Александровна Хвощенко из отдела В.М. Валькова; программирование было поручено мне. Основная задача – предотвращение перехода реактора в неуправляемое состояние.

А одновременно в Союзном научно-исследовательском институте приборостроения (СНИИП, Москва), работавшим на атомную промышленность страны, нашёлся энтузиаст использования ЭВМ в своей отрасли – Юрий Дмитриевич Преферансов. Он убедил руководство использовать УМ1-НХ для контроля технологических параметров второго (модернизированного) реактора АМБ-200, устанавливаемого на Белоярскую АЭС.

Ю.Д. Преферансов сформулировал и утвердил у руководства постановку задачи, техническое задание на комплекс, включающий УМ1-НХ и устройство связи с объектом (УСО), а также вместе со своими ведущими специалистами Иосифом Ильичём Десятниковым и Татьяной Николаевной Юмашевой разработал алгоритмы контроля.

В этих алгоритмах был реализован контроль и документирование множества параметров работы реактора. Но кроме этого, были заложены и такие революционные решения, как контроль и документирование действий операторов АМБ-200 (с блокировкой ошибочных действий и сигнализацией об этом на главный пульт управления) и выдача команды на аппаратуру опускания графитовых стержней для замедления ядерной реакции в ситуации превышения заданных параметров процесса. Текущее положение графитовых стержней определялось 8-разрядными контактными преобразователями «вал-кол» (КПВК-8) разработки В.М. Валькова. Ю.Д. Преферансов был постоянным участником технических совещаний в КБ и на станции. Руководителем этой работы в КБ стал В.Е Панкин.

Работа была структурирована следующим образом. По техническому заданию, сформулированному СНИИП, ЛЭМЗ должен был поставить на Белоярскую АЭС систему – комплект аппаратуры для контроля технологических параметров ядерного реактора. Система была названа «Карат». В комплект аппаратуры должны были входить ЭВМ УМ1-НХ и УСО. Часть УСО была разработана и передана на завод, а часть, также необходимая для АЭС, должна была быть разработана в КБ, документация передана на завод и завод должен был скомплектовать всё в требуемую систему, поставить на АЭС и совместно с персоналом АЭС провести аппаратную стыковку. КБ также взялось за программирование системы (по алгоритмам СНИИП), комплексную отладку и сдачу её персоналу станции. Научно-техническое сопровождение работы осуществлялось СНИИПом.

Структура работы по нынешним меркам выглядит достаточно привычной. Но надо помнить о времени, когда это всё происходило. Страна только-только стала отряхиваться от философского гнилья, навешенного на неё родной коммунистической партией в ажиотаже борьбы с буржуазной лженаукой кибернетикой. Лишь в суперзакрытых НИИ и КБ, работавших на оборону, в разной степени готовности находились опытные образцы систем управления оружием на основе специализированных управляющих ЭВМ.

В родном ЛЭТИ, который я мучил с 1955 по 1961 год для получения диплома инженера-электрика по автоматизации промышленных установок, мне ни слова не было сказано про управляющие ЭВМ. В нём же лишь в 1956 году был организован факультет автоматики и вычислительной техники, куда со второго курса набрали самых шустрых в учёбе студентов. Их первый выпуск также пришёлся на 1961 год. В самом КБ, к 1964 году прошедшему семилетний путь от лаборатории до самостоятельного предприятия, инженерные кадры на 90% состояли из молодых специалистов или специалистов, только что «вылупившихся» из этого звания. К моменту своего прихода на работу они также ничего или почти ничего не знали об ЭВМ. Поэтому 36-летний В.Е. Панкин, руководитель разработки, Н.И. Бородин, а также ещё несколько человек выглядели тогда просто аксакалами.

ЛЭМЗу тоже «повезло». Мало того, что до этого времени у него массовой продукцией были счётчики электроэнергии, а тут сразу такая незнакомая и очень сложная техника. Так ещё и молодая толковая и очень самоуверенная, но совершенно не подготовленная к кропотливой работе с конструкторской документацией команда, передававшая эту документацию на завод.

Р.Н.Лаврентьев

Вспоминает Р.Н. Лаврентьев. В выпуске и передаче документации на УМ1-НХ я принимал самое непосредственное участие. Руководил передачей Анатолий Степанович Соболев. Качество документации было, мягко говоря, низкое. Многие конструкторские и технологические документы вообще отсутствовали. Коллектив разработчиков, а особенно конструкторов был далеко не тот, что при последующих разработках, в том числе комплекса для БАЭС.

А.С.Соболев

Кроме А.С. Соболева, никто из конструкторов не имел никакого опыта по выпуску и, тем более, передачи документации на серийные заводы. Просто чудо, что ЛЭМЗ согласился принять такую сырую документацию. Их довыпускала бригада А.С. Соболева совместно с работниками КБ завода.

И здесь надо отдать должное храбрости неведения руководства завода, взявшего эту работу и не отступившего от неё до победы, несмотря на все проблемы советского «внедрения в производство», каждый раз похожего на аннексию чужой территории.

Надо сказать, что выбор В.Е. Панкина на роль руководителя работы был неслучаен и, как показало время, удачен. К моменту начала этой работы он уже стал (в июле 1965 года) начальником отдела систем ввода-вывода управляющих ЭВМ, зарекомендовав себя высокопрофессиональным специалистом-электротехником (что особенно ценил Ф.Г. Старос) и умелым руководителем, активно участвовавшим во всех начинаниях КБ в области управляющих ЭВМ.

Доклад Ф.Г. Староса по ЭВМ УМ-2 Идет обсуждение перспектив производства и применения следующего за УМ1-НХ поколения ЭВМ УМ-2 – слева. Сидят слева направо: Филипп Георгиевич Старос, Александр Иванович Шокин – министр электронной промышленности, Георгий Анатольевич Титов – заместитель председателя Военно-Промышленной Комиссии, стоит Владимир Ефимович Панкин, на дальнем плане, тогда ещё «конкретные пацаны» – Генрих Фирдман, ставший руководителем технологического направления (разработка и производство БИС), Марк Гальперин (ставший руководителем системного направления КБ), Аркадий Писаревский

Вспоминает Е.С. Потапов. В апреле 1964 гола по окончанию ЛИТМО мне выпала удача быть зачисленным по распределению в организацию п.я.155. В эти начальные годы работы в организации была удивительная атмосфера доброжелательности. Руководители, Ф.Г. Старос и И.В. Берг часто обходили лаборатории, интересовались работой каждой отдельной группы; иногда в кабинете директора собирались на обсуждение с коллективом конкретной тематики, что было прекрасной школой для совсем молодых специалистов. Увы, теперь такое отношение ушло навсегда.

Я оказался в отделе Николая Иннокентиевича Бородина в лаборатории Владимира Ефимовича Панкина. В течение сорока лет мне посчастливилось работать в лаборатории, потом в отделе В.Е. Панкина, выдающегося инженера-электротехника, кандидата технических наук, специалиста, энтузиаста, которому все проблемы были по плечу. Непосредственно я работал в группе Феликса Дмитриевича Левоневского вместе с Борисом Пейсаховичем Басом, также выпускником ЛИТМО 1964 года. Наша группа занималась разработкой и настройкой аналого-цифровых преобразователей (по тогдашней терминологии – преобразователей «напряжение-код – ПНК) и цифро-аналоговых преобразователей (тогда ПКН – преобразователей «код-напряжение»).

Огромная удача и большая школа для зелёного выпускника института (даже очень хорошего) сразу оказаться в атмосфере научной работы, когда ты чувствуешь себя нужным для работы, а не мальчиком, сидящим за шкафом и читающим скучные отчёты и описания.

Б.П. Басс

Дополняет Б.П. Басс. Разработка шла в обеспечение серийного производства устройства связи с объектом (УСО) для машины УМ1-НХ, осваиваемой на ЛЭМЗе. В АЦП (10 разрядов, скорость преобразования 50 мкс) узким местом были высокоточные резисторы из Молдавии, в которых часто происходил обрыв спирали. В разработке для ЛЭМЗа в нашей группе были и коммутаторы на 8 каналов.

Цифровая система для БАЭС проектировалась, в основном, как чисто информационная система, отображающая состояние реактора и оборудования без функций управления (кроме положения графитовых стержней). Но она контролировала все параметры работы реактора, все действия операторов на пульте управления, и, выполняя распечатку всего этого на опломбированном телетайпе, выполняла функцию «черного ящика».

Эта система была построена на базе двух вычислительных машин УМ1-НХ. Каждая машина была оснащена пультом и устройствами, решающими общесистемные задачи, системой обработки прерываний и таймерами. Машины с «обвязкой» работали в режиме горячего резервирования и конструктивно были объединены в центральную стойку.

УМ1-НХ – опытный экземпляр

УМ1-НХ – 16-разрядная ЭВМ с очень ограниченными по современным меркам возможностями. Единственным для оператора средством ввода-вывода цифровой информации был пятидорожечный телетайп СТА-2М. На лицевой панели машины располагались набор индикаторов, отображающих состояние машины (общих регистров) и набор переключателей для оперативного управления. Для взаимодействия с оборудованием электростанции были разработаны дополнительно несколько типов УСО. Всего в комплекте системы насчитывалось семь стоек УСО.

УСО обеспечивали приём аналоговых сигналов от термопар измерения температуры в каналах реактора, а также позиционных сигналов состояния механического оборудования.

Куб памяти рядом с монетой номиналом в одну копейку

Также были разработаны блоки оперативной памяти (на кубах памяти собственной разработки и постоянной памяти (на тороидальных магнитных сердечниках, на которых значение бита информации определялось направлением прошивки каждого сердечника). Программа перевода программных кодов в таблицу, по которой монтажницы проводили «прошивку» постоянной памяти была разработана Юрием Иосифовичем Шендеровичем.

Вспоминает Е.С. Потапов. Конструктивным элементом нижнего уровня для логических блоков системы являлись платы для установки 132 баллонных транзисторов (поле 12×11 строк/столбцов). В логических схемах использовались в основном транзисторы типа П15 и П11. Далее платы собирались в законченные конструктивы УСО. На БАЭС УСО устанавливались по два в стойке с индивидуальными блоками питания. В основном, все работы по монтажу и сборке устройств выполнялись сотрудниками ЛЭМЗа. Двое из них – Валерий Викторович Городецкий и Михаил Израилевич Адаскин – стали впоследствии сотрудниками нашего предприятия.

В период с середины 1964 г. до начала 1967 г. года разработка дополнительного УСО, его стыковка с ЭВМ, отладка оборудования осуществлялась на нашей территории в лаборатории (а потом в отделе) В.Е. Панкина на улице Радищева. Руководил непосредственно этой работой Феликс Дмитриевич Левоневский. В работе по аппаратуре помимо упомянутых выше Е.С. Потапова и Б.П. Басса принимали участие Людмила Михайловна Скороходова, Юрий Васильевич Сковородин, Александр Дмитриевич Гущин. Системные задачи работы ЭВМ в реальном масштабе времени (программные и аппаратные) решал Лев Исаакович Шапиро.

Одновременно проводилась разработка и отладка системного программного обеспечения (ПО) информационной системы и её функционального ПО. Разработка и отладка ПО выполнялась группой Бориса Евгеньевича Алексеева. Ему помогали Евгений Ефимович Фридман и Эсфирь Мордуховна Раскина, молодые специалисты, пришедшие из ЛИТМО в 1965 году.

Е.Е.Фридман и Б.Е.Алексеев

Телетайп СТА-2М

В лаборатории В.Е. Панкина был развёрнут отладочный стенд, в миниатюре повторявший комплектацию системы «Карат». В основе стенда была ЭВМ УМ1-НХ, снабжённая телетайпом (старт-стопным телеграфным аппаратом) СТА-2М, печатающим на узкой ленте и оснащённым вводом-выводом перфоленты. Перфолента использовалась для ввода программ в память ЭВМ.

Программы (и данные) тогда писались в кодах системы команд ЭВМ. Потом они «набивались» на перфоленту (на телетайпе) или на перфокарты (на специальном устройстве для универсальной ЭВМ М-20). Перфолента вводилась в ЭВМ с телетайпа. Специальная программа в нужном формате размещала в ЭВМ программу и данные в оперативной памяти, откуда она и запускалась. Результаты печатались на узкой телетайпной ленте.

В отделе В.М. Валькова в лаборатории Г.Р. Фирдмана Эдуардом Викторовичем Поповым была разработана для ЭВМ М-20 моделирующая программа системы команд УМ1-НХ. Она позволяла исполнять программы управляющей ЭВМ на ЭВМ М-20 с выводом данных на печатающее устройство МП-16 (16 цифр в строке). Такая технология отладки программ управляющих ЭВМ со специализированными системами команд (с усовершенствованиями программными и аппаратными) просуществовала на нашем предприятии 25 лет до появления IBM PC.

Ф.Г. Старос и И.В. Берг использовали любую возможность показать «руководящему народу» свои разработки. Одной из таких возможностей была выставка достижений Министерства электронной промышленности в своём головном ЦНИИ «Электроника» в 1966 году на проспекте Вернадского недалеко от пересечения с улицей Удальцова. Демонстрация по нынешним временам была слабенькой, но тогда(!) Лампочки на пульте системы и регистрах инженерного пульта машины мигали, телетайп стучал, печатая на узкой ленте. Л.И. Шапиро и Е.Е. Фридман сосредоточено за этим следили, скупо комментируя происходящее, а разных рангов начальники с сопровождающими лицами внимательно смотрели и слушали. Для большинства из них эта была первая ЭВМ (либо вообще первая, либо первая в СССР таких размеров), которую они видели, да ещё непривычно широко доступная для применения на предприятиях.

Зал управления реактором. Блочный щит управления

Вспоминает Е.С. Потапов. В конце июля 1967 года группа сотрудников предприятия вылетела на БАЭС для отладки системы на объекте. И вот аэропорт «Кольцово» в Свердловске. Приблизительно в 60 км от Свердловска посёлок Заречный (ныне город Курчатов), где расположена атомная электростанция. Посёлок – небольшие в два или три этажа дома. Маленькая двухэтажная гостиница («в маленькой гостинице тихо и тепло»). В центре посёлка дом культуры, магазины. Здесь же бюст академика В.И. Курчатова. На постаменте слова Курчатова: «Я горжусь, что родился в России и посвятил свою жизнь атомной науке страны Советов». До зданий атомной электростанции около трёх километров по дамбе.

Ко времени приезда сотрудников а.я.155 из Ленинграда ЭВМ с УСО были привезены и установлены. Всех поражали размеры помещений, особенно после нашей тесноты как на ул. Радищева, так и в «Доме Советов» на Московском проспекте, где тогда размещались программисты и отделы разработки машины и ввода-вывода.

В.Е. Бондаренко за пультами КАРАТА

Для нашей аппаратуры был предоставлен зал размером приблизительно 50×20 метров (за пультом Валерий Евгеньевич Бондаренко, заместитель В.Е. Панкина в лаборатории, а впоследствии – в отделе). В центре два резервированных пульта управления, по сторонам стойки УСО. Самые многочисленные УСО – преобразователи напряжение-код. Каждое из них обеспечивает приём 312 аналоговых сигналов в диапазоне 0 – 10 в. Общее количество сигналов от аналоговых термопар превышает тысячу.

Параллельно залу вычислительного комплекса расположена галерея нормирующих преобразователей (из Чебоксар). Нормирующие преобразователи обеспечивали усиление и линеаризацию аналоговых сигналов от термопар измерения температуры в каналах стержней термоядерного реактора. Непосредственно за галереей нормирующих преобразователей находился реакторный зал, который производил фантастическое впечатление со своей тёмной подсветкой, высотой и расположенными по стенам графитовыми стержнями для замедления термоядерной реакции.

Поскольку в те годы отсутствовали интерфейсные каналы последовательной передачи информации, коммутация между устройствами системы осуществлялась посредством параллельных информационных, адресных и управляющих шин, что было громоздко и трудоёмко в реализации.

Основным оператором – «машинистом» на пульте стал Л.И. Шапиро. Удивительно, что такими силами и при убогих тогда средствах отладки была выполнена аппаратная и программная отладка столь громоздкой информационной системы. Всё руководство по комплексной отладке системы на объекте осуществлялось Ф.Д. Левоневским. Ниже фото, сделанное на встрече в честь его сорокалетия, он стоит в центре. Тогда уже Ф.Д. Левоневский работал ведущим сотрудником отдела разработки системы автоматизации проектирования больших интегральных схем, начальником которого был Ю.И. Шендерович

Сорокалетие Ф.Д. Левоневского Слева направо, Первый ряд: Юлия Георгиевна Чудиновских (отдел В.Е.Панкина), Элла Самуиловна Шапиро (отдел Ю.И. Шендеровича), Елена Леонидовна Кацура и Л.М. Скороходова (обе — отдел В.Е. Панкина), Второй ряд: Ю.И. Шендерович, Олег Александрович Знаменский (отдел В.Е. Панкина), Л.И. Шапиро (отдел Ю.И. Шендеровича), Ф.Д. Левоневский, В.В. Городецкий, Евгений Сергеевич Потапов (отдел В.Е. Панкина) и В.Е. Панкин, начальник отдела систем ввода-вывода управляющих ЭВМ

Ф.Д. Левоневский первым на предприятии «хлебнул лиха», координируя и активно участвуя в работе программистов, аппаратчиков КБ и персонала действующего объекта контроля. И поиск ошибок в программах, и выход из строя элементов аппаратуры, и помехи от работы смежных устройств и попытки определить, что же из перечисленного не даёт работать как надо такой замечательной системе – всё это в первую очередь легло на его плечи. Но в результате – успех.

Вспоминает Николай Яковлевич Куликов (работал на БАЭС с 1961 года, в том числе начальником ЦТАИ). Когда началось строительство энергоблока №2, Юрий Преферансов, представитель института, проектировавшего системы СУЗ и АСУ ТП, рассказал нам о создании ЭВМ для атомной станции и предложил самым храбрым заняться этой первой системой. Мы с коллегой Э.П. Козубовым обучались в Ленинграде такой работе (в а.я. 155 и на ЛЭМЗе – прим. авт.). Система «Карат» предназначалась для сбора информации и в случае отклонений должна была выдавать сигнал на БЩУ. ЭВМ занимали огромное помещение, самая «умная» часть приехала из Ленинграда, сигнализация была смонтирована на БЩУ в виде огромнейших табло, часть оборудования изготавливалось по спецзаказу в Украине. А я всё это увязывал между собой.

Освоение «Карата» шло с пробуксовками. Систему постоянно контролировал дежурный персонал, так как она сбивалась буквально от всего: включат насос – уже идут помехи. Операторы были вынуждены всё время её перезапускать. Энергоблок в итоге пускали без неё. Я участвовал в доработке «Карата»: например, сделал так, чтобы она работала без постоянного контроля со стороны оператора. Мы с коллегами придумали массу хитростей, чтобы между двумя ЭВМ постоянно осуществлялся обмен информацией. Они работали параллельно: если сбивалась одна, то автоматически работала вторая. Создатель «Карата» был поражён: «Как так? Машина работает без оператора?!» [6].

Уточняет В.Е. Панкин. Н.Я. Куликов был тогда начальником лаборатории. Он активно и придирчиво вникал во все работы по отладке системе «Карат». Спасибо ему за это. За отладку системы (программ и цифрового комплекса) на БАЭС на этом этапе отвечало ЛКБ (такое открытое название получил а.я.155 в 1967 году). Действительно, на первом этапе отладки системы сбои нам очень мешали. Хотя система запитывалась от автономного мотор-генератора, любое включение-выключение какой-либо другой системы тогда вызывало сбои.

Обмен информацией между стойкой ЭВМ и стойками УСО осуществлялся через большое количество сигнальных проводов и один общий («землю»). ЭДС, которая наводилась на «земле» при включении или выключении других систем в этом помещении, являлась ложным сигналом для всех сигнальных проводов и когда тонкий общий провод заменили на толстый кабель, уменьшив таким образом его сопротивление в сотни раз и во столько же раз уменьшив величину помехи по общей «земле», мы добились устойчивой работы системы. ЭТО было сделано на первом этапе работ и НЕ СЛУЧАЙНО, а по общему правилу настройки любых систем – УБРАТЬ ПОМЕХИ ПО ЗЕМЛЕ. По рекомендации Л.И. Шапиро что-то «подкрутили» и программисты.

Состав системы контроля 2-го блока БАЭС («Карат») был разработан московским институтом, где главным конструктором этого проекта был Ю.Д. Преферансов. Система в соответствии с ТЗ имела полное резервирование (и по УМ-1НХ, и по УВВ) и при ошибке тестовых задач в работающей части системе (УМ-1НХ + УВВ) происходило автоматическое переключение ее на горячий резерв (УМ-1НХ + УВВ, работавших в тестовом режиме). А сбои, о которых пишет Н.Я. Куликов, это был период ее отладки. Сдали систему в эксплуатацию после нескольких суток ее прогона без сбоев, иначе Н.Я. Куликов ее бы не принял под дальнейшую свою ответственность.

После нашего отъезда нам вскоре сообщили, что к нашей работающей системе по несколько суток никто не подходил – так надежно она работала. ЛКБ получило от БАЭС хороший отзыв о работе УМ-1НХ + УВВ.

Но так, как вспоминает В.Е. Панкин, случилось далеко не сразу. Вся работа разбилась на два этапа – плановый и не очень.

Э.М. Раскина

Вспоминает Е.Е. Фридман. Система сдавалась в два этапа. Первый – декабрь 1968 года. От руководства предприятия присутствовал главный инженер И.В. Берг. Несмотря на то, что, по словам Т.Н. Юмашевой от высшего руководства была команда: «Систему принять!», она принята не была. Боря Алексеев и я по ночам в течение недели вносили необходимые изменения, рекомендованные комиссией по приёмке, а Фира Раскина днями работала с комиссией по программе испытаний. В последний момент перед контрольной проверкой произошёл скачок напряжения по сети и стёр память. Комиссия не смогла увидеть нужных результатов. Трагичность положения я отразил в стихах:

Приходит день последней сдачи.
Ну, пожелайте нам удачи.
И вся комиссия опять
Решает: «Брать или не брать».
Тут члены кнопку нажимают
И ничего не получают.
Зато дают всем нам ответ-
Свое решительное: «НЕТ!»
Ответ тот был для всех ударом.
Представьте – весь наш труд задаром.

Следующие примерно шесть месяцев были потрачены сначала на устранение аппаратных помех, о которых вспоминают Н.Я. Куликов и В.Е. Панкин. А затем наступил черёд мучиться программистов. На первом этапе система сдавалась без тестов, написанных специалистами ЛЭМЗа. Теперь всё ПО было скомпоновано и система начала проверяться в штатном режиме. Однако сбои продолжали возникать, хотя уже с интервалом в несколько минут.

Вспоминает Е.Е. Фридман. Работать было невозможно. Нас приучили к сбоям, но такого ранее не наблюдалось.

Историческая телеграмма

Через неделю вышедший из себя Боря Алексеев прнял решение послать телеграмму И.В. Бергу: «Система работает без сбоев 5-7 минут!». Я её посылал за подписью Б. Алексеева и моей. На БАЭС приехали Марк Петрович Гальперин (начальник нашего с Борей отдела) и Л.И. Шапиро. После доклада Б. Алексеева МП сказал: «Помочь вам не может никто, надо самим разобраться». И Лёва Шапиро с Колей Куликовым в течение месяца планомерно и последовательно искали причину возможных сбоев. Наконец Лёва Шапиро сказал: «Мы проверили всё. Ошибка у вас, у программистов. Садимся за пульт». По его указанию стали исключать тестовые программы одну за другой. И вдруг всё заработало. Выяснилось, что в тестах, которые делал ЛЭМЗ, при каких-то исправлениях стала использоваться ячейка № 5, что не отразилось в документации. Мы были потрясены. А Коля Куликов сказал: «Ничего, зато мы вычистили систему».

Но поэтическая натура Е.Е. Фридмана не могла не выразить всю полноту чувств, которая охватила участников процесса:

Никто не знал, какая б… -
Ячейка БОПа № 5!

После этого БАЭС, как заказчик системы подала на ЛКБ в суд. Результатом этого оказалось лишение предприятия премии за разработку. Но система заработала. Успешная сдача системы на основе ЭВМ УМ1-НХ произошла в 1969 году. На этом наши работы на БАЭС закончились. Ф.Г. Старос, И.В. Берг, В.М. Вальков, В.Е. Панкин, Н.И. Бородин (к этому времени уже ушедший из ЛКБ) за разработку и внедрение ЭВМ УМ1-НХ стали лауреатами Государственной премии.

Диплом Лауреата Государственной премии В.Е. Панкина

Первая страница газеты ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПРАВДА №266 (16663) от 12.11.1969 с портретами Лауреатов Государственной премии Ф.Г. Староса, В.М. Валькова и В.Е. Панкина

После окончания работ на БАЭС была начата разработка системы для Ленинградской атомной электростанции, но она была прекращена. Так закончилось наше первое «хождение» в атомную энергетику. Второе случилось в первой половине восьмидесятых и связано уже с использованием однокристальной ЭВМ «Электроника С5-31» нашей разработки. Но это уже рассказ о других героях – в СНИИП и у нас.

Послесловие

В августе 2018 года руководителю работ по теме КАРАТ Владимиру Ефимовичу Панкину исполнилось 90 лет. И данная статья также в определённой мере является посвящением этому событию.

А группа сотрудников (в основном, «птенцы гнезда» В.Е. Панкина) отметила это событие встречей с находящимся в прекрасной форме Ефимычем, как мы его между собой называем. В.М. Шилков, К.Б. Бодашков, Е.С. Потапов, Н.И. Бороденков, В.В. Салажов – все сотрудники отдела В.Е. Панкина. Здесь надо отметить, что в нашей, совсем нерядовой конторе с точки зрения числа выросших в ней талантливых инженеров, отдел Ефимыча заметно выделяется их количеством, примерно треть которого представлена на этом фото.

Cлева направо: Валентин Михайлович Шилков, Кирилл Борисович Бодашков, Евгений Сергеевич Потапов, Никита Иванович Бороденков, Юрий Александрович Масленников, Владимир Ефимович Панкин, Виктор Владимирович Салажов. 2018 г.

Литература

1. Д. Гранин. Бегство в Россию. – Роман. – М.: АО «Издательство «Новости», 1995, 432 с.
2. А. Феклисов. Признание разведчика. – М.: ЗАО «ЛГ Информэйшн Групп», Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 1999, 480 с.
3. А.Феклисов. За океаном и на острове. Записки разведчика. – М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2001, 288 с.
4. Usdin S. T. Engineering communism: how two Americans spied for Stalin and founded the Soviet Silicon Valley. London: Yale University Press, 2005.
5. М.Гальперин. Прыжок кита. – СПб.: Политехника-сервис, 2011, 352 с.
6. Р.Топорков. Золотой юбилей второго энергоблока. Газета БАЭС БЫСТРЫЙ НЕЙТРОН, №50 (0314), 22.12.2017, с. 1-2.

В начало