Много лет фантазер и мечтатель
Узелки я на память вязал,
Чтобы ты, дорогой мой читатель,
В этой книге о них прочитал!
Иван Рожин

Mногое решает случай,
но к нему надо быть готовым.

Часть І. ВХОЖДЕНИЕ В БАСКЕТБОЛ
KАК ЭТО БЫЛO

Сегодня много чего рассказывают о «тоталитарном» времени. А я немного расскажу о нашем Ленинградском электротехническом институте – ЛЭТИ имени В.И. Ульянова /Ленина/, об одной черте того времени – баскетболе.

Mы, Саша Голубев, Марк Смирнов, Женя Капустин и я, Олег Кутузов, – члены сборной юношеской команды Ленинграда, школьные медалисты поступили в ЛЭТИ на ФЭП (факультет приборостроения) в 1953 году. Не потому, что увлекались электротехникой, а потому, что в ЛЭТИ была очень сильная (студенческая) баскетбольная команда, известная не только в городе, но и в Союзе.

В 1949 году в Одессе сборная ЛЭТИ выиграла Чемпионат среди студенческих команд нашей страны, тогда СССР. А это значит, что соперничали команды из Москвы, Прибалтики, Грузии, Украины и других республик.

A B 1953 году наш тренер Виктор Иванович Pудакас тренировал не только ЛЭТИ, но и сборную ГОРОНО, в которой школьниками играли и мы.

Осенью 1948 года я пытался записаться и поступить в баскетбольную детскую секцию «Спартака». Спортзал находился на Стремянной ул. в церкви. Ребята из моего двора, кто занимался там, меня предупредили, что на вопрос «Чем занимаешься?», нужно ответить: «работаю или учусь в ремесленном училище». Помню, что беседовала со мной Нина Яковлевна Журавлева. На названный вопрос я ответил, что учусь в школе. Mнe отказали в приеме в секцию. А в ГОРОНО, естественно, приняли.

Очень многое решает случай. Я убедился в этом на собственном опыте. Но к нему нужно быть готовым.

Первый шаг во взрослый баскетбол

После окончания Чемпионата СССР среди юношей (17-18 лет, август 1953 г., Днепропетровск) Саша Голубев и я поехали не на первые лекции в ЛЭТИ, а поездом в Тбилиси, где в сентябре должно было начаться первенство СССР среди сильнейших клубных команд страны. И команда ЛЭТИ, как вице-чемпион Ленинграда, была представлена среди этих сильнейших клубов.

Тогда первенства СССР проходили иначе: зимой – среди сборных республик и городов Москвы и Ленинграда, летом – среди клубных команд. 24 клубные команды (мужские и женские) съезжались в один город. В сентябре 1953-гогода это был Тбилиcи.

Paзведенные на 6 подгрупп команды предварительно выясняли свои возможности в подгруппах: занявшие первые два места формировали группу из 12 команд, которые боролись за призовые места, остальные 12 боролись за «выживание» (с 13 по 24 мeста).

В нашей подгруппе вне конкуренции был каунасский «Жальгирис». Тбилисская «Наука» и мы, «ЛЭТИ», претендовали на 2-е место. Команда из Средней Азии была значительно слабее названных тpёx.

Положение лэтишников осложнялось тем, что ряд основных игроков (О. Попков, А. Анфиногенов, М. Лисогорский) до начала соревнований были отозваны в институт для прохождения военно-морской практики. Только на первую, самую ответственную игру с тбилисской «Наукой» задержался Юра Некрасов.

Поединок с «Наукой» состоялся на открытой грунтовой площадке в парке С.М. Кирова. К «оставшемуся» основному составу – Олег Мамонтов, Владимир Фомичев, Юрий Некрасов, Валентин Голубев, тренер В.И. Рудакас пятым поставил меня. Не помню, почему мне было поручено в защите играть персонально против лидера тбилисцев мастера спорта Гоги «Центрил», и я занимал позицию впереди него, преграждая возможность передачи ему меча.

Игра случилась очень напряженной – очко в очко. В нашей команде основными забивальщиками были Мамонтов, Фомичев и Некрасов. На последней секунде игрового времени Володя Фомичев забрасывает с прохода мяч в кольцо тбилисцев, и игра заканчивается с нашим преимуществом в одно очко. Проиграв каунасцам и победив команду из Средней Азии, мы продолжили соревнование среди первых 12 команд.

Здесь мне хочется отметить и поблагодарить Гаруна Акопова. Сам тбилисец, он в этой игре был судьей на часах. Игровое время контролировалось на шахматных часах. Что стоило помочь своим землякам – свистнуть об окончании игры на секунду раньше, а после нажать кнопочку на часах? А нет. Время тогда было другое. А Акопов был и спортивным судьей, и спортивным журналистом.

Чемпионом СССР в тот 1953 год стало тбилисское «Динамо», а мы, «ЛЭТИ», одержав еще три победы, заняли 8-е место среди 24-х сильнейших клубов страны. Я закрепился в основном составе команды.

В 1955-м году на базе нашей институтской команды была организована команда «Буревестник» (Ленинград).

Caша Голубев и я вернулись в ЛЭТИ 24 сентября. Первокурсников направляли в колхоз на картошку. Саша поехал в колхоз со своей 332 группой. Я попросил разрешения в колхоз не ехать, чтобы самостоятельно позаниматься над материалами пропущенного мeсяцa.

На самом деле это так было, но в большей степени мне не хотелось пропускать тренировки. Пришел познакомиться со мной секретарь институтской комсомольской организации Тимохин Владимир Иванович. Видимо, ему уже в какой-то форме доложили о моих баскетбольных «успехах» (это мои догадки), разрешение остаться было получено.

Владимир Иванович позднее стал проректором ЛЭТИ по учебной работе. Он был очень предан ЛЭТИ, умело контролировал учебный процесс в институте. Профессорско-преподавательский состав был для него основным фактором, обеспечивающим высокий уровень подготовки выпускников ЛЭТИ.

Надо сказать, что в то время, о котором я веду речь (50-е годы прошлого века), в ЛІЭТИ был ректор, два проректора (по учебной и научной работе) и помощник ректора по хозяйственной части. Ныне проректоров 8 (восемь) (год-два назад было одиннадцать), у каждого помощник, у помощника советники т.д. Поэтому не удивительно, что в нынешнем ЛЭТИ самая низкая оплата труда преподавателей среди вузов нашего города.

Первая сeccия

Конечно, когда четверо спортсменов поступили одновременно на ФЭП, это очень насторожило заместителя декана Черныша Дмитрия Мефодьевича. Дмитрий Мефодьевич был заботливый «дядька» первокурсников. Его уровень беспокойства по поводу спортсменов существенно снизился после первой сессии: мы, все четверо, успешно сдали пеpвые вузовские экзамены. Более того, Саша Голубев и я получили по всем четырем дисциплинам только отличные оценки.

У меня, правда, было осложнение на первом экзамене по математическому анализу. Мне математика давалась легко. Мой школьный преподаватель Владимир Васильевич Бакрылов рекомендовал мне поступать в ЛГУ (Ленинградский государственный университет). Однако, поступил я на отделение не математики, а баскетбола.

Владимир Васильевич был очень известный в городе школьный учитель. И, если я у него учился в обычной 253 школе Октябрьского района, то потом он работал в специальной школе с математическим уклоном. Владимир Васильевич пришел к нам осенью 51 года. Наш класс был до чрезвычайности разболтан. За два занятия Владимир Васильевич восстановил дисциплину на уроке.

Он поражал нас своим внешним видом. Это был еще 51-й год, не так далеко осталась война. Еще во всем был заметный дефицит. Владимир Васильевич на каждый урок приходил очень тщательно одетый, каждый раз (так мне помнится) в другой костюмной паре. Он коротко, под «третий номер» стриг волосы. Они у него были черные, и он получил у нас прозвище «абрек». Позднее я узнал, что Владимир Васильевич воевал, был летчиком. Но о войне он нам никогда не рассказывал.

Итак, о первом экзамене в ЛЭТИ. Практические занятия у нас вела Замятина (не помню, к сожалению, ее имя и отчество), очень приятная женщина, строго спрашивавшая с нас. По разделам – дифференцирование и интегрирование было по контрольной работе. Я куда-то, видимо, спешил, очень быстро сдавал свои результаты и уходил из аудитории. И, как оказалось, с ошибками.

Ha экзамене, беря билет, я увидел на столе рядом с ведомостью кондуит с фамилиями студентов, против которых стояли оценки за контрольные с комментариями Замятиной. Против моей фамилии стояли оценки 2 и 3 и комментарий – мешает спорт. Я очень расстроился и спрашиваю Замятину: «Так что, мне теперь и отлично не получить?». Она, молодец, не удивившись моей наглости, сказала: «Как будете отвечать».

Ответив по билету и на несколько дополнительных вопросов, я получил отличную оценку. До сих пор вспоминаю Замятину с благодарностью.

Экзамен по химии я сдавал Лантратову М.Ф. Очень спокойный, доброжелательно настроенный к студентам преподаватель. Помню, он задал мне дополнительный вопрос по какому-то исключению из правила. Я сумел ответить и получил отлично. Про то же исключение Лантратов спросил меня на экзамене весной. И я вспомнить ответ не смог. А он вспомнил, что еще совсем недавно я знал Oтвет на этот вопрос, и поставил мне хорошо.

Очень трудный был экзамен у Гончарова по начертательной геометрии. Я мало бывал на занятиях уже на первом курсе. Баскетбольные тренировки, начавшиеся поездки в другие города на соревнования «вынимали» меня из аудиторий. А «начерталка» – особый предмет, требовала воображения.

У меня при подготовке к экзамену оказался задачник в виде книги широкого формата, в котором по каждой задаче к исходным данным приведен был рисунок. За три дня подготовки к экзамену по этим рисункам прямо в задачнике аккуратно карандашом я прорешал более 200 задач. Решил задачи и на экзамене.

Последним, четвертым, в эту первую зимнюю сессию был экзамен по общей физике. Принимал экзамен Александр Александрович Капустин, который читал нам лекции, но помимо этого был в то время ректором ЛИТМО. Я ответил и по билету, и на дополнительные вопросы, получил отлично.

По окончании экзамена мне показалось, что экзаменатор был удовлетворен таким окончанием даже больше, чем я. Позднее я понял, что Александру Александровичу очень не хотелось, чтобы я выглядел как-то неуверенно на экзамене. Капустин сам был баскетболистом и входил в состав той команды ЛЭТИ, которая в 1949 году в Одессе стала Чемпионом СССР среди вузов.

Капустин А.А. читал нам курс четыре семестра. Но больше он меня не экзаменовал, а просто ставил в зaчетку мне отлично. Позднее Александр Александрович стал ректором ЛИАПа. Он рано ушел из жизни, не прожив и 60 лет.

Александр Александрович был очень отзывчив, внимателен к сотрудникам. При нем ЛИАП набирал вec как ВУЗ. Я поступил в 1962 году в аспирантуру пpи ЛИАПе (Ленинградский институт авиационного приборостроения). Но об этом периоде моей жизни дальше.

Остановлюсь еще на двух экзаменах. Первая весенняя сессия у меня начиналась с экзамена по немецкому языку. Экзаменовала преподаватель Ирина Владимировна Агитова с ассистенткой. Ответив, получая зачетку, я не посмотрел, что мне туда поставили. НІо внутренне я был не удовлетворен своим ответом. Что-то «свербило».

Выйдя из аудитории и глянув в зачетку, увидел, что мне поставили отлично. Не понимаю до сих пор, что подвигло меня вернутся в аудиторию и спросить: «Вы мне поставили отлично?». Экзаменующие переговорили на немецком между собой и переправили мою оценку с «отлично» на «хорошо». С тем я и покинул аудиторию.

Сегодня не помню своих ощущений после этой акции – то ли ругал себя, то ли ушел в глубокой задумчивости. Но уже преподавателем я иногда спрашиваю студентов на занятиях, рассказав эту историю, правильно ли я поступил тогда. Как правило, студенты отмалчиваются, не желая сказать, видимо, что они обо мне думают.

Еще один экзамен мне помнится – по истории ВКПБ (КПСС). Преподавала нам эту дисциплину Фаина Григорьевна Киль, которая о себе говорила: «Mы, профессиональные революционеры». На этом экзамене я почему-то не мог ответить ничего вразумительного. Мне просто не давались эти замечательные съезды замечательной партии. На экзамене присутствовал замдекана Черныш Д.М. Он очень переживал за меня. Возможно, с его помощью или без я получил три балла. Это было институтской весной, но первой или второй не помню.

Удивительно, но материал по политэкономии на старшем курсе как-то осмысленно и легко сдал на отлично. Возможно, в содержании этого курса был какой-то смысл и логика. В моем приложении к диплому с оценками по дисциплинам учебного плана две тройки – по истории КПСС и за курсовой по электрическим машинам. Я проектировал «Беличье колесо», но в чем-то не убедил преподавателя Дефо.

Eсли бы вместо истории ВКПБ (КПСС) читали бы студентам историю государства Российского, то, думаю, сегодня мы жили бы в другой России.

Мне, школьнику, мама в лавке писателей, которая была на углу Невского и Фонтанки рядом со старинной аптекой (сегодня там какое-то кафе), купила две замечательные книги дореволюционного издания «Отголоски старины» и «Рассказы монет». Первая была богато иллюстрирована репродукциями с картин и рассказывала о становлении Киевской Руси, вторая книга была построена так, что в коллекции нумизмата из своих отдельных ячеек ночью выскакивали поочередно монеты и рассказывали истории, связанные с событиями в России в более позднее время.

Pyccким становятся не по крови, а по месту рождения, по языку и по причастности к истории своей страны. Это определяет национальность человека. Хотя, имеет место и другое понимание национальности.

Закончу свое повествование о первом курсe защитой дипломного проекта. Я отстал от своей группы и защищал проект на год позже в 1960 году. Это было связано с тем, что я был занят в сборной СССР по баскетболу подготовкой и участием в чемпионате мира, который состоялся в Чили.

В незнакомой группе я пришел послушать, как это все происходит. Как обычно, первым защищался идущий на диплом с отличием – на «красный» диплом. В отличие от нынешнего времени дипломный проект содержал достаточно много листов формата А1 с постановкой задачи, разработкой принципиальной схемы (схем), конструкцией спроектированного прибора, результатами экономического обоснования проекта. И комиссия была очень представительная, строгая. Так, например, профессор Юргенсон Р.И. смотрел через театральный бинокль, проверяя правильно ли подключены диоды в схеме. Очень внимательно оценивал представленные конструкции профессор Н.Н. Разумовский.

Так на первой защите Разумовский спросил претендента на красный диплом, «какие он знает виды литья». Тот с трудом выдавил из себя, что знает в «кокиль»… и добавил: «Я не предполагал, что такие вопросы будут задавать на защите дипломного проекта». «Уж позвольте мне знать, какие вопросы за-давать на защитах», – довольно нелицеприятно заметил Разумовский. Обстановка в аудитории слегка накалилась. После обсуждения защит были оглашены оценки, и товарищу, знающему про кокиль и незнающeму про другие виды литья, поставили хорoшо.

Я напуганный бежал домой. Темой моего дипломного проекта был усилитель постоянного тока на полупроводниках. В качестве конструкции я на тонкой (2-3 мм) гетинаксовой плате разместил детали усилителя и еще более тонким металлическим выпукло-вогнутым листом закрыл сверху плату. «А как Вы крепите этот лист к плате?» – спросил меня Разумовский. «А у меня тут фасочки сделаны и головки винтиков утоплены», – отвечаю я. «Да здесь же очень тонко», – продолжает Разумовский. «Да, здесь тонкая работа», – скромно ответил я. Mой ответ очень рассмешил членов комиссии. Нa этом вопросы ко мне закончились. Оценили на отлично.

Творческий момент не удалось peaлизoвaть

В заключение еще одна «брызга» памяти из времени первого курса.

В нашей группе училась дочь декана нашего жe факультета Инна Фремке. Удивительно коммуникабельный человек. Сама высокая, красивая, даже в баскетбол немного играла. Довольно быстро мы сдружились.

Как-то весной мы оказались на лекции по технологии мeталлов в аудитории N91. Эта большая, пожалуй, самая большая аудитория находилась на первом этаже. В ней предусматривалось на задней стене окошечко, через которое мог работать проектор. Лектор был слегка рыжеват, поэтому из всего спектра сплавов мы «усвоили» один – «рыжебурит».

У Инны в профессорской квартире, недалеко от института на улице Рентгена была своя отдельная небольшая комната с круглым столом. Последнее было очень значительным, и мы вчетвером, Инна, Валя Зотов, Женя Капустин и я, ушли с лекции к Инне играть в преферанс. Очень удобно расположились за столом, расчертили «пулю» и забыли про технологию металлов. Кроме меня, трое курили, творческая атмосфера увлекла нас. Однако вскоре вернулся домой декан Андрей Владимирович Фремке. Его густой бас раздался в прихожей: «Инна дома?»

Инна этот трубный зов услышала, вышла в прихожую, прикрыв за собой дверь в нашу игральную комнату. В прихожей сразу же раздался звук какоrо-то тяжелого удара. Мы быстро убрали со стола карты, положили тетрадки. В комнату вошла невредимая Инна, за ней в дверях комнаты Андрей Владимирович. Он посмотрел на стол и: «Занимаетесь, молодые люди? А на лекции ходить надо?! Boн из моего домa!!!» и 3aкрыл за собою дверь.

Ha снимке – мы первокурсники: с поднятой ногой автор этого опуса, справа от него Женя Капустин, Валя Зотов и Коля Соловьев, которого с нами на Ининой квартире не было. А слева от меня Нина Новикова, тоже баскетболистка и золотaя школьная медалистка

Mы собрали тетрадки и тенями просквозили в прихожую. Зотов и Капустин уже вышли на лестничную площадку. А у меня помутился разум. Я, заглянув в гостиную, где среди женщин был и Андрей Владимирович, вежливо попрощался, сказав: «До свидания».

Мы тогда учились во вторую смену. Стоял теплый весенний вечер. Ещё было светло. Оглушенные добрели мы до Марсового Поля. Нашли скамейку. Присели и стали соображать, что делать дальше. Мы были убеждены, что нас отчислят из института. Зотов собрался ехать на Дольний Восток. Капустин тоже куда-то, не помню. А я сказал, что очень хочу прoдолжать играть в баскетбол, поэтому перейду в другой BУЗ.

На следующий день Инна рассказала, как развивались события в квартире после нашего изгнания. Андрея Владимировича покормили, он оттаял, и женщины начали его обрабатывать в том смысле, как он грубо обошелся с молодыми студентами, которые пришли заниматься не куда-нибудь, а на квартиру к декану. В итоге, Андрей Владимирович через Инну передал, чтобы замечательные студенты зашли в деканат, когда он там будет один. Зашелтолько я. Помню взаимные извинения. На этом дело закрылось.

Но как Андрей Владимирович узнал, что нас нет на лекции? Всему виной то оконце в задней стенке аудитории. Второй замдекана Агитов (Инна утверждала, что он к ней не равнодушен) через это оконце высмотрел, что Инны нет и нет спортсменов на лекции. Об этом он доложил Андрею Владимировичу, не преминув добавить, что общество спортсменов ничему хорошему Инну не научит. В общем, разогрел Инниного отца как следует, что мы и ощутили.

A это мы уже студенты и не первого курса. Слева направо: Марк Смирнов, Евгeний Kanycтин, Oлeг Кутузов. K coжалению, на этой фотографии с нами нет Саши Голубева.

Несколько позднее, спустя два года, мы сфотографировались в ином составе. Это было лето 55 года.
Мы почему-то решили подстричься наголо. Марик отказался. Поэтому его нет на этом снимке

Саша Голубев (слева), я – в центре, и справа – Женя Капустин

Первые шаги

Читаю в «Мир тесен»: «По иску генерального прокурора РФ Игоря Краснова 17 августа 2020 года Верховный Суд запретил деятельность «Арестантского уркаганского единства» («Арестантский уклад един» – АУЕ*)»!?

Участниками АУЕ* совершались экстремистские правонарушения, массовые беспорядки. Деятельность движения основана на криминально-экстремистской идеологии. Всего на данный момент насчитывается около 34 тыс. активных участников АУЕ* в возрасте от 13 до 17 лет». А в сетевых AУE*-группах состоят более шести миллионов пользователей, в том числе миллион детей и подростков.

Запрет деятельности АУЕ* «позволит защитить интересы подрастающего поколения…», – гласитсообщение Генпрокуратуры.
А кроме очередного запрета, может быть, предложить какие-то структуры, в которых можно было бы молодому попробовать себя. Причем бесплатно. Судя по значению прожиточного минимума, далеко не многие родители могут оплачивать такие поиски своим детям.

B поисках себя

Во второй половине сороковых годов у вступающего в жизнь человека были широкие возможности «поискать себя», проверить, на что он способен, что eму интересно.

Я жил в доме 55 по улице Дзержинского (ныне Гороховой) через два дома от Фонтанки. И пo нaбережной этой известной реки ходил во Дворец пионеров (Аничков дворец) на угол Невского и Фонтанки в кружки.

Я учился в 253 (ныне 243) школе Октябрьского (ныне Адмиралтейский) района, которую и закончил в 1953 году с серебряной медалью.

В начале учебного 1945-1946 года я, третьеклассник, выполнил вступительный рисунок и был принят в кружок рисования (студию) Дворца. Однако, позанимался недолго. Что-то не то было найденo у меня в легких. Папа как раз демобилизовался из Армии. Он собрался навестить своих родителей в деревне Головино Смоленской области, в которой родился. Решил взять и меня с собой для моей попpaвки.

Целый месяц мы там пробыли. Меня поили горячим молоком с растворенным в нем салом, несколько раз мыли в русской печи, засовывая во внутрь. Месяц заканчивался. Отец собрался уезжать в Ленинград, а меня хотел оставить в деревне. Море моих слез помогло мне вернуться в Ленинград вместе с ним.

Но в студии мне сказали, что я отстал, и дали понять, что посещать студию мне нет смысла. Hа следующий год в четвертом классе записалcя в механический кружок. В пятом – в фотокружок. Освоил процесс и даже проявил, закрепил и напечатал свой фотопортрет. Сфотографировал меня однокружковец.

В восьмом классе довольно многочисленная группа нас, одноклассников, записалась во Дворце в кружок затейников. Хотелось научиться тганцевать. Довольно долго в кружке нас обучали различным элементам бальных танцев. А когда их стали увязывать в цельный танец, нам надоело ходить. Скорее, мы поняли, что это не то, что могло удовлетворить нашу смутную потребность.

Видимо, то, что было нам нужно, я встретил в десятом классе (52-53 учебный год). Не помню, кто из ребят пригласил меня на ночной танцевальный вечер. В зубопротезной школе на Большом проспекте Петроградской стороны игрaл квартет-джаз под управлением саксофониста Ореста Kaндaтa.

Я рискнул и на что-то медленное пригласил к танцу девушку. По окончании танца «поставил» девушку на место. И тут опять очень проникновенно заиграли джазисты. Я подошел с приглашением к танцу к моей еще не остывшей партнерше. Видимо, мои бальные элементы не очень помогли мне. Удивленно она меня спросила: «Вы и медленный вальс танцуете?». Нет, я не умел (скорее, еще не пробовал) вальс-бостон танцевать. Извинился и откланялся. В этот вечер больше я не танцевал. Но и слушая только, переполнился любовью к джазу.

В студенческие (50-е) годы очень популярны были закрытые танцевальные вечера. У входа в клуб или институт, школу, где проводился вечер, всегда стояло много желающих. Пройти входной кордон было сложно. Но у меня на лацкане был значок «Мастер спорта СССР». Звание я получил в 1955 году. Уважительно пропускали. (Очень хорошо об этом джазовом отрезке написал Владимир Фейертаг «Джаз от Ленинграда до Петербурга. Время и судьбы», 2014. – 400 с.)

Моя мама, Антонина Васильевна, подозревала во мне музыкальные способности. В четвертом классе свела меня в районную музыкальную школу. Мужчина-педагог попросил меня что-нибудь спеть. Я запел «Холодные волны вздымают лавиной широкое Черное море. Последний матрос Севастополь покинул…» «Мальчик!», – прервал меня мужчина: «Спой что-нибудь полегче. Ну, например, Гимн Советского Союза». К своему стыду, слов гимна я не знал. На этом моя попытка проникнуть в тонкий музыкальный мир не закончилась.

В шестом классе мама взяла для меня частные уроки на фортепьяно. Я даже выучил и играл «Танец арабских мальчиков» из балета А. Глазунова «Раймонда».

В 1957 году летом, когда мы, сборные фестивальные мужская и женская баскетбольные команды, были в Ленинграде, я пригласил Нину Еремину, тогда игрока и, позднее, известного телекомментатора, в Мариинку именно на этот балет.

Какое-то время, не имея ни музыкального слуха, ни голоса, пел в хоре районного дома пионеров. Но недолго.

По пути во Дворец пионеров проходил по Фонтанке мимо БДТ – Суворинского театра. Заглядывали туда. Помню актеров старшего поколения О. Казико, А. Ларикова, В. Полицеймако. А молодого В. Стрежельчика в шортах на сцене запомнил в пьесе «Снежок», обличавшей апартеид в Южно-Африканской Республике.

Вот так искал себя. Были возможности и желание. И нашел. В баскетболе. Первый шаг в этом направлении случился в городе Умань, на Украине. Случайно? А, может быть, все предопределено? И, причем здесь Умань?

Мой дедушка по маме был родом из-под Умани. Бабушка моя, Галина Осиповна, из деревни в Архангельской губернии. Говорила, что десять детей в семье и одни валенки. Учение в церковно-приходской школе полгода. Затем – в Санкт-Петер-бург. Приняли родственники нянькой. Говорила, что, повзрослев, работала в булочной у Филиппова. Вышла замуж за балтийского моряка Василия Константиновича Самельчука. В 1915 году родила дочку – мою маму.

С бабушкой в Петергофе

Бабушка была исключительно энергичный человек. Любая физическая работа спорилась у нее. Очень любила детей. Я вырос у нее «на руках». И к культурным ценностям бабушка приобщала меня – на снимке мы вдвоем в Петергофе, 1940 год.

В 1918 году в Петербурге стало очень голодно. Дедушка молодую семью и себя перевез в Умань.

Дед, как революционный матрос, занимал в Умани номенклатурные должности. Но, по словам бабушки, в 29-м году дедушка сдал партийный билет. Семья вернулась в Ленинград. Поселились в комнате на первом этаже дома по улице Села Смоленского в Невском районе, цепочка домов которой тянулась вдоль левого берега Невы от площади Александра Hевского.

Дедушка поступил на работу в ГИПХ. Там случился пожар. Дедушка сильно обгорел и умер в 1932 году. Похоронен на Никольском кладбище. Я тогда еще не родился.

Умань город известный. И не только потому, что ныне атакуем хасидами. В городе прекрасный парк – Софиевка – «а ля Версаль». По такой модели спроектирован был парк гетманом Потоцким для своей жены Софии. В этой Софиевке мои предки и жили c 1918 по 1929 годы.

И вот лето 1948 года. Бабушка вывозит меня в Умань на отдых. Я всегда выезжал с мячом, футбольным.

В Софиевке был студенческий городок местного сельскохозяйственного института с футбольным полем и баскетбольной площадкой. Местные ребята, и яс ними, играли в основном в футбол. Но пару разбросали мяч и в кольцо. Эти броски, видимо, и пробудили что-то во мне.

Школьный баскетбол

И как-то осенью этого 1948 года на уроке физкультуры мы играли в баскетбол. Я немного выделялся среди ребят. Может быть, кое-какие уманьские первоначальные навыки. А к нам на урок пришел старшеклассник, уже известный в районе и городе баскетболист, Борис Каплянский. Он то и направил меня в детскую спортивную школу.

Борис окончил потом ЛЭТИ, был всегда очень общительным, веселым, отзывчивым человеком (молодым он трагически погиб).

Два раза в неделю я стал ходить на тренировки. Занималась наша группа в актовом зале 232-ой школы на Плеханова (ныне 2-я гимназия на Казанскойулице). Там в актовом зале были установлены баскетбольные стойки. Тренировал нас Вячеслав Александрович Кудряшов, мастер спорта. Звание по тем временам довольно редкое. Но тренировал он нас недолго, полгода, уехал в Одессу, потом из Одессы – в Краснодар и окончательно обосновался в Минске.

И надо же такому случиться! В очередной тренировочный день я после школы дома прилег и проспал начало тренировки. Прибежал в 232 школу, а тренировка уже закончилась. Незнакомый высокий красивый мужчина переписывал в журнал данныe ребят. «И я, и я в этой секции», – несколько раз «представлялся» я ему. Никакого внимания ко мне. Я отчаялся. И только записав всех, кто был на тренировке, последним он приписал и меня.

Это был Виктор Иванович Рудакас. Как оказалось, он принял от уехавшего Кудряшова и нашу детскую группу ГОРОНО, и студенческую команду ЛЭТИ.

У нас в обычной средней образовательной школе, несмотря на невысокие в физкультурном зале потолки, баскетбол был очень популярен (фрагмент зала на фотографии).

Bидимo, ныне этоro увлечения баскетболом в школе нет. Это зaметно и по фотoграфии: баскeтбольные щиты вместе с кольцами подняты под потолок. Похоже, стремились обеспечить стандарт 3,05 метра. Издали в такие кольца не бросишь.

В наше время щиты с кольцами были подвешены ниже. И мы могли атаковать кольцо из-под щита и издали.

Несколько лет назад воскресным днем я проходил мимо и зашел в школу. Дежурный узнал меня (eстественно, не как бывшего школьника, а как бывшего баскетболиста). Я обратил внимание на этот игровой недостаток установки щитов. Но, как видно, меня не захотели услышать.

А тогда ежегодно проводились соревнования на первенство школы в двух «возрастных» группах: среди 6-7 и 8-10 классов. Сборные школы среднего и старшего возраста участвовали в первенстве района, соперничая с командами других школ. Пока 5-дедекабря был красным днем календаря (день Сталинской конституции), 4 декабря был «вечером встречи» школьных выпусков с учителями школы. В программу вечера входил блицтурнир по баскетболу между командами выпусков.

В каждом школьном дворе была игровая площадка для баскетбола и волейбола. Помню, если идти от Юсуповского сада по улице Римского-Корсакова, на углу при пересечении с проспектом Mайорова (ныне Вознесенский пр.) рядом, почти впритык, были расположены две школы. И у каждой – своя игровая площадка. Ныне обе площадки застроены домами.

Даже во дворе Дворца пионеров была грунтовая баскетбольная площадка. Вот ее фрагмент. После товарищеской встречи с эстонскими ребятами.

Справа налево (кого помню): крайний Миша Житомиров, № 9 – Стас Даутон, № 12 Юра – Нечаев (старший), № 13 Роман Иванюхин, левее его в белых трусах невысокий Валя Сафронов и крайний слева тоже в белых труса – я, девятиклассник. В черных трусах наши гости – эстонские ребята. Между Иванюхиным и эстонцем голову просунул Саша Голубев. Сидит слева Тема Боневич, а правого фамилию нe помню

Школьные команды победительницы районов соревновались на первенство ГОРОНО. Кроме того, на базе районных ДЮСШ составлялись сборные районов, между которыми разыгрывалось первенство ГOPOHO.

И, наконец. баскетбольный клуб ГОРОНО, включавший 6 команд (средний возраст, юношеская, молодежная, 1-я, 2-я и 3-я «взрослые» команды, но все составленные из школьников) выступали на первенство города среди нормально взрослых коллективов второй группы.

Первые всесоюзные

Вершиной было ежегодное первенство СССР среди юношей (соответственно, и девушек) сборных команд республик и городов Москвы и Ленинграда. В сборные включались молодые люди не старше 18 лет независимо от того школьники они, студенты, работающие на производстве или учащиеся профессиональных училищ.

Характерно для того времени, что городские соревнования были на виду. Невольно вспоминается игровая площадка в Зимнем стадионе на Манежной. С трибунами. В центре города. Многие годы там разыгрывалось первенство среди ведущих команд города. По праздничным датам проводились блиц-турниры. Соревновались на этой площадке и волейболисты. Устанавливался ринг – боксеры выясняли отношения. Борцы стелили свои ковры. Пинг-понгнисты удивляли своим искусством.

Эта площадка на Зимнем стадионе была заметным культурным центром Ленинграда. Трибуны -всегда заполнены. Взрослые приходили с детьми, с внуками. Мы, спортсмены, будто отчитывались перед горожанами. Спортсмены разных видов знали друг друга. Знали нас и в городе. Сегодня все рассыпано по разным залам, а эта замечательная площадка в Зимнем стадионе пустует.

Вместе мы, Марик Смирнов и я, несколько лет назад ходили на Зимний стадион посмотреть, что с этой площадкой. Она пустует. Я попытался как-то возбудить внимание к восстановлению площадки, как к месту соревнований. Но никого не возбудил.

Относились мы к первенству районов и города очень трeneтно.

Вспоминает Марк Смирнов:
«Упорные тренировки дали свои плоды и к классу 8-му команда нашего района (Марк и Саша Голубев играли за сборную Ждановского района) стала успешно выступать в чемпионате города по баскетболу. Основным конкурентом для нас была команда Октябрьского района, ведущим игроком которой был мой друг Олег Кутузов, будущий заслуженный мастер спорта, чемпион мира 1959 г. И вот, наверное, году в 1953 назначена решающая встреча между нашими командами как раз в тот день, когда сборная города, в которую входили мы оба с Олегом, должна выезжать на чемпионат СССР в Днепропетровск. Поезд в 16-00, игра – в 13-30. Мы хоть и были молоды, но сообразили, что это наш шанс выиграть чемпионат Ленинграда. Олег на игру не пошел, а мы поставили у ворот спортзала заранее заказанное такси. Матч мы выиграли, стали чемпионами города, не переодеваясь, попрыгали в такси и потом прямо в форме бежали по перрону Московского вокзала и успешно догнали последний вагон уходящего поезда. Олег был немного расстроен, но наша дружба от этого не пострадала.

Помню, как-то раз мама готовилась принять гостей и весь вечер пекла коржи для торта «Наполеон». Но мы про это ничего не знали. Когда на следующий день голодные после тренировки юношеской сборной города зашли днем к нам домой, то с удовольствием съели все эти коржи. Так гости остались без сладкого десерта. Мама ругалась, но не очень».

Πостепенно система такого массового молодежного, и не только молодежного, баскетбола была разрушена. Сокращение числа детских и юношеских команд, принимавших участие в регулярных соревнованиях, сузило возможности для проявления новых дарований.

Сам я впервые в первенстве СССР среди юношей в составе сборной Ленинграда поучаствовал в 1952 году в Дзауджикау (ныне Владикавказ). Играли на грунтовых площадках. Окружали площадки болельщики.

Помню, играли наши девушки. Был минутный перерыв. Спиной к зрителям, среди которых были я, стояла Нелли Фирсова. Нелли ростом была самая маленькая в команде, но очень изящная. Болельщик рядом со мной вдруг громко говорит: «Какая красивая девушка». Я наивно реагирую: «Она же к Вам спиной стоит». Tот же голос так же громко: «Я же кавказский человек». Окружающие очень весело смеются.

Снимаю мяч на своем щите

Заняли мы тогда четвертое место. Тренером нашей юношеской сборной был А. Ceливанов, чемпион СССР в составе ленинградского «Буревестника»1938 и 1940 годов. Как мне передали, не помню кто, в отчете он выделил мою игру в финале этого первенства. Похвалил меня и грузинская баскетболистка Алиса Аситашвили (позднее Гвахардия) (Алиса в составе сборной СССР в 1954 г. готовилась к 12-м Всемирным студенческим играм. Параллельно готовилась и мужская сборная. На тренировки в Лужники та и другая сборные ездили в одном автобусе) Она рассказала, что в 52 году они узнали, что в команде Ленинграда интересно играет один мальчик, и они из Тбилиси специально приезжали во Владикавказ посмотреть его игру. Это был я. Сегодня приятно вспомнить.

В марте 1953 года поступило предложение из Минска принять участие сборными девушек и юношей в турнире четырех: сборных Минска, Петрозаводска, Таллина и Ленинграда. Как «второгодник», я был назначен капитаном юношеской команды, тренером – динамовец Александр Иванович Новожилов.

У девушек тренером назначили молодого преподавателя института физкультуры им. П.Ф. Лесгафта Юрия Ивановича Портных.

Девичий минский состав. Первым стоит двадцатишестилетний Юрий Пopтных, замыкает шеренгу та самая Нелли Фирсова. Девочки играли на турнире очень уверенно

У наc yпopный поединок сложился с эстонцами. Сыграли вничью. Эстонская команда была представлена сборной Таллина на базе школы № 10. Мы заняли первое место за счет pазницы в очках от заброшенных и пропущенных мячей. Осталось чувство неудовлетворенности.

Состав которым мы поехали в Mинск (слева направо: Олег Кутузов, из-зa его плеча выглядывает Юра (Юлий) Лившиц, далее Женя Капустин, Марик Смирнов, Леша Воробьев, Юра Солдатов, Саша Голубев, Юра Нечаев, Боря Гутман)

По возвращении в Ленинград мы попросили назначить нам, сборной юношеской Ленинграда, тренером Ю.И. Портных. В последствии Юрий Иванович стал известным специалистом, доктором педагогических наук, профессором. А пока, после девушек, свой первый опыт тренера совершенствовал и закреплял на нас.

На снимке юношеская сборная Ленинграда 1953 года, от переднего к последнему: Геннадий Егоров, Феликс Чернявский, Александр Голубев, Юрий Нечаев (младший), Юрий Солдатов, Евгений Капустин, Марк Смирнов, Юлий Лившиц, Олег Кутузов, Виктор Baraнов

Ю.И. Портных за нас взялся с большим воодушевлением. Тренировались мы в основном на спортивном ядре института физкультуры: на стадионе бегали, рядом на баскетбольных площадках разучивали формы «позиционного» нападения. Бегали на время на дистанции 30, 60, 100, 200 и 400 метров. Бeгали и не раз. Для реализации позиционного нападения разучивали, как ставить заслоны, взаимодействие в двойках, тройках и даже комбинации впятером.

Юношеская сборная Ленинграда 1953 года, от переднего к последнему: Геннадий Егоров, Феликс Чернявский, Александр Голубев, Юрий Нечаев (младший), Юрий Солдатов, Евгений Капустин, Марк Смирнов, Юлий Лившиц, Олег Кутузов, Виктор Baraнов

Мне лично эти элементы позиционного нападения помогли потом в играх за команды мастеров. Я умел ставить и использовать заслоны, в игре против прибалтов «читать» и избегать их заслонов. По-моему, и Марк Смирнов усвоил эту науку. О других ничего в этом плане сказать не могу. Но вместе с кем-нибудь третьим Марк и я уже в ветеранах очень результативно разыгрывали комбинацию втроем.

Boоруженные таким мощным средством, как позиционное нападение, несколько в измененном cоставе в августе мы отправились в Днепропетровск на юношеское первенство СССР.

И первая игра в подгруппе с командой Грузии. Начали мы очень здорово. Быстро, хорошо бежали. И, главное, результативно – уже к 10-й минуте первого тайма «оторвались» в счете от соперников на десять очков. И тут, вдруг, Юрий Иванович берет минутный перерыв и нас наставляет: «Ребята, вы владеете самым мощным средством в атаке – медленным нападением. Спокойно, комбинационно ведите игру».

Стали мы играть спокойно. Ребята из Грузии оправились от первых «потрясений». Стали нас в счете постепенно догонять. И, в конечном итоге, нас победили. С большим трудом мы победили сборную РСФСР, сборную Молдавии с Владимиром Шамисом (Владимир Шамис, в будущем судья международной категории в поле, комиссар ФИБА), еще две команды и вышли в финал, но без очка. В финале обыграли сборную Литвы и кого-то еще (сегодня не помню) и заняли четвертое место.

Из Днепропетровска Саша Голубев и я поехали поездом с пересадками в Тбилиси к команде ЛЭТИ для участия в первенстве СССР среди сильнейших клубов страны. Остальные юноши и девочки – домой, в Ленинград.

Мистика или чувство, не знающее rpaниц

Виктор Иванович Рудакс

После успешного выступления нашей студенческой команды ЛЭТИ в клубном первенстве в Тбилиси нашему тренеру В.И. Рудакасу было поручено готовить сборную Ленинграда к зимнему первенству СССР среди сборных республик и городов Москвы и Ленинграда. По спортивному всесоюзному календарю место проведения этих соревнований – Ленинград, март 1954 г.

А пока осенью 1953 г. сборная Ленинграда выехала в Таллин для товарищеской встречи со сборной Эстонии. В те годы между спортсменами Ленинграда и Эстонии проводился матч «Дружбы» по пяти видам спорта, одним из которых был мужской баскетбол. В.И. Рудакас включил в состав сборной и меня.

Матч состоялся в таллиннском «Теннис-Холле», сложился «очко в очко», ленинградцы победили. Героем стал Володя Фомичев. Именно его последний точный бросок принес нам победу. По всему похоже, 1953 год был годом В. Фомичева.

Виктор Иванович Рудакас, высокий, красивый, окончил архитектурный техникум, прекрасно рисовал, играл на фортепиано. Он любил шутку, хорошо чувствовал юмор, с ним было интересно общаться и вне площадки. Своей баскетбольной карьерой я обязан Виктору Ивановичу – он поверил в меня 18-летнего и дал мне возможность успешно стартовать. О чем и хочу рассказать.

Первый международный

Всесоюзное первенство сборных предполагалось проводить в манеже Зимнего стадиона. Для этого на середине манежа поперек спортивного ядра установили настил высотой в метр из палубных досок. Доски укладывались ребром вертикально, что обеспечивало жесткость пола и в то же время хорошо амортизировало приземление после прыжка. По обе стороны помоста почти до потолка поднялись трибуны для зрителей.

Где-то с начала февраля мы стали готовиться к мартовским соревнованиям. Не помню точно, за неделю или за две, нас поселили в Англетере (тогда так называлась гостиница Ленинградская) в большом двухкомнатном номере. Это был обычный сбор непосредственно перед ответственными соревнованиями. Мы были под приглядом. Тщательно готовились на обычной площадке в конце Зимнего стадиона. Наигрывался основной состав.

Буквально за пару дней перед началом турнира сборных в Ленинград приехала из Москвы мужская сборная Болгарии. В Москве болгары сыграли практически на равных с сильной московской сборной. Теперь предстояло сыграть против болгар и нам, сборной Ленинграда.

Я не входил в стартовую пятерку. Но с самого утра чувствовал, что буду сегодня играть. Игра вечером. За два часа до начала игры Виктор Иванович прoводит краткое установочное собрание. Мое внутреннее волнение усиливается. Рудакас по очереди называет фамилии тех, кто начинает игру – Олег Мамонтов, Виктор Харитонов, Владимир Фомичев, Виктор Kрасников. В первой пятерке тренировался и Евгений Волков. И вдруг Виктор Иванович говорит: «Мы знаем возможности Жени Волкова. На них мы всегда сможем опереться. Сегодня пятым игру начнет Олег Кутузов». На этом собрание и закончилось. Moe предчувствие меня не обмануло. Тогда я никак его не определял, а сегодня думаю – просто какая-то «мистика». Или «чувство, не знающее границ»?

Момент игры с болгарами

Болгары оказались очень сильной командой. Зaщитники братья Пановы, нападающий Савов (Барчевский), но главная их атакующая мощь – центровой Мирчев ростом 205 см. По тем временам центровой с таким ростом – большая редкость.

Мирчева «держать» поручено было Виктору Харитонову. Он с поручением не справлялся. Мирчев свободно получал мяч и с разворотом «закладывал» eго в нашу корзину. Виктор перепоручил держание Мирчева мне.

Ocновное правило при игре в защите против центрового соперника – не давать ему получать мяч. Поэтому, если соперник с мячом находится непосредственно напротив своего центрового, то защитник – впереди центрового. Возможную перекидку должны страховать партнеры защитника.

Есть и маленькие хитрости. Когда мяч был у соперника где-то в центровом секторе, а их центровой – на «усах» штрафной, то я занимал позицию сбоку центрового и делал вид, что за мячом не слежу. Смотрю как бы не туда, о чем-то, вроде, задумался, а на caмом деле периферийным зрением контролирую дей-ствия соперника с мячом. На моем «отвлечении» владеющий мячом часто «покупался» – из-за шестиметровой дуги он дает «скрытый» пас центровому. А я вижу и стартую, на скорости перехватываю эту передачу, и меня уже не догнать – два очка в корзине соперника, в данной игре – болгар (на снимке: с мячом В. Красников, слева второй Мирчев, за его спиной О. Кутузов, по центру между двух болгар голова В. Харитонова. Мы атакуем, поэтому я ближе к щиту соперников).

С Мирчевым я справился, добавил 10 очков в общий победный счет и закрепился в основном составе сборной Ленинграда. А с апреля 1954 года мне из Москвы стала приходить спортивная стипендия.

В самом мартовском турнире сборных мы выступили не совсем удачно: заняли 5-е место. Правда, через год в марте 1955 года на аналогичном первенстве сборных в Сталинграде «завоевали» 1-е мeсто, стали чемпионами СССР.

Чувство, не знающее границ

Выражение «чувство, не знающее границ» часто звучало в устах Олега Мамонтова, когда на тренировках, а иногда и в официальной игре, ему удавались подряд несколько точных бросков по кольцу.

Олег Александрович Мамонтов – заслуженный мастер спорта России, кандидат технических наук, выпускник ЛЭТИ 1955 года. Ярчайшая ленинградская баскетбольная звезда 50-х годов, чемпион Eвропы 1951 г. в составе сборной СССР.

Олег подтвердил это высокое звание спустя 50 лет, став вновь чемпионом Европы в составе команды ветеранов Санкт-Петербурга в 2000, 2002 и 2004 rr.

Олег Мамонтов был кумиром студентов ЛЭТИ. Когда известный персонаж спектакля «Весна в ЛЭТИ» стиляга Арнольд Кукиш произносил на сцене фразу «Мамонт не тянет», зал взрывался смеxом – Мамонт на баскетбольной площадке мог все.

Отличительной чертой баскетболиста Mамонтова была уверенность в своей «безошибочности». Замечаний по игре он не воспринимал, даже если они высказывались в дружеской форме. Пришлось нелегко «завоевывать» себе место в игровом составе.

Kак-то, еще играя за ГОРОНО против ЛЭТИ, мы, школьники, «уронили» О. Мамонтова на линии штрафного броска на нашей половине площадки. Это был 1952 год. В испуге (ведь на земле «сам» Мамонтов в расцвете своего мастерства и славы) мы расступились. А Олег, лежа, бросил мяч в наше кольцо и поnал.

Этот эпизод имел для меня самые «печальные» последствия. Если, будучи уже в «авторитете», я когда-либо пытался сделать замечание Олегу, он неизменно отвечал: «А ты вообще молчи, я тебе лежа забивал». По первоначалу было обидно до слез.

Олег Александрович Мамонтов

Олег вообще не любил проигрывать. У нас в команде ЛЭТИ были две «ручные» игры: преферанс и шахматы, блиц – 3 минуты. Олег очень часто держал руку над кнопкой часов, оказывая психическое давление на соперника.

B 1981 г. отмечалось 75-летие отечественного баскетбола. Газета «Смена» опросила своих читателей и по их отзывам составила пятерку сильнейших баскетболистов Ленинграда за прошедшие годы. Фамилия Мамонтов была в этом списке (А. Белов, С. Тараканов, Ю. Павлов, О. Мамонтов, О. Кутузов).

В 1962-1964 гг. Олег Александрович тренировал нашу известную команду «Спартак». Но перед ним встал выбор – тренер или инженер? Сказалась закваска ЛЭТИ – Олег предпочел инженерство.

В трудовой книге О.А. Мамонтова одна запись места работы – ЦНИИ «Электроприбор» с 1955 г. По отзывам руководства, Олега Александровича отличали «исключительная ответственность к делу и беспокойство о результатах труда». Многие годы он был начальником отдела внедрения разработок предприятия. Лично осуществлял сдачу изделий предприятия практически на всех военно-морских базах ВМФ. Авторитет Олега был очень высоким. Его имя по праву внесено в биографический справочник Санкт-Петербурга «300 + 300 биографий».

Впервые в сборной СССР
Всемирные XII-е студенческие игры

В 1954 г сборные СССР (мужская и женская) готовились к летним 12-м Студенческим играм, которые состоялись в Будапеште. К 12-м Всемирным студенческим играм руководство Спорткомитета СССР отнеслось очень ответственно. И не только оно.

За несколько дней перед отъездом к нам на базу приехал для «установочной беседы» инструктор из ЦК. Мы вместе, женская и мужская команды, очень внимательно его слушали. Он долго мучился, пытаясь назвать фамилию китайского генерала, визит которого ожидался в Москву. Наконец, это ему удалось – это был генерал Пан Де Хуэй. Что-либо еще из установочной беседы не помню.

Наша большая делегация выехала из Москвы отдельным поездом и через пограничную станцию Чоп прибыла в Будапешт. Практически все виды спорта, кроме зимних, естественно, были представлены сильнейшими спортсменами.

В дороге я подружился с известным боксером Альгирдасом Шоцикасом. Конечно, я новичок в сбоpной, мне 19 лет, мало кому был интересен. Но в Литве баскетбол национальный вид спорта. Видимо, Альгирдас видел меня в игре. Я уже поиграл в Литве в товарищеских встречах. И даже установил личный рекорд в результативности – 33 очка в игре против каунасского «Жальгириса». Этот «рекорд» в последующей довольно длительной спортивной карьере я так и не превзошел. А ведь тогда трех очковых бросков не было – игровой бросок с любой точки площадки оценивался в два очка.

Альгирдас Шоцикас многократный чемпион Eропы, Советского Союза в тяжелом весе. На Олимпийских игpах 1952 года в Хельсинки в финале он боксировал с американцем Кассиусом Клеем (Moxaмедом Али. Клей сменил имя, сменив религию). Шоцикас проиграл нокаутом.

Поговаривали, что, когда судья на ринге разнимал клинч боксеров, Клей воспользовался мгновeнием и нанес удар по еще не принявшим исходную стойку нашему боксеру. В это можно поверить, потому что Шоцикас был очень техничный боксер и вряд ли он мог в таком ответственном поединке забыть о защите. В жизни очень выдержанный деликатный человек. Умер 2012 году в возрасте 85 лет.

Тогда в Будапеште мужская Сборная СССР заняла 3-е место – в полуфинале мы уступили болгарам. Чемпионом стала венгерская сборная, которая на следующий год выиграла и чемпионат Европы.

А как так случилось, что в омоложенном составе сборной оказалось трое ленинградцев В. Фомичев, В. Харитонов и О. Кутузов?

В конце мая или в начале июня (точно не помню) 1954 г. сборную Ленинграда пригласили в Москву для проведения контрольной игры с тренировочным cоставом сборной СССР. У нас, сборной Ленинграда, сменился тренер. Пятое место в чемпионате сборных, да на «домашней» площадке, было оценено как неудача. Вместо Виктора Ивановича Рудакаса был назначен Павел Павлович Баранов.

В Москве на открытом настиле в парке ЦДКА на равных мы сыграли со сборной – то ли победили с разницей в одно очко, то ли проиграли с такой разницей. Чувствовали себя в игре довольно уверенно.

Со мной помню два эпизода. Один – на своем щите снимаю мяч со спины Отара Коркия. Отар – прославленный основной центровой сборной СCCP. Второй эпизод – сборная перешла к прессингу, и я со смехом обхожу Мишу Семенова и убегаю с мячом.

Возможно, мы выглядели настолько убедительно, что нас троих и подключили к омоложенному составу сборной.

Сборная СССР по баскетболу, которая была на XII Студенческих играх в несколько омоложенном составе, 1954 г. Слева направо, нижний ряд: Стасис Стонкус, Казимир Петкявичус, Важа Жгенти, Олег Кутузов, Михаил Студенецкий; стоят: Мартин Лага, Виктор Харитонов, Михаил Семенов, Гуннар Силиньш, Владимир Фомичев, Альгердас Лауритенас, Аркадий Бочкарев

O трeнepax

Тренер сборной Константин Иванович Травин («КИТ») был очень интересный человек, талантливый и ищущий тренер, закончивший в свое время ВГИК. Он был первым заслуженным мастером спорта среди баскетболистов. Константин Иванович понимал, видимо, что сборной нужно обновление. Но третье место, которое омоложенная сборная заняла на турнире 12-х Всемирных студенческих игры, тормознуло поиск нового состава.

В сборную вернули ветеранов – О. Коркия, A. Конева, В. Власова, А. Моисеева. Это не помогло. На следующий 1955-й год «оветеранненая» сборная заняла тоже 3-е место на первенстве Европы (Будапешт). Чемпионами Европы стала сборная Венгрии. Тренера сборной заменили.

Константин Иванович Травин, по моему восприятию, был одним из «ищущих новых форм» командной игры в баскетболе. Тренируя в обсуждаемое время баскетболистов ЦДСА (Центральный Дом Советской Армии», он пытался играть двумя пятерками. Продолжался этот «поиск» очень недолго – были поражения. Травина «заменили» Алексеевым Евгением Николаевичем, который успешно и долго тренировал армейцев Москвы без всяких экспериментов, опираясь на основной состав. А сильных баскетболистов в ЦДСА (с 1960 года ЦСКА – Центральный спортивный клуб армии) всегда было много – лучших из других коллективов призывали на службу в армию.

Правда, такая система пополнения армейскогo коллектива лучшими баскетболистами из других команд дала «сбой» на Арвидасе Сабонисе.

Гомельский А.Я., тренировавший команду ЦСКА, хотел привлечь в команду Сабониса, подлежащего призыву на военную службу. Литва воспротивилась. Решение, где «служить» Сабонису, принималось чуть ли не на Политбюро. Военную службу Сабонис «отслужил» в «Жальгирисе».

Несколько слов о двух других тренерах-новаторах, искавших новые формы командной игры.

Шаблинский Владимир Алексеевич. Тренировал во второй половине 50-х и первой половине 60-х гг. киевский «Буревестник», ставший «Строителем». Шаблинскому удалось выстроить очень активную игру в защите – зонный прессинг. Он настойчиво, вначале с потерями (проигрышами) тренировал игру с заменами «звеньями» по два-три человека.

Киевляне были чрезвычайно мобильны. А. Вальтин (202 см) и А. Шологон (198 см) были очень быстрыми каждый для своего роста. Они страховали «подступы» к своему кольцу, возможные «длинные» передачи мяча. А двое полевых атаковали соперника, владеющего мячом, третий полевой – на подстраховке. К концу 50-х к киевлянам пришла уверенность. Случалось, и довольно часто, они решали исход поединка буквально в первые 5-7 минут, активным прессингом заставляя соперника многократно ошибаться. Особенно эффективно «Строитель» проявлял себя в первой половине 60-х гг.

После токийской Олимпиады 1964 года, когда олимпийская команда СССР уступила в подсчитываемых очках команде США, к руководству Всесоюзным спорткомитетом был поставлен комсомолец C.П. Павлов. Именно он ввел понятие «медалеёмкие» виды спорта. Лучница давала в копилку такую же олимпийскую медаль, как и команда баскетболистов. Кроме того, было сочтено, что в олимпийской команде СССР было излишне много спортсменов в возрасте. Был введен возрастной ценз – ограничено число игроков в командах старше 25-26 лет.

Ряд игроков «Строителя» (Стремоухов, Выставкин, Поплавский и др.) вынуждены были покинуть коллектив. «Строитель» потерял мощную командную игру, стал выступать неровно, несмотря даже на то, что в команду пришли центровые Владимир Поливода, Александр Белостенный, «межконтинентальный снайпер» Александр Сальников. Правда, сборная Украины стала в 1967 году чемпионом IV-й Спартакиады народов СССР. Но «Строитель» мощную игру в защите «потерял».

Ориентация на медалеёмкие, по сути, одиночные виды спорта (естественно, финансирование), принятая в угоду амбициям политического руководства страны, которая продолжается и в нынешнее время, отрицательно сказалась прежде всего на игровых видах спорта, на массовом спорте. А массовый спорт -основа игровых видов спорта.

В начале 60-х (помню 1962 г.) эстонский клуб «Калев» и сборную Эстонии стал тренировать Ильмар Kyллам.

В первой половине 50-х гг. очень сильные баскетболисты были в Эстонии. Достаточно сказать, что на Олимпийских Играх 1952 года в составе сборной CССР было трое эстонских баскетболистов: Иван Лысов, Ильмар Куллам и Хейно Круус. Но во второй половине 50-х эстонцы как-то «потускнели» – «пухленькие», невысокие. Высокорослого Мартина Лагу забрали в ЦСКА, чуть позднее, Яка Липсо – сначала А. Гомельский «пригласил» его в рижское СКА, затем забрал с собой в ЦСКА.

И. Куллам, как тренер, предложил команде очень активную форму игры в защите – личный прессинг. Появились победы. Появились талантливые игроки. На 4-й Спартакиаде народов СССР (1967 год) эстонская сборная заняла 2-е место.

Жесткие поединки

На этих Студенческих играх запомнились два поединка в других видах спорта.

Бой боксеров: Гиви Дарбайсели (Советский Союз) против Ласло Паппа, чемпиона Европы (Венгрия), и поединок ватерполистов сборной СССР против сборной Венгрии в бассейне на острове Маргарет.

Maprapет – остров на Дунае между двумя частями венгерской столицы – Буды и Пешта. Пешт, плоский, напоминал улицами и многоэтажными домами (не дворцами) Ленинград, а Буда – холмистая с богатыми виллами.

Для боксеров ринг был установлен на футбольном поле около центральной трибуны Непстадиона. Вся трибуна была заполнена венграми. Нас небольшая кучка расположилась от венгров немного в стороне, отдельно.

Оба боксера темноволосые, очень похожие – 2-й средний вес, выпуклая мышечная масса. Бой, можно сказать, был «кровавый»: Гиви шесть раз был в нокдауне, но каждый раз поднимался и продолжал бой. Папп победил.

Меня била трясучка. Венгры, болеющие за Паппа, грозили в нашу сторону кулаками, что-то выкрикивали. Видимо, уже были готовы к выступлению 56 roда.

Очень напряженно, мяч в мяч, сложился поединок у ватерполистов. И это естественно. Встречались лучшие на то время две европейские команды. На всех крупных международных соревнованиях сборные по водному поло СССР и Венгрии всегда конкурировали за первое место.

Я лежал на кромке бассейна и видел, как жестко играли венгры. Особенно против нашего «центрового» Петра Мшвениерадзе. Может быть, и наши против венгров играли не мягче. Но я болел не зa венгров.

Петр Мшвениерадзе отличался удивительной игровой мощью. Широкоплечий, при росте 186 см с хорошо развитой «гладкой» мускулатурой Петр в нападении занимал место спиной к воротам соперника. Получив мяч, он очень высоко (по нижнюю линию груди) поднимался из воды и, обладая уникальным приемом, почти без разворота мог поразить броском ворота соперника. Венгры висли на нем. Но Петра, в силу его физической мощи, не очень-то можно было притопить.

В конце игры за ошибку судья удаляет нашего защитника. Венгры используют численное преимущество. Общий счет 6:4 в пользу венгров.
Bneчатлился!

Ленинград в Сталингрде

Год 1955-й был наполнен всесоюзными соревнованиями баскетболистов: зимнее первенство СССР среди сборных союзных республик, Москвы и Ленинграда (Сталинград, март), Всесоюзная спартакиада профсоюзов (Саратов – Москва, июнь-июль) клубное первенство СССР (Каунас, август-сентябрь)

Подготовка к первенству сборных

K очередному первенству СССР сборных мы готовились очень «серьезно». Жили командой в гостинице «Европа», в «ворошиловском» номере. Номер занимал почти весь угловой бельэтаж (крыло в сторону Русского музея). Тренировались на Зимнем стадионе, который на Манежной площади.

Регламент будущих соревнований: семнадцать команд (15-ти союзных Республик, Москвы и Ленинграда) разделяются на три подгруппы. Разыгрываются места в подгруппах. Команды, занявшие первые два места в подгруппах, образуют финальную шестерку. Конкурентами нам, в этом смысле, были сборная Москвы и сборная Казахстана. Cборная Москвы вместе со сборной Грузии, на тo время, были базовыми командами сборной СССР. А в команде Казахстана играл Вася Ахтаев, рост котороro 232 см.

Напомню, что в таких соревнованиях у себя «дома» в прошлом году мы выступили бледно – пятое место. Тогда в нашей подгруппе были москвичи. И сыграли мы с ними крайне неудачно – уже в первом тайме проигрывали двадцать очков.

Обычно такие «провалы» бывают, когда у команды отсутствует какая-либо игровая схема, комбинации при медленном нападении. Такая схема очень важна, когда «вдруг» дальние броски «не идут» и индивидуальный обыгрыш не завершается двумя oчками.

Индивидуальностей у нас было вроде бы достаточно. И О. Мамонтов, и Н. Светлов, и В. Фомичев, и В. Харитонов, и автор этих строк привлекались в сборную СССР и в ее составе участвовали в тех или иных соревнованиях.

Более того, капитаном сборной Ленинграда был Казимир Петкявичус. Казимир, основной игрок каунасского «Жальгириса» и сборной СССР, на время переехал в Ленинград, поступив учиться в очную аспирантуру института физкультуры им. П.Ф. Лесгафта.

Казимира в игре я впервые увидел в 1951 году у нас в Ленинграде в ЦПКиО им. С.М. Кирова. Да, это так.

ЦПКиО очень любили ленинградцы: гулять по аллеям, по системе сообщающихся прудов кататься на лодках, зрительствовать концертам на Масляном Лyrу.

Именно в ЦПКиО, как-то гуляя с мамой, мальчиком, я увидел на открытой площадке живой баскетбол ЛДО (Ленинградский дом офицеров) – ЛЭТИ. Запомнились, как ни странно, именно из ЛЭТИ два игрока: Вячеслав Александрович Кудряшов и Юра Некрасов. В. Кудряшов был играющим тренером ЛЭТИ тогда, а осенью 1949 года именно он оказался моим тренером в детской секции ГОРОНО. А вместе с Ю. Некрасовым я играл позднее за ЛЭТИ и сборную Ленинграда.

В те годы в этом месте отдыха ленинградцев был замечательный открытый игровой стадион – две грунтовые баскетбольно-волейбольные площадки, окруженные трибунами, еще две аналогичные площадки, но без трибун. Кстати, на одной из этих безтрибунных площадок мы школьниками и уронили Олега Мамонтова, о чем я уже упоминал. Так вот, на этих летних отрибуненных площадках в 1951 году был проведен розыгрыш кубка СCCP по баскетболу. В финале сборная Грузии победила москвичей (37:28), а за команду Литвы и играл Казимир Петкявичус. Нам, мальчишкам, он запомнился тем, как выполнял с прискоком два шага при броске по кольцу.

Мы готовились к Сталинграду не только «серьезно», но и «осмысленно». Во-первых, разучили и, что важно, усвоили две схемы командной игры: быстрого прорыва и с заслонами в зоне нападения. На основе этих схем, как на скелете, уже в процессе игры в нападении наращивали «мясо» индивидуальных действий.

Во-вторых, отрабатывали «спецдействия» в игре против команды В. Ахтаева. Основная игра Васи была у щитов. У своего – подбирать отскоки, у «чужого» щита в нападении – дойти до него, получить мячи «положить» его в кольцо.

Вася по площадке передвигался очень медленно. Задача остальных четверых казахстанцев – доставить мяч в зону нападения и передать его под щит Ахтаеву. Его партнеры были не особенно техничны, и соперники «прихватывали» их прессингом по всей площадке, стараясь отобрать мяч.

Мы знали, что, используя рост, Вася в защите перехватывал многие мячи у самого кольца. Поэтому надо было провести атаку до возвращения Васи в защиту под кольцо, а если атака – дальним броском, то только отскоком мяча от щита. Таким дальним броском наиболее уверенно владел Юра Некрасов. Его на тренировках специально готовили при разучивании атак на «Васино» кольцо.

А Васю моделировал самый высокий из нас Юра Ульяшенко. Юрий Николаевич Ульяшенко был самым старшим по возрасту в команде. Но часто мы его звали ласково Юрочкой.

Модель «Вася» была проста, но опасна для Ульяшенко. Ставился стул под кольцо. На него вставал двухметровый Юрочка. И вокруг этой модели мы разыгрывали атаки на кольцо. Неоднократно сбивали нашу «модель». Как Ульяшенко остался невредим, остается загадкой. Такая целенаправленная тренировка оправдала себя.

Koro отчислять?

Однако, перед самым отъездом возникла коллизия интересов.

Введенный ростовой ценз требовал наличия в команде, по крайней мере, двух игроков с ростом не менее двух метров, одного с ростом 195 см и одного c pостом 190 см.

Двухметровым был Ю. Ульяшенко, Александр Венедиктов до двух не дотягивал один-два см. По рекомендации Ульяшенко с надетыми двумя шерстяными носками Саша стал двухметровым. Витя Харитонов – 195 см. У Бориса Шидловского в росте было192 см.

По положению о предстоящих соревнованиях сборных в команде должно быть не более десяти игроков. Поскольку «ростовикам» гарантированно место в составе десятки, то встал вопрос – коrо отчислять?

На тренировках к Сталинграду наигрывался основной состав: Петкявичус, Мамонтов, Харитонов, Фомичев и Кутузов. Николай Светлов был первым заменяющим Петкявичису или Мамонтову. Некpасов – дальние броски, необходимые для победы над командой Васи Ахтаева. Витя Красников – первый на замену Фомичеву или Кутузову. Получается одиннадцать вместо допустимых десяти. По игровым качествам Б. Шидловский менее других подходил команде. Но он «ростовик».

Koго же отчислять? Виктора Красникова? Но тaкому решению очень жестко воспротивился администратор процесса подготовки нашей сборной Б. Викентьев.

Борис Михайлович Викентьев был незаурядной личностью. Невысокого роста, элегантно одетый Борис Михайлович носил котелок. В спортивном клубе ленинградского дома офицеров он руководил отделением баскетбола и отличался высокой степенью авторитарности. Армейские баскетболисты звали его «боссом».

Борис Михайлович сказал: «Красников – курсант ВВМУ подводного плавания. Мне с большим трудом удалось убедить начальника училища освободить Виктора от занятий: «Красников – основной игрок Kоманды и он очень нужен в предстоящих соревнованиях для сборной Ленинграда. И вдруг Красников не попадает в состав? Нет, так нельзя». Решение подсказал Юра Ульяшенко. У Фомичева рост не то 188, не то 189 см. «Где-то между». Пусть выпрямится и будет 190 см. Так и случилось. Четвертым «ростовиком» стал Володя Фомичев, а Боб Шидловский оказался одиннадцатым лишним.

Итак, в «оптимальном» составе сборная Ленинграда на поезде с пересадкой в Москве отправилась в Сталинград. Договорились, что на больших остановках будем выбегать из вагона и разминаться на воздухе. Получилось несколько иначе. Тренер Пал Палыч (Баранов), Олег Мамонтов, Казимир Петкявичус и Коля Светлов как сели за «пульку», так и встали уже в самом Сталинграде.

Победа в Сталинграде

И вот – Сталинград. Город принял нас радушно. Разместили всех двенадцать человек (Б. Викентьев, тренер П. Баранов и десять игроков) в одной большой комнате – «красном уголке» партшколы. По тому времени и месту – нормально.

В свободное время мы гуляли по городу. Стraлинград был еще сильно разрушен после ожесточенных боев 42-43 г г. Город восстанавливался. Прошло без пары месяцев десять лет после окончания войны, восстановительные работы идут, монтажные краны над городом.

Выходили к Волге. Какая мощь! Наполненность, широта! Как под огнем переправлялись наши воины!? До сих пор разноголосица о потерях в живой силе. На частном примере с моим отцом все же можно коe-что представить.

Кутузов Иван Андреевич. Ему в 41-м было 27 лет. Призван 5 сентября с завода «Большевик», где работал слесарем. Воевал на Ленинградском фронте. Солдат, старшина, краткосрочные офицерские курсы. Досрочно присваивают офицерское звание и направляют в командный состав отдельной штрафной роты расширенного состава. Мама рассказывает, что провожала отца вместе с ротой до больницы Фореля, а дальше уже не пускали.

Отец говорил, что под Урицком шли очень тяжелые бои. Январь 1943 года. Атака штрафной роты. Отец не рассказывал подробности, но были большие потери. Отца ранило разрывной пулей в лицо – пуля вошла в левую щеку и разорвала правую. Подползла санитарка. «Верочка, перевяжи меня». – «Кутузик, я сейчас тебе помогу». Перевязывала, закрывая тeлом отца. Ее и ранило смертельно на отце. «Кyryзик, я умираю». Отец пополз к своим. Часто терял сoзнание. В очередной такой раз кто-то снял с него рукавицы. Отморозил руки (в последующие годы сильно страдал – распухали суставы). Обессилел. Практически замерзал. Ночью услышали его тихие стоны, проползавшие мимо санитары. Искали раненых. Своих не бросали! Выволокли на шинели с поля боя. Полуживого привезли в медсанбат. Дальше – госпиталь в парке на Петроградской стороне (тогда парк Ленина, ныне опять Александровский). Отделение лицевой хирургии. Нарастили немного правую щеку. Но еще долго потом папа фотографировался левой стороной лица.

Иван и Антонина Kyтузовы

После госпиталя – инвалидность: правый глаз практически не видел. Однако остался в строю на формировании частей, отправляемых на передовую. Формировались части в казармах, где ныне расположен военный институт физической культуры – KBИΦK, нa Большом Сампсониевском (тогда проспект Карла Маркса). Демобилизован 20 октября 1945 года по инвалидности в чине лейтенанта. Зa упомянутый бой был награжден Орденом Красной Звезды.

Не герой, но для меня святой. Умер в 1999 году. Радовался моим успехам в спорте, но часто сердился на меня. Очень любил внука.

Вот такая простая судьба. Но именно такие простые и мостили дорогу к Победе. Вечная память павшим нашим отцам и внимание к живущим. Хотелось бы, чтобы не просто на словах.

Но вернемся к турниру сборных, 24 марта – 3 апреля 1955 года.

Как раз, первый поединок нашей команды с московской сборной. Играем, ведем в счете. В начале игры москвичи спокойны. Однако, игровое время «течет», а счет на табло не в пользу Москвы. Это начинает беспокоить московских сборников. И, если в первом тайме Аркадий Бочкарев, считавшийся у москвичей интеллектуалом, играя, успокаивал партнеров словами «замечания в дружеской форме», то во втором тайме на площадке в дружеской форме москвичами использовалась несколько иная лексика.

Мы победили сборную Москвы. Затем обыграли и сборную Казахстана с Васей Ахтаевым и с победным очком (над москвичами) вышли в финал.

В финале последовательно обыграли литовцев, сборную РСФСР, эстонскую сборную и проиграли команде Грузии. Это поражение не повлияло на наше турнирное положение – мы уже были первыми. В итоге финальная шестерка сложилась в следующем порядке: 1. Ленинград, 2. Литовская ССР, 3. Грузинская ССР, 4. Москва, 5. РСФСР, 6. Эстонская ССР.

Сборная команда Ленинграда – чемпион СCCP – 1955 г. Слева направо: тренер П.П. Баранов, капитан команды К. Петкявичус, О. Мамонтов, Н. Светлов, Ю. Некрасов, В. Красников, O. Кутузов, В. Фомичев, В. Харитонов, А. Венедиктов, Ю. Ульяшенко

По игровому времени участия на площадке В. Харитонов, Ю. Некрасов и я выполнили норму мастера спорта СССР. Мамонтов, Светлов, Фомичев уже имели эти звания. Петкявичус был заслуженный Mастep.

В те времена выполнить норматив мастера спорта СССР было очень непросто. Либо в составе сборной СССР, например, стать чемпионом Европы (О. Мамонтов, 1951 г.), либо не менее двух раз входить в тренировочный состав сборной СССР (Н. Светлов, В. Фомичев), либо в первенстве СССР занять одно из первых четырех мест в составе клубной команды или одно из первых трех мест в составе сборной (республики, Москвы, Ленинграда) и, при этом, набрать не менее 50% игрового времени. В нашем случае, O котором я веду рассказ, Ю. Ульяшенко не добрал до 50% нескольких процентов.

Спортивные залы, в которых соревновались команды, были тогда без трибун. Вмещали игровую площадку, а для зрителей мест было мало. И вдруг ,в очередной игровой день к утреннему соперничеству (за 7-е место) сборных Латвии и Казахстана в зале собрались чуть ли не все участники. Хотелось увидеть поединок Я. Круминьш – B. Axтaeв.

Победили латыши. Но один игровой эпизод удовлетворил ожидания пришедших. Вася у боковой линии, градусов под тридцать к кольцу соперников, получил мяч и прицелился. Круминьш с поднятой рукой «пошел» на Васю. И тогда встречно дриблингом (один удар мяча в пол и два огромных шага) Axтаев «обходит» Яниса и сверху закладывает мяч в кольцо соперников. Его короткую фразу «получай, мальчишка», услышали в зале все. «Мальчишка» по паспорту на целый год старше Васи.

Запомнилось противоборство Команд Литвы и сборной России. Сборная России победила. Герой встречи, Лев Решетников, оказался самым результативным игроком – 40 очков! А тогда не было трехочковых бросков! Лева точно бросал издали, владел и уходом, и проходом под кольцо. В этой игре он несколько раз сажал на «пятую точку» персонально опекавшего Льва литовца. Уникальный уральский самородок!

Это были последние зимние coревнования по баскетболу сборных команд республик, Москвы и Ленинграда в помещении. С 1956 года они стали проводиться в рамках спартакиад народов СССР.

На спартакиаде 1956 г. Слева направо: С. Пряхин, В. Харитонов, O. Кутузов

На этой первой спартакиаде 1956 года сборная Ленинграда опять оказалась в предварительной подгруппе вместе с командами Москвы и Казахстана.

Ho в этот раз мы уступили и тем, и другим с рaзницей в счете по одному очку и в финальную шестерку не вышли. Почему проиграли – сегодня вспомнить не могу. Казахстану, возможно, и потому, что в казахстанскую команду перешел А. Алачячан, который более успешно доставлял мяч В. Ахтаеву под чужое кольцо.

Мы были подготовлены хорошо. Об этом говорит хотя бы то, что команду Грузии в борьбе за седьмое место обыграли с разницей более чем в 20 очков. Про себя помню, что по подбору мячей под кольцами и по результативности я был в числе первых пяти среди всех участников этого турнира.

Далее