С нецензурными выражениями в полном объёме я познакомился в Ленинграде. В сельской глуши я не слышал бранных слов. Возможно, что по малолетству я попросту не воспринимал их. Но когда в Ленин­граде вблизи Мальцевского рынка я услышал речь, насыщенную каки­ми-то незнакомыми мне словами, я интуитивно понял, что это нечто запретное. В нашем дворе старшие ребята, работающие на заводах, например Шурка Блинов, по кличке Косой, Иван Захаров, нередко про­износили ругательные слова, а я и мои сверстники повторяли их. По­том несли эти слова в школу. Приносили их и другие ребята. В школе сквернословие не было широко распространено, и я не припомню ни одного отпетого матершинника. Но отдельные нецензурные слова и выражения употреблялись. Причём услышать их можно было чаще всего в туалете. Иногда кто-нибудь из ребят декламировал стишки с нецензурными словами или распевал песенку с непристойными выражениями. Вокруг все хохотали, хотя и не всегда было смешно.

В бранных словах нашла воплощение потребность людей потрясти и уязвить своего оппонента, или просто выразить своё отношение к тому или иному явлению, событию, отдельному человеку, группе людей и т.д. В русском языке ругательные слова называют матерными, а брань в це­лом — матерщиной. Может быть, оттого, что в них часто вспоминается мать? Как правило, бранные выражения — это фразы из области сексуальных отношений. Люди произносят их, не осознавая смысла, благода­ря которому то или иное слово стало бранным. Некоторые слова первоначально не были бранными. Например, слово «сволочь» вначале имело смысл «притащить, привезти». Под «сволочью» подразумевались люди, которых откуда-то привели или привезли и поселили в данном пункте. Коренные жители отнеслись к ним неприязненно и превратили безобид­ное слово, обозначающее приезжих, в бранное.

У школьников не было потребности сквернословить, но всё-таки ругались и, таким образом, как бы приобщались к миру взрослых. При­чём, как и многие взрослые, не вдумывались в смысл сказанного.

Когда я, учась в институте, впервые попал на производственную практику, то удивился обилию нецензурных слов в речи рабочих. Одна­ко в их устах они звучали почти естественно, не оскорбительно для слу­ха. А вот когда позже занимался инженерными изысканиями для нужд армии, меня сильно коробило обилие матерных слов в речи высших офицеров. Их ругань звучала оскорбительно, хотя многие ругались не зло, а довольно добродушно.

В последние годы, когда ругательства заполонили отечественную литературу, в некоторых так называемых интеллигентных семьях ма­терная ругань стала считаться своеобразным шиком. Мужчины руга­ются в присутствии женщин, а те тоже не отстают от них. Таким обра­зом, ругательства возникают в низах общества, а потом поднимаются по социальной лестнице. И так происходит не только у нас, но и в дру­гих странах, например в Англии.

В марте 2002 года в Санкт-Петербурге состоялось собрание писа­телей, посвящённое ненормативной лексике (матерным словам) в ху­дожественной литературе. Собрание частично показывали по телеви­дению. Но слова большинства выступающих писателей заменяли пика­ньем. И только выступление писателя Юрия Рытхэу было допущено до телезрителей. Он сказал о том, что когда приехал в Ленинград с Чукотки, то был поражён русскими ругательствами. Например, человека в порядке оскорбления называют определённым органом тела. На его взгляд это то же самое, что назвать человека ногой, носом, рукой и т.п. И ещё его удивило, что мужское достоинство в русском языке звучит как оскорбление. У чукчей всё наоборот. Когда хотят похвалить мужчину, то его с уважением называют мужским детородным органом. На чукотском языке, естественно.

Далее >>
В начало