Дом пионеров, Памир, в джиргитальской школе 

Поработав восемь лет в Таджикском театре, я решила, что довольно, надо уходить на пенсию. Мне было уже 58 лет, сейчас мне кажется, что это молодежный возраст с высоты моего восьмидесятилетия, но тогда я почувствовала усталость, захотелось на природу.

Посмотрела на карту и увидела красивое название — Джиргиталь, на границе Таджикистана и Киргизии, купила билет на маленький самолетик. Меня сразу поразил прекрасный воздух, так хотелось дышать и дышать. Остановилась в гостинице из двух комнат, мужской и женской. Была в полном одиночестве, не считая милой женщины, которая топила печку и убирала. Стоило проживание в день 30 копеек, даже не верится.

Я сразу пошла в Дом Пионеров и мне дали комнату, а потом и квартиру. А я принялась за работу. Дети, как всегда — дети, способные и прекрасные. За зиму мы с ними провели 18 концертов. Я помню только один танцевальный номер из множества других: «Пусть всегда будет солнце». А солнце там было великолепное — ясное, чистое, без всяких «пятен», как мне казалось. Рядом — высокие горы, выше 2000 метров, дорога на Памир, о котором я давно мечтала. Как-то стою на голове — занималась ежедневно хатха-йогой — только ноги и торчат из травы, и меня увидел знаменитый вертолетчик Ива­ном и пригласил с собой на Памир, на ледник Фортамбек. Это было необыкновенно интересно! Там обосновался доктор Белкин, изучивший адаптацию людей на высотах. Построили они с Машковым (тоже замечательный ученый) прелестный домик на берегу прозрачного озера. К сожалению, я в то время уже не занималась фотографией, всю войну сидела ночами, печатала для заработка в Саратове, и больше никогда к этому делу не возвращалась.

В Джиргитале скапливалось множество туристов-альпинистов, даже из Германии были группы, и на аэродроме они готовили на своих коптилках обед в ожидании разрешения на восхождение на пик Ленина. Мне показалось, что наши альпинисты не готовы к восхождению ни физически, ни психически. Я им показывала упражнения, а они даже на голове стоять не умели. Возвращались из походов усталые, истощенные, с какой-то странной улыбкой, как чокнутые. Не понимаю я этих альпинистов. Ну чего лезть на десятикилометровые вершины, с риском погибнуть, уж лучше танцевать на сцене.

Потом мне дали еще и участок, и я вырастила прекрасный огород, пропустив землю через свои руки, очищая ее от камешков. Ночью держала под подушкой замечательную немецкую книгу «60 советов для огородника», что-то в этом роде. Ее у меня «увели», к сожалению. Делала все точно по правилам. На один куст помидоров выливала полное ведро утром и вечером.

А при чем тут балет? Дело в том, что мы с детства привыкаем к титанической работе. Это остается на всю жизнь. Мы закаленные и к голоду и к холоду. Нам ничего не страшно, и мы умеем улыбаться. Идет отбор девятилетних детей в хореографическое училище. Сидела большая комиссия. Из глубины зала идет к ним девочка в одних трусиках, останавливается перед будущими учителями и слышит: «Улыбнись девочка». И она улыбается, а то её не примут.

Ну, а балетмейстеру сам бог велел все уметь, все знать, не бояться никаких трудностей. Вы только почитайте замечательную книгу Мориса Бежара «Мгновение в жизни другого», и вам станет все ясно.

Потом я еще стала преподавать в джиргитальской школе музыкальную грамоту, и во время урока видела прилипшие к стеклам детские личики, которые смотрели, как подопечные маршируют под музыку между партами. В Джиргитале было три школы русская, таджикская и узбекская. Дети говорили между собой на каком-то смешанном своем языке. Все было хорошо. Я к какому-то смотру даже дирижировала хором, исполнявшим таджикскую песню, а когда приехал из города настоящий дирижер, они не могли с ним петь, так как привыкли к моим балетным рукам. Но все-таки меня тянуло на море. Да еще в городке стали строить двухэтажные дома, что мне не понравилось, потом зарезали бычка| перед моими окнами. Вот меня и потянуло оттуда к новым приключениям.

Посоветовали мне одно место: Рыбзавод, в трех километрах от Пицунды. Поехали мы туда с мужем, Владимир Курнышовым, бросили вещи в каком-то дворе и стали искать себе подходящее пристанище. Сняли комнату в домике на самом берегу моря. Прекрасный пляж с белым песком, за домом сразу начинаются горы, покрытые прекрасным дубовым лесом. А дуб — это мое дерево, я ведь козерог. С нами была наша дивная догиня Гранда, которую я крошечным щенком выкупила в душанбинском зоопарке.

В начало

К предыдущей главе

Далее