Аверченко Аркадий Тимофеевич (1880, Севастополь -1925, Прага), «король смеха» дореволюционной России, писатель, журналист, сатирик, драматург, театральный критик. Приехал в Санкт-Петербург в нача­ле 1908 года из Харькова. Стал секретарём сатирического журнала «Стрекоза», который после реорганизации получил название «Сатирикон». С № 9 Аверченко — бессменный редактор этого издания, которое собрало вокруг себя лучшие литературные силы тех лет: Тэффи, Осипа Дымова, Сашу Чёрного, Ольдора (О.Л. Д’ Ора), а также Николая Гумилева, Осипа Мандельштама, Леонида Андреева, Александра Куприна и многих других. В 1913 году вместе с ведущи­ми художниками «Сатирикона» Алексеем Радаковым и Николаем Ремизовым- Васильевым (Ре-Ми) Аверченко создал собственный журнал «Новый Сатирикон», который просуществовал вплоть до июля 1918 года, когда был закрыт большеви­ками.

В Толстовском доме, в квартире 203, Аркадий Тимофеевич поселился в июле 1913 года. Он любил свою квартиру, увлеченно ее обставлял, украшал полот­нами крупных художников Серебряного века. На Троицкой писателю было так хорошо, что он совершенно перестал ходить в редакцию и по всем делам прини­мал дома. Поэтому в его квартире бывали все те, кто печатался в «Новом Сатири­коне». Хотя Аверченко никогда не был женат и присутствие женщин в своей квартире переносил с трудом, некоторым все же удавалось попасть на Троицкую (об этом ниже). В сентябре 1918 года писатель бежал из Петрограда, квартира была заколочена, всю обстановку вывезла горничная Надя. Два года спустя Авер­ченко эмигрировал из Севастополя, жил в Константинополе, умер в Праге. У него больше никогда не было собственной квартиры…

ГОСТИ А. Т. АВЕРЧЕНКО

Ефим Давыдовыч Зозуля (1891 — 1941), писатель-сатирик. Начинал литературную карьеру в Одессе. Приехав в 1914 году в Петербург, быстро распо­ложил к себе Аверченко, который предложил ему должность секретаря редак­ции «Нового Сатирикона». Часто бывал по делам журнала в квартире на Троиц­кой, считал Аверченко одним из лучших редакторов, с которыми его сталкивала жизнь. С 1919 года Зозуля жил в Москве. Совместно с Михаилом Кольцовым возрождал журнал «Огонек». С началом Великой Отечественной войны ушел на фронт в ополчении рядовым. Умер в госпитале.

Из воспоминаний Ефима Зозули: «Аверченко жил на Троицкой улице, в до­ме N 15. Двор был опрятный, гладко выложенный и выходил, так как был проезжим, и на Фонтанку.

Квартира Аверченко, состоявшая из трех комнат, производила очень уют­ное впечатление. В комнате побольше, куда был ход из передней, была столовая и приемная. Рядом, в комнате поменьше — с всегда открытой дверью — за письменным столом у окна, работал Аверченко, а в следующей, последней ком­нате была спальня. Дверь в нее тоже всегда была открыта, и виднелись штанги разных размеров, гантели и стул или два, заваленные газетами и книгами.

Стены во всей квартире вместо обоев были обтянуты сукнами. В спальне — синего цвета, в столовой — кремового, а в средней, рабочей комнате — лилово­го, или в этом роде.

Дверь мне открыла горничная Надя, небольшого роста блондинка с умны­ми, зоркими глазами До моего прихода она говорила по телефону, и, впустив меня без всяких расспросов в столовую, поспешила продолжать разговор.

Телефон стоял на столе Аверченко, и для того, чтобы держать трубку по­стороннему человеку, т. е. не сидящему за столом, нужно было нагнуться. Как- то так неудобно был расположен аппарат. И Надя говорила, нагнувшись над пле­чом Аверченко. Разговор был не деловой. Речь шла о родственниках Нади, о пок­лонах какой-то куме, о чьем-то приезде.

В дальнейших моих посещениях Аверченко (он по всем делам редак­ции «Нового Сатирикона» принимал у себя на дому), я не раз видел Надю в та­кой позе, что не мешало Аверченко работать. Надя, простая девушка, но очень тактичная и умная, держала себя свободно, с достоинством, чувствовала себя как дома и поддерживала в квартире и в обращении с многочисленными и разнообразными посетителями удивительно теплый тон.

Это было характерно для Аверченко, ибо источником этого тона был, конечно, хозяин»[1]

Алексей Александрович Радаков (1879 — 1942), художник-карикату­рист, плакатист, живописец, иллюстратор, поэт. Выпускник Московского учили­ща живописи, ваяния и зодчества, Центрального училища технического рисова­ния барона А. Штиглица в Петербурге. Постоянный сотрудник «Сатирикона» и «Нового Сатирикона», близкий друг Аверченко (фигурирует в книге «Экспеди­ция сатириконцев в Западную Европу» под именем Крысаков, в повести Авер­ченко «Подходцев и двое других» — под именем Клинков). Завсегдатай «Бродя­чей собаки», друг Владимира Маяковского. Богема. Имел прозвище «Гулли­вер» (за большой рост и массивность). После революции работал в петроградских «Окнах РОСТА», затем переехал в Москву, где сотрудничал с журна­лами «Лапоть», «Бегемот», «Бич», «Смехач», «Безбожник», а в 1930-е годы — с «Крокодилом». Стоял у истоков отечественной мультипликации. В 1933-1934 годах преподавал на курсах мультипликации при Доме Печати в Москве. Умер 31 мая 1942 г. в Тбилиси.

Аркадий Сергеевич Бухов (1889 — 1937), писатель-сатирик, поэт, литера­турный критик, драматург. Закончил 4 курса юридического факультета Петер­бургского университета. Постоянный сотрудник «Сатирикона» и «Нового Сатири­кона». Близкий друг Аверченко. Их в Петербурге называли: «Аркадий I» и «Арка­дий II». С середины мая 1917 года и вплоть до закрытия журнала — соредактор «Нового Сатирикона». Сочувствовал большевикам, однако эмигрировал. Вплоть до 1927 года жил в столице независимой Литвы — Ковно (Каунасе), редактировал местную газету на русском языке «Эхо» (Aidas). Переписывался с Аверченко и печатал в своей газете его произведения. Открыл для русской эмиграции имена Михаила Зощенко, Валентина Катаева, Михаила Кольцова, перепечатывая их фе­льетоны из советских газет и журналов. В 1927 году вернулся в СССР, был принят в Союз писателей. жил в Москве. Сотрудничал в «Литературной газете», «Труде», ленинградских сатирико-юмористических журналах «Бегемот», «Бич», «Смехач». С 1932 года стал постоянным автором «Крокодила», а с 1934 года (когда редакто­ром стал Михаил Кольцов) — штатным сотрудником. Поддерживал связь с бывшими коллегами-сатириконцами, имел приятельские отношения с Михаилом Булгаковым. Летом 1937 года был арестован и расстрелян за «шпионскую деятельность». Реаби­литирован в 1956 году с посмертным восстановлением в Союзе писателей.

Николай Николаевич Брешко-Брешковский (1874 — 1943), русский писатель, журналист, художественный критик, сын «бабушки русской револю­ции» Е. К. Брешко-Брешковской. В дореволюционном Петербурге был известен как автор «массовой литературы», имел прозвище «Брешка» и входил в число тех, кого принципиально не пускали в «Бродячую собаку». После революции — эмиг­рант. жил в Варшаве, Париже, Берлине (где служил в геббельсовском министер­стве пропаганды). Погиб во время бомбардировки Берлина.

Вспоминал, что Аверченко в спальне своей квартиры любил упражняться с пудовыми гирями[2].

Петр Моисеевич Пильский (1876 — 1941), литературный критик, журна­лист. Профессиональный военный (пехотный офицер), участник Первой Миро­вой войны. Входил в «свиту» Александра Куприна. Завсегдатай ресторана литера­турной богемы «Вена», скандалист, выпивоха. Постоянно брал у Аверченко взай­мы. В 1917 году редактировал журнал памфлетов «Эшафот», выходивший в изда­тельстве «Новый Сатирикон». Эмигрировал. Жил в Ревеле (Таллине), редактиро­вал газету «Последние известия», где регулярно печатал произведения Аверчен­ко. Умер от последствий инсульта в Риге.

Воспоминания о квартире Аверченко: «Как-то в Петербурге я, смеясь, выра­зил мое недоумение: в спальне Аверченко вдруг появился граммофон!
- Зачем?
И с шутливой серьезностью он мне объяснил:
- Самое скучное занятие для человека — одеваться. Много запонок, пуговиц, Застежек, нужно много на себя натягивать, завязывать, что-то класть в карманы. Так вот, чтобы не замечать этого скучного процесса, я завожу граммофон, и когда я завязываю ботинки, мне поет Собинов, — приятное соединяется с полезным!» [3]

Александр Иванович Куприн (1870 — 1938), русский писатель-реалист первой трети ХХ века. Поддерживал с Аркадием Аверченко дружеские отноше­ния. Вместе занимались легкой атлетикой, увлекались французской борьбой, посещали общество физического развития «Санитас». Оба были «аборигенами» ресторана «Вена». Куприн — автор дружеской эпиграммы на «сатириконцев»:

Ночь темна.
Часы так длительны.
Не заснешь! Какой уж сон,
Если даже усыпительный
Не помог «Сатирикон».

Иногда печатался в «Сатириконе». Наибольшую известность из произведе­ний, появившихся на страницах журнала, получил рассказ «Белая акация» (в по­зднейших редакциях — «Большой Фонтан»). Рассказ имел посвящение Аверченко. Находясь в эмиграции, предлагал Аркадию Тимофеевичу сотрудничество в жур­нале «Отечество», который редактировал в 1921 году.

Александр Стефанович Гриневский, Грин (1880 — 1932), русский писатель-романтик первой трети ХХ века. Сотрудничал в «Новом Сатириконе» с 1914 года. В это время сильно нуждался, регулярно приходил в квартиру Авер­ченко за авансом. Имел репутацию человека мрачного, нелюдимого, почти не улыбался. Аверченко очень ценил талант Грина, относился к нему по-человечески тепло, много печатал. Первая книга, вышедшая в издательстве «Новый Сатири­кон» в 1915 году, — книга Грина «Происшествие на улице Пса».

Евгений Осипович Венский (наст. фамилия Пяткин) (1885 — 1943), сатирический поэт, пародист, журналист. Печатался в «Сатириконе» и «Новом Сатириконе», а также в «Биржевых новостях», «Родине», «Копейке» и дру­гих изданиях. Псевдоним «Венский» взял в честь ресторана «Вена». После Ок­тябрьской революции активно сотрудничал в советских сатирических журналах: “Красный ворон”, “Бегемот”, “Бузотер”, “Дрезина”, “Красный перец”, “Заноза”, “Сме­хач”, “Крокодил”. Репрессирован в 1942 году. Ссылку отбывал в Красноярском крае, где умер год спустя от дистрофии.

О пребывании Венского в квартире Аверченко на Троицкой оставил воспо­минания Н. А. Карпов:
«Как-то при встрече я, между прочим, сказал Венскому, что собираюсь,зане­сти в редакцию «Сатирикона» сказку в стихах «Дед Мороз».
- Стихи при тебе? — деловым, тоном осведомился Венский. — Так идем сейчас к Аверченко на квартиру. Он дома.
- Неловко. Я ведь с ним почти не знаком.
- Вот чудак! Что он, съест тебя, что ли? Он уже давно не кусается. Манеру эту бросил. А не знаком — познакомлю. Потопали!

В то время Аверченко снимал две меблированные комнаты, с отдельным вхо­дом на Троицкой. Он сам открыл дверь. Высокий, бритый, одетый в хорошо сши­тый костюм от знаменитого Телески, Аверченко походил на раздобревшего, пре­успевающего антрепренера.

-  Вот, Аркадий Тимофеевич, — начал шутовским тоном Венский, — дозвольте (он так и сказал: “дозвольте”) вам представить талантливого поэта. С ним случи­лось несчастье.

Аверченко с недоумением взглянул на него, пригласил нас садиться и поста­вил на стол угощение — коробку шоколадных конфет.
-  Несчастье? — переспросил он.
-  Несчастье, Аркадий Тимофеевич. Написал он сказку и спит и видит ее напечатать в “Сатириконе”.

Аверченко вопросительно взглянул на меня. Я молча подал ему рукопись. Он прочитал сказку и заявил:
-  Хорошо. Я ее напечатаю. Пойдет в ближайшем номере.

И он встал, давая знать, что аудиенция окончена.

-  Аркадий Тимофеевич, — неожиданно возопил Венский, — вы — бог! Ей богу, бог! И даже больше, чем бог! Если, скажем, я сейчас попрошу у бога аванс, старик мне ни за что не даст. Сердит на меня здорово, да и скуп он как Гарпагон. А вы, Аркадий Тимофеевич, дадите без особого неудовольствия. Значит, вы — выше бога.
-  Сколько? — коротко осведомился сохранявший серьезную мину Авер­ченко.
-  Предупреждаю, Аркадий Тимофеевич, — меньше рубля я авансов не беру, — заявил Венский.
-  Рубль? — удивился Аверченко.
-  Пятишница требуется, дорогой Аркадий Тимофеевич, пятишница. Теперь я повышаю марку, и в Балабинской гостинице мне лакеи овации устраивают, как какому-нибудь хамлету, прынцу датскому, — балагурил Венский, — я им стал по двугривенному на чай давать, как какой-нибудь Пирпонт Морган. Знай наших! Да и выпить за ваше здоровье меньше, чем на пятерку, стыдно. Вас только окон­фужу!

Аверченко вручил ему пять рублей, и Венский рассыпался в шутовских бла­годарностях»[4]

Василий Васильевич Князев (1887 — 1937) — поэт, собиратель фоль­клора. Постоянный автор «Сатирикона» и «Нового Сатирикона», человек, которо­му Аверченко оказывал особое покровительство. В 1917 году стал революцион­ным поэтом, «русским Беранже», правой рукой главы петроградской ЧК Уриц­кого. Люто ненавидел своего покровителя Аверченко, посвятил ему немало ругательных строк. Часто скандалил в его квартире на Троицкой, норовил бить посуду.

В 1937 году репрессирован. Умер на тюремном этапе под Магаданом.

До ареста тоже жил в Толстовском доме в 301 квартире.

Александра Яковлевна Садовская (1888 — 1956), драматическая актри­са, прима Нового Драматического и Павловского театров. Многолетняя возлюб­ленная Аркадия Аверченко, адресат его сборника «Круги по воде» (1912) и мно­гих пьес (например, «Ключ»). Единственная женщина в судьбе писателя, на кото­рой он едва не женился. Расстались предположительно в 1915 году. После рево­люции много ездила по стране, в 1930-е годы осела в г. Чкалов (Оренбурге), где до выхода на пенсию была примой местного драматического театра имени Максима Горького.

Надежда Тимофеевна Гаврилова (1888 — ?), родная младшая сестра Аркадия Аверченко. Ездила в гости к брату в 1913 году. По возвращению в Сева­стополь восторженно рассказывала матери и другим сестрам, что у Аркадия все «заграничные» удобства: телефон, пылесос!