Ночной Нагасаки. Парусный фестиваль прошлых лет с участием барков «Нипон-Мару» и «Кайво-Мару» – стоят у причала Морского парка. Вид из Гловер-гарден

2.1. Курс на Нагасаки

09.04.18. Дрейф. Течение относит «Палладу» на север. Наверное, это Куросио – Япония рядом. Ветер в правый борт, который надо готовить к стоянке в Нагасаки. Но, деваться некуда – хорошо, что день ещё солнечный. Начали подкрашивать всё подряд, не особо обращая внимания на незачищенные от ржавых подтёков места. Лишь только те, что уж совсем мерзко выглядели, быстро обрабатывали кирочками. Далее – грунт, который к обеду должен высохнуть.

Как тут не вспомнить моего приятеля, опытного парусного специалиста. Назначили его старпомом в те давние года, и первое его требование к палубной команде было: «С этого дня любая покраска, только по науке – зачищаем, грунтуем и красим». Дело палубного народа – выполнять. Но, на стоянке – большой вопрос: какими силами. Только к рейсу собирается, более-менее, укомплектованная команда и освобождается вахта у трапа.

Наконец, вышли на Нагасаки. Стук кирочек. Курсанты во все времена как были безрукими, так и остались – производительность ниже плинтуса. И, вдруг, выясняется, что осталось, всего-то три дня, до швартовки. В памяти – незабываемые эспланады, молодого тогда, Андрея Геннадьевича: «Красить! Всё!! Подряд!!! По ржавчине!!!! По железу!!!!! Грунт убрать! Главного боцмана запереть…» И т.д. и т.п.

Так что, времена легендарного графа никуда не делись. Теперь, я исполняю ту же арию… После, как закончится парусный фестиваль, выйдем из Нагасаки, и уж, тогда! Да, ничего не будет и «тогда!» – так, что-то замажем по мере погоды….

Конечно, все ноги растут от финансирования. По хорошему, надо обработать пескоструем не только корпус в доке, но и надстройки с леерами ограждения и прочим (много чего!). А в эксплуатации только поддерживать состояние поверхностей. Но, в доке – ничего. А, далее семь месяцев стоянки – народ в отгулах, отпусках, на трапе. Прибыли курсанты – за каждым не усмотришь. Кирочками снесли не только старую краску, но и оцинкованную защиту. Какой металл тут устоит! И погода не даёт развернуться – то качка с ветром, штормовые леера не спасают, то дождь и т.д. В общем, плач Ярославны…

Между всех дел по покраске, с Димой расходили нащёчину на правом винтовом стопоре якорной цепи. Пытались кувалдой выбить валики, на которых они ходят, но без нагрева газом ничего не получится. Но, что-то делать надо. Непонятно – когда. В море – только по погоде. На стоянке – якорь работает.

10.04.18. По прогнозу сегодня день без сильного ветра. На завтра ожидается усиление до 20-ти м/сек. Поэтому надо по максимуму выкрасить всё подряд, а после – только прихорашивать. Приоритет правому борту. Заинструктированный на утренней планёрке народ, бросился решать эти задачи. Обычно, я их благословляю: «Итак! Вперёд, с радостным повизгиванием!». К моему везению, шутки понимают.

Посмотрел на правую звёздочку брашпиля – не обивали её с постройки. Только и нарастали слои черной краски, по которым вполне можно посчитать, как по годовым кольцам на деревьях, сколько поколений курсантов прошли через это дело. Настроил пневмоинструмент, но воздуха не получил. В машине массовая покраска – боятся, что самим не хватит. Это вам не «Мир», где в моём распоряжении был мощнейший палубный компрессор, помимо штатных судовых. Взял кирочку и к обеду звёздочка была очищена от пудовых наростов окалины и краски. Перед этим, абгалдырями сняли с неё якорную цепь, предварительно зажав её винтовым стопором и, подстраховав каргой. Для кадетов эти термины страшнее английских переводов: изумлённо-бессмысленный взгляд, при просьбе принести эти вещи из аварийной кладовой.

После обеда мне дали в помощь курсанта с бизани. Лишний раз убедился, что если сам что-то делаешь, то от любых помощников надо избавляться. Курсантская натура непобедима: два удара кирочкой и вопрос: «А, ещё надо?»

11.04.18. Погода дала возможность продолжить покраску, ещё много всяких мест, особенно на левом борту, куда не ступала нога человека. Много проблем в корме: ходовая рубка, крепления на ней антенн, ограждение, лобовина, со всевозможными на ней трафаретами, парадные трапы и т.д. Всем этим местам ещё достается и от выхлопа дизелей.

В обед ветер стал ещё тише. На топ фок-мачты отправилась бригада верхолазов. С некоторой осторожностью, по канатной дороге, наверх им подали ёмкость с желтой краской, валики и кисти. Конечно, понятие, что ветер стих – весьма условное. Особенно, там, у клотика. Но, Женя, Максим и Сергей уже знают, что их может ожидать, поэтому, все в шапках и куртках с капюшонами. Самое сложное – выкрасить многочисленные обухи, за которые крепятся бом-брам-ванты, топовые фордуны и штаг. Ниже, по мачте препятствий для валиков гораздо меньше и дело пойдет быстрее.

Так и получилось – после заковыристого участка, ровные участки этой стеньги наши волонтёры закрасили гораздо быстрее. Краска, конечно, отличается от старой – более светлого оттенка (потемнеет позже) и одного слоя мало – грунтовка, всё-таки выделяется более тёмными участками. Но, я народ утешаю: «Если смотреть через солнечные очки и с прищуром, то всё, очень даже хорошо!»

Подняли косые, все марселя и фок с гротом. Течением нас занесло весьма близко к террводам Японии. Развернулись и пошли на SW. Конечно, этот разномастный набор будущих судоводителей с разных учебных заведений, курсов и т.п. действует по авралу не очень слаженно, особенно на реях. Когда пришло время убирать прямые паруса – долго шли на реи и по ним. Несмотря на инструктаж, поднимутся и стоят, сразу забыв, что же надо делать. Наши заклинания, что первым делом укатывается парус под свой чехол-бант, и, только после этого накрывается внешним чехлом – всё это впустую. Конечно, тренировок было очень мало. О том, что в августе будет парусная регата, на которой надо идти под всеми парусами, с которыми будут работать курсанты нового набора, не хочется даже думать.

12.04.18. Фор-стень-стаксель, несмотря на свою железобетонную прочность, медленно, но верно, начал выходить из строя. Он относится к комплекту, который Дерябин (бывший парусный мастер) заказал ещё в 2000-м году. Вес штормовых парусов, к которым относятся стень-стакселя и другие – порядка 650 г/п.м. Это очень много. Надо не более 450 г/п.м. И то, с новыми парусами столько мороки, пока они примнутся, обветрятся и т.д., т.е. то, что в среде специалистов называется выхаживанием паруса.

Я установил этот парус взамен окончательно убитого. И, действительно, почти три года этот ФСС дорабатывал на «Палладе» без проблем. Но, с недавних пор, стал замечать отдельные повреждения в виде небольших, как бы порезов. Присмотревшись, понял, что это трещины по характерным складкам – пришло время. Конечно, можно зашить, усилить накладками, но подобное уже проходил, когда высохший дакрон под иглой скрипит, как папиросная бумага. Прочности нет.

Выбирать для замены особо не из чего. Все паруса, что есть в запасе, особенно косые – очень старые. Из новых, вернее, неиспользуемых – только кливер-топсель и нижний марсель. Взять старый стаксель – только и мучиться с ним после. Поэтому решил заменить на почти новый штормовой грот-стень-стаксель. На «Мире» мы весьма часто использовали штормовые стакселя для повседневного плавания. Меняли их на боевые только при подготовке к регатам. И, несмотря на то, что применяются они на гроте или бизани (откуда и название – штормовой ГСС), решил привязать его на фор-стень-штаге. Площадь этого штормовика всего 52 кв.метра (в отличие от 76-ти – штатного). Удерживается он длинной галсовой стропкой, в отличие от основных. Но, с ней я и не угадал. Длинная стропка рассчитана для грот- или бизань-мачты (6 метров, в отличие от 1,5 м для основных парусов). На фок-мачте другие углы положения штагов и линия центрального шва нового паруса никак не хотела совпадать с направлением тяги шкота. Начали регулировать положение и, в конце концов, оставили старую галсовую стропку. Немного длинновата нижняя шкаторина этого штормовика, но думаю, что в хороший ветер это даже к лучшему.

Привязывали парус к ракс-бугелям (это полукольца, к которым он крепится, скользящие по штагу) курсанты. Я им показал, как это делается, и они сразу ухватили. Так что, не все потеряны для парусных дел. Одновременно, аврал, постановка всех прямых, кроме бом-брамселей. Заодно, увалились и пошли в сторону от 12-ти мильной зоны Японии. Ходкость у «Паллады» очень хорошая. Когда-то, и раньше я это замечал. Сейчас, после дока с зачищенным корпусом, должна быть ещё лучше. Действительно, в слабый ветер (5-7 м/сек) с неполным комплектом поднятых парусов (нет бом-брамселей, бом- и брам стакселей и части кливеров) разбежались до семи узлов.

Аврал по убиранию прямых, как всегда, через пень-колоду. Распределили, объяснили и т.п. Курсанты вышли на реи – и, кто в лес, кто по дрова. Но, на отдельных ноках (руки рея), что-то стало получаться. Конечно, надо брать группы и подниматься с ними и показывать на реях, как правильно, а значит легко и быстро, укатывать прямые паруса. Но, времени на это, просто нет. Теперь уж, после Нагасаки. И то, есть ли в этом смысл, если на регату в августе придут уже другие. Порвали два горденя на фор-брамселе (сгорел полипропилен). На грот-брамселе две продольные дыры – это уже от износа паруса. Затеваться сейчас менять – можно сильно пролететь, если погода ухудшится. А прогноз постоянно неутешительный, но нам везёт – ветер, где-то задувает в стороне.

2.2. День Космонавтики

Сегодня День Космонавтики. Об освоении космоса написано много интересных книг, но одной из лучших, на мой взгляд, является дневник Н.П. Каманина (первого начальника Центра подготовки космонавтов). Человек, отдавал себе отчёт, что совершаются исторические события и стремился честно описать всё происходящее. Откровенные характеристики, эпизоды из жизни и подготовки первых космонавтов, далеко не всегда гладкие, как в восторженной прессе тех лет. Тем более, на этом фоне выделяется фигура Юрия Гагарина, действительно, уникального человека, так удачно выбранного Королёвым из лучших других.

Николай Петрович Каманин, сам в прошлом выдающийся лётчик, был не только, каким-то администратором, эдаким дядькой-наставником будущих космонавтов, но и непосредственным руководителем первых космических полётов. А это, во времена Королёва, говорит очень о многом.

Также, я бы назвал космической энциклопедией страны, четырёхтомник «Ракеты и люди» академика Б.Е. Чертока (сподвижника Королёва). Исключительная сложность стоящих задач. Потери и победы на космическом пути. Личные впечатления о многих своих соратниках. Борис Евсеевич прожил долгую интересную жизнь (102 года) и его свидетельства развития отечественной космонавтики – бесценны.

Безусловно, очень интересны дневники ныне действующих космонавтов Ф. Юрчихина, В. Лебедева, В. Кубасова. В них редкие детали подготовки и полётов с теми сложностями, которые всегда есть в таких непростых делах.

И конечно, я бы отметил книги Константина Петровича Феоктистова, конструктора космических кораблей, самого ставшего космонавтом. Помимо интереснейших технических деталей рождения «Востоков», «Восходов», «Союзов», в создании которых он принимал личное участие (фактически, был автором проектов), Феоктистов в своей книге «Траектория жизни» затронул тему освоения Марса, совершенно с неожиданной стороны. В то время как пели известную песню про яблоки на Марсе, Константин Петрович очень профессионально, убедительно и тактично объяснил, почему землянам на этой планете нечего делать. Исследования автоматическими станциями – пожалуйста, но человек обречён, что во время полёта, что при нахождении там. Солнечная радиация, космическое излучение – не оставляют шансов. И вернуться из-за, т.н. «окон доступности», практически нереально. Уже сейчас появляются публикации, подтверждающие то, что честно написано профессионалом, более 50-ти лет назад. Так что, мечтать не вредно. Но, и вбухивать средства, в заведомо обречённое, с участием людей – имеет смысл много раз подумать.

Вспомнил про космический праздник и подумал – к чему бы, это я? Внук подрастает. Хорошо бы, чтобы читал побольше, в т.ч. и таких книжек. А, то, ведь, телефонные кнопки отшибут начисто всё серое вещество… Маша и Миша! Ау!…

2.3. Подготовка «Паллады» к нагасакскому фестивалю

13.04.18. Погода подарила ещё один шанс на приведение всего палубного – в порядок. Ветер усиливается, но ещё терпимо. Боцману фока – отправить плотника Диму и нашего матроса Володю (уже обученный штурман, нарабатывает ценз для рабочего диплома) на замену оборванных горденей на фор-брамселе.

На гроте – снять лишнюю скобу со шкотовой цепи верхнего марселя. Она выворачивает круглую омегу, подсоединённую к оковке шкотового угла и тот принимает неестественную форму. На рей направились Максим и Сергей (новый матрос на гроте). Конечно, я им дал совет, как надо избавиться от старой скобы, но принцип – мы сами с усами – возобладал. Отдать палец на скобе не смогли и начали пилить её пилой по металлу. Конечно, взять запас полотнищ не удосужились и чуть ли не до обеда, грызли тупой пилкой это железо. Всё это на ветру и начинающей набирать обороты качке. Конечно, победили с немалым трудом, но посожалели, что не прислушались. Новая защищенная болгарка, удлинитель, ручные тиски – раскрепились, зажали всё, перепроверили, что надёжно – и всех-то дел. Но, у нас не ищут лёгких путей.

Я, в каких-то временных паузах занимался шитьём на машине вымпела – колдунчика под крюйс-штаг, а также вымпела для некоего презента на время посещения морской академии в Нагасаки. Вроде бы, что-то получается.

14.03.18. Усиление ветра, шторм. «Паллада» южнее о. Мисима (Япония). Подняли косые плюс одна машина и до вечера шли к точке дрейфа. Зарядил сильный дождь и с небольшими перерывами лил весь день. Крен на левый борт, качка, но, для курсантов вполне терпимая. Натянули штормовой леер. Под дождём поползли подтёки от недобитых ржавых мест (в основном от фундаментов стоек лееров). Пока, они ещё легко отмываются с помощью всяких чистящих средств. Этим и заняли курсантов. Про себя, я чертыхаюсь в адрес этого предстоящего фестиваля, который, в общем-то, не причём. Везём Потёмкинскую деревню, которая рассыпается от лёгкого дождичка. Любое судно требует постоянного ухода и загрунтованные места – это показатель этой работы. Замалевать – много усилий не требуется. Но, принцип – сделайте нам красиво! – преобладает. И, то ли ещё будет перед всякими, предстоящими дома мероприятиями. А, пока, белая краска полностью закончилась. Да, и было-то её – всего ничего. Остатки делили на мачты, даже не литрами, а баночками из-под горошка.

На новом штормовом парусе, потянулся кренгельс шкотового угла и вылетело кольцо внутри него (кренгельс – оплётка трёхпрядным тросом кипы этого самого кольца, кипа – это ложбинка на внешней стороне кольца, которую ещё иногда называют ручьём). Парус работал на сильном ветре очень хорошо – идеальная форма. Но, оплётка потянулась от приложенных усилий, и шкот своей скобой держал этот угол непосредственно за неё. Сама она заведена через два люверса на шкотовом углу, усиленных на боуте дополнительными строплентами. Поскольку выдержала, то ремонт сведётся к наложению на неё марки, жестко фиксирующей кольцо кренгельса.

15.04.18. Ходим рядом с островом Мисима. Сейчас с южной его стороны. Ветер с юга – курс наш, то на восток, то на запад – поэтому косые паруса работают вполне прилично. Заботы всё те же – подчистка, подкраска и т.д. Грот поменял брасы нижнего марселя. Нашли в тросовой только одну бухту нужного диаметра – из капрона. Весьма жесткая веревка – заплели её в коуш с некоторым трудом. Надо полагать, теперь её хватит надолго.

Я продолжал копаться с подарочным вымпелом – всё получилось. Подключился и старпом со 2-м помощником Александром (он в этом рейсе – старший штурман). Оба они скомпоновали картинки и всякие надписи на компьютере и заламинировали. Мне осталось только вырезать для размещения на вымпеле и прошить. Показал на мостике участникам и капитану – всем, вроде бы, понравилось. Так что, пойдут в гости не с пустыми руками.

Весь день поддавало всё также, как и ранее. Но, палуба сухая, дождя нет и можно заниматься надстройками, тамбучинами и прочим. Ржавые подтёки ещё вчера постарались отмыть и оттереть всякими моющими средствами, и сегодня их стало значительно меньше. Капитан высказал предположение, что это вовсе не от ржавчины, а от всякой химии, которой моют мост. Мы стоим как раз под ним во Владивостоке и естественно, вся эта дрянь оседает на палубе и надстройках. Действительно, эти разводья появились даже в тех местах, где никаких следов ржавчины и не видно.

На аврале по уборке косых парусов пришлось вмешаться в процесс их укатывания. Юный народец, как-то легко стал относиться к этой операции. Кое-как, скомкают парус, прихватят сезнёвкой – готово. Пару раз я не обращал внимания, но понял, что, это для них – уже некая норма. Дрова в исходное! Пельмени разлепить! Укатывающим всё переделать, а остальным ждать и смотреть. Ещё и плотник попал под горячую руку.

16.04.18. После небольшого совещания на мосту решили сделать большую приборку. После обеда стирка на палубе для курсантов. Затем у них тренировки по всяким фестивальным делам и т.п. Я не очень с почтением отношусь к большим приборкам. Курсанты распределены по объектам и поначалу, что-то там реально моют, чистят, протирают и т.д. Через некоторое время всё это превращается в изображение деятельности. Трудно ожидать что-либо другое. Напоминает нечто из армейского анекдота: – копать от забора до заката. Думаю, что такой ордой за час-полтора-два можно навести лоск в любом помещении, на палубе и т.д. Всё остальное время крайне неэффективно. Но – от традиций никуда не деться. Нашу ударную бригаду отнял у боцманов (пусть сами разбираются с курсантами) и направил на завершение замены заземления на ватервейсах. Запас медного провода закончился и сейчас надо усовершенствовать прежнее заземление – увеличить сечение, запрессовать в наконечники и заменить стальные хомуты на такелаже – на новые медные.

Каждый день решаем мусорную проблему. Два места его хранения. Временное – возле инсинератора (печь для дожигания), куда кадеты сваливают всё подряд. На каждую неделю назначается команда от очередной мачты, которая сепарирует отходы. Пластик в сетках от овощей, джутовых мешках и т.п. выносят на левое крыло фоковской надстройки. На нём есть тент, которым всё прикрывается от ветра. Постоянно на утренних планёрках я твержу о контроле за этими делами. Но, действительность, конечно, непредсказуема. Подвижный тент (ноу-хау) курсантам освоить не дано (надо потянуть за веревочку, но это высший пилотаж). Поэтому – проще всё побросать прямо на него. Но и это лишние два метра. Проще – бросить прямо на крышу перед крылом.

В бывший шторм дал команду накрыть крыло тем самым тентом. На следующий день очень удивился, не обнаружив чехла на возимых контейнерах. Мешки с пластиком, как валялись на подвижном тенте, так и продолжают, но большой чехол с контейнеров исчез. Эти пластиковые контейнера предназначены для раздельного сбора мусора и хранения до сдачи на берегу. Всего их шесть штук. Объём, примерно, а половину бочки. Возможно, для экипажей в 15-20 человек этого и хватит, но для нас, где народу под двести – нечего и говорить. Но, проверки портнадзором и всякими другими службами, наличия этих хранилищ – всегда с пристрастием. Поэтому, когда нас достали в очередной раз, выкрасили в соответствующие цвета, нанесли трафареты и выбрали место для их хранения. Я сшил чехол на эту компанию, которым их накрыли и увязали, чтобы никогда не трогать. И вот, он исчез.

Пришлось собрать на крыше надстройки всех предшественников мусорного сбора и учинить перекрестный допрос – кто же последний? В ответ мычание, размахивание руками и т.д. Понятно одно – на моё указание: накрыть от ветра мешки с мусором на крыле тентом, кто-то из курсантов, не поняв, о чём идет речь – не поленился содрать чехол с контейнеров. Когда я это сообразил, перевернул несколько мешков с пластиком и увидел край чего-то похожего. Далее – топтание боцманов и всякие поучения.

17.04.18. Последний день в дрейфе перед стоянкой. Мелкий дождь. Но, надо заниматься парусами, которые после долгой стоянки не трогали. Подняли и проверили бом- и брам-стакселя на гроте и бизани. На фоке – бом-кливер. Устранили какие-то зацепушки и красиво укатали. Только это и остаётся – все паруса страшненькие. Не скоро, наверное, «Паллада» обзаведется новым комплектом. Имеем то, что имеем.

18.04.18. Утром пришли в точку знакомой якорной стоянки. Глубина 46 метров. Отдал левый якорь, но, как не старался заметить маркировочные кольца – не удалось. Налипший ил после стоянки надёжно прикрыл не только эти марки, но и сами звенья Кентера, что соединяют смычки. Мостик, то и дело запрашивает, сколько смычек вышло, а толком доложить нечего. И только когда мелькнули марки седьмой – стало понятно, что, у нас с отдачей якоря. Но, столько смычек и требовалось выдать из цепного ящика.

Всякая возня с последними приготовлениями. Белой эмали нет, но на бизани утаили и теперь, наперевес с кисточками – на бесконечное множество мелочей. Остальные, завистливо подкрашивают выползающую ржавчину серым грунтом – благо, есть, хотя бы такой, не бросающийся резко, в глаза. На фоке подкрасили бушприт, мощные талрепы фор-стень-штага и талрепы бакштагов к галс-боканцу. Дима подкрасил якорь правого борта, для чего раскачался на рабочем шторм-трапе, зацепился веревкой за песочник, притянулся и всё у него получилось.

После обеда подняли курсантов на реи и расставили там, для торжественного входа в Нагасакскую бухту. Поставили бом-брамсели, проверили ход их бегучего такелажа и укатали. В целом – всё готово. Вечером курсанты на палубе показали желающим свой концерт и устроили дискотеку. Благо, что наши каюты находятся на твиндечной палубе (над нами – главная, и над ней – верхняя). Но, грохот пробивался и сюда. Представляю ужас смирного японского народа.

Последняя новость этого дня, что в силу, каких-то неоформленных отношений, заход в Пусан отменяется. Лично мне – фиолетово! Жаль, конечно, пионеров – для большинства все эти посещения – впервые и, при желании, можно много интересного увидеть в этом городе. Заход в другие порты связан со всякими договорённостями, на которые необходимо время. Поэтому – три недели свободного рейдерства.

19.04.18. С утра вывесили флаги расцвечивания, подровняли реи и ближе к обеду начали сниматься с якоря. Я ещё заранее выбрал пару смычек – оставил пять, так что проблем быть не должно. Но, они появились с появлением якоря из воды. Обоими лапами подняли древний стальной трос, но весьма длинный. Он обхватил веретено, повис на лапах и волочился где-то по грунту. Отважные головы полезли с советами: – да, мы его, сейчас кошками… Плавали – знаем, что можно поднять этими кошками. Разве что, подцепить пустой пакет от мусора. Поэтому, тут же отправил плотника в малярку, где место хранения пентер-гака. Это мощный крюк с отверстием на тренде (пятке). Я его в своё время усовершенствовал – приварили сбоку дополнительную мощную скобу, разрезанную под гак. Так – много больше шансов, поймать им скользкий трос, что нас уже выручало.

Моя швартовая команда попыталась привязать к нему обычную веревку, но была затоптана и отправлена за стальным тросом. Этот пойманный конец может быть привязан к чему-то, да и сам по себе тяжелый – не хватало только потерять пентер-гак. Далее – его в клюз, раскачали и подцепили находку. Стравил немного якорь и трос остался висеть на пентер-гаке. Тренд – заведенным в отверстие тросом – вверх, гак опрокинулся и петля пойманного троса с него соскочила. Ход мы не снижали, так что в график уложились.

2.4. Нагасаки

«Паллада» у причала Морского парка Нагасаки

Направились в сопровождении буксиров к причалу. Перед мостом через бухту, который начинали строить ещё в первое наше посещение Нагасаки на «Надежде», курсанты поднялись и разошлись по реям и на бушприт. Заранее разнесли швартовы.

Участников фестиваля очень мало – нет их известных парусников, барков «Нипон-Мару» и «Кайво-Мару». В узком кругу нам стало известно, что на «Ниппон Мару» упал курсант, свои проблемы в связи с этим и отмена участия в фестивале. Я запретил боцманам сообщать эту информацию курсантам – не хватало только, какого-то самовнушения.

На рейде ожидают большая марсельная шхуна и колёсный пароход (под старину) с тремя мачтами. Наша «Надежда» ещё не закончила замену своей палубы. Нет также нашей приятельницы из Йосу – 4-х мачтовой шхуны «Кореяна». Но, весь антураж торжественного входа в бухту соблюден – впереди буксир с цветными фонтанами, дежурные катера слева-справа, мателот – это мы, и за нами, те, два красавца.

Будничный день, но народу на причале очень много. Оркестр, флажки, детки – все радуются. Курсанты с мачт хором приветствуют: «Нагасаки! Конетива! Ура!» Общий восторг. Заинструктировал всех подающих выброски, чтобы не задели лёгостью зрителей. Лёгость – это плетёный шар с небольшим грузом внутри для утяжеления выброски. Мне много раз доводилось подавать выброску, когда на её пути люди, машины, фотографы и т.д. Некоторое ограждение причала есть почти всегда, но слишком близко от края. В таких случаях, чтобы не задеть зрителей, лёгость лучше снять и подать выброску, как лассо.

К удаче всех, расстояние от края причала до переносного ограждения почти метров десять. Поэтому выброски, запущенные Димой и Максом легли точно в середине этого расстояния. Дисциплинированные швартовщики подхватили их, вытянули наши тяжеленные канаты, завели на береговые палы и мы их отпустили. Дальше, уже сами завели дополнительные концы, обтянули через защитные чехлы в клюзах все швартовы, укатали остатки на палубе. Можно осмотреться.

Погода идеальная – солнце, очень тепло. Конечно, мы в своей униформе употели в хлам, да ещё с неумелыми помощниками из курсантов. Всё пытался рассмотреть среди встречающих переводчицу Лилию с семьёй, но так и не увидел. Видимо, они уже поднялись на борт, как только поставили трап (позднее сообразил, что день рабочий, и вряд ли, здесь присутствует Ичиро с дочкой). Почувствовал, что, прямо-таки, навалилась какая-то усталость после всех приготовлений и швартовки. А я, ещё не придал значения словам своих матросов, что они, то ли перегрелись, то ли ещё что. Но, в самом деле, так оно и есть. А вечером надо идти на некий приём, который устраивает мэр Нагасаки по случаю открытия фестиваля. Капитан предупредил об этом заранее – какой-то там, персональный отбор участников и имена уже в списке.

Некоторое время сомневался – что же надеть. Форма одежды – белый верх, черный низ. Надел белую летнюю рубашку с короткими рукавами и белыми погонами для неё. Думаю, что японцам всё равно, что там означают мои звёзды на них. Мы, примерно также, смотрим на мексиканцев или индонезийцев с барков «Куатемок» и «Деваручи». Собрались у трапа и на двух такси, куда-то поехали.

Минут через десять остановились у гостиницы, поднялись на лифте на 6-й этаж. Холл. Стол с бейджиками, на которых наши имена. Прицепили и в сопровождении персонала зашли в банкетный зал. Зал небольшой. Справа – длинный стол со всякими съедобными делами. Небольшая сцена, в зале столы без стульев (понятно – фуршет!). И слева вдоль стены стулья, на которые мы и сели в ожидании других участников. Наконец, встретились с давней знакомой – переводчицей Лилией. Дочка Аня, оказывается ещё в школе, а муж Ичиро, возможно придет, хотя на входе, какие-то сложности – пропуск только по указанным именам.

Наши подарки мэру Нагасаки

С прибытием остальных участников начались формальности, речи и т.п. Открыл встречу мэр Нагасаки. Лилия нам переводила, хотя смысл, в общем-то, понятен. С ответным словом вышел наш капитан Сергей Анатольевич. Подарил мэру красивую инкрустацию с изображением «Паллады» и мой вымпел, что я сшил с участием старпома и старшего штурмана. Мэр его развернул, продемонстрировал всем, присутствующий народ дружно зааплодировал. Действительно, со стороны вымпел смотрелся вполне эффектно, так что даже я рот разинул и спохватился сфотографировать своё изделие, когда его уже кому-то передали. Выступили и другие участники – тоже с подарками. Чуть позже, всё поместили на отдельном столе.

Ведущими были две симпатичные юные дамы. С завершением торжественной части (на удивление быстро – для востока) всех пригласили к шведскому столу. Разных вкусностей – глаза разбегаются! На ближайший к нашей группе столик, видя, что мы не очень шевелимся в этом направлении, одна из организаторов быстро принесла все эти роллы и прочие. Нам оставалось только лишь съесть всю эту красоту. Действительно, всё приготовлено очень вкусно и я, сказал бы – изящно. В углу расположился бар с другими, кроме пива, видами напитков. Мы, небольшой группировкой от нашей компании, осмотрели экспозицию и просто указали – вот это! Вполне себя оправдало.

С нами было два курсанта – юноша с гитарой и курсантка. На небольшом подобии сцены они спели в сопровождении зала известную «Катюшу». После этого курсантка Елизавета без аккомпанемента исполнила «Ой, да не ветер…», причём очень профессионально, хорошо поставленным голосом. Японцам очень нравятся русские песни – во время исполнения они буквально замерли. Гром аплодисментов! К сожалению, наш гитарист больше никаких мелодий и песен на подобную тематику не знал. Что уж привлекательного, ныне, в песнях-скороговорках – мне, понять не дано. Японская сторона тоже выступила с ответным номером – музыкальным на губной гармонике. Постепенно все очень дружно поднимали свои тосты под известный «Компай!» – вечеринка удалась.

Уже ближе к окончанию встречи пришли Ичиро (муж Лилии) и их дочь Анечка. Она уже в 9-м классе средней школы (после будет обучение в высшей школе – всего 12 лет). Как, я, когда-то и напророчил – Аня становится очень красивой девушкой. Немало сердечек будет тронуто в своё время. Но, сейчас у неё все мысли об учебе (очень строгие правила в их школах) и она весьма застенчива. При нашем разговоре, мама Лилия говорит, что дочери приходится переводить самой себе с японского на русский, чтобы понять, о чем речь. Ничего не поделаешь – таков круг общения. Ичиро – не меняется. Всё, такой же – рослый, очень добрые черты лица и не скажешь, что корнями – самурай. В строгом престижном костюме – выглядит очень круто. Понятно, в кого дочечка!

На открытии фестиваля: стармех Пётр Владимирович, Лилия, Анечка, Ичиро-сан, капитан Паллады Сергей Анатольевич и парусный мастер

20.04.18. Утром сдали мусор – извечная головная боль – как от него избавиться. Приехали две машины – стандартная и грузовик. Расстелили брезент и водители сами, из вынесенных курсантами мешков, пакетов, сеток и т.п. грузили их в свои машины. Одновременно подъехал ответственный за подачу воды. Сам подсоединил свои рукава – от нас осталось только дать свой переходник для приёмного патрубка. Но и на этот случай, водитель был готов поехать за ним, если бы, вдруг, наш не подошел. Но, всё получилось: сильное давление – вода пошла. Остальное – забота плотника и механиков.

2.5. Гловер-парк

Гловер-парк

Планов на день нет, поэтому направился в сторону Гловер-парка, где когда-то видел обменник валюты. Не нашёл, но раз уж здесь появился, то поднялся ко входу в парк. Весь город Нагасаки – сплошные горки. Билет не слабый – более шести гринов. Взял по карте – ожидал каких-либо контролеров, но, так никого и не увидел.

Гловер парк был основан шотландским предпринимателем Томасом Блейком Гловером в начале шестидесятых годов XIX века. Гловер внёс огромный вклад в развитие японской промышленности, его заслуги в модернизации японской индустрии трудно оценить. Он создал собственную фирму «Гловер и Ко», которая занималась разными видами деятельности. Гловер построил первые угольные шахты в Японии, торговал оружием, занимался металлургией, создал судоремонтный эллинг. На свои предприятия Гловер приглашал лучших западных инженеров и специалистов, применявших в Японии новейшие технологии того времени. Уникальный Эллинг Гловера в 1867-м году был выкуплен правительством и позже перепродан компании Ивасаки Ятаро. Так зародились нагасакские верфи. В 1873-м году Ивасаки Ятаро переименовал свою компанию, она стала называться Мицубиси (Mitsubishi).

Томас Гловер обосновался на холме Минамиямате на правой стороне входа в бухту (этот холм ещё называют Голландским, здесь селились первые переселенцы из Европы). В 1863-м году он построил здесь дом, гостиницу, офис и т.д. Можно сказать, что его компания стала градообразующим предприятием в Нагасаки, а его дом является старейшим европейским зданием Японии.

К вершине этой горы ведут два эскалатора и одна длинная подвижная дорожка. Так что подъем не представляет труда. Всё в зелени.

К вершине этой горы ведут два эскалатора

Очень красивый ухоженный парк. Это место известно ещё по оперной классике, как обитель мадам Баттерфляй (Чио-чио-сан). Здесь стоят  памятники композитору Джакомо Пуччини, написавшему оперу, и певице Миура Тамаки, исполнившей главную роль.

Без экскурсовода, понять что-либо, почти невозможно. Видимо, знаменитая певица имела какое-то отношение к этим постройкам, Гловеру и его компании. На многочисленных фото в комнатах изображена дама в кимоно – возможно она и есть. В Гловер-хаузе, доме, который послужил прообразом места печальной любви преданной японской гейши к американскому подонку, выставлены несколько её кимоно, совершенно фантастических размеров – нечто такое, невообразимое. Как уж, в них заматываться – наверное, только гейши и знают.

Фото слева: статуя певицы Миура Тамаки, одной из лучших исполнительниц роли Чио-Чио-сан. Справа вверху – барельеф Джакомо Пуччини. Фото справа: наряды Чио-Чио-сан в музее

Все здания, построенные европейцами на этом холме, удивляют своей ажурностью, какой-то лёгкостью. Пруды с золотыми карпами и т.д. Умели жить.

Обошёл весь этот парковый комплекс. Место, конечно, выбрано очень удачно: открывается великолепный вид на бухту. Все здания размещены на солнечном склоне, дождевые стоки выполнены в виде бесконечных водопадов.

В саду Гловера

Внутри здания-музея – обстановка второй половины XIX века. Накрыт обеденный стол (сразу аппетит проснулся).

Cервировка стола только на одного человека включает больше дюжины предметов

В музее демонстрируется множество моделей судов, сделанных с исключительной тщательностью. То ли показывают, что изготавливали верфи, то ли выполнены уже в позднее время.

Галеон, гафельная шхуна «Эсмеральда» и японская галера

Удивляет отточенность и миниатюрность всех деталей – буквально: музей в музее.

Гловер и Того. Задумался, победивший адмирал…

Есть фотография, на которой Томас Гловер с японским адмиралом Того, победившим в Цусимском сражении.

На этой нерадостной ноте: про Гловер-гарден – всё. Чего уж, хорошего, пройти вокруг света и проиграть Цусиму. Единственно – адмирал Того, не производит отталкивающего впечатления. Лично навещал в госпитале нашего раненого адмирала З.П. Рожественского, и, возможно, благодаря этому, тот остался жив.

Вниз эскалатора нет, но всё предусмотрено для перемещения, отдыха на скамейках, в т.ч. и для инвалидов. Завершается Гловер-сад выставкой драконов и сухопутных лодок для всяких празднований.

Выставка драконов

Здесь же, выход через сувенирную лавку, где приобрёл своим дамам духи с названием «Чио-чио-сан». Купился на то, что в одной упаковке – три коробочки. А что уж, в них – сами разберутся.

Вышел к сувенирной улице – увидел объявление, что здесь есть обменник валюты. Карточкой пользоваться удобно, но иногда требуются наличные. Поискал, где же это окошко, но его нет. Одна из продавщиц показала на небольшой автомат. Видов 20 валют можно обменять на йены. За заокеанский полтинник он выдал мне 5 тыс. и горсть мелочи. Очень удобно.

Сухопутные лодки

2.6. Парк Мира

«Статуя мира» в парке Мира

Направился вдоль трамвайного пути в сторону Парка Мира. Это там, где был эпицентр ядерного взрыва. Можно доехать и на трамвае, но меня понесло именно своим ходом. Я уже был там лет 15 назад и помнил, что с десяток остановок и ты на месте. Действительность оказалась более жёсткой, чем ожидал. Солнце, пекло и прочее, этому сопутствующее. Да еще, ноги почувствовали, что ходьба по улице – это не по палубе. Вроде, все дни ношусь туда-сюда – не сижу на месте, а ноги отвыкают. В точности, как на подводной лодке в былые времена.

Дошёл до предполагаемого поворота и, пока не спросил прохожую – так и был в замутнении – куда идти. Случайная прохожая, к которой обратился, со мной дошла до нужного перекрестка, показала направление и оставалась за мной наблюдать, пока не убедилась, что иду правильно. Взмахнул ей рукой – иди, мол! Не маленький… Оказалось, всего через полсотни метров в гору, открывается вид на музей атомной бомбы. В нём я уже был и хотел посмотреть на обелиск в месте эпицентра, и побывать в Парке Мира.

Опять выяснилось, что путь от музея надёжно забыт. Рано или поздно, спросил у симпатичной японки, на каком-то повороте подземелья – где же это? Девушка бросила свой пост с буклетами, вначале показала рукой направление, но затем повела меня длинными коридорами с массой поворотов. Поднялись в лифте этажом выше и оказались у входа в этот музей, где я уже вертелся раз десять. Охрана уставилась на меня – и чего, этот крендель с обгоревшей физиономией снова здесь? Но, моя попутчица обменялась фразами с дамами в каких-то бюро, выдала мне копию схемы, как попасть в парк. И помимо этого, подошла к экскурсоводу одной из многочисленных, толкущихся здесь групп и, что-то с ней обсудила. Передала меня, как эстафету этой даме, которая как раз, вела своих подопечных в ту сторону. Сама с поклонами со мной распрощалась. Я, конечно, извинился, что оторвал её от работы (её английский на порядок лучше моего), на что, она только кивнула со сложенными перед собой ладошками. Как, нарочно, с собой не было ни значка с «Палладой», ни открытки. Жаль.

Я так подробно остановился на этом эпизоде, потому что, он очень показателен. Практически любой японец, если понял, что за вопрос к нему – куда-то пройти, тут же идёт рядом, пока не убедится, что ты на верном пути и неокончательно тупой.

К Парку Мира в гору вдоль живописного цветника ведут два эскалатора. Этот парк был создан на месте взрыва атомной бомбы, сброшенной американцами на Нагасаки 9 августа 1945-го года, в память о погибших от этого взрыва. По некоторым данным в день взрыва и впоследствии от ожогов и лучевой болезни умерло около ста пятидесяти тысяч человек. До бомбардировки на этом месте была Уракамская тюрьма, поблизости находился собор Ураками, из его обломков в 1955 году была сооружена стела, обозначающая эпицентр взрыва. Этот памятник является символом молитв о мире.

Обелиск, отмечающий эпицентр атомного взрыва

Подошёл к круглому фонтану диаметром около восемнадцати метров. Это Фонтан Мира, построен в 1964-м году, посвящён людям, выжившим после трагедии, но вынужденным жить в заражённой среде, пить радиоактивную воду… Они были обречены. На гранитной доске у фонтана записка девочки, которая осталась жива после взрыва, искала воду, но всё вокруг было отравлено…

Дальше за фонтаном открылся вид на площадь в центре парка, вдали гигантский монумент (мне показалось, что это статуя Будды). На самом деле – это скульптура мужчины высотой около десяти метров, правой рукой он указывает на небо, откуда исходит угроза атомной бомбы (этим жестом он как бы призывает помнить о произошедшей катастрофе и её жертвах), а левой – на окружающий мир. Памятник установлен в 1955-м году. Автор нагасакский скульптор Сэйбо Китамура. Каждый год 9-го августа здесь проводится церемония памяти и минута молчания под удары поминального колокола. На этой церемонии Мэр Нагасаки зачитывает Декларацию мира во всём мире.

Японские школьники на уроке истории

По всему парку установлены скульптуры – символы мира, подаренные парку разными странами и городами-побратимами. Первая скульптура была подарена в 1978-м году городом Порту (Португалия). Среди множества разных памятников есть и скульптура М.К. Аникушина «Мир», подаренная парку Советским Союзом в 1985-м году.

Народу – множество. Конечно, все фотографируют, всякие селфи и т.п. Но, есть, совершенно тупые, непонимающие, где они находятся. Копируют руки «Будды», смеются: «Нет, ты палец подними, как у него…» Не иначе, как наследники тех уродов, нажавших на кнопку…

На обратном пути встретил несколько человек из машинной команды. Доехали в трамвае – билет 120 йен (чуть больше доллара) – на выходе мелочь в кассу, но если надо сдачу – то водитель набирает кнопками и автомат её выдает. Отрывных билетов нет (как и у нас) – но, вагоновожатый доступа к этим копейкам не имеет (в отличие от наших).

В стойеннике (всё по сто йен) – магазин, однозначно, для русских – набрал всякой мелочи: игры для Сёмы, очки, зачем-то наушники (у меня их только от телефонов всех сортов штук десять) и еще что-то. Зашли в автоматизированный суши-бар. На каждом столике компьютер типа айпада – на нём изображения суши, роллов, всяких вкусностей, и т.п. Нажимаешь изображение, количество и через пару минут по дорожке сбоку от столика приехал автомобиль «Феррари» (красивая модель, конечно). На нём тарелки с заказом. Съели мы не меряно, встречая эту доставку, всех этих вкусняшек, под пиво, которое прямо-таки, как живая вода, придало сил после пешего марафона к парку Мира. С утра было натуральное обезвоживание, хотя по пути было много автоматов со всяким питьём. При расчете (в кассе) на каждого пришлось около 15-ти долларов (конечно в йенах), из которых более половины пришлось на пиво. Приятный бар.

2.7. День открытых дверей на «Палладе»

«Паллада» у причала под всеми парусами

Анечка с подругой Мариной в гостях на «Палладе»

Только я появился на судне с убитыми ногами, как одновременно пришла и Лилия. Она работает на нескольких работах, связанных с переводами, обучением русскому языку, а ещё и экскурсоводом. Немного побыла у меня в каюте, пожаловалась, что ноги мокрые – на её экскурсии поскользнулась маленькая девочка возле реки – пришлось Лиле её подхватить, и самой, буквально шагнуть в воду, благо, что глубина по щиколотку. Достал ей тапки из стойенника – пока подсыхали туфли. Через некоторое время пришли Ичиро с Аней, и мы все вместе устроили чаепитие. Засиделись весьма, разговоров хватило. Иногда забывали про Ичиро и он под нашу воркотню хорошо так придремал. Мне этот добродушный человек очень приятен – жаль, языковой барьер непреодолим.

21.04.18. Суббота – сегодня все выходные, день открытых дверей на «Палладе». Приготовили второй трап – сходню, чтобы не создавать толкучки на парадном, как это часто бывает. Помимо этого опасались – не пришлось бы его заваливать в отлив. В этом случае сходня выручает сильно. После обеда подъём и постановка всех парусов. Японцы очень уважают это зрелище и, сегодня, в отсутствие их больших барков, еще с утра начали подтягиваться к причалу.

Те, кто пришёл пораньше – не прогадали. На фоне правого борта «Паллады» – концертная площадка. Первое отделение – концерт местного небольшого струнного оркестра под управлением женщины-дирижера. В прошлый наш заход в Нагасаки они выступали у нас в аудитории – об этом есть в моих заметках ранее. Все мелодии и песни – русские и японские прозвучали очень душевно. И, конечно, курсанты среди зрителей подпевали по заранее розданным листочкам японскую песню «Сакура». Зрители, которые хорошо её знают, тут же присоединились – вот, уж, действительно – единение народов! В заключение оркестр, с поддержкой зрителей, исполнил песню «Нагасаки», автором которой, была их руководитель. Хорошая такая мелодия, ритмичная и завораживающая.

Струнный оркестр, за ним на фоне борта Лилия, справа – дама: дирижёр-композитор

Во втором отделении – уже курсанты показали в своём концерте, на что способны. Конечно, безусловная заслуга старшего учебного помощника Владимира Ивановича. За короткий срок сумел выявить таланты, провести несколько репетиций (когда только, успели!). Здесь было всё: и русские романсы в исполнении нашей примы Елизаветы. Знали бы японские зрители, что она первой среди курсантов грот-мачты по авралу идёт на бом-брам-рей. У меня-то глаза вылезли, когда я это увидел. Отцы-командиры, что-то там, пытались ей воспрепятствовать, но были вынуждены сдаться. Вот, такая, молодец! Больше, никто из юных дам на мачты не ходит. Она же – почти во всех других, танцевальных номерах.

Второе отделение концерта Фото слева: Камчадалка Елизавета – первая во всём! Фото справа: Лилия, на заднем плане, японский струнный оркестр и курсант Елизавета с подругой исполняют русскую народную песню

Когда курсанты исполнили «Яблочко» – неважно, что, иногда неслаженно, но с таким азартом, что зрители отбили себе ладошки. Один из курсантов в ходе танца исполнил сальто назад – меня в пот бросило, потому как это – на бетоне причала. Но, хорошо, что парень подготовленный. Так что, все курсанты – нормальные ребята, с хорошими способностями и увлечениями. Иногда, конечно, сбиваются в стаю, в которой некая крутизна, основной показатель. Пройдёт, со временем.

Гвоздь программы – выступление барабанщиц, на которое сбежались со всех сторон опоздавшие зрители. Оказывается, они учатся этому искусству, где-то во Владивостоке. Действительно, действо – завораживающее своим ритмом и красотой. Да и сами участницы – красавицы, как на подбор: в форме с погонами, в пилотках – зрители от восторга, просто взревели!

Гвоздь программы – выступление барабанщиц

Вела концерт на японском языке, конечно, Лилия. Всё это – стоя, на приличной жаре. Без неё, вряд ли местный народ понял бы, что же им показывают. В общем, концерт удался. На борту установлены два флага – русский и японский. Удалось их красиво так закрепить – замечательный фон!

Самые благодарные зрители…

После обеда – аврал, подъём парусов у причала. С моря обеспечивают два буксира на всякий случай. И хотя, у нас заведено по паре концов на каждый береговой пал – мало ли, что может быть. Тем более, ветерок, который все дни был никакой – сейчас, вдруг усилился и неслабо.

Косые паруса на бушприте

Подняли все косые, кроме кливер-топселя (на его фале флаги расцвечивания) и поставили все прямые. Не обошлось без мелких казусов – на нижнем фока-рее ноковую сезнёвку отдали, но не укоротили – она и застряла за что-то. Снизу – непонятно: видимо, не отдана. Дима побежал на рей, всё сделал – парус встал. Ветер надул все паруса – весьма эффектно, несмотря на их боевой вид (из всех, только на фоке новый стень-стаксель, выделяется своей белизной). Но, зато видно, что это не декорации, а боевые паруса. Швартовы держали надёжно – капитан разрешил курсантам сойти на берег – сделать фотографии. Времени достаточно – почти два часа до укатки.

Вид с берега на судно с парусами, конечно, внушительный. Все японцы, только и щелкали своими мыльницами. Хватало и профессиональных фотографов. Здесь же, в причальном парке, обратил внимание на некую морскую школу (судя по стендам с фотографиями). Девушки в спортивных костюмах со всякими эмблемами, обучали желающих вязать морские узлы на небольшой перекладине. Я подошёл посмотреть. Одна из них всё пыталась научить японца в очках шлюпочному узлу. Но – непробиваемо. Спросил: «Можно?» – Отдала мне кончик – я по-английски: «Смотрите!» – И одним движением, в полторы секунды (мой норматив) привязал эту перекладину калмыцким узлом. Они все онемели вначале, а после – дружно зааплодировали. А, когда ещё, и отдал этот узел рывком за ходовой кончик, то, на их откровенное удивление, сам рассмеялся. Сказал по-русски: «Учитесь, ребята!» – И вернулся на корабль.

Лилия, Анечка и их подружка Марина

Взяли паруса на горденя и гитовы. Косые укатали. Всё – далее, свободное время. На машине Ичиро подвёз нас с Владимиром Ивановичем в какой-то торговый центр (я, больше – за компанию). Глаза разбегаются и времени не очень много. И, хотя Лилия с подругой Мариной пытались нам помочь что-то выбрать – получилось, нечто, типа экскурсии. Успели вернуться за минуту, как закрывалась стоянка рядом с причалом. Организовали такое приятное чаепитие с воспоминаниями, рассказами и т.п. Конечно, Лилии и в это время не очень удавалось с нами поговорить – телефонные звонки. Думаю, что они с Ичиро – очень хорошая пара, да еще с такой замечательной дочечкой – дай Бог им безоблачную жизнь! Работают оба, конечно, много.

2.8. Русское кладбище в Иноссу

22.04.18. Сегодня поездка на Русское кладбище в Иноссу (это район напротив, через бухту). Когда-то, в Нагасаки, базировалась русская эскадра. А после был Цусимский бой, раненые и т.п. И, конечно, люди умирали, и от болезней, и от ран. Так оно и образовалось.

Поездку, опять-таки, организовала Лилия. Договорилась со своими друзьями и на 4-х машинах (16 человек) поехали к этому месту. Капитан, его старший помощник по учебной части Владимир Иванович и я – в форме. Они – в своей морской форме, а я в своей военно-морской – с погонами капитана первого ранга, посчитал своим долгом быть в ней на этом месте. Боцман фока Николай Иванович, курсанты и две девушки с барабанами.

Русское кладбище расположено на довольно крутой полугоре, но Ичиро, с которым мы ехали, весьма искусно на своей большой машине въехал туда по узким лабиринтам с крутыми поворотами. Когда-то, лет 15 назад, я здесь был со своей приятельницей из Нагасаки. Доехали на такси в дождь, а калитка закрыта. Оставил её под зонтиком, а сам перелез через заборчик. Посмотрел на обелиск, каменные плиты с именами минных машинистов, кочегаров, артиллеристов и других – уважение к памяти павших. Некоторые расколоты взрывной волной атомного взрыва – приняла на себя удар эта высота. Обратно дошли пешком – дождь пролетел.

Отец Николай

На кладбище у часовни нас встретил батюшка Николай, специально прилетевший в Нагасаки для этой цели из Токио, где он служит. Причём, он только что вернулся из Москвы. Мы с ним заочно знакомы, хотя и не встречались. Когда-то, я передал для него посылку из России от друзей (русская еда – гречка, сало и ещё, что-то). «Надежду», на которой я в то время работал, поставили к причалу всего на один час – надо было уступить место круизному лайнеру. Я побежал в город в знакомый магазин за запчастью к видеокамере. Вернулся и узнал, что приходил батюшка, но меня не дождался – тоже спешил. Позже, из-за проблем с доставкой катером на берег, так и не рискнул ехать с увесистым подарком – там, тоже были неясности – состоится ли служба в этот день и т.п. Чуть было, не пришлось везти посылку обратно. Хорошо, что в каюте капитана Василенко, оказался консул, который поручил водителю её забрать для передачи.

Несмотря на то, что я видел его только на фотографии более 15-ти летней давности – узнал сразу. Конечно, возраст добавился, но черты лица, аккуратная бородка – всё, те же. Батюшка очень сердечно со всеми поздоровался, сам вынес из часовни большую корзину с цветами – видимо от него самого, и, возможно, присутствующих прихожан. А их прибыло десятка два – все из русской диаспоры Нагасаки. В основном женщины, но и мужчин достаточно.

Дань памяти…

Мы изобразили некоторое подобие строя (среди каменных плит – не очень-то). Барабанщицы, расположившиеся слева и справа от монумента погибшим и умершим русским морякам, сыграли дробь, и курсанты положили к основанию стелы венок от «Паллады». Рядом батюшка поставил свою корзину с цветами. После этого началась служба, не очень долгая, так как, время у всех было ограничено. Батюшка обошёл, при этом, несколько раз монумент и напоследок перекрестил всех нас со словами: «Храни вас Господь!»

У обелиска погибшим русским морякам. Фото слева: капитан Паллады, старший учебный помощник капитана и старший боцман. Фото справа: отец Николай

Голос у него очень проникновенный, добрый, и всё действие реально трогает внутри какие-то струны. Вспомнил и своего знакомого, батюшку Алексея Николаевича, с которым посещали Порт-Артур с таким же поминанием. Россия будет стоять, пока храним память о её павших защитниках. И с помощью вот таких, преданных своему делу – сподвижников.

С батюшкой Николаем и Лилией на Русском кладбище

По окончании, мы с батюшкой познакомились – одинаковые имена. Лилия, вкратце, рассказала ему о той посылке. Отец Николай улыбнулся – вспомнил. Рассказал нам о своей службе, об истории кладбища, отдельных погостах (к некоторым, постоянно приезжают потомки). Слушать было очень интересно – незаурядный человек. И было видно, с каким вниманием и, прямо-таки, обожанием его слушают постоянные прихожане. Я ему подарил значок с «Палладой» на память, и мы распрощались с тем же, от него, теперь персональным, мне – напутствием. Точно также, много-много лет назад, перекрестила меня, молодого капитана третьего ранга, бабушка в Вязьме: «Храни тебя, Господь, внучек!» И я, в тот момент, уходя от неё в последний свой приезд, вдруг, каким-то нутром почувствовал, что со мной – никогда, ничего не случится! И, ведь, точно…

По возвращении, мы с Николаем Ивановичем прогулялись по городу, набрали разных сувениров и подарков (только своим девушкам выбрал пять кимоно – благо карту принимают практически везде). Зашли, всё в тот же суши-бар, где Николай Иванович ещё не был. Феррари привёз нам неслабый заказ. И, как-то, в удачный момент мы там оказались. Когда вышли – очередь завихрялась. Пользуется спросом.

В честь фестиваля парусов вечером состоялся праздничный фейерверк. Снова встречи, чай, взаимные гостинцы. Лилия с Ичиро, подарили мне и передали для Николая Кузьмича (ректора Дальрыбвтуза – бывшего капитана «Паллады», с которым они дружат множество лет), оригинальные сувениры с японской тематикой. Конечно, будет долгим, приятным воспоминанием. С появлением Николая Кузьмича – сразу же, ему передам вместе с приветами. Спасибо друзья!

Ичиро-сан, Лилия и Марина на проводах «Паллады». На переднем плане – дама из оргкомитета фестиваля

2.9. До свидания Нагасаки. Курс на Владивосток

23.04.18. Понедельник. Прощание с Нагасаки. Убрали гирлянды и флаги расцвечивания между мачтами. Остались только кормовые и носовые. Весь причал заполнен публикой, где и наши друзья. Для раскантовки (разворота судна) подошли два буксира. Надо бы убрать по одному дополнительному швартову, но команды мостика, почему-то, на это дело нет. Буксиры приняты, ветра нет, опасности никакой, но стоим на основных и дублированных концах. В корме попытались отдать дополнительные – их с мостика одёрнули: «Почему, без команды?» – И, конечно, когда наступил момент их отдачи – он совпал с подъёмом косых парусов. Бедлам, тарарам и т.п. Хилая швартовная команда из курсантов, еле-еле вытянула наши тяжеленные швартовы – один продольный надо трактором тянуть. А мостик торопит – почему ещё концы в воде? Сами виноваты…

Раскантовались, отпустили буксиры, причал стал уходить из виду. Попытался заснять провожающих, но видимо, мыльница в кармане включилась сама и что-то там заклинило. Да, и успел увидеть только мельком, Лилию и Ичиро, возле большого российского флага. Махнул рукой, но, вряд ли, они меня видели. До свидания, друзья! Как знать…

Остался позади гостеприимный причал Нагасаки. Мы со вторым помощником капитана Александром Александровичем

Ушли за мост через Нагасакскую бухту (почти такой же, как во Владивостоке), убрали последние флаги. Трудовые будни…

Исключительно повезло с погодой во время этой стоянки. Всегда ранее попадали под дождь. А тут – все дни солнце, почти нет ветра и великолепное природное окружение вокруг причала. Причал в самом центре приморского парка, который имеет всё для отдыха местного народа. Ухоженные деревья, масса скамеек и, стилизованных из гранита, всяких мест для сидения. Мосты через несколько речек, рядом центр современного искусства со всевозможными выставками (Николай Иванович ходил – выставлены несколько подлинников Дали, Пикассо и еще кого-то).

Рядом с этим центром стоит скульптура, подаренная городу Сальвадором Дали. Называется «Ньютон». Стоит на площадке в небольшом мелком бассейне. Вид на неё и снизу – с набережной речки, и сверху с моста – развязки. Несмотря на гротеск этой фигуры – вообще-то, понятно, что это выдающийся учёный с сердцем, бьющимся внутри, в виде яблока и головой, взорванной мыслями. И еще там на ней всякие аллегории. Непонятно, почему правая ступня, как бы порублена на отдельные части. Но Дали – это Дали, и этим всё сказано.

Фото слева: Ньютон. Творение Сальвадора Дали Фото справа: Мачты «Паллады». Вид от центра современного искусства

В самый первый наш заход на «Надежде» в Нагасаки (в 2000-м году, что ли?), этот монумент стоял где-то, в верхней части города перед старым зданием центра современного искусства. А вместо приморского парка был огромный пустырь, на который свозили всякий строительный мусор. Никаких мостиков, причала и т.п. Но, его использовали воздухоплаватели – поднимались там, на воздушном шаре. А уже через год – было не узнать. В честь 400-летия прибытия в Японию голландцев, был разбит красивый цветочный парк (с потрясающим ароматом их цветения!).

Сальвадоровский Ньютон тоже переместился сюда, но был в другом месте. На строящемся мосту через бухту оставалось только уложить центральный пролёт. И с каждым нашим сюда появлением, город всё краше и этот приморский парк – просто его жемчужина! Кстати, за время стоянки, было несколько крупных мероприятий, на которые собирались тысячи человек. Располагались на траве, среди деревьев на тех скамеечках и гранитных тюленях. И по окончании – никогда, ни одной бумажки или брошенной бутылки, каких-либо окурков и прочего. Менталитет, взращенный с младенческих лет. Прощай Нагасаки! Вот уж не думал, что увижусь…

Здесь же швартуются круизные лайнеры

Япония, с точки зрения стоянки – очень толерантная. Никаких ограждений, заборов, проходных и т.п. Пропуск, который выдают, конечно, надо брать с собой – маловероятно, но могут, в какой-то ситуации, проверить документы, и если их нет, то до выяснения личности будут проблемы. Совершенно спокойно на судно приходили наши друзья – никаких препятствий со стороны хозяев фестиваля. Хотя, всегда один человек днём дежурил напротив трапа за лёгким ограждением, но, похоже, это от организаторов фестиваля – никакой униформы. В то же время – сход на берег в Корее и Китае – обязательно по документам с досмотром всяких сумок и т.п., как в аэропорту. Впрочем, и в Европе, во время заходов «Мира», с нарастанием мер по транспортной безопасности, тоже всё ужесточилось. Так что, Япония – страна приятная во всех отношениях. Процветай!

2.10. Домой

24.04.18. Утром ливень, ветер и всё сразу. Пришлось убираться со своими вёдрами вниз. Но, спустя некоторое время – поутихло. Подняли косые и пошли в сторону Чеджу-до. Масса всяких неотложных дел по палубе – кое-что, получается, несмотря на морось. Но, нам надо погоду – мачты, путенс-ванты, замена досок на марсовых площадках, талрепов топенантов, канифас-блоков верхних реёв. И ещё тьма дел. Помимо всего, каким-то образом порвали кливер – выдрали клок по нижней шкаторине (жаль, не видел!). Надо зашивать на месте. Поручу, каким-нибудь умельцам.

25.04.18. Погода чуть получше, но на мачтах делать с ней нечего. Поэтому занялись усилением подбушпритной сетки и изготовлением мантылей (стальные тросы) для шкотов стакселей. Одна команда достала с правого крыла запасную сеть. Растянули её на баке и отрезали кусок нужного размера. После по диагонали – ещё раз. Провели по краям лик-трос из хорошего линя и, тем самым, обозначили необходимый периметр.

Сеть на бушприте протёрлась местами, которыми касается пертов от леера к бакштагам. Курсанты по ней ходят, прыгают – она протирается, в том числе и от волн с ветром и прочих воздействий. Были некие намерения – поменять полностью, но это нереально. Поэтому задублировали старую от бушприт-бакштага к носовому свесу. На всё ушел весь день – и это, только временно закрепили. Завтра надо тщательно приматывать марками – работа длинная и требующая терпения. Впрочем, сейчас у меня мелькает мысль – а, не сделать ли, эти сетчатые панели слева и справа от бушприта съёмными? Убирать их на время стоянок. Надо продумать.

Другая команда с боцманом бизани начала изготовление мантылей для шкотов стакселей. Они длиной до двух метров – плетёные огоны с коушами. Толщина этого нержавеющего троса 12 мм. Они уже стоят на всех стакселях, но только на бизани оклетнёваны трёхпрядным тросом. На фоке и гроте – клетнёвки нет. При переносе шкотового угла через штаги, естественно, мантыль их пилит. Конечно, всё это незаметно до поры до времени. Но, лучше держать их оклетнёванными. Да, и палубной команде – не худо, вспомнить, как это делается с помощью полумушкеля. А то, кроме кистей и валиков с краской, уже совсем ничего, из такелажных дел не помнят. С первым огоном бились едва ли, не весь день. Трос весьма жёсткий. Но, лиха беда – начало!

26.04.18. Циклон, отмывший нас от цветов японской сакуры – удалился. Чистое небо, солнце – пора приниматься за старый план: стеньги, площадки и прочее. Этим и был озадачен палубный народ. Верхолазы пошли на бом-брам-стеньгу грот-мачты, плотник с фоковским матросом – менять доски на марсе, остальные – зачищать путенс-ванты. На ремонт кливера отправил двух курсантов. Пришить две заплатки крупными стежками – вполне сумеют.

Сам достал воздушные шланги – некая морока с их наращиванием, подъёмом к клотику, и что-то там зарокотало. Позже выяснилось, что пневмоинструмент только изображал отбойку, но силы у него не было никакой. Пришлось бригаде работать кирочками. Достал последний исправный пневмомолоток – а, у него соединительный штуцер другого диаметра. Пришлось изобретать на ходу. Но, пригодился.

Поднялся на марсовую площадку фок-мачты. Плотник болгаркой режет старые болты под ней, но это не слишком удобно. Взял болгарку и прямо сверху, через деревяшку, отпилил шляпку болта. Старые доски смайнали в чехле от паруса на палубу. По ним будут отрезать новые для последующей укладки. Для фок-мачты решили применить остаток палубных досок из африканской сосны бероки (само название весьма сложное, поэтому называем для простоты вот так). Такими, выстлана вся верхняя палуба. Это дерево не подвержено гниению, очень твёрдое, держит форму и немерянной цены. Но, когда-то страна пошла на это, и заменили еловые доски, которые, рано или поздно, пошли винтом – на эту технологию. Первым был «Мир», за ним «Надежда» и сейчас заканчивают менять на «Палладе». Что-то, применили и на «Херсонесе». Часть досок осталась – видимо, так и пролежат до скончания века. Так что решил их пустить, хотя бы, на марс фока.

На остальные придётся применить полученные для этой цели еловые доски – пятидесятки. Всё по-нашенски – привезли их настолько сырыми, что пока они лежали на столе в парусной – там образовалась неслабая лужа. С немалым трудом, перенесли их на стеллаж в плотницкую (длинные!), но и там на них появляется плесень. Конечно, эта замена ненадолго. Но, покрасим, уложим на мастику, благо запас есть – м.б. и удастся продлить их срок.

В голове, время от времени, ползают всякие мысли: что делать, по окончании этого года? Всё в космосе, в т.ч. и в нашем бытии, подвержено энтропии – никуда не деться.

Александр в Питере у Остапа Бендера

Сегодня юбилей моего старинного приятеля, парусного фанатика Александра Ильина. Вместе мы были парусными мастерами на «Надежде», вместе работали на «Мире», хотя и в разных ипостасях. С Александра можно брать пример, как добиваться цели в самых сложных житейских условиях. Сумел он закончить ДВВИМУ им. Невельского, стать продвинутым штурманом и старпомом. И, незаметно – уже 65! Удачи тебе, дорогой! Извини, что нет возможности поздравить! Береги себя!

27.04.18. Ремонтные работы – стук, грохот и т.п. Для зачистки периметра марсовой площадки на фок-мачте выдал пневматическую пику – нечто типа удлинённого отбойного молотка. Весьма тяжелая – народ там без опор под ногами мучился, но что-то, всё-таки отдолбил. С немалым трудом извлекли из парусной с десяток палубных досок. Их я уложил на палубу ещё во время, когда она была заброшенным складом и, только начал её преобразовывать. Конечно, со временем, они были завалены всяко разным имуществом. Сделан стол-плаз и эти ценные доски оказались под ним. Было понятно, что так и суждено им остаться там навсегда. Поэтому, пусть уж пойдут на весьма, нужное дело. На все площадки не хватит, но хотя бы марс фока сделаем.

Осмотрел путенс-ванты – вид, даже после очистки неважный. Хорошо, что металл мощный – не так просто, коррозии с ним справиться. Но, цыплячьими ручонками, качественно зачистить невозможно. Конечно, загрунтуем и покрасим, но насколько хватит прочности – большой вопрос. Во время ремонта заменили только один обух к крайней в нос, фор-брам-ванте левого борта. А, надо бы – все (всего восемь). Но, это связано с отдачей талрепов этих вант – всё очень непросто. Да, и что значит – заменили обух: приварили кольцо к путенс-ванте. А на самом деле, обух является её продолжением – изогнут в виде кольца и приварен к ней же. Несравненно, более надёжное соединение, чем просто приваренное кольцо. Я думаю, что такая коррозия обухов на марсовой площадке вызвана отсутствием качественного заземления брам-вант. Видимо, обух начинает работать как протектор – разные марки стали на талрепах и тросе-проволоке вант делают своё дело. Или сталь путенс-вант – совсем уж, некачественная и сильно подвержена коррозии, просто от атмосферных условий. Не просто же, так – они такие страшненькие, по всей длине. Кстати, на марсе – никаких следов заземления вант. На «Надежде» всё это есть. И там, на моей памяти, вопросов по аналогичным обухам, не возникало. Нормальное гладкое железо.

Пока плотник с подручными пилил доски под размер старых, посмотрел на изготовленный огон на стальном тросе для мантыля шкота стакселя. Коуш внутри болтается – не сумела команда его зажать тросом. Видел при изготовлении, как они подсовывали какие-то щепочки под зажимы такелажных тисков – пытались прижать жесткий трос к коушу. Но, не вмешивался – пусть сами. Сейчас, сам вставил трос в тиски, обжал коуш без всяких проставок и пробил первую прядь. Определить, почему же, у них не получилось. Трос, конечно, жесткий – пришлось действовать тремя свайками, меняя их в зависимости от положения коренного конца. Далее продолжение замка и первая пробивка. Извлёк огон с коушем из такелажных тисков: как влитой – зажат намертво. Просто, надо чётко понимать положение ходовых и коренных прядей, и первая прядь в замке определяет успех. В дождливую погоду проведём зачёт по плетению огонов на стальном тросе.

28.04.18. С утра плановые тревоги по живучести. Всё как обычно. Курсанты в спасательных жилетах, с гидрокостюмами в руках. Борьба с пожаром, поступлением воды и покидание судна на плотах. С палубной командой приготовили боевой облегченный пластырь (обычно, используем учебный). Но, этот надо было осмотреть – не превратился ли он в труху за годы хранения в чехле под крылом фоковской надстройки. Этот чехол – самое первое моё произведение на «Палладе». Пошил его из кожзаменителя. Было всё непросто, потому как парусной, как таковой, на тот момент не существовало. Был некий склад всего, что туда можно было запихнуть, плюс – неработающая швейная однострочная машина Подольского завода. Война и немцы! Но, всё получилось, когда первый некий шок прошёл. Ничего не поделаешь – таков результат, долгого отсутствия парусного мастера.

Пластырь оказался надёжно укрытым и сохранился в полном порядке. Приготовили подкильные концы, тали, шкоты пластыря и т.д. Имитировать его постановку не стали. Показал, что к чему подсоединяется, как заводится, за что тянуть, для чего тали и прочее. То, что юный народец мало что понял – нет сомнения, но, хотя бы увидели, на что похож этот коврик, проткнутый стальными трубками.

По ТВ из Владивостока, время от времени, показывают новости о планах проведения ДВ регаты. Много всяких восторженных слов, в том числе, от неких представителей международной ассоциации парусных судов (что-то, я не слыхал ничего ранее об этом образовании и представляющих его иноземцев). Предварительно: гонка из Йосу во Владивосток. Отдельно – яхтенная регата со стартом из Циндао. В общем-то, понятно, что спортивная составляющая для больших парусников здесь – никакая: слишком много помпы и мало участников. Скорее всего, конкурентов два: «Паллада» и «Надежда». Что-то там, про участие парусников Японии, Китая, Кореи – но, гнетут неслабые сомнения. Если уж их не было на домашнем фестивале в Нагасаки… Да, и дистанция гонки – для фрегатов – никакая. Ну, да ладно – возрастное бурчание…

29.04.18. На всех мачтах стук и грохот: пользуясь погодой работаем на высоте. На фок-мачте приступили к замене досок настила марсовой площадки. Поднялся – увидел, что экономный плотник пытается втиснуть пару старых палубных досок – с трещинами и явным износом. Договорились – хотя бы на марс фока, установить только свежие доски. Переделали. Большую проблему здесь же, на марсе доставляет тифон с его обвязкой. Как выяснилось – он, уже давно не рабочий. В своё время попытались заменить улитку, которая от ветхости развалилась, на новую. Но новая отказалась реветь, как не пытались. Так и не поняли, в чём тут дело и перешли на второй тифон на бизани. К тому же, трубка подвода воздуха проходит под «собачьей дырой» в настиле и весьма преграждает доступ. Договорился со старшим механиком – демонтировать всю конструкцию. Нам проще заменить настил под ней, а им – разобраться в нормальных условиях, почему нет звука. Заодно, будет в резерве.

Провёл занятия с первой группой курсантов по судовым устройствам. Я стараюсь рассказывать применение всех этих дел с разными примерами из истории создания, и своей практики. Всегда слушают с интересом. Но, конечно, находится пара-тройка человек, которым всё это до зелёной феньки.

На приборке в конце дня увидел, что за бортом плавают какие-то бумажки, явные пластиковые пакеты и всякая мелочь. Не понял. Постоянно твердим везде и всюду – за борт не бросать ничего. Ежедневно, команда одной из мачт два раза в день проводит сепарацию мусора. Весь пластик – в пакеты и мешки от продуктов – храним до сдачи на берегу. Топим только консервные банки и редко стеклянные. Картон, бумага и всё, что горит – в инсинератор. В отличие от Европы, здесь, на востоке, им ещё можно пользоваться вне террвод.

Но, конечно, за этой неуправляемой толпишкой не уследишь – то, из люмика бросят, то с борта. Менталитет такой – никакой Моисей не победит. Пригрозил издать приказ с наказанием боцмана, чья очередь мачты, руководить сепарацией мусора. Один из палубы признался, что это он поручил курсантам выбросить пепельницу (это, так нежно называется полубочечный обрез на корме). Кроме окурков (а, курят эти детишки, по-моему, всё, и что самое печальное, почти все девушки), конечно, туда бросают и пустые бутылки, пакеты и прочее. И всё это, без раздумий, полетело за борт.

– Как, хотите, так и вылавливайте теперь!

Кое-как, ведром на веревке, участники поймали какой-то пакет. Остальное, этаким ковром окружило борт и корму. Собрал боцманов: – шлюпку за борт – и вперёд: собирать этот мусор. Боцману бизани, на территории которого, эта мусорница – за руль, и с ним матроса, что поручил выбросить. Боцман грота – на лебёдке. Заодно, и наглядный пример народцу на палубе – вот, что будет, при невыполнении экологических требований.

– А, в следующий раз, вплавь!

30.04.18. С утра идёт дождь – то сильный, то морось. Все наши высотные работы пришлось свернуть. Тем не менее, ещё по ранней моей просьбе, электрик Геннадий Михайлович, в какой-то момент мокрого затишья, взобрался на марсовую площадку фока и отсоединил кабели питания от тифона. Теперь его можно демонтировать. Задача не из простых – всё там приржавело и прикипело к фундаменту. Но, по древней мудрости: «Что один человек сотворил – другой всегда может разобрать». Болгарка и лом делают чудеса.

Несмотря на морось, подняли косые и поставили по одному марселю. На фок-мачте поставили и фок. Надо уходить от границы террвод – рядом о. Чеджу-до. Чуть позже добавили верхние марселя. В результате, не успел полностью провести занятия со второй группой по корабельным устройствам. В какой-то момент, чтобы выйти на нужный курс (60 градусов) пришлось делать поворот фордевинд. Корма при этом пересекает линию ветра. Фордевинд получается всегда, даже, если накосячить, всяко разного, с брасопкой. Важно обезветрить корму (контр-бизань на горденя и крюйс-стень-стаксель на гитов), чтобы судно не приводилось к ветру. Всё остальное сделают паруса фок-мачты. На гроте и бизани – все реи – в линию ветра и добрасапливать по мере поворота, пока паруса не заберут с нового галса. На «Мире» все эти дела – без команд с мостика, кроме самых первых для начала поворота. И оверштаг – точно также. Все знают свои действия. Но, «Паллада» – чёрная кошка в тёмной комнате, где вообще, нет никакой кошки. Оставлю без комментария. Что уж, мы будем делать в той самой регате, когда не будет, даже этих, кое-как наученных детишек – предполагать трудно.

Юрий Германович в гонке на яхте «Вега». По корме острова Пахтусова

01.05.18. Моему другу, наставнику, гуру яхтенного спорта и просто – замечательному человеку Юре Пивоварову сегодня 80 лет! Фантастически быстро летит время! Давно ли, когда мы познакомились, ему было чуть за сорок. Юрий Германович, всесторонне одарённый человек. Он и талантливый конструктор, и мастер фигурного катания на коньках, и умелец на все руки. Учёный (кандидат технических наук) и писатель, замечательный дедушка и давно уже, прадед. Бережно храню его книги о парусном спорте, о Владивостоке и работе в Приморском ЦКБ. А, ещё, для меня, ценнейшими, являются его мне письма, полученные по электронной почте в самых разных местах планеты. С добрым юмором, мудрейшими советами, с анекдотами, которые он знает на любую тему и интереснейшими воспоминаниями. Спасибо Юра! Я уверен, что у нас ещё много будет совместных всяких дел и встреч! Обычно, по подобным поводам желают бодрости и т.п. Но, это не про тебя! Дай Бог, твоей энергии и той самой бодрости всем нам, твоим друзьям, хотя бы частично!

Благополучия твоей семье, замечательной супруге Алле Андреевне, дочечкам Леночке и Катюше, их сыновьям и вашим правнукам! Абсолютно, горжусь нашей с тобой дружбой! Сердечно, обнимаю!

Погода установилась – борьба с подтёками ржавчины и т.п. Грот двумя пневматическими молотками приводит в порядок крышу своей надстройки. На фоке плотник пытается прикрепить новые доски настила на марсе. Одновременно, бригада верхолазов демонтирует тифон с неё же. Задача не из простых, потому как, всё там прикипело навсегда. Но, когда я к ним поднялся, уже осталось отдать последнюю гайку. Доступ к ней перекрывала торцевая крышка этого агрегата, и человеческая мысль замерла вместе с болгаркой в их руках. Наступил на неё ногой – доступ есть! Сняли трубу подвода воздуха к тифону (отрезали штуцер после некоторых мучений его отдать). И весь этот металлолом отдали механикам – пусть думают, что с этим делать.

В это время плотник столкнулся с сильной проблемой: доставленные снабженцами болты с гайками, для крепления досок к контуру марсовой площадки, оказались большего диаметра. Надо рассверливать старые отверстия. Мощная дрель, сверло – но, полный ступор. Металл всей конструкции достаточно прочный. Несмотря на мою помощь (давил на дрель сверху) – сняли только фаску с отверстия. Понятно, что с этим сверлением, ничего не получится. Решили закрепить все доски отдельной рамкой на саморезах. А после, снизу, в старые отверстия ввернуть мощные шурупы. И, никуда этот настил не денется.

Здесь же, я стал решать неслабую дилемму: для входа с вант в собачью дыру надо избавиться от одной ступени (балясины), которые приварены к путенс-вантам. Раздумывал и так, и этак – сделать этот вход левее или прямо с вант. Направил на пробу своего лучшего инструктора Женю. Тот, по-всякому изображал поднимающегося курсанта – и прямо в дыру, и слева. Но, пока, конечно, путь преграждали те самые ступени, одну из которых надо отрезать. Что-то, Женьке не понравилось, особенно, слева. Полез сам. Примерился там, и там. С одной стороны, народ привык идти прямо, и обходить носовую брам-ванту. Для этого надо наступить на ту самую перекладинку, которую я намерен срезать. Но, вообще-то, конструкторами вход на марс спроектирован сбоку от прямого хода. Для этой цели, даже ворст (стальной прут от проворачивания вилки талрепов брам-вант) установлен достаточно высоко, чтобы под ним пройти на марс.

Так что, после всяких примерок и раздумий – решение принято: отрезать балясину на прямом входе. Сделано. Теперь, вход на марсовую площадку с вант прямо в дыру. С учётом новых курсантов на каждый рейс, из которых далеко не все, воспринимают высоту – это усовершенствование будет неслабой подмогой. Подъём по путенс-вантам, хотя он относительно короткий, но – под отрицательным углом и без применения страховки. На рангоутных учениях насмотрелись на всякое. А, когда привыкнут – без труда, обойдут этот вход по путенс-вантам сбоку в штатный проём для этой цели.

На «Мире» – эти, т.н. «собачьи дыры» есть и на марсе и на салинге. Хотя там в мою бытность, в рейсах до полугода продолжительностью, курсанты уже не боялись ничего. Но, тем не менее, пользовались, когда это было удобнее. Ко всякому надуманному пафосу: настоящий моряк через дыры не ходит – я отношусь брезгливо. Безопасность на парусном судне для курсантов – прежде всего, в т.ч. и в таких элементах.

03.05.18. Снова погода мокрая. Ветра особого нет, но морось, переходящая в дождь – то и дело. Все палубные работы под вопросом. Но, тем не менее, зачистили на фоке пневмоинструментом правую часть марсовой площадки – периметр и всякие уголки. Сам по-всякому примерил, где приварить ручку-перекладину, чтобы за неё браться рукой при выходе на площадку. Иначе, ведь, будут скрестись своими ручонками по настилу, где толком не зацепиться. В результате, решил приварить не только перекладину, но и рядом, некое подобие небольшого трапа из двух балясин. Стармех поручил изготовление этих деталей, по моим эскизам, токарю – умельцу на все руки. Тот немного побурчал (все мы, такие, когда неожиданно сваливается чужая забота), но, конечно, сделает на высшем уровне. На высоте, приварим к фундаменту площадки, уже с мотористом Ваней, который, когда-то был в палубной команде.

Ожидается усиление ветра, и центр этой продувки будет как раз на нашем пути на север. Капитан вызвал старпома и меня на мостик. Рассмотрели карту ветров: под Пусаном – некоторое затишье. Пока не раздуло, надо идти под прикрытие берегов. В Приморье объявлено штормовое предупреждение – зона действия циклона от 600 км, и мы тоже под его влиянием. Обогнули Цусиму и пошли на NW.

03.05.18. Дождя нет, ветер в галфвинд, 7-8 м/сек. Подняли косые, поставили нижние марселя и фок. Чуть позже добавили грот. Постепенно разогнались более 8-ми узлов. Ветер – то, отходит (становится полнее), то, становится круче. В какой-то момент пришлось натянуть штормовой леер на правом борту. Народ продолжал зачищать ржавые места и закрывать их грунтом. Гротовские молотят по крыше своей надстройки пневматическими молотками. Грохот под ней – несусветный. Здесь же, заняты клетнёвкой готовых мантылей для шкотов стакселей (пока, только два). Задействованный народ оглох в этом тарараме окончательно.

На фоке зачистили фундамент марсовой площадки справа от мачты – можно укладывать настил. Перед ужином ветер усилился и резко зашёл – все прямые обстенились (прижались к мачтам). «Паллада» остановилась. Чтобы убрать паруса, необходимо обрасопить реи на фордевинд. На фоке проделали довольно быстро. Грот, которому до своих брасов надо бежать в корму, долго собирался, но фок перекрыл их парусам кислород и необходимость в брасопке отпала. Напор ветра ослаб и можно их взять на горденя и гитовы, без опасения порвать. Ну, а фоку и бизани пришлось брасопиться на прежний галс. Укатали довольно быстро, хотя и пришлось, пару раз рявкнуть с палубы в рупор.

Только закончился аврал, как небо опрокинулось проливным дождём с ветром. Запрещён даже, выход на палубу, кроме средней надстройки. Но, подвигов уже совершать не надо. Так что, всем повезло. Но, из своей практики можно вспомнить, что всегда, резкий поворот ветра или его внезапное затишье, вели ко всяким страстям, и борьбе за живучесть парусов и такелажа.

04.05.18. Ветер, волна, крен. Пришлось на некоторое время натянуть штормовой леер на правом борту. Но, погода солнечная. На марсе фока продолжили укладывать настил. Левая часть застелена. На правой можно только сидеть, свесив ноги. Так и делали. Плотник размечал доски, матрос Володя пилил их ручной циркуляркой, а я прижимал их ногами своим весом к небольшому зазору, чтобы пила проходила. Иногда, на крутой амплитуде качки, как это сейчас модно выражаться – было стрёмно… Этому диску всё равно, что пилить. Но, конечно, все мы надёжно раскрепились.

Убрали паруса, леер и легли в дрейф. По прогнозу ветер ослабеет – надо заниматься высотными работами. И в первую очередь, по предложению капитана, сменить брамсель на грот-мачте. Я планировал эту работу на стоянку, но согласился. Непредсказуемая июньская погода во Владивостоке может внести свои коррективы. Так что, постоянно, во всех наших делах мы живём одним днём. Вот и завтра, надо уложиться в очень сжатое время, потому как, к вечеру, по прогнозу – усиление ветра.

Сегодня день рождения моих друзей-однофамильцев: Попова Валерия Николаевича, капитана яхты «Пульсар» и Кости Попова, главного боцмана «Мира», которого я, когда-то сменил на этой должности. Об обоих можно много говорить в самом лучшем ключе, что я и делала в своих дневниках не раз. К сожалению, Валерий Николаевич, профессор по теории машин и механизмов, кандидат наук, выдающийся яхтсмен и просто, добрый товарищ, ушёл из жизни несколько лет назад. Много пройдено с ним яхтенных миль, морей и стран. До последнего дня, всегда он меня поздравлял с разными датами. Остался в памяти, как хороший надёжный друг.

Справа Костя Попов. В центре — выдающийся конструктор парусных судов Зигмунд Хорень. Сопот. Польша

Костя Попов – живая легенда парусного флота – столько отдано этому делу. Конечно, если бы не проблемы с коленом, по сей день был бы на своём «Мире». Всегда мы с ним были и остаёмся добрыми друзьями. Удачи тебе, Костя!

05.05.18. День, непривычно тяжёлый по нервной нагрузке. Ненужный спор по теме подъёма к брам-рею запасного брамселя. Чтобы не обострять ситуацию, согласился поднимать фалом грот-бом-брам-стакселя. Конечно, потеряли время на возню с отдачей мантыля от паруса. Без дополнительной оттяжки, срезанный брамсель, ветром отнесло далеко за борт – еле поймали. Оттяжка ниралом – неэффективна. А, надо было, просто завести грузовой шкентель через блок на мачте – проверено неоднократно. Всё это есть, приготовить – минимум времени. Но, некие обиды: «А, мы, всегда поднимаем фалом и никак по-другому». Ну, да, на стоянке, и в безветрие – почему бы, нет. Хотя, той же возни по подготовке больше, чем завести блок и верёвку. И народ надо расставлять: на фал, на нирал (снасть для убирания косого паруса, который выведен на другую мачту) и на оттяжку, которую после отлова летающего паруса, всё-таки завели. Убедился лишний раз – нельзя соглашаться, ни с чьим мнением, если знаешь, что делаешь. Пусть обижаются, хоть до посинения.

Освободили парусную шахту от склада обвесов, кусков старых парусов, чтобы достать через неё запасной брамсель. Достали, осмотрели, приготовили, предварительно убедившись, что маркировка на нём именно брамселя. Поднятый на рей, оказался много короче нужного размера, как не пытались его там растянуть. Не поняли с боцманом грота, ничего. Деваться некуда – смайнали. Сильно пожалел, что суета со снастями для подъёма паруса на рей отвлекла, и не измерил длину верхней шкаторины (теряю нюх!). Рассмотрели единственную фабричную маркировку – всё-таки, это бом-брамсель, который на 4 метра короче. Последняя буква в аббревиатуре оказалась стёрта и еле угадывалась при тщательном рассмотрении. Ещё один опыт. К сожалению, про умного, который учится на своих ошибках (мудрые их не допускают). Будем его поднимать на бом-брам-рей для замены бом-брамселя, у которого не слабая дыра. А срезанный брамсель доставили в парусную – придётся его ударно ремонтировать.

Меж всех этих дел, развернули на палубе остаток старого паруса. Плотник с компанией пролезли по нему на четвереньках с линейкой, и отмерили нужный размер для изготовления нового внешнего чехла. Набили люверсы на привязную часть, и в парусной я его окончательно обшил. Старый чехол превратился в решето и пыль. Вот так, действует солнце на дакрон. Все прямые паруса защищены т.н. бантом – широкой, дополнительно нашитой у верхней шкаторины, полосой. Она при укатке паруса оказывается сверху и прикрывает тело паруса от излучения. Но, со временем – горит. И лучшая дополнительная защита – внешний чехол, который накрывает весь укатанный парус, в т.ч. и поверх этого защитного банта. Очень эффективно, особенно, если паруса, как на «Палладе», не срезаются на зимний отстой. «Паллада» всегда зимой была в рейсе, кроме, пожалуй, последней. На «Надежде» и «Мире» такой защиты не применяют, а напрасно. И там, и там – были рулоны этих внешних чехлов, которые за неприменением, я пускал на всякие обвесы и т.п.

В завершение этого дёрганого дня встретил газосварщика, который сообщил, что мои скоб-трапы для марсовой площадки фока готовы и лежат в инсинераторной. Пошёл с народом их забирать, а там вахтенный моторист, как раз, разжигает инсинератор (печь) – дверь закрыта. Иначе, дым валит вовнутрь. Да, что же, ты будешь делать! Приоткрыл дверь – тот вопит, я злобствую, а железки – не забрать. Ушёл – думаю, теперь ГЭС скажет стармеху, что гнали с этим делом, он тратил время, а палубе не нужно. Попробуй потом сунься с заявкой на что-либо. Но, к нашей удаче, моторист Василий Иосифович, когда разжёг свою эту печку, сообразил, что не просто так, я выскакивал из себя. И, с кем-то, передал железки. Тут же их покрасили, несмотря на окончание рабочего дня. Завтра приварим на место.

06.05.18. Всё небо обложило непроницаемой серой мглой. Морось. Все наши планы по работе со сваркой, зачисткой болгаркой отдельных участков на марсовой площадке – получили отставку. Но на бом-брам-рей грот-мачты народ поднялся в ожидании бом-брамселя. Вместе с моросью усилился ветер, и капитан, дал команду: «Всем вниз!» Так что, проблема ещё та: не в первый раз менять паруса на высоте под дождём, но обычно, было как-то теплее по погоде. Непростая задача.

Осмотрел порывы в парусной на снятом брамселе. Сгорели участки паруса, неприкрытые чехлом. Сгорели, конечно, не в прямом смысле. Это воздействие ультрафиолетового облучения на материал паруса – тот самый дакрон. Дакрон – это общее название синтетики, из которой они шьются. А, так – есть несколько разновидностей по названию фирм-производителей: димейшн-полиэнт, контандер, бейнбридж и т.д. Все они отличаются прочностными характеристиками, всякими соотношениями – основа-уток, сопротивлением растяжению, коландрованным финишингом (воздухонепроницаемым покрытием) и т.п. Но, все – подвержены влиянию солнечного излучения. Синтетика – гольная химия.

Все порывы расположены вдоль и продолжают рваться с характерным таким треском при случайном натяжении материала. Поэтому, решил нашить дублировки шириной до метра, прямо по размерам полотнищ, из которых пошит парус. Большая швейная машина американского производства («Глобал»), уже давно убрана в сторонку из-за своей ненадёжности, а вместо неё стоит моя «Минерва», на которой я работал еще на «Надежде». Они её списали – вот она и досталась мне снова. После некоторых регулировок работает надёжно и без пропусков швов. Вот только вылет у неё короткий, но какие только порывы, в любых местах самых тяжёлых парусов, я на ней не устранял! Так что, к концу дня брамсель был готов. Заодно, начал делать новый внешний чехол для бом-брамселя. Старый – нечто убитое навсегда. Привлёк двух помощников – плотника, которому на марсе с досками работать невозможно, и курсантку Елизавету. Без их помощи – пришлось бы, весьма непросто, перемещать 124 кв. метра, обликованного стальным тросом паруса, по столу-плазу в швейную машину.

07.05.18. Каждый день, под парусами, перемещаемся всё ближе к своим террводам. Становится всё холоднее. Обливание по утрам, наконец-то, приобрело некую эффективность. Появляется пар и чувствуется внутренний разогрев. Конечно, вода уже не ледяная, по обеденной информации всего 4 градуса. Но, это на глубине её забора. У поверхности, откуда я её черпаю, конечно, теплее.

Погода унылая, но, в отличие от вчерашнего дня – сухая. Зато, весьма прохладно. Подшкиперу поручил выдать всем работающим на реях рабочие перчатки с резиновой насечкой, хотя и запрещено инструкциями в них работать на высоте. При подъёме отремонтированного брамселя через парусную шахту, пока я, где-то щёлкал зубами в стороне по другим делам, умудрились его надорвать ещё раз. Конечно, чтобы протащить через шахту не сложенный парус – его надо придерживать у нижнего среза шахты и направлять к центру. Здесь же, дикие люди, которые тянут грузовой шкентель, способны мамонта разорвать как салфетку. Не впервой. На повторный ремонт ушло полдня. Пока копался с ним с помощниками, думал, что на палубе уже никого нет. Но, оказалось – внешний чехол уже привязан, а изрешеченный на бом-брам-рее – срезан.

Подняли брамсель на рей. Выбили его же шкотами. Хороший приём – я раньше такой метод не применял, потому как, требует достаточно много людей на шкотах внизу. Предпочитал набивать верхнюю шкаторину на рее талью. Привязали – осталось провести новые гордени. Старые сгорели. В т.ч., и нирал бом-брам-стакселя, которым одерживали фал при подъеме паруса на рей. Всё превратилось в буквальном смысле в стеклянную труху, и на чём только держалось это подобие веревок – совершенно, непонятно. Чем выше расположены снасти, тем больше им достается от солнца. Верхние брасы и прочие, там же, синтетические концы, однозначно надо менять каждые два года. За это время изготовил новый внешний чехол для бом-брамселя.

08.05.18. Погода сухая и холодная. Значит можно заняться сваркой под марсовой площадкой и парусами на гроте. В самый последний момент поменял местами отдельную скобу-балясину и скоб-трап. Я и раньше прицеливался на это, но не было какой-то уверенности, что это более удобно для перехвата руками. Но, поменяли, и оказалось, что, именно, так и надо. Моторист Ваня, когда-то бывший наш матрос в палубной команде, приварил к фундаменту марса все эти опоры. Вроде бы, не очень большой объём работы, но прокопались до обеда. Осталось достелить доски, всё там закрепить и марсовая площадка на фоке будет самым безопасным местом для подъёма и обучения любого народа.

На каждых рангоутных учениях с новым набором курсантов – процент дрожащих коленок – не меняется. Это уже после, как освоятся с высотой и отрицательным углом, их в эту дыру не заманишь. Но, для этой цели, уже есть отдельный вход на каждый марс, расположенный, чуть в корму на площадке с высоко расположенным ворстом над талрепами брам-вант. К нему ведёт соседняя группа балясин (перекладин между путенс-вантами).

На гроте подняли бом-брамсель на рей, растянули и привязали. Заменили гордени. На всё про всё ушёл весь день. На ранее срезанном бом-брамселе нашёл дыру (всё одно и то же – вдоль полотнища от шва до шва) и зашил на своей машине. Укатали и на стеллаж. Так что, один запасной для фока и грота есть (взаимозаменяемы). Теперь, надо откопать в стеллажных залежах рваный брамсель для такой же цели. Вообще-то, почти все паруса на «Палладе» убиты сильно. Между прочим – это показатель былой на них нагрузки, когда, почти в каждом году, было не менее 270 суток в море. В общем-то, я на это и купился, когда кивнул головой на приглашение. К сожалению, вселенская энтропия и сюда добралась и в этом году дошли до восьмидесяти двух ходовых суток. И, они-то, под вопросом.

09.05.18. День Победы. Безусловно – это день номер один. Всё прочее – так, символика. А это – настоящее. Вспоминая свою начальную школу №40 (позже сменился номер на 34) в городе Курске, сейчас удивляюсь, что, в то время, это был обычный рабочий день. Конечно, что-то там упоминали, но как-то буднично. Много позднее, в общем-то, стало понятно, что война переросла в другое измерение, и возводить победу в официальный всенародный праздник руководство страны (конечно, Сталин!) – посчитало преждевременным. Наверное, напрасно. Не отсюда ли, растут некие ноги всякой ожившей дряни.

Но, тем не менее, навсегда осталось в памяти, как возле своего барака, все соседи вечером накрывали общий стол прямо на улице, между двух крылечек. Только с нашей стороны дома, было трое участников совсем недавней войны: дядя Толя Тромза, потерявший в боях ногу (мастер на все руки), дядя Ваня Груздев, отец моего приятеля по школьным годам, также окончившего наше Училище, дядя Саша Купцов. Дядя Ваня Озеров, всю войну – машинист паровоза, где работа, ничем не уступала по своей ответственности боевым действиям. Попробуй не уложись в график, или сломайся – практически, высшая мера обеспечена. И, конечно, наша семья – все дружили. По мере разогрева, присоединялись жители соседнего барака, сложенного из железнодорожных шпал (наш был каменный). Здесь же, присоединялись и обитатели Стрелецкой слободы, к которым вела дорога мимо наших домов. Гуляние – до утра, в основном с песнями, которые знали все. А рядом был разбомбленный в пух и прах Курский вокзал, который и восстанавливать не стали, а рядом построили новый. А мимо развалин старого я так и ходил через ж/д мост в школу № 37 на Мурыновку до поступления в Адмиралтейство, из которого совсем в недавнее время убрали наше Училище инженерных кадров для подводного атомного флота. И чего Главкому не сиделось в столице…

Так что, для простого народа день Победы всегда был Днём! Независимо от указов.

На судне, с утра, торжественный подъём Государственного флага: все курсанты по форме номер три первого срока. Во второй половине дня – концерт их силами в честь праздника. Начало совпало с московским парадом. Как я не хотел посмотреть его по ТВ – всё равно, надел военную форму, приколол гвардейскую ленточку и пришёл в аудиторию, где это действо разворачивалось. Личным примером – уважение к этому Дню.

10.05-11.05.18. Последний день этого рейса. Поступила информация о швартовке на наше прежнее место, откуда ушла «Надежда». Всё там стало получше, в плане экологии – уже не высыпают ту черную угольную массу напрямую. Но, известный мост нависает прямо над мачтами, и с него время от времени сыплется всяко разное. Пыль и какую-то грязь, как-нибудь переживём – главное – увернуться от булыжников. Некая коллекция хранится в моей кладовке. На долгую стоянку, вообще-то, это проблема. По-хорошему, надо ходить в касках. Но, и гарантий, что пока до неё доберешься – абсолютных – нет. «Надежда», пока стояла на этом месте, меняла палубный настил. И вся была под водонепроницаемыми тентами. Нам остаётся надеяться на авось. Всё-таки, наверное, растянем над открытыми участками палубы, где входы, некое подобие защиты.

Все косые паруса укутали чехлами (от тех же, грязевых осадков). Завалили бортовые брас-выстрелы. С крыши носовой надстройки спустили на палубу сходню, которая будет вместо парадного трапа (трапы очень даже надо беречь!). Также, на палубу переместили будку для вахты у трапа. Когда-то, я настоял на её изготовлении, и очень, она выручила нашу команду в зимнюю стоянку. Теперь, заодно, будет прикрывать вахтенного от моста.

Утром позвонил своему старинному другу Валере Колеснику – успел поздравить с юбилеем до окончания этого дня на западе. Постепенно, переваливаем очередные рубежи…

Через полтора часа швартовка. Далее в планах – нечто, типа Алых парусов для выпускников. Речь об этом появляется на экранах. И в августе, не очень понятная регата больших парусников.

Здравствуй Родина, так скромно, нас любящая… Но, мы-то тебя любим больше!

Далее

В начало