1. Предисловие   

Исследование аномалий морской среды и создание аппаратуры для их обнаружения стали одним из важнейших научно — технических направлений ЦНИИ «Гранит» во второй половине прошлого века. Работы по этому направлению начались в институте 1967 году. Однако на сайте  МемоКлуба отсутствуют публикации, посвященные этим работам. Лишь в публикации   «В секторе обработки сигналов» [1] упоминается об этом направлении и то в одной фразе. В списке авторов Клуба работавших по этому направлению содержатся всего 2 фамилии: Ю.С. Ицкович и  И.А. Цалкин. Такое  положение не соответствует высокой государственной оценке значимости этих работ. В 1984 году вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР, которым за решение этой сложной научно – технической проблемы ЦНИИ «Гранит» был награжден орденом Ленина. Главным конструкторам двух созданных комплексов Л.П. Свиридову и Л.Ф. Рыбалко были  присуждены Ленинские премии. За разработку и промышленное внедрение аппаратуры трём руководящим сотрудникам института были присуждены Государственные премии. Более двухсот сотрудников института были награждены орденами и медалями.

В юбилейной книге «100 лет от Центральной научно-технической лаборатории Военного ведомства России — до Концерна «Гранит-Электрон». Создание и развитие» [2] истории становления и развития указанного направления посвящено  10 страниц. Однако история в этой книге  подверглась «редактированию». Такое же «редактирование» было уже и в более ранней юбилейной книге «Центральный научно-исследовательский институт «Гранит» в событиях и датах за 75 лет» [3],  когда директором  ЦНИИ «Гранит» был В.А. Никольцев. А началось «редактирование» во время, когда генеральным директором НПО «Гранит» был И.Ю. Кривцов  (1985 – 1992 г.г.). Основная   цель «редактирования» — изменить информацию о вкладе участников работ в создание рассматриваемого направления. О причинах, побудивших  «редактирование», — ниже.

Правдиво и подробно (151 страница) история становления и развития направления показана в эссе  «Фанаты морских аномалий» [4].  Автор эссе -  Лев Петрович Свиридов. Он  был главным конструктором опытно-конструкторской работы (ОКР) «Тукан» — первого комплекса обнаружения аномалий морской среды, созданного в ЦНИИ «Гранит» и в СССР и принятого на вооружение ВМФ под названием «МНК-200». Он лауреат Ленинской премии, присужденной ему за этот комплекс. Эссе было закончено в декабре 1999 года и, впоследствии, опубликовано в Интернете. Фамилии, имена и отчества сотрудников ЦНИИ «Гранит» и сотрудников предприятий – соисполнителей в эссе были его автором намеренно изменены, но при этом они начинались на те же самые буквы, что и действительные. Через некоторое время в Интернете на сайте http://izavi.narod.ru/NEA.html       была опубликована откорректированная версия эссе, а авторская версия была удалена.  Корректировка заключалась только лишь в указании действительных фамилий, имен и отчеств участников работ. Автор корректировки  –  Игорь Михайлович Завилович. В 1971 году я, будучи заместителем главного конструктора ОКР «Тукан», принял его в свою группу как инженера — гидролога. К этому времени работы по направлению  шли уже 3,5 года. Поэтому Игорь не знал многих участников, работавших до его поступления в институт. Да и далее, учитывая его статус в то время, он не сталкивался со многими участниками работ, начальниками подразделений ЦНИИ «Гранит»  и  участниками работ предприятий – соисполнителей. Поэтому многих сотрудников, упоминаемых автором эссе, он  не знал. Фамилии, имена и отчества этих сотрудников, к сожалению, остались в опубликованном варианте  И.М. Завиловича измененными, то есть такими, какими они были указаны  автором эссе в оригинале. Так, например, в откорректированном эссе фамилия начальника отдела перспективных исследований ЦНИИ «Гранит» указана как Л(ойко) И(лья) У(стинович). В действительности это Л(юбченко) И(ван) У(льянович). К сожалению, в эссе остался ряд ошибок, связанных с восстановлением действительных имен, отчеств и фамилий. Но это не умаляет важность выполненной Завиловичем огромной работы  по корректировке, обеспечившей  восстановление, хотя и не полное, действительных фамилий, имен и отчеств     реальных участников происходивших событий.

Понятно, что по указанной причине — наличие в юбилейных изданиях «редактирования» — материалы эссе не использованы в книге [2] и даже ссылка на него отсутствует, хотя в авантитуле этой книги указано, что она  «включает материалы государственных архивов, сведения и выдержки из предыдущих изданий на эту тему, воспоминания ветеранов, сведения из энцикло­педических изданий, периодической печати, Интернета (подчеркнуто мною. – Ц. И.) и других источников». Однако это утверждение не соответствует действительности.

Огромная заслуга И.М. Завилович, помимо его большого личного вклада в работы по направлению, — он сохранил взгляд на историю становления и развития направления одного из главных действующих лиц — Льва Петровича Свиридова.

Я посвятил работам по рассматриваемому направлению почти  23 года из 31 года работы в ЦНИИ «Гранит». Был заместителем главного конструктора по теории и обработке информации с начала только ОКР «Тукан», а позже и ОКР «Кайра», а также основным исполнителем ряда НИР по указанному направлению: «Гоацин», «Чомга» и др.  Я автор свыше 90 печатных научных работ. Имею 56 изобретений,  заявки на 46 из которых  поданы по рассматриваемому направлению.  (Список изобретений, в которых я являюсь автором, приведен в  конце публикации раздел «12. Приложение»).  26 изобретений  внедрены в работах по рассматриваемому направлению (сделана отметка в авторском свидетельстве). В действительности внедрено больше, так как не по всем изобретениям были  оформлены акты внедрения. Только за работы по рассматриваемому направлению я получил  57 наград и поощрений: медали, благодарности,   почетные   грамоты,   почетные  звания  и  др.  Из них 2 государственные награды были вручены в 1986 году.

Слева направо, верхний ряд: В.П. Адерихин, А.А. Козырев Н.А. Белугин, В.В. Туренко, И.М. Завилович, И.А. Колядин, А.Г. Дятлов, Б.М. Иванов, А.В. Бокулев, 2-й ряд: И.А. Цалкин, Н.И. Баранов, А.И. Сучков, М.С. Ильин, А.В. Аржанников, В.А. Цвикевич, А.И. Иванов, Н.А. Воропаев, нижний ряд: Л.Н. Попченкова, Е.И. Зуева, И.Ю. Кривцов, В.А. Букатов, В.В. Павлов, Н.П. Птицына, и Ю.Е. Голубев

Изложенное подтверждают соответствующие записи в трудовой книжке и мои авторские свидетельства на изобретения.

Моё награждение государственной наградой подтверждает также приведенная фотография. Она заимствована из книги ([2] с. 216). В тексте на этой странице указано: «На приведенной фотографии представлены сотрудники предприятия после вручения им правительственных  наград заместителем Министра судостроительной промышленности В.А. Букатовым». Размещение этой фотографии в книге [2] является серьезной промашкой соредактора книги О.М. Аврова, так как эта фотография противоречит последующему тексту в книге и  вскрывает выполненное «редактирование».

«Редактирование» в книге [2] и высказанная в эссе надежда Льва Петровича на то, что его “рукопись”  будет дополнена “подробными деталями”, побудили меня Ветерана труда ЦНИИ «Гранит» подготовить данную публикацию. При её подготовке я, помимо сохранившихся документов и собственных воспоминаний, естественно широко использовал материалы эссе [4] и, для подтверждения достоверности изложения, часто  его цитирую, используя  кавычки «ёлочки».  Внутренние цитаты  эссе, как и в оригинале, заключены в кавычки „лапки“. Учитывая большой объем эссе, при цитировании его я указываю дополнительно страницы. Названия разделов в публикации, заключённые в кавычки  „лапки“, указывают на наличие в эссе [4] раздела с аналогичным названием.

За время от начала работ по исследованию аномалий  морской  среды до создания первых комплексов  для их обнаружения, институт неоднократно менял своё название. Запутали ли эти действия «вероятного противника» – не знаю. Меня они точно запутали. Поэтому в публикации я, в основном, использую название ЦНИИ «Гранит» или просто «Гранит», хотя, возможно, в рассматриваемое в данном месте текста время институт официально назывался иначе. Прошу извинить за такие возможные ошибки.

2. “Всё начиналось так“

В 50–70-х годах прошлого века в стране интенсивно шло строительство  атомных подводных лодок (ПЛА), оборудованных современными радиоэлектронными средствами освещения подводной обстановки. «Это было обусловлено выполнением требований государства по обеспечению стратегического паритета ядерных сверхдержав в Мировом океане. Командованием ВМФ была поставлена задача создания принципиально новых средств радиоэлектронного вооружения по обнаружению и длительному слежению за атомными подводными лодками вероятного противника» [5].   

В ГОИ им. С.И. Вавилова ещё в 50-х годах были начаты работы по прикладной гидрооптике. Разработка гидрооптических систем и исследования оптических неоднородностей морской среды оптическими методами проводились под руководством  доктора технических наук  С.Я. Эмдина. В результате теоретических исследований, математического моделирования и многочисленных натурных исследований в искусственных бассейнах и в Мировом океане было открыто и описано новое физическое явление по возникновению, развитию и диссипации турбулентных образований естественного и искусственного происхождения. Диплом на открытие нового физического явления — «Закономерности пространственно-временной изменчивости гидрофизических полей в океане» — был выдан Комитетом по делам изобретений и открытий СССР 19 июня 1973 года с приоритетом 1963 год. Авторы открытия: С.Я. Эмдин и Е.Я. Бузов.  Открытие, сделанное С.Я. Эмдиным и Е.Я. Бузовым, способствовало решению поставленной командованием ВМФ задачи и подтолкнуло   развитие работ по рассматриваемому направлению, которые велись в ряде НИИ различных отраслевых министерств, НИИ ВМФ и институтах АН СССР.

27 января 1967 года, в значительной мере благодаря усилиям Е.Я. Бузова (в то время начальника отдела Радиотехнического  управления ВМФ), вышло  Постановление ЦК КПСС и СМ СССР о развитии работ по данному направлению. В соответствии с Постановлением дальнейшее развитие этого нового направления должно было идти по пути создания многоканальных комплексов обнаружения аномалий морской среды, использующих, помимо оптического, другие каналы, регистрирующие изменения различных гидрофизических полей (ГФП) в морской среде. Важность и сложность проблемы в Постановлении подчеркивалась огромным списком участвующих в работе организаций и предприятий различных министерств, институтов АН СССР и институтов ВМФ. Вот не полный список организаций, подключенных к проблеме: ГОИ им. С.И. Вавилова, Конструкторское бюро Киевского завода «Арсенал», ГЕОХИ им. В.И. Вернадского,   ВНИИФТРИ, ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова, ИАЭ им. И.В.  Курчатова, Ленинградское конструкторское бюро аналитического приборостроения академии наук, Союзный НИИ приборостроения, Ленинградский НИИ телевидения, Институт метрологии им. Д.И. Менделеева, Институт океанологии им. П.П. Ширшова и др. Естественно в постановление были включены и проектанты кораблей и ПЛ, на которые должна устанавливаться разрабатываемая аппаратура. 

Головным предприятием по проблеме в целом этим Постановлением был определен ЦНИИ «Гранит». При этом институту  были предоставлены особые льготы. В частности, авансировано право на строительство двадцати тысяч квадратных метров площади (в счёт этого был построен корпус на Греческом переулке), предоставлена возможность приобретения импортной аппаратуры на пятьдесят тысяч долларов  (в 60-ые годы прошлого века это была огромная сумма) и обеспечивалась возможность подключать к этим  важнейшим работам все организации, полезные в будущем, а с некоторых даже снимать “менее важные“ работы, и др. Постановление не только возлагало ответственность за комплексное проектирование на ЦНИИ «Гранит», но и поручало ему делать две ОКР  — «Тукан» и «Кайра» — и несколько научно – исследовательских работ для будущего задела. 

Учитывая новизну и многопрофильность проблемы, координация фундаментальных и прикладных исследований по проблеме была возложена на специально созданный в 1967 году Научный совет по комплексной проблеме  «Гидрофизика» при Президиуме АН СССР, возглавляемый академиком А.П. Александровым.  Директор  ЦНИИ «Гранит» В.В. Павлов был включён в состав членов Совета, делал доклады на его заседаниях и всегда при этом брал Свиридова на эти заседания.  Доклады для Совета до середины 1975 года обычно готовил я, но на самом совете не был ни разу.  Актуальность создания нового вида радиоэлектронного вооружения в сжатые сроки обусловили принятие Научным советом по «Гидрофизике» нестандартного и нетрадиционного решения — выполнять разработку и создание аппаратуры одновременно с проведением натурных и теоретических исследований по проблеме.

Работы по новому направлению в ЦНИИ «Гранит» начались в НИО перспективных исследований.  Начальником этого отдела был  И.У. Любченко. Директор ЦНИИ «Гранит» В.В. Павлов перевел в сектор Б.И. Виленкина, входящий в перспективный отдел,  Л.П. Свиридова. До этого времени Л.П. Свиридов был заместителем начальника НИО, которым  руководил В.В. Павлов до 1965 года, когда В.В. Павлов стал директором ЦНИИ «Гранит».  В обеспечение двух указанных ОКР в перспективном отделе были начаты два аванпроекта. Главным конструктором одной ОКР – «Тукан»  (для систем на подводных лодках) — был назначен Л.П. Свиридов. Главным конструктором второй ОКР – «Кайра» (для систем на надводных кораблях) — был назначен Б.И. Виленкин. Эти назначения, по существу, определили судьбы этих ОКР. Л.П. Свиридов был настоящим фанатом направления. Он был одержим созданием комплекса «Тукан» в отличие от Б.И. Виленкина. «Опытный, пожилой и  “тёртый” Виленкин, в своё время оснастивший корабли флота эффективной радиолокационной аппаратурой и получивший за это Государственную премию, к моменту начала работ по “Кайре”  приобретал уже  “возрастные черты“ осторожности  и даже обидной для окружающей его молодёжи — черты лени и бюрократизма» ([4] с. 12). В  1972 году   Б.И. Виленкин ушел на пенсию и вместо него главным конструктором ОКР «Кайра» был назначен Л.Ф. Рыбалко. Вот как характеризовал Л.Ф. Рыбалко Л.П. Свиридов:  «Его “метода — бери, что легко берётся и плохо лежит“  была, как  оказалось позже, основой его жизненного кредо и вскоре кроме “крутой нервотрёпки“ ничего хорошего не приносила. Не  хотел  он  жить спокойно, поскромнее, но своими трудами…» ([4] с. 136). Под “крутой нервотрёпкой“ Свиридов имел в виду последствия, вызванные совершённым Рыбалко плагиатом в представленной им докторской диссертации по совокупности выполненных работ. Но об этом ниже – в разделе 9.

В соответствии с Постановлением о развитии работ по направлению срок выполнения аванпроекта  по ОКР «Тукан» был 1,5 года, а по ОКР «Кайра» — на квартал больше. К концу аванпроектов необходимо было ответить на один вопрос: берётся ли институт за эти ОКР, и с какими тактико-техническими характеристиками? Фактически работы в институте начинались с нуля. Институт был абсолютно не знаком с проблемой. Более того, проблема не соответствовала его профилю. Поэтому в институте не было специалистов, имеющих опыт работы в совершенно новых для института областях науки и техники. И это  при указанном выше условии, принятом Научным советом по «Гидрофизике», — выполнять разработку и создание аппаратуры одновременно с проведением натурных и теоретических исследований по проблеме.

Предписанная постановлением роль первопроходца требовала форсирование работ по «Тукану». Для этого «сначала нужно организовать комплексную группу, наполнить её исполнителями и постараться, не ошибаясь в неизвестных пока личностях — образовать “генералитет“, найти первого заместителя главного конструктора по комплексу, заместителя по конструкции, по датчикам, по технологии, по обработке информации, по испытаниям, по экономике — руководителя заказа» ([4] с. 12). Поговорив с работавшим в отделе  старшим научным сотрудником кандидатом технических наук  Цвикевичем Виктором Александровичем, Свиридов предложил ему должность начальника важнейшей для решения проблемы лаборатории – лаборатории преобразователей ГФП. Цвикевич, дав  согласие, посоветовал Свиридову поговорить ещё с двумя кандидатами технических наук: со мной, как он характеризовал  «специалистом высокого класса», и Чекиным Аркадием Константиновичем  -  большим умницей.  «Оба они работали в других отделах, но, по его мнению,  «могли бы  быть очень полезны«. — Вам нужно с ними поговорить самому, — закончил он» ([4] с. 13). Первый разговор состоялся с А.К. Чекиным. Учитывая его опыт работы заместителем научного руководителя по НИР, Свиридов предложил ему стать заместителем главного конструктора по   ОКР  «Тукан» и должность младшего  научного сотрудника в лаборатории Б.И. Виленкина. А.К. Чекина Цвикевич знал по совместной работе. Со мной же он познакомился, когда был официальным оппонентом моей кандидатской диссертации. В диссертации, в частности, рассматривались вопросы пеленгации источников шумовых радиолокационных помех.  Этим я занимался в институте в рамках работы по созданию системы управления для крылатой ракеты с подводным стартом «Гранит».  Это, а также мой опыт работы по корреляционной обработке шумовых сигналов в ОКБ завода «Водтрансприбор» до перехода в ЦНИИ «Гранит», послужили основанием Цвикевичу рекомендовать меня Л.П. Свиридову. Я был единственным на заказе, кто имел опыт работы в области обработки шумовых сигналов. «Лев, пока не зная, как отнесётся директор к его (моего. – Ц. А.) назначению на должность заместителя главного конструктора по обработке информации, на которую он имел все шансы претендовать — пока пообещал ему только группу обработки информации и младшего научного сотрудника — в той же лаборатории.  При согласии перейти на заказ, Лев  обещал Цалкину, что в группу к себе людей, он будет набирать сам. …Теперь уже Лев, Чекин и Цалкин составляли довольно работоспособное трио, являя в лаборатории пример активной разворотливости  своего заказа, по сравнению с “Кайрой”, которую вели все старослужащие лаборатории, во главе с Виленкиным.  …“Ударное трио”  стало разрастаться, набирая себе всё новых и новых сотрудников по своему разумению. Лев с полным доверием принимал на заказ тех, кого советовали ему Цалкин и Чекин» ([4] с. 15 — 16) и сам занимался дальнейшим подбором руководства. Группу документации он поручил Элеоноре Ивановне Соболевой. Руководителем заказа выбрал хорошо знакомую ему по совместной работе в отделе В.В. Павлова Нону Логиновну Кошелеву. Она организовала первую в институте группу входившего тогда в моду сетевого управления разработками — СУР. В созданные Свиридовым в лаборатории новые группы (комплексную и теоретическую) было принято много молодых инженеров по специальностям, обеспечивающих работы по направлению.  В их числе:  А.В. Аржанников, В.П. Адерихин, Ю.Е. Голубев, Д.Л. Гуральник, А.Г. Дятлов, М.С. Ильин,  Ю.Н. Козятинский, Ю.С. Кузмин, В.В. Туренко, А.М. Щитников, а позднее И.М. Завилович, и другие, многие из которых в последствии стали ведущими специалистами  по направлению. 

Когда на заказе был сделан первый шаг по раздаче всем предприятиям — соисполнителям технических заданий и заключению договоров на аванпроект, основные силы были  переключены на создание исследовательского комплекса «Тукан» (ИКТ) на ПЛ ([11] в приложении). Для начала все контрагентские приборы были привезены в институт и, в стендовых условиях, проверена их работоспособность. Другая группа сотрудников в это время занималась в ЦКБ по размещению этой аппаратуры на выделенной ПЛ проекта АВ – 611. В конце декабря 1967 года лодка с установленными на ней устройствами была готова к испытаниям. А в новом 1968 году начались выходы с ИКТ в море.

По результатам обработки материалов выходов к концу аванпроекта необходимо было ответить на вопрос: берётся ли институт за ОКР «Тукан» и с какими тактико-техническими характеристиками?  Это был самый  главный   и   самый   сложный   вопрос! Как правило, выходы планировались в ближние полигоны Баренцева моря длительностью от 5 до 10 суток. Свиридов и я были на всех этих выходах. Помимо испытуемой аппаратуры контрагентов, на ПЛ были установлены импортные устройства, приобретенные на выделенную по постановлению валюту: лучшие в мире многоканальные магнитофоны фирмы «Sony» и японские самописцы фирмы «Rikadenki», спектроанализаторы фирмы  «Hewlett Packard»  и прочие устройства ряда фирм («Nokia», «Dise»). Во время выходов на магнитофоны записывались выходные сигналы преобразователей ГФП, а на самописцы параметры этих сигналов, чаще, дисперсии составляющих их спектров.   Сразу по возвращении на  базу материалы испытаний (магнитные ленты магнитофонов, ленты  самописцев, кальки маневрирования ПЛ и частично протоколы испытаний) я увозил в институт  для их обработки, а бригада испытателей оставалась и готовилась к новым выходам. Это давало им также возможность реализовать предусмотренную повышенную оплату за пребывание   во время выхода под водой. По закону все часы подводного плавания оплачивались двойным окладом  и премией до сорока процентов. Но бухгалтерия оплачивала только 8 часов в одни календарные сутки. При этом не учитывалось, что по прошествии 8 часов работы нельзя было уйти с ПЛ для отдыха в гостиницу, как полагали работники бухгалтерии. Поэтому для реализации предусмотренной законом повышенной оплаты за часы, проведенные под водой, необходимо было пробыть в командировке дополнительные дни.  Выход  обычно длился подряд 120 — 240 часов и всё это время, кроме времени подзарядки аккумуляторов, участники выхода находились под водой. Часы подзарядки были самыми тяжелыми. Несколько часов лодка болталась и крутилась на поверхности. Из-за работающих при открытом люке ПЛ дизелей шла страшная вонища и шум. Сильная тошнота выворачивала наизнанку. На одном из выходов присутствовал Владимир Николаевич Яковлев, бывший в то время главным инженером института. Он, испытав, как говорится, на «собственной шкуре» условия работы на дизельной лодке, очень  помогал нам. Перенести эти условия могли немногие. Большинство испытателей лежали кто, где мог. Мест для лежания всем не хватало.  Повышенная система оплаты подводных привлекала много желающих участвовать в работах на выходах.

При поступлении материалов испытаний в институт выполнялась их обработка на двух созданных с моим участием стендах: один в лаборатории Б.И. Виленкина, второй — аналого-цифровой комплекс в лаборатории Б.П. Маркова, входившей в вычислительный  центр института ([2]  с. 219). Обработка показала, что полученные в ходе испытаний на ИКТ материалы не   подтверждают    возможность создания ОКР «Тукан» с заданными тактико – техническими характеристиками.  То  же самое, только с отставанием по срокам, происходило и на созданном исследовательском комплексе «Кайра»  (ИКК) ([22]  в приложении) — положительных результатов получено не было. Дополнительные трудности в ИКК создавала буксируемая линия с размещёнными на ней преобразователями ГФП. Линия не работала нормально и отнимала основное  время натурных  испытаний для её отладки.  

С таким результатом разработчики «Тукана» пришли к защите аванпроекта. Он был предъявлен своевременно — 10 мая 1968 года. На защите Свиридов старался доложить объективно и о проделанной работе, и о результатах испытаний, и  о  не возможности выполнения  ТТЗ. «Цалкину, как заместителю главного конструктора по обработке информации, был представлен десятиминутный содоклад, в котором он показал, как предложенные заказчиком признаки  “практически не работают“, обосновал предложения по новой структуре устройств обработки информации и подтвердил необходимость снижения требований, изложенных в основном докладе» ([4] с. 30). 

Представленные на защите аванпроекта ОКР «Тукан» результаты анализа испытаний выходов в море с   ИКТ заставили директора института В.В. Павлова серьёзно задуматься. Ему  нужно было принять ответственейшее решение – браться за ОКР, или нет? Чем кончать аванпроект  — продолжением или прекращением работ? Он понимал, «…что “вылезать“ из этих работ институту будет уже трудно — “мы здорово завязли в них“, да и много сделано — готовы фундаменты двух корпусов, оборудованы два исследовательских комплекса на лодке ИКТ, на СКР сто пятьдесят девятого проекта — ИКК, оборудован комплексный стенд аналого — цифровой обработки информации, получено контрольно — измерительное оборудование, на пятьдесят тысяч долларов. …Ну ладно, Лев Петрович, будем делать ОКР. Похоже, нам не открутиться. Используем все обещания Чернакова (командир в/ч 10729, заказчика от ВМФ. – Ц. И.) — ослабляйте все требования к тактико — техническим характеристикам на аппаратуру.  Другого выхода у нас нет!  Это принципиальное решение было принято (В.В. Павловым.  – Ц. И.)  в конце мая шестьдесят восьмого в кабине “Волги” у станции метро Парк Победы!» ([4] с. 28 — 29). Так В.В. Павлов решил судьбу создания в институте нового направления.

3. Цифровая обработка – добро  

И так, проблема, которую предстояло решить, заключалась в следующем. Движущийся носитель (ПЛ с установленными на ней преобразователями ГФП водной среды  — в случае «Тукана», или надводный корабль с размещенными на буксируемой им линии  преобразователями ГФП – в случае «Кайры») измеряет по ходу движения одновременно  параметры различных ГФП (поля пульсаций скорости, температуры, электропроводности, радиоактивного излучения и т. д.).  При обнаружении аномалий водной среды  необходимо определить их происхождение: это антропогенные или природные аномалии.

Обработка материалов проведенных на этапе аванпроекта испытаний определила 3 главные задачи, которые надо выполнить для  решения поставленной перед разработчиками проблемы: 1 — создать пригодные для работы в морских условиях преобразователи различных ГФП с более высокой чувствительностью и надежностью; 2 — определить модель сигналов на выходе преобразователей ГФП и 3 – разработать устройство обработки информации (УОИ) сигналов на выходе преобразователей.

Решение указанной задачи 1 было возложено на В.А. Цвикевича и его лабораторию. Без создания требуемых преобразователей ГФП решение общей проблемы – исследование аномалий морской среды и создание аппаратуры для их обнаружения – было бы не возможно. Учитывая огромную важность этой задачи, я подключил к этим работам молодого способного инженера моей  группы Анатолия Аржанникова. Его участие оказалось весьма плодотворным. Главное из того, что сделали В.А. Цвикевич и А.В. Аржанников, это  разработка новых совершенных вариантов преобразователей основного ГФП — поля пульсаций скорости. С помощью этих преобразователей на ИКТ Аржанниковым были впервые в стране, может быть и в мире, получены и исследованы спектральные характеристики сигналов узкой зоны антропогенных аномалий и их пространственно – временное вырождение.

Вклад В.А. Цвикевича и созданного им коллектива в работы по созданию различных преобразователей ГФП —  бесценен. Руководимый им коллектив (С.В. Ардентова, В.В. Василевский, И.Н. Гаврилов, М.Л. Гельдерман, Ю.Е. Голубев, А.Г. Дятлов, Д.Л. Гуральник, Ю.Н. Козятинский, В.В. Туренко, И.В. Фратини, А.М. Щитников и много др.) разработал преобразователи различных типов ГФП, соответствующие методы и средства их градуировки и поверки. В ходе выполнения в лаборатории Цвикевича указанных работ перечисленными сотрудниками было создано большое число оригинальных преобразователей ГФП, защищённых авторскими свидетельствами СССР. Заявки на эти изобретения в начале работ в основном имели гриф секретности и поэтому по указанным ниже причинам ссылки на них у меня не сохранились.

Огромный вклад Цвикевича в работы по направлению в книге [2] не показан. В книге, содержащей огромное число фотографий участников работ, фотография одного из основных участников работ по направлению – Виктора Александровича Цвикевича — отсутствует (его фотография оказалась, можно сказать, случайно в связи с размещением в книге [2] общей  фотографии награждённых на стр. 216). А он был начальником лаборатории, затем начальником  НИО по разработке преобразователей ГФП, и руководил этими работами 22 года (почти с первых дней начала работ по направлению в 1967 году вплоть до увольнения его в конце 1988 года «по собственному желанию»).  Лишь, на стр. 218 (левый столбец внизу) скромно указано: «Опытным путём решена задача оптимизации характеристик, условий установки и буксировки входящих в их состав забортных датчиков различных гидрофизических полей… Созданы и отработаны в море надежные, способные к длительной  эксплуатации в морских условиях технические средства изучения основных гидрофизических полей… С их помощью  получен огромный по объему и уникальный по содержанию натурный материал о поведении гидрофизических полей Мирового океана…».  Далее   следует список сотрудников руководимого Цвикевичем огромного подразделения, выполнивших перечисленное, начинающийся  фамилией Цвикевича.

Руководство по решению задач 2 и 3 (определение модели сигналов на выходе преобразователей ГФП и разработка  принципов построения УОИ полученных сигналов) была возложена на меня, как на заместителя главного конструктора по теории и обработке информации. По разделению задач между организациями – соисполнителями ответственность за разработку  модели входных воздействий возлагалась на ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова,  конкретно — на начальника НИО доктора технических наук Г.Н. Иванова. «Но прошло ещё пять лет, а в присылаемых от него отчётах, с громким названием “Модель 19 . . года“ высказывались очередные домыслы.… Только тогда Лев впервые понял смысл кем-то брошенной в сердцах фразы: “эти горе — теоретики гидрофизики могут обосновать всё!“, (что получают практики, — добавил он).  И Льву стало как-то очень обидно “за высокую фундаментальную науку“, авторитет которой из — за таких горе — теоретиков в его глазах резко  упал…» ([4] с. 30). 

Поэтому в ходе испытаний на ИКТ были предприняты огромные усилия для  экспериментального получения модели входных сигналов, вызванных природными и антропогенными аномалиями ГФП. Участие в этих работах, особенно выходы в море, отбирало у меня очень много времени. Но это была очень важная часть работы. Для узкой зоны антропогенных аномалий эти усилия были довольно успешными. Много времени и усилий в ходе исследований на ИКТ уделялось и изучению так называемой широкой зоны антропогенных аномалий ГФП.  Эти аномалии вызываются внутренними волнами, возникающими в морской среде самодвижущими объектами.  Для возникновения внутренних волн  нужен перепад плотности в океане, который вызывается стратификацией воды по плотности из-за изменения температуры и солености с глубиной. Для исследований в этой области использовались новые конструкции преобразователей  температуры и электропроводности, разработанные сотрудниками лаборатории Цвикевича, и оригинальные методы измерений ([38] ÷ [40] и др. в приложении), предложенные мною и мною совместно с Аржанниковым.  Полученные при этом результаты давали пока лишь основания для размышлений

Анализ спектров сигналов аномалий на выходе преобразователя основного ГФП – поля скорости – в узкой зоне антропогенных аномалий подтвердил зависимость их  пространственно — временных спектров сигналов на выходе преобразователя от изменения скорости движения носителя, на котором установлены преобразователи. Устранение влияния собственной скорости носителя аппаратуры на характеристики сигналов при обработке магнитных записей на стендах в институте осуществлялось соответствующим изменением скорости движения ленты  магнитофона при их воспроизведении. Этот используемый при обработке материалов испытаний метод  подсказал мне способ устранения этого влияния в УОИ создаваемых комплексов ([14] в приложении). Суть его заключается в применении  цифровой обработки в УОИ и изменении тактовой частоты пропорционально изменению скорости носителя. Изменение тактовой частоты приводит к соответствующему изменению частотных параметров фильтров, компенсируя этим

частотные параметры сигнала, вызываемые изменением скорости носителя. Такой метод обработки, конечно, следовало использовать во всех блоках создаваемого УОИ. Для уменьшения шумов квантования, обусловленных конечностью реальных сигналов, были предусмотрены 12-ти разрядные аналого-цифровые преобразователи (АЦП), а частота  квантования входных сигналов на порядок превышала частоту, определяемую теоремой Котельникова. Последнее к моменту разработки УОИ было обосновано только для антропогенных  аномалий узкой зоны. Для широкой зоны аномалий спектральные параметры  ещё не были установлены.

Итак, «Резюмирующим результатом всех испытаний к этому времени стало предложение Цалкина — ввести впервые опытные образцы гибкие аналого-цифровые, специализированные многопараметрические  машины с перестраиваемыми  параметрами в широких диапазонах.   Павлову было доложено об избыточности, от недостатка информации о самом явлении, этих машин, и он с пониманием одобрил такой подход» ([4] с. 52), ([14] в  приложении). 

Следующей задачей, которую нужно было решить, была  разработка алгоритмов обнаружения нестационарных сигналов аномалий в условиях априорной неопределенности по дискретной пространственно-временной выборке конечного объема. Решение этой задачи возлагалось на меня. В 60-е годы такая проблема была очень актуальна при решении многих радиофизических и радиотехнических приложений (в первую очередь, в  радиолокации и гидроакустике). В этих приложениях прием сигналов осуществляется в условиях априорной неопределенности статистических характеристик принимаемого случайного сигнала. В стране и за рубежом появились первые теоретические работы, изыскивающие пути решения этой проблемы. Одним из них было применение непараметрических алгоритмов обработки сигналов. Этот путь избрал и я в комбинации с использованием ряда физически понятных алгоритмов. В результате в каналы аналоговых сигналов УОИ было заложено следующее: 12 — разрядные АЦП, цифровые фильтры, вычислители значений знаковых корреляционных функций, обнаружитель с использованием анализа распределения длительностей случайных сигналов и др. ([8], [12], [14], [15], [33], [34], [35], [38]÷[40] в приложении). В числе алгоритмов обработки был, в частности, алгоритм, использующий зависимость интенсивности некоррелированных сигналов разных ГФП ([12] и [15] в приложении). Теоретическое  обоснование алгоритма было сделано позже в  [6]. Этот алгоритм особо отметил академик   А.Н. Колмогоров, когда его знакомили со структурой обработки создаваемых комплексов. В каналы обработки радиоактивных сигналов были также заложены оригинальные алгоритмы ([47], [50] в приложении). Для решения задач измерения параметров обнаруженных антропогенных аномалий были заложены алгоритмы, использующие анизотропию морской среды в них ([53] в приложении). Тактовая частота во всех указанных устройствах управляется от датчика скорости носителя аппаратуры.

Разработка этого УОИ выполнялась инженерами моей группы Н.А. Орловой и В.П. Шеманиной. А разработка его блоков, включая впервые используемые в институте цифровые фильтры с перестраиваемыми параметрами ([33] ÷ [35] в приложении),  выполнялась по моим  техническим заданиям в ряде специализированных подразделений института. В том числе в лаборатории Ю.С. Парижского (в НИО цифровой обработки сигналов, начальник П.П. Фомин), в лаборатории А.А. Грибова (в НИО перспективных исследований) и в других (например, разработка высоко-разрядного АЦП). Для настройки и проверки УОИ  в составе комплекса был введён многоканальный имитатор нестационарных сигналов ([20] и [37] в приложении). В дальнейшем система с использованием такого УОИ стала называться «Тукан-1».

Трудно перечислить всех сотрудников подразделений института, участвующих в создании указанного УОИ. В их числе: Г.М. Бабаева, Т.И. Баршай, Н.А. Белугин, Ю.С. Ицкович, Ю.С. Кузьмин, Б.А. Конев, Ю.З. Калашников, В.Д. Ланда, Т.И. Максименко, М.Г. Хейфец и много др. Особо следует отметить огромный вклад А.Н. Шполянского в разработку впервые в институте перестраиваемых цифровых фильтров и других устройств.

Приведенное выше описание разработки алгоритмов и блоков УОИ отличается от их описания в книге [2] разделе, посвященном рассматриваемому направлению. В книге на с. 219 (абз. 1 снизу) указано: «Статистическая обработка натурных материалов на созданных в ЦНИИ «Гранит» специализированных аналогово-цифровых стендах (М.Н. Рахманин, Б.П. Марков, Б.В. Козловский, Л.Ф. Молоденская и О.Х. Хиценко) обеспечила возможность получения исходных данных для получения сложных, адаптированных к условиям решения задач, алгоритмов специализированного программно-математического обеспечения, явившегося основой функционирования информационно-измерительных устройств и корабельных цифровых систем  обработки и отображения информации, объединенных в составе единой автоматизированной, управляемой операторами комплексов аппаратуры (А.З. Киселев, А.Н. Шполянский, К.Е. Кассациер, А.В. Гусев, С.Е. Федоров и др.»). А на с. 220 приведены фотографии этих  сотрудников (кроме А.Н. Шполянского), подсказывая этим, что указанные сотрудники являются основными исполнителями изложенного. Однако на общей фотографии награжденных на с. 216, указанные 4 сотрудника отсутствуют. Нет их и в списке  награжденных в соответствии с Указом  Президиума Верх. Совета СССР. Далее на с. 220 (абз. 1 снизу в левом столбце) указывается: «При создании комплексов аппаратуры применены разработанные в институте теоретические основы (Какие? Кем разработаны? – Ц. И.) и инженерная практика построения сложных, работающих в значительной априорной неопределенности и изменяющихся гидрологических условиях районов поиска многоканальных средств  обнаружения аномалий гидрофизических полей.  Для обеспечения необходимой помехоустойчивости и требуемой надежности аппаратуры получены и реализованы принципы  и алгоритмы адаптации (Какие? Кем разработаны? – Ц. И.) к меняющимся морским условиям, а также непрерывного контроля работоспособности комплексов». Приведенное на полутора страницах наукообразное описание не содержит ни конкретных «принципов», ни «алгоритмов» решений. Объясняется всё очень просто – это следствие выполненного «редактирования». Текст с авторами «отредактировали», а фотография на с. 216 осталась неизменной. В результате, получилось так:    награды вручили одним сотрудникам (фотография на с. 216), а основной вклад в разработку внесли другие (4 фотографии на с. 220).

На с. 180 – 182 книги [2]  в разделе «Радиотехника и радиолокация» содержится описание некоторых конкретных технических устройств систем. Это полосовые цифровые фильтры и другие устройства. Юрий Соломонович Ицкович, готовящий материал этого раздела, указал, что эти цифровые устройства «были созданы по тематике исследования гидрофизических полей». Указал он также, что  «частотные характеристики фильтров перестраивались во время работы по мере необходимости путем изменения…  частоты дискретизации  сигнала». При этом, однако,  не указано, что  для осуществления этой перестройки в выданном мною в 1968 году ТЗ в лабораторию Ю.С. Парижского было задано производить управление частотой генератора тактовой частоты от датчика скорости носителя аппаратуры. Это было предложено в изобретениях  ([33] ÷ [35] в приложении), соавторами  которых и он, и я являемся. Возможно, он не указал это потому, что не знал этого, так как поступил в ЦНИИ «Гранит» в 1971  году (через 3 с лишним года после начала работ по направлению в лаборатории Ю.С. Парижского).

И ещё одно замечание относительно указанного на с. 181 текста: «С целью определения направления развития в океанской среде обнаруженных в цифровых фильтров процессов…» (подчеркнуто мной. – Ц. И.). Мне, как автору использования анизотропных свойств антропогенных аномалий  для решения задач измерения их параметров ([53] и др. в приложении), понятно, о чём идет речь. Но в представленном виде изложенное представляет странное и непонятное понятие.  Да и фильтры не могут решать задачу обнаружения. ТЗ на разработку блоков для реализации анизотропных свойств аномалий  было выдано в лабораторию Ю.С. Парижского тоже в 1968 году, то — есть до поступления в институт Юрия Соломоновича. Поэтому он мог и не знать предназначение этих блоков. Но должен был бы заметить эту странность О.М. Авров, как соредактор этой части книги  [2] и как, главное, начальник отделения, в котором используются эти блоки. Но Авров подключился к  работам по направлению во второй половине 1975 года. В это время все работы по блокам «Тукана-1» были уже далеко в прошлом времени. Поэтому он понятия не имел о возможностях  изготовленного к тому времени первого опытного образца  «Тукана-1».

В начале 1970 года в связи с уходом начальника перспективного отдела И.У. Любченко на пенсию В.В. Павлов предложил Л.П. Свиридову возглавить отдел. «Лев принёс Павлову на   обсуждение новую структуру отдела. Комплексные сектора были раздельными по подводной и по надводной тематике со своими  же наблюдениями заказчика в Пушкине (в/ч 10729. – Ц. И.), и своей спецификой. А сектора датчиков — преобразователей, обработки информации, конструкторский и макетная мастерская — были общие, чем достигалась возможная унификация решений между заказами. На должность начальника одного комплексного сектора    предлагался Чекин, как первый заместитель главного конструктора по “Тукану“. …Павлов понимал, что пока Чекин был у Свиридова заместителем по заказу  и старшим научным сотрудником в секторе, он был юридически не опасным, но становясь избранным по конкурсу начальником сектора, он приобретал определённые права и большую независимость. Поэтому Павлов вначале резко возразил против него, но Лев обосновывал это тем, что на заказе набрана в основном неопытная молодежь, и кроме Чекина есть только Цалкин, тоже кандидат наук, способный стать начальником, но у него — пункт пятый. Брать нового “варяга“, со стороны, Льву очень бы не   хотелось, нет времени вводить его в курс нового со своей необычной  спецификой. Цвикевич должен был стать, по мнению Льва, начальником сектора   преобразователей, где он вполне на месте и уже во многое вник, а для комплексного сектора он меньше подходит» ([4] с. 42 — 43).  В результате, Л.П. Свиридов отстоял назначение А.К. Чекина. В середине 1970 года приказ о реорганизации   был подписан. Меня при этом, с целью унификации УОИ, назначили заместителем главного конструктора по теории и обработке информации одновременно по двум ОКР: «Тукан-1» и «Кайра».

К концу 1971 года первый опытный образец «Тукана-1» вышел из производства.   В вначале второго полугодия 1972 он был установлен на ПЛА заводской № 602 и успешно прошел регулировочные работы, завершившиеся составлением акта готовности к испытаниям в сентябре 1973. По сравнению с ИКТ аппаратура первого опытного образца, конечно, была значительно лучше. Он был изготовлен по рабочим чертежам со всеми строгостями технологических карт, ОТК и военной приёмки. Техническим руководителем установленного опытного образца,  по приказу Павлова, стал А.В. Аржанников. В 1974 году начались регулировочные испытания. Условия на атомной лодке были прекрасные. Правда, спать приходилось попеременно, потому что Ю.Г. Сергеичев, командир лодки, смог выделить только одну шестиместную отдельную каюту на двенадцать человек испытателей. И только Л.П. Свиридова, тринадцатого, подселили в двухместную каюту к старпому с собственной койкой. Но койка на двоих — это тоже неплохо, хотя желающих поспать ночью было больше.   На этой лодке   было чище, чем на дизельной. Воздух свежее, нигде не капало, тише. Всплывать через каждые пять — шесть часов, чтобы болтаться, заряжая аккумуляторы,  не было необходимости. Пришли в полигон, нырнули один раз, а по окончании работ всплыли для возвращения  в базу. Проблема была только курящим. На этой лодке началась отработка первого опытного образца, а также дальнейшие исследования модели аномалий морской среды. Работы продолжались до середины 1975 года. Затем первый опытный образец был переставлен на новую ПЛА заводской № 608. Техническим руководителем по переоборудованию лодки был назначен И.М. Завилович, выросший к этому времени до ведущего инженера.

На этой лодке в 1976 и в начале 1977 года   был выполнен большой объём исследований, а затем с 10 апреля по 7 мая 1977 года лодка с первым опытным образцом «Тукана-1» совершила автономный поход в Атлантику. В группу исследователей от института входили: А.В. Аржанников — специалист по датчикам  преобразователей, ставший к этому времени заместителем главного конструктора по забортным устройствам, а в автономном походе был фактическим техническим руководителем всех проводимых работ; И.М. Завилович — в  походе  был единственным консультантом и трактователем влияния гидрологии, как опытный  океанолог; Н.А. Белугин — выполнял в походе роль ответственного за нормальную работу всей рубочной  аппаратуры; А.Г. Дятлов — оператор  радиоактивного канала комплекса; Р.А. Андрианов — лучший специалист в институте по магнитофонам в поход был приглашён для   обслуживания   штатного   многоканального   магнитофона и двух  четырехканальных «Sony». Первый опытный образец комплекса был спроектирован так, что на магнитофоны могли быть записаны любые сигналы комплекса,  начиная от сигналов с преобразователей, и кончая сигналами после предварительной  или окончательной их обработки. Возглавлял бригаду Л.П. Свиридов.

Выполненные  на ПЛА заводской № 608 исследования были огромны и по объему, и важности. «Теперь, чтобы разобраться, надолго хватало работы Цалкину — началась  активная обработка на аналого-цифровом комплексе машин,  этого вороха полученных материалов… Он участвовал во всех  выходах (кроме автономного похода. - Ц. И.)  и всегда привозил лично большой полиэтиленовый мешок лент японских самописцев “Rikadenki“ и магнитных плёнок от многоканальных  магнитофонов “Sony” и своих — вильнюсского бюро магнитных записей. Этой работы он никому не доверял. Два дня после выхода он самолично, пока свежа память — проверял разметку, датирование и разбор плёнок по номерам работ» ([4] с. 75).  Уже   первые  результаты  обработки  показали,  что  «океанские  просторы» существенно отличаются от данных “Баренцевой лужи”.

Другими очень важными эпизодами в использования первого опытного образца «Тукан-1» было участие ПЛА № 608 в общефлотских учениях «Акватория–77», а потом – «Штабель–10» в 1979 году  в Баренцевом море. К последнему учению тщательно готовились четыре автономно разработанные системы: «Тукан-1» и «Кайра», разработанные ЦНИИ «Гранит»; «Снегирь–2», разработанный совместно ленинградскими оптическим и телевизионным институтами и изготовленный киевским  заводом «Арсенал»; «Колос», разработанный московским ГЕОХИ им. Вернадского». «Лев назначил руководителем работ Аржанникова, а в качестве “консультантов“ — Цалкина  и Завиловича,  от заказчика был Захаров» ([4] с. 110) начальник лаборатории в/ч 10729.

Проведенные с использованием «Тукан-1» работы показали его возможности,   особенно при решении задачи обнаружения аномалий узкой зоны. «…Первый автономный поход, а за ним и последовавшие походы  Аржанникова, Завиловича, Калашникова, Адерихина, Хорошева, Кузьмина, Кауна уже целенаправленно “лили бальзам на раны всеобщего незнания“, хотя и по маленьким капелькам» ([4] с. 108). А «Русаков (Ю.К. Русаков — командир подводной лодки. — Ц. И.) первым из командиров лодок на Северном флоте произнёс  громогласно слова: — “Тукан“ помогал мне в автономном походе сохранять или восстанавливать потерянный гидроакустический контакт и таким образом в несколько раз увеличивать время  скрытого контакта с противником.  При этом “восторги”, которые он выдавал на разных уровнях, и относились к “Тукану”, были только в превосходной степени. Русаков первым из командиров лодок на Северном флоте произнёс громогласно слова: — “Тукан“ изменил образ использования  ПЛ“!» ([4] с. 102). 

Но вернемся назад к 1974 году. В соответствии с  Постановлением СМ СССР и ЦК КПСС от  27.01.1967 года о развитии работ по рассматриваемому направлению  1974 год был сроком предъявления опытного образца на государственные испытания. Чтобы не срывать сроки договорных обязательств, руководством ЦНИИ «Гранит» и заказчиком было решено выпустить новое совместное решение, в котором бы под благовидным предлогом  эти  сроки были бы откорректированы.  Такой предлог был найден — это   начало создания в конструкторском бюро глубоководных ПЛА нового поколения.  Вышло совместное решение, а вслед за ним  и Решение ВПК (военно-промышленной комиссии) СССР о дальнейшем развитии   направления.  Решение  предусматривало создание глубоководного «Тукана–2» и   проведение нескольких новых перспективных НИР: «Тунец», «Кондор», «Снегирь–2», «Синтез».

А в это время наступил срок ставить ПЛА № 602 надолго в капитальный ремонт. Поэтому началась перестановка первого опытного образца «Тукана-1»  на ПЛА заводский № 608.

4. Об авторстве

Авторство выполняемых разработок является важной заботой руководства любого предприятия. В ЦНИИ «Гранит» этот вопрос был очень тщательно продуман и регламентирован для всех проводимых разработок.  Техническим отделом ЦНИИ была разработана специальная инструкция, подробно определяющая порядок подписания  всех листов научно — технических и технических отчётов — кто разработал, кто проверил, кто согласовал такую – то часть отчета, кто утвердил такую – то часть отчета и т. д. Такая система надёжно обеспечивала получение авторства руководителям всех рангов.

Сложнее было с авторством  создаваемых в ходе разработки изобретений.  Оформлявшееся уже в то время  соглашение о распределении вознаграждения между соавторами изобретения решало вопрос о доли вознаграждения и формально вопрос творческого вклада.   Советская система трансформировала понятия «автор» и «соавтор». Возникли новые понятия такие как: «действительный автор» и «действительный соавтор» (с ними всё понятно); «прочие соавторы» – лица, не внесшие творческого вклада. В число последних входят соавторы по должности  (начальство, главный конструктор и т. п.).

Вопрос включения в соавторы  создал определенные проблемы, с которыми я столкнулся при оформлении первых же заявок по новому направлению, хотя к этому времени я уже имел 10 авторских свидетельств на изобретения, 8 из которых были получены в ЦНИИ «Гранит». А «в «Граните» изобретали много… Часто по разным причинам включали в них (в список авторов изобретений. – Ц. И.) людей, не имеющих прямого отношения к делу, и в качестве таковых старались вписать начальников. При таких условиях, чем выше должность работника, тем больше появлялось у него изобретений. Был в этом и практический смысл – известное на предприятии имя повышало вероятность и размер вознаграждения. Несмотря на противоречие с законом об авторстве, была в этом и некоторая логика. Обычно во главе подразделения стоял человек, которого можно считать первоисточником всего того, чем занимаются работники. Отделы создавались под определенную задачу, которую формулировал начальник подразделения. Он набирал работников, распределял задания. В такой ситуации – все, что создается в процессе решения задачи, не может не иметь отношения к первоисточнику, т.е. к начальнику. Кроме того, конечный продукт (изобретение) в советском государстве не принадлежал автору. Новое возникало в процессе выполнения государственного задания (задания могли быть только такими). Как владелец предприятия, как работодатель, государство оставляло за собой всю полноту авторских прав» [7].

Первые заявки по новому направлению я оформил без соавторов. Сразу после их подачи ко мне пришел парторг отдела, фамилия его, кажется, Онущенко (имя и отчество не помню) и выразил «недовольство общественности» тем, что я не обсудил с нею поданные заявки. На мой вопрос,  что обсуждать, он ответил: «А, может быть, мы что-нибудь предложим». После этого я дал согласие на сделанное предложение  А.К. Чекина: « — Мы много здесь изобретаем всего, но зря не оформляем  этого. Ведь когда-нибудь и другие додумаются до этого, только будут нормально  оформлять в качестве изобретений. Похоже, из нас получилась  неплохая изобретательская ячейка, и нам пора начинать эти мысли — оформлять… Нам, наверное, надо стать ядром всех заявок по заказу, а уж по мере поступления других предложений — будем рассматривать авторский коллектив в каждом конкретном случае. Мне кажется, Лев Петрович, нужно Исаю Ароновичу поручить оформление их в институтском отделе изобретений, и во всесоюзном научно — исследовательском  институте государственной  патентной экспертизы, чтобы он стал нашим постоянным представителем» ([4] с. 46 – 47). «Первое авторское свидетельство было получено этой троицей ещё в марте  шестьдесят восьмого. А скоро, такие регулярно подаваемые заявки, стали системой, которой завидовали многие.  …И это многих злило. Его даже пытались обвинить в том, что ему работать некогда из-за этих заявок, но это, конечно, было не так, это была просто чёрная зависть его колоссальной работоспособности» ([4] с. 46).

Как уже указывалось, за время работы по направлению «Исследование аномалий морской среды» я получил 46 авторских свидетельств на изобретения (см. раздел «12. Приложение»). В части изобретений — я единственный автор. В части – эта группа соавторов. При этом во многих таких изобретений  я записан первым в списке соавторов, а в соглашении  о распределении вознаграждения между соавторами изобретения у меня указан больший процент вклада в разработку изобретения. Этим  подчёркивалось то, что я являюсь основным автором изобретения. К этой группе относятся все изобретения, соавторами которых являются Л.П. Свиридов и А.К. Чекин (первый заместитель главного конструктора до апреля 1975 года). Они оба становились автоматически соавторами согласно указанной выше договоренности. В заявках на изобретения, относящихся к комплексным научно-техническим решениям, моими соавторами, помимо Л.П. Свиридова и А.К.Чекина, стали: из ЦНИИ «Гранит» — директор В.В. Павлов, главный инженер И.Ю. Кривцов, главный инженер В.Н. Яковлев, заместитель главного инженера В.В. Савуткин, начальник отделения Л.Ф. Рыбалко, начальник НИО Б.В. Козловский, начальник НИО И.У. Любченко и др.; из 5 Управления ВМФ — начальник радиотехнического отдела (позднее — зам. командира в/ч 10729) капитан первого ранга (позднее — контр-адмирал) Е.Я. Бузов и его заместитель капитан первого ранга Турченко А.Р.; из в/ч 10729 — начальники разного уровня  капитаны первого ранга М.А. Брамсон, Б.Ф. Гурелев, Ю.Е. Захаров, Ф.Т. Кваско, О.Л. Макарьев, В.В. Обухов, Ю.Е. Захаров, Г.Н. Кузьмин и др.;  из  ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова — начальник НИО  Г.Н. Иванов и др.;  из ВНИИФТРИ — начальник НИО А.М. Трохан, начальник лаборатории И.Л. Кузнецов и др.

При подписании заявок на изобретения, в которых В.В. Павлов был соавтором, «Виктор Владимирович никогда не спрашивал, почему в заявку   включены те или иные фамилии, и без звука подписывал протокол о распределении и заявку, но всегда благодарил, и тут же переводил разговор  на другую тему. Он “начинал“ эти работы, курировал их, и поддерживал  больше всех начальников, обсуждал пути решения, и потому имел несомненные права  на  соавторство  во многих, основных, заявках» ([4] с. 48).

Больше всего изобретений в соавторстве со мной было у Льва Петровича. А перед выходом на пенсию он даже «стал “почётным изобретателем ЛНПО “Гранит”- так  было  отмечено  получение  им  двадцатого авторского свидетельства и соответствующего удостоверения, конечно не без вмешательства Цалкина  -  уполномоченного отделения  по   изобретательству, и  уже  несколько  лет  носившего  это  звание»  ([4] с. 138). Свиридов был настоящим  “Фанатом морских аномалий“ и, несомненно, заслужил и авторство в заявках на комплексные научно-технические решения, и это звание.

Следует заметить, что по изложенной в разделе 10 причине у меня не сохранились материалы по закрытым изобретениям (формулы изобретений и даже их названия). Сохранились лишь бланки авторских свидетельств на изобретения, содержащие  номера изобретений, фамилии соавторов и сведения о приоритете. Поэтому приведенные в разделе «12. Приложение» сведения по закрытым изобретениям сделаны по авторским свидетельствам  и воспоминаниям. Очевидно, при этом возможны некоторые неточности. К сожалению, по той же причине не сохранилась информация по закрытым изобретениям других участников работ по направлению: номера авторских свидетельств на изобретения, их названия и формулы изобретений.  А создано изобретений было очень много. 

5. Ультразвуковой канал  

Во время проведения исследований на ПЛА № 602 отношения Чекина и Свиридова становились всё более официальными и враждебными.  Чекин любым путём пытался получить у Свиридов отдельный заказ и возглавить его. Вот как описывает это Свиридов ([4] стр. 67 — 70).  Сослуживец Чекина по прошлой службе, ведущий инженер — акустик Олег Черчесов  -  молодой, грамотный, энергичный и изобретательный,  “со сволочинкой в характере“ — остался без работы. Он позвонил Чекину. Аркадий Петрович предложил встретиться и, при обсуждении возможности совместной работы, у него возникла идея использовать ультразвуковой канал (УЗК) в своих, конечно, небескорыстных  целях. У этого канала было принципиальное преимущество по сравнению с другими каналами системы — дистанционность. Это  позволяло работать в вынесенной  от корпуса лодки точке и  давало возможность получить  новое очень важное  качество  комплекса.   «Тогда — то Чекин и решил “поставить“ на него (на УЗК. — Ц. И.), сделав его “основным“ каналом системы, изготовить в металле, а пока в качестве экспериментального (с согласия Льва и под наблюдением заказчика) — ввести в состав первого опытного образца для     “испытания идеи на работоспособность“. Чекин рассуждал по — своему:  «При получении хороших результатов — я буду настаивать (и подговорю заказчика поддержать меня!), взять отдельную, новую работу, — “малогабаритный Тукан”   основой которого будет УЗК  канал, и я — во главе. Мой  “Тукан“, конечно, будет конкурентоспособнее основного, громоздкого, и директор согласится на это» ([4] стр. 69). До начала наступления Чекин намеривался вступить в партию, получить из высшей аттестационной комиссии  диплом старшего    научного сотрудника и реабилитировать УЗК  канал.   Но в первой попытке вообще ничего не получилось — просто затёк датчик и канал не работал. Срочно датчик был доработан, вновь проверен и установлен на лодку. Летом 1974 на втором и третьем выходе ПЛА № 602 УЗК был вновь испытан. Но и эти два выхода принесли Чекину и Черчесову, занимавшемуся только этой аппаратурой, разочарование. Выходы, состоявшиеся при довольно приличной гидрологии со   скачком температуры, показали, что основные каналы могут давать приличные результаты. А на этом фоне  УЗК показал нулевые результаты.

План с УЗК провалился и тогда Чекин пошел ва-банк.  При очередном приезде с севера весной 1975 года Свиридову сообщили, что Виктор Владимирович (генеральный директор ЛНПО «Гранит») уже два  дня  спрашивал   его  и  просил  срочно  позвонить. Свиридов позвонил  и услышал от Павлова короткое: «- Приходи к одиннадцати! …Войдя в кабинет — был удивлён его суровым видом и впервые, поздоровавшись просто кивком и указав на кресло, начал: — Вот читай, что тут твой г….к нарисовал!, — подавая из папки докладную Чекина  на его имя, а сам углубился в чтение почты.   Лев на одном дыхании прочитал написанное, где Чекин обвинял Льва во всём, начиная с неправильной идеологии проектирования, до зажима перспективных направлений, плохой организацией испытаний и, заканчивая — полной неспособностью руководить  заказом. …План дальнейшей работы сводился к тому, чтобы сделать новую работу, научно – исследовательскую, естественно,  “Тукан — 2” с введением  в него перспективных каналов УЗК и давления. Переведя первый опытный образец на шестьсот восьмую — превратить её во второй исследовательский комплекс   ИКТ-2 и учитывая, что  “всё это в основном   с о г л а с о в а н о  с  заказчиком в Пушкине  (заместителем командира Бузовым ), и в Москве (начальником отдела Заблоцким), о н   б е р ё т с я   выпустить совместное решение и вести эту новую НИР. Это, по его мнению, даст возможность получить необходимые недостающие данные для выполнения тактико — технических характеристик в полном объеме, и выйти с новым опытным образцом на государственные испытания». … Три восклицательных знака стояли в трех местах: против подчёркнутого “согласовано с заказчиком“,  “он берётся“, и в резолюции: “Тов. Кривцову И.Ю. Срочно комиссию и заключение до  двадцатого апреля!!!“ и небрежно — неразборчивая  подпись»   ([4] с. 76 — 77).

Заключение комиссии было очень простым. Для решения проблемы использовался стандартный способ устранения нежелательных лиц, не дающий им оснований для обжалования:  «в связи с продолжением развития работ  по этому направлению — преобразовать отдел в отделение с новой структурой, объявить конкурс на замещение вакантных должностей  и новому начальнику отделения представить на утверждение Павлова до первого мая новую структуру» ([4] с. 81). 

Всё было сделано так, как хотел В.В. Павлов. «Проваливший предыдущий заказ и положенный “на полку“, после истраченных на опытный образец нескольких десятков миллионов, бывший главный конструктор Авров Олег Александрович, ставший к тому времени начальником отделения, остался не у дел. А тут, неожиданно,  открывалась новая вакансия и он, по воле Павлова, без единого собственного звука пришелся на исполняющего обязанности начальника нового отделения» ([4] с. 82). У меня сложились с Авровым очень плохие отношения давно, когда я, после поступления в институт в 1959 году, работал в лаборатории С.И. Сергеева в отделении, в котором Авров был начальником. Поэтому назначение Аврова не предвещало мне ничего хорошего. У Свиридова, «Выгнав Чекина, появлялись два выхода: первый — стать самому начальником сектора, и второй — поручить сектор Аржанникову или Дятлову. Цалкина бы сделать начальником, но он не пройдёт у всех по пункту пять. Но обстановка на заказе, когда больше года Чекин занимался только УЗК, сейчас требовала большего внимания Свиридова и потому первый выход импонировал ему больше. …Лев всё это обсудил с Исаем Ароновичем, и они сошлись   во мнении — первый вариант лучше» ([4] с. 80). От более высоких должностей в отделении Свиридов отказался, так как по деньгам он ничего не терял.  Он всё равно был на сетке “главных конструкторов “, а  она выше, чем начальника сектора. А такое назначение освобождало его от ряда нагрузок («Кайра» и трех новых НИР) и давало возможность сосредоточиться на главном – на «Тукане». Павлов согласился с его желанием. На должность начальника комплексного НИО был назначен  главный конструктор «Кайры» Л.Ф. Рыбалко, а начальника НИО по преобразователям ГФП – В.А. Цвикевич. Чекин некоторое время “болтался” в одной из лабораторий в отделе Цвикевича, а потом был уволен «по собственному желанию».    

6. Цифровая обработка – зло                                                                 

Выходы, проведенные на ПЛА с первым опытным образцом  «Тукана-1», породили надежду на успех в создании аппаратуры обнаружения аномалий морской среды. Несколько прояснилась модель  аномалий, особенно узкой зоны. Стало понятно влияние гидрологических условий на качество обнаружения аномалий. «У Льва по этим данным начала мысленно формироваться новая структура “Тукана-2“ в виде двухзонной (подчёркнуто мной. – Ц. И.) и  двухгоризонтной» ([4] с. 107). Но неожиданно возникли проблемы. Они угрожали погубить часть полученных с большим трудом в опасных условиях результатов исследовательского коллектива. А условия испытаний действительно были опасными. Так на одном из выходов в Баренцево море возникли какие-то проблемы в реакторном отсеке ПЛА. К месту нашего нахождения прибыли спасатели. Они сопровождали нашу ПЛА при возвращении в базу. Поговаривали, что участники этого похода получили какую-то дозу облучения. Члены команды подводной лодки имели индивидуальные карманные дозиметры, по внешнему виду напоминающие авторучки,  позволяющие судить о величине полученного облучения. Нам же — испытателям – дозиметры не выдавали. Поэтому мы остались в этом вопросе в неведении.

Первая проблема, возникшая при проектировании «Тукан–2», была следствием проводимых в институте работ по созданию унифицированных цифровых модулей «Поколение», начатых ещё в ЦКБ «Полюс». Как писал Саша Кругосветов  (литературный псевдоним российского писателя, учёного и изобретателя Льва Яковлевича Лапкина), «…я работал над созданием системы модулей для всего электронного вооружения Минсудпрома. Единая база электроники для ВМФ. Огромная, увлекательная, фантастическая задача. Возглавил работу пожилой человек, доктор технических наук Александр Ильич Буртов. Генеральный конструктор ряда крупных заказов, лауреат многих премий… Опыт тяжеловеса Буртова был незаменим. Я был первым заместителем. Он обеспечивал политическое прикрытие, я занимался техническим руководством и координацией работ. К разработке было привлечено много талантливых специалистов. Проект полностью состоялся. Триумфально шагал по институтам, конструкторским бюро Союза и Союзных Республик» [8]. Во время этого «триумфального» шествия «“Тукан“  случайно, просто по времени, оказался первым  заказом в институте, использовавшим  только что разработанные институтом блоки  “Поколения”.  И хотя “Тукану” из всей номенклатуры в сто блоков нужны были только тридцать – они, конечно, оказались “сырыми”, но  теперь все “шишки“ падали на  “Тукан”- ведь это ему нужно, но у него не работает.  Мало того, что после отработки этих тридцати  блоков  “Тукан”  уже  работал  с  ними,…  …главный конструктор этих блоков, доктор технических наук Буртов Александр Ильич взялся за отработку остальных семидесяти типов блоков, и тоже по “Тукану”» ([4] с. 135). Это возмутило Свиридова. Павлов согласился со Свиридовым и  открыл отдельный заказ для отработки остальных 70 типов блоков.

Как указывалось  выше, УОИ первого опытного образца («Тукан–1») представляло собой специализированное аналого-цифровое устройство,  работавшее  с переменной тактовой частотой, управляемой от  датчика собственной скорости ПЛ — носителя.  Для минимизации шумов квантования использовались разработанные для «Тукана-1» 12-ти разрядные блоки (начиная с АЦП), а частота  квантования входных сигналов на порядок превышала частоту, определяемую теоремой Котельникова. Последнее, правда, было установлено только для узкой зоны аномалий. Создать  УОИ с такими же техническими характеристиками, как в «Тукане–1»,  используя блоки «Поколения», было не возможно из-за  существенно худших технических характеристик этих блоков. Использование унифицированных цифровых модулей «Поколение» почти обнуляло достигнутые с помощью «Тукан–1» результаты по узкой зоне аномалий.  Поэтому я категорически выступил против их использования. Но О.М. Авров  решил проблему по-другому. Учитывая, что формально «Тукан-2» и новая «Кайра» были новыми ОКР, для них были назначены два заместителя двух главных конструкторов по теории и обработке: доктор технических наук А.З. Киселев — по новой «Кайре» и А.В. Гусев — по «Тукану-2». Л.П. Свиридов ничего не смог изменить. Он понимал, какая опасность грозит ему лично в случае противостояния проводимой руководством института технической политике, сформулированной позднее В.А. Никольцевым так [10]: «Основным принципом, заложенным в концепцию построения систем управления оружием, техническими средствами, информационными потоками современной ПЛ, является максимальная унификация технических решений в различных системах, которая заключается в использовании единой малогабаритной высоконадежной элементной базы при создании приборов,… (подчеркнуто мною. – Ц. И.)». Во внедрении «Поколения» было  заинтересовано всё руководство института, особенно пришедшее из «Полюса». Использование модулей «Поколения» реализовывало результаты их многолетней работы, начатой ещё в «Полюсе», и сулило многочисленные поощрения и награды. Моя попытка не допустить это использование было (и оказалось) равносильно самоубийству.  Как пояснил мне А.З. Киселев позже, когда уже был на пенсии, он не знал об ущербе, наносимом использованием модулей «Поколения». По-видимому, не знал этого и А.В. Гусев. Но для него главным было другое – выполнять волю начальства. В результате, в указанных ОКР были использованы модули «Поколение». При этом частота квантования при обработке входных сигналов была снижена в 12,5 раз, а разрядность вычислительных блоков уменьшена на 4 разряда! При этом обнаружение аномалий узкой зоны становилось почти не возможным (из-за малых их поперечных размеров). Так завершилась мечта Л.П. Свиридова о «двухзонности» «Тукана–2». Такова была плата за внедрение  «Поколения» – потеря существенной части уникальных результатов, полученных в ходе экспериментальных исследований на ИКТ и «Тукан-1».

В книге [2] об этих последствиях использования в «Тукане-2» блоков «Поколения» ничего не сказано. А в разделе «Радиотехника и радиолокация» даже  указано: «Большое значение для повышения надежности (подчеркнуто мною. – Ц. И.) аппаратуры ЦОС (цифровой обработки сигналов.  – Ц. И.)  имела работа по созданию унифицированных цифровых модулей «Поколение», выполненная под руководством А.И. Буртова» ([2] с. 182 правый столбец). 

Другой проблемой, возникшей при проектировании комплекса «Тукан–2», было насильственное внедрение в него унифицированной ЭВМ «Карат», принятой в 1976 году приказом министра обороны СССР на снабжение ВМФ.  «Чуйков (заместитель министра Минсудпрома СССР. – Ц. И.) своей властью приказал  (совершенно не считаясь с неудобствами по технике, а пользуясь лишь одной политикой) Павлову — применять “Карат”, по примеру киевлян, в “Тукане” и “Кайре”… (Ранее Чуйков  “насильно – унификации ради, а не технической целесообразности“,  велел ввести “Карат“  в “Снегирь”, входящий в “Тукан-2“ в качестве оптического канала — Ц. И.). Так, волею судеб политиков, и “Тукан-2” в полной комплектации со “Снегирем”, заимел теперь в своём составе две(!) машины “Карат” (обе “полузагруженные“. — Ц. И.), совершенно автономно работающие, каждая на     свою часть аппаратуры. Разумное объединение алгоритмов обработки хотя и было технически целесообразно, но “политически” — невозможно…, …благодаря амбициозным барьерам между министерствами оборонной и судостроительной промышленности… Так и получился в итоге “политико — технический” канал изделия  МП (как назвали “Тукан“ на одном из этапов разработки)» ([4] с. 107-108). 

Таким образом, модернизированный «Тукан-2» – это, по существу, упрощенный, мягко говоря, «Тукан-1». Последний работает по 2-м зонам морских аномалий. А «Тукан-2» — фактически только по одной вследствие внедрения в него унифицированных модулей «Поколения».  В нём, по сравнению с «Тукан-1», помимо снижения частоты квантования и уменьшения разрядности блоков в УОИ, были исключены некоторые алгоритмы обработки сигналов, использованные в приборе Т-4А ([8] и некоторые другие в приложении). Но забортные устройства «Тукан-2» действительно рассчитаны на бо́льшую глубину погружения ПЛ.               

С семьдесят восьмого по восьмидесятый годы были изготовлены 2 модернизированных образца «Тукана-2», один из которых был отрегулирован, успешно прошёл стендовые испытания, установлен на ПЛА и представлен к государственным испытаниям. 

7. “Государственные испытания“

Проектирование «Тукана-2»  для глубоководных лодок имело два  “политических аспекта“: первый — давал дополнительное время разработчикам выбрать все выявившиеся  огрехи;  второй — сбивал темп и уступал  временну́ю пальму первенства по срокам вечно шедшей на квартал сзади «Кайре». В результате, «Кайра» вынуждена была выйти на госиспытания  впереди «Тукана-2», хотя технически была очень сырой и уступала «Тукану» по ряду показателей, о чём знали все. Буксируемая линия, с размещенными на ней преобразователями ГФП, была отработана плохо. Её вибрации при движении корабля не позволяли использовать для обработки пульсации основного поля — поля скорости. Но у главного конструктора Л. Ф. Рыбалко не было выбора, и он был вынужден согласиться на проведение государственных испытаний в середине 1978 года. Сам «Рыбалко, как “типовой ездок на чужих горбах” в проведении   собственно госиспытаний участвовал мало, если не считать нескольких  выходов, на которых он случайно оказался»   ([4] с. 114). Он переложил всю тяжесть испытаний на плечи своих заместителей: первого заместителя главного конструктора Н.П. Никифорова и двух других заместителей главного конструктора — по теории  А. З. Киселева и по испытаниям Б.Я. Брука.  В итоге,  акт государственной комиссии по приёмке комплекса «Кайра» (он стал называться «МНК-300») на вооружение был подписан, рекомендации по доработке линии, обработке информации и другие замечания, подлежащие устранению до начала серийного производства, — сформулированы. «Правда опытная эксплуатация образца, на котором проходили госиспытания на СКР проекта 159 , продолжалась ещё несколько лет. Но это оказался в итоге  образец, не имевший продолжения в серии и “бесславно погасший“ в дебрях переданных кораблей от России на Украину в составе части черноморского флота» ([4] с. 115). Другой комплект комплекса МНК-300 был установлен на большой противолодочный корабль (БПК)  «Сметливый» при его модернизации в 1990-95 гг. по новому проекту 01090 [10]. 

В отличие от Л.Ф. Рыбалко, Л.П. Свиридов принимал в госиспытаниях активное участие, был на всех выходах и «…Подобрал на время госиспытаний “костяк защитников” из состава своих заместителей: по  преобразователям — Аржанникова Анатолия Васильевича, по теории (сразу от двух “Туканов”: первенца и модернизированного) — Цалкина Исая Ароновича и Гусева Андрея Вадимовича, придав им в помощь “главного гидролога      заказа“ — Завиловича Игоря Михайловича. Это были “бойцы первой линии” и на них Лев мог полностью положиться.  Честность  и  принципиальность,  профессионализм и  “умение обходить горы” – объединяло их» ([4] с.115).

Официальным председателем государственной комиссии был   назначен командир дивизии подводных лодок, где базировалась лодка с «Туканом-2» на борту,  адмирал В.А. Горев, а заместителем председателя был его начальник штаба дивизии  В.В. Никитин. Горев перепоручил “председательские полномочия“ — капитану первого ранга Никитину, бывшему командиру лодки. Официальная программа испытаний прошла спокойно за 10 дней. Однако вместо возвращения в базу, поступил приказ задержаться в районе испытаний на двое суток. Поэтому Никитин предложил Свиридову использовать это время для проведения сверх программы эксперимента. Он становиться оператором системы по его “личному замыслу“.  Ю.Е. Захаров – член госкомиссии от в/ч 10729 – будет его консультантом.  Все испытатели, кроме оптического канала,  отдыхают и приглашаются, когда нужно помочь сменить бумагу на машине, ленточки самописцев, налить чернила, сменить плёнку магнитофонов. «…Условия  просты: если получится хорошо — результаты включим в акт комиссии как работу, проведённую сверх программы, не получится — этих испытаний не было, была просто “прихоть Никитина — поиграть!“»  ([4] с.116).  Свиридов согласился, а «Когда эти двое суток закончились, Никитин собрал обе бригады  в кают — компании, и начал с обычного поздравления: — Лев Петрович поздравляю вас и всю вашу бригаду с успешным окончанием государственных испытаний!  Блестящий комплекс!» ([4] с.118). 

«Несколько позже, в спокойной обстановке гостиницы, Лев, рассуждая, про себя, и анализируя достигнутое, не мог получить полного удовлетворения от достигнутых результатов. Да, безусловно, по узкой зоне, что — то получалось, но не всё и не всегда. Однако всё же оказалось, что даже эти “скромные“ результаты комплекса у таких командиров лодок, как Русаков, Пахомов, Харлашкин, Жданов, Мазовка  и других на севере, а позднее у Каспер — Юста, Храптовича  на ТОФ`е, вызывали серьёзные положительные эмоции и неплохие результаты, когда они, с помощью грамотных операторов комплекса, и от институтов промышленности  и заказчиков, а также штатных флотских, могли получать, теперь, дополнительную информацию от лодочного комплекса освещения обстановки. Она была, и Лев понимал это, крайне скромна, по сравнению с потенциально возможной при использовании  “всей зоны“,  но …её  достоверность была пока весьма мала» ([4] с.122). Эта оценка Л.П. Свиридова – объективна и справедлива. Он понимал, что это лишь первый шаг, который был, так трудно и долго по времени, сделан.

8. “Не всем — достойная награда“

Этот раздел касается очень сложной темы – системы награждения. С целью обеспечения бо́льшей достоверности, изложение в данном разделе основано полностью на материалах, содержащихся в эссе ([4] с. 123-134). Тем более что автор эссе был максимально приближен к процессу “дележа” наград. 
 

В 80-х годах прошлого века академик В. М. Глушков предложил следующую  классификацию этапов создания сложных систем в стране. Каждая система проходит при создании пять стадий: шумиха, неразбериха, поиск виновных (собственно рабочий процесс), наказание невиновных, награждение непричастных. После проведения государственных испытаний «Тукана-2» у ВМФ были готовы акты госиспытаний всех 4-х систем по направлению.   Наступила пятая стадия создания.

В августе 1983  года  стало известно, что  постановление  ЦК КПСС  и  СМ СССР “родилось“. Это был  достойный  финал тяжелой шестнадцатилетней работы! «Гранит», как головная организация работ по направлению и потому, что он сделал две самые большие работы из 4-х, стал головной  организацией дележа «пышек». Возглавлял этот «процесс» В.В. Павлов. Вот как этот «процесс» описывает Свиридов ([4] с. 126-128). Вначале В.В. Павлов и  Е.Я. Бузов прикинули, кому, сколько и каких премий “нужно дать”. Учитывая некоторый “принцип паритета“ и вклада, они     договорились, что Ленинские премии должны получить четыре главных конструктора и Е.Я. Бузов. А с учётом государственных премий (по две на одну Ленинскую), премии распределили так:  «Граниту»  — четыре; ГОИ и «Арсеналу» — две; ГЕОХИ — две; в/ч 10729 — две; ЦНИИ  им. акад. А.Н. Крылова — одну     (Ленинскую или Государственную, так как считали, что помощь от этого института  была  явно недостойной Ленинской премии); и по одной — главным конструкторам частей  аппаратуры  от  СНИИП-а  и  ВНИИТ-а.  С учетом этого “предварительного расклада”, Бузов попросил Павлова начать переговоры со всеми заинтересованными директорами. Все директора, кроме ГОИ, дали согласие. ГОИ считал себя “старейшей головной организацией“. Поэтому ГОИ потребовал, чтобы «…В список на Ленинскую премию был включён, “с самого начала тематики всегда этим занимавшийся“ доктор технических наук — заместитель директора по науке Ермаков. “Для всех окружающих — это была просто афёра! Фамилия для непосредственных исполнителей была совершенно неизвестная, и включение его в список было верхом несправедливости… Не включать Ермакова — не будет подписи ни директора ГОИ, ни его министра — а это  “крах так тяжело добытого успеха”; включить это значит несправедливо “наградить нахалов“, обидев всех остальных.   Другой альтернативы нет! …Несправедливость брала верх своим нахальством (по-российски!), но сделать было ничего нельзя, если не отказаться от премии вообще. Из двух зол нужно было выбирать меньшее, хотя такого “абсолютного  абсурда“  никто, конечно не предполагал… Так в списке и остался Ермаков» ([4] с. 127-128). Конечно, это не единственный случай награждения непричастных. В «Граните» таких случаев оказалось ещё больше.

Как происходила дележка главных премий в «Граните»,  в эссе ничего не сказано. Уверен, что Свиридов пытался сделать всё справедливо, но без особого успеха. В результате в списке от «Гранита» оказались 2 главных конструктора на Ленинскую премию, а на Государственную были представлены О.М. Авров (как начальник отделения), Б.В. Козловский (начальник вычислительного центра) и Л.Н. Кабачинский (заместитель директора по производству). Эти фамилии вызвали у Л.П. Свиридова недоумение: “по неизвестным причинам, в списке вместо заместителей главных конструкторов” оказались «вместо Аржанникова — Олег Аров, вместо Цалкина — Кабачинский. Прошедшие скорее соответствовали “партийному списку”, чем творческому вкладу в заказы. Но …“се ля ви “ есть “ се ля ви “!» ([4] с. 128).

Наибольшее недоумение вызвала фамилия Аврова. Он появился в роли начальника отделения при его формировании в мае 1975 года, то есть  через 8,5 лет после начала работ в институте по направлению. К моменту его назначения  начальником отделения по направлению, институтом уже были созданы 2 исследовательских комплекса ИКТ и ИКК, проведены большие исследования в натурных условиях и выполнена обработка полученных материалов, создан и успешно эксплуатировался первый опытный образец «Тукана-1» и был получен ряд важных результатов по модели сигналов так называемой узкой зоны и т. д.  Авров не имел абсолютно никакого отношения  к получению этих результатов. Поэтому, в отличие от других руководителей института и подразделений, он не был включен в даже «прочие соавторы» ни в одно изобретение, созданное по направлению. Случайное его появление на тематике закончилось его скорым и незаметным исчезновением с тематики после незаслуженного получения звания лауреата Государственной премии.  Уже в 1985 году начальником отделения был Рыбалко. Тем не менее, О.М. Авров, оказался соредактором юбилейной книги [2]. Выполненное в разделе по рассматриваемой тематике «корректирование» — его, несомненно,  «вклад» в дело её «становления».

Недоумение  вызвала и фамилия Козловского. Его роль на заказах, в основном, ограничилась руководством в создании аналого-цифрового комплекса в лаборатории Б.П. Маркова, входившей в вычислительный  центр института, начальником которого Козловский был. Идеология обработки информации в комплексах разрабатывались в теоретической группе, входившую  лабораторию, а с середины 1971 года в отдел Свиридова, по  результатам натурных исследований на ИКТ. Все это было Павловым не учтено. Как заметил Свиридов, «…увы — не прошло ещё  то время, когда наказание невиновных и награждение  непричастных ещё не прошло и потому уж точно Авров и Козловский — были  сегодня “не в своей компании”. . .» ([4] с. 131). 

С Л.Н. Кабачинским было всё просто – действовала стандартная принятая в стране схема: он был заместителем директора по производству и был включён в список как представитель «рабочего класса».

 «Не легче, а даже значительно тяжелее проходила и “орденоносная эпопея“, потому что здесь были свои не писаные законы, а сам круг награждаемых резко расширялся за счет “начальства”, которое непременно  теснило истинных исполнителей. Из общих четырехсот орденов и медалей “Граниту” полагалось более  двухсот штук,…  …а распределяться они должны были тоже в процентном отношении между ИТР, и рабочим классом. Поэтому-то в “окончательной редакции“ и победил принцип  “награждения непричастных”, многие из которых лишь мельком слышали, что есть такой “Тукан”, а  настоящие, действительно исполнители, получили мелкие оставшиеся медали. Но такова была “строгая законодательная система”.  Лев позже, после “драки“, подсчитывая апостериори “непричастных”, набрал их более пятидесяти процентов. И сделать было  н е л ь з я    н и ч е г о !  (Ну кто изменит закон?). И окончательные списки во всех  организациях практически подтверждали то же самое»  ([4] с. 134).

“Золотые страсти” были утихомирены и все материалы были отправлены в Комитет по Ленинским и Государственным премиям. И вот, наконец, вышло постановление ЦК КПСС  и СМ СССР от восьмого мая 1984 года о присуждении Ленинской премии за комплекс фундаментальных, поисковых и прикладных исследований по проблеме и двух Государственной премий  за создание и проведение испытаний четырех новых систем, а также «постановление ЦК и Совмина о принятии систем на вооружение, начале их серийного производства, о разрешении на представление Ленинской  и двух Государственных премий, четырехсот орденов и медалей отличившимся разработчикам четырех систем, выдаче соответствующих степенных премий и ордена  Ленина  “Граниту”» ([4] с. 123).

«Постановление о серии предусматривало и награждение коллективов  степенными премиями. На разработку и переоборудование нескольких лодок за шестнадцать лет было истрачено больше двадцати миллионов, и по существующей шкале полагалась первая степенная премия в сто пятьдесят тысяч рублей.  Особо тщательно в инструкции к ней было расписано  долевое  участие  всего  руководства  института  и  заказа. Льву как главному конструктору  полагалось четыре тысячи рублей, Павлову — ноль девять от этого, а всем остальным — с соответствующими коэффициентами. Лев “про себя“ решил, что всех своих заместителей  он  должен  отблагодарить “на всю катушку”, как полагалось по шкале  не более ноль семи десятых от него. Это касалось  Аржанникова, Цалкина, Авербаха, Куровой, Чеголяева, Дятлова» ([4] с. 133). Первым двум своим заместителям Свиридов таким образом пытался компенсировать исключение их из списка на Государственную премию.

Следует обратить внимание также на то, что 2 заместителя главных  конструкторов по теории и обработке по информации (А.В. Гусев по «Тукану-2» и А.З. Киселев по новой глубоководной «Кайре») не получили никаких государственных наград, несмотря на то, что на государственные испытания были представлены эти новые комплексы. Нет фамилий этих заместителей и в числе авторов  в авторских свидетельствах на изобретения на эти комплексы ([27], [45] в приложении). Тем не менее, как указывалось выше в разделе 3, из текста книги ([2] с. 219) следует, что они являются основными разработчиками  первых комплексов по направлению.

9. Шемякин суд

На первый взгляд, кажется, что события, изложенные в этом  разделе, не имеют прямого отношения к становлению рассматриваемого направления в институте. В действительности эти события показывают, что  становление направления в институте сопровождалось интригой  за место начальника.  Главную роль в интриге играл А.В. Гусев, имевший огромное преимущество. В отделение он вернулся после занятия должности освобождённого секретаря партийной организации института. Оценив обстановку в стране – шла перестройка – Гусев решил не делать партийную карьеру, а стать начальником отделения по новому перспективному направлению. Для осуществления этой цели Гусев использовал меня, как заместителя главного  конструктора по теории и обработке информации ОКР «Тукан-1» и «Кайра»  двух первых разработанных комплексов.

 В начале января 1988 года Гусев сообщил  мне не афишируемую  в институте информацию о том, что ещё  2 года назад (14 января 1986 года) Рыбалко, который в то время уже был начальником отделения по рассматриваемому направлению, представил  диссертацию на соискание учёной степени доктора наук по совокупности выполненных работ. Гусев сообщил также, что предварительное рассмотрение диссертации состоялось в ЦНИИ «Гранит» в апреле 1986 года, а 29 января 1988 года в ЦНИИ Крылова на специализированном совете состоится её защита. Он упорно подталкивал меня к тому, чтобы я ознакомился с диссертацией.   Оформил мне в первом отделе право  на ознакомление с ней. При ознакомлении я обнаружил многочисленные факты плагиата моих научных результатов. Выполнен плагиат был нагло и грубо по следующей схеме. Заимствованному результату предшествовала фраза «Автором было  предложено и исследовано…», а далее следовало дословное изложение заимствованного результата. Кроме плагиата, диссертация   содержала фальсификацию начала серийного производства. В диссертации была указана дата отгрузки первого опытного образца аппаратуры «Кайра» 1985 год, хотя в действительности аппаратура была отгружена только 24 декабря 1991 года. Ложь была необходима потому, что в соответствии с положением ВАК, защита диссертации была допустима только при условии внедрения нового устройства в производство. Я порекомендовал ознакомиться с диссертацией В.А. Цвикевичу. Он также обнаружил в диссертации плагиат своих научных результатов. В частности, создание преобразователя поля скорости, пригодного к эксплуатации в агрессивной морской среде на больших глубинах. Поэтому Цвикевич решил присоединиться к подготовленному мною отрицательному отзыву.

24 мая 1988 г. (здесь важна дата с точностью до дня) я и Цвикевич обратились в ВАК с письмом, в котором просили задержать рассмотрение вопроса о присуждении учёной степени Рыбалко до получения нашего отрицательного отзыва на его диссертацию. В письме указывалось об использовании в диссертации наших научных результатов без ссылок на авторов и источники заимствования. ВАК в ответном письме мне просил выслать отзыв не позднее 20 июня 1988 года. Подготовленный совсекретный отзыв был передан 16 июня генеральному директору ЛНПО «Гранит» И.Ю. Кривцову для отправки его спецпочтой в ВАК. Но Кривцов отзыв не отправил. Поэтому 20 июня мы направили в ВАК телеграмму с телеграфным уведомлением о её вручении, в которой мы просили ВАК запросить этот отзыв.  В полученной мною ответной телеграмме – уведомлении сообщалось о вручении этой телеграммы экспедитору ВАК Зуевой 21 июня в 10: 10 утра. Однако председатель ВАК академик В.Е. Шемякин, зная о готовности отрицательного отзыва, его не запросил,  а президиум ВАК  1 июля 1988 года присвоил Рыбалко ученую степень доктора наук.                                                                                                                                   В связи с не отправкой отзыва в ВАК мы обратились в НТС института. На заседании НТС 7 июля 1988 года было приято решение о создании комиссии по рассмотрению нашего отзыва и о рассмотрении результатов её работы на специальном заседании НТС. Однако это заседание, на которое меня приглашали, не состоялось.  Справка комиссии была направлена в ВАК без рассмотрения на НТС.  При этом в отправке подготовленного  мною письменного выступления на этом НТС Кривцов отказал, утверждая (как выяснилось позже), что ВАК его не запрашивал.

 Не дали положительного результата и наши последующие обращения в различные высшие органы страны. ВАК представлял, причём только  в проверяющие органы, ложные справки, в которых утверждалось, что в течение июня 1988 года никаких материалов от нас в ВАК не поступало. В результате, ничего не добившись, я и Цвикевич  в конце 1988 года подали в Ленинградский городской суд иск о  нарушении наших авторских прав. Проходивший вначале по делу в качестве свидетеля доктор технических наук А.З. Киселев был судом в ходе процесса привлечен в качестве соистца.  У него Рыбалко заимствовал основные результаты, полученные в НИР «Чомга», научным руководителем которой был Киселев, а я – основным исполнителем. Заметим, что А.З. Киселев в 1975 году был назначен заместителем главного конструктора по теории и обработке информации новой ОКР — глубоководная «Кайра». А главным  конструктором этой ОКР  был… Рыбалко.

Решение по иску было вынесено Санкт-Петербургским городским судом 19 февраля 1992 года. Суд удовлетворил (не полностью) наши иски, восстановив тем самым наши авторские права.  Также суд подтвердил факт фальсификации начала серийного производства. Кроме того, суд частным определением довел о принятом решении «до сведения председателя ВАК РФ Шемякина Е.И. для принятия мер в соответствии с “Положением о порядке присуждения учёных степеней и присвоения ученых званий“, а также до сведения специализированного совета ЦНИИ им. Академика А.Н.Крылова». Суд постановил: «О принятых мерах сообщить в Постоянную сессию С-Петербургского городского суда в течение месяца со дня получения копии определения». Верховный суд РСФСР определением от 5 мая 1992 года оставил без изменения указанное решение Санкт-Петербургского городского суда, а поданную на решение кассационную жалобу Рыбалко — без удовлетворения. Процедуру «принятия мер в соответствии с “Положением…“» ВАК затянул на 11 лет! Но, в результате, никакие меры в отношении Рыбалко так и не были приняты. Таким образом, ВАК и ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова дезавуировали решение и частное определение суда. Почему – не понятно. Возможно, причиной была присужденная ему Ленинская премия. Но должности начальника отделения по направлению и заместителя главного инженера ЦНИИ «Гранит» он лишился  и был уволен из института «по собственному желанию» в 1988 году, а Гусев занял его место. С тех пор «Рыбалко — “фигура нон грата“ в институте»  ([4] с. 144).

Следует ещё раз подчеркнуть, что подача иска в суд о нарушении авторских прав стала возможной только благодаря А. В. Гусеву, который  был в то время, кажется, начальником лаборатории в вычислительном отделе института. От Гусева, как указывалось, я узнал о представлении диссертации. Он оформил мне в первом отделе разрешение на пользование диссертацией. А без ознакомления с диссертацией не могло быть  подготовлено обоснованное заключение и т. д.

10. А так всё закончилось

 В 1985 году генеральным директором ЦНИИ «Гранит» стал И.Ю. Кривцов.  «Бунт на корабле», поднятый мною,  его не устраивал. Первым пострадал за это В.А. Цвикевич. 23 февраля 1988 года ему исполнилось 70 лет. Юбилей был очень громко отмечен в институте. Ведь Виктор Александрович при вручении государственных наград за работы по направлению получил самую высокую награду среди основных действительных исполнителей — Орден Дружбы народов. Кроме того, он был участником Великой Отечественной войны. И вдруг участие в «бунте». С ним расправились очень быстро и просто – отправили через полгода после громкого юбилея на пенсию по возрасту. Из-за участия в «бунте» в книге [2] Авров не поместил его фотографию, хотя Цвикевич был начальником лаборатории, а впоследствии начальником  НИО по разработке преобразователей ГФП, и руководил этими работами  практически с первых дней начала работ по направлению до увольнения – 21 год. Но, не смотря на «корректирование» Аврова, фотография  В.А Цвикевича  оказалась на с. 216 книги [2].

Со мной процедура расправы длилась дольше -  более 1,5 лет. Помешала начавшаяся в стране перестройка. Для понижения в должности нужно было согласие трудового коллектива. Предпринятая администрацией попытка в этом направлении провалилась. Общее собрание отделения поддержало меня. Чтобы лишить поддержки коллектива,  меня  с моей группой перевели в 1988 году из лаборатории Свиридова в  лабораторию Киселева в вычислительном центре института, которой в отделении поручили идеологию направления. На проведенной в новой лаборатории переаттестации я был понижен в должности:  младший научный сотрудник вместо старшего научного сотрудника. Но в это время в институте работала комиссия Ленинградского горкома партии. Комиссия горкома отменила моё понижение в должности.

В  конце 1989 года меня неожиданно пригласили к генеральному директору И.Ю. Кривцову. В кабинете Игорь Юрьевич попросил секретаршу никого не впускать. Принесли коньяк и кофе. И Кривцов предложил мне сделку: «Вам скоро 60 лет. Что Вы намерены делать дальше?». Мой ответ:  «Собираюсь продолжать работать». После этого Кривцов четко сформулировал  условия, при которых это было возможно. Я должен забрать рассматривающийся в городском суде иск о плагиате Рыбалко и тогда я смогу продолжать работу в институте. Мой ответ словами Нины Андреевой [11]  решил исход встречи: «К сожалению, я не могу поступиться принципами». После этого разговора с Кривцовым меня лишили группы, стали  загружать надуманными работами, а 9 января 1990 года мне впервые за 46 лет трудовой деятельности было объявлено замечание. Ленгорсуд решением от 5 апреля 1990 года (дело № 61-2-58/4-90) признал вынесенное дисциплинарное взыскание не правомерным и обязал ЦНИИ «Гранит» отменить его. Верховный суд РСФСР оставил кассационную  жалобу генерального директора И.Ю. Кривцова без удовлетворения. Однако Кривцов решение суда не исполнил. А в марте 1990 года началась официальная кампания по сокращению меня в связи с достижением пенсионного возраста. Старшему научному сотруднику, кандидату технических наук, «ведущему специалисту одного из тематических направлений института» (как указывалось в одной из последних характеристик), по которому я отработал 23 года, награжденному в 1986 году двумя государственными наградами («за заслуги в создании новых видов специальной техники» и «за многолетнюю плодотворную трудовую деятельность»), автору более 90 печатных научных работ были предложены должности не по специальности. В том числе: заведующий складом, мастер токарного участка, инженер по безопасности движения, техник по подготовке производства в цехе, начальник бюро размножения документации. После назначения 18 июня 1990 года на должность начальника указанного бюро я был лишен доступа ко всем документам по направлению, в том числе к материалам подготовленной докторской диссертации, готовящейся книги, к переписке по моим заявкам на изобретения и документам, связанным с судом о нарушении авторских прав. Это, а также возникшее у меня и у моих друзей подозрение, что предложенное администрацией моё «трудоустройство» (начальник бюро по размножению, в том числе, секретных документов!) является, возможно, провокацией, подтолкнули меня к подаче 20 июня заявления  об увольнении «по собственному желанию в связи с уходом на пенсию по возрасту». (На иную формулировку увольнения администрация не соглашалась).

Так я был вынужден закончить свою деятельность в ЦНИИ «Гранит». Остались не законченные дела,  главными из которых были сохранение результатов более чем двадцатилетних исследований по направлению. Много для этого сделал Аржанников. Он по результатам всех исследований в области изучения гидрофизического поля скорости подготовил и защитил кандидатскую диссертацию. Меня к ознакомлению с ней уже не допустили.

 18 мая 1990 года   я подал заявку  на открытие нового явления в широкой зоне аномалий морской среды. Предполагаемое открытие было установлено совместно с Аржанниковым на основании анализа материалов, полученных в ходе экспериментальных исследований в натурных условиях на ИКТ и аппаратуре комплекса «Тукан-1». Аржанников решил не  участвовать в подаче этой заявки. Всё это было указано в тексте заявки. На заседании НТС института состоялось рассмотрение заявки. Но я не был допущен на это заседание. Аржанников был приглашен. В итоге, ученый совет института дал отрицательный отзыв по заявке. Заявка имела гриф «совершенно секретно». Меня не допустили к переписке по ней с Государственным комитетом по изобретениям. Поэтому судьба установленного в ней нового явления – третьей зоны в рассматриваемом явлении — мне не известна. А заявка давала некоторые надежды  на освоение “всей зоны!“ аномалий, о чём просил Лев Петрович в «поручении от “предков”» разделе эссе “Вместо эпилога”.

После моего увольнения из института продолжался судебный процесс по иску о нарушениях авторских прав. В институте происходили закрытые выездные заседания суда. На них приглашался я, приглашался и Рыбалко. Мы оба уже не работали в институте, и проходили по разовым пропускам. Суд с нашим участием проверял указанные факты плагиата и противопоставленные ответчиком документы. Решение суд вынес, как указывалось, 19  февраля 1992 года. А далее началась процедура неисполнения ВАК-ом частного определения, направленного судом в ВАК для исполнения. Эту процедуру ВАК  успешно затянул на 11 лет!

Третий истец по делу о нарушениях авторских прав (А.З. Киселев) «наказан» не был. Это благодарность Гусева  за то, что Киселев очень способствовал его карьерному росту.

11. “Вместо эпилога” 

На этом моё участие в работах по становлению и развитию нового направления закончилось – я был отстранён от этих работ. Устранить же результаты моей 23 – летней деятельности из созданной аппаратуры не возможно. А вот удалить моё участие в работах по направлению – это, показалось Олегу Михайловичу Аврову, очень просто.  И вот спустя 24 года после увольнения меня из института он пытается сделать это в юбилейной книге[2].  Но сделать это ему не удалось. Вопреки его стараниям, и моё имя, и моя фотография оказались каким-то образом опубликованными на с. 216 юбилейной книги. А через 7 лет после увольнения мне стали приписывать даже невероятные способности. В 1997 году руководство ЦНИИ «Гранит» в нарушение действующего законодательства воспрепятствовало моему выезду на постоянное место жительства в ФРГ. В Межведомственную комиссию по защите государственной тайны, рассматривавшую мое дело об ограничении права на выезд, А.Г. Дятловым, ставшим начальником лаборатории вместо ушедшего на пенсию Свиридова, (кстати, моим соавтором по ряду изобретений по радиоактивному каналу комплекса «Тукан-1») было представлено обоснование ограничения моего права на выезд. В нём указывалось, что я по складу ума могу предвидеть бедующее развитие направления! Поэтому мой выезд за рубеж не допустим.

В публикации я пытался восстановить некоторые детали  истории становления и развития направления, изъятые при «редактировании» [2].   Помимо этого, я, отчасти, выполнил и пожелание Льва Петровича в эссе[4]  дополнить «освещение событий  - “как это было“». Лев Петрович все годы совместной работы безгранично мне доверял. Всю идеологию построения аппаратуры «Тукана» он с самого начала работ отдал на откуп мне, как своему заместителю по теории и обработке информации. Поэтому он многого не знал. Его доверием ко мне проникнуто содержание написанного им эссе.

 В заключение следует также отметить гражданское расширение направления, которое началось ещё в мою бытность в институте, в сторону  создания экологической аппаратуры для водных акваторий. Инициатором этих работ  был  Д.Л. Гуральник.

12. Приложение

Список изобретений автора Цалкина И.А. (Подчеркнуты внедренные в ЦНИИ «Гранит».  В скобках – примерное содержание закрытых изобретений).

1. № 103612 с приоритетом от 04.03.1955. Устройство для определения полярности поляризованных магнитострикционных и пьезоэлектрических приемников. Цалкин И.А., Толстякова Н.А. Серийное производство на заводе п.я. 731.

2. № 18231 с приоритетом от 02.01.1958. Цалкин И.А., Гершман С.Г. (Способ обнаружения шумовых сигналов, основанный на измерении знакового коэффициента корреляции).

3. № 129749 с приоритетом от 05.10.1959. Способ измерения среднеквадратичного значения периодического сигнала, среднеквадратичного значения стационарного шума или отношения этих величин. Цалкин И.А.

4. № 146815 с приоритетом от 16.06.1960. Способ измерения среднеквадратичного значения периодических и непериодических сигналов, среднеквадратичного значения стационарного шума или отношения этих величин. Цалкин И.А.

5. № 21662 с приоритетом от 19.04.1960. Цалкин И.А., Сергеев С.И.

6. № 21181 с приоритетом от 05.08.1960. Цалкин И.А., Сергеев С.И.

7. № 176613 с приоритетом от 18.03.1960. Цалкин И.А., Сергеев С.И. Способ измерения отношения сигнал/шум.

8. № 23151 с приоритетом от 21.04.1961. Цалкин И.А., Сергеев С.И., Песчанский Ю.А. (Способ обнаружения шумовых сигналов).

9. № 25758 с приоритетом от 25.08.1962. Цалкин И.А., Сергеев С.И.

10. № 32671 с приоритетом от 13.06.1964.  Цалкин И.А. (Способ обнаружения шумовых сигналов).

Список  изобретений автора Цалкина И.А., полученных по направлению «Исследование аномалий морской среды и аппаратура для их обнаружения».                                   

11. № 51625 с приоритетом от 19.04.1969. Цалкин И.А.,Чекин А.К., Свиридов Л.П., Бородавченко А.Г., Иванов А.И., Павлов В.В., Яковлев В.Н., Любченко И.У., Миняев А.В., Адерихин В.П., Чеголяев В.Я., Цвикевич В.А., Чивелев О.Ф., Дятлов А.Г., Гурелев Б.Ф., Брамсон М.А., Макарьев О.Л.,Бузов Е.Я., Турченко А.Р., Иванов Г.Н., Владимирова Э.М., Сучков В.В. (Комплекс исследования аномалий морской среды на подводной лодке. ИКТ.)

12. № 52767 с приоритетом от 01.08.1969. Цалкин И.А., Павлов В.В., Свиридов Л.П., Чекин А.К., Летучий Ю.А., Брамсон М.А., Захаров Ю.Е., Цвикевич В.А., Кузьмин Г.А. (Устройство для измерения корреляции статистических параметров независимых гидрофизический полей).

13. № 56456 с приоритетом от 03.03.1969. Цалкин И.А., Любченко И.У. Свиридов Л.П., Чекин А.К., Бородавченко А.Г. (Устройство адаптации аппаратуры обнаружения аномалий  морской среды к изменению собственной скорости носителя).

14. № 59179 с приоритетом от 28.08.1968. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К., Бородавченко А.Г.  (Способ адаптации устройства обнаружения аномалий  морской среды к изменению собственной скорости носителя).

15. № 60287 с приоритетом от 05.06.1969. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К.  (Способ определения корреляции между параметрами независимых гидрофизических полей).

16. № 60352 с приоритетом от 24.08.1970. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К. 

17. № 60384 с приоритетом от 03.09.1969. Цалкин И.А., Захаров Ю.Е., Кузьмин Г.Н., Свиридов Л.П., Чекин А.К., Брамсон М.А., Летучий Ю.А.  (Устройство измерения параметров …).

18. № 67959 с приоритетом от 02.02.1970. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К.

19. № 69826 с приоритетом от 03.09.1969. Цалкин И.А.,  Брамсон М.А., Летучий Ю.А., Захаров Ю.Е., Кузьмин Г.Н., Свиридов Л.П., Чекин А.К. Устройство определения параметров аномалий.

20. № 73125 с приоритетом от 16.09.1971.  Цалкин И.А.,  Свиридов Л.П.,  Чекин А.К.,  Ланда  В.Д.,    Хейфец М.Г. Конев Б.А., Баршай Т.И. (Многоканальный имитатор нестационарных сигналов).

21. № 76136 с приоритетом от 01.11.1971. Брамсон М.А., Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К.

22. № 76203 с приоритетом от 25.10.1971. Брамсон М.А., Иванов Г.Н., Кассациер К.Е., Марков Б.П., Козловский Б.В., Рахманин М.Н., Марущак К.Н., Рыбалко Л.Ф., Свиридов Л.П., Цалкин И.А., Цукерман И.И., Чекин А.К. (Комплекс исследования аномалий морской среды на надводном корабле).

23. № 76269 с приоритетом от 10.01.1972. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К.

24. № 76344 с приоритетом от 26.04.1972. Цалкин И.А.

25. № 78339 с приоритетом от 15.05.1972. Цалкин И.А.

26. № 81038 с приоритетом от 10.01.1972. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К. 

27. № 83418 с приоритетом от 20.02.1973. Рыбалко Л.Ф., Данилова Л.Л., Зорин А.Я., Калашников Ю.Н., Кассациер К.Е., Кваско Ф.Т., Козловский Б.В., Калядин И.А., Марков Б.П., Павлов В.В., Свиридов Л.П., Чернышев В.П., Цалкин И.А., Штеренберг Ю.О., Яковлев В.Н. (Комплекс обнаружения аномалий морской среды на надводном корабле).

28. № 83547 с приоритетом от 06.12.1972. Цалкин И.А.

29. № 86128 с приоритетом от 17.08.1972. Трохан А.М., Чашечкин Ю.Д., Кузнецов И.Л., Некрасов В.Н., Свиридов Л.П., Чекин А.К., Цалкин И.А. Организация заявитель ВНИИФТРИ. (Оптическое устройство обнаружения аномалий морской среды…).

30. № 91192 с приоритетом от 13.06.1974. Цалкин И.А., Свиридов Л.П.

31. № 96915 с приоритетом от 01.07.1974. Цалкин И.А. 

32. № 106238 с приоритетом от 16.08.1976. Цалкин И.А. (Способ определения параметров аномалий морской среды с движущего  носителя…).

33. № 107939 с приоритетом от 18.10.1976. Цалкин И.А., Шполянский А.Н., Ицкович Ю.С., Шеманина В.П. (Цифровой фильтр с перестраиваемыми параметрами).

34. № 563676 с приоритетом от 18.10.1976. Шполянский А.Н., Цалкин И.А.,  Сорочкина Л.А., Ицкович Ю.С., Парижский Ю.С. Цифровой рекурсивный фильтр.

35. № 646340 с приоритетом от 10.01.1977. Ицкович Ю.С., Линне Д.Г., Парижский Ю.С., Свиридов Л.П., Цалкин И.А.,  Шполянский А.Н. Цифровой перестраиваемый фильтр.

36. № 122951 с приоритетом от 08.06.1977. Организация заявитель  в/ч 10729. Дегтярев Г.М., Зорин А.Я., Кузьмин Г.А., Цалкин И.А., Яблоков Б.В.

37. №760402 с приоритетом 04.03.1974.  Многоканальный имитатор случайных сигналов. Цалкин И.А. 

38. № 807071 с приоритетом от 03.07.1979. Аржанников А.В., Цалкин И.А. Способ определения колебаний внутренних волн и устройство для его осуществления.

39. № 161064 с приоритетом от 10.08.1979. Цалкин И.А. (Способ измерения анизотропии пульсаций векторного поля).

40. № 164530 с приоритетом от 28.05.1980. Цалкин И.А., Аржанников А.В. (Устройство для измерения анизотропии пульсаций векторного поля).

41. № 192308 с приоритетом от 05.07.1982. Цалкин И.А. Внедрено в ЦНИИ «Гранит» и на заводе им.  А.А. Кулакова.  (Многоканальный имитатор случайных сигналов).

42. № 1075383 с приоритетом от 31.05.1972. Юфит Г.А., Цалкин И.А. Арустамова Т.Н. Генератор случайных негауссовых сигналов.

43. № 1136080 с приоритетом от 23.07.1981. Цалкин И.А., Аржанников А.В. (Устройство для измерения анизотропии пульсаций векторного поля).

44. № 210188 с приоритетом от 09.09.1982. Аржанников А.В., Белугин Н.А., Завилович И.М., Кузнецов В.Г., Свиридов Л.П., Цалкин И.А.

45. № 210192 с приоритетом от 08.12.1982. Свиридов Л.П., Аржанников А.В.,  Дятлов А.Г.,  Завилович И.М., Иванов А.И.,  Цалкин И.А., Цвикевич В.А., Козловский Б.В., Кривцов И.Ю., Павлов В.В., Савуткин В.В., Рыбалко Л.Ф.,  Захаров Ю.Е.,  Обухов В.В.,  Попов Г.Л.,  Хорошев А.Р.,  Летучий Ю.А. (Комплекс обнаружения аномалий морской среды для подводных лодок).

46.  №1224950  с приоритетом от 02.10.1984. Цалкин И.А. Многоканальный имитатор случайных сигналов.

47.  №230483  с приоритетом от 01.06.1984. Цалкин И.А., Гуральник Д.Л., Дятлов А.Г. (Устройство обработки сигналов радиоактивного поля).

48.  №275328  с приоритетом от 10.11.1985. Цалкин И.А.

49.  №1224950  с приоритетом от 14.05.1986. Дегтярев Г.М., Дятлов А.Г., Пулин А.П., Свиридов Л.П., Цалкин И.А., Суворкин Ю.В.,Эйдук В.И. Организация заявитель в/ч 10129. (Способ и устройство обработки сигналов радиоактивного поля водной среды…).

50.  №284602  с приоритетом от 27.11.1986. Дятлов А.Г., Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Рыбалко Л.Ф., Бузина М.И., Захаров Ю.Е., Бахарев В.Б.

51.  №301153  с приоритетом от 02.06.1986. Цалкин И.А.

52. №301434  с приоритетом от 01.02.1988. Цалкин И.А., Шполянский А.Н., Захаров Ю.Е., Силкин А.В. (Цифровое перестраиваемое устройство обработки многоканальных случайных сигналов…).

53.  №302961  с приоритетом от 02.10.1968. Цалкин И.А., Свиридов Л.П., Чекин А.К., Бородавченко А.Г. (Способ слежения по параметрам поля скорости морских аномалий).

54.  №301153  с приоритетом от 20.06.1986. Цалкин И.А.

55.  №325764  с приоритетом от 26.04.1989. Аржанников А.В., Цалкин И.А., Шполянский А.Н.

56.  №325765  с приоритетом от 26.04.1989. Аржанников А.В., Цалкин И.А., Шполянский А.Н.

Список использованной литературы

1. Ю.С. Ицкович. В секторе обработки сигналов. http://memoclub.ru/2012/10/v-sektore-obrabotki-signalov/.

2. 100 лет от Центральной научно-технической лаборатории Военного ведомства России — до Концерна «Гранит-Электрон». Создание и развитие». Под  редакцией  О. М. Аврова, Ю. Ф. Подоплекина. ОАО Концерн «Гранит-Электрон», ООО «НП-ПРИНТ», 2014. – 264 с.: илл.

3. Государственное унитарное предприятие.  Центральный научно-исследовательский институт «Гранит» в событиях и датах за 75 лет. Ред. совет, предс. В. А. Никольцев. – СПб: ЦНИИ «Гранит», АДИА-М, ДЕАН, 1996г.,112с.,http://webirbis.spsl.nsc.ru/irbis64r_01/cgi/cgiirbis_64.exe?Z21ID=&I21DBN=CAT_PRINT&P21DBN=CAT&S21STN=1&S21REF=&S21FMT=fullw_print&C21COM=S&S21CNR=&S21P01=0&S21P02=0&S21P03=S=&S21STR=%D0%92%D0%BE%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%BC%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D1%82%D0%B5%D1%85%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B0. 

4. Л. П. Свиридов. Фанаты морских аномалий. Эссе.1999 г.   http://izavi.narod.ru/NEA.html.  

5.  Е.Я. Бузов. Из истории создания неакустических средств обнаружения подводных лодок.  «Морской сборник» №1 1997 г. http://www.vif2ne.org/nvk/forum/arhprint/1580364.

6. И.А. Цалкин, Т.А. Арустамова. О  структуре  обнаружения   шумовых    сигналов. «Вопросы кораблестроения» №24 — 1984г.

7.  О.А Ханов. В патентном ведомстве. https://memoclub.ru/2014/05/pv/

8.  Кругосветов Саша. Время бури и натиска. https://memoclub.ru/2013/07/glava-18-vremya-buri-i-natiska/ .

9.  В.А. Никольцев.   ЦНИИ «Гранит» — подводному флоту России.   «Судостроение» №2 2001 г.     

10. Черноморский флот. KCHF.RU-информационный ресурс. http://www.kchf.ru/ship/bpk/smetliviy.htm .

11. Н.А. Андреева. «Не могу поступаться принципами».  Опубликованное 13 марта 1988 года в  газете «Советская Россия» письмо преподавателя Ленинградского технологического института Нины Андреевой.