Повествование идет отчасти от первого лица, отчасти это рассказ попутчика. И вдруг я теряюсь, не понимаю, чей рассказ сейчас читаю. Только подумал об этом, как автор как бы отвечает мне. — Рассказчик и слушатель, говорит, составляют единое целое и не всегда можно четко разделить, чьи мысли бродят в голове, — твои собственные, или услышанные. Мой сын, прочитав Пелевина, заметил, что этот автор мыслит, как он. Могу то же самое сказать про Горенштейна. Первое впечатление от прочитанного, — все выглядит очень достоверно, «я верю каждому слову».

Тема — Украина 20-30-х годов. В частности, голодомор, советские реалии. Потом началась война, наступление немцев. Иные бежали, бросая все, иные ждали немцев с надеждой на новую жизнь, среди них были даже евреи. Книга написана в Западном Берлине, в 1982-м, незадолго до прихода Горбачева с перестройкой и гласностью. Однако, она выдержана именно в том критическом стиле разбора всего советского, который через несколько лет стал преобладающим на страницах государственных книг и журналов. По содержанию, книга должна нравится и украинским националистам. В ней проступают незнакомые российским гражданам украинские мотивы, которые после Майдана приняли формы гротеска. Политически мне трудно согласиться с таким направлением. Но я считаю политику как таковую вообще недостойной внимания.

Книга о людях наших, обычных, советских, которых неожиданно накрыла война. Пожалуй, ничего подобного я на эту тему не читал. Это взгляд «снизу и изнутри» человека, для которого не имеет большого значения, какая нынче власть, он просто пытается жить в условиях оккупации. Большинство киевлян перестроились быстро, тем более, что немцы сохранили многие советские структуры. Сохранились колхозы, они стали называться «артели». Нередко в главе таких артелей оставались бывшие советские председатели. Бывшие комсомольские работники занимали руководящие должности и при новой власти. Кто-то шел в полицаи, кто-то искал и находил работу, — жить-то было надо. Официальной валютой на оккупированной территории были советские рубли и немецкие рейхсмарки. Некоторые женщины шли на «интимные контакты» с немцами, что давало определенные преференции. Работал театр, печатались книги русских писателей, правда, как и при советах, все проходило строгую цензуру. И только у евреев были большие проблемы. Их планомерно находили (при поддержке местного населения) и уничтожали. По аналогии с чеченцами и другими народами, которых Сталин после войны переселил в Казахстан, судя по всему, было не меньше оснований сделать то же самое с украинцами. Впрочем, как и со всеми, кто оказался на оккупированной территории. Верю, что поляки истребляли евреев. В этом нет ничего странного, — каковы порядки, так и поступает население. Конформизм — одно из фундаментальных свойств человека. Понимаю разочарование Сталина, обнаружившего, что проект «новый человек» потерпел фиаско.

Не могу сказать, что книгу читал с удовольствием, — в ней много кошмарного, но читал с большим интересом. И, коль скоро, мне кажется, что автор мыслит как я, книга действительно хороша (такое ощущение считаю маркером качества). Помню, подобные мысли были при чтении Бердяева, Марии Башкирцевой и некоторых других авторов. Тем не менее, парадоксальным образом, с Горенштейном я во многом не соглашаюсь, что никак не снижает высокую оценку произведения. — В художественном, информационном и интеллектуальном отношении. Странно, что мне было незнакомо это имя, «Солярис» и «Раба любви» — фильмы популярные, сценарии к ним написал Фридрих Горенштейн.

09.06.2019

Ф. Горенштейн «Место»
В начало