Диссертация

В конце 1972 г. я поступил в заочную аспирантуру ЛИТМО, а в 1973 мне утвердили тему диссертационной работы и научного руководителя д.т.н. Новикова В.В. С 1971 по 1975 годы я активно работал над диссертацией. В 1976 году я её успешно защитил, тема была: «Исследование и разработка функциональных пьезоэлектрических устройств задержки цифровых сигналов с комплексом электронных схем обрамления». Четвёртого октября 1977 года было получено положительное решение ВАКа СССР по моей диссертации, а в 1978 г. он же присвоил мне учёное звание старшего научного сотрудника. Это давало мне гарантию, что при любых потрясениях я не упаду «ниже плинтуса» Надо отметить, что в конце работы над диссертацией был момент, когда вся работа была близка, если не к провалу, то к большой задержке, что часто равносильно провалу.

Согласно правилам, для защиты диссертации, не совпадающей с профилем учёного совета, надо было дополнительно кооптировать в его состав несколько соответствующих крупных специалистов. Эту тяжёлую тонкую дипломатическую работу мы с Тамарой закончили незадолго до назначенного дня защиты. Одним из таких специалистов, согласившихся присутствовать на моём учёном совете, был  профессор ЛФТИ им. Иоффе д.ф.м.н. Лемонов. Однако за месяц до защиты я узнал, что он уезжает на международную конференцию в Париж и в день защиты его не будет в Ленинграде. Нужно было срочно найти ему замену и успеть утвердить её в ВАКе.

академик Е. М. Лившиц , 1915- 1985 г.

Я засел в библиотеке, просматривая журналы технической физики, в поисках солидного учёного моего профиля и нашёл работы выдающегося физика, профессора Е. М. Лифшица, тоже работавшего в Физтехе. В.В. Новиков был знаком с ним, позвонил и представил меня. Была назначена аудиенция, я принёс ему свою работу, и он согласился участвовать в учёном совете. Со стороны этого маститого учёного, сотрудника и друга великого Ландау это был ошеломляюще щедрый дар.  Не зря в Библии сказано «Стучите ! И откроют Вам.» Какой порядочный и человечный был этот человек! Он пришёл на совет в ЛИТМО, обеспечив нужный кворум и бросил белый шар.

За этими хлопотами прошло незаметно две недели, защита приближалась, а надо было утвердить замену в Москве. Я был уже на грани нервного срыва, и в этой сложной обстановке с блеском проявила себя Тамара. Она поехала в Москву, в ВАК с моими материалами и там за три дня оформила разрешение на замену члена учёного совета. Эпопея была закончена за два дня до защиты. Защита состоялась в актовом зале ЛИТМО в присутствии крупных учёных – радиофизиков, головным предприятием был РИАН, в мою поддержку выступил Каринский С.С, отметив высокий уровень работы и мой большой вклад в развитие акустоэлектроники. Банкет прошёл на высочайшем уровне в банкетном зале ресторана «Метрополь», организацией его занималась, конечно, моя Тамара.

В соседнем зале гулял Гена Хробинский, конструктор печатных плат, мой хороший знакомый по работе, защитившийся в этот же день в совете по вычислительной технике. Его диссертация мне сильно напоминала дипломный проект среднего студента, но регалии были теми же. Таков тогда был парадокс системы подготовки научных кадров, надо было иметь сильную поддержку в руководстве учёного совета, и пропускали очень серую работу. Пример диссертации Хробинского далеко не единственный, слабые работы были отнюдь не редкостью. Мне понравилась лишь диссертация Лёни Кравцова, которую он защитил в ЛИТМО в 1973 году, я присутствовал на его защите. Эта диссертация соответствовала моим представлениям о научной работе.

Все годы, пока я работал над диссертацией, Тамара также работала, но не в моём подразделении. Через три месяца после рождения Саши она вышла на работу и была переведена в другой сектор, где ощутила предвзятое отношение, в основном, на почве зависти. Она вскоре перешла в отдел кооперации, ей нравилась живая работа с людьми, там она быстро завоевала прочное положение и уважение сослуживцев. Все домашние дела и уход за ребёнком легли на плечи Иды Иосифовны. Тёща была прекрасным человеком, отдавшим всю себя нашей семье и делу воспитания внучки Сашеньки (так она называла нашу дочь). Благодаря её заботе и труду Саша имела нормальное детство, не чувствовала себя лишней и брошенной, как это в своё время чувствовал я. И.И. очень тяжело пережила смерть супруга и в заботе о внучке нашла забвение и своё новое место в жизни.

Ида Иосифовна с внучкой Сашенькой.

В народе бытует масса анекдотов по поводу взаимоотношений тёщи и зятя, однако я никогда не рассказывал и не собираюсь их рассказывать, т.к. весь мой личный опыт взаимоотношений со своей тёщей их не подтверждает. В 1980 году она заболела, перенесла сложную хирургическую операцию и в начале 1981 года умерла в больнице от рака. До сих пор не могу простить себе, что не навещал её в больнице, переложив всё на плечи Тамары, которая делала всё, чтобы облегчить состояние матери. Всё, вплоть до мытья полов в больничной палате и выполнения другой работы санитарки по уходу за тяжело больным человеком. Там Тамара подцепила характерное для хирургических палат инфекционное заболевание и тяжело им переболела, а домашняя нагрузка после смерти матери на неё сильно увеличилась. Как Тамара всё это выдержала? Низкий ей поклон за женский подвиг, который она совершила, сохранив семью, ребёнка и себя.

В 1978 году в институте была произведена реорганизация с образованием крупных комплексных отделений. Мой сектор был переведён в 7-ое отделение. На его основе, при моём непосредственном участии, был создан отдел, который я возглавил. Этот отдел практически в неизменном составе отработал до 1989 г. Для отдела вскоре удалось получить большое помещение в только что построенном лабораторном корпусе на Бестужевской улице и соответствующее оборудование. В 1978-84 г.г. отдел под моим руководством выполнил несколько крупных НИОКР (числом около десяти) в различных направлениях функциональной микроэлектроники.

Мы занимались, кроме акустоэлектроники, акустооптикой, оптоэлектроникой, ядерным магнитным резонансом. В начале 80-х в институте появился д.т.н. Бубнов Ю.З., амбициозный специалист, пришедший из одного из мэповских (Староса) предприятий. За громкую речь, способность без всякой подготовки давать рекомендации по любому вопросу и маленький рост Юра получил неофициальное прозвище «говорящая голова». Он быстро протоптал тропы во все руководящие кабинеты, однако внутри собственного технологического отдела у него возникла проблема, т.к. начальником одного из секторов был к.т.н. Карманов М.В., бывший начальник цеха нашего серийного завода, которому явно не хватало оперативного пространства. Как известно, два медведя в одной берлоге ужиться не могут.

С другой стороны, я устал от постоянных дисциплинарных накачек на разных уровнях по соблюдению не только общих сроков работ, но и сроков выполнения этапов очень сложных работ, поэтому, когда, с подачи Бубнова, руководство решило поставить во главе моего отдела Карманова, я обиделся, но согласился остаться в отделе на должности начальника сектора акустоэлектроники. Материально я ничего не потерял, снял с плеч колоссальный груз, который до этого на меня взвалил шеф, получил, наконец, время для решения некоторых личных проблем.

Жигули

В 1978 году мы с Тамарой загорелись идеей приобрести собственные «Жигули», когда узнали, что на предприятии должны распределить несколько автомашин. По этому случаю профком разработал особую инструкцию с подробной анкетой, заполняемой претендентами. Мы заполнили две анкеты и, как ветераны предприятия, имели некоторые шансы на успех. Но сработало, конечно, не это, а персональная поддержка кандидатуры Тамары заместителем директора по кадрам Волчковым (царство ему небесное!) и парторгом института Мичулисом, которые были членами распределительной комиссии. В итоге мы получили право на покупку автомобиля в магазине ВАЗа в Красном Селе в январе 1979 года.

Это был событие, которое вызвало всплеск зависти у сослуживцев таких размеров, что она затопила всех, не рассосалась ещё много-много лет позже. Ещё бы! В 76 году защита диссертации, 77 год присвоение степени кандидата технических наук, 78 год присвоение звания старшего научного сотрудника, и вот теперь выигрыш в открытой борьбе права на покупку нового автомобиля, дефицитнейшего товара того сурового времени. Было от чего вздрогнуть.

Мои родители порадовались, наконец, за меня и решили помочь в погашении наших долгов, которые мы набрали, чтобы купить машину. В сборе необходимой суммы опять отличилась Тамара, она сумела уговорить некоторых авторитетных институтских людей, действуя через их жён, и мы получили довольно большие заёмные деньги в короткий срок.

В октябре 78-ого года я поступил на курсы водителей и к концу декабря сдал экзамены на право вождения. Не буду комментировать, как нас учили на этих курсах, достаточно отметить, что я получил водительские права, имея десять часов практики за рулём, но сдал с первого раза. Потом я самостоятельно долбил правила дорожного движения и отрабатывал самоучкой приёмы управления автомобилем. В дальнейшем более опытные водители не могли понять, где меня научили нестандартной технике вождения.

В середине января подошла очередь получать машину в Красном Селе, но ехать по скользкой зимней дороге на новой машине я боялся и с трудом уговорил своего сослуживца Лейкина И. И. поехать со мной, чтобы перегнать её в город. Новая машина произвела на меня ошеломляющее впечатление, это была бруснично-красная «011» модель с 60-ти сильным двигателем. Илья не смог скрыть своей зависти, не совладал с чувствами и прямо на въезде в город вышел из машины, сославшись на срочные дела, а мне пришлось ещё километров пятнадцать по зимним городским улицам вести только что купленную красавицу. Так я преодолел страх и в мокрой от пота рубашке доехал до гаража.

Вскоре отец сообщил мне, что по его просьбе ему будет предоставлена машина из фондов министерства (в это время он был уже на пенсии и работал на своём заводе рядовым инженером). Мы не стали, конечно, от неё отказываться, нашли покупателя и в марте месяце вместе с ним отправились в Москву за машиной, где купили без очереди «011» модель желтого цвета. Эта услуга была оплачена соответствующим образом, что помогло быстро отдать наши долги.

В 1979 году я проехал пятнадцать тысяч километров, в том числе летом мы с Тамарой проехали по маршруту Ленинград-Псков-Рига-Талинн-Ленинград, это было славное время. Особенно понравился нам участок шоссе от Пскова до Риги. Шоссе петляло по очень живописным местам, транспорта было мало, и я разгонялся до 110-120 километров, лихо проходил открытые и закрытые повороты. Страха никакого не было, мы, дружно улюлюкая, летели вниз с довольно крутых горок, сразу входя в крутые виражи особым приёмом, который я вычитал в литературе о гонках и разучил теоретически. Слава Богу, всё тогда обошлось!

Осенью, на ноябрьские праздники, вместе с Жорой Тимофеевым и его женой Виолеттой, красивой женщиной-стоматологом мы поехали в Таллин развлечься. Не доехав пятидесяти километров до цели на скользкой утренней дороге, я не справился с управлением, и машина перевернулась. Там я получил свой первый опыт, открыл счёт печальным происшествиям, последующим ремонтным работам и преодолел трепетную любовь к новым чистеньким автомобилям.

Для обустройства дачного участка в Пупышево «тачка» использовалась интенсивно, мы ездили на дачу и с дачи, я возил все строительные материалы, кроме песка и навоза. Для этих весьма ценных перевозок я купил с рук прицеп типа «Скиф», привёл его в порядок и долго ещё пользовался при всех строительных работах. Пять лет мы с Тамарой с удовольствием работали на пупышевском участке, однако постепенно пришло понимание крайней не удобности местоположения и удалённости этого дачного массива, созрело желание перебраться ближе к городу.

В это время отца уже не было в живых, он перенёс два инсульта и скончался в 1984 году на 77 году жизни. Однако моя мать решила помочь нам перебраться в другой дачный кооператив, используя остатки своих связей на Кировском заводе. В это время ей исполнилось полных 84 года, но она была ещё очень крепкой женщиной. Она доказала в профкоме, что является ветераном завода, и вцепилась в председателя с такой силой, что он счёл за благо лучше удовлетворить просьбу, чем постоянно обсуждать с ней вопрос предоставления участка. Вскоре мы продали наш недострой в Пупышево и перебрались в дачный кооператив Кировского завода «Синявино».

Синявино

После получения участка в сорока километрах от города в июне 1986 года, мы воспрянули духом, даже мать согласилась побывать на участке. Он состоял из двух примыкавших друг к другу почти треугольных полос земли, общей площадью около семи соток. На участке росла берёзовая роща в составе пары десятков стволов. Я привёз мать на участок, она вышла из машины, села на пенёк, посидела тихонько и попросилась домой. Больше она никогда на участке не бывала.

Наш сосед, бывший матрос, любитель приколов, посчитал меня «ботаником»-очкариком и решил подшутить, он предложил мне за пятьдесят рублей положить все берёзы на землю. Далее он предвкушал всеобщее удовольствие соседей, поставив нас в трудное положение и заработав на этом деньги, ибо на участке не оставалось свободного места. Однако я не даром пять лет возился на пупышевском участке, ручной пилой в одиночку я распилил стволы, извлёк лебёдкой корни из земли и оттащил их на край участка.

первый год в Синявино

Вскоре из берёзовых стволов сколотил навес для летней кухни и поставил печку- буржуйку. Жили мы во взятой на прокат палатке, спали на надувных матрацах. Лето провели очень здорово, особенно оно понравилось Тамаре, она долго не разрешала мне разобрать навес, который я со временем превратил в сарай, и мы хранили там много полезных для дачи вещей. В первый же год Тамара перезнакомилась со всеми нашими соседями. Зимой я нашел проект покупного сборного дома, и весной удалось купить его на строительной базе в Кировске и завести на участок.

Синявино. Дом, построенный от "0" за два года.

Это было новое дело, не всем оно нравилось, т.к. людям хотелось всё сделать своими руками, поэтому народ выжидал, боялся покупать, а я не побоялся и более того, считал, что это самый правильный и быстрый путь построить дом. Жизнь доказала мою правоту, хотя и сейчас на другом витке дачных страстей продолжается борьба мнений между сторонниками реализации профессиональных проектов и индивидуалами, которые готовы заниматься строительством одного дома всю свою жизнь.

Строительство своего дома стало реальным, когда  моему сыну от первого брака Сергею исполнилось восемнадцать лет, и я прекратил выплачивать  четверть своих доходов в виде алиментов. После защиты диссертации моя зарплата поднялась до четырёхсот рублей, кроме того, была регулярно квартальная премия в размере месячного оклада и дополнительная работа в отраслевом институте повышения квалификации. Все доходы были легальными и с них делались отчисления алиментов, так что Сергей получал приличное содержание все годы учёбы.

Я пытался ему помочь поступить в ЛЭТИ, где в приёмной комиссии были мои хорошие знакомые, и по слухам он поступил, но в институте не смог удержаться и ушёл вроде бы с третьего курса. Видимо была воспитана аллергия на всё, что связано с именем отца ( Эдипов комплекс?), не помогли большие деньги, вложенные в сына за эти годы. Алименты ничего не решают в тонкой материи человеческих отношений, это скорее просто наказание рублём. Мы же вскоре почувствовали существенную прибавку материального ресурса и вложили эти деньги в дачный участок.

Далее

В началото