2. СССР. От послевоенного времени до 1970 года

                  СССР.  ОТ ПОСЛЕВОЕННОГО ВРЕМЕНИ ДО 1970 ГОДА.

Мама много рассказывала мне о своем детстве, в котором для родственных чувств, с родной сестрой Людмилой, места не было вообще. Людмила была любимицей бабушки, поэтому Светлане и Заре, наказаний, доставалось больше всего. Мама говорила, что она и Зара были похожи на отца внешностью, а Людмила на мать. Младших дочерей, бабушка наказывала за любую провинность жестко. Особенно мама помнит битье веревками, в том числе и по голове, а так же запирание в туалете в любое время года, который находился на улице во дворе. Основное наказание двух сестер, было лишение завтрака, обеда и ужина.

Зара, Света и Люда

В 11 лет Зара заболела. Помимо дистрофии, у нее началось прогрессировать слабоумие. Мама говорила, что у нее было что-то с головой. Зара, стала соображать как пятилетний ребенок. Ходила по деревне как дурочка и хихикала. В 12 лет, ей дали инвалидность второй группы. В 1962 году Зара умерла в возрасте 21 год. Мама считала, что это от бабушкиных наказаний.  К тому времени, бабушка с дочерьми жила в двух смежных комнатах, трехкомнатной коммунальной квартиры на улице Панфилова, 28. Комнаты ей выдали от Крюковской колонии, где она работала.

Крюковская колония — самая старая в Москве и единственная до сих пор действующая из тех, что были созданы советской властью в первые годы революции. Но местные жители называют ее сокращенно — тюрьмой.

Бывшая подруга мамы – Люба Семенова, рассказала, что Света и Зара ходили по знакомым и просили, чего-нибудь из еды. Обе были худые. Зара была уже ненормальной. Люба помнит, как она девочкам дала сахар, который они сразу съели. Люба тоже ничего не знала про нашу семью, так как Света никому не рассказывала о себе, и домой в гости, никого из подруг не приглашала.

Мама росла без любви и ласки, равно как и Людмила получала всё. Когда маме исполнилось восемнадцать лет, она с подругами, решила уйти в армию. И тогда, на снимке ее флюорографии, обнаружили затемнения, а после выявили туберкулез. Вместо армии она лечилась от туберкулеза.

Людмила училась в институте, а мама, когда вылечилась от турбекулеза, устроилась на работу в Останкинский мясоперерабатывающий комбинат. Бабушка уволилась из тюрьмы и устроилась на мебельную фабрику ММСК-1 в городе Сходня. Там платили больше.

                                                                                      ***

Мама выросла красивой девушкой. Все дочери моей бабушки родились с разным цветом волос. У Люды темно русые волосы, у Зары огненно-рыжие, а мама родилась блондинкой. Она, с гордостью рассказывала, что у них в классе было пять девочек, включая ее, похожие друг на друга. И все блондинки. Их учитель, даже, иногда не знала кто из них кто.

Мама в форме солдата

Однажды мама познакомилась с солдатом. Солдаты, охранявшие заключенных, ходили в отгулы и знакомились с местными девчонками. Летом все ходили загорать к местному пруду Водокачке (позже переименовано в Школьное озеро). Там мама и познакомилась с Робертом из Азербайджана. Ей очень нравилась военная форма, и она попросила Роберта сфотографировать ее, в его солдатской гимнастерке, а потом, показывая это фото новым знакомым, и хвасталась, что служила в армии. В шутку конечно. Но многие верили.

Мама в юности

Местные юноши тоже ухаживали за ней. Но она предпочитала быть этакой пацанкой, среди парней. Замуж не собиралась. Любила веселые компании, но гуляла подальше от своего дома, чтобы мать не узнала, с кем она общается.

Но дома она была другая. Выполняла всю работу по дому, как Золушка. Бабушка не позволяла Людмиле заниматься уборкой и готовкой еды, так как любимая дочка училась в институте. На Люду была вся надежда, что она получит высшее образование и станет человеком.

                                                                                       ***

С моим отцом мама познакомилась случайно. Раньше все любили кататься на велосипедах. У нее тоже был велосипед. Как-то она и ее подруга Люба Павлова катались на велосипеде, и у маминого велосипеда сдулось колесо. Мимо проезжали парни. Один парень остановился и спросил чем помочь. У него с собой был насос. Парня звали Николай. С тех пор мама и Николай начали встречаться.

Однажды мама заболела и, по этой причине находилась дома. У нее была высокая температура. Но в тот день в семье произошел какой-то скандал, и она, со слезами на глазах, убежала из дома, и прибежала к Николаю поплакаться. Возможно, из-за температуры, ей было холодно, а мой будущий папа решил ее согреть. И тогда, от обиды на весь мир, назло всем врагам, под грохот майской грозы переспала с ним. Вскоре она узнала, что беременная.

После свадьбы, мама с радостью переехала жить в другую семью. Не знаю, как приняли ее там, но думаю, что хорошо: работать по дому она умела и обузой не была. Муж ее, любил ездить на рыбалку и ходить за грибами. Его мать хорошая спокойная женщина. Его отец Иван охотился на белок. Он делал из них чучела и продавал за три рубля. Это было не законно, как мне как-то сказала знакомая мамы — надо было на что-то жить. Одну его белку, та знакомая, выкинула только в 2007 году, когда белка окончательно потеряла внешний вид. Думаю, это была последняя сохранившаяся так долго, белка деда Ивана.

Во время беременности мама до фанатизма полюбила семечки. Она их грызла всегда и везде. Видимо переела я тогда семечек, поэтому отношусь к ним равнодушно. Впрочем, лузгая семечки, она считала, что это хорошая примета, по которой решила, что под сердцем носит мальчика, и, назвав меня Виктором, пребывала в ожидании, сей знаменательного дня.

Даже с большим животом она не отлынивала от работы. В январе привезли уголь, который, она, вместе со всеми, таскала в ведре. Именно тогда у нее, вдруг начались роды.

На улице было темно. Кто-то побежал на дорогу ловить машину, так как отец уже принял рюмку и не мог сесть за руль. Вскоре подъехал милицейский уазик, который случайно проезжал мимо, и его во время заметили. Маму, как есть, всю перемазанную углем, посадили  в машину и повезли в роддом.

Возможно мне очень понравилась необычная тряска, которую никогда не испытывала, когда машина подпрыгивала на ухабах, и поэтому начала требовать, повтор веселья, брыкаясь в животе мамы, когда машина ехала ровно, причиняя этим, крайнее неудобство ей. Она рассказывала, что я, так сильно била ее ногами, что причиняла боль. Потом она поняла, что я затихаю, когда машина скачет по бездорожью, и попросила водителя ехать только по ухабам. Он удивился, но исполнил желание роженицы. Так и доехали до роддома. Когда приехали, водитель милиционер сказал маме:

- Не знаю, кто у вас родится, но этот ребенок будет работать в милиции.

На что мама ответила:

- НИ ЗА ЧТО! 

 Мама рассказывала, что даже в коляске, я отказывалась спать, если коляску не трясет. Для этого ей приходилось гулять со мной по местам, где много ухабов и камней.

                                                                                                                  ***                                                                  

Я родилась 20 января 1968 года, сразу, как только маму привезли в родовое отделение. Когда ей показали меня и сообщили, что у нее родилась хорошенькая девочка, у нее чуть не началась истерика. Она потребовала, чтобы ей принесли мальчика, а девка ей не нужна. Акушеры меня, конечно,  унесли, но чуть позже вернули на кормление. Вот тут, у мамы случилась уже настоящая истерика:

-  Сказано же было мальчика несите! А девочка не нужна! Не буду кормить!

Но, привыкшая ко всему врач, всякого насмотревшись в своей практике, видимо, была пуганная. Вручила ей ребенка: «корми и всё, мы, что ль кормить должны?». Вытирая слезы, мама поднесла меня к груди и…, рассмотрев меня внимательно, вдруг сказала сама себе, что никому теперь не отдаст, такую маленькую крошку. Ну и пусть девочка. Ну и ладно.

«Ты кушаешь, а я тебе завитушки из волос делаю. – Откровенничала она мне, о том моменте».

Родилась я тоже блондиночкой, как и мама.

Свой первый подарок ко дню рождения, я получила через несколько часов после «добро пожаловать на этот свет», лично от медицинского персонала. На следующий день маме принесли меня с большим красным пятном  на всю левую щеку. Видно было, что кожа лопнула и начала облезать. Мама ужаснулась и спросила, что у меня со щекой. А ей ответили, что у меня так и было. Типа родимое пятно. Но мама точно видела, что у меня ничего такого не было. Вот с такой моей щекой нас и выписали из роддома, не посоветовав даже, чем лечить.

Мама не знала, что делать. Одна ее знакомая женщина – врач на пенсии, пришла меня посмотреть и сделала вывод, что у меня настоящий ожог. Она пояснила, что такой ожог можно получить, если над ребенком разводить какой-то раствор для протирки самого ребенка. Этим в роддоме занимаются медсестры. Медсестра видимо неопытная оказалась. Вот и пролила на меня случайно. Она сказала, что хорошо, что в глаз не попало. Женщина взялась меня лечить. Она мне щеку хорошо вылечила, но остался небольшой шрам. Спасибо этой женщине, что не отказала нам в помощи.

В девяностых годах, не помню, в каком году, в новостях рассказывали, как в одном роддоме медсестра разводила раствор для протирки младенцев над новорожденным мальчиком. Она пролила младенцу на лицо не разведенный раствор. В результате, у ребенка сильный ожог лица.

                                                                                      ***

После выписки из роддома встал вопрос о моем имени. Мальчика мама знала, как назвать. Про то, что родится девочка, естественно и не думала, и поэтому перед ней предстала дилемма, которую так и не смогла решить. Тогда она скинула эту проблему моему отцу. Отец, недолго думая, назвал меня Тамарой — в честь умершей своей сестры.

Мама была счастлива. Она думала, что теперь у нее ничего плохого не будет. Не имея никакого опыта в семейной жизни, она всячески старалась угодить мужу. Он работал водителем. Когда приезжал домой на обед, мама обязательно, к тарелке борща, наливала ему пятьдесят грамм водки. Она считала, что так он не будет пить на стороне. А с пятидесяти грамм, за рулем он пьяным не будет.

Хочет на рыбалку? Пожалуйста. В лес по грибочки? Нет проблем. Все ему было дозволено. Лишь бы домой к жене и дочке возвращался, а налево не ходил.

Однажды он задержался на работе и выпил там. Возвращался домой поздно. На улице была поздняя осень или ранняя зима. Дорожки присыпало свежим снегом, прикрыв прошлый подтаявший снег, который превратился в лед. Впереди по дорожке шла женщина. Он стал ее обходить, поскользнулся и упал, зацепив ее сумку. Женщина закричала, бросила сумку и убежала. Это произошло рядом с нашим домом, и отец с этой сумкой пришел домой, рассказав обо всем, что случилось, своей жене. Мама тут же потащила его в милицию. А там была уже эта женщина. Родители вернули ей сумку и извинились. Женщина проверила сумку и заявила, что там лежало сто рублей, и их нет. За это на моего отца завели уголовное дело.

                                                                                       ***

Мама рассказывала, что она меня заморозила,  да так, что я попала в больницу. С ее слов я поняла, что она зимой уложила меня спать в коляске во дворе, а сама занялась уборкой в доме и натопила печь. Дальше, из ее рассказа я не поняла, что произошло: то ли она увлеклась уборкой, то ли присела отдохнуть и уснула. В результате, когда она выбежала на улицу, вынула меня из коляски, принесла домой и начала будить, то я не просыпалась. Лицо мое было белое и никаких признаков жизни, я не проявляла.

Бригада Скорой помощи  увезла меня в больницу. Сколько я там пробыла, она не говорила. Но из больницы меня потом, увезли в больницу города Электросталь. Мама ко мне ездила раз в месяц. Чаще приезжать было нельзя. Ко мне ее не пускали, но гостинцы, которые она привозила, передавали и разрешали видеть меня, только через окно, так как палата была на первом этаже. Она рассказывала, что привезла мне как-то мячик, а потом в окно подглядывала, как мне его дали. Она увидела, как мне принесли этот мячик и отдали в руки. Тут подошел мальчик и отнял мячик, но я побежала за ним, стукнула его кулаком и забрала свою игрушку. Там же в Электростали мама познакомилась с молодой женщиной, которая, то ли работала там, то ли тоже приезжала к ребенку. Они подружились, и много лет общались.

Мама об этой трагедии, часто мне рассказывала, когда я выросла. Говорила, что ей стыдно за свой поступок, и просила прощение. Только я с ее слов не поняла, в каком месяце зимы это произошло. А уточнить не додумалась. Я сама не заводила с ней об этом разговор, думая, зачем ее спрашивать о том, что ей тяжело вспоминать. А вот сейчас я озадачилась. Посмотрела семейные фото и увидела, что мои фото были такими: где я в коляске маленькая ветку сирени трогаю; на руках у мамы во дворе, и мне полгода, и еще несколько фоток того возраста. А следующая фотография, где мне уже два с половиной года, сделанная профессиональным фотографом. Потом были новые фото, где я старше и… старше.

Мой отец любил фотографировать и сам делать фотографии. Думаю, что первые фото он делал сам. Потом его посадили. Но был его отец и другие члены семьи. Не думаю, что никто не умел фотографировать.

Мама говорила, что когда меня через год выписали, то по дороге домой, я ей устроила истерику. Когда она везла меня из Электростали, то я всю дорогу вырывалась и кричала. Все на нас оборачивались. Маме было очень стыдно. А ехали мы на двух электричках. Сначала из Электростали в Москву, потом из Москвы в Крюково.

Несколько лет я ее ни разу не назвала мамой. Была послушной, разговорчивой и общительной, но маму никак не называла. Просто никак.

Впервые слово «мама» я произнесла в пять лет. В один из дней,  она готовила на кухне обед, а я была с ней рядом. Потом я ушла в комнату и осталась там. Заметив, что в квартире стало подозрительно тихо, мама пошла в комнату, посмотреть, что я там делаю. Зайдя в комнату, она увидела, что я рассыпала на ковре ее новую пудру и, пыхтя, усердно втираю ее в ковер. Вот так, в одночасье, она осталась без пудры и получила незапланированную чистку ковра. Сказать, что она расстроилась, ничего не сказать. Она схватила меня и стала ругать. А я ей: — «мама прости меня». В миг, она впала в ступор, но тут, же запричитала, целуя меня, что никогда не будет меня ругать, только чтобы я ее всегда называла мамой.

Недавно я решила спросить у тети Люды про тот случай, в надежде узнать подробности о том, как я попала в больницу. Она категорически заявила, что такого не было, и что моя мама все выдумала. Тогда, я начала задавать наводящие вопросы тетке. И тетка рассказал, что моя мама жила в семье отца. Потом тетя помнит, что пришла как-то зимой, ее навестить и увидела, что в доме натоплена печь. Я, маленькая, в кроватке стою и держусь за борт этой кроватки. Работал телевизор. В доме душно и жарко. Она стала высказывать своей сестре, что хоть бы окно открыла, потому что ребенок в духоте находится. Тетя рассказала, что тогда они, как всегда разругались, и она ушла, а потом больше к сестре не приходила. А потом мама со мной, вернулась жить в семью своей матери, так как развелась с отцом и ушла из той семьи. Со слов тетки: когда мама вернулась жить домой, мне было года три.  

Тетя Люда

Я поняла, что когда мама жила в доме отца, то ее мать (моя бабушка), свою дочь Светлану вообще не навещала. А сестра Людмила навещала иногда. Я знаю, что после своих ссор, сестры могли долго не общаться. Даже года два, могли не желать знать друг друга. А ссорились они потому, что Людмила любила младшей сестре высказывать нравоучения. В общем, любила учить ее, как правильно жить надо.

Подруги мамы про этот случай не знают. Они помнят, что впервые меня увидели, когда мне было три года, когда мама со мной, вернулась жить в свою семью в доме на улице Панфилова.

На самом деле, пока были суд, да дело в отношении отца, выяснилось, что у него была любовница. Вот от нее он и шел домой пьяненький, когда сумку у тетки схватил, а сказал, что шел с работы. Мама этого не смогла простить. Она недолго думала, как ей поступить, и как только меня выписали из больницы, развелась с ним и вернулась в дом к матери, назвав причину, что не хочет портить мое будущее из-за отца.

Себя в первые, хорошо помню, когда оказалась как раз в той квартире. Это как по щелчку – раз и… сижу на полу в большой комнате перед картонной коробкой. В ней много незнакомых мне игрушек. Я достаю обезьянку. Мне показали, как ключом ее завести. Обезьянка стала кувыркаться. Это было забавно и весело.

Тетя Люда рассказала мне, что именно в день нашего переезда в семью, у меня появился интерес к рисованию. Пока взрослые смотрели кино по телевизору в большой комнате, я, находясь в маленькой комнате, разрисовала тетке курсовую работу на восемьдесят страниц шариковой ручкой, которую нашла на столе рядом. Видимо, я открыла курсовую тетки и провела ручкой на первой странице. Полоса, которую оставила ручка, конечно же, заинтересовала. Я накалякала на этой странице, затем перевернула лист, и накалякала на другой странице, затем перевернула дальше, и процесс пошел…. Когда меня обнаружили взрослые за этим занятием, то я уже заканчивала рисовать на последней странице. У тетки истерика, мама пролепетала, что все перепишет, а бабушка сказала, что не надо разбрасывать свои вещи.  Но тетя Люда до сих пор это помнит, потому что переписывать пришлось ей, так как сестре она не доверила, побоявшись, что она ошибется где-нибудь.

Еще тетя Люда рассказывала, что я долго не разговаривала. До какого возраста она не помнит, но заявила мне, что я была жестокая. Тетя со мной ходила иногда гулять по нашей улице. Один раз, на прогулке, мы увидели большую бездомную собаку. Я тут же подошла к собаке и пнула ее ногой по животу. Собака заскулила и убежала. Тетка начала на меня орать, что нельзя так делать, что собака большая, и могла на меня наброситься, а еще я сделала больно собаке, потому, что она живое существо. Вот, если бы меня так ударить, больно мне будет, или нет? С этими криками, она притащила меня домой и высказала сестре: — «забирай своего ребенка и сама с ним занимайся». Но тетку удивило то, что я не испугалась большую собаку, а сама к ней подошла, да так неожиданно, что она не успела среагировать сразу. Ну, что же, спасибо тете Люде. Она правильно поступила, отругав меня. Животных нельзя обижать. Это надо знать с детства. Но этот случай я не помню.

Недавно, подруга мамы — Люба Павлова рассказала мне, что с моей семьей, в этой коммунальной квартире жили скандальные соседи. Между нашими семьями сложились не просто неприязненные отношения, а была настоящая война. Камнем преткновения была кухня. Две большие семьи не могли ее поделить. В отдельной комнате, нашей коммуналки, жила женщина с двумя взрослыми детьми – Леной и Евгением. С ними ругалась и моя мама, и бабушка, и тетка.

Люба, вспомнила один случай: соседи с гостями, среди которых была она сама, сидели на кухне. Они громко разговаривали. Я, маленькая, вышла к ним. Лена, посмотрела на меня и рявкнула:

- Иди отсюда туберкулезная.

Ее мать взяла меня за руку и отвела обратно в нашу комнату.

Услышав этот случай, я, была в недоумении. Как так?! Разве можно так шпынять ребенка? Он же не виноват в скандалах взрослых. Я хорошо знала потом эту семью. Теперь я поняла истинное лицо некоторых членов этой семьи. Но об этом напишу позже. Скажу только, что эта семья вскоре съехала из комнаты. Евгений женился и переехал в квартиру напротив, а его мать и сестра уехали жить в другое место. В их комнате поселилась их родственница – тетя Клава. Она была хорошая женщина, но не особо общительная.

Впрочем, наш дом был настоящей коммуной. Некоторые соседи, менялись друг с другом квартирами в легкую. Вот понравилась кому-то соседская квартира, а тем соседям его квартира: сговорились, ударили по рукам и быстренько перенесли свои вещи. Какое-то время, многие соседи так и перетаскивали свою мебель туда-сюда, пока не остались, все довольны.

Далее

В начало

Автор: Нельзина Тамара Николаевна | слов 3166 | метки: , , ,


Добавить комментарий