13.08.2020. Наверное, последняя моя запись на этом корабле. Только мы с соседом Колей успокоились, что к нам в каюту не подселят третьего (хотя, продумали и этот вариант), как вдруг вечером: – добивать, так наотмашь. Нас, вообще выселяют. Каюта – для каких-то географов. Два свободных места у боцманов – нашего Митрофановича и боцмана первого грота. До этой новости они там обитали по одному. Помимо прочих размышлений, меня задевает и безапелляционность, с которой нас выкинули вон. Почему, не подселить этих путешественников на свободные места? На «Палладе», перед мысом Горн, так и делали, когда с местами была напряжёнка. Палубная команда работает весьма интенсивно, и существовать должна, хотя бы чуть, в привычных условиях.

Проблем на новом месте – для меня, просто не меряно. Надо, где-то переодеваться в рабочую одежду, хранить до стирки пропотелые футболки, сушиться после палубы и, той же стирки. Как быть со всем этим, я вообще не представляю. Комбинезон ещё можно втиснуть в раздевалке (а ведь ещё утеплённый комплект, непромоканец и не один). Но с сушкой после стирки – полный трамбл. Местная сушилка – некая щель шириной меньше метра, с постоянно завешанными чьими-то вещами веревками. Мы с соседом приспособились – что-то натянули в каюте, благо она вытянутая. И вентиляция нас спасает – у нас её начало. Более-менее, всё подсыхает. Как быть в этих клоподавках со своими носками, трусами и пр. – не представляю, вообще никак. Конечно, народ, как-то приспосабливается. Но это те, кто уже давно обитает бок о бок.

С моими ранними подъёмами по утрам – как быть с неизбежным шевелением, скрипом и т.п. Эти ящички, гордо называемыми двухместными каютами экипажа, надо видеть. Всё спрессовано до минимума: две койки – одна над другой, рундук, умывальник и что-то, похожее на стол. Всё – на двух-трёх кв. метрах. Поэтому я обалдел, когда увидел простор в курсантских отсеках. А после рабочего дня, хотя он бывает и бесконечным – как быть? Одно дело – жить в такой каюте с равным себе матросом. Деваться некуда – притёрлись бы. А тут, привыкшие жить сами по себе, ветераны. Со своими привычками, распорядком и т.п. И вот: «Здравствуйте! Я ваша тётя! Приехала из Чугуевки и буду жить у вас долго…»

Так что, по-моему, Арктику я не увижу…

День перед приходом во Владивосток выдался весьма напряженным. Совмещение неувядаемой большой приборки с подготовкой к инспекции безопасности Севморпути. Как всегда на что-то не хватило времени в рейсе. Мне достались новые скребки для околки льда, которые надо довести до ума. Зачистить, покрыть преобразователем ржавчины, покрасить и подогнать черенки, если найдутся. Два хиленьких курсанта в помощь – дескать, наждачной бумагой и т.д.

Отставил деток в сторону, вооружил болгарку со щёткой и зачистка произведена. Их задача – покрасить, что и сделали. Далее, на свет появились решетки от шпигатов, которые чистились, наверное, при постройке «Магдалены Виннен». Туда же их – под болгарку. Курсанты покрасили. Из неведомых закромов боцман выловил несколько ледовых пешней и лопат. Судя по слою ржавчины, лежали они там не один десяток лет (кому они надобны, в южных-то, морях). Успел зачистить пару штук.

Только отмыли палубу под завершение дня – аврал для брасопки. Уже упоминал – здесь, это мутное, затяжное действо. На заданный правый галс (бейдевинд) реи выставили быстро, но выравнивание их – нечто невразумительное. Боцман знает, что делает, и команды его выполняются быстро. Но есть мостик, которому какие-то миллиметры не дают покоя. И, то на правом подтянуть-потравить, то на левом. Под мачтой ничего не видно – только со стороны. И наш Николай Митрофанович откуда-то из-за первого грота командует в старинный медный рупор, но из-за курсантского галдежа не то что я, но и опытные фоковцы не всегда их разбирают.

Погода весь день – без ветра и такая удушающая. Оставили верхний марса-рей в поднятом положении – по замыслу должны войти на якорную стоянку под Русским мостом с парусами. Я вспомнил, сколько раз подобная погода устраивала неожиданные сюрпризы, и поделился с кем-то, что как бы чего не вышло.

И, конечно, накаркал. После ужина прилёг почитать записки Дмитрия Шпаро о путешествиях в Арктике – и был разбужен командой по трансляции. Ещё подумал, что приснилось – время уже послеотбойное. Но, нет – аврал: паруса укатывать. Курсантов распределили – часть с Азизом на верхний марсель, часть со мной на нижний, а после – все вместе на фок. Всё как всегда: одни стараются, другие тупят, но ещё хватает и демагогов.

Рано или поздно, победили. За ночь погода разбушевалась, так что, с парусами управились вовремя. Дождь зарядами, ветер и всё что положено. Встали где-то, на якорь. Морось с туманом – ничего не разобрать. Чуть погодя, увидел знакомые очертания завода «Звезда» и незабываемый город Большой Камень. Немало лет проведено здесь, в ремонте на своей подводной лодке. Школа выживания молодого офицера. Ничего, выжил и даже, произрос.

Четыре дня стоянки, связанные с подготовкой к предстоящему рейсу. Приём многих тонн продуктов, причём сразу – только пришвартовались к причалу в центре города. Информации по сходу – никакой. Только о том, что все дни будут чрезвычайно напряженными – проверки регистром, безопасностью Севморпути и прибытие больших «шишек». Закончили в час ночи первые десять тонн – прикинул, что может вообще схода не быть (ещё и вирус, туда же). Такси – и дома. В 7 утра – уже на месте.

А тут информация – срочно освобождайте каюту – она для заезжих. Куда податься? Как бы, устраивайтесь, как хотите. Два места есть у старых боцманов – к ним. – А, они, хотя бы знают? Вот вы им и сообщите. На всё это – заявил старпому, что увольняюсь. Он предложил мне перейти на должность плотника, который уезжает, и заселяться в его каюту. Я не стал выпендриваться, хотя желание бросить всё – было огромное. Чувство, что подведу каким-то образом людей, которые меня предлагали на «Седов» – взяло верх.

Судовой плотник

Конечно, не оценил всех рисков и проблем, которые навешиваются на любого с обязанностями плотника на парусном корабле. Первое, с чем столкнулся – в отличие от «Паллады» с её двумя танками пресной воды, здесь её запас почти в 900 тонн. Танки делятся на три группы: носовую, среднюю и кормовую. В концевых группах по 6 танков и в средней – четыре. Раскиданы они по всем трюмам и контроль по водомерным стёклам уровня воды, весьма непрост. Приём воды (с чего начал свою деятельность) – через свои приёмные коллекторы, от которых уже идут трубопроводы к раздаточным, на расходные клапана.

Набегался по трюмам в первый свой день – выше крыши. В какой-то момент, ближе к концу дня, потребовалось уточнить уровень в расходных цистернах средней группы. Узнал, где их водомерные стёкла и как к ним попасть. А они в шахте лага. Тоже узнал, где это. Когда открыл небольшую дверцу, закрывающую вход в шахту лага, то увидел вертикальный, метров в двадцать длины (или так показалось?), трап, ведущий куда-то в преисподнюю. Размер стенок этой шахты – мои плечи еле-еле вписываются. Подумал, что спущусь, но вылезу ли обратно? И, не полез.

Но, на следующий день туда-обратно в эту щель пролез раз пять. И в принципе – всё это были, только плотницкие цветочки. Отъезжающий плотник Александр Васильевич водил меня по всем трюмам, пояснял назначение клапанов, объяснял, как правильно снимать отсчёт с водомерных стёкол. Попутно, упоминал о плотницких проблемах, и как их решать.

В том, что их множество, я убедился в тот же час, как только Александр Васильевич рано утром отбыл на самолёт. Причина его отъезда весьма прозаична: закончился срок действия УЛМ (удостоверение личности моряка) и, каким-то образом, он прозевал этот срок. В принципе – очень простым: 8 месяцев в кругосветном рейсе, и ещё месяц с курсантами, в котором уже я участвовал. Время и пролетело, да ещё вирус, когда всё закрыто. Были надежды, что его оформят пассажиром, но, не оправдались из-за превышения лимита. Народу разного, село на «Седов» для покорения Арктики, не меряно. Из-за этого и нас попёрли из обжитой каюты.

Лично мне, эта странная никчемная бумажка (УЛМ) доставила столько переживаний, что туши свет и сливай воду! В Питере во время работы на «Мире», чтобы её получить, пришлось в дикий холод занять очередь в четыре утра (и был – не первым).

А когда закончился срок, я также не заметил его окончания (УЛМ хранится на корабле, уже на «Палладе»), и выяснилось это при оформлении рейса. Вот это был натуральный шок – я не знал, что в таком случае, капитан может оформить пассажиром с исполнением своих обязанностей (в моём случае – старшего боцмана «Паллады»). Рейс в Сингапур – я к нему готовил корабль, и т.п., а тут – пожалуйте на выход. Потрясение было сильным. Благо, Николай Кузьмич разрулил ситуацию.

Абсолютно надуманная бумажка, которую надо менять каждые пять лет. И не очень-то известная, в морских администрациях мира (по-моему только в России, Франции и Береге Слоновой Кости). Кому уж помешал бывший паспорт моряка, в котором было всё то же самое, остается только гадать. Рассуждая на эту тему, надо бы всех засыпать удостоверениями: врачей, учителей, сторожей и т.д. – вот бы ведомства обогащались ни на чём! (Естественно, пошлина при замене – не хилая).

Так или иначе, добрейший Александр Васильевич, которого я отважно сменил – улетел, а я с головой и руками окунулся во всё, без всяких пауз. Для начала ежедневный замер уровня в балластных цистернах. Их не так много – всего 13. Часть постоянно заполнена – это пять танков, а другая часть (8 шт.) требует контроля. Некоторые заглушки водомерных линеек находятся не совсем в подходящих помещениях: в кают-компании комсостава, в каюте старшего механика и столовой. Работа по извлечению линейки, конечно, связана с какими-то тесными условиями, брызгами и т.п. Сама линейка должна складываться наподобие плотницкого измерительного метра, что она никак не желает делать (на некоторых участках закисли соединения), и начинает выгибаться этаким двухметровым горбом (её длина около 4-х метров). Да ещё приходится проверять на меловой отпечаток не один раз.

И дальше понеслось: у руководителя практики в каюте со здоровенной кницы (железяка между бортом и крышей) осыпается на постель высохшая пенопластовая изоляция. Кожух отсутствует – вот его и надо изготовить…!!! – одни междометия – я, что же, ещё и судоремонтный завод, что ли? Но сделал некую времянку, набив планок вокруг сооружения и прикрепив к ним кусок парусины. Заодно, сломал хлипкий столик, попытавшись на него опереться. Пришлось тащить в плотницкую и ремонтировать.

Одновременно, надо помогать неким монтажникам в разборке зашивы отдельных кают, куда они тянут какую-то сигнализацию. Всё какое-то ненадёжное, тут же пытается сломаться и т.д. Хорошо, что мне оказал неоценимую помощь Костя Попов – мой старинный друг по «Миру». Он на «Седове» уже лет семь и часть из них, был вторым плотником. Так что, многое знает и умеет.

Конечно, с этими заботами я не участвовал в делах фока (и не должен). А там, их было много. Подготовка ко всем проверкам, устранение замечаний и т.п. Был ли народ на фоке в курсе моего назначения и новых моих дел – не знаю, но позже, вдруг мне было высказано, какой я – не такой: ничего не делаю на мачте, ничего не умею, а, ещё, б…, старший боцман на «Палладе»!

Этот наезд случился во время второго вечернего аврала, уже на курсе в открытое море. Вначале я выполнял действия по указанию боцмана по брасопке брам-реёв. Отправил курсантов к мачте и сам – за ними. На фоке все новые. Не знают пока ничего. Моя задача, поставленная боцманом очень простая – силами этих деток, выбрать слабину гитовов и отдельных горденей. Показал, как это делается и стал наблюдать. Конечно, всё не так, то и дело вмешиваюсь, и что-то объясняю.

И вдруг, неожиданная претензия от соратников по мачте – почему я сам не подтягиваю снасти и т.п. Вот уж, я не понял, к чему это, и какое вообще им до этого дело. Есть всевидящий боцман Митрофанович. Ни одна снасть и ни одно действие – курсанта ли, матроса ли, мимо него не проходят. А это что за адвокаты? Курсанты делают – я их то и дело поправляю. Отставьте их в сторону – сделаю всё сам, на порядок качественнее и быстрее.

Чуть позже сообразил, что пока вникал в плотницкие дела, меня не было на мачте. Что уж там народу в голову втемяшилось – неведомо. Наверное – задело, хотя и не их собачье дело. С беспардонщиками – только так. (Впрочем речь, конечно, не о всех: совершенно, в стороне Азиз и Толь Тольевич – спокойные профессионалы своего дела).

Так что сегодня спрошу у боцмана, откуда растут ноги этого бреда, и имеет ли он к этому отношение. А, мне, вчера на аврале вдруг показалось, что в наших с ним делах наметилась какая-то оттепель. То, он мне – всё время: Вы, да Вы – делайте то-то, идите туда-то… А вчера, наконец-то, по-свойски: «Коля! Иди на брасы брам-реёв…», т.е., без этого «выкания». В общем, ситуация мерзкая – что-то доказывать обиженному тетереву (дирижаблю), который только себя и слышит.

Перед всеми этими событиями состоялся отход от причала в центре города. Фанфары, знамёна, киносъёмки и т.п. Наконец, выбрали якоря. Хотел было позвонить на «Палладу», чтобы не забыли дать три гудка тифоном, как от неё они и раздались. Т.е., всё видел, сменивший Николая Кузьмича, капитан Сергей Анатольевич Толовиков, и, конечно, традицию не нарушил. В ответ «Седов» проревел своими, действительно, могучими ревунами. Попрощались.

Днём ранее, мне удалось на несколько минут забежать на «Палладу» после лечебных процедур со своими ушами. Всё, кстати, со слухом восстановилось – были обычные пробки, на устранение которых ушло не более пяти минут. Сергей Анатольевич подумал, что я уже навсегда с «Седова» пришёл (вот же, теперь жаль, что не так), обрадовался было… У него на столе план-задание на рейс в начале ноября. Но, я не успеваю, к сожалению. Где-то раньше, была информация о рейсе в начале декабря, и я на это рассчитывал. Тем не менее, обсудили какие-то моменты подготовки, и что-то я пожелал по техническим вопросам единственному боцману Максу Пивоварову. В это время позвонил Николай Кузьмич Зорченко, также находящийся в отпуске. Поинтересовался моей работой на «Седове» и пожелал всяческих успехов.

По московскому времени этот звонок был ночным, на что я ему посетовал, что он не спит.

– Да, какое там! Разный народ и друзья – не все знают, что я в отпуске на Орловщине, и звонят посреди ночи. Так что, стало не до сна, и сам стал звонить по всяким вопросам – вот и вам позвонил.

Конечно, внимание заслуженного капитана, не забывающего своих палладовцев, очень приятно.

Взял на «Палладе» свой старый непромоканец, ещё одну спортивную куртку с капюшоном, распрощался и ушёл на «свой» «Седов». Сход перед днём отхода категорически запрещён (в чём уж, тут фишка – не моего ума дело). Поэтому, распрощался со всеми по телефону.

Вышли 19 августа в рейс с заходом на Камчатку. Вот те неприятные события и развернулись в первый же день плавания. Но мне было не до переживаний. Заявок на участие плотника в тех или иных проблемах всегда хватает. Только закончил обшивать кницу в каюте рукпрака, как новая – вода не уходит через шпигат после приборки в курсантском гальюне. (Конечно, детки его использовали для сброса мусора).

Но, главным было – на следующий день разобраться с запасами воды и измерить уровни в балластных танках. В день выхода, во время работы властей по оформлению, фанфар и знамён, было не до того. Начал с расходных танков (тех самых, к которым надо спускаться в шахту лага по длиннейшему вертикальному узкому трапу). Слава Богу – уровни видны и расход в пределах некоей нормы.

В кормовой группе, также всё в порядке – уровни по максимуму. А в носовой на 15-м танке возникла проблема: два водомерных стекла (одно продолжение другого, через перемычку с клапанами) и оба показывают какой-то уровень. Я и так, и эдак – но что-то закон сообщающихся сосудов не желает выполняться. Уровень должен быть один: или там, или там. И интересная фишка – чтобы видеть уровень в верхнем стекле, надо этажом ниже выполнить определенные манипуляции с клапанами, потом подняться по трапу на этаж выше. Вырез в промежуточной палубе есть, но рука не проходит, чтобы сверху открыть нужный клапан. В общем – туда-сюда.

Но и дело не в этом. Почему уровень в этом танке такой низкий – непонятно. Принимали ведь, под пресс. Значит, мой предшественник заполнил этот танк не полностью. Сообщил о проблеме старшему боцману. Владимир Алексеевич вместе со мной спустился в коффердам, добился клапанами выполнения закона Бойля-Мариотта – уровень остался только на нижнем стекле. Но воды от этого не прибавилось. А в журнале, отмечен как полный танк. Теперь и думай и гадай, как объяснить – куда делись 27 тонн пресной воды (столько не хватает до полного).
На всякий случай проверил расходный клапан от этого танка. Закрыт. Значит, Васильич, принял воду не полностью. Будем надеяться, что погрешность для общего расхода, достаточно терпимая.

После этого замер 8-ми балластных танков. Действительно, уровни несколько отличаются от замеров ранее. За время, моих метаний по трюмам и коффердамам, успели убрать косые паруса. И вовремя – поднялся сильный ветер. Но стих также неожиданно. В столовой укрепил шатающийся стол, организовал работу дежурной вахты по промывке очередного курсантского туалета (ещё натерпимся – не выполняют детки простых инструкций…)

К концу дня перевёл дух, сделал первые шаги к наведению порядка в захламлённой плотницкой, в которой, ещё толком и не был. И тут, капитан корабля, Виктор Юрьевич, сам пришел на бак, и мы с ним отправились во флагманскую каюту. Оказывается, в ней есть несколько штуцеров, торчащих из палубы, которые надо заделать неким камуфляжем. Капитан-наставник, живущий в этой каюте, рекомендовал сделать это под цвет обшивки стен. Так что, задача – ещё та.

Спросил напрямую боцмана фока Николая Митрофановича о сути претензий ко мне со стороны его нукеров. Боцман спросил: «А я что-нибудь, говорил Вам» (ну, надо же – опять «завыкал»)? – «Конечно же, нет!»
– Вы, в море.
– Понял (это снова – я)
В моей интерпретации, это означает, что долбо..бов хватает, и на каждого обращать внимание – себе дороже.
Действительно, всё просто.

Тем не менее, жизнь продолжается. Неожиданно, боцман Николай Митрофанович, передал мне привет от Дарьи Ломовой – нашей практикантки с «Паллады» – видимо, получил по телефону. Спасибо, Даша, светлый человек!

До плотницкой мастерской, толком добраться, так и не могу. Непрерывные, какие-то дела по замерам, каким-то мелким ремонтам и т.п. После рабочего дня, что-то переложил на свой лад на стеллажах. Подмёл вековую пыль и опилки, в которых здесь всё. Но, это – капля в море этой пропылённости. Надо всё разбирать и протирать, буквально, каждую вещь. Откуда-то, по палубе натекает вода и в неслабом количестве. По словам старого плотника, вроде бы от рефрижератора. Он на эту воду насыпает накопившихся опилок – те, её впитывают и не дают растекаться. Но, вид от этого, ещё тот.

Утром замерил уровни в расходных танках – ещё вполне приличные. Но к полудню меня перехватил моторист – надо переключать расход, т.к. пошла вода со ржавчиной. Так что, не успели толком отойти, как уже двух танков нет. Весёленькое дельце – как сказал папа, в бородатом анекдоте…

Для того чтобы найти подходящий материал для кожуха, которым надо закрыть обрезки водопроводных труб в каюте флагмана, пришлось перевернуть в одном из складских помещений гору фанеры, старых дверей и прочего. Вытащили лист с таким же колером, как во флагманской каюте.

Чтобы получился кожух, сделал каркас по снятым размерам. Многочисленные примерки привели к тому, что из-за всяких вырезов, конструкция стала напоминать некую фантастическую деталь. Торчащие в каюте две трубки, оказались ещё и гнутыми, с какими-то выступами и накидными гайками, а одна из них, ещё и вставлена в какой-то кожух. На очередной примерке всяких вырезов в моей конструкции, вдруг увидел, что правая трубка сочится водой из-под штуцера и какого-то болта-заглушки. Думаю, чего доброго, на меня всё и свалят – дескать, плотник там возился. Доложил на мостик о возможности затопления флагманской каюты. А сам думаю – и, чего бы их попросту не срезать если уж не нужны.

Появился 4-й механик Саша с набором ключей – именно, с этой целью. Но у него ничего не получилось. С крепящей гайкой начала поворачиваться и сама трубка. Механик вовремя остановился от неминуемого трамбла. И хорошо, что я не разбил свою изощрённую конструкцию, т.к. всё осталось в прежнем виде. Осталось прикрепить к этому каркасу панели в цвет стены, что и сделал. Но работное время уже закончилось, и флагмана решил не отвлекать окончательной установкой. Ещё и неизвестно, устроит ли Михаила Вячеславовича моя конструкция, потому как – «…я тебя слепила из того, что было…».

А тут и аврал. Брасопка и постановка нижних марселей. Помня, где находился старый плотник, встал на брам-брасах на планке первого грота. После брасопки, опять же, по примеру, встал на правом борту, что-то подсказывал курсантам и не лез к шкотам у мачты. Боцман ничего не сказал по этому поводу (кстати, на брам-брасы он отправил меня ещё ранее), а мнение моих бывших напарников – потеряло для меня, какой-нибудь вес.

Где-то днём, был вызван на мостик – прилетел, думал – по делу. Там компания из боцмана второго грота и ещё каких-то специалистов. Корреспондент НТВ представился и пояснил, что у него задача – снять материал о работе каждого. Но надо написать план на день, сдать его одной даме, знакомой по «Палладе» – Ольге, которая была с нами почти весь рейс. Так что я не один, такой – из моря в море. Думаю, что насчет плана, корреспондент погорячился. А что до меня – то я вообще, не местный. Вряд ли из меня он что выжмет.

И наконец – в плане своих мелких проблем – некая трагедия. Не могу найти свой пятиметровый двойной резиновый бинт. Из-за этих переселений, отсутствия жилья и т.п. – куда-то его дел. Пересмотрел по многу раз, все свои упаковки и т.п. – нигде нет. Уж не положил ли старый плотник его случайно с верхней пустующей койки в свои вещи? Вполне мог, под утро в темноте. Моя зарядка свелась к пустому размахиванию руками, и от делать нечего – хождению кругами по шкафуту. Чего-то – не хватает… – и обливания из-за борта. Бассейн в бане, конечно хорошо, и в него макаюсь каждый раз, но как-то всё-таки – не то.

23.08.2020. Вчера прошли проливом Лаперуза. В юные годы, довелось шесть раз форсировать его на К-42 и К-115. Как положено, в надводном положении и в большинстве случаев, в непогоду, в сопровождении конвоирующего тральщика. У подводной лодки нет никаких успокоителей качки. Иногда, мне казалось, что никогда не выйдет из дикого крена. А смотреть в перископ на тральщик, шедший впереди, вообще, было не по себе – так его взмётывало на волне. Шли с закрытым верхним рубочным люком. На мостике (это в боевой рубке некая скамеечка перед стеклом-волноотбойником) стоит вахтенный офицер, пристёгнутый монтажным поясом-страховкой. Чуть позади него в своём гнезде – вахтенный сигнальщик. В перископ видно, как периодически, носовую надстройку захлёстывает очередной волной так, что её полностью не видно. Что при этом испытывает вахта там, наверху – остаётся только догадываться. Навсегда запомнилось от одного из вахтенных офицеров: «Боевая рубка ушла в воду – вокруг только море и моя голова…» – Мои друзья – вахтенные офицеры – Лёвочка-минёр, Саша Брук-радист, Володя Игнатов-ртс, Володя Передеро – помощник командира и многие другие, испытали это сполна.

На парусном корабле проходить проливом Лаперуза довелось впервые. Обычно, Сангарским, что было достаточно много раз. На сей раз стояла хорошая погода с небольшим попутным ветром, что позволило с новыми необкатанными курсантами поставить нижние марселя. В какой-то момент хорошо были видны оба берега пролива: справа высокая гора на Хоккайдо и слева мыс на Сахалине.

Но смотреть некогда – сплошная беготня по текущим делам. Устранил проблему с засорением слива из раковины у завпрода. Решил ту же, более сложную проблему с засоренным шпигатом, в кормовой душевой. Ещё ранее измерил уровни воды в новых, подключенных на расход цистернах пресной воды. Тут же обнаружил, что уровень в одном из танков вовсе не полный. Почему так, и куда вода утекла – непонятно. Все эти цифры по запасам и расходу воды подаются по радио, и, видимо, тоже где-то кто-то морщит лоб: – придурки они, что ли? Куда дели столько воды?

Но до Камчатки, конечно, хватит, а там примем ещё. Посмотрел по ранним записям в журнале количество воды от водоопреснительной установки – что-то маловато – всего по 10 тонн в сутки. Это при нашем суточном расходе около 20-ти.

Балластные танки требуют ежедневного контроля, т.к. механики с их помощью устраняют крен. Век 21-й, но столетнее судно верно своему возрасту. Измерение – через пробки на палубе с помощью привязанных к длинной верёвке складных металлических линеек, на которых нанесена разметка. Не дай Бог, оборвётся – как её ловить – не представляю. Мелом проводишь некую черту в ориентировочном месте уровня воды, и снова опускаешь линейки в палубную трубку. Вода смывает мел – это и есть уровень. Иногда, приходится таскать эту связку по несколько раз – нет отметки, и всё тут.

Но самое коварное – замер танков 10 и 12 в каюте старшего механика. Пробки рядом в санузле, и пространства там маловато. Примерно также – в кают-компании комсостава и нашей столовой. Но тут места чуть больше.

В кают-компании механики начали крепить новые обогревательные батареи (наверное, получили в последний момент). Меня также привлекли – изготовить под них что-то, чтобы на крене они не качались. Наверное, я совсем плохой – не понимаю, зачем это нужно, если они висят на крючках, и их будут удерживать от качки, привинченные к ним, те же самые водопроводные трубы. Впрочем, механики повозились и никаких труб пока не подсоединили. Так что, наверное, смысл в неких подпорках есть. Пришлось повозиться, чтобы получилась компактная конструкция, не устрашающая этот обеденный рай.

Я до сих пор не могу определиться в плотницкой с наличием нужного инструмента. Нет толковых свёрл, напильников, пил разного назначения. Вернее, попадаются, но все такие убогие… Хлама – не меряно, но стал искать подходящую калабашку, и, ничего нет. Радует хотя бы то, что старый плотник передал мне из отдельных запасов почти новый шуруповёрт, лобзик с единственной пилкой (не приведи – сломается!), некий запас отвёрток (впоследствии оказалось – все убитые) и ещё по мелочи. Две циркулярные пилы, мощный наждак, тиски и сверлильный станок. Поскольку верстак завален, а разбирать некогда, то накрыл одну циркулярку листом фанеры – получился стол. Пока хватает полустационарной циркулярки.

Предъявил флагману кожух для трубок, торчащих из палубы во флагманской каюте. Сооружение их каркаса, обшитого ламинированной фанерой под цвет каютных стен. (Чтобы достать подходящий лист – пришлось перевернуть гору других в каком-то складе). Все края под уголком из дерева, скреплены саморезами. На мой взгляд – вполне прилично и капитану-наставнику, тоже понравилось. Но всё-таки от уголков и саморезов, посоветовал избавиться. Нет проблем – только времени не хватает, да ещё несколько затяжных авралов. Но мысли, как переделать – есть. А времени, как сказал большой шеф, у нас ещё достаточно… Так или иначе, с капитаном-наставником Михаилом Вячеславовичем Новиковым, консенсус наладился.

24.08.2020. Движемся в Охотском море на восток. Погода ровная, волна незначительная. Два аврала: на галфвинд левого галса с брасопкой и постановкой марселей, и снова брасопка по отходу ветра на фордевинд с постановкой фока.

В кают-компании продолжают устанавливать батареи отопления, и мне поручено изготовить под них подставки для фиксирования от качки. Как я уже писал, не совсем понимаю – зачем, потому как с этой функцией вполне справятся подходящие к ним трубки с горячей водой. Тем не менее, установил компактную конструкцию, вполне надёжно держащую низ этой батареи. Старший боцман посмотрел и одобрил. Старший механик – нет: – фиксирующий выступ, кто-нибудь обязательно заденет ногой или стулом. (Да, его сломать можно только кувалдой!) Но, сколько людей, столько и мнений. Переделал по-другому, чтобы ничего не задели.

Направился на очередную примерку кожуха для торчащих труб во флагманскую каюту. Капитан-наставник Новиков Михаил Вячеславович, увидев меня, пригласил присесть и задал несколько вопросов о работе на «Палладе», и о её предстоящем рейсе в ноябре, на который я не успеваю. И предложил мне, по заходу в Мурманск 15 октября, закончить этот арктический вояж на «Седове», чтобы успеть к тому рейсу.

Насколько я понял, речь об этом была неспроста – уже вопрос решался на уровне судовладельцев, о чём была речь во время моего посещения «Паллады» за день перед выходом «Седова». Наверное, моё гипотетическое согласие было необходимо, так как отпуск у меня заканчивается в середине декабря. Особо раздумывать я не стал – собственно, в Мурманске практически заканчивается арктическая часть перехода. И думаю, что никто бы с моими желаниями и не разбирался. Так что беседа закончилась взаимным удовлетворением сторон, после чего примерил в очередной раз каркас кожуха на эти долбаные трубки.

Время вечером прошедшего дня перевели на один час вперёд. Одни часы я перевёл правильно, а другие с будильником – наоборот. То-то же было моё удивление, что на палубе больше народу, чем в обычное время. И светло уж слишком. Совсем стал рассеянным. Вчера не смог найти вязаную шапку – куда всё девается? В общем, всё – из-за какой-то неустроенности быта. Вещи в самых разных местах. Всё-таки, как оказалось, напрасно взял свой зимний комплект с «Паллады». В снабжении получили куртки-аляски и термобельё.

Из-за своих плотницких дел, я как-то отошёл от повседневных будней фоковской палубной команды. Т.е. не участвую в приборках, обучении курсантов хождению на мачты и т.д. Но, авралы – дело святое – работают все. Помня, на каких местах стоял старый плотник – последовал его примеру. Тем не менее, пришлось подключаться к управлению гитовыми и горденями – постоянно подсказывать что и как. Но некая путаница с очередностью отдачи топенантов фока и нижнего при брасопках и постановках прямых, у меня так и осталась. Нет автоматизма. Пока соображу – вездесущий, в самом хорошем смысле, Азиз – уже отдаст нужную снасть. Но как-то перестало меня это напрягать – просто жду команды от боцмана. С другими фоковскими, стараюсь не пересекаться. Остекленели для меня после известного наезда – смотрю сквозь них, как через стекло и не вижу. Наверное, это нехорошо, но я не Лев Толстой.

Шли под парусами (фок, первый грот, все марселя и оба брамселя), весьма прилично. Но, после обеда заштилели. По авралу взяли все прямые на гитовы и горденя, и укатали всё, кроме фока и марселей. Я поднялся с курсантами к правому ноку нижнего брамселя (наверное, к удивлению распальцованных – думали, что если плотник, то на мачту подниматься и не будет). И довольно легко и быстро укатали свой парус.

Погода безветренная и очень жаркая. Это в отличие от утра, когда холод на палубе реально пробирал. Интересно, как оно будет в Арктике. В зимнем комплекте, представляется, как-то не очень удобным подниматься на мачту. Между прочих дел, занимался замерами воды – пресной и балласта, а также переделкой кожуха на те самые трубки. Надо же, свалилась на меня работа краснодеревщика. Добро, было бы это на палубе или где-то. А тут приходится постоянно стучаться в каюту флагмана, чтобы откорректировать размеры. И это ещё не всё – там у него есть не закрытые палубные штуцера.

В плотницкой много всякого хорошего электроинструмента. Но нет элементарного: хороших ножовок и пил по металлу, стамесок, отвёрток, напильников по дереву, мелких свёрл и даже угольников и металлического метра. Т.е. обычного плотницкого инструмента. Всё какое-то убитое и покорёженное. Весьма непросто что-то ваять подобным. На стеллажах не меряно хлама, который никогда не будет использован (покрыт густейшим слоем пыли). Тьма каких-то ящичков с остатками замков, какого-то крепежа, уголков, непонятной мелочи и т.д. Но, никакой системы – для чего это – не просматривается. Моя благая мысль – разобрать весь этот плюшкинский двор – наверное, благополучно умерла.

Идём где-то на подходе к проливу Крузенштерна в районе Курильской гряды. Сплошной туман и уже утром, очень холодно. Не хватает мне моего резинового бинта для разогрева. Но сегодня санитарный день – включена баня. С палубного холода прыгнул в парилку – хорошо! Время – половина шестого утра и пока никого ещё нет. Прогрелся и нырнул в бассейн. Вода – та самая, что надо. Весьма холодная. Повторил процесс, и на этом мой санитарный день закончен. Мне, как-то странновато: включена баня, санитарный день и т.п., но видимо, не для палубной команды. Всё – на вечер, когда парилка и две душевых постоянно заняты. И повезёт, если не объявлен парусный аврал, как уже было.

В очередной раз переделал каркас кожуха для флагманской каюты с учетом пожеланий капитана-наставника. В конечном итоге пришли к мнению просто обклеить его материалом от напольного покрытия. Сложность в том, что под рукой ничего нет, но старший боцман Владимир Алексеевич – выручает. В многочисленных хранилищах у него что-нибудь да есть.

Закончилась пресная вода в очередных танках. Поставил на расход два танка из носовой группы. Запас ещё вполне достаточный – более 600 тонн, но я уже обратил внимание, что при снижении уровня до 10-13-ти тонн, начинает срывать насос гидрофора. Так что этот неиспользуемый запас надо учитывать, как снижающий общее количество воды.

27.08.2020. Пересекли Курильскую гряду проливом Крузенштерна и направились к Камчатке. До неё, где-то 300 миль. Справа остров Парамушир. Сегодня погода с плотным туманом и моросью, сменилась хорошей видимостью. Но горизонт прямо по курсу в густых облаках, которые можно принять за землю.

На палубе довольно холодно. Почти все облачились в куртки-аляски и утеплённые полукомбинезоны. Один я – налегке, потому как бесконечное ныряние в коффердамы и вымеривание уровней воды по водомерным стёклам, заменяет любую физзарядку. Поставил на расход 17-й и 18-й танки. У них водомерное стекло из двух частей, разделённых палубным настилом через небольшой вырез в нём. Под этим вырезом клапан с клинкетом для контроля за уровнем. Но, расположены они ниже настила, и размер выреза не позволяет протиснуть руку к ним, сверху. Приходится нырять на этаж ниже, пользоваться клапаном и задвижкой. Затем выскакивать наверх, чтобы увидеть уровень в водомерном стекле. Почему не сделать вырез, чуть больше – непонятно. Таких нюансов хватает и если одеваться по погоде на палубе – будешь весь мокрым от собственного пота.

А все мои перемещения между плотницкой и трюмами связаны с постоянным движением по палубе шкафута. Конечно, добегался – схватило хондрозом шею так, что повернуть ею невозможно. Этой прибавки к постоянному ощущению какого-то дискомфорта мне только и не хватало. Наверное, на «Седове» надо быть с самого начала, чтобы не знать, как устроен быт на кораблях типа «Надежды», «Мира» и «Паллады». Если наоборот, то сравнение не в его пользу. Конечно, речь идёт только о существовании палубной команды. Как обитают жители главной палубы в корму от нашей деревни – понятия не имею.

Доводилось видеть ещё более жёсткие условия для палубной команды, во время работы на «Роял Клиппере» – ещё большая скученность и невозможность хорошей сушки рабочей одежды. Но там – филиппинцы с малайцами – практически в родных условиях. Здесь же – ощущение негра из «Хижины дяди Тома» – какой-то бытовой бесправности, едва ли, не во всём.

Но что касается курсантского быта – наверное, лучшего я не видел. Просторные кубрики, хорошие и чистые санузлы с достаточным количеством раковин для умывания, стиральными машинами, гладильнями, бюветами с горячей и холодной водой и т.п. Наверное, это и правильно. Курсантам достается неслабо за рабочий день, но и условия для отдыха и самообслуживания вполне сносные.

Ветер зашёл на гафвинд левого гался. «Седов» разогнался вполне прилично для своего водоизмещения, и только под марселями, первым гротом, фоком и двумя стакселями. Информация может быть и была по громкой связи, но настолько неразборчивая, что я почти никогда понять её не могу. Что-то около 12-ти узлов. Неслабый крен на левый борт.

Но сразу после полдника зазвенел звонок аврала. Даже внизу под палубой было слышно, как, что-то гремит наверху. Какие-то проблемы с парусами. Так и оказалось. Стень-стаксель первого грота – в клочья. Наш стень-стаксель на фоке – также. Попытались убрать эти остатки, но правый шкот обвился вокруг рабочего грузового шкентеля – курсанты тянут нирал изо всех сил и ничего не получается. Надо – только вместе с этой толстой посторонней верёвкой. Мы на палубе бака вдвоём с Анатолием вцепились в грузовой шкентель и стали тянуть его к палубе. Боцман в это время травил его с бортового нагеля на шкафуте. Пару раз матрос Толя взвивался на этой верёвке, но не отпускал её ни на секунду. В выдержке ему не откажешь. Причём, этот взлёт был рядом с леерным ограждением и при сильном крене на левый борт. Одной рукой я вцепился в эту верёвку, а другой – в своего напарника. Наконец-то, шкентель потравился и мы шлёпнулись на палубу, не выпуская его из рук. И продолжали тянуть, что есть сил. Подоспели ещё два фоковских матроса и общими усилиями притянули шкотовый угол паруса (или что от него осталось) к палубе. Стальной трос мантыля шкота толщиной в 14 мм оказался разорванным, завернулся вокруг того самого рабочего конца и поэтому не давал парусу упасть на палубу. Скрутили остатки и связали их.

Отвели душу на этом деле многочисленные фотографы и прочие наблюдатели, коих на «Седове» великое множество. Кому война, а кому – мать родная… Вот уж, кому на Руси (в смысле, на «Седове») – жить хорошо!

Также, на фоке оторвалась оковка правого шкотового угла с небольшим куском боута, но осталась на лик-тросах. Этого, наверное, стоило ожидать, потому как, её крепление к боуту (усиление на углу паруса) выполнено строп-лентой через крупный люверс, который и оторвался. Подобное крепление – на всех парусах, в т.ч. и косых. Убеждён, что это неверное решение конструкторов паруса. Слишком большая концентрация усилий приходится на этот самый люверс в углу, и нет распределения нагрузки на боковую и нижнюю шкаторины. Наверное, посчитали, что лик-тросы возьмут на себя эту нагрузку. Они и взяли – оковка сохранилась, но угол паруса не выдержал, потому как не было, того самого распределения нагрузки на шкаторины из-за отсутствия строп-ленты вдоль них. На парусах «Паллады» и других фрегатах угол боута и его стороны, обязательно усилены строп-лентами, обхватывающими оковку (стальной треугольник, к которому крепится необходимая снасть).

Так или иначе, паруса взяли на горденя и гитовы. Обрывки стакселей укатали. Редкий случай – вечером обошлось без привычных авралов и т.п. Но вовремя крена вода пошла из шпигата в тамбуре перед провизионкой, т.е. уровень при крене одинаков с морем. Ко мне в каюту прибежал рефмеханик – решили просто забить чопом трубу в шпигате. Успешно.

28.08.2020. Идём вдоль побережья Камчатки. Пасмурно, берегов не видно. Да и смотреть некогда. Хотя, появилось несколько китов со своими фонтанами и народу удалось их, худо-бедно рассмотреть. Плотницкие дела непрерывны и постоянны. У механиков за обшивкой бара для тренизов потекла труба горячей воды. Чтобы добраться, пришлось часть барной стойки разобрать и снять часть стенки. Далее – уже их проблемы. Трубу надо менять полностью.

В душевой комсостава – небольшой потоп. Откуда вода набирается в тамбур перед душем – непонятно. Начал разбирать обшивку, откуда вроде бы видны подтёки. Хорошо, что остановился – иначе с обратной сборкой были бы неслабые проблемы. Позвал Костю, бывшего второго плотника (а, я – один!). Вместе оценили проблему и нашли течь, совершенно в другом месте, почти на глазах, но загороженную так, что сразу и не поймёшь. Халтурное подсоединение к стиральным машинам, расположенным здесь же, трубки с водой. Сообщил старшему механику Александру Васильевичу – тот, тоже удивился такому подключению.

Во флагманской каюте, всё та же возня по закрытию кожухами обрезков, каких-то труб. Каюта, видимо, переделывалась не один раз. Наверное, здесь были какие-то умывальники и т.п. По какой-то информации, раньше, здесь был и музей. Но чтобы спрятать под кожухами всякие недоделки, «Седову» надо было дождаться, именно меня. Другого времени на эту работу, за кругосветный рейс от Калининграда до Камчатки, у администрации не нашлось.

Хорошего инструмента в плотницкой нет – уже упоминал об этом. Подогнать всякие размеры отверстий – только фантазией и примитивным набором всяко разного хлама. Но деваться некуда – только материть предшественника и выходить из положения. Хотя, иной раз – уже на грани – на подобное, не подписывался. Нашли, понимаешь, филиал судоремонтного завода. Но думать надо было сразу, а теперь, что уж, воздух сотрясать.

Почти подогнал по размерам кожуха, уже почти как правило, после рабочего времени, а тут и аврал на уборку и укатывание парусов. Взял на себя правую руку нижнего марселя. После него спустились на фок. Укатали. Сразу пошли на укатывание косых на бушприт. Укатали мидель- и бом-кливер. Уже упоминал, что в отличие от «Паллады» – это весьма нудный и неэффективный процесс. Но, апеллировать не к кому. Бодливой корове… (впрочем, что-то стал повторяться).

29.08.2020. Погода – с раннего утра – мелкий дождь. Дрейф в 60-ти милях от Авачинской бухты. На фоке и первом гроте заменили убитые стакселя. В своих перебежках от нашей деревни к жителям подпалубного пространства юта обратил внимание на изготовление нового мантыля шкота фор-стень-стакселя. Заплетают коуш в ливерпульский огон (т.е. по свивке троса). По размерам – не менее пяти пробивок. На «Палладе» мы применяем огоны с пробивками только против свивки, т.к. большинство наших тросов применяются в грузовых операциях, того или иного вида. И чтобы не заморачивать свою палубную команду, обучаю их именно этому способу плетения. Здесь – не задаю вопросов, и не даю никаких своих комментариев.

Но надо узнать у боцмана Митрофановича – возможно, есть нюанс в применении ливерпульского огона. В этом плетении все шесть прядей выходят на заключительной пробивке, некоей лесенкой – одна за другой. Получается более пологое завершение пробивки, и, соответственно, эластичность этого места, что важно при перебросе мантыля шкота через фор-штаг. В общем, надо уточнить.

Наконец-то, закончил изготовление кожухов для закрытия заглушенных трубок во флагманской каюте. Оказывается, на её месте когда-то были отдельные каюты с санузлами. Почему уж не сделали до конца – наверное, средств не хватило. Попутно, попытался разобраться – откуда натекает вода в тамбуре без шпигата в корме. Начал разбирать обшивку в одном месте, но понял, что собрать после – никто не соберёт. Всё в исходное – главное, вовремя остановиться.

Проблем хватает и с расходом пресной воды. В общем-то, пока, в пределах некоей статистической нормы. Но загадки то и дело выползают. Подключил на расход очередной танк. Замерил уровень – на 8 тонн меньше, чем было поначалу. А я помню, что приняли в этот танк под пресс, т.е. полностью – так что вода пошла через гусак вентиляции. Какие уж там процессы в этих цистернах, что за перетечки – понять трудно. Но ведёшь учет, исходя из того что танки полные, а на самом деле, уже в третьем – вместо полного уровня на сколько-то тонн – меньше.

Из-за мокрой погоды проблемы и замерами балласта. Когда сухо, меловые отметки легко водой смываются и уровень определяется весьма чётко. Сейчас – гадание на кофейной гуще: никак не разобрать, где же уровень. Только по консультации с механиками, что они с балластом ничего не делали – отметки в журнале учета.

Обычное для «Седова» дело – после рабочего времени учение по заводке учебного пластыря, но на сей раз, силами курсантов. Вместо того чтобы подкильный конец завести напрямую, к нему привязали выброску, которая за что-то зацепилась (за протектор, что ли) и никак не могли выбрать. И т.д., и т.п. Прокопались с этим обучением до ужина. В общем, рабочий день для палубной команды на «Седове» – редко заканчивается по расписанию. А перед пластырем, ещё спускали шлюпку с фотографами. Что уж им фотографировать, наверное, только им и известно. Снимков «Седова» всюду и везде, во всех видах и ракурсах – не меряно. Но задрать палубную команду всякими приготовлениями на этот счёт – святое дело. Странно, что не поставили ещё все паруса для этой публики, но у них – это дело наживное.

30.08.2020. Воскресенье. Большая приборка. То, что я в должности плотника, избавлен от руководства курсантами на этом мероприятии – просто, очень доволен. Но своих дел, оказалось выше крыши. Непонятки с расходом пресной воды. Всё, вроде бы, на виду – уровни в водомерных стёклах. Но в одном танке этот уровень как-то застрял и не меняется. И всё бы хорошо, да только на очень уж низкой отметке. Но, насос гидрофора работает и срывов не наблюдается.

В другом подключенном танке вместо расхода, наоборот, воды прибавилось. Чтобы избежать проблем с насосом (вдруг, сорвёт и будет вхолостую работать) – подключил полную цистерну. Эту – подозрительную по уровню – отключил. В обед проверил – в обоих танках уровни подравнялись и расход имеет место. Значит, где-то они между собой сообщаются. Но, по крайней мере, до бункеровки водой проблем быть не должно. Впрочем, в запасе ещё около 300 тонн. Это моим подсчётам. Но, по факту, на «Седове» надо быть очень осторожным – уже убедился.

Утром капитан сообщил мне, что я должен идти до Калининграда, потому что, у «Паллады» могут отменить рейс в ноябре. А я уже растрезвонил, что списываюсь в Мурманске на основании информации капитана-наставника, чтобы успеть к палладовскому выходу. Теперь, всё зависит от телефонной связи – что же конкретно от меня хотят. Дотянем до Петропавловска. Ещё была нечаянная фраза старпома о том, что в Мурманске, вроде бы как, должен вернуться старый плотник. Если так, то надо, всё-таки уезжать. Нет желания возвращаться на мачту, хотя по авралам я и так, на ней.

Между тем, подошла очередь срочных плотницких работ. Установил во флагманской каюте закрывашки обрезков, тех самых труб. Получилось хорошо (сам себя не похвалишь…). В душевой кабине – там же – нет слива. Уже упоминал, что в каком-то ремонте эта каюта из трёх комнат, переделана из бывших обычных. Всякие сливы и т.п. спрятаны, убраны и доступа – никакого. Попытки добиться слива при помощи каустической соды, крота и всяких приспособлений, результата не дали. Полдня возни и толку никакого. Кто уж, так бездумно построил это сооружение – не ведомо. Доступа к сливам никакого. О чём думали – непонятно. Наверное, о вечном…

А, тут и наступила очередь восстановления барной стойки и части стен в тренизовском зале. Это весьма большое по площади помещение с красивыми столиками по периметру, кофейным баром, картинами и т.п. Часть его разломали, чтобы заменить прогнившую трубу отопления, спрятанную за стенкой на стыке барной стойки. Ломать – не строить. И я тогда принял посильное участие.

Теперь же бывших участников в лице механиков, добиравшихся до трубы, уже нет – всё свалено на плотника. Призвал на помощь своего друга Костю Попова. Он, когда-то участвовал в конструировании всего этого дела и кое-что помнил. Костя поворчал, что он очень занятый теперь подшкипер, но, конечно, не отказал. Провозились почти до ужина. Меня поражает отсутствие элементарных инструментов в плотницкой: отвёрток и пассатижей. Хорошо, что есть шуруповёрт и одно подходящее сверло. Саморезов, кроме старых ржавых – тоже нет, хотя легенды, что где-то есть коробка с новыми и разными – существует. В этом плюшкинском дворце, именуемом плотницкой, кроме тонн пыли, мне найти ничего не удалось. Много электрического инструмента, о котором на «Палладе» можно только мечтать (вот ведь – совершенно разный подход к снабжению на западе и брошенном востоке!). Это, конечно, сильно выручает, но надо и обычные молотки, стамески и т.п. Где оно, всё – непонятно. Я на «Палладе» тоже держу много личного инструмента – возможно, и здесь, так же.

Так или иначе, рано или поздно, собрали стены и бар и т.д. Осталось в каюте флагмана повесить тяжелый барельеф с каким-то морским девизом на стенку зала совещаний. Костя, было, заупрямился, но мне терять уже нечего – через мостик вызвал его на помощь (при этом, я всё время говорю, что у меня есть мальчик-помощник – Костя от возмущения подпрыгивает, но долго обижаться не умеет).

Под присмотром старшего механика к этому барельефу из бронзы были сделаны крепежные планки с прорезями для подвески. А крепить на стену – они категорически отказались, дескать, дело плотника. Да, нет проблем. Посмотрел на устройство стены-переборки. За гипсокартонном – мощная фанерная подслойка. Четыре самореза в ней вполне выдержат вес этого литого изречения. Взял лист бумаги – прижал к прорезям крепёжных планок – получился отпечаток мест, в которые надо вворачивать шурупы. Капитан-наставник показал место. Примерка. Костя с шуруповёртом – и, готово!

Завтра приходим в Петропавловск-Камчатский. Уже объявлено – схода экипажу не будет. На борт для перехода до Певека поднимется ректор КГТУ. Бункеровка водой и топливом. Моя задача – развернуть шланги приёма воды и залить по максимуму все свои ёмкости.

Далее

В начало