ШАГ К СВЕТУ

Ирония судьбы смешная штука,
Она развеселит, лукаво подмигнет.
Да что разлука, это не разлука,
Я знаю – завтра он опять придет.
Такой хороший, добрый, нежный.
Он шепчет ласково – люблю.
А я не знаю, сомневаюсь и надеюсь,
Что может быть, и я его любить смогу.

В душе моей кипят противоречья.
Одно кричит: — «Что ты еще от жизни ждешь?!
За двадцать лет ушла ты недалече!
И принца своего ты не найдешь!
Не в сказке ты живешь, доверься мне,
Он не примчит на белом скакуне».
Другое говорит: — «Опомнись!
Тебе добра хочу, и больше ничего.
Взвесь всё – свои желания и гордость,
А сердце пусть подскажет – не подведет оно.
Верь мне, ведь двадцать лет еще так мало,
А ты и жизни не видала».

Проходит день, другой, десятый…,
И каждый день приходит он.
Его любовь, вниманье — мне приятны:
Все просто, как волшебный сон.
Проходит время – много, или мало…,
Но мы вдвоем на жизненном пути.
Не так давно звучали те бокалы,
Наполненные снадобьем судьбы…
Проходят годы, как в кошмарном сне,
И некуда бежать, и нет спасенья мне.

А в наказание глупцам, возмездие сулит:
И года два, как день один остались позади.
Но, что-то сердце беспокойно так стучит,
Трепещет словно птица взаперти,
Что хочется кричать, завыть:
«Постой! Не надо! Слышишь! Пощади!
Уймись, неугомонное дитя!»
Но сердцу —  приказать нельзя!
Когда оно молчало столько лет, сказало вдруг:
— Не слушала меня, теперь доверься мне.
Смотри внимательно, и вывод за тобой,
Какой-то там чужак нарушил мой покой.

Смотрю и вижу – свет возник во тьме,
И вот промчался мимо вдалеке,
Тот самый принц на белом скакуне.

Ирония судьбы смешная штука…
Да…. Есть разлука, горькая разлука…
Мне очень жаль… 

                                              (1995)

* * *

…И так, что я имею: этот урод, унизил меня; довел до нервного состояния; изнасиловал,  и пока я пребывала в шоке, не давая мне времени и возможности опомниться — против моей воли, женил на себе. Затем, сделал так, чтобы я как можно быстрее родила ему ребенка. Одновременно: он, используя хитрость и ложь, постепенно лишил меня всех близких мне людей.

Мне надо было понять, с кем имею дело (на сколько, он опасен), чтобы легче было, потом думать, что делать дальше. Я вспомнила колхоз. Да, я впервые его там встретила возле автобуса у мебельного комбината. Получается, что именно тогда, когда он меня увидел, все и решил, так как давно задумался о женитьбе, потому что ему на тот момент было уже 24 года, а его мать давно начала капать на мозги, что хочет внука. Не могу сказать, была у него на тот момент девушка или женщина, но если и была, то жениться на ней у него в планах не было. Причин у него могло быть достаточно: у нее не было нужной ему квартиры; она была не девственница, а это значит, что до него у нее были парни, и она могла, в будущем, поменять его при удобном случае на более интересного мужика. Возможно, любила, и выпить лишнего. И самое главное – у нее могло быть на все свое мнение. Ну а в целом, это указывало на ее непорядочность, и по его самомнению она не достойна была быть его женой. Ну а пока, он не нашел себе порядочную невесту, то заходил к ней по надобности, прихватив с собой бутылку водки, так как женилка его давно выросла и ему «надо было». Это я сравнила с пассией его друга Игореши, к которой Игореша приезжал по надобности, но жениться не спешил.

Но, причина могла быть и в другом: местные девушки обходили его стороной и не желали знакомиться и встречаться с парнем такой внешности. У него наверняка были одноклассницы и соседки, но за все время, пока я жила в Химках, ни одна девушка (женщина) не подошла к нам, хотя бы дружески поздороваться с ним.

И так, этот никому не нужный изгой положил на меня глаз и уже видел меня своей будущей женой. Пока автобус вез нас в колхоз, он обдумал план действий. Но для начала, он решил, проверить, порядочная я или нет.

В первый же день, он увлек меня в мою палату. Там, на своей кровати, повернувшись лицом к стене «спала» Татьяна, которая приехала с нами. Она «не проснулась» от нашего громкого разговора, и, даже, не пошевелилась. Как получилось, что она была причастна, во всей этой истории, я не могла понять, но то, что она была с ним заодно, уже поняла.

Далее, потерпев неудачу, и испугавшись, что я быстро найду среди проживающих в общаге парней себе пару (может уже услышал, что я кому-то понравилась), он решил сразу же пресечь это, именно сегодня же и сейчас, пока не поздно. Он вернулся к моей палате, постучал в дверь, и когда я открыла дверь, под предлогом «кое, что важное хочу сказать», выманил меня из палаты и, отвлекая пустым разговором, прямиком увлек в душевую, про которую узнал заранее: даже я пока не знала, где она находится. То что, в одной из душевых кабинок находится любовная пара, думаю, тоже знал: видимо хотел сразу меня туда пригласить, но его предупредили, что там уже занято. Я уверена, что он уже до этого, поинтересовался у парней общаги, где можно пошалить, с девушкой и ему сразу все объяснили.

В помещении душевой, он усадил меня на скамейку, и, прикидываясь, что извиняется за свой глупый поступок в палате, принялся ждать, когда из душевой кабинки, кто-то выйдет. Когда он заметил, что дверь кабинки открывается, неожиданно, набросился на меня и зажал мне нос и рот своим вонючим  и сопливым ртом, чтобы я не могла продохнуть и позвать на помощь. Одновременно развернул, так, чтобы меня хорошо видели. Эта пара: парень и девушка, еще не успели выйти из помещения, когда он отпустил меня, и пока я хватала воздух ртом, пытаясь продышаться, потащил в освободившуюся душевую кабинку. И только тогда эта пара вышла и закрыла за собой дверь, успев увидеть нас, как мы «бежим» в душевую, причем создавалось впечатление, что я так возбудилась, часто дыша, аж спешила с ним уединиться. Когда, возле кабинки, я заартачилась и отказалась в нее входить, он усадил меня обратно на скамейку и выждал паузу, минут десять, удерживая там под выдуманным предлогом, что просто посидим немного и пойдем. За это время, может, кто и хотел зайти в это помещение, но те двое их предупредили, что там пара уединилась. Этих десяти минут было достаточно, чтобы предположить, чем мы там занимались.

На следующий день, когда я, работая на комбайне, услышала, как он, моим соседкам, громко рассказывал что-то смешное, мне и в голову не могло придти, что он распускает сплетни, как развлекался со мной в душевой. Девочки из моей палаты просто смеялись и искренне верили, что так и было. Это слышали, не только они, но и все кто был на поле. Вот поэтому, Лена, когда, после работы, мы вернулись в общежитие, высказывала мне о моей непорядочности, а потом и остальные, кто были в общежитии, поглядывали на меня странно, и тут же отворачивались, если я замечала их взгляд.

Когда, после ее высказываний, я ушла из общежития и направилась прогуляться за его территорию, этот урод, уже караулил меня где-то рядом, и пошел следом. Он надеялся, что у меня произойдет ссора с Леной, и я, вынуждена буду выйти из общежития. Так оно и вышло. Догнав меня, он начал говорить, что понял, что я хорошая девушка; ко мне он больше приставать с ЭТИМ не будет, и предложил прогуляться и поговорить. Вернулись мы, примерно, минут через десять-двадцать.

На следующий день, он снова, что-то смешное рассказывал всем на поле, а Лена, мне потом, высказывала уже прямые намеки о непорядочности. «Порядочная», это его любимое слово, а Лена, как попка повторяла это слово за ним, видимо оно ей тоже понравилось. Впрочем, я тоже впервые услышала это слово в колхозе, именно от Лены, а потом часто слышала от него. Это может означать только одно: он, умышленно настраивал против меня, всех кто проживал в общежитии, чтобы сделать из меня посмешище, тем самым приблизив к себе.

Когда, он, вечером, позвал меня снова прогуляться за территорией общежития, а заодно рассказать мне кое-что важное, то сразу принялся запугивать кое-кем из этого общежития, который так и хочет затащить меня в кусты. В прошлом, несколько раз подвергаясь попыткам изнасилования, я, конечно же, испугалась этого кое-кого. Когда мы подходили к территории общежития, он положил руку на мою талию, и убрал ее не сразу, а когда я второй раз потребовала убрать руку. Этого было достаточно, чтобы многие видели это, но не успели услышать, что я говорила ему. Еще через несколько дней, он начал уговаривать меня уехать из колхоза, напугав тем, что если я останусь в общаге без него, то меня тут же изнасилуют.

Поражает малодушие и безразличие тех, кто находился тогда на «картошке». Вместо того чтобы предупредить меня о сплетнях, которые он обо мне распространяет, все предпочитали слушать его россказни о том, что я вытворяла, уединившись с ним. Даже представить страшно, что он про меня сочинял. Равно, как все охотно общались с ним, со мной никто не общался, даже близко никто не подходил, а некоторые даже не здоровались. Нет ничего хуже, быть изгоем в обществе.

Когда он вернулся из колхоза, то в первую очередь рассказал обо мне своим друзьям, и уже с их помощью разработал дальнейший план, как меня женить на себе. Думаю, что, когда он пригласил меня в гости к Гене, план был такой: Гена, должен был спровоцировать, якобы хочет меня изнасиловать, заодно еще раз проверить, действительно ли я девственница. В оговоренное время, Юра ушел, якобы в туалет, а сам зашел в соседнюю комнату, и принялся ждать. Гена должен был попытаться совратить меня, и даже попробовать переспать. Я должна кричать — если девственница, а Юра, тут же прибежать, и, как рыцарь без страха и упрека, спасти меня. Я, благодарно, вешаюсь ему на шею и вижу в нем спасителя и защитника, доверяя полностью, а там и до ЗАГСа не далеко.

Но, что-то пошло не так. Я приехала во второй половине дня, а друзья, первую половину дня выпивали и репетировали этот спектакль. К моему приезду, предполагаемый жених, уже был изрядно пьян, а так как он человек много пьющий, то по виду нельзя было определить пьяный он или нет. Я тем более, не могла знать о его пристрастии к спиртному: я не чувствовала тогда  никакие запахи, поэтому не смогла учуять запах алкоголя (он об этом не знал — просто стечение обстоятельств). Когда пришло время разыграть этот спектакль, он ушел в другую комнату, и неожиданно уснул там до утра, поэтому не смог прибежать на мои крики.

Поняв, что произошел прокол в его планах, он с друзьями разработал более сумасшедший план. Теперь он решил: с их помощью — унизить меня, чтобы сломать, мою волю, затем изнасиловать, подчинить и быстренько женить на себе. Для этого он привлек другого своего друга и его бабу. В течение недели они обсуждали это, и хорошо подготовились. Осталось дело за малым – заманить меня в ее квартиру. Он понимал, что это будет сделать не так просто, поэтому, уговаривая меня, выдавливал из себя слезы, прикидываясь несчастным неудачником, давя на жалость и рассчитывая на мою девичью наивность. Вот тут, моя девичья наивность и жалось ко всем несчастным, меня и подвели. Я оказалась в той квартире. Думаю, что они меня просто так все равно не выпустили б из нее. На всякий случай, у них, наверняка, был план «Б».

Отдельно о бабе из этой квартиры. Она была подружка Игореши. Деля с ним постель, она рассчитывала, что когда-нибудь выйдет за него замуж? Нет, конечно. Для Игореши она была непорядочная женщина, да еще и с малогабаритной квартирой. Но это не помешало друзьям привлечь ее к этому чудовищному плану. Может ее любовь к Игореше затмила ей мозги, но она с радостью согласилась им помочь. Не знаю, что они наговорили ей про меня, может то, что я девушка Юры, и изменяю ему, но не думаю, что они говорили ей, о моей девственности. Впрочем, уже не важно.

Исполнив свою гнусную роль, и, вдоволь надо мной, насмеявшись, она полностью потеряла ко мне интерес: даже, с какой-то брезгливостью начала ко мне относиться. Утром, мне очень хотелось пить. Перед уходом из ее квартиры, я попросила у нее сок, которого было много вечером на столе. Но она отказала мне и дала какую-то воду не первой свежести — в стакане, который стоял на подоконнике. Я, надеюсь, что и ее судьба наказала за все, что она со мной сделала.

Когда я ехала домой, то не могла знать, что этот урод идет за мной следом, как охотник за раненым зверем. Он прекрасно знал, что был понедельник, и дома у меня никого нет. Думаю, что он, на мебельном комбинате, спрашивал обо мне: все знали, что я Светкина дочь. То, что мама воспитывает меня одна, тоже все знали.

Когда я не зашла в первый вагон электрички и осталась стоять в тамбуре, услышала, как кто-то, зашел за мной следом. Это был он. Он, не ожидал, что я останусь в тамбуре и ушел обратно во второй вагон, чтобы я его вдруг не увидела раньше времени. Тогда я услышала мужской вздох, поэтому и поняла, что это был мужчина, а не женщина.

Точно такой же вздох, я услышала от него, когда ушла в воспоминания, а он пытался воздействовать на меня снова (случай на кухне), заставляя смотреть ему в глаза, но у него ничего не получилось.

Видя, что я, возвращаясь, домой, не оглядываюсь по сторонам и не останавливаюсь, он осмелел и шел за мной, буквально «наступая на пятки». В лифте тоже был он, поэтому лифт не закрылся сразу, когда я приехала на свой этаж. У него была цель: или сейчас или никогда и у него это получилось.

Затем он, по принципу «куй железо, пока горячо», в этот же день, не дав мне, опомнится, увез в Химки знакомить с матерью. Мать его, меня оценила и вступила в игру. На следующий день, он повел меня в ЗАГС. Я была в таком состоянии, что меня можно было не только в ЗАГС отвести, но и на собственную казнь, причем голову на плаху, положила бы сама. Пока мы ходили в ЗАГС, его мать позвонила мужу и, уговорила срочно приехать на сватовство, ко мне домой в назначенный час. Этот «назначенный час» был рассчитан на эффект неожиданности для моей мамы, когда она после трудового дня, должна придти с работы. Об этом мамаша с сыночком обговорили, когда Галя позвала меня к себе в комнату, поболтать. Думаю, что они специально попросили Галю отвлечь меня, чтобы обсудить дальнейший план действий.

Шокировать мою маму, предстоящей свадьбой у них получилось идеально. Они даже не спросили у нее разрешения, а просто поставили ее перед фактом моего замужества, наобещав ей, что за свадьбу тратиться не надо – они сами все устроят. Ласково улыбаясь, будущая свекровь, заявила об этом моей маме так, как будто их семья сказочно богата. Однако я заметила ужас на лице мамы, когда она в оцепенении все это слушала. И пока она тоже пребывала в шоковом состоянии, квазимодо жених в этот же вечер поселился в нашей квартире, которая, кстати, очень приглянулась ему.

Далее, он, с целью, завладеть большей частью квартиры, рассорил меня с мамой, жестко сталкивая, нас друг с другом: пользуясь моей беременностью, а позже и рождением ребенка. Делал он это с особым маниакальным цинизмом, используя всю свою извращенную фантазию. С мамой поссорить получилось, но только квартиру заполучить не удалось. От обиды он начал мстить мне и ей, под предлогом, что защищает меня. Во всем этом, ему помогала его мать.

Я поняла, что человек, который женил меня на себе, это наглый, хитрый, мстительный, лживый, двуличный, эгоистичный и лицемерный тип, не имеющий ни капли совести и морали.

* * *

Только я не могла понять, какую роль во всем этом, играла его мать. Знала ли она, что представляет, из себя ее сынок? Если знала, то она не меньшее чудовище, чем он сам, но еще более хитрая. Надев маску добродетели, она, манипулировала мной в ссорах с моей же мамой, устраивая счастливую жизнь своему любимому сыночку, причем, ей все равно было, как сильно я и мама страдаем от этого: ей нужен был внук и отдельная квартира для сына. На Галю надежды нет, она же сумасшедшая, а внуков-то хочется. Сын страшный: двадцать четыре года стукнуло, а до сих пор не женился.  Да и в выборе невест, тоже проблема. Где найти такую девушку, чтобы была верная ее страшиле сыну, да еще с квартирой и хорошей зарплатой, когда вообще никто на него не смотрел? Сами они все ютились в смежной двухкомнатной квартире, скромно обставленной дешевой и старой мебелью.

Лживое обещание в том, что их семья сама оплатит свадьбу, было хитрым ходом будущей свекрови. Денег на свадьбу у них не было! Галя получала инвалидность, сама будущая свекровь работала в доме престарелых, сын только вышел на новую работу, не имея опыта: зарплата его была не более ста пятидесяти рублей. Одна надежа на мужа. Но он тоже не мог дать такие деньги — только занять. Поэтому, свадьба была более чем скромная. Думаю, что все деньги, которые нам подарили гости, ушли на возврат долга.

Но, может она и не знала, что представляет, из себя ее сынок. В ее присутствии, он всегда тише воды и ниже травы: такой паинька, который и мухи не обидит. Поэтому, новость о возможной женитьбе, подключила ее в игру, не подозревая, что любимый сынок ей манипулирует, потому что мать всегда верит своему ребенку.

Я так и не смогла понять, про его мать, но ненавидела ее не менее чем сыночка, за все, что она сделала со мной и моей мамой.

* * *

Ребенок. Он был для меня чужой. Больше всего я сожалела, что, наличие ребенка меня привязывало к этой семье. Не было бы его, я, не раздумывая, подала б на развод. Но он есть, и его обратно не засунешь.  Я долго думала, как мне поступить. Оставаться в этой семье я не собиралась. Забирать с собой ребенка тоже не было желания. С самого понимания, когда я забеременела, и до моего осознания, как я здесь оказалась, я не проявляла к нему никакой любви. Скорее всего, выполняла, роль сиделки чужого ребенка, который беззащитный и требует ухода.

Я начала думать, как мне поступить: рассказать всю правду этой женщине и этому, чужому мне человеку; хлопнуть дверью и уехать домой, оставив им ребенка? Но вспомнила, что у меня дома моя мама, которая меня же, и ненавидит. Как я к ней приду? Что скажу? А она скажет, что я сама выбрала свою жизнь, и собственную мать ни во что не ставила, а теперь плакаться, к ней же, приехала, когда с мужем плохо жить стала, да еще и ребенка бросила.

Я поняла, что у меня просто патовая ситуация. Мне некуда бежать. Меня никто не ждет. Нет никакого выхода. Все слишком далеко зашло. Впервые, я не знала, что мне делать. Я была никому не нужна. Безнадежное  одиночество, захлестнуло все мое сознание, где нет ничего, кроме одиночества…

Засыпая, я не хотела больше просыпаться. Единственное о чем я думала, чтобы все исчезло окончательно, прекратив мои страдания.

Странно было то, что когда я все это вспоминала, никаких звуков, кроме, одноразового мимолетного шепота свекрови и мужа на кухне, да вздоха его, когда у него не получилось воздействовать на меня, я не слышала. Еще пару раз храп его слышала, когда просыпалась, видимо ночью, но как только снова уходила в воспоминания, и он пропадал. Ни крика ребенка, ни лая собаки, ни других разговоров в квартире я все это время не слышала.

* * *

Я проснулась. Спать больше не хотелось. Лежать тоже не хотелось. Полежав, минут пять, я аккуратно перелезла через спящего рядом «мужа» и вышла в прихожую. В прихожей я увидела Алису, спящую возле двери. Забрав ее, я ушла на улицу и побрела к стадиону, пытаясь думать, но мысли путались. Мне хотелось гулять с собакой целый день, и только вечером вернуться, а еще лучше -  не возвращаться, и пусть они думают что хотят. Я вспомнила, как ушла Галя с собакой и иконой. Плевать. Я не хочу никого видеть! Они даже не вызвали мне врача, видя мое состояние: значит, им есть, что скрывать. Например: у врача может возникнуть вопрос, почему я такая худая, а я могу рассказать, что они морят меня голодом. Я подумала, что все время, когда вспоминала свою прошлую жизнь, я не помню, пила ли хотя бы воду, ходила ли в туалет. Впрочем, и это было все равно. Я не чувствовала никакие потребности. Я, медленно шла с собакой, огибая стадион, думая, куда я могу уйти с ней на весь день…

Вдруг, на том же месте, где меня тогда пронзила боль, снова почувствовала боль во лбу. Боль не была такая сильная, но я схватилась рукой за лоб.

«Ребенок не виноват. — То ли услышала я голос, то ли сказала сама себе».

«Ребенок…  – призадумалась я. – Действительно,… ребенок не виноват. Я его родила, значит, он мой! У меня, хотя бы есть сын!»

Я прибавила шаг. Мне очень захотелось видеть его.

* * *

Зайдя в квартиру и бросив поводок на пол, я прошла в комнату, где должен быть мой сын. Он лежал в кроватке и не спал. Я наклонилась к нему, разглядывая… Сын, смотрел на меня, а я увидела, что строение головы его круглое, как у меня, а не как у его папаши – яйцеобразное. Уже лучше… Глаза голубые, как у меня. Волосы темные. И.., он не страшный. Я взяла его на руки и прижала к себе. У меня появился смысл жизни — мой сын.

- Ну, наконец-то, а то мы начали уже переживать! – услышала я за спиной голос свекрови и обернулась к ней. Она стояла и улыбалась. Я удивилась присутствию свекрови так рано утром, тем более, что она должна быть в Мытищах, но, тут же, подумала, что она здесь ради внука: пока я находилась в прострации, за ребенком нужен был уход.

«Ну конечно, они переживали. Даже врача не вызвали. Впрочем, спасибо хоть на этом, а то, как Галю упекли бы в психушку. – Подумала я, и улыбнулась свекрови, стараясь делать это естественно.

В комнате появился проснувшийся муж. Я улыбнулась и ему, отдала ребенка свекрови и сказала, что хочу в душ.

В туалете, я, в первые, рассмотрела себя в зеркале. Лицо мое было осунувшееся, угловатое, вместо щек провалы, глаза впалые, под ними темные круги.

«Боже, во что же я превратилась? Страшнее, я еще никогда не была! Неужели я ему такая нравлюсь?»

Я наполнила ванну, залезла в нее, и начала думать. Как ни странно, но у меня появился хоть какой-то план действий. Во-первых, ни в коем случае не откровенничать о том, что со мной было. Наблюдать за ними и искать их уязвимые места. Приблизить к себе свекровь: усыпить ее бдительность, особо не откровенничая, но заставить откровенничать ее саму. Обложить себя союзниками. В первую очередь моя мама. Обязательно помириться с ней… Страх о том, что она меня не примет обратно, все же зашкаливал, но надо проявить всю силу воли, и сделать это. Затем, наладить контакт с подругами. Никто мне не может теперь запретить, с ними общаться.

Во-вторых…. По обстоятельствам. Если, он, действительно все это сделал из-за любви ко мне, может, я сохраню семью, ради ребенка, но, ни какой любви к нему нет, и не будет. У меня будет на всё свое мнение: я больше не буду вещью, хочет он этого или нет. Если, у него есть ко мне чувства, то поймет и примет как должное. Если у него не было ко мне ничего, кроме как просто жениться на дурочке, ну, что же… он пожалеет, что связался со мной.

Помывшись и вылезая из ванной, я, неожиданно пошатнулась, и, потеряв равновесие, схватилась за умывальник. Умывальник рухнул на пол вместе со мной и разбился пополам. Услышав грохот, в туалет вбежали свекровь и муж. Свекровь запричитала о разбившемся умывальнике, а я поднялась на ноги, удивляясь, что не покалечилась. Я объяснила свекрови, что сама не поняла, как так вышло.

На самом деле, этот старый умывальник был прикреплен не прочно. Он шатался, даже когда до него просто дотрагивались. Никому дела не было нормально его закрепить. С таким же успехом, когда-нибудь, он мог упасть на ребенка.

На кухне, когда я готовила ребенку завтрак, подошла ко мне свекровь и, милостиво разрешила мне кушать, что хочу, объяснив, что теперь могу это делать.

«Ну, надо же, соизволили кормить меня. Испугались чего?» — подумала я и сразу сделала себе яичницу.

Свекровь, убедившись, что я нормальная, заторопилась домой, сославшись, что дома Галя одна. Как только она вышла из квартиры, ко мне подошел муж и присел передо мной на корточки. Я сидела на табурете на кухне, доедая яичницу. Он, заискивающе улыбался, но, на этот раз, улыбка была искренняя. Он начал говорить мне, что переживал очень, и даже к Славе бегал.

- Я спросил его, что ты сделал с моей женой? А он ответил, что сделал мне установку на десять дней, чтобы я эти дни любила мужа очень сильно.

«Ничего себе, Слава сделал мне какую-то установку? Даже не спросив меня? Однако… — Меня чуть не пробрал смех, и вспомнилась песенка Пугачевой: «сделать хотел грозу, а получил козу».

«Этот волшебник недоучка, сделал все наоборот! Он помог мне открыть глаза на мою никчемную жизнь! Спасибо конечно, Славе, но теперь близко его к себе не подпущу, а, то, сдуру, вернет все обратно. – Решила я».

Я заметила, что муж, внимательно разглядывает меня, особенно заглядывая в глаза. Я не отворачивалась, но смотрела на него поверх его глаз. Он спросил меня, что со мной было? Я ответила, что сама не поняла, просто темнота какая-то. Я спросила его, как долго я была в таком состоянии? Он ответил, что как раз десять дней, как и сказал Слава.

Десять дней??? У меня расширились глаза, и вытянулось лицо. Я напрягла память, вспоминая, то состояние, в котором была, стараясь вспомнить, сколько времени, находилась в той комнате, но так ничего и не поняла. Ну и ладно. Главное, что теперь все знаю.

Новый умывальник купили на следующий день. Сантехник поставил его и, прочно закрепил. А еще, как только мне было дозволено кушать что хочу, в холодильнике как-то быстро закончилось мясо, а сам холодильник пополнился сосисками и дешевой колбасой, которая при жарке превращалась в промокашку. Хорошо, что яйца были всегда. Каждое утро я делала себе яичницу.

* * *

Свекровь и Галя приезжали к нам редко. Муж, возвращаясь с работы, каждый раз приносил мне букет ненужных цветов. Получалось так, что, когда он возвращался с работы, я гуляла с сыном за Химкинским стадионом, возле канала. Он находил меня там, и торжественно вручал букет цветов. Цветы в букетах всегда были разные. Затем сам вез коляску, а я шла с цветами рядом. Но к утру, цветы в вазе вяли. Так происходило несколько дней, и мне стало это надоедать. Муж, постоянно, твердил, что его зарплаты на жизнь не хватает, а сам тратился на эти букеты.

Мое терпение лопнуло, когда, после очередного театрального преподношения мне букета цветов, мимо проходящие тетки, заумилялись:

- Ой, какой внимательный муж, жене цветы, каждый день дарит.

От этих слов, мне стало тошно. Знали бы они, что представляет собой этот внимательный муж! Придя домой, я потребовала у него, чтобы больше цветы мне не покупал, потому что я ненавижу цветы в букетах и никогда не любила их, а денег у нас в семье не так много, чтобы их выкидывать на помойку. Я объяснила ему, что эти цветы вянут на следующий же день, добавив, что ему продают не цветы, а мусор. Как ни странно, это подействовало. Цветы он больше никогда не дарил.

Однако публичное дарение цветов, не мешало ему пьянствовать. Как только свекровь и Галя полностью переехали, он начал пропадать у друзей. После работы, покрасовавшись с дарением букета цветов на глазах у публики, и проводив меня до дома, он уходил пить с друзьями. На следующее утро, он уходил на работу, а вечером все повторялось. Меня это вполне устраивало. С утра до вечера, я была одна с ребенком, и полностью упивалась материнством. Я играла с сыном и рассказывала ему сказки; держа на руках, ходила с ним по комнатам и называла разные предметы; подносила его к аквариумам и показывала рыбок. На улице, показывала ему деревья, небо, цветы, и говорила ему их названия.

Но были дни, когда муж не уходил вечером пьянствовать, потому что утром должна была приехать свекровь. При ней он всегда был трезвый. Встречал он ее с театральной радостью и всегда в хорошем настроении. При ней он охотно общался и со мной, называя меня Томочкой. Но как только она уезжала, сразу уходил к друзьям.

Если свекровь, общалась с внуком, то муж вообще не принимал участия в воспитании сына. Как-то я попросила его погулять с сыном на улице, пока я приберусь в квартире. Коляска была еще большая, не прогулочная. Отправив их гулять, я не успела подмести пол (пылесос к этой квартире не прилагался), как домой вернулся раздраженный муж с коляской и ребенком. Я спросила его, что случилось. В ответ он зашипел, что, родила ребенка я, поэтому сама обязана им заниматься. Больше я его об этом не просила. Уборку в квартире делала, когда сын засыпал на ночь, потому что днем он спал на улице, пока я с ним гуляла. Мне тоже хотелось поспать днем, пока Сережа спит, потому что ночью спала мало из-за храпа мужа, но не получалось. Во сне, муж храпел всегда. После бесконечных бессонных ночей, я решила привыкнуть к его храпу, и у меня это получилось. Но, когда он был сильно пьян, то храп его становился невыносимо громким. Привыкнуть к этому я не смогла.

Через некоторое время, после того, как я вспомнила, как оказалась в этой семье, мне приснился сон.

Нахожусь на кухне. Передо мной стоят свекровь и муж. Вдруг, возле их ног, я увидела змей. Их было штук шесть. Они были маленькие, сантиметров 25-30, черного цвета, и очень быстро двигались. Почему-то я была уверена, что эти змеи очень ядовитые: от укуса любой из них, смерть мгновенная. Я крикнула свекрови и мужу, чтобы они бежали из кухни, но они не обращали на змей никакого внимания, зато змеи развернулись ко мне и быстро поползи в мою сторону. Меня пронзил липкий ужас, и я проснулась.

На следующий день приехала свекровь. Я рассказала ей сон и спросила, что это может значить. Свекровь внимательно выслушала меня, и сказала, что мало ли что может во сне присниться, на то он и сон.

* * *

Я предложила мужу купить для Сережи книжки со сказками, потому что надо развивать ребенка. Мы вместе пошли на рынок и купили детские книжки с картинками. Там же муж и себе купил книгу. Увидев ее на полке, он воскликнул:

- Ого, это что-то новенькое!

Это была книга Владимира Леви. Дома он сразу начал листать книгу и похвастался, что она о психологии. Я вспомнила, что видела подобные книги на книжной полке в маленькой комнате их квартиры. Я прочла их названия, и меня они не заинтересовали. Книги оказались не художественные: Дейл Карнеги, Бенджамин Спок, и еще что-то. Теперь он купил Леви. После этой книги, он начал скупать другие книги этого автора. Как-то он принес книгу «Нестандартный ребенок». Сначала он прочел ее сам, а потом предложил прочесть мне, сказав, что это полезная для меня книга. Так как читать мне больше было нечего, я прочла ее, только не поняла, в чем прикол: неужели он считал себя одаренным ребенком в детстве, и хотел дать мне это понять? Чуть позже, он спросил, понравилась ли мне книга? Я как всегда ответила «понравилась».  Муж зачитывался такими книгами, как он объяснил: для самопознания. Я поняла, что он, до фанатизма увлекался и увлекается психологией. До меня начало доходить, что он, из этих книг, научился манипулировать людьми.

Когда он прочел все книги Леви, начал покупать детективы и ужастики. Первая книга была «Нет орхидеи для мисс Блендиш» — Джемс Чейза, затем купил книги Стивена Кинга. Чейз и Кинг начали пополнять его библиотеку. Я тоже читала их, так как других книг не было, но когда он принес первую книгу Муркока из серии «Повелители мечей», то я с удовольствием прочла ее, а затем и следующие книги этой серии. Тогда жанр «фэнтези» был для меня новинкой. Мужу, почему-то не нравилось, что я читаю Муркока, но он сам его читал, поэтому покупал. Думаю: ему не нравилось, что я читаю там про любовные сцены, а меня они очень заинтересовали, но я ему об этом не говорила.

* * *

Очень скоро, я смогла понять, какой статус имею в этой семье. Маленькую темную каморку мы освободили, вытащив кушетку в комнату, где, раньше спала Галя (для сына), а в самой каморке, он решил сделать спортивное помещение. Притащил какие-то железяки и сделал из них странный тренажер, которым так и не пользовался. Там же находились и другие его, типа спортивные приспособления. Одно такое было в виде тяжеленного железного кирпича, которое он ставил на пол, на ребро. Он им пользовался для укрепления пальцев рук. Маленький Сережа уже бегал на четвереньках по всей квартире. В какой-то момент я увидела, что ребенок оказался в той комнате, прямо возле этого «кирпича». Я пыталась сама убрать этот «кирпич», но он был очень тяжелый и с отполированными боками: мои пальцы соскальзывали. Я отнесла ребенка в комнату, но он снова прибежал в каморку. Я пошла на кухню и сказала мужу, что бы он убрал это или положил плашмя, а то ребенок уронит и пальцы сломает. Муж, помешивая сахар в чашке кофе, посмотрел на меня как на идиотку. В этот момент раздался грохот и истеричный крик ребенка. Я вбежала в каморку и увидела, что Сережа уронил этот «кирпич», а пальчики его находятся в сантиметре от него. Вмиг, успокоившись, что с ребенком все в порядке, я накричала на мужа, что ребенок чуть пальцы себе не оторвал. Муж, который, спокойно пил кофе на кухне, не спеша встал, и с раздражающим спокойствием, зашел в каморку. Не обращая внимания, на ревущего ребенка, он взял свою железяку и положил ее в другое место, но уже плашмя.

В другой раз, зайдя на кухню, я увидела, как он ковыряется в зубе спичкой. Я спросила его:

- У тебя что, зуб болит?

Он снова посмотрел на меня как на идиотку, а затем начал остервенело тыкать в зубе спичкой, после чего послал меня на три буквы.

Так, в нашей семье появился мат, а я поняла, что мое мнение, его не интересовало и не интересует. Его устраивало то, что я всегда молчу в тряпочку. Но это, теперь, в мои планы не входило.

* * *

Как-то он купил книжку — самоучитель по Кунг фу — и начал заниматься по ней. Своей неказистой фигурой, он выглядел смешно до безобразия, особенно смешно было его сосредоточенная рожа, с выпяченными губами. Но когда, после этих упражнений, он занимался, боксом со своей грушей, было ужасно. От его пота воняла вся квартира. Запах был как в не проветриваемом спортивном зале с примесью серы. После этого он шел в душ, но, думаю, что мылом не мылся. Выходил из душа мокрый и снова вонючий. Причем вонял так же, как и зашел в него. У него была бредовая идея, что полотенцем вытираться нельзя, вода сама должна высохнуть. А еще он говорил, что мужчина должен пахнуть естественно. Меня от этого естественного запаха воротило. Впрочем, неприятно, он вонял всегда, но после своих гимнастик особенно сильно.

Одновременно, он учился у Славы экстрасенсорным способностям, делая какие-то пассы: его желание лечить людей, зашкаливало до фанатизма.

Думаю, что посадить меня на жесткую голодовку, это тоже была его идея, но он попросил свою мать, сказать мне об этом, тем самым, оставаясь, как бы, не причем. Она поверила ему, что дома, действительно нечего кушать, и согласилась с ним. Но на самом деле, реальной целью моей голодовки — это желание мужа, заставить меня похудеть. Он как-то сам признался, что ему нравятся худые женщины, и чем худее, тем лучше.   

Ко всему прочему: то ли из-за короткой памяти свекрови, что она сама велела мне голодать, то ли потому что она сама по себе такая беспардонная, ей ничего не мешало посмеиваться над моей худобой. Я всегда укладывала сына спать в кроватку, пела ему колыбельные и читала книжки, пока он не заснет. Как только приезжала свекровь, спать, он укладываться, не желал. Свекровь, самодовольно, брала его на руки и укачивала на своих пышных телесах. Мне не нравилось это, потому что сама качать его не могла из-за, не проходившей, боли в спине после родов, и приручать его к этому не собиралась. Но свекрови нравилось качать внука, не обращая внимания на мои замечания — только поговаривала: что же, я за мать такая, что ребенка не могу покачать. Однажды, она вдруг решила, что я должна, при ней, покачать своего сына, который только уснул у нее на руках, и сразу передала его мне. Сережа, конечно, проснулся, и больше не желал засыпать.

- Конечно, разве можно на костях уснуть. – Поучительно выразилась вслух свекровь, забрав у меня Сережу, и он сразу уснул, распластавшись на ее большой груди. Ее юмор я не поняла. Не она ли, сама посадила меня на голодовку? По ее комплекции, никогда не скажешь, чтобы она хоть раз голодала, а теперь мне же и хвастается, что она такая мягкая и пушистая.

На счет супружеского долга, мне было проще всего. Инициативу никогда не проявляла. Ко всему прочему, меня отталкивал его резкий запах, но радовало, что терпеть все это приходилось не более десяти минут. Но раздражала его прелюдия перед близостью. Ему нравилось, перед этим, испортить мне настроение, спровоцировав ссору, стараясь, как можно обиднее морально унизить. Начинал он, в основном, с излюбленной темы:

- Не понимаю, что творится в твоей тупой башке — ты любишь своих рыбок, потом собаку, потом ребенка, а потом меня. — Говорил он, вышагивая по комнате туда-сюда. А я не понимала, как такое ему в голову могло придти, сравнивая рыбок, Алису и ребенка? За рыбками я ухаживала и смотрела на них иногда. Они меня успокаивали. Алису я только кормила и гуляла с ней. С сыном я занималась всегда: мне никто не помогал в этом, даже свекровь, в основном, приезжала только сюсюкаться с ним. Сам он не считал своим долгом помогать с ребенком – не мужское это дело. Для меня сын, был по любому важнее всех, но живность я тоже любила, по-своему. Вот в чем он точно ошибся, так это то, что себя поставил последнего в очереди. По моим прикидкам, его там не было вообще.

Так или иначе, он, после своего высказывания, начинал унижать меня словами дальше. Почувствовав, что я уже заметно нервничаю, он провоцировал ссору, после чего принуждал меня к «этому». Потом он спрашивал, понравилось мне или нет, и, получив утвердительный ответ, довольный, уходил из дома к друзьям или, отвернувшись от меня, засыпал.

Когда сын был совсем маленьким, у меня дико болела спина, от частого поднимания ребенка. Муж это видел, но делал вид, что не замечает мои страдания, зато супружеский долг заставлял исполнять постоянно. От дикой боли я стонала, а он думал, что испытываю удовольствие, поэтому мои мучения, быстро заканчивались. Тогда до меня дошло, что, если буду стонать, то он свою похоть быстро удовлетворит, изрядно сократив время до десяти минут. Так я и делала. Подвоха он не заметил, что меня вполне устраивало.

* * *

Однажды муж повел меня в гости к одному из своих друзей – к Василию Миронову, со словами, что познакомит меня с его женой Люсей, с которой я должна дружить, потому что жена Василия — порядочная.

Они жили в соседнем доме. Люся встретила меня приветливо. Самого Василия я тоже видела впервые, хотя он являлся еще одним другом мужа. Они жили в коммунальной квартире, поэтому стол для чаепития накрыли на маленьком столике в своей комнате. У них была дочь Танюша, лет четырех.

Василий мне сразу, чем-то не понравился, скорее всего, по принципу: скажи кто твой друг, я скажу кто ты. Люся была, примерно моего возраста. Она мне понравилась. Мне показалось, что Люсе с мужем больше повезло, чем мне. Только вот Танюша меня смутила. Девочка сидела на одном месте, уставившись в одну точку. Лицо ее было грустное, а уголки губ, опущены в низ.

Неожиданно, муж, самодовольно, подозвал меня:

- Жена, подойди ко мне. – Я подошла, а он положил свою руку мне на талию и начал красоваться перед другом. Я смотрела на Василия, выдавив на лице улыбку, а он смотрел на меня. Когда муж, похвастался Василию, что купил меня за три рубля, я вспомнила день свадьбы, когда за мой выкуп, он бросил какую-то мелочь на стол перед мамой. По звуку рассыпавшихся монет, было слышно, что их достаточно много. Значит, он эти три рубля набрал копейками, ради хохмы над ней. Было противно выслушивать это хвастовство, но я вытерпела это, и лишний раз убедилась, что он никогда не любил меня. Ну, что же, и это запомним.

С тех пор, при своих друзьях, он называл меня – «жена», а дома «мышонок», причем на звуке «ш» он тоже противно шепелявил. Только при свекрови он называл меня по имени.

Я часто приходила в гости к Люсе. Мы гуляли с детьми. Таня с удовольствием гуляла и общалась на улице, но дома при отце, она преображалась и, снова становилась замкнутая.

Один раз, муж привел меня в гости к Игореше. Я снова увлеклась музыкой. У мужа был бестолковый большой кассетный магнитофон «Весна». Мой магнитофон, который нравился мне тем, что ни разу не сжевал ни одну кассету, остался у Ленки на конюшне. У мужа магнитофон был так себе, но выбора не было.

У Игореши была музыка, которую я переписала на кассету, чтобы хоть что-то слушать. Пока я переписывала музыку, Игореша, Василий, Гена и муж играли в преферанс. На меня никто не обращал внимание. У них был накрыт стол с выпивкой. Закуска была хорошая – салат, картошка и котлеты. К столу меня тоже не приглашали, даже просто перекусить. Создавалось впечатление, что меня в комнате вообще нет. Если надо было что-то спросить у меня мужу, то он обращался ко мне словом «жена». Записав музыку, я ушла домой, где с Сережей находилась свекровь.

Примерно через месяц, муж, скорбно сообщил, что у Игореши обнаружили рак крови. Он удивлялся, откуда у его друга рак? Игореша работал просто водителем, и ни в какие такие места не ездил. Он сказал, что Игорешу положили в больницу на лечение. Мне было как-то фиалетово до Игореши: никакой жалости я к нему не испытывала, даже мелькнуло, некоторое злорадство, что Игореша получил по заслугам.

* * *

Когда Алиса подросла, муж занялся ее дрессировкой. Он купил себе ватные штаны и ватник. В таком виде он ходил с ней гулять, объясняя мне, что с собакой надо гулять именно в таком виде, чтобы она не испачкала нормальную одежду. То, что на улице стояла теплая летняя погода, его не смущало. В телогрейке и толстых штанах, он выглядел как клоун. Он, еще раз напомнил, что мне воспитанием собаки заниматься запрещено, но выгуливать ее разрешал.

Не знаю, как он воспитывал Алису, но часто, возвращаясь, домой, он избивал ее ногами и брезентовым поводком, за какое-то непослушание. Алиса визжала и забивалась в угол. Когда он делал это в первый раз, я бросилась спасать собаку, но он оттолкнул меня, и еще сильнее начал бить ее, а мне высказал, что это я виновата, потому что вмешалась. Мне ничего не оставалось, как закрыться с ребенком в маленькой комнате, и, зажав ему уши, ждать, когда закончится экзекуция.

Практически сразу, он окончательно выселил ее на балкон, пояснив, что такой большой собаке в квартире делать нечего. С тех пор она сидела на балконе и смотрела в окно комнаты. Жила она там и зимой и летом в любую погоду. Мне было жалко ее, но ничего не могла поделать. На мое замечание, что она все понимает и скучает, он сказал, что она просто собака.

* * *

Когда приезжала свекровь, я встречала ее, выражая радость, подзывая сына, говоря ему, что приехала баба Тома, и очень скоро, она начала со мной откровенничать. Сначала она поведала, что со своим мужем разведена официально. Причина была в кредитах, которые муж ее брал часто. Они развелись, но продолжают жить как муж и жена. Я охотно поверила ей, особенно тогда, когда она делилась со мной подозрением, что у Валеры, возможно, есть другая семья, раз он чистенький домой приезжает, и всего на одну ночь раз в месяц. Думаю, что свекровь, не сознавалась мне, что они не только развелись, но и живут отдельно, чтобы не давать мне почву на размышление, уйти тоже от мужа. Постепенно она начала рассказывать сплетни о родственниках и своих подругах. От нее я и узнала, что у Толика, сына Татьяны выявили ДЦП и даунизм, потому, что она, имея, отрицательный резус крови, родила второго ребенка через год, после того, как родился первый. А еще: у какой-то ее подруги дед ходит в туалет мимо унитаза специально, чтобы поиздеваться над родней. А еще: одна ее подруга пригласила в гости на блины. Свекровь увидела, как подруга поплевала на сковороду, чтобы проверить разогрелась ли она, и после этого отказалась от ее блинов.

Все это я слушала ее с деланным интересом, а она, каждый раз рассказывала другие новости. Однажды она сказала, что у них родственник в Клину погиб: его переехала электричка. Это был молодой парень. Она вместе с Гореликовыми ездила на похороны, а после рассказывала мне, что прощаться с ним приходили его друзья наркоманы. То, что они все наркоманы, она говорила с такой уверенностью, как, будто сама их лично знала. Я сделала вывод, что свекровь – любительница сплетен о проблемах в других семьях.

* * *

Наблюдая за этой семейкой, я твердо решила, что надо бежать оттуда, но ребенка я им не оставлю. Осталось дело за малым: помириться с мамой и наладить отношение с подругами. Как мириться с мамой, я еще не придумала. Я позвонила Ленке Гутылиной, но ее дома не было. Тогда я позвонила Светке Ломтевой. Она была дома, и я пригласила ее в гости.

Светка приехала в этот же день, ближе к вечеру. Как назло, муж, неожиданно рано, пришел с работы домой. Поговорить один на один со Светкой не получилось. Она приехала, когда с ребенком не возможно было выйти на улицу: это была поздняя осень, и на улице шел дождь. По крайней мере, я убедилась, что хоть подругу ни чем не обидела. При муже я не рискнула ей ничего говорить: подруга тут же выскажет ему все, потом уедет, а я останусь с ним, и, неизвестно чем это закончится.

С начала зимы, муж начал работать со Славой, в качестве его ассистента бухгалтера. Целыми днями он пропадал у Славы, и домой приходил поздно — пьяный и довольный, но денег в семье от этого не прибавилось.

* * *

В январе 1991 года позвонила Светка. Она поздравила меня с Днем рождения, и заявила, что собралась приехать ко мне в гости с Сорокиной Галей. Я совершенно забыла про свой день рождения. С того момента, как я вышла замуж, про мою эту дату никто не вспоминал. В этой семье, даже на словах, меня никто не поздравлял.

Девчонки приехали со всем своим. Они привезли ликер «Капучино». Мы сидели на кухне, и пили ликер. Муж тоже находился на кухни. Он стоял у окна за моей спиной, но пить с нами отказался.  Легкий алкоголь придал мне немного смелости. Светка и Галка, весло болтали о своих приключениях, а я думала, что я тут делаю. Я знала, что Светка, что-нибудь придумает. Муж, несколько раз выходил из кухни на несколько секунд и тут же возвращался, вставая у окна. Я не знала, как подать им знак о помощи. Выйти с ними в подъезд не получится: он сразу заподозрит, что я что-то задумала, да еще и дверь закроет на замок, пока я нахожусь там. Один раз, как только он вышел в комнату, я шепнула подругам: «помогите». Но они не заметили. Зато это заметил муж, который, неожиданно быстро вернулся на кухню.

Когда девчонки ушли, он сразу начал высказывать мне, что не желает больше видеть у себя дома этих ш…х. Целый час он выносил мне мозг, что эти подруги, вовсе мне не подруги: они не могут быть подругами, такой порядочной как я. Моя подруга, это Люся, потому что она порядочная. Ну, как-то так.

Я слушала его, опустив голову. Ему нравилось, когда я так сижу, выслушивая его заумные речи. Я сидела на кровати и, пока он распинался передо мной, думала, как мне все же убежать из этой семьи. Даже с подругами он запрещает общаться под любым предлогом, зато с друзьями своими, неприлично пьет каждый день. Ехать в Зеленоград у меня не было денег. Да и приеду я туда, дальше что? С ребенком ехать проблемно. Он еще маленький. В Зеленограде надо домой идти, чтобы он смог отдохнуть от поездки, а дома мама. Она проигнорирует внука, которого я ее лишила. Если скажу, что плохо живу с мужем, начнет злорадствовать, что сама замуж вышла за такого, а теперь жалуюсь. Даже подругам не смогла намекнуть, что мне нужна помощь. И почему-то я боялась, что он может заподозрить о том, что я задумала.

* * *

В марте мне позвонили из Зеленограда. У Любы Павловой умер муж — Юра. Мне необходимо было попрощаться с ним. Я собралась в Зеленоград на похороны и сообщила об этом мужу. Он сказал, чтобы ребенка я брала с собой, так как сидеть с ним некому. Я согласилась, стараясь не выдать себя, что это мне и нужно. Пусть даже на таком печальном событии, но это был шанс помириться с мамой: приехать с ребенком и попросить у нее прощение.

Утром, перед выходом, я одела Сережу и собрала ему в дорогу еды, но как только вышла с прогулочной коляской и сыном за порог, муж, неожиданно заявил, что ребенка брать на похороны – не хорошо. Он, любезно, предложил посидеть с ним дома, а мне съездить одной. Я согласилась. Вернувшись в квартиру, быстро раздела сына, поставила его еду в холодильник, объяснив мужу, как подогреть ему еду и во сколько его покормить.

Вдруг он заявил, что дает мне на все про все — два часа. Если, я вернусь, на минуту позже, то пожалею об этом. Говорил он это, вытянув шею и смотря куда-то в сторону; глаза его сделались пустыми и стеклянными, а губы вытянулись как у обиженного чмошника. Эта его поза, не предвещала ничего хорошего. Я поняла это сразу, но сказала ему, что мне только час ехать, и я даже попрощаться не успею. Он ответил, чтобы попрощаться, достаточно одной минуты. Такой наглости от него я не ожидала, но ребенка я уже раздела, и одевать его, не было времени. Под пристальным взглядом мужа, и, сопровождаемая его улыбкой полумесяцем, я вышла из квартиры и поспешила на электричку. Только до станции Химки, пешком, идти минут тридцать. Можно, конечно же, доехать на автобусе, но муж дал мне в дорогу всего сто рублей, и я решила сэкономить их, на всякий случай.

Я все равно хотела попрощаться с Юрой Павловым, но пока отстояла очередь за билетом, опоздала на электричку, которая шла по станциям. Следующая была со всеми остановками через двадцать минут. Купив билет до Зеленограда и обратно, я удивилась, что он такой дорогой. Он стоил около ста рублей. Моих денег, и если бы я доехала до станции на автобусе, на обратный билет не хватило бы.

* * *

Я рассчитывала, что успею к похоронной процессии возле подъезда. Но, когда подошла к подъезду, то не увидела там никого, даже еловых веток не было. Озадачившись, я поехала на лифте на этаж, где была квартира Павловых.

Когда вышла из лифта и встала у открытой двери их квартиры, ни людей, ни гроба я не увидела, только были слышны тихие голоса двух-трех человек на кухне. Голоса были женские. Я ничего не понимала. Получается, что все остальные уехали на кладбище, но почему нет еловых веток возле подъезда, как раньше? Я прислушалась к голосам. На фоне звука посуды, услышала, вроде, голос Ларисы Брыкиной – подруги Любы и мамы. Еще один голос был похож на голос мамы. Я сделала шаг в квартиру, одновременно глянув на часы на руке. До приезда домой оставалось двадцать минут. Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Я развернулась и уехала домой.

Я не знала, что умерших людей, уже не забирали домой как раньше. На кладбище гроб везли сразу из морга, поэтому традиции с разбрасыванием еловых веток у подъезда,  тоже уже не было.

Вернувшись в квартиру мужа, я обнаружила в детской комнате спящего на полу сына. Сам муж сидел на кухне и пил кофе. Подбежав к ребенку, я увидела, что он спит в колготках полных фекалиями. Мой сын уже давно сам ходил по своим надобностям на горшок, поэтому, от увиденного, я пришла в ужас. Я вернулась на кухню и спросила, мужа, почему ребенок грязный спит на полу? Он, спокойным голосом, спросил, почему я приехала так поздно. Я повторила свой вопрос, повышая голос. Он ответил, что ребенок на полу спит, потому что уснул там, и беспокоить его он не стал. Обосранный спит, потому что он предлагал ребенку в туалет, но ребенок не хотел.

Я открыла холодильник и увидела, нетронутую еду, которую оставила  для сына, и спросила, почему ребенок голодный. Он так же спокойно ответил, что спрашивал ребенка, хочет ли он кушать, но ребенок не захотел. Я крикнула ему, что детей не спрашивают, хотят они есть или нет, а просто кормят. Затем, я разбудила сына и долго отмывала его от засохших фекалий. Я поняла, что муж, дал мне понять, что без ребенка, мне лучше никуда не ездить. Даже на похороны. Таким образом, он всегда будет манипулировать ребенком. А еще я догадалась, что он специально сделал так, чтобы я опоздала на похороны, а заодно не смогла пообщаться с мамой.

Через несколько дней приснился сон. Я нахожусь в квартире Павловых. Стою в их прихожей, а из комнаты выходит Юра Павлов. Он улыбается, показывает мне свои ноги и говорит:

- Смотри, у меня теперь есть ноги.

* * *

Примерно в апреле, снова приснился сон со змеями. Все те же змеи, маленькие, черные и ядовитые. На кухне муж, а возле него ползают эти гады. Когда змеи увидели меня, то, быстро, поползли ко мне. Я начала отступать. Одна змея прыгнула на меня, но я отскочила и проснулась, испытывая ужас. После этого сна, я не могла долго уснуть. Еще меня озадачило, что приснились одни и те же змеи, как, будто сон повторился.

Через несколько дней, Люся пригласила меня вечером в гости. Я только собралась с сыном выйти из дома, как от своих друзей явился пьяный муж. Он спросил меня, куда я собралась. Я ответила, что иду к Люсе в гости. Он, посмотрел на меня оценивающе, и заявил, что отпускает на десять минут. Я объяснила ему, что за десять минут я с ребенком, только до нее дойду и обратно. Он подумал, и отпустил меня на двадцать минут. Говоря это, он снова смотрел куда-то в сторону, вытянув шею, выпучив глаза и выпячив губы. Так как я обещала Люсе придти, то ушла к ней. Посидев у нее десять минут, я засобиралась домой, но Люся начала уговаривать остаться. Я сказала, что муж отпустил меня только на двадцать минут, но не стала говорить ей, какие непредсказуемые могут быть последствия, если я не приду во время. Но она начала меня уговаривать, и просить, чтобы я позвонила ему и отпросилась. Я попросила ее самой позвонить и поговорить с ним. Она так и сделала. Он сказал Люсе, что разрешает мне погостить еще двадцать минут. Через двадцать минут я вновь засобиралась домой, а Люся начала уговаривать еще посидеть, но я ушла.

Подойдя к двери квартиры, я не смогла ее открыть ключом. Дверь была заперта изнутри. Я нажала кнопку звонка. Через минуту, за дверью, послышались шаги, и спокойный голос мужа спросил:

- Кто там?

Я ответила, что я пришла. Он спросил, где я была. Я поняла, что он специально так делает, за то, что я не пришла сразу домой. Его даже не смущало, что я стою за дверью с ребенком. Мне ничего не оставалось, как отчитаться перед ним, что была у Люси. Он открыл дверь и впустил нас. Пока я раздевала сына, он, презрительно осматривал меня с ног до головы и обратно, при этом сжал губы и, вытянул нижнюю челюсть. Мне как-то не по себе стало от этого взгляда.

Как только я раздела сына и переоделась сама в халат, муж, неожиданно начал снова спрашивать, где я была. Я ответила, что была у Люси, и он может ей позвонить и спросить. Через минуту он повторил свой вопрос. Я заявила ему, что он надоел со своими глупыми вопросами, и, собираясь приготовить ванну ребенку, чтобы его помыть перед сном, направилась к туалету, но, неожиданно, почувствовала сзади удар по уху. Я отлетела к стене, развернулась к мужу и увидела в его руке нож. Я вскочила и закричала, а он начал махать ножом у моего лица. Когда нож просвистел в трех сантиметрах от лица, я побежала к входной двери и выскочила в подъезд, и, захлопнув дверь, услышала, как закричал в квартире сын. Испугавшись, что он зарежет сына, я побежала на первый этаж к соседке под нами – Ольге. Я нажимала на звонок, пока Ольга не открыла дверь и попросила телефон, чтобы позвонить в милицию.

Когда приехала милиция, я находилась в подъезде вместе с Ольгой. Милиционеры позвонили в квартиру мужа. Минуты через три, из квартиры, послышался его спокойный голос:

- Кто там?

Они сказали ему, что они милиция, и в подъезде стоит его жена. Дверь он не открыл, но сказал, что знает, что стоит его жена, и чтобы я шла туда, где шлялась.

Шлялась? Я была возмущена его наглостью. Мне стало необходимо забрать сына и уехать хоть в милицию хоть куда, но ни в коем случае не оставлять ребенка с ним. Однако, как только приехала милиция, он сразу же начал проявлять полное спокойствие, а пять минут назад, ножом в бешенстве махал. Я поняла, что милицию он все же боится. Я понадеялась на милиционеров, что они помогут мне забрать ребенка, и сообщила им, что у меня там маленький ребенок, и я за него боюсь. Милиционеры спросили про ребенка у мужа, который так и не открыл им дверь. Вдруг он заявил, что я не прописана в его квартире, и он имеет право меня не впускать.

Вот это поворот! Милиционеры повернулись ко мне и спросили, прописана ли я в квартире. Упавшим голосом я подтвердила, что не прописана, но напомнила им, что там мой ребенок. Я хотела добавить, что ребенок тоже прописан в другом месте, но милиционеры вновь спросили мужа про ребенка. Он ответил, что с ребенком все в порядке. Я начала умолять милиционеров, что ребенок не в порядке, и что мне надо забрать его. Но, милиционеры, то ли из-за мужской солидарности, то ли из-за того, что не имели право вскрывать дверь, спросили меня, где я могу переночевать.

Я была в шоке! Как так?! Что же за милиция такая, которая ничего не может сделать? Ведь там же маленький ребенок с сумасшедшим пьяным отцом! Но милиционеры меня уже не слушали, а обратились к Ольге, сможет ли она взять меня на ночь. Ольга согласилась, а мне ничего не оставалось, как пойти к ней.

Лежа на кушетке в квартире Ольги, я часа два слушала, как кричит мой сын в квартире мужа. Разные мысли, одна страшнее другой, что он делает там с ребенком, не давали мне покоя. Я была в отчаянии. Даже милиции было все равно на моего ребенка, и только потому, что я не прописана в этой квартире. От безвыходности у меня текли слезы.

Утром, я ушла от Ольги и позвонила в дверь квартиры мужа. Он сразу ее открыл и, молча, впустил меня. Я побежала к сыну. Он еще спал в кроватке. Я не стала его будить, вышла из его комнаты, и только тогда обратила внимание на лежащие, под окном, на полу горшки с моими фиалками. Земля была рассыпана, а горшки разбиты. Не успела я ужаснуться по поводу цветов, как увидела, что во всех аквариумах белая мутная вода, а рыбы все мертвы. Муж, молча, стоял рядом и смотрел на меня скучающим видом.

У меня закружилась голова, подкосились ноги, и я рухнула на пол. Он, наклонив голову и, молча, изучающее, продолжал, молча смотреть на меня. Сознание я не потеряла, но почувствовала, что не могу встать: я не чувствовала левую руку и ногу. Я испугалась, сказала ему об этом и попросила срочно вызвать мне Скорую помощь. Он засуетился, грубо закинул меня на кровать и сказал, что сейчас придет. Я услышала, как он вышел из квартиры. Через некоторое время он принес мне стакан воды и таблетку. Он сказал, что таблетку дала Ольга. Я выпила таблетку и провалилась в сон. Не знаю, что он сказал Ольге, но Скорую помощь он не вызвал.

* * *

Просыпаясь, я услышала, как в комнате шепчутся свекровь и муж. Они увидели, что я проснулась, и прекратили шепот. Свекровь, как-то странно на меня посмотрела. В ее взгляде было осуждение. Я подумала, что же наплел ей этот садист? Неужели он сказал, что это я все сделала? А Свекровь, ушла в детскую комнату и принесла оттуда Сережу. Она посадила на меня ребенка, приговаривая:

- Ну, вот и мать проснулась, сейчас тебя покормит…

Я была шокирована ее цинизмом: она что, не видит, что творится в квартире? Я придерживала ребенка руками и не спешила вставать с кровати, но заметила, что руки и ноги двигаются.

Тем временем, свекровь, уставившись на меня, начала высказывать мне, что она не говорит кому-либо одному из нас, потому что не выделяет кого-либо из нас и, что мы оба виноваты и ребенок нам не нужен. За ее спиной стоял ее сынок и ухмылялся: видела бы свекровь его физиономию. Но она, прочитав мне нотации, попрощалась и уехала домой. Я отнесла сына в его комнату, прошла на кухню, взяла из пачки «Беломорканал» папиросу, и впервые, после того, как бросила курить — закурила. Немного закружилась голова. На кухню зашел муж. Он увидел, что я курю. Сначала он удивился, но я посмотрела на него так, что ничего не сказал мне на счет курения, но спросил:

- Знаешь, чем я рыб твоих отравил?

Сказал он это так спокойно, как будто говорил о чем-то обыденном. Затем, после недолгой паузы, продолжил:

– Средством для чистки ковров. Я думал, чем бы их травануть? Вот и придумал. Это ты виновата, потому что милицию вызвала.

Я слушала его, и мне было все равно. Докурив сигарету, я прошла в туалет и увидела там пустую пластиковую бутылку из-под средства для ковров. Затем зашла в комнату, собрала все цветы, горшки и землю, выкинула их в пакеты и вынесла на помойку. Нет цветов — нечего будет бить ему в следующий раз из того, что мне дорого. Аквариумы трогать я не стала: все рыбы были мертвы и им уже, не помочь. Затем я вернулась на кухню, налила себе кофе, взяла папиросу и, не обращая ни на что внимания, расслабилась.

Через несколько дней, он спросил меня, когда я вымою аквариумы. Только тогда я выкинула рыб и вылила воду, сколько смогла, а остальное убирать отказалась. Я ему посоветовала, самому тащить аквариумы к помойке, если хочет их убрать, что он, с радостью, и сделал. В этот же день, он сказал, что раз аквариумов нет, то на их место можно поставить кровать, на которой мы спим. Я подумала, что он давно задумал туда кровать поставить, но аквариумы ему мешали, поэтому рыбы все равно были обречены, только нужен был повод их убрать, заодно сделать так, чтобы обвинить меня в этом. Зря он это сделал.

С этого дня, я, когда варила для него жижу, которую его семейка называла супом: мясо, лук, морковь, картофель и капусту не мыла вообще. Морковь не чистила  – все равно я ее вытаскивала из кастрюли и выкидывала. Лук тоже не чистила. Я такой суп не ела, а он ничего не замечал и жрал его с аппетитом. Это была маленькая месть этому ублюдку.

Но я готовила супы отдельно для себя и сына, которые были хоть и на постном мясе, но густые. К тому времени, продукты в холодильнике все же появились, так как надо было кормить ребенка нормальной едой.

Далее

В начало