Во время стоянки парусника «Мир» в Санкт-Петербурге, в самом начале августа, мне позвонил капитан барка «Крузенштерн» Ерёмченко Михаил Петрович с предложением пойти в рейс в должности парусного мастера. Нельзя сказать, что звонок был для меня неожиданным. Чуть днями ранее, получил смс от их корабельного врача, Максима Александровича Евсеева (пересекались ранее на «Палладе» в кругосветном рейсе), что высокое руководство чем-то, во мне заинтересовано.

Капитан «Крузенштерна» Ерёмченко Михаил Петрович на мостике

Конечно, на это предложение я, не раздумывая, ответил согласием. Для меня – новый объём работы на очень престижном большом парусном судне, по праву считающимся флагманом нашего парусного флота. И впервые никак не прозвучал неприятный вопрос о возрасте. Мои медсправки от ежегодной комиссии были приняты без вопросов (надо же, как всё пригодилось, хотя и предназначалось только для «Мира» с целью включения в судовую роль руководителем практики тренизов).

Некоторое время никакой новой информации не поступало, и я уж стал подумывать, что «дрова в исходное» и «пельмени разлепить». И попытался даже как-то эту ситуацию упредить, сообщив Михаилу Петровичу (капитану УПС «Крузенштерн»), что бывает такое – намерения, вдруг не совпадают с действительностью, хотя я как бы и так счастлив безмерно, что общался и что во мне была некая необходимость. На эти мои разглагольствования М.П. прислал сообщение, что билет мне заказан из С-Пб на Калининград на 17-е августа, я в судовой роли, есть каюта и до встречи.

Осталось утрясти, с кем будут последние две группы практикантов, с которыми я не успевал закончить свой сезон. Некоторые соображения у меня в этом плане были, но организаторы «Клуба под парусами» приняли своё решение и, судя по всему, не ошиблись. Тем не менее, до даты вылета у меня были ещё две группы. Первая из них, оставила о себе очень неплохое впечатление по всем нашим вопросам. Конечно, народ бывает разный, со своими запросами и т.п. Не всегда удается уловить потребности в том или ином фрагменте дел на паруснике. Но расстались, как всегда, очень дружески.

На смену им прибыла группа весьма разнородная по составу. Две девушки и 12 мужчин. Чтобы не устраивать толкучки в одном кубрике, дам поселил в свою бывшую 2-х местную (сам, куда-то, в трюмную каюту). А их кубрик отдал части оставшегося коллектива. (Кстати, старпом Вячеслав Александрович, опытный человек, сразу отсоветовал этот вариант: «Люди хотели экстрима, вот он и в наличии – кубрик на 12 персон и их ровно столько». Очень даже показательный морской быт. Надо было прислушаться…). Человек несколько посещали занятия – остальные предпочли лёжку на юте, благо, погода позволяла. В общем-то, их дело – всё, чем заняты тренизы, является совершенно добровольным. Но, соблюдение судового распорядка и корабельных правил является обязательным. Здесь же, как-то не сложилось с первого дня – на традиционный подъём флага силами тренизов, прибыли на квартердек всего три человека в последнюю секунду – пришлось оставить это вахте на мостике. И так – до окончания рейса. В общем, разношёрстная компания, даже, несмотря на наличие в одном коллективе своего руководителя. Пришлось вмешиваться в их картёжные посиделки – вначале в аудитории, после в столовой. (Устав службы на судах Морского флота запрещает игру в карты). Тем более, на глазах курсантов. (Ну, и сидели бы в кубрике – нет, надо с размахом, на виду).

Прилетел в Храброво. Такси. Рыбный порт. «Крузенштерн». В каюте уже был её постоянный житель – судовой плотник Константин Германович. Как-то сразу мы нашли общие темы (я же был плотником на «Седове»!), вспомнили общих знакомых по прошлым годам – К.Г. довелось работать на «Си Клауде» (большом паруснике, на котором была помощником капитана Барбель – см. о кругосветке «Надежды» и рейсах «Мира»). Каюта больше, чем та, в которой мы обитали на «Седове» с Павлом Андреевичем Новаком. Две койки поперёк с достаточно просторным расстоянием между ними. Постельное бельё с красивыми морскими пейзажами, чайками и т.п. приготовлено (стандартный пододеяльник, разлепить который, чтобы втиснуть в него одеяло – задача непростая. На всех моих кораблях, было то же самое). Плотник занят приёмом пресной воды с берега (из здоровенной автоцистерны) и приготовлениями к своему отпуску. По мере разгрузки цистерны пытался ему помочь с перемещением приёмных шлангов.

С судовым плотником Константином Германовичем перед рейсом и его отпуском

Конечно, внимательным образом обошёл верхнюю палубу, бак, полубак и главную. Наконец-то, я сам попал в положение своих тренизов – вроде всё понятно, но никак не запомнить. Всё весьма напоминает «Седов», но чего-то не хватает. Вдруг дошло: нет деревни! (Коротко об этом. Когда во Владивостоке я со своими баулами, с зимней экипировкой, припёрся на «Седов» для предстоящего рейса по Севморпути – тут же потерялся в двух длинных коридорах и куче переходов между ними. Раннее утро – все ещё спят. Всё как в фильме «Чародеи» с эпизодом блуждания Фарады: «Люди! Где вы!?» Какие-то случайные мелькали пару раз и тут же исчезали в непонятных мне переходах. Рано или поздно появилась симпатичная девушка в форме – как позже выяснилось, третий пкм, с которой мы впоследствии, во время моего утреннего доклада на мостик по воде, всегда желали хорошего дня. На мой вопрос, а где же обитает Коля Шведов – взмахнула рукой: «Это в деревне!» И упорхнула куда-то. По направлению взмаха я из коридора оказался на баке перед большой носовой надстройкой, включающей в себя штурманский учебный класс, склад всяко разного, амбулаторию, крышу с бухтами швартовых и принайтованным у носовой лобовины гигантским запасным адмиралтейским якорем. Здесь же была дверь, ведущая во внутренние длинные коридоры с жилыми помещениями, а также в учебные классы, расположенные еще ниже. Видимо, весь этот замурованный ниже надстройки комплекс и был той самой деревней. Ну, а сама надстройка, как бы четко и отвечала своим названием этому предназначению).

На «Крузенштерне» деревни не оказалось. Обычная палуба бака с фок-мачтой в центре, брашпилем под полубаком и рядом служебных помещений там же. Несмотря на совсем недавний выход судна из ремонта, в котором меняли главные двигатели, вид – очень ухоженный. Красивая покраска, аккуратно уложенные снасти на бесчисленных кофель-нагельных планках, вычищенные ватервейсы. Никаких болтающихся концов – всё на месте. Видимо, недавний рейс с курсантами позволил устранить обычный послеремонтный кавардак.

Быстро пролетели выходные дни. В какой-то момент в каюте услыхал три басовитых гудка. Выскочил наверх – мимо, на стоянку у нас по носу, идёт «Мир». Совсем рядом в считанных метрах от борта. Ожидался он чуть позднее, поэтому и не удалось поприветствовать своих друзей, с которыми всего лишь неделю, как расстался. Конечно, днём мы встретились на его борту, во время его участия в морском фестивале. Впечатление, как будто и не расставался – всё такое родное и, конечно, все, с кем постоянно общался…

На встрече с командованием судна, неожиданно, было принято решение о моём назначении старшим боцманом. Это в плане того, чтобы не устраивать чехарду с переназначениями на время отпуска штатного старшего боцмана. Оказывать содействие обещали со стороны парусного мастера и боцмана 2-го грота. С учётом моего неслабого опыта в такой должности на «Мире» и «Палладе», каких-то сильных проблем, я пока не видел. Тем более, что в палубной команде почти все матросы были набраны из курсантов – пальцы гнуть некому, а с боцманами определимся.

Привалов М.А. – ст. боцман «Крузенштерна»

Несмотря на фактический отпуск, каждый день на борту старший боцман Привалов Михаил Александрович. Провёл меня по всем помещениям, показал, где, что лежит, где ключи, откуда и как давать объявления для палубной команды. Пояснил важные детали на полубаке, где закреплены на якорной машинке мощные адмиралтейские якоря. Показал, как сообщать звёздочки с механизмом брашпиля, пользоваться его контроллером и т.д. В завершение вручил мне свою радиостанцию, с которой мне и предстоит не расставаться.

Он же провёл занятия по парусному вооружению с курсантами и молодыми новыми матросами (те же курсанты, но взятые в рейс на должность). Я внимательно слушал вместе со всеми, хотя ничего нового для меня и не прозвучало, за исключением некоторых элементов. Но, очень понравилась манера изложения от старшего боцмана – настолько выверено всё, детально, пунктуально, и с рисунками мелом на доске. И сам Михаил Александрович выглядит убедительно в каждой фразе – так что не понять его пояснения, наверное, невозможно. Тем не менее, курсант – он и в Африке курсант. Спустя какое-то время внимательного слушания, начинаются шептания и разговоры между собой – всё это, конечно, мешает. Лекция в курсантской столовой – все места заняты – здесь собрана большая часть. Пару раз мне приходилось вставать со своего места, одёргивать самых активных болтунов и угрожать им страшилкой, что зачёт им придётся сдавать мне. (Напугались, конечно – держи карман! Но, пока они не знают, что это за злобный мужик, что он тут делает и это, как-то действует).

Между прочих дел выяснилось, что доктор Максим Александрович ведёт бой не на жизнь, а прямо-таки на смерть, с местным роспотребконтролем. Часов шесть дама неопределённых лет и её помощник, оба в униформе страшного бордового цвета, шерстили провизионки, камбуз, санузлы и прочее. Проверяли медкнижки на предмет прививок и ещё чего-то. Оказалось, что у многих нет этого дела от кори (и у нас с доктором в т.ч.). Помню, что на «Седове» была та же проблема, но каким-то боком оказалась решена. Здесь всё зашло в тупик и пришлось ехать в машине учебного помощника в какую-то поликлинику и делать эти прививки. А учебному ещё предстояло и курсантов туда везти. Так или иначе, помог Сергей Геннадьевич сильно – сам бы я никогда не нашел бы этой поликлиники.

Справа старший судовой врач, профессор Евсеев Максим Александрович

«Мир», пришедший на второй фестиваль морских судов, стоит лагом к причалу впереди нас на изрядном расстоянии. Всё там огорожено переносными загородками. Народу приезжает в Рыбный порт довольно-таки много – по документам пропускают на отдельном КПП. Большая очередь на научное судно «Академик Иоффе». «Мир» тоже в стороне не остался. «Крузенштерн» участия в этом шоу не принимает. Встретился со своими кураторами на борту «Мира» – Юлией и Алексеем. Чуть позже увиделись и с Мариной, с которой несколько лет общались по разным вопросам тренизовского быта. По каким-то своим личным причинам она ушла из проекта. Конечно, увиделись со всеми, кто был в это время на палубе – какие-то кошки в душе, скребут. Настолько я, к этому замечательному коллективу природнился. Единственное, что утешает – мне оставалось бы работать всего неделю. Игоря Ситникова сменил Михаил Малахов, а, уж того сменит сам Алексей Мясников. И на этом всё – навигация для «Мира» закончена.

Фрегат «Мир» на парусном фестивале в Рыбном порту Калининграда. со ст. мех. «Мира» Борисом Леонидовичем

Вечером «Мир» ушёл с очередной группой тренизов – планировался отход на 20 часов, но вышли они в 22. «Крузенштерну» стоять ещё сутки – всё те же, утрясания состава экипажа. Прибыли уже все, кого не хватало. Но, ещё весь день доктор согласовывал свои дела в той вредной организации. (Сам я в неведении – что это за новая структура в иерархии контроля – роспотреб контроль. Есть портнадзор, охватывающий всё и регистр, которых вполне хватает, чтобы вывернуть всё корабельное на изнанку. Но, видимо – слабаки. Усилились дополнительной организацией с дамой в бордовой униформе. …Умом Россию не понять…)

Пока была возможность, договорился о встрече со своими родственниками. На корабль, конечно, не пройти. Увиделись у памятника рыбакам возле проходной. Хочется надеяться, что всё у них войдёт в меридиан с жизнью и работой.

С родственниками

Неожиданно, на следующий день, поступила команда об уплотнении проживающих в каютах. Прибыл ещё какой-то народ по установке сверху, и его надо где-то поселить. Ко мне поселили матроса-уборщика (оказывается есть здесь такая должность). Он, как бы, тоже рассчитывал на отдельную каюту, но не тут-то было. Но, не привыкать – каюта плотника достаточно просторная. Обе койки нижние, умывальник, холодильник и т.п. Артур – курсант 5-го курса, будущий электромеханик, вполне коммуникабельный молодой человек. Разместились без проблем.

Экипаж барка «Крузенштерн» на рейсе в Марокко

31 августа. Наконец-то, долгожданное: по местам стоять со швартовых сниматься.

Парусный мастер «Крузенштерна» Майоров И.А.

Вечер, около 22-х часов. На полубаке командует парусный мастер Игорь Александрович Майоров.

На баке мне выдана группа курсантов. Как я смотрю, с касками для швартовной операции, проблема не только на «Мире». Но, и здесь – не очень. Хорошо, что курсанты все при касках. Я же, попробовал две оставшихся и понял, что бесполезно. По командам мостика отдали прижим и шпринги. Буксиры повели кормой вперёд до места разворота на выход в канал.

Оба якоря стали готовить к отдаче. Отдал ленточные стопора и стал отдавать винтовые. Сразу столкнулся с проблемой – на левом стопоре одна из нащёчин (прижимная чугунная опора на звено цепи) не идёт. Но, вроде бы зазор со звеном цепи есть. Правый винтовой стопор еле стронули рукояткой силами 4-х человек. Но, там, нащёчины откинулись полностью.

Отданы ленточные стопора на брашпиле, проверено разобщение звёздочек. Под рычаги якорных машинок положены плетёные маты, чтобы об него опирался кончик лома, которым их подрывают. Болт, удерживающий рычаг, от случайного срабатывания, проверен на свободный ход, гайка от него снята и положена рядом. Если поступит команда отдать якорь – остаётся выдернуть болт и ломом поддеть вверх рычаг якорной машинки. Якоря висят в походном положении на рустове и пертулине (цепи вокруг якоря, на которых он висит – концевые их звенья надеты на поворотные штыри якорной машинки, коренные концы закреплены восьмёрками на своих кнехтах).

Якорная машинка. Рустов (цепь на лапе) и пертулинь (цепь на штоке)

Всё готово, началась якорная вахта. Ночь, темно, только огни красный и зелёный латеральной системы. И всякие отражения огней берега. Пока шли вдоль береговой черты, тьма воплей с берега, размахивание там телефонами, гудки автомобилей. Курсанты, конечно, тут же подключились, пока их не остудили с мостика.

Рано или поздно (часа через два) подошли к точке сдачи лоцмана, приготовили его шторм-трап, и на этом моя якорная вахта завершилась. Все стопора в исходное.

1 сентября 2024 г. Подъём в 5 часов. Конечно, не хватает утреннего обливания. На «Надежде» и «Палладе» это было 4-мя вёдрами из-за борта. На «Седове» в их великолепном, с проточном забортной водой, бассейне (2×2 м) при сауне – по диагонали можно даже проплыть сантиметров тридцать. Зато какая вода в нём в арктических морях! На «Мире» – в обычной душевой полубочка на шарнирах с рукояткой, наполняемая забортной водой. Здесь, на «Крузенштерне», приходится обходиться утренним душем.

Сегодня Семён (внук) и другие мои дорогие продолжения отправились в школу. Всё понятно, что это другое поколение, напрочь испорченное планшетами, интернетом, недоразвитыми блогерами и прочими сетями. Умные могут из этой помойки получить нужные им знания, информацию и прочее для самосовершенствования. Но, чтобы это получить, надо иметь представление – а, что же ты хочешь? Не читая книг, не получишь ничего. Но, закон Ома един ко всему. Там, где сопротивление, легко пойти по более лёгкому пути. Чтение – это работа мозга, а планшет – за тебя уже всё решили, разжевали и вперёд, дави на кнопки.

Мои поздравления с началом учебного года, только с оптимизмом в этом плане и надеждами. Но, уверенности никакой.

«Крузенштерн» в Северном море, приближается к Английскому каналу (Ла-Манш). День прошёл в окончательной доводке винтового стопора левого борта и ряде дел по подготовке к переводу якорей в походное положение на полубак. Прежде всего проверил свободный ход гаек стопорных планок на подушках крепления лап. Планки эти, видимо с постройки (почти 100 лет назад) никто не трогал, но красили регулярно. По отбиваемым кирочкой, слоям краски со ржавчиной, можно отсчитывать годы истории: вот этот – «Падуя» ходила за зерном в Австралию, этот слой – след первой мировой, а, этот – отстой перед возвращением к жизни под новым именем. Так или иначе, отбили эти наслоения и загрунтовали. Возможно, ещё на столетие. Начистил резьбу пальцев прижимных рымов, смазал и навернул старые гайки.

Весь день вся моя деятельность продолжалась под полубаком. Попытка расходить правую нащёчину левого винтового стопора. Это весьма массивная, из чугуна, деталь, зажимающая звено якорной цепи (для тех, кто понимает – калибр её 58, а на «Палладе» с систершипами – 34) при вращении рукоятки шпинделя. От середины этого большого винта (шпинделя) нарезана резьба правого и левого вращения. Такая же, в сухарях в верхней части обеих нащёчин. Долгое время не удавалось даже стронуть правую нащёчину. Применяли и кувалду через деревянную проставку (усилиями боцмана фок-мачты Алексея), иначе чугун можно расколоть, но эффект был незначителен. Настолько внутренний вал в обойме втулки прикипел к ней за счёт коррозии. То, что забортная вода в штормовых условиях разгуливает здесь, попадая через буксирные и якорные клюзы, сомнений не возникало. Конечно, периодическая разборка этого узла могла бы изменить ситуацию. Но, как всегда и у всех, упирается в вопрос – какими силами? На эту тему можно много умно кивать. Но, стоит немного во время стоянок не проворачивать этот узел (а, они были весьма продолжительными), как морская вода берёт своё. Не просто так я привожу тренизам пример использование втяжного якоря Холла на многих судах. В своё время он победил на конкурсе якорей не только за счёт эффективного забирания в грунт, но и в немалой степени за счёт того, что изготовлялся всего лишь из двух деталей: веретена и коробки с лапами. Ничего другого, что надо было периодически смазывать, осматривать и т.д. на этом якоре не было. А все становые якоря постоянно находятся в условиях агрессивной для стали среды.

Полубак. Якорь Холла (запасной)

Рано или поздно, применили цепную таль, которой удалось отвалить застрявшую нащёчину. А, затем, вращением шпинделя, вернуть её к точке зажима якорного звена. В конечном итоге, многократным проворачиванием добились поворота этой детали только от шпинделя, пока обе нащёчины не стали двигаться совершенно синхронно. Конечно, постоянно подавали масло в зазор втулки и валика. Пишу во множественном числе об участниках этой операции, но на самом деле – только двое: постоянно со мной, особенно, вначале всего действа по страгиванию застрявшего узла, работал парусный мастер Игорь Александрович Майоров. В дальнейшем – в гордом одиночестве, иногда, спрашивая у него совета. Курсанты заняты сдачей зачётов по своим мачтам и привлечение их к механическому труду было почти бесполезным делом.

Винтовой стопор якорной цепи с талью на левой нащёчине

Цепная таль справилась с поставленной задачей

В течение дня было несколько парусных авралов (как, я, однако, отвык на «Мире» от этих радостных сигналов!). Утром подъём косых парусов. Я по привычке, прибился к фок-мачте. Хотя Михаил Александрович мне говорил, что он сам на авралах находился в районе 1-го и 2-го гротов. Но, я не настолько в совершенстве знаю действия боцманов, чтобы вмешиваться. Поэтому, следуя за Игорем Майоровым, приготовили фор-стень-стаксель на полубаке. Народ, кадетской национальности (как тут не вспомнить это выражение своего замечательного друга Кости Попова, так не вовремя и неожиданно ушедшего из жизни совсем недавно) – поднял парус по исполнительной команде боцмана фок-мачты Алексея.

Через некоторое время – очередной аврал: брасопка реёв на противоположный галс. Я занял место на баке, наблюдая за действиями и командами боцмана. Лучшее в моём положении – не вмешиваться и не дублировать. Иногда подсказываю курсантам как правильно закрепить снасть на нагеле. Затянулся аврал на фоке – что-то там, курсанты тупят на брасах брам-марса-реев, у боцмана скоро голоса не останется. А следом ещё выравнивание реёв в вертикальной плоскости – здесь необходима грамотная работа с топенантами неподвижных реёв, и со шкотами, и гитовыми. Сразу вспомнился незабвенный боцман фок-мачты на «Седове» – Николай Митрофанович, в чьи железные руки я имел удовольствие попасть, по неосторожности, согласившись на эту мачту (…посмотрим, посмотрим, какой вы старший боцман – у меня уже четверо таких было…). И там же, бесконечные равнения реёв с применением всё тех же снастей. Когда ты внизу под реями и толком не видишь их положения – чувствуешь себя не очень, только по наитию потравливая или выбирая снасти. То недобор, то перебор. (Ушёл из жизни дорогой мой Митрофанович буквально перед моим отлётом на «Мир» – вначале от ковидной прививки у него, что-то сделалось с правой рукой. Говорят, что он очень переживал по этому поводу – дома некое частное хозяйство. И вот, совершенно неожиданное известие в начале мая… Очень сочувствую его семье. Мы с ним после Севморпути расстались добрыми друзьями).

На якорной лебёдке потравили нижний тройной блок полиспаста и уложили на плетёный мат на палубу полубака. Мощный трос (ок. 16 мм), т.н. свистов, пока также уложен на палубу. Оси блоков нуждаются в пробивке смазкой. К тому же, поступила информация, что якоря придётся поднимать на подушки палубы полубака при выходе в Атлантику.

2 сентября. Закончились мучения курсантов (или, скорее, боцманов с курсантами по выдавливанию из них знаний парусного вооружения). За пять минут до половины девятого захожу в штурманскую рубку, что ниже верхнего ходового мостика, для объявления по судовой трансляции о сборе палубной команды у первого грота. Почти одновременно звучит команда о построении курсантов на шкафуте. Пока мы решаем свои задачи на текущий день, курсантами занимается старший учебный помощник Сергей Геннадьевич – мимо глаза которого не пройдёт ни одно замечание. Две группы там учебные и одна рабочая. После отправки учебных групп, рабочей группой занимается старший боцман, т.е. я. Не особо мудрствуя, построил их в три шеренги и каждую отправил в распоряжение боцманов мачт.

Погода хорошая, воздух около 20 градусов, Английский канал спокоен, где-то впереди самое его узкое место – пролив Па-де Кале. Из фоковской рабочей группы взял себе трёх человек и матроса из молодых. Показал, что надо делать с винтовым стопором правого борта (расхаживать, хотя он и более легко ходит, по сравнению с левым). Матросу – смазывать валы нащёчин и руководить сменой курсантов на рукоятке шпинделя. Пока сам был занят другими палубными делами – вернувшись к стопору, вижу, что молодой матрос сам крутит рукоятку, а три питона воркуют о чем-то о своём, о девичьем. Пришлось сразу поставить всех на уши и объяснить, что каждому назначено делать, именно своё дело. Матрос по возрасту примерно с ними одинаков. И тут же, эта банда его припахала. Объяснил, кто неправ. Процесс пошёл.

На выходе из главной палубы на бак ведёт одна дверь наружного контура. Хождение курсантов в течение дня через неё практически непрерывное. Защёлкой, удерживающей дверь в закрытом положении, конечно, пользуются, с силой хлопая дверью. Хотя никакого труда не составляет обычное использование подпружиненной ручки. Рано или поздно, система из пружины, ручки и самой защёлки перестала работать. С Игорем Майоровым осмотрели – необходимо всё разбирать. Забрал одного из курсантов со стопора – оказался весьма толковым. Сняли кожух, разобрались в причине – дверь заработала. Но, надолго ли – вопрос ещё тот. Держать её надо закрытой, т.к. работает кондиционер и рефмеханик весьма переживает по этому поводу. Но у курсантов на баке своих дел не меряно: здесь и курилка, и санузел, и вход в их кубрики номер 1 и 2. Поэтому хождение беспрерывное. Кстати дверь, ведущая уже с бака к этим кубрикам и провизионным кладовым, вообще, выглядит неважно: защёлка ещё страшнее и не работает. Придётся ею заниматься более тщательно – снимать дверь с петель (условий на месте нет).

После обеда обошёл все мачты – зафиксировал, кто чем занят. Больше времени провожу на баке – здесь шлифуют деревянную подставку у брашпиля и ящик для флагов МСС. На палубе полубака обивают ржавчину с блоков якорной лебедки. Всё это – дела боцмана мачты, в которые я не лезу. Но, качество вращения шкивов блоков кат-балки (якорная лебёдка) меня затрагивает напрямую, т.к. перемещение якоря к борту или на подушки связано с этим.

Очередной аврал для брасопки реёв. Как всегда, дело это неспешное, связанное с грамотным выбиранием и травлением многих снастей. И, конечно, как боцман мачты не срывает голос, что-нибудь идёт не так, несмотря, на вроде бы курсантские старания. На мой взгляд это просто – тянут брасы первые несколько человек, а остальные изображают. Плюс – травят противоположные концы, не давая должной слабины. Да ещё, надо учитывать положение подвижных топенантов реёв, также, своевременно их потравливая и выбирая. Я не считаю себя знатоком этого действа и не вмешиваюсь, ни с какой помощью. Будет необходимость – призовут.

В завершение дня с боцманом фок-мачты собрали всех молодых матросов для обучения работе на реях при укатывании паруса. С этой целью из парусной был принесён некий тренажёр, представляющий из себя парус на подобии рея, но с горденями и гитовыми. Это позволяет на месте показать, как правильно укатать прямой парус, особенно у нок-бензельных углов. Довольно дельно объяснил действия на рее боцман первого грота Халед. Подошедший парусный мастер Игорь Майоров пояснил отдельные элементы укатывания именно боковой шкаторины.

Для массивных парусов нижних по счету от палубы реёв, это является весьма важным. Но на практике всё будет там, наверху, совсем непросто. (Надо бы на «Палладе», на нашем тренажёре, ввести нок-бензельный угол со складыванием боковой шкаторины как здесь. А ещё – применить сезнёвки, которыми пользуются на «Крузенштерне»).

Обводные сезни, применяемые при укатывании прямых парусов на «Крузенштерне»

Показал боцман и вязание выбленочных узлов при креплении паруса. Оказалось, что у молодых матросов вообще никакого представления об этом нет. Пришлось и мне присоединиться к этим объяснениям.

3 сентября. Каждое утро около пяти часов судового времени выхожу на палубу, чтобы заодно посмотреть на телефонной карте наше место. Заодно и погоду. Находимся в южной части пролива Ла-Манш. Развод курсантов на занятия и работы. Учебный помощник делает объявление откуда-то из низов, а я – почти такое же, из штурманской рубки. Но с добавлением о сборе палубной команды у первого грота. Учебный помощник в претензии, что я, как бы дублирую его команды. Но трансляция на верхней палубе очень неразборчива. Что он объявлял курсантам, особо не понять, а у меня есть памятка от старпома, что именно, в какое время, мне объявлять.

Уже более решительно из рабочей группы взял себе троих курсантов и одного в помощь мастеру по стирке – матросу Софье. Остальных отправил по мачтам. Снова не так – боцману второго грота старейшему из этой когорты Александру Викторовичу Лесникову нужны т.н. подъёмные курсанты для работ на мачте, а их досталось всего ничего. (Есть достаточное количество и неподъёмных – это те, кому ещё нет 18 лет – согласно правилам, к высотным работам не допускаются). Придётся с этим считаться.

Снова провернули винтовые стопора несколько раз – уже это получается без особых усилий. Надо сделать это проворачивание ежедневным. Сделали защёлку на двери входа в нижние помещения у фок-мачты – пришлось высверливать крепежный болт ручки и менять пластиковую втулку. Приподняли дверь на одну шайбу у верхней петли – защёлка стала работать более эффективно. Всё равно, надолго этого не хватит – слишком слабый весь этот узел и очень частое его применение (там курсантские кубрики и хождение непрерывное на палубу и обратно – открытой эту дверь в море держать нельзя, поливает в непогоду). Приподняли на толщину шайбы ещё две двери на верхней палубе. Дверные защёлки стали выше, и работа их улучшилась.

Днём очередная брасопка и подъём косых парусов. На фоке подняли фор-стень-стаксель и первый кливер. По сравнению с косыми бушприта «Паллады» и других, здесь это чисто штормовые паруса, небольшого размера, удерживаемые мощными шкотами из толстого трёхпрядного кончика и мантылей, оклетнёванных медведкой по всей длине от оковки до блока. Т.е. здесь пошли ещё дальше, чем на «Седове» – там короткая медведка только у блока (что я сделал и на «Палладе»). Без сомнения, медведка во всю длину мантыля (ок. 1,5 м) – более эффективно защищает и штаг, и сам блок от ударной нагрузки при переносе косых. И выглядит вполне симпатично. Надо будет рекомендовать «Палладе» для нижнего яруса косых.

Косые паруса на бушприте с медведками на мантылях шкотов

Бросается в глаза неправильная закладка снастей на нагеля. Всегда снасть должна быть в стороне от нижней части нагеля – неважно, получается ли это по часовой стрелке или против. В любом случае, направление восьмёрки можно уложить по часовой (по свивке троса), убедившись, что снасть от палубного блока не касается нагеля. Иначе, в сильный ветер восьмёрка зажимается снастью к нагелю и снять её или потравить весьма непросто. Кстати, парусный мастер показывал курсантам, что именно так и надо закладывать снасть. Но, конечно – повесть про одно ухо, в которое влетело…

4 сентября. Утром сделал объявление (обязанность здесь старшего боцмана) – курсантскому составу приготовиться к построению по мачтам, палубной команде собраться у первого грота. Но, снова получился косяк – стрелка на часах убежала вперёд и объявление по громкой связи на 10 минут раньше времени, всех причастных несколько озадачило. Почему – снова? Да, уже было, что учебный помощник, откуда-то из трюмов командует своё, а тут и я созрел в штурманской рубке. Я действую по инструкции старшего помощника, написанной им специально для меня. А учебный – по каким-то своим канонам, в результате чего, мы кое-как находим общий язык.

Вот и сейчас – появился на шкафуте Сергей Геннадьевич с вопросом, а зачем на 10 мин раньше объява? Да потому что часы убежали вперёд. Хотел же купить в киоске простые электронные – всегда точное время. Но не знал, что оно мне реально понадобиться. Пришлось найти запасной кнопочный телефон с точным временем и носить в кармане. Вышли и другие рукпраки с теми же вопросами. Но всех примирил капитан, объявивший парусный аврал для постановки нижних марселей. Погода утром мерзкая – моросящий дождь. Курсанты в новых комплектах дождевиков от сырой погоды. Матросы – кто в чём. Я взял старую куртку из ремонтной экипировки, у которой был какой-то капюшон. Худо-бедно от капель лицо прикрывает. Но молния на куртке не работает и страшна она, к тому же, сверх меры – в засохшей краске. Игорь пообещал выдать что-то получше, но никак руки не доходят. Вот где я вспомнил главного боцмана «Мира» Игоря Сивова, который всегда обеспечивал меня надёжной росморпортовской одеждой моего размера. Но, пока очень спасала кепка белого цвета с гербом города Кургана (подарок мне на «Мире» от замечательной девушки из тех мест). Капюшон на козырьке кепки – и дождь не так заметен.

Поставили нижний марсель. Капитан Михаил Петрович поздравил всех с первым прямым парусом и выходом корабля в Атлантический океан. Далее, развод курсантов. Мне достаётся рабочая смена, которую строю в три шеренги и каждую отправляю к мачтам. Боцмана ищут применение курсантам под каким-либо навесом или внутри – от дождя. Отправил двоих на проворачивание винтовых стопоров. Сам отправился в парусную мастерскую, в которой когда-то регулировал швейную машину и всё тогда получилось (более 15-ти лет назад в г. Киль на парусной неделе). Тогда же, возникло знакомство и с Игорем Майоровым – парусным мастером «Крузенштерна». И он же, представил меня старшему боцману Привалову Михаилу Александровичу. Ни в каком сне тогда, мне не могло присниться, что спустя многие годы мне придётся заменить здесь старшего боцмана.

Нижние марселя поставлены

Уложил на стеллаж с палубы нижний грот-брам-марсель, уже приготовленный к подъёму на мачту (вряд ли будет необходимость, но, как знать…). Увидел в парусной старую штормовую куртку и решил её попросить у Игоря. Он уже к этому времени принёс мне новейшую, упакованную и моего размера – местную фирменную. Очень уж, яркая, а выделяться мне почему-то не хочется. Игорь Александрович согласился – сообщив, что это приваловская. Ну что же, тем почётнее.

После обеда снова аврал – ставить верхние марселя. Здесь, как и на «Седове», верхние марселя ставятся подъёмом подвижного марса-рея. Но в отличие от «Седова», где марса-фал вручную тянут курсанты, здесь применяются марса-фальные лебёдки. Боцман Алексей на фоке быстро её приготовил – вставил две рукоятки для вращения червячной передачи очень нехилых размеров. И по команде мостика отправил матросов готовить верхний марсель к отдаче. Мы с Игорем Майоровым попытались отдать ленточный стопор этой лебёдки, но не тут-то было. Даже намёка на страгивание маховика привода. Пробовали уже и с боцманом мачты по-всякому, но ничего не получалось. Подрывника не оказалось – принесли какой-то, и тут же его сломали. Опробовали лебёдку рукоятками – пошла. Значит ленточный стопор не зажат. Поднять рей вполне возможно. А, что будет при спуске когда-то пока разумения нет – авось, расходим стопор.

Для подъёма верхнего марса-рея с помощью марса-фальной лебёдки курсанты выстраиваются в две колонны, по одному, к рукояткам, как бы, навстречу друг другу. Двое начинают вращать носовую рукоять, а двое – кормовую. При этом, опытный матрос громко начинает считать до 4-х оборотов. На завершении 4-го оборота рукояток, первый курсант в колонне левого борта хватается руками за рукоять. Его предшественник, убедившись, что хват передан, отпускает свои руки и переходит во встречную очередь в хвост колонны противоположного борта. Одновременно, курсант этой очереди меняет предшественника и тот уходит в очередь напротив. Отсчёт ведётся непрерывно – смена на каждый 4-й раз на обеих рукоятках. Верхний марса-рей медленно, со стоящим на нём парусом, поднимается к своему крайнему положению. Одновременно травятся гитовы и горденя верхнего марселя и подбираются шкоты, пока парус не займёт своего положения.

Фор-стень-стаксель, верхние и нижние марселя. Правый галс

На «Седове» этот процесс более упрощён. Там нет подобных лебёдок и подъём подвижных реёв только курсантскими силами с применением простой марса-фальной лебёдки с фиксацией оборотов подпружиненными палами. (Здесь тоже есть такие – для первого и второго грота, но для других целей, в частности, набивания шкотов косых). Человек 35-40 тянут бесконечный марса-фал, поднимая рей при помощи мощных блоков на тали-полиспасте, основанной в шесть лопарей. По достижении верхней точки, подвижный блок полиспаста приближается к палубному, и марса-фал крепят на предназначенных для него парных кнехтах на палубе.

Ветер – устойчивый галфвинд правого галса, море около 3-х баллов, попутная волна, скорость на мой глаз, не менее 10-12 узлов. Дождь прекратился, время от времени выглядывает солнце. Продолжить судовые работы. До сих пор не пойму, кто должен объявлять. То, учебный помощник объявляет, что-то своё для учебных групп, то непонятно, вообще, кто (с мостика, что ли?). При этом звук громкой связи на палубе настолько искажён, что я понять не могу, что же объявлено. Тем не менее, появились курсанты рабочей группы. Построил их в три шеренги для направления по мачтам в распоряжение боцманов. Подошёл учебный помощник Сергей Геннадьевич, перестроил их в другом порядке и отправил к мачтам.

В общем-то, по мне – всё это носит чисто организационный характер. Важнее, чем и как занимают боцмана этот народец. К сожалению, повлиять на боцманские решения у меня нет каких-то сильных прав – им виднее. Лезть со своим видением – невольно вступать в некий конфликт. Мне это никак не надо. Вернётся Привалов – ему и карты в руки. Но, пока, мне сильно не нравится, что два боцмана сами заняты на работах по ошкуриванию подставок и прочих делах. Хотя у них хватает и своих матросов и курсантов. Их дело распределять тех и других, наблюдать и участвовать, разве что, в сложных работах, как это было на фоке с винтовым стопором левого борта.

Сейчас такая же работа предстоит с ленточным стопором марса-фальной лебёдки, который не желает шевелиться и поддаваться. Заниматься мне самому этим делом – нет проблем. Но есть хозяин, через которого мне прыгать как-то не с руки. Он же сам занят, наверное, нужной работой – шкурит, лачит и т.п. Но дело это, на мой взгляд, явно не его – достаточно матросов, которым можно доверить. Как повлиять – не представляю. Чужой монастырь. Единственный боцман, который действительно руководит на своём поле – это на втором гроте Александр Викторович Лесников. У него все заняты – он же, неспешно контролирует всё. Жаль, что с ним мне не удаётся, как-то пообщаться в плане организации. Сам он не склонен к этому, хотя его рекомендации весьма ценны. Ну, а я никогда сам не лезу к кому бы то ни было с вопросами и откровениями.

Боцман 2-го грота Лесников А.В. и врач Евсеев М.А.

5 сентября. Перевели ночью часы на один час назад. Находимся где-то в южной части Бискайского залива почти на выходе. Утром всегда выхожу на палубу – посмотреть на погоду и наше место на телефоне. Через пару минут настраивается гугловская карта, не очень информативная, но обозначающая место судна. Посмотрел у доктора – у него какая-то скаченная, показывающая и курс, и скорость и т.д. Мне же не пришло в голову заранее обзавестись такой же. Ну, что есть, то есть.

Перед Бискайским заливом

Совет с Игорем Майоровым по поводу марса-фальной лебёдки у фок-мачты. Надо же, каким-то образом стронуть маховик ленточного стопора. На утреннем разводе рабочей смены взял себе в команду троих курсантов поздоровее. Попытки стронуть – никакого результата. Странно, что боцман мачты как-то, несколько индифферентно относится к этой работе. Зачищает от лака дерево КН-планки на фальшборте – мне кажется, что эта работа могла бы и подождать. Рано или поздно придётся спускать верхний марса-рей и как его притормаживать – мне непонятно. Были какие-то разговоры, что торможение осуществляется большим маховиком к червячной передаче. Для этого надо держать его в кожаных крагах и ещё какой-то тряпкой. Наверное, знают…

Так или иначе, поняв, что надо получить мощный рычаг для маховика, взял аварийный лом с пожарного стенда и две мощных такелажных скобы. Ими закрепил кончик лома на маховике и дал команду курсантам тянуть. Маховик легко стронулся и далее уже дело неспешной техники по расхаживанию привода. В это же время, в очередной раз провернули винтовые стопора якорной цепи – всё работает без замечаний. Наконец, подключился и боцман фока Алексей – тщательно промазал зазор в направляющей втулке тяги лент с феродо (термостойкий композитный материал, усиливающий сцепление металлической ленты с диском).

Временами морось – курсантов отправили на приборку во внутренние помещения. Ветер всё тот же – галфвинд правого галса. Море не более 2-х баллов.

6 сентября. Курс 180, на траверзе слева Португалия. Погода – с прояснениями, палуба сухая. Наконец-то, с учебным помощником пришли к консенсусу – как объявлять построение курсантов. Мне – только о построении рабочей смены, ему – про учебные группы. После отправки на занятия, дело к разводу рабочей смены. Строю их в три шеренги и отправляю каждую, к какой-либо мачте. Себе также беру двух-трёх курсантов на проворачивание.

Все боцмана мачт знают, что им делать – план расписан старпомом. Я со своей командой из двух курсантов занялся доведением до совершенства планширей на крыльях мостика. Капитан Михаил Петрович, еще в какие-то первые дни рейса, показал мне на некоторые повреждения покрытия. И только вот сейчас ими мы занялись. Очень тонкой наждачной бумагой сняли и выровняли верхний слой лака, протёрли слегка растворителем и покрыли лаком в два слоя. Конечно, отдельные царапины вдоль планширя снять не удалось – дело уже в самой структуре дерева, так как это, ни что иное, как трещины, идущие из глубины. Только замена на новые доски, но, вряд ли, когда это случится.

Погода очень хорошая. Океан спокоен, нет даже весомой зыби. Давно уже поменялся цвет за бортом – от серого балтийского до нежно синего. Ветер явно стал тише, но направление прежнее. Всё также, несём все марселя и нижний ярус косых с первым кливером.

Уже традиционно, провернули и смазали винтовые стопора якорной цепи. Место под бушпритом здесь – для сбора мусора. Команда фока тщательно его сепарирует, и, то, что можно сжечь в инсинераторе – отложено. Борьба с отходами – проблема на всех парусниках. Все решают её по-своему. Не всегда это получается с соблюдением правил МАРПОЛ (много нюансов), но, в основном, к загрязнению моря относятся ответственно. Ни разу не видел, чтобы пластиковые отходы смешивали с другими – всё хранится до сдачи на берегу, каким бы, неудобным это было.

В 21 час прозвучал аврал: верхние и нижние марселя взять на гитовы и горденя. Победили.

7 сентября. Ветер северный, воздух 15 гр, море один балл. До порта назначения в Марокко (к названию ещё не привык) остается 460 миль. Сегодня на борту санитарно-банный день. Т.е. большая приборка – и на палубе, и по помещениям. Смена постельного белья, баня и т.п. Для меня проблема – объявлять ли, утром, рабочую смену курсантов. Наверное, просто объявлю о сборе палубной команды у первого грота.

Порядок стирки курсантских роб, примерно такой же, как на «Палладе», но со своими элементами. Первыми стирают курсанты, заступающие в наряд и на вахту. Остальные ждут. Всё просто: роба макается в пенный раствор в отдельной бочке, после щёткой на палубе прогоняется туда-сюда. Далее, споласкивается в чистой воде, отжимается и на просушку на натянутые веревки. В идеале так сделали на втором гроте и почти также на первом. На фоке были заготовлены только пустые вёдра, в которые матрос начал лить пресную воду. На других мачтах этим озаботились ещё с вечера.

Несмотря на деление курсантов – дежурных и других, быстро всё перемешалось. Но палуба украсилась сохнущей одеждой. Объявлена форма для моющих палубу: голый торс. Включен пожарный насос и пошла забортная вода из гидрантов и подключенных шлангов. Боцман фока вооружился шлангом, поднялся на полубак, начал поливать свою палубу. Курсанты стоят в строю неприкаянные и никому не нужные. Озадачил одного из опытных матросов – расставить курсантов по палубе и начать её помывку. Конечно, это дело боцмана, но тот видимо, считает, что лучше него никто с пожарным шлангом не справится и продолжает это своё дело. Курсанты стоят, матросы, что-то изображают – руководить, расставлять и прочее – некому. Вмешиваться в этот процесс – себе дороже. Если у них так принято, то переделывать организацию – не мне.

Ушёл ко второму гроту – здесь всё на высшем уровне. Боцман Александр Викторович Лесников – профессионал, у которого работают все и каждый знает, чем ему заниматься. Его дело – наблюдение и контроль. Сразу вспомнил один из разборов давней аварии на ПЛ, ещё на Камчатке. Разбирая причины, зам Ком флота Ясаков привёл пример о том, как в бытность командиром лучшего крейсера, выслушивал всяких проверяющих: командир – не спит, не ест, весь в поту, в делах и т.п. – вздохнуть ему, бедолаге, некогда. И Ясаков говорит: «А, я и не знал, куда мне деться от скуки и безделья. Всё дело в организации службы. Даже на мостике вахтенный офицер должен был перемещаться по определённому маршруту, держа под контролем всё в определённой последовательности. Не говоря уже, о разных службах, докладах в установленное время и т.д.» Так что, на любом уровне ответственности – организация является определяющей. Здесь, пример этому – второй грот во главе со своим боцманом.

Привод Девиса, боцман 2-го грота Лесников А.В. и судовой врач Евсеев М.А. (Снова они вместе – пересекаются у места для курения. Курить вредно, причём, оба знают)

Далее, в течение дня – всё те же для меня непонятки: что же, объявлять? После обеда — понятно, продолжение большой приборки во внутренних помещениях. А, после чая? Объявил – продолжить приборку. Но, оказывается – не числить, банный день. До сих пор непонятно, почему старший боцман должен объявлять элементы распорядка дня трижды в день. Собрать палубную команду – это другой вопрос. Всё остальное – дело вахтенной службы. В общем, чего-то, я не понимаю.

8 сентября. Атлантический океан, ветер северный, некая облачность в отличие от вчерашнего дня, воздух 20 гр, траверз Марокко, до г. Агадир, что на западе страны, где-то совсем рядом.

Атлантический океан. Барк «Крузенштерн»

Только собрался сделать объявление о сборе палубной команды, как прозвучало – приготовиться к авралу и тут же его сигнал. Верхние марса-реи спускать и все марселя укатывать. Я по привычке присоединился к фок-мачте. Курсантов расставили на гитовы и горденя. На большой маховик привода червячной передачи Игорь Майоров поставил более опытного матроса Егора. На руках у него кожаные рукавицы и кусок чистой ветоши. Он должен вручную притормаживать маховик, который начнёт раскручиваться, когда под своим весом верхний фор-марс-рей со стоящим на нём марселем пойдёт вниз. Сам я встал к маховику ленточного стопора (того самого, что пришлось расхаживать). По готовности, большим маховиком Егор стронул рей с места – тот пошёл вниз, всё более ускоряясь. Ближе к финишу, вращение маховика стало весьма быстрым и притормаживание его руками, на мой взгляд – не очень эффективным. Спросил, не пора ли, применить ленточный стопор. Егор кивнул – я закрутил свой маховик, лента с феродо обжала свой маховик и вращение, а значит и ход вниз рея, заметно уменьшилось.

Марса-фальная лебёдка для верхнего марса-рея фок-мачты

Вспомнил, как подобная операция выполнялась на «Седове». Там опытный матрос Толя Корзоватых, в кожаных крагах до локтей, держал в руках марса-фал, накинутый на парный кнехт. Марса-фал скользил у него в руках, притормаживаясь в кнехте, весь фал, выложенный на шкафуте змейкой, быстро уходил в палубный блок, от него в шесть лопарей в подвижный блок, который в свою очередь буквально взлетал к фока-рею. Зрелище очень динамичное и безусловно, выполнение требовало уверенных рук и опыта.

Далее команда – марсовым на верхний рей – укатывать парус. Конечно, всё продолжилось, как и у всех в первый раз. Несмотря на тщательный инструктаж Игоря Майорова, с показом на переносном тренажёре, как всё это делать, с чего начинать и т.д., народ на рее застыл как памятник и все, чего-то ждут. Уже и Игорь стал терять голос с подсказками. И боцман фока, то же самое. Наконец, на левом ноке уложили боковую шкаторину на рей, но никак не сообразят, как дотянуться до шва, обозначающего границу т.н. мешка, в который надо аккуратно забить излишек паруса и ждать готовности остальных на рее. В общем – война, немцы, осипшие командиры и попытки, что-то изобразить. На правом ноке ещё мрачнее и кончилось тем, что боцман фока дал команду – парус распустить и начать всё, по новой, и сам пошёл наверх, на правый нок руководить на месте. Рано или поздно, победили, перешли на нижний рей и более успешно справились с нижним марселем. Далее брасопка вкрутую, выравнивание реёв – всё, как всегда долго, с окончательно обалдевшими курсантами у кофель-нагельных планок. По поводу укатывания парусов выслушал претензию учебного помощника, что старший боцман не занимается с матросами отработкой этого дела. Поскольку, он высказывал это Игорю Майорову – пропустил мимо ушей. Нет проблем – но, должно быть обозначено время, в т.ч., даже не рабочее. Проявлять инициативу – не очень понятно, куда въедешь.

Укатывают нижний фор-марсель

На «Палладе» я ввёл жёсткое требование – на каждой мачте последние 15 минут малой приборки, по очереди брать тренажёр и прогонять через него всех курсантов. К этому моменту курсанты начинают валять дурака, приборка практически закончена, и этого времени вполне хватает, чтобы держать их в тонусе предстоящей укатки парусов. Наш тренажёр более эффективен, чем у Игоря – двое курсантов выбирают парус, правильно набивают тот самый мешок (у нас его называют внутренним чехлом, т.к. есть ещё и внешний накидной), накатывают на доску, имитирующую рей и притягивают сезнёвкой к металл-лееру (обычная трубка) с выбленочным узлом одной рукой. Но, на тренажере Игоря более наглядно укатывание боковой шкаторины (надо бы, и на «Палладе» сделать нечто подобное, хотя бы, для укатывания грота и фока).

После обеда, я, не подумав, объявил о построении рабочей смены (которая из-за аврала не состоялась), подвергся обструкции со стороны учебного помощника, отменившего команду. Никак ещё не въеду в их организацию и тупо следую шпаргалке старпома. Но, мозг, конечно, включать иногда, надо.

Курсантов развели на учёбу и в работу. Отправил по мачтам три шеренги, и работа по подготовке к заходу в порт продолжилась. Но, прозвучал сигнал учебной тревоги – человек за бортом (для ожидаемой проверки в порту захода) и вместо ожидаемой шлюпки №2, что на левом борту, капитан приказал готовить №1. В принципе, оказались готовы после тренировок на левом борту. Я уже знал, как включить лебёдку, вынести шлюпку за борт и т.д. Но, Игорь Майоров не доверил, сделал всё сам, хотя и спросил (он на это дело расписан на левый борт, а я на этот – на правый). Я не стал выхватывать бразды правления. Заодно обнаружилось, что бортовые леера быстро не отдаются, чтобы освободить место для выноса шлюпки. Здесь применены винтовые талрепы, законтренные гайками, и один из них кое-как отдали, потеряв достаточно много времени. Позже леер сняли и всё, что надо сделали. Но, как моё резюме – на этих бортовых леерах должны применяться устройства быстрой отдачи, типа жвака-галсов. Шлюпки ведь, принайтованы к палубе этими устройствами и требования по прочности их удержания – не меньшие. (Надо бы посмотреть требования Регистра по креплению бортовых лееров в районе дежурных шлюпок).

После вечернего чая (здесь именуется полдником) капитан провёл собрание экипажа с информацией, что, где, когда. Стоянка до обеда 13-го. Увольнение до 21-го часа. Страна мусульманская – соблюдать правила, особенно в плане пития. Выход из порта по копиям ОЗП с печатью местных властей.

Остаток дня провёл в парусной. Игорь Майоров показал включение швейной машины (всё та же, которую я, когда-то в Киле, помогал настроить). Рефмеханик пожаловался, что один из дорогих кондиционеров не прикрыт чехлом от осадков, и, главное, от санитарно-банных дней, когда пожарником поливают всё вокруг. Парусный мастер нашёл материал, из которого можно пошить, и я взялся. Не очень привычно, не в своей парусной, что-либо делать, но к концу дня размерил и раскроил. Осталось сшить, но как бы чуть позже. Удивило слабое освещение в парусной. Зрения не хватит. (Позднее Игорь показал пакетник у входа, включающий нормальное освещение…)

В парусной мастерской. Справа под чехлом швейная машина для ремонта флагов (Игорь относится к ней очень бережно)

9 сентября. К 12-ти часам должны идти на швартовку, но пока с самого утра туман, никакого лоцмана и в помине, ничего не видно, куда-то идём. Во время вчерашней суеты по подготовке дежурной шлюпки, оторвали в ней карман для огнетушителя. Оказывается, он был приклеен. Взялся, всё сделал, но не учёл, что лодка не просохла от росы и клей мой, пока в кармане не было огнетушителя, держал довольно прочно. Но, стоило его нагрузить этим баллоном, как всё начало расклеиваться. М.б. при изготовлении лодки заводской клей был другого качества, но, стоило запихнуть огнетушитель (держит, однако!), как, через какое-то время, всё пошло прахом. Тем более, что на весу, опоры для кармана нет. Придётся подождать солнца, сухой лодки, взять новый клей (есть такой) и повторить всё сначала.

Утром учебный помощник построил курсантов, я собрал палубную команду. Всем палубным понятно, что делать на швартовке. Курсанты – в два строя. Одни, для приборки со слов учебного, другие в швартовые команды. Боцмана мачт уже в нетерпении – надо разносить швартовые концы, а, я им, про приборку силами каких-то штрафников, как я понял. На месте боцманов мачт, я бы тоже, послал бы сам себя вместе со штрафниками. Поэтому всех отправили к мачтам вместе – и швартовщиков, и приборщиков. Разбираться боцманам – кто есть кто, и для чего – времени нет. На фоке сразу стали разносить концы и дел хватило всем. Снова претензии ко мне учебного помощника – почему исчезли его приборочные штрафники (смешались в общей куче). И что-то, меня уже, это стало доставать… (Не слететь бы с катушек…). Но, закончили разнос швартовых, ещё раз проинструктировали участников по технике безопасности и сделали приборку.

А тут и команда – по местам. Приняли буксир с левого борта – некая неразбериха: в какой клюз подавать швартов – в буксирный или бортовой. Вначале завели гашу в буксирный, но сразу и переделали на бортовой. Её с буксира зацепили отпорником – обошлось без подачи выброски. Первым идёт шпринг с правого борта – приготовил выброску (боцман мачты отозван на мостик на руль – больше, как бы, и некому. А, я, вроде бы за него, хотя мои обязанности совсем другие). Пришёл с полубака Игорь Майоров (он там подаёт продольный), закритиковал подготовленную выброску, перекойлал, но сделал всё также, как я и начал. Предложил новым матросам фока кинуть на берег лёгость (это тяжёлый мешочек на кончике выброски, который при броске увлекает её всю за собой). Но, никто не решился. Обучать уже «рано». Придётся самому. Переделал приготовленный Игорем набор шлагов с той самой лёгостью под свою руку. Когда-то, на «Надежде» и других, у меня подача выброски получалась неплохо. Но, с некоторых пор эта практика отсутствует и, как бы, чего не вышло… Плюс к проблемам – довольно высокий фальшборт, из-за которого не видно края причала и швартовщиков. Т.е. бросать придётся вслепую, с палубы, через планширь фальшборта. Дождался команды второго помощника и одним движением, с расстояния около 3-х метров от борта, метнул связку шлагов в руке – вверх и вперёд. Улетела прямо и довольно далеко (Браво! – сам себе). Шпринг закрепили на причальной тумбе – мы начали потравливать – судно ещё двигалось вперёд. Тут подошёл боцман фока Алексей, сменившийся с вахты на руле, и передал ему всю швартовную команду с управлением шпилём – опыта у него не меряно. Подали второй шпринг, прижим и финита…

С борта судна видны какие-то возвышенности, дороги, по которым едут всякие авто. На самом верху горы, что на траверзе, видны два гражданских самолёта типа боингов – вроде как, памятники. Слева вдали, какие-то дома, что-то, типа подпорных длинных стен. В общем, вид непривлекательный. Хотя и чуть лучше, чем в Адене. Там все эти горки изрыты пещерами.

Начали прибывать местные власти – оформление прихода. И продлилось это почти до ужина. Всем делали копии паспортов с местными печатями – заняло времени. Наконец, объявление – разрешён выход в город. Старпом собрал палубную команду. В двух словах объяснил, где выход из порта, где город в 4-х км, выдал квитки – свободны. Несмотря, на увольнение до 21-го часа, и, малый остаток времени – часть народа отправилась в город. Мне показалось правильным решение капитана об увольнении до 21-го часа – темнота наступает почти мгновенно с заходом солнца. Африканские страны кое в чём, непредсказуемы.

Сегодня, кстати, у меня не хилый такой юбилей – ровно 25 лет, как я работаю на больших парусных судах. В этот день в 1999 году я был принят на работу старшим матросом подшкипером УПС «Надежда». Через три месяца стал парусным мастером, в т. ч. и на «Мире», и на «Палладе», иногда чередуя это дело с обязанностями старшего боцмана. Мог бы на год раньше, но, что-то там в ДВВИМУ не сработало и пришлось год работать на автокране в пункте приёма металлолома, пока, вдруг, обо мне не вспомнили. Восемь лет на «Надежде», семь лет на «Мире», девять лет на «Палладе», в отпусках на «Ройял Клиппере» и «Стар Клиппере», снова на «Мире» с тренизами. А, теперь вот, занесло и на «Крузенштерн», хотя и ненадолго (впрочем, ещё не вечер…). А, вообще-то, как сказал поэт – «Мне наплевать на бронзы многопудье…»

10 сентября. Подъём как обычно, в 5 утра. Включил на палубе мобильные данные на телефоне – думал, что заработает Забугорище (информация пришла по Марокко). Но, ничего не произошло. Вахтенный матрос из молодых у трапа, выключил в телефоне запрет на интернет и всё заработало. Много смс от друзей – отправил всем красивое фото Крузенштерна под всеми парусами (кто-то, мне прислал ещё ранее). Все в восторге от этого вида и думают, что мы всегда под этим красивым облаком из парусов. На самом деле, этот набор применяется в регатах и по разным особым случаям, с учётом постоянства ветра и прочих факторов. В реальности – марселя и нижний ярус косых.

Ещё по приходу заступила на дежурство вахта фок-мачты. Конечно, ей досталось много разного: сдача мусора, уход за палубой, состояние швартовых с учетом трёхметрового прилива-отлива и т.д. Привезли продукты. Всех курсантов наверх. Расставил от фургона и до продовольственной тамбучины – передавать из рук в руки. Часть отправил вниз – принимать груз в беседке. Сразу начали шпилём через гордень её подавать вниз. Через какое-то время, у трапа от верхней палубы к баку появился боцман второго грота – авторитетный, знающий и уважаемый мною Александр Викторович. И, что-то начал мне выговаривать, что курсанты стоят на этом трапе не так, а надо, чтобы спускались по нему с сетками с овощами и коробками. Я из-за шума вентилятора толком не мог понять, что же он хочет. Тогда он сам остановил передачу сеток с картошкой из рук в руки и отправил курсантов спускаться с ними по трапу. Трап короткий, но крутой. И первый же курсант, оступившись на нижних ступенях, полетел на палубу. Хорошо, что сетка была перед ним и он ткнулся в неё – могло быть хуже. Всё вернулось к моему варианту. Как я понял, идея боцмана заключалась, чтобы отправить освободившийся народ на переход к провизионкам – передавать из рук в руки, наряду с беседкой через люк. В принципе правильно – так и сделали. Но надо было просто из общей шеренги вызвать десяток человек для этой цели. Справились довольно быстро.

Дежурная мачта начала наводить порядок, а я отправился в парусную, закончить чехол для рефмеханика. Игорь Майоров уже что-то там своё делал – я спросил про слабое освещение. Оказывается, надо было включить на входе. (На «Палладе» и «Мире» – висят предупреждения, чтобы, наоборот, свет в парусной не выключали). Швейная машина работает хорошо. Конечно, отвык от пользования пневматическим подъёмом лапки и опасался прищемить себе пальцы (было, когда-то в далёком прошлом…). Но обошлось. Хорошо бы, ослабить натяжение нижней нити и уменьшить размер зигзага, но это надо вспоминать. Чехол получился. Надел его на кондиционер – не учёл, что провода подходят сбоку, а не снизу. Надо делать прорезь. Спрошу у рефа – если он сам будет надевать чехол, то проблем нет. Все другие обязательно напялят задом наперёд.

Передал рацию вахтенному боцману – и, вроде, никому не нужен. После обеда никуда не пошёл – информация о городе ниже плинтуса. Да и без их денег со сложным названием, тоже делать особо нечего. Оживился интернет – пришлось отвечать и довольно долго. Ещё никак не привыкну, что на стоянке, не надо отслеживать время для разных объявлений, и можно потратить его на самого себя. Не так уж много своих каких-то дел: стирка в стиральной машине – раз в неделю (хватает всего на каждый день). Чтение электронной книжки (сейчас дочитываю «Хозяин морей» Патрика О’Брайена – конечно, переплетены сапоги с яйцами, но фабула интересная и по диагонали читать можно). На очереди – «Создание атомной бомбы» Ричарда Роудса (не поскупился купить в доме книги на Невском за 2,5 т, а потом уж, нашел в Литрессе – Пулитцеровская премия) и ещё много – надо успеть. (Не за рейс, конечно…). И поспать днём, как мой сосед Артурчик (у него работа ночью) – тоже, в принципе, неплохо.

11 сентября. Забугорище работает. В 6 утра снялась сумма в 490 р за пользование в течение суток. Действительно удобно – безлимитный интернет (звонками и прочими смс не пользуюсь). Позвонил Маше – там рабочий день. Подтвердил, что она права – интернет есть даже в каюте и для смс и разговоров устойчивый – средств на счёте на три дня хватит. С утра заступила очередная вахта – боцмана второго грота. Здесь, конечно, всё будет в полном порядке – у Александра Викторовича – всё выверено.

Корабельный врач Максим Александрович пригласил меня (или мы вместе уговорились) сходить на пляж, о котором я, что-то слышал, что он по дороге в город. И идти до него, где-то минут сорок. Быстро собрался, заранее надел спортивные плавки, записались на выходе у трапа и начали движение. В любом порту это совершенно не слабое перемещение – мимо проносятся фуры, контейнеровозы, автопогрузчики и т.п. Прошли мимо первой проходной – никто на нас не обратил внимания. За ней путь в гору – где-то там ещё одна проходная. Тут М.А. взмахнул рукой и подкатило такси. У меня с собой вообще никаких денег нет – зачем они на пляже. Но, М.А. уверенно запихнул меня на заднее сиденье, сам сел впереди – поехали. За каким-то поворотом открылся вид на неимоверно гигантский пляж. Но мы поехали по ухоженной улице куда-то далее. Вид на дома влево – вправо: на каждой лоджии настоящие сады. Бедностью, как бы, не пахнет. Остановились перед небольшим маркетом. М.А. пошёл, что-то покупать, я вышел осмотреться. Где-то ниже этого пригорка, просматривается пляж между домами. Мимо – шоссе с ухоженным покрытием. (Ну, надо же! Даже в Марокко, дороги по сравнению с домашними, безупречные: никакого ямочного ремонта, разметка не стираемая, лежачие полицейские обозначены и не напоминают наши брустверы, в которые если воткнёшься впопыхах, то без языка, точно, останешься).

М.А. набрал воды, ещё чего-то, протянул деньги на кассе. Но, смуглая кассирша замотала головой – не годится. Тот ей – ещё какие-то. Местные, что ли. Но их, вроде как мало. Я вспомнил похожую ситуацию в Норвегии, когда мы с боцманом Лёней Ильиным набрали большую каталку всяко разного, а карточка была только у меня, и на двери того маркета обозначено, что принимаются. Но, также, кассирша посчитала, и на мою карточку замотала головой – дескать, нет. Я ей показываю, что на двери висит мастер-кард, но безрезультатно. Оставили гору набранного – пусть сами возвращают на стеллажи, если так. Нечто этакое назревает и сейчас. Но, подошёл наш водитель, достал из кармана местных денег – сказал слово «ченч» и мгновенно разменял докторовы деньги. Оказывается, были евро – их, где-то берут, а где-то нет. Доллары, говорят, вообще не в ходу.

Приехали на пляж, М.А. расплатился, с некоторой торговлей с водителем, но по всему видно, что он не внакладе. Пляж гигантской дугой уходит одним краем, дальнем от нас, к горизонту. Не менее 15-20 км. Сплошной песок. Ширина пляжной зоны метров под четыреста. Мы ближе к краю, за которым дорога в порт. Но, перед пляжем, по дуге, те самые дома с деревьями на лоджиях. Этажей не больше 4-х. Скорее всего это гостиницы. До них от нашего места около 2-х км.

Выбрали место на песке, как бы у края. Но, до волн ещё метров сто – это какая-то песчаная ровная низина, которую при приливе, достаёт море. Сейчас, видимо, отлив. И на этой низинке пусто, а у самого берега, на который накатываются волны, множество народу. Много женщин в своих хиджабах – заходят в воду прямо в них. Молодёжь ходит без платков, всё довольно демократично. Тут не поймёшь – где туристы, а, где местные. Местные дамы постарше – в чисто мусульманской одежде, с закрытыми лицами, но, тоже, располагаются на уровне прилива. Как уж, они сушатся после – непонятно. Но, солнце палит, хотя и не наотмашь – высохнуть можно.

Мы, конечно, не догадались, хоть, что-то взять постелить (думал, что макнемся на диком пляже по пути и обойдётся). Вещи без надзора оставить не рискнули и М.А. первым отправился в Атлантический океан. Я разделся, посмотрел на свои остатки аполлоновского торса, такие же белые, как у того, что стоит в Сашкином саду у родного Адмиралтейства и понял, что, однако, не молодею. Естественно, белая как снег фигура, с дачным загаром рук, привлекла внимание близлежащего окружения. Рассматривают, понимаешь… Но, моя задача – впервые за сколько-то лет, загореть и не зевать по поводу наших вещей. Мимо – бесконечные торговцы водой, вкусняшками, какими-то надувными кругами и т.п. Дети носятся, чуть ли не перепрыгивая через нашу одежду. Кто их знает – подрежут и не заметишь. Вспомнилась Копакабана в Рио – держи всё двумя руками! Обратил внимание, что только один я в спортивных плавках. Весь мужской народ в самых разнообразных шортах. Может быть, так принято, и что-то другое – не по-мусульмански? А я, какие-то, полуспортивного вида, оставил в каюте – теперь, за своего не сойду… Успокоило, что рядом загорает девушка, в почти бикини, одна, и никак не реагирует ни на кого. Если ей так можно, то мне и подавно.

Пляж в Агадире на фоне гостиничного комплекса

В глубине нашего участка пляжа видно, что-то, вроде большого размера кафе под тентом. Там же шезлонги и какие-то ларьки. Весьма цивилизованно. Порядок на пляже поддерживают полицейские – их не очень заметно на самом песке, но перед входом стоит машина и дама в форме строго так приглядывает. Вернулся из океанских глубин М.А. и рухнул на песок, за неимением лучшего. Сразу им облип. Я же устремился по его песочному пути в Атлантику. Грунт – тот же песок, с отдельными мелкими обкатанными камешками. Ступать довольно безопасно. Опасался, вдруг, морских ежей с их иголками. Но, здесь, вроде нет. И вспомнил, как на Соломоновых островах перед носом проплыла красивая полосатая змейка с полметра размером – вылетел на берег с мировым рекордом.

Вода после солнечного перегрева только в первую секунду кажется прохладной, но, стоит окунуться и понимаешь, что можно в ней находиться вечно. Конечно, не Таити, где нет разницы между водой, собой и воздухом. Здесь градусов под 27. Ожидал нечто более холодного, как это было на Канарах или Мадейре. Наверное, из-за того, что пляжная дуга до горизонта сопровождается малой глубиной и основательно прогревается в отсутствие штормов. Проплыл сколько-то от берега, остановился, лёг на спину – можно загорать. Но, через какое-то время увидел мимо себя мужика по пояс в воде, идущего дальше. А, я-то думал, что подо мною, уже бездна… Нащупал дно – никакого намёка на углубление в сторону горизонта. Идеальный пляж – недаром на берегу, не меряно туристов – сразу отличаются от местных. Наверное, бегут от цен Египта и прочего Шарм-Эль-Шейха.

Вышел из воды, сменил М.А., который, за отсутствием раздевалок, побежал в воду менять одни плавки на более быстро сохнущие. Народу к 15-ти часам местного времени всё больше и больше. Но, пляж поглощает всех и места хватает всем с их большими зонтами и пластиковыми стульями. Приносят с собой. Картинка: две весьма пожилых бабушки, под зонтом следят за купанием у их ног в надувном микробассейне крошечной девочки. Мальчик принёс морской воды в чём-то, и вылил её в эту купальню. Его похвалили. Стоило им только задремать, как нежное создание в этом надувном тазике, зачерпнуло песка сбоку и высыпало всё на себя. Бабульки спохватились и надо было видеть, как они, вместо ругани, бережно заворковали с ребёнком. Вот и песчинка в будущую доброту.

Собрались, М.А. остановил такси – поехали в порт. Я, когда без денег – не в своей тарелке. А, вдруг, не хватит и всё такое. Но, доктор уверен и всё хорошо. Первую проходную проехали – нами и не поинтересовались. А на второй (где, при выходе, тоже, мы никому были не нужны) очень долго рассматривали наши аусвайсы, сравнивали с какими-то списками, совещались друг с другом. Наконец, сказали водителю, чтобы он припарковался рядом. Время от времени подходили служивые в форме, снова смотрели на наш документ и что-то, им не давало нас пропустить. Не много, ни мало – минут двадцать… За это время проехало фур штук пять, а мы всё стоим. Дело, то ли в нас, то ли в такси – не понять. Впереди остановилась портовая машина с водителем в форме и из неё вышел, кто-то из местных властей. Я ему сунул в окно свой листик – он взглянул и что-то объяснил этим ребятам. Тут же – разрешили. Проехали метров 50 и остановились. Водитель – сказал финиш. М.А. расплатился всё по той же схеме – разменял евро у него на местные. И уже до судна дошли пешком – не так уж и далеко. Зачем было ждать в такси ради этих метров – я так и не понял. Скорее всего, для местного поста сработало бессмертное: – …наши люди в булочную на такси не ездят… Типа: – а, зачем им, ехать полсотни метров – надо разобраться.

На корабле подготовка к большому приёму (консульство, местные власти и т.п.). Все, кто при этом – на ушах. В наших кают-компаниях что-то затевается, кого-то по форме строят, так что, лучшее – не высовываться, и нет этого, ничего лучше.

12 сентября. Тёплое африканское утро. Воздух 20 гр. Поток смс, слава Богу иссяк – отдельные имеют место. Завтрак условный – видимо после вчерашнего приёма, что-то не так. Но, яйца есть. Соли нет, хлеба нет – переживём. В каюте растворимый кофе, древнее печенье – и всё в порядке.

Никуда не пошёл – по вчерашнему походу понял, что без такси делать нечего, а, валюты никакой нет, и, вообще, во мне местные красоты ничего не пробуждают. Народ наш, куда-то на рынок добрался. Но, у них своя компания – организовались. Мелкие сувениры и всякая глиняная галиматья. Интересно, была ли экскурсия куда-то в пустыню с катанием на верблюдах. Что-то там всего лишь на 18 человек. Я и пробовать не стал. Хотя помню по Суэцкому каналу, что пустыня выглядит грандиозно. Ну, да ладно, я здесь не для этого.

Всем занимается дежурная мачта – никаких экстренных дел. По палубе иногда ходят гости, как правило, семьи. Дамы, закутанные в свои одежды с прорезями для глаз. При них детки, одетые совершенно по-современному, без всяких кутаний. Пока соседа где-то носит – навёл мелкий порядок в своих вещах и дочитал «Хозяина морей». Как бы, там писатель Патрик не крутил – просматривается чёткая экспансия британцев на всё, куда могут дотянуться. Французы тоже там, что-то дёргаются – не хотят отдавать. Всё, как бы на фоне наполеоновских войн, но суть одна – захватить, отнять и удержать свои колонии. И подвиги капитана Джека Обри со своим другом Стивеном, корабельным врачом, а, заодно, и сотрудником разведки в той же упаковке – на этом фоне. И чисто британская подлянка в адрес простодушного капитана – засудить по подстроенному обвинению, несмотря на геройские подвиги во славу короля. Думаю, что и по сей день ничего не изменилось – те же Фолкленды, и тот же, рыжий Боря, раздувший третью мировую (начнётся после первого применения дальнобойных ракет). В общем, подсунул мне мой друг Лёвка это чтиво во время нашего с ним плавания на «Палладе» вокруг мыса Горн. Сейчас идёт, кстати, на шхуне «Эльдорадо» из Арктики (от ЗФИ через Мурманск), куда-то, к канарским берегам. А, может, в Антарктиду – у них там, в Морской практике – это просто. Не сообразил ему вчера позвонить, пока был в интернете.

Лев Родштейн – капитан-инструктор Клуба «Морская практика», а в прошлом – минёр на нашей апл К-42, с которым много лет делили боевую смену в центральном посту. (И не только…).

13 сентября. Вышел в пять утра на палубу – всё в мелкой, прямо-таки мучной, пыли. Ветерок ночью задул нам в левый борт, а, совсем недалеко грузит какую-то щебёнку большой сухогруз. Удачно два дня стоянки ветер был на него, но вот всё изменилось. Выход на 10 часов. Надо бы, сразу начать грандиозную помывку, не жалея сильно пресной воды на крыши и т.п. Или, уж, хотя бы ветошью и щётками, прогнать всё это дело.

В 10 утра – по местам, сниматься и т.д. На полубаке (это надо мной – я у брашпиля и на баке) Игорь Майоров и второй помощник. Приготовили буксирный канат (зелёный, как и рекомендовал мне ст. боцман Привалов М.А., т.к. обрывок швартова, остаток которого сейчас заведён на прижим, грозно напоминает об их приключении с этим делом в предыдущем рейсе – лопнул от нагрузки). Гашу провёл в клюз – буксир должен её подхватить отпорником. Но, на всякий случай завёл и выброску с внешней стороны, вывел коренной к себе и закрепил отдельно от гаши. Мало ли, не смогут взять отпорником, тогда сразу мгновенный калмыцкий узел и подача выброски.

Далее, всё штатно – отдали первый шпринг, затем по команде прижим и второй носовой шпринг. Развернули буксирами и прощай Марокко. До обеда мелкая возня с приготовлением к большой помывке всего. После него курсантов построили, разделили по мачтам (учебный помощник на лихом коне – к рабочей смене добавил ещё какой-то народец, то ли штрафники, то ли, мне непонятные дежурные силы) и, вперёд, на мытьё от марокканской песчаной муки. – А, вы их посчитали, прежде чем отправлять на мачты? Это мне. Наверное, правильно – разбегутся по дороге. Куда, правда, непонятно. Сам он их посчитал – теперь отправляйте. На кой хрен, для этого развода старший боцман – не понимаю. Всё одеяло на учебном. Но, видимо – ритуал.

Старпом на инструктаже палубной команды ещё раз для всех (нам с Майоровым уже доводил) объявил о порядке отмывки всего – сверху вниз, губками с пресной водой. После уже пожарниками скатываем палубу. Аксиома и ежу понятно. Но, фок живёт своей жизнью – настроили шланг от магистрали и начали поливать всё подряд. Учебный помощник подвернулся рядом: «А, почему не моют губками, и, вообще, народ стоит?» – Я: «Ну и задайте этот вопрос боцману». – «А, вы, на что? – Идите, объясните боцману, как надо. Да, всем, только что старпом объяснил, что ещё надо объяснять?» – В приятном таком диалоге смотрим, как палубу залили, из-под полубака тоже льётся. Позже посмотрел – винтовые стопора мокрые, т.е. их поливали зачем-то. Вот ноги и растут, когда нащёчины было не стронуть с места никакой кувалдой. Понятно, когда волна бьёт через якорный клюз и им достаётся. Но, зачем специально лить – только, ведь расходили с немалым трудом. Ладно, пока я здесь, каждый день проворачиваем эти механизмы и смазываем. Дальше, что будет – тайна сия, великая есть.

По просьбе электриков в их вентиляторной заменил тубус между двумя фланцами воздуховода. Разметил и сшил в парусной. Примерил – в размер попал, хотя там и есть некоторое смещение фланцев относительно друг друга. Осталось прижать хорошими марками. Швейная машина Адлер работает (как бы не сглазить) хорошо. Давно я не шил настоящими парусными нитками на настоящей парусной машине. Одно удовольствие! Надо переселяться в парусную, подальше от организации на верхней палубе. После некоторых общений и непоняток, куда наступать – в голову лезут эпиграфы из моего отчёта по Седову. Вот уж, не думал…

14 сентября. Палуба мокрая, видимо ночью окатило дождём. Воздух 22 г. Море 3 балла. До Калининграда более 2-х тысяч миль. Объявлен банный день. Снова мне предстоит путаться в объявлениях – и, на кой чёрт, мне это надо! К тому же, как подсказал мне сосед, день – не санитарный, когда всё моют и курсанты стирают свои робы, а банный.

Показал Игорю Майорову свой тубус на вентиляции. Он одобрил конструкцию, но посоветовал усилить место между фланцами парусным материалом, т.к. прорезиненная ткань будет со временем пропускать воздух. Забрал всё в парусную, нашёл отрезок старого тяжёлого дакрона, сложил вдвое и пришил снаружи. Укрепил диагональными швами – получилось мощно и надёжно (сам себя не похвалишь…). Укрепил на обоих фланцах края, обжал их марками и липкой лентой прижал выступающие юбки к воздуховодам. Никакой воздушный поток мимо не промчится.

Ещё с утра, на разводе рабочей смены, назначил себе в помощь двух курсантов. Они помогали и с обтягиванием фланцев марками. После этого провернули винтовые стопора и смазали оси нащёчин и резьбу шпинделя. Проделали проворачивание и ленточного стопора марса-фальной лебёдки со смазкой оси привода. Эти несложный уход необходимо делать практически ежедневно и, даже, во время стоянки или зимнего отстоя. Хотя бы и силами вахты. Я бы добавил и периодическое обслуживание якорной машинки, конечно, когда якоря подняты на полубак на свои подушки. И, делал бы это, с проверкой съёмной части леерного ограждения полубака. Сейчас не довелось его снимать, на, наверное, в петлях всё прикипело.

Предложил Игорю изготовить чехлы на швартовные гаши – уж, слишком изношены те, что на них. Дело в материале, который можно использовать. Конечно, без его ведома, я не трогаю ничего. Но, он предложил, пока материал от старых парусных чехлов ещё есть, сделать для второго грота защиту швартовов на их кнехтах для предстоящей зимы. Без проблем.

15 сентября. Идём на север в Атлантическом океане. Справа ещё Африка, впереди вход из Атлантики в Гибралтар, но нам туда не надо. Воздух 22 гр, море 3 балла, ветер северо-восточный (почти мордотык). До Калининграда 2300 миль.

Утром старпом выдал боцманам планы занятий с курсантами. Мне достались: якоря и якорное устройство, якорная цепь со стопорами, швартовное и рулевое устройство. Без проблем! Хотя и отличается всё от привычных мне, но опыт «Седова» по работе с адмиралтейским якорем есть. Всё остальное известно. Но, и здесь, вмешался учебный помощник со всякими рекомендациями: показать курсантам цепные ящики, да так, чтобы они туда залезли. И вопрос от него: «А, вы, хотя бы знаете, что такое абгалдИр?» – Вот так – с ударением на последнем слоге и через букву «и». Посмотрел на него и подумал – кто-то из нас, не в себе: он, потому что, меня явно держит за дурака, не стесняясь. А, я, потому что выслушиваю эту галиматью. Интересно было бы, спросить его про ворст – моя загадка для тренизов. Названия этого штыря, продетого через сокеты вант, предупреждающего возможность их проворачивания в талрепах, мало кто знает. Думаю, и здесь, то же самое. (Тренизам называл первую букву и последнюю, и их количество, с заданием узнать название у кого-либо. Полный трамбл.). А, шпрингель-вант-перт, мистер АбгалдИр? Слабо? И, много ещё чего, всяко-разного, о чём товарищ, вряд ли и слышал…

В парусной продолжил изготовление чехлов для кнехтов на корме. Материала хватило на один полностью. На другой – только верх и часть боковины. Придётся брать куски старых парусов, которые здесь применяют для защиты палубы от краски и использовать. У Игоря в парусной нет стола для работы с парусами. Также, как и на «Седове», у Евдокимова И.Г. Приходится расстилать материал на полу и ползать по нему с линейкой и рулеткой. При работе на швейной машине, также, не мешало бы слева от неё иметь, что-то, чтобы парус или материал не заваливался. Когда-то, у покойного Дерябина А.В. (многие годы парусный мастер на «Палладе») было также. На мой вопрос – а, как, к машине подавать материал, он ответил, что курсантскими руками. Кто, к чему привык. По мне, главное, чтобы никто не висел над душой и, что-то там, держал.

16 сентября. Траверз испанского мыса на повороте в Гибралтар. Погода не меняется, ветер встречный. Объявил сбор палубной команды у первого грота и развёл рабочую смену по мачтам. В парусной доделал второй чехол. Материала не хватило – пришлось добавить вставки из старого в заплатах паруса. Закончилась нить в шпульке. Хорошо, что успел увидеть, как Игорь её меняет. Давно не делал подобного, но получилось. Осталось пришить петли по образцу. Это на потом. Пришёл в парусную один из руководителей практики курсантов Игорь Николаевич (где-то, когда-то, мы с ним пересекались – то ли на «Мире», то ли на «Палладе») и попросил зайти к учебному. Тот мне сбросил на флешку, какие-то картинки по якорному устройству (переживает, видимо, за качество моих занятий с курсантами). Нового ничего для меня нет, но, конечно, сказал спасибо.

Половину дня создавал план-конспект. У меня 4 темы на три занятия. Три из них проблем не имеют. А рулевое устройство имеет. Здесь оно отличается и от «Паллады» с «Миром», и от «Седова», в т.ч. О приводе Девиса (устройство перевода управления на запасные штурвалы) мне успел Привалов сообщить, как его перевести на местный пост управления. Но, как использовать аварийный режим, пока представления не имею. Видимо, также как и на «Мире» – в румпельном отделении переводом на ручное управление. Что касается гельмпорта, баллера и прочего – всё как у всех. Время ещё есть – надо самому влезть в цепной ящик, разобраться с их жвака-галсом (устройство быстрой отдачи якорной цепи) и приводом к нему с палубы бака.

17 сентября. Курс на север. Траверз Лиссабона. Погода без изменений. Океан спокоен – где-то на 2-3 балла. Ветер крутой бейдевинд, но косые – апсель и фор-стень-стаксель работают. Залез после развода курсантов в форпик, а в нём – ещё глубже, посмотреть, что внутри цепного ящика. Форпик напоминает седовский – такой же объёмный, с рядом промежуточных палуб. И, как положено, набит всяко-разным, нужным и не очень. Разговоры о его зачистке ведутся, но, наверное – никогда.

Нашёл фанерную крышку цепного ящика, о которой мне говорили – на ней кусок старого паруса и всякий хлам. Отодвинул в сторону – под ней тоже крышка, уже штатная, также деревянная из досок-пятидесяток. Сделана впритык по внутреннему диаметру тамбучины. Приподнял её – открылся вид на перегородку, разделяющую ящик на две бортовые части и звенья якорной цепи, выходящей из своих палубных клюзов на оба борта. Каждый ящик заполнен цепью до самого верха – от комингса тамбучины не более метра пространства. Попытался рассмотреть коренную смычку – темно, не видно. Пришлось идти в каюту за телефоном – источником света. Влез на перегородку, пригнулся, как мог, но никакого жвака-галса не увидел. Всё заполнено цепью калибра 58 на глубину ящика в 5-6 метров. Перешёл в смежный каффердам – там трап с полтора метра ведёт ещё ниже – виден балласт в виде брусков, угадывается днище и виден привод с червячной передачей на отдачу концевого звена коренной смычки. Здесь, действительно, в отличие от привычного мне, устройства быстрой отдачи, применён настоящий жвака-галс с глаголь-гаком. Стопор этого глаголь-гака и отдаётся вращением маховика своего борта под полубаком и длинной, с наклоном, штанги с тремя вилочными соединениями. От червячной передачи привод уходит в носовую переборку цепного ящика. А, как уж там далее, приводом откидывается стопор глаголь-гака, пока для меня загадка. Видимо, выдавливает его, пока тот не отдастся.

Привод жвака-галса на переборке цепного ящика

Прошёл в румпельное отделение, чтобы получить представление о местном рулевом устройстве. Здесь два штурвала – один под верхним мостиком у лобовины штурманской рубки и другой – запасной – на корме, у привода Девиса. Всё работает от гидравлики, в отличие от Седова, где передача на баллер идёт через могучие штуртросы. В румпельном – всё проще, чем на «Мире». Те же два насоса гидравлики, ёмкость для неё, два гидроцилиндра с поршнями к румпелю баллера, который выходит наверх, на палубу, к штурвалам у привода Девиса.

Привод Девиса к штурвалам запасного поста управления баллером пера руля

При необходимости, вынимаем штыри основного привода и ими подключаем привод Девиса, вращая для подгонки кормовой штурвал. На это время управление электрик, находящийся в румпельном отделении, полностью отключает питание насосов и открывает специальным ключом два клапана на гидроцилиндрах. Как только штыри зафиксировали привод Девиса, управление переходит на этот запасной пост со штурвалами. До этого момента электрик осуществляет аварийное управление рулевым устройством из румпельного отделения. Все штурвалы двойные. В общем, практически понятно.

По мере рабочего дня сделал ещё два план-конспекта по якорной цепи и швартовному устройству. Осталось к общему плану по рулевому устройству добавить конкретно местные особенности эксплуатации.

18 сентября. Траверз Порту (надо же, и здесь мы были на «Мире» в своё время – славится своим знаменитым портвейном). Впереди Бискайский залив с его непредсказуемым нравом. Интересно, успеем ли проскочить до начала моих занятий. А то, рассказывать будет некому…

Впрочем, ещё на собрании экипажа капитан «Крузенштерна» Михаил Петрович упоминал, что перед Бискайским заливом будем в дрейфе, чтобы переждать штормовую погоду в том районе. Ранним утром обратил внимание на наступившую непривычную тишину и характерную бортовую качку – легли в дрейф. Ветер южный, небольшая зыбь. Утренний развод (наконец-то, что-то стало постоянным – рабочие, учебные группы и мои объявления мистер АбгалдИр перестал отменять). Дал просмотреть ему флешку с моими лекциями – слегка заспорили, как относиться к пентер-гаку – как к вспомогательному якорю (как я привык) или, к просто гаку. В конце концов, я согласился, что раз в названии есть слово «гак», то прав учебный помощник и это, конечно, гак. А, то, и любой шкентель-гак можно назвать якорем по моей логике. Исправил это дело в своём конспекте.

Доработал лекцию о рулевом устройстве. Непонятно, почему в румпельном отделении нет репитера гирокомпаса и аксиометра – т.е. управление по связи с мостиком. Впрочем, аксиометр заменяет механический указатель перекладки румпеля, на котором есть линейка в градусах. Надо ещё разобраться, в какой момент электрик блокирует в румпельной насосы и прочее, для подключения привода Девиса с помощью штурвала запасного поста на корме. Как осуществляется связь и т.п.

Закончил облагораживать чехлы на кнехты со швартовыми для второго грота. Один чехол, на который хватило по длине подшивы с люверсами, получился вообще хорошо (сам себя не похвалишь…). Сосед мой, Артурчик, курсант 5-го курса, будущий электромеханик, здесь нарабатывающий ценз и какую-то зарплату – расхворался. Чихает и кашляет, и истекает носом. Отдал ему шипучие таблетки, ещё что-то – ждём, когда полегчает. Это он, где-то, побыл под кондиционером. Мне не грозит – у меня прививка от гриппа вместе с корью. Надо отметить, что кондиционеры работают успешно – не только судовые, но и по помещениям. В нашей столовой, в курсантской, и даже в парусной, установлены большие 2-х метровые устройства с мощными вентиляторами. Когда в жару, в нашей столовой включают этот агрегат – я нахожусь за столом, как раз на пути этого смерча. Но, пока не зацепило…

На телефоне, в напоминаловке, мелькают даты дней рождения друзей: Сергей Анатольевич, Лада Залётова, Александр Александрович, Володя Рыбков, Александр Асафович Шмелёв (87!), внучка Владислава, Вася Соболевский, Любовь Ивановна и Николай Николаевич Евсеевы, Катя Алексеева, Костя Сидоров, Игорь Сивов, Муравьёв д. Женя (82!). А, впереди ещё и Ольга Ивановна («Мир»), и Люда Сергеева, и несгибаемый Семён Ильич (84!), и Татьяна Анатольевна (первый мыс Горн), Любашка (Любовь Васильевна, конечно!) – кого-то успел на бегу поздравить, а в основном, только мысленно пожелал и желаю удачи. Вспомнил и незабвенную Зою Владимировну (царство ей Небесное!), у которой было столько друзей, что не помещались во всякие памятки, но, всегда, всех помнила и поздравляла. Мелочь – знак внимания, но иногда, это дорогого стоит.

Написал и вспомнил, как здесь на утреннем сборе палубной команды, подошёл капитан «Крузенштерна», Михаил Петрович, и поздравил с днём рождения молодого матроса Ярослава. И вручил очень памятные подарки (фирменную кепку и что-то в коробке). Хороший пример на будущее, для всех (большинство – те же курсанты, на подработке). Может быть, запомнят, что, несмотря на высокие, когда-нибудь, должности – знак внимания всегда важен.

19 сентября. Дрейф на траверзе Порту. Где-то, в Бискае шторм, отголоски которого докатываются и до нас. Но, вроде бы, всё тише, хотя и покачивает плавно с боку на бок. Или привык. На разводе курсантов на учёбу и работы зашёл разговор об осушении форпика. Я не придал особого значения, потому как два дня назад спускался в него, в самый низ, чтобы рассмотреть привод жвака-галса перед переборкой цепного ящика. Тяга привода в него заходит через сальник, довольно мощная. Ну, а, что там, внутри ящика – как реально заведено концевое звено за глаголь-гак, и главное, как привод откидывает запирающее звено, можно только догадываться. И, конечно, ниже червячной передачи привода, в тот раз, увидел самое дно форпика, некоторое количество в нём воды – явно небольшое. И, там же, небольшой погружной насос, готовый к работе. В общем, ничего особенного. Мало ли, какие протечки могут иметь место.

Старпом Павел Евгеньевич озадачил Игоря Майорова и боцмана фок-мачты Алексея необходимостью готовить цементный ящик на место течи. Конечно, без меня такое дело никак не могло обойтись (как плотник на «Седове», сделал три таких!). Поэтому, через некоторое время, поручив курсантам проворачивание винтовых стопоров, полез в форпик, посмотреть место, где ставить опалубку. К нему ведёт, вначале, широкий трап с тамбучины за брашпилем, затем три вертикальных трапа от перекрытий форпика – в самый низ. Оттуда, вдруг, появился старпом, осматривающий место своего поручения. И, следом за мной, к самой нижней части спустился капитан Михаил Петрович. Здесь же, и Игорь с Алексеем. Капитан поручил ставить цементный ящик и назначил время на этот процесс.

Я со старпомовским фонарём пролез вперёд к сужению бортов перед форштевнем. Очень всё узко, приходится стоять на чугунных чушках балласта – похожих на поленницу дров. Перед самым штевнем – флор (перегородка между бортами) с овальным отверстием в нём, где-то, на метр ниже. До флора пространство чуть более полметра, ниже которого, всё более сужающиеся борта носовой оконечности на глубину метров до трёх. Сразу натянул на руку петельку фонаря – упадёт – достать невозможно. В самом низу флора сливное отверстие, через которое вытекает вода. Не так, чтобы сильно, но и на протечку непохоже. Как-то посильнее.

Направил свет фонаря перед собой выше линии флора. И увидел сильный подтёк воды справа, из-под нахлёста бортовой обшивки, проклёпанной множеством заклёпок. Возможно, какая-то столетняя заклёпка из-за коррозии стала пропускать забортную воду. Наслоения ржавчины, не тронутые годами, из-под которых и струилась эта водичка, какого-то оптимизма по цементированию не внушали. Появился Игорь Майоров – они уже заготовили цемент и прочее необходимое. Кое-как мы с ним разминулись в этой тесноте – он пролез к флору и ногой опёрся на нижнюю часть овального отверстия – вторая на весу. И что-то, попытался на борту зачистить – ковырнул ножом. Нас окатил фонтан брызг – струйная течь превратилась в неслабый поток из сливного отверстия в нижней части флора. Пришлось выбираться наружу, чтобы оценить проблему.

Игорю надо отдать совершенно должное: он, тут же открыл кладовку с аварийным имуществом, достал пластырь-подушку, винтовой домкрат и несколько брусьев. Пока готовили всё это к спуску в трюм, мне удалось спуститься с доской метра в два и опереть её на низ овального выреза во флоре и на балласт, на котором сам и находился. Хоть и под наклоном, но на доску можно наступить. Снова появились Игорь с Алексеем – передали сверху пластырь с домкратом и брусом.

Флор с вырезом и опоры из досок для ног. Здесь сильное сужение бортов к форштевню

Я их пропустил вперёд на опору из своей доски, на которую они и встали, где на неё, а больше – на ногу друг другу. Плечо к плечу, под ними трёхметровая сужающаяся щель. Единственная горизонтальная поверхность за флором – на метр ниже, где сливное отверстие, откуда неслабый такой поток воды. Передал им пластырь и пропустил брус над флором, пока тот не упёрся в штевень, а с моей стороны в вертикальную стойку по середине некоего поперечного усиления. Передал Игорю пудового веса винтовой домкрат.

Далее, до самого обеда ряд попыток поджать домкратом пластырь с опорой о тот самый брус. И вроде бы, получалось, течь уменьшалась, но не так эффективно, как хотелось бы. Я ничем, кроме света фонарём, им помочь не мог. Иногда поправлял свой кончик бруса для лучшей опоры. И только по звуку льющейся воды, определял, насколько успешно там идут дела. А дела шли неважно. Изгиб борта к штевню и массивные заклёпки не давали пластырю хорошо прижаться к поверхности. Пробовали под него подложить шпигованный мат. Эффект незначительный. Затем толстую неопреновую резину – то же самое. Домкрат под углом к опоре, иногда слетал вниз – хорошо, что на ту самую поперечину и, Игорь мог его достать. Алексей тоже, мало чем мог помочь – его задача удерживать тяжёлый пластырь, подсовывать под него, то шпигованный мат, то резину, и смещать всё это по необходимости. Я же думал, что надо бы упереть домкрат во что-то, чтобы не было такого угла к пластырю. Поменяли пластырь на другой – то же самое. Наконец, не обращая внимания на льющуюся воду, выползли (вот, именно…) наверх, перевести дух. У меня от скрюченного положения винтом, едва ли не заклинило часть тела. А, уж, что говорить про Игоря с Алексеем… Обсудили, что ещё можно сделать. Взяли аварийные клинья, короткие бруски, молоток, кувалду, другой пластырь, и снова полезли в том же порядке.

Игорь положил ещё доску сбоку от моей – стало возможным стоять двумя ногами. Из брусков и клина удалось сделать опору более подходящую для домкрата. Но, тут Игорь Майоров сообразил, что если применить пластырь самого малого размера, то он может поместиться между заклёпок. Сверху передали нужный, а старый, кое-как, протиснули ко мне. Несколько попыток подогнать бруски по размеру. Упереть особо не во что, но что-то там, Игорь придумал. Отпиливали взятые бруски, отправляли в плотницкую на циркулярку – подгоняли по размеру и ждали. В дело пошли и аварийные клинья. Удалось сделать надёжный упор, несмотря на крутой угол. Наконец, конструкция Игоря – поджатый домкратом пластырь с куском толстой мягкой резины под ним – себя оправдала: вода, хотя и продолжала просачиваться, но это, уже была устранимая течь.

Домкрат с пластырем на опоре

Михаил Петрович, приходил, спускался почти к нам (уже, никак было не поместиться), спрашивал о результате и ожидал нас, когда мы выползли, на себя мало похожие. (Вот уж, он мне напомнил Николая Кузьмича Зорченко, капитана Паллады – всегда, самому, личным присутствием, вникающему, в проблемные ситуации).

Николай Кузьмич Зорченко – Капитан «Паллады»

Два погружных насоса быстро откачали набранную воду и один из них отключили. Наверное, уже в порту, надо определять место течи по глубине. Может быть, дифферентовать судно на корму, чтобы осмотреть снаружи. Конечно, лучше всего – док, но, когда срок докования? А, так становиться – очень дорого. Вроде бы, на зиму эксплуатации не предвидится, а там, видно будет. Откровенно говоря, когда давили домкратом пластырь, у меня мелькнули некоторые опасения – а, вдруг, там не дыра от заклёпки, а сам металл проеден насквозь, и, что будет, если… Втроём выскочить из этой мышеловки, можно, только при полном хладнокровии, несмотря на поток воды (сразу вспомнил, как меня выбросило из торпедного аппарата при его аварийном осушении – как щепку). Странно, что, с этой коррозией на стенках не боролись, наверное, все сто лет эксплуатации – настолько её напластования очевидны. Хотя, виден некий швеллер перед моим носом, новый, когда-то приваренный для усиления к старой конструкции. Понятно, что в доке, этим делом заниматься некому – экипаж, наверняка сокращён. А, завод не возьмётся – это не балластный танк – делайте сами. Но, состояние металла корпуса и его толщина – чистая обязанность доковых специалистов.

Так или иначе, поставленный пластырь себя оправдал. Контроль за ним показал, что всё надёжно. На всякий случай плотник (он же, боцман первого грота Халед – совершенно замечательный молодой человек) закрепил все бруски дополнительными связями, чтобы исключить любые их подвижки от ударов волны и вибрации корпуса. К концу дня осушили трюм носовой части насухо, чтобы определить количество небольшого поступления воды за какое-то время.

После обеда я взялся в парусной за изготовление чехла для капа (крыши) привода Девиса. Похож он (чехол) на большую палатку. Сложного, как бы ничего нет, но старых парусов, какие можно бы использовать для этой цели – не оказалось. Все у боцманов под покраску. Но нашёлся большой новый рулон парусины – он и пошёл в дело.

20 сентября. Перед Бискайским заливом. Шторм прекратился. Ещё, довольно-таки тепло, в футболке пока терпимо. До обеда кроил и замерял части будущего чехла. Некоторая сложность в том, что надо подворачивать все края, чтобы не рассыпались. Но, шить на хорошей машине – одно удовольствие. Игла пробивает любую толщину, швы ровные – всё получается. После обеда засобирался на занятия по якорному устройству – оказалось, что нет, через день. Продолжил с чехлом. На очереди чехол на сдвоенный штурвал при приводе Девиса и ещё один на магнитный компас – там же. Между всех дел, спросил у старшего механика Алексея Владимировича – кто может показать действия механиков в румпельном отделении при переводе управления пером руля на привод Девиса (т.е. – аварийное управление). Стармех, сам повёл меня в румпельное и показал все необходимые действия. Всё, даже проще, чем на «Мире» и «Палладе».

21 сентября. Идём по внешней кромке Бискайского залива. Сейчас, где-то на середине. Качки нет, в общем-то, для этих мест редкий случай. Воздух 17 гр. Объявлен санитарно-банный день. Опять всё зальют забортной водой, в т.ч. и винтовые стопора якорной цепи. Но, вчера я привлёк двух курсантов для очередного их проворачивания и смазки необходимых частей. М.б. и поможет.

Где-то здесь, в Бискае, покоится атомная подводная лодка К-8, погибшая от потери продольной остойчивости в результате поступления воды через выгоревшие сальники размагничивающего устройства. Ночь, шторм, часть экипажа удалось высадить на болгарское судно. Я был на третьем курсе ВВМИУ им. Дзержинского (Адмиралтейство), и так нам вдолбил в головы теорию остойчивости пла на основе этой катастрофы профессор Николай Петрович Муру, что я, и по сей день отчётливо представляю себе эту диаграмму. И вот уж, не предполагал, что на этом проекте буду командиром БЧ-5 (старшим механиком) с достаточным количеством всяких приключений. Неисповедимы пути Господни…

На судне санитарно-банный день. Боцмана ещё с вечера готовят ёмкости с водой и моющей пеной. Курсанты полощут в ней свои робы и тельняшки, расстилают на палубе, трут щётками, включается пожарный насос, споласкивают, отжимают и развешивают на приготовленных верёвках. (Юра Пивоваров, светлой памяти наш капитан на яхте, сейчас бы ужаснулся полосканию в забортной воде – нам он выговаривал за каждую каплю, т.к. просоленная одежда, хотя и высохшая, втягивает влагу из воздуха). Моя задача – на каждую мачту развести одинаковое количество человек, плюс дежурно-вахтенная заступающая служба. Эти, человек тридцать, должны постираться в первую очередь. Но, по-моему, несмотря на указания боцманов, все, тут же смешиваются, и куча мала. Но, всё довольно весело, а с подачей забортной воды, и, мало управляемо. Учебный помощник через свою трансляцию включает какое-то музыкальное сопровождение, которое только добавляет шума к работе вентиляции. (Вообще, громкая связь весьма неразборчивая – я до сих пор, на палубе, не могу понять, что объявляют).

Насмотревшись ещё в прошлый раз, на эти развлечения с пожарными шлангами, оставил на откуп боцманам и ушёл в парусную. Здесь, уже размеченные и нарезанные куски парусины, из которой будет чехол неслабого размера. Все края надо подвернуть, чтобы не сыпались. А, после, готовые части соединять друг с другом. Не всё просто, но дело движется.

22 сентября. Наше место на входе в Ла-Манш. Бискайский залив позади – прошли его без особой болтанки. Заметно стало прохладнее. На утренние гляделки уже выхожу в куртке, весьма битой в штормовых боях. Игорь говорит, что это приваловская. Ну, что же, чтобы не забывали…

Утром развод курсантов по группам: дежурная смена, учебная и рабочая. Пока учебный помощник строит всю эту кадетскую национальность и проводит свои воспитательные меры, палубная команда собирается у первого грота на свой инструктаж. Обязательно приходит старпом Павел Евгеньевич, со своими указаниями, и, как правило, весьма дельными замечаниями. Игорь Майоров, вносит уточнения и пожелания по предстоящим работам – у него глаз на это намётан. Сам он, постоянно весь в делах и хлопотах, как подшкипер (помимо того, что парусный мастер). У него значительное количество кладовок, где хранится много всего необходимого для повседневного быта – всё он помнит, от краски с кисточками, вениками и щётками, до всяких моющих средств. Убедился в его незаместимости не один раз. Я же, не лезу с какими-то рекомендациями и советами, как старший боцман (хотя, так и тянет, иной раз), отдаю всё ему на откуп, но пытаюсь заменить его в парусной мастерской. Сейчас в разгаре изготовление чехла-тента на кап привода Девиса. Весьма громоздкая вещь, потому, как поверхность этой крыши большая, уход за ней, благодаря опытнейшему боцману второго грота Александру Викторовичу, постоянный. Выглядит красиво и действительно, является украшением на корме судна. По его просьбе я пытался найти старый тент, но куда-то его применили во время прошедшего бесконечного ремонта, связанного с заменой главных двигателей. И, даже с помощью Игоря, не найдя, взялся за изготовление нового. Впереди зима, стоянка и уберечь всю эту красоту на корме представляется важным.

В парусной пришил к основной части торцевую и с курсантами примерил по месту. Практически получилось. Теперь дело за такой же носовой частью, но там надо делать разрезной тубус для муфты аварийного штурвала. Желательно не промахнуться с центром этого дела.

После обеда капитан объявил аврал для брасопки на фордевинд и постановки нижних марселей. С марселями управились относительно быстро, но выравнивание реёв заняло времени. Я в действия боцманов не вмешиваюсь и, с какой-либо помощью, не лезу. Тут надо или самому командовать, или не мешать. Игорь Майоров, наоборот – активно подсказывает курсантам, что тянуть, что травить и т.п. Опыта у него – конечно, с моим седовским – не сравнить. Но, уже, который раз обращаю внимание, что на травлении обоих брам-, и бом-брам-марса-реёв, матросы не дают свободы отдаваемым брасам, из-за чего другой борт, никак их не вытянет. Боцман, конечно, даёт команды, чтобы травили свободнее, но до этих ребят – не доходит.

А, по окончании аврала, у меня первое занятие с курсантами по якорному устройству. Времени на это часа полтора – как мог, постарался уложиться. Дал, что-то под запись, и провёл всех на полубак к якорной машинке и брашпилю. Показал, как в реальности отдаётся адмиралтейский якорь, висящий у борта на рустове и пертулине. Успел коротко рассказать о якорной цепи, о якорях Холла (здесь он применяется как запасной – весом 3 тонны) и стопанкере в 900 кг (адмиралтейский, но с толстым прямым штоком, зачеканенным в отверстие в шейме – похож на первый якорь Роджера, возможно, ещё тех лет изготовления). На большее уже времени не хватило. Уже после этой лекции до меня дошло, что четыре темы занятий (якорное, швартовное, рулевое и якорь-цепь) надо объединять в одно, т.к. учебная смена курсантов больше не повторится. Учтём, но с командиром этой роты договорился, что после следующих двух групп, проведу дополнительно по тем вопросам, на которые времени из-за аврала не хватило.

23 сентября. Идём курсом 80 в Английском канале (Ла-Манш). Ветер фордевинд, нижние марселя работают. Видны по левому борту огни встречных судов. Воздух 17 гр. Как-то незаметно летит время. Но до прихода остаётся неделя с небольшим. Надо ускоряться с чехлами. Помимо тента на крышу привода, в очереди ещё и чехол на его штурвал. Утром из рабочей смены взял себе двух курсантов, чтобы не терять время на раскрой подшивы из куска старого обвеса. После обеда занятия с учебной группой – вмешался учебный помощник. Бесцеремонно прервал лекцию: – не надо им теорию про якоря и прочие швартовы, проведите их по судну, покажите на месте. Странное, конечно, отношение к учебному процессу. Но, я здесь – гость и осталась неделя… (Не просто удержаться от своих каких-то эмоций на нечто подобное. Но, детки же, глазёнками хлопают, внимают, учатся какими надо быть). Провёл. Кругом грохот кирочек, обивка ржавых мест. Под полубаком у брашпиля – не протолкнуться, а тут ещё человек сорок. Кто уж, что расслышал из моих пояснений – не знаю. А, в то же время, у меня были готовы две флешки, на которых фотографии и схемы всего, что надо рассмотреть. В отличие от «Мира», где в аудитории видеопроектор, здесь в курсантской столовой телевизор с большим экраном. Со слов мистера АбгалдИра (до сих пор не знает ударения в этом термине) – надо использовать в лекциях. Но сам же и не дал. Что уж, они поняли на месте, из моих глухонемых жестов, вопрос ещё тот. Хорошо, что группа из судомехаников и электриков, которым якорные дела, как-то, побоку…

После рабочего дня уборка нижних марселей и брасопка. Особо не вникаю в тонкости выравнивания реёв – ещё с седовских времён, понял, что процесс этот нескончаемый. На взгляд боцмана мачты – как бы, ровно, но мостик видит по-другому. И только, вроде бы, курсанты уложили на планки кучу снастей, как по громкой команда: – не добран топенант фока! И, понеслось. Поправили топенант – завалился нок, оказывается гитов растравили сильнее, чем надо, шкот перебрали, и т.д. и т.п. Загадка для меня по сей день – как управлялись с этим делом на «Падуе» (бывшее название «Крузенштерна») экипажем в 28 (!) человек во время зерновых рейсов в Австралию. А, ведь ещё и меняли, к тому же, комплект тяжёлых парусов на более лёгкий в штилевых широтах. Но, тем не менее, за час с небольшим – убрали марселя, обрасопились круто на левый галс и выровняли реи.

24 сентября. Южная часть Северного моря. Штиль. Температура 16 гр. Облачно с прояснениями. Сегодня – всё то же: закончить тент-чехол для капа привода Девиса. Кап похож на гигантский колодец по своей форме – такие же скаты крыши, также откидываются, чтобы забраться вовнутрь. Но, конечно, ухожен, отлакирован и блестит! После обеда провести последнюю лекцию для оставшейся группы. И начать чехол для запасных штурвалов. Думаю, что с ним всё будет проще.

Старпом Павел Евгеньевич, у которого, я каждое утро перед своим объявлением о сборе палубной команды, уточняю план на день – собрал нас с Майоровым. Этот совет в Филях возглавил капитан «Крузенштерна» Михаил Петрович. По приходу на рейд Балтийска планируется постановка на якорь. Палубный народец, в основной своей массе молодой (те же курсанты) и, как правило – бестолковый. О последнем качестве, говорит хотя бы то, что один из них умудрился постирать вместе с грязной робой в новой стиральной машине свои тяжелённые ботинки – берцы. (Понятное дело – после санитарного дня, когда поливали всё подряд забортной солёной водой – хотел таким образом их обессолить. Желание правильное, но исполнение тупое). Машина не выдержала измывательства и остановилась. Электрики стали разбираться и извлекли из неё всё это дело. На планёрке у первого грота нашли автора, высказали всяко-разное. Машину удалось оживить, но на следующий день из неё выловили два крупных лезвия от канцелярского ножа – кто-то оставил в кармане. Так что, контингент не выбираем, а работаем с тем, что есть.

Задача, поставленная капитаном – обучить народ постановке на адмиралтейский якорь (чтобы, сдуру, не влез кто-либо, в якорные цепи и не попался под отлетающие рустов с пертулинем, удерживающие якорь у борта перед его отдачей якорной машинкой). А, также, организации и действиям при выбирании якоря, что намного сложнее. На доске расписаний есть такое для палубной команды. Но, как я и предполагал по седовскому опыту, его не очень придерживаются в плане отдаваемых команд, типа: «Взять якорь на фиш», «Кат-балку на кат-бакштаги», «Кат-штерт приготовить», «Гини раздёрнуть», «Свистов заложить» и т.д. Всё гораздо проще – обыкновенными, чаще матерными, но очень точными по смыслу словами – и до всех доходит. Будем работать в этом направлении.

Пока в парусной довёл до конца всякие детали тента-чехла. Осталось примерить по месту – попал ли в размер тубус на фланец привода, и усилить отдельные швы. Но, прозвучал сигнал аврала – ставить нижние марселя и брасопить. Погода пасмурная, морось – в Северном море началось прохождение циклонов. Авральная суета, боцмана надрываются, курсанты до сих пор не понимают своих действий. Брасопка, реи, не желающие быть ровными – всё, как всегда: долго, нудно и для курсантов бестолково. Я, хотя и не задействован в этой суете – просто наблюдаю. (Игорь Майоров бегает туда-сюда, отдавая команды и помогая боцману фока – меня тут только не хватало…). Изображая делового старшего боцмана на шкафуте, вымок, как и все.

После обеда занятия с последней группой. Руководитель практики Игорь Николаевич, нашёл курсанта, который подключил мою флешку через комп к телевизору. Получилось не очень эффективно – курсант никак не мог найти изображение, которое мне надо. Что уж там заумного. Пришлось в основном, рассказывать, как обычно. Но, всё-таки удалось показать короткие моменты штормовой гонки с участием трёх парусников в Южной Атлантике, волны, перехлёстывающие через надстройки. Вид на «Крузенштерн» под всеми парусами со стороны. Хотя и без звука – что уж, там надо настраивать – не моё дело. В оставшиеся полчаса провёл всех на полубак, затем к брашпилю, швартовные дела и в румпельное отделение. Абгалдировские предначертания выполнены.

25 сентября. Северная часть Северного моря. Бакштаг левого галса. Нижние марселя. Море три балла, воздух, что-то около 10 гр. Небольшой крен на правый борт. Надо бы посмотреть на протечку в форпике после развода пионеров на работы.

Перед сбором палубной команды получил инструктаж старпома по продолжению работ, предстоящем аврале, и о том, что время будет переведено на час вперёд. Мой развод курсантов заключается в том, что выстраиваю их по шеренгам (активно вмешивается АбгалдИр), и каждую отправляю к боцманам мачт. Иногда беру себе двух человек. Вначале отправляю на проворачивание винтовых стопоров – добавились ещё и ленточные стопора брашпиля и марса-фальной лебёдки. Результат виден – вращение маховиков вполне приемлемое. По окончании, курсанты приходят в парусную. Вместе выносим на примерку чехол, который всё тяжелее, по мере его совершенствования. Что-то на нём отмечаю – продолжение следует.

Отправил курсантов к боцманам мачт, а сам полез в трюм форпика. Не думал, что нужен будет фонарик (купил бы) – приходится пользоваться телефонным. Кое-как, что-то видно. Вода из-под пластыря, конечно, подтекает. Но, это уже даже не течь, а именно – подтёк. Два погружных насоса лежат в сторонке – видимо, до более значительного уровня. Чугунные балластины, похожие на дрова для печки, как-то наклонились своей поленницей в сторону кормы (была некоторая продольная качка). Мне не очень понятно, почему они как-то не зафиксированы от смещения. Некие флоры есть – препятствуют падению в трюм, но, часть просто лежит в виде натуральных поленьев. Конструкция Игоря Майорова, для опоры домкрата, стоит вполне крепко. Но, капитан Михаил Петрович на совете у старпома сообщил, что становиться будем на левый якорь, чтобы меньше было непредвиденной нагрузки на правый клюз, а следовательно, вибрации при отдаче якоря и т.п.

В парусной продолжение возни с чехлом. Размеры его в помещении кажутся громадными. Но дело движется. Тубус из дакрона, охватывающий фланцы вала привода Девиса, оказался впору. Разрез этой стенки чехла усилил и на каждом отвороте нашил петли, чтобы можно было стянуть и было это не столь трудоёмко. Доступ перегораживают спицы штурвала.

Примерка чехла на кап привода Девиса

После обеда аврал – убираем марселя и брасопим реи. Уже палубные матросы и курсанты, чему-то научились, и укатывание парусов на всех мачтах идёт более-менее успешно. Но, с выравниванием реёв – всё та же бодяга. Боцман должен иметь лужёную глотку и видеть всё – что выбрать, что потравить. Алексей с этим справляется весьма успешно, но на фоке ему помогает и парусный мастер. У Игоря глаз намётан – он точно знает, кому, что делать в этой миллиметровой подгонке. Вот только курсанты этих микрон не чувствуют. То переберут, то слишком потравят. Я от мостика смотрю на реи и предполагаю свои команды исполнителям на снастях. Довольно-таки часто совпадают с реальными от боцмана или Игоря. Вспоминаю при этом незабвенного боцмана фока на «Седове» Николая Митрофановича (вечная память!), как он растолковывал мне взаимосвязь между брасами, топенантами, шкотами и т.п. («Так-так! Старший боцман на «Палладе», говорите? Ну-ну, посмотрим-посмотрим…», «… – Не любим косячки, не любим…», – это про укатку косых на бушприте). Умер, по информации, в конечном счёте, из-за ковидной прививки. Вначале рука отнялась – очень, говорят переживал: – а, как же охота? А, хозяйство дома? Куда же, я без руки… Вот так. Да уж, лучше бы и без руки, да остаться живу. Распрощались мы с ним в Мурманске очень тепло и сердечно. Ничто не говорило, что, навсегда.

Проливы Скагеррак и Каттегат (Дания)

26 сентября. Пролив Скагеррак. Это север Дании. Воздух 14 гр. Ветер не сильный. Море два балла.

Утро началось с непонятного моего заскока. Втемяшилось, что рабочий день и все построения – в 8 утра. Этакий рефлекс собаки Павлова, идущий от «Мира» и других, где всё так и начинается. Без пяти восемь объявил о сборе палубной команды. И прогуливаюсь на шкафуте в ожидании. Но, вместо боцманов и пионеров, с верхнего мостика голос капитана: «Н.А., а чего это изменён распорядок дня?» – Тут уж, я не понял и упёрся: «8 утра – рабочий день». Михаил Петрович очень тактично меня поправил, и до меня, вдруг, дошло. Объявил: – «Команду не числить».

Утром перехватил доктора Максима Александровича. Совет по поводу вымпела, а заодно помочь мне вытащить тяжёлый (уже) чехол. Примерили, всё совпало. В парусной, заодно признался, что что-то меня колбасит. Ну, а доктору только попадись. Замерил температуру и тут же намешал кучу порошков. Проглотил – через какое-то время отпустило. Наверное, следствие вчерашнего обеденного развода на палубе – показалось, что тепло – выскочил в футболке. А, оказывается, мы уже далеко от Африки, и не лето чай, а лютые скандинавы рядом. Получил в амбразуру…

Идём на юг, каким-то датским проливом. Дождь, то сильный, то слабый, и ветер, конечно, в морду. Дважды брасопились. После чая занялся в парусной – докторовы снадобья помогли. (Кстати, доктор наш, Максим Александрович Евсеев – настоящий доктор медицинских наук, хирург, профессор. И, вдобавок ко всему – великолепный одарённый художник. Его картина, посвящённая «Палладе», с изображением фрегата и самой богини – у меня дома на видном месте. И помимо всего – завзятый яхтсмен, увлечённый дайвингом и т.д. и т.п. Думаю, что его появление на «Крузенштерне», не случайно – морская душа требует своего выхода).

27 сентября. На выходе из пролива Большой Бельт. К утру прошли под мостом. Погода мокрая и ветренная. Голова, какая-то не очень бодрая, но жить можно. Аврал – поставили нижние марселя. Вполне возможно – с целью распугивать встречные пароходы. Движение судов имеет место быть и довольно активное. Нам они обязаны уступать дорогу и при виде большого парусника под парусами – соблюдать осторожность. Но, это мои домыслы – у капитана могут быть совершенно иные, свои соображения на этот счёт. Хотя бы, чтобы народ не застаивался и не скучал. Потому как, с утра засвистел ветер с дождём. На разводе учебный помощник рекомендовал боцманам отправить, кому места не хватило под навесами, в парусную для обучения устройству парусов и узлам.

Я закончил улучшать и укреплять чехол для этого красивого домика привода Девиса. Перед этим примерил с помощью подвернувшегося Максима Александровича – размеры удались. Пришил шнуровочную верёвочку на разрез стенки вниз от фланца (просто привязать – сопрут мгновенно), нашил люверсы на боковые стенки – притягивать к обухам на палубе. И всё получилось (сам себя не похвалишь…). А тут и налетела мелкая банда пионеров осваивать тайны узелков. Как в радостные тренизовские времена, тут же, им показал мгновенное вязание калмыцкого узла («Ух, ты! А, как это?»). Делай как я и всё получится. Но, у некоторых полный трамбл. Бывают невосприимчивые. Показал ещё несколько узлов, которые я называю – для дома, для семьи. Некоторые курсанты приходили и позже – уточнять правильное вязание (не все ещё потеряны…).

Неожиданно объявилась новая напасть: с кучей формуляров прибыли пионеры для подписи в моём там разделе. Формуляр – это целый альбом со многими страницами, отражающими обучение во время практики. Чиркнул две подписи и думал, что так во всех. Но, на следующей странице и следом за ней – ещё десятка три (начиная от моих тем по якорям, цепям и т.д. и включая множество такелажных работ). И таких альбомов – не слабая гора. Под конец расписывания уже перестал соображать – какая же у меня правильная роспись. Спас перерыв на чай, но после него – кое-как отделался. А ещё предстоит у другого коллектива заполнить то же самое. Интересный момент – у всех на экипаже, обучающих курсантов, есть персональные печати. Их ставят вместе с подписью. Долго не мог понять, что за печать от меня требуют практиканты, пока не догадался отправить их к Игорю Майорову – возможно, Привалов оставил ему. Так и оказалось. Да, по-серьёзному поставлен контроль за обучением курсантов на «Крузенштерне».

В конце дня уже после ужина – аврал: паруса убирать и укатывать. Ветер довольно сильный в правый борт. Взяли паруса на горденя и гитовы, обрасопились на фордевинд. Реи встали в линию ветра. Курсанты с матросами палубной команды пошли наверх по правым вантам. Своя особенность: любое действие с парусами и рангоутом – строго по команде мостика, причём одновременно на всех мачтах. Поэтому, после доклада боцмана о готовности, иногда приходится ждать других мачт. Командиров мачт здесь нет (м.б. они и есть в каком-то расписании, но пока не видел) – боцман мачты напрямую докладывает на мостик (уже упоминал, что глотку надо иметь лужёную). Авралом командует лично капитан. Я думаю, что этим даёт возможность своим помощникам отдыхать перед вахтой. Толку на авралах от командиров мачт (как и на «Палладе», «Мире» и т.д.) – никакого, а вот, не выспавшийся и уставший вахтенный помощник – это, более чем серьёзно.

Подъём на мачты производится не всей толпишкой с интервалом в метр, а по одному, пока первый не достигнет марсовой площадки. Начинает на неё подниматься и только тогда следующий начинает движение от палубы. В общем-то, всё верно – затор неизбежен при переходе на рей, народ останавливается на вантах, надо пристёгиваться, ожидать и всё такое. Так что, этот метод подъёма себя оправдывает, хотя некоторая замедленность в нём есть. Конечно, влияет специфика – чтобы попасть на нижний рей от марса, надо также, подняться по стень-вантам и перейти по переходным пертам. Народец начинает скапливаться на площадке – не у всех переход получается достаточно энергичным. На хореневских проектах всё гораздо проще, да и размеры, конечно, не те.

Укатали марселя относительно быстро и хорошо. Но выравнивание реёв – всё тот же нудный процесс. Снасти проведены так, что изменение одной, тут же вызывает изменение положения другой. Рей меняет положение и по горизонтали и вертикали. Его бейфут (место крепления к мачте) выполнен в виде поворотной рамы в двух осях. И, конечно, поймать точное положение рея с помощью брасов, топенантов, шкотов и гитовов весьма непросто. Я не вмешиваюсь с советами к боцману или Игорю Майорову, но внимательно слежу за их командами и исполнением. В начальной стадии выравнивания реёв всё, как бы понятно, и совпадает с моими соображениями – что делать. Но, вот начинается подгонка по миллиметрам и тут я в ауте. Всё вроде бы ровно, но Игоря что-то не устраивает – следует команда на топенант. И вновь летят на палубу с нагелей связки гитовов – подобрали топенант, другой потравили, на гитове слабина – подтянули, а тут и рей отреагировал, дело за брасами. Как в той песне, где конница погибла, т.к. у подковы не было гвоздя… Только успокоились, построились и боцман приготовился доложить на мостик, как оттуда донеслось: «Почему брасы фока не добраны…» И всё сначала…

28 сентября. Где-то в Балтийском море. Погода штормовая, ветер в корму, волна. До точки якорной стоянки 110 миль. У нас объявлен банный день. Тем не менее, рабочее время длится до окончания вечернего чая (который здесь называют полдником), после чего, видимо, та самая баня. И, конечно, я про этот банный день забыл начисто и объявил в положенное время о начале малой приборки. Уже я на этом попадался, что-то мне зудели про баню, а я никак в толк не мог взять, в чём же отличие от обычного рабочего дня. Но, запомнил, что приборку – не надо. И не объявлял. А тут, весь в кройке и шитье, и время некогда терять – машинально объявил, и был изловлен с поличным на месте. Вначале старпом, стоящий на вахте на верхнем мостике (Павел Евгеньевич – очень тактичный человек) поправил. Конечно, тут же прорезался АбгалдИр: «Команду не числить!» – (Караулит, что ли?). И тут же, он позвонил на мост – вздрючен ли, этот, покушавшийся на святой день? Старпом его утешил. Ну, а я пообещал, что в следующий раз не ошибусь, железно зная, что уже не представится.

И отправился в парусную, где уже половина нового чехла на штурвалы была готова. Но там, меня поджидали новые курсантские формуляры для подписи. Столько росписей я не делал никогда в своей жизни – впечатление, что только старший боцман занят обучением. Но, в принципе, так оно и есть – все вопросы на вахтенного и квалифицированного матросов, на которые они должны выучиться помимо основной специальности. Конечно, на квалифицированного им ценза в 18 месяцев не хватит даже по окончании училища. Но, на вахтенного – вполне, за этот рейс. А документ для дипломного отдела морской администрации порта – как подтверждение, что кто-то их учил. А, уж, как они прорвутся через компьютерный тест – вопрос ещё тот. А, кто сумеет, тому собеседование с вопросом – и, кто ж вас таких красивых учил? А вот кто! Весь формуляр в его имени. Теперь мне понятно, почему старший боцман Привалов Михаил Александрович, не пошёл в этот рейс. Я-то, буду далеко, во Владивостоке. А он – здесь, вот, рядом. (Утрирую, конечно. Обучить этот молодняк, интересующийся только своими навороченными телефонами, в условиях судна – нереально. Головой они кивают, а глазки такие чистые и ясные… Бухти студент, как космические корабли бороздят большой театр…– бессмертный фильм про Шурика). Но, нужда заставит – Дельту осилят (сборник вопросов на тестирование). А пока, после росписи, наверное, двухсотой, уже сам понял, что забыл, как вообще расписываюсь. Пальцы ручкой водят непонятно как – никак не вспомню, с чего подпись начинается… Ну, да ладно, печать закроет.

Чехол на привод отдал боцману второго грота Александру Викторовичу в эксплуатацию. Сразу его надели – пусть обвешивается. И тут же, начал чехол на сдвоенный штурвал всё того же привода Девиса. (Сам привод под капом, а управление после аварийного перевода с основного – вот этими штурвалами). Баллер с червячной передачей между ними закрыт красивым ухоженным корпусом, на котором также и аксиометр (указатель пера), и репитер гирокомпаса. Конечно, на стоянку всё это, надо чем-то прикрыть. Все чехлы здесь были, но в длительном ремонте, пока основные силы в отпусках и т.п. – уследить, куда что девается, наверное, непросто. Дело их изготовления несложное, но материала уходит много – две стенки с полукругом вверху соединяются сплошным куском шириной чуть меньше метра.

В какой-то момент легли в дрейф. Внизу в парусной, качает одинаково, что на ходу, что в дрейфе. Вышел на палубу и не сразу сообразил, что хода нет. Волна накатистая в правый борт. Где-то не обжатые люмики – уже по громкой информация, что вода попала. Т.е. достаёт до верхнего ряда иллюминаторов. Красивый ярко-алый закат в облаках с разрывами – предвестник непогоды. Сезон циклонов начался – дыхание северной Атлантики.

29 сентября. День рождения моей супруги. Связи, что была на «Мире», конечно нет. Но, меня уже столько не было дома за все наши годы, что все привыкли. Знаю, что Маша, конечно, помнит и, что-нибудь, они там с Мишей придумают. Ну, а от меня Любашке – печалька, что годы уже не идут, а летят, прямо-таки со свистом. Живём, пока живётся…

А мы в дрейфе. Примерно, траверз Гданьска, где живёт замечательный человек, конструктор многих больших парусных судов Зигмунд Хорень. Ответил мне на информацию ему о «Крузенштерне», с пожеланием успеха. Безусловно, Зигмунд – наш выдающийся современник.

С Зигмундом Хоренем на «Мире» – 2010 г.

Чехол на штурвалы, тоже не слабых размеров. Только длина между рукоятками почти два метра, между штурвалами метр, да в высоту всё сооружение два с половиной. И также, надо делать разрез до фланцев, там вырез и т.д. Всё сделал, примерил. Днём аврал – брасопим реи на крутой бейдевинд правого галса. Бросил свои дела с чехлом, отправился на палубу. Моего конкретного участия в этой суете нет – боцман фока полностью управляется. Для снастей хватает пионеров. Как обычно – выравнивание миллиметров и вроде успешно. Но мостику не понравилось, что фока-рей не лежит на вантах, т.е., не добран до упора. Игоря Майорова нет, боцман Алексей что-то попытался, но мостик опять не согласен. Для поддержки был вызван боцман второго грота, где брасопка уже закончилась.

Александр Викторович, громогласный, рычащий, виртуозно владеющий боцманским вразумительным языком, быстро вмешался в процесс. Оказывается, на лебёдке Джарвиса, которой брасопятся три самых нижних от палубы рея, есть отметка – два крайних стальных троса перехвачены узлом. И надо вращать рукоятки до появления этого места. Тогда фока-рей придёт точно к своему месту в этом положении. Остальные реи подбираются вручную и выравниваются по вертикали. (Лебёдка Джарвиса – весьма хитроумное устройство, из двух на каждый рей конусов, направленных вершинами друг к другу. На один конус наматывается выбираемый подветренный брас, а с другого сматывается наветренный. Таких пар – три, по числу реёв. Курсанты вращают рукоятки с каждой стороны лебёдки и через редукторы вращение передаётся на механизм. При необходимости имеется возможность ручной брасопки реёв, за счёт подвижных блоков. Ходовой конец позволяет, не трогая коренной на лебёдке, управлять положением соответствующего рея. Два стопора и блокировка редуктора обеспечивают неподвижность механизма).

30 сентября. Вспомнил хит Пиковского Павла – «Я вернусь в сентябре…». Вот, почти и близко. Дрейф чуть южнее вчерашней точки. Шторм утих, море два балла, воздух 14 гр. Швартовка послезавтра – надо узнать, когда мой контракт заканчивается для заказа билета. А пока ещё время есть на завершение чехольной компании. Поступил заказ на чехол для марса-фальной лебёдки фока. Если дёргать не будут – успеть можно. (Наверное, когда узнают другие мачты – тоже захотят. Но тут вступает временной фактор).

Сломал за всё шитьё три иглы. Как всегда – лучшее враг хорошего. Нет, чтобы оставить в полученном виде – внедряется тупая мысль: – а, вот, здесь я усилю… Место, конечно, почти под подъём лапки в 25 мм, но материал мягкий – полубрезент, ранее получалось. Вроде, и сейчас должно. Но, он, как не удерживай – неожиданно сползает со стола и иглу в 6 см длиной отводит на удар в челнок. Всякий раз вспоминаю все свои столы-плазы в парусных мастерских, где всё на одном уровне. Но, тоже, случалось. Так или иначе, на штурвалы привода Девиса чехол готов. По всякому пытался придумать, как стягивать внизу, но не хватает люверсов. Пришлось подвернуть и через шаблон в виде кончика в 12 мм – прошить. Его выдернул, но оставил проводник, чтобы боцман мог втянуть свою верёвку.

На стене слева от машины всякие надписи с пожеланиями «Крузенштерну», парусному мастеру и автографы известных людей, побывавших в мастерской во время разных своих плаваний на судне. Вдруг, бросилось в глаза – надпись, чисто по Бендеру из знаменитой книги Ильфа и Петрова, что Коля и Ося тут были. И оставлены координаты учебного заведения, фамилии и дата. Буквально вчера. Т.е. пионеры проникли в парусную и тоже, посчитали себя, уже достойными личностями. Но, однако, нос – не дорос. Через руководителя практики заставил всю эту клинопись убрать. Детки извинились.

Автографы в парусной. Вверху тренажер для укатки прямых парусов

На собрании экипажа капитан сообщил время швартовки в Калиниграде, порядок рабочих дней во время стоянки и нахождения здесь курсантов. Штатный экипаж на борту до последнего курсанта. Т.е. до 22-го октября. Наверное, я, тоже – надо уточнить. Привалов в отпуске, где-то по ноябрь.

1 октября. Дрейф всё в том же районе. Воздух 12 гр. Ветер 6 м/с. Море 2 балла.

Лоцман назавтра в 3 часа ночи у приёмного буя. Вот и подошёл к финишу мой рейс на флагмане парусного флота. Не особо много я сделал в должности старшего боцмана, но уж, как мог, при получившемся распределении. В первые дни, вообще, толку от меня было мало, но сам принимал участие в палубных работах на баке. Когда дело дошло до винтовых стопоров – буквально сразу, перестал оглядываться на боцмана фока и сам занялся их расхаживанием. Пришлось применять и домкрат, и цепную таль, и разные приспособления, пока всё это дело не заработало как надо. И с того момента, пользуясь своим разводом рабочей смены, каждый день назначал курсантов на проворачивание и смазку. То же самое, последовало в отношении ленточного стопора марса-фальной лебёдки фока. Уж это – прямое дело боцмана мачты. Но, у боцмана всяких забот не меряно, в принципе можно понять. Расходили и этот ленточный стопор. Дошла очередь и до ленточных стопоров брашпиля. Правый стронуть в одиночку было проблемой. И вращать маховик, также нелегко. Добились лёгкого вращения. Хотя, страгивание, так и осталось непростым, но по крайней мере – одним человеком.

По мере информации, сам принимал участие в ремонте и настройке защёлок замков на трёх дверях наружного контура. И сами двери приподняли на дополнительную шайбу. Устранил некоторые мелочи в санузлах, до которых руки не дошли у непосредственных лиц (по принципу – до балды…). Изготовил на вентиляцию в помещении вентиляторной под полубаком плотный переходник-тубус на фланцы (был до этого какой-то тряпично-полиэтиленовый ужас…). На кондиционер, что под трапом на верхний мостик, сделал чехол из водонепроницаемой материи. Рефмеханик, наверное, думал, что я забыл и был приятно удивлён. Меж прочих дел составил план-конспект на все четыре, порученных мне темы, занятий с курсантами. Вряд ли, кто подобным из боцманов, здесь занимался. Не знаю, скопировал ли, учпом с флешки это дело – пригодилось бы, как отчётность его планов. И, конечно, провёл эти занятия с пионерами. Думал, что по каждой теме должно быть отдельное, но оказывается – каждой учебной группе надо всё сразу. Пришлось на ходу перестраиваться. (…Знаете ли вы, что такое абгалдИр?… Вместо этого пижонства, лучше бы объяснил, что всего три учебные группы и довести им надо, каждой, всё за одно занятие).

Отдельная история с борьбой за живучесть в форпике. Втроём мы никак не могли поместиться в этом стальном треугольнике – Игорь Майоров и боцман фока Алексей, плечо к плечу, прессовали течь пластырем. Но обеспечивать их подачей необходимых материалов довелось мне, и, некоторые мои действия, думаю, были кстати.

Через некоторое время наступила очередь чехлов на кап, штурвалы, марса-фальные лебёдки и т.п. Продолжается и по сей день (видимо, пока не закончится рулон парусины). Здесь, в своей стихии, да ещё на настоящей машине для тяжёлых материалов, и с хорошими нитками – успех обеспечен. Были и ещё, какие-то мелкие свершения, но так или иначе, нельзя сказать, что провёл рабочее время в праздности и руками в карманах. Единственное, что меня доставало и продолжает по сей день – объявления четыре раза за день по громкой связи для палубной команды и рабочей смене курсантов. Вообще-то, щёлкать этими кнопками по распорядку дня – дело вахтенного помощника. Какая уж, тут привязка старшего боцмана – не очень понятно. Но, у всех – свои традиции.

2 октября. Только оделся в третьем часу ночи на якорную вахту, как постучался 4-й помощник – будить. А тут сразу и вызов от капитана по рации: бак – мостику. Ответил, что старший боцман на переходе к баку. Капитан поправил – Вы сейчас и есть бак, так и отвечайте. Вышел к брашпилю – темнота, хоть глаз долой! А мы, уже на ходу. Значит лоцман на борту и огни его катера я успел заметить на своём перемещении. Отдал винтовые и ленточные стопора – оба якоря к отдаче готовы. Хорошо, что Игорь Майоров с вечера приготовил ломики под рычаги якорных машинок и плетёные маты под них. Мне осталось только отдать гайки с контрящих болтов и проверить лёгкость их извлечения. Доложил на мостик о готовности обоих якорей к отдаче и что сам стою на отдаче левого якоря. Движение по каналу мимо Светлого и Балтийска в Калиниград. Идти около трёх часов. Мимо знаки латеральной системы управления движением судов на фарватере (слева красные огни, справа зелёные). Справа по ходу – заросшая деревьями коса, почти на всём протяжении. Слева освещённые участки берега, какие-то строения и т.д. Прошли мимо знакомой набережной посёлка Светлого. Когда-то, ещё в 2007-2008 гг. стоял «Мир» здесь в ремонте.

Скоро понял, что замерзаю – ветер встречный, на полубаке укрыться от него негде. Эдакая носовая фигура… Кто-то выполз на бак с телефоном – попросил принести вторую куртку. Надел поверх первой – сразу жить стало легче. Зимнюю шапочку (Лёвкин презент от школы Морской практики – натянул прямо поверх кепки, на уши и шею. Совсем хорошо). Конечно, появилась связь – поговорил с Машей. Меня ждут прямо-таки, вот и сразу. Но, объяснил, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги. По информации старпома, их родной боцман Привалов выходит из отпуска 2-го декабря, а там на усмотрение капитана или что-то в этом роде. У курсантов практика продолжается по 22-е октября. Тут уж, как решит Академия. У многого народа палубной команды контракты по это число. М.б. вспомнят и про меня. Во всяком случае дёргаться и спешить некуда.

Вот и знакомый причал Рыбного порта. Буксиры с двух сторон обняли «Крузенштерн», подвели вплотную – осталось подать шпринги, продольные и прижимы. Вернулись. Власти, ждут на берегу. Наш народ в нетерпении сучит ножками – местным хочется домой. Ну, а для меня – совсем как в бытность на «Мире» – рейс продолжается, хотя и у берега. Спешить некуда: на корабле – дома!

Автор: Абрамов Николай Александрович
– временный, но, тем не менее,
старший боцман барка «Крузенштерн».
3 октября 2024г. Калиниград

Крузенштерн остался в сердце…

Всем – здоровья, удачи и успехов!

Примечание:
1. Фотографии в тексте можно увеличить, для этого надо навести на фотографию курсор и щёлкнуть левой кнопкой мыши.