Рейс 129. Владивосток — Сингапур — Бруней (декабрь 2014 — март 2015)

Автор: Абрамов Николай Александрович

Паллада – это имя!

«Паллада» входит в пролив Босфор Восточный
между островом Скриплёва
(главный входной маяк Владивостока)
и мысом Басаргина.

Содержание

Часть 2. Сингапур — Бруней — Далянь — Владивосток

2.6. Пасха и День Космонавтики

Часть 1. Рейс на Сингапур

1.1. С «Мира» на «Палладу»

В силу неких обстоятельств, в которых я сам проявился не лучшим образом, я оказался на «Палладе» в должности парусного мастера и чувствую, что крепко здесь подзастрял.

Началось это перемещение сюда еще в ноябре 14-го года. Вернулся с Машей и Мишей в СПб из Черногории, где закончился сезон активного извоза туристов на круизной яхте, на которой два месяца я был капитаном. Этот небольшой период, безусловно, достоин отдельного повествования (может быть руки дойдут).

В общем, всё там было для меня замечательно: природа, погода, обитание на яхте и всякая возня с её прибабахами, извоз всякого народа по красивейшим окрестностям, весьма доброжелательные местные жители, тёплое море. Хотя Боко-Которский залив, а особенно Которская бухта, как-то к морю не особо имеют отношение: соединены с Андриатикой достаточно узкими проливами. После проливных дождей вода на поверхности сильно опресняется от 4-х речушек, текущих с гор и прилично охлаждается. Наблюдается интересное ощущение, когда подныриваешь под этот слой – ниже вода кажется не просто тёплой, а очень даже горячей. Вот уж точно: голова в холоде, а ноги в тепле.

Всё там было хорошо, если бы не дикая скука по вечерам, когда извоз закончен, южная ночь схватила всё своим мраком, колокол на звоннице собора Св. Трифона монотонно отбивает свои ежечасные склянки. Конечно, в Старом городе за крепостной стеной кипит своя жизнь – сотни кафешек и прочие лавки заманивают туристов. Но всё это для постоянного жителя, типа меня, хорошо лишь почти одноразово, да с друзьями, что было весьма редко. Выручал интернет, благо местный модем действовал. На фоне этого в голову постоянно лезли мысли о своей былой работе на «Мире», о привычном там, образе жизни и т.п. Как мог, боролся с этими мыслями, убеждая себя, что всё это в прошлом. В принципе, где-то месяца через полтора, как мне показалось, наконец-то, успокоился.

Из Петербурга с помощью Маши и Миши вывезли от Коли Культенко, хранящиеся у него в квартире мои вещи с «Мира». Поразительно, откуда что и столько – набралось! Хорошо, что из Соснового Бора подъехал Валера Колесник – мой старинный друг, начиная с училищных времен. И всей этой ватагой во главе с Колей Культенко, загрузились в отдельное купе скорого поезда. Коля Культенко – мой старинный приятель, начиная с техупровских времен, такой скромный электронный гений, некогда починивший нам УКВ-связь на яхте «Пульсар» перед походом в Манилу. Иначе, мы вообще, оказались бы без всякой связи, потому как КВ-передатчик приказал долго жить. Точно также, Коля мгновенно ввёл в строй экран моего заслуженного ноутбука, на который я махнул рукой и отдал ему на запчасти.

Все мои действия располагали к осёдлости моих вещей, а сам я уже подумывал о возвращении в Черногорию через один-два месяца. По каким-то моим соображениям, работа предполагалась в течение года. Но я оказался не прав в этом, потому как в ответном сообщении было сказано, что меня ждут в конце апреля. Т.е. сезонный принцип работы. Такой почти полугодовой перерыв меня никак не устраивал – убивать время – никак не в моих привычках.

Неожиданно поступила информация, что меня очень хотели бы видеть на «Палладе» парусным мастером. Оказывается, на эту должность так никого и не приняли, с тех пор, как ушел с неё по семейным соображениям, отдавший этому делу 20 лет, Александр Владимирович Дерябин – старейший парусный мастер. И я почти согласился, тем более, что выход планировался на 20 января – вот уже, почти что, скоро.

Но, мысли о «Мире» не покидали. Жаль было, что парусная мастерская и всё там – попадёт в другие руки. Была информация о том, что есть некто, пытающийся попасть на это место, шапочно мне известный. И, пока я в промежутках, между размышлениями с извечным русским вопросом, прошел медкомиссию на всякий случай – неожиданно мне позвонил из Росморпорта, на который стал замыкаться «Мир», один его кураторов. Энергично предложил не валять дурака, а лететь на «Мир», где меня ждут. В принципе, меня не надо было уговаривать. «Паллада», с выдающимся капитаном Николаем Кузьмичем Зорченко, конечно, здорово! Но, тем не менее – чужой монастырь. Со своим уставом, привычками, распорядком, требованиями, особенностями вахт и т.д. и т.п. Привыкать как бы по-новому, что-то уже и не хочется. И я без особых колебаний согласился с предложением вернуться на «Мир».

Далее, буквально через день, когда я весь уже в сборах и мыслях о предстоящем перемещении, неожиданно получаю по электронной почте сообщение: «Мастеру от подмастерья! Принят на «Мир» парусным мастером. Пожелай что-нибудь!» И подпись некоей личности, очень шапочно мне знакомой. И более известной в яхтенных кругах взрывом газа на круизной яхте «Натали» класса «Бенету», принадлежащей Сбербанку, на которую этого деятеля взяла капитаном директриса местного отделения. Взрывом оторвало полностью палубу вместе с рубкой. Как раз в этот день, экипаж «Надежды» после рабочего дня на катере возвращался в гавань. Мы увидели, как автокран с причала поднимает из воды что-то бесформенное и в своей спешке не придали этому значения.

Яхта затонула у причала гавани Морской академии, а тело, находящееся в эпицентре – как ни странно – почти ничуть не пострадало. Во всяком случае, в больничке он пробыл совсем недолго. Я его случайно встретил довольно скоро после этого случая и помню торжествующее: «Не дождётесь!» Да живи, ради Бога! Но, недаром говорят, что есть некий контингент людей, притягивающих к себе разные неприятности и что, самое ущербное – втягивающие в эту орбиту других. То, что у этой личности были свои незадачи, связанные с неудачными перегонами каких-то яхт, были слухи. А вот, директрису отделения банка, лишившуюся дорогостоящей яхты, в дальнейшем постигла очень печальная судьба, связанная с пожаром и трагической гибелью подчиненных в одном из арендуемых помещений. Был суд и реальный срок, как не обеспечившей безопасность. (На мой взгляд – всё та же игра в стрелочника).

Вот и я подвернулся под виртуальный контакт с этим телом. И растерялся. Что происходит? И допустил ряд непродуманных действий. Позвонил главному боцману – уточниться, что там за обстановка. (А у нашего Игорька, наконец-то, с моим уходом, пробил звёздный час – вернули его на эту должность после лет пяти пребывания в опале на фок-мачте боцманом). Конечно, услыхав мои намерения о возврате – он реально опасался – не собираюсь ли его подсидеть. И наговорил мне некоторой информации, на которую я купился. И подумал, а на что я собственно рассчитывал? Что после своего увольнения (собственного, а не по воле Росморпорта) – меня будут ждать при возвращении райские кущи? Идти палубным матросом? Или даже боцманом мачты? Росморпорту – лишь бы укомплектовать, хоть кем, главное, чтобы соображали в парусном деле. Как мне когда-то говорил кадровик при приёме меня матросом на «Надежду»: «Главное – зацепиться, а там разберёмся». Уж не повторяется ли история по-спирали? Что-то поздновато начинать.

И вместо того, чтобы позвонить своему приятелю – старшему механику для уточнения этих вопросов (из администрации больше на борту никого – судно на ремонте в Светлом) – я задумался о «Палладе». Позвонил капитану – Николаю Кузьмичу. Тот обрадовался, пообещал дать все необходимые указания, чтобы меня встретили без проволочек, освободили каюту и т.п.

И – шаг на новое место был сделан. Действительно встретили приветливо. Оформили в отличие от прочих моих кораблей очень быстро. Опекал меня при путешествии по Дальрыбвтузу Саша Дерябин, бывший парусный.

Конечно, я был на «Палладе» и во время своих яхтенных путешествий, во время заходов на «Надежде» в одни и те же порты Японии и Южной Кореи и позже, когда они иногда стояли во Владивостоке. Знаком был и со старшим боцманом Юрой Сидоровым. Тот мне показывал новую палубу после её замены в Даляне и жаловался на нерадивость китайских рабочих. Видел и то, что швейная машина для ремонта парусов находилась в учебной аудитории, что меня еще в те времена весьма удивило. Из своего опыта я просто не представляю, как можно заниматься ремонтом паруса вне парусной мастерской.

Однажды меня попросил капитан известной во Владивостоке научной яхты «Искра» отремонтировать им большой грот. Стояла яхта на территории «Дальзавода». И, то ли мне, то ли им, что-то мешало воспользоваться парусной мастерской на «Надежде». При этом они давали свою швейную машину, которую возили с собой на яхте. Мой старинный друг по бесчисленному количеству яхтенных гонок и походов Евгений Викторович Муравьёв нашел место в одной из своих лабораторий, где мы разместили эту швейную машину «Минерва» с её столом, к которому подвешен двигатель. Как оказалось, электромотор был трёхфазного тока и с немалым трудом мы нашли возможность его подключить к питанию.

Когда принесли парус, я понял всю сложность ситуации. То, что вместо чистого пола в парусной, пришлось разместить эту груду белоснежного полотна на бетоне с пятнами мазута и весть чего еще в этом помещении – это были еще мелочи.

Рассмотрев порывы, стало понятно, что необходим запасной дакрон на длинные заплатки и всевозможные усиления. А вот где его разделывать – больше никакого стола или чего-то подходящего не было. Как не было рядом терморезака, розетки, измерительного инструмента, двустороннего скотча, карандашей для разметки и еще многих мелочей, которые должны быть под рукой.

Но самое главное – парус невозможно подать к машине. Он должен быть на одном уровне с ней, чтобы не топорщился, чтобы накладки не отлипали от намеченных мест. Не тянуть своим весом за иглу, поломка которой в противном случае гарантирована. Или надо кучу помощников, из которых кто-то держит парус, кто-то следит за скотчем и т.п. Так что, как они там управлялись в аудитории, где курсанты то слушают лекции, то учатся морскому делу, то просто проводят время – очень было непонятно.

И вот – 15 декабря 14-го года – первые шаги по «Палладе». Несмотря на зиму, паруса не срезаны, но хорошо укатаны и накрыты штатными чехлами, защищающими их от солнца. И на «Надежде» и на «Мире» уже давно эти чехлы не применяются. Достаточно специального на парусе рукава-чехла, который находится у верхней шкаторины и выполняет при укатывании паруса ту же роль. Почти все чехлы, хранящиеся без надобности на моих прежних судах, были пущены в дело на всевозможные надобности: обвесы леерного ограждения, какие-то тенты, подарочные вымпела и т.д. А здесь на «Палладе», я впервые увидел классику того, как конструктор видел защиту парусов от солнечного воздействия. Вначале к привязному метал-лееру на рее привязывается чехол (также как парус, только ширина чехла всего 60 см), а уже поверх него вяжется сам парус. При укатывании привязанный чехол накрывает парус и крепится теми же обводными сезнями. Так что здесь, традиции хранятся.

Швейная машина «Глобал» с длинным вылетом, когда-то купленная в США за приличные деньги – как стояла в аудитории, так и стоит. Наверное, купили её от безысходности – не было машин для тяжелых материалов. Подъем лапки всего лишь 5 мм и применяемая игла – 40 мм (в отличие от «мировской», где иглы длиной 70 мм). Особо на такой машине по ремонту тяжелых парусов не размахнешься. Но надежно укутана защитным чехлом с грозной надписью поверх его, в адрес любопытных кадетов, что цена её со многими нулями американских долларов. (Вообще-то, меня гнетут сомнения, что современный кадет склонен к техническому любопытству).

Понятное дело, машина после ухода парусного мастера не использовалась. Электрическая розетка на 380 вольт выведена тоже в аудиторию – к ней машина подключается своим отдельным кабелем. Т.е. её (машину) выкатывают на середину, подключают и т.д. На мой взгляд – достаточно абсурдно. Машина должна быть в готовности к работе постоянно. А как свёрнутые паруса в аудиторию заносить? Только в растянутом виде? Это сколько же надо народу? А на перестое, когда курсантов нет? Но, видел фотографии в документации, что на учебных столах расстелен рваный парус, машина на преподавательском месте и явно будет что-то шить. Т.е., каким-то образом, её всё-таки использовали. Мазохисты, однако!

На полу, возле машинного стола лежали весьма приличные листы фанеры, на которые я сразу положил глаз, полагая, что именно они предназначены для подложки под ремонтируемый парус. (Забегая вперёд, скажу, когда главный боцман увидел, на что они пошли, от инфаркта его спасла только былая армейская закалка).

1.2. Парусная

Следующий этап моего явления «Палладе» – посещение парусной. В ней я ни разу не был и, не сказать, что испытал какой-то шок, но некоторую оторопь и дрожь однозначно. Аналогично надеждинскому, массивный трап ведёт вниз. Впритык к нему на обрешетнике, поверх палубы, почему-то, как-то наискось, стоит стол страшного вида с не менее жутковатой швейной машиной. Явно промышленного образца, но с коротким вылетом. Куча каких-то проводов и веревок опутывают это, непонятное пока, сооружение. За машиной застрял в палубной решетке кособокий стул, на спинке которого висит старый овчинный полушубок. Вначале я подумал, что для комфорта работающего на ней – не сразу дошло, что холод в парусной – просто собачий.

Сразу за спинкой стула начинается большой стеллаж от борта до борта и до носовой переборки. На нём и под ним – груды парусов с разной мелочью типа тентов и каких-то обрезков. Забита до упора и нижняя часть и верх до самого подволока. Паруса не укатаны штатно, а завёрнуты в трубочку по верхней шкаторине, связаны шкертиками и уложены или затолкнуты в эти пространства некоей гармошкой.

Справа, почти вплотную к боку трапа стоит самодельный колченогий стол из какого-то древнего фанерного щита на ножках из обрезок вагонки. Весь завален картонными ящиками с чьими-то вещами, древними остатками начала компьютерной эры, и всё это до потока и до борта. Под столом – то же самое.

Но вдоль борта идут массивные, надежно скомпонованные стеллажи-верстаки до вот той площадки в носу, на которой куча парусов и тряпья. Справа всё на них завалено чьими-то вещами. Слева лежит кое-как укатанный гигантский по своим размерам грот из дакрона весом 650 грамм. Этот комплект парусов, пошитый для «Паллады» в 2000 году я хорошо помню. Они его подняли на мачты перед гонкой с «Надеждой» из Окинавы до Пусана (ок. 800 миль). «Надежда» выиграла с большим отрывом. Паруса, из большего, чем по проекту веса дакрона, на слабых и средних ветрах не очень-то себя показали.

В корму от трапа по обоим бортам – штатные стеллажи. Точно такие, которые когда-то были на «Надежде» и так нас всех замучили доставанием из них парусов, что помнится до сих пор. Боцман Андросов, побывав у меня на «Мире», срезал болгаркой все эти стойки и сейчас у них места более чем достаточно.

В этих же стеллажах паруса, укатанные трубкой, уложены по всей длине стеллажей вдоль борта. Каким трудом это далось – остается только догадываться. На правом борту – буквально запрессованные – паруса тяжелого комплекта, старые вёсла от былых катеров, и куча всякого хлама, старья, обрезков досок, и прочего, включая две ножные швейные машины, видимо доставшиеся от чьих-то бабушек.

И видно по всему: рука человечья много лет не трогала эти залежи. В общем, Плюшкин плачет и завидует. Главный боцман Юра Сидоров попросил изготовить чехол на учебный пластырь, хранящийся тут же (из обрезков старого материала типа кожзаменителя). Но предупредил, что швейная машина, здесь стоящая, когда-то в шторм кувыркнулась вместе со своим столом и работает она или нет – под вопросом. И кто-то её пытался чинить. В общем, что-то близкое к варианту: иди туда, не зная куда. Найди то, не зная, что. В машине оказалось разбалансировано всё. Игла не попадала в челнок, с которым я имел дело только в бытность свою на «Надежде». Но рано или поздно всё вспомнилось – довелось копаться с древней надеждинской «Минервой» достаточно много времени. Со скрипом, с подвизгиванием – но, заработала.

От холода в парусной (температуру внутри можно оценить по замерзшей воде в бутылке) кожзаменитель, похожий на толстую синюю клеёнку, стал вести себя как кусок жести. И вообще, всё это представляло из себя чехол для паруса (на «Надежде» тоже такие применялись). Пришлось распарывать, притопывая ногами, потому как пальцы уже зашлись от холода. Машина, в отличие от «Минервы» – однострочная (не зигзаг). После моей регулировки, худо-бедно, нить пошла практически без пропусков. Проблемы были с натяжением нижнего шва, но настроить более точно в этом жилище для эскимосов – было никак невозможно. На примитивном столе, с которого убрал часть хлама, всё-таки удалось выкроить из синей жести, что-то похожее на чехол (длина почти 4 метра) и пришить боковые заглушки из дакрона.

Нашлись люверсы и просечка – уже затупленная изрядно. Как оказалось, подложкой для неё служил цинковый протектор, вместо свинца. Набил 20 люверсов, используя тот же протектор, чем окончательно добил просечку. (Цинк только кажется мягким). С помощью этого чехла удалось избавиться в парусной от учебного пластыря. Упаковали в синий чехол и оставили на столах в аудитории, где он и по сей день. А «сей день» – уже 4-й ходовой на пути в Сингапур. Т.е. прошло 4 месяца.

Одевался для работы в парусной, как полярник в Антарктиде. И всё равно ноги застывали. Парусная расположена одинаково на всех фрегатах проекта Зигмунда Хореня – подволок ниже ватерлинии, т.е. под водой. А зима 14-15-го года во Владивостоке выдалась весьма холодной по местным меркам. Льдом периодически покрывалась бухта Золотой Рог, что бывает нечасто. Так что, внутри температура чётко держалась ниже нуля градусов (судя по замёрзшей воде).

Но, взялся за гуж… Первым делом с помощью палубной команды перетащили все паруса с носового стеллажа (похожего на сценическую площадку) в кормовую часть помещения. Под стеллажом остались еще два паруса – грот и фок, также уложенные (а, скорее – брошенные, змейкой под него). И стал думать – что же дальше.

Самодельные такелажные тиски

Взял свой электрический лобзик, приобретенный когда-то на блошином рынке, где-то в Германии. И вообще, весь инструмент использовал только свой из дома: эл. дрель, ножовку, отвёртки, свёрла, гвозди и шурупы, электроудлинитель и прочее. Из местных инструментов, что удалось найти – молоток, клещи, ножовка по металлу и, пожалуй – всё. Опыт есть – на новом месте, что-то спрашивать и просить – никогда не знаешь, на кого нарвёшься. Боцман Юра дал свою большую отвёртку, когда потребовалось в швейной машине отдавать зажимные болты для регулировки.

Отчертил на настиле стеллажа линию реза, так, чтобы по краям оставались столы типа верстаков. Доски, из которых сделан настил – 40 мм толщины. И сверху накрыты прессованным картоном, приколоченным гвоздями. Дело упрощалось тем, что доски были расположены вдоль борта, и важно было найти между ними стык, по которому и резать. Длины пилки хватало на их толщину. Пропилил вдоль до поперечной линии реза. Сложность была в перепиливании опорных досок под настилом. Это пришлось делать снизу обычной ножовкой, лёжа на парусах. Далее, дело сложнее – пилить доски у носовой переборки – поперёк. Но рано или поздно – победил.

Осталось приподнять эту вырезанную площадку и что-то с ней делать. Вес у неё – неподъёмный. Помощников никаких нет, потому как судно приковано к берегу, какой-то народ мелькает, но кто они – пока мне неизвестно. И занимался я этой реконструкцией на своих пожарных вахтах, приходящихся на выходные дни. И в принципе – за две пожарки – одну в воскресенье, другую в субботу и проделал львиную долю задуманного.

Какими-то примитивными рычагами, подобием веревочной тали – задрал отрезанную часть градусов под 45. Оторвал покрытие, вооружился молотком и мощной боцманской отвёрткой. Поотшибал все доски, прибитые здоровенными гвоздями к поперечным балкам. Образовалось неслабое пространство, где можно будет разместить большую машину из аудитории и однострочную бедолагу. Перекидал оторванные доски за трап. Чьи-то ящики с вещами и всякий хлам бесцеремонно запрессовал на правый верстак. Несколько взмахов молотком и примитивное сооружение типа стола перестало существовать. На это место перетащил стол с машиной от трапа.

Возникла проблема: что делать с парусами, которые оставались лежать под настилом? Не много, ни мало – это фок и грот, судя по биркам. Деваться некуда – помощников нет. Понемногу растягивая эту скрученную колбасу (оба паруса по передней шкаторине по 26 метров!) – кое-как затолкал оба на паруса, уже сваленные в левом проходе от трапа. Наконец-то освободилось пространство от трапа до носовой переборки. На палубе – обрешетник, как в бытность свою на «Надежде». После «Мира», где в парусной настелены доски-пятидесятки, эта убогость режет глаз. Обрешетник страшен тем, что если упала какая-то мелочь типа иголок или винтиков при ремонте машин – найти их проблематично. Поднять решетки почти невозможно – обязательно, какая-то часть их будет придавлена парусами, тентами и т.п. Набивается под них в достаточном количестве пыль, обрывки ниток и прочей какой-то махры. Не приведи – попадание случайной искры – растопка еще та! На «Надежде» я, в конце концов, весь обрешетник закрыл фанерой, линолеумом, досками и тому подобным материалом. И сейчас долго раздумывать не стал.

Листы фанеры в аудитории рядом со стоящей там швейной машиной, однозначно – мои. Но как дотащить? Толщина 16 мм, габариты около 2×2 метра. Одному не ухватить. Поиски кого-нибудь во время пожарной вахты на новом судне – почти бесперспективны. То ли по каютам шхерятся, то ли, вообще, никого нет. Спустился в ЦПУ. Усталый моторист, что-то читает. Деваться некуда – попросил помочь. Моторист Вася для начала поделился со мной диагнозом своего радикулита и еще отдельными проблемами, но узнав, что всё это рядом – согласился. Перетащили два листа, поблагодарил помощника и разместил их на обрешетник. Как раз от борта до борта – остались незакрытые места под верстаками. Сразу стало перемещаться гораздо удобнее. Перед трапом, как раз, хватило по ширине крышки бывшего стола, которая собственно, представляла щербатый лист фанеры почти такой же толщины, что и листы из аудитории. На незакрытый участок у правого борта нашел еще какую-то широкую доску объявлений. Теперь можно приниматься за стол-плаз. Он должен быть по высоте заподлицо со столом большой машины. Следовательно, следующий этап – перенос в парусную машины из аудитории.

Сделать это можно только в разобранном её виде от стола. Снял голову (так называется сама швейная машина, стоящая на столе). Веса она неподъемного, хотя вроде бы и не громоздкая. Но – осилил, переложил её со стола на пол. Остался стол с закрепленным на нем двигателем. Стол в свою очередь на металлической раме. Тоже надо разбирать. Выкатил это сооружение на более свободное место. И начал отдавать крепежные болты. Кроме последнего все отдались легко. Последний, еле удается крутить ключом. Не мог понять, почему же так? Пока не отдалась последняя крутка, что скрипнуло и, съехавшей со станины, тяжеленной крышкой, с подвешенным к ней двигателем, меня припечатало к ней. Теперь понял! Наклон палубы в аудитории способствовал закону земного тяготения. Поэтому, последний болт и держал на себе всю тяжесть. Положение, однако, хуже губернаторского! Хорошо, что собственную голову не придавило. Помощи ждать не приходится – кое-как выцарапался из-под крышки, опасаясь, как бы двигатель не придавил мне, что-нибудь такое, жизненно важное. Но, обошлось!

Очень удачно подвернулся матрос Эдик, сменившийся от трапа. Перенесли с ним в парусную все эти компоненты и кое-как допёрли туда же голову. Собрать всё это и раскрепить на новом месте было уже делом техники. Монтаж стоек, на которые пошли доски от бывшего настила, для нового стола-плаза – не представил особых проблем. Опыт уже был. На новый каркас были уложены листы всё той же фанеры, доставленные на очередной пожарной вахте из аудитории. Для однострочной машины перепробовал массу вариантов размещения её стола, но, в конце-концов, поместил её в правый угол между верстаками носовой переборки и правого борта. Оказалось – оптимально. Вместо колченогого стола справа – разместился стол из той же красивой фанеры. А проход между ним и основным столом перекрыла съёмная плита. Пока, за ненадобностью большого пространства, её сдвинул в сторону.

Промежуток от основного стола до трапа перекрыла еще одна плоская штука, с опорой её на ступень трапа и сам основной стол, на котором специально был оставлен выступ под это дело. Также, пока за ненадобностью, эта плита убиралась под крышку стола на специальные направляющие. А на правом верстаке угол между двух машин перекрывала откидной фанерный щит с опорой на крепежный фундамент большой машины. В откинутом состоянии – опирается на пиллерс.

По образцу парусной на «Мире» сделал на носовой переборке три крепления для рулонов дакрона. А чтобы удобно было с ними работать – пространство между переборкой и столом большой машины перекрывалось отдельным лёгким щитом (благо, их тут для непонятных целей достаточно). На время отсутствия в нём необходимости – этот щит располагался на большом столе-плазе перед машиной, ничему не мешая. Содранные с былого стеллажа листы оргалита положил на стол-плаз, чтобы пока не повредить его красивую поверхность.

Под стеллажами разместились выдвижные ящики для всяких мелочей, созданные из подручных средств. Сами стеллажи левого и правого борта, а также у носовой переборки, выложил серым ковролином, найденным здесь же. Не столько для красоты, сколько из опыта, что по нему не скользят разные мелочи. Здесь же на носовом верстаке разместились тиски и наковаленка. А на борту слева, обтянутом куском старого дакрона, разместились в своих креплениях разнообразные инструменты.

Временно положил на новые столы куски дакрона от старых парусов (нет ничего более постоянного – прописная истина!). Всё равно больше некуда. По правому борту – свалка из непонятно чьих-то вещей, каких-то книг по психологическому совершенствованию (сразу напомнило одного субъекта) и всякого хлама из старых компьютерных ящиков, древних магнитофонов, пакетов с ветошью. Висит на плечиках чья-то одежда – похоже кадетов, которые её тут бросили. Александр Владимирович, как говорят, постоянно набирал бригаду для ремонта парусов на мачтах – вот они тут и обживались. Ну, в этом плане мы с ним – антиподы. Кадетам в парусную – только по вызову. Уже обжигался на этом простом народце.

В очередной раз в парусную зашел капитан Николай Кузьмич Зорченко. Всегда поздоровается, спросит о проблемах. – Да, конечно, никаких проблем! Не хватало еще капитану забивать голову. Ранее он и сам почувствовал дыхание Арктики в парусной и передал грелку-вентилятор из своей каюты. Как знак внимания – жест хороший. Но толку от этого жужжащего комара никакого. Такое – слабенькое дуновение чуть теплого воздуха. Пару раз попробовал и вернул ему обратно, потому как в корме у комсостава в каютах электрогрелки по проекту не установлены (обогрев только по системе кондиционирования воздуха).

И в этот раз, Н.К.: «А где грелка?» – Отвечаю, что уже привык, да и погода меняется. Ничего мне мастер не сказал, вышел, а через минуту – по громкой связи: электромеханику, старшему механику – прошу в каюту капитана. Понятное дело, не иначе по свежим следам. Капитан давал ранее указание на обогрев парусной – а пущено на самотёк. И точно, минут через пять объявился человек с некоторой обидой, что потревожили по пустякам. Вроде, как по моей жалобе. Как только до меня смысл дошел этих инсинуаций – видимо, на лице очень явно отразилось. Мужик понял без слов и испарился. Еще кто-то появился, но я уже влез в свои какие-то дела и оставил его без внимания. Через пару минут появились две электрогрелки. Эффект от них обоих – чуть больший, чем от той мухобойки. Температура к концу дня от 2-х градусов поднялась до 3-х. (На улице было 14-16 с минусом, разумеется). Через пару дней одну грелку развинтил и пересоединил термоэлементы с последовательного соединения на прямое (параллельное). Некая тепловая аура над грелкой создалась, но стали греться вилка с розеткой и пришлось один элемент вывести из работы. Воздух над верстаками прогрелся до 5-ти градусов.

Между всех дел, несмотря на холод на улице, через главного боцмана привлёк палубный народ к переукатке хранящихся парусов. Для большей компактности, учёта и определения: а, что же, там, на стеллажах еще закопано. По внешнему виду понятно, что ни рука, ни нога человеческая там давно не ступала. Но чтобы победить (или, хотя бы начать), надо освободить шахту парусной, через которую их поднимают на палубу. На «Мире» я привык, что паруса летают через эту шахту по поводу и без него. И шахта там всегда свободна и готова к работе. А здесь мне стало понятно, что паруса не просто так укатаны трубочкой. Мало того, что их для ремонта в аудиторию просто не занести, если они штатно укатаны. Но и шахта вечно забита всяко разным, хотя и необходимым. Вручную вынести парус из парусной на палубу можно только вот в таком, укатанном гигантской колбасой, виде.

В шахте оказались бухты всевозможных веревок – в необозримом количестве. Обрезки парусины, просто скрученные концы, гигантская свёрнутая неподъемная дель – это сеть из 3-мм кончика. Вот бы на «Мир» её – на подбушпритную! На «Палладе» именно так и сделано – смотрится очень выигрышно. И всё это – от нижней крышки люка, что на подволоке парусной и до крышки тамбучины возле фок-мачты. Не просто сложено, а буквально запрессовано в шахту. Глубина её, между прочим – около 8 метров. Хорошо, что грузовой шкентель над тамбучиной шахты – точно такой же, как и на «Мире» и на «Надежде».

В результате, на палубе возле фок-мачты выросла гора из веревочных бухт. Накрыли их кусками старых парусов, которых здесь предостаточно. Подняли наверх паруса с правого борта. Вначале, те, что были вытащены за трап из разобранного стеллажа, а после с бортового стеллажа. Вот здесь пришлось потрудиться! Уложенные зигзагом вдоль борта, паруса от холода и долгого лежания закаменели. Стойки, держащие эти полки, расположены очень часто – примерно на метр друг от друга. Как их укладывали – не знаю. Но вытаскивали мы их с большим трудом. Употели, несмотря на могильный холод.

На палубе по другую сторону от фок-мачты образовалась гора сваленных парусов. Сразу же начали переукатку. Для этого надо было вначале отрезать множество кончиков, которыми были связаны эти длиннейшие рукава. По информации боцмана Юры Сидорова, паруса, в таком виде хранились, якобы, в готовом для подъема на реи виде. Оно, конечно, так. Можно подумать, что их здесь меняют каждый день. (На «Палладе» смена парусов – не каждый год!).

Дня за три переукатали поднятые паруса. Молодые матросы получили представление – как правильно их укатывать. Очень помог Денис Новиков – боцман бизани. Когда-то при мне он был матросом на «Надежде» и я его помню. Из старых матросов постоянно что-то делал рядом Николай Иванович – по возрасту, почти мой ровесник. Да и все матросы не сопротивлялись взятому темпу, хотя и выпросили право на перекуры. Даже, когда я их продержал на палубе почти до конца рабочего дня – никто не возникал. Но главный боцман меня поправил – после обеда сильно не лютуй, да еще на таком холоде. Только один боцманёнок, явно маясь от безделья, иногда высовывал нос из надстройки. В общем-то, я еще здесь никого не знаю, кроме главного. Но какие-то контуры обрисовываются.

Часть стеллажа в парусной у кормовой переборки я отдал, как компромисс – для хранения бухт концов. С десяток поместилось. Что-то еще перегрузили в продовольственную шахту, которая традиционно используется на всех фрегатах, как некое складское помещение, но только не по прямому назначению. На «Мире» я был первым за 25 лет, кто использовал шахту для погрузки продуктов грузовой стрелой. Это было дважды. Теперь – убежден, что там – всё, как у всех). А на «Палладе» и грузовой стрелы нет. Так что, продовольственная шахта только для всякого хлама и по мелочи, чего-то, действительно нужного.

Укатанные паруса уложили на стеллажи поперёк. При этом постарался разместить их по принадлежности к мачтам. Все не вошли, и часть уложил вдоль прохода, а на них вертикально до подволока оставшиеся. По крайней мере, правый борт разгрузился и какое-то упорядочивание стало проглядываться. А на левом – парусная свалка. Когда руки дойдут – большой вопрос. Выход, хотя и отложили на пару недель, и курсанты есть – но проблема всё в том же – забита шахта и выкладывать содержимое, пока некуда. Боцман уповает: выйдем в море, там рабочие команды – вот тогда и начнём…

Знаю я, что будет в море. Качка, ветер, паруса стоят, курсанты тупят, палубная команда раздёргана на всё про всё и т.д. Но, по крайней мере, в парусной появилась рабочая площадка, на которой можно что-то делать.

В последние дни перед отходом съездили в дальзаводской магазин. Оказывается, там есть снабженческая организация, которая может нам что-то выдать прямо на месте. Первым делом указал на металлический метр. Как можно в парусной обходиться без подобного инструмента – не представляю. Вторым – на обычный паяльник с ручкой под пистолет, подсветкой и нагревательным элементом. В отсутствие в парусной терморезака, хотя бы эта временная замена может сыграть свою роль. Подобный был когда-то у меня на «Надежде» и я им немало напилил дакрона, пока капитан Василенко не расщедрился на фирменный терморезак. Здесь же, на «Палладе» – нет вообще ничего. Так что, хотя бы это. Нагревательную проволочку укоротим и будет резать дакрон и прочую синтетику только так. Правда, после привычки к хорошему (на «Мире» у меня было три (!) фирменных термоножа – спасибо капитану Галкину Юрию Александровичу) – это будет непросто.

Конечно, со своим здесь появлением, я сразу же подал заявку на необходимое снабжение. Но, видимо, уже тендер прошел и её отмели. Почти весь инструмент я взял из дома (в парусной не нашлось даже простых отверток!). Большую мощную отвертку из своих запасов дал боцман. Пришлось её использовать не только по прямому назначению, но и как фомку при взламывании стеллажа. Из-за покореженного её вида боцман Юра Сидоров очень был недоволен. Но челюсть у него отвалилась, когда он увидел, на что пошли листы толстой фанеры из аудитории. Новый стол-плаз, покрытие обрешетника в парусной и т.д. Оказывается, фанера предназначалась для ремонта курсантских кубриков. – А что скажет старпом, когда увидит? Ответил, что всем им здорово не повезло – кубрикам, старпому и прочим: нечего было ставить мою машину рядом с этими досками. Возвратить эти листы никак невозможно, потому как подогнаны лобзиком по месту. И закреплены намертво.

Но никто никаких вопросов по фанере больше не поднимал, а я пожалел, что не всю пустил в оборот. (Ну, да еще не вечер!). Между всех дел начал менять чехлы на всяко разном. Начал со щитка шлюпочных лебёдок – поменял занюханный на изготовленный из синего кожзаменителя. С окном для сигнальных ламп из дакрона, сквозь который они просвечивают. Капитан заметил это: – а хорошо бы и механизм укрыть подобным? Проблем нет. Для Николая Кузьмича – всё! Хотя форма этого чехла непростая – много выпирающих деталей. Закрыть просто чехлом – вид будет мешковатый. Придётся вначале изготовить примерочный шаблон.

Обратил внимание, что в аудитории есть стенды с морскими узлами, но нет – по изготовлению огонов на стальном тросе. За это дело взялся матрос Эдик – очень такой умелец. Обитает на судне вместе с супругой, которая работает буфетчицей в нашей столовой. Эдик быстро изготовил: из нержавейки огонов – по элементам плетения: делай раз, делай два и т.д. Я к этим образцам написал инструкцию – что, как и в какой последовательности идёт. Но, пока я копался со своими делами, Эдик раскрепил свои огоны на стенде, как считал нужным. Почему-то, на мой взгляд, вверх ногами. Наверное, он так плетёт – огоном к себе. Я – от себя. Подгонять инструкцию под перевернутый (с моей точки зрения) вариант времени не нашлось. Так стенд и повесили в аудитории в таком виде. А на месте инструкции Эдик приделал вариант огона на растительном тросе. Пусть будет, хотя бы так. Всё равно, кадетам – это безразлично, м.б. за исключением, совершенно уж, каких-то, интересующихся вундеркиндов.

И под моим натиском и настоянию, боцман Юра согласился на изготовление на бушприте страховочных дорожек из нержавеющего троса. Пришлось для этой цели ему показать, как это сделано на «Надежде» (мною, еще 15 лет назад). Убедился, что действительно, такая страховочная система на порядок эффективнее и удобнее, чем цепляться карабинами за ниралы косых. А здесь страховочные тросы играют еще и роль поручней при перемещении по бушприту. Выполнил всю работу опять-таки матрос Эдик. Впервые, в моей практике. Обычно: тебе надо, ты и делай. Молодец Эдик.

Большая машина – без дела. Электрики пообещали с выходом в рейс заняться переносом электророзетки на 380 вольт из аудитории (где она раньше находилась) в парусную. Учитывая неспешность этих ребят, ждать придется долго. Но у них всегда хватает забот и мелких и крупных. Сам я могу всё сделать, но епархия не моя, и лезть в чужое заведование нечего. На всякий случай съездили с боцманом Юрой на «Надежду». Пообщались с Андросовым и зашли в парусную. Парусный мастер Валентин отдал мне переходник напряжения 380-220 вольт, который я там хранил еще со своих времён. Была мысль заменить питание на меньший вольтаж.

Достаточно хлопот с установкой машины «Минерва», что мы добыли с легендарным человеком в парусном и научно-историческом мире – Леонидом Константиновичем Лысенко. (С ним мы ходили в 2007 году на его яхте «Отрада» (Конрад-46) на Хоккайдо и Цусиму с «Пусаном»). Перед рейсом встретились, созвонившись, на территории Морского университета и я ему сообщил об ожидаемой проблеме с техническими возможностями по ремонту парусов и прочего. Ну, а далее, по принципу – не имей сто рублей. Удалось добыть древнюю замученную машину, которую я привёл в порядок. Конечно, это не мировский «Адлер-366», даже близко, но всё-таки более мощная, по сравнению с палладовской американской чепуховиной. Вылет у неё короткий, но тем удобнее на ней работать.

Убрал со стола однострочную, а на него укрепил через подставку – эту. Хорошо пробивает и шьёт зигзагом 4 слоя дакрона. Получается и шесть слоёв, но с некоторыми проблемами. Пришлось купить в Дальзаводском магазине подходящий по размеру ремень для двигателя и покопаться с настройкой его по высоте. Первым, что сделал – обшил дакроновой лентой по периметру кусок ковра в каюту. Конечно, подъем лапки оставляет желать лучшего. Но их машина с подобным, даже близко, не справилась бы.

1.3. Выход в рейс

14.02.2015. – вышли в рейс на Сингапур. Срок прибытия туда – 12 марта. Далее – Бруней и возвращение домой во Владивосток через Пусан к 17 апреля.

Рано или поздно, пришло время выходить в рейс. Впервые за свою историю «Паллада» простояла без моря 5 месяцев подряд. По договоренности с боцманом и старпомом, я отправился в ходовую рубку к своим рулевым обязанностям на отходе. Ходовая рубка на «Палладе» – очень большая. Когда её монтировали в Дальзаводе, мне довелось видеть это. Но после модернизации оказался внутри – впервые. Всё как на большом корабле. Вдоль рубочных окон свободный проход. Рулевой за джойстиком далеко от обзора – стоит за длинным своеобразным пультом. Справа – два экрана: локатора и плоттера. Слева задатчик ВРШ с ключами подачи питания на рулевые насосы.

По сравнению с небольшой рубкой «Мира» – не очень для меня удобно. Я привык стоять вплотную к большому окну в узком зазоре между корпусом локатора и пультом управления. Никому не мешаешь – глаза на цифровом компасе, который за окном на ограждении мостика справа от штурвалов. При необходимости – второй репитер компаса здесь в рубке прямо перед носом. Зато хорошо видны все ориентиры впереди и удобно вести судно по прицелу через ванты. Здесь остается только тупо выполнять команды и вести только по картушке репитера компаса. Хотя, конечно, какой-то неудобный обзор от места рулевого – есть. Основная проблема руления объявилась сразу – стрелка аксиометра (указатель положения руля), несмотря на мои усилия на джойстике – не шевелилась. Стронулась через какое-то, довольно долгое время. Застоялась система. Погонял туда-сюда на обоих насосах, затем на каждом одном. Более-менее расходилась. Но всё равно, стронешь ручку джойстика, а стрелка аксиометра молчит. После вдруг резко перемещается на градусы дальше, чем надо. Но, кое-как приспособился.

Начали выбирать якорный канат (цепь). Всё удачно. Цепи, стоящего рядом «Хлюстина», наши не перекрыли и медленно, но верно, двинулись вдоль нового Золотого моста, что через бухту Золотой Рог. Вода от пожарной системы на обмыв каната замерзла – так в канатный ящик они и полетели – все в иле и глине. Грянул Агапкин! («Прощание славянки»). Как тут не вспомнить партизанские тихушные отползания «Мира» из разных стран. Впрочем, странностей на «Мире», если все вспоминать – компьютера не хватит.

По командам лоцмана, несмотря на задумчивость стрелки аксиометра, вышли в Босфор Восточный, прошли под вторым мостом, что ведёт на остров Русский (действительно – галактическое сооружение с пилонами выше Эйфелевой башни). Сдали лоцмана, мимо острова и маяка Скриплёва вышли в Уссурийский залив. В ходовой рубке появился на смену мне матрос. В форме, с погонами и с подбитым правым глазом. Позднее я узнал, что он и есть старший рулевой, у которого я нечаянно отнял хлеб. Бывший парусный мастер на швартовках стоял на контроллере кормового шпиля. Объяснил, что делать с запаздывающей стрелкой указателя руля и джойстиком. Сменился.

А несколько позднее, мне один из древних матросов высказал, что команда недовольна, что я забрал (?) обязанности старшего рулевого, бузит, настроена против меня. Бывший старший рулевой (это тот с подбитым глазом) возмущается – дескать, пусть тогда парусный мастер и рулевые вахты стоит и еще, что-то там, что я в сильном недоумении и не понял. Не считая боцманов, подшкипера и двух бывалых матросов – все остальные, включая и этого рулевого — весьма молоды. Вряд ли их устами глаголила истина. А откуда ноги растут этого демарша, я чуть позднее сообразил. Перешел, кое-кому, понимаешь, дорогу, своим здесь появлением.

Так или иначе, боцману Юре Сидорову объяснил, что для меня слишком, никак – вступать в объяснения с командой, и свои с ними отношения свожу к служебному минимуму. На контроллере шпиля, так на контроллере. Юра подпрыгнул на месте от неожиданности – кто там перья распускает? Но я его убедил, не придавать этому значения. При всём уважении к капитану, с которым я всегда мечтал работать и, наконец-то, свершилось – пока – я своё здесь пребывание рассматриваю, как временное. И внедрять свои желания по вахтам и прочему – явно преждевременно. И вообще-то, нечего темнить – руление в ходовой рубке мне не понравилось.

Так или иначе, а уже в Японском море. Первый день – аврал только для брасопки. Пока я копался в парусной с настройкой машин и изготовлением полки для рулонов старого дакрона из порезанных парусов, боцмана мачт готовили кадетов к работе на реях. Тут же, мне принесли кучу страшных страховок для мелкого ремонта. Нитки, что скрепляют ремни, в некоторых местах перетерлись. Сами страховки страшные, исписанные курсантским бредом, начиная от – «Спаси и сохрани!» – и, включая: «Здесь был Вася!». На «Мире», даже наши старые были куда, как более элегантные. Но есть и новые в достаточном количестве. На аврале увидел, что большинство народу, именно в них, но, почему-то со старыми страховочными канатами. Часть новых страховок подшкипер бережет для сингапурских кадетов.

На первом аврале для постановки парусов (стакселей, нижних марселей, грота и фока) – на реи пошли матросы, которые отдали сезни. Курсанты пока еще внизу. Утром первого рейсового дня вышел на палубу – никого нет. Крен ощутимый. Побегал вокруг носовой надстройки, открутил свой комплекс, зачерпнул воды ведром на веревке (заранее приготовил) и трижды облился. Вода: + 4 градуса. У некоторых встречных – челюсть отпала. Теперь будет всё теплее и теплее.

Ветер зашел на левентик – аврал. Убирать паруса. На бизани, куда я приписан, кадеты пошли наверх и тут же застряли с переходом на подветренный рей. Поднялся к марсу, встал на вантах и разрулил ситуацию. После вышел на нижний марса-рей, посмотрел на укатку. Конечно, не фонтан. Благо паруса мягкие – кадеты собрали их в кучу на рее и накрыли штатным чехлом. Сезнями привязывают поверх них, т.е. не обводят вокруг паруса (то, с чем я бился на «Мире», чтобы уменьшить количество сезней на руке рея). Сезень на то и называется обводным.

Таким вот образом, начался переход в Сингапур. В отличие от «Мира», здесь не принято нести постоянные парусные 4-х часовые вахты. Рабочий день начинается с подъема в 7 утра. Курсантам объявляется форма одежды на физзарядку. Если погода не позволяет – зарядка отменяется. Пока было холодно – внизу слышно, как кадеты топают по палубе. С потеплением – к форме одежды добавляется наличие страховки и зарядка сводится к подъему на марсовую площадку и спуску по вантам другого борта.

Сам я с первого же утра в море поднимаюсь в 5 часов без всякого раскачивания, выхожу на палубу в любую погоду с ведром на веревке, резиновым бинтом для его кручения руками и одетый в двойной комплект одежды. Пробежка вокруг носовой надстройки, потому как, в районе средней надстройки включено освещение палубы. Мостику оно вроде бы не мешает, но перебегание со света в темноту чревато неожиданными последствиями – поэтому опасаюсь. Далее свой комплекс, резина, йога и обливание. В первые дни неслабо шокировал своим видом случайный народ, когда вода была достаточно ледяная. Два человека составляют мне компанию – матрос Эдик и почти мой ровесник Николай Иванович, ветеран «Паллады». Примерно в это же время делают свои упражнения. Эдик налегает на силу – подтягивается, качает пресс и т.п. Н.И. – в основном, разминает свои суставы. Тоже правильно – каждому возрасту своё.

Далее по распорядку – завтрак и начало рабочего дня в 8.20. Это связано с питанием кадетов в две смены. Начинается день малой приборкой под наблюдением боцманов и матросов. Ею же и заканчивается в 17.20. А в течение дня – занятия для курсантов и работа для назначенной рабочей команды. Рабочая команда из курсантов и матросов – на каждой мачте. Иногда много народу (это около 10-ти человек), а иногда 3-4. Рабочие команды действуют по плану главного боцмана. Сейчас – это обивка старой краски, подготовка к покраске перед приходом и замена некоторого такелажа.

Обед в 11.30. За пять минут до него дается команда о прекращении работ. Продолжение занятий и работ с 12.30-ти. В 15.30 – перерыв на чай до 16.20-ти. После этого – малая приборка до 17.20-ти. В принципе – судно поддерживается в чистоте весьма эффективно. Что во внутренних помещениях, что на палубе. По времени – как раз хватает, чтобы убрать окалину, инструменты, какие-то снасти и т.п.

До ужина – для всех, кроме ходовой вахты и внутреннего наряда – свободное время. Большинство кадетов и команды – с потеплением, на палубе занимаются спортом. Кадеты, как обычно, качаются штангой, для которой есть две подставки, опирающиеся на поручень у средней надстройки и скамейка. Целая очередь к этому делу. На палубе между грот-мачтой и кормовой стенкой носовой надстройки натянута волейбольная сетка. Конечно, на длину этого расстояния. Мяч привязан на прочной нитке, которая в свою очередь привязана к вертлюгу, расположенному высоко на середине веревки от марса к ограждению надстройки. Весьма эффективное крепление, не позволяющее мячу улететь за борт, но и не мешающее работать с ним, как в настоящем волейболе. Игра четыре на четыре. Капитан Николай Кузьмич почти всегда лично возглавляет первые игры. Азарт – не меньше, чем в спортивном зале.

Я попробовал вспомнить молодость – когда-то у меня хорошо получалось вколачивать мяч и ставить блок. Но, оказалось – не так всё просто. Мяч достаточно жесткий и выдать его нападающему – нужна сноровка. Не говоря уж, о пушечном ударе. Летит, почему-то не всегда, куда надо. Да, и если вспомнить, то играл я последний раз лет 40 назад, когда площадка была прямо напротив окна квартиры на первом этаже в Большом Камне. Немного удалось поиграть во флотском спортзале, когда еще физподготовка была в обязательном распорядке. После разошелся радикулит и все эти подпрыгивания пошли прахом, пока я от него не избавился в главном госпитале ТОФ, благодаря врачу адьюнкту Сергею Николаевичу (фамилию, к сожалению не помню).

Он был тогда в чине лейтенанта и еще не числился настоящим врачом – у них 7-й(!) год обучения – это работа тем самым адьюнктом. Терпеливо меня чем-то колол, делал новокаиновые блокады, после которых я даже разговаривать не мог – не то, что шевелиться. Пока язык еще не одеревенел – просил своего соседа по палате Сережу Фёдорова – командира большого десантного корабля с такой же проблемой по здоровью – присмотреть за мной минут двадцать, пока я в отключке.

Всё это подействовало к моему совершеннейшему изумлению. Появился ахилов рефлекс и через пару недель, я вдруг обнаружил, что не хватает чего-то привычного. Оказывается боль в спине прекратилась. Прошло с тех пор 30 лет. Конечно, иногда бывает – что-то там, в спине, дает о себе знать, но относительно редко и проходит через 2-3 дня, чего раньше не было. И, конечно, я поостерегся прыгать и выполнять что-то с нагрузкой на позвоночник. Хотя работа в палубной команде на всех моих трёх фрегатах далека от подобного сбережения. Так что, что касается былых успехов в волейболе – оказывается – навыки, всё-таки утрачиваются со временем.

Но, так или иначе, пару раз я поучаствовал в этих баталиях, четыре на четыре, в которых, немало способствовал проигрышу своей команды. Иногда, что-то из прошлого пробуждается: и колы всаживаются в соседнюю площадку, и блок получается. Но сам вижу, что реакция уже не та – пытаюсь подпрыгнуть с блоком на момент удара и чуть запаздываю, хотя кажется, что расчет верный.

Николай Кузьмич, как правило, играет 3-4 партии, а после занимается штангой, подтягивается, отжимается на кулаках (причем ноги на тамбучине, а руки на палубе), качает пресс, сидя на кофельнагельной планке – ногами под леерное ограждение. Поддерживает себя в отличной спортивной форме. Я попробовал диск, который катают руками по палубе, держась за ручки по его бокам, в положении, как бы отжимания руками. Опираясь на ручки надо катить его перед собой, на сколько можешь. Далеко не укатил. Всего чуть. Нагрузка на пресс очень велика. А Николай Кузьмич катит его полностью на вытянутые вперед руки. И из этого положения еще и назад возвращается.

Этим очень он мне напомнил моего учителя математики в школе №37 г. Курска Перинова Николая Васильевича, которому я обязан и отличной подготовкой к вступительным экзаменам и как человеку, с которого надо брать пример в физической подготовке. На какой-то прогулке на природу с выпускными классами (нашим – 11-м и 10-м – готовилось два выпуска в один 1966 год), Николай Васильевич, уже, по-моему, в приличном возрасте – из положения, отжимания на руках, поднялся на них в стойку. У нас тогда глаза на лоб вылезли: – Вот это, да! Я, как ни пытался – и близко ничего не получилось. Подобное я видел в исполнении Высоцкого В.С. в одном из документальных фильмов про него. Но Владимир Семёнович был там в возрасте, значительно моложе Николая Васильевича.

Вот и наш капитан («Палладой» он командует, только на моем с ним знакомстве, уже более 20-ти лет!) Николай Кузьмич Зорченко, в этой же когорте. Конечно, глядя на него, кадетам есть с кого брать пример. Вольно или невольно, в их сером веществе определенные впечатления складываются.

1.4. В Южно-Китайском море

Рейс продолжается. Первый день шли под нижними марселями, стакселями, гротом и фоком. На следующий – уже поставили верхние марселя. Еще через день – брамселя. И вот уже, который день, идем под всеми прямыми. Южно-Китайское море. Ветер – полный бейдевинд, море спокойное. Скорость в районе Вьетнама падала из-за безветрия до 2-х узлов, но сейчас, где-то на траверзе Филиппин около 7-8 узлов.

Было одно собрание экипажа по задачам плавания и предположительным планам на будущее. Капитан представил новых членов экипажа и меня в т.ч. Борьба с курением – бескомпромиссная. Нигде, во внутренних помещениях – ни в служебных, ни в каютах. Только одно место – на юте возле кормового шпиля. И по трансляции капитан об этом предупреждал несколько раз, каждый раз приговаривая, что лучший способ – бросить курить, кто еще этим страдает. (Но страдальцев этих пока еще немеряно).

23 февраля по громкой связи капитан поздравил весь экипаж, перечислил всех, кто реально служил. День объявлен праздничным. Концерт силами местных мастеров, спортивные состязания на палубе и т.д. Вечером, после аврала, капитан, пригласил к себе ветеранов. И меня в т.ч. Надел для такого случая свою форму (Кузьмич просил взять её с собой для всяких возможных церемоний). Кондиционер еще не работал, поэтому в тужурке было не очень. Но под ней у меня была форменная белая рубашка с погонами и когда капитан предложил тужурку повесить на плечики, я отказываться не стал. И ничем от остальных не отличался – только погонами. Но наличием тужурки с её значками, шевронами, планками и даже ОМ, хотел показать капитану, что его просьба выполнена. Народу было немного, всех я уже знаю. Чай с разными вкусностями и т.д. Но долго не засиделся. Утренние мои подъемы в 5 часов берут своё. Уже который вечер пытаюсь досмотреть какой-то сериал «Гоу ту Хайфа!» (про Иванова и Рабиновича) – и никак. Глаза залипают. Так что при первом перерыве, поблагодарил Н.К. и ушел по-английски.

Первый день весны 2015 года. Выходя в 5 утра на свою зарядку, всегда высматриваю Южный Крест. Помню, как я радовался, впервые, его увидев с яхты «Пульсар», примерно на этой же широте. Сейчас хорошо видны верхние три звезды довольно высоко над горизонтом (градусов 15). Нижняя иногда мелькает, но утренние тучки её прикрывают. Бушприт направлен прямо на него. Левее хорошо просматриваются две крупные звезды в созвездии Центавра. Звезда Антарес (альфа Скорпиона) высоко над горизонтом и само созвездие висит вертикально во весь свой неслабый доллар. Во Владивостоке летом виден только зонтик из его 4-х верхних звезд и иногда две звездульки, которые называются Кошачьи глазки, венчающие хвост. Само, как бы тело (S-образное, потому и доллар), где-то на линии горизонта.

Здесь, в южных широтах (тропик уже позади) созвездия развёрнуты от своего, привычного нашему глазу, положения. Так ручка ковша Большой Медведицы направлена вертикально вверх от линии горизонта. А две звезды ковша, указывающие на Полярную – сами почти у горизонта. Ориона, разумеется, не видно, потому как Антарес, едва ли не в зените. (Недаром Антарес – это Анти-Орион). А зонтик Стрельца своим куполом и ручкой расположились почти вдоль горизонта по левому борту от нас. Когда-то с Натальей мы рулили на это созвездие в свою смену на яхте «Отрада»

Распорядок дня незыблем. Благодаря погоде и устойчивому несильному ветру, авралов нет уже несколько дней, и идём под всеми прямыми парусами ходом около 6-ти узлов.

Из парусной выгрузили все паруса с левого борта, кроме заваленных на стеллажах. Временно их разместили на крыше носовой надстройки. Всё это проделано в поисках тента, который должен крепиться над штурвалами, чтобы рулевые не перегрелись под тропическим солнцем.

Я за весь день редко выхожу на палубу. Непрерывно, какие-то поделки и бесконечная настройка всех швейных машин. Пришлось заменить свою «Минерву» на местную однострочную – надо прошивать несколько слоёв дакрона, а перестраивать каждый раз – себе дороже. Однострочка с большой иглой (60 мм) не так чувствительна, хотя попытка прошить кожу тоже не удается. Обновляю все чехлы вместо замызганных: на механизм шлюпочных лебедок, шпили, прожектора, пелорусы и попутные мелкие подшивки всяко разного. Вот, что значит – не было парусного полтора года. Непосредственно парусами еще и не занимался. С ним сейчас, хотя бы разобраться – сколько, где, что представляют и т.д. Учет есть, но какой-то бессистемный.

А на палубе – пекло. (Давно ли от холода не знали, как защититься?). Народ уже частью обгорел. Всем выдали новую тропическую форму – и кадетам и экипажу. Наша представляет: шорты, рубашку с погонами и кепку. Всё бежевого цвета (если я в цветах, что-то понимаю). Вот только, когда это носить – не очень понятно.

В парусной душновато, но терпимо. Дверь у меня постоянно открыта и из тамбура есть какое-то перемешивание воздуха с холодным от кондиции. И из трубы кондиционирования поступает охлажденный воздух. Но, помня как он шел в горячем виде зимой, что толку никакого, так и сейчас на него никаких надежд. Но, так или иначе, жить можно, по сравнению с палубой. Что мне нравится на «Палладе» – это работа системы кондиционирования во внутренних помещениях. Только её запустили, как через пару часов сразу появился эффект. Ночью пришлось выдирать из-под себя одеяло, по мировской привычке запрятанное на тёплые времена – замёрз. И сейчас, когда входишь в каюту после парусной – прямо обдаёт холодом. Боцман Юра говорит, что у них раньше тоже были проблемы с охлаждением в тропиках, но добились, что её стали решать. Результат – налицо.

А когда после волейбольных баталий, весь из себя разгоряченный, открываешь дверь с палубы в тамбур надстройки – реально обдаёт, прямо ледяным по ощущениям, ветерком.

Все металлические входные двери с палубы в надстройки продублированы деревянными в коробках с доводчиками. Какой бы не был ленивый кадет – дверь сама закроется. Да и с доводчиком (механизм закрывания двери), разумеется, не надо его опережать. И уж, что касается иллюминаторов в кубриках, требования здесь однозначны и пока я не видел, чтобы кадеты при работающем кондиционере пытались их открывать. Это то, с чем безуспешно бьются на «Мире».

Не знаю, поставили или нет коробки с деревянными дверьми на «Мире», что мы подавали в ремонтную ведомость. Скорее всего, вряд ли. Поэтому там и будут продолжать раздалбывать механизмы закрывания металлических дверей – какой выдержит тысячи открываний-закрываний? А здесь – штатные непроницаемые двери на одном борту закрыты на свои задрайки, а на другом – постоянно открыты. Меняются только при сильном крене в штормовую погоду. Поэтому и нет проблем с механизмами закрывания и резиновыми уплотнениями на них. У «Мира» – это вечная головная боль из-за отсутствия деревянных входных дверей.

Работа на палубе кипит, едва ли не в буквальном смысле. Часть курсантов учится, а другая, назначенная в рабочую команду от каждой мачты, готовит к покраске всё подряд: леерное ограждение, фундаменты механизмов, подволок в районе рубки и т.д.

Я сшил шесть сумок для подъема инструментов на мачты – хоть и мелкая у боцманов, а проблема была. Начал раскрой чехла на прожектор. Понадобилось очертить ровный круг диаметром почти в метр. Обычно втыкается шило и кончиком нужной длины, как радиусом, прижатым к нему карандашом, проводится линия круга. Увидел непонятный зажим от чего-то. Поместил две рейки и прижал их барашком. К одной иглу от машины, к другой маркой – карандаш и фломастер. Получился циркуль, на редкость удобный и под любой размер. Точно, по поговорке, что на выдумку хитра. Шаблон из кусков старого паруса на прожектор получился – теперь в металл! (Чехол конечно не железный – нашел рулон чего-то, типа прорезиненной материи).

После рабочего дня моё время проходит незаметно. Несколько раз присоединялся к волейболистам. В общем-то, есть своя специфика игры на этом небольшом пространстве между грот-мачтой и кормовой стенкой носовой надстройки. И, к тому же привязанным ниткой мячом. В прошлый раз нитка оборвалась, когда мяч полетел за борт и хорошо, что капитан заметил и успел схватить её кончик. Мяч вымок, но цел. Игроки не очень-то меня превосходят по владению мячом. Тоже запуляют его, то в сетку, то за борт. Но, видимо, о себе крутого мнения, потому как, смотрю, начали меня, вежливо так, оставлять в игре без мяча. Ну, раз у них такое серьёзное отношение к этому делу, надо уйти в сторону. А то, я действительно, про свой возраст забываю.

Некоторое время до ужина читаю что-нибудь в электронной книжке, куда успел накачать весьма много с интернета, пока два таких сайта не закрыли. Видимо правообладатели достали. Позже эти сайты появились, но почти всё стало платным. Цены за скачивание в общем-то, небольшие, но мороки с этим много больше. Сейчас читаю по рекомендации Маши какой-то роман Стивена Кинга про убийство Кенеди – очень длинный, но чем-то ей понравился.

А до этого прочитал дореволюционного автора по исследованию жизни Петра Первого. Такой анализ, с точки зрения того времени. В принципе, очень дельный. И подтверждающий, что Пётр, несмотря на всяко разное, был гениальным в своём правлении. Между прочим, перекликается с документальным исследованием жизни Петра Пушкиным А.С., который, как известно, относился к Петру Великому с большим пиететом (и совершенно негативно к Екатерине Второй). Всякие детективные авторы читаются с интересом, но забываются мгновенно. Иногда, начинаю, что-то читать и вспоминаю, что уже это где-то попадалось. Плохо в электронных книжках, что нельзя перелистать назад к какому-то месту. В принципе возможно, но не всегда знаешь, где надо бы сделать электронную закладку.

В это же время по местному ТВ показывают фильмы – на настоящее время, к 70-ти летию Победы. Кое-что видел, а что-то, новое. Сюжеты, как правило – американизированные. Герой-одиночка, побеждающий в немыслимых ситуациях. И со счастливым (или почти) концом. Но, может, так и надо. Иначе молодёжь, не заставишь смотреть. Читать они давно уже ничего не читают. А так, хотя бы в осях, что-то о войне узнают. Но, понятно, что чем дальше, тем для них вся эта военная тема, всё более абстрактная.

Попытки посмотреть что-то, из своих фильмов, пятилетней давности (скачанных еще у стармеха на «Мире»), почти не удаются. Пока сюжет завязывается – провал в сон. Глаза открыл – уже всех победили. И так – каждый день. Да и вся эта голливудская чухня однообразна как манная каша. Недаром – фабрика.

Ежедневный подъем для себя – в 5 утра. Сегодня 3 марта – безветрие, но паруса кое-как работают – обеспечивают около 2-х узлов. Луна выдает освещение не хуже дневного. Но, низко над горизонтом. Пока накручивал свои 22 круга (увы, только вокруг носовой надстройки), она села на горизонт и приобрела багровый такой оттенок. Но Южный Крест – во всей красе. Нижняя звезда (когда-то знал, как называется) – градусов 15 над горизонтом. Диагональ этого ромба (от верхней до нижней) слегка наклонена вправо. Левее него – центавровые звёзды, и еще левее Скорпион, занявший в длину не менее четверти неба. Несём все прямые, поэтому карта звёздного неба видна только перед бушпритом и частями от бортов. Когда-то, я выгуливал по вечерам своего стокилограммового пёсика Аличка (немецкий чистопородный дог Сэр Аннет Алекс – победитель всех выставок, где мы участвовали) и выучил большинство созвездий и названий звёзд. Но, уже понемногу забываются.

Вчера был день укушенного бегемота (это о себе). Наконец-то, из парусной извлекли со стеллажей левого борта и из под нового стола тяжелые паруса. Тяжелые – это потому, что «Паллада» их заказала из материала, на много толще, чем надо по проекту. Так, применяемые штормовые и нижние прямые и стакселя шьются из дакрона весом 450 г/п.м. Здесь же, их заказали из материала весом 650 г. Я видел, как торжественно заносили на «Палладу» эти паруса в 2000-м году – «Надежда» стояла, где-то рядом. Рассказывали, что очень сложно было их поднимать растягивать, а еще тяжелее укатывать. Новый дакрон – он всегда несгибаемый, пока не обносится. В гонке, для которой это дело готовилось, они им не помогли – «Надежда» объехала. Но, видимо, натерпелись с порывами прежнего комплекта и Дерябин (парусный мастер) – перестраховался.

Он меня и предупредил, что эти паруса сложены на левом борту. А так бы я их принял за списанные. Укатаны они традиционно для «Паллады» в длинную колбасу – извлекли со стеллажей с немалым трудом. Некоторые: грот, фок и два нижних марселя были укатаны по примеру сервисного центра. Т.е. сложены вдоль пополам и закатаны навстречу. Удивляюсь, как умудрились их в таком виде затолкнуть через шахту, а после еще и на стеллаж. Мы их кое-как вытащили.

Мне дали рабочую команду из 6-ти кадетов. Я, по простоте душевной, с ними по-дружески – делать надо вот так и этак. Но, кадет – он и в Африке кадет. Уже конкретно показываю, сам берусь, тяну – смотрят с таким открытым любопытством, и ни шагу вперёд! Т.е., тебе надо, дядя, ты и действуй. До меня, как до жирафа, не сразу доходит. Я всё ещё – ласково и нежно. Но, когда дошло, что эти соплежуйчики, что-то, вроде эксперимента проводят – дядя потаскает, а мы поаплодируем… Думаю, что такого русского народного могучего, «Паллада» не слыхала. Мельком заметил старпома на другом борту, у которого лицо вытянулось от изумления. И народ на палубе замер от своих работ. Пять самых тяжелых парусов укатали с необыкновенной скоростью.

Ничего не поделаешь, приходится брать на рык. Почему, нормальное человеческое обращение не доходит – для меня, до сих пор, загадка. Но, на флоте, как известно, лучше иметь вместо мягкого характера, нечто мягкое другое. Здесь, на «Палладе», я весьма молчалив. Практически, общаюсь только с главным боцманом Юрой. Самая большая моя речь – это утром, при входе в столовую: – Доброе утро! Приятного аппетита! Конечно, здороваюсь со всеми, кто встречается по началу дня. С дамами – всегда обязательно и первым. Так что, народное удивление имеет место быть. Со следующей командой управились довольно быстро. Пришлось заранее запугать, что простоя не потерплю и за рабочий день все оставшиеся паруса на палубе надо переукатать и переместить в парусную.

Духота и жара на палубе – зашкаливает. Хода практически нет из-за ветра. Зимой, когда палубной командой на владивостокском ветре и холоде занимались такой же работой, паруса были на морозе как жестяные. Сейчас, на жаре – они такие же, до звона. Раскаленные и негнущиеся. Перед обедом думал, как бы тепловой удар не хватил. На голову, сдуру, ничего не нацепил. В перерыве сделал себе нечто среднее между банданой и чалмой. Боцман отправился на мост ходатайствовать о брасопке (небольшой ветер зашел с другого галса). На ходу будет некоторое обдувание. Но вернулся с вестью, что сейчас все паруса возьмем на гитовы и горденя. А после чая будет учебная тревога по оставлению судна и купание народа.

Пока убирали паруса – время шло. Но народ, узнав, что их ожидает приятный сюрприз, оживился и успели укатать остатки (тот самый тяжелый комплект). Загрузили через шахту в парусную и разместили на приготовленных стеллажах. И места еще достаточно, чтобы с другого борта перенести некоторую часть сюда же. Осталось разобраться с обвесами (названия, загородки, тенты и т.п.). И выбросить тьму всякого хлама, который продолжает храниться неизвестно зачем. Но – это дело времени.

Тем временем по плану – тревога! Я, вроде бы, через старпома прорешал, что буду на «Зодиаке» (почему-то эти лодки здесь называют «Джонсонами») обеспечивать купание. Но, выяснилось, что своих конкурентов хватает. На одну лодку – второй помощник, на другую – старший штурман. Да, здесь вам – не тут! Это на «Мире» я к плавсредствам никого не допускал. Теперь уж, молчи в тряпочку. Но, комсоставовский народ понимаю – какое ни есть, а развлечение.

После проверки по тревожным действиям капитан предупредил о возможном наличии морских змей и чтобы при их появлении – никаких дёрганий, а плавно – к трапу. А по сигналу колоколом или тифоном – всем немедленно на борт. Для экипажа вывалили парадный трап. Курсантам – за борт через лоцманский вход. Но всем в спасжилетах. Обеспечивают два «Зодиака». Один – по носу, другой по корме. На каждом рулевой и матрос.

Первой за борт прямо с поручня бортового ограждения бесстрашно прыгнула «солдатиком» кастелянша Наташа. (Между прочим, имеет рабочий диплом штурмана). Затем, еще раз десять. Высота до воды в том месте около 7-ми метров. Следующим меня удивил боцман. Красиво, с борта, вниз головой, почти без брызг. Молодец! Я без всяких жестов сошел по трапу и прыгнул ногами вперед. Позже прыгнул с борта – страха у меня никакого нет, но помня свои проблемы со спиной – не очень люблю это занятие. Курсанты все в жилетах – радости полные штаны. На борт им велено подниматься по штормтрапу. Посоревновался с матросом Эдиком – кто первым до борта ногами вперед. Думаю, что конкурентов в плавании у меня здесь мало. Это вам не в волейболе спотыкаться. В завершение, присоединился капитан. Атлетически сложенный Николай Кузьмич, с борта – вниз головой – чисто по-спортивному. И по шторм трапу – наверх. Вот пример – молодому народу!

04.03.2015. Поставили паруса и вперёд – по курсу. Прибытие на рейд Сингапура – 13 марта.

По простоте душевной не придал значения непонятной горке на правом крыле носовой надстройки, прикрытой выцветшей дерюжкой. И считал, что после разгрузки парусной шахты, на крыше сложены бухты веревок и всякие отходы. Оказалось, что это почти полный комплект парусов, преимущественно прямых, которыми «Паллада» была вооружена два года назад в кругосветном плавании. Те самые, о которых Дерябин мне рассказывал, что они под южным солнцем очень быстро сгорели. Ультрафиолетовое облучение солнца (УФО) на дакрон действует очень разрушающе. Он становится как высушенная папиросная бумага. И рвется с таким же треском.

Паруса эти укатаны также – вдоль шкаторин и связаны каболками. Хватило же терпения! Места при этом, занимают немеряно. Весь день с непонятной рабочей командой их переукатывали. За день 10 штук. После обеда установил режим – укатали один парус – 15 минут перерыв. Потому как на этом палубном пекле по-другому, невозможно. Народ начинает двигаться, как вяленая рыба. Но этот распорядок кадеты уловили и работали без дураков. Боцман Юра утверждает, что эти паруса списаны, но капитан рекомендует не спешить от них избавляться. Я тоже, такого же мнения. Поэтому будем пробовать их зачехлить и хранить в продовольственной шахте, благо её размеры позволяют, а по назначению она не используется. (Грузовой стрелы здесь нет, а возня с погрузкой с помощью фока-рея – слишком заумная). Для спуска парусов в неё, есть масса способов.

Руки у меня сгорели до рукавов футболки. Кончик носа, не прикрытый очками от солнца – тоже. Загорать после обеда нет никакого желания. Нет ничего лучше в этой жаре адмиральского часа в прохладной каюте. После рабочего дня любители размещаются на баке, но у меня кроме мыслей на этот счет, никаких реальных действий. Всё равно, подобный загар, как легко приходит, также быстро и исчезает. Проверено. Так что, лишний перегрев – ни к чему. Да и кто его знает, что может добавить солнце к моим прошлым дозам. Имели место быть в подводном флоте в разных ситуациях. Может, вдруг, комариного укуса не хватает для лавины. Уже столько народу ушло на этом фоне – не успевай пальцы загибать…

Продолжается эпопея укатывания парусов. Осталось три штуки извлечь из парусной и в неё же сложить. Два старых паруса приготовил к ремонту. Чисто для пробы, как на этих машинах это дело пойдёт.

За два дня у меня сгорел кончик носа. На голове бандана и крупные очки от солнца. А про нос я и забыл. Теперь похож на алкоголика из древнего журнала «Крокодил». В кепках с большими козырьками жарко и пропитываются потом. У меня их три и две уже из стирки.

06.03.2015. Убрали бомбрамселя. Ветер – чистый галфвинд. Ход около 5-6 узлов. Координаты 8.00 гр.с.ш.;108 гр.37 мин в.д.

Что мне нравится на «Палладе» – постоянная трансляция из ходовой рубки по ТВ карты с маршрутом и положением судна в реальном времени. Скорость, курс, мировое время, остаток пути в милях и время на него с данной скоростью. Сейчас показывает, что осталось 493 мили, на которые при этой скорости потребуется 94 часа. (Скорость 5,5 узлов). Так что, помимо обеденной информации, всегда видно, где же мы. Карта с музыкальным сопровождением: популярная советская эстрада и известные исполнители разных лет. И «Надежда» и «Мир» могут только позавидовать в этом плане. Да и во многом другом – особенно – «Мир». Это – в организации рабочего дня. Классика и образец. Насмотрелся я за свою жизнь: красить и копать от забора до рассвета! И начинается валяние дурака.

Более нормальной, спокойной и деловой обстановки в рейсе – нигде, мне наблюдать и участвовать – не доводилось. Начинается день для кадетов с зарядки, которая в хорошую погоду сводится к подъему по вантам (со страховкой, разумеется) и переходу через марсовую площадку. Заканчивается после рабочего дня приборкой под наблюдением и контролем штатного экипажа. Далее, для тех кто, не на ходовой вахте – личное время. По ТВ фильмы, выбранные учебным помощником (а не кадетами – всякая американская дурь), работает библиотека. Аудитория свободна и открыта – нечего сидеть в кубрике. Многие предпочитают на палубе заниматься спортом. Прямо к стенке средней надстройки приварены окончания брусьев – качай пресс, отжимайся и т.п. По обоим бортам перекладины из нержавейки, подставка для штанги. Про волейбол уже упоминал. А в курсантском вестибюле ставится теннисный стол и баталии, не хуже, чем вверху на волейболе.

Мистика. Пользовался двумя парами светлых носков – только для надевания их в столовую. Периодически простирывая. Стирать приходится часто, потому как футболки, шорты и прочее пропотевают мгновенно. После первой стирки исчез один носок. Вернулся, посмотрел в стиральную машину – нет его. Ну и ладно. В запасе еще пар двадцать. Сохнут на веревке два одинаковых белых и один (выбрасывать не стал, вдруг, второй материализуется) оставшийся. На другой день после стирки, обратил внимание, что они, хотя и белые, но разного покроя. Как это получилось – непонятно. Т.е. из двух пар осталось три разных носка. Не жалко, на замену хватает. Но, любопытно. Боцман сказал – затянуло в машине. Позже, при чистке сливного фильтра, всё равно, ничего не нашлось.

Но, самое интересное – из парусной исчезли ножницы, которые я купил когда-то в Европе. С длинными лезвиями, предназначенными только для перекусывания ниток их кончиками. Кто шьёт, тот поймёт, насколько это ценно. Нет ничего противнее при такой работе, как тупыми ножницами резать нитки. Щёлкаешь клювом, как пеликан, а толку никакого – нитка висит на какой-то махре. Эти ножницы я держал в самодельных кожаных ножнах, на которых всякие угрожающие надписи для посторонних, чтобы случайно не схватили. Утром – нет их.

Всё облазил, так и ничего. Вечером прошлого дня несколько раз перемещался из каюты в парусную, что-то надо было из инструментов и точно помню, что ножницы были на месте. Зайти и взять без меня – постороннему, весьма маловероятно. Когда выгрузили паруса – пролез, где только можно – нет нигде. Может и сам машинально, куда-то сунул и забыл. Но не попадаются до сих пор. Конечно, есть еще – местные портняжные, хотя и разболтанные, но, в общем-то, пользоваться можно. Но, и по Высоцкому В.С. – «Мишка Шизман башковитый – у него предвиденье…» – у меня есть еще одни, точно такие же ножницы, как чувствовал – взял на всякий случай.

А вот совсем не смешно, что у одного молодого матроса пропали сразу две пары кроссовок, которые он держал в сушилке. Кроме штатного экипажа, здесь никого нет – куда они могли деться – вопрос еще тот. «Мир», конечно, здесь не превзойдут, когда у старпома, отлучившегося на пять минут из каюты, увели дорогой ноутбук с блоком питания. Причем, из каюты, в которую в командирском отсеке там, не так просто попасть, да еще в каюте надо обогнуть стенку, чтобы увидеть рабочий стол. Как мы тогда не ломали голову, как такое получилось – так ничего и не надумали. Во всяком случае, каюту я стал закрывать на ключ. Лучше так, чем потом задавать недоумённые вопросы.

Уложили старые паруса не в шахту, а на то же крыло носовой надстройки. Но, почти все в чехлах (только самые рваные – без них и с краю, чтобы можно было достать при случае. Но их всего штуки четыре). Накрыли старыми тентами и надежно увязали. Вряд ли в обозримом будущем до этого комплекта руки дойдут. Но эти паруса теперь учтены и есть на схеме размещения. А это уже – кое-что. В парусной, теми же силами, переместили с правого борта паруса, не поместившиеся ранее на этом стеллаже на левый борт. Всё было не просто, но разместили. Еще ранее боцман Юра спилил болгаркой по моей просьбе три стойки, совершенно ненужных на левом стеллаже. Поэтому удалось уложить самые крупные паруса так, что можно будет достать без особых проблем.

Вчера на палубе в конце рабочего дня после приборки курсанты стирали свои робы. С помощью щеток и порошка. Пресной водой, которую здесь не жалеют – водоопреснительная установка работает хорошо. Надо бы сфотографировать этот гимн Мойдодыру, да что-то я в этом плане обленился.

Впервые выбрался на бак позагорать. Наши дамы уже давно пригрели там себе места. Но, поскольку я всех опередил – им пришлось вокруг меня создать такой цветник. Тут и кадеты со своими расстеленными робешниками на просушку. Просто сочинский пляж, как в стародавние времена, когда ступить было некуда. Не знаю, был ли эффект от моего загорания. Солнце низко, хотя и греет ощутимо. Но на седловатости палубы лежишь примерно в плоскости его лучей, т.е. всё вскользь. Так что минут 20 почитал книжку, перевернулся пару раз и весь, в отпечатанных на теле шкотах (деваться некуда – с дамами, как-то еще пока, неловко, впритирку – пришлось прямо на веревках располагаться) – ретировался с этой Ривьеры. Но – главное – начать.

8 Марта! День хлопот и проблем для мужского населения. Думаю, что мои друзья и подруги сообразят, что если поздравления от меня нет, значит – в рейсе. Женского народу в моём окружении прибавилось. К Любашке, Маше, Марине и Шурику добавились: Наташа – мама нашего зятя Миши – очень приятная симпатичная женщина, Алёна – его сестра, которую я, из-за своего подвижного образа жизни, еще ни разу и не видел. Помимо, есть прямое продолжение – Владислава с Вероникой. И на всю эту компанию всего трое мужчин: со мной – Павел и Миша, дай Бог им доброго здоровья! Котика Филю не считаем.

Хотел бы поздравить много-много особ женского полу, которых я люблю и отношусь с большим уважением, их дочечек и уже внучечек. Интересно, если перечислить, всех ли упомню? Не буду. Ненароком, кого-либо пропущу – обид не оберёшься. Мои им всем лучшие пожелания – главное, сбыться надеждам и желаниям.

На этот красный день – до обеда приборка, курсантский концерт, свободное время и под вечер – дискотека на шканцах. Есть человек шесть кадеток – видимо будут нарасхват. Впрочем, не знаю – эти мероприятия – без меня. Утром мы с боцманом поздравили некоторых дам, которых смогли увидеть, придумали мелкие подарки (книжки со стихами про «Палладу» из ящиков в парусной, оттуда же наборы открыток из Таганской «Юноны и Авось» с Караченцовым (не иначе, как Дерябин, когда-то запасся) и подписали от себя это дело. Главное – знак внимания.

В основном, весь день провел в парусной. Электромеханик нашел мне еще один светильник на люминисцентных лампах. Я его закрепил над левым верстаком – стало вообще, замечательно. Сейчас, конечно, парусную не узнать, по сравнению с тем кошмаром, что я увидел вначале. И то, довести до завершения – просто нет времени. Непрерывно, что-то раскраиваю (чехлы, в основном, на всяко разное), выполняю чьи-то просьбы, что-то зашить, починить и т.п. Жду, когда эта маленькая лавина закончится.

После чая, наконец-то, решил сфотографировать палладовские, стоящие на фордевинд, паруса. И себя, боком причастного к этому делу. Сделал несколько снимков, не обратив внимания на дисплей. Оказалось, что ничего не получилось – какой-то туман. Запотел фотоаппарат после каютного холода! Пришлось ждать, когда просохнет. Вот так! В точности, как зимой заносить с улицы в квартиру технику.

Вечером 9-го легли в дрейф. Паруса на гитовых и горденях. Приход на рейд Сингапура на 13-е марта. Если идти под парусами, придем раньше срока. Топливо за весь переход расходовалось практически только на динамо-машину. Сделал, как умел боксёрскую грушу по просьбе Н.К. Внутри мешка из синего кожзаменителя вкладыш из дакрона от старого паруса с двумя клапанами для наполнения его смесью песка с опилками, или чем-то таким, и предотвращения от рассыпания. Конечно, примитивно, но такие вещи надо делать по образцу для раскроя. Сразу же продолжил раскрой чехла для прожектора. Материала – прорезиненной ткани, что удалось найти – на всю прожекторную стойку не хватает. Придется нарастить кусками синего кожзаменителя. До палубы (это верхняя часть горизонтальной выхлопной трубы, где установлены прожектора), всё равно не хватит. Если моя конструкция не понравится, придется добавить вкладыш из старого дакрона. Но это будет: «Я тебя слепила, из того, что было…».

Неприятный для меня эпизод был на ужине в столовой. Я всегда очень быстро поглощаю всё, что дают – смакователем никогда не был. Перед ужином в каюте по местному ТВ увидел начало документального фильма о подводной войне в Атлантике. Мне интересно – показывают места в Германии, где мы были на «Мире» – Лабё, Киль, Вильгельмсхафен и т.д. Думаю – в столовой всегда телевизор работает на этом канале и, хотя я сижу к нему спиной – просто послушаю. Но канал был другой. Повернулся, взял пульт и попытался переключить.

Неожиданно, наша буфетчица, с которой я всегда очень вежлив, заблажила непосредственно на меня, что здесь столовая, а не кинозал – смотрите, дескать, в каюте, а у неё время дорого, чтобы мы тут рассиживались. Чуть не подавился от такой отповеди. Я, вообще, стараюсь избегать любых разговоров, реплик и т.п. А тут, вдруг стал объектом такого внимания. И не умолкает, гундит в том же духе – я просто растерялся. И так, в новом коллективе приживаюсь с трудом и осторожностью. Понимаю, что глупая баба, от чего-то не в духе, но уж слишком не тот объект она выбрала – хотя бы вспомнила, что я на этой барже самый старший по возрасту.

Отнёс тарелку с недоеденным первым в раздатку и ушел. Ну и мне наука – не расслабляться. Конечно, я с ней ссориться не собираюсь, но, думаю, что для меня она надолго превратилась в фанерный лист. Да и с прочим народом надо поменьше контактов. Совершенно чужой монастырь. Попробовал бы на меня на «Мире», кто-нибудь, так вякнуть…

Лежим в дрейфе. Утром, несмотря на палубное освещение видел зарево на юге. Там Сингапур. За бортом, говорят, видели морскую змею. Теперь, обливаясь из-за борта ведром, посматриваю в него – нет ли там притаившегося гостя. До экватора всего лишь один градус с небольшим (около 80-ти миль). Южный Крест всё выше над горизонтом. И Луна заняла место прямо в зените.

Вместе с матросом Ромой на «Зодиаке» (который здесь называют «Джонсоном») подкрашивали борт и иллюминаторы. Укутали лодку, особенно её нос, несколькими слоями брезента, старого дакрона и привязали всё это. Для защиты от трения о борт и от краски. Рома, матрос высокого роста расположился на носу с банками краски и валиком, а я у двигателя. Здесь своя организация спуска дежурной шлюпки. И, по моему искушенному мнению, не очень удачная в том, что не применяются оттяжки с носа и кормы лодки. Без этого дела спуск или подъём лодки на ходу имеет лишний риск, в случае отказа мотора или преждевременной его остановки – отстать от судна.

А при определенных условиях, на грузовом шкентеле лодку может развернуть поперёк. В моей практике такое было. И, с учетом того, что здесь применяется автоматическое устройство быстрой отдачи грузового шкентеля, есть опасность его отдачи на волне, несмотря на предохранитель. (Смысл в том, чтобы избежать динамического рывка с уходом волны, устройство автоматически разобщается, когда волной лодку подбрасывает вверх). И если в шлюпке находишься один (а такое в моей практике было весьма часто) – без оттяжек проблемы – как снежный ком.

Так или иначе, боцман грота нас смайнал в шлюпке на воду. Погода ветряная, и, несмотря на подветренный борт, лодка заиграла на небольшой волне. Судно без хода, лодка держится только за грузовой шкентель. Прижимать её к борту – начинает бить волной и тереть об него вверх-вниз. На развернутой стреле от борта – разворачивает поперёк. И шкентель, то дёрнет, то ослабнет. И, конечно, мотор никак не желает запускаться сразу. (На «Мире» я всегда, еще перед спуском, заводил двигатель, чтобы он прокачался – вреда на короткое время ему от этого нет). С пятого или шестого рывка за старт-шкот, всё-таки завёлся и мы вручную разобщили шкентель от лодки.

Далее, я просто упирался носом в борт, а Рома валиком быстро закрашивал ободранные места. Самое сложное место было в носу под якорем. Постоянно накатывала волна из-за форштевня, лодку бросало вверх-вниз, и удержать её носом к борту было очень непросто. Хорошо, что Рома оказался на редкость терпеливым парнем и сколько раз, он чудом не вылетал за борт – передать трудно. Лодку удержать носом к борту можно было только на больших оборотах двигателя. Чуть меньше – она пытается отвернуться в сторону. Бесконечные рывки и удары носом. Скоро Рома стал похож на чёрта в день Нептуна.

Я, как мог, на корме спасался от брызг с валика. Валик, естественно китайского производства, то и дело слетал со своего крючка, падал в воду и мы его ловили. Рано или поздно – потеряли. Сверху нам бросили другой. Все с короткими рукоятями. Позже сбросили длинный держак и удалось закрасить места даже на якорной подушке (т.н. шкун, к которому прижимаются лапы якоря). С наветренного правого борта вдоль него образовывалась бегущая волна. Кое-что, Роме удалось подновить. Но в целом этот борт лучше выглядел, чем левый. Пока я держал здесь лодку носом к борту, волной, бьющей в её корму, выбило одну из резиновых пробок на транце. Обнаружил я это, когда по ногам начала перекатываться вода. И мы быстренько переместились на подветренный борт.

Перед подъёмом оказалось, что лепестки нижней части устройства отдачи захлопнулись и цанга верхней части от шкентеля в них не заходит. Пришлось отдать такелажную скобу и напрямую её закрепить к шкентелю лебёдки. Это уже второе подобное наблюдение. Ранее, когда после купания второй помощник с корреспондентшей подошел к борту – было то же самое. Оказывается, достаточно нечаянно задеть рычаг отдачи той части устройства, которое остается на грузовых стропах шлюпки, как держащие лепестки смыкаются. А задеть его под ногами – совсем просто. Привести в готовность – уже не так просто и быстро. В общем, то, о чем говорилось выше. Даже сейчас, в дрейфе, нас сносило в корму, и пока Рома отдавал скобу, я держал всех нас за шкентель. Не знаю, как доказать упёртым мамаям очевидную истину про оттяжки.

День закончился волейбольным матчем, пока не порвали нитку, но мяч не упустили. Нитка, страхующая мяч от улетания за борт, цепляется за изношенную шкаторину сетки. Забрал сетку в парусную и обшил по периметру дакроном.

11 марта. Весь день – большая приборка внутри и снаружи. Организация – выше всяких похвал. Участвуют все. В т.ч. палубная команда по своим участкам. Один я в парусной бесконечно, что-то ваяю. Сейчас – чехол на прожектора. На трубе по бортам установлены два мощных прожектора на высоких стойках. Высота под два метра. В море они готовы к работе. на «Мире», вообще демонтированы – остались только стойки с вечно ржавым верхом-ободком, на который я шил чехольчики в виде бескозырки. Лет через пять мне надоело их обновлять – закрыл металлической крышкой через резиновую прокладку на болтах. Навечно.

В отсутствие парусного мастера, прожектора накрывали чехлом от парусов. В принципе – по размеру, но вид, конечно мерзкий. Я применил комбинированный цвет – крышка из кожзаменителя синего цвета и на корпус из красной прорезиненной ткани. Внизу тоже синий. Верхняя часть – по объему корпуса прожектора. Ниже всё прижимается к стойке такими крыльями с люверсами. Конечно, с учетом выхлопа из трубы, эта красивость долго не продержится – всё покроется копотью. Но, пока, хотя бы так.

Большая местная швейная машина, которую я хотел задвинуть под стол, видимо напугалась и стала шить более-менее. Конечно, подъем лапки очень небольшой, но удается прошивать дакрон в 4 слоя и внутри этого пирога еще и один-два слоя ткани. Местные нитки, что я нашел, №69 слабоваты для такой толщины, рвутся довольно часто, но всё-таки, что-то получается. В машине удалось довернуть корпус привода челнока и попасть в нужный размер зазора между выемкой иглы и зацепом. Прекратились пропуски на зигзаге шва.

До разбора хлама, что загромождает правый верстак и стол, пока руки не доходят. Боцман Юра мне твердит про какую-то парусную команду, которая была постоянно раньше приписана к парусному мастеру и что-то тут делала. Может Дерябин и был прирожденным воспитателем, недаром перешел работать на кафедру в училище. Но мне эта головная боль – ни к чему. Всё это мы уже проходили. Очень быстро кадеты садятся на голову и превращают парусную в цыганский табор. Что-то им поручать, объяснять и контролировать – лишняя для меня проблема и неслабая психологическая нагрузка. Пусть ими занимаются на палубе.

1.5. Сингапур

12 марта. Встали на якорь прямо напротив фонтана и парка развлечений на острове Синтоза (это название в разных источниках пишется по-разному). Тут же подошел танкер с топливом. Сингапур – это морские ворота Азии. Гигантское количество всевозможных судов стоят на этом рейде и куда-то перемещаются. На подходе прошли мимо панорамы знаменитых сингапурских небоскрёбов. Порт по всему горизонту обозначен бесчисленными контейнерными терминалами и портальными кранами.

Телефон только и принимал смс от систем связи Сингапура, Индонезии и Малайзии. Позвонил Маше на её отчаянную смску, позвонить. Почему-то действовала только одна питерская сим-карта. Конечно, сразу улетели все остатки денег. Но Маша сообразила – положила на этот телефон две тысячи. Минуты три говорили, после еще раз звонил – осталось 1226 р. На билайновской симке было 1450. После трёх разговоров по минуте – осталось 767. Так что, с общением надо быть весьма осторожным. Утром попробовал билайновский модем. Вышел в интернет через роуминг. На почту только посмотрел на заголовки и отключил. Улетело 200 р.

Весь день добивал чехлы для прожекторов, всё равно не успел. Да и на рейде – нужны ли они? Вечером посмотрели с борта на цветной фонтан. Ничего особенного. Вблизи, наверное, смотрится. Но, уже, как-то нет интереса. Стоять будем три дня на этом рейде. Сообщение с берегом на катерах. Не привыкать. В общем-то, надо там побывать, кое-что купить по мелочам. Например, кофе, лимоны и туалетное мыло, коего здесь, почему-то дефицит. И вентилятор в каюту – лето впереди.
А главное – найти вай-фай. Нужен интернет.

Как обычно, в первый день схода на берег не обошлось без накладок. Вначале было объявлено, что первым катером повезут только курсантов, потому как их там будет ждать автобус. Но, в последнюю минуту, после двух(!) часов ожидания кадетами на палубе катера дали команду и экипажу садиться на этот же катер. Я за это время успел пришить к чехлу усиления.

Поместились все – 55 курсантов и человек 15-17 экипажа. Полчаса или более шли вокруг острова с небоскребами и пришвартовались к длинному таможенному (или пограничному) причалу. Перед фейсконтролем образовалась неслабая очередь, в которой простояли почти час. Работали три окна, но всё равно – пока каждый паспорт проверят – время идёт. Как я впоследствии убедился – в Сингапуре не спешат.

Почти последним получил штамп в ОЗП, бросил свою папку с нетбуком и тремя телефонами на рентген и вышел в зал ожидания Марина Сауф пирс. Что хорошо, всюду здесь кондиционеры и даже в открытом пространстве этого зала чувствуется прохлада.

Первое, что бросилась в глаза – очередь из кадетов в обменный пункт. Пришлось присоединиться, потому как надо на чем-то ехать, билет и всё такое, а кроме местной валюты другую не принимают. Стоял минут сорок. Кадеты во главе со своим командиром роты ждали обещанный автобус. Но он так и не появился.

Командир роты посовещался со мной (все уже куда-то подевались) и отпустил курсантов в свободное плавание. Местное время – почти час дня. Т.е., с 9-ти утра никак в Сингапур не попадем. А в 6 местного – надо быть на катере. Втроём: я, командир и моторист Вася направились пешком в сторону небоскрёбных громад. Какие-то деньги мы наменяли, но было желание просто посмотреть. И таким образом, рано или поздно добрались до символа Сингапура – белого льва с фонтаном из своей пасти. Впрочем, это символ стоял напротив через залив (или озеро), а мы возле торгового центра. Зашли, чтобы охладиться, потому как, моя футболка промокла уже насквозь. Всё внутри непомерной дороговизны. Но открытый вай-фай есть и удалось по вайберу (бесплатная интернет-связь по телефону) поговорить с Машей, хотя она и спешила куда-то на своей второй работе.

Расстались с Васей – он поехал по своим делам, а мы на метро поехали в т.н. Вива-сити. Это комплекс всякого разного, рядом с Сентозой. На метро надо брать билеты в автоматах по цене, зависящей от дальности поездки. Нам обошлось чуть меньше 2-х местных долларов. Разобрались довольно быстро в способе приобретения. Экран с маршрутами и станциями. Пальцем касаешься станции назначения – высвечивается стоимость. Купюру или мелочь – и выскакивает билет и сдача. Но весьма не быстро. Примерно полминуты надо ждать. Представляю – в Москве такое дело. Очередь была бы до третьей кольцевой. На обратном пути так и случилось – замешкались мы с командиром у автомата, что-то он не принимал новую купюру, и пока разбирались – толпишка наросла. Но – никто не возмущался. У нас бы уже из штанов выскочили.

Вагоны метро внутри очень удобные. Информация абсолютная – во сколько, что впереди и т.д. Нет разделяющих переборок вагонов. Весь состав – единая длинная сцепка. Можно пройти через весь от начала до конца. Через середину вагона проходит у подволока поручень с треугольными держалками для руки. А над сиденьями – нет. Т.е. никто не падает на колени сидящим. Каждое крайнее кресло имеет надпись – резерв. И картинка с инвалидом и т.п. Никто не сел на эти места, несмотря на заполненный вагон. Про чистоту и говорить нечего. Весь Сингапур на этом помешан. Движется поезд почти бесшумно и очень мягко. В общем, понравилось. В Москве и Питере еще не скоро такие появятся. Наверное, только когда литовские, советских времен постройки, развалятся от ветхости.

Время пролетело незаметно. Что-то по мелочи купил. Расчет, преимущественно карточкой. Удобно. Обратный путь не обошелся без небольшого приключения. Поезд метро довёз нас до предпоследней остановки и нам подсказали, что надо выходить. Вот тебе раз! А времени уже не очень и сколько нам добираться до своей конечной наверху – вопрос еще тот. Посмотрели – точно, состав двинулся назад. Но расспросив народ (худо-бедно по-английски понимают), узнали, что надо ждать маршрута №5, информация о котором появится на дисплее перрона. И в самом деле, еще два поезда подошли и уехали обратно, а наш – пятый – довёз нас до конца, прямо в зал ожидания. Те же кадеты и как положено четверых или пятерых нет. Время уже к отправке катера, а все сидят в зале. Это несмотря, что снова надо проходить через иммиграционный контроль. Не стал никого ждать – первым прошел, за мной потянулась толпа. Ждали опоздавших полчаса – не дождались. Завтра заберут, а где они ночевать будут – их проблемы.

Экипаж на «Палладе», в отличие от «Мира» отпускают без ограничения по времени возвращения. (И на «Мире» и на «Надежде» – всегда – только до 24-х). Можно остаться на всю ночь и день, если позволяет время, но к вахте должен быть на борту. На кадетов это не распространяется. Кстати при выходе утром – задержали курсанта и повариху: у обоих обнаружены ножи. За каким чертом они им потребовались – вопрос еще тот. Но отпустили, составив какую-то бумагу. Говорят, что оштрафуют.

Посадка и высадка – не очень простые. Проходящие катера хода не сбавляют, волна от них подбрасывает этот наш катер и мотает его изрядно, несмотря на внушительные, в общем-то размеры.

Капитан Николай Кузьмич только что проинформировал об изменении рейсового задания. Захода в Пусан не будет. Идем в Далянь и возвращение во Владивосток 23 апреля.

На следующем (втором) сходе на берег всех сразу разместили во вчерашний катер. Мест хватило. Я успел перед отходом катера повесить новые чехлы на прожектора. В принципе получилось хорошо. (Сам себя не похвалишь…). Надолго ли? Обязательно куда-нибудь ногами затолкают или здесь же и бросят.

Компания с командиром роты и подшкипером развалилась, как только мы оказались в Вива-сити. Они отправились решать какие-то проблемы по шипу, пообещав зайти за мной в Макдональдс. А я в нем остался, чтобы воспользоваться бесплатным вай-фаем. Вай-фай был, но интернет не появлялся. Какая-то местная пичужка пыталась мне помочь, но толку тоже никакого.

В такой забегаловке я был всего один раз очень давно. Взял кофе, чтобы не шарахаться и сел за столик. Стаканчик накрыт крышкой. Попробовал пить через эту крышку – тут же ошпарил себе губы и язык. Посмотрел, как делают соседи. Оказывается крышку надо снять. Взять сахар и мешалку на раздаточном столике и готово. Но – уже рано. Никто из моих напарников не появляется. Минут через 40 пошел их искать, да куда там. Суббота, выходной. Народ валит валом из метро на местные развлечения. Встретил нескольких других, но моих не было. Посмотрел туда-сюда и поехал а метро в Чайнатаун.

В Чайне – сплошь только еда, те же магазины с тряпьём, а что хотелось бы – того нет. Хотел для своих дам купить пляжные полотенца с надписью Сингапур. Есть какие угодно, но только без местной символики. Встретил кадетов и те мне подсказали, что есть интернет в харчевне KFC (я эту аббревиатуру знаю по морде какого-то вальяжного мужика над ней). Нашел и точно, интернет настроился, хотя и не сразу. Какой-то местный житель подсказал, что надо нажать под рекламой на строчку – доступ.

Время обеденное, народу много и я пристроился напротив на стульях возле парикмахерской. Всё равно никого нет. Поговорил с Машей и получил всю почту.

Практически всем, кто мне что-то присылал, отправил свою историю на «Палладе» – вот до этого момента. Не отправил только Ниночке Сабельниковой потому, как она пишет мне в одноклассниках, а те требуют пароль, который каждый раз не подходит и поменял я их уже тысячу.

И в это же время меня дважды пыталась изгонять китаянка-парикмахерша. Оказывается, образовалась к ней очередь, а сидеть не на чем. Но я ей с обаятельной улыбкой отвечал – ай, доунт, андастенд! Сорри, мисс! Рядом тощий мужичонка пытался вмешаться, но ему по-русски сказал, что не его дело, где мне сидеть и некогда мне перемещаться – уже ухожу. Но, ничего с одноклассниками не получилось (фейсбук (не менее противный, и то, доступнее). Действительно, пришлось уйти.

Как обычно, ждали четверых кадетов, так и не дождались. Только катер отошел к «Палладе» – хлынул тропический ливень и не прекращался все полчаса ходу и во время высадки. Просто – сплошным потоком с неба. За короткую перебежку на судно – вымокли все насквозь.

Дважды у меня не срабатывал будильник на телефоне – не мог понять, как это я время неправильно устанавливаю. И только вчера понял, что телефон сам устанавливает местное время. Причем упрямо делает это, несмотря на мою корректуру. Странно это тем, что телефон – самый простой, без интернета. Видимо, сеть сама знает, где находится и упорно переводит время. Хорошо, что не случилось этого в городе – можно бы по нечаянности и пролететь мимо катера. Не исключено, что кадеты могли попасть под такое же дело.

Третий день в Сингапуре выпал на дежурную мачту. С утра мелкие дела: подстраховал на парадном трапе народ, пересаживающийся на катер. С кадетами и боцманом бизани отдали гитовы и горденя, на которых оставались нижние паруса, чтобы слилась дождевая вода. С некоторых – просто тонны воды ухнули вниз. Так, неслабо, после вчерашнего дождя набралось в складки паруса.

Устроил глобальную стирку, хотя можно было и не делать – каждый день простирываю все свои мелкие вещи. А после этого объявил сам себе выходной. Выходной свёлся к загоранию на палубе совместно с главным боцманом Юрой и бесконечным с ним спорам – где лучше скомпонован такелаж – на «Мире» или здесь. Чисто по принципу: каждый кулик своё болото хвалит. Я не то, чтобы расхваливаю «Мир», но лучшее надо брать. У Юры Сидорова тоже пальцев веером хватает – кто к чему привык.

На палубе было немало посетителей с берега. Местная колония или посольские. Приходили на небольших катерах.

Часть 2. Сингапур — Бруней — Далянь — Владивосток

2.1. На Бруней

16 марта снялись на султанат Бруней. Направились куда-то на восток. Подсчитали потери. Оказалось, что одного курсанта на Сентозе укусила змея и с ним носились до часу ночи. То-то же, были слышны бесконечные вечерние команды о приеме катера к борту.

Как позже выяснилось – детки пристроились в кустах этого парка поквасить. Змее это не понравилось и она, первого попавшегося, цапнула за палец на ноге. Пионеру сделали противозмеиный укол, оказали всякую помощь и т.п. Но и взяли кровь на анализ – случай страховой. Как бы, всё было оплачено страховкой. Но если обнаружится алкоголь – платите сами.

Приняли сингапурских кадетов с их руководителями и двумя нашими посольскими. И под прощание славянки снялись с якоря. В этот момент я участвовал в волейбольной баталии под удивленные взгляды, вновь прибывших. Когда спохватился, что надо бы позвонить, то уже оказалось – рано, поезд ушел, связи нет.

За ужином только налил тарелку первого, как вызвали на мостик. Оказалось – сменить старшего рулевого на ужин. Пока рулил, думал, что лишь бы не качнуло – разольется из тарелки на радость буфетчице. Но, обошлось.

Утром Скорпион переместился на правый борт. Там же, чуть к корме, и Южный Крест. Большая Медведица по левому борту своим ковшом почти нырнула в океан. Приход в Бруней 23 марта. Бруней, оказывается, находится рядом с Индонезией, на северо-западном берегу острова Калимантен. Идём курсом 67 гр. Расстояние около 600 миль. Прибытие туда 23 марта.

В парусной – будни с ленивой битвой с боцманом Юрой, который собирается в мою парусную загрузить свои веревки с крыши носовой надстройки. А я обнаружил под самым нижним стеллажом правого борта еще несколько парусов, туда утрамбованных в чехлах. Их надо вытащить и переукатать. Это только через шахту.

На аврале по подъему и уборке косых парусов убедился, что бесполезно ратовать за их более удобную укатку. Гитов оттягивает шкотовый угол к палубе. А надо бы, к галсовому углу. Проще убирать в сильный ветер – уменьшается площадь сразу в два раза и участников на укатывание надо не более двух человек. А тут на шпрингель-вант-пертах скопилось, аж, 10 человек и все весьма бестолково пытались скрутить эту гигантскую сосульку. Но, кто к чему привык.

С косых сняли старые чехлы, изодранные все в хлам. Хватит ли ниток на это дело?

Вытащили силами сингапурского народа из-под правого стеллажа два паруса. Подняли через шахту и переукатали. Это оказались: нижний фор-марсель, практически новый и чуть более потрепанный грот-брамсель. Оба с привязанными горденями. Причем горденя по нижней шкаторине к люверсам крепятся огоном, что очень даже правильно, в отличие от Мира. Но, пришлось их срезать. Был бы я менее любопытным в своей парусной – так и лежал бы новый фор-марсель, неизвестно сколько лет, потому как, к тому же, был завален всяким хламом.

Дерябин, конечно, об этом, когда-то знал, да сейчас, наверняка, забыл. Там же, буквально вбита, под стеллаж контр-бизань. По виду – хорошая. Но здесь, как и на Мире, контр-бизань практически не несется. Ставили вначале рейса. На полный курс её невозможно вывести из-за неправильной проводки брасов брам и бом-брам-реёв. Так что – чисто – декоративный характер. И к тому же, нет запасного комплекта сегарсов (оковки контр-бизани, которыми шкаторины крепятся к мачте и гафелю).

Осталось пять непроверенных парусов, хранящихся в чехлах на стеллаже в парусной, увязанных для подъема на реи. Но – никаких обозначений, что за парус, уж не говоря про номер комплекта, год изготовления и т.п. Учета наработки парусов нет нигде, хотя всякой документации хватает. Все их надо поднимать на палубу и переукатывать.

2.2. День моряка-подводника

Сегодня 19 марта. Очередная дата создания подводного флота. Пока в Сингапуре отвечал на письма в китайском квартале, успел глазами пробежать по новостям мемоклуба. Игорь Григорьевич Галутва – капитан первого ранга, бывший штурман моей первой ПЛА К-42) опубликовал статью о пожаре в 1967 году на тройке (ПЛА К-3 «Ленинский комсомол» проекта 627 – предшественница моих К-42 и К-115). Прочитать – времени не было. Оставил до возвращения или более комфортных условий с наличием интернета. Обязательно напишу ему комментарий.

Но эту аварию с гибелью более 40 подводников помню хорошо. На крейсере «Железняков», на корабельной практике после первого курса ВВМИУ им. Дзержинского, мы её сопровождали в Норвежском море. На крейсер был принят резервный экипаж на случай замены, но этого не потребовалось. Лодка шла в надводном положении своим ходом. Выстрелом из линемёта на лодку подали трос с борта крейсера.

По нему передавали упаковки с медикаментами и еще чем-то. Жаль, не осталось фотографий. Запрещено было категорически снимать это дело. Но, наверняка, наш штатный фотограф Олег Рыбак, всё-таки, что-нибудь с борта заснял. Мог бы Володя Шадрунов об этом знать, с которым мы крутились на этом дредноуте. Сейчас спросить некого – обоих уже нет.

Через два года этой трагедии будет уже 50 лет. Бог ты мой! Сколько смертей подводного народу я пережил? Из атомных подводных лодок тройка была первой в этом черном перечне. А там, прямо валом: К-8 (тоже моего проекта), К-252 в Атлантике, К-56 (видел на ней во втором отсеке двухметровый пролом в прочном корпусе с завернутыми вовнутрь шпангоутами и краями из стали АК-25 толщиной 40 мм. Также, погибли 40 человек), К-122 на ТОФ (9 человек), и поехало, и понесло с гибелью подводников, может и не в таком массовом порядке. Это, не считая более ранних аварий и катастроф на К-19, К-129, Б-37 и много-много других, в том числе, получивших тяжелые р/а поражения (К-116 и ПЛА с ЖМТ). «Комсомолец» и «Курск» – это уже крайние наши потери. Дай Бог, чтобы были последними.

В конце дня объявлена учебная тревога по оставлению судна. Проверили готовность к посадке на плоты, спустили обе дежурные шлюпки и после краткого инструктажа – команда: всем за борт! Кадетам прыжком с борта (в спасжилетах), а экипажу – по трапу.

Нетерпеливые, конечно, попрыгали прямо с ограждения. Кастелянша Наташа – одной из первых. Любительница этого небольшого экстрима. Я предпочел сойти по трапу и кувыркнуться с нижней ступеньки. Вода явно под 30 градусов – не меняется уже давно – каждый день я ею обливаюсь в свои пять утра. Море – штиль. Солнце. Не вылезал из воды почти до завершения этого развлечения.

Капитан Николай Кузьмич красивым прыжком с борта вниз головой, присоединился к народу. Вынырнув, проплыл метров пятьдесят дельфином – вполне технично. После еще несколько раз прыгнул с борта, в том числе и с ограждения. Успевает за секунду полёта пролететь прямо и согнуть корпус перед входом в воду. Брызг почти нет. Я в этом плане отстал навсегда. В прошлый раз мне не понравилось, как хлопнуло по ушам после прыжка. Может, это то самое, из-за чего у меня проблемы со слухом. На которой уже по счету медкомиссии: – вы что молчите? – я уже до сотни досчитала! (Это проверка слуха. То-то же, я думаю, куда она (врач) делась?).

Вот так закончился День подводника. Николай Кузьмич утром зашел в парусную, поздравил персонально. И, наконец-то, сегодня переукатали последние паруса – все на стеллажах по схеме, где, что лежит. Но никак не довести до логического завершения эту работу. Всё время – изготовление всяко разного, и для судна, и по просьбам трудящихся. Боцман Юра счастлив – можно мою парусную шахту загружать его веревками. Мне она пока не нужна.

В Брунее идём в город Муара. По карте видно, что он на берегу какой-то бухты или залива на малазийской стороне. Находимся в каком-то местном море, название которого в обеденной информации разобрать не могу.

Рутинный день. С двумя кадетами разбирал завалы под стеллажами левого борта. Там хранились и куски нержавеющего троса, и неподъемный мешок с обрезками никуда не годящейся парусины, масса деревянных брусков, медных труб, спасжилетов, заношенных ковровых дорожек, старых чехлов от реёв и непомерно всякой мелочи, совершенно бессмысленной. Уж я думал, что я Плюшкин на «Мире» или в бытность на «Надежде», но Дерябин Шурик меня превзошел!

Бесцеремонно выкинул большую часть на палубу – боцман Юра разберется. И точно, прилетел с некими возмущениями, что курсант по моему указу высыпал всё прямо из кисы на палубу. На это я ему ответил, чтобы он радовался, так как это – всего лишь надводная часть айсберга. Если основное начнем выносить – палубы не хватит.

Кадеты задают вопрос, когда будет создана парусная команда, о которой им уши прожужжали. Ответ: никогда! – ??? – Да, потому, что посмотрите на себя, как вы мне помогаете. Пока сам не начну что-то вытаскивать, куда-то в шхеры залезать и т.п. – не шевельнётесь. А висеть над вашей душой – пусть ваши дядьки-командиры этим занимаются. Следов бывшей деятельности подобных команд достаточно. В основном всё исписано автографами, какими-то незаконченными поделками и тьмой брошенной одежды – кадетской и гражданской. Времена этого табора ушли вместе с Дерябиным.

2.3. Бруней. Муара

Завтра 23-го швартуемся в Муара (название – на слух, поэтому, как правильно – не знаю) в Брунее. По горизонту порядка десятка нефтедобывающих платформ. Давно, когда-то читал, что шейх Брунея самый богатый человек в мире.

Капитан провёл собрание по поводу стоянки, обратного пути и планов на будущее. Планы такие: возвращение из Даляня во Владивосток 23 апреля. Стоянка две недели. Участие в праздновании Дня Победы. И в этот же день 9-го – выход в Японию в Хэда, где будет отмечаться 160-ти летие подписания первого официального дипломатического документа между Россией и Японией. Там же, в музее находится шхуна Хэда, построенная русскими моряками из останков Дианы, сменившей «Палладу».

Возвращение во Владивосток 19 июня со стоянкой 40 дней. За это время участие в 155-летии города и Дне ВМФ. А 29-го июля – выход (как бы не в Далянь снова). И еще куда-то.

Навигация заканчивается в конце декабря очередным рейсом. Далее – зимний рейс в Сингапур. Но это следующий год и что там будет с родиной и с нами – одному Богу известно.

В Брунее стоянка три дня. Первый – швартовка и открытый трап. Второй – выход с местным народом на один час на катание. И на следующий день – уходим. Страна чисто мусульманская с жесткими традициями и правилами.

Весь день лежали в дрейфе. Я правил дежурной шлюпкой, а матрос Рома подкрашивал правый борт и люмики. Было гораздо потише на море, чем в прошлый раз и работа получилась более качественной. Да и я, приноровился упираться носом зодиака в борт, не особо сильно газуя двигателем. После парусной – для меня это некое развлечение. А так – до обеда разбирал дерябинские завалы. Некоторые артефакты настолько древние (типа каких-то мониторов, системных блоков, магнитофонов и даже старой печатной машинки), что место им в музее. Отдал подшкиперу кадетскую одежду в не мерянном количестве. Недаром – ассоциации с цыганским табором. Не может быть даже речи, чтобы здесь обосновывалась какая-то команда). Но, так или иначе, высвободил место под очередной свой стеллаж для нарезанных рулонов из старых парусов. Процесс непрерывного совершенствования.

Попытка с лёту сделать красивый чехол на шпиль во время стоянки – не удалась. Не пожелала машина прошивать гордень-боут (усиление на прямом парусе), хотя толщина, на взгляд, вполне приемлемая. Правда, сам парус жестяной. И так, и эдак, пришлось всё распороть. Нет брезента или плотной парусины на эти дела – приходится ваять из того, что есть. А есть – только резаные полотнища от старых парусов, большей частью уделанных, страшнее паровоза времен гражданской войны.

Весь день большая приборка, к вечеру завершившаяся совместным концертом кадетов обоих стран с дискотекой на шканцах. В общем-то, о начале этих дел, я слышу только по трансляции. Еще ранее была совместная спартакиада и просмотр фильма-слайда, скомпонованного местными умельцами за время этого небольшого перехода. Н.К. говорит, что я тоже там мелькал во время переукатки парусов. Надеюсь, что это был не тот момент, когда личный пример пришлось усиливать рыком укушенного крокодила.

Утром во время зарядки с матросом Эдиком видели рядом с бортом морскую змею белого цвета длиной метра полтора и толщиной с мою руку. Не иначе, как охотилась на кальмаров, стадо которых крутилось прямо на поверхности. Свет на палубе включен – лежим в дрейфе – вот их и привлекает.

Сегодня швартовка в Брунее. Вчера вечером, вдруг, звякнул телефон – получил сообщение. Коля Приймак (наш бывший зам. начальника ТУ ТОФ) поздравил с днем подводника. Попытался ответить, но сигнала не было. Видимо, связь на долю секунды сработала через одну из многочисленных нефтяных платформ. Когда-то, на «Надежде» мы пользовались такой возможностью, находясь рядом с платформой «Малипак» («Сахалин-2»). Надеюсь, должен быть вай-фай у местных миллиардеров. Но, как известно – чем богаче, тем жаднее. Может и не быть. Но мтс всегда на месте, хотя и заламывает несусветные цены.

24.03.15. На вчерашней швартовке работал с пультом управления кормовым шпилём. На руль отправился штатный старший рулевой – мне это только на руку! Народу вокруг шпиля хватает, и руководить есть кому. Моё дело – только включать шпиль, следить сверху, чтобы никого не прищемило к нему швартовом (а предпосылки, время от времени к этому, так и норовят образоваться – может у местных глаз замылен или суета ненужная, но бросаются в глаза отдельные моменты).

Швартовы, по окончании работ, курсанты укладывают неправильно. Никто не учил не их, и не их учителей. Не выдержал – вмешался. А, вообще-то, надо поговорить с боцманом Юрой – если, уж, загибаете пальцы, что у вас всё по классике, то и в мелочах доводите до конца.

Всё-таки я успел на оба шпиля сшить два чехла, более-менее симпатичных для стоянки. Надели. Но попозже надо будет швы усилить и один подогнать лучше по размеру.

Разрешили сход на берег. Опять в кадетской толпишке долго шли через проходную этого порта. У них такой порядок, что каждый должен записаться в книгу ухода-прихода.

Вышли куда-то. Дикая местность, напоминающая незабвенный Тринидад с Тобаго. Хилые пальмы, но с кокосами. Невзрачные строения непонятного назначения. Город находится где-то в получасе езды. На чем – непонятно. Но говорят, что есть такси.

Метров через 500 подошли к какой-то развилке. Смотрю – матрос Рома уже договаривается с водителем авто и его компания устраивается внутри. Мы скооперировались с электромехаником и доктором и чисто случайно попали в какую-то машинку. Т.е. один водитель, заметивший наши взмахи – остановился и что-то крикнул другому. Тот согласился за 20 местных долларов (брунейских) нас подвезти.

По пути остановился у обменного пункта, где мы что-то там поменяли.

Дорога вполне ухоженная, напичканная всякими сигналами и разметкой. Через полчаса остановились где-то в местном райцентре. Название необычайно сложное – лучше не вспоминать. Наш водила, оказывается, имел ввиду американские деньги – пришлось отдать ему 20 баксов.

Город, как показала карта на телефоне – весьма большой. Но мы кроме центра ничего не увидели. Львиная доля ушла на обход моими коллегами местного торгового центра. Но мне удалось настроиться на незапароленный вай-фай и поговорить с Машей по вайберу (вид бесплатной связи по интернету). История семьи повторяется по спирали и на новом уровне. Не очень мне нравится их затея с новым образом жизни и работы. Но, как известно, пока на грабли не наступишь – переубедить невозможно. Поэтому, лучше не лезть с советами.

Чтобы не потеряться, мне пришлось хвостом тащиться за своими приятелями, и в другом месте интернет потерялся.

Рано или поздно (мне уже этот городок осточертел) вышли к какой-то мечети. И увидели, что оттуда выходят наши люди из посольства, которые с нами путешествовали от Сингапура до Брунея. Оказалось, что это здание – музей шейха Брунея, в котором собраны многочисленные ему подарки со всего мира. Вход бесплатный, но надо разуться и поместить вещи в шкафчик для хранения. Фотографировать категорически запрещено.

Обошли несколько этажей по периметру всего здания. Впечатляет выезд шаха на специальной платформе (всё в натуральную величину) с многочисленной свитой. Подарков много. Все они представляют из себя различные модели парусников, кинжалы, старинные ружья, картины – перечислить невозможно. Но под каждым написано, каким президентом подарено. И по стенам фотографии семьи шейха, его спортивные увлечения и т.д. В Брунее был форум АПЕК и также на стене есть большая рамка с какой-то декларацией, на которой есть и подпись нашего президента.

Около 5-ти часов местного времени служительница попросила нас ускориться и покинуть экспозицию. Хорошо, что нам подсказали наши посольские, что такси можно заказать через гостиницу. Наши попытки, размахивая руками, хоть кого-нибудь привлечь на машинах – были бесполезны. Долго стоял на тротуаре под вывеской, что это стоянка такси. Пока один местный житель, проходя мимо, не сказал нам, что на весь город всего 30 машин и заказать можно только через гостиницу.

Хорошо, что мы её засекли напротив музея. И действительно, портье предложил нам присесть на удобные кресла, холодной воды из кулера и отправил какого-то боя звонить. Минут через 15 такси подъехало, нас с почетом выпроводили из холла, открывая массу дверей. От чаевых в размере одного доллара бой отказался, сказав, что всё включено в стоимость услуги такси. И действительно, водитель запросил 40 местных долларов. Мы поморщились, но торг оказался неуместен (О. Бендер всегда прав!) и с комфортом доехали обратно. Хотя, водитель нас и завёз дальше, чем наш причал, но нашел дорогу. Чему я очень был доволен. Полагаю, что на этом мои шоптуры, с кем бы, то ни было – закончены навсегда. Только автономно!

Кадеты оккупировали местный зал для пассажиров. Есть вай-фай. Я тут же попытался подключиться. Всё получается, но без выхода в интернет. Слишком много народу у этого провайдера.

И только в 5 утра вместо пробежки и прочего – прочитал разную информацию и написал несколько коротких ответов. Но многим не ответил на поздравления с прошедшим днем подводника – пусть меня мои друзья извинят. По возвращении обязательно отвечу. Мой нетбук так и не подключился на входящие, а по смартфону мне весьма непросто отвечать: то текст исчезнет (заденешь не ту кнопку), то боцманские пальцы не туда попадают и т.д.
Ладно, всё – до возвращения.

Прогулялись с боцманом Юрой по местным торговым точкам. Это, где-то в километре по выходу из порта. С утра влажность и духота нещадная. Задача – избавится от остатков местной валюты. Вот так всегда в прошлом на «Надежде»: наменяешь иен или бонов и не знаешь, на что потратить, что-то оставшееся. Впрочем, в скандинавских странах с их кронами – то же самое.

Посмотрели на всё и ничего не купили. Но после обеда, я всё-таки пошел с матросом Ваней в ту же сторону. Оказалось, в кафе есть хороший вай-фай, который не сравнить с тем, где мы стоим. Взял кофе, проверил почту и позвонил по вайберу Маше. Маша с Мишей собираются на новую работу и проблем у них выше головы. Начиная от собаки.

Связь по смартфону, в котором у меня немецкая сим-карта, давно выработана. Убедился, что телефон с МТС – сам начинает контактировать с интернетом и деньги с него летят как осенние листья. Попытки, что-то там отключать и т.п., по-моему, ни к чему не привели. Для обычных звонков у меня еще два простых телефона, главным в которых, является наличие плейера. Наушники не требуются – звук достаточно громкий. Поочередно я их и использую в парусной. Но роуминг весьма дорогой, что в билайне, что в мтс – звонки только по крайней необходимости. А так – через вай-фай по нексусу.

Но отвечать на почту по нему – для меня одно мучение. Поэтому, все ответы – до лучших времен через свой моноблок.

На обратном пути купил кое-что к чаю. Вся мелочь и ушла.

На судне день открытых дверей. Много дам в своих цветастых национальных глухих халатах и с обязательными платками на голове. Совершенно не сказал бы, что они какие-то зашоренные или загнанные. Смеются, толкают друг друга, фотографируются на фоне наших снастей и т.п. Кстати в легковых автомобилях чаще всего за рулём женщины. Причем в неслабых по цене. А мужики – всё больше в каких-то потёртых, минимум 20-ти летней давности. Одна дама в таком одеянии, вдруг, что-то спросила меня по-русски. Понятно – вышла замуж и придерживается местных законов.

В 6 вечера отход на катание, аврал, подъем косых парусов. Судя по флагам – на борту наш посол и представители монарха. Боцмана с бизани, почему-то не оказалось. Возможно, застрял в городе (скорее всего, проблема с такси). Пришлось на автомате взять эти обязанности.

Посмотрел на действия кадетов. Не могут ничего. Ни стопор правильно заложить, ни на нагель завести ходовой кончик, и даже – приготовить фал к уборке паруса. Сняли бухту с нагеля и бросили на палубу. Косые паруса здесь увязывают английской шнуровкой. И на «Надежде» и на «Мире» это время от времени, практикуется. Когда я убедился, что не дождаться окончания этого действа, поднялся сам к стень-стакселю. Показал. Вроде поняли. Но если подобное крепление паруса принято постоянно, значит надо обучать весь народ, как это делается.

Катание длилось три часа и вечером пришвартовались. Я стоял на кнопках управления шпилем на палубе бизани и сверху наблюдал за действиями швартовой команды.

На отходе подали выброску на буксир, чтобы вытянуть его швартов к себе. Но не пропустили её в клюз. Швартов (мощный перлинь) подтянули к борту, а в клюз не могут завести. Кто-то попытался дохлой ручонкой подтащить его через клюз, что явно было обречено. В результате упустили и швартов и выброску, и кадету прижгло ею ладошки.

При швартовке один юный гусь с сигаретою во рту, без каски приготовился подать выброску. Командир швартовной команды видит и молчит. Остается метров 15 – пора подавать, а этот всё никак не накурится. Непуганые пингвины. Такого не было даже на «Мире», при всём тамошнем разгильдяйстве с курением, где попало. Высказал по окончании помощнику, что это – не дело. Правда, только по поводу каски. Об остальном сам пусть додумывает.

Один швартов укатали правильно, другой – нет. Не обучены. На моё замечание, вдруг оскорбился один из пожилых матросов, которого это, в общем-то, не касалось. Так что, искры продолжают тлеть. Ну-ну! В служебной ситуации, однако, у них эти сопли не пройдут.

2.4. Пляж

Парусный мастер и старший боцман

Последний день в Брунее. Как обычно, в парусной начал что-то делать по её дальнейшему благоустройству. Точнее под правым столом – дополнительный стеллаж для всяких отрезков дакрона, распоротых синих чехлов и т.п. Там уже на нижнем ярусе определены ящики со старой строп-лентой от плотов (пригодится на безрыбье) и несколько бухт красивой веревочки в виде плетеного линя.

Пришел боцман Юра, обсудили планы и направились на местный пляж. Идти до него минут 20 вдоль шоссе. С утра еще вполне терпимо относительно жары. Пришли. Пляжная зона замечательно обустроена. До песчаной полосы находится парк с кокосовыми пальмами, какими-то ёлками и ветвистыми деревьями с толстыми закрученными стволами. Или это кора у них в таком виде растет. Множество беседок и столиков в тени деревьев, колонки с водой и душ.

Сам пляж весьма напоминает такой же по побережью Балтийского моря. Песчаная полоса от парка до моря шириной метров 50-70, набегающие волны по мелководью. В длину всё это до горизонта. Народу – никого, кроме нескольких тел с экипажа. Вода в море, конечно не сравнится с балтийской. Находиться в ней можно, наверное, вечно. Впрочем, как учат нас на курсах по выживанию, через сутки, и даже ранее, всё равно наступит переохлаждение.

Помня о виденной змее с борта судна, я с некоторой осторожностью понырял в очках для плавания. Но, видимо, в прибойной зоне нет ни змей, ни рыб. Да и видимость в очках для бассейна не очень хорошая. Дно песчаное, очень ровное – никаких ежей, ракушек и прочего, на что можно наступить. Волны небольшие, нарастающие по мере приближения к берегу по мелководью. Между прочим, цунами 2004 года коснулось и этих мест. Сейчас, конечно, никаких следов не осталось. Но в музее, где мы были – был ящик для сбора пожертвований с картиной наводнения над ним.

Погода стояла солнечная, и песок так прогрелся, что добираться по нему до моря пришлось, с некоторым подвизгиванием. Но, тем приятнее, было макнуться. Надо было, конечно, не шариться по малопонятным городам, а провести все три дня здесь.

2.5. На Далянь

Перед ужином снялись на Далянь. Научил очередных кадетов укатывать швартовы – убедились, что мой классический метод удобнее, легче и быстрее. Остальная толпишка так и останется в неведении. Впрочем, на «Мире» – то же самое. И только на «Надежде», где я сам научился этим вещам у Андросова, укатывают швартовы также.

Похоже, что палубная молодежь уже накаталась на парусном судне. Не все, конечно. Но, уже, после пьяного угара, пальцы веером. Еще сопли до колен, а туда же. Везде – одно и то же – что на «Надежде», что на Мире, а теперь и здесь. Боцманенок, которого я, вдруг, замещал на катании, оказывается, улетел в астрал (ну, совсем, как Игорёк на «Мире») и только к выходу объявился. На отшвартовке ходил с трясущейся сигаретой, вроде как после нокаута. А я кадетам, чего-то там, про город, такси и т.д. И тоже, туда же: увольняюсь, всё по боку и т.д. Да, никто и не держит. На «Мире» насмотрелся. Дурака валяют во всю Ивановскую, все указания побоку, а как жареным запахло – нет-нет, не увольняйте, в отпуск хочу. А, что же ты работать перестал? Всё повторяется. Натерпелся в должности главного боцмана. Хорошо, хоть здесь – как зритель в партере.

Ветер встречный и не слабый. Идём на север вдоль Филиппинского архипелага. Утренние звёзды поменяли своё место. Теперь Южный Крест за кормой и всё больше его диагональ заваливается вправо. А медвежий ковшик начинает приподниматься от горизонта. Вода за бортом всё такая же – градусов под 30. Время перевели на час вперед. Прибытие в Далянь 13 апреля. Кондиционер работает великолепно. В каюте 18-20 градусов. После палубы, (да и парусной тоже) – очень комфортно. В парусной из отрезка трубы дует что-то неразборчивое. Попытался подвести к столу с машиной тубус, пошитый еще Дерябиным. Но эффект незначительный. Надо жесткую трубу с плавным изгибом.

Но с этим – позже. Сейчас новая фишка – установить третью машину (мою личную Минерву) на правый верстак. Она помощнее основной, и с зигзагом. Для этого надо запустить двигатель, что мне отдал на «Надежде» парусный мастер Валя Ярош.

Позвал электромеханика – что можно сделать? Целая бочка арестантов. Надо и конденсатор, и кнопочный пост, и разбираться в схеме и т.д. и т.п. Ничего этого у них нет. Спрашивать у электрика, его подчиненного – без толку. Очень такой из себя важный, с разговором через губу. Я его поначалу принял за электромеханика, который вместо электрика. Сам менял проводку 380 вольт в парусную, сам сверлил, обеспечивал сварщика и прочее. А электрик ни разу и не появился. Чем-то эти ребята (рядовые электрики) похожи друг на друга: что на «Мире», что здесь. Понты через край.

Вспомнил своё босоногое детство, когда в бытность командиром БЧ-5 занимался всем, начиная от реактора с турбинами и включая щиты турбогенераторов. Снял крышку двигателя работающей машины. Сравнил с запасным. Всё примитивно, как в танке. Нужен переключатель на три пары контактов. Такой у меня есть. Далее, через него пуск с использованием кнопочного поста подключенной ранее машины. И все дела.

Сегодня 28 марта день рождения одного из наших аборигенов яхты «Вега» Николая Николаевича. Незадолго перед этим рейсом Н.Н. распрощался с экипажем, устроив небольшую отвальную, и отбыл в город Санкт-Петербург, на ПМЖ (его выражение). Так что волею случая, как только я оторвался от города Петра, там оказались мои старые друзья и приятели. Конечно бы, хорошо бы и прочие «бы» вернуться на «Мир». Но, наверное, это будет глупость несусветная.

По информации боцмана Юры рейс в Хэда отменили. Вместо этого – снова в Далянь и Пусан. Впрочем, еще сто раз всё может поменяться.

Весь день возился с подключением второго двигателя. Сложность в доступе к коробке первого мотора, который под правым верстаком. Только-только одной рукой можно отдавать гайки и делать всякие манипуляции с проводами. Вроде, собрал всё по своей схеме. Но мотор не заработал. Основной, что на подключенной машине, работает. Переключателем – отключается. А при подключении другого мотора – тот не пускается. Или, где-то моя ошибка в контактах, или сам мотор неисправен. Такое тоже может быть. Придется сегодня напрямую подключить к пусковым устройствам. Если не пойдет, значит проблема в двигателе.

Прошли уже 10 градусов от экватора. Влажность и духота на палубе – всё те же. Спасение только внутри. Ветер встречный, паруса не ставим. В волейбол тоже не играют – встречный ветер не даёт. Курс проложен точно по маршруту, которым мы когда-то шли на «Пульсаре» (цетус) из Манилы. Т.е через 200-мильный пролив Лусон, что между Тайванем и Филиппинами, с выходом в Филиппинское море, оставляя Формозу слева (Формоза – древнее название Тайваня).

29.03.15. С днем рождения Ниночку Ульяшкину (Сабельникову) – мою одноклассницу по 37-й школе г. Курска и нашу классную руководительницу – Клару Дмитриевну Лошкарёву. У всех у нас – в один день. Дай Бог им доброго здоровья и долгих лет! И их ближайшему окружению.

С утра сразу определился, почему второй двигатель не пускается. Конечно, без подачи питания на подключаемый кнопочный пост, работать он и не собирался. Пакетник переключателя перебрасываю в правое положение – отключается подача питания на левый двигатель, а на правый не подается. Контакты на переключателе не подсоединены. Из-за спешки в конце рабочего дня не сообразил. Моментально подсоединил и всё заработало. Пакетник влево – кнопочным постом запускается однострочная машина. Вправо – запускается тем же кнопочным постом моя Минерва с зигзагом.

А так бы, надо искать (добывать или заказывать) кнопочный пост и блок конденсаторов для пуска второго электродвигателя. Местные электрические силы далеки от этих забот. Может, у них и есть, но спрашивать – себе дороже. Электромеханик человек временный, а с его подчиненным – лапчатым гусём, я избегаю общаться. С меня хватит электрогрелочной зимней компании.

Кабеля для подсоединения всей конструкции тоже нет. Когда перемещали из аудитории розетку на 380 вольт для большой машины, кабель для этого, в хорошей изоляции, дал боцман Юра из своих запасов. Он поискал у себя и для этой цели, но ничего не нашел. А нужен многожильный, с количеством жил не менее 7-ми. Пошел в радиорубку к Василию Ивановичу – начальнику радиостанции. Он показал на шлейф из неплохих проводов в экранной оболочке – выбирай по одному, сколько надо. Заплёл их косичкой, продернул в коробку и дальше дело техники. Весь шлейф длиной около двух метров (до блока с пакетником) поместил в защитный чехол. Заглянул электромеханик Андрей. Продемонстрировал ему работу. Челюсть можно подвязывать. В подводную мою бытность и не такое делали. Знай наших.

Осталось настелить на обрешетник на выбранном месте лист фанеры по размеру. И придумать, как надежно закрепить двигатель к каким-то стойкам. И уже после этого пропилить на верстаке посадочное гнездо под голову Минервы с трансмиссией от двигателя. Педаль на фрикцион – вообще элементарно.

Свой день рождения отметил увеличенной пробежкой по длинному кругу (22), возрастающим количеством отжиманий на кулаках после каждого упражнения. Начал с 10-ти, затем 11,12 и т.д. по 17 включительно. Еще увеличил количество повторений в своем стандартном цикле из мордобойной школы на Новосёлова (каратэ-до дайдо-дзюку), сейчас уже называется по-другому. 20 лет уже исполнилось этим моим занятиям, взятым из того времени. Последний год на «Мире» был с частыми пропусками. Так легко себя уговорить, со ссылками на обстоятельства. Но, с самого первого дня рейса на «Палладе» – в железные рамки. Более благоприятных условий – не было за всю мою работу на фрегатах.

В обед Николай Кузьмич произнес по трансляции целую речь с поздравлением. Много всяких теплых слов с упоминанием каких-то моих заслуг в военном флоте и в парусном.

Работа по монтажу электродвигателя к опоре под верстаком была прервана. Во время сварочных работ на фок-мачте искры попали на укатанный парус и прожгли три слоя. Причем, дакрон, как любая синтетическая ткань не только оплавился, но и начал реально гореть пламенем. И тушить-то нечем. Боцман Юра говорит – хоть ногами затаптывай! Но, справились. По моему мнению – недосмотр сварщика. Не должен начинать работу, пока не убедится, что от искр и пламени газовой горелки ничто не пострадает. А закрыть кошмой или еще, чем-то по его указаниям – это дело уже боцмана мачты. Между прочим, точно в такой ситуации сожгли в Лондоне в Гринвиче клипер «Катти Сарк», который являлся исключительной музейной редкостью. Вроде и гореть-то там нечему, но, однако!

Так или иначе, неожиданно в парусную принесли чехол, которым укрывается фок от солнца. Дыра сантиметров двадцать с оплавленными краями. А следом – и фок. Как уж кадеты его протащили по коридору и трапам – непостижимо. Шахта забита бухтами веревок. Разместили на основном столе-плазе боковой шкаториной к борту и затолкали в её сторону весь парус.

Вырезал поврежденные участки полотнища. К счастью, эти места оказались на свободном месте, а не на гордень-боуте (поперечное усиление на прямых парусах). Общая длина – чуть более двух метров. Хотел обойтись отдельными заплатками, но лучше, всё-таки, одной общей. И не с изнанки, а с лицевой стороны паруса. Прикроет закопченные места.

1 апреля. Проходим траверз незабвенного города Цзилун. Это северная оконечность Тайваня, куда, когда-то мы зашли на «Пульсаре» по возвращении с Филиппин. Виз не было и мы зашли в порт. В общем-то, форс-мажор, на который можно сослаться, имел место – пресная вода заканчивалась. Хотя, конечно бы, дотянули. Полиция на буксирах, сирены, мигалки – на нервную систему действовали. Кто их знает – примут за китайских шпионов. Но, оказались и полисмены, и эмигрейшн весьма приятными людьми. Немного помурыжили с выяснением обстоятельств захода, посетовали, что мы всего на один день. А почему не на неделю? Это эмигрейшн допытывался. В сопровождении буксира с мигалками и сиреной сопроводили в самый центр города, обеспечили водой и баней на буксире. Воспоминания самые лучшие.

Весь день в ремонте фока. Несмотря на жесткость самого паруса и материала на заплату – машина работала хорошо почти до самого последнего шва. А их было немало – все тройные, потому как нить №92 – хорошая, но не самая прочная для ремонта парусов. Но, хотя бы такая нашлась. Под самый финиш работы машину пришлось перенастраивать. Рвёт нить и всё тут. Причин много, но основная – зазор между выемкой в игле и зацепом челнока изменяется. При настройке надо попасть точно в одну десятую миллиметра. Меньше – рвёт нить, больше – пропуск на зигзаге. Достигается это поворотом корпуса челнока. Отдаются два мощных винта на приводном валу, и ударами мушкеля по корпусу регулируется зазор. Не думаю, что кто-то знает способ лучше. После ряда попыток удается достичь результата. Всё это связано с постоянным извлечением паруса из-под лапки, опрокидыванием машины и так – до победы.

Завершился день грандиозным падением со стола, на котором выложен парус, на ступени входного трапа в парусную. Прекрасно знаю, что опора временная, зыбкая и перемещаться на трап по столу надо осторожно. Но, тем не менее, попёр как танк, нога зацепилась за складку паруса. Выдвижная часть от стола к трапу рухнула под коленями и со всего маху полетел мордой лица в трапные железные ступени. В последнюю долю секунды успел левой рукой ухватиться за поручень и ею удержать собственный вес и ньютоновское ускорение. Приложился к трапу носом, губами и зубами. Но – именно, приложился. Ничего не разбил, потому как остановил падение в этот момент. Еще бы полсантиметра и было бы не очень здорово. Но бицепс на левой руке свело такой судорогой, что её буквально парализовало. И до сих пор, толком не выпрямить. Но, тем не менее, пошел играть в волейбол – может, думаю – растянется. Хорошего, конечно, ничего не получилось. Загубил все мячи, которые приходились на эту руку.

Принесли грот-брам-стаксель, также, весь в ожогах от искр. Здесь ситуация на первый взгляд похуже – повреждена подшива лик-троса. Но стол пока занят фоком. Команда фока срочно грунтует и закрашивает сам рей.

Я за это время смонтировал фундамент электродвигателя Минервы. Подвесил мотор на крепёжные болты. Установил всё под верстаком. Осталось прорезать в нём прямоугольное отверстие, чтобы голова машины в него надежно входила. Есть мелкие нюансы, которые надо соблюсти, чтобы не промахнуться с размерами.

Рука продолжает побаливать – утром не удается вращать резину в положении плавания на спине. Все другие вращения и растяжки нормально, а этот элемент с подвизгиванием.

Вода уже явно прохладная (но еще не холодная). Ведро моё еще вчера оторвалось и уплыло. Пришлось срочно в сетку запаковать другое, меньшего размера и брать с собой на палубу еще одно. Зачерпнутая вода выливается в него и черпается снова. В принципе устраивает.

Воздух стал свежее, но всё еще достаточно теплый и влажный. Скорпион заваливается к горизонту. Стрелок выходит на горизонталь. Ручка ковша БМ запрокидывается влево от вертикали, и две нижние звездульки, показывающие направление на Полярную всё больше задираются вверх. И только летний треугольник (Альтаир, Вега и Денеб) не меняют заметно положения. Уже почти 27 градусов с.ш. Южный Крест теоретически еще виден до 30 гр., но он по корме, и с моего места на палубе – не разглядеть.

Прибытие в Далянь 13 апреля. Наконец-то, установил швейную машину «Минерва» (свою собственную) на правый верстак правее штатной однострочной. Между ними – переключатель. Тот самый Непросто было вырезать отверстие под голову, но рано или поздно, всё получилось.

Гораздо больше проблем было с подгонкой по месту фундамента для электродвигателя. Он представляет из себя ящик с толстыми стенками из стекловолокна. Перевернут вверх дном. Опирается на прикрученные уголками деревянные подставки. А к днищу мощными болтами привернут кусок дубового бруса с железной накладкой. К ней крепится сам двигатель своими болтами. Вся эта конструкция запихивается под верстак, таким образом, чтобы приводной шкив был под шкивом машины.

Оказалось, что надо весь ящик затолкнуть как можно дальше к борту, чтобы ремень трансмиссии был четко на месте. Сколько раз я нырнул под верстак к этому ящику и после с ним – наверх, даже сам не сосчитаю. Пришлось вырезать угол, переделать опоры, чтобы вместиться в шпацию – и всё – не по одному разу. Стеклянная пыль от пиления стеклопластика, весьма ощутимо начала щипаться (хорошо, что по ковбойски завязал нос и рот платком). Пришлось экстренно бежать в душ и заодно стразу застирать шорты с футболкой.

Боцман Юра смеётся: – тебе осталось только вьетнамских дам сюда нанять для массового пошива – на всех машинок хватит. Ну, и ладно. Как бы, не сложилось у меня с «Палладой», останется им на память.

Принесли грот-брам-стаксель, прожженный всё той же сваркой еще хлеще, чем фок. Но, пока фок со стола не уберут, заниматься им нет смысла, хотя стол-плаз позволяет, если все его выдвижные части установить в максимальное положение.

Приближаемся к Желтому морю под прямыми парусами (марселя и грот). Чистый фордевинд. Ход более 7-ми узлов. Утром на палубе уже чувствуется определенная свежесть. Забортная вода всё холоднее – это радует. Сейчас градусов 20. Мышца на левой руке всё еще болит. Пытаюсь её на волейболе, после работы, как-то растянуть. Но иногда при резком движении – только хуже. Вместе с визгом и мяч улетает чёрти куда.

Много дум занимают Маша с Мишей. Нет уверенности, что всё у них получится с затеянным новым делом. Но, здесь, только так – пока сами не попробуют на ощупь – все советы бесполезны. В любом случае, конечно, мы их не оставим один на один с возможными проблемами.

Капитан по трансляции сообщил о гибели БМРТ «Дальний Восток» в районе Магадана. Из 140 человек спасли 67. Причины неизвестны. Между собой думаем, что возможно, обледенение. Вообще-то, такое большое судно утопить не так просто. Значит, что-то там у них было серьезное. Опрокинулась, когда-то плавбаза «Обухов» во Владивостоке в канун выхода в рейс. Отсутствие контроля за метацентром. Может быть и здесь.

Похолодало. Еще вчера народ дефилировал в шортах и майках. И резко, теперь – в утепленных куртках. Пришлось на утренние свои дела выходить в привычном наборе – и, то, с непривычки всё – как-то не так. По обеденной информации вода 15 градусов. Но это с глубины около 6-ти метров. На поверхности, конечно, теплее.

Наконец-то, забрали фок и приступил к грот-брам-стакселю. Здесь картина еще страшнее, чем на фоке. Этот парус висит в укатанном виде прямо под контр-краспицами, где велась сварка. Надо быть совершенно слепым и тупым, чтобы этого не видеть. Наверное, принцип один: не моё – и трава не расти. Начиная от галсового угла, выжжены куски вдоль верхней шкаторины. Пока вырезал оплавленные части, стол в кусках расплавленного дакрона стал похож на кочегарку. Но, что не делается… Будем оттачивать мастерство. Проблем с ремонтом не вижу.

Перед всеми этими делами смонтировал переключатель двух машин под верстаком, так, чтобы было удобно им пользоваться и понятно, что положение влево – на однострочную. Вправо – на Минерву. И, когда всё было закреплено и все мелочи выполнены, включил на опробывание. Минерва работает. Перевёл на левую машину. Пусковая станция надрывается, жужжит, а двигатель не идёт. Вот тебе раз! Не понял. Неужели, где-то с проводами ошибся при подключении. Но, вроде бы в разобранном виде не один раз пускал и левую и правую – и всё работало.

Делать нечего. Снял крышку с коробки правого двигателя и отдал все провода. Снял крышку переключателя. С учетом, что закреплено это дело под верстаком, отдавать болты пришлось монетой – никакой отверткой не подлезть. Пошевелил провода в переключателе – всё в порядке. Осталось отдать всё в коробке левого двигателя, т.е. вернуться к исходному положению и проверить пуск.

Но перед этим еще раз нажал на кнопку пуска – провода отключены от правого – может и пойдёт. Нет, ничего не пускается. Всё также надрывается пусковой контактор, а двигатель не вращается.

И тут обратил внимание, что ранее отсоединённая электрическая грелка, чтобы не мешала при монтаже, положена под машиной на педаль привода. Т.е. нажимает на фрикцион и двигатель с этой нагрузкой не может запуститься. Пуск должен быть свободным. Так что, закон Оккама подтвердился: ищи в сложном самое простое и оно будет верным. В точности, по аналогии в подводницкую бытность, с охлаждением турбогенератора на К-115. Совершили кучу подвигов по замене воздухоохладителя, а всё оказалось в применении не того предохранителя.

5 апреля. Стало реально холодно. Включил в парусной одну грелку. Всего два дня назад, как чувствовал, в обед загорал на палубе, несмотря на какие-то тучки. А в конце дня еще прыгали в волейбол до посинения. И на этом – всё. Вошли в типичную дальневосточную весну: морось, туман. Сегодня 5 апреля в шортах уже нет желания бегать по палубе. Оделся привычно – почти по-зимнему. Вода градусов 12. Обливаться – уже более приятно. Левая рука еще никак не отойдет после того падения. Всякие движения с её растягиванием сопровождаются неким повизгиванием с определенными выражениями. Хорошо, что никто не слышит. Но отжиматься и вращать резину – не мешает.

Фок привязали и поставили. Моя, почти трехметровая заплатка смотрится хорошо. (Сам себя не похвалишь…). На грот-брам-стакселе сделал полторы заплатки. Парус потянут и приложить ровно по отрезанному месту новый материал не удается. Морщины и всё такое. Но, сообразил применить нечто типа болванки с плавным изгибом. И всё получилось. Большая машина, как бы, не сглазить, ведёт себя хорошо. Даже усиления в районе люверсов по передней шкаторине прошивает без моих угроз. В ходе этой возни сообразил, вдруг, как сделать выдвижную опору для съемного листа фанеры позади себя. Он нужен, чтобы часть паруса не свисала с машинного стола.

6 апреля. Паруса укатали, идём против сильного ветра под машиной. Утром надел на себя всю свою спортивную одежду, т.е. три куртки, двое брюк, шарф и капюшон на шапку. Иначе, перед обливанием толком не разогреться – ветер выдувает всё тепло. Попытки пристроиться за стенкой надстройки не очень эффективны. Отбегал, отмахал, открутил, отжался и всё равно, никак до пота не разогреться, хотя чувствую, что футболка намокла. Ведро летает как воздушный змей – кое-как зачерпнул, вылил в другое на палубе, которое пыталось укатиться с этим ветром. Разделся в тамбуре носовой надстройки, чтобы не ловить свои одёжки. Вода уже холодная. Вылил всю на себя и впервые повторять не стал. Погоду надо чуть потише.

Вчера поднялся с кадетами на нижний марса-рей, показал как правильно укатывать парус – вначале под свой чехол-рукав, а затем уже накрывать реевым чехлом. Те, что были справа от меня, возможно поняли. Но, другой народ на левой руке рея укатывал свою часть прямо в реевый чехол без всяких этих тонкостей. В штормовой ветер раздует всю эту укладку. Тем более, что сезнёвками парус не обносят, а кладут их сверху. На «Мире» также было, но там почти добился, несмотря на сопротивление некоторых козлов. Убедил, что вместо 17-ти (!) сезнёвок на руке рея можно применять максимум 5-6. Здесь вряд ли удастся. Боцманам надо подниматься с народом и показывать, но им всегда не до этого. А объяснять теоретически на палубе – сотрясение воздуха.

Медленно, но верно дело идёт к победе над грот-брам-стакселем. Четыре крупных вырезанных поврежденных мест – зашиты, усилены и, вроде, в геометрию попал. Осталось заделать дыру на боуте галсового угла.

Приспособление для поддержания выдвижной части стола смонтировал – получилось еще лучше, чем хотел. Теперь можно на этом месте заниматься с дакроном и при необходимости обходить его или выдвигать к машинному столу под парус.

7-го отдали якорь, где-то поблизости от Даляня. Прибытие на 13- число, значит 5 дней на якоре. Пока шли к якорной стоянке, Желтое море не на шутку разыгралось. Качка преимущественно килевая и встречный ледяной ветер. Ворочался всю ночь – замёрз. Под утро сообразил включить грелку. Она спрятана под столом – сразу и не вспомнишь. Время вставать на свой тест (это моё название утренней зарядки с обливанием – жив я или как?). Но, подумал, что бега не получится, а зачерпнуть воду будет весьма проблематично. А тут еще и каюта подогрелась – и, ах, что может быть проще, чем уговорить сам себя! Слаб человек.

И действительно, сквозило на палубе и покачивало, пока на якорь не встали. В парусной тоже, не очень-то комфортно было, но парус надо добивать. Выявились еще мелкие дыры по передней шкаторине и рано или поздно добрался до боута галсового угла. Боут – это усиление из нескольких слоёв дакрона, уложенных под разными углами. Часть его обёрнута вокруг тяжелой оковки, усилена строп-лентой и обшита кожей. Но вырезанное от прожега место оказалось в центре боута. Заложил вовнутрь вкладыш из нескольких слоёв дакрона, чтобы не было провала и с обоих сторон пришил накладки. Прошил много раз и всё получилось, несмотря на тяжелый по весу угол паруса. Ворочать это угол с железным треугольником оковки, под вылетом машины, не так легко и просто.

Машина работала просто хорошо. Прошивала без замечаний не менее 8-ми слоев дакрона и усыпила мою бдительность. Почему-то, фаловый угол отказалась прошивать, хотя толщина здесь примерно такая же. Сломала себе две иглы и пришлось накладку прошить на однострочной машине. Эта справилась без проблем.

Укатывать на палубе слишком сыро и ветрено. Решил проделать на столе-плазе. И хорошо сделал – обнаружился порез, весьма неслабый (явно при срезании, безалаберный кадет ткнул ножом). Но длины стола, для хорошей укатки, всё-таки, не хватает. Да и народ, приданный в помощь, диковат для этого дела. В результате, употел сам, несмотря на холод в парусной, и кое-как, укатали – придется в более нормальных условиях переукатывать.

Интересно, что же Маша с Мишей поделывают? Вряд ли, погода там, еще располагает к основной работе. Хотя понятно, что Миша должен получить лицензию и как раз, этого времени должно хватить на подготовку. Будем надеяться.

09.04.15. Наконец-то, после парусов разделался с чьими-то сумками и рюкзаками. Покупают китайский ширпотреб и всё тут же, рвётся. Народ обращается – отказать как-то неловко. Не объяснять же, что машина, хотя и большая, но лапка у неё только на 5 мм поднимается и затолкнуть под неё рюкзачные лямки совершенно не просто. А, также, просьбы – заменить ремни и т.п., вроде как у меня специализированный цех. Намучившись с одной сумкой, решить плюнуть на приличия и отказываться, наотрез, от подобных просьб. Пусть берут нитки, иголки и вручную ремонтируют свои баулы – кроме терпения, не надо тут никакого умения.

Начальник радиостанции, Василий Иванович, протянул мне в парусной второй динамик громкой связи прямо к большой машине. А то, что-то там объявляют – не разобрать.

Наступило время – упорядочить размещение парусов, т.е. от них провести проводники к биркам с названиями. А также, сделать таблицу использования, наподобие, как вёл на «Мире». Пока же, ни на одном парусе нет никаких отметок, что за парус, какого года, какого комплекта и т.п. Заводские (сервис-центра) обозначения есть, но этого недостаточно. Что-то учет всего это дела здесь чрезвычайно упрощенный. Невозможно отследить наработку паруса на рее и сколько лет он в эксплуатации и хранении.

Но вместо этого, весь день 9 апреля был отдан изготовлению учебного аварийного пластыря. Старый представляет из себя жутковатое зрелище. Вроде бы ничего заумного в компоновке этого коврика нет, но растянулось на весь день и осталось на завтра. Применил местные нитки фирмы DABOND 46-го размера. Очень тонкие. Кто их заказывал и зачем – вопрос еще тот. Ими хорошо ремонтировать спортивные спинакеры или какие-то дамские штучки, но никак не паруса. Конечно, они прочнее обычных ниток такой же небольшой толщины и есть надежда, что тройные швы на какое-то время выдержат. Для демонстрационного показа пластыря деткам, наверное, сойдёт. Во всяком случае, места выхода лик-троса, из углов пластыря, усилил строп-лентой.

Погода спокойная, даже с солнцем, хотя и прохладно. В волейбол после рабочего дня на палубе не играют, и я там редко появляюсь. Народ вышагивает по палубе, разминает ноги. Но мне хватает своих утренних занятий.

Мощная учебная тревога. Всё подряд, начиная от оставления судна и включая заводку пластыря на пробоину. Пластырь использовали старый. Для кадетов – полезное занятие. Да и для палубной молодежи. Увидеть, как это делается и чем подкильные концы отличаются от шкотовых. Да, ничем. Шкотовые короче раза в два, потому как, отдаются вместе с пластырем с борта, т.е. длина – на высоту борта и размер подводной части. А подкильные протягиваются под днищем по бортам и, естественно, они длиннее.

В парусной – нет предела совершенству. Подсоединил самодельную педаль к управлению фрикционом двигателя Минервы. Всё работает замечательно, но рвётся нить на выходе из шпульки. Вот те, раз! Придётся разбирать весь челнок и заново выставлять все зазоры.

С большой машиной тоже надо разбираться, почему слабый прижим лапки к гребёнке. Нет регулировочной пружины – не предусмотрено в конструкции – весьма странно. Можно переместить лапку по высоте, но зазор уменьшится до, вообще, никакого. А так, работать можно, но ёрзает материал. Вот же, заботы Дуни-тонкопряхи!

2.6. Пасха и День Космонавтики.

К религиозным событиям я отношусь нейтрально. Выбор каждого. О своём взгляде, где-то в своих заметках упоминал, что хотел бы верить. Но уж, если верить, то от сердца. Чтобы замирало от счастья этой веры. А если этого нет, то и нечего изображать. Наверное, слишком хорошо нас в детстве обрабатывали. Но в своего ангела-спасителя – верю. Потому, как было, что только благодаря, чему-то свыше – не оказывался, в весьма, проблемных ситуациях. Объяснить – невозможно.

К примеру, по непонятному чувству, вышел из отдела, когда на стадионе в 20-ти метрах от нас прогремел взрыв. Вылетели все стёкла – не только у нас, но и на центральной улице, что гораздо выше. А моё место находилось, как раз у окна. Посмотрев на монитор компьютера на своем столе, утыканный осколками стёкол, представил свою голову перед ним… И, что интересно, чтобы остаться на месте, достаточно было достать из кармана одну бумажку и уточниться, что идти никуда не надо. Я же её достал очень, вдалеке от места, прочитал, понял, что ошибся. Чертыхнулся и пошел обратно. Вот и думай, что хочешь.

О полёте Юрия Гагарина, чем больше проходит времени, всё более об этом думаю с абсолютным преклонением. Реактивная авиация только-только начинала развиваться. А тут – вокруг земного шара за час с небольшим. Риск на грани сверхзашкаливания. Полёт в такую неизвестность, с которой, ни что сравниться не может. Известие об этом событии прозвучало на уроке английского языка в пятом классе. Конечно, с тем примитивным кругозором, ничего мы не могли себе представлять об этом выдающемся событии. Только фанфары по ТВ и радио. А чем, это далось – тайна за семью печатями. И только десятками лет позже, благодаря дневникам первого начальника центра подготовки космонавтов генерал-лейтенанта Николая Каманина и книге академика Бориса Чертока «Ракеты и люди», стало возможным узнать об этих событиях из первых уст. Впечатляет.

В 6 утра снялись с якоря. Зная об этом, заранее начерпал свои вёдра, до выбирания цепи. И так, Желтое море не очень-то отмечено в изумрудную сторону – только мутного ила мне еще на себя не хватало. Всё как бы хорошо, но как ни странно, мышца на левой руке всё еще продолжает побаливать после того рывка недельной давности. Особенно при попытке завести руки с натянутой резиной за плечи. И сам бицепс, как-то раздвоился – такая вмятина поперёк. Но, ничему другому не мешает: вращениям, отжиманиям и т.п.

К обеду, наверное, будем в Даляне.

Когда заработал телефон, где-то на подходе к порту, увидел сообщение смс, что Люба 12 апреля пыталась мне позвонить. Всегда мы с ней договариваемся – не звонить и не присылать никаких телеграмм или сообщений со всякими поздравлениями и т.п. Пока видишь, что пришло сообщение, сразу начинают в голове крутиться вопросы. Не иначе, как что-то случилось. Не подвело это чувство и сейчас.

2.7. Светка

Умерла наша Светка. Сестра Любы, на которой держалось всё, оставленное нами в городе Курске. Очень крупная (наверное, что-то с обменом веществ), и как все большие люди, добрейшей души человек. Энергии у неё хватало на Братскую ГЭС. В каждый мой приезд всегда я был обеспечен её вниманием, заботой, едой, новостями. Заботилась о всех, оставшихся нам жилищах, и казалось, что так будет всегда и вечно…Труженица, хлопотунья – успевала всё. Ухаживать за садом при доме, ремонтировать и дом, и нашу квартиру, оплачивать бесконечные счета ЖКХ. Внезапный инсульт неделю назад, больница, в которой она так и не пришла в себя.

Последний раз мы со Светой виделись перед моим вылетом во Владивосток. Ничто не предвещало такого развития. Впервые я был в родительской квартире почти полную неделю. И конечно, то я у неё в гостях, то она со множеством пакетов, банок с борщами и т.п. – ко мне.

Маша вылетела из Черногории сразу, как получила это известие. Сделала, что смогла, навестила свою тётушку в больнице (в сознание та, так и не пришла) и срочно вылетела во Владивосток на смену маме. А Любашка – на печальные прощальные дела.

Для меня – это большая потеря и сильная неожиданность. К Светке я относился очень по-доброму, как и она ко мне. Мы все были для неё самыми родными и любимыми. Всегда старался, что-нибудь, ей привезти. Радовалась очень. По возвращении из рейса собирался развить тему объединения семьи (забрать Светку к себе – пока у всех еще есть силы, или переехать на запад, и т.д. и т.п.). С уходом Светки – наш западный мир рухнул. Больше там – никого.

Днём озолотил мтс звонками, пытаясь разобраться, где Люба, а где Маша. Маша закрыла все в нашей квартире и полетела во Владивосток. Любашка – ей навстречу. Они договорились, что встретятся в ж/д вокзале в помещении аэроэкспресса.

Только дамы могут так свято и просто уговориться о рандеву за десять тысяч километров. То, что это наша авиация, зависящая от погоды, керосина и т.п. – это, как-то в стороне. Причем – одна прилетает и секунда в секунду, отдаёт ключ вылетающей – и всё это на встречных курсах. Офинигеть!

Звонил и той и этой. К счастью, не подвела и погода и керосин и лётчики. Маша прилетела точно, перехватила маму во встречном аэроэкспрессе и передала ключ. Точно, наверное, в Бога надо поверить. Пришлось бы Любашке выпиливать замок и т.д.

2.8. Китай. Далянь

Музей ракушек в Даляне

Пользуясь свободным днём, вышел в город – просто посмотреть. Я здесь не был. От причала рядом масса полунебоскрёбов (40-50 этажей). Издали – вид щербатого рта. Одни выше, другие ниже и половина из них в стадии строительства. Говорят, что еще год назад ничего этого не было.

Кто-то пустил миф, что китайцы – это сверхдержава. То, что их много – факт, а в остальном – дрова дровами. Движение транспорта – сильное, с совершенным наплевательством на пешеходов. Мои попытки, смело пройти по зебре, мгновенно были пресечены рывком, почти по ногам, автомобиля, обязанного, хотя бы притормозить. Кое-где, есть редкие светофоры – там еще пропускают.

Сами китайцы – совсем как мой папа, сосланный после Кремля работать регулировщиком на дороге. После этой работы для него не стало существовать правил перехода улицы или площади. Где захотел, там и пошел, чем, немало повергал меня просто в ужас. Так и тут. Кто, где хочет, там и идёт. Водителям до лампочки – где давить на зебре или по пути. Местные полисмены есть, но реакции – ноль.

Языковой барьер непреодолим однозначно. Можно пантомиму разыгрывать – даже идиоту понятно, что же ты хочешь. Но здесь этот номер не проходит.

Никаких обменников по пути. Носи свои доллары до посинения. Но банков много. Наверное, в них можно поменять, но, сколько надо и для чего – мне самому непонятно.

К судну подъехала машина с китаянкой, которая меняет баксы на юани. Наконец и я разродился. Отдал ей 50 евро, взамен сим-карту за 100 юаней и какую-то сдачу. Как всегда, сунул в карман, не посмотрев. После долго удивлялся, что сдачи очень мало. Но самое обидное, что телефон мой Нексус не видит симку и никакого, в результате интернета. А у боцмана Юры, с которого я взял пример – работает. И так и этак – и ничего. Переместил её в телефон попроще. Сигнал появился, антенна есть. Но на попытку звонить – в ответ китайская абракадабра и неразборчивый английский. Что-то разобрал кое-как, что для международных звонков не годится. Приехали. Не думаю, что тётушка хотела на мне наварить – у них не принято, но что-то со сдачей и симкой – не то.

Утром взял почти буквально за горло боцмана Юру: «Вынимай свою симку из телефона – надо сравнить с моей». – У него она оказалась еще меньше по размеру (ну никакой унификации у этих производителей!). Так что в мой нексус заталкивать её бесполезно. Вновь поставил на место свою неудачливую сим-карту и неожиданно, она заработала. Ведь уже столько раз её перетасовывал туда-сюда и ничего. А тут, прямо, дар небес в руки.

С Машей часа четыре общались в скайпе. Рассказала мне о пребывании в Курске и как навещала Светку, приносила ей два раза в день наваренные бульоны и всякое другое. И очень надеялась, что пройдет этот кризис, тем более что состояние начало улучшаться, хотя в сознание она так и не приходила.

Приезжала к ней в Курск и наша Таня (дочь моего двоюродного брата) из Москвы, чтобы хоть чем-то помочь. Какая молодец, Танюшка! Рассказывала, как Юра (брат) – встречал её после перелета из Черногории, возил на вокзал и чуть-чуть они не успели к поезду – пришлось ехать домой и ночью на такси, уже, к поезду. Спасибо всем моим любимым людям! Гены добра от их родных – спроецированы надежно!

О своих с Мишей приключениях на новом месте и мелких там проблемах. (Ну, а как бы, было иначе?).

Получил в почте и скайпе тьму поздравлений по всем поводам. Деваться некуда: день защитника, день подводника, день рождения – всё подряд. И как только у народа терпения хватает? И, конечно, начал всем отвечать подряд – сверху – вниз. Одним общим ответом – не могу, каждому – только персонально.

В процессе – в скайпе пообщались с Сергеем Ивановичем. Чуть позже – с Мишей Еремеевым. И тут на нём симка приказала долго жить. Какое-то троекратное сообщение на китайских иероглифах, в конце которого несколько понятных цифр: 117, 6 Мбт. Понятно. Не безлимитка. Какой-то части народа успел ответить и всё.
Выход сегодня вечером. Наверное, приедет китаянка – куплю еще одну симку.

С главным боцманом прокатились на автобусе в центр города. Красиво налепленные полувысотки. Всякие скульптурные украшения не очень нам понятные. И гигантский многоэтажный нескончаемый рынок. Продавцов больше, чем покупателей.

Обратили внимание – смена каких-то официантов (в строгих костюмах с галстуками) строевым шагом, в ногу, куда-то перемещались. А возле всяких шлагбаумов охранники (или обслуга) стоят по стойке смирно. В одинокой будке (никого нет вокруг) – сторож, также, не сидит, а стоит, и смотрит перед собой, не шевелясь. Ну, и ну!

Народ при переходе улицы, всё также бросается под машины, совершенно бесстрашно. Но, ни один водила, даже ухом не ведет – скорость не снижается. Идёт дама по тротуару, а по мостовой, катит за ручку чемодан на колёсиках. Навстречу автобус. Водила надрывается гудками – дама и ухом не ведет, что тому, места, объехать её чемоданчик не хватает: у него помеха слева. Дама победила – автобус остановился практически на её чемодане, о чем она (и без перевода понятно) с возмущением выговорила ошарашенному мужику.

Вечером посмотрел подсветку высоток вокруг порта. Ничего не скажешь – красиво. В центре наверное еще круче. Похожий на оперный театр Сиднея, конференц-центр светится целой гаммой разных цветов. Вроде бы и мастера они здесь все классные, но от чего, такие дубово-занюханные, в обычном быту?

2.9. Домой

16.04.15. Вышли во Владивосток. Весь день телефонные переговоры с намётками на извечный русский вопрос: «Что делать?» Конечно, ничего не решили. Будем думать сообща. А вообще-то, настроение неважное. Стараюсь не обращать внимания на местных алкоголиков. Сопли до колен, а туда же. Впрочем, что будет так – было понятно еще зимой.

«Мир» в СПб. В конце апреля уходит в Гамбург. Какие-то мысли, медленно вращаются: а может, вернуться? Но, это, скорее всего – фантомная боль. Выбросить надо всё это из головы. Уходя – уходи. И вообще, надо, наверное, оборвать все нити с «Миром». Телефоны, адреса, дни рождения и т.п. Чтобы не царапало. Наверное…

Почти закончил классификацию местных парусов. Дал всем номера и год изготовления. Понятно, что на мачтах паруса последнего комплекта – 2007 год. Определить это оказалось возможным только по бирке возле лейбла фирмы Тадеуша. На ней указан год. Три паруса пока непонятно, что из себя представляют. Так и не доставал их со стеллажа. По остальным – всего лишь один верхний марсель в запасе: и для фок- и грот-мачт. То же, по брамселям и стакселям третьего яруса. Зато, практически неиспользуемых, кливер-топселей и контр-бизаней – по пять штук. В общем, у всех свои заскоки.

Опять пришлось замещать боцманенка на аврале. Никак из запоя не выйдет. Кадеты, конечно, всё видят и на фоне этого, да еще вблизи уже, дома, начинают распоясываться. Всё это старо, как и весь парусный флот. Но за такую смешную зарплату, здесь, только вот таких и держат.

Мелкий конфликт на собрании палубной команды. Суть: из рваного большого стакселя вырезать нержавеющий лик-трос, а сами остатки паруса нужны для укрытия ими от непогоды всяко разного, хранящегося на крыше надстройки, где и закопан в хламе этот парус. Дел – на две минуты: ножом взрезать подшиву лик-троса. Ни усилий, ни стараний не надо. Эта работа не моя. Для свободных на палубе. Если бы не дела в парусной (причем, относительно срочные – по указанию капитана, переданные старпомом) – я бы, в охотку, сам, всё сделал. Но, молва от выступления дошла и до меня: «Почему, это мы должны выполнять работу парусного мастера? – Пусть он тогда и красит и ржавчину, обивает вместо нас».

Проглатывать такое – нельзя. Пришлось при народе объяснить, что является моей работой, а, что – палубной команды. Но, тут, его, мелко кипящая неприязнь ко мне, разлилась ядовитой желчью. Оказывается, я его правоту, очень сильно оскорбил этим разъяснением. Меня поддержал главный боцман, но всё как в стенку – разговор со слепоглухим.

Единственный выход – вообще, больше не замечать и минимум контактов с остальным народом. Пусть боцман Юра с ними разбирается. С ним у нас полное взаимопонимание. Его эти нытики и юные алкоголики достают изрядно.

Погода испортилась, и утренний тест пришлось сократить. Ловить равновесие на ветру и качке не очень-то комфортно. Днём сделал чехлы на швартовные гаши. Швартовы на «Палладе», может, только чуть уступают по толщине линкоровским. Но и клюзы для них установлены подходящего размера. Такой швартов в клюзы «Мира» или «Надежды» не влезет. Поэтому, конечно, гаши надо беречь. Гаша – это огон длиной около 3-х метров, который накидывается на береговой пал.

Завтра приходим во Владивосток. На «Мире» для нас (дальневосточной фракции) никакой финиш после полугодового отсутствия, возвращением домой не был. Поэтому, даже, как-то непривычно. Стоянка до 16 мая. Японии, которая была в ранних планах, в этом промежутке времени – уже не будет. Впрочем, когда по ТВ и т.п., без передышки взывают к экономии, удивляться нечему. На этом – о своих буднях в море можно и закончить. Береговое обитание кроме скуки и какой-то тоски – ничего не вызывает. И не суть, что это для меня закончится очередным рейсом.

В начало

Автор: Абрамов Николай Александрович | слов 25514

Тесляров Борис Владимирович
30/04/2015 14:08:10

С огромным удовольствием и на одном дыхании, как и все другие Ваши, Николай Александрович, воспоминания прочитал о походе на «Палладе». Несмотря на обилие терминов и обозначений, присущих только парусному флоту, читается легко, чему немало способствует хороший русский язык и присущее Вам чувство юмора. Ваши воспоминания о походе на «Палладе» символично перкликаются с известной книгой русского писателя И.А. Гончарова «Фрегат Паллада», книгой мною очень любимой и прочитанной много раз. Спасибо, Николай Александрович,за Ваши воспоминания, за период подводной службы (особенно мне близкие) и за походы на парусниках… С уважением Б.Тесляров