Фактически с 1950 года я имел формальные и неформальные почти постоянные контакты с членами Дирекции. В течение этих 55 лет либо я выполнял соответствующие функции административного характера (ученый секретарь, заведующий научным отделом, заместитель директора института), либо руководил исследованиями, значимость которых обуславливала необходимость постоянного контакта лично с директором, как ответственным лицом за успешное решение государственно-важной проблемы.

Я был еще совершенно юн, когда был представлен Глебу Михайловичу Франку. Я не мог в то время полностью оценить всю значимость крупного академического уровня ученого. Однако я понимал, что под его руководством идет становление классического научно исследовательского института. Глеб Михайлович преодолевал при этом большие трудности: от него «руководство» требовало быстрого решения практических задач и не понимало его некоторые решения. Он смог за очень короткий срок создать научные, организационные и даже технические условия для полноценной деятельности Института.

Первый директор ИБФ — Г.М. Франк

Были приглашены в Институт крупные ученые М.Н. Ливанов, Н.А. Краевский, И.А. Пигалев, М.П. Домшлак, А.П. Егоров, Б.Н. Тарусов. Важно, что при Глебе Михайловиче царила атмосфера спокойствия, творческого энтузиазма. Проходили регулярно научные семинары, которые для молодых специалистов имели особую ценность. В 1952 году, к сожалению, национальный вопрос оказался главенствующий и в каких-то инстанциях было принято решение отстранить Глеб Михайловича от должности директора Института.

Глеб Михайлович стал директором Института биофизики АН СССР, а затем Института биофизики клетки АН СССР (г. Пущино). Перед этим Институтом стоит великолепный памятник Г.М. Франку. Каждый раз, когда я бываю в Пущино, подходя к памятнику, с большой теплотой возвращаюсь к первым двум годам работы в институте. Возникает чувство благодарности судьбе за то, что я был его современником.

В 1952 году в Институт пришел новый директор Андрей Сергеевич Архипов. А.С. Архипов был классический гигиенист, практик и очень «приземленный». Инстанциям, по-видимому, казалось, что именно такой человек, русский по национальности, сможет быстро решить все проблемы с оценкой биологического действия ядерного оружия и защиты от него. Контраст был колоссальный не в пользу Андрей Сергеевича. Авторитет Института стал падать, научные и деловые контакты с другими учеными, институтами, Академией наук стали быстро сокращаться. Вскоре стало ясно, что во главе Института должен стоять авторитетный ученый.

В 1954 году из Ленинграда приехал новый директор Института. Это был Академик, с мировым именем физиолог, генерал-майор медицинской службы Андрей Владимирович Лебединский. Учась в Военно-медицинской Академии, я слушал лекции по физиологии Андрей Владимировича на кафедре, которой в прошлом руководил И.П. Павлов. Андрей Владимирович был блестящим лектором. Конечно, мне это помогло быстро преодолеть психологический барьер. Я старался максимально ему помочь в решении многочисленных вопросов, а также получить максимальное количество консультаций по моей научной деятельности. Например, все опыты по трофике и компенсаторным процессам были мною проведены в его лаборатории

Андрей Владимирович практически мгновенно вошел в проблему, поднял авторитет Института, создал прекрасные условия для творческой работы. Было важным, что Андрей Владимирович сам активно включился в научный процесс Института — сформулировал физиологическое направление в радиобиологии, высказал ряд новых взглядов на происхождение радиационных поражений, дополняя накопленный научный фонд, который был создан к тому времени академиками Г.М. Франком, П.Д. Горизонтовым, М.Н. Ливановым, И.А. Пигалевым, Н.А. Краевским и др. Он провел уникальные исследования по оценке состояния регуляторных механизмов в облученном организме, проницаемости гистогематических барьеров. Его работы по трофике, по адаптационной роли вегетативной нервной системы, по проблеме восстановления и компенсации нарушенных функций после лучевого воздействия были выполнены впервые. Весьма важной была его публикация о понятии «малые дозы».

Андрей Владимирович Лебединский.

В лаборатории Андрея Владимировича было три старших научных сотрудника — три очень активные женщины, имевшие различные характеры, но одинаковые амбиции. Эти трое были очень хорошими физиологами — Нахильницкая Зинаида Николаевна, Мастрюкова Валерия Михайловна и Любимова Раиса Михайловна. Между ними шла невидимая, на первый взгляд, борьба за преимущественное внимание к ним Андрея Владимировича. Он блестяще справлялся с этой ситуацией, используя свой жизненный, дипломатический опыт; конфликтов не возникало. Жизнь в лаборатории протекала мирно. Конечно, мне приходилось быть все время в напряжении и стараться дистанцироваться от этой ситуации. Я думаю, что такой позиции придерживалась и Наталия Петровна Смирнова.

Заместитель директора без резолюций. Из всех заместителей директоров сильно впечатление оставил И.К Зюзин, которого пригласил на эту должность из Ленинграда Андрей Владимирович. Я в это время работал Ученым секретарем и с членами Дирекции контактировал ежедневно. Я сразу обратил внимание, что при поступлении писем (документов) в институт Зюзин И.К. письменно не принимал решения. Например, он писал «Ю.Г. Григорьеву» и далее его подпись и число. После этого я шел к нему и выяснял направление своих действий. За годы работы с И.К. Зюзиным прошли через меня сотни различных документов, но всегда я мог прочитать «Ю.Г. Григорьеву». Конечно, у меня возник вопрос, для чего Андрей Владимирович пригласил Ивана Кузьмича из Ленинграда, перевел в Москву его семью, предоставил квартиру (это в те времена!). Так, и до сих пор это осталось для меня загадкой. Однако после работы с И.К. я строго соблюдал правило, когда работал заместителем директора в ИМБП и ИБФ: всегда принимал решение и ответственность брал на себя.

Я воспринимал опыт академиков. Я хорошо помнил блестящие лекции Андрея Владимировича по физиологии, а его научные доклады с их построением, логичностью вызывали восторг и желание делать также. Однако я относил все это к таланту Андрея Владимировича, но это было заблуждение с моей стороны. Однажды он должен был сделать доклад по радиобиологии на физиологическом обществе. С моей стороны, это был не столь важный доклад, «проходной» доклад. Вечером, за день перед заседанием, позвонил мне Андрей Владимирович и попросил приехать к нему домой согласовать некоторые мои результаты для его доклада. Я немедленно приехал, это было 9 часов вечера. После короткого вступления начался подробный разбор моих результатов, высказывались совершенно неожиданные формулировки по механизмам и форме представления материалов. Это длилось около двух часов. Далее Андрей Владимирович начал работать с докладом в целом, периодически привлекая меня к обсуждению. Все закончилось в полночь. На следующий день доклад был сделан, как обычно, блестяще, без написанного текста. Да, я понял, что кроме своего таланта, Андрей Владимирович вкладывает большой труд при подготовке каждого доклада. Эту ситуацию я хорошо прочувствовал, всем моим последующим докладам предшествовала тщательная домашняя подготовка.

Академики тоже имеют хобби. Еще до начала борьбы с алкоголизмом, очень часто в Институте отмечали те или другие события. Я отметил, что у Андрея Владимировича имеется определенное увлечение. Обычно он заранее выбирал себе «жертву» — очень симпатичную женщину и усаживал её около себя. Далее, используя свое обаяние, он целенаправленно от рюмочки к рюмочке снимал с неё всю скованность и напряженность, и далее шла весьма оживленная беседа. В этой беседе Андрей Владимирович в блаженном состоянии выслушивал «мурлыканье» соседки. Так повторялось на каждом застолье. К сожалению, мне не удалось научиться этому мастерству.

В феврале 1964 года А.В. Лебединскому было предложено организовать новый институт медико-биологического профиля по космической тематике. Он взял с собой помощников Ю.Г Нефедова, Е.Е. Ковалева, Н.И. Рыжова и меня. Институт начал активно формироваться, конечно, по сценарию Андрея Владимировича. Однако он смог проработать только год. 3 января 1965 г. он ушел из жизни, оставив в нашей памяти наглядный пример жизни творческого и разностороннего ученого. Он внес очень большой вклад в общую физиологию, радиобиологию, биофизику, космическую биологию и медицину.

Вскоре директором ИМБП пришел Академик Василий Васильевич Парин. Его приход дал новый импульс развитию Института. Он отлично понимал проблему, давал мне полную свободу действий в развитии исследований по проблеме радиационной безопасности пилотируемых космических полетов.

Василий Васильевич Парин.

Я старался анализировать стиль работы Василия Васильевича, как в организации научного процесса, так и в обеспечении жизнедеятельности всего многопрофильного коллектива Института. Я старался копировать его, руководя значительно меньшим, но похожим по своей структуре коллективом сектора. При открытии комплекса на Планерной по хроническому облучению 240 собак с целью моделирования полета к Марсу, Василий Васильевич приехал к нам, перерезал ленточку и принял участие в скромном нашем торжестве.

В 1969 году директором стал Академик Олег Георгиевич Газенко. Это был директор как бы нового поколения, с уже сформировавшейся программой перспективных исследований по медико-биологическим проблемам освоения космоса. Олег Георгиевич начинал биологическую космическую программу, он участвовал в осуществлении запуска биоспутников и в том числе с собаками на борту, обеспечивал безопасность первых пилотируемых полетов. Он ранее руководил большой группой ученых, как военных, так и гражданских, участвующих в этой программе. Естественно, он привлек часть из этих ученых в Институт. Однако это было безболезненно, т.к. это было оправдано необходимостью развития новых важных направлений.

Приход в качестве директора ИМБП академика Олега Георгиевича Газенко, не привел к каким-либо изменениям в работе Института. Это было логично, т.к. Олег Георгиевич абсолютно владел проблемой. Его талант, эрудиция, широкое признание научной общественностью, доступность и умение найти согласие в любой сложной ситуации позволяло вести большой лайнер прежним курсом.

Олег Георгиевич Газенко

Олег Георгиевич опирался на достижения АН СССР. Он поощрял научные дискуссии, резко расширились зарубежные связи. Он высоко оценивал научную деятельность нашего сектора. Я несколько раз выезжал с Олегом Георгиевичем в США на переговоры о совместном многотомном издании по космической биологии и медицине. Только благодаря его усилиям это четырех томное издание увидело свет. Он поддерживал все мои начинания, и работать с ним было очень легко.

Олег Георгиевич очень бережно относился к сотрудникам, которые с ним работали в Военном институте ранее по космической проблеме. Я для себя сделал соответствующий вывод и на протяжении последующих многих лет старался также держать под своим «крылышком» своих учеников и коллег.

Эстафету руководства ИМБП от Олега Георгиевича принял очень талантливый ученый и прекрасный организатор академик Анатолий Иванович Григорьев. Под его руководством Институт получил новый импульс, перешел в систему Академии Наук, успешно решает проблемы, связанные с медицинским обеспечением длительных полетов космических станций, с международным сотрудничеством. Анатолий Иванович бережно относится к ранее достигнутым достижениям по космической биологии и медицине, к бывшим сотрудникам Института. Я это хорошо чувствую по оценке выполненных работ сектором в период 1963–1977 годы, по отношению ко мне. Большое спасибо Анатолий Иванович!

О.Г. Газенко и А.И Григорьев — директора ИМБП, преемственность.

Анатолий Иванович Григорьев поздравляет Юбиляра с Днем рождения Института медико-биологических проблем. На протяжении уже 28 лет я имею только одного шефа — Леонида Андреевича Ильина и как директора института и как друга по научной методологии, по жизни. Однако я ни разу не пользовался нашими отношениями в прямом понимании этого слова. Хотя, работая в Alma mater, я всегда чувствовал заботливые решения и твердую поддержку со стороны Леонида Андреевича.

Леонид Андреевич закончил Военно-Морскую Академию. Это сразу же предопределило мое доброжелательное отношение к нему, как к «однокашнику». Ведь я тоже учился в то время в Военно-медицинской Академии и слушатели этих двух академий относились друг к другу с большим уважением и пониманием.

Леонид Андреевич Ильин.

Торжественное заседание, посвященное 50-летию Института биофизики.

Леонид Андреевич обладал рядом великолепных качеств. Он досконально вникал в проблемы, которые должен был решать Институт и полностью владел ситуацией. Он устанавливал очень доверительные отношения с большим количеством смежников, с настойчивостью доводил все крупные проекты до полной реализации. Он активно откликался на все нужды сотрудников Института.

Правительство высоко оценивало его деятельность, награждая его правительственными наградами и самыми престижными премиями. Мне пришлось очень тесно работать с Леонидом Андреевичем по ликвидации аварии на ЧАЭС. Мы были с ним членами Правительственной Комиссии в Чернобыле. Мы работали синхронно, имели согласованные мнения и решения по всем принципиальным вопросам (в первый месяц после аварии это было исключительно важно).

В течение более 10 лет Леонид Андреевич возглавлял исследования, за которые я чувствовал личную ответственность. Это был трудный период. Мы шли к цели путем проб и ошибок. Был большой прессинг Правительственных организаций, которые даже, к сожалению, вмешивались в научный процесс. Были периоды острых дискуссий. Ряд сотрудников «дрогнуло», некоторые коллеги из вновь приглашенных на работу в Институт недобросовестно давали отрицательные оценки положительным результатам, отстаивая свои собственные направления исследований. Однако время расставило все на свои места и подтвердило правильность наших действий.

За достижения по всему комплексу проблем, которые решал Институт под руководством Леонида Андреевича, ему было присвоено звание Героя Социалистического труда и присуждена Ленинская премия. Мною это было воспринято как адекватная оценка большого периода деятельности талантливого ученого и великолепного организатора науки.

Длительное время я имел возможность иметь научные и деловые контакты с академиком Петром Дмитриевичем Горизонтовым. С 1957 по 1962 гг. он был зам. директора Института, а с1962 по 1968 гг. директором. Это был крупный ученый, глава отечественной школы патофизиологов. Он одним из первых начинает разработку проблем патологической физиологии и экспериментальной терапии радиационных поражений, обосновывает свою концепцию патогенеза лучевой болезни. Петр Дмитриевич не был администратором в обычном смысле слова. Своей главной задачей он считал определение для Института научной стратегии, оказание помощи ученым в работе, прилагал много усилий для создания в коллективе взыскательной, но доброжелательной и спокойной обстановки. По итогам его научной деятельности он был удостоен Ленинской премии и награжден двумя орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и «Знак почета».

Петр Дмитриевич Горизонтов.

Поздравление Петра Дмитриевича Горизонтова с его Юбилеем.

В 1982 году Петру Дмитриевичу исполнилось 80 лет. Чествование юбиляра состоялось на выездной сессии Ученого совета Института в шикарном зале АМН. Юбиляр был в хорошей форме и в прекрасном настроении.

Я очень часто обращался к Петру Дмитриевичу за научными консультациями, он был доступен для научных дискуссий. Мы с ним выезжали за рубеж на научные семинары по линии «Интеркосмос». Я ему очень благодарен, что он, будучи директором Института, взял на себя труд быть оппонентом по моей докторской диссертации.

Рождество христово. В 50–60 годы Рождество Христово в нашей стране так не праздновали как сейчас, этот день не был официальным праздником. В лаборатории у Петра Дмитриевича Горизонтова работала старшим научным сотрудником Каляева — очень интеллигентная женщина, которая была из дворян по происхождению. У неё был дефект — она очень хромала, но это не сказывалось на ее обаянии. Она каждый год в Рождество Христово, нарушая, требования КПСС, собирала гостей у себя дома. Накрывала изысканный стол с великолепно приготовленными домашними салатами, рыбкой, мясными блюдами и вином. За этим столом собирались Щербова Лена и мы с женой. На эти вечера обязательно приходил Петр Дмитриевич Горизонтов. Мы были знакомы семьями. Я проходил стажировку по терапии в клинике 1-го Мединститута у жены Петра Дмитриевича. Моя жена, Эмилия Константиновна, была сотрудницей лаборатории Петра Дмитриевича. Это были памятные встречи.

Считаю своим приятным долгом написать теплые слова о заместителе директора Института биофизики Владимире Сергеевиче Степанове. На протяжении около 40 лет я фактически постоянно имел неформальные отношения с Владимиром Сергеевичем и его семьей. Эти отношения были ровными и не менялись, когда я был зам. директора Института, а он ст. научным сотрудником и заведующим лабораторией и когда со временем наши положения поменялись точно на оборот.

Владимир Сергеевич активно участвовал в научном процессе и поддерживал все мои начинания в реализации новых направлений работ. Он действенно помогал мне, когда возникали те или иные трудности. Он амортизировал возникшую ситуацию, когда на меня обиделся Леонид Андреевич (я до сих пор не могу понять причину этой реакции, по-видимому, это был элементарный «наговор»). Владимир Сергеевич помог сохранить мне с Леонидом Андреевичем доверительные отношения. Я очень ценю и трепетно воспринимаю те высокие оценки, которые дает Леонид Андреевич моей научной деятельности. Я понимаю, что за этим стоят наши многолетние дружественные отношения.

С Владимиром Сергеевичем мы часто были за рубежом. Все эти поездки оставили очень теплые воспоминания.

Глинтвейн с В.С. Степановым мне очень запомнился. Мюнхен, 1998 г.

Отдых на озере. Словения, 2000 г.

Владимир Сергеевич удивительно тактично приходил мне на помощь как к аксакалу: оперативно помогал починить машину, приезжал ко мне на дачу и помог построить душевую, терпеливо выслушивал все мои «беспокойства» и одной-двумя фразами успокаивал меня. В последние 10–12 лет он очень помогает в развитии в Институте исследований по оценке опасности электромагнитных полей для населения от различных бытовых и офисных источников излучения, от элементов сотовой связи. К большому моему сожалению, я не смог найти подхода к Владимиру Сергеевичу, чтобы он оформил докторскую диссертацию. Этого очень хотела его жена Ольга и просила меня способствовать этому. Пожалуй, это единственный груз, который остался в моей душе.

Владимир Сергеевич, я буду очень беречь свое здоровье, чтобы присутствовать на банкете по поводу Вашей успешной защиты и выпить бокал шампанского!

В меньшей степени я контактировал с другими членами Дирекции. Каждый имел свою область деятельности, свои заботы. Мы, как правило, имели общую точку зрения на те или другие принимаемые решения Дирекцией. Я очень рад, что в течение многих лет я работал и работаю сейчас с Булдаковым Львом Александровичем, Кочетковым Олегом Анатольевичем, Гордеевым Константином Ивановичем, Шапошниковым Геннадием Ивановичем.

Особое место занимает секретариат дирекции. По роду своей деятельности (заведующий научным отделом, заместитель директора) ежедневно мне приходилось контактировать с секретарями директоров ИБФ и ИМБП. У меня с ними складывались доверительные и уважительные отношения. По-видимому, это было связано с тем, что я не пытался использовать свои служебные положения, не «засиживался» в кабинетах их шефов, спокойно ждал обещанной встречи с директором, редко использовал стандартный прием: «У меня очень срочное дело!» и врывался в кабинет. Все секретари, естественно, были женщины. Конечно, иногда я попадал на их плохое настроение. В этом случае я предпочитал выждать.

Блестящим секретарем была Анна Андреевна Свирина. Это целая эпоха в жизни Инстиута биофизики. Аналогичную оценку я хотел бы дать Наде Колыгиной, которая много лет помогала Дирекции ИМБП и всегда очень приветливо встречала меня на 2-ом этаже Главного корпуса в приемной Андрей Владимировича Лебединского, Василия Васильевича Парина, Олега Георгиевича Газенко и Анатолия Ивановича Григорьева. Преданно помогает Леониду Андреевичу Татьяна Георгиевна Сизова. Много событий меня связывает с ней, но всегда она оставалась умеренно строгой, со стремлением оградить Леонид Андреевича от второстепенных дел, но в необходимых случаях активно помогала мне.

Очень помогали мне на протяжении многих лет непосредственно мои секретари Ирина Вячеславовна Кочакова и Наталия Николаевна Яковлева. Их отличала четкость в работе, оперативность и уважение к любому, пришедшему ко мне на прием.

С особым чувством хочу отметить, что «современная» Дирекция очень бережно относится к сотрудникам Института — участникам Великой Отечественной войны. Все юбилейные даты, связанные с Победой в ВОВ очень торжественно отмечались. Они проходили не формально. С большой теплотой всегда нас приветствовал Леонид Андреевич, а Геннадий Иванович со своими помощниками «накрывал» шикарный стол.

Александр Александрович Иванов поздравляет Юбиляра в день Победы.

Тост Юбиляра на институтском торжестве в честь Победы.

Конечно, работая в Дирекции и будучи научным руководителем при проведении исследований по ряду проблем, я имел постоянный контакт с 3 Главным управлением при МЗ СССР. Большая деловитость, стремление помочь в решении поставленных задач были характерными чертами у начальников Главка Правецкого Владимра Николаевича, Воробьева Евгения Ивановича, Ревы Владимира Яковлевича. Это относиться и к ведущим сотрудникам Главка Гнеушеву Михаилу Ивановичу, Гуровскому Николаю Николаевичу, Седову Анатолию Васильевичу, Дибабесу Игорю Клименьтьевичу, Камышенко Игорю Даниловичу, Жарову Виталию Викторовичу, Саломатину Виктору Федоровичу, Матвееву Владимиру Николаевичу, Воронину Валентину Васильевичу и многим другим.

Моя научная деятельность тесно связана с Научными советами и комиссиями, смежными Институтами, редакциями.

Исключительно большой и благоприятный для моего творческого развития было участие в работе Научного совета по проблемам радиобиологии АН СССР (РАН). Совет был организован Андреем Владимировичем Лебединским в 1962 году, но в этом же году бразды правления Советом Андрей Владимирович передал Александру Михайловичу Кузину. Заместителем Кузина стал Петр Дмитриевич Горизонтов. В состав Совета входили ведущие специалисты — радиобиологи, биофизики, генетики, экологи. Коллектив Совета состоял из ученых единомышленников, хорошо знающих проблему и её развитие в перспективе. На заседания Совета приезжали ученые из многих институтов, различных специальностей и дискуссии были очень плодотворные. Атмосфера интеллигентности, доброжелательности и полного доверия всегда присутствовала на Совете. Дважды Совет выезжал на заседание по нашей космической тематике: в ОИЯИ (г. Дубна) и в г. Фрунзе.

Александр Михайлович Кузин как бы специально был «создан» для Председателя Совета. Высоко эрудированный, талантливый, с большим чувством юмора, всегда спокойный и доброжелательный, высокого класса специалист.

Александр Михайлович Кузин.

По поводу моего 60-летнего я получил от Совета очень теплое поздравление. Оно мне особенно дорого, т.к. было подписано Александром Михайловичем Кузиным и коллегами, с которыми я уже вместе проработал в Совете многие годы.

Александр Михайлович Кузин умер в 1999 г. К этому времени оСн 37 лет возглавлял Институт биологической физики РАН в городе Пущино. Сейчас в память об обаятельном человеке, признанном ученом-радиобиологе на здании Института установлена мемориальная доска.

В 1987 году Бурлакова Елена Борисовна возглавила Научный Совет, которая смогла сохранить сложившуюся доброжелательную, но деловую атмосферу в Совете. Она очень внимательна к любому предложению, прилагает колоссальные усилия для поднятия престижа радиобиологии, к привлечению к работе в Совете ведущих специалистов страны.

Много лет первым ученым секретарем Совета был Кондратенко Вадим Григорьевич. На этом посту его сменила Валерия Иосифовна Найдич. Особо я хочу отметить её высокую доброжелательность, уникальное желание откликнуться на любую просьбу. При её самой активной помощи нам удалось провести две больших международных конференции. Как легко было работать с ней при подготовке Съездов радиобиологов. Я прислушивался к ее очень разумным советам. Встречи с Еленой Борисовной и Валерией Иосифовной были всегда желаемые для меня.

Обсуждение плана работ Комитета. В.И. Найдич, Е.Б. Бурлакова, Ю.Г. Григорьев.

Работа в Российской научной Комиссии по радиационной защите позволяла мне очень хорошо ориентироваться в этой проблеме. Возглавляет этот Совет академик РАМН РФ Анатолий Федорович Цыб. Ранее мы с ним имели многолетние научные контакты и у нас сложились доверительные дружественные отношения. Он поддержал создание Комитета по защите от неионизирующего излучения. По его предложению на РНКРЗ я сделал обширный доклад о возможном неблагоприятном влиянии ЭМП РЧ на население и о нормировании этого вида излучения в России и за рубежом. Мы постоянно информируем Анатолия Федоровича о нашем прогрессе по проблеме электромагнитной безопасности населения.

Моя творческая деятельность была тесно связана с Институтом биофизики АН СССР. Первоначально это были очень частые контакты с Глебом Михайловичем Франком и Александром Михайловичем Кузиным. С 1978 года специальной программой были начаты совместные исследования с нашим Институтом, связанные с изучением механизма биологического действия электромагнитных полей. Мне пришлось принимать активное участие в создании облучательской базы в этом Институте. Постоянные творческие встречи были с Инал Георгиевичем Акоевым. Мы имели возможность участвовать в научных дискуссиях во время конференций, которые организовывал Инал Георгиевич. В настоящее время директором Института биофизики клетки РАН является член-корреспондент РАН — Фесенко Евгений Евгеньевич. Это крупный ученый, биофизик, хороший методист. Он член Российского Национального Комитета по защите от неионизирующего излучения, активно поддерживает наше направление исследований. Мы с ним хорошие друзья.

Более 40 лет я имел тесный творческий контакт с НИИИ военной медицины МО РФ (ранее Институт авиакосмической медицины). Мы работали совместно по нескольким проблемам: космическая радиобиология и радиационная безопасность пилотируемых космических полетов, оценка опасности ионизирующих и неионизирующих (электромагнитных) излучений и их нормирование, методология проведения исследований на добровольцах. Руководство Института всегда энергично поддерживало наши контакты. Я с большим удовольствием принимаю участие в работе их защитного Совета, так как я получаю возможность лишний раз встретиться с прекрасным коллективом Института, с моими коллегами Давыдовым Борисом Ильичем, Зуевым Владимиром Григорьевичем, Солдатовым Сергеем Александровичем, Афанасьевым Романом Владимировичем.

Слева направо: Р.В. Афанасьев, Н.Н. Гавриш, Н.Г. Даренская, Ю.Г. Григорьев, С.К. Солдатов, В.Г. Зуев, А.К. Засядько, М.М. Абрамов. 2003 г.

Игорь Борисович Ушаков и Борис Ильич Давыдов.

Возглавляет Институт профессор, член–корреспондент РАН, академик РАМН Игорь Борисович Ушаков, талантливый ученый уже нового поколения. Блестящий генерал. Будучи опытным радиобиологом, он непосредственно принимает участие в нашем творческом процессе. Он является членом Российского национального Комитета по защите от неионизирующих излучений. Я не могу не отметить замечательное умение Игоря Борисовича «вести стол», быть тамадой. Особенно меня потрясли его тосты, связанные с «прямой наводкой» и «трехкратным ура». Я все это взял на «вооружение» и уже успешно произносил эти тосты, будучи тамадой.

Игорь Борисович Ушаков.

Достаточно трудная, но значимая для меня как для научного сотрудника была работа в БМЭ. Я был заместителем ответственного редактора научной редакции «Медицинская радиология» в течение многих лет. Мною было написано ряд статей по радиобиологии и физиологии в БМЭ третьего издания. Как только я вернулся из Чернобыля, руководство БМЭ предложило мне написать большую статью по радиационной безопасности атомных аварий. Такая статья «Радиационная безопасность на атомных электростанциях» была написана для дополнительного тома БМЭ.

В связи с 60-летием БМЭ и завершением третьего издания 17 мая 1988 года прошел Пленум БМЭ, на котором с поздравлением выступил президент АМН СССР В.И. Покровский. Главный редактор БМЭ академик Петровский Борис Васильевич сделал итоговый доклад. На этом Пленуме мне была вручена Почетная грамота Президиума АМН СССР.

Вспоминая мою работу в БМЭ, необходимо сказать добрые слова о зам. редактора Игоре Петровиче Лидове. Я с ним имел постоянный контакт, и каждый раз удивлялся его великолепным организационными возможностям, умением вести деловые беседы с ведущими клиницистами и учеными страны.

Много лет я работаю в редколлегии журнала «Радиационная биология. Радиоэкология». Первоначально во главе редколлегии был Александр Михайлович Кузин, а с 1992 г. главным редактором трудиться Елена Борисовна Бурлакова. С каждым годом журнал приобретает все большую значимость в научном мире и это, прежде всего, заслуга Елены Борисовны и её помощников по редколлегии журнала Пелевиной Ирины Ивановны, Мазурика Виктора Константиновича и Светланы Евстафьевны Титиевской.

Игорь Петрович Лидов.

В редколлегии работают ведущие специалисты страны по профилю журнала. При обсуждении той или иной статьи на заседании редколлегии, естественно, возникают дискуссии по различным проблемам радиобиологии, и присутствовать при этом мне доставляет большое удовольствие, т.к. получаешь, как правило, свежую научную информацию. Обращаю особое внимание на поступающие статьи по биологическому действию неионизирующей радиации, т.к. ответственность за это направление лежит на мне. За последнее время мне удалось сформировать два специализированного номера журнала по тематике, связанной с радиобиологией неионизирующего излучения.

Активная работа в научных обществах и Советах, в редколлегиях научных журналов и БМЭ сыграла большую роль в формировании меня как ученого.

Моя жизнь среди проблем

Авария на ЧАЭС

Жизнь в семье, среди очень близких друзей и коллег

Друзья