Октябрь сорок третьего. Идут бои на Украине. Преодолевая ожесточенное сопротивление немцев, советские войска форсируют громадную реку Днепр сразу в нескольких местах, несмотря на то, что фашисты рассчитывали охладить наш наступательный порыв, надеясь на естественную преграду и свои заградительные сооружения вдоль реки. К Днепру день и ночь движутся воины всех родов войск. В составе 5-й Гв. танковой армии генерала Ротмистрова и мы, танкисты 29 танкового корпу­са.

… В кромешной тьме, чем ближе к реке, тем чаще приходится останавливаться. Левый берег Днепра пологий, в сыпучих песках. Из-за непрерывных дождей во многих местах дорожная глинистая почва, натасканная, сотнями колес машин и орудий, сапогами людей, копытами лошадей смешавшись с песком, образовывала тягучую вязкую массу, которая липла к ногам, тормозила движение транспорта. Автомашины со снарядами, артиллерийские упряжки то и дело застревали в этой мешанине из грязи и песка, ездовые нещадно стегали лошадей то неистово, до хрипоты ругая их, обессиливших и уже не реагирующих на боль, то пытались ласково, жалостливо уговорить: «Ну, милая, ну, родная, давай, давай!». Они помо­гали лошадям, изо всех сил, то хватаясь за спицы колес, пытаясь хоть как-то сдвинуть их с места, то, забегая вперед, вытягивали головы бедных лоша­дей уздой до предела, раздирая. В кровь их губы мундштуками.

Некоторым удавалось вырваться из грязевой ловушки, но вскоре они по­падали в другую, и движение снова тормозилось. Однако, несмотря на это, гро­мадная масса скопившихся автомашин, артиллерийских орудий, танков, скрежеща и заглушая моторами человеческий гомон и ржание лошадей медленно двигалась к переправе.

Имея преимущество перед остальными родами войск за счет гусеничного хода, обгоняем застрявших на дороге то слева, то справа, но чем ближе к пере­праве, тем чаще останавливаемся и мы.

В одну из таких остановок механик заглушил двигатель, и я услышал перебранку двух обозленных до предела людей, доносящуюся откуда-то слева. Из резких отрывистых восклицаний, угроз в адрес друг друга понял, что стычка происходит между капитаном-артиллеристом и майором, вероятно, интендантом, крытая машина которого застряла поперек дороги и мешала проехать гаубицам. Майоровский шофер, выжимая из двигателя все его лошадиные силы, пытался сдвинуть машину с места, но капитан, наблюдая их бесплодные  попытки, не желая больше ждать, предлагал столкнуть машину майора в песок, освободить дорогу.

Передний расчет артиллеристов дышлом упирался в борт машины, лошади мешали майору сновать вокруг нее, он отчаянно ругался, но не соглашался усту­пать дорогу, потому что сойти с нее означало надолго, может быть, до рассвета крепко здесь засесть, а это никак не входило в его планы.

Капитан, окончательно выйдя из себя и не обращая внимания на ругань и угрозы майора, стал отдавать распоряжение своим людям столкнуть машину с дороги и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы кому-то из артил­леристов не пришло в голову: «А вы танкистов попросите, пусть протащат вперед, что им стоит!»

Моя машина находилась от застрявших метрах 8-10-ти; слыша этот разго­вор, я не успел еще сообразить, что к чему, как у борта появился с ног до головы облепленный грязью майоровский шофер: «Браток, браток, выручи, друг» — взмолился он, явно обращаясь ко мне.— Без вас не выбраться а там ждут! -неопределенно и безнадежно махнул он в сторону переправы.
- Не знаю, вряд ли поможем , — просьба застала меня врасплох, мы сейчас двинемся. Нет, не успеем, уже тверже заключил я , думая о том, что помочь бы надо, но согласится ли механик.
- Успеем, успеем, товарищ командир, — скороговоркой простонал шофер, сообразив, что разговаривает с командиром. Не теряя надежды, он метнулся к люку меха­ника и еще более слезно запричитал:
- Помогите, братки,что вам стоит! Из люка высунулась голова механика:
- А что, товарищ лейтенант, поможем пехоте?
- Только no-быстрому давай — обрадовался я решению Крюкова.

Пока разворачивались, пока подавали танк к машине, брали на буксир, а потом оттащив ее метров на двадцать, освободились и вернулись в строй, я не думал, что своим самовольным поступком, покинув колону, нарушаю правила, дей­ствующие во время марша и предусмотренные уставом. Лишь, встав на свое место пришло в голову, что могла быть команда: «Заводи, вперед!» А мы могли замешкаться с майоровской машиной, отстать от своих и вообще в темноте проблуждать..

А до переправы рукой подать.. 0т этих мыслей стало не по себе, сразу припом­нился разговор со взводным, с ротным в эшелоне, их назидательные наставле­ния за какую-то мелочь, допущенную мною в разговоре с сержантским составом.

Я даже ругнул себя за проявленную уступчивость, но неприятные мысли вдруг были прерваны характерным рокотом нескольких одновременно заводимых дизелей и раздавшейся в наушниках команды:
-Заводи!
Машина Медведева, стоя­вшая впереди, выбросив сноп искр, дернулась, стала удаляться.
- Вперед! — командую и я, радуясь, что получилось все гораздо проще, чем только что казалось.

Хорошо, что успели. Вспомнилось размазанное улыбающееся лицо майорского шофера, который специально вскарабкался на танк, чтобы побла­годарить за помощь. Теперь поступок не казался уж таким большим нарушением устава. — Главное, успевать надо во время. А если не выручать друг друга, что тогда будет? Артиллеристам нужно вовремя прибыть и майору тоже, кто знает, что у него за груз?

Приводя мысленно все новые и новые доводы в свою пользу, я так убедил себя что будь разговор со взводным или на более высоком уровне, сумел бы доказать им свою правоту. По крайней мере, мне так казалось.

Далее >>
В начало