Размышление первое. Данный материал, конечно намного беднее самой прожитой жизни, т.к. избранный жанр её не вмещает. Если излагать все события и факты о себе и всех окружающих, то это либо серьёзное историографическое исследование, либо мемуарная беллетристика. Что из этого получается, я увидел на примере трёхтомной автобиографии, которую написал один мой давний коллега, упоминавшийся в моих воспоминаниях. Я благодарен ему за то, что он разрешил мне ознакомиться с его произведением, когда оно существовало ещё на дискетах. Но я скажу честно, оно произвело на меня тягостное впечатление. Три тома и всё о себе любимом и своей семье. Человек всю жизнь вёл дневники, записывал, потом излил, получился какой-то «многоуважаемый шкаф».

Мемуарная проза — жанр простой и сложный одновременно. Некоторые нюансы я постиг только взявшись за клавиатуру. Так, например, очень трудно написать о себе честно, так и тянет истолковать факты в свою пользу. Ты толкуешь их так-то и так-то, а кто может тебя опровергнуть, если ты сделал это достаточно тонко? Я понял сущность работы профессионального историка, который должен установить достоверные факты минувших дней на основании свидетельств современников. Сделать это очень и очень трудно. Надо признать, что сложно честно излагать факты, которые касаются ныне здравствующих людей. Как они воспримут материал, не совершишь ли какого-то неэтичного поступка? Что-то умалчиваешь, что-то сокращаешь, где-то начинаешь не в меру ретиво кого-то расхваливать, кого-то забываешь упомянуть. Все эти трудности пришлось преодолевать по ходу работы над воспоминаниями. Эта работа была более или менее успешной, но в какой-то момент приходится ставить точку.

Размышление второе. Если провести самооценку результатов прожитой производственной и творческой жизни, то с точки зрения материального успеха результаты были неплохие для того времени. Сколько коллег проходили всю свою жизнь в старших и ведущих инженерах, едва сводя концы с концами!! Я же, без всякой протекции, уже в 1968 году (в двадцати девятилетнем возрасте) занял должность начальника научно-исследовательской лаборатории и затем ниже этой должности никогда не опускался.

Карьера началась неплохо и достигла своего апогея в 1978 году, однако затем наступил застой. В чем его причины? После преодоления кандидатского рубежа впереди замаячили докторские высоты, но я категорически не хотел защиты диссертации «по совокупности» или под патронажем вышестоящего руководства, выводящего очередную пешку в дамки для последующего таскания для них каштанов из огня. Хотел сделать нормальную, добротную работу, за которую не было бы стыдно перед учёным советом среднего уровня. Однако сделать такую работу самостоятельно я был уже не в состоянии.

При решении любой реальной технической задачи я быстро интуитивно находил правильные направления разработки, правильно формулировал проблемы и находил первоисточники. Казалось, что уже сделано 50% работы, осталось решить сформулированную научно-техническую проблему методами математической физики, изготовить образцы и провести соответствующие эксперименты, ан, нет! Загвоздки начинались уже на этапе изучения первоисточников, так как мне не удавалось их одолеть целиком. Сразу проявлялась слабость вузовской подготовки, так как нам там вообще не читали математическую физику, и надо было доходить до всего самоучкой. На этапе кандидатской я заставил себя это сделать, преодолевая головные боли, но докторский уровень был много серьёзнее, здесь старые методы не срабатывали.

Конечно, есть люди, которые в состоянии за некоторое время профессионально освоить новые знания и затем сказать даже новое слово в этой области деятельности. Я всегда завидовал таким людям белой завистью, испытывал к ним глубокое уважение. Это обязанность настоящего научного сотрудника и даже хорошего инженера. К моему большому сожалению, мне не удалось подняться на этот уровень, так как подвели базовая подготовка и мощность моего собственного «процессора». Последнее явилось главной причиной, ибо если бы «процессор» был мощнее, то я поступал бы не в ЛИТМО, а в университет. Однако я полагаю, что от природы мне был дан гораздо более мощный «процессор», что неоднократно подтверждалось в различных жизненных ситуациях, загублен же он был в детские годы во время прозябания в блокадном Ленинграде. Пять лет жизни в голоде и холоде, лет ( с 2-х до 6-ти)— основных с точки зрения создания и развития всех систем организма не могли пройти бесследно и они, конечно, не прошли безнаказанно. Мой организм не мог держать длительную серьёзную интеллектуальную и физическую нагрузки, без чего серьёзные успехи в науке просто невозможны. Я считаю это тем ущербом, который лично мне нанёс немецкий фашизм. Это не позволило мне преодолеть «барьер» в виде своих более удачливых коллег 30-35 гг. рождения, которые встретили военные невзгоды в возрасте 7-10 лет и смогли сохранить все заложенные природой и уже сформированные способности и качества. Затем появились специалисты послевоенного поколения и в свою очередь начали подпирать и теснить по всем статьям.

Объективные показатели, отсчитываемые по самому что ни на есть «гамбургскому счёту» неопровержимо свидетельствуют, что к 1998 году наше предприятие «Авангард-Элионика» стало лучшим по нашему профилю в стране и, вполне возможно, в мире. На Западе, конечно, были лучше оснащённые фирмы, производившие аналогичную продукцию, но они были специализированными, т.е. одна производила только фильтры, другая резонаторы и так далее. Мы могли проектировать и изготавливать с высоким качеством практически любой тип акустоэлектронных изделий. Я горд, что мне удалось в девяностых годах внести свой вклад в работу нашего предприятия. Не наша вина, что это произошло не в нужное время и не в нужном месте. Пока мы, затрачивая неимоверные усилия, профессионально росли и совершенствовались, большинство других специалистов переквалифицировалось в бизнесменов, финансистов, риэлтеров, девелоперов, портфельных инвесторов, биржевых спекулянтов на акциях или валюте и т.д. и т.п.

В 1998-2004 годах наше предприятие оказалось практически не востребованным, что вызвало постепенное снижение уровня и потенциала фирмы, ведь жизнь продолжается и нужны большие инвестиции для простого поддержания формы и ещё большие для роста и движения в новых направлениях. Нельзя тридцать пять лет заниматься одним направлением, ведь прогресс необратим и стремителен. То, что казалось передовым и интересным быстро превращается в древние экспонаты. Я уверен, что моё направление непосредственно стыкуется с нанотехнологией, и надо было поворачивать работы в этом направлении. Некоторые практические идеи у меня были, но не удалось приступить к их реализации. Плачевное состояние работ и кадрового состава, возникшие за последующие десять лет подтвердили правильность моего прогноза и принятых радикальных решений.

Размышление третье. Некоторые считают, что раньше, т.е. до «революции 1991 года», работать было легко и просто. Ходи себе на госпредприятие, отсиживай рабочее время и регулярно 5-ого и 20-ого числа получай в кассе небольшие, но обязательные денежки. Возможно, во многом так оно и было у кого-то. Но должности начальников научно-исследовательского сектора, лаборатории, отдела к этой категории не относились. По военной классификации я бы сравнил эти должности с капитанскими и майорскими должностями на передовой.

В твоём подчинении люди, техника, нужно идти вперёд, поднимать людей в атаку, обеспечивать захват новых территорий и организованный отход при неудачах. Ты отвечаешь за всё, перед тобой не отвечает никто, т.к. солдаты считают тебя тыловиком, а начальники покрикивают «давай-давай» и им наплевать на тебя. Не справился, сломал шею, пришлют другого, благо всегда есть люди желающие занять твоё место.

Основной задачей уже тогда было создать новый товар, затем найти на него покупателя и продать его, подтвердив экономическую эффективность своего товара. Таким образом, работа была многогранной, необходимо было быть и учёным, и инженером, и организатором, и экономистом, и производственником, и хорошим парнем, и плохим парнем, и дипломатом, и психологом, и юристом и ещё много кем.

Мне никогда и никто не «спускал» план сверху, я всегда сам формировал план своего подразделения, а затем отвечал за его исполнение всем своим достоянием. Я всегда знал, что при провале, я теряю всё. Это устраивало моих непосредственных начальников, они были спокойны и сначала разрешали набрать работу, а затем начинали методично и садистски выбивать результаты, придумывая новые и новые виды отчётности, контролирующие подразделения и показатели эффективной работы. Некоторые сильно поднаторели в этом деле и сделали серьёзную карьеру.

Мне повезло, так как я быстро разобрался с только что созданным методом сетевого планирования работы и не положил его под сукно, как это сделало большинство руководителей среднего звена, а наоборот развил его и дополнил. Я сделал его рабочим инструментом уже в шестидесятые годы, когда об алгоритмизации производственной деятельности ещё и речи не было. Мои подробные сетевые графики отражали самые незначительные события в разработке, я закладывал в сеть обратные связи, страховочные направления и работы, т.е. составлял то, что сейчас именуется алгоритмом разработки. Эти сетевые графики в виде огромных простыней висели на стенах моих кабинетов и неукоснительно выполнялись или своевременно корректировались. По этой причине меня никогда нельзя было застать врасплох, сделать какую-нибудь гадость незаметно. Короче говоря, чтобы не быть «съеденным», надо было и тогда хорошо работать головой и иметь крепкую задницу.

Размышление четвёртое. Хочу точно и, как говорят «без всяких экивоков», сформулировать причины нашего отъезда из страны. Решение это было ответственным с далеко идущими последствиями. Причины можно разделить на две группы: первая – семейные (внутренние) и вторая группа — внешние обстоятельства.

С семейными причинами всё достаточно ясно. Наш отъезд и освобождение жилплощади было благом для молодой семьи нашей дочери. Зять почувствовал себя реальным хозяином положения и получил мощный стимул для дальнейшей жизни, дочь поняла, что она может успешно и самостоятельно решать свои семейные проблемы. Мы быстро убедились, что ребята умеют самостоятельно плавать по житейским морям.

Но одни лишь усовершенствования семейных дел вряд ли подвигли бы нас на принятие столь ответственного и рискованного решения. Мы практически не имели надёжной информации о жизни за границей, так как родственники, уже уехавшие за «бугор» не делились с нами своими впечатлениями и проблемами. Это были родственники Тамары, которые уже жили в США, Израиле, Германии. Уезжали они в глубокой тайне от нас и пропадали. Вообще родственники это отдельная песня, которую я исполню в другом месте своих воспоминаний. Здесь достаточно указать, что к принятию нашего решения они не имели никакого отношения.

Основной причиной отъезда, как у меня, так и у Тамары, было глубокое разочарование в окружающей нас действительности. На работе я не попал в группу лиц, распределявших денежные средства, а наоборот возглавил коллектив «рабочих лошадок», с которых был максимальный спрос, но которым мало что перепадало при подведении итогов работы. Так было и раньше, в советские времена, но тогда было не так обидно, так как штатное расписание не допускало большого разброса в зарплатах руководства и исполнителей, а весь «навар» забирало государство.

После «революции» 1991-92 гг. и особенно после образования закрытого акционерного общества начался период дикого рвачества лиц волею судьбы оказавшихся у «кормушки». Особенно обидно было то, что это были в прошлом уважаемые коллеги, но теперь все результаты совместного труда присваивались, а мне доставалась лишь мизерная зарплата и понукания вперемежку с угрозами увольнения. Я около двух лет отработал в таких условиях и понял, что не могу работать в этой системе. Постепенно созрело и оформилось решение, любой ценой вырваться из порочного круга тогдашнего бытия. Что можно было предпринять, когда тебе 59 лет, лучшие годы растрачены на благо других людей, которые никогда не дадут тебе должной оценки? Кстати я думаю, что моё непосредственное начальство прогнозировало, что я никуда не денусь в своём предпенсионном возрасте. Вот тогда и родилась идея, сделать ход конём и уехать, оставив свою «лямку» для более выносливых и менее принципиальных коллег, для которых сама возможность побыть в более высокой должности имела смысл, как осуществление давней мечты. Задумано – сделано. Уже много позже, находясь за границей, я неоднократно получал подтверждения, что я не одинок в идеологии своего отъезда. Я встречал и встречаю здесь (за рубежом) людей, которые излагали мне точно такие же причины своего отъезда с территории бывшего СССР.

Я не жалею о принятом решении, не считаю его непродуманным и нерациональным. Поведение моих бывших руководителей и информация о порядках и стиле существования моего предприятия в годы после моего ухода подтверждают правильность принятия непростого и неоднозначного решения. Мне даже не жалко преждевременно прерванной любимой работы. На фоне того, что происходит сейчас в российской промышленности, я чувствую себя свободным человеком, а не рабом или прихлебателем при наших новоиспечённых «хозяевах жизни». Независимость – вот главное, чего удалось добиться решением, которое мы осуществили.

Конец

В начало