Об Авторе
 |
Логин на сайте:G-Ray
ФИО:Сергей Ханов
Публикаций:4
Комментариев:2
Дата Регистрации:24.08.2012
Веб-сайт:-
Дата Рождения:28.10.72
Место Рождения:Ленинград
|
|
Комментарий от 2012-08-24 12:46:01
|
к записи "Две рецензии на фильм А.Тарковского «Солярис»"
Я много раз смотрел Солярис Тарковского и прошел через все фазы восприятия – от смутного ужаса, через интерес, до понимания «халтурности» его сборки.
То, что Солярис технически плохо «сделан», понимается далеко не сразу. Кадр и сюжет фильма очень хорошо маскируют это обстоятельство. Даже декорации для 1972 года и для отечественной традиции снимать фантастику абы как на бюджет ящика водки выглядят вполне продуманно и на достойном уровне докомпьютерной эпохи. Хорошая камера, интересные ракурсы. У меня нет никаких претензий к тому, что я вижу на экране. И я не сомневаюсь, что Тарковский снял шедевр. Халтура в другом – в мотивации поступков персонажей фильма.
Вообще, я удивлен, что критики считают фильм затянутым. Затянута книга – толстая, неспешная, ленивая в сюжете, всеобъемлющая, всепоглощающая. А фильм - он как раз наоборот – истеричен. Тарковский пытался вместить в него необъятное, торопился и наделал кучу ляпов. Фильм насквозь пронизан нехваткой времени на объяснения сюжетных нестыковок и логических противоречий. Но главная проблема, опять же, в мотивах. Люди, попавшие в ситуацию в кадре, не вели бы себя так, не разговаривали бы так, не думали бы так.
Можно взять любую сцену – она будет закончена по форме, плохо стыковаться с предыдущей и последующей, а персонажи будут вести умные, но неадекватные диалоги. При внимательном рассмотрении фильм начинает распадается на набор скетчей на заданную и не заданную тему, как передача «Шесть кадров».
Симпатизируя «хорошим» людям, Тарковский подробно, даже бережно их описывает. Из неугодных же персонажей он делает угловатые карикатуры. Не повезло Сарториусу, пилоту в исполнении Дворжецкого, комиссии ученых и прочим «плохим». Первому Тарковский выместил попытку оставаться в здравом уме ценой своего разочеловечивания, второму - за его настойчивость в оценке адекватности своего сознания, последним – потому что нефиг.
Теперь «о смысле». Конечно, это вопрос тонкий и спорный, но попробую что-то сказать.
Основным объектом рассмотрения в книге Лема (которую я тоже читал много раз) является вопрос о взаимодействии разумов разных категорий. Книга делает вывод о принципиальной невозможности такого взаимодействия. В качестве иллюстрации этой мысли на Станцию помещаются фантомы - копии людей, воспоминания о которых были наиболее сильны. Но экипаж Станции эти фантомы невероятно отягощают. Фактически, люди не могут понять и наладить контакт не только друг с другом, но и сами с собой. Какое там - понять Океан!
Тарковский снимал не об этом, разум Океана его совершенно не интересовал. Персонажи фильма вообще мало когда вспоминают про Океан - все достаточно плотно заняты сами собой. Их первоочередная задача отгородиться от космоса. Кто как умеет, любыми подручными средствами.
Фильм Тарковского о бессмысленности космогонии в целом, как таковой. Человеку нет нужды покидать Землю – он не готов эмоционально. И пока является человеком, готов не будет.
Нельзя протаскивать во вселенную вместе со своим телом еще и весь набор своих страхов и комплексов – это стыдно, да и вообще смертельно опасно. Но избавившись от этого балласта, исключив или переопределив эмоции, переформатировав свою культуру, человек перестает быть человеком. Пьяный Снаут лучше трезвого Сарториуса. В первом сосредоточена человечность дома и цивилизации, во втором – бесчеловечность науки и космоса. Но и Сарториус – человек, каким бы инструментом познания не хотел бы являться. К нему тоже приходят гости, ему тоже плохо и он строит аннигилятор нейтрино, дабы не сойти с ума.
На фоне двух докторов, Кельвин, находящийся в глубокой депрессии еще до прибытия на Станцию, чувствует себя гораздо лучше. Он быстрее адаптируется к ситуации, но, очевидно, лишь потому, что ему на нее плевать - одна часть его души просто мертва, а другая так и осталась на Земле. Напротив, разбуженные воспоминания расшевеливают Кельвина, вносят какой-то смысл в его существование, побуждают к исправлению ошибок. На этом заблуждении фильм и заканчивается.
Безусловно, все сложнее и многомерней - что книга, что экранизация. Далее – обсуждение некоторых моментов.
Слярис – Океан, вопреки названию и вразрез с книгой, не является центральной фигурой фильма. Более того, центром не является ни Станция, ни Снаут с Сарториусом, ни даже Кельвин. Центром фильма является гостья Кельвина – Хари. Если Лем видел в Хари психологический феномен, то Тарковский сотворил из нее зеркало для всего Человечества. Существо, созданное Океаном на малоизвестной базе элементарных частиц стабилизируемых своим полем, абсолютно чуждое человеку, местами оказывается лучше и чище помыслами, чем сам человек. В то время, когда Лем решает вопрос, можно ли вообще считать это существо – живым, Хари Тарковского расшифровывает скрытые механизмы и нюансы движения душ окружающих ее людей и обвиняет их в животной жестокости по отношению к себе.
Образом Хари, Тарковский выводит понятие гуманизма на метафизический уровень. Неважно, что из чего сделано, неважно, что, как и для чего происходит, но если это что-то хоть немного похоже на человека, то этого достаточно, чтобы стать человеком окончательно. Возвышенная, благородная идея, но уж больно противоречивая и шаткая в основах. Продолжая мысль, получается, что гуманизм и человечность – есть врожденные чувства триллионов, триллионов и триллионов кубометров самого пространства Вселенной, поскольку Хари – лишь слепок совести Кельвина и ей просто не откуда быть более человеком, чем сам оригинал. Хари переидеализирована Тарковским. Ему это со всей прямотой заметил Сарториус (ну, раз уж метафизика – почему нет?) – Хари просто привлекательный антропоморф, а все остальное тут не при чем.
Финальная сцена.
Думаю, многие сочтут, что дождь внутри дома – очевидная, грубая ошибка Океана. Океан, поди, разобрался в сути психологии Кельвина, но плохо понял физику земных атмосферных явлений – просто они были ему недоступны, или для него несущественны.
Возможно, и ошибка. Да только Океана ли? Для того чтобы совершить подобную ошибку, надо понимать великое множество вещей (а конкретно - все остальное), и не понимать только одну – куда поместить дождь – наружу или внутрь дома. Реконструируя фантомов, Океан проявляет безупречную педантичность и внимание к деталям, и вдруг – бабац! – такой конфуз с дождем. Нет, в теорию ошибки невозможно поверить.
Дождем Тарковский показал свое истинное отношение к Океану – он бестолков, неразумен, а если даже и разумен, то все равно ничего не понимает в людях. Он просто хорошо умеет извлекать из их памяти лекала и точно создавать по ним модели, никак не вникая в суть того, что творит. Этот дождь поливает в самой голове Кельвина. Океан ничего не перепутал, когда лепил с него свои слепки.
Данный сюжет дорисовывает психологический портрет Кельвина и дает объяснение всей его деятельности на Станции. Кельвин не видит и не чувствует разницы между отцом настоящим и отцом нарисованным, также как между настоящей Хари и Хари, собранной по кускам его воспоминаний. Но почему?
Потому, что в отличие от своих продвинутых коллег, Кельвин – человек, не умеющий переступать через свои этические каноны. Ему проще себя обмануть, чем себя потерять. Попав в сложную ситуацию, не имея возможности ни понять ее, ни изменить, Кельвин предпочитает оставаться в ней воспитанным человеком, поступать в рамках своего культурного багажа.
Собственно, Кельвин с самого начала фильма показан как созерцатель. Поэтому, возможно, додумывать ему не пришлось много. Реальный мир, с какого бы места его не рассматривать, все равно существует только "поту сторону глаз", и понимание его невозможно без пропуска через внутренний интерпретатор. Недолгое удивление Кельвина по началу – это оторопь человека, наконец-то увидевшего Бога за иконой, о существовании которого он всегда знал, но был не готов к предъявлению доказательств.
Тем не менее, объективный обман все же существует и позиция, выбранная Кельвином, не выгодна, опасна и может привести к катастрофе. Подсознание Кельвина, лишенное морали, ни на минуту не сомневается в этом. Пользуясь случаем (могуществом Океана) оно вносит в картину абсолютный и безупречный абсурд, от которого Кельвин должен был проснуться, понять, что пора возвращаться в реальный мир. Но Кельвин принимает этот абсурд, символично опускаясь перед ним на колени – он отказался от реальности.
Миссия людей на Станции Солярис уверенно провалена. Не потому, что люди не осилили встречу с высшим разумом (они даже не начали это делать), но потому что не надо было людям вообще выходить из дома. Любая такая попытка обречена на провал в самом концепте. Человек там – где его дом, родители, культура.
Потому и финал фильма – возвращение домой блудного сына, потерявшегося во Вселенной. А в какой дом – реальный или нарисованный уже не очень важно.
Если один предмет невозможно отличить от другого, значит и нельзя сказать - какой из предметов более реален.
Можно продолжать тему, но уже и так написано много букв.
в избранное